Слобода Вукосавка, как и остров, и озеро носящее название Дана, имела круглую форму. Внешние стены слободы были монолитно изготовлены из голубого со стеклянным блеском апатита, минерала на Земле относимого к классу фосфатов, очень редком и хрупком камне. Впрочем, на Велесване, добытый из недр планеты и обработанный, апатит оказался достаточно прочным, устойчивым к любым почвенным колебаниям. Стены слободы стыковались с полусферическим храмовым комплексом, без зримых линий, границ, словно голубой хрусталь врастал в апатит, едва только присущий последнему теряя стеклянный блеск. Широкий проход сквозь храм, в форме полой трубы, объединял мост и внутренность слободы, приводя на одну из двух кольцевых улиц.

Довольно-таки широкая первая улица отделяла примыкающие к внешней стене Вукосавки жилища халупников, рабов (ибо их оказалось на Велесван порядка сотни), хозяйственные постройки от домов самих велесвановцев. Одновременно, широкий проход, названный марга, идущий через храм разделял и сами кольцевые улицы, упираясь в расположенные в центре слободы чертоги негуснегести. Дома первой улицы, как и второй, были одноэтажными и сооружены из дерева, тонких рядов реек, собранных подобием переплетающихся полос. Их покрывали двухскатные, остроконечные или четырехскатные крыши прозрачные, выполненные из кварцевого стекла с фронтонами, зубчатыми карнизами и коньками. Данные украшения в свой черед были сотворены из непрозрачного кварца со зримо проступающими в нем мелкими газовыми пузырьками зелено-бурого цвета. В основном прямоугольной формы жилища не имели окон, а большущие, легкие, деревянные двери, ведущие в дом зачастую смотрелись открытыми.

Единственно, чем и отличались жилища велесвановцев, от подобных домов прислужников, это тем, что имели пристроенные веранды, расположенные перед парадной дверью. Крытые отдельными односкатными и более пологими крышами (неизменно из непрозрачного кварца) без стен, эти террасы были ограничены резными, деревянными перилами, и двумя ступенями. Тем ограждением, словно приподнимая пол жилища над уровнем самой улицы, чья ровная поверхность черная с металлическим блеском, была создана из какого-то весьма твердого минерала.

В этих домах, впрочем, как и в остальных слободах жили взрослые велесвановцы. Воспитанники, ссасуа, в связи с их малым количеством, проживали в соседних слободах, находясь на попечении ассаруа, по совместительству исполняющего обязанности старшего, боизы. Эту информацию Даше пояснил Арун Гиридхари, поколь они ехали через мост, сквозь храм и по слободе, сказывая все четко и неторопливо, делая небольшие паузы меж восторгами своего ссасуа, и тем самым проявляя не просто заботу, но и уважение.

Улица словно вкатила в чертоги негуснегести, несомненно, самую замечательную постройку в Вукосавке, значимо возвышающуюся над поверхностью дороги. Впрочем, имеющую традиционную прямоугольную форму постройки и четырехскатную из кварцевого стекла крышу, округлые, непрозрачные фронтоны, мелко зазубренные по краю карнизы и конек. В чертогах Аруна Гиридхари опять же отсутствовали окна, зато имелась веранда, располагающаяся вдоль фасада самих чертогов. Однако, имеющая цельнокроеную с основной постройкой пологую крышу из непрозрачного кварца с проступающими в нем мелкими газовыми пузырьками золотисто-голубого цвета, в лучах заходящей Рашхат, поигрывающей золотисто-желтыми, бледно-голубыми, а то и вовсе розовыми полосами света. Сама терраса ограничивалась высокими перилами, собранными из внахлест переплетенных деревянных реек, достигающими в высоту метра два, а остальное пространство вплоть до крыши (также занимающее не менее двух метров) было закрыто тканевыми навесами из полупрозрачной, блестящей, тонкой (хотя и жесткой) ткани, похожей на органзу, только много тверже. Ибо, несмотря на небольшой ветер, поднимающийся к вечеру, она даже не покачивалась. На ткани находился рисунок, словно нанесенный туда путем травления, где над изображенным маленьким треугольником повисали небольшие рога. Знак Велеса, Бога древних славян и русичей, сотворенного самим Родом и отвечающего за мудрость и чародейство (как соотнесла этот символ Даша), переплетали тончайшие золотые и серебряные веточки, унизанные небольшими листочками и разнообразными формами цветы.

