Наверно Святозар еще никогда в жизни так не торопился, мысль, что он может не успеть спасти другов подгоняла его, сильные молодые ноги ни на миг, ни останавливались. Конь скакал и ска-кал вперед, лишь убыстряя свой бег, и дорога, которая только, что началась, внезапно также быстро и закончилась. Святозар увидел на возвышении стоящие и все еще открытые ворота, да вывез Молчуна прямо на вершину Сарачинской горы. Не успел Молчун толком то и спешится, как Святозар стал читать заговор, а затем перекувыркнулся через голову, обернулся собой и упал на грудь, но тут же вскочил, и, взяв кубышку у Молчуна побежал ко все еще светлому валуну, в который был обращен Стоян, и начал обрызгивая его водой шептать заговор, который когда-то шептал над другами Богомудра. " О, небесный отец и кузнец, великий Бог Сварог! Ты когда-то обтесал камень, в который попала молния Бога Перуна! Ты когда-то стал бить по камню молотом и тот лопнул и вышел из него сам ДажьБог, мой отец и прародитель восурского народа! Так и ныне ударь по камню молотом и разрушь его, да выйдет из него живой и невредимый, брат и друг мой, Стоян! И слово мое крепко, как нерушимая во веки великая Сварга!", как только прочитал заговор Святозар, тут же протянул руку к валуну и почувствовал, что по камню словно пошла волна. Он весь задрожал, напрягся и начал лопаться, точно переспевший плод, вначале совсем небольшие трещины побежали от его верхушки к основанию, но затем трещины увеличились, камень весь покачнулся, громко затрещал, а затем в разные стороны полетели его осколки. При первой же трещине показавшейся на камне, Святозар отступил подальше, а когда в разные стороны полетели его осколки, то Молчун и наследник накрыли головы руками и пригнулись к земле, а подняв головы, увидели фигуру Стояна, покрытого толстым слоем светлого песка. Мгновение спустя песок стал осыпаться с фигуры друга сначало лишь по одной крупинке, совсем чуть-чуть, а потом все больше и быстрей. И видно было, как вначале волосы, затем лицо, голова, грудь, тело и ноги освободились от песка. Стоян покачнулся, а после плашмя рухнул спиной на землю. Святозар подбежал к другу, упал на колени и приложил ухо к его груди и услышал тяжелое дыхание и надрывно-стучащее внутри сердце.

— Жив, — радостно сообщил он Молчуну, — Ты побудь с ним, а я освобожу Часлава.

Святозар вскочил с коленей и побежал к валуну Часлава, но приблизившись, тревожно вскрикнул, так как самое основание его стало медленно покрываться черным цветом. Святозар принялся обрызгивать валун водой и особенно его основание и шептать заговор, а потом все повторилось как раньше со Стояном, валун задрожал, напрягся, лопнул, при этом мелкие камни разлетелись в разные стороны. А когда Часлав покрытый толстым слоем песка освободился, и рухнул на землю Святозар подскочил к нему и наклонился над другом. Но Часлав уже не дышал, и сердце его не билось. Святозар положил руки ему на грудь, устремил взгляд в небо и громко крикнул: " О, отец мой, ДажьБог, молю тебя помоги!", и закрыв глаза, зашептал заговор, один, другой. И вдруг почувствовал, как под руками вздрогнуло тело друга, он приоткрыл рот и вздохнул. Святозар открыл глаза, вновь склонился над другом и услышал его тяжелое дыхание и биение сердца внутри.

Радостно выдохнув, Святозар вернулся к Стояну и Молчуну, который сидел рядом и беспокойно отирал лицо брата ладонью. Святозар вновь опустился над Стояном и осмотрел его, тот был очень бледен, и так тяжело прерывисто дышал, словно дыхание его постоянно сбивалось.

— Иди, Молчун, разведи костер, — но Молчун, словно не слышал наследника, лишь тревожно смахивал оставшийся песок с волос Стояна, — Ты, слышишь меня, Молчун? — спросил его Святозар, и похлопал по плечу.

Молчун поднял голову, посмотрел на наследника и тихо добавил:

— Погляди, погляди, как он тяжело дышит.

— Молчун, друг мой, я помогу ему, не переживай. А ты пойди, пока разведи костер, их надо будет согреть и напоить чем-нибудь теплым, — очень мягко сказал Святозар.

