Арун Гиридхари старался не показывать правителям иных рас Камала Джаганатха, хотя многие из них и просили о той встрече. Во-первых, он не желал волновать своего ссасуа, а во-вторых, не считал поколь данные встречи отвечающими интересам его политики невмешательства и нейтралитета.

Впрочем, с дайме асгауцев Хититами Сетом встречу пришлось провести. Еще и потому как юный авгур второй раз сумел отвести от дайме смерть. Увидев связанную с ним фантасмагорию, в которой маневренное, небольшое судно гюрд-хра звероящеров обстреляло командный космический хансу «Лебедь» асгауцев, довольно сильно повредив его. Это, как и понятно, случилось, ибо грядущее не изменяли, только вместо настоящего Хититами Сета убили всего-навсего его макет, что стоило верховному правителю звероящеров значительной суммы контрибуционной платы присужденной дайме Великим Вече Рас. Третью часть, которой, в знак признательности, Хититами Сет передал Аруну Гиридхари, с просьбой о личной встрече с его спасителем пресветлым авгуром, Камалом Джаганатхом.

Несмотря на то, что встреча была заранее обговорена, Камал Джаганатх вышел из ложницы взволнованным. Шедший сзади Ури заботливо огладил полы кафтана авгура всеми четырьмя руками, и как указывал негуснегести, чуть слышно проронил:

— Нубхаве Камал Джаганатх не волнуйся. Нубхаве Арун Гиридхари будет рядом, поддержит, подскажет, так он велел передать.

Ссасуа нервно кивнул, слегка притом шевельнув плечами, оно как не привык носить кафтан. Это был золотисто-голубой кафтан, который ему преподнес в дар хан аз-Елень Велий Дьаг, возглавляющий военную власть перундьаговцев. В силу того, что кафтан являлся атрибутом власти велесвановцев, и был достаточно дорогим в производстве, его наравне с драгоценными камнями и металлами преподносили в дар или благодарность. Этот кафтан Камал Джаганатх получил за спасение одной из систем-колоний перундьаговцев от нападения так называемых бродячих кооров. Пираты, грабители, тати, объединенные под общим величанием кооры, относились к малоразвитым расам, существам, которые в погоне за технологическими достижениями продавали свои системы, планеты, а после бороздили просторы Веж-Аруджана в поисках, где бы украсть или подзаработать. Они не брезговали нападениями на системы, суда высокоразвитых рас, участвовали в военных стычках как наемники, и, конечно, грабили, убивали не жалея ни себя, ни других.

Благодаря фантасмагории Камала Джаганатха перундьаговцы практически не пострадали от нападения, как и их система-колония, однако, сами кооры понесли значительный урон не только в численности, но и судах. Хан аз-Елень Велий Дьаг не только прислал дары негуснегести и его ссасуа, но и заплатил неплохую контрибуцию за помощь.

Кафтан юного авгура был пошит четко по его фигуре, ибо мерки снимал Ури. Как и положено, долгополый с длинными рукавами, расширенными возле запястий (полностью скрывающими пальцы), из шелковой голубой ткани, протканной золотой нитью. Его подол, края рукавов и высокий ворот, поддерживающий голову, был украшен костяными лазурными полосками расположенными крест на крест, в местах стыка удерживающих плоские густо-желтые, крупные драгоценные камни сияющие белым, зеленым, золотым светом, смотря из-за падения на них лучей Рашхат.

Помимо кафтана юный авгур был одет в голубо-розовую туникообразную утаку и золотисто-оранжевый паталун, который сверху огибал пояс, подарок амирнарха Раджумкар Анга ЗмидраТарх. Когда-то присланный на имянаречение, он до сих пор тревожил своим видом, напоминая оранжевую туманность, оная с постоянством продолжала сниться Камалу Джаганатху.

