Высоченная гора, а точнее даже горное плато, значительно возвышающееся над всей поверхностью четвертой планеты величаемой людьми по разному Красный Гор, Куджа, Мангал, Лахитанга, Нергал, Веретрагной, Вархран, Бахрам, Арес, Марс, Орей, Яр имело весьма крутые, обрывистые склоны, которые простиралась на сотни километров в ширину, и очевидно, были созданы застывшей лавой, слежавшейся пылью и пеплом. Вкруг того мощного, величественного творения али сооружения располагалась сеть менее значимых вулканов, хребтов и гор, будто по коло окружающих само плато в виде громадных обломков, борозд, каньонов. Ноне, однако, над чашеобразной впадиной того косогора колыхая своим телом зависло огромное существо. Правильнее сказать космическое судно, вельми сильно напоминающее земное насекомое.

Сумэ, ибо это было именно судно младшего из Димургов, Господа Стыня, имело уплощенный и одновременно длинный корпус. Каковой точно собрали из продольно расположенных стыковочных сегментов. Навершием того судна служил членик тела несколько заостренный, на конце коего поместились два черных глазка-люка и долгие тонкие усики-локаторы, нынче прикрепленные к углублению кальдеры горного плато. Множество ног по паре на каждом сегменте смотрелись короткими и неподвижными. Такие же точно две ноги располагались под навершием головного членика тела, диагонально усикам и имели мощные клешни, острия которых переливались почти серебристым цветом. Само сумэ казалось густо черного цвета с широкими тремя рдяными полосами, проходящими соответственно по верхнему контуру корпуса.

Кали-Даруга нежно поцеловала кисть руки Стыня, пройдясь по его темно-коричневой с золотым сиянием коже перстами, стараясь придать уверенности и снять тревогу, однозначно, отражающуюся на лице. Это был весьма высокий и мощный в плечах Зиждитель, у коего в соотношении с туловищем значимо удлиненными смотрелись конечности. Покато-уплощенная голова Бога восседала на короткой крепкой шее и поросла мельчайшими, точно пушок завитками курчавых черных волос. На его овальном лице напоминающем яйцо, где область подбородка была уже, чем лоб, поместился широкий, плоский нос, толстые, можно даже сказать мясистые губы и крупные раскосые черные очи, как и у Першего, почти не имеющие склеры. Обряженный в золотое сакхи долгополое и с длинными рукавами да глубоким округлым вырезом, младший из Димургов был обут в золотые сандалии с загнутыми кверху носками, к подошве которых крепились белые ремешки. Ноне Стынь был без венца и не имел столь почасту усыпающих его ушные раковины, мочки, перста, запястья и грудь украшений. Лишь в правой, густой, черной брови младшего Димурга, перед самой переносицей, поблескивал буро-марный со стеклянным блеском берилл.

Демоница сызнова облобызала перстами руку Бога и мягко заметила:

— Значит я права Господь Стынь, это будет замена гомозулям и гипоцентаврам? — рани уже давно сняла душегрейку и рубаху, и оставалась только в темно-фиолетовом сарафане.

— Наверно, Кали, я еще не решил, — ответил, певучим, объемным басом, не скрывая своего огорчения, младший Димург. — Ты же сама сказала, они не совершенны. Надобно попросить помощи у Отца или Воителя.

Зала маковки нынче почти не перемещала облаков. Она приобрела легкую сумрачность, иногды колыхая тончайшей ажурностью серебристого плетения, в котором словно старалась укрыть всех находящихся в зале.

Стынь уже уходил из залы, когда его удержала Кали-Даруга, приметив нескрываемое расстройство на лице Господа. Расположившийся в серебристом кресле так, что ноги его покоились на широком лежаке, Перший, кажется, после своего прибытия в Млечный Путь и в частности на маковку, не двинулся с места, только всего и сделал, что снял венец. За эти дни старший Димург и вовсе растерял золотое сияние на коже. Она более не озарялась всплесками, вспять приобретя синеватую коричневу, в тон его сакхи. Таким своим замерше потухшим видом Господь очень сильно напугал вошедшего вместе с демоницей в залу Яробора Живко. Мальчик так толком и не понял, что Крушец, сотворил, закрыв его мозг и находящихся в зале Зиждителей от видения, которое промелькнуло для всех легкой дымкой, едва зримой тенью. Посему узрев истощенный вид Першего и желтые полосы в его волосах Ярушка, стоило ему взобраться на колени Бога, потерял сознание.

