Бет Ашворт

 Мужчина — подделка

Переводчик: Катюшка Челка (Пролог, 1-16), Orlicca (17-18), Ксюша Попова (19-20, Эпилог)

Редактор: Галина Рогова, Наталия Губачева(2-6), Юлия Дмитриева (1 глава)

Вычитка: Виктория Кузина

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

 

Пролог

Неожиданности постоянно случаются в жизни. Я имею в виду, что когда вам кажется, будто вещи идут своим чередом, и ваша голова на месте, они сваливаются катастрофой, чтобы разрушить вашу жизнь.

И теперь я думаю, что должен быть подготовлен к такому, верно?

Мы немногое могли позволить себе улучшить в обстановке с моей дерьмовой работой, и я сумел лишь сохранить крышу над головой. Да, наш дом не являл собой предмет роскоши, но он был нашим, и все у нас было замечательно. По крайней мере, я так думал.

Однако оказалось, что я абсолютно ошибался насчет многих вещей и многих людей. Которые и стали причиной того, что я одиноко сижу на нашей убогой кухне.

Я смотрю на увесистый конверт кремового цвета в моей руке — тот самый, который я отказывался открывать последний час, — моля Бога, чтобы содержимое было нереальным.

Меня разрывает изнутри от боли, и я даже не уверен, что знаю, что мне делать. Я смотрю на свои дрожащие руки, пытаясь просчитать дальнейшие действия, но ощущаю себя полным и бесповоротным неудачником.

Быть может, я был глух к претензиям? Честно, я не знаю. Я думал, что когда она успокоилась, у нас снова все стало зашибись. Круто.

Конверт смялся в пальцах, и я швыряю его через всю комнату. Я не открою его. Я знаю, что внутри.

Назовите это отрицанием или как вам угодно, но я не ожидал, что приду домой и обнаружу, что жена бросает меня. Как гром средь ясного неба.

Ее извинения тоже срань.

Очевидно же, что я не Хью, мать его, Хэфнер, и у меня нет огромного банковского счета, чтобы исполнить все ее мечты. Ее планы не включают меня, надрывающего задницу на работе за минимальную плату и пытающегося построить карьеру. Она хочет идти своей дорогой, чтобы я не тянул ее назад.

Но какая теперь разница, да?

Может, было слишком рано жениться в двадцать лет. Я думал, что нашел родственную душу, но, как мне кажется, она не ощущала того же. До чего пустая трата трех лет жизни.

Я постукиваю пальцами по хлипкому сосновому обеденному столу, куда я припарковал свою многострадальную задницу с бутылкой дешевого виски из магазина на углу.

— Какого черта с нами стало? — ворчливо произношу я, прикладывая губы к бутылке и проглатывая обжигающую жидкость, позволяя алкоголю прожечь путь до самого желудка. К черту все это. Я больше не желаю чувствовать.

 

Глава 1

Семь лет спустя…

В этот раз они облажались по-королевски. Они не только просрали сделку, но и потеряли гребаный вагон моих денег. А я не люблю терять деньги — никогда.

Бросив отчет, я кладу пальцы в замок и опускаю локти на стол. Они знают, что это значит, и что я не делаю поблажек. Мои подчиненные достаточно хорошо меня знают, чтобы понимать, что я не спущу им такой большой промах.

— Итак, кто ответственный? — Мои глаза блуждают по залу заседаний, надеясь поймать нервный глоток или взволнованный взгляд в сторону.

Я жажду крови.

— А-Алекс, мы согласны, что это был совершенный провал…

Я поднимаю руки.

— Я не желаю слушать извинения, Джек. Я лишь хочу знать, кто ответственен за срыв одной из крупнейших сделок года.

Я зол, но, черт подери, я имею право злиться. Люди, сидящие на этом собрании — одни из самых высокооплачиваемых лиц в этой индустрии благодаря мне. О чем, я думаю, некоторые из них могли и позабыть.

Им платят за результаты. Я ожидаю не меньше чем безупречную работу от моей команды в любое время, и я не боюсь рубить головы с плеч, если посчитаю нужным.

Чушь и извинения не вписываются в мой мир. Я нанимаю только лучших. Все стоит денег, так почему я должен тратить их на ущербных сотрудников? Не должен.

— Это была я. Я подписала сделку после того, как посовещалась с командой о наших действиях, — пищит робкий голос с другого конца стола.

Я незамедлительно откидываюсь на стуле и скрещиваю ноги. Конечно, это была ошибка новичка. Я должен был ожидать от нее меньшего.

Чертова Айви.

Эта девочка — маленькая мышка в большом мире инвестиций и управления активами. Она не хранила за поясом мешок опыта, когда я встретил ее. Обычно, меня это отталкивает, но по какой-то причине я был пленен ее стремлением и жаждой успеха. Она была сосредоточена, но застенчива; мне нравилось это. Я нанял ее в тот день на условии, что ей будет позволено совершить только одну ошибку. И, кажется, этот день настал.

Она справилась с задачей элегантно проебать все, к чему мы так готовились. И я сейчас не имею в виду пару сотен фунтов, которые могли просто обесцениться. Я говорю о крупной сумме наличности, пошедшей псу под хвост. От одних мыслей об этом у меня потели ладони.

Но, конечно, то, что сделка провалилась, не было целиком и полностью виной Айви. Но я точно не мог ей этого сказать. В отличие от другой стороны стола, у которой дрожали коленки, она все еще не дотягивала до того уровня, который я требую.

Эта сделка должна была стать сделкой года для меня и моих клиентов. После прорвы встреч и переговоров, сегодняшний день должен был стать днем подписания контракта и нашего слияния. Однако, очевидно, все пошло не так, как было запланировано.

Вместо этого пришла маленькая дерзкая пизденка и справилась с закрытием сделки за сорок восемь часов. Что не идет в сравнение с моей командой, которая две недели из кожи вон лезла и выкручивала себе яйца.

Правило номер один: Проводи собственное исследование. Всегда.

— Почему ты не исследовала этот вопрос, Айви? — Мой взгляд сосредотачивается на ней, и я улавливаю тонкое изменение языка ее тела — она пыталась сжаться.

Глупая девочка. Она и понятия не имеет, что только раздражает меня своими действиями еще больше. Мне нравится, когда они корчатся от неприкрытых оскорблений. На определенном этапе этот урок проходят все мои сотрудники. Обычно я использую этот инструмент в течение первых нескольких недель, чтобы открыть им глаза на то совершенство, за которое я борюсь.

Мой бизнес — это моя жизнь. Я работал как вол последние несколько лет, чтобы оказаться там, где я есть, и я не позволю никому подвергнуть опасности все это. Я тот, кто я есть, благодаря моей репутации.

Моя компания дает хорошие результаты, которые ищут клиенты, и они доверяют нам. Совместно с моей командой мы достигаем успеха. Мы — группа единомышленников, сосредоточенных исключительно на бизнесе и прибыли, которую получаем.

— М-мистер Льюис, — Айви запинается, румянец заливает белое прежде лицо. — Я должна была знать о предложении Оукли. Я сожалею, сэр. Могу Вас уверить, этого больше не повторится.

Выражение моего лица остается нейтральным, хотя в тайне я наслаждаюсь каждой минутой ее возни под давлением. Смею предположить, что слезы явят себя во всей красе в любой момент.

Три, два, один…бинго!

Ее реплика обрывается на середине. Тихие слезы скатываются по ее щекам и брызжут на кожаное покрытие стола, пока она пытается спрятать стыд на своем лице. Другие парни за столом смотрят на нее с симпатией, но они все были на ее месте. Никто не идет ее успокаивать, потому что они все знают причины. Девочке нужно вырасти и выучить свой урок.

— Одна случайность, — предупреждаю я, взяв мою цельную серебряную ручку Монблан и указывая в сторону Айви. — Я сказал тебе, что дам только один шанс на оплошность. Ты теперь в зоне видимости моего радара. Если такое произойдет снова, ты знаешь, что случится.

Боковым зрением я разыскиваю Шона, мою правую руку и лучшего друга, который встрепенулся возле меня.

— Алекс, — бормочет он, бросая на меня осторожный взгляд, — если это действительно необходимо…

— Не задавай мне вопросов, Шон — прерываю я, не меняя пристального взгляда. Перебивать меня вот так — это не круто. Он сам знает, поэтому мне интересно, какие мысли забредают в его голову.

— Я не позволю такому случиться снова, сэр. — Айви вытирает слезы тыльной стороной ладони и озаряет меня вымученной улыбкой.

Как мило.

Она пытается сменить гнев на милость, произнося то, что, как ей кажется, я хочу слышать. Хорошая попытка, но не сработает. Последнее слово всегда за мной.

Правило второе: Никогда не задавайте лишних вопросов. Мое слово — это гребаный закон.

Это заставило меня вспомнить, почему обычно я нанимаю квалифицированных и опытных людей. Это выжимает все соки, и я взял за правило для себя никогда не нанимать стажера. Никогда снова.

Это первое и, вероятно, последнее в моем личном списке. Не то чтобы я дерзкий или что-то подобное, и не думаю, что нуждаюсь в правилах. Но если это моя компания, будет правильным сказать, что по большей части я могу делать, что мне, черт возьми, захочется. Я могу создать правила, но это не означает, что я буду им следовать.

— Джек! — рявкаю я, поворачиваясь к другой стороне стола. Моя ручка поднимается ко рту и мягко постукивает по губам. — Убедись, что это больше не повторится. Контролируй Мисс Прист и ее дальнейшую работу. Никакие документы не должны быть подписаны без твоего согласия.

Джек кивает.

— Верно, хорошо, если больше ничего нет, мы можем закончить эту встречу. — Я закрываю крышку ноутбука и кладу блокнот и ручку сверху. Тишина в комнате — все как я люблю. Единственный шум доносится от людей, собирающих материал, и еще — непрерывное сопение Айви.

Я закатываю глаза и прохожу мимо, возвращаясь в свой офис. Она пытается поймать мой взгляд, но у меня нет ничего для нее. Если она ищет прощения или сочувствия, то обращается не по адресу.

Правило третье: Ты здесь для работы. Оставляй свое личное дерьмо за дверью. Я не твой лучший друг — я твой босс.

— Бенедикт звонил четыре раза за последний час, — сообщает Келли, мой не в меру участливый помощник, следуя за мной в офис и размещая сегодняшнюю почту на столе.

— Ничего нового, — бормочу я и протягиваю ей свой пиджак, который она берет, и взамен подает мне чашку кофе. — Кто-нибудь еще звонил?

Она колеблется с ответом долю секунды, но ловит мой ястребиный взгляд. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она чувствует неловкость из-за чего-то.

— Да, Ваша мама звонила несколько раз. Она хотела поговорить, но я сказала ей, что Вы проводите совещание. Потом она спросила меня про Ваше расписание, и есть ли у Вас день, когда Вы смогли бы с ней поужинать.

Мои пальцы инстинктивно сжимают переносицу, подавляя внезапный приступ головной боли. Счастливый ужин с моей матерью — это последняя вещь, которую я хотел бы добавить в мой бесконечный список дел.

— Она пыталась меня прижать последние две недели, но я игнорировал ее. — Вздыхаю я, закрыв глаза.

— Что скажете о завтрашнем вечере? — Улыбается Келли, встряхивая мой пиджак и разглаживая на нем складки. — Предполагалось, что Вы встретитесь за ужином с Ральфом и отпразднуете слияние, но так как сделка провалилась, его ассистент позвонил и все отменил.

— И ты записала мою мать вместо этого? — спрашиваю я, открыв глаза, чтобы пригвоздить ее изумленным пристальным взглядом.

Я в бешенстве, потому что она втянула меня в это без спроса. Моя мать и я не были в ладах последнее время. С тех пор, как она решила, что мне необходима женщина в жизни, она звонила, чтобы выяснить, когда я смогу с ней встретиться.

Я люблю ее, но этого не будет. Я сделал все, что мог, чтобы избежать ее звонков, потому что знал, что у нее есть на примете несколько девушек, уже ждущих своей очереди для встречи со мной. А мне не улыбается перспектива угощать их всех.

— Не делай больше ничего, не согласовав это предварительно со мной, Келли.

Ее застал врасплох мой тон; я вижу это по выражению ее лица. Мне следовало бы извиниться, но я сегодня не в настроении. Чувствую, сегодня любой может взбесить меня.

— А-Алекс?

— М-м-м-м?

— Все в порядке?

— Чертовски прекрасно, — бурчу я, повернувшись к столу и упав в кресло. — Теперь можешь идти, — разрешаю я, открыв ноутбук. Я прилипаю глазами к экрану, поэтому не замечаю движения Келли — только слышу.

Цок.

Цок.

Она, конечно, работает в тех Лабутенах, которые я купил ей на Рождество. Я ухмыльнулся дерзости своей помощницы. Келли одна из немногих, кто может задеть меня за живое, не переступая за грань дозволенного. Она знает меня очень хорошо.

Мы работаем вместе последние шесть лет, а значит, она видела меня на высоте и в самом низу. Она была ассистентом моего прошлого босса, старого извращенца, перед тем, как я получил ссуду от банка на собственный бизнес. Естественно, в тот же день, когда я подал заявление, я пошел к Келли и попросил ее сделать то же самое.

Мы обсуждали это рискованное дело. Она не знала толком, как делается бизнес, а я не знал, чем заплачу работникам, прежде чем дело пойдет. Однако мы заставили это заработать.

Потом мой лучший друг, Шон, присоединился к нам несколько месяцев спустя, и с тех пор мы не оглядывались назад. Компания росла из года в год и становилась все сильнее.

Была ли это удача? Или мы выбрали верное время?

Конечно, нет.

Каждая инвестиция была просчитана и тщательно спланирована. У нас не было возможности ошибиться, потому что не было активов, которые бы вытащили нас из ямы. Все это вышло из животного инстинкта и осторожных исследований, но окупилось. Поэтому я сижу на золотой жиле. Я очень упорно работал ради этого. И поэтому я ни перед кем не отчитываюсь.

Деньги дали мне безграничную власть, какую я не мог и представить. Если я представляю, каким жалким был в двадцать три по сравнению с моей нынешней жизнью — это просто безумие. Но идиотом в этой игре явно выйду не я.

— Что такое, Келли? — спрашиваю я, нажимая кнопку на всплывающей панели интеркома, как только проглотил свой кофе. — У меня перспективный звонок на конференц-линии с Шанхаем приблизительно через десять минут.

Она откашливается, звук повторился в спикере.

— Бенедикт снова на проводе. Он говорит, у него срочное дело, и он должен с Вами поговорить.

Я сжимаю кулак и пытаюсь подавить порыв бешенства. Это не настолько срочно.

— Хорошо.

— Перевожу его на Вас, — говорит Келли, и мой телефон зазвонил.

— У тебя пять минут, — ворчу я, перехватывая собеседника. — Звонит Шанхай, и я не могу этого пропустить.

— Наконец-то, Алекс, — бубнит Бенедикт. — Где тебя носило?

— На встрече.

— Логично. — Он прочищает горло. — Ты… наверное, слышал про предложение Оукли?

Я не могу не усмехнуться. Серьезно, он пытался дозвониться до меня все утро, чтобы сказать мне о том, с чем я и так пытаюсь разобраться? Мой поверенный, должно быть, думает, что я идиот.

— Конечно, я слышал об этом, — обрываю я его, — думаешь, я жил в пещере? Этого не должно было произойти. Мы должны были подготовиться и играть по своим правилам. Но не сделали этого, и ты в том числе.

— О чем ты говоришь?

— Ты же контактное лицо, ради бога. Почему вы не перехватили инициативу у этого ублюдка? Он уже пытался внедриться в мой бизнес. Каждая компания, к которой мы проявляем интерес, развилась благодаря Оукли. Они не валяются прямо у меня под носом

— Это случайность, — говорит Бенедикт, переходя на свой бирмингемский акцент, который с каждой секундой все усиливается.

Меня это забавляет.

Я жил в Бирмингеме в течение почти пятнадцати лет, с момента переезда в колледж после того, как окончил школу в шестнадцать, но не перенял этот позорный протяжный звук.

Я родился и вырос в Ковентри. Расти в захудалой части города, в муниципальном доме, означало стать неудачником по жизни с самого начала.

Но я это изменил.

Я видел, как живут люди вокруг меня. Они не работали и просиживали дома весь день. Это была не та жизнь, которую я хотел для своей семьи, я знал, что должен ее обеспечить.

Моей маме и маленькой сестренке нужно было, чтобы я стал мужчиной и заботился о них. Последней каплей стал уход отца в мой восемнадцатый день рождения, и я обнаружил, что нахожусь перед выбором. Иду ли я в университет и следую своей мечте, или я горбачусь на работе за минимальную плату?

Я выбрал семью, и, не задумываясь, сделал бы это снова.

Работать в сумасшедшем графике за небольшую плату стало нормой, но, по крайней мере, я помогал оплачивать счета. Работа была дерьмовой, но я знал, что должен это делать.

Потом я встретил ее.

Либби вошла в мою жизнь и изумила меня.

Мы встречались некоторое время, влюбились и затем поженились. Между нами все было хорошо… или, по крайней мере, я думал, что было.

— Алекс? Эй? Алекс?

Телефон громко разрывается у меня в руке, и я осознаю, что сильно сжимаю обивку.

— Черт. Повтори, что ты сказал? — порошу я, перебросив трубку в другую руку и сгибая напряженные суставы.

— Ты уснул или что? — фыркает он мне в ухо. — Сожалею, если я докучаю тебе, но думаю, ты бы хотел знать о лазейке, которую мы нашли с Шоном.

Мы снова обсуждаем работу. Это желанное облегчение, которое помогает держать воспоминания взаперти.

— Ты что-то сказал о лазейке? — спрашиваю я, проведя рукой по щетинистой щеке. — Вы нашли другую возможность?

— Хорошо…

Он начинает снова рассказывать, а я замечаю и-мейл от Келли, предупреждающий меня о повисшем звонке из Шанхая.

— Черт. Сейчас мы должны прерваться на этом. Звонок должен поступить с минуты на минуту, и я не могу его пропустить. Как насчет ужина завтра вечером? Обсудим наши возможности. Я попрошу Келли заказать столик в Джемесонс.

— Ты заноза в заднице, Алекс, — жалуется он и вешает трубку.

Обычно я не оставил бы такой едкий комментарий незамеченным, но сейчас я чертовски занят и у меня нет выбора.

— Мне нужен столик в Джемесонс на завтра в семь вечера. Я встречаюсь с Бенедиктом, надо обсудить кое-что. Нужно сообщить Шону, чтобы тоже приехал, — я перехожу на Келли.

— А что с Вашей матерью?

— Отмени!

Мне нужно бы чувствовать себя виноватым, но я и так не претендую на приз в номинации «Лучший сын года». Элис, моя младшая сестра, целиком заняла эту позицию. Девочке удалось обвести нашу мать вокруг пальца.

— Ты уверен? — неопределенно спрашивает Келли.

Вздох слетел с моих губ сегодня в миллионный раз. Почему никто не слушает? Я говорю на другом языке или что?

— Отмени сраный обед, — ворчу я, настроение скисло по мере развития беседы. — И пока ты там, можешь позвонить девочкам и попросить дождаться, пока я не приду домой?

Она затихла на пару секунд перед тем, как ответить.

— Улажу это сейчас.

С ухмылкой оборвав соединение, я смотрю на свой звонящий телефон. Шанхай вовремя, а это всегда хороший знак.

Правило номер четыре: Я не приемлю опоздания. Вы должны выезжать раньше. Точка.

Я разминаю плечи, чтобы снять часть измотавшего меня напряжения, которое чувствовал в своих задубевших мышцах. Это не полезно для меня. Думаю, мне нужно слегка отдохнуть. Просто чтобы расслабиться и унять волнение.

И я знаю, что девочки мне в этом помогут.

*** 

Джеффри, ночной швейцар, который спешил поприветствовать мою уродливую рожу, ждет меня, как обычно, у лифта. Я не утруждаюсь вопросами, но предполагаю, что его уведомляют, когда я использую свой брелок в подземном гараже, потому что он всегда меня ждет.

Он, кажется, дорожит своей работой, и мне это нравится… очень.

— Добрый вечер, Мистер Льюис.

— Джеффри. — Киваю я, заходя в лифт со своим портфелем. Я оставляю попытки убедить его опускать формальности. Всегда мистер Льюис или сэр, и я знаю, что он не намерен менять этого.

— Как прошел Ваш день, сэр? — спрашивает Джеффри, нажимая кнопку моего этажа.

Вздохнув, я прислоняюсь к обшивке из нержавеющей стали.

— Бывали дни и получше. Но я надеюсь, скоро все наладится, — отвечаю я, подмигивая ему. — Мои девочки уже здесь?

— Да, сэр, — его взгляд заученно остается на дверях лифта. Даже при том, что он привык к моим посетителям, которые надолго не задерживаются, уверен, ему все равно неловко.

Я не специально это делаю, но в конце дня у меня есть потребности.

— Верно, до завтра. — Я прохожу в холл, когда лифт открывается, и достаю свой ключ-брелок от двери. Он сигналит и мигает, когда я подношу его к приемнику.

— М-м-м-м. — Короткая улыбка трогает мои губы, я чувствую легкое дуновение карамели в воздухе, когда закрываю за собой дверь и поворачиваю голову в сторону гостиной.

Все было наперекосяк, и я знаю, что сегодня ночью мне это нужно. Мои пальцы сжимаются на ручке портфеля, когда я огибаю угол в конце прихожей.

— Добрый вечер, — бормочу я, кладя портфель на журнальный столик рядом и скидывая пиджак.

Мои глаза бегают по двум девочкам, сидящим на моем коричневом кожаном диване. Их тела обтянуты мини-шортами и такими же майками, они ждут моих указаний.

— Вы долго ждали? — спрашиваю я, небрежно развязывая галстук. Мне не нужно смотреть на них, чтобы знать, что они смотрят на меня. Я чувствую, как их обжигающие взгляды проникают сквозь мою кожу.

— Достаточно долго, Алекс.

— Ты сегодня поздно.

Мои руки перемещаются, расстегивая запонки, прежде чем продолжить с пуговицами на рубашке. Она колеблется на моей открытой голой груди, прямо перед их жадными глазами.

Ухмылка касается моих губ, когда я ловлю малейшую вспышку волнения на их лицах. Это раздувает мое и без того дерзкое и чрезмерно надутое эго, но дерьма я не предлагаю.

Я резко вдыхаю, напрягая мышцы груди, намеренно заставляя их пухлые женские губки выдохнуть.

— Джэйд поможет тебе освободиться от брюк, — обольстительно бормочет Таша.

Я приподнимаю бровь в изумлении от смелого предложения и качаю головой, расшнуровывая обувь и снимая носки. Эти девочки похожи на стервятников. Они будут просто сидеть и ждать, пока я дам добро наброситься на меня со всей решимостью. Не уверен, что смогу их сдержать.

Но что я могу сказать? Я Алекс Льюис, в конце концов. Мультимиллионер с членом, размером с отбойный молоток. Нет ни одной живой женщины, которая не захотела бы откусить от него хоть кусочек. И это гребаная проблема. Мне не нужна ни одна из них.

Все из-за одной девчонки. Она разрушила все, когда выжгла свою метку глубоко внутри меня. Она была девушкой, которой я доверил бы свою жизнь, и которая круто наебала меня в ответ. Я решил тогда, что не позволю такому случиться вновь. Каждое движение будет точно просчитано. Каждая встреча будет стратегически вести к совершенству.

— Алекс? — мурлычет голос Джэйд в моем мозгу. — Ты сам не свой сегодня вечером. Почему ты не позволишь мне и Таше снять этот стресс?

— Позволь нам помочь тебе расслабиться, — шепчет Таша, прихватив нижнюю губу зубами. Она ловит мой блуждающий взгляд и пытается соблазнить меня, нежно виляя бедрами. — Ты знаешь, что мы можем доставить тебе удовольствие. — Она моргает и подбирается к моим брюкам.

— Не забывайтесь, — обрываю я, делая шаг назад, складывая руки на груди. — Вы сами знаете. Я плачу вам не за это. Вам следует это усвоить. — Я покачиваюсь на ступнях, мои глаза сужаются.

Правило пятое: Я ожидаю профессионализма в любое время.

Но я только играю. Это заставляет их быть начеку, и показывает, кто здесь хозяин. У меня есть власть делать все, что я, черт подери, захочу.

— Я не желаю слышать эту чушь. Если хотите, я займусь делом в другом месте… — как только мое заявление стихает, они обмениваются нервозными взглядами.

Я один из первоклассных клиентов для их недавно сформировавшегося бизнеса красоты, и я знаю, если они меня потеряют, их босс устроит им ад. В конце концов, они не знают ее так хорошо, как я. У моей маленькой сестры острый язык, когда ей это нужно. Я уверен, что Бог не хотел бы попасть в список тех, кто у нее в немилости. Но совершенно ясно, что две куклы Барби еще не усвоили это за полгода.

— Ты прав, — быстро извиняется Джэйд, поворачивается к столу и берет массажное масло. — Вы готовы к массажу? — Она кивает на стол в центре комнаты.

— Ох, Алекс, — начинает скулить Таша, снова надувая пухлые розовые губки. — Почему ты такой сегодня?