Стоило юному авгуру выйти в коридор своей половины, а Ури занять место позади, как мгновенно раскрылась створка двери в маргу чертогов, большую квадратную комнату имеющую проход в половину негуснегести (сейчас закрытую), приемную палату чертогов и на васту. И тотчас, охраняющие двери со стороны половины ссасуа, три раба взмахнув длинными руками (почти достающими до пола), прикрытыми в плечах, предплечьях и тыльной стороне ладоней костяными квадратными пластинками, отделившись от стен коридора, перегородили своими мощными телами видимость Камалу Джаганатху. Они также зараз, действуя синхронно, развернулись, и четко чеканя шаг (словно на параде) направились к марге-холлу чертогов.

Юный авгур, слегка отпустив вперед шагающих рабов, неспешно выдохнул через рот, и лишь затем тронулся следом, а Ури гулко молвив, что-то еще поддерживающее, остался стоять на месте. Рабы, дойдя до створки, сразу остановились, чтобы покинуть половину ссасуа по очереди. Сначала вышел один из них, и, незамедлительно повернув налево в сторону выхода в васту-веранду замер, тем самым перегораживая собственным телом проход. Следом за ним выступили, шагая в унисон, два иных раба, также повернувшие в направление старшего и расположившись в шахматной позиции чуть дальше от него.

Камал Джаганатх все еще продолжал идти по своей половине, хотя видел, как отворили обе створки в приемную палату чертогов рабы дотоль их охраняющие. Неспешно, почасту дыша ртом, ссасуа, наконец, вышел через проем из своей половины, и, миновав маргу до середины, остановился, дабы оглядеться. Не столько это полагалось, сколько он сам хотел отдышаться, перед тем как войти в палаты и увидеться с дайме.

Посему перво-наперво повернул голову направо, узрев за стоящими мощными фигурами охраняющих его рабов, находящихся в самой весте еще четырех, и уже вне чертогов (за ступенями лестницы ведущей на веранду) пятерых асгауцев, застывших единой шеренгой. Имеющих подобно их дайме крупное с темно-коричневой кожей присущее созданиям тело и голову (напоминающую общим видом ослиную), обряженных в коричневые майки без рукавов и того же цвета обтягивающие штаны объединенные с обувью, на вроде сапог. Головы асгауцев, слегка наклоненные, покрытые коротким коричневым пушком, дополнительно поросли прядями черных волос, в форме каре дотягиваясь концами до шеи. Впрочем, стоило в сторону выхода взглянуть юному авгуру, как один из рабов (тот, что сопровождал его) резко вскрикнул, словно воспроизводя иную речь, не велесвановского языка, и стоящие асгауцы тотчас согнули спины, таким образом, не смея смотреть на Камала Джаганатха.

Ссауа также едва прошелся по ним взглядом. Обладая особым место в расе велесвановцев, он не должен был как-либо приветствовать тех, кто ниже его по статусу, который являлся не меньше — не больше равным правителям высокоразвитых рас. Само поведение юного авгура, дотоль не раз обговоренное в беседе с Аруном Гиридхари, несло в себе горделивую независимость, схожую с высокомерием даже в отношение самого дайме.

Вновь припомнив напутственные слова ассаруа, не волноваться и никоим образом не показывать собственную заинтересованность чему-либо, Камал Джаганатх степенно развернулся к проему, ведущему в приемные палаты чертогов, и величаво (как и полагалось ссасуа негуснегести и авгуру) направился внутрь залы. Едва отметив, как свесили вниз свои овально-сплюснутые, в районе ушей, головы, уперев в грудь короткие, шипообразные, твердые выросты покрывающие подбородки, два стоящих возле раскрытых створок раба.

Камал Джаганатх шел медленно, так как давеча тренировался, входя в приемные палаты, выверяя каждый свой шаг. Ибо и в самой походке, движение рук, глаз, губ имелся смысл, а дайме асгауцев числился экспертом в определение психического состояния, чувств и мыслей всего только по движению лицевых мышц. Зная об этом, юный авгур даже не глянул на стоящего, по правую от него сторону в центре приемной палаты, Хититами Сета, ступая как его и учили к овальному возвышению, на котором сидел Арун Гиридхари.