Молчун кивнул и побежал вниз по склону срубать мелкие ветви кустарника и собирать мох. А Святозар тем временем положил руки Стояну на грудь и зашептал заговор, а когда он сказал последнее слово, дыхание друга выровнилось, и сердце внутри застучало тише, ровнее, мгновение спустя веки Стояна дрогнули, он тяжело открыл глаза, посмотрел на наследника, и даже попытался, что-то сказать.

— Нет, нет, друг мой дорогой, ничего не говори. Молчи, прошу тебя, — обрадовано сказал Святозар, и закрыл другу рот ладонью.

Когда Молчун развел костер, они вместе перенесли к нему Часлава, а потом и Стояна, тяжело дыша Святозар, поднял голову, посмотрел на Молчуна, и добавил:

— Ну, и тяжелые же вы Дубыничи. Что Стоян, что ты, Молчун. Вот поверь мне друг мой, всю ты мне спину в пути отбил. Я даже думал, не довезу тебя, так она у меня и разломится надвое под твоим богатырским весом. До сих пор гудит и ломит, прямо хоть иди и опять ныряй в молочное озеро.

Молчун услышал слова наследника и впервый раз за последнее время улыбнулся. А Святозар обрызгал оставшейся водой из кубышки Стояна и Часлава и вновь прочитал над ними заговор.

— Посмотри, Святозар, — подозвал его Молчун и указал на ноги Часлава.

Наследник приблизился и увидел, что подошвы сапог Часлава оторваны, и торчат оттуда лишь голые ступни друга потертые о камень и кровоточащие.

— Я прочитаю заговор, а ты сними сапоги, и я их позже исправлю. Знаешь Молчун, это верно по-дошвы его сапог уже окаменели, я видел, что основание валуна почернело. Ох! Друг мой, еще бы немного и мы не успели бы его с тобой спасти.

Через некоторое время Стоян, а позже и Часлав пришли в себя, открыли глаза. Стоян приподнял голову и заплетающимся языком пролепетал:

— Святозар, ты жив, я так испугался за тебя… Мы победили василиска…? — и уронил голову.

Наследник присел рядом со Стояном, оправил волосы на голове друга, и тихо сказал ему:

— Дорогой мой друг, беспокойная твоя душа. Лежи спокойно и не тревожься. Тебе надо сохранять силы и отдыхать. Пройдет еще какое-то время прежде, чем ты поправишься… и, да…, мы василиска победили, и цели своей достигли.

— Святозар, — обратился к другу Молчун, отозвав его в сторону, — Что мы будем делать?

— Как, что Молчун? Будем ждать возвращения другов из Беловодья и выздоровления Стояна и Часлава, — ответил Святозар.

— Но, как долго — это будет? Ты, сказал, что время там и тут идет поразному. И даже если они будут идти быстро, даже если будут бежать, не более получаса, то у нас… — Молчун не договорил и замолчал.

— У нас пройдет дней пятнадцать, — досказал за друга Святозар.

— Может нам лучше вернуться в Беловодье и на границе, в долине, что лежит перед воротами дождаться их?

— Нет, Молчун, мы не можем больше войти в Беловодье, — заметил Святозар.

— Почему? — не унимался Молчун. А так как Святозар не отвечал, он развернулся и пошел к воро-там. Но приблизившись к границе, наткнулся на невидимое препятствие, и, повернувшись к наследнику, недоуменно посмотрел на него.

— Потому, что Молчун в Беловодье можно попасть, только если ты пройдешь все испытания. Победишь василиска, ответишь на вопрос грифона. Только тогда открываются ворота, и убирается невидимое препятствие. Ты же уже переступил черту, отделяющую волшебную страну от нашего мира, и если захочешь вернуться в Беловодье, должен будешь пройти этот путь вновь, — объяснил Святозар, а затем махнул рукой, и, позвав за собой Молчуна, приблизился к расщелине, в которой укрывалось яйцо василиска. — Но это случится не скоро, прежде должны закрыться ворота, и появится на свет василиск. А это произойдет тогда, когда наши други покинут Беловодье.

— А, если бы мы не вернулись, — тревожно спросил Молчун и потер рукой лоб.

— Если бы мы не вернулись, и, окончательно забыли свой путь и себя, то ворота бы закрылись. Не знаю, обратил ли ты внимание, — и Святозар указал рукой на ворота, — Что правая створка ворот, распахнута не так как левая. Наверно, когда мы забыли себя, она стала закрываться, а когда мы вернули себе свою цель, остановилась, — заметил Святозар.

