Двадцать пятого августа моя тихая жизнь провинциального дачника закончилась. Началось все на первый взгляд совершенно невинно: к нам в гости снова пришла соседка тетя Рабига.

Было часов одиннадцать дня, когда она пришла. Мы с Ермеком как раз накурились по второму разу, он, ворча, пошел рвать сорняк у забора, а я растянулся на скамейке, смотрел в синее августовское небо и думал, сколько всего произошло в моей жизни за прошедший год с небольшим. Наверное, это переломный год в моей жизни. Еще пару лет назад я был уверен, что меня в семейную жизнь калачом не заманишь. А теперь, гляди, сам рвусь туда, считаю дни, когда уже наконец. Чудеса да и только. Чем таким Айгуля отличается от других красивых баб? И не объяснишь с ходу. А ведь - отличается.

Я прикидывал, что остатка денег, полученных за траву, хватит на нормальную свадьбу. Пошлость, конечно, все эти замшелые беташары, домбры и, в первую очередь, дурацкий обычай одаривать никчемных родственников невесты разными ништяками, но ничего не попишешь, Айгуля тут на своем настоит, будьте уверены, насчет ее человеческих качеств я уже перестал питать иллюзии. Скажет, типа, перед родителями неудобно, да еще сто тысяч родственников надо обязательно позвать, а то обидятся, и будет крутить мне мошну с мошонкой, пока все не будет, как она хочет. Самое обидное, что тьма дармоедов, всяких там приперевшихся из далекой деревни тещиных двоюродных сестер в компании со всем деревенским ответвлением фамилии, будет бухать за мой счет, а мне не дадут сделать и глотка пива. Все женихи понимают, что такие свадебные прелести - лишь демонстрация, лайт-версия той кабалы, что их ждет в семейной жизни. Но что поделать, если любишь? Все-таки мы, мужчины, преблагородные создания.

Мысли мои были прерваны стуком в калитку. Я открыл и впустил во двор тетю Рабигу. Ее визиту я особо не удивился, она то и дело забегала по коммерческим огуречным делам. Насчет помидоров же я сказал ей, что в этом году они уродились плохо, на продажу нету, самим бы на «кобру» хватило.

С Ермеком они не общались: он при виде соседки трусливо уходил в дом. К слову, в последние дни этот дуралей сильно изменился. Видимо, посещение поэтических вечеров в каннабиоидном опьянении не показано престарелым алкашам. С того дня он вдруг загорелся мыслью писать стихи, говоря, что это его шанс в жизни.

- Зря я жизнь прожил. Ни детей не оставил, ничего. Жрал да срал только. А вдруг во мне тоже талант есть? Я как этих малолеток послушал, так что-то прямо щелкнуло внутри. Да ладно, ты не угорай, серьезно говорю. Хоть что-нибудь после себя оставлю.

И он ходил и целыми днями бормотал себе под нос, придумывая строки и тут же записывая их на первом попавшемся клочке бумаге. По всей даче я натыкался на это творчество, типа «любовь мая валнует кровь», и первое время здорово веселился, но когда в сортире на стенке появилось целое двустишие, что-то типа «не радился я паэтом но вдруг стал им этим летом», я реально испугался за его рассудок. И шмалить в последнее время он стал безбожно много. Не съехал бы с катушек по-настоящему, с моим-то фартом самое время.

Соседка была что-то подозрительно вежлива и возбуждена:

- А, соседушка, привет. Как дела ваши, как Ермек поживает? А я, думаю, забегу, узнаю, как у вас тут.

- Хм, нормально у нас дела. Что с вами, тетя Рабига? Влюбились в кого-то?

- В смысле?

- Ну, энергией прям брызжете.

- Просто настроение хорошее. Можно войти?

Пожав плечами, я впустил ее внутрь. Бухнула, что ли? Такая вся благостная, аж не по себе. Как будто кобру покрыли розовым лаком. Мне бы насторожиться от такого, но я был тогда накурен и потому сплоховал.

Тетя Рабига минут пять без всякой видимой цели пошароешилась по участку, извергая изо рта поток бесполезной болтовни: какие помидоры кто из соседей вырастил, что хлеб в магазинчике на пятых дачах подорожал на пять тенге, и все в таком духе. Как я потом понял, она просто забалтывала меня и тянула время. Потом вдруг резко засобиралась:

- Ой, ладно, пора мне бежать. Заговорил ты меня. Пойду я, Ермеку привет.

И ушла.