Стены в палате, обтянутые белой тяжелой тканью с выполненными на ней растительными золотыми и серебряными узорами и разноцветными камнями, сейчас насыщенно переливались от лучей Рашхат, заглядывающих через поверхность прозрачного кварцевого стекла крыши, оно как сейчас едва минуло шесть часов первой половины дневного стояния звезды. Под голыми подошвами ног квадратные, плетеные половики не просто прогибались собственной мягкостью, а прямо-таки поскрипывали, вероятно, это всего-навсего казалось взволнованному Камалу Джаганатху. Он остановился, когда достиг стоящего в самом центре палат овального возвышения, величаемого престол, к которому вели пять широких ступеней, укрытых ярко-вишневым бархатом. И немедленно вскинул взгляд на сидящего в середине престола в позе пуспа Аруна Гиридхари. Одетого в золотую утаку и медной расцветки паталун, сверху на которые был накинут подобный кафтану авгура золотисто-голубой (также подаренный ханом аз-Елень Велий Дьаг), только более темной расцветки, однако, непременно, украшенный лазурными полосками и густо-желтыми, драгоценными камнями. Полы кафтана негуснегести были широко распахнуты и частью прикрывали саму поверхность вишневого бархата престола.

Лишь юный авгур сдержал шаг возле ступеней, выспрашивая позволения подняться, как беспокойный взгляд ассаруа разком пробежался по лицу первого, передавая в нем не только положенное разрешение, но и присущую ему заботу, поддержку. Арун Гиридхари тем взором словно исследовал своего ссасуа, с нежностью прижал к себе, успокоил, пособил. Каждым словом, поступком, движением он всегда помогал, подстегивал, опекал и любил. Любовью в коей плыла родственность, нежность, участие.

Негуснегести теперь чуть зримо кивнул, и Камал Джаганатх тотчас ступил ногой на первую ступень и стал все с той же степенностью подниматься по лестнице. Миновав ступени и оказавшись на возвышение, он медленно развернулся, и, шагнув вправо, опустился в позу лотоса, несколько диагонально сидящего ассаруа. И незамедлительно, дотоль замерший со склоненной головой и спиной, халупник Пинх (прислуживающий негуснегести в приемной палате чертогов) торопливо ступил к возвышению и всеми четырьмя руками расправил полы кафтана юного авгура, также быстро вернувшись на прежнее место.

Камал Джаганатх, между тем пристроил ладони на сведенные вместе стопы, и, поведя взглядом на пригнувшего голову и все еще стоящего Хититами Сета, перевел его на медленно закрывающих створки двух рабов, вошедших внутрь палат и замерших обок стен. Авгур, впрочем, хотел вернуть взор на дайме асгауцев, желая его разглядеть, приметив даже в том скользящем движение идентичность созданию, которого видел в фантасмагории. Обладающего двумя руками, ногами, достаточно массивным туловищем, с темно-коричневой кожей, на боковых гранях предплечий покрытой короткими белыми волосками, завитыми в правую сторону на вроде локона. Его восседающая на короткой, толстой шее голова общим видом повторяла ослиную, вытянутую, сухую, поросшую рыжим коротким пушком, и дополнительно укрытую ярко оранжевыми долгими прядями волос, дотягивающимися до плеч и разделенными на ровные проборы, из которых выглядывали стоячие с острыми концами хрящи ушей. Сегодня дайме асгауцев был одет в розово-пурпурную майку плотно входящую в оранжевую тройку, широкую юбку с прямыми, узкими, асимметричными складками, объединенную с облегающими штанинами и сапогами. На груди у Хититами Сета висело широкое ожерелье из серебра, украшенное крупными пурпурными и оранжевыми драгоценными камнями. На руках (плечах, предплечьях, запястьях) и пальцах дайме в виде круглого сечения шнуров, находились золотые браслеты, не то, чтобы одиночные, а прямо-таки объединенные между собой и посему похожие на длинные намотанные веревки.

