В этот раз в слободу Вукосавку прибыли все четыре старших авгура Аруна Гиридхари, ибо полагалось нарезать чешуйки самому наследнику и принцу велесвановцев. Ноне ночь в противовес наречению была светлая, так как негуснегести, после отлета главного дхисаджа с Велесван, не стал тянуть с обрядом, да и обобщенно нарезание чешуек могло проходить не обязательно в темное время суток. Впрочем, сейчас это было не просто нарезание чешуек, а еще и наделение Камала Джаганатха при велесвановцах статусом принца, посему и проводилось ночью.

Ковин Купав Кун пробыв на планете вместо запланированных трех, пять суток отбыл лишь тогда, когда состояние принца полностью нормализовалось. Они весь тот срок, встречаясь очень часто, более не говорили об оранжевой туманности и джанах, очевидно, понимая, что для них обоих это стала сложная тема для разговора.

Несмотря на белые ночи, правящие на Велесване, небосвод нынче смотрелся ярко фиолетового цвета видно потому как приближался дождь, едва явив с правого боку рыхло-лазурные окоемы планеты Перундьаг. По данной причине и сам причал, и храм, и восседающая сверху хрустальная статуя негуснегести сияли насыщенно зелено-сизыми оттенками, словно пригасив коричневые полутона. Как всегда со вскинутых вверх рук, согнутых в локтях и развернутых ладонями к небу, статуи вниз изливались потоки воды, не только скатываясь по со стенам храма, но и попадающих сразу в озерную воду, на хрустальный, прозрачный пирс.

На причале, ограничивая его с двух сторон, стояли одетые в темно-зеленые утаки, темно-коричневые паталуны и охваченные поясами красной расцветки, велесвановцы, жители слободы Вукосвавка. Это были все взрослые велесвановцы приступившие к своим обязанностям, потому и одетые в темные тона. Впрочем, венчали причал авгуры, в серебристых утаки и паталунах. И если Маниш и Пракаш словно замыкали стоящих велесвановцев, то Юджеш и Девдас стояли по обе стороны от Аруна Гиридхари, одетого в золотую туникообразную утаку, медно-синий паталун, да стягивающий его стан платиновый, пластинчато-собранный пояс. Сами старшие ссасуа негуснегести, в сравнение с ним смотрелись не то, чтобы взрослее, мудрее, сколько старше. Притом они внешне очень походили на расаначальника цветом кожи, общими чертами лица, фигурой, неизменно, содержа в себе его информационные коды. Камал Джаганатх был одет в золотую с перламутровым оттенком по низу, горловине и проймам рукавов туникообразную утаку и темно-бордовый паталун, охваченный поясом, присланным в свой срок амирнархом.

Стоило из храма на причал выйти принцу, как держащие в руках на развернутых к небу ладонях круглые с кулак фосфорицирующие камни, освещающие пространство вокруг голубоватым светом, велесвановцы враз опустились на причал в позу пуспу. Взгляд Камала Джаганатха едва скользнув по соплеменникам, остановился на стоящем к нему спиной негуснегести.

В этот раз ссасуа был предельно спокоен, ибо знал все дотоль им пройденное, ощущал собственную уникальность и надобность этой расе, Аруну Гиридхари, тарховичам. Посему он медленно ступил вперед и с той же величавостью, что ранее наблюдал в своем ассаруа, направился по причалу вперед. По мере хода принца, сидящие в позе пуспа велесвановцы, не только опускали на поверхность хрустального пирса фосфорицирующие камни, этим придавая ему голубоватое сияние, но и сами склоняли низко голову, признавая его власть над собой, власть старшего над младшими. Опять же неспешно Камал Джаганатх миновал стоящих Маниша и Пракаша, кои стоило ему пройти мимо опустились на причал в позу пуспа, и, сложив на стопы ладони рук, пригнули головы, сейчас признавая его как наследника негуснегести и в дальнейшем преемника статуса расаначальника велесвановцев. Он остановился как раз обок, диагонально замерших по отношению к негуснегести, Юджеша и Девдаса держащих в руках уки, губки и платиновые, плоские пластинки, оные должны были вставить в кожу лба, отличающиеся от серебряных, каковые полагались ему ранее как авгуру.

