Верхневолжские корни Расплетина

Впервые в летописи, относящейся к 1071 году, на территории современного Рыбинска упоминается поселение Усть-Шексна. С 1137 года древнее городище стало называться Рыбаньском, с 1504 года — Рыбной слободой.

По названию города можно судить об основном занятии жителей, населявших его в прежние времена: они поставляли рыбу к великокняжескому, а позднее к царскому двору.

Какой бы дорогой ни ехать в Рыбинск — всюду увидишь красивые места с лесами и полями. Не случайно в XVIII столетии в Рыбинском крае началось активное строительство дворянских усадеб, которые принесли этим местам известность. Мусины-Пушкины, Куракины, Урусовы, Лихачевы приобретают здесь земли и обустраивают поместья. Большинство усадеб были летними резиденциями, а зиму представители этих знатных фамилий проводили в Москве или Санкт-Петербурге. От рода дворян Михалковых Рыбинску достался в наследство Петровский парк — украшение Заволжья.

Торговые обороты Рыбинска с конца XVIII до середины XIX века выросли со 150 тысяч до 25 миллионов рублей. В центре Рыбинска выросли два двухэтажных каменных гостиных двора. Общее количество торговых заведений превысило 300, расширился ассортимент товаров. Но основной торговлей оставался хлеб и лес. Городская промышленность была развита слабее торговли, за исключением полотняной фабрики купцов Нечаевых, которую в 1810 году перевели в Ярославль, все остальные «заводы» были мелкими предприятиями.

В 1709 году была введена в строй Вышневолоцкая водная система, соединившая Волгу в районе Рыбинска с Санкт-Петербургом. С появлением этого водного пути хлебная торговля и судоходство в Рыбинском крае получили дальнейшее развитие.

В XIX веке Рыбинск стал самым крупным торговым центром на Верхней Волге. В те годы в городе собиралось до 100 тысяч бурлаков и грузчиков. Но в середине XIX века труд бурлаков начал постепенно заменяться машинной тягой. Еще в 20-х годах XIX века на Волге появились первые пароходы, которые постепенно заменяли бурлаков. Примечательно, что первый буксирный пароход на Волге начал свою жизнь в Рыбинске. Таким образом, Рыбинск сразу становится одним из центров Волжского пароходства. К началу XX века крупнейшие пароходные компании России — общества «По Волге», «Самолет», «Кавказ и Меркурий» — имели в Рыбинске свои пристани.

В 1871 году открылась железная дорога, связавшая Рыбинск с портами Прибалтики и Санкт-Петербургом. Поток только хлебных грузов через Рыбинск в конце XIX века достигал 100 миллионов пудов в год.

Планировкой улиц, обликом храмов и зданий город напоминал Санкт-Петербург. Так и говорили: «Рыбинск-городок — Петербурга уголок». Город и сегодня местами сохранил свой купеческий колорит.

Промышленность Рыбинска этого периода была представлена в основном предприятиями, обслуживающими железную дорогу и судоходство.

Именно в этот период Рыбинск стал достаточно крупным промышленным центром. В 1926 году его население составляло 55,5 тысячи жителей.

Отец Александра Андреевича был коренным рыбинцем. Фамилия Расплетин стала распространяться именно из этого замечательного города. Современные лингвисты объясняют ее происхождение от слова «расплетать», «расплести». Впрочем, в семье Расплетиных всегда бытовала другая версия, связанная с событием, произошедшим в армии с прадедом Александра Андреевича — Назаром Подгорным.

Крепостной крестьянин Назар Подгорный был взят в армию на 25 лет и определен помощником к полковому портному. Уходя на службу, он крепко наказал своей нареченной Насте: жди. Но однажды дошла до него из дома весточка, что Настю выдают замуж. Узнав об этом, Назар крепко пригорюнился и, когда представился случай, убежал в родную деревню. Успел — Настя с радостью встретила своего суженого. Они обвенчались, справили свадьбу. Но счастье оказалось недолгим. Вскоре беглого солдата арестовали и под конвоем отправили в полк. Наказание за побег оказалось суровым. Последнее, что запомнил терявший сознание Назар, было то, как офицер командовал: «Раз-плети! Раз-плети!» Долго потом не выходила из его головы эта присказка. Так и записали его при следующей переписи — Расплетиным. И вернулся Назар Подгорный из армии Назаром Расплетиным. Впрочем, как было на самом деле, история умалчивает.

Отслужив, Назар взялся за дело — летом ловил рыбу, зимой шил одежду. Шил не только для семьи, но и по заказам клиентов, на продажу. Трудился на совесть, к тому же оказался удачлив и оборотист. Уже через несколько лет завел он с женой рыбный ларек, а потом стали торговать и готовой одеждой.

По существовавшей тогда традиции, дело продолжил его сын, Александр Назарович.

В официальной справке из архива о сыне крепостного, солдата, рыбака, портного, торговца Назара Расплетина — Александре Назаровиче сказано:

Купец 2-й гильдии Александр Назарович Расплетин. 1847 года рождения, веры старообрядческой, проживал в городе Рыбинске. На улице Углической № 108 имел двухэтажный дом: низ каменный, верх деревянный; флигель, который был позднее сломан; деревянные службы и 350 кв. м земли. Ему же принадлежал магазин готового платья, который находился на Крестовой улице в доме Батырева. Александр Назарович Расплетин состоял в браке с крестьянкой Рыбинского уезда Арефинской волости деревни Простит Прасковьей Ивановной Кондратьевой. По метрическим книгам Рыбинской городской управы установлено, что А. Н. Расплетин имел семерых детей.

Торговля у деда шла неблестяще. Правда, на рубеже XX века Александр Назарович попытался расширить дело — завел второй магазин. Благодаря этому, как владелец двух торговых заведений, он попал в 1900 году в издание А. С. Суворина «Вся Россия: Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации».

Он не был чужд благотворительности, помогал земской больнице, внес деньги на постройку нового храма вблизи Толгской часовни. Его уважали как человека самостоятельного, независимого, имеющего собственные политические убеждения.

