Чрез два денька опосля возвращеньеца с Неприют горы у Лунных палатах Белых чертогов града Таранца полканы свершали торжественный обряд наречения Борила княжем и возложения на негось цепи Любоначалия. Боренька эвонти деньки ходил вельми смурной и точно недовольный чем, обаче ничаво противного не гутарил и побольчей мере немотствовал. По утру, лишь солнечны лучи осветили град Таранец, голубы двухстворчаты Рушат врата, чё вели с лесенки джариба у Чандр палату широко раскрылися. Полканы заполнили увесь джариб, так чаво многи из них подступили почти к самими ступеням лесенки. Стоявшие с волынками у руках в Лунной палате полканы казалось подпирали сами стены у ней. Посторонь тех стенищ, справу от престола, поместились беросы усе, окромя дюже пужливого и так за енти дни не слезшего с одера Гуши, да боляре полканские, те самые оные с мальцом жущерели кажный день у повалуше, пристроившиеся слеву. Борюша наряженный у ярко-синию рубаху, на груди которой находилси усё тот же знак Индры с загнутыми по кругу шестью лучами — токмо начертанный златым цветом, померклые штаны, да высокие, точно обшитые по стыкам кудлатой опушкой меха, чёрны сапоги, с блёстками по поверхности, был оченно сурьёзен. Рубаху, одету на выпуск, утак як носят её беросы, нынче опоясывал мощный серебряный пояс почитай, шо у длань ширшиной, усыпанный перьливающимися самоцветными каменьями. Сжимая у руке меч Индры, мальчуган, спустившись по лестнице из ложницы, вышел сквозе проем, распахнутых настежь створок, дверей, да остановилси посредь палаты. И абие полканы затворивши створки заиграли на волынках, да по палате потекла чуток скрипяща одначе насыщенная силой и удалью мелодия. Урвары Кера, Лам, и вовсе маханький, прям жеребёночек, Бара, темник Рам расположившиеся супротив бероского отрока, обряженные у белы, блистающие по холсту искорками свету рубахи, низко склонились пред ним. Засим испрямив свой стан лёгкой цокающей, васнь вдаривающей о каменный пол, поступью к Бориле подошёл Кера держащий на вытянутых руках красну масеньку подуху, на коей возлежала злата у палец цепь, не дюже долгая. Колечки на той цепи плотно подступали друг к другу и верно оплетали близлежащих шаберов, точь-в-точь як стебли венка. У цепь были вставлены девять небольших клиновидно— прозрачных самоцветных каменья пыхающих белым светом. По краю же эвонтов свет чудилси ноли голубо-серебристым. И кадыка на те голыши падали лучи солнечного Бога Ра, они лучисто вспыхивали и вроде як резвились эвонтими тремя цветами. Кера замер почитай в шаге от мальчонки и нанова поклонился, и тадысь тронул свову поступь темник, прежде выпрямьши стан. Вон сделал несколько нешироких шагов, да вставши рядом с урварой, споднял с подухи цепь и вобращаясь к мальчику, зычно произнёс:

— Прими эту цепь Любоначалия княже Борил, потомок Велеба наследника великого Асура Индры! И отсель до скончания веков повелевай народом полканским! И отсель до скончания веков веди нас по оврингу наших Богов Дыя и Индры! Рам протянул к голове мальца ту цепь и неспешно возложил её.

Слегка широковата у обхвате цепь скользнув, будто змейка по волосьям, на сиг обвила евойну головёшку, вздрогнула вроде живой и немедля сжалась, по-видимому, вуменьшившись у длине. При ентом вона крепенько обхватила голову Борила, а клиновидны каменья, как показалось ему, словно вросли в лоб, да полыхнули во всех направлениях серебристо-голубыми лучами. Боренька, без задержу, споднял увысь свой меч, поверталси направо и як ему и было велено, медленной поступью пошёл к престолу. И сызнова, точно лез он на вершину Мер-горы, аль спущалси у огненную пропасть за мечом, тягостно давалси ему кажный шаг. У груди надрывно дышали лёгкие, а сердце бешенно выбивало стук, васнь выдавая резкое ударенье по вогромному бубну… Да не просто по тому на каковых играють оралы беросы, а по тому в каковые вударяють беросы воины, пред боем, абы вызвать страх у ворога и кои кличуть тулумбас да набат. А очи Борюши вупор сотрели на сияющий златым светом престол.

