Я сжал руками раскалывающуюся голову, чувствуя себя как лиса, слышащая лай приближающейся своры. Оставались считанные минуты, чтобы придумать спасительный план и не быть растерзанным. Думай, голова!

Вдруг я почувствовал нечто вроде озарения. Теперь я знал, как надо действовать.

Когда бригада, пересмеиваясь и радуясь окончанию рабочего дня и возможности набить животы, шумно заявилась в столовую, она наткнулась на пустой стол. Не исходила ароматным паром кастрюля, не лежал на столе нарезанный хлеб, чайник был пуст и холоден. Только повар сидел с противоположной стороны длинного стола и широко улыбался, что стоило ему очередного болезненного спазма в мозгу.

- Не понял, - протянул Сарсен, - а где ужин? Мы жрать хотим, как собаки.

- Понимаю, - отозвался я, - все выглядит так, будто ваш повар позабыл про вас и зря прокатал вату, оставив без ужина уважаемых людей. Но у меня есть целых три аргумента в свое оправдание. Аргумент номер раз, - и я жестом фокусника выудил из-под стола бутылку.

Бригада была ошеломлена. Водка была здесь табу, поводом для урезания зарплаты, а то и увольнения. И вдруг с совершенным бесстыдством приехавший вчера повар ставит ее на стол. Внезапное падение нравов потрясающе подействовало на этих простых, честных людей. Все молчали, пожирая глазами бутылку. У бригадира отпала челюсть.

- Аргумент номер два, - сказал я и прибавил к уже имеющейся на столе бутылке сестру-близняшку.

- Господи! - не выдержал кто-то. Я прямо чувствовал, как у этих людей начинает чесаться в горле, как они вспоминают этот горький вкус и тот самый сладостный момент после второй-третьей рюмки, когда мягкая и горячая волна ударяет в голову.

- И, наконец, аргумент номер три. Я, как видите, времени не терял, а сходил в деревню и позаботился о вашем досуге. А теперь говорите конкретно, как на духу: будете пить? Нет - я водку забираю и иду в деревню. Утром на попутке уеду.

Бригада молчала, переглядываясь. Я не сомневался, что из их глоток вырвалось бы мощное "да", если бы не одно обстоятельство.

- Понимаю, о чем вы думаете. Кто-то стучит Тарасу. Давно пора найти дятла и зажить по-человечески. Я тут уже договорился, водка постоянно будет. Много. Предлагаю следующее: все сдаем телефоны, садимся, пьем и всем миром вычисляем стукача. Убивать не будем, пусть теперь нам послужит. Будет шефу говорить, что все хорошо. Веселое житье я вам гарантирую. А пока я закуски соображу на скорую руку.

- А что, давайте выпьем, - после непродолжительного всеобщего молчания Ринат, как бригадир, высказался первым, дав зеленый свет дебатам. Принятые в обед сто граммов разбередили ему душу, и инстинкт самосохранения пал под натиском винных паров. Известно, что алкашу после воздержания достаточно одной рюмки, и - гуляй, душа, пропадай все пропадом.

Спорили минут пять, но в итоге манящий блеск бутылочных горлышек оказался решающим фактором и для остальных бухариков. Ринат собрал все мобильные телефоны, сложил в пакет и повесил на виду. Я тем временем нарезал хлеба и лука на закуску и пошел разводить огонь в очаге.

- Ты если такой умный, - сказал мне водитель "КамАЗа" Марат, когда я вернулся за кастрюлей, - скажи, как мы стукача будем вычислять? Эй, - обратился он к остальным, - никто добровольно признаться не хочет?

Все засмеялись.

- Очень просто. Вы сейчас все вспомните, кого сдали последнего, за какой косяк и кто об этом знал. Так определится круг подозреваемых. Потом вспомните предпоследний раз, и все случаи до этого. В итоге обязательно останется один-единственный человек, кто имел информацию обо всех косяках, за которые вам Тарас предъявлял. Вас здесь восемь человек, делов-то на десять минут.

- Дело говоришь, - заключил Ринат-ага и ловко разлил в уже заготовленные кружки и пиалы. - Только хрен с ним пока, со стукачом. Давайте спокойно выпьем сто грамм, посидим, отдохнем с работы. Погнали, мужики, - и, подавая пример, он процедил меж седых усов солидную порцию огненной воды. Остальные немедленно последовали его примеру, удовлетворенно выдыхая и покрякивая после принятой дозы.