Вот пример, свидетельствующий как о самостоятельности и независимости Александра Назаровича, так и о некоторых его политических взглядах. В 1906 году состоялись выборы в Государственную думу, от Рыбинска в нее попало несколько человек. «Рыбинский листок» от 27 апреля 1906 года сообщал: «Сегодня по случаю открытия первой сессии Государственной думы многие магазины, торговые и промышленные заведения закрыты по желанию самих владельцев». Но некоторые владельцы категорически отказались закрыть свои магазины, и среди них — А. Н. Расплетин.

Александр Назарович умер в 1908 году от сердечного приступа. Надо было решать, кому торговать в лавке. Сыновья Иван, Александр и Константин отказались. Федора больше интересовало искусство — впрочем, он так и не успел стать художником, рано умерев от чахотки. Поэтому выбор пал на тихого и скромного Андрея. Однако торговый талант в нем так и не проснулся, поэтому коммерческие дела шли кое-как. Женился он на московской мещанке Марии Ивановне Трубецкой. Отношения к известному дворянскому роду она не имела. Мария Ивановна была хорошей хозяйкой, не чуралась никакой работы

25 августа 1908 года у них родился сын. Назвали его в честь деда Александром.

А через несколько лет у Шуры появились младшие братья — Дмитрий и Николай, умерший в раннем детстве.

О своем происхождении Александр Андреевич Расплетин в 1964 году писал так: «Отец — Андрей Александрович имел звание “купеческий сын” и торговал в магазине деда, купца III гильдии, готовым платьем».

С ними также жил брат Марии Ивановны — Борис Константинович — отставной прапорщик, бухгалтер, известный всему Рыбинску водитель пожарной машины, у которого Александр еще в школьные годы научился премудростям вождения автомобиля.

 

Детство. Школьные годы

Детство Александра было обычным для тех лет. Летом пропадал он на речке Черемухе, которая протекала через Рыбинск и впадала в Волгу. По вечерам любил разглядывать картинки в журналах «Нива», слушать рассказы матери и ее брата, рассказывавшего о технических новинках. Непознанное притягивало его как магнит.

После октября 1917 года в Рыбинске, как и по всей России, началась новая жизнь. Ломка старого режима наталкивалась на ожесточенное сопротивление контрреволюции, эсеров и меньшевиков. Спекулируя на голоде, они неоднократно пытались поднять против советской власти городское население.

В декабре в городе начались погромы и грабежи. По предложению большевистской фракции исполком Совета 23 января 1918 года направил в Петроград в Военно-морской революционный комитет (ВМРК) телеграмму с просьбой выслать отряд матросов для ликвидации беспорядков. Николай Подвойский по согласованию с Лениным дал указание отправить в Рыбинск отряд матросов Балтийского флота, во главе с председателем ВМРК Иваном Вахрамеевым. 26 января отряд прибыл в город.

Весть о моряках-балтийцах разнеслась мгновенно. 26 января 1918 года в три часа дня на митинге в честь прибывших матросов Шура Расплетин с друзьями жадно слушали выступление председателя Совета рабочих и солдатских депутатов. Когда объявили, что в воскресенье, 27 января, в пять часов вечера у здания новой биржи матросы сводного морского отряда устраивают митинг, мальчуган решил обязательно пойти. Многое в тех речах для Шуры было тогда непонятно, туманно.

В июле контрреволюция через белогвардейскую организацию «Союз защиты Родины и свободы», возглавляемую эсером Борисом Савинковым, сделала попытку свержения советской власти во многих городах страны, в том числе и в Рыбинске.

Мятеж начался в три часа ночи 8 июля 1918 года. Белогвардейцы захватили Мыркинские казармы, здание Коммерческого училища и под прикрытием пулеметного и оружейного огня стали продвигаться к центру города. Они намеревались захватить артсклады, занять железнодорожный вокзал, отрезать красные казармы, занять почту, телеграф, телефонную станцию, банк, здание биржи и разгромить Совдеп и ЧК.

Но эти планы были сорваны прибывшим отрядом матросов И. И. Вахрамеева. К полудню 9 июля мятеж был подавлен.

Те июльские дни оставили горький след в жизни Шуры Расплетина — он лишился отца, который был ошибочно принят за брата Константина Александровича, имевшего отношение к мятежу. Вот как Расплетин излагал эти события в автобиографии, составленной 5 сентября 1950 года:

В 1918 г. после Ярославского мятежа отец был арестован и подвергнут расстрелу. Однако он был только ранен и умер в госпитале, куда был доставлен солдатами. После тело отца было выдано матери для совершения обряда погребения. Фамилия отца в списках расстрелянных по постановлению ВЧК и опубликованных в местной печати не значилась. По словам матери, отца ошибочно приняли за его брата Константина, имевшего в Рыбинске собственный магазин и в то время куда-то сбежавшего. В дальнейшем брат отца был нэпманом, лишен избирательных прав и выслан в Горьковскую область, где умер в 1932 г.

После гибели мужа Мария Ивановна была вынуждена пойти работать телефонисткой на Рыбинскую телефонную станцию, где она проработала с 1919 по 1932 год.

В 1918 году Александр поступил в первый класс девятилетней школы им. А. В. Луначарского на улице М. В. Ломоносова, созданной на базе женской гимназии, где работал прекрасный педагогический коллектив.

Любовь Александру к точным наукам — математике, физике, химии привил Дмитрий Андреевич Семенов, впоследствии заслуженный учитель РСФСР, награжденный орденами Ленина и Трудового Красного Знамени.

Замечательный, вдумчивый педагог, своим отношением к детям он чем-то напоминал известного педагога Макаренко. К каждому ребенку он подходил индивидуально, стремясь найти в нем то, что позволяло бы раскрыть его потенциальные возможности. В Александре Расплетине он сумел увидеть его лидерские наклонности, стремление к новому, желание познать точные науки — математику, физику, химию. Он поддерживал увлечение Александра заниматься радиолюбительством, его стремление стать первым в своих начинаниях. Благодарность за это Расплетин сумел сохранить на всю жизнь.

Александр ходил в школу с удовольствием, хорошо учился, с азартом брался за любое дело. У него было много разных увлечений, но сильнее всего его манили путешествия, тягу к которым он почерпнул из журнала «Нива» и красочных рассказов своего дяди.