Звук проникает в мои уши, и я вздрагиваю. Она ведет себя как чертов ребенок, когда я просто пытаюсь посмеяться. Обычно это весело, заставлять их развеселить меня, но этим вечером она действительно проверяет мое чертово терпение. Честно, мне даже жаль совать в них свой член. Это просто бессмысленный секс, но мне кажется, это создаст больше проблем, чем оно того стоит. Я имею в виду, что не обделен кисками. Девочки практически бросаются на меня сами в любой чертов день, когда я нахожу время выйти наружу. Просто в последнее время я был очень занят работой; время от времени проще вызвонить этих двух для быстрого траха.

— О чем ты думаешь? — мурлычет Таша. Она проводит ногтями по моему предплечью, ухмыляясь, когда находит явную выпуклость, выпирающую из моих боксеров. Ее рука опускается и гладит мой член.

Теперь я знаю, что попал.

Мое тело хочет высвободиться, поэтому я не делаю ничего, чтобы остановить Ташу, когда она опускается на колени и берет мой член в рот.

Это ничего не значит. Ничего.

Я стискиваю зубы и запускаю руки в волосы Таши. Мои бедра покачиваются перед ней, я усиливаю темп, яростно трахая ее рот. Стон вырывается из моего горла, я чувствую, как ее губы обхватывают меня.

Джэйд кладет бутылку массажного масла, и я притягиваю ее за талию ближе, наши губы смыкаются в голодном диком поцелуе.

Она сладкая на вкус. Перманентный аромат карамели на ее коже и во рту выводит мои сладкие пристрастия наружу.

Джэйд без усилий снимает мою и без того уже свободную рубашку с плеч. Ее руки находятся на ширине моих лопаток, поскольку я веду поцелуй от ее губ к краю скулы, по изгибу шеи и, наконец, по выступающим искусственным сиськам.

Я ненавижу силикон.

Нет ничего хуже ассиметричной сиськи, в которой веса больше, чем в другой. Наверное, они были в норме, когда она их только сделала, но сейчас одна немного странно свешивается в сторону.

Просто забей.

Я чувствую, как Таша трудится языком у головки моего члена, пока я резко сжимаю один из темновато-розовых сосков Джэйд. Невольно мои бедра качаются вперед, мягкий стон вырывается из ее горла, когда я заталкиваю свой член глубже.

— Хочешь кончить? — шепотом спрашивает Джэйд. Она запускает руку в макушку Ташиной головы и принуждает ее двигаться быстрее.

Я стискиваю зубы.

— Черт.

Мой разум, должно быть, помутился и, могу сказать, что я близок к тому, чтобы спустить свой заряд прямо Таше в рот. Мои бедра сжимаются, и я прикусываю кожу чуть выше соска Джэйд.

Закрывая глаза, я пропускаю ухмылку через свои губы и щедро кончаю в рот Таши. Я выдыхаю, она неторопливо сглатывает все, что я без сожалений даю ей, до последней капли.

И так она и должна.

В конце концов, я делаю этим девочкам одолжение, она должна быть счастлива каждый раз, когда я провожу с ними время. Тем более что они не знают, что этот последний.

— Сядьте туда, — бубню я, указывая на диван. — Хочу посмотреть, как вы обе кончите. — Я лентяй, но и что с того. Я получил свою долю удовольствия, и не хочу надрывать жопу, чтоб поиметь их обеих. Если они сидят и наслаждаются друг другом, это минус еще одно дело, которое я должен сделать. Конец дня полностью удовлетворил меня, поэтому мне действительно плевать, что они думают.

— Это то, чего ты хочешь, Алекс? — дразнит меня Джэйд, схватив мою руку и проводя ею по своим раскрытым бедрам. — Не хочешь сделать это сам? — бормочет она возле мочки моего уха. — Ты же хочешь меня попробовать, верно?

В идеальном мире любой тип хотел бы оказаться на моем месте прямо сейчас. И наиболее вероятно, они все избили бы себя по лицу за то, что я собираюсь сказать этим двум девчонкам. Но реальность такова, что я не иду на уступки.

— Я получил достаточно на сегодня. Вы можете насладиться друг другом или просто свалить. — Наклонившись, я надеваю свои боксеры обратно и скрещиваю руки на груди.

— Что? — Джэйд наклоняет голову, пока Таша хлопает ресницами на меня. — Ты же это не серьезно, — бормочет она.

— Конечно же, он не серьезно, — мурлычет Таша, кладя руку поверх моей ноги. — Он просто шутит с нами, снова.

Я качаю головой.

— Давайте не будем этого делать. У меня был длин…

— Что? — Таша откидывается назад на коленях и смотрит на меня. — Ты серьезно? — Ее игривое настроение быстро испаряется и медленно появляющийся угрюмый вид пересекает ее черты.

Переводя дыхание, я кладу руки на бедра.

— Вы двое должны уйти. Я предоставил вам достаточно своего времени сегодня вечером, а сейчас я устал.

— Ты серьезно говоришь нам уйти после того, как получил свою маленькую долю удовольствия? — насмехается Таша, пока Джэйд впивается в меня взглядом и отступает назад. — Ты мудак.

Я ухмыляюсь.

— Ой.

Джэйд идет к массажному столу и быстро разбирает его под моим изумленным взглядом, пока Таша надевает свою одежду.

Я знаю, что эти две девочки доставили больше проблем, чем они того стоили, и я знаю, что это только моя ошибка, что я держал их рядом с собой последние несколько месяцев. Если бы Элис узнала, что происходит, она пнула бы меня под мою чертову задницу за то, что я сплю с ее сотрудницами. Но, к счастью, эти две искусственные пустышки еще не уловили связь между мной и Элис. А значит, я могу освободиться от них без лишних проблем.

— Ты настоящий мерзавец, — брюзжит Джэйд, надевая свою одежду, пока Таша тащит оборудование к прихожей и всячески старается убраться побыстрее.

— Если вы не хотите, чтобы с вами обращались как со шлюхами, дорогая, не ведите себя как они, — ворчу я. — И смотри на хренов пол. Подними свое дерьмо вместо того, чтобы таскать его кругом.

— Да пошел ты! — вопит Джэйд во весь голос. Она открывает парадную дверь и вытаскивает свое дерьмо в холл вместе с Ташей. — Все равно, твой член не такой уж и впечатляющий.

— Милая, неужели ты думаешь, что я поверю в это, когда твоя ебаная киска вся текла несколько минут назад? Вы практически выпрашивали этот член. Кого кроме себя ты обманываешь?

На этой ноте я закрываю за ними дверь и пытаюсь связаться с Джеффри. Я слышу, как две девки неистово кричат в холле, и не могу остановить хриплое хихиканье, которое слетает с моих губ. Иногда я настоящий ублюдок, но это приходит с положением и репутацией, которые я должен поддерживать.

— Да, сэр.

— Джэффри, — тепло приветствую я, — у меня тут две девушки за дверью, в чьих услугах я больше не нуждаюсь. Ты не мог бы помочь им убраться с моей собственности? Мне бы также хотелось, чтобы ты отметил для них, что больше я не разрешаю им входить и перемещаться по этому зданию.

— Это Ваше здание, сэр. Я позабочусь о нем. Приятного вечера, мистер Льюис.

Положив трубку обратно, я оставляю их ему, и возвращаюсь в свой офис. Так или иначе, у меня было много виски и куча и-мейлов, требующих ответа.

 

Глава 2

Гнева моей матери всегда было сложно избежать. Честно говоря, было по-идиотски думать, будто она примет слабое оправдание Келли по поводу отмены сегодняшнего ужина.

— Мам. — Я раздраженно выдыхаю и убираю телефон от уха, пока она продолжает разглагольствовать. У меня не было и шанса вставить хоть слово.

Ее понесло, а я был в дерьме.

— Я сыта по горло тем, что ты предпочитаешь бизнес семье. Это должно прекратиться, и ты знаешь это. Мы должны стоять выше работы. Все твои приоритеты ошибочны, и тебе должно быть стыдно за себя.

И тому подобное… она разыгрывает карту разочарованного родителя. Вам известен один человек, который заставил меня почувствовать себя самым большим придурком в мире.

— Мам, подожди…

— Не перебивай меня, когда я разговариваю с тобой, Александр Роберт Льюис. Тебе следует заткнуться и послушать, что я говорю. Я ожидаю, что завтра за ужином ты будешь дома не позднее восьми вечера. Твоя сестра — занятая женщина, но она всегда удостоверяется, что провела время со своей семьей.

Я расширяю глаза, и улыбка касается моих губ. То, что мама назвала меня полным именем посреди своей напыщенной речи, означает, что она настроена абсолютно серьезно.

— Ты собираешься как-то заманить меня домой? — я начинаю дразнить ее. — Должно быть что-то, что заставило бы меня пойти на это.

Мать знает, что я продолжаю ее растравливать, поэтому удивляюсь, когда она срывается.

— Я делаю бифштекс в тесте, потому что это любимое блюдо твоей сестры. Если ты станешь появляться дома чаще, я начну готовить то, что нравится тебе. А теперь убирайся на свою встречу.

Я не могу сдержаться и смеюсь. Мама в курсе, что я ненавижу мясо в тесте, поэтому она, очевидно, делает его нарочно, потому что я отказался прийти. Мама выиграла этот раунд, я полагаю.

— Так и быть, увидимся завтра, — отвечаю я, разъединившись, и сунув телефон в карман пиджака.

Несмотря на нытье, я благодарен, что мама составила мне компанию, пока я совершал короткую прогулку от дома до ресторана. Это примерно в пяти минутах ходьбы от места в центре Бирмингема, где я живу. Значит, не очень далеко.

— Добрый вечер, сэр.

Сразу, когда я только открываю главную дверь в «Джемесонс», меня как обычно внимательно приветствует хостес. Она встречает меня подобным образом последние несколько месяцев, по крайней мере, раз в неделю. С тех пор, как Джемма, старая хозяйка, была повышена до генерального директора. Я еще не выучил имя новой девочки, но она, кажется, слишком напугана моим видом, чтобы начать болтать.

— Полагаю, моя помощница Келли уже заказала столик на три персоны на имя Льюис? — Я смотрю сквозь нее на обеденную зону, на случай, если Бенедикт и Шон уже тут.

Я увидел их, усевшихся за наш обычный столик в противоположной стороне, и сделал приветственный жест.

— Вообще-то, мои гости уже здесь. Я пойду к своему столику. — Вежливо кивнув, шагаю мимо девушки.

Этот ресторан не самый большой в мире, так что через пару секунд я оказываюсь перед столиком, обнаружив обоих мужчин, занятых глубокими рассуждениями.

Я кашляю и поправляю и без того идеальный галстук. Это привлекает их внимание, и они поворачиваются поприветствовать меня.

— Алекс, — Бенедикт поднимается, чтобы пожать мне руку. — Хорошо, что ты согласился на эту встречу. Мы должны о многом поговорить.

Я отвечаю на рукопожатие.

— Ты меня заинтриговал. Уверен, у тебя есть объяснение тому, что ты вчера обрывал мне телефон.

— Сейчас всё разъясним, — отвечает он, жестикулируя мне, чтобы я садился. — Мы как раз обсуждали это перед тем, как ты пришел.

— Начнем, друг? — спрашивает Шон, когда я присаживаюсь напротив и наливаю себе воды из кувшина в центре стола. — Как ты знаешь, это перспективное предложение…

Сперва выпив глоток воды, я откидываюсь на стуле и закидываю ногу на ногу.

— Прежде чем мы начнем, мне нужны ответы по поводу предложения Оукли. — И гораздо важнее, кто из них позволил ему остаться незамеченным. — Я не могу разрешить Айви полностью принять на себя этот удар. Думаю, один из вас должен быть в курсе того, что это было.

Я суживаю глаза, глядя на них. Шон изображает прекрасное самообладание, тогда как Бенедикт кажется неожиданно взволнованным. Я цепляюсь взглядом за его лицо, блестящее под тусклым светом люстры, висящей над столом.

Вина?

Сожаление?

Возлагаю ответственность за провинность на него. Но Бенедикт — крепкий парень, уверен, он переживет это.

— Давайте не будем играть в игру «найди виноватого», — говорит Шон. — Это произошло. Мы должны сконцентрироваться на продвижении следующей крупной сделки.

Вздернув бровь, я изучаю его несколько секунд, спрашивая себя, откуда взялась эта смелость. Мы уже давно были лучшими друзьями, но наши личные отношения никогда не касались бизнеса. Это решение было принято давным-давно, и мы его придерживались. В моем офисе нет никакого особого отношения, и я отношусь к Шону так же, как и к другим сотрудникам.

Но мне просто любопытно, почему Шон недавно бросил мне вызов. Он сделал это вчера на встрече и снова делает это сейчас. Честно, это начинает меня бесить... серьезно бесить.

— Я-я согласен, — запинается Бенедикт.

— Хорошо, — я решаю оставить всё, как есть, но потом напомнить себе и поговорить об этом с Шоном в другое время.

Я хочу знать, что творится у него в голове, потому что кое-что, кажется, поменялось.

— Давайте послушаем об этой «большой вещи», которую вы обсуждали. Предложение Оукли действительно слило нас на днях, поэтому вернуться мы должны с гонгом, — говорю я, меняя тему. — Мало сказать, что мне нужен мир на блюдечке. Я ожидаю, что ваше сообщение — это нечто невообразимое.

Мое предупреждение доходит до адресата, и Бенедикт быстро кивает.

— Я думаю, мы действительно одержали победу, Алекс. Ты должен забыть об этой ничтожной управляющей компании, в которую пытался инвестировать. Думаю, следующей нишей должна быть лига розницы.

— Розничная продажа? — глумливо отвечаю я. — Это твоя большая идея? — Стреляю взглядом через стол и обнаруживаю, что Шон осторожно меня рассматривает. — Вы что, издеваетесь надо мной? Нет. Компания никогда не брала в расчет розничную торговлю, потому что она непредсказуема.

Я почувствовал, как раскалывается голова. Знаю, что начинаю терять терпение. Не представляю, почему я плачу людям такие деньги, а они ничего не делают и только выводят меня из себя.

— Прекрати усложнять, — говорит Шон, взяв несколько бумаг со стола. — Я действительно думаю, что это был бы хороший шаг для компании. Это умеренный ритейлер женского белья и купальных костюмов, который основывается на онлайн работе и планирует расширяться на главной улице в нескольких местах. У них солидный бизнес-план, им нужны только инвестиции, которые нужно получить.

— Так пусть берут чертову ссуду, — огрызаюсь я, ища официантку, которая должна потрудиться и взять у нас хоть один заказ сегодня вечером. — Я не вкладываюсь в магазины нижнего белья. Я слишком много и чертовски усердно работал, чтобы просто просирать свои деньги.

— Тем не менее, взгляни на предложение…

Я прерываю Бенедикта, прежде чем он заканчивает реплику.

— Нас обслужат сегодня или как? — мой голос звучит громко и высокомерно, но, по крайней мере, официантка обращает на нас внимание.

Я увидел, как она повернулась в нашу сторону. Поднял голову и выдал очаровательную улыбку, чтобы привлечь ее.

Короткий флирт — самый легкий путь к великолепному сервису.

— Как ваш сегодняшний вечер, господа? — спрашивает официантка, вытащив карандаш из-за уха, и прислонившись к свободному стулу за нашим столом. — Вы готовы заказывать? — Она облизывает губы, когда видит, как я откидываюсь в кресле, а моя рука лениво скользит вдоль челюсти. — Кстати, я Сесиль, — добавляет девушка, сверкая рядом белых зубов.

— Рад встрече, — отвечаю коротким быстрым кивком. — Я буду стейк средней прожарки. Можно еще Джэк Дэниелс и колу? — Жду, пока остальные сделают заказ, чтобы снова обратиться к Сесиль. — Это всё, — благодарю я, чтобы она отошла от столика, и мы могли продолжить обсуждать дела.

— Алекс, — пытается объяснить Шон, передавая мне бумаги. — Возможно, ты будешь думать иначе, когда прочтешь предложение.

Взяв у него документы, я пробежался взглядом по заголовку и немедленно вернул взгляд к названию компании.

— «Секси-Бум»? — насмешливо спрашиваю я. — Нет, я не могу этого сделать. — Отказываюсь участвовать в этом еще хоть сколько-нибудь.

С меня достаточно названия. Нет ни единого чертова шанса, что я поставлю имя и репутацию своей компании рядом с этой фигней.

— Найдите еще что-нибудь, — огрызаюсь я, бросив бумаги на стол. — Это не сработает. Я не занимаюсь благотворительностью. Почему я должен инвестировать и помогать девице в беде? Это же женщина, верно?

Бенедикт кивнул.

— Алекс…

— Да, я так не делаю, — отвечаю я, оборвав Шона. — Также, надеюсь, вы оба лучше поищете что-то еще, чтобы показать мне. — Я беру стакан воды, и Сесиль появляется как раз вовремя с моим Джэком Дэниелсом.

Она ставит его на стол и, прежде чем удалиться, наклоняется достаточно, чтобы я увидел глубокое декольте. То есть, нет, правда? Эта девочка и понятия не имеет о своем положении.

— Могу я предложить вам что-то еще? — спрашивает она, в любопытстве приподняв бровь.

— Нет, спасибо…

Я слышу, как Шон перебивает меня.

— Это компания Либби, Алекс.

На один момент я почувствовал, как меня парализовало. Меня буквально прибило к месту, пока я осмысливаю его слова.

— Оставьте нас, пожалуйста, — Шон вежливо отпускает Сесиль, потому что видит изменения в моем поведении. — Ты слышал, что…

— Я тебя слышал, — у меня резкий тон, поскольку я вытягиваю каждое слово из горла. Немедленно хватаю бумаги со стола и начинаю просматривать их, не обращая внимания на название компании.

Так и есть… всё черным по белому.

Черт.

Они правы. Это действительно меняет всё, что я думал до этого. Полагаю, у них есть план, связанный с этим. Они бы не выбрали Либби без чертовски серьезного основания.

— Готов выслушать план? — с усмешкой спрашивает Бенедикт. — Кажется, у нас есть отличное предложение для тебя.

Шон прочищает горло и кладет руки на стол. Я остаюсь спокоен, хотя мне чертовски любопытно, и выпиваю глоток своего Джэка Дэниелса. Обжигающий алкоголь проделал путь к желудку.

— Смотри, я знаю вашу историю с Либби и не уверен, что вы сейчас чувствуете на этот счет, но мы должны здесь рискнуть. Если это окупится, то мы сможем надеяться на серьезную прибыль. У этого бизнес-плана есть потенциал для развития, и мы можем продвинуться благодаря нему. Но есть одна вещь, с которой сначала надо разобраться… — Шон затихает и смотрит на мою реакцию.

Не уверен, что мне нравится то, куда всё это идет, учитывая быструю вспышку, отражение которой я вижу во взгляде Шона. Но, с другой стороны, это может сработать в нашу пользу. Это всё — часть мира, где «Человек человеку волк», и где мы конкурируем.

Хитрость.

Коварство.

Опасность.

На удивление, я прислушался к идее, но так и не услышал их план. Здесь было то, что заинтересовало меня. Но я надеюсь, они предложат что-то, что можно использовать в нужном русле, а не спустить всё к чертям. Иначе это может обернуться большой гребаной проблемой и очередным ненужным нам разбирательством. Работа с бывшей женой может быть потенциально сложной, но я буду непредвзят, пока не выслушаю их.

— Продолжайте, — выдавливаю я, опустив стакан поверх бедра.

Шон вздыхает.

— Подводим итог: мы не хотим просто вкладывать капитал в эту компанию, вместо этого мы должны ею владеть. Я спланировал дальнейшее развитие событий и верю, что с правильным маркетингом мы сможем продать компанию по выгодной цене, когда появится покупатель.

Владение? Не уверен, что согласен с этим, и явно даю понять о своих опасениях с помощью гримасы на губах. Я могу рассматривать Либби как врага номер один, но действительно ли хочу нагадить ей так серьезно? Неужели я такой ублюдок?

— Да-да, ты такой, — с ухмылкой отвечает Шон на мой немой вопрос. — Не раздумывай над этим, Алекс. Это просто бизнес, в конце концов, и мы должны сделать максимум для нашей компании.

Бенедикт тоже решает вмешаться.

— Он прав. Это будет грандиозно, если всё сделать правильно.

Я склоняю голову набок и внимательно изучаю его пару секунд, пока идея снова и снова играла в моей голове.

— И что мы будем с этим делать?

Шон хлопает рукой по столу.

— Мы должны разобраться с этим. У нее нет выбора, кроме как отдать компанию тебе. Когда она поймет, куда вляпалась, и что ничего не может поделать, ты уже будешь в игре и заставишь ее всё подписать.

Верно… думаю, он, наконец, раскололся.

Потеряй.

Исчезни.

— О чем ты, черт подери, говоришь? — ворчу я. — Как, вы думаете, я заставлю ее это подписать? Вы действительно считаете, что мы получим этот проект, в то время как она понимает, что я пытаюсь его проинвестировать?

— Вот поэтому она и не знает, что это ты… пока. — Улыбается Шон. — Вместо тебя мы пошлем его заложить начальную основу, — говорит он, подняв большой палец на Бенедикта. — Плюс, мы добавим отдельный пункт, дающий компании, то есть тебе, право осуществлять контроль над развитием.

Я всё еще весь во внимании, хотя меня слегка беспокоит то, с каким усердием Шон старается закопать Либби в могилу. Да, я прошел через ад, но по каким-то причинам он принимает это на себя и делает из этого свою личную вендетту.

— Похоже, вы всё продумали, — бормочу я, сузив глаза, но, всё еще показывая, что он может продолжать.

Шон кашляет.

— Я думаю о будущем компании, Алекс. Поскольку, как только сделка завершится, и будут подчищены хвосты, ты сможешь удивить свою прекрасную бывшую жену и перейти во вторую фазу плана, где и начнется основное веселье.

Я слегка наклоняюсь вперед, медленно осознавая, куда они ведут. Но у меня всё еще много вопросов.

— Что за вторая фаза? И как мы будем действовать и поглощать ее? — Я перфекционист и не могу не заглянуть за каждый угол.

— Всё просто. Ты должен заставить ее влюбиться в тебя, — почти беспечно отвечает Бенедикт.

Фраза застала меня врасплох — я столкнул вилку и нож на пол, и они загремели.

— Что?

— Поухаживай за ней. Попытайся заново зажечь ту старую любовь, что была между вами, так будет легче убедить ее, что тебе будет лучше управлять этим бизнесом. Если это не сработает, мы просто выгоним эту суку, использовав немного шантажа, и так или иначе возьмем всё в свои руки. — Бенедикт торжествующе складывает руки, пока я передаю грязные столовые приборы пробегающей мимо официантке. — Она может выбрать простой и сложный путь. Мы просто поиграем, но в итоге Либби решит, как мы выиграем.

Звучит бредово, но я люблю вызовы. И мысль о том, что Либби является целью, соблазняет меня настолько, что я уже у точки невозврата. Я вообразил себе ее, слабую и хрупкую, на коленях, упрашивающую меня ослабить капкан, в который я ее поймал, продумав серию осторожных стратегических маневров. Это окончательная месть.

— Когда мы можем назначить встречу? — спрашиваю я.

Бенедикт искоса смотрит на Шона, прежде чем закрыть глаза. Я вздыхаю и барабаню по столу пальцами. Я знаю этот взгляд. Они уже что-то организовали. Без меня.

— Завтра днем. Но это было сделано только в качестве предварительного заказа, и всё можно отменить, если ты не хочешь продолжать. — Шон быстро выхватывает нотки моего настроения, которое от среднего сходит на нет за несколько секунд.

Правило номер шесть: Никогда ничего не предпринимайте без меня. Я говорю вам, что и когда делать.

Я верчу в руке стакан Джэка Дэниелса, раздумывая над дальнейшими действиями. Должен ли я быть подонком и просто отменить всё это? Или должен принять это и рискнуть?

— Завтра вы оба в моем офисе утром, там я скажу о своем решении, — говорю я, выпив остатки алкоголя, поскольку Сесиль приближается с нашей едой.

Я выбрал путь труса, но, по крайней мере, выиграл время на обдумывание. Действительно ли я хочу снова открыть эту дверь с Либби? У меня достаточно шрамов от первого раза. Или хочу больше?

Да, в моей жизни не было другой женщины, но это не так уж плохо. Я всё еще занимаюсь сексом. Это просто трах в конце дня. Почти как почесать место, которое зудит. Они никогда ничего для меня не значили, потому что никто не подобрался ближе, чем Либби.

Эта девушка — фейерверк в спальне. Мой член пульсирует от мысли о еще одной ночи с ней. И, несмотря на всё, что было между нами, я не испытываю угрызений совести при мысли о том, чтобы трахнуть ее для удовольствия и, возможно, ради бизнеса. Знаете, небольшой откат не повредит. Особенно, когда в этом участвует ваша бывшая жена, — мелкая, лживая и коварная сошка, которой я не верил бы до тех самых пор, не бросил.

*** 

Ступаю в лифт сегодня утром и первое, что я замечаю, — оказалось невозможным остановить миллион мыслей, изводящих мою голову. Даже при том, что у меня был весь вечер на раздумья о своих дальнейших действиях, я осознал, что принял поспешное решение, когда обнаружил Шона и Бенедикта, ожидающих меня в офисе.