- А я пока рожек сварю, - заключил я и вышел вон. Пусть сами разбираются, в крайнем случае вмешаюсь. Не подрались бы только. Впрочем, хрен с ними, взрослые же люди. Главное, по лицу не получил за не готовый ужин. И со стукачом нормально вышло. Если вычислят его - вообще лафа начнется. Если нет - двину в город с утра, пускай сами тут разгребают. Блин, как голова болит! Самопал проклятый.

Головная боль склонила меня к мысли заняться фитотерапией. На сей раз травы понадобится больше: стопудово всем будет мало выпитого. Полчаса ушло у меня, чтобы изготовить солидный пакаван "пенки". Я подлечился, а потом на скорую руку сварил макарон, посыпав их крупно резаной жареной морковью и полив растительным маслом.

В столовой, тем временем, кипели дебаты. Выпитая на голодный желудок водка возымела свое действие, и разгоряченные голоса из вагончика слышались все громче.

- Ты на кого батон крошишь? - доносился громче всех возмущенный тенорок Сереги. - За такое на зоне и заточкой прилететь может! Я - стукач? А если не обоснуешь, ты сам кто тогда? Нас там четверо было, когда ту соляру пихали.

Когда я зашел в столовую с провизией, водка уже подходила к концу, а на роль ренегата претендовали двое: Сарсен и мехнизатор Нургали, бывший также штатным сварщиком, - маленький человечек, похожий на доброго гнома, злоупотребляющего элем.

- Стоп дебаты, - сказал я, - давайте перекусим.

Бригада накинулась на нехитрое угощение. Нургали с Сарсеном сверлили меня злобными взглядами.

- Фигня выходит, - сообщил мне бригадир с набитым ртом, - двое обо всех случаях в курсе были. Что делать будем? Ты же всех взбаламутил.

- Разберемся, - ответил я, замечая раскрасневшиеся лица, развязные движения, блестящие глаза, в которых явственно виднелось одно слово: "невдогон". - Кстати, если водки не хватило, могу предложить травы покурить. Догонит конкретно, отвечаю. Только если курить, то всем вместе. Попадать - так толпой. Что думаете?

Снова начались непродолжительные препирательства, окончившиеся в пользу легкой наркомании. Я достал сверток, настроил аппаратуру, изведя пластиковую бутылку и разжившись у механизаторов съемной головкой ключа-"трещотки" на четырнадцать, куском металлической сеточки и изолентой.

Водку они выпили на пустой желудок, и конопля попала на благодатную почву. Я, обжигая пальцы бамбулей, быстро готовил новые порции, стараясь, чтобы все было скурено, пока их окончательно не развезло.

Через десять минут весь стан не вязал лыка. Все сидели вокруг стола, уставившись в одну точку, и страшно молчали.

Я подсел к Сарсену и легонько потряс его за плечо.

- А? - отозвался тот, не поворачивая головы.

- Брат, ты только не обижайся, вопрос тебе задам. Только честно отвечай. Слышишь? Так надо! Ты Тарасу стучишь?

- Не.

- А кто?

- Я, - вдруг подал голос Нургали, тоже не поворачиваясь и продолжая созерцать что-то, видимое ему одному. Мне даже стало завидно: меня-то давным-давно трава так сильно уже не прет.

- Слышали, пацаны? Эй, пацаны! Слышали?

Никто не отозвался. Лишь Марат вдруг рванулся с места, вылетел в дверь и рухнул на землю, обнимая ее руками. Устроившись поудобнее, он облевался и затих. Никто даже не отреагировал. Блин, похоже переборщил с дозой. Что делать?

Подумав, я вытащил из пакета свой телефон и вновь потревожил Нургали, выведя его на время из нирваны. Записав его признание на камеру, я, удовлетворенный, пошел спать, забрав с собой пакет с телефонами и по пути перешагнув через Марата. До утра-то очухаются, полагаю.

До сих пор побаливала голова, но я был в хорошем настроении. Вроде, все срослось как надо, что со мной случается далеко не всегда. Не вечно же мне неудачником быть. Возможно, настала светлая полоса в жизни.

С этими вдохновляющими мыслями я заснул.