Где-то в середине 1962 года Расплетина, находящегося на полигонных испытаниях системы ЗУРО С-200, неожиданно вызвали на совещание в Москву. Это было в пятницу. Накануне стало известно, что доработанные по результатам облетов телеметрические блоки сбора и обработки информации для головки самонаведения (ГСН) системы С-200 успешно прошли заводские испытания на Рыбинском заводе приборостроения и готовы к отгрузке на полигон. Старые блоки были затарены, готовы к отправке, самолет был заказан. Поскольку совещание в Москве должно было состояться только в понедельник во второй половине дня, Расплетин решил совместить приятное с полезным — посетить завод, оформить приемку телеметрических блоков и посетить дорогие ему рыбинские места. Б. Ф. Высоцкого — ответственного заказчика по этим блокам уговаривать не пришлось, и рано утром в пятницу они вылетели в Рыбинск. Вот как об этом эпизоде писал военный журналист Владимир Ильич Гарнов в книге «Академик Александр Расплетин» (1990):

На аэродроме их ждала машина.

За окном зеленели поля. Вот вдали показался шпиль Преображенского собора, мост через Черемуху. Расплетин оживился:

— А я ведь и корабелом был. Где-то в шестом или седьмом классе решил пароход построить. Конечно, понимал, что в натуральную величину его не сотворишь, поэтому решил десятью метрами длины ограничиться. Набросал эскиз. Но одному верфь сооружать не под силу. Кликнул ребят из соседних дворов. Целую бригаду собрал.

— Вот когда у тебя организаторские способности проявились! И не подозревал, что ты с детства Генеральный… — поддел Б. Ф. Высоцкий

Расплетин будто не слышал:

— Трудились на совесть. По бревнышкам-каткам к Черемухе скатывали…

Расплетин быстро понял, что сотворить такое чудо им не под силу. Из своего первого юношеского увлечения он сделал вывод, впоследствии ставший одним из его жизненных кредо: «Всегда выбирай техническое решение, которое можно реализовать», — и он всегда придерживался этого принципа.

Очень скоро желание путешествовать поостыло и появилось упорное стремление постигать новые школьные предметы. Настало время изучения химии и физики. Он стал первым помощником учителя в демонстрации опытов. Но этим не ограничился. Как вспоминает его двоюродный брат К. К. Расплетин, Шура оборудовал дома настоящую химическую лабораторию.

Но постепенно его умом завладела физика. Может быть, потому, что преподавал ее необыкновенно увлеченный человек — Рубинский. Теперь Шура все свободное время пропадал в школе — возился в физическом кабинете. Первое знакомство с электричеством поразило его воображение.

Широкой, жизнелюбивой натуре Александра был нужен размах. Веселый, творчески настроенный, он жаждал общения и потому активно участвовал в работе школьного клуба «Единой советской трудовой 9-летней школы им. А. В. Луначарского». Сохранилась характеристика, выданная ему 18 июня 1926 года, в ней, в частности, говорится:

Предъявитель сего т. Расплетин Александр состоял членом школьного клуба. Тов. Расплетин проявил себя как активный работник, работая в радиокружке и духмузо. В кружке радиолюбителей был в качестве секретаря. Принимал активное участие в повседневный работе клуба.

Школьный клуб издавал рукописный журнал. В нем писали о своих делах, помещали первые литературные и научно-изыскательские пробы. Одноклассник Александра вспоминал:

Был в этом журнале и раздел «Новости науки и техники». Расплетину поручили делать для него обзоры. Он добросовестно выполнял поручение. Однажды члены клуба собрались и Шура попросил слова. В руках у него наша городская газета «Рабочий и пахарь» за 2 апреля 1925 года (она сохранилась, поэтому такая точность) и прочел нам заметку. Называлась она грозно — «Ракета смерти». В ней говорилось: «В Англии ученый Эрнест Уэлш изобрел ракету как орудие борьбы против аэропланов. Ракета извергает целый дождь расплавленного металла на высоте нескольких миль над поверхностью земли. Высота полета этой ракеты достигает 5 миль. Для запускания ракет используется станок, похожий на станок обыкновенных ракет».

Кончил читать. Каждый старался высказать свое отношение к сообщению. Одни восторгались, другие ничего определенного изречь не могли. А потом кто-то предложил: пусть Шура свое мнение выскажет. «Когда читал, удивился, — сказал он, но потом подумал, что этому самому Эрнесту Уэлшу многое приписали газетчики для сенсации. Может быть, когда-нибудь ракета и станет “главным орудием борьбы с аэропланами”, а пока желаемое за действительное выдают».

Долго после этого спорили. Выдвигали свои проекты. Так как в то время радиотехника развивалась бурно, в один из таких устных проектов включили и ее: ракета, мол, должна управляться по радио. Словом, бурные дебаты развернулись на несколько часов. Умел Александр увлечь людей, заставить их рассуждать…

 

Первый школьный друг

Расплетина очень воодушевляло участие в кружке духовой музыки. В кружок его привел лучший друг детства Аркадий Полетаев. Кружок был создан в 1922 году. Собрали по 20 копеек с каждого ученика и приобрели духовые инструменты в батальоне охраны под Ленинградом, так как оркестр, имевшийся там, был расформирован.

Руководил оркестром школьный преподаватель пения капельмейстер 53-го полка города Рыбинска Григорий Иванович Калинин. Шура играл на баритоне. Не пропускал ни одной репетиции, относился к этим занятиям со всей серьезностью, как, впрочем, и ко всему, что приходилось делать в жизни. Играл на школьных вечерах, ходил со своим инструментом на праздничные демонстрации. Дружба с Аркадием особенно окрепла, когда они стали играть в духовом оркестре рыбинского клуба «Металлист». Потом появилась Вера… Она отдала предпочтение Аркадию. «Третий должен уйти…» Шура Расплетин так и поступил. Но дружба продолжалась всю жизнь, и он очень ею дорожил.

Аркадий Полетаев родился 7 ноября 1905 года. Он был человек серьезный. Играл на всех струнных инструментах и фортепьяно. Трудился токарем-расточником высшего разряда на заводе «Полиграфмаш», имел правительственные награды, его портрет висел на городской Доске почета. Они всю жизнь переписывались.

В одну из встреч дома у Полетаевых в Рыбинске в конце лета 1964 года Аркадий протянул Расплетину большую фотографию на плотном картоне с надписью «Группа музыкантов. 19.6.27 г.» и сказал присутствующим:

— Смотрите, какими мы молодцами были, Это Шура и я.