Промаж того приоткрывшиеся вуста чуть слышно зашёптали, верно подбадриваючи собя: «Торенкой Вышни… Крышни… Перуна… Семаргла и тобя мой Бог Сварог я шёл… иду… и буду засегда ступать!» Неспешно сице он приблизилси ко ступеням престола и протянув у сторону стоящих сторонь него двух склонённых серых полканов, чьи лошадины тела були усыпаны паче тёмно-окрашенными пятнами, чём усё иное, держащих у вытянутых руках одну красну узку подуху поклал на неё меч, а посем ступил вельми медленно на водну ступеню. Маненько помешкав, мальчик пронзительно дохнул и преодолел ащё две ступени, да встав на узком пятачке, глянул сёрдито на великолепный престол, столь ражий и пышущий излишеством. Само сиденье на престоле было подбито золотым холстом, по поверхности которого просматривались, судя по сему, вышитые усяки изумительны вузоры нанесённые серебряными, рдяными и чёрными нитями. Споднявши голову мальчуган вызарилси на высокий вукрашенный резьбой многосторонний купол, с под низу также искусно убраный золотым холстом и вусыпаный символами Индры да Дыя начертанными серебряными нитями. Обозрев ту вычурность, так противну душе мальца, вон шибко сжал зубы, так чё они скрыпнули, напряг усё свово купаво личико, иде дрогнув натянулась кажна жилочка, а опосля повернувши голову улево посотрел на стоящих подле стенищи беросов. Вглядываясь во их так знакомы и родны, со смугловатой кожей, лица, чисты очи, подолгу останавливаясь взглядом на кажном из них: Быляте, Сеславе, Соме, Гордыне, Орле, Красе.

Близких, отчих… у коих с ним овый… единый прародитель Вышня. Да ден могёть Борила… осе туто-ва чичаса изменить их обчему Отцу Вышне, изменить своей душе… изменить, значить предать… Предать Вышню, Крышню… Крышню…Крышню. Обаче коль, право молвить, так-таки то сам Крышня со светло-пошеничными, почитай ковыльными волосьми озаряемыми восьмиконечной, солнечной звездой сияющей над его главой, со тёмно-голубыми глазьми, схожими с летними раздольями небес, послал его сюды… Сюды у Таранец. И ведал… ведал он… надеялси чё он— Борилка преодолееть усе трудности на той торенке дальней, пройдёт её, добудет меч. Да будять стоять осторонь эвонтого седалища решаючи во душе садитьси на него али неть. Решаючи во душе изменить своей торенке али неть. «Нет не изменю, — молвил чуть слышно сам собе Борилка, оно как в наполненной мелодией, вызываемой волынками, Чандр палате его реченьку окромя него никтось не слухал. — Своей торенке не в жизти не изменю и воссяду на ентово раззолоченно седалище токмо для того, шоб полканы пошли уместе с беросами». Мальчик ищё разок глянул на бероских воинов, и увидал як Былята ласковенько вулыбнувшись, едва зримо кивнул ему головушкой, по-видимому, сице подбадривая. И тадыличи Боренька шагнул к сиденью и развернувшись ликом ко распахнутым на джариб вратам опустилси на престол свово предка и Асура Индры. И стоило мальцу коснутьси золотой полстины сиденья, как мгновенно от ослона и обеих боковых стенок во все стороны пролегли широки таки полосы свету. Ищё морг и вон ентов свет увесь вспыхнул, а засим запылал не токась престол, но и сам Борилка, и чудные клиновидные каменья у его лбу. Они так яро вспламенились светом, чё отрок на сиг прикрыл глазоньки, а из сияющих голышей прям на пол впали серебристо-голубые струнки. Энтовы тонки ниточки коснувшись бело— каменного пола, словно слились у единожду полосу таку нешироку, похожу на тропку… серебристу тропку. И немедля у ней лучисто блеснув огоньками заплясали бусенки кумачного да зекрого свету. Торенка нежданно направила свой бег, будто пробивающая собе узбой маханька реченька, по глади каменного пола сквозе Лунны палату к выходу и скатившись на лесенку по прикрывающей её чермной полстине домчалась до джариба. Ни мгновеньица ни востанавливаясь тропка выкатилась на полотно джариба и натолкнувшись на голыши редро-жёлтого и смаглого цветов, по виду схожих с трёхлапыми листками, понесла свой свет по ней, туды, уперёд прямёхонько на столпившихся полканов, кыи узревши небывало чудо, спешно прынялись раступатьси, высвобождаючи ей место. А торенка достигнувши почитай средины джариба также унезапно замерла да стала ащё шибче блестать. И вдруг… свёрху, вроде из самой небесной лазури спустилси на край той торенки солнечный луч Ра. Вон токась дотронулси до тропки и абие иссяк, а она стала мерцать насыщеней и светозарней. И тады ж полканы, заполнившие джариб, вздели уверх головы, будто следя за исчезающим у там, идей-то во поднебесье, солнечным лучом, а посем громко и испуженно загамили. Эвонтов гик был таковой мощный и зараз выдохнутый множеством полканских голосов, чё вон заполнил увесь джариб, а можеть и увесь град, да без задержу залетел у Лунну палату. Полканы меже тем голов не вопускали, вроде узрев тама, у тверди небесной, чавой-то весьма придивное, овые из них подняли ввысь руки и вуказуя на то громко закликали: «Рупладгаж хенитарх!