Застыв как раз напротив Аруна Гиридхари, и воззрившись в его спину, по которой вплоть до середины пролегало десять тончайших соломенно-красноватых косичек, принц, немного выждав, достаточно громко сказал:

— Ассаруа, Арун Гиридхари! Я! Камал Джаганатх, нареченный амирнархом Раджумкар Анга ЗмидраТарх принцем, пришел, дабы принять положенный мне статус от тебя, как расаначальника велесвановцев!

Арун Гиридхари медленно повернулся к ссасуа, и, заботливо оглядев его с ног до головы, улыбнулся, не только изогнув нижний край рта, проложив по верхнему краю вплоть до ноздрей тонкие морщинки, но и вскинув сами уголки его вверх, все, чтобы поддержать и успокоить. И словно оставшись довольным видом принца, неспешно вздел правую руку и повел ею в сторону Юджеша, оный торопливо вложил в его ладонь уки, тонкое на вроде вилки приспособление, заканчивающееся небольшим и очень острым металлическим полукругом.

— Ты готов, — торжественно спросил негуснегести, — Камал Джаганатх принять титул его высочества принца велесвановцев, теми звуками обрести власть и вечное попечение над расой велесвановцев?

Камал Джаганатх тот же миг улыбнулся. Однако совсем немного, так-таки только изогнув нижний край рта. Внезапно осознав, что Арун Гиридхари связывая словами клятвы принца, жаждал не только возложить на его плечи власть над велесвановцами, но и вечную заботу, несомненно, действуя во благо своих детей и понимая, что в лице собственного наследника имеет какое-то мощное в грядущем создание.

— Готов, ассаруа! — громко отозвался Камал Джаганатх, ибо итак не собирался отказываться от велесвановцев, желая быть подле Аруна Гиридхари и проживать на Велесване.

Негуснегести все с той же степенностью теперь поднял и левую руку к голове ссасуа, придержав за затылок, синхронно, переместив к его лицу и правую с зажатым уки. В фиолетовом сияние, что отбрасывал небосвод, почти иссера-серебристым светом блеснуло полотно уки. Впрочем, в этот раз Камал Джаганатх не стал смотреть на тонкий его край, заточенный в виде небольших бортиков, ему не нужно было даже наполнять голову рассеянной дымкой, прикрывая диэнцефалон, оно как последующее действо не казалось более для него болезненным. В соотношении с предстоящим проклевыванием зоркого очеса, с тем, что могло и впрямь напугать болью и обобщенным его появлением. Потому принц даже не вздрогнул, когда Арун Гиридхари резко вогнал в его лоб острие уки, а из-под пронзенной кожи на лицо потекла струйка голубо-зеленой, вязкой крови. Поколь ассаруа приняв от Юджеша платиновую, тонкую пластинку вставлял ее под кожу, формируя уплотнения, Девдас заботливо стер с лица пористой губкой кровь, так как ноне пред ним был принц, да и главный дхисадж перед отлетом указал как можно меньше его волновать. Видимо, текущая кровь, в понимание негуснегести, могла вызвать то самое волнение, хотя сам Камал Джаганатх был абсолютно спокоен. Во-первых, он осознавал свое место в этой расе, оценивая его как наиважнейшее. Во-вторых, чувствовал, что и в отношение Веж-Аруджана его место вскоре станет не менее значимым. Ну, а в-третьих, он теперь был спокоен за Павку. Потому как знал, из доклада верховного правителя людоящеров и дайме асгауцев, что мальчик изъят с Солнечной системы и в ближайшее время окажется там, где его будут любить, почитать и заботиться.

Наколов, как и положено, по счету, девять щетинок, негуснегести предоставил Девдасу утереть и остатки крови на лице Камала Джаганатха, а после положил на плечи последнего ладони. И незамедлительно Юджеш и Девдас отступив в сторону, приняли позу пуспа, склонив головы. Арун Гиридхари неторопливо развернул ссасуа в сторону причала так, дабы его было видно всем сидящим в позе лотоса велесвановцам и произнес очень громко и торжественно:

— Нарекаю тебя, Камал Джаганатх, титулом его высочества принца велесвановцев. И тем налагаю тебя, принца Камала Джаганатха, наследника негуснегести и преемника статуса расаначальника властью и вечным попечением над расой велесвановцев!