Вспомнив о тех временах, Расплетин неожиданно встал, выпрямился и серьезно изрек:

— Учтите, что имеете дело с бывшим членом профессионального союза работников искусств.

Лицо от напряжения побагровело: казалось, он вот-вот запоет. Но напыщенности хватило на секунды — Расплетин рассмеялся громко и заразительно.

Аркадий продолжал:

— Он даже в искусстве радиотехнику превыше всего ставил. Профессиональным артистам полагалось заполнять графу «Псевдоним». Так он, любитель, решил тоже не отставать. И написал: «Радио».

Видимо, слово «радиотехника» вызвало какую-то ассоциацию. Аркадий достал из шкафа голубую папку, извлек оттуда газету, сказал: «Вот, храню», — протянул ее Расплетину и добавил: «Всё собирался поздравить при встрече. Что и делаю». Затем он крепко обнял друга.

Это была «Правда» от 21 июня 1958 года со статьей «Новое пополнение Академии наук СССР». Во второй ее колонке среди фамилий вновь избранных членов-корреспондентов — С. А. Лавочкина, В. П. Мишина, В. В. Новожилова, В. П. Челомея и Г. В. Кисунько стояло: «А. А. Расплетин».

— Хорошо, хоть про Звезду не знают, — подумал Расплетин, застигнутый врасплох. (Звезду Героя Социалистического Труда он получил по секретному указу за разработку системы С-25 и носил лишь по особо торжественным случаям, и многие о ней не подозревали.)

Чтобы скрыть неловкость, Александр Андреевич предложил:

— А не прогуляться ли по городу?

Вышли всей компанией на улицу. С Волги тянуло прохладой. Пошли в центр. С проспекта Ленина повернули направо, на улицу Ломоносова. Там была его школа и дом, где он родился и вырос.

— Здесь я и учился, — сказал Александр Андреевич. — Только тогда бывшую гимназию именем Луначарского назвали, а сейчас почему-то ей дали имя Ломоносова. А вот и наш дом.

Среди зелени деревьев стоял маленький двухэтажный дом с кирпичным первым этажом и деревянным вторым. Вышли на набережную Черемухи. У всех было хорошее настроение. Александр Андреевич без умолку рассказывал одну за другой истории из далекого детства. Часто, громко смеялся, жестикулировал, энергично передвигая свое крупное тело.

Когда вернулись к дому Аркадия, уже светало. Машина стояла у подъезда.

— Ну что, Аркаша, завтра воскресенье: отдохнешь. Спасибо тебе и Вере за гостеприимство. Приезжайте в столицу. «Мой дом — ваш дом», как говорят на Кавказе.

Расплетин спешил. Вновь он был во власти технических проблем.

После этой памятной встречи Аркадий прислал Расплетину письмо с приглашением в гости. Александр Андреевич немедленно ответил:

Привет вам, рыбинцы — Аркаша и Вера!

Да, действительно была так коротка встреча, что мы так и не смогли как следует поговорить о славных днях нашей прошедшей юности, но эту встречу я вспоминаю с радостью и удовлетворением. Дорогие друзья! Приезжайте в Москву, когда вам будет удобно — мы с радостью готовы вас принять! Моя семья живет на даче, а я там бываю в выходные дни, так как в будние часто задерживаюсь на работе. Когда уточните дату выезда, сообщите об этом открыткой или телеграммой, чтобы я мог вас встретить. Жду.

С приветом Шура.

Прошло несколько лет, и Аркадий тяжело заболел. Он долго не сообщал об этом Расплетину, но в конце концов написал подробно. В Рыбинск пошел ответ:

Здравствуй, друг Аркаша!

Прости, что немного задержался с ответом на твое письмо: был делегатом XXIII съезда партии и, сам понимаешь, был очень занят. По поводу твоей просьбы сделаем так: ты приезжай ко мне, здесь я договорился о том, чтобы тебя посмотрели в онкологическом институте. После будем решать, что делать дальше. О выезде предупреди телеграммой. Желательно иметь при себе медицинское заключение больницы, где тебя лечили, и ходатайство с предприятия.

Привет Вере. Жду.

Шура.

Аркадий приехал. По просьбе Александра Андреевича его поместили в стационар Московского научно-исследовательского онкологического института им. П. А. Герцена. Александр Андреевич часто навещал его. Но вскоре он получил объективную информацию о ходе болезни друга.

Тяжело было на душе. Он написал жене Аркадия откровенное письмо:

Дорогая Вера!

Трудно писать тебе о состоянии Аркаши, но ты должна знать правду. Исследования показали, что его болезнь пустила глубокие корни, и ткани не только миндалины, но и левой части языка находятся уже в стадии распада. Никакими средствами для предотвращения этого процесса медицина не располагает. Врачи сказали, что судьба Аркаши предрешена и ему осталось жить 1–2 года. Он, конечно, этого не знает и не должен знать. Для того, чтобы как-то облегчить его судьбу, я устроил Аркашу в хорошую больницу, где он пробудет до 11 мая. Там ему, по предписаниям онкологов, проводят лечение химическими препаратами, которые могут улучшить его самочувствие и несколько ослабить боль.

Другое письмо, написанное 1 мая 1966 года, далось Расплетину особенно нелегко — уходил из жизни друг юности, замечательный рабочий человек:

Дорогая Вера!

К сожалению, оказалось, как всегда это бывает при таком заболевании, что диагноз был установлен слишком поздно. И первое и второе облучения уже не дали ожидаемых результатов. Дальнейшее лечение этим способом невозможно. Оно может только ускорить течение болезни. Итак, осталась одна надежда — всеисцеляющее время и силы организма. Когда Аркаша приедет домой, создай ему хороший режим питания и поддерживай его — это очень важно. Я и Нина Федоровна шлем тебе и ребятам наш привет и пожелание перенести тяжелые невзгоды, которые свалились на твою, достойную большого счастья, семью.

Шура.

А 23 мая 1966 года он, подбадривая товарища, писал:

Аркаша!

Я тебе (так мне говорили и врачи) еще и еще раз советую, несмотря на временное отсутствие аппетита, больше есть питательных продуктов и как можно больше быть на воздухе. Это очень важно для ускорения выздоровления. Пиши, буду рад тебе помочь!

С приветом.

Шура.