Хенитарх! Хенитарх!» Рам, Кера, Лам и дюже масенький Бара взволнованно перьглянулись, чичас же у Чандр палате смолкли волынки, а Борюша резво спрыгнув со свово престолу побёг по мерцающей торенке к выходу. «Ихашдар княже! Ихашдар!»— еле слышно промолвил услед пронесшемуся подле него мальцу Рам. Одначе отрок его точно не слыхивал, вон миновал стоящих урвар и темника да выскочив из палаты, ни на миг не снижая скороходи, направилси вниз по ступеням лесенки. Вступивши на каменно полотно джариба мальчуган пробёг ащё немножечко, и тады тока востановившись задрал главу. Ослепительно полыхнули у его лбу, приросшие к коже, прозрачные каменья. Солнечные лучи коснулись их них рёбер и они словно вспламенились ярым бело-голубым светом таким, як брезжила у небосводе огромна птица у каковой Борила сразу угадал Магур— посланницу Индры. От радости мальчуган вскинул выспрь праву руку и замахал птице, а та точно ждавши его зову, резко пошла удол, стремясь приземлитьси на мерцающую торенку.

— Расхаживайтесь! Расхаживайтесь! — звонко загикал мальчишечка вобращаясь к переполошённым полканам, узрев чё птица йдёть на посадку. — Эвонто прибыла птица Асура Индры— велика Магур! И немедля страх на лицах полканских сменилси на вудивление и почтение, да они спешно подались назад, высвобождаючи для посланницы Индры аки можно больше месту на джарибе. Магур совершаючи плавны круги над пятачком, снижалась усё шибчее да нижее, и вот ужотко ейны размеренны взмахи крыльев пыхнули на полканов мощным порывом ветра сице чё затрепетали на их жинках чарующие головны уборы, заколыхались на мужьях тонки, струящиеся рубахи. Птица содеяла ищё овый круг и зычно выкрикнув кать…кать…кать, выпустила уперёд доселе прижаты ко груди дюжие лапы. И не мешкаючи сложив на спину могутны крылья будто вдарилась у полотно джариба лапами, коребнув енту каменну гладь когтьми, вставши как раз на краю мигающей светом торенки. Магур медленно встряхнула головой, отчавось закачалось ейно оперенья и изумительный венок, и оглядела стоящих да низко склонившихся пред ней полканов. Боренька абие тронул свову поступь к птице, широкось просиявши вулыбкой и с теплотой рассматриваючи птицу которая прилетела так во время и смогла споднять его с энтого вельми неприятного сидалища.

Бело-голубые перья Магур до зела упалые в ярких лучах красна солнышка казались живенькими и по ним вроде як источалась тонкими струйками капель водицы.