Минут через десять пришли трое ушлепков в форме «МЭПСа» и заявили, что сейчас будут отключать свет на даче.

- Эй, с хрена ли? Я же все вовремя оплачивал.

Старший бригады, парень с круглым аульским лицом, с важным видом вытащил из потрепанной папки какую-то бумажку.

- Семьсот тридцать восьмой дом? Боровикова Любовь владелица? Вот разнарядка, читай. Триста тенге долг.

- И че, из-за трехсот тенге отключать будете?

- И за пятьдесят отключаем.

- Ни квитков не было, ни хрена.

- Квитки «Казпочта» разносит, а мы только отключаем. В «ВК РЭК» жалуйся. Отключайте, жигиттер.

- Да я оплачу прямо сейчас.

- У нас разнарядка, мы свою работу делаем.

И он важно ушел в белую «Ниву», демонстративно не отвечая более ни на какие мои вопросы. Ей-богу, первый признак колхозника - дай ему хоть минимальную власть и возможность понадувать щеки, так он своего не упустит.

Я, матерясь, пошел в дом, наскреб по сусекам денег и сказал Ермеку, что поеду в «ВК РЭК» решать вопрос с электричеством.

- Долго там будешь?

- Да хрен знает, другой конец города. А ты что, соскучиться боишься? Делом займись, вон свеклу полей.

В «ВК РЭК» я сначала полчаса ругался с операторшей, а потом все равно заплатил две семьсот за подключение. Сидят там наглухо пробитые бабы, хоть кол на голове теши - ничего не докажешь. Мол, идите в «Казпочту» жалуйтесь, что квитанцию вовремя не принесли, как будто там не точно такие же бюрократические роботы обитают. На людей вообще насрать, лишь бы денег содрать. Когда нажрутся уже.

Подождав десять минут тридцать пятый автобус, я уселся на свободное место и немного успокоился. Ладно, хрен с вами, монополисты ненасытные, скоро и на моей улице праздник будет.

На «Центральном рынке» в автобус, к моему удивлению, зашла тетя Рабига с какой-то женщиной таких же предпенсионных лет. Они, не обратив на меня внимания, сели недалеко впереди и принялись громко вываливать друг на друга все накопленные со вчерашнего дня сплетни.

Я вначале не обращал внимания на их болтовню, но потом с все возрастающим ужасом стал понимать, что речь идет о нас с Ермеком.

- А что они там могут еще выращивать? - говорила тетя Рабига. - Только наркотики. Замок в теплице все время закрыт, изнутри затянули чем-то. У самих рожи подозрительные. Говорят, огурцы растят, мне даже оптом продавали, но видать же, что они лежалые, несколько дней уже пролежали. Что я, свежего огурца не отличу? Да и сорта мне все время разные давали. Не будут же десять разных сортов огурцов выращивать. Явно анашу растят.

- И что? - спрашивала ее товарка. - Ты заявление, говоришь, написала?

- Ну да. Наш участковый, Марат Айдынович, тоже сразу все понял, он к ним заходил до этого. Он хороший парень, мы с ним давно дружим. Он благодаря мне Ваньку-алкаша посадил, тот у Верки трубы со двора украл, на металл сдал. Я тогда свидетельницей была. Верку знаешь с шестых дач? Ну, и этих посадим. Только он по закону не может обыск сделать без причины. Ну, он меня и попросил, чтобы я написала. Я к ним сегодня специально зашла, вроде как просто попроведовать. А в заявлении написала, что случайно увидела в теплице коноплю. Сегодня обыск будет, как санкцию получат. Марат Айдынович специально ждал до конца августа, чтобы она большая выросла, ну, чтобы вес больше был. Может, даже по «Хабару» или «Казахстану» покажут, мол, крупную партию в Семее нашли. Ничего, будут знать, как всяких бомжих… в смысле, как наркотики выращивать.

На подкашивающихся ногах я вышел из задней двери на следующей остановке, выскреб из карманов последние деньги, взял такси и полетел на дачу, поминутно торопя водилу. Только бы успеть до обыска все вырвать и выкинуть за ограду.

Не знаю даже, как описать тогдашние мои чувства. Все внутри как будто онемело. Никогда еще так явственно не маячил передо мною срок. Мозг отключился, и я тупо глядел в окошко, глядя, как идут по улице беззаботные люди, не сталкивающиеся в жизни с человеческой подлостью и черным предательством. Ну, тетя Рабига, ну, тварина. Чтоб ты сдохла от рака клитора, гадина предательская. Еще огурцы ей по дешевке отдавал, сучке неблагодарной.