Голос Аруна Гиридхари бархатисто-нежный, звучащей для ссасуа всегда ласкательно, слышимо колыхнулся от волнения, и также ощутимо дрогнули ладони, лежащие на плечах. И когда он, вновь развернув в свою сторону ссасуа, принялся медленно снимать с него вещи, неотрывно глядя сверху вниз, последний улыбнулся много сильней, не только изогнув нижний край рта, проложив по верхнему краю вплоть до ноздрей тонкие морщинки, но и вскинув сами уголки его вверх, таким образом, подражая, повторяя привычки собственного ассаруа. Тем самым движением, поддерживая его, выражая свою любовь и нежность, чем вызывал ответную улыбку на лице Аруна Гиридхари.

Негуснегести сняв с принца паталун и утаку, ступил вправо. И Камал Джаганатх также неторопливо шагнул к краю пирса, да вздев вверх к голове обе руки, сдержал их возле ушей, что заменяли две пластинки, прикрывающие складчатой формы слуховой проход. Подушечками больших пальцев он мягко надавил на верхние пластинки, смещая их в сторону прохода, прикрывая его, и тем для дыхания отворяя дополнительное отверстие, расположенное в виде дугообразной щели на второй пластине, предназначенной, дабы дышать в воде. Камал Джаганатх сомкнул верхние веки на обоих глазах приглушая тем зрение вне воды, да, как делал зачастую, прыгнул в озеро Дана, стоя на вытяжку с прижатыми к бокам руками, солдатиком, как выражались солнечники. Мгновение спустя узрев смыкающуюся гладь воды над головой и ее темно-синие тона, каковые и вовсе в единый миг сменились на огромную рубиновую звезду, не просто воткнувшуюся, а так-таки вошедшую в лицо принца, закупорившую дыхание, ослепившую глаза, застопорившую биение сердец, движение единственного легкого и течение крови в сосудах, тотчас явив для наблюдения мощный зал.

Это был первый рабочий двор амирнарха Раджумкар Анга Змидра Тарх, как знал из пояснений негуснегести Камал Джаганатх. В коем зачастую амирнарх принимал гостей, просителей, правителей высокоразвитых рас, когда-то виденный в фантасмагории на каке клопанидов. Впрочем, в этот раз помещение вновь наблюдалось куском, а именно той частью, где просматривался потолок в виде трех полусферических отдельных сводов, стыкующихся гранями, и сходящихся в общий центр, из которого спускаясь на тонких трех голубых жилах, свисало массивное перламутрового сияния яйцо. Внутри оного происходил бесконечный процесс движения мельчайших розоватых частиц (помещенных в белый густой раствор) возле укрепленного в центре черного широкого скрученного по спирали ствола. Также наблюдаемым оставался расположенный под ногами пол, испещренный тончайшими красными нитями и две стены, по обеим сторонам от стоящего Камала Джаганатха. Имеющие прозрачную поверхность (подобной стеклу), поделенные на отдельные отсеки, в которых в белковой массе плавали разнообразные формы мозга и диэнцефалона. Однако взгляд принца фокусировался на отсеке, в котором в полный рост был представлен замерший скелет людоящера. До пояса повторяющий скелет человека с однотипным черепом, позвоночным столбом, реберным рядом и костьми рук (лишь имеющих их большую длину, ширину и количество), а ниже сходный с ящером с широкими тазовыми костями, связанных с мощными бедрами, где сам позвоночник переходил в кости хвоста.

— Одолжение, — по правую от принца сторону раздался, враз включившись, искусственный с легким дребезжанием голос. — Я так рад, что могу вас увидеть, посему исполню любую вашу просьбу, ваше высочество. Вы даже не представляете, как мне хочется с вами общения, ваше высочество. Как я долго этого ждал, — с мягкостью и ощутимой виной протянул амирнарх.

И повернувший вправо голову принц, наконец, разглядел стоящего подле Раджумкар Анга Змидра Тарх, возглавляющего и управляющего Веж-Аруджаном, на правах первого, старшего тарховича.

Он предстал перед Камалом Джаганатхом таким как тот его видел в воспоминание внутри оранжевой туманности. В виде высокого и крепкого создания, где под белой прозрачной одеждой без рукавов, косоклиной и распашной, плотно облегающей грудь и спину, на оранжевой, бархатистой (точно покрытой мельчайшим пушком) коже просматривалось плетение широких коричневых мышц, по которым сверху вниз (по круговой траектории) спускался рисунок сообщающий, что это есть «первый, старший сын Ананта Брхата-патра, последнего великого отца». Сейчас был зрим и тонкий плеточный хвост, имеющий на кончике кисточку, вылезающий из-под материи одежды и легохонько покачивающийся взад-вперед. И особенно четко наблюдаема голова амирнарха, в форме сплюснутого сфероида, акцентирующая внимание прозрачностью затылка, где биологическая черно-синяя студенистая ее часть была скреплена с небольшим электронным механизмом. На прямоугольном лице Раджумкар Анга Змидра Тарх, с угловатым подбородком, крупными тремя глазами, (один из которых располагался во лбу и имел внутри темно-коричневую вертикально расположенную радужку и черную склеру), широким, плоским носом, на толстых, красных губах залегла широкая улыбка, явно указывающая на его радость.