— Значит, если наши други, потеряют себя и забудут свой путь, мы это увидим? — чуть вздрогнув телом, поинтересовался Молчун.

— Да, по закрывающимся воротам. Но я знаю точно, что этого не случится, и они вернуться из страны Беловодья.

— Знаешь, — немного погодя продолжил Молчун, — Я только переживаю, как мы сможем здесь вы-жить. На этой продуваемой со всех сторон вершине, без еды и воды?

— Не тревожься Молчун. За последнее время, мои знания так пополнились, что я смогу нам в этом помочь, — улыбнувшись, добавил Святозар.

Молчун некоторое время молчал, а потом поднял голову, посмотрел на наследника, и почему- то очень тихо сказал:

— Ты какой-то стал другой Святозар. У тебя даже пропал блеск в глазах, словно ты узнал, что-то таккое… Что — то такое, что вроде как придавило тебя к земле.

Святозар тяжело вздохнул, губы его дрогнули, и он также тихо ответил:

— Ты, прав, Молчун. Я узнал такое… Такое, что любого может придавить к земле. Но я, друг мой, не могу позволить жалеть себя потому, что то, что теперь гнет меня так к земле, нужно обязательно исправить… А теперь, более не будем с тобой об этом говорить, да пойдем заниматься делом.

Святозар выбрав более пологое место на вершине, невдалеке от ворот, создал шатер, наподобие того в котором жил во время похода к Синь-камню, затем наполнил водой одну из расщелин, вызвав при помощи заговора тучу с дождем. А после Молчун и Святозар перенесли в шатер другов, при этом Стоян так возмущался, пытаясь подняться, что даже потерял сознание от слабости, а когда наследник прочитал над ним заговор и он очнулся, то Святозар ему сказал:

— Вот, что Стоян. Покуда я тебя лечу, ты должен меня слушаться, а иначе мне прийдется восполь-зоваться своим правом наследника и я буду уже тогда не уговаривать, а приказывать тебе.

Стоян посмотрел на Святозара и добавил:

— Ты ведь ранен, а где все други, где Искрен?

— Послушай меня, Стоян, сейчас ты закроешь глаза и уснешь. И запомни, на этой вершине сейчас болен лишь ты и Часлав. Когда тебе станет легче, мы все вам с Молчуном расскажем. А теперь, спи, — сказал наследник и вышел из шатра.

— Вот, что Молчун, — начал Святозар, когда подошел к другу, который разжигал костер возле шатра, — Пусть Стоян и Часлав отдыхают, ты им нагрей воды в той чаше, что я создал и напои их, а я полечу вниз в долину, поохочусь. И знаешь, все же поглядывай за воротами и василиском. Я вернусь скоро, — а увидев тревожный взгляд Молчуна, добавил, — Не беспокойся, все будет хорошо, я это знаю точно.

Святозар отошел от шатра, прочитал заговор, обернулся орлом, и, взмахнув своими огромными крыльями, полетел вниз. Тревожась за другов, которых, оставил на вершине, Святозар торопился, и поэтому его полет был быстрым и стремительным. Приближаясь к пологой долине поросшей травами, Святозар рассмотрел, как за это время изменилась кругом местность. Вначале их подъема, эта долина была покрыта зелеными травами, да цветами, теперь же травы пожелтели, пожухли, лишь кое-где сохранялась еще зелень. Летая высоко над поляной, Святозар высматривал какую-либо дичь, внезапно его зоркие глаза увидели небольшого серого зайца, затихшего под кустом. Святозар наполовину сложил крылья, вытянул далеко вперед лапы и полетел к зайцу. Но тот верно давно приметил орла и как только заметил, что птица к нему подлетает, выскочил из-под кустов и кинулся бежать. Святозар приближался очень быстро, еще немного и он схватит зайца, но тот внезапно прыгнул влево, затем вправо, а потом и вовсе сделал огромный прыжок и пропал в лесочке, что раскинулся впереди. Орел, потерпев неудачу, поднялся выше и принялся кружить над поляной, однако дичи больше не было видно, верно его охоту видел не только удирающий заяц. Тогда Святозар поднялся еще выше в само поднебесье, и почти не махая крыльями, стал парить высоко в небе, надеясь, что звери, увидев, как орел улетел, выйдут на поляну. Немного погодя, Святозар опять снизился и закружил над поляной и тогда заметил, что на нее вышло небольшое стадо оленей. Это были самки с еще не взрослым потомством. Святозар внимательно осмотрел стадо и заметил одного олененка, который немного прихрамывал на правую переднюю ногу, и, изменив само нападение, внезапно, словно камень упал на этого олененка и лишь перед самой землей вытянул лапы, и, растопырив когти, схватил олененка за шкуру. Еще мгновение и орел оторвал олененка от земли и взмыл с ним в небо, а испуганное стадо побежало в лес.