— Есть новости? — рявкаю я в интерком, когда было чуть больше четырех часов дня.

Бенедикт должен был закончить встречу больше получаса назад, и меня бесило то, что я всё еще ничего не услышал.

— Ничего. Но я сообщу, как только что-то узнаю, — отвечает Келли. — Тем временем я могу что-то тебе предложить?

— Нет. — Я отключаю интерком и, психуя, отхожу от стола. К счастью, мои жалюзи закрыты. Уверен, люди подумали бы, что я сошел с ума, если бы могли видеть меня шагающего туда-сюда по офису.

Это не Алекс Льюис.

Обычно я не такой.

Обычно я тот человек, который контролирует ситуацию. Я должен быть человеком, который сидит на той встрече и ведет переговоры о соглашении сторон. Но вместо этого я должен посылать туда своего чертового поверенного, который, кажется, витает в мечтах в последнее время.

Я совсем недоволен этим.

— Черт! — Глубоко выдыхаю я и сажусь.

Мой взгляд инстинктивно движется к ящику входящих писем, где всё еще нет нового сообщения от Бенедикта.

Дерьмо.

Ставлю на то, что всё пошло псу под хвост. Либби несомненно узнала обо мне и всё затормозила. И сейчас готовит новое предложение и новый удар против моего поверенного и его контракта.

Фактически, ему повезло, что он еще здесь. Это лишь потому, что я чувствую себя в безопасности, когда думаю о том, что если уж Бенедикт чего-то хочет, то, черт подери, этого добьется. Но лучше не считать те случаи, когда он лажал.

Мой интерком начал светиться, пока я был занят тем, что плавал в жалости к себе. Я так торопился нажать кнопку, что опрокинул почти полную чашку кофе.

— Хрень! — чертыхаюсь я, потому что содержимое брызнуло на стол и бумаги.

— Всё хорошо? — доносится ровный и мелодичный голос Келли из спикера. — У меня Бенедикт на линии, твой звонок.

Я стараюсь убрать часть пролитого с оставшихся на столе документов, но у меня ничего не выходит.

— Мне нужна твоя помощь. Переведи его на наушники, зайди и разберись в беспорядке, который я тут устроил, — гаркаю я, оставляя сырые бумаги и беря Bluetooth гарнитуру. — И еще, мне нужно, чтобы ты заставила одну из девушек перепечатать отчет Харвуда для меня.

— Немедленно сделаю.

Почти сразу сигналят наушники. Я нажимаю кнопку, соединяясь, когда входит Келли, суетясь у двери. Она кидает взгляд на стол и возвращает его ко мне, покачав головой, и тепло улыбнувшись.

Я знаю, о чем она думает.

Какой идиот.

— Алекс? — голос Бенедикта внезапно заполняет мое ухо.

Мой ум переключается на деловой тон за долю секунды.

— Расскажи мне, — требую я, встав от стола, и отхожу к окну. Воротник рубашки натирает шею. Внезапно я чувствую прилив тепла.

О, боже.

Я должен получить чертову власть. Он еще ничего не сказал, а ожидание меня убивает.

Бенедикт делает паузу, и я слышу, как он прочищает горло.

— Итак, я справился, — внезапно салютует он. Клянусь, что услышал, как он хлопает в ладоши, пока я пытаюсь вести разговор. — Я пошел туда, и они всё съели. Они не могли быть более довольны предложением и хотели, чтобы контракт был составлен как можно скорее.

Усмешка трогает мои губы.

— Блестяще.

— Знал, что ты будешь доволен. Теперь я вернусь в офис и составлю контракт. Могу сказать, что, если мы сработаем быстро, то сможем заключить и обчистить сделку за следующие 24-48 часов или около того.

Я втайне потираю руки и, черт возьми, ликую про себя. Чувствую себя ребенком в Рождественское утро.

— Хорошо. Сделайте всё как можно скорее. Я не могу сидеть на месте. Оукли несомненно что-то пронюхает, значит, мне нужно, чтобы всё произошло быстро. Позвоните мне сразу, как разберетесь с этим.

— Понял. Я разберусь, — соглашается Бенедикт, потом я разъединяюсь.

Келли просто выбрасывает последний мокрый документ в мусорку, когда я издаю глубокий выдох.

— Слава богу. — Выдыхаю я, опустившись на стул.

— Встреча прошла хорошо? — спрашивает она, подозрительно посмотрев на меня.

— Да. Я выгляжу настолько радостным?

— Только слегка. — Улыбается она, заправив локон коротких темно-рыжих волос за ухо. — Не забудь, что ужинаешь со своей матерью сегодня вечером.

Я закатываю глаза и вывожу ноутбук из режима сна.

— Не могу дождаться, черт возьми.

 

Глава

3

Возможно, мне следовало подготовиться. Не то что бы эта мысль не посещала мою голову пару раз за последние несколько дней. На самом деле, я думал об этом. Но, если честно, полагал, что у моей матери будет немного больше такта.

Она хочет затащить меня на свидание вслепую в ее собственной гостиной. Фантастически охеренно. Совершенно ясно, что это имеет отношение не столько к семейному времени, сколько к тому, чтобы найти чертово окно в моем расписании.

— Мне кажется, она действительно тебе понравится, — заверяет мать, пытаясь смягчить свой собственный удар. — Это еще одна дочь Сьюзен. Я встречала ее несколько раз, когда она забегала в бар с подружками.

— Я ухожу, — бормочу я, наклонившись, чтобы поцеловать ошеломленную маму в щеку. — Я здесь не для того, чтобы играть в свидание вслепую. У меня есть другие дела, которыми можно заняться вместо этого.

Ее подруга Сьюзен, леди, с которой мама работает в центре местной общины, постоянно пыталась спихнуть на меня свою дочь. У нее их, думаю, четыре или пять? Однажды я встретил их всех в баре, так что, полагаю, последняя пришла сегодня вечером.

Я ведь не хочу здесь позориться, правда?

— Ты не уходишь, — предупреждает мать, потянувшись, чтобы схватить меня за руку. — Элис будет здесь через минуту. Ты не видел свою сестру почти месяц, Алекс.

Она ошибается. Я вижусь с сестрой практически каждую неделю, когда она приходит в офис забрать чек на покрытие расходов. Ее бизнес еще развивается, так что она, естественно, нуждается в финансовой помощи для успешного старта новых начинаний. И каким бы я был старшим братом, если бы не помогал ей?

— Переживет…

— Я дома, — поет Элис, нырнув в парадную дверь.

Я мельком замечаю тень позади нее и вздыхаю. Теперь, когда меня заметили, нет шансов сбежать.

— Элис, — воркует мама. Она выпускает мою руку из жесткого стискивающего захвата и широко раскрывает руки, чтобы принять объятия Элис. — О... ты взяла с собой друга? — спрашивает она, панически раскрыв глаза.

В этот момент я слышу стук в парадную дверь и сразу смущаюсь. Я предположил, что друг Элис и был моим партнером на свидании вслепую, но, увидев мамину панику, понимаю, что был не прав.

— Хотите, я открою? — предлагаю я с усмешкой.

Не скажу, что стал внезапно счастлив, но почувствовал облегчение от того, что всё сорвалось. Моя усмешка явно заразна, потому что Элис внезапно взрывается хохотом, пока наша мать поспешно проходит в прихожую, чтобы открыть дверь, так что мы слышим ее раздраженные гневные возгласы, летящие к нам через узкий проход.

— Я чертовски тебя люблю, Элис, — усмехаюсь я, быстро дав ей пять, прежде чем поворачиваюсь к девушке, болтающейся позади. — Ты представишь нас своей подруге?

— Конечно. Я думала, что ты будешь занят, поэтому пригласила ее для компании.

Элис делает шаг в сторону, чтобы показать тень, которая, по факту, оказывается миниатюрной подружкой, одетой в простую летнюю одежду кораллового цвета и обувь на танкетках.

Ладно, этого я не ожидал.

Я занимаюсь тем, что рассматриваю каждый ее дюйм. Не могу не смотреть на платье, которое идеально подходит ее слегка пышному телу. Ее ноги… господи Иисусе, я не могу оторвать чертовых глаз. И, конечно, она блондинка. Почему нет? Дьявол отвернулся, чтобы застукать меня за этим. Я даже не спросил ее имени, но уже чувствую, как теряю всю свою крутость. Веду себя, как достигший половой зрелости подросток, и ничего не могу с собой поделать.

— Алекс, — усмехается Элис, мягко подтолкнув меня локтем. — Верни глаза на место. Не позорься.

Глубоко вздохнув, я качаю головой, чтобы стряхнуть внезапные картинки, которые крутятся в моем мозгу. Я не могу позволить себе влюбиться в очарование другой женщины и не буду. Вежливость и дружелюбие — тот способ, который поможет выйти из этого неловкого положения.

«Не смотри на ее ноги. Не смотри на ее ноги. Смотри куда угодно, но не на ноги».

— Привет, я Алекс Льюис. — Улыбаюсь я, протянув ей руку.

Стараюсь избежать рискованных движений и смотрю на ее лицо, но понимаю, что попал. Снова. Ее темно-русые волосы, глаза цвета леса и слегка загорелая кожа полностью меня околдовали. Мне вообще похер на то, как ее зовут, и насколько она замечательный человек.

Это неважно. Ну, хорошо, наверное, важно, но не прямо сейчас. Я слишком занят, представляя, как замечательно выглядели бы ее ноги, обернутые вокруг моей талии… или на моей шее. Господи, я никогда так не реагировал на девочку. Почти неправильно, что я так увлечен.

Она возвращает мне рукопожатие, слегка встряхнув рукой.

— Привет, я Холли, пишется через «и». Рада встрече. — Она выпускает мою руку и поворачивается к моей сестре, положив руку на бедро. — Ты, очевидно, пыталась держать меня подальше от брата. Как ты узнала, что мне захочется познакомиться с ним поближе?

Элис нервно смеется, но я в тупике от ответа Холли. У этой девочки есть яйца, и мне это нравится.

— Итак, Холли через «и», как долго вы дружите… — Меня останавливает то, что чья-то рука ложится на мое плечо. Уверен, что это не мама. Я вижу пожеванную кожу с неряшливым маникюром, который явно не напоминает обычный, хорошо выполненный маникюр моей матери.

— Моя сестра не лгала, когда говорила, что ваш сын отлично выглядит, — говорит грубый скрипучий голос справа от меня.

Из-за глубокого хрипа ее голос похож на голос заядлого курильщика, но я полагаю, что это его обычное звучание, а не последствия выкуривания сорока-шестидесяти сигарет в день. Звук проходит вдоль моего позвоночника, и я съеживаюсь от отвращения, поселившегося внутри живота.

Холли, стоящая передо мной, поднимает брови с очевидным удивлением из-за человека, стоящего около меня, а я всё не решаюсь повернуться.

— Алекс, дорогой, — зовет моя мама. — Я хочу, чтобы ты поприветствовал Джоанну, дочь Сьюзен. Ту девушку, о которой я тебе говорила.

Началось.

Глубокий вдох.

1… 2… 3… Черт.

Я слышу, как Элис и Холли осторожно фыркают позади меня, поскольку я натягиваю улыбку.

— Привет, я Алекс, — здороваюсь я, отстраняясь хоть немного от форменного посягательства Джоанны.

Она выглядит странной. Я даже не могу скрыть свою реакцию, потому что знаю, что она и так налицо. И это неприятно. Это выдает даже моя принудительная улыбка.

Нет, серьезно? Почему, черт возьми, эта девушка вообще здесь? Мне неинтересно ничего из того, что она должна сказать.

Меня уже вывели из себя ее гадкие ногти. Добавьте сюда спутанную паутину каштановых волос с выцветшими зелеными прядями и резкий макияж, который смотрится на ней, как на моей двоюродной бабушке Джойс. Это и будет полная картина происходящего.

— Я Джоанна, — шепчет девушка, приближаясь ко мне еще раз. Она запускает пальцы в мою руку, и я дрожу. Да, я вспомнил, почему не испытывал интереса к ее сестрам. Они были такими же, как она.

— Ну хорошо, — говорит Элис, кашлянув. — Давайте поедим?

Я вижу, как она пытается помочь мне выйти из этой неловкой ситуации, и я ценю это больше, чем она может себе представить.

— Да, я проголодался, — говорю я, повернув голову к маме. — Мы можем поесть?

— Как хорошо, что я накрыла стол на шестерых. Не была уверена, что Дебби и Стив придут. Идите занимайте места, и я принесу еду. — Моя мать жестикулирует, приглашая нас к столу, прежде чем удалиться на кухню.

Итак, сегодняшний ужин обещает быть занимательным. Этот провальный выпуск «Свидания вслепую» должен несколько нас развлечь. Я только удостоверился, что Джоанна в курсе, как обстоят дела, потому что сейчас она очень, черт возьми, близко, и мне дурно от этого.

Брось это, дорогая. Ничего не будет.

Я прохожу во главу стола, чтобы занять свое место, вы понимаете, потому что я — мужчина в своем доме. Забавно примерять такой ярлык, потому что на деле это не про меня.

— Холли? Элис? — Я показываю на два места по обе стороны от меня, улыбаясь.

Мне следует чувствовать себя виноватым, что я разделяю их, но нет. По крайней мере, они сядут друг напротив друга. Кроме того, я больше забочусь о себе и остаюсь вне досягаемости прикосновений стервятника, который обратил злые внимательные глаза-бусинки на меня.

Обе девочки быстро улавливают смысл и занимают места за обеденным столом. Элис стреляет взглядом через стол на свою подругу, и я улавливаю, как они переговариваются, едва шевеля губами.

— Неудобняк, — бормочет неразборчиво Холли. Она помещает на стол локти и складывает пальцы, когда моя мама входит с первой порцией блюд.

Неудобняк? Какого черта это значит?

— Неловко, — шепчет Элис, замечая мое смущение.

— Почему просто не сказать «неловко»? — начинаю размышлять я.

— А я должна? — принимает вызов Холли. — Могу говорить всё, что хочу.

Я улыбаюсь ее ответу.

— Однако, ты та еще злюка.

Она немного краснеет.

— Нет, я просто…

— Итак, Алекс… чем ты занимаешься? — спрашивает Джоанна через стол, вызвав восхищение прерыванием нашего диалога. — Слышала, у тебя своего рода бизнес?

В ее глазах мелькает вспышка. Раньше я видел это так часто, что теперь меня это не беспокоит. Я имею дело с этим дерьмом ежедневно, когда веду дела с лицами женского пола.

— Звучит так, будто ты уже знаешь, поэтому не буду вдаваться в подробности. Но ты права, — я сохраняю краткость, мой ответ короткий и односложный. Эта девушка ничего от меня не получит.

— Кстати, как продвигается твой бизнес, детка? — спрашивает мама у Элис в попытке разбить эту стену напряженности. — Список клиентов растет?

— Да, — отвечает она, пожав плечами.

— Тебе кажется, что всё идет как надо? — резюмирует мама.

— Да, — снова отвечает Элис.

— Ты не слишком разговорчива, — говорю я, положив вилку и нож. Знаю, какое давление она испытывает, занимаясь этим делом, но это не та Элис, которую я привык видеть.

— Ну хорошо, мне пришлось уволить двух девушек сегодня, — бормочет она, потупив взгляд. — Мне не нравится это делать, и я чувствовала себя как сука, когда поступала так с ними.

Это привлекает мое внимание.

— Что произошло?

Сестра делает глубокий вдох и тянется к стакану воды.

— У меня был жалоба на Ташу и Джэйд. Один из моих клиентов угрожал разорвать контракт, который мы только что подписали, потому что девочки пытались оказать побочные услуги на стороне.

Так, так, так… полагаю, они показали себя в истинном свете. Но, с другой стороны, что, если Элис знает, что я тоже их использовал?

— Вероятно, это не лучшее время, чтобы рассказывать тебе, но я горжусь тем, что ты поступила правильно. Твои девочки предложили мне то же самое прошлым вечером, но я вежливо отклонил предложение, — лгу я сквозь зубы. — Я решил не выдавать их, но, видимо, я был не единственной их целью. Не нужно, чтобы подобные люди работали на тебя, Элис. Ты слишком упорно трудилась, чтобы позволить тем, кто не парится, отнять это. Отсей их сейчас и держи ближе тех, кто имеет истинные намерения, — я немного путаюсь, но, надеюсь, Элис услышала мой совет. Ее интересы я берегу в своем сердце, несмотря на то, что трахаю ее сотрудниц. Но эту часть ей знать необязательно.

Элис улыбается и кивает.

— Я знаю, что ты моя опора.

— Всегда, — отвечаю я, заметив грубое хихиканье на другом конце стола. Я склоняю голову в ту сторону и сужаю глаза на Джоанне. — Какие-то проблемы?

Я хочу разоблачить ее блеф, но мой телефон вибрирует в кармане, унося меня далеко от этой драмы с Джоанной.

— Извините меня, — произношу я, выудив телефон из кармана и обнаружив имя Шона, мигающее на экране. — Должно быть, это важно, — огрызаюсь я, пытаясь преодолеть взбешенность, когда фактически могу говорить свободно.

— Я о том, что… — говорит Шон, тоном слегка заискивая передо мной. — Бенедикт носится с подписанием контракта с Либби, поскольку нам необходимо получить ее подпись, как мы обсуждали. Мы получили известие, что Оукли собирается сделать шаг.

— Твою ж мать! — Моя рука обрушивается на обеденный стол, столовые приборы и очки грохочут в знак протеста такой силе удара.

— Алекс! — срывается мама.

Я ее игнорирую и встаю на ноги. Моя кровь густеет и вскипает в венах, пока я выхожу из себя от этого соглашения. Это сводит меня с ума. Идея сесть в чертову машину и рулить к офису Либби, чтобы взять эту подпись самолично, выглядит как реальное приглашение.

— Ты лучше будешь надеяться, что Бенедикт вытащит палец из задницы и разберется с этим, — ворчливо сообщаю я. — Я не продую какому-то хренову Оукли. И, если это случится, можешь поставить свою жопу на то, что не только голова Бенедикта покатится с плахи.

— Понял. Я проконтролирую течение дела и сообщу, когда что-то станет известно. Наслаждайся оставшимся вечером.

Я должен добраться до офиса, прежде чем это сведет меня с ума. Не могу доверить это извращенцу Бенедикту.

— Я сейчас же еду в офис. Встреть меня там через полчаса, — отвечаю я, потом разъединяюсь и кладу телефон обратно в карман.

— Ты же не уезжаешь?

Глубокий вдох слетает с моих губ.

— Мам...

— Алекс, я пригласила Джоанну поужинать с нами. Ты не можешь просто уехать. — Ее глаза практически мечут в меня кинжалы через всю комнату.

Господи, если взглядом можно убивать…

— У меня проблема с большой сделкой, над которой я сейчас работаю. Мне нужно поехать в офис. Сожалею, что убегаю с ужина, но мне нужно об этом позаботиться. — Я кидаю маме печальную примирительную улыбку, прежде чем нагнуться и поцеловать Элис в щеку. — Не унывай, малыш. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

Мой взгляд перемещается к Холли. Я фактически прожиг отверстие у нее в голове и чувствую потребность коснуться хотя бы ее плеча, но не делаю этого.

Да, безоговорочно… я трус.

Вместо этого я иду легким путем и выражаю признательность ей и Джоанне одновременно.

— Было приятно увидеть вас обеих, — говорю я, склонив голову, пока прохожу по гостиной и выхожу в холл.

— А где мой поцелуй? — слышу я требование матери и звук ее шагов. Она, как и ожидалось, следует за мной.

Хихикнув, я поворачиваюсь к ней лицом и целую ее в щеку.

— Спасибо за ужин. Увидимся позже, мама.

— Хорошо, было приятно увидеть тебя хоть ненадолго. Когда бы я не зашла, твоя бабушка всё время спрашивает о тебе. У тебя есть время? Знаешь, она будет рада тебя увидеть.

— М-м-м… — бормочу я, показывая, что, по крайней мере, услышал ее.

Открываю парадную дверь и направляюсь вниз по дорожке. Я мог бы выделить больше времени, но у меня его просто нет.

***

Открыв систему безопасности офиса через двадцать пять минут или около того, я разыскиваю Шона, ожидающего меня у двери. Пальцами он деловито что-то печатает в телефоне.

— У тебя сегодня напряженный график? — спрашиваю я, кивнув на его футболку и шорты для бега. Это обычная спортивная одежда Шона, как и мои собственные баскетбольные шорты.

Для меня и Шона спортзал — это место, чтобы выпустить пар. Нам нравится ходить туда вместе. Это была наша возможность забыть о работе хоть на час или около того и просто поболтать о том, какая драма или какое дерьмо происходит в жизни.

— Коннор пнул мой зад на маты. Не спрашивай, почему я встал с ним в спарринг. Я должен был предположить, что он поставит на удары. Однако, как прошел ужин у твоей мамы? Она опять пригласила кого-то перспективного?

Я подталкиваю дверь в офис плечом и щелкаю выключателем света.

— Вот почему следует избегать матов в спортзале. — Смеюсь я, сев и поместив на стол ноутбук.

Шон идет следом и присаживается напротив меня. Он до сих пор печатает в телефоне, но поднимает глаза и фыркает.

— Мило. Пытаешься избежать вопроса. Значит, мамочка пригласила тебя на смотрины будущей жены?

Мои глаза закрываются сами собой.

— Конечно, она это сделала.

— И кто был на этот раз?

— Дочь Сьюзен.

Шон усмехается:

— Когда эта женщина угомонится, ради бога?

— Эта была последней. Она не была какой-то особенной. Вообще-то, она была занудной, — отвечаю я, подняв крышку ноутбука. — Уверен, мама найдет еще кого-нибудь среди огромного количества дочерей, чтобы я мог от них отказаться.

— Зуб даю, твоя мама не успокоится.

Он прав, черт возьми. Моя мать похожа на собаку и кость, когда дело касается сватовства. Она не может сидеть спокойно, пока все, кроме нее самой, не будут в счастливых отношениях.

Это утомительно.

Раздражающе.

Я начинаю нервничать из-за этого.

— Мы просто скопируем письмо от Бенедикта, — голос Шона выдергивает меня из раздумий, напомнив, почему я сижу за своим столом в пятницу ночью. — Он получил его, — веселится Шон, хлопнув рукой по моему столу и встав на ноги. — Это чертовски фантастично, Алекс!

Я перемещаю курсор на письмо, медленная усмешка ползет по моим губам, поскольку я перевариваю слова Бенедикта.

— Ты кажешься счастливым? — лучится Шон.

Он прав. Я на взводе. Сделка может стоить мне большего, но в конце мы закрыли ее, прежде чем всякие ублюдки успели запустить туда лапы.

Я надеваю гарнитуру и набираю Бенедикта. Встав из-за стола, отхожу к окну и глубоко вдыхаю.

Он сделал это.

Подонок выкрутился в нужный момент.

— Алекс? — отвечает Бенедикт после пары гудков.

— Окей, могу сказать, что я впечатлен. На сей раз ты всё провернул. Отличная работа. — Я скрещиваю руки на груди и поворачиваюсь лицом к Шону. — Мы оба в офисе, тащись сюда, и мы вскроем бутыль шампанского.

— Звучит неплохо. Дайте мне двадцать минут, — быстро хватается он за мое предложение, потому что знает, что такой шанс выпадает нечасто. Я не из тех, кто рассыпается в похвале, но, думаю, Бенедикт заслужил что-нибудь за завершение этой сделки.

Вытащив наушники из ушей, я кидаю их на стол и потираю руки.

— Итак, когда, ты считаешь, мы можем приступить?

— Если ее подпись стоит на контракте, ты можешь идти, когда, черт возьми, сам захочешь. Она согласилась на наш полный контроль за развитием. Я бы сказал, что следует приступить на следующей неделе, так что можешь начинать подготавливать базу, — отвечает Шон, его внимание приковано к телефону.

Понедельник?

Быстрее, чем я думал.

— Ты нервничаешь из-за того, что снова ее увидишь? — Шон поднимает на меня глаза и внимательно изучает. — Ты, кажется, внезапно занервничал.

Задняя часть моей шеи кажется липкой, и я осознаю, что постукиваю ногой, но немедленно выключаю эмоции, которые испытываю. Я не показываю признаков слабости. Никогда. Я должен оставаться скалой, несмотря на тошноту, бурлящую в животе.

Либби.

Дьявол.

Либби.

Дерьмо.

Либби.

Черт.

Я собираюсь встретиться с бывшей женой спустя семь лет. У меня имеется миллион вопросов, которые изводят мой ум. Как она выглядит? Она всё та же? Как она отреагирует, когда увидит меня?

Такое чувство, будто мир собирается надрать мне зад, но я держусь за то, что у меня есть над ним власть. Либби всё еще этого не знает, но она подписала себе смертный приговор этой сделкой.

И я доволен как черт.

Понедельник будет днем, когда план начнет свое осуществление, и Либби узнает, кто это — новый Алекс Льюис, и я буду наслаждаться каждой чертовой минутой. Уверен, она будет проклинать себя, когда увидит меня, и еще больше, — когда поймет, что я ей готовлю.