Аркадий Полетаев вскоре умер. Александр Андреевич продолжал морально поддерживать его вдову и детей: писал им письма, приезжал к ним… Расплетин пережил друга всего на один год — он ушел из жизни 8 марта 1967 года…

 

Радиолюбительство

Интерес к физике вскоре сменился любовью к радиотехнике, продлившейся у Шуры всю жизнь. Особенно его тогда увлекла радиосвязь на коротких волнах. Из газет он знал, что первый радиолюбительский кружок был создан 4 ноября 1922 года на собрании Общества мироведения в Петрограде. Годом раньше, 9 октября 1921 года, на VIII Всероссийском электротехническом съезде было организовано Русское общество радиоинженеров (РОРИ). Впоследствии Расплетин узнал, что оно было носителем контрреволюционных идей при внедрении радиотехники в народное хозяйство, особенно в вооружение Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). Оно было разогнано в 1929 году как вредительская организация.

4 июля 1923 года Совет народных комиссаров (СНК) принял декрет «О свободе эфира с некоторыми ограничениями в радиостанциях специального назначения». Этим постановлением всем государственным, профессиональным, партийным и общественным организациям было предоставлено право сооружать и эксплуатировать приемные радиостанции.

3 марта 1924 года на заседании постоянной комиссии при отделе прикладной физики Политехнического музея в Москве было принято решение о создании Общества радиолюбителей РСФСР, переименованного затем в Общество друзей радио СССР (ОДР).

28 июля 1924 года СНК принял постановление «О частных приемных радиостанциях без ограничения длин волн», позже получившее название «Закона о свободе эфира».

7 августа 1924 года собрание учредителей избрало временный Совет ОДР. В тот же день состоялось первое заседание совета, положившее начало организационной работе ОДР. В списке помимо агитационных плакатов и брошюр были два пособия: «Техника и организация радиовещания» А. Л. Минца и «Принципы радиотелеграфии и радиотелефонии» А. Л. Минца, П. Н. Куксенко, Ю. Клячкина.

С этих книг началось знакомство и долгое творческое сотрудничество Александра Расплетина со своими будущими учителями — Александром Львовичем Минцем (1895–1974) и Павлом Николаевичем Куксенко (1896–1982).

Одним из требований к ОДР был переход от бесплановой индивидуальной работы к организованному выполнению технических задач, необходимых для научно-технического развития радиотехники и радиофикации страны.

Отделения ОДР стали стремительно возникать во всех городах страны. Любопытно, что почти 60 процентов членских взносов членов ОДР оставались в распоряжении ячеек общества, где они расходовались на приобретение радиоприемных и передающих устройств. Печатным органом ОДР стали журнал «Радио всем» и газета «Радио в деревне», которые дополняли материалы популярного журнала «Радиолюбитель» (его первый номер вышел в августе 1924 года, тираж составлял тогда 12 тысяч экземпляров).

Понятно, что в условиях, когда радиолюбительское движение в стране стало массовым, когда заняться радиолюбительством можно было в любой секции под эгидой различных общественных организаций, молодежь Рыбинска не оставалась в стороне от этого движения.

В августе 1924 года в Рыбинске появился журнал «Радиолюбитель» № 1 в обложке с портретом юного радиолюбителя на желтом фоне карты мира. Александр сразу же подписался на него и изучал от корки до корки — так велико было желание проникнуть в тайны радиомира.

Пропаганде радиолюбительства в то время уделили внимание все печатные органы страны, в том числе и рыбинская газета «Рабочий и пахарь». Этому немало способствовал ее сотрудник Л. Г. Грачев — активный радиолюбитель, подписывавший свои заметки псевдонимом Радио-Грач.

Трудолюбивый Радио-Грач успевал повсюду. Благодаря его стараниям радиолюбители чаще общались. В газете появилась рубрика «Новости науки и техники». Шура Расплетин не пропускал ни одной такой статьи. Он завел папку, в которую аккуратно складывал вырезанные заметки.

Шура не ограничивал свое увлечение личными потребностями. Уже тогда проявлялись общественная направленность его творческой деятельности, его организаторские способности. По инициативе Расплетина в школе создали радиокружок. Он и стал его признанным руководителем, секретарем, как тогда говорили. С деталями было туго, но кружковцы не унывали, использовали подручный материал. Пластины переменных конденсаторов выпиливали, зажав в тисках куски стальных листов. Корпусами наушников служили банки от гуталина. В короткое время каждый из кружковцев обзавелся детекторным приемником.

Шура занялся радиофикацией школы. По тем временам — дерзкая затея. Но он справился.

Александр Александрович Шилов, школьный товарищ Шуры, вспоминал, как Расплетин решил создать и электростанцию при школе. Поставил динамо-машину в физическом кабинете, соорудил устройство для зарядки аккумуляторов, электропроводку сделал сам. Звали они его тогда по-мальчишески — Рыжий.

Радиолюбительство привлекало Расплетина не только желанием послушать передачи из Москвы, других городов мира, но главным образом технической стороной дела. Как это ни странно звучит, но школьник Шура Расплетин стал одним из авторитетнейших коротковолновиков Рыбинска.

13 декабря 1925 года при местном отделении Авиахима состоялось общее собрание радиолюбителей Рыбинского уезда. Собралось 35 человек, самых увлеченных, самых активных. На нем восьмиклассника Александра Расплетина избрали членом Бюро радиолюбителей Рыбинска.

Через два дня газета «Рабочий и пахарь» писала об этом событии:

В бюро вошли Я. Я. Батырев, («Северянин»), А. Г. Грачев (редакция), Я. Ф. Щедров (почта), т. Красавин (электростанция), т. Расплетин (школа им. Луначарского), и от правления Авиахима влит в кружок представитель тов. Зернов (военкомат). Кандидатами избраны тт. Садовых, Бычков, Гаухман.

В газетной заметке инициалы Гаухмана не были указаны. Скорее всего, это был Теодор Абрамович, друг Расплетина. Его старший брат Лев был активным радиолюбителем и прекрасным организатором. В середине 1927 года он устроился на работу в Ярославль, где сразу организовал и возглавил местных коротковолновиков, а в 1928 году переехал в Ленинград, где был избран руководителем ленинградской секции КВ. В 1932 году Лев Гаухман стал одним из организаторов военного коротковолнового отряда, стал его комиссаром, руководителем особой радиолаборатории при Ленинградском отделении НКВД, где разрабатывались коротковолновые радиостанции для освоения Северного морского пути и Северного полюса, занимался обеспечением партизан связными радиостанциями в годы войны, участвовал в разработке первой системы ПВО страны «Беркут», был до 1953 года начальником отдела в КБ-1.