Как только позади Хититами Сета закрылись парадные створки, он неторопливо шагнул к расстеленной на полу плотной, широкой красной подстилке, и, к удивлению Камала Джаганатха, занял на ней позу подобную пуспе, соединив меж собой подошвы стоп и даже притянув их к промежности.

Так, что и сам того не желая юный авгур кинул на Хититами Сета быстрый взгляд от резкого движения которого у первого перед глазами (как знак волнения) появилась чуть заметная красная звезда, мелко-мелко задрожавшая и тем самым точно пустившая зябь по окружающему ее пространству.

— Голубчик, глубокий вздох ртом и неторопливый выдох через насик, — раздался позади заботливый голос Аруна Гиридхари, видимо, приметившего, как ссасуа легохонько качнуло. — Не волнуйся, ты все сделал правильно. Днесь токмо отведи взгляд от дайме.

Негуснегести говорил, естественно, по-велесвановски, и, успокаивая, сказывал так, не потому как юный авгур правильно себя вел, а просто стараясь снять с него волнение и не допустить прихода фантасмагории. Камал Джаганатх незамедлительно глубоко вобрал воздух через рот, и степенно выпустив его через ноздри, тем изгнал и саму звезду, и рябь кою она пустила, вернув ясности наблюдению, вновь узрев перед собой Хититами Сета. В яркости заглядывающих через потолок (что, одновременно, исполнял роль крыши) лучей Рашхат очень четко удалось рассмотреть его узкую морду или все-таки лицо, слегка изгибающееся дугой, поросшее коротким пушком, оканчивающееся широкими лоснящимися ноздрями. И расположенные по его бокам, разком блеснувшие черными вытянутыми зрачками, поместившимися в темно-карих радужках, выпуклые глаза, едва охваченных по краю желтоватой склерой. Определенно, дайме был рад ссасуа негуснегести, потому немного погодя по-перундьаговски с легким подсвистом приветственно сказал:

— Весьма рад, наконец, увидеть вас пресветлый авгур Камал Джаганатх. Ибо сею аудиенцию я, от его превосходительства негуснегести Аруна Гиридхари, выпрашивал вельми значимый срок.

Ссасуа все еще не отведший взгляд от лицезрения асгауца, лишь тот смолк, легохонько кивнул, и только теперь выполняя указания ассаруа, перевел взор на стоящего возле стены раба.

— Пресветлый авгур Камал Джаганатх, — вставил в толкование Арун Гиридхари, поколь не позволяя вести разговор своему ссасуа, — выражает вам, ваше величие Хититами Сет, положенное почтение.

Чуть зримо шевельнулись на горбоносом лице дайме ноздри, довольно широкие, подвижные с тонкими стенками (мало чем отличимые от лошадиных, быть может, только своей лощеностью кожи) так словно выразили какую-то просьбу, прошение, переданное мимически Аруну Гиридхари. Однако уже в следующий миг его нижняя челюсть чуть-чуть приоткрылась, и он проронил:

— Я вам очень благодарен пресветлый авгур за спасение моей жизни. И вам ваше превосходительство за неизменную помощь и поддержку моей расы, — дайме слегка качнул головой вперед, вроде поклонившись. И Камал Джаганатх наблюдая это телодвижение, боковым зрением левого глаза, внезапно понял, что Хититами Сет даже не пытается скрыть свою зависимость от негуснегести, а точно ее нарочно демонстрирует, представляясь в роли жалкого просителя.

Дайме снова прервался, теперь, видимо, желая предоставить слово Аруну Гиридхари, но так как последний молчал, продолжил говорить:

— Надеюсь на ваше понимание ваше превосходительство, и поддержку в непростых, конфликтных отношениях, которые сложились между моей расой асгауцев и…

Впрочем, теперь Арун Гиридхари не дал договорить дайме и зараз вскинув вверх со стоп правую руку, развернул в его сторону ладонь, данным движением, будто смыкая ему уста. Потому Хититами Сет тотчас замолчал и лишь вновь шевельнул подвижными стенками ноздрей.