Арун Гиридхари сдержав бег патаги подле семиступенчатой, широкой, деревянной лестницы ведущей на веранду, и уложив ее на поверхность улицы, медленно покинув спину, поднялся на ноги. Рабы, сопровождающие спереди и сзади процессию, разком выстроились в ряд справа от лестницы, а Ури скинув ковровый рулон и корзину с ее иной стороны, кинулся к ступеням и шумно дыхнул, что-то в недра жилища.

Негуснегести, величаво подошел к замершей и оглядывающей постройку Дарье и помог ей спуститься с патаги, уложив возгласом Хы на поверхность дороги, очень мягко сказав:

— Это есть парадный вход в наши с вами чертоги, голубчик. Внутренняя же стена чертогов имеет проход в сад, как с вашей, так и с моей половины. Сам сад огражден кустарниковыми растениями, абы в него со стороны улицы было невозможно попасть. Обаче, сам сад вы увидите завтра, сейчас можете токмо оглядеть свою половину, комнату для занятий и ложницу, а засим сразу кушать и спать. Фантасмагория и перенесенные после нее боли вас измотали, посему необходим продолжительный сон. С вами мы увидимся завтра. Поелику по традициям, занятия мы начнем лишь, когда Рашхат займет отметку середины небосклона, пройдя десять часов дневного времени суток.

Арун Гиридхари протянул руку и провел пальцами по краям ноздрей ссасуа, проверяя его состояние, да нежно улыбнувшись, добавил, теперь с ощутимой властностью тона:

— И никаких променадов по слободе, днесь только кушать и спать.

— Хорошо, ассаруа, — отозвалась Дарья, впрочем, и сама понимая, что сей променад в связи со слабостью ей станет не по силам.

— Добро, ассаруа. Чтобы было понятно, надо говорить, добро ассаруа, — поправил все тем же назидательным, хотя и не обидным, тоном Арун Гиридхари и тотчас направился к лестнице.

Ибо из самих чертогов или только веранды выскочили еще двое халупников, мало чем отличимые от Ури, едва только их клешенная юбка была пошита из бело-розовой, и вовсе стоящей колом, органзы. Один из них, торопливо направился к лежащим на дороге корзине и ковровому рулону, да, подхватив их, побежал по дороге к первой кольцевой улице и хозяйственным постройками (как догадалась Даша), а второй принес с собой небольшой медный таз с водой, и плавающими в нем пористыми, пухлыми губками. Он установил таз на нижней ступеньке, и когда Арун Гиридхари подошел к ней, резко вскинув вверх стопы, протер одной из губок подошвы его ног. Негуснегести весьма быстро затем поднялся по лестнице, свернув вправо, да безотлагательно вслед него направились два раба, дотоль стоящие внутри веранды.

Ури немедля, что-то зашумел на велесановском языке, и вытирающий ноги ассаруа халупник, поспешил по лестнице, вмале также сокрывшись в половине негуснегести. Дарья еще немного оглядывала сами чертоги, да все также медлительно, слегка покачиваясь, направилась к лестнице, останавливаясь подле нижней ступени. Понимая, что и ей, вероятно, как ранее Аруну Гиридхари, пред тем как войти в дом необходимо протереть ноги. Ури между тем вновь заговорил, теперь более продолжительно, и его речь в этот раз сопровождалась звучанием струн гуслей, только весьма низкой фонации, и тотчас позади стоящей Даши послышался подобный отзвук.