— Здрав буде, Магур! — довольным голоском произнёс отрок, вставши у шаге от птицы, да протянув к ней навстречу руку дотронулси до ейного удлинённого, схожего с лебединым, клюва.

— Здрав будь и ты, Борил, сын Белуни, потомок Асура Индры! — ответствовала птица, маненько приоткрывши свой клюв. — Тяперича ты готов исполнить то ради чего и был на Мер-горе. Ради чего добывал живую и мёртвую воду. Вели своим полканам на завтре поутру выступать у путь. Бери с собой меч, воду да летим выручать того, кому и биться мечом Индры!.. Твоим мечом!.. Ибо нам надобно торопиться! Нам надобно спешить, Борил! Путь наш долог, а там… там… вжесь топчат бероские земли панывичи ведомые супостатом и Злом, сбирают они в своё воинство всякую нечисть… а посем жгут ваши деревеньки и грады, убивают беросов. Тяжелёхонько дрогнула рука мальца вуслыхав таковой страшный говорок, застонало унутри сердечко, всполошилась думами горькими душа, наполнились слезьми горючими очи, искривились дугой алые губоньки. Да токмо сиг подавалси горести мальчуган, а засим вон порывисто вздохнул, утёр тыльной стороной длани мокры глазёнки, смахиваючи с них солёны слёзинки. Ищё крохотку он медлил, но опосля резво поверталси и бодрым шагом направилси к лестнице ведущей у Чандр палаты, пред коей ужотко толпились усе урвары, темник, боляре да беросы. Борюша приблизилси к склонённым полканам и подавляючи дрожь у голосе загутарил относя тот говорок к темнику:

— Рам ноне сбирай воинов… и назавтре у стёжку. Повядуть вас беросы, дядька Былята покажеть торенку, куды значить йтить, — мальчик смолк глянув в напряжённо лико темника и добавил, — встретимси у землях Богов Озема и Сумерлы.

— А ты княже? — обеспокоенно поспрашал Рам и в очах его промелькнуло волнение за судьбину отрока. Мальчик узрев то беспокойство, ступил ближе и задравши ручонку похлопал темника по плечу, поясняючи:

— А я Рам, полечу на Магур выручать того воина кыему и предначертан меч Асура Индры. Ты ж Рам доколь будяшь старчим средь полканов, токась покамест не встретимси мы сторонь земель Богов Подземного мира слухай Быляту… И да ащё чё… скачите прытко, не иде не вустанавливайтесь, оно як… оно як, — мальчонка на малеша смолк оттовось чё ему показалось, чичас он захлебнётси от перьживаний заполнивших евойну душу. Одначе унявши тревогу и глубоко вздохнувши, добавил обращаючи ту молвь к беросам, — Магур калякала, шо панывичи вже топчат наши земли, сбирают они в свово воинство усяку нечисть… а посем жгут дяревеньки и грады, убивають наш люд. — Отрок зрел аки нахмурили брови евойны соратники, аки пробёгла по ихним лицам печаль и напряглась кажна жилочка, а он ужо продолжал. — Урвары Кера, Лам и Бара оставляю вас у Таранце за старчих. Правьте туто-ва мудро поколь мы не возвярнемси, а то с вас усё взыщетси… пакостно повелевание. А днесь я сберу меч и кубыни, як велела Магур и у путь. При первом упоминание свово имечки Кера шибче иных урвар приклонил свой стан и закивал слухая мальца да соглашаясь с его порученьями, но как тока вон смолк незамедлительно испрямилси и весьма сладостно вулыбаясь, поспрашал:

— Княже Борил сходить за кубынями у твою ложницу?

— Да, урвара, ежели можно, — поспешно ответил мальчик и усмотрев довольно сияющего урвару, чуть скривил свово личико, да засим добавил, — и ащё Кера… Пущай мене котомку со Ёжом принясуть и меч само собой.

— Борюша, — обеспокоенно вмешалси у реченьку отрока Сом и всполошённо встрепенул руками, — а пожелвить? Тобе ж пожелвить надоть покласть у торенку? И абие сорвавшись с месту поспешил следом за подымающимся по ступеням урварой. Малец посотрел на удаляющегося крепкого, могутноскроенного Сома и по-доброму расплылси вулыбкой, кумекая о заботе и теплоте родного человека одного с ним племени, а опосля перьвёл взгляд на соотчичей, стоявших рядышком.