И хотя данное состояние обморока стало не продолжительным, впрочем ввело в трепет самого старшего Димурга, растеряно глянувшего на стоящую недалече рани Черных Каликамов.

— Что, Господь Перший, поцелуйте господина, прижмите к себе. Это не обморок, а всего-навсе слабость, — немедля повелела Кали-Даруга, словно никогда и не теряющая присутствия духа. — Это все Господь Крушец чудит, скажите ему, что-нибудь.

Вскоре Яробор Живко очнулся, ибо по совету демоницы старший Димург стал увещевать свою строптивую лучицу. Правда, погодя, мальчик попросился в комлю, абы отдохнуть, так как чувствовал усталость.

Однако на предложение Стыня отнести его в комнату отреагировал столь яростно негодующе, что расстроил не только первого, но и вообще находящихся в зале. Посему Ярушку в комлю унес Мор. Рука, которого за эти дни поджила и покрылась удивительной по сиянию тонкой, золотой, колыхающейся пленкой при надавливании на оную зримо проступали сосуды, жилы, мышцы и даже кость. Яробор Живко вообще не подошел к Стыню, вроде испугался его. Он даже не глянул в сторону младшего Димурга, чем и огорчил юного Господа.

— Конечно, мой бесценный малецык, я тебе помогу, — тотчас отозвался Перший.

Старший Димург на малость прервался и послал мысленное указание Велету, допрежь того стоявшего подле ослона его кресла, сопроводить Стыня и побыть с ним поколь не освободится Мор.

— И вне всяких сомнений стоит спросить совета у малецыка Воителя. Он будет рад оказать тебе помощь, — добавил уже вслух Перший, направляя ту молвь в сторону уходящего сына, которого в два шага догнал Велет и ступил зараз с ним в рябь зеркальной стены.

Только младшие Боги покинули залу, Кали-Даруга медлительно, что ей, было не присуще, двинулась к креслу старшего Димурга, каковой узрев сие движение, тотчас сомкнул очи, и, вздев с облокотницы кресла левую руку, прикрыл их еще и широко расставленными перстами.

— Мне кажется, — рани, наконец, остановилась в двух шагах от кресла Бога и чуть слышно молвила, — или вы Господь Перший не исполнили обещанного.

— Просто не успел живица, — пояснил слышимо усталым голосом старший Димург и нежная улыбка озарила его полные губы, самую чуточку их изогнув. — Успокаивал малецыка Стыня. Ты же видела, как он расстроился холодности Крушеца.

— Это не оправдание, — неумолимо сурово отозвалась демоница и днесь вся та неумолимость отразилась на ее лице, да и обобщенно во всей фигуре. — Або как только милый мальчик Господь Мор понес господина в комлю, вы были обязаны пойти в дольнюю комнату сумэ. Таковой, насколько я помню, была наша с вами договоренность. И ежели я исполнила свою часть уговора, а именно отправилась на Землю, убедила Господа Крушеца, успокоила и привела на маковку господина, то вы Господь как всегда нет.

— Сейчас исполню, — проронил Перший и неторопко подался вперед верхней частью корпуса, намереваясь подняться с кресла.

Одначе его от того движения так резко качнуло из стороны в сторону, что Господь единым махом упал обратно на ослон кресла спиной и головой, и спешно обхватил обеими руками края пухлых локотников, вероятно, не имея сил и вовсе подняться. Перший так и не открыл глаза, а только гулко и как-то судорожно дернулась его грудь, да неестественной марностью на доли секунд окрасилась вся кожа.