  

 

Глава 4

Болтовня Бенедикта распространяется далеко за пределы автомобиля, и я делаю всё, что в моих силах, чтобы игнорировать его. Мне нужно было послушать Келли и взять водителя. По крайней мере, сейчас я готовился бы к встрече, а не вынужден был бы слушать скучную бессмыслицу своего поверенного.

— Как далеко до офисов? — я перебиваю Бенедикта, когда чувствую, как голова падает на кожаный подголовник. Он наскучил буквально до чертовых слез.

— Почти приехали, — объясняет он. — Так или иначе...

Бла. Бла. Бла.

Я уже готов ударить его кулаком, когда мы въезжаем в небольшую нишу, и Бенедикт паркует свой Мерседес на пустующем месте. Он глушит двигатель, но я уже стою снаружи и достаю свой пиджак с вешалки заднего сиденья.

— Легкое волнение, да? — Он кивает на то, как я поправляю галстук.

— Профессионализм, — бормочу я, застегивая запонки. — Первое впечатление всегда важно.

И сейчас определенно не исключение. Я даже пошел на то, что надел свой темно-красный галстук на удачу, чтобы соответствовать общему виду. Он был дедовский, и всегда заставлял меня чувствовать себя собранным и уверенным, когда я надевал его. Это делает старику честь.

Бенедикт надевает свой пиджак и встает рядом.

— Так, это главный офис, — говорит он, произнося очевидное, потому что машет на высокий застекленный небоскреб. — Компания Либби находится на двенадцатом и тринадцатом этажах.

Я сглатываю и резко двигаюсь к зданию.

— Идем.

Тому факту, что внутри я словно задыхаюсь, нельзя позволить вырваться за пределы моего образа. Однако это так. Внутри я нервничаю на грани катастрофы и ощущаю, как желчь бурлит в животе. Но я должен сосредоточиться. Должен.

— Мы рано. Нас не ждут раньше четырех. Хочешь что-нибудь проверить, прежде чем мы войдем?

— Нет, — говорю я, посмотрев на часы. — Мы раньше лишь на пятнадцать минут, и я всегда говорил, что лучше прийти раньше, чем опоздать.

Я прохожу через автоматически разъехавшиеся двери и сразу направляюсь к ресепшену.

— Алекс Льюис и Бенедикт Карлайл прибыли на встречу с Госпожой Элизабет… — я затихаю, понимая, что понятия не имею, какую фамилию она сейчас использует.

Компания была зарегистрирована под ее девичьей фамилией, это я видел, но не знал, использует ли она ее или, может, с тех пор снова вышла замуж? Я думаю так усиленно, что впору было заработать аневризму. Мысль о том, что Либби могла двигаться дальше и найти кого-то, никогда не посещала мою голову, но теперь вот пришла, и я не уверен, повлияет ли это как-то на план.

— «A. L. Investments», и мы здесь, чтобы встретиться с госпожой Элизабет Льюис, — мягко отвечает Бенедикт за меня. — Она должна нас ждать.

«Льюис? Подождите… что он сейчас сказал?»

— Хорошо, вот ваши пропуски посетителей. Вызовите лифт слева, он отвезет вас до двенадцатого этажа. Я сообщу наверх, что вы прибыли, — девушка-администратор улыбается и протягивает два растягивающихся шнурка. Я киваю и надеваю его на шею, всё еще находясь в полном недоумении, чтобы сказать хоть что-то.

Она сохранила фамилию по мужу.

«Элизабет Льюис».

— Алекс, — шипит Бенедикт. Он тянет меня в один из двух стеклянных лифтов. — Ты в порядке? — спрашивает он, нажав на кнопку с номером двенадцатого этажа на панели.

Я резко выдыхаю. Я чертовски расслабился. За семь лет Либби не поменяла фамилию мужа. Она, может быть, и шла дальше, но определенно не вышла замуж снова.

Прислонившись к стеклянной стене, я ощущаю, что моя привычная храбрость и самоконтроль скользят по венам, перезаряжаясь и превращая меня обратно в обычного Алекса Льюиса.

— Отвали от меня, — рявкаю я, отбивая протянутую руку Бенедикта. Он поражен моим поведением, а я просто поправляю костюм, проверяя его на отблеск. — Я удивился, и только. Не думай лишнего.

Кого я разыгрываю? Я словно примерз там. Слово лицемер проникает в разум, когда створки лифта открываются, и мы оказываемся на двенадцатом этаже.

— Первое впечатление, — напоминаю я Бенедикту, увидев эффектно одетую женщину, ожидающую нас у лифта, чтобы поприветствовать.

— Добрый день, мистер Карлайл, — говорит сказала она Бенедикту, когда мы подходим. — Следуйте за мной в зал заседаний.

Когда мы проходим мимо, она вежливо кивает двум девочкам, сидящим за длинной белой стойкой администрации. Они привлекают внимание, но еще больше — огромные металлические буквы, висящие на стерильно-белой стене позади них.

«SB»? Сексуальная задница?

Я усмехаюсь, и следую за звуком высоких каблуков, цокающих по нейтральному каменному полу. Если сравнивать с моим окружением, здесь всё кажется просто клинически современным. Это место напоминает мои собственные обставленные офисы, но без характерных черт.

Мы проходим по изгибающейся прихожей, где стены завешаны изящными эскизами дамского белья и купальных костюмов, пока не достигаем ряда дверей из матового стекла.

Молодая женщина стучит по стеклу и открывает нам дверь.

— Элизабет вскоре присоединится к вам. — Она улыбается, пригласив нас войти.

Я сохраняю нейтральное выражение лица, поскольку вхожу и внезапно любознательно начинаю рассматривать большой стеклянный стол, растянувшийся во всю длину комнаты. Почти все белые кожаные кресла заняты, кроме трех, ближайших к главному входу.

По крайней мере, люди ценят точность во встречах.

— Бенедикт, приятно снова увидеть тебя, — мужчина встает из-за стола и направляется к нам. Он пожимает Бенедикту руку и ждет, пока его представят.

— Взаимно, Дэниел, — Бенедикт усмехается и поворачивается ко мне. — Прошу, знакомьтесь, наш генеральный директор «A. L. Investments», мистер Алекс Льюис.

— Пожалуйста, зовите меня Алекс, — говорю я, тепло пожав его руку.

— Приятно познакомиться, Алекс. Я Дэниел Томас, директор маркетинга и продаж здесь, в «SB». — Он жестом показывает на группу людей, всё еще подозрительно следящих за нами. Я полагаю, у них высокие должности в этом бизнесе, поэтому их нервный вид выглядит угрожающе. — Я проведу вас по офису позже. Уверен, вы хотите со всеми познакомиться.

Я киваю, когда дверь зала открывается позади меня, и знакомый голос шелестит сквозь воздух. Я слышу, как шаги отзываются эхом по полу и замирают прямо позади меня.

— Извините, что опоздала, но я думала, что у меня есть еще пять минут.

Я сохраняю свое внимание сосредоточенным на Дэниеле, пока Либби стоит за спиной.

— Бенедикт, — зовет она тоном, наполненным счастьем и теплотой.

В нужный момент укол адреналина попадает в мои вены, и я осознаю, что либо сейчас, либо никогда. Мои действия о многом говорят.

— Элизабет, позвольте представить вас нашему гендиректору.

Сохраняя крутость, я поворачиваюсь на месте и смотрю в ее глаза, которые встречаются с моими. На ее лице мгновенно появляется такое выражение, будто она видит призрак.

Слово самодовольному генеральному директору через три секунды… Бум!

Я изо всех сил пытаюсь сдержать ухмылку на губах, когда протягиваю ей руку.

— Привет, Элизабет, — бормочу я. — Я Алекс Льюис.

Она колеблется, и у меня есть время, чтобы рассмотреть ее. И это совсем не то, чего я ожидал. Годы были чрезвычайно добры к ней, возможно, даже слишком. Кажется, будто она стала невероятно сексапильна.

Из блондинки она превратилась в брюнетку. Не уверен, что думаю насчет ее темных волос, но они, конечно, дополняют эти зеленоватые радужки глаз. Цвет лица всё также безупречен, как и всегда, фарфор ее кожи преследовал меня даже в моих хреновых мечтах.

— Л-Льюис? — запинается она, потянувшись взять мою руку. Я полностью вывел ее из зоны комфорта. Либби не представляет, что ей делать дальше. — Из «A. L. Investments»? — спрашивает она дрожащим голосом.

— Да, это я. — Улыбаюсь я, пожимая ее руку. — Алекс Льюис, из «Alex Lewis Investments». Приятно встретить вас, Элизабет. — Я незаметно подмигиваю ей, и это окончательно ломает барьер между нами. — Я знаю, что вы уже знакомы с моим поверенным, Бенедиктом Карлайлом, но рад наконец-то встретить вас лично. Надеюсь на сотрудничество.

Ложь.

Если бы она только знала, каким ублюдком я собираюсь быть.

Совершенно онемевшая Либби смотрит на меня. Она удивлена, что я здесь? Наиболее вероятно. Я уверен, что малая толика ее ума сейчас прорабатывает все возможные способы выхода из этого неловкого положения. Стыд и позор, что инвестиции гораздо больше, чем оно того стоило. Если я сейчас злорадно рассмеюсь, то это будет прекрасной возможностью раскрыть наш план. Игра только началась, и у нее уже нет ни одной чертовой идеи. Я слишком долго сдерживал свое недовольство, чтобы заполучить шанс отомстить моей бывшей жене за ее доброту семилетней давности.

Дэниел прерывает нас и прерывает пристальный взгляд Либби.

— Давайте сядем. — Он возращается обратно на свое место и указывает на три пустых кресла во главе стола. — Элизабет, Алекс и Бенедикт, — говорит он, поведя рукой.

Это должно быть весело.

Прочистив горло, я отохожу в сторону и показываю ей следовать за мной. Жду, пока она продефилирует опасно близко, чтобы я мог прошептать достаточно тихо, чтобы слышали только мы.

— После вас, Либби.

Я следую прямо за ней и устраиваюсь на удивительно удобном кожаном кресле около нее. Мои глаза остаются на месте, пока она кладет свой блокнот на стол и разглаживает одежду.

Я волную ее — это чертовски очевидно, и мне это нравится. Это может быть легче, чем я думал, — проникнуть ей под кожу… или под одежду.

Хотя, будет потерей снять всё, во что она одета, потому что ее наряд чертовски горяч. Короткое черное платье с поясом действительно хорошо на ней смотрятся. Оно укорочено и подогнано так, что не к чему придраться. По крайней мере, с того времени, как мы были женаты, ее стиль изменился. Ее мешковатых штанов для бега и закрытых джемперов нигде не видно. Она наконец-то показывает тело. Я не буду жаловаться, если она продолжит надевать короткие платья и, разрази меня гром, туфли, когда мы снова встретимся. Потому что, конечно, мне нужно больше видов бывшей жены в мой личный визуальный порно-банк.

«Перестань думать. Надо перестать думать»

Не проходит и десяти минут, а я уже возбужден, и у меня адский стояк.

— Хорошо, джентльмены, — начинает Дэниел, занимавший место слева от меня. — Я собираюсь рассказать вам о компании, прежде чем мы покажем вам наши идеи для развития. Так будет нормально?

Я киваю, хотя меня и выводит то, что встречу проводит этот мудак, а не Либби. Тот факт, что у них есть предложения по моему расширению, уже достаточный повод для меня, чтобы подумать об этом. Независимо от того, что они придумали, это пустая трата времени. Я не буду это использовать. Либо мой выбор, либо никакого.

Мой план.

Мое предложение.

Мое решение.

Уже могу сказать, что Дэниел доставит мне проблемы, но я рад сказать ему, что он встретил равного себе. Не терплю чушь ни от кого.

— Можем мы показать вам самое интересное? — спрашивает Дэниел, когда заканчивает, и я уже собраюсь иронично опрокинуться на стол от скуки.

Его презентация была дерьмом, и я уже цепляюсь за возможность уйти.

— Конечно, — отвечаю я, придвигаясь обратно и останавливаясь.

Я ловлю Либби, сидящую справа, на волнении, и тихонько хихикаю. Когда проходит примерно половина презентации, я вижу, как она теряет интерес — ее старые привычки медленно возвращаются. Тридцать минут были ее пределом. Если что-то длится дольше, она просто отстраняется. Было мило заметить, что она не изменилась, как я полагал, пока она катала ручку вокруг ладони поверх стола.

— Дэниел, этого довольно, — бормочет она, посмотрев на часы на стене. — Держу пари, большая часть займет весь вечер. У мистера Льюиса есть и другие дела.

— Просто Алекс, — бурчу я, стряхивая пылинку с пиджака.

— Простите, мистер Льюис, вы что-то сказали? — отвечает Либби, выпрямив спину.

Я ощущаю яд, сочащийся из ее речи. Она осторожна, чтобы не привлекать внимание других. Либби труслива, но мне нравится игра, в которую она пытается играть.

— Да, сказал. Я просто думал о том, чтобы поужинать, и задался вопросом, не хочет ли кто-нибудь присоединиться? — спрашиваю я собравшихся и поворачиваюсь к Либби.

Ее взгляд суживается, словно она метает в меня яркий светящийся кинжал. Хор голосов, соглашающихся на ужин, возвращает ее в реальность. Она должна быть осторожнее, если хочет остаться в тени. Не сомневаюсь, что большей части ее офиса было бы чем поживиться, если бы они узнали о нашей истории.

— Элизабет, вы к нам присоединитесь? — спрашиваю я снова, мой тон становится более острым, чем раньше. Я не ценю невежества, и она знает это.

Ее глаза коротко прикрываются от звука моего голоса, и я поставлю двадцать фунтов на то, что Либби проговаривает то же самое у себя в голове. Я вбил в нее это после моей матери, и теперь это сыграло на меня.

Либби сглатывает и открывает заполненные пламенем глаза.

— Было бы замечательно, мистер Льюис, — произносит она болезненно слащавым голосом. — Не возражаете, если мы поговорим в моем офисе, прежде чем поехать? — она встает и собирает свои вещи со стола.

У меня появилось чувство, что это и была кульминация, которую я ждал, но не думал, что она произойдет так скоро. Единственный плюс того, что мы покончим с делами, в том, что это не будет тянуться слишком долго. Чем раньше мне откроется дорога, тем быстрее я начну осуществлять план.

— Идите вперед, — хладнокровно бормочу я.

*** 

Следуя за Либби из зала заседаний, я чувствую бурю ощущений, назревающих внутри меня. Ситуация накаливается до предела. Было очевидно, что она либо собирается сделать вид, что в замешательстве от всего происходящего, либо окончательно выведет меня из себя. И на минуту я подумал, что, вероятно, она сделает и то, и другое.

Достигнув конца коридора, я разыскиваю молодую девушку, которая ранее работала за маленьким стеклянным столиком. Она подпрыгивает от звука наших шагов и робко поклоняется.

— Я потребуюсь, прежде чем вы уедете? — спрашивает она, аккуратно держа руки перед собой.

— Просто иди домой, — рявкает Либби, пройдя мимо девочки и ряд дверей из матового стекла. — Уже поздно, и мне нужно немного личного времени.

«Она так набросилась на свою ассистентку из-за меня?»

Подняв брови, я следую за Либби в помещение, которое принимаю за ее офис. Он простой и стерильно-чистый, как и остальная часть здания, безо всяких характерных особенностей. Тут не было фотографий или растений, только стеклянная мебель и белая кожа, которая казалась здесь абсолютной нормой.

Либби дожидается у дверей, чтобы закрыть их за мной, прежде чем атакует меня злобной, желчной речью.

— Что, мать твою, ты тут делаешь, Алекс? — во весь голос требует она ответа, широко раскинув руки в воздухе, имея в виду «я сердита», что в действительности только развлекает меня.

Сложив руки на груди, я поднимаю голову с дьявольской ухмылкой.

— Звучит так, будто ты не рада меня видеть?

— Я и не рада. Не играй со мной в игры. Скажи мне, что ты задумал, Алекс?

Я делаю вид, будто она ранила меня в сердце, и сжимаю руку на груди.

— Ты убиваешь меня, Либби.

Либби проглатывает приманку, и это не значит ничего, кроме того, что она выходит из себя еще больше.

— Ты, — девушка переходит на визг, указав пальцем в моем направлении, — должен сказать мне, что задумал, черт возьми. Т-ты не можешь…

— Эй, не могу что? Инвестировать в компанию и взять на себя ответственность за развитие? — развлекаясь, спрашиваю я. — Слишком поздно, милая. Сделка оформлена и согласована. Ты подписала контракт. «Investments» теперь важная часть вашей небольшой компании нижнего белья. И знаешь что? Это всё, что ты теперь можешь сделать.

— Не-невозможно, — ее лицо искажается, она запинается через слово. — Я позвоню своему поверенному. Она уладит этот бардак. — Либби поворачивается и берет трубку телефона со стола.

— Не слишком на нее рассчитывай, — глумлюсь я. — Неужели ты действительно думаешь, что я дам тебе уйти так просто? Только один штраф будет стоит тебе двойных инвестиций, которые мы вложили, и я знаю достоверно, что таких денег у тебя нет. Так что, полагаю… ты в дерьме.

Либби держиттелефон в руке и смотрит через плечо.

— Почему ты делаешь это со мной? — ее тон смягчается, она внезапно кажется почти отчаявшейся. — Из всех компаний, которые ты мог выбрать, почему моя?

Вопрос задерживается в моей голове на несколько секунд, и я тщательно обдумываю ответ.

Потому что теперь твоя очередь страдать?

Потому что я не могу двигаться дальше?

Потому что я хочу затащить тебя в кабалу?

— Всё просто. У меня есть деньги, и это то, чем я занимаюсь. Я не искал именно тебя из всего, что было. Это чисто деловое решение.

Удивление озаряет мои черты, и я поражаюсь собственной чуши, надеясь, что Либби проглотит ее так же легко, как она появилась в моей голове.

— Я-я бы никогда не подписала этот контракт, если бы знала. Поэтому ты послал Бенедикта вместо себя? — Она бросает телефонную трубку обратно на рычаг и поворачивается. — Ты обыграл меня, Алекс.

— Это просто бизнес.

И месть.

Но я не позволю этой части стать явной. Моя ложь будет идти вместе со мной. Я чувствую, что могу стать гребанным Пиноккио в любую секунду.

Она усмехается:

— Ты ждешь, что я в это поверю?

— Верь, во что хочешь, но сделка совершена. Ты должна привыкнуть к тому, что видишь меня, потому что я никуда не уйду. — Я поворачиваюсь и направляюсь к двери, но останавливаюсь перед выходом. — Лучше тебе подготовиться к этому, Либби.

На этой ноте я открываю дверь и оставляю ее. Я выигрываю первое сражение, но не уверен, что остальные будут такими же. Это будет проблемой, но я готов вести эту войну… и не планирую брать пленных. Ни одного. На данный момент у меня есть власть. Мне нужно просто ждать, чтобы сделать следующий шаг.

*** 

Взяв меню, я пытаюсь замаскировать свой пристальный взгляд. Так совпало, что Либби усадили рядом с Дэниелом, прямо в поле моего обзора, за большим круглым столом в маленьком греческом ресторане, который рекомендовал один из директоров.

Либби не любит Грецию. Я ожидал, что она будет жаловаться, когда принял это предложение, но она не стала. Вместо этого Либби промолчала, ее молчание беспокоило меня больше, чем должно было.

После нашего небольшого прорыва в ее офисе я еще больше хочу проникнуть внутрь ее головы, чтобы видеть, о чем она думает.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, сэр?

Я возвращаю глаза к меню и замечаю, что Либби направляет свой пристальный взгляд на меня.

— Просто бутылку пива, — говорю я официантке, совершенно уверенный в том, что не буду его пить.

Алкоголь и успешность несовместимы — я не могу ослабить защиту. Согласно моему пятому правилу, я ожидаю профессионализма в любом случае, и это касается и меня.

— Пиво? — бормочет Бенедикт, когда официантка уходит принимать остальные заказы со стола. — Неужели ты заказал бутылку пива?

Я готов схватить его за горло.

— Почему бы тебе не заткнуться? — шепотом срываюсь я, стараясь не устроить сцену. Этот ублюдок не просек уловку и теперь выводит меня из себя.

— Что вы думаете о презентации? — спрашивает Дэниел. — Некоторые идеи хороши, да? Возможно, мы сядем и обсудим их вместе?

Я обдумаю варианты и решаю, что, если мы вовлечем Либби, то это может стать новым способом подобраться к ней.

— Хорошо. — Я киваю и подписываюсь на еще один раунд его пыток. — Моя помощница Келли будет с вами на связи, она назначит встречу с вами обоими, — отвечаю я, переключив взгляд на меню.

Затем слышу, как Либби шепчет Дэниелу несколько секунд спустя:

— Я быстренько отойду в туалет.

Мое меню опускается обратно на стол, потому что я наблюдаю за ними. Либби кладет руку на плечо Дэниела и мягко сжимает. Он, в свою очередь, одаривает ее сладкой улыбкой, коротко и нежно проводя пальцами по линии талии.

— Либ… Простите, Элизабет, — зовет он, когда она отошла. — Вы хотите, чтобы я заказал что-нибудь для вас?

Ну, это было абсолютно неожиданно.

Выглядит так, будто у нашей Либби и Дэниела могло что-то быть. Честно, я удивлен. Он не ее тип, не думал, что она его выберет, и не то, чтобы я имел какое-то право судить.

Я откидываюсь назад на стуле, скрещиваю руки и смотрю на Дэниела. В то время, пока он занят разглядыванием ног Либби, удаляющихся к туалету, я имею возможность рассмотреть его поближе.

Он белокурый, я темноволосый.

У него зеленые глаза, а у меня карие.

Мы абсолютно противоположны. Даже его телосложение отличается от моего. Одна моя четырехглавая мышца равна его двум, сведенным вместе. Типаж хренового гомосека. Почему Либби заинтересовал кто-то вроде него?

— Не делай поспешных выводов, — бормочет Бенедикт, точно прочитав выражение моего лица.

Я стискиваю зубы.

— Почему нет? — Этот чертов план просто немного усложнится. Мало того, что я ублюдок, так теперь еще и низко павший ублюдок, который крадет девушку у другого.

— Они могут быть просто близкими коллегами по работе, вот и всё, ты же знаешь, — Бенедикт пытается уверить меня, но я слишком занят тем, что падаю в мерзкую яму своей ревности.

Сучка пошла дальше и нашла себе кого-то еще. Очевидно, что больше ей никто не важен. Она соблюдает только свои интересы... как это было и раньше.

Ебучий факт: я жил в воображаемом аду в течение чертовски долгих семи лет после того, как она предала и кинула меня. Пульс стучит на моей шее, и я опасаюсь, что могу взорваться. Чем больше я думаю об этом, тем больше нервничаю. Эта сучка никогда обо мне не думала, никогда. Настало время чему-то поучиться в этой игре. Она должна усвоить, что происходит, когда ты кидаешь людей. Мой план осуществлен. Пора Либби пожалеть о том, что она меня поимела. Я собираюсь сломать каждый ее маленький кусочек, пока не останется ничего, кроме пустой оболочки. 

 

Глава 5

Я пытаюсь прочитать новое предложение, по крайней мере, пять раз за прошедший час, но просто не могу сконцентрироваться. Мозг стопорится и отбрасывает меня к вечеру и встрече с Либби.

Чертова девка выглядела намного лучше, чем я ожидал. Мне бы хотелось, чтобы она выглядела измученной, но вместо этого, что вызывало внутри меня мерзкое ощущение гнили разочарования, она казалась обновленной и счастливой, конечно, пока ее глаза не встречались с моими.

Но это всё еще меня бесило. Она не могла преуспеть. Ну, я преувеличиваю, конечно, у нее хороший деловой склад ума, как минимум. Но что касается ее женственности — она обманывает.

— Тук-тук! — Шон заглядывает в мой офис, отметив, что я не на телефоне, и он не встревает посреди разговора. Как обычно, телефон приклеен к его руке, и он садится напротив. — Как прошла вчерашняя встреча? Бенедикт сказал, что ты озверел. Что, черт возьми, произошло? — Он смотрит на меня серьезно, спрашивая без шутливых интонаций в голосе.

— Следи за своим чертовым тоном, — рявкаю я, смяв бумагу. — Ничего не произошло. Всё гладко.

Не имеет смысла рассказывать ему о нашей с Либби стычке. Это лишь между нами двоими, и только добавит масла в огонь.

Шон ухмыляется.

— Кое-кто выглядит раздраженным. Зуб даю, ты встретил Дэниела?

— Да.

— Хороший парень, верно?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Думаю, он играет не в своей весовой категории.

Смешок слетает с моих губ.

— С Либби? Конечно, блин. У меня нет ни одного предположения о том, что она нашла в этом тощем куске дерьма, но он — удачливый сукин сын, раз смог ее получить.

— Это задело тебя.

— Отъебись, — ворчу я, сморщив лоб. — Я просто удивился. Не делай вид, будто это что-то значит. — Я напрягаюсь, но этот ублюдок продолжает травить меня. — Почему мы не следим за одной из твоих бывших и не смотрим, с кем она трахается теперь?