— Я чаво ищё бачить жёлал, — отметил мальчуган и убрал с лица вулыбку ставши нанова сурьёзным. — Вы токмо Гушу туто-ва не воставьте.

— Да, нешто мы могём Гушу забыть тута, — поспешно вскликнул Сеслав, и качнул головой поражаясь несуразности говоренного отроком. — Мы ево тута никак не вуставим, полканы нам не позволють, вон их ведь объисть и захламить востанками снеди. — Борилка враз от тех слов прыснул смехом, а воин узрев тако дельце, ужось оченно трепетно прогутарил, — ты, токмо береги собе…абы значить не впасть с эвонтой птицы. И як тока ты на ней полётишь?

— Верно на спине, — пояснил Крас и ступив ближе к мальчонке, ласково похлопал его по плечу. — А може Борюша и я с тобой полечу?

Ведь як я тобе с Гарцуками пособил… Ежели б не я, то тобе они по горищи усю ноченьку вертели, а так токмо мене у тот увесь ветроворот досталси. Да и посем Кострубонька мене указывал тобе беречь и защищать.

— Ну… — протянул Борилка, довольно вулыбаясь и даже, от той потешной реченьки парня, на немножечко позабывши об нависшей над его народ злобной напасти. — Оно можеть тадыкась мене бёдушка и могла коснутьси… до встречи с той Ворогухой, а засим похода у земли Богов Озема и Сумерлы мяне вжесь ни чё ни грозить… Видывал бы ты токмо як Вытарашка на мене пучала свои очи и ни чё… ни кака бёда али страсть ни взяла, — и малец задорно засмеявшись приподнял брови указуя тем самым на цебь Любоначалия, коя проходя по лбу впивалась у кожу своими перьплетениями и самоцветными каменьями. — А ноне кады у мене така цебь да голыши у лбу горять я сам могу страсть пущать. И доселе неприветно обозревающие мальчишечку беросы враз зычно загреготали, а Орёл не мнее громко калякнул:

— А ащё у Борюши нашего велика птица Магур и меч Индры.

— То днесь меч не Индры, а Борюши, — поправил парня Былята и огладил на голове мальчугана пошеничны волосья. А по ступеням громко цокая копытами ужось спускалси урвара Кера.

Он нёс в одной руке кубыни с водой, а у другой котомку. Следом за ним не вмале звончато цокая так, чё полстина не могла заглушить того звука спускались три полкана. Два из них, серых, чьи лошадины тела были усыпаны более тёмно-окрашенными пятнами, чём усё иное, держали на вытянутых руках одну красну узку подуху на оной покоилси меч.

Обок них, не мнее торжественно ступая, шевствовал паче смурной полкан нёсший мощны, украшенные серебром и масенькими смарагдовыми и яхонтовыми каменьями, ножны, судя по сему, содеянные нарочно для Бореньки, на которых был вукреплён сыромятный, широкий ремень.

— Это мы сотворили для меча ножны, — торопливо опережая Керу молвил Рам, указывая на смурно-серого полкана. — Чтоб тябе княже было сподручней носить на спине меч.

— Эт добре вы придумали, — радостно откликнулси мальчик и оглядевши поданны кубыни, перькинул ременья от них чрез плечо, пристраивая их на боку, посем прынял у руки котомку, идеже чуть слышно пыхтел Ёж, да спросил обращаясь к старшине беросов, — дядька Былята, а може Ёжа вам оставить? Он же вас могёть привесть к землям Подземного мира.

— Неть… нам то без надобности, — мотнул головой воин, не сводя обеспокоенного взору с мальчика, иде в уголках зелёно-серых очей притаилси отцовский страх за него. — Мы доберёмси и без Ёжа, поскачим же мы… а вон под ногами будять тока мешатьси. Оставив его собе, може вон тобе скорей пригодитьси.