— Не ждите того от меня Раджумкар, — достаточно гневно молвил Камал Джаганатх, с тем испытывая к амирнарху чувства нежности. — Ответной радости не будет. Ты, что Раджум, не понимаешь, почему я не хочу встречаться с тобой. — Внезапно переходя на «ты» и это явственно говоря не по-перундьаговски, ибо изменилось даже движение края рта принца, продолжил все с той же раздраженностью он. — Ну, ты токмо, черт тебя раздери, не прикидывайся дурандаем. Я не встречался с тобой только по причине того, дабы тебя не убить, вже будучи так возмущен! Возмущен! — теперь и вовсе рывком дыхнул Камал Джаганатх моментально вызвав на лице амирнарха чувство вины, согнав улыбку и колыхнув на коже мельчайший, бархатистый пушок. — Когда я, наконец, осознал себя! Себя, как Ананта Брхата-патра Ришватья-Ума СансарСветовидФлинца и понял, что ты нарушил мои указания, я жаждал тебя убить! Убить, Раджум от гнева мною испытанного!

Голос принца сорвался на окрик, и сразу потух, ибо он узрел, как его негодование болью отразилось в темно-синих радужках двух глаз амирнарха (входящих в иссера-серебристую склеру), полыхнув боками круглых слез в их уголках.

— Я оставил тебе, милый голубчик, — голос Камала Джаганатха вновь зазвучал как альт, не истеряв властности, впрочем, стараясь успокоить амирнарха. — Четкие указания по использованию остатков моего диэнцефалона и информационных кодов его наполняющих. Предельно ясно указав, дабы вы не создавали меня, не возвращались к отжитому, умершему, минувшему, потому как я все время поколь жил около вас старался изменить грядущее и не допустить собственного клонирования. Я знал, что когда-нибудь ты, Ковин и Врагоч предпримите попытку меня воссоздать из оставленного материала. Но я сего не желал. Вдобавок я того боялся, поелику до конца не был уверен в правильности моих действ. Обаче наблюдаемые моим диэнцефалоном отрезки грядущего неизменно показывали фрагмент моего клонирования. Всего-навсего один, из дотоль мною виденного, не демонстрировал сей процесс, понеже я и сомкнул его в круг. И я указал, как вы должны действовать. В том кругу, ты был обязан, Раджум, вывести джан в высокоразвитые расы, и тем самым обеспечить себя и иных моих сынов поддержкой. Но ты все изменил, разомкнув круг, уничтожив геном моего брата и тем самым возродив меня.

— Дети всегда жаждут видеть своего отца, — чуть слышно отозвался амирнарх и губы его толстые, красные завибрировали, пустив по кругу сверху вниз по мышцам бегущей строкой осознание собственной вины. — Да и потом нам нужна твоя помощь, как сурьевича, как Ананта Брхата-патра. Схапатиху Галактик Джиэйсиу и Ланийкдан подвергаются процессу мараны, а без них существа, населяющие сии Мироздания, становятся не под контрольными. Схапатиху Ланийкдан и указал нам, как надобно тебя возродить, абы уравновесить то, что вмале выйдет с под их власти.

— Ты не понимаешь, Раджум, что именно джаны и должны были сие уравновесить, — с ощутимой грустью, и, понизив голос до шороха, отозвался Камал Джаганатх. — Я обо всем позаботился заранее. Днесь же я не сурьевич, разве ты не видишь, только его клон, несущий мысли, чаяния, но не всегда способности. Несущий в себе боль от потери собственных братьев, первоначального создателя, но не всегда его мощь, силу. Ни я! Ни я был нужен вам, а они, джаны, потомство моего старшего любимого брата СансараРудраАгни, вечного источника творящий стихии природы. Мои способности ноне лишь капля в озере Дана в сравнение с тем, чем обладал я ранее. Лишь капля с тем, чем могли обладать джаны.