15 декабря почти все члены бюро собрались у Александра дома, где он продемонстрировал ламповый приемник собственной конструкции. Ровно в восемь вечера из Государственного Большого театра в Москве по трансляции через радиостанцию им. Коминтерна передавалась опера «Сказка о царе Салтане». Тогда Александр и не подозревал, что в организации подобных передач участвует его будущий учитель Александр Львович Минц.

Опыт работы первого кружка рыбинских радиолюбителей позволил в 1926 году создать еще один кружок при Рыбинском механическом техникуме, руководителем которого по рекомендации Расплетина стал Теодор Гаухман. Об этом было сообщено в журнале «Радио всем» № 9 за 1928 год на странице 84 в статье «Короткие волны в радиокружке при Рыбинском механическом техникуме».

 

Начало трудовой деятельности

18 июня 1926 года школа была закончена. Александру выдали характеристику:

Предъявитель сего Расплетин Александр Андреевич в 1926 г. окончил курс Рыбинской 9-летней школы им. Луначарского. За время пребывания в школе проявил себя как активный работник. Политически грамотен. Особенные успехи тов. Расплетина в области электро- и радиотехники.

В Рыбинске в то время царила безработица, работала биржа труда. Лишь через три месяца Александру удалось найти место кочегара с тарифной ставкой 38 рублей 75 копеек в месяц на городской электростанции.

Электростанция находилась в отдельном здании и состояла из маломощной паровой машины, немецкого старого генератора. Работа состояла в том, чтобы кидать в топку уголь или дрова. Хлопот молодому кочегару хватало, но он был физически крепок, работы не чурался.

Его первая зарплата пошла на подарки матери и младшему брату.

Трудился Шура добросовестно, но, честно говоря, не получал удовлетворения. Тянуло к генератору, щитам управления. Однако шел 1926 год. На бирже труда толпились люди. Безработица. И приходилось молодому, сильному парню, бредившему радиоприемниками, кочегарить.

Рабочий день Александра начинался рано. Наскоро позавтракав, завернув в газету обед, он отправлялся в кочегарку. После смены торопился в помещение, выделенное радио-кружку Авиахимом. Там с товарищами паял, чертил схемы передатчика. С деталями было трудно. Но выручал один шустрый торговец. Он часто ездил в Москву, только ему известным способом доставал радиодетали и переправлял их в Рыбинск, где и продавал. Конечно, с немалой выгодой для себя.

Расплетин и его товарищи при поддержке Авиахима создали первую в Рыбинске радиостанцию. Для ее контроля Расплетин сконструировал трехламповый приемник с «двухсаженной антенной», натянутой в помещении Авиахима.

…Радиолюбители города ждали день начала передачи — бюро радиокружка оповестило почти всех. В помещении был телефон. Возле него дежурил один из кружковцев, выслушивал тех, кто принимал передачи. Они сообщали о ненормальностях в передаче, свои замечания.

Первыми приняли передачу любительской радиостанции приемники, расположенные в почтово-телеграфной конторе, школе им. Луначарского (кстати, там приемник Расплетиным был сделан и подарен школе), в редакции газеты «Рабочий и пахарь».

Телефонные звонки не умолкали. Передача шла отлично. Расплетин и его друзья были в восторге. И вот официальная часть: диктор, сделав глубокий вдох, объявляет: слушайте радиообзор специального номера газеты «Рабочий и пахарь». Выпуск посвящается двадцатилетию революции 1905 года…

Первый опыт рыбинских радиолюбителей прошел успешно. Правда, передатчик был маломощный, да и антенная система требовала совершенства. Но к концу передачи добились четкости, шумы и помехи ликвидировали.

Еженедельно радиоаппаратуру перераспределяли между членами кружка. На радиостанции при Авиахиме по вечерам ежедневно дежурили.

Усилия радиолюбителей Рыбинска позволили принять решение об объединении радиолюбителей уезда. В Рыбинске было создано Общество друзей радио, в котором председателем секции коротких волн избрали Расплетина. Его стали упоминать в местной газете «Рабочий и пахарь».

Для плодотворной работы нужны были средства. Требовалось приобрести дешевую и доброкачественную радиоаппаратуру и принадлежности. Расплетин проявил инициативу, его поддержали члены бюро. Решили попросить взаймы средства у Авиахима и исполкома. Им пошли навстречу. Выделили сумму. Ее, конечно, было недостаточно, чтобы закупить все необходимое. Но, как шутили ребята, «на безрыбье и рак — судак».

Каждый вступающий в секцию ОДР платил единовременный взнос: 50 копеек. Для сравнения: яйца в то время стоили 33 копейки за десяток, воз дров — 4 рубля 50 копеек, молоко — 7–8 копеек кружка, масло сливочное — 55 копеек фунт.

Одного из наиболее активных и пробивных членов бюро командировали в Москву для закупки всего необходимого для радиолюбителей — литературу, детали.

По инициативе Расплетина была оборудована радиолаборатория, где за деньги выполнялись ремонт и сборка радиоприемников, усилителей, обучение уходу за аккумуляторами и радиоаппаратурой, зарядка аккумуляторов. Вскоре стали принимать разовые заказы на радиофикацию городских зданий. По заявкам уездного исполкома, Дома крестьянина, химзавода выполнили работ на 6 тысяч рублей. Все заработанные деньги шли в фонд радиолаборатории. Так у Общества появились деньги, позволившие расплатиться с долгами, увеличить размах работы, заниматься радиотехническим творчеством.

Как уже отмечалось, 5 февраля 1926 года Совнарком принял постановление «О радиостанциях частного пользования», позволявшее иметь собственные передатчики и экспериментировать на КВ.

Расплетин подготовил и отправил все необходимые документы в Эксплуатационное управление Народного комиссариата почты и телеграфа (НКПиТ), в Москву, на Тверскую, 17.

Ответа пришлось ждать долго — в Москве не справлялись с наплывом желающих получить разрешение. Расплетин несколько раз попытался напомнить о себе, но ему отвечали: ждите!