— Прости, друг, не хотел выводить тебя. Мне просто было любопытно, и всё, — бормочет он.

— Что еще ты слышал от Бенедикта? — я меняю тему, беру стакан воды и делаю пару глотков. Вода — мой способ отвлечься и разрядиться.

— Ну, он сказал, что они были впечатлены вами, парни. Он также упомянул несколько хороших идей из их презентации…

— Я не стану использовать ни одну из их идей, — прерваю я его. — Этот проект будет моим детищем. Я не возьму в него никого, кроме своей команды.

— Нам, возможно, придется хотя бы рассмотреть некоторые из них, Алекс. Бенедикт сказал, что с деловой точки зрения их предложение достойно. Помни, что для расширения нам понадобится штат сотрудников. Значит, будет необходимо сделать сокращения и взять новых сотрудников из розничных магазинов?

Это хорошая идея. Я практически услышал это предложение вчера, пока мой мозг не закрылся от скуки. Но я не смогу использовать это в своем плане с компанией Либби. Часть моего плана включает сокращение почти половины штата. Я пока не могу раскрыть эту небольшую тайну, поскольку она поднимет шум, но это — единственный способ получить значительную прибыль от этого проекта независимо от последующих прогнозов.

— Я подумаю над этим, — отвечаю я, заканчивая разговор.

Шон качает головой.

— Уверен, что так и будет.

Я наклоняюсь вперед, нажимаю кнопку интеркома и зову Келли в свой офис. Она появляется в дверном проеме несколько секунд спустя.

— Ты уже назначила встречу с «SB» и заполучила Джека для соглашения с Уилльямсоном? — Я просил ее сделать это пару часов назад, но хотел бы вернуться туда, чтобы уладить с бумагами. Ранняя пташка ловит червя, верно?

— Джек отправил мне бумаги Уилльямсона, они на твоем столе. И я занесла в расписание твою встречу с «SB», Алекс. Секретарь ожидает тебя для назначения завтра в десять утра. Хочешь взять машину из дома или поведешь сам? — спрашивает Келли, сдвинув очки для чтения к кончику носа.

— Поеду сам. Скажи Бенедикту, что я не буду нуждаться в его участии. — Я киваю Келли и отпускаю ее обратно на рабочее место.

— Поведешь? — Шон поднимает бровь с любопытством.

— Да. Ты что-то имеешь против?

— Ничего, — отвечает он с ухмылкой.

Этот ублюдок думает, что я что-то замышляю, но, даже если и так, его это не касается. Никто не смеет вмешиваться в мои дела.

Мои глаза устремляются к часам.

— Мы закончили с этим? — спрашиваю я, встав на ноги и закрыв крышку ноутбука. — Мне нужно быть в другом месте.

— Свидание? — Его глаза пылают с любопытством.

— Шон, свали нахрен из моего офиса.

*** 

Заглушив двигатель, я отстегиваю ремень безопасности, хватаю букет цветов с пассажирского сиденья и выхожу из автомобиля. Удивительно, как оживленно это место во вторник вечером.

Приблизившись к автоматическим дверям, я ступаю в вестибюль и протягиваю портье мой гостевой пропуск. Как только моя личность подтверждается, я, получив разрешение, направляюсь к лестнице. Нет причин быть настолько ленивым, чтобы брать лифт и проехать два пролета.

Это занимает всего минуту, и я нахожусь на втором этаже, направляясь прямо к двадцать восьмой комнате. Я проделывал этот путь так часто последние несколько лет, но не так уж часто последний месяц или два. Цветы — мой обычный подарок, чтобы загладить чувство вины, которое я скрываю.

Остановившись возле комнаты, я поднимаю руку и слегка стучу перед тем, как войти.

— А вот и она, — усмехаюсь я, положив букет цветов на кровать, и нагибаюсь, чтобы поцеловать свою бабушку в щеку. — Я скучал по тебе, Гупи. Прости, что в последнее время был плохим внуком. У меня были очень важные дела на работе.

Я сажусь рядом с кроватью и беру ее хилую морщинистую руку в свою. Бабушка выглядит более бледной, чем обычно. Они воткнули ей капельницу, чтобы попытаться удержать необходимое количество жидкости в ее теле, но выглядит это неважно.

Фактически, я чувствую себя ослом. Работа шла перед моей бабушкой, вообще, так не должно быть. Элис упомянула, что ей стало хуже за последние несколько недель, но я не думал, что настолько плохо.

Ее слегка приоткрытые глаза мерцают, и она сжимает мою ладонь.

— Как здорово видеть тебя, Алекс. — Она сияет улыбкой от уха до уха и пытается сесть на постели.

— Не напрягай себя. Я сяду к тебе, — говорю я, придвинув стул поближе так, чтобы она меня видела. — Я купил тебе цветов, ты любишь их? — Я поднимаю букет и подношу поближе.

— Красивые. Спасибо, дорогой. — Она вдыхает их аромат и одаривает меня радостной улыбкой. — Сегодня ты приехал один? — бабушка поворачивает шею и пытается посмотреть на дверь.

— Сегодня только я, Гупи. Я знаю, что мама и Элис заскакивали несколько раз на этой неделе, так что сегодня приехал сам.

— О, мило с твоей стороны.

— Неправда. Я видел тебя месяц назад. Что было по телевизору в последнее время? Как поживает Джаспер? — спрашиваю я, заметив, что она не слушает. — На что ты смотришь? — Мои глаза следуют за ее взглядом, устремленным к рамке для фотографий на тумбочке рядом с дверью.

— Почему ты не взял Либби с собой? — ее голос — слабый, хрупкий шепот.

Закрыв глаза, я вздыхаю и мягко сжимаю ее руку.

— Гупи… я больше не женат на Либби. Мы развелись, ты помнишь?

— Что ты говоришь? — Частый сухой кашель сотрясает ее худую фигуру.

— Ш-ш-ш, — говорю я, пытаясь успокоить ее. Мои пальцы продолжают сжимать ее руку, но она не смотрит на меня. Кашель усиливался до тех пор, пока у меня не остается выбора, и я надеваю кислородную маску ей на лицо.

И теперь я чувствовую себя еще хуже. Я в ответе за то, что заставил свою бабушку чувствовать себя так паршиво. Кретин.

Примерно десять минут спустя, когда бабушка хорошо задышала в маске, она решает сама ее снять. Отложив ее в сторону, предлагает мне мятную конфету, которую я не могу не взять. Моя слабость — пристрастие к сладкому.

— Спасибо. — Я принимаю у нее конфету, и она берет одну для себя. — Где Джаспер? — спрашиваю я снова, чтобы сменить тему.

— Который час?

— Почти шесть.

— Джаспер скоро придет, чтобы посмотреть со мной «Home & Away», — отвечает она, положив сладость в рот. — Ты его скоро увидишь.

Джаспер — старый джентльмен, который живет несколькими дверями дальше в доме престарелых. Когда он встретил мою бабушку в ее первый день здесь, они сдружились так, будто знают друг друга годами. Это было мило. Мой дедуля умер в его ранние шестьдесят, так что моя бабушка была одна долгое время.

— Это хорошо. Я буду только мешать, если он придет повидать тебя. Не хочу вмешиваться или еще что. Я приду на следующей неделе. Как насчет прогуляться в саду? — Я киваю на инвалидное кресло в углу комнаты. — Как ты смотришь на это?

Бабушка медленно кивает, но не уверен, что она расслышала мои слова. Ее лицо выглядит потерянным, и я знаю, что она хочет сказать.

— Ты в порядке?

— Ох, Александр, — ее глаза встречаются с моими, она счастливо улыбается, — когда ты пришел? Ты взял с собой Либби сегодня?

Я выдавливаю улыбку, но внутри меня всё сломалось. Это убивает меня каждый раз, когда я прихожу навестить ее. Наш десятиминутный разговор только что исчез. Пропал. Растворился, как дым сигареты в воздухе.

Моей бабушке восемьдесят семь, и она страдает болезнью Альцгеймера последние шесть лет. Она началась в легкой форме с некоторых небольших провалов в памяти, но быстро прогрессировала за эти годы.

Это плохо сказалось на семье, но я даже не представляю борьбу, которую ведет Гупи внутри себя. Она медленно забывает свою жизнь, и мы не можем ничего сделать, чтобы остановить это.

— Александр, где Либби? — снова давит бабушка.

Ее взгляд опять смещается к двери, на тумбочку с фотографией, на которой мы с Либби в день нашей свадьбы. Это единственное, от чего я не смог избавиться с самого развода. Гупи не позволит мне взять снимок. Существует не так уж много вещей, которые она всё еще помнит, но день моей свадьбы — определенно один из них.

Могу даже дойти до того, чтобы сказать, что это единственная память обо мне, которую она оставила, поэтому я ощущаю себя натуральным неудачником.

К черту компанию, которую я вырастил за эти годы голыми руками, потому что моя бабушка даже не знает о ее существовании и о том, что компания оплачивает ежемесячные взносы за нее в дом престарелых. Это не имеет значения. В ее глазах я всё еще счастливо женат на Либби. У нас нет проблем, и моя жена любит меня так же, как и в день нашей свадьбы. Но, полагаю, при более подробном рассмотрении даже это теперь под сомнением.

— Я хочу увидеть Либби. Почему сегодня ты не взял ее повидать меня? Она плохо себя чувствует? Тебе стоит позаботиться о ней. Если она собирается заботиться о моем правнуке, береги ее, — бабушка болтает с собой, пока не находит телевизор, стоящий неподалеку. — Который час?

— Почти шесть, — повторяю я спокойно.

— О-о-о. — Улыбается она. — Джаспер придет посмотреть со мной «Home & Away» с минуты на минуту.

И для меня это сигнал, что пора уйти.

Мы снова начинаем наш предыдущий разговор, и я не могу состроить храброе выражение лица, когда это нахрен разрывает меня изнутри. Эта женщина была моей жизнью в течение тридцати лет, и я не могу сидеть здесь и смотреть, как она увядает.

— Гупи, — выдавляваю я. — Я пойду, ладно? — встав со стула, наклоняюсь и целую бабушку в щеку. — Люблю тебя. Скоро увидимся.

— До свидания, дорогой, — произносит она, я выхожу в холл и закрываю за собой дверь.

— Черт. — Я вздыхаю и прислоняюсь к стене.

— Всё хорошо?

Я смотрю на пожилую медсестру, околачивающуюся поблизости.

— Я в порядке. Просто каждый раз это превращается в испытание, когда я прихожу навестить ее, — признаюсь я.

— Боюсь, будет становиться только сложнее. Ее состояние медленно ухудшается, поэтому прямо сейчас ей нужна поддержка. — Медсестра подходит ближе и хлопает меня по плечу. — Я буду заходить без предупреждения и проверять, как она себя чувствует. Вечера стали довольно трудными для нее с тех пор, как мистер Дункан скончался в прошлом месяце.

Женщина кладет руку на дверь палаты моей бабушки, но я быстро ее останавливаю.

— Что вы сказали?

Медсестра замечает очевидное удивление на моем лице.

— Вы не знали? Мне очень жаль, но мистер Дункан скончался около месяца назад во сне.

Я был совершенно обескуражен. Медсестра кивает и оставляет меня переваривать новость в одиночестве. Я чувствовую себя дерьмом от того, что не был рядом с бабушкой и знал, что нужно что-то менять.

Все мои приоритеты неправильны.

*** 

Сидя в своей гостиной с полупустой бутылкой виски несколько часов спустя, осознал, каким полным и окончательным разгильдяем я стал. Топить свои печали в алкоголе это не решение, но хотя бы утешение. Огненной жидкости хватает на то, чтобы заглушить ту жалость, которую я ощущаю по отношению к собственной жизни.

Нет девушки.

Нет жены.

Один провальный брак.

Вернув стакан виски к губам, я без сожалений осушаю его до дна. Мое горло обожигает, опаляя нутро до самого живота.

Я уже был в этой точке.

Ненавистная жалость к себе, ощущение, что не избавлюсь от всего этого, пока не осуществлю свою месть.

Мой кулак ударяется о журнальный столик. Я не могу помешать моему мозгу изводить себя изображениями Либби. Каждый раз, когда я закрываю чертовы глаза, она там. Те симпатичные радужки, ее сверкающая улыбка и слегка надутые губки — они никогда не оставят мою голову. Меня ежедневно преследует женщина, которая посчитала меня недостаточно хорошим. Это перманентный шрам в самом центре моей мозговой активности.

— Ар-рх-х-х! Свали нахрен из моей головы! — Я швыряю стакан через всю комнату. Он врезается в противоположную стену и мелкими осколками осыпается на пол.

Пораженный, я опускаюсь на диван и роняю голову на руки. Не уверен, сколько времени оставался в таком положении, но меня прервает телефонный звонок.

— Д-да? — нечленораздельно произношу я в приемник, не потрудившись проверить экран.

— Алекс? — заинтересованный голос Элис заполняет мои уши. — Почему ты не отвечаешь на мои звонки? — она повышает голос, и это заставляет меня отодвинуть трубку от уха. — Я пыталась дозвониться до тебя, но всё ушло на голосовую почту. Ты сегодня собирался навестить бабушку, так что я хотела встретиться с тобой, но ты не отвечал.

— Стоп! — срываюсь я, когда ее трепа становится слишком много для моей уже нетрезвой головы. — Прекрати ныть.

Элис неодобрительно кудахчет.

— Ты пил, верно? Сколько уже выпил? Ты дома? — она засыпает меня вопросами, и я сморщиваю лоб, поскольку боль стрельнула в переносицу.

— Что за черт? — бормочу я. — Прекрати задавать мне столько вопросов, черт возьми. Оставь меня в покое.

Сестра вздыхает, и я слышу гул в ее телефоне. На заднем плане она что-то говорит, но я не могу разобрать, что именно. Меня это задевает, и я решаю, что не буду такое спускать.

— Следующий поворот налево и резко вправо, — говорит она, прикрыв телефон. — Ты можешь въехать на парковку и использовать этот ключ безопасности, чтобы войти.

— Э-элис? — Барабанная дробь в голове становится всё болезненнее, почти до того, что я корчу лицо в попытке облегчить боль. — Э-элис… Элис. — Она продолжает меня игнорировать, что еще больше раздражает. Я слышу различные второстепенные звуки на заднем плане: автомобильный двигатель, захлопывающаяся дверь и мужской голос.

— Мисс Льюис, мистер Льюис ждет вас в этот час? — мои уши улавливают звук голоса Джеффри, и я весь на взводе, когда осознаю, что моя младшая сестра внизу. Это всё меняет и теперь беспокоит меня немного больше.

— Мы говорим по телефону прямо сейчас. Алекс, скажи Джеффри, что мы можем подняться, — требует Элис.

— Мистер Льюис? — неопределенно спрашивает Джеффри.

— Впусти ее, — я выплевываю свой ответ и падаю на ноги. Понадобилось несколько секунд, чтобы дойти из гостиной до входной двери, и, к несчастью, мне удается врезаться в каждую стену и каждую дверную раму в процессе.

— Выглядишь дерьмово, — говорит Элис, открыв дверь и войдя в мои чертовы покои. — Посмотри на себя. Глаза налиты кровью, и ты едва можешь стоять. Что ты, черт возьми, с собой сделал? — Она поворачивается влево и говорит с кем-то, скрытым от моих глаз. — Прости за это, но ты поможешь мне дотащить его до гостиной? Через минуту он просто рухнет тут.

От твоего зрения не остается и половины, когда ты пьян. Я смотрю прямо на мою сестру, но она походит на размытое пятно. И она кружится в танце, что вызывает у меня приступы отвращения.

— Не беспокойся. Пусть выйдет.

Я слышу, что Элис кричит, потому что содержимое моего желудка выливается на итальянский мрамор моей прихожей.

Это был довольно сильный приступ, и я почувствовал себя гораздо лучше, когда он прошел.

Элис приводит меня на кухню и прислоняет к столешнице, пока выжимает мокрое полотенце. Когда сестра заканчивает, она прикладывает его к моему лбу, вздохнув.

— Ты расскажешь мне, что случилось? — спрашивает она, подозрительно на меня уставившись. — Ты не похож на себя. Последний раз я видела тебя таким несколько лет назад.

— Гм.

Моя голова поворачивается, и я пошатываюсь. Холли стоит в пространстве кухни и гостиной. Ее руки сплетены, и на лице красуется самодовольный взгляд. Это было вроде «Ты и правда так глуп?», что заставляет меня смутиться перед ней и ощутить себя непослушным школьником.

— Прости, милая. Сядь здесь, пока я с ним разберусь, — говорит Элис, кивнув на большой коричневый диван в зоне отдыха. — И сделай милость, избавься от этой бутылки.

— Не трогай ее!

Элис берет полотенце и снова прикладывает к моему лбу.

— Ты можешь заткнуться. Я убираю чертов виски, потому что тебе уже хватит.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но сразу закрываю, как только она смотрит на меня.

Я оказываюсь в беспомощности, потому что Холли уносит бутылку к сливу. Скрипнув крышкой, она переворачивает бутылку, выливая содержимое прямо коту под хвост. Я, должно быть, потрясен этим действием, но знаю, что у меня есть заначка, разлитая по бутылкам в моем баре.

— Что-то произошло на работе? — продолжает Элис со своими навязчивыми вопросами, когда я ощущаю, как боль в голове начинает спадать.

Я киваю.

Больше я ничего не могу сказать. Я чертовски расстроен из-за моей бабушки, но не хочу огорчать еще и Элис. С этими чувствами я справлюсь в одиночестве. И работа — только вишенка на торте, по сравнению с тем, что происходит.

— Хочешь поговорить об этом? — Холли вмешивается в разговор, объединившись с моей сестрой.

— Давай. — Элис проводит меня к дивану и садится рядом. — Коли… — Она останавливается на полуслове, и достает мой вибрирующий телефон. — Это мама. Пойду, скажу ей, что ты в порядке. — Сестра встает и мчится в мой кабинет, чтобы ответить на звонок.

Наступила неловкая тишина.

— Итак, ты хочешь поговорить? — Холли нарушает молчание и садится на диван напротив. На ней подогнанная фиолетовая юбка до середины бедра, которая демонстрирует ее удивительные ноги. Она очень симпатичная девушка, но я всё еще считаю Либби более симпатичной. От мягкого изгиба скул Либби до ее зеленовато-голубых глаз и статной фигуры — этот образ никогда не оставит мой ум.

— Это просто работа, — раздражаюсь я, пытаясь думать о чем-то, кроме Либби.

— И что с ней не так?

Я пожимаю плечами.

— Тебе бы не хотелось, чтобы я наскучил.

— Рискни.

— Я только что подписал деловое соглашение. Но это только для того, чтобы отомстить одной женщине, — сознаюсь я.

Это привлекает ее внимание.

— Месть? — спрашивает она, ее глаза наполняются любопытством. — Расскажи мне.

Мне не хочется слишком вдаваться в детали, но было бы здорово выговориться. Разговор действительно поможет, я полагаю.

— Мне представилась возможность. И я схватился за нее обеими руками. Я собираюсь взять эту компанию и понемногу распродать ее прямо у этой женщины под носом. Я собираюсь разрушить всё, что у нее есть, сразу после того, как получу столько денег, сколько смогу.

Рот Холли слегка приоткрывается.

— Ничего себе. Она, должно быть, была той еще сукой, чтобы такое заслужить. Ты действительно это сделаешь?

Ее слова меня задевают.

— Если бы ты о нас знала, то поняла бы, почему я так поступаю, — слова противоречиво звучат в моей голове, и это почти неправильно — то, как я думаю о Либби. Но я должен помнить, что это просто бизнес. В моем понимании так: ты делаешь, что нужно, и делаешь это без сожалений.

— Хорошо, мама счастлива, теперь мы можем оставить этого бездельника, когда она знает, что он жив. — Сестра озаряет меня ярким светом. — Увидимся. И удостоверься, что приведешь всё в порядок.

Холли встает, и я вижу разочарование на ее лице. Похоже на то, что она не хочет уезжать, и прямо сейчас я знаю, что мог бы с этим сделать, если бы захотел.

— Увидимся позже, Алекс. — Она грустно улыбается.

Не показав никаких эмоций, я просто кивваю, дав ей понять:

— Да, увидимся позже. — Я знаю, что должен дать ей уйти. Слишком много пространства для драмы, и я знаю, что совсем нехорошо спать с друзьями своей сестры.

Только если ты не готов к последствиям того, что трахнешь ее и бросишь в ту же ночь. Тогда вперед, друг мой.  

 

Глава 6

Когда тебя возят — это вроде как означает, что ты живешь на вершине роскоши, верно? Ладно, я чертовски ненавижу это всеми фибрами своей души, но знаю, что это то, что я должен делать, чтобы сохранить первое впечатление и облик во всей красе.

Я бизнесмен. Мое состояние — это не та вещь, с которой шутят, поэтому естественно, что люди ожидают от меня того, что я буду играть определенную роль, и меня станут носить на руках. Конечно, я не хочу рвать шаблон, поэтому делаю то, чего от меня ожидают, даже если не согласен.

Как сегодня, например, я не планировал, что возьму шофера на встречу, но Келли в последнюю минуту убедила меня во имя этикета и важности поддержания облика компании на высоком уровне.

«Чушь», — быстро подумал я.

Потребовалась каждая унция имеющихся сил, чтобы не рассмеяться прямо в трубку моей помощнице. Иногда она думает, что я полный идиот и не догадываюсь о том, что моя сестра купила для меня одежду. Конечно, Элис рассказала Келли о прошлой ночи. Я и не ожидал от нее чего-то меньшего, чем вмешательство в дела родного брата. Помимо этого, в наших жилах течет одна кровь, и я, скорее всего, сделал бы в точности то же самое, если бы ботинок был на другой ноге, и она совершила бы оплошность.

Да, именно так я это и назову — оплошность, наряду с моими обычными крутыми принципами. Это была просто одна из тех ночей, где комбинация большого количества алкоголя и плохих новостей вывела все эмоции на поверхность. Мне следует быть более внимательным в будущем.

— Мы на месте, сэр, — отзывается мой водитель несколькими секундами позже.

Пока автомобиль катится, останавливаясь, мои руки инстинктивно устремляются к пуговицам жилета, проверить, что каждая петля надежно закреплена. Сегодня я собираюсь выложиться на полную в своем темном, угольном костюме-тройке. Игры официально начинаются, поэтому я готов играть грязно. Действительно грязно.

— Спасибо, — бормочу я, ступив на тротуар.

Прохладный воздух сильно ударяет в лицо, и я понимаю, что часть алкоголя с прошлой ночи всё еще бурлит в моих венах.

Сунув руку в карман пиджака, я вынимаю горсть мятных конфет и наполняю ими рот, пока иду через лобби к ресепшену.

— Алекс Льюис. Пришел на встречу с Элизабет Льюис и Дэниелом Томасом.

Администратор одариваетла меня блестящей улыбкой.

— Можете подняться, сэр.

— Благодарю, — киваю я, отходя от ресепшена и двигаясь к нескольким стеклянным лифтам. Мое отражение смотрит на меня в стекло, и я пользуюсь возможностью еще раз проверить свой костюм, пока лифт спускается.

— Недостаточно хорошо, — мое внимание немедленно привлекает звук высоких каблуков, стучащих об пол, и ядовитое шипение, следующее за ними. — Я говорила тебе, что с этим нужно разобраться, Рэйчел! Этот ублюдок думает, что держит всю власть в своих руках. Я знала, что нужно было слушать Дэниела. Этого беспорядка не было бы, если бы мы его послушали.

Либби идет прямо на меня, и я не утруждаюсь убрать непристойную ухмылку с лица. Она была слишком увлечена чашкой на вынос в ее руке и телефоном, прижатым к уху. Настолько, что не замечает меня.

По крайней мере, она не видит мой похотливый взгляд на наряд, в который она одета. Это другое коротко подогнанное платье, но сегодня кремового цвета, в тон туфлям. Ее волосы со вкусом собраны над шеей в стильный пучок. Данный вид говорит о бизнесе, и мне это нравится.

Я отвожу взгляд, когда она приближается, и ухмылка внезапно сходит с моего лица. Я стараюсь думать о чем-то, кроме нее и этого платья. Мой член шевелится в брюках, и я прилагаю все усилия, чтобы сдержать его.

— Хрень, — бурчу я шепотом, стараясь незаметно поправить знатный стояк, который мог прорвать молнию на моих брюках в любой момент.

— Рэйчел, мой бывший муж — абсолют… — Либби прервается, когда замечает меня, ее фарфоровая кожа наливается красным цветом за секунду, пока она убирает телефон от уха и разъединяет звонок. — А-алекс — заикается она, сделав движение к лифту, и уставившись глазами в пол.

Я убраю руки от брюк и прикрываю гримасу на лице. Снизу мой член всё еще пульсирует сквозь материал, но я стараюсь сохранить крутой вид.

Лифт прибывает на первый этаж и перед нами раскрываются двери.

— После вас, — бурчу я, позволив ей зайти первой, прежде чем войти следом.

Либби решает остаться в передней части лифта, в то время как я занимаю место у задней стенки. В этом маленьком пространстве мы не можем быть дальше, как ни пытаемся. В воздухе между нами, очевидно, витает и нарастает напряженная обстановка, пока мы не поднимаемся на этаж, и не заходят люди.