— Велесвановцы, как всегда не вмешиваются в сложившиеся межрасовые отношения, — жестко проронил Арун Гиридхари. Так, что услышав в речи ассаруа неприсущую ему резкость, удивленно дернул нижним краем рта Камал Джаганатх.

— Конечно, ваше превосходительство, — протянул, словно выпрашивающе Хититами Сет, моментально переводя взгляд на юного авгура, очевидно, приметив мимику его лица. — Я понимаю, что вы придерживаетесь политики невмешательства. Но на последнем Великом Вече Рас, где вы не присутствовали, пречистый канцлер-махари Врагоч Вида Вышя известил всех представителей рас, что только благодаря фантасмагории пресветлого авгура и вашего ссасуа Камала Джаганатха была спасена моя жизнь. Тем самым выделив не только пресветлого авгура, но и вашу политику, как второй раз спасающую мою жизнь.

— Ваше величие, — сейчас голос Аруна Гиридхари и вовсе наполнился негодование, прозвучав столь сурово, что дернули головами не только рабы, стоящий возле возвышения халупник, но и сам того не ожидающий Камал Джаганатх. — Ежели вы не поняли моих условий, на каковых смогла состоять данная аудиенция, повторюсь. При моем ссасуа, пресветлом авгуре, мы не должны решать, утрясать какие-либо политические вопросы, або он слишком юн, и сие может вызвать в нем волнение. Касаемо благодарности вашей или тарховичей. Я всегда придерживался собственных взглядов на политику нашего Веж-Аруджана считая, что мирные отношения между высокоразвитыми расами залог силы в защите наших Галактик от гиалоплазматических Галактик соседей. А ноне, коли вы не желаете, прекращения аудиенции с пресветлым авгуром, более об этом не говорите. Понеже я не позволю вам заручаться поддержкой Камала Джаганатха и втягивать его в сии межрасовые передряги, — дополнил он, медленно пристроив дотоль вскинутую руку на прежнее место.

— Эка! Ваше превосходительство, прошу меня извинить, — торопливо произнес дайме асгауцев основательно наполнив свистом свою речь, отчего Камал Джаганатх, не мешкая, наморщил верхний край рта и чуть-чуть вздыбил ноздри, выражая недовольство. — Более не слова о политике, и никоим образом не хотел как-либо обеспокоить пресветлого авгура, — дополнил Хититами Сет медленней, почасту бросая на ссасуа хоть и не продолжительные взоры с тем его изучая, также почти убрав из голоса неприятный для слуха свист. — Обаче жаждал поинтересоваться, в точности ли пресветлому авгуру доставляют когда-то заказанные продукты и не нужно ли еще чего?

— Голубчик, ответь, только покороче. Дайме жаждет потолковать с тобой, — пояснительно молвил по-велесвановски Арун Гиридхари с мягкостью, как и всегда указывая ссасуа и тем, наконец, развязывая ему язык (как сказали русские люди солнечников).

— Все поставляют, как и было обговорено, ваше величие, благодарю. Более ничего не надобно, — отчужденно отозвался Камал Джаганатх, улавливая в отношение себя от асгауца не просто тепло, а прямо-таки обожание, кое, похоже, и проявлялось в робких его взглядах.

— Очень рад, пресветлый авгур, — отметил Хититами Сет и нижняя челюсть его слегка вздрогнула, вроде он расстроился такой холодности ссасуа. Видимо, Арун Гиридхари был прав, дайме хотел, если не заручиться поддержкой Камала Джаганатха так хотя бы расположить его к себе.

Впрочем, немного погодя, он будто совладав с собой или всего только это демонстрируя, продолжил говорить:

— В сей раз, пресветлый авгур, я привез вам, надеюсь не менее нужный дар. Насколько я освещен, вы первоначально выросли в Галактике Вышень, в Солнечной системе, что находится в нижней части одного из его рукавов?