— Ом! Господь Перший, — удрученно произнесла Кали-Даруга, с болью взирая на своего Творца. — Сидите, не поднимайтесь поколь… Не надобно было вас и тревожить. Я сейчас вам выскажу распоряжения Родителя, а после схожу и приведу мальчика Мора, абы он вас переместил на сумэ в дольнюю комнату.

Старший Димург сызнова мягко улыбнулся демонице, и чуть зримо кивнул. Кали-Даруга, впрочем, мгновенно сменив в своем голосе удрученность на ощутимую досаду, сказала так, словно поучала своего непослушного сына:

— Зачем было надобно так торопиться. Вы Господь Перший такой же, как и наш дражайший мальчик Господь Крушец своевольный, упрямый и не имеющий к себе жалости.

— Крушец, — продышал, не шевеля губами старший Димург.

И от той любовной тревоги Зиждителя, наполняющей его дыхание и трепещущую плоть, шибутно качнули ажурными гладями паутинчатых волоконцев сети в своде залы, нежданно принявшись рвать на части особо хлипкие места в ней.

— Господь Крушец непослушный мальчик, так выразился Родитель, — ответила рани Черных Каликамов, будто почувствовав все беспокойство Бога, переданное в одном колыхании его величания. — Вы же Господь Перший наново тревожитесь за мальчика и по большей частью это не благостно отражается на вас и членах вашей печищи. Я уже о том говорила, и вновь повторюсь. В первую очередь успокойтесь сами. Я вас не узнаю, Господь Перший, скольких вы сынов-лучиц растили и не за кого так не волновались. Так, что теряли способность правильно воспринимать происходящее.

— Сам не знаю, почему так, — вельми сокрушенно отозвался Зиждитель, и теперь затрепетала его тонкая кожа, точно туго натянутая на скулах, лбу и подбородке. — Просто страшусь за малецыка Крушеца… Мне кажется, что если с ним произойдет…

Кали-Даруга, одначе, не дала договорить Першему, она, вдруг, яростно хмыкнув, дюже протяжно молвила:

— Не надобно о том думать, — сказав быстро и тем самым загасив излияния Димурга. — Господь Крушец это не просто Бог. Это нечто новое для нашего Всевышнего. Он не похож на иных сынов и возможно не только способностями, но и внешним обликом. И быть может его рост, сие не недостаток, а достоинство, о котором мы сможем судить лишь погодя. Поэтому вам, Господь Перший, надо научиться правильно себя вести в отношении юного божества. Не только мягкость, которая вам присуща, но и властность, так распорядился Родитель. Постоянно напоминать об обещании, каковое Господь Крушец вам дал… И не всегда просить, чаще указывать. Милый наш мальчик он будет весьма и всегда проявлять свою неординарность и индивидуальность. Ему нужен мощный пестун, оный сумеет совладать с его своеобычностью. Способности Господа Крушеца станут многажды мощнее ваших. Он сравняется своим источником начала, движения и завершия с самим Родителем. Мальчик подарит Галактикам особые творения, формы, возможности. И к тому должны быть готовы все, тем паче вы, Господь Перший. — Рани на чуть-чуть смолкла, словно дотоль сказанное ее утомило, и она должна была передохнуть. С нежностью она оглядела своего Творца. Несомненно, рани желала излить на него свое недовольство, но видя обессиленно-удрученный вид не решилась… Таким побытом, пожалев Бога и явив истинность своей к нему любви. — Итак, Господь Перший, — продолжила толкования демоница, — в отношении с господином мягкость. В отношении с Господом Крушецем властность. Почасту напоминать о его обещании и недопустимости такого поведения с плотью, кое он ноне показал нам. И говорить, конечно, на звуковой вибрации доступной для понимания милого мальчика Крушеца, абы не волновать плоть. И еще…

Теперь Кали-Даруга замолчала не так резко, как допрежь, а, как-то степенно не договорив последнюю фразу. Точнее сказав последние слова раскатисто, и тотчас оборвав их. Этим призывая к вниманию своего Творца, к особому вниманию. Старший Димург с трудом разлепил очи, будто веки крепко сцепились меж собой. Глубина его глаз наполнилась темно-синей марностью растеряв всякую коричневу, напрочь поглотив склеру, похоже, он еще больше встревожился. Кали-Даруга нежданно широко улыбнулась, и легкое голубое сияние едва заметной дымкой закурилось на коже ее лица.