— Лады…ежели вы сами найдёте, тадыличи я Ёжа сберу с собой, — послушно согласилси Борила. Борилка абие протянул праву руку и поял поданные ему полканом ножны, да не мешкаючи повесил их на спину. И токмо вон у то сварганил як к нему шагнул Гордыня и сняв с подухи меч, неспешно вогнал клинок у ножны. И мальчонка чичас же ощутил тягость меча надавившего своей дюжестью ему на право плечо. Он повертал кубыни наперед, притулив их к животу, и хотел було уже повесить котомку, як его задержал выходящий из Чандр палаты Сом нёсший у руках небольшой куль. Воин торопливо спустилси по лестнице и подойдя к отроку, прынял из его рук котомку, развязал на ней снурки и бережно вложил тудыличи итьбу. А из котомки нанова послухалось вельми недовольное пыхтение Ёжа должно привыкшего ко вольной жизти у ложнице.

— У так будять луче, — заметил Сом, затягивая снурок на котомке и помогаючи мальцу закинуть её на спину. — Хотя б на пару дянёчков будяшь сыть… а тама… Обаче нежданно у молвь вмешалась стояща недалече Магур, инолды прохаживающаяся туды-сюды по торенке и приметливо разглядывающая и сам град, и ейных жителей, и прощание беросов с Боренькой да до зела зычно произнесла:

— А там его накормят…кать…кать… Те к кому он летит.

— Туло и лук мои токмо возьмите, вжесь вони мене дюже дороги, оно як их творил мой отец, — прогутарил отрок устремляя то прошение не стокмо к старчим беросам скокма к Красу, а кадыкась парень кивнул, поправил ремень врезавшийся у плечо и добачил, — ну, тады я вас жду… И торопитеся. — Боренька протяжно выдохнул и стремительно повертавшись направилси к птице. Вон приблизилси к ней почитай у плотную и встал подле ейной высоко сидящей головы. Магур чуть зримо повела клювом у бок направляючи мальца ко спине, а засим распушивши право крыло, опустила его к каменной поверхности джариба, образуючи нещечко в виде настила, по каковому тот мигом взобралси на неё. Борилка вуселси прям на её широку спину, осторонь самой шеи, идеже размах тела был поужее и свесив ножищи повдоль её туловища, глянул напоследях на столпившихся подле лестницы беросов и полканов, средь оных усё ищё киваючи да вельми шибко сияючи находилси урвара Кера, и весьма звонко кликнул:

— Рам завтры поутру у путь! — темник абие приклонил свой могучий стан выражаючи у тем свово согласие. — А ты Кера, — продолжил мальчуган обращаясь тяперича к урваре, — не вубижай туто-ва полканов.

А то Индре у то сувсем не по нраву, поелику у иной раз вон пришлёть Магур абы она… — мальчик на морг затих, но опосля до зела сёрдито прокричал, — абы она тобе трепала у свовом клюве. Кера чичас же прекратил вулыбатьси и также аки и темник почтительно приклонил свой стан, а птица Индры вмешиваясь у реченьку мальчишечки прокалякала:

— Держись Борил за мои перья, да покрепче…кать…кать…кать, — и отроку почудилось чё вона негромко сице засмеялась. Малец немедля поправил кубыни, пристраиваючи их между ног прямо на птицу, а посем взялси за перья выходяще из главы и шеи идеже они были плотнее, и бросив прощальный взгляд на беросов, кивнул. А Магур, по-видимому, почуяв тот кивок, приоткрывши крылья торопливо содеяла несколько небольших шажочков и оторвалась от джариба. Птица порывисто взметнула крылами и взмыла ввысь, и обмершему на ейной спине Бореньке показалось чё она ноне своими ражими лапами заденеть головы склонившихся полканов иль врежеться у крыши чертогов.

Стремительный ветер нежданно вдарил мальчонку у грудь, и заскочил у роть, отчаво он тяжело покачнулси и чуть було не сорвалси с птицы.

От эвонтого пронзительного рывка хлопнувшего у лицо и надувшего позадь него рубаху отрок сомкнул глаза и тут же вуслыхал Магур:

— Борюша прижмись ко мне ближе и пригни голову. Борилка без задержу исполнил веленное и подалси уперёд, прилёгши на птицу. А та верно набравши достаточно высоты пошла паче ровней и ужотко не стала сице часточко взмахивать крылами.