Вокруг нас оживленно звучат голоса, но я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме явного дискомфорта Либби. Она находится в переполненном лифте, но это ничего не может поделать с ее клаустрофобией. Ее спина напряжена, голова опущена в пол. Выглядит так, будто она дышит через страх с особой техникой, которую всегда использовала раньше.

Мы поднимаемся еще на пару этажей, лифт останавливается и вмещает гораздо больше людей, чем было, когда мы вошли. С каждой остановкой я отмечаю растущую панику Либби, потому что она двигается ближе и ближе ко мне.

К тому времени как мы приезжаем на шестой этаж, места не остается. Все в лифте переходят назад, и я, тем не менее, оказываюсь в неожиданно выгодном положении.

— Ну, — хихикаю я шепотом, когда спина Либби оказазывается напротив меня, — всё, что тебе нужно было сделать — это попросить, милая. Я бы с радостью подписался на это. Ты же знаешь, как в старые добрые времена.

Шутка должна была отвлечь ее от происходящего, поэтому я вовсе не удивляюсь, когда она парирует.

— Я уже позаботилась о себе этим утром, но спасибо за предложение. Я, несомненно, позову тебя, когда ты узнаешь, как отыскать у женщины точку G.

Ее ответ застает меня врасплох, но всё равно развлек. Либби — всё еще тот самый маленький фейерверк, каким была раньше. Моя девушка, которая любила, когда я добивался ее до победного конца.

Она любила нагружать меня работой, потому что никогда не оставляла ее неоплаченной. Каждый вечер я работал и гордился собой, когда она вознаграждала меня за труды теплотой ее чертового идеального тела.

Мой грязный шутливый язык помог мне обыграть ее. Она не могла противиться очарованию и подавленному сексуальному влечению, которое брало верх и управляло ей каждую ночь.

Я бросаю осторожный, но злорадный взгляд на лифт, проверив, что каждый занят своим разговором, прежде чем опустить рот еще ближе к ее уху.

— Милая, неужели ты забыла, как часто по ночам ты была вынуждена кричать мое имя, когда я входил в твою узкую маленькую киску? Не было ничего лучше, чем то, что было у нас, и я держу пари, что ты скучаешь по этому каждый день последние семь лет. — Я отстраняюсь и быстро вдыхаю дуновение ее сладкого аромата. Знакомый флер кокоса заполняет мои ноздри, и я незаметно упиваюсь этим дурманом.

Лифт останавливается на двадцатом этаже, а я всё жду ее ответа, когда мы выходим. Я разыскиваю ее помощницу, спешащую к нам, и осознаю, что Либби собирается исчезнуть перед нашей встречей.

Наклонившись вперед, я хватаю ее плечо. Она поворачивается на месте и оказывается лицом к лицу со мной, ее глаза выражают мерзость и отвращение от моего прикосновения к ней.

— Не льсти себе, Эйс, — выплевывает она шепотом и вырывается из моего захвата, дернув плечами.

*** 

Либби уходит вперед, а я чувствую, как краски сходят с лица.

Она назвала меня Эйсом.

Я так долго не слышал это имя, что задело какую-то неприсущую мне эмоцию, и остался задаваться вопросом, какого черта я сдал назад.

— Мистер Льюис? — Мои глаза улавливают молодую девушку, стоящую спереди. — Пожалуйста, следуйте за мной. Мистер Томас ждет вас в своем офисе.

Это меня обескуражило. Я мог поклясться, что просил Келли назначить встречу с Дэниелом и Либби. Пребывание на встрече с этим мудаком в течение следующих — скольких-то там — гребаных часов только выбесит меня, и ничего больше.

Мои мысли возвращаются к диалогу с Либби. Имя вывело меня из адекватного состояния. Чем больше я об этом думаю, тем больше дерьма из меня выходит.

Боковым зрением замечаю людей, разглядывающих меня, пока я иду в офис, запечатленный их любопытными лицами. Не то чтобы я озаботился сохранением приличия в данный момент, но прилагал все усилия, чтобы сдержать это «не-разговаривайте-блять-со-мной» выражение лица. Если я хочу выйти победителем у этих людей, то последнее, что нужно делать — это выглядеть неприступным.

— Сюда, сэр, — молодая девушка вежливо поклоняется, оставив меня перед рядом дверей из матового стекла.

— Почему здесь всё матовое, черт возьми? — бурчу я шепотом, постучав.

— Войдите, — отзываетя Дэниел.

Пока моя рука балансирует на ручке, я бросаю быстрый просящий взгляд к небу, надеясь, что сегодня кто-нибудь смотрит на меня сверху. Следующий час обещает быть самым длинным в моей жизни — я проведу его в этом скучном офисе с этим скучным придурком.

— Ах, Алекс. — Дэниел вскакивает на ноги и мчится, чтобы поприветствовать меня, когда я открываю дверь. — Рад, что ты приехал, — говорит он, протянув мне руку.

— Нет проблем. — Я бросаю взгляд поверх его плеч. Офис был идентичен офису Либби по всем пунктам: простой, стерильный и, в основном, стеклянный.

Это место начинает меня подавлять.

— Нам многое нужно обсудить, поэтому Элизабет сказала, что присоединится к нашей встрече позже. — Дэниел отпускает мою руку и указывает на одно из белых кресел, окружавших маленький стеклянный кофейный столик. — Давай присядем. Хочешь что-нибудь выпить?

— Я в порядке, — отвечаю я, заняв место.

Дэниел кивает и берет дистанционное управление сбоку. Быстрым щелчком выключает лампы и проектор. Он превращает простую белую стену в полномасштабную презентацию.

Ну, началось, черт возьми.

Он начинает свою оживленную речь, и я немедленно жалею о своем решении. Либби нигде не было видно, и на меня оставили Мистера Я-Много-Болтаю, чтобы он не дал мне уснуть своей скучной бессмыслицей.

— Что ты думаешь, Алекс? — Дэниел застает меня яркой улыбкой, которая отражает полный надежды взгляд в его глазах.

— Хорошо. Да, мне нравится.

Я солгал. В действительности я понятия не имею, о чем он твердил весь прошлый час. Мой мозг выключился, как только началось представление, мои мысли занимало кое-что другое или, точнее, кое-кто другой.

— Отправь мне файлы почтой, и я пересмотрю их более детально.

— Без проблем. Ты бы хотел обсудить еще что-нибудь? — спрашивает Дэниел, положив пульт от проектора на стол.

— Нет. Думаю, ты охватил все аспекты. Я скажу свое заключение. — Лицо Дэниела вытягивается от моего комментария, и я решаю подсластить пилюлю. — Я думал о том, чтобы устроить себе стол здесь. Как думаешь? Таким образом, я смогу вникнуть во всё за те пару недель, пока мы будем начинать расширяться. И еще о команде моих ребят тут, чтобы наблюдать за процессом.

Я понятия не имею, что, черт возьми, делаю. Я потворствовую придурку, которого хочу стереть с лица земли.

Это твой ключ к Либби. Отнесись к нему хорошо, и она клюнет.

— Это прекрасная идея, Алекс. Я поговорю со своим помощником и всё устрою. Вы всегда можете разделить со мной офис…

— В этом не будет необходимости, — отвечаю я, подавив эту идею на корню, прежде чем он заканчивает предложение. — Ли... Элизабет любезно предложила разделить офис со мной, — я успеваю исправиться, прежде чем неверное имя слетает с моих губ.

Лицо Дэниела морщится, но сразу разглаживается.

— Д-да? Хорошо, если она сама предложила….

Я ощущаю сквозняк от двери, открывшейся позади меня. Высокие каблуки стучат по полу и предупреждаютменя о ее прибытии.

— Что я, говорите, предложила?

Вместо того чтобы обернуться, я задерживаю взгляд на лице Дэниела, наблюдая изменение его выражения, и то, как загорелись его глаза при ее приходе.

Я знаю, на кого ты смотришь. Ублюдок.

— Элизабет, — сияет он, широко улыбнувшись ей.

Мои суставы сводит, и я сжимаю руки в кулаки. Этот ублюдок крепко связан с Либби. Крепко, блядь, накрепко. Я собираюсь разрушить его маленькую сказочку в один момент, но должен сидеть и наблюдать эту чушь. Я не могу ничего сделать. Пока.

— Алекс просто рассказал мне про свою идею работать в офисе. Я считаю, что это прекрасная идея, — говорит Дэниел, потерев руки.

Поднявшись со стула, я поправляю галстук и встаю к ней лицом. Ее руки сложены, глаза не двигаются, выражение лица серьезно.

— Я просто говорил Дэниелу, как ты согласилась поделиться офисом. Он предложил свой, но мне пришлось отказать ему. Я имею в виду, что после твоего предложения в лифте было бы некрасиво принять еще чье-либо предложение, — стоя спиной к Дэниелу, я одариваю ее дерзкой усмешкой и предупреждаю взглядом. Надеюсь, она восприняла скрытую угрозу.

— Ч-что? — запинается Либби.

Глупая девочка. Если она собирается и дальше оставаться в бизнесе после этого агрессивного поглощения, то ей стоит выучить, как оставлять выражение своего лица непроницаемым.

В глазах и на лице рассеиваются эмоции. Я ощущаю ее гнев, расстройство и чистый страх от моего присутствия, что только повышает мою уверенность в том, что я ее напугал.

— Я решу это со своим партнером и приступлю к делам завтра. Если у вас найдется стол и сетевое соединение в вашем офисе к утру, я смогу вплотную заняться тем, что планировал. — Я поворачиваюсь к Дэниелу и наклоняю голову. — Спасибо за информацию. Пожалуйста, отправь мне детали, и я просмотрю их. — Повернувшись обратно к Либби, я прохожу вперед и вижу, что ее тело дрожит. — Элизабет.

Я прохожу мимо и направляюсь к лифтам. Получить доступ в ее офис хитростью было гениальным ходом, который я даже не продумывал. Хотя, уверен, Шон с Бенедиктом найдут, что на это сказать.

— Мистер Льюис.

Ожидая у лифтов, я слышу ее голос и туфли, стучащие позади. Ее шаги кажутся торопливыми. Возможно, она нашла у себя яйца и решила опробовать их на мне?

Я бросаю быстрый взгляд на панель вверху и вижу, что кабина поднимается.

— Давай быстрее, — бормочу я, сохранив голос тихим.

Либби не останавливается около меня. Напротив, я был даже удивлен тем, что она останавливается непосредственно перед дверьми лифта и упирает руки в бедра. Выглядит она угрюмой. Так неловко видеть ее лицо слегка обиженным и стараться сдержать ухмылку на губах, поскольку всё это меня развлекло.

— Какого черта это было? — требует она ответа.

Я смотрю на нее.

— Что?

— Давай вот без этого. Я говорю о том «Ох, раздели со мной офис» дерьме, которое ты там устроил. — Она делает шаг вперед и расстояние быстро сокращается между нами. — Я могу видеть прямо насквозь всю ту чушь, которую ты пытаешься тянуть. Даже не думай, что со мной такое сработает, Эйс.

Она снова назвала меня так.

Я, черт возьми, не могу поверить, что она использовала это имя дважды за последние несколько часов. Либби знает, что со мной творится, когда она так меня называет. Мои глаза горят. Даже плавятся. Моих прежних улыбок и ухмылок как не бывало.

Она почувствовала это.

И тогда дверь лифта со свистом открывается за ее спиной.

Я делаю шаг вперед. Либби отступает назад. Бессознательно она входит в лифт, потому что ее взгляд слишком сосредоточен на мне. Я знаю, что ее мозг перегружен тем, чтобы укрепить крепость, которую она выстроила. Точно так же, как я пытаюсь снести ее кирпич за кирпичом.

Ее спина врезается в стеклянную стену с мягким отзвуком. Либби мгновенно напрягается. Язык ее тела кричит о враждебности, но я не отступлю. Мой стальной взгляд приковывает ее к месту, а я упираюсь обеими руками на стекло над ее головой.

— Продолжай, — ворчу я.

— Что?

— Скажи это снова.

Она явно дрожит под моим пристальным взглядом, и ее голос выходит рваным шепотом.

— Ч-что?

Мои руки опускаются со стекла, и я отохожу от нее.

— Черт, — я чертыхаюсь на выдохе и отворачиваюсь к панели. Нажав кнопку нижнего этажа, прислоняюсь к металлической рейке и сжимаю челюсть.

Я неслабо закипаю внутри, но сохраняю спокойствие. Про себя я дуюсь на ее явное поддразнивание, зная, что должен был ожидать того, что девушка даст отпор. Она медленно задабривает меня. Стараясь, чтобы я открылся, тем самым окунуть меня в мое прошлое, бормоча мое старое прозвище.

Я вижу, что она травит меня. Либби хочет произнести это столько же раз, сколько я хочу услышать. Танец на кончике языка, — так я могу описать это. Но у нее нет мужества сказать это. Иначе, она знала бы, что я сделаю.

Мы молчим весь путь до приемной. Либби сохраняет дистанцию на противоположной стороне. Достаточно далеко от меня. Но я замечаю, что она не может остановить блуждающий взгляд. Девушка начинает пожевывать нижнюю губу, пропуская ее меж зубов и выпуская с громким хлопком.

Я вижу это снова и снова. В этих симпатичных радужках играет нервный свет. То, что я видел бесчисленное количество раз. Либби знает, что она должна сказать. Всего одно слово может уничтожить чертову игру в секунду, и я не знаю, что тогда бы сделал.

Но она умна.

Хитра.

Двери открываются на нижнем этаже. Я предлагаю Либби идти первой, но она качает головой.

— Я вернусь, — говорит она, махнув запястьем на меня.

Я был эффектно отшит, что не случалось... никогда. Она знает, что последнее слово всегда за мной. Следует это учесть.

— Подготовь мой стол, — кидаю я, ступив в приемную и отправив ей последний взгляд через плечо.

Либби склоняется и нажимает кнопку своего этажа после того, как шепчет:

— Как бы не так, Эйс.

Моя реакция приходит не достаточно быстро, чтобы остановить двери лифта, когда она обнажает зубы и дерзко усмехается.

— Черт! — Горячая кровь немедленно бурлит через всё мое тело. Руки напрягаются, и я борюсь с желанием ударить кулаком в стеклянную дверь.

Она играет со мной в игру.

Либби смотрит на всё это и развлекается. В лифте она была в безопасности и пользовалась возможностью нахально отмахнуться от меня, потому что лифт поднимался.

Сука. 

 

Глава 7

Несмотря на время, проведенное над грудой электронных писем, и убеждения Шона, что работать с Либби — это хорошая идея, я, на удивление, был полон жизни. Держа в руке свой утренний кофе, я лениво откидываюсь на спинку кресла за своим недавно обустроенным столом.

Они усадили меня напротив Либби, поэтому каждый раз, когда она поднимала голову, ее взгляд натыкался на меня.

Постоянное напоминание.

Я ублюдочный бывший муж, который хочет видеть, как она провалится.

Это великолепно.

Поднеся чашку с кофе к губам, я не могу убрать усмешку с лица. Вывести Либби из себя было только началом плана. Чем дольше я буду работать на нее, тем легче будет измотать ее за это время. Так коварно, да? Мне это нравится.

Большие металлические часы звенят на стене позади меня, и я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на время.

Десять.

Ей уже пора быть здесь.

Мне сказали, что Либби будет в девять, но прошел час, а она все еще не появилась. Это непрофессионально. На самом деле, это чертовски грубо. Из-за нее мое хорошее настроение пропало на целый день. Предполагалось, что я воспользуюсь возможностью позлорадствовать и заставлю ее страдать, но я не могу этого сделать, потому что ее нет.

Поставив чашку на стол, я разворачиваюсь в кресле, встаю и направляюсь к матовым стеклянным дверям. Уверен, девочка, сидящая снаружи, говорила, что ее зовут Джеми. Или Дженис?

Черт.

Прежде, чем открыть дверь, я думаю, что не стоит показывать, что я не знаю ее имени, ведь она здесь работает.

Дернув за ручку, я сильным толчком распахиваю дверь.

И именно в этот момент я вижу Либби. Дальнейшая сцена разворачивается передо мной как будто в замедленной съемке. Перед глазами молниеносно мелькает видение катастрофического крушения поезда, которое было неизбежно. Это было как «Пункт Назначения» .

Либби отпускает дверь, и ее тело теряет равновесие. Она смотрит на меня, застывшего в дверном проеме. Ее лицо выражает панику и смятение, поскольку падает она прямо на меня.

Невозможно высокие шпильки туфель сослужили ей плохую службу. Но у меня даже нет времени подумать об этом, потому что мы сталкиваемся, и ее кофе брызгает прямо на мой угольный костюм-тройку. Либби со всего маху влетает в меня и опрокидывает нас в горячую кофейную лужу.

— Черт! — шепотом бормочу я, когда моя спина сталкивается о каменный пол, прижатая весом Либби. Разлитый кофе просачивается сквозь ткань пиджака, медленно и уверенно обжигая меня. И все же, я больше беспокоюсь за нее, но не могу этого показать.

— Слезь с меня, — выдаю я, освобождая руки из-под наших мокрых тел.

— Почему? Почему? Почему? — стонет она. Ее руки упираются в мою грудь, и она отталкивается от меня, чтобы взглянуть мне в лицо.

Не солгу, если скажу, что, несмотря на далекое от приятного ощущение обожженной кожи, этот момент между нами был хорош. Интимен.

— Элизабет!

Не успеваю я подумать, как группа встревоженных сотрудников окружает нас. Один из них берет Либби за руку и помогает ей подняться. Двое других помогают мне.

— Спасибо, — бормочу я, сбросив пиджак сразу же, как встаю. Затем мои пальцы двигаются по пуговицам на жилете. Чертово жжение нарастает: держу пари, волосы на моей груди подпалились до чертовых корней.

— Мое платье пропало, — я слышу, как Либби стонет из кучи сотрудников. — Понятия не имею, какого черта он творил! — продолжает она сердито, и меня охватывает раздражение, когда я слышу характерные истеричные ноты в ее голосе.

— Повзрослей, ради Бога, — без раздумий вслух говорю я.

Стало тихо.

— Прости? — Кокон расступается, показав мокрую и сердитую Либби. Ее волосы были уже не так прекрасны, и на груди бежевое платье было покрыто темно-коричневым кофейным пятном.

— Ты просто уничтожил платье за четыреста фунтов, — шипит она голосом, наполненным ядом. Я не удерживаюсь и усмехаюсь:

— А что тогда насчет моего костюма от Армани, который уничтожила ты? Если бы ты смотрела, куда идешь, такого бы не случилось.

Сотрудники вокруг нас рассеиваются, и Либби указывает на свой офис. — Туда. Надо поговорить.

Я качаю головой.

— Как думаешь, с кем ты говоришь, дорогая? Я не один из твоих подчиненных.

— Алекс, зайди в чертов офис.

— Либби, — предупреждаю я ее.

Она вздыхает, расслабляет плечи и добавляет:

— Пожалуйста?

Так вежливо, как я и хотел.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Я позволяю ей зайти первой и закрываю дверь позади нас. Первым делом, надо позвонить, прежде чем она заговорит. Нужно попросить Келли привезти другой костюм, потому что моя белая рубашка насквозь промокла (не то, чтобы Либби заметила, но все-таки). Она была слишком занята, сокрушаясь над глупым платьем. Платьем, которое не стоило тех денег, которые были за него заплачены.

— Доброе утро, Алекс, — щебечет Келли.

— Келли, мне нужен костюм. Можешь послать одну из девочек? Еще мне нужны рубашка и галстук.

— Конечно. Я отправлю кого-нибудь прямо сейчас, — отвечает она без вопросов. Это в точности то, чего я ожидал.

— Спасибо, Келли.

Я заканчиваю разговор и кладу телефон на стол.

— Итак, — бурчу я, повернувшись к Либби.

— Ты такой придурок, — кидает она через комнату. Ее руки опускаются на бедра, она отправляет мне убийственный взгляд.

— Если бы ты была тут вовремя, этого бы не случилось. Я только вышел поискать тебя.

— Я сказала Джеми, что буду в десять, — отвечает она. — Не думала, что должна согласовывать это с тобой, верно?

— Немного любезности не повредило бы. Непрофессионально опаздывать, — говорю я, сев на край стола и сложив руки на груди. Как я и думал, моя мокрая рубашка не привлекает ее внимания. Она была слишком сердита, чтобы заметить что-нибудь.

— Не неси эту чушь про профессионализм, — кричит Либби в ответ. — Я оставила все это позади, Алекс. Не рассказывай мне, как управлять моей компанией. — Она убирает руки с бедер и складывает их в маленькие кулачки.

Мне нравится, когда она сердится на меня. Она думает, что нажимает на мои кнопки, но, на самом деле, заставляет хотеть ее еще больше. В этом всегда было что-то, когда она пыталась возвыситься надо мной, это возбуждало меня. Сейчас я говорю о добротном стояке. Это всегда пробуждало эгоистичного придурка, сидящего во мне.

Слушая ее нарастающий гнев, я отодвигаюсь от стола и направляюсь к ней. Она явно напрягается, поскольку мы сближаемся. Меня это не беспокоит — вообще.

Если она относилась ко мне как к дерьму и думала, что может просто свалить, то, мой бог, как многому ей еще нужно было научиться.

— Послушай, дорогая, — бормочу я, когда наши тела оказываются всего в дюйме друг от друга. — Последняя вещь, которую ты подписала, была соглашением для моей компании проконтролировать этот развивающийся проект. Так что, нравится тебе или нет, я расскажу, как именно управлять твоей компанией, потому что я могу.

Ее веки дрожат, и она коротко выдыхает. Она не ожидала того, что я больше не играю. Мне нужно будет заново продумать свой план; такое чувство, что легко она не сдастся.

— Та подпись была ошибкой.

— Теперь слишком поздно, — холодно отвечаю я. — Я никуда не уйду, Либби. У меня есть работа, которую надо сделать. Будешь ты в том участвовать или нет, решай сама.

Семя посажено.

Что бы она с этим не сделала — это ее решение. Но неважно, что все равно в итоге я заполучу ее компанию.

— Т-ты ублюдок, — шипит Либби.

Она замахивается рукой, будто собирается прихлопнуть меня. Я бы не удивился, если бы она и правда так сделала. Я определенно это заслужил.

— Элизабет? — голос Дэниела отзывается эхом недалеко от двери. — У тебя есть минутка?

Она тут же опускает руку, я отхожу на несколько шагов.

— Войди, — зовет она, натянув яркую улыбку на лицо.

Дэниел кажется удивленным, когда замечает меня.

— Ох. Не думал, что ты тоже здесь, Алекс.

Я вижу его взгляд, вверх-вниз, его глаза отмечают мою грязную рубашку и запятнанное платье Либби.

— Я слышал об инциденте, хотел убедиться, что ты в порядке.

Она в порядке, ничтожество.

Либби качает головой.

— Спасибо. Я в порядке, Дэниел. Можешь попросить Джеми принести мне новое платье?

Он бросает осторожный взгляд на меня.

— Я сейчас отправлю Джеми. Хочешь проветриться и выпить со мной кофе по-быстрому?

Я ухмыляюсь. Этот ублюдок ощущает угрозу, идущую от меня сейчас. Его попытка пометить территорию смешна.

Жалка.

— Прямо сейчас не могу, — прохладно отвечает Либби. — У меня куча вещей, с которыми нужно разобраться. Встретимся позже?

— За ланчем? — Дэниел, кажется, почти отчаивается.

— Хорошо…

— Она не может, — бормочу я, перебив любой ответ, который она может дать.

— Я не могу? — Либби морщит лоб.

— У нас встреча за ланчем.

Это лживое дело становится все легче и легче с каждой секундой. Каждое последнее слово, произнесенное мной, кажется ничем, и позже оборачивается дерьмом. Но кого это волнует, если я получу то, что хочу?

Дэниел плохо скрывает свое разочарование.

— Хорошо, — отвечает он с грустной улыбкой. — Увидимся позже.

Он поворачивается и выходит из офиса, не закрыв дверь.

— Родился в лифте? — бормочу я, закрывая за ним дверь и возвращаясь к столу.

Сев, я провлжу пальцем по тачпаду ноутбука, счастливо игнорируя впивающийся в меня взгляд.

— Какого черта это было? — в конце концов, спрашивает Либби.

Откинувшись назад на стуле, я стучу пальцами по столу и киваю ей.

— Моча в голову ударила, — отвечаю я, не смутившись назвать это иначе, как оно было.

— Но зачем?

— Привычка, — я пожимаю плечами. — И потому, что я могу.

Либби усмехается:

— Быть может, семь или восемь лет назад, но, боюсь, времена изменились. И если ты действительно помнишь — я больше не твоя.

Она торопливо оглядывает комнату, прежде чем понизить голос до беззвучного шепота.

— Мы разведены, Алекс.

Раньше это слово резануло бы по мне ножом, но сейчас нет. Я неуязвим для него. Я равнодушен. Но это не остановит меня от того, чтобы говорить то, что я хочу. Будь это она или ее компания, я не остановлюсь. Никогда.

— Мы собирались пообедать…

Меня перебивает звонок моего телефона. Взбешенный, я беру его со стола и отмечаю, что номер на дисплее мне неизвестен. Я не из тех, кто отвечает на неизвестные номера, но, как мне кажется, в последнее время мой аудитор звонил мне с такого.