— Это только между нами Господь Перший, — демоница днесь сказала каким-то заговорщическим тоном, вызвав зримую заинтересованность в Боге и притушив его волнение. — Господь Крушец, вероятно, творил последние дни сие с плотью нарочно… Думаю он желал, зная особое расположения к нему Родителя, своим поведением повлиять на Него. И делал это не абы расстроить вас, а добиться определенных уступок со стороны Родителя. И чего жаждал, добился… Хотя Родитель мне сказывал иное. Сказывал, что изменение Его замыслов связаны лишь с заботой о вашем здоровье и здоровье вашего младшего брата Бога Асила. Но я поняла, чем в первую очередь, вернее кем вызвано данное изменение замыслов. В общем, Родитель ноне направляет Господа Велета к Богу Асилу. Так как последний не менее вашего переутомившись при сжимании систем в Синем Оке выглядит несколько потухшим. Посему Господь Велет должен помочь Отцу с Галактиками и приглядеть за нашим ненаглядным мальчиком Господом Кручем, — а голос Кали-Даруги уже звучал много мягче.

Она, определенно, беспокоилась за своего Творца. Так как порой у того резко дергались конечности не только ног, но и рук. И тогда при таком энергичном сокращении по коже пробегала зябь волнения и вовсе дюже насыщенного фиолетового отлива. Наверно, Перший теперь тревожился и за Асила, и за Круча.

— Господь Мор, поколь вы оправляетесь в Млечном Пути, — дополнила свою прерывистую речь рани Черных Каликамов. — Подменит вас в Галактиках Димургов, так как Господь Вежды покуда слаб. Господь Мор отправится вместе с Господом Стынем, и какое-то время будет в печище Димургов старшим. Поколь не спадет остаточное утомление с мальчика Вежды. Зиждитель Небо и Господь Седми, по распоряжению Родителя, довершат основные зачатки творений в Багряной Зимцерле, чтобы к появлению юного божества, там были созданы и стали развиваться начальные системы. Надобно также до перерождения Господа Крушеца, чтобы все Боги и особенно это касаемо старших Богов находились в бодром состоянии. Ибо биоаура, как вы понимаете, долгий промежуток времени будет направлена большей частью на становление Господа Крушеца.

— Что-то я не понял…из замыслов Родителя, кто тогда нынче будет в Млечном Пути, подле малецыка? — тяжело ворочая языком али только едва шевеля губами, вопросил Перший, из долгой молви рани, судя по всему, многое, так и не уяснив.

— Днесь вы и я. После смерти плоти господина Господь Велет и Зиждитель Воитель, сие поколь неизменно, — тотчас разъяснила Кали-Даруга, сказав это уже много степенней.

— Но ежели тут не будет сынов, кто будет отправляться на Землю, когда это понадобится мальчику? Ярушке? — поспрашал старший Димург порой меняясь в лице. Не только окрашивая кожу на нем в гаснущие темные цвета, но и почасточку колыхая ее тонкостью покачивающихся туды…сюды желваков.

Кали-Даруга не мешкая рассердилась на Бога, так как дотоль голубоватое сияние парящее подле ее лица, изредка точно перекатывающееся по самой поверхности, да оставляющее в местах соприкосновения моросейку капель на втором языке, враз впиталось в кожу. И сама рани Черных Каликамов энергично сотряслась всем своим грузным, дородным телом, точно справляясь с рвущимся из нее гневом, низко проронив:

— И так Родитель идет на уступки. Оставляет вас Господь Перший на маковке четвертой планеты Млечного Пути, хотя давно жаждет увидеть вас в Чидеге… Так вы еще и капризничаете.

— Просто я не люблю людские планеты… там слишком пыльно, — почувствовав данное недовольство, виноватым тоном оправдался Перший.