Торопливо оглянувшись, юный авгур увидел подбегающих еще троих халупников в таких же бело-розовых юбках, словно демонстрирующих свою подчиненность Ури. Рабы, дотоль сопровождающие их в пути, внезапно стремительно развернулись и направились от чертогов по улице, к выходу из слободы, вероятно, отправляясь на отдых, после выполненного поручения. Теперь они шли свободно, не поддерживая ряд, и тем, выказывая достаточную простоту традиций на Велесван.

А Ури промеж того сам шагнул к ступеням и, склонившись, подхватил из таза губку да пальцами одной из рук подцепив ногу ссасуа в районе голени, без каких-либо предупреждений, попытался ее поднять. Он это сделал так внезапно, что Дарья в первый момент опешила, и, качнувшись, чуть было не упала. Благо подошедший ко все еще лежащей на дороге патаге один из халупников, враз прыгнув к Даше ближе, успел придержать ее за руку.

— Я сама, — чуть слышно проронила Дарья, привыкшая всегда и во всем заботиться о себе сама, и протянула навстречу губке руку.

Ури тягостно качнул головой и торопливо дыхнул, так, что затрепетали на его мягком, длинном хоботке не только прорези ноздрей, но и сама темно-стальная, влажная кожа и даже повислая в виде складок до плеч. Юный авгур еще немного тянул руку к губке, а после по качанию головы старшего халупника и чуть вздрагивающей коже, точно уловив появившейся в нем ужас, смирился с данным положением, и, вскинув стопы, предоставил возможность утереть от пыли подошвы. Лишь потом ступив на лестницу, и тогда уже избавившись от крепкой хватки иного халупника.

К удивлению неторопливо поднимающейся по ступеням Дарьи, Ури ноги также утерли, только не губками, обмоченными в тазу, а принесенной серо-стального цвета тряпицей, оказавшейся в руках младшего халупника. И поколь патаг поднимали и уводили с под чертогов два халупника, третий, каковой утер стопы своему старшему унес таз и губки, опять же, как и все дотоль, направившись в хозяйственные постройки находящиеся на первой кольцевой улице.

Войдя на веранду, Даша, не мешкая, замерла, оглядывая ее изнутри, и приметив стоящих вдоль деревянных перил и тканевых навесов в два ряда по одну и иную от входа сторону четырех рабов. Внутри веранда хоть и смотрелась широкой, не имела какой-либо меблировки. Стыковочная деревянная стена меж ней и основным зданием чертогов, из тонких рядов реек, собранных подобием переплетающихся полос, была сплошной, без окон. Не имелось в ней и привычного потолка, каковой заменяла крыша из непрозрачного кварца с проступающими в ней мелкими газовыми пузырьками золотисто-голубого цвета. Посему в самой террасе было не очень светло, а вроде как хмуро, ненастно, что ли.

Еще два халупника, в бело-розовых юбках, стоя на коленях, мыли полы в правой стороне веранды, окуная в овальные, деревянные ушаты с двумя боковыми ручками и вовсе огромные серые губки. Зараз натирая ими поверхность пола двумя руками, а иными все время сдвигая ушаты.

Остановившаяся в широком и высоком проеме Дарья снова тягостно качнулась, так как покачивалась сидя на патаге, и немедля Ури поддержал ее за левую руку, чуть выше локтя, вложив в данное пожатие ощутимое уважение и трепет. Да мягко потянул ее вперед в направление самого жилища, дверной проем которого был распахнут, а две непрозрачные створки сдвинуты вдоль стен с наружной стороны дома. Створки были также деревянными или сделанные из подобного материала, впрочем, имеющего чуть голубоватый отсвет, они представляли собой цельнокроеные полотнища, размером четыре на два, в высоту и длину. Пол же, как на веранде, так и в самом доме покрывали широкие квадратные и очень мягкие плетеные половики, достаточно плотно (словно имеющие пазы) вставленные друг в друга, видимо, также деревянные, хотя и прогибающиеся под подошвами ног.