Камал Джаганатх тягостно выдохнул, и, отвернув голову влево, враз отразился в стекле, где был помещен скелет людоящера, в виде высокого и достаточно мощного создания, сравнявшегося по росту с амирнархом. Широкими были его плечи, мощной грудь и спина, а по медно-серебристой коже сверху вниз на вроде вертикальных полос протекал рисунок обозначающий: «Один из десяти величайших сурьевичей, строителей и сынов Праматери Галактики. Десятый из десяти, СансарСветовидФлинц». Его голова еще сильнее удлинилась, теперь походя на вытянутый, овальный эллипсоид, впрочем, не изменившись в форме лица, ноздрей, безгубого рта, она с тем приобрела ряд отличий от расы велесвановцев. В виде третьего глаза во лбу вогнутой формы, обрамленного вывернутыми веками с полупрозрачным розового отлива верхним и более кожистым нижним, где темно-лиловая радужка в форме звезды с многочисленными тонкими лучиками входила в синюю склеру. Глаз находился в окружение серебристых чешуек, не только сверху, по бокам, но и снизу. Однако самым поразительным в голове было то, что из висков вылезала, так-таки подле уголков двух других глаз (устремлялась вверх и вниз, одновременно, разветвляясь надвое), пара дотоль бывших внутри диэнцефалона серебристых придатков. И если верхние создавали сжатые с боков рога, загибаясь назад и были снабжены на концах игольчатыми шипами, то нижние внедряясь в край подбородка, образовывали дуги по краю поросшие темно-бордовыми остроконечными нитями, подобно книдоцитам, выпрыскивающим из концов жгучую, ядовитую субстанцию.

Еще два серебристых придатка вылезали из макушки головы принца, и, дотягиваясь, спаивались с височно-нижнечелюстными суставами. Они, казалось, образовывали внутри тончайшую, плетеную сеть из голубо-черных нитей, с множеством небольших канальцев, наростов, а местами даже кусочков голубых, зеленых и даже черных артерий. Объединенные с ушами эти сетчатые пластины слегка выставляли вперед верхние пластинки и нижние с дугообразными щелями, создавая, какие-то огромные улавливающие и, видимо, пропускающие пластины.

Густые, длинные оранжевые волосы Камала Джаганатха дотягивались до середины спины, на концах скручиваясь в спирали, и были схвачены в толстые косички, до десятка по счету, а поверх них едва выглядывали отдельные, короткие перья сизо-серебристого цвета по окоему окутанные серым сиянием. Ореолом света была охвачена также и сама кожа принца, сохранившая прозрачную слизь на своей поверхности, она, параллельно, исторгала из себя оранжевое сияние, слегка приглушающее нежно-голубой цвет материи утаки и паталуна. В сравнение с велесвановцами он теперь не смотрелся сухопарым, а отличался плавностью, пухлостью форм, про фигуру которого стоило сказать полный, точнее хорошо упитанный.

— Брхата-патр, — и вовсе едва шепнул Раджумкар Анга Змидра Тарх и принц это не столько услышал, сколько воспринял через кожу. — Прости, что ослушался тебя. Но, Ковин говорит, ты еще наберешься мощи и силы, твое взросление не закончено, — в искусственном с легким дребезжанием голосе амирнарха прозвучало такое огорчение, что вздрогнуло тело принца от любви и нежности испытываемом к нему.

— Нет, милый голубчик, — тягостно выдохнув и погашая в тоне какое-либо раздражение, отозвался Камал Джаганатх. — Не наберу того, что вы ждете. Ибо создание моего диэнцефалона это один процесс, а тела другой. Диэнцефалон, конечно, пытается воссоздать бывшие структуры организма, но ему не хватит мощи реставрировать их в полном объеме. Да и, скорей всего, он затратит свои силы всего-навсего на идентичность черт и общее структурное построение, не более того. Впрочем, будет об этом. Днесь начнем с чистого листа, как говорили солнечники, вскормившие мой диэнцефалон. Хотя сейчас мне, Раджум надобно от тебя одолжение, как от правителя Веж-Аруджаном. — Он вновь повернул голову, прекратив разглядывать скелет людоящера и отразившееся в стекле отсека собственное отражение, да с мягкостью воззрившись на амирнарха досказал, — хочу, чтобы ты изъял у дайме асгауцев одну из систем в Галактике Вышень, для меня. Когда-то Хититами Сет не выполнил уговора со мной, он проще говоря, меня обманул.