Похоже, этот вопрос содержал подвох, желание Хититами Сета вызнать отношение Камала Джаганатха к своему не далекому прошлому. И ссасуа, все еще будучи связанным, хоть и приглушенными, воспоминаниями о Земле, резко дернул взгляд на дайме, уставившись в его лицо, коль можно было данное название применить в отношение явственной морды. Лишь мгновением спустя уловив указания ассаруа покуда не отвечать, не волноваться и вернуть взор в исходную точку. Однако этих нескольких секунд эксперту в определение психического состояния, чувств и мыслей всего-навсего по движению лицевых мышц Хититами Сету стало достаточно, дабы он понял, что заговорил о волнительном для Камала Джаганатха. Потому он вроде как расслабил спину (отчего его плечи также не сильно опустились), определенно, обрадовавшись, что нашел общую нить разговора, каковая могла быть интересна ссасуа.

— По моему заказу таусенцы изъяли с Солнечной системы человеческий мозг, — неторопливо проронил дайме, выводя каждое отдельное слово и не позволяя себе свистеть, чем вызывать недовольство в ссасуа негуснегести. — Вы, наверно, не знаете, пресветлый авгур, но когда-то Солнечная система и четверть данного рукава Вышень находились в правление асгауцев. Мы не редкостью бывали в Солнечной системе и в частности на планете Земля, кою еще величают Терра, Голубой шар и даже Пархви, хотя человеческий вид обитающей на ней мы называем солнечниками. Позднее данную часть рукава Вышень мы по согласованию с тарховичами передали таусенцам. Это был мирный пакт, за оный мы не потребовали контрибуционной платы. В связи, с чем тарховичи, скрепляющие сей пакт, оставили условием для таусенцев обеспечивать в случае нужды нас необходимым количеством требуемого человеческого мозга.

Теперь Камал Джаганатх, досель неотрывно смотрящий в лицо дайме, тягостно сотрясся, а края его рта дрогнув, опустили вниз уголки, указывая на расстройство. Проживая подле Аруна Гиридхари ссасуа рефлекторно повторял за ним его повадки, слова речи, поведение. Впрочем, сейчас он дернулся, потому как не мог спокойно воспринимать досель услышанное, все еще болезненное (о чем ассаруа говорил очень редко и той степенностью подготавливал Камала Джаганатха к новым критериям мышления). Подумав, что изъятый мозг мог принадлежать его сыну Павке, чувства к которому жили в диэнцефалоне, и его сознание. Очевидно, про сына Камала Джаганатха подумал и Арун Гиридхари, знающий о мыслях, тревогах собственного ссасуа, все! потому торопливо сказал по-велесвановски:

— Голубчик, успокойся. Сие совсем не то о чем ты подумал.

Видимо, свою оплошность понял и дайме асгауцев, узрев, как отвел от его лица взгляд юный авгур и глубоко вздохнул через приоткрытый рот, стараясь справиться с вновь возникшей начальной точкой фантасмагории, каковая последние пять дней прямо-таки изводила своим постоянством. Хититами Сет смолк и воззрился теперь в лицо негуснегести, словно ища там поддержки, или просто сверяя свою дальнейшую беседу. Волнение особой волной захлестнуло Камала Джаганатха. Потому он прикрыл верхними веками глаза и стал производить частичные дыхательные упражнения из дуалауа, чтобы стабилизировать состояние и отсрочить фантасмагорию. Выпуская воздух через ноздри, попеременно из обеих ноздрей, параллельно, с синхронными ударами сердец.

Неожиданно припомнив историю Земли, древнее царство Египта, чье самоназвание как считали солнечники, мира существовавшего на континенте Африка вдоль реки Нил, звучало, как Та-кемет, Та-мери, Та-уи. А один из удивительных Богов, чью голову заменяла голова осла, носил имя Сет. Считалось, что Сет был божеством пустыни и зла, жаждущий отобрать земной престол у другого бога Осириса. В разные периоды правления Сет становился олицетворением всего зла, или вспять верховным богом защищая определенные династии фараонов.