Поднеся телефон к уху, я оживленно отвечаю:

— Говорит Алекс Льюис.

— Алекс. — Я тут же узнаю голос.

— Холли.

Я улыбаюсь и смотрю на Либби, ощетинившуюся за столом.

— Где ты достала мой номер?

Вне сомнений, Элис помогла. Я хочу продлить разговор настолько долго, насколько это возможно. Холли выбрала идеальное время для звонка.

— Ну, знаешь… я узнаю такие вещи.

— Это была Элис, верно?

— Да. — Она смеется. — Это так очевидно?

— Я знаю свою сестру. Она не может ничего оставить в покое, прямо как мама, — объясняю я, размахивая рукой вперед-назад.

Я не свожу глаз с Либби, пока Холли произносит бесконечную тираду о том, что они с моей сестрой, как горошины в стручке. Я слушаю… отчасти. Так как больше сосредоточен на каждом движении Либби, выражении ее лица и звуках. Было несколько движений глазами и легких усмешек за то время, пока я говорил с Холли. И это совсем не то, чего я ожидал.

Потому что, верьте или нет, глубоко внутри я знаю, что она ревнует. Она не показывает этого, но я уже видел такие реакции прежде. Когда мы выходили после работы в паб или в город, она смешно смотрела на меня, если я заговаривал с кем-то, имеющим пару сисек и яркую улыбку. Это были те же взгляды, что я ловил сейчас. Натянутые поджатые губы и темные прищуренные глаза. Я знаю цвет ревности, когда вижу его, и Либби — его шедевр.

— Думаю, нам нужно встретиться как-нибудь, — ненароком Холли переводит разговор. — Было бы здорово увидеть тебя снова. Если ты не занят сегодня, может, поужинаем?

— Давай, я сверюсь с ассистентом, но поужинать было бы здорово. Я знаю прелестную маленькую закусочную, куда мог бы тебя сводить, — отвечаю я, откинувшись на стуле. Моя рука мягко скользит по бедру, пока я наблюдаю за каждым меняющимся выражением на лице Либби.

— Закусочная — это хорошо. Просто дай мне знать, когда ты будешь свободен. Я свяжусь с тобой позже, Алекс.

— Пока.

Разъединив звонок и положив телефон на стол, я соединяю пальцы на груди и жду вопросов, которые, я в этом не сомневаюсь, обязательно последуют.

— Кто это был?

Бинго. Я знал, что это не займет много времени. Она никогда не была тем, кто не сует свой нос в чужие дела. Я пожал плечами.

— И это касается тебя, потому что…?

— Я просто спросила.

— Это не твое дело.

Либби закатывает глаза.

— Здорово. Прекрасно. Я больше ничего не спрошу.

— Она подруга, — бросаю я в пространство. Что было абсолютной правдой. Холли только друг для меня, ничего больше. Она подруга моей сестры. Не моя. У нас нет каких-либо личных отношений. И, вероятно, никогда не будет.

Я знаю об опасности сближения с женщинами. Однажды я серьезно обжегся и не хочу, чтобы такое опять повторилось. Они полезны только в одном, и только это я вижу.

Продолжай говорить себе это. Мой ум, и правда, испорчен. Я это знаю, но никогда свободно не приму.

Я старался довериться любой женщине после Либби. Все было построено на отчуждении, которое осталось с того рокового дня. Дня, который питает меня и дает мне силу осуществлять мой план. Я здесь по этой причине, и мне нужно соблюдать свои правила игры.

Сосредоточьтесь на задаче и не ослабляйте защиту. Сохраняйте свою личность скрытой.

Подсознание скрежетало в моей голове. Это более чем обосновано. Я знаю, что лучше держаться от мира подальше. Закрыться и изображать невежество — это лучший путь для движения вперед. Игнорируйте достижения, взгляды и хищное праздношатание, потому что оно того не стоит.

— Она заставила тебя улыбаться, — фыркает Либби тоном, сочащимся ревностью.

— И? — Я поднимаю голову в ее сторону и кидаю ей осуждающий взгляд. — Что за игра в двадцать вопросов?

— Мне просто любопытно.

— Это не твое чертово дело. Мы разведены, Либби, — отвечаю я, сделав акцент на сказанном ею раннее слове.

Мне хочется спросить ее, почему все же мы разведены. Прямо сейчас мы ведем себя как женатая пара. Она продолжает спрашивать то, что спрашивать не имеет права. Мы никто друг другу, и все же она считает, что наделена правом все обо мне знать.

— Только потому, что мы развелись, нам не стоит говорить друг с другом? Оставь мелодраму.

— Сказала женщина, которая устроила истерику, потому что ее дизайнерская подделка была испорчена чашкой кофе?

Либби сворачивает листок для заметок и кидает его мне в голову.

— Я не покупаю подделки, спасибо. Ты должен мне новое платье.

В дверь стучат как раз вовремя, и входят две молодые девушки. Одна принесла сумку с платьем, другая — с костюмом. Никогда в жизни я не испытывал такого облегчения от вида свежей чистой одежды. Рубашка, испачканная кофе, начинает сохнуть, и я испускаю аромат американо, который даже не был хорошо сварен.

Повернувшись к Либби, я киваю ей на две сумки и говорю:

— Переодевайся и пойдем на ланч.

*** 

Либби садится в мой автомобиль и пристегивает ремень безопасности. Она ставит сумку на пол в ноги и с одобрением смотрит на приборную панель из орехового дерева, обитую черной кожей.

— Не боишься расплескать всю наличность, — бурчит она, ее рука мягко двигается по коже сидения. — Ты превзошел себя, Алекс.

— Я знаю, — отвечаю я, включив зажигание и пристегнув свой ремень. — Я не превратился в расточителя, как ты думала, ха!

Она вспыхивает от моих слов и выглядывает в окно. В воздухе вокруг нас витает напряжение.

Мое подсознание продолжает вопить в моей голове. Оно убеждает меня задать вопрос о нашем разводе, я смертельно хочузнать ответ. Мне необходимо это знать, но я боюсь услышать то, что она скажет. Оно действительно стоит того, чтобы вскрывать старую рану?

— Алекс…

— Либби…

Мы смотрим друг на друга, когда я въезжаю в Мейлбокс-парк в Сити Центре.

— Ты первая, — предлагаю я.

— Нет, все в порядке.

— Я настаиваю.

Либби сглатывает и расправляет платье.

— Помнишь, ты говорил о компании и о том, что преуспеешь в любом случае — со мной или без меня?

Я киваю.

— Насколько трудным это окажется для нас — ужиться ради бизнеса. Я не хочу неловкости. У нас большая история, но я не хочу втягивать в это компанию. Можем мы оставить это только между нами и постараться построить дружеские отношения?

Выражение моего лица не меняется, пока я обдумываю ее предложение. Я могу категорично заявить, что не хочу дружить с этой женщиной, но если это заставит ее почувствовать себя лучше, то я не против подыграть. Это шанс для меня узнать, насколько она созрела, а также залезть поглубже под эту симпатичную фарфоровую кожу.

Но мне нужно сохранить броню. Если я покажу слишком много, то рискую попасть под влияние пагубного зелья, каковым она и является, и поставить под удар весь план. Нельзя позволить ей глубже пробить во мне бреш. Ни под каким предлогом. Это все ради игры. Я должен обыграть ее, но быть при этом осторожным. Ключевым моментом станет просчитанное соблазнение.

— Я могу это сделать, — отвечаю я, положив руку на руль и высматривая свободное место на парковке.

— Спасибо.

Волосы Либби рассыпаются по плечам, и благоухание ее шампуня для волос заполняет маленькое пространство между нами. Я вдыхаю его, наслаждаясь знакомым запахом, пока он проникает в меня.

— Итак, ты привез меня в Мейлбокс пообедать, да? Это напомнило мне о том, как раньше я просила тебя отвести меня сюда.

— С деньгами тогда был напряг.

— Ну, твоя работа точно не была лучшей. — Она пожимает плечами.

Не думаю, что это означает нечто такое, что должно было меня задеть, но я стискиваю зубы и браговею. — Я пытался сделать все для тебя.

Либби смотрит на меня и суживает глаза:

— Ты постоянно пропадал на работе, Алекс.

— Не все время, — парирую я.

— Так и было.

— Я строил карьеру.

Она мягко усмехается:

— А как насчет твоей жены?

— Я любил ее. Этого было недостаточно?

Ее дыхание сбивается, губы слегка приоткрываются:

— Ты не уделял ей времени. Никогда.

— Мы можем не говорить о тебе в третьем лице? — холодно прошу я, припарковав машину на место и выключив двигатель. — Я проводил с тобой столько времени, сколько мог. Моя работа…

— Всегда была важнее всего, — заканчивает она. — Я никогда не была на первом месте в твоем списке приоритетов.

— Это неправда, Либби.

Ее дыхание становится прерывистым, и я опасаюсь неизбежного напряжения, повисшего между нами, поэтому попытаюсь смягчить разговор прежде, чем он зайдет слишком далеко. Сейчас не время разбираться в этом, несмотря на всю ее неправоту по поводу списка моих приоритетов.

— Мы можем просто договориться как-то ужиться? Не похоже, чтобы мы «пытались построить дружеские отношения».

Либби закрывает глаза и глубоко вздыхает.

— Ты прав, — бормочет она, — не похоже, что мы пытаемся двигаться дальше. Но я действительно думаю, что ты должен знать, когда все пошло не так, Алекс. Ты не сможешь прятать голову в песок вечно.

— Не верю, что я так делал.

— У тебя всегда на все есть ответ. — Вздыхает она. — Почему ты никогда просто не слушаешь?

Я кривлю губы.

— Я жду, пока ты выскажешься, милая. Нельзя обвинять меня в том, что я спрятал голову в песок, пока ты не сказала, что же пошло не так, чтобы это началось. Я не телепат.

И я не настолько добр, чтобы слушать гребаную ложь…, но эту часть я ей не говорю. Я позволю ей сказать, как, она думает, это обстоит, а затем исправлю любую историю, которую она сфабрикует.

— Смотри, с тобой всегда так. Ты не открываешь глаза и не смотришь, что там за пределами мира Алекса Льюиса. — Либби поворачивается всем корпусом ко мне. — Ты никогда не забывал о работе. Даже дома ты всегда был мыслями в работе и на расстоянии от меня. Нас никогда не было, потому что у тебя всегда не было времени. И если бы ты потрудился обратить внимание, то увидел тревожные сигналы. И узнал также, что у меня…

Мои пальцы обвиваются вокруг руля мертвой хваткой, потому что я изо всех сил пытаюсь держать себя под контролем.

— Я чертовски упорно работал, Либби. Каждый чертов день я изнурял себя непосильным трудом, чтобы сохранить крышу у нас над головой. Ты никогда не была благодарна за то, что я делал для тебя. Для нас.

— Работа. Это все, что когда-либо было, Алекс. Я тебя не заботила. И сейчас посмотри на себя, — шипит она. — Ты выглядишь так, будто со всем справился за эти годы. Ты преуспел со своей собственной компанией, своими деньгами, своим необычным автомобилем. Ты не знаешь и половины того, через что пришлось пройти мне.

Я хорошо справился? Либби, ты не знаешь, что, черт возьми, я пережил за последние семь лет. Ее слова наносят мне удар, и я чувствую, как она без тени раскаяния проводит ржавым лезвием по груди.

Не поддавайся, Алекс.

Я все больше и больше бережу раны и чувствую, как ситуация выходит из-под контроля. У Либби нет ни одной мысли о том, что произошло со мной за семь лет. Но выглядело так, будто ей насрать.

— Прекрати притворяться жертвой во всем этом. Я не куплюсь, — перехватываю я, мои глаза агрессивно и горько вспыхнули.

— Ты фактически пытаешься свалить все это на меня, — кричит Либби, ее голос повышается, и с каждым произнесенным словом в нем появляются нотки жалости. — Ты сделал мне так больно, Алекс. Ты так много не знаешь. — Слезы скапливаются в ее покрасневших глазах и, в конечном счете, текут по щекам. — Можешь ли ты предположить, через что я прошла? — Она склоняется, и наши лица оказываются в дюйме друг от друга. — Ты не представляешь. Все было круто, потрясно в твоих глазах, но ты никогда не знал, как в действительности уничтожал меня… Даже разрушал. — Ее плечи резко опускаются с каждым душераздирающим всхлипом, который вырывается из ее горла.

Я ошеломлен внезапным горьким признанием Либби, мои глаза удивленно расширяются. Острая скручивающая сила хватает меня за горло и выпускает воздух из легких мощным потоком.

У меня нет слов, я не знаю, что ответить ей. Она не сказала мне, что вызвало эти страдания. И сейчас была не в том состоянии, чтобы говорить об этом. Ее рыдания эхом раздаются внутри автомобиля, и я вижу, как ее слезы горят на покрытой пятнами коже.

— Я любила тебя всем сердцем. — Задыхается она. — И я чувствовала, что ничего не получаю в ответ.

Сила ее печальных криков разбивает оковы, опутавшие мое сердце. Хранившийся все это время глубоко внутри меня «сосуд», переполненный страданием и болью, лопается, и хлынувший поток эмоций разрывает меня на части.

Я не могу дышать.

Я не могу толком думать.

И тогда я делаю единственную вещь, на которую способен в этот момент: схватив Либби за руки, я притягиваю ее к себе и целую, вложив в этот поцелуй все чувства, которые испытывал.

Прекрати думать сердцем! Ты показываешь ей свою слабость. Будь сильным. Сохрани свою скрытность.

Я снова игнорирую свой внутренний голос. Мои губы горят, практически полыхают огнем, и я продолжаю прижиматься к теплому, залитому слезами рту Либби. Я наслаждаюсь ее знакомой свежестью и хочу проглотить ее всю.

И так и сделал.

Либби прекращает бороться со мной, ее кулаки разжимаются от моей хватки, и она подчиняется, разомкнув губы. Она все еще плачет, и я чувствую, как ее слезы текут между нами. Выпустив ее руки, я беру ее лицо в ладони и нежно убираю с него соленую влагу.

Мое прикосновение интимное и нежное. В нем к ней было больше любви, чем ко всем, с кем я был после нее. Но это было делом случая.

Либби всегда была исключением для меня. Лишь раз откусив вишенку, я всегда буду хотеть большего.

Помни, что она сделала.

В моей голове яркими вспышками проносятся воспоминания о нашем минувшем счастье и о нашем отчаянии.

Но среди всех них я задерживаюсь на одном. Оно целиком заполняет мою голову.

Я вспомнил Либби, оставшуюся на несколько дней у своих родителей после нашей ссоры из-за денег, конечно, однажды утром, перед тем, как я уехал на работу. Вообще-то, это было довольно мерзко. Ее слова были гадкими и отвратительными, и у нее не было стыда или раскаяния. Они лились с ее губ садистским потоком о том, что я злоупотребляю своим отсутствием… так, если верить ей. В конце концов, я уехал на работу в самом ужасном настроении, оставив ее бушевать дома одну. Я хотел, чтобы она поразмышляла над тем, что сказала. Это был урок, который я ей преподал, но он не означал, что я ее не любил.

Я имею в виду, каждая пара переживает взрывы в отношениях, но это… Я знал, что эти претензии были большим. Я почувствовал это после того, как все случилось, и я боялся.

Поэтому, когда позже тем утром она написала мне о том, что проведет какое-то время у своих родителей, я не сделал и не сказал ничего, чтобы попытаться ее переубедить. Я полагал, что передышка пойдет на пользу нам обоим: немного пространства, чтобы снять напряжение.

Но оказался неправ.

Прошла почти неделя, прежде чем Либби вернулась домой. Я повернул ключ в парадной двери и обнаружил ее чемодан и дорожную сумку, ждавшие у лестницы. С этого момента мой разум начал выходить из-под контроля. А потом я увидел ее в коридоре.

Ожидание.

Она сидела за кухонным столом, ее глаза опухли и покраснели от пролитых слез. Либби сжимала массивный конверт, и это было в то время, когда все на меня свалилось, и я мечтал повернуть все вспять.

— Алекс, я хочу развода.

***  

Губы Либби дрожат под моими, и я осознаю, что возвращаюсь в автомобиль, где совершаю смертный грех. Я позволяю себе чувствовать, когда обещал не делать этого.

Всего этого я точно не хотел.

Я позволяю ее власти поглотить меня снова. Это скользкий путь в яму, куда я падаю, и мне нужно восстановить контроль. Быстро.

Я снова нападаю на нее, мои губы властно и требовательно захватывают каждую унцию власти, чтобы остаться на вершине.

Теперь мое время делать шаг.

План требует развития… Сейчас.

Мне необходимо более твердо управлять всем, чтобы отодвигать чувство вины и сожаления и сохранять в уме на первом месте последствия воспоминаний.

— Алекс, — шепчет Либби мое имя и быстро выдыхает.

Я бормочу неслышный ответ и провожу губами от ее рта к скуле.

— Алекс, — гаркает она снова, пока мои губы бегают по ее шее, оставляя сладкие пятна, что, я знаю, ей нравится. — Мы не должны этого делать. Это неправильно.

Каждое слово отпечатывается в моем мозгу, но я делаю вид, что не слышу ее. Такая возможность не представится снова, и я был бы глупцом, если бы не воспользовался преимуществом, пока могу это сделать.

План в том, чтобы она провалилась. Поэтому я не могу позволить такому шансу пропасть. Бизнес зависит от того, получу ли я ее подписи на документах по поглощению компании в ближайшие несколько месяцев. И я знаю, что если трахну ее, то получу больше шансов на победу. Я только добился того, чтобы держать голову высоко поднятой и не позволять чертовым эмоциям вмешиваться! Совсем как тот педиковатый мерзостный ублюдок, которым я был рядом с ней. Я должен играть в игру по своим правилам.

— Хочешь, чтобы я остановился? Только скажи, — бормочу я, посасывая мочку ее уха.

— Я-я не знаю.

— Я остановлюсь, если ты хочешь, — выдыхаю я.

— Д-да.

— Да?

— Нет!

— Милая, я не понимаю, что ты говоришь. — Я отстраняюсь и смотрю ей в глаза. Мой взгляд в полной мере отражает то, что я чувствовую в своих брюках: твердеющий голод и пылкую потребность покорять.

Вне всяких сомнений.

Мой член хочет ее.

И думаю, часть меня тоже ее хочет.

Этого не должно было произойти. Это выбрасывает меня из безопасной зоны и вмешивается в мой план, но я должен продолжить. Я просто надеюсь, что смогу одержать верх во всем этом.

Либби задерживается с ответом, и мой взгляд скользит по ее надутым губам, покрасневшим и опухшим от нашего поцелуя.

Я знаю, что она борется с моральными принципами, которыми забита ее голова, и пытаюсь делать то же. Но сейчас наше растущее желание было на первом месте.

— Не буду отрицать, что хочу тебя.

Ее веки дрожат, и проходит несколько секунд, прежде чем она произносит слова, которые я так жду услышать:

— Я тоже тебя хочу.

Не тратя время зря, я выхожу из автомобиля и хватаю ее за руку. Мы отправляемся прямо к лифту.

*** 

— Куда мы идем? — спрашивает она, не отставая от моего быстрого шага, когда мы входим в лифт, и я нажимаю кнопку на панели.

Когда двери закрываются, и мы остаемся одни, я не теряю времени даром и приникаю к ней снова. Наши губы со страстной силой сталкиваются, и я проглатываю резкий выдох, вырвавшийся изо рта Либби.

— Я не собираюсь спустя семь лет трахать тебя в машине, милая. К счастью, здесь есть еще и отель, — говорю я, прикусывая ее нижнюю губу.

Я рад, что Мэйлбокс-парк, отвечая дорогим модным веяниям, обеспечивает желающих жильем в своем отеле «Мэйлмэйсон».

Я останавливался здесь раньше, когда начинал свой бизнес, и был уверен в том, что у них остались мои данные. Можно было быстро снять комнату. Регистратор кидает на нас несколько взглядов, но я уверен, что она видит такое ежедневно. Мы не особенные. Мы точно такие же, как и все остальные, кто берет номер в гостинице в середине дня.

— У нас только пара убранных комнат. Обычно до трех мы не открываем регистрацию, — говорит она, подавая мне ключ от комнаты.

Я стараюсь говорить по минимуму, пока мы входим в лифт и поднимаемся на этаж. Либби была тихой. Даже слишком тихой. Мысль о том, о чем она размышляет, проникает в мою голову, но тут же испаряется, когда дверь комнаты отеля закрывается за мной.

Либби набрасывается на меня. Ее руки скользят по моему пиджаку, пока поспешно не скидывают его на пол. Она добирается до моей рубашки и галстука, но я перехватываю ее руку и киваю на кровать в центре комнаты.

Срывая с себя галстук и рубашку и швыряя одежду на пол, я приближаюст к Либби. Мой голый торс полностью открывается ее широкому взгляду. Либби приоткрывает губы, и я вижу, как она с трудом сглатывает. Я знаю, что она не скажет «нет»; лишь немногие женщины были способны на это.

И Либби никогда не была исключением.

Дотронувшись до ее талии, я притягиваю ее ближе и хватаю за подол платья. Оно взлетает над ее головой и приземляется на пол около нас. Но недолго оставалось там в одиночестве, поскольку ее супер-сексуальное белье сливового цвета падает следом.

Вероятно, нужно было больше времени уделить ее раздеванию, но мне жутко не терпется. Мой член твердеет и становится крепким с каждой секундой.

Мои брюки, боксеры, туфли и носки отправиляются в кучу белья на полу, оставив меня голым, как яйцо, и я смотрю на обнаженное тело моей бывшей жены, о которой я фантазировал в течение прошлых семи лет.

Она настоящая, но ты знаешь, что это неправильно.

Мое подсознание продолжает соблазнять меня, и я чувствую, что замечтался. Я дотрагиваюсь до безупречной фарфоровой кожи Либби и, поймите меня, не могу больше впустую тратить время. Мы падаем на кровать в клубке переплетенных ног, рук, губ, соединяясь в единое целое. Не было никакой прелюдии, я просто погружаюсь в теплое влажное открытое лоно Либби с блаженным стоном.

Мое возбуждение настолько велико, что я без замедлений увеличиваю темп.

— Черт. Я скучал по этому, — говорю я между вдохами, пока руками спускается вниз и слегка дотрагивается до клитора Либби.

— О, боже… здесь, Алекс. Да, прямо тут, — стонет она, закрыв глаза и наклонив голову назад.

Мой член твердеет до боли, но тело замирает.

— Как ты меня назвала? — рычу я, наблюдая, как открываются ее глаза и плотно сжамаются губы. — Либби, — надавливаю я, требуя, чтобы она повторила это еще раз.

— Эйс, — шепчет она нервно.

Мой член мощным движением глубоко входит в нее, и я знаю, что она чувствует.

— Эйс, — повторяет она снова, ее голос становится громче.

Я закрываю глаза и вынимаю член, чтобы снова вонзиться в нее с большей силой и ждать своей награды.

— Черт. Эйс, — скулит Либби.

Последнего ее вскрика оказывается достаточно, чтобы разжечь пламя в моей груди. Сейчас я не Алекс Льюис, я — Эйс. Тип, который забирает мой разум, когда я трахаю Либби, и никто иной.

Он доминирует надо мной.

Он доминирует над ней.

И ей это, черт подери, нравится.

— Это то, чего ты хотела, а? Скучала по этому? — спрашиваю я ее, продолжив постоянные толчки.

Либби снова закрывает глаза и просто чувствует наше единение. Ее рот приоткрывается с коротким «о», когда я смещаюсь и откидываюсь назад. Проведя пальцем по бедру, я кладу ее лодыжку на свое плечо и разворачиваю нас так, чтобы суметь вставить член так глубоко, как только смогу.

Я — властный хозяин.

Мой член — отбойный молоток.

Я собираюсь пробить Либби путь в новую вселенную наслаждения.

Пот покрывает мой лоб бисером, и я вижу все размытыми пятнами, поскольку капли стекают по всему лицу. Глаза стекленеют от глубоко зарождающегося блаженства, которое с каждым движением проходит по моему члену, пока я продвигаюсь в ее узкую, розовую теплоту.

— Господи, Либби, — говорю я, стиснув зубы.

Она двигается подо мной, ее бедра поднимаются мне навстречу с каждым толчком, усиливая наш контакт еще больше. Стон вырывается из ее полураскрытых губ. Звук эхом отражается от стен скромного гостиничного номера, побуждая во мне движение вперед со взрывом адреналина и потребность быть стойким в своих требованиях.

Наши тела двигаются в верном ритме, наше дыхание вырывается короткими острыми всхлипами. Я пытаюсь отгородиться от всего вокруг и сосредоточиться на женщине, лежащей подо мной. Ее волосы были в диком беспорядке, макияж размазался, и все же для меня она оставается самой красивой женщиной в мире.

Чем пристальнее я смотрю на ее закрытые глаза и прекрасное лицо, тем больше ощущаю, как нарастает момент моего высвобождения. Отправить меня прямиком в задницу не займет много времени, и я сопротивляюсь давящему блаженному потоку, который угрожает вырваться.