Камал Джаганатх смолк, узрев, как тягостно дрогнули жилки на плоских скулах амирнарха, а после слегка выпучились вперед толстые, красные губы. Еще пару секунд и яростно щелкнул по полотну пола, испещренному тончайшими красными нитями, его плеточный хвост, выражая чувство негодования, принц вспять тому широко улыбнулся и достаточно мягко пояснил:

— Сейчас когда Хититами Сет умирает, хочу забрать принадлежащее ранее мне, ибо в этой системе проживают потомки сына моей плоти. Той первой плоти, которая одна из тысяч тысячей подобных ей сумела принять в себя единственно возможный для моего воссоздания геном и взрастить мой диэнцефалон в Солнечной системе на планете Земля.

Камал Джаганатх еще миг смотрел в прямоугольное лицо амирнарха, а после, точно дернув взглядом, прошелся по его голове, где в затылочной части, под прозрачным черепом демонстрируя мощь и уникальность создания черно-синий биологический диэнцефалон сотрудничал с небольшим электронным механизмом, в котором двигались, вращались, работали на вроде вечного устройства продольно расположенные оси, мельчайшие винтики, шурупы, болтики, электронные схемы разнообразной формы, сине-голубые, плазменные шары, сверху опутанные голубыми нитями венозной системы, да красными проводками.

А секундой спустя амирнарха заместило пространство луга, раскинувшегося, кажется во все стороны. Желтая невысокая травянистая растительность густо росла на пажите, что зрительно создавала плотные пространства коврового наста. Тонкие стебельки, раздваиваясь и разтраиваясь на еще более миниатюрные отростки на собственных концах распушивали кудреватые, серебристые метелочки, колыхающиеся по ветру в одном направление, создавая иллюзию движущихся потоков воды. Мелкотравная равнина, уходя вдаль, на стыке с горизонтом вдавалась в его желто-розовую, очень бледного оттенка, окоемку, да словно гасилась сиянием огромной звезды. Чья торчащая из-под линии видимости половина шара рыхлого желто-розового цвета с глянцево-белым сиянием перекрывала почти половину серовато-розового небосвода.

Впрочем, взгляд Камала Джаганатха концентрировался не на самой звезде или луговине планеты, а на расчертившей ее по середине наблюдаемого пространства грунтовой, двухколейной дороге. Точнее даже на отдельном (метров в двадцать) куске ездовой полосы, на каковой с одной стороны наблюдалось до десятка людей держащих за узду низкорослых, мощных зверей, напоминающих быков. Их стройные, мускулистые тела, достаточно мощные, опирающиеся на короткие ноги поросли густой черной шерстью, а высоко посаженные головы венчали длинные направленные в стороны и назад уплощенные рога. Вставленная в рот узда сдерживала движение зверей, видимо, делая их более покладистыми, а высокое с двумя закругленными луками с кожаными подушками седло, расположенное на покатой спине, цилиндрической формы стремена к которым были прикреплены металлические дужки с утолщением в виде шарика (исполняющие роль шпоры) предоставляли возможность ездить на них и с легкостью ими управлять.

Люди, определенно, мужского пола удерживающие под узду быков хоть и были не высокого роста, смотрелись крепкого сложения, с широкими плечами, мускулистыми, короткими руками и ногами в сравнение с туловищем. Впрочем, общими данными они мало чем отличались от человеческого вида планеты Земля Солнечной системы Галактики Вышень. Их кожа имела все оттенки красного цвета, от светло-красного, вплоть до багряного. Черные, жесткие волосы, вероятно, достаточно длинные, у мужей были собраны на затылках в ракушку и украшены разноцветными лентами, а в центральной части головы и висках обриты. Их округлые лица, с волевыми выступающими подбородками, с большими, горбоносыми носами и удивительными розово-голубого цвета радужками глаз, выделяли в них воинов, удерживающих на кожаных ремнях опоясывающих станы деревянные ножны с мечами. Синие туникообразного покроя с прямыми рукавами и воротом застегивающие на пуговицу на вороте-стоечке рубахи дотягивались до колен, из-под них выглядывали шарообразного вида красные штаны да такого же цвета кожаные сапоги на высокой подошве и вовсе, однозначно, указывающие на воинственный вид прибывших людей.