Пока шла переписка, Расплетин сконструировал собственный передатчик. На очередной запрос чиновники ответили:

Сообщаем, что в настоящее время производится расследование причин, вследствие которых так затянулось дело о выдаче Вам удостоверения на право установки Вами в г. Рыбинске маломощного радиопередатчика для исследовательских целей. По окончании расследования Вам будет сообщен соответствующий ответ.

Тогда Расплетин написал в Москву: так, мол, и так, дорогие товарищи, полтора года жду разрешения, не утерпел, вышел в эфир без оного. Ответ пришел быстро:

Ваше письмо получили. Предлагаем Вам кончать передачу на своем передатчике. Рекомендации высылаем…

Наконец, письмо из Москвы пришло. В полученном им удостоверении № 22 говорилось:

Настоящим Радиоотдел Эксплуатационного управления Народного Комиссариата почты и телеграфов (НКПТ) удостоверяет, что гражданину Расплетину Александру Андреевичу разрешена установка передающей телеграфной радиостанции…

1. Адрес места установки радиостанции: г. Рыбинск Ярославской губернии, ул. Ломоносова, дом 25.

2. Тип и система передатчика: самодельный, ламповый, коротковолновый.

3. Первичная мощность: до 20 ватт.

4. Диапазон волн: от 30 до 150 метров.

5. Рабочая волна: 51 метр.

6. Фамилия, имя и отчество заведующего радиостанцией или ответственного за ее постройку: гражданин Расплетин Александр Андреевич.

7. Группа радиостанции: вторая (экспериментальная).

8. Позывной радиостанции: 62RW.

В журнале «Радиолюбитель» за 1928 год (№ 12) о радиостанции Расплетина 62RW отмечалось:

Передатчик собран по двухтактной схеме с лампами УТ1. QSB-DC от сети постоянного тока 220 В плюс 80 В от аккумулятора. Передатчик снабжен зуммером, включенным в нулевой провод колебательного контура, благодаря которому при сильных QRM можно вместо DC получить ACCW, который более легко выделяется. Антенна Т-образная, 15 метров длины и столько же высоты. Противовесы различные. Ведутся также опыты по радиотелефонии.

В конце 1928 года его радиолюбительский передатчик получил позывной 2dq («Радиолюбитель». 1928. № 11). В том же году Расплетин самостоятельно завершил постройку телеграфно-телефонного передатчика (ТТП) малой мощности и получил разрешение на выход в эфир с позывным EU-2dq.

Схема передатчика Расплетина была приведена в журнале «Радио и связь» за 1929 год (№ 2, 3), на 18-й странице в рубрике «Смотр наших сил».

В те годы среди радиоинженеров шли споры, каким волнам — длинным, средним или коротким — отдать предпочтение. Расплетина больше всего интересовали короткие волны. Он сконструировал приемник и следил за распространением радиоволн, когда заработал первый в Европе коротковолновый радиотелефонный передатчик, созданный А. Л. Минцем. Расплетин неоднократно принимал передачи этой радиостанции и регулярно пересылал в Москву технические характеристики своих наблюдений.

В 1930 году в Ленинграде в первом разговоре с Минцем на заводе им. Коминтерна, вспоминая о своих работах по связи с радиолюбителями разных стран показал ему заметку из местной рыбинской газеты. Под заголовком «Слушайте передачу из Америки (Вниманию радиолюбителей)» говорилось:

Американские газеты проявляют живейший интерес к сообщениям из Москвы о том, что советским радиолюбителям удалось принять пробную радиопередачу из США. Газеты отмечают, что, по полученным сведениям, почти повсюду в Европе эта передача не была слышна.

Далее следовал призыв к рыбинским радиолюбителям «попытать счастья — поймать какую-нибудь американскую радиостанцию».

«Я вот “попытал”, — сказал Александр Андреевич, — и “поймал счастье”. Помню даже позывные НРКА. А длина волны была 29 метров».

С помощью своего передатчика Расплетин начал проводить первые эксперименты по определению выгодных длин радиоволн для обеспечения дальней связи. В них принимали участие коротковолновики Ленинграда, Москвы, Нижнего Новгорода, Омска и Томска. Свидетельства установления связи с различными коротковолновиками подтверждались официальными QSL-карточками и фиксацией условий приема в различное время дня и ночи.

Стены домашней радиостудии Расплетина постепенно покрывались карточками, подтверждавшими, что владелец станции показывал высокий класс. На одной карточке белый медведь, встав па задние лапы, отстукивает морзянку телеграфным ключом. Весточка с ледокола «Октябрь», пробивающего льды в Финском заливе в январскую стужу.

Гордился Александр, что удалось установить ему связь с островом Суматра. США, Австралия, Швеция, Норвегия, Бельгия, Франция, Дания, Швейцария, Германия, Англия, Ирландия, Венгрия, Португалия, Италия, Египет — вот далеко не полный перечень стран, с радиолюбителями которых Расплетин поддерживал связь. Сегодня эти карточки находятся в музее ОАО ГСКБ «Алмаз — Антей».

Об этом периоде Расплетин так писал в автобиографии:

Научно-практическую деятельность в области радиотехники начал в 1926 году, как один из первых советских коротковолновиков по исследованию новых диапазонов радиоволн для связи на большие расстояния.

Значительно позднее, уже в Ленинграде, Расплетин, совмещая учебу в заочном институте и работу на заводе им. Коминтерна у А. Л. Минца, разработал новый телеграфно-телефонный приемник (ТТП), на который получил удостоверение № 7/1—1106 от 27 марта 1932 года, разрешающее ему работу с позывным 3fc.

С 1 июня 1927 года до февраля 1929-го Александр работал электромонтером на складе номер 34 Наркомата по военным и морским делам. Это уже было ближе его сердцу.

 

Участие в конференции коротковолновиков

В начале 1928 года Президиум ОДР по рекомендации Центральной секции коротких волн (ЦСКВ) принял решение о проведении 24–28 декабря 1928 года в Москве 1-й Всесоюзной конференции коротковолновиков (ВККВ). Делегатом от рыбинских коротковолновиков был единогласно избран Александр Расплетин. Он очень тщательно готовился к этому событию. Узнав о регламенте конференции, он подготовил отчет о работе секции, приложив к нему ранее направленный в адрес ОДР отчеты-справки о своих наблюдениях по особенностям приема сигналов коротких волн в радиостанциях.