Теперь лететь было тяжело потому, что олененок яростно брыкался, мотался из стороны в сторону, и все время норовил ударить своей головой по лапам орла. Тяжело взмахивая крыльями, Святозар приблизился к вершине Сарачинской горы и увидел Молчуна, который спешил к нему навстречу. Молчун обхватил олененка крепко руками и тогда Святозар выпустил его из своих когтей, а затем приземлился, и, обернувшись, лег на землю, чтобы передохнуть и отдышаться.

Когда Святозар наконец-то поднялся, то Молчун уже разделывал олененка.

— Ну, вот, а ты тревожился, попусту. Теперь, когда я понял, как надо охотиться, я буду вылетать в долину и добывать дичь, лишь она закончится. А сейчас, я опять обернусь орлом и улечу, но ненадолго, ты, же Молчун готовь оленя.

Святозар вновь обернулся орлом и направил свой полет вниз, но теперь орел не искал дичь, он летал высоко в небе, то снижаясь над поляной, а то подлетая к лесу. И наконец, он увидел то, зачем сюда прилетел. Невдалеке от него скользила маленькая птичка, орел погнался за ней, а догнав, аккуратно схватил когтями, стараясь не навредить ей, и полетел к лесу. Опустившись на дерево, Святозар оглядел птицу — это была маленькая серенькая птичка с блестящими, черными глазками. Великий певец Восурии — соловей. Птичка была так напугана, что вздрагивала всем те-лом и тяжело дышала. Святозар открыл клюв и тихо шепнул ей: " Не бойся, я тебя не трону!", а соловей, как будто поняв его, стал спокойней и задышал ровней. Святозар оглянулся, сорвал с дерева тонкую зеленую веточку и протянул соловью, а когда тот принял веточку в свой клюв, вновь шепнул ему: " О, брат мой, соловей, лети быстро. Быстрее, чем ветер лесной, к берегу Восточного моря, прямо к ладье. Отнеси весть обо мне моему другу Путяту. Скажи ему, что мы живы и здоровы. Скажи ему, чтобы не уплывал, а ждал нашего возвращения! Исполни повеленье мое, так как орел есть птица великого Бога Перуна, и ей подчиняются все птицы и выполняют его поручения. Именем Бога Перуна- лети!" и тут же разжал когти и положил птицу на ветку. Соловей подпрыгнул на ветке, сел, наклонил голову, словно кланялся, и вспорхнув с нее, полетел по направлению к берегу Восточного моря. Святозар некоторое время наблюдал за полетом соловья, а потом и сам взмахнул крыльями, да полетел на вершину Сарачинской горы.

— Где, ты был? — спросил его Молчун, когда он, обернувшись собой, подошел к костру.

— Я, отправлял послание Путяту, чтобы он знал, что мы живы и скоро вернемся, — ответил Святозар.

Через два дня совсем оправившиеся от окаменения Стоян и Часлав, стали подыматься, и ходить, потихоньку набираясь сил, всякий раз как над ними прочитывал заговоры Святозар. Молчун, в отсутствие наследника, когда тот летал на поляну за дичью, рассказал брату и другу, обо всем, что за это время случилось, и где находятся други.

Когда уставший от охоты, Святозар вернулся, принеся в когтях добытого серого зайца, к нему подошел Стоян и сказал:

— Друг мой, я обязан тебе жизнью.

— Нет, Стоян, — покачал головой наследник, — Это я тебе обязан жизнью. Ведь ты спас меня от васи-лиска, закрыв собой от его взгляда и клюва. А ты, что совсем ничего не помнишь, что с тобой произошло?

Стоян посмотрел на наследника, подумал и негромко ответил:

— Я помню только, что отбиваясь от змей, оглянулся и увидел, что на тебя напал василиск. Я кинулся к тебе на выручку, а потом только большие оранжевые глаза и все.

— А, я, — добавил рядом стоявший Часлав, — Помню не только эти глаза, но и высокое золотое небо с белыми пушистыми облаками, плывущими по нему, а потом я летел в глубокую черную пропасть.

Святозар глянул на Часлава, вздохнул и не решился сказать тому, что друг видел Ирий-сад.