Старое, морщинистое лицо дворецкого говорило о долгой жизни и богатом опыте. Оно было смуглым, восточного типа, с блестящими черными глазами миндалевидной формы. Я вдруг подумал, что он легко сошел бы за китайца. Очевидно, та же мысль пришла в голову инспектору Конрою, и первый вопрос, который он задал дворецкому, звучал так:

— Откуда вы родом, Хендрикс?

— Я родился в Индии, сэр, — ответил дворецкий.

— Какой вы национальности?

— Моя мать была индуской, отец мой китаец, — тихо ответил он. — Но я образованный человек, сэр! — продолжал слуга с внезапной вспышкой гнева. — Я учился в Гейдельберге и Сорбонне!

— Почему вы называете себя Хендриксом?

— Мое настоящее имя трудно выговорить. Мистер Дигер звал меня Хендриксом. Я принял это имя, когда приехал сюда.

— Давно вы служите у мистера Дигера?

— Я поступил к нему в услужение около пятнадцати-двад-цати лет назад, сэр. Я сопровождал его во время экспедиции из Калькутты в центральную Индию, и он привез меня с собой в Соединенные Штаты.

— В доме есть еще слуги?

— Проживающих нет, сэр. Повар, служанка и горничные приходят ежедневно. Но в доме из слуг живу только я.

— Итак, мистер Дигер живет один?

— Да, сэр.

— У него есть родственники?

— Мне о них ничего не известно, сэр. Но мистер Дигер очень скрытен. Он никогда не посвящал меня в свои дела.

— Вы говорили, что и раньше видели молодую женщину, которая пришла сегодня с нами, — сказал инспектор Конрой.

— Да, сэр. Кажется, видел. Несколько лет назад.

— Где?

— Здесь, сэр. Она несколько раз приходила в дом. Беседовала с мистером Дигером в библиотеке, но надолго не оставалась.

— Она всегда приходила одна?

— Нет, сэр. Однажды с ней пришел мужчина, а в другой раз женщина. Она называла ее своей матерью. Это было давно.

— Как давно?

— Точно не помню, сэр. Пять лет тому, два года… Не припоминаю.

— Является ли эта девушка родственницей мистера Ди-гера?

— Не знаю, сэр.

Инспектор помолчал.

— Хорошо, — наконец произнес он. — А теперь расскажите, что произошло сегодня вечером.

Дворецкий сообщил, что Джером Дигер, вернувшись домой около десяти, направился прямо в библиотеку, как было у него заведено.

— Он был занят, мне кажется, составлением каталога своей коллекции, — продолжал дворецкий. — Я постучал в дверь около половины двенадцатого и спросил, не понадобится ли ему что-либо, так как собирался лечь спать. Мистер Дигер попросил его не беспокоить.

— Вы пробовали открыть дверь?

— Да, сэр. Я постучал и затем нажал на дверную ручку.

— И дверь была заперта?

— Да, сэр. Она не открылась.

— Мистер Дигер обычно запирал дверь?

— Он никогда раньше не запирался, сэр, но в какой бы комнате ни находился, всегда закрывал окна и задергивал портьеры. Он отличался некоторыми странностями, если можно так сказать.

— Он это как-то объяснял?

— Видите ли, сэр, однажды он сказал мне, что когда-нибудь с ним что-то расправится и что гибель, вероятно, явится через окно.

— Он говорил, что его убьет? — встрепенулся Конрой.

— Нет, сэр, — ответил Хендрикс. — Сказав это, мистер Дигер рассмеялся, и я подумал, что он шутит. Но он всегда проверял оконные засовы. И очень не любил выглядывать из окна.

— Почему? — спросил Конрой.

— Не знаю, сэр. Помню, он сказал мне: «Хендрикс, как-то я увидел кое-что из окна — скажем, своего рода окна. При виде такого у тебя кровь застыла бы в жилах!»

— Он пояснил, что означали эти слова?

— Нет, сэр.

— А вы его спросили?

— Да, сэр. Он сказал, что не рассказывал об этом никому, кроме своей внучки. Она знает об этом деле все, сказал он, и ей известно, что именно его убьет.

— Вы когда-либо видели его внучку?

— Если и так, она не представлялась, сэр.

— Происходило в доме что-либо необычное до нападения на мистера Дигера?

— Нет, сэр. Я ничего не слышал и не видел, пока не услыхал крик мистера Дигера.

— Где вы в этот момент находились?

— Я как раз спустился вниз и направлялся в заднюю часть дома, чтобы посмотреть, все ли там заперто. Проходя через холл, я услышал ваш стук и затем крик мистера Дигера.

— Что случилось после этого?

— Крик перешел в какой-то захлебывающийся звук, после я услышал тяжелые шаги. Я попытался войти в комнату, но дверь была заперта. Тогда я спустился вниз и впустил вас и остальных.

Инспектор Конрой умолк, нервно барабаня кончиками пальцев по столу и глядя на узор, образованный пальцами и языком жертвы. Затем он спросил:

— Кто-либо угрожал жизни мистера Дигера?

— Нет, сэр.

— Мистер Дигер много путешествовал, не так ли?

— Не в последние годы, сэр. Но до этого путешествовал очень много.

— Вы обычно сопровождали его?