Впрочем, когда возник звук свистящего гула и взгляд принца двинулся по линии дороги, вслед за одним из мужчин отделившимся от процессии людей и зверей и направившихся вперед, как-то враз проступили с обратной стороны езжалой полосы три асгауца и мальчик.

Лишь парой секунд спустя Камал Джаганатх узнал в одном из асгауцев дайме Хититами Сета и собственного сына Павку в стоящем подле него мальчике. В сравнение с Хититами Сетом да двумя асгауцами и Павлуша, и остановившиеся напротив люди смотрелись низкими, словно ребятней, а может это дайме сейчас выступал для них Отцом, Господом, Богом, Создателем, Творцом. Посему когда шедший навстречу стоявшему впереди Хититами Сету мужчина сократил расстояние до одного-двух метров, и застыл, он низко склонил голову, а после и вовсе опустился на одно колено. И тотчас и остальные мужчины, воины, люди, выпустив из рук узду, более торопливо встали на колени.

Хититами Сет одетый в розово-пурпурную майку и оранжевую тройку (широкую юбку с прямыми, узкими, асимметричными складками, объединенную с облегающими штанинами и сапогами), увенчанный широким ожерельем пролегающим по груди и серебряными браслетами, плотно укрывающими руки, зримо шевельнул на горбоносом лице широкими, подвижными с тонкими стенками кожистыми ноздрями, и, приоткрыв рот, молвил:

— Вадимир, — и принц понял, что дайме говорит на перундьаговском языке с положенным его голосу присвистом. — Я, Бог твоего рода Сет, привез тебе как дар по испрошенной молитве сына. Этот мальчик, нареченный Павлом, родившийся на Голубой Звезде, ночами освещающей путь к твоему дому, днесь станет тебе сыном и наследником рода великого княжества Рассении. Он заменит давеча погибшего сына Миродата и будет от ныне и до скончания века твоей плотью и кровью!

Воин, которого назвали Вадимир, торопливо вскинул голову и на его прямоугольном лице с грубо вырубленным подбородком и мощным, точно орлиным носом, не имеющем растительности даже в виде бровей, дрогнули полные (с тяжелой нижней) с синими прожилками иссера-красные губы. Он, видимо, справлялся с волнением, а потом, вздев вверх правую руку, прижал сомкнутый кулак к груди, и, синхронно, левой придержал висящий на талии меч (будто присягая), да басисто отозвался:

— Отец и Бог мой Сет! Благодарю тебя за дар сыном, Павлом, за продолжение моей крови, плоти, рода на благо нашей славной Рассении!

Камал Джаганатх прошелся взглядом по лицу будущего отца своего сына, примечая в нем не только мужественность, но и благородство людей близких к природе и собственному роду, а потому несущих нравственность и величие души в чертах, фигуре и поведение. И тем неспешным движением сдержал взор на лице Павлика, прощаясь с ним навсегда, дабы по уговору с Аруном Гиридхари, уступившим ему в спасение мальчика, не должен был с ним встречаться или когда-нибудь видеться.

Павленька за этот срок, после последней фантасмагории, стал выглядеть много лучше, набрав природной полноты. Видимо, таусенцы, наконец, выполнили указание Ковин Купав Куна и позаботились о нем. Посему Павлуша не только подрос, став по виду подростком пятнадцати-шестнадцати лет, но и прибавил в весе. Его вновь круглое личико глянуло двумя крупными серо-голубыми глазками, обрамленными темно-русыми ресницами и дугообразными бровями. Прямой с широкими крыльями нос слегка потянулся вперед кончиком, а небольшой рот с четко выраженной галочкой на верхней, пухлой губе, легохонько растянулся в улыбке и тем заложил на левой щеке небольшую ямку. По краю верхней губы у Павлика теперь выступала полосой поросль пушковых волос, а средне-русые волосы с медным оттенком и светлая с чуть заметным розовым отливом кожа указывали на то, что также по согласованию лекари асгауцев оставили его геном без изменения. Однако, Павлу, как пожелал Камал Джаганатх, была так сказать подчищена память. И теперь его некогда любимый, единственный мальчик, «радость» как нежно он его величал, стал звездным ребенком. Павел более не помнил своей матери, отца, деда и бабушку, из его мозга была удалена информация о прежней жизни на планете Земля в Солнечной системе, страданиях, болезни и потерях. И мальчик, вступая в свою новую жизнь, держал в себе знания о собственном рождении на Голубой Звезде и прихода к новому народу, как будущего великого правителя!