Он вдруг смолк, на последнем слове и глубоко вздохнув замер, вроде прислушиваясь к чему. В его черно-синих очах зримо блеснули крупные и дотоль никогда не показывающиеся квадратные золотые зрачки, также скоро принявшиеся увеличиваться и немедля уменьшаться, будто пульсировать. И тотчас беспокойно оглядела своего Творца рани Черных Каликамов, она торопко шагнула к креслу, в мгновение ока, и вельми ловко для ее веса, взобралась на высокую его поверхность. Демоница осторожно ступила на свободное пространство не занятого Богом сидения, и, протянув все четыре руки к его лицу, положила длани на щеки Першего. Несомненно, тем движением лобызая его кожу… несомненно передавая собственные силы… пусть и малые.

Прошло какое-то время, когда, наконец, золотые зрачки в радужках Господа потухли. Сама радужная оболочка приобрела свой прежний, карий цвет, старший Димург малозаметно шевельнул губами, вздыхая… теперь не столько всей плотью, а вроде лишь кожей лица и негромко молвил:

— Спасибо, девочка.

— Ом! Господь мой…Ом! — рани Черных Каликамов прижалась устами к губам Бога, после к его подбородку и только затем к носу…Поцеловав там сначала одно крыло, потом другое… И теперь воочью передавая Першему собственные силы, словно дымкой вошедшие в его кожу. — Как вы истощены. Это недопустимо для вас, так как вы такой же нежный, хрупкий Господь, как и все ваши Сыны. — Она вновь облобызала крылья носа Бога и точно облизала их вторым языком, смахивая с их поверхности мелкий бусенец воды. — Я тоже Господь не люблю людские планеты, в целом, как и все человечество, — отметила рани не прекращая теперь целовать щеки Творца перстами рук. — Но терплю их ради лучиц, ради юных божеств. Однако вам не придется бывать на Земле, Родитель позаботился и об этом. Ибо вельми вас любит. Общение господина с вами будет происходить через малику в ступе.

Кали-Даруга убрала руки от левой щеки Першего, и, прижалась к ее ровной, без единой выщербинки, бороздки поверхности собственной щекой так, как это делают малые дети в отношении своих родителей, передавая им, таким побытом, всю свою любовь и ласку. А руки демоницы меж тем голубили курчавые, черные волосы Зиждителя, его с выпуклой спинкой нос, полные губы, округлый подбородок.

— Люди, — голос демоницы явно дрогнул. — В них столько отрицательных признаков: жестокосердие, черствость, бесчувствие, враждебность, тиранство, беспощадность. Они ненасытны, развратны, алчны и скупы. А сколько в них чванства, самодурства и нетерпимости в отношении к себе подобным. И если бы не лучицы, я бы никогда не коснулась тех неудачных творений.

— И тогда моя милая девочка, — полюбовно продышал Перший, и, подняв с облокотницы мелко сотрясающуюся руку прижал длань к спине рани. — Ты прервала бы Коло Жизни… И тем лишила бы существования всех тех, кто тебе так дорог, кого ты любишь. Но ты, моя живица не до конца справедлива, приписывая людскому роду одни отрицательные качества… Точно забывая о тех положительных, что их наполняют. Ведь они имеют и положительные признаки такие как: задушевность, сердечность, снисхождение, миролюбие, сочувствие, милосердие. Они жертвенны, верны, бескорыстны и щедры. А сколько в них гордости, самоотречения и самоотверженности в отношении к себе подобным. На это способны лишь Боги и люди… Худшее и одновременно лучшее наше Творение. Скольких прекрасных из них ты видела? Сияющих, горящих, уже не искр, а именно душ.

— Душ, — тихо повторила Кали-Даруга и замерла.

Замерло малое чадо подле своего родителя. Вечное творение подле своего Творца… И плыла вместе с той любовью тихая напевная мелодия проигрываемая, перебираемая струнами домры. Той самой на оной играли не только степные люди кыызы, но и дети лесов лесики, и сыны зверей влекосилы. Она та мелодия переплеталась с дуновением далеких покинутых безводных пустошей кыызов поросших ковылем, что распуская тонкие, молочные волоконца по весне колыхали мягкими волосками, похожими на перья. Она та погудка переплеталась с ветвями и листьями могучих деревов населяющих чернолесья лесиков. Она та песня отражалась звоном от могучих рыков медведей и воя волков, что остались обездоленными, брошенными, ушедшими в иные края их собратьями влекосилами.