— Да, сэр. Особенно во время поездок в Индию. Я хорошо знаю эту страну.

— Что он приобретал в путешествиях?

— Идолов, ножи и тому подобное для своей коллекции.

— Бывали у него стычки с туземцами?

— Да, сэр, — ответил дворецкий. — Очень часто. При мне он убил туземного жреца в Тибете. А однажды я слышал, как он рассказывал другому джентльмену, что в Китае лишил жизни двух жрецов, пытаясь завладеть неким идолом.

Инспектор Конрой положил на стол перед дворецким раскрытую записную книжку и указал на изображение загадочной фигуры.

— Кстати, Хендрикс, — небрежно осведомился он, — что это означает?

Лицо дворецкого не дрогнуло. Он спокойно поглядел на рисунок.

— Не знаю, сэр.

— А раньше подобное видели?

— Нет, сэр.

— Китайский иероглиф, не правда ли?

— Может быть, сэр. Не могу сказать.

— Разве вы не знаете китайский? Ведь отец у вас китаец.

— Не знаю, сэр. Отца я никогда не видел. Я воспитывался в английской семье.

— Хорошо, — сказал Конрой. — Можете идти. Но дом не покидайте.

Инспектор поднялся на ноги.

— Я так думаю, Джерри, — сказал он мне, — что нам с тобою стоит отправиться по домам и немного поспать. Здесь нам больше нечего делать. Нужно сперва понять смысл этого иероглифа, а затем поговорить с Дороти Кроуфорд.

— Поеду домой, как только удостоверюсь, что Дигера можно поручить заботам медсестры, — сказал я. — Но придется сперва заехать в больницу, чтобы проверить состояние мисс Кроуфорд и некоторых других пациентов.

Инспектор Конрой позвонил в главное управление полиции. Когда в старый особняк Грамерси-Парка прибыли два детектива из отдела убийств, инспектор вручил им копию рисунка и отправил обоих в Чайнатаун. Детектив Оливер повез кинжал дьяволопоклонников в управление, где экспертам предстояло осмотреть оружие на предмет отпечатков пальцев, а полдюжины полицейских из участка на 22-й улице получили приказание занять сторожевые посты вокруг дома, на крыльце, на нижнем этаже и в библиотеке.

Час спустя, оставив старика Дигера на попечении ночной сестры, я поехал в больницу. Раненый еще не пришел в сознание, но его состояние улучшилось и показалось мне удовлетворительным. До больницы я добрался на такси; навстречу мне бросилась старшая медсестра ночной смены.

— Доктор! — воскликнула она. — Ваша странная пациентка заговорила!

— Заговорила! — сказал я. — Та женщина с ранами на руках и ногах? И что же она сказала?

— Ничего, — сказала старшая сестра, — по крайней мере ничего такого, что мы смогли бы понять. Но она кричала!

— Расскажите мне все, — велел я, когда мы поспешно направились в комнату больной.

— Это случилось, когда мимо двери пронесли молодую женщину, — сказала старшая сестра. — Пациентка внезапно начала кричать. Вбежав в комнату, я увидела, что она сидит на кровати с протянутыми руками и не сводит глаз с двери.

— Было что-нибудь еще?

— Когда я вошла, она откинулась на подушки и замолчала. Подойдя к ней, я увидела, что ее раны кровоточат. Я поспешила за бинтами, вернулась и… доктор, это просто невероятно!

— Что? — воскликнул я. — Что случилось?

— Кровь исчезла! — понизив голос до шепота, проговорила она. — На повязках я не нашла ни единого пятна крови!

— Куда же она подевалась?

— Не знаю. Куда-то исчезла. Сначала повязки были все красные от крови. Когда я вернулась, они были белы, как снег.

Странным показался мне рассказ сестры. В состоянии пациентки, похоже, не произошло никаких изменений со времени моего последнего посещения. Она лежала неподвижно, с широко раскрытыми глазами и прежним выражением ужаса и муки на лице. Я попытался разговорить ее. Она не отвечала и лишь молча глядела на меня — но что это был за взгляд!

— А пациентка, что так взволновала ее?

— Молодая женщина. Хирург из кареты скорой помощи сказал, что вы направили ее в больницу.

— Дороти Кроуфорд! — воскликнул я.

— Да, кажется, так ее звали. Она очень больна.

— Вы правы, — кивнул я. — Никто на свете так не болен. И никому еще не грозила такая опасность.

Я велел хирургу скорой помощи разместить Дороти Кроуфорд в отдельной палате и поспешил туда вместе со старшей сестрой. Девушка находилась в том же состоянии, в каком ее увезли из дома старика Дигера. Она оставалась в сознании, но впала в оцепенение, и некоторое время спустя я оставил попытки привести ее в чувство. Ее губы двигались, пока я осматривал ее; я уловил слово «мама», которое она еле слышно пробормотала несколько раз. В ее голосе звучало страдание.

Я ничем не мог ей помочь. Я велел сестрам предоставить ей лучший уход и известить меня, как только она оправится. Нам с инспектором Конроем необходимо было как можно скорее расспросить ее о покушении на Джерома Дигера, узнать, был ли Сильвио как-то причастен к этому кровавому преступлению и не его ли зловещая тень стояла за жуткими происшествиями в старом особняке.