От промелькнувших воспоминаний Камал Джаганатх улыбнулся, а проведенная дуалауа сняв волнения, свернула и начальную точку фантасмагории. Так, что открыв верхние веки, не скрываемо причастно он взглянул прямо в карие глаза дайме, а тот словно сего ожидая, вновь отозвался молвью:

— В этот раз по особому заказу таусенцы изъяли у солнечников мозг, засим вселив его в тело халупника. Я уверен, вы останетесь довольным собственным халупником, тем паче, опять же по моему заказу над мозгом провели необходимые процедуры, единожды сохранив память. Понеже когда сего прислужника обучат на Велесване вашему языку, вам будет, о чем с ним потолковать. И еще, пресветлый авгур, ежели когда-нибудь вам понадобится какой-либо мозг из Солнечной системы, или иной, где проживают существа, вам стоит только сказать и без всякой контрибуционной платы я доставлю требуемое.

Камал Джаганатх только, что справившейся с волнением враз тягостно качнулся, воззрившись в лицо дайме и даже приоткрыв рот, ибо в его молви услышал предложение. И словно предопределяя просьбу своего ссасуа, в разговор вмешался Арун Гиридхари, достаточно ровно сказав:

— Пресветлый авгур благодарен вам ваше величие за дар и, вестимо, за молвленное предложение. Мы его, непременно, запомним, и коли у нас появится нужда, обратимся к вашей помощи.

Камал Джаганатх едва услышал слова ассаруа, прозвучавшие общим фоном. Ибо его позвоночный столб внезапно тягостно задрожал, точно натянутая тетива, как бывало при особом волнение, когда сознание теряло связь с диэнцефалоном, и последний начинал управлять полностью организмом. В грудной клетке также враз сбивая положенный ритм, забарабанили сердца, подперев единственное легкое к горлу. Уж слишком пригласительно прозвучало предложение Хититами Сета о сыне авгура. Впрочем, осознание чуждости того мира и той жизни сейчас после трех колоходов, несмотря на волнение Камала Джаганатха, не позволили принять предложение дайме. А может это сделал Арун Гиридхари во время вставивший благодарность в беседу, спасая и саму ситуацию, и ссасуа от не продуманной просьбы, которая в вертлявой политике Веж-Аруджана могла поставить под угрозу нейтралитет велесвановцев.

Впрочем, мощное волнение опять вызвало приход начальной точки фантасмагории, каковую Камал Джаганатх теперь уже, видимо, и не сумел бы остановить, принявшись глубоко дышать через рот. Данное волнение было примечено не только дайме асгауцев, но и негуснегести велесвановцев. Потому если первый смолк, испугавшись за состояние юного авгура, то второй враз поднялся на ноги, и, шагнув вперед, положил перста и саму ладонь правой руки на макушку Камала Джаганатха, слегка придавливая голову, не позволяя раскачиваться телу, снимая волнение.

Вслед за Аруном Гиридхари на ноги поднялся Хититами Сет, явно довольный не только тем, что удалось увидеть юного авгура, потолковать с ним, преподнести дар, но и узнать его слабое место, связанное с Солнечной системой. Дайме асгауцев еще какое-то время наблюдался взором Камала Джаганатха, потерявшего из-за волнения четкость, вероятно, он дослушивал речь негуснегести. Однако, которая для самого ссасуа доходила только фоновым гулом, вроде он лишился слуха. А когда дайме, что-то сказав, поклонился, и, развернувшись, направился, неспешно ступая к отворившимся створкам, юный авгур почему-то подумал об Осирисе. Бог возрождения и загробного мира страны Та-кемет, Та-мери, Та-уи быть может и был тем самым верховным правителем звероящеров НгозиБоипело Векесом, от которого он, Камал Джаганатх, уже два раз спас дайме Хититами Сета.