Впрочем, начальство отнеслось к этой поездке отрицательно, и Расплетину пришлось взять для поездки в Москву отпуск.

В Москву он приехал 23 декабря и остановился у одного из знакомых.

Конференция прошла с большим успехом и знаменовала собой начало нового этапа в развитии советского коротковолнового радиолюбительства. Информация о конференции была опубликована в журналах «Радиолюбитель» (№ 1) и «Радио всем» (№ 2, 3) за 1929 год. О своих впечатлениях от конференции журнал «Радио всем» писал:

Центральный дом друзей радио принимает в своих стенах знатных путешественников… по эфиру.

Съехались коротковолновики почти со всех концов Союза. Есть и южане, и северяне, и кавказцы…

Шумно и весело. Да это и понятно, потому что из 116 присутствующих старше 35 лет всего пять человек, моложе 19 лет — 7 человек, а большинству всего 19–28 лет.

Здесь встретились коротковолновики, которые еженощно встречаются в эфире. Там, о! там они хорошо знают друг друга, они подолгу беседуют, делясь опытом и достижениями… Но то колеблющийся эфир, а здесь — помещение Дома друзей радио, личное общение.

Конференцию открывает т. А. М. Любович. Краткая история возникновения радиолюбительского движения и создания Центрального совета коротких волн (ЦСКВ).

Оглашаются приветственные телеграммы…

Таково открытие конференции.

Конференция продолжалась четыре дня.

28 декабря, в 20 час. 30 мин. Первая коротковолновая конференция при пении Интернационала была закрыта, и коротковолновики разъехались на места проводить в жизнь постановления, принятые конференцией.

Журнал «Радиолюбитель» в № 1 за 1929 год в отделе «Короткие волны» помимо отмеченных в журнале «Радио всем» моментов подробно остановился на организационных и технических вопросах работы ЦСКВ.

Во все время конференции в Доме Радио функционировала выставка коротковолновых установок местных секций и отдельных коротковолновиков. Лучшие установки премировались.

По передатчикам первую премию получил — каскадный передатчик с кварцевым кристаллом т. Таухмана. По приемникам — приемник Ярославской секции коротких волн.

Такова была атмосфера работы 1-й Всесоюзной конференции коротковолновиков.

На конференции Александр Расплетин познакомился со многими коротковолновиками — с В. Б. Востриковым, ведущим постоянной рубрики «Короткие волны» в журнале «Радиофронт», И. Палкиным — первым председателем ЦСКВ, Д. Г. Липмановым — заместителем Генерального секретаря ОДР СССР и членом редколлегии журнала «Радио всем».

Лев Гаухман познакомил Расплетина с такими известными коротковолновиками, как В. Л. Доброжанский, Н. Н. Стромилов.

Запомнились Александру и встречи с известными учеными-радиотехниками, популяризаторами коротковолнового движения А. Л. Минцем и П. Н. Куксенко.

Расплетин вернулся в Рыбинск не только с впечатлениями, но и с официальной бумагой:

Начальнику склада 34 НКВМ. Президиум ОДР СССР просит Вас не производить вычетов из жалования делегата 1-ой Всесоюзной конференции коротковолновиков гражданина Расплетина за 24–28 декабря с. г., так как гражданин Расплетин в эти дни принимал участие в работе конференции.

Но начальник остался непреклонен, снабдив привезенную из Москвы официальную бумагу своей резолюцией:

Сообщить, что уплатить не можем по двум причинам: 1) Тов. Расплетин не выбран от нашего предприятия, так как у нас нет ячейки радио, и от кого он является представителем на указанной конференции радио нам неизвестно. 2) Тов. Расплетин просился у нас в отпуск, а не на конференцию, и отпуск был ему разрешен с удержанием содержания, так и сказано в приказе и изменить приказ нет оснований.

Вот так и попадают в историю начальники! Хотя бы без имен и фамилий!

Вскоре Расплетину попалось на глаза объявление:

С 1-го февраля 1929 г. при кинобазе Рыбинского отдела народного образования открыта радиомастерская. Принимаются заказы на полные установки ламповых и детекторных приемников, ремонт и наблюдение, как в городе, так и в деревне. Имеются в продаже всевозможные радиодетали и источники питания. Для радиолюбителей — аккумуляторные пластины. Государственным, кооперативным и профсоюзным организациям допускается рассрочка платежа. Консультации по радиовопросам. Мастерская открыта с 10 до 3 часов дня и с 6 до 8 часов вечера по просп. Ленина д. 84, тел. 2- 74.

Александр немедленно направился по указанному адресу. Заведующий его хорошо знал и был предельно дружелюбен. Еще бы, такой специалист был ему как раз необходим. И уже на следующий день Александр написал заявление об уходе со склада. Не моргнувший глазом начальник согласился, только попросил помочь с установкой новой электропроводки на складе. Александр проработал на складе до 14 февраля. А с 16-го он уже трудился радиомехаником.

Талант и профессионализм быстро сделали свое дело. 15 июня 1929 года Расплетин был назначен заведующим мастерской — руководителем двадцати радиотехников, средний возраст которых едва достигал двадцати лет. Эта команда начала работать по массовой радиофикации квартир в Рыбинске.

Как уже отмечалось, среди друзей-коротковолновиков Расплетина особое место занимали братья Гаухман — Лев и Теодор. Они поддерживали между собой радиосвязь и убедили Расплетина, перебраться в Ленинград. Он понимал, что стены радиомастерской ему уже тесны и возможности для совершенствования знаний исчерпаны.

25 января 1930 года он уволился из радиомастерской, получив удостоверение:

Дано сие гр. Расплетину А. А. в том, что он, заведуя мастерской кинорадиобазы, проявил себя как сильный технически работник, а также и как хороший организатор по рационализации труда в мастерской. Уволен по собственному желанию.

Для Александра, обладавшего острым аналитическим умом, богатым творческим воображением, золотыми руками и природной любознательностью это стало необходимым шагом.

В феврале 1930 года он выехал в Ленинград. На вокзале его провожали мать и брат. В сундучок с собой он взял пару белья, кусок сала, несколько лепешек и стопку журналов.