Войдя в чертоги Дарья, однако, не остановилась, потому как Ури, не мешкая, потянул ее влево. Хотя помещение, в котором сейчас оказались, представляло собой большую квадратную комнату, также без мебели, выступающую холлом, где имелось четыре выхода. Первый тот, через который они со старшим халупником и пришли, а три остальных соответственно в трех иных стенах. И если в той стене, что лежала супротив входа, створки с голубоватым отливом дерева были сомкнуты и соответствовали размером парадной двери, да вели в какой-то мощный зал. То на двух соседних двери не только гляделись меньшим размером, одностворчатые, но и переливались сероватым отливом. Сейчас они были раскрыты, и Дарья несмотря на то, что Ури потянул ее влево сумела увидеть длинный, пустой коридор половины негуснегести, двух рабов замерших возле одной из четырех дверей, расположенных соответственно у входа в левой стене.

Половина ссасуа была по длине не меньше, чем вытянутый прямоугольный коридор Аруна Гиридхари, тем не менее, в правой по входу стене находилось только три двери. Стены коридора были и тут собраны из тонких рядов реек, подобием переплетающихся полос. Впрочем, в отличие от темно-коричневых наружных, внутри они имели зеленоватую расцветку, а одностворчатые двери, ведущие в комнаты прямо-таки лимонный цвет. В самом коридоре без окон, и потолка, куда свет поступал через прозрачное кварцевое стекло крыши, было очень светло, а из меблировки всего-то и находилось, что стоящие по левую стену пять низких на двух толстых ножках деревянных стола. Темно-синие столешницы которых поражали своей вощенностью и слегка переливались. Сверху на столиках поместились небольшие плоские, латунные блюда, на оных лежали в основном зеленые, белые и даже розовые в полоску небольшие, круглые плоды, по вкусу, как знала Даша, напоминающие яблоки, бананы и клубнику.

В самом конце половины ссасуа еще один халупник, также на коленях мыл пол, выуживая из ушата здоровущую, серую пористую губку. Ури, выпустил руку юного авгура подле крайней двери. Он едва коснулся створки пальцами, тем мановением сдвигая ее в сторону, и показал Дарье первую комнату, и вовсе не имеющей мебели, с подобным, как и во всем доме, полом, и убранными бежевым шелком стенами, представляющую из себя, видимо, комнату для занятий.

Так и не закрывая двери, старший халупник торопливо направился к соседней и схожим мановением пальцев, открыв ее створку, замер подле, слегка склонив голову. Оглядев совершенно пустую комнату для занятий, Даша выступила в коридор и оглянулась, только сейчас приметив, что вслед нее идут два раба, а створка в ее половину сомкнулась с иной стороны.

В спальне, или как сказал негуснегести, ложнице (тем вновь используя устаревшие слова), куда опять же неспешно вошел ссасуа, стены были убраны золотистой шелковой тканью с волнообразным отливом желтого и голубого. И тем словно единожды демонстрировали роскошество данной комнаты и очевидную ее скромность. Ибо вместо привычной кровати, на полу лежал хоть и широкий, но низкий лежак, собранный из трех тонких матрасов, обтянутых серебристым бархатом, довольно-таки жестких. А из мебели и было-то всего, что узкие, прозрачные, высотой метра полтора, пластины, установленные в четырех углах комнаты.

Однако, сейчас, лишившись и последних сил, Дарья обрадовалась и этому лежаку. Да сделав несколько широких шагов по ложнице, достигнув его, медленно опустилась, сначала сев на лежак, а секунду спустя на нем развалившись. И тотчас сомкнула обеими парами век глаза. Едва ощутимой дымкой до Даши донеслось чуть протяжное шумное дыхание Ури, вспять которому ответили невесомой мелодией гусли, а к краям ее ноздрей, несомненно, прикоснулись пальцы Аруна Гиридхари, проверяя состояние организма. Легкое покачивание, точно Дарью подняли на руки, окончательно притушило сознание и даровало плотный без видений сон.