Вдруг злость схлынула. Я вяло размышлял, что в бега подаваться смысла мне нет. Я не умею жить в подполье, как сраный революционер или урка со стажем. Рано или поздно все равно запалюсь. Так что оставалось лишь уповать, что я успею выкинуть всю траву.

Потом я вспомнил, что на прошлой неделе купил Ермеку бэушный кнопочный мобильник. Очень уж он доставал, все нудил, что никогда у него сотового не было. Я встрепенулся и быстро набрал его. «Телефон отключен», - сообщил мне равнодушный женский голос. Черт, неужели повязали?

Наконец, мы приехали. Я попросил таксиста остановиться на соседней улице, а сам тихонько пошел на разведку.

Около нашей дачи было тихо. Я, обливаясь потом, подошел поближе. Тишина.

Я осторожно глянул поверх забора. Никого. Я быстро открыл калитку (почему-то она не была заперта) и только собрался войти во двор, как сзади раздалось тихое ворчание мотора, и, обернувшись, я увидел, как сине-белый ментовской «Шевроле» сворачивает на нашу улицу.

Все. Это финиш. Перед моим мысленным взором мгновенно вспыхнула картина: я вхожу в тюремную камеру, а весь растатуированный смотрящий, похожий на актера Сергея Гармаша, говорит мне хриплым голосом, ощерив железные зубы: «Ты кто по жизни будешь, фраерок?» Наркота - не самая почетная статья. Эх, Айгуля, все ради тебя было. Не поминай лихом. Разве что удастся как-то договориться. В глубине души я не верил, что существуют менты, не берущие взяток. Хрен с ним, квартиру продам. А черт, еще дядя Женя же потом предъявит за траву. Ему с каких шишей долг раскидывать? Нет, вот и подошла моя жизнь к логической жопе. Родился я со сломанной кармой, так чего теперь барахтаться? Банкуйте, господин мусор.

Я постарался принять достойный вид, вспомнив вдруг книжку про трех мушкетеров. Клянусь, они увидят, как умирает дворянин.

Из остановившейся машины вышел участковый Ибраев с еще одним ментом. Ибраев подошел ко мне, представился, спросил мою фамилию и до омерзения вежливо сказал:

- Вот, ознакомьтесь, пожалуйста, постановление о производстве обыска с санкцией следственного судьи. Поступило заявление, что на вашей даче в теплице выращиваются наркотические вещества, а именно конопля. По данному факту возбуждено уголовное дело по статье трехсотой у-ка эр-ка. По поручению следователя обыск проведу я и мой коллега, младший лейтенант Михайлов. Можете что-нибудь пояснить по этому поводу?

- Могу. Я всего лишь пытался сделать лучше этот несовершенный мир. А теперь идемте.

- Так, Андрей, - обратился Ибраев к коллеге, - быстро двух понятых найди. По соседям пробегись. Я правильно понимаю, вы хотите добровольно сознаться? - это уже ко мне.

- Идемте.

Я, высоко подняв голову, прошел в дом. Ермека почему-то не было видно. Я все же решил воспользоваться последним шансом.

- Это, братан, может, договоримся? Три миллиона поставлю, давай, напишешь там, что ничего не нашел.

- Не усугубляйте свое положение. Дача взятки должностному лицу при исполнении.

- Пять миллионов.

- Что, лишний срок хотите получить?

Да я и так видел, что дохлый номер. Слишком честное лицо было у ментенка. Видать, что из приличной семьи, с воспитанием, с принципами. Да и раскрытое дело ему на руку, очередное звание раньше времени получит. Для них же важно, чтобы их не лейтенант, а старший лейтенант называли. Никогда этого не понимал. Купил их государственный Молох задешево, за звездочки на погонах да возможность подниматься в искусственно созданной иерархии, а они за эти иллюзорные блага готовы ближнему своему глотку порвать. Люди ли это?

И все- таки, куда делся Ермек?

Я взял из комода ключ от теплицы и такой же гордой походкой вышел во двор. Подельник Андрей привел соседскую бабку, которой мы в свое время с Ермеком сложили печку, и продавщицу из продуктового.

- Господа понятые, - объявил Ибраев, - сейчас на ваших глазах этот молодой человек откроет теплицу, где выращивалось наркотическое средство конопля. Итак, прошу.

Я подошел, открыл замок и шикарным широким движением распахнул двери теплицы.

Теплица была пуста.