— Кстати Господь о душах, — вмале прервала ту тишь, наново принявшуюся сплетать ажурную сеть в своде залы, добавляя туда те самые напевные волоконца ковыля, рани. — Волег сияющая искра. Я посмотрела его внимательно. Раз при встрече, а после призвала в юрту. Это его последняя жизнь в человеческом теле как искры, теперь он станет новым существом.

— Волег? — удивленно переспросил Перший, по-видимому, не уловив движение мысли демоницы.

— Волег, Господь… Тот человек, что возглавляет влекосил и живет подле господина, — пояснила, неспешно проговаривая каждое слово Кали-Даруга ибо понимала, что вследствие слабости Бог не сразу воспринимает нить ее толкований. — Он, определенно, теперь попадет в народы Зиждителя Небо. Скорее всего к новым творениям бесценного мальчика Дажбы, абы является искрой Расов и появился в Млечном Пути.

— Наверно, — согласно отозвался Димург и, вероятно, вновь истеряв силы с трудом опустил дотоль прижатую к спине рани левую руку на облокотницу кресла.

— Нужно его оставить для Господа Крушеца, — настойчиво протянула демоница, и, почувствовав слабость Творца, сызнова поцеловала его в крылья носа, а засим еще раз в губы и теперь зримо вдохнула вглубь его рта воздух. — Надобно договориться с Зиждителем Небо. Волег, очевидно, умрет раньше господина. Мы с вами будем в Млечном Пути. Пришлем свою Гриб-птицу и изымем искру. Поколь перебудет в промежуточном состоянии, а потом когда, наш бесценный мальчик Господь Крушец, взрастит, он ему и достанется. Это будет особое создание, вельми близкое нашему мальчику, а потому неповторимо преданное.

— Большой срок нахождения в промежуточном состоянии может разрушить само сияние, — кажется немного бодрее сказал Перший, не столько не соглашаясь с рани, сколько не желая испортить новое сияющее существо. — Вдруг Крушец задержится с рождением.

— Тогда создадите из него сами какое-нибудь творение и подарите Господу Крушецу, — неотступно проронила Кали-Даруга и легохонько отстранив голову от лица Бога воззрилась в его глаза, проверяя состояние, а может стараясь своим просящим обликом повлиять на него. — Я уверена, Расы не оценят сияющую душу Волега. Он нужен нашему дражайшему мальчику… Договоритесь Господь Перший с Зиждителем Небо и милым мальчиком Дажбой.

Демоница настырно вливала ту речь в уши своего Творца. Днесь выступая уже не в роли создания, дочери, а точно супруги. Почасту подучивающей своего мужа во благо семьи и собственных детей.

— Хорошо, живица… Коли ты настаиваешь, я договорюсь с малецыками. Только тогда переориентируйте на Волеге беса, абы он не влиял на его мозг и тем не разрушал сияния, — нескрываемо полюбовно протянул Димург и улыбнулся своему столь умному, хитрому созданию.

— Вы, конечно, заметили, Господь Перший, — вновь заговорила Кали-Даруга, верно ее поучения еще не закончились. — Как наш удивительный мальчик Господь Крушец ноне справился с видением. И от вас не ускользнуло сама картинка видения, — теперь Димург отозвался согласием, только не кивнув, а проделав веками, сомкнув их и наново разомкнув. — Это верно Дымчатый Тавр, одна из начальных систем али само созвездие, вам виднее. Думаю, там можно поколь все начать готовить. Сами звезды, планеты и их структурное составляющее… Попросите о том Зиждителя Дивного, коль он свободен. Как раз к взрослению нашего дражайшего мальчика система будет готова… Первая система нашего уникального, любимого Господа Крушеца.