Где-то на задворках разума подсознание говорит мне, что это неправильно, и я, как предполагалось, делаю это из мести. Но я бы солгал, если бы сказал, что не чувствовал связи между нами сейчас, в этот момент, и меня это совершенно не устраивало. Часть меня позорно угодила в сети. И все из-за одного чертова траха.

— Черт, — бормочу я, замедляясь, — я кончу в любую секунду. — Я подношу пальцы ко рту, облизываю, а затем пропускаю руку между нами. Мой большой палец ищет местечко, которое я должен приласкать, чтобы подвести ее ближе к экстазу, так желанного ею.

Я влажно прохожусь по ее клитору, мой палец двигается с легким давлением. Либби выгибается подо мной, отвечая на мое прикосновение резким выдохом.

Мы продолжаем так в течение нескольких минут, пока ее дыхание не ускоряется, и я понимаю, что она почти дошла то точки. Я улавливаю явные знаки. Ее руки комкают простыни, костяшки пальцев белеют, красивая кожа с головы до пят приобретает теплый розовый оттенок.

— Я сейчас кончу, — выкрикивает Либби, и я чувствую, как ее внутренние стенки сжимают мой член. — Черт, Эйс. — Она кричит мое имя долго и протяжно, и я ускоряю темп для заключительного момента. Прошло семь лет, в конце концов, и я должен был удостовериться, что обо мне не забыли.

Я выдаю все, что у меня было.

Тот мудак никогда не будет рядом с ней. Дэниел не доберется до того, что есть и всегда будет моим.

Либби мощно кончает, и я следую за ней спустя секунду. Мой член дергается, высвобождаясь в ее жадной маленькой киске, выжимающей меня до последней капли.

До. Последней. Чертовой. Капли.

Она долго и рвано выдыхает, ее тело мягко дрожит подо мной, ее киска сжимается вокруг моего постепенно смягчающегося члена.

Было тихо. Никто не произносит ни слова, мы просто слушаем звуки вокруг нас. Мы слышим девиц в соседних номерах и хлопающие в коридоре двери.

Это не романтично.

Но я и не хочу, чтобы так было.

Это был просто я, одержавший верх над Либби, использовавший в своих интересах эмоции, которые она вывалила в автомобиле. Я увидел возможность и схватился за нее.

С этим все в порядке.

Хотя я бы солгал, если бы сказал, что не почувствовал разницы между тем, что было с Либби и моим обычным трахом время от времени. Много времени прошло с тех пор, как я так кончал во время секса. Мне это чуждо. Такое чувство, будто это не должно было быть настолько хорошо.

Либби открывает глаза и смотрит прямо на меня. Я вижу в ее взгляде смесь разочарования и унижения. Несомненно, она чувствует себя как полная дура, позволив мне лечь с ней в постель снова, но она не должна была жалеть об этом или чувствовать вину. Выражение ее лица говорит мне о том, что она не хочет этого так же, как я. И еще это — мой позор бизнесмена, а никак не удовольствие.

Так ты себе сказал.

Я вздрагиваю от своих мыслей, зная, что хотел бы верить, что трахнул свою бывшую жену на благо компании, а не потому, что позволил чувствам выйти наружу. Но прямо сейчас я не был до конца уверен, что сделал все, чтобы затолкать их обратно.

Поэтому я ощущаю вину, хотя, по идее, не должен был. Это должно было быть чувством победы, но я не чувствую ничего, кроме жестокой холодной дыры вместо сердца.

— Что мы наделали? — шепчет Либби.

Я хочу ответить ей, что понятия не имею, но не могу толком сосредоточиться. Вместо этого мне хочется биться головой о стену, чтобы попытаться вразумить себя. Я только что трахнул свою бывшую жену, наслаждался этим, зная, что сделал неправильно.

Но я должен был это сделать.

По крайней мере, я пытался в это верить. Я должен был сделать то, что должен. Прошлое должно было стать моей движущей силой. Пока я помню и храню эти воспоминания, я должен быть в состоянии использовать их в своих целях. Я могу заставить их работать себе на пользу.

Сохраняй контроль.

Я выскальзываю из Либби и роняю ее ногу на кровать.

— У нас был секс, — категорично заявляю я, садясь и поднимая боксеры с пола, маскируя внутреннюю борьбу.

Я вижу ее краем глаза и отмечаю очевидный ужас на ее лице.

— Мы не должны были этого делать. Это было ошибкой, Алекс.

Алекс. Мы вернулись к формальностям, и прозвища остались позади. Я вижу, как она мгновенно пожалела обо всем.

— Мы не можем изменить то, что сделали. Ты почувствовала это так же, как и я. Если бы ты не была согласна, ты бы не пошла до конца, — заключаю я.

Я знаю, что ради бизнеса должен поддерживать эти отношения независимо от того, насколько трудно мне справиться с борьбой собственных эмоций и делового разума. Она должна думать, что я забочусь о ней.

А ты заботишься?

Я качаю головой и рассеиваю намерение убедить ее, вместо этого я заполняю ум всеми ненавистными причинами, по которым я продолжу то, что делаю.

Это игра.

Я должен играть осторожно.

Она снова медленно затягивает меня. Я пойман в ее властную ловушку. Мои собственные эмоции начинают меня расстраивать, потому что мне кажется, что я не могу ими управлять. Я мечусь между сердцем, которое все еще жаждет ее, и своим искореженным больным разумом, который хочет видеть, как она потерпит крах.

Я монстр.

— Алекс. — Либби касается моего плеча, выражение ее лица полно беспокойства. — Перестань лгать на секунду. Давай поговорим. — Она разглаживает постель и освобождает пространство возле себя.

Поставив колено на угол кровати, я окидываю взглядом ее голые формы и подползаю к ней. Она хочет поговорить, но у меня были другие мысли на этот счет.

Строго связанные с бизнесом, конечно.

  

 

Глава 8

Мой желудок урчит при виде свежеприготовленной еды. Официантка выставляет набор блюд с острыми закусками на стол и удаляется, оставив меня пировать всем, что я заказал.

— Господи, как же я голоден, — бубню я, накалывая на кончик вилки покрытую соусом фрикадельку и запихивая прямо в рот. Мясо тает на языке, мои вкусовые рецепторы ощущают неземной вкус.

— Такое чувство, будто я смотрю порно с едой, — фыркает Элис, взяв несколько оливок с тарелки. — Но все равно спасибо за бесплатный ужин.

— Да, спасибо. — Холли наклоняется, чтобы проще было съесть фрикадельку. — Иисусе, он был прав. Это очень, очень вкусно, — говорит она парой секунд спустя, закрыв глаза и протяжно застонав.

— Я же говорил, что знаю чудную закусочную. — Я указываю на них вилкой и говорю: — Я не против приглашать вас обеих на ужин. Это позволяет мне быть в курсе того, что у вас происходит. Ну, знаете, со всей этой драмой, которую вы разводите. — Я подмигиваю Элис, наколов другую фрикадельку.

Я полагал, что при виде Холли буду чувствовать себя плохо. Сегодня должны были быть только мы вдвоем, но после того, как я провел день с Либби, то не мог представить себе еще одно натуральное свидание.

Она прекрасная девушка. Мне просто не нужна связь сейчас и ничего из того, что могло бы отвлечь меня от Либби. Я должен хранить тайну и держаться подальше от проблем так долго, как смогу.

— Итак, чем ты был сегодня занят? — спрашивает Элис с набитым ртом. — Холли говорила, что связывалась с тобой ранее, и ты был действительно очень занят. Я удивилась, что тебе удалось втиснуть нас в график.

— Мне нужно было появиться на одной встрече, но я закончил раньше, чем ожидалось, — отвечаю я, взяв свой Джэк Дэниелс с колой.

Это была большая ложь.

Не было никакой встречи. Я провел весь свой день с Либби. И я был бы с ней и сейчас, если бы у меня была хоть одна мысль о том, где она. Либби натурально испарилась с лица земли и совершенно исчезла. С самого дня я не удостоился и взгляда.

Мы завалились спать в номере отеля, ее идеальное маленькое тело плотно прижималось к моей груди, пока мы лежали, как ложечки, в нашем уютном коконе. Это было как в старые времена. А потом я проснулся и обнаружил, что она сбежала.

Ни записки. Ни сообщения. Ничего.

Она оставила меня с чувством полной необратимой пустоты. Меня будто использовали. Почти так, будто мой член использовали бесплатно и отшвырнули ради ее удовольствия.

Я имею в виду, что она, мать ее, о себе возомнила?

Никому не позволено так со мной обращаться.

— Алекс, — Элис щелкает пальцами напротив моего лица, — ты выглядишь бледным. Ты уверен, что в порядке?

Я кладу вилку, у меня пропал аппетит.

— Я не голоден.

Элис наклоняет голову на бок и сморщивает лоб.

— Не убедил.

Я подношу ко рту свой стакан с Джэком и колой, не колеблясь, выпиваю его до дна и подаю знак официантке, чтобы она повторила.

— Перестань, — рявкаю я, ощутив, что сестра все еще пялится на меня.

Она не обрадовалась, но делает то, что было сказано: недовольно продолжает бормотать шепотом, роясь в своих острых закусках на блюде.

Ожидая свой новый напиток, я беру телефон и проверяю, не удосужилась ли Либби ко мне вернуться. Я отправил ей одно сообщение, когда покидал отель, но ответа так и не получил.

Я не из тех, кто будет ползать на коленях в попытках узнать, где же она. У меня есть стандарты, которых я придерживаюсь. Преследовать мою бывшую жену по всему большому городу — точно не один из них. Так что, если ей плевать, то и хрен с ней…

— Спасибо, — бурчу я, когда Джэк Дэниелс оказывается передо мной на столе. Кинув телефон в карман, я беру стакан и опрокидываю жидкость в рот легким движением руки.

— Как продвигается ваш большой заговор? — внезапно спрашивает Холли.

Элис вскидывает голову.

— Какой заговор?

— Никакой, — уверяю я.

— Какой-то должен быть, — давит Элис. Она поворачивается к Холли и говорит: — Колись. Я хочу знать, что происходит.

Я хмурюсь.

— Не смотри на меня так. — Смеется Холли. — Я ничего не скажу, если ты не хочешь.

Элис тычет подругу в бок.

— Скажи мне.

— Оставь это, Элис, это просто бизнес, — говорю я ей, поставив стакан на стол. — Ничего такого, во что тебе стоило ввязываться. И ничего такого, о чем вам можно было бы посплетничать.

Элис закатывает глаза.

— Приплыли.

— Приплыли? — Мои губы дергаются в ожидаемой улыбке.

Холли фыркает, прежде чем объяснить:

— Однажды она напечатала все равно в сообщении, а автокоррекция исправила это на приплыли. Самая веселая вещь, которая только случалась.

Никогда не понимал, как мыслят молодые женщины, и не думаю, что хотел бы понять. Улыбаться и кивать — лучший способ прожить жизнь, поэтому я так и делаю.

— Верно. Я оплачу счет и покину вас обеих, — говорю я, выпив остатки виски и вытащив бумажник.

— Не уходи. — Холли выпрыгивает из-за стола, как только я встаю. — Мы подумывали о том, чтобы выпить пару напитков выше по Брод Стрит после ужина. Немного, потому что завтра нам обеим на работу. Почему бы тебе не остаться на парочку?

Покачав головой, я передаю кредитку ближайшей официантке.

— Не могу. Мне многое нужно сделать сегодня вечером. Мне нужно просмотреть несколько и-мейлов.

— Не будь занудой, — хнычут они обе.

Посмотрев на часы, я вздыхаю. Уже почти девять вечера, и я не горю желанием идти на Брод Стрит. Это место может быть довольно гнусным по ночам, с полицейским патрулем и машинами скорой помощи, выстроенными по переулкам в готовности подобрать алкашей. Не уверен, что готов к этому.

— Элис, тебе стоит вернуться домой после всего этого. Вы не можете выпить в Ковентри? Будет проще и дешевле взять такси.

Мои доводы входят в одно ухо и вылетают в другое, как и ожидалось.

— Нет. Давайте пойдем, — говорит она, закидывая в рот последнюю закуску, прежде чем встать и пойти со мной. — Идем, Холли.

***  

Я угодил в свой худший ночной кошмар.

Элис уже выпила слишком много, и Холли была близка к тому, чтобы оказаться на том же уровне. И, конечно, я оказался единственным наполовину трезвым с ними двумя. Я выпил пару виски, но не смог с этим справиться.

— Алекс, попробуй этот, — кричит Элис, хлопнув глоток передо мной, — они та-а-а-акие вкусные.

— Что это? — спрашиваю я, аккуратно исследуя черную жижу. Пахнет это как лакрица, что заставило меня задуматься. Я не люблю лакрицу или что угодно со вкусом аниса.

Элис отбрасывает голову назад и опрокидывает свой шот.

— Почему ты такой скучный? — начинает она снова ныть, указывая на полные стопки на липкой барной стойке.

— Я возьму их, — Холли наклоняется вперед, хватает стопку и проглатывает тошнотворный черный алкоголь. Она вздрагивает, прежде чем хлопнуть пустым стаканом по бару. — Очень хорош, — нечленораздельно произносит она.

Учитывая, сколько напитков они уже всосали внутрь, я был удивлен, что их не тошнит. Холли выглядит так, будто близка к этому, но на счет Элис я начинаю всерьез беспокоиться.

— Я иду в туалет, — говорит Элис, протянув руку к Холли. — Идем со мной.

— Я останусь с Алексом, — кричит Холли сквозь жуткие музыкальные басы в отвратном баре, который мы отыскали. — Мы будем здесь.

Черт.

Я просительным взглядом взываю к своей сестре, упрашивая не оставлять меня с ее пьяной подругой, но она не замечает, алкоголь в ее венах затуманил и отключил обычно острый интеллект. Поэтому она меня оставляет. Одного. Ну, не одного, а с чертовой Холли.

Я просто знаю, как она будет себя вести. И в ту же минуту, как моя сестра уходит, Холли начинает ошиваться и тереться возле меня, обвив мою руку своей.

— Почему ты ничего не пьешь? — спрашивает она, учитывая отсутствие такого количества алкоголя у меня по сравнению с бутылками водки VK возле нее.

Я отвечаю коротко:

— Мне слишком много нужно сделать завтра.

— Не будь таким кайфоломом, — дразнится она, слегка сжав мою руку пальцами. — Выпей один из этих. — Она склоняется через меня, чтобы дотянуться до одной из тех слабоалкогольных штук, которые пила, но промахивается и начинает падать на стойку бара.

Моя реакция молниеносная. Я обхватываю ее руками вокруг талии и не даю упасть лицом на деревянную столешницу.

— Господи, — бурчу я, повернув ее лицом к себе. — Что ты творишь? — Мои глаза пытаются уловить признаки жизни, но все, что я вижу, было стеклянным пьянством. Ее игривая улыбка в режиме супер-яркости, и я чувствую, что опасность возрастает.

— Тебе нужно, чтобы кто-нибудь заботился о тебе, Алекс, — бормочет Холи. Ее руки касаются отворотов моего пиджака. Она плотно хватает ткань и притягивает меня к себе.

Я знаю, что она пытается сделать, и сопротивляюсь изо всех сил. Моя шея напрягается, потому что я отбиваюсь от ее принуждающего очарования.

— Думаю, ты все неправильно поняла, — говорю я, когда она начинает тянуть за пиджак сильнее. Мои глаза в наносекунду пробегаются по ее лицу, и я тут же смотрю на ее ноги, открытые простым мини-платьем, которое она надела. Эти чертовы ноги насмехаются надо мной. Хороший загар, идеальная форма…

Сфокусируйся, Алекс!

— Я знаю, ты хочешь меня. Все в порядке, я тоже тебя хочу, — слышу я голос Холли, прежде чем почувствовать давление ее губ на моих.

— Что вы, черт вас дери, тут делаете вдвоем? — Элис объявляется, когда я пытаюсь увильнуть от Холли. Она на взводе. Я чувствую огненные кинжалы, летящие из ее глаз.

— Все не так, как выглядит. — Я отступаю, подняв обе руки в воздух, сдаваясь на милость там, где был не виновен. — Она набросилась на меня.

— Не притворяйся, будто не наслаждался каждой секундой, — фыркает Холли.

— Если ты так думаешь, значит, неправильно поняла, — мой ответ спокойный и ровный, но пропитанный высокомерием. И, конечно, Холли именно на этом и зацикливается.

— Что это было? — выгибает она бровь.

— Ладно, вам обоим нужно сбавить обороты, — говорит Элис, пытаясь смягчить напряженность между нами. — Я не хочу устраивать сцен, поэтому давайте просто уйдем…

Холли поднимает руку и заставляет Элис замолчать.

— Ты обманывал меня с самой нашей первой встречи, — говорит она, уставившись на меня.

И она права… вроде. Это было ненамеренно. Она была просто еще одной миловидной девушкой, на которую встал мой член.

— Ты не была мне интересна в этом смысле, — отвечаю я, пренебрежительно махнув рукой в ее сторону. — Ты слегка перегнула палку.

— Что со мной не так?

Холли окончательно впадает в безумие вспыльчивой суки. Изменения происходят молниеносно, и я ослеплен этой скоростью. Руки ее лежат на бедрах, волосы отброшены, она ждет моего ответа.

Я абсолютно ошеломлен.

Обычно я за словом в карман не лезу, но сегодня вечером меня застали врасплох. У этой девочки была худшая позиция пьяного человека, которая только могла быть. И, судя по ее взгляду, она находилась на грани нервного срыва. Яркий свет, которым она пригвоздила меня, обдавал ледяной дрожью каждый мой позвонок.

Это было чистым злом.

Она разозлилась.

— Ты не в моем вкусе, — пытаюсь я солгать.

— Думаю, в твоем, — усмехается Холли и закатывает глаза. — Я видела, как ты смотришь на девушек вроде меня. Ты пожираешь их глазами, Алекс.

Сейчас самое время остановить эту игру. Какого бы прекрасного мнения я о ней не был, у меня нет времени на это дерьмо. Ее истинное лицо открылось, и она предстала в образе подзаборной шлюхи.

Обычно я бы набросился на кого-то, кто выглядит, как она, но так как она дружит с моей сестрой, тут слишком многое потянется следом. Это не будет простым трахом, и ее нельзя будет вышвырнуть в ту же ночь. Ее личность кричит о навязчивости. А я не вожусь с навязчивыми. Вообще.

— Послушай, сладкая. Я не знаю, что ты там надумала себе про нас, но тебе нужно вернуться в реальный мир. Не всякий, кого ты встретила, хочет с тобой переспать. Только от того, что у тебя реально миленькие ножки, не получится щелкнуть пальцами и получить все, что хочешь.

Я вздыхаю и кидаю беглый взгляд на ее ноги напоследок, в последний раз сегодня вечером.

— Ты думаешь, что знаешь таких парней, как я? Ха! Но ты вообще меня не знаешь. Я тот тип парней, который трахнет тебя для своего удовольствия и вообще не озаботится, кончила ты или нет. Ты будешь для меня ни чем иным, как пустой посудиной, в которую я суну свой член. Это то, чего ты хочешь? Если так, мы можем пойти и трахнуться за углом или на ближайшей аллее? Тебе нужно только сказать…

Прежде чем я заканчиваю свою маленькую речь, Холли жалит мою левую щеку тяжелым жгучим ударом. Она замахивается снова, но, к счастью, Элис ловит ее руку в воздухе.

— Ты ублюдок! — визжит Холли, изо всех сил пытаясь вырвать руку из хватки моей сестры. — Ты ни хрена обо мне не знаешь. Как ты смеешь так со мной разговаривать!

— Так, ладно, успокойтесь, — останавливает Элис нашу перепалку, отдернув Холли назад, так, что она выходит из моего личного пространства. — Если тебе хотелось попробовать с ним, следовало сначала спросить. Мой брат не творит такой ерунды, также как и не ведет себя, как подружка. Не после развода со своей сукой.

— Что, ты на его стороне? Даже после того, как он наговорил мне все это дерьмо? — Холли задирает верхнюю губу и усмехается.

— Конечно. В конце концов, он мой брат, а ты сама напросилась.

Элис остается при своем, но я замечаю, что на ногах она стоит неустойчиво.

— Думаю, нам просто стоит признать, что это из-за поздней ночи, — говорю я, подозвав Элис к себе поближе, и она подходит без размышлений. — Холли, я провожу тебя до такси, а потом отвезу домой Элис.

— Придурок, не беспокойся, — шипит она, схватив бутылки VK с бара и протопав через плотную толпу на танцполе.

Обычно я бы не оставил девушку просто так, но мне нужно проводить Элис в свою квартиру и уложить в кровать.

Когда Холли очнется, она, вероятно, будет сожалеть обо всем, что сказала и сделала, поэтому я могу уехать с чистой совестью.

— Идем, — бурчу я, взяв на себя большую часть веса сестры и помогая ей выйти на главную улицу. — Нам нужно попытаться поймать такси.

***  

Направляя Элис рукой, обхватившей ее талию, я провожу ее в свой дом к лифтам, где уже ждет Джеффри. Наши роли полностью поменялись в эту ночь. Элис была той, кто заботился обо мне, а не наоборот. И я уверен, что теперь он считает, будто мы семья алкоголиков.

— Добрый вечер, Мистер Льюис, — приветствует меня Джеффри. — Мисс Льюис в порядке?

Я усмехаюсь, когда Элис валится на мой бок.

— Один напиток стал кучей напитков, — отвечаю я, подхватив ее на руки. — Я нечасто вижу ее такой. Она склонна прогуливаться в Ковентри, поэтому чаще моя мама возится с этим. Боюсь, сегодня просто моя очередь.

Джеффри кивает и нажимает кнопку моего этажа.

— Который час? — спрашиваю я, осознав, что все еще ничего не услышал от Либби.

— Почти полночь, сэр.

Мы ведем себя тихо в нашем коротком путешествии до моего этажа, если не считать тяжелых вздохов Элис, заполняющих пространство. Я отмечаю мимолетную улыбку на губах Джеффри, обращенную к ее сонной фигуре в моих руках.

— Сегодня я получил премию «Брат года», — говорю я, выходя из лифта, когда мы достигаем верхнего этажа. — Доброй ночи, Джеффри.

Подойдя к входной двери, я трясу карманом перед панелью управления, моля бога, чтобы я смог открыть ее без того, чтобы доставать брелок из кармана.

— Давай, тварь, — бурчу я, подняв ногу и неловко прижимаясь бедром. Если бы кто-то сейчас прошел мимо, прямо сейчас, в этот самый момент, он бы задался вопросом, какого хрена я делаю.

Когда я, наконец, слышц божественный «бип», открывший дверь, я пинаю ее ногой и вношу Элис внутрь. Я уже был посреди прихожей, успешно сняв туфли и закрыв дверь, когда мой телефон начинает звонить в кармане.

— Хрень. — Выдыхаю я.

Элис шевелится и просыпается.

— Угх. Выключи его, — стонет она, положив руку на лоб.

— Знаю, знаю, дай мне пару секунд. Я уложу тебя в гостевой комнате.

Я скольжу в носках через холл к гостевой комнате, пока мой телефон продолжает громко трезвонить в кармане. Но к тому времени, как я опускаю Элис на кровать и прикладываю его к уху, он умолкае.

— Я пропустил его. — Я пожимаю плечами, переходя к пропущенным звонкам.

И нахожу пропущенный от Либби.

Ее имя так долго не появлялось в моем телефоне. Мы обменялись номерами на днях с помощью визиток, и я не тратил времени на то, чтобы внести ее в список контактов.

Мне не стыдно.

— Доброй ночи, Элис, — говорю я, встав с постели и нажав повторный звонок на номере Либби.

Я прикладываю телефон к уху и слушаю длинные гудки, пока иду к своему кабинету. Я рад, что она сделала первый шаг, потому что теперь я меньше кажусь сталкером в своем желании выяснить, где она.

— Вы дозвонились на голосовую почту Элизабет Льюис. К сожалению, я не могу принять ваш звонок сейчас, но, пожалуйста, оставьте сообщение после гудка.

Я морщусь в замешательстве. Я перезвонил меньше чем через тридцать секунд, но она не ответила.

Усевшись за стол, я кладу телефон на столешницу и набираю повторный звонок, пока включаю ноутбук. На этот раз он даже не звонит, а сразу вместо этого отправляет прямо на голосовую почту.

— Какого черта? — бормочу я, подняв телефон в тот же миг, как звучит сигнал. Я оставляю ей сообщение, вроде: «Либби, я только что увидел пропущенный от тебя. Алекс».

К счастью, все свое дерьмо я держу при себе, и мой тон остается кратким и очень формальным. Она меня трогает. Нет, не трогает.

— Эйс.

В мой мозг проникает ее шепот, прозвучавший ранее. Внезапно я мысленно переношусь в номер отеля в Мейлбоксе. Я вижу тело Либби под моим, пот, блестевший между ее грудей, растянутые вздохи, вырывающиеся с ее розовых пухлых губ.

Фильтруй свою чертову голову, Алекс!

Мои руки хватаются за столешницу, костяшки пальцев белеют от силы сжатия. Я чувствую биение пульса на моей шее, как только думаю о Либби с кем-то другим.

Ее поцелуй с другим мужчиной.

Как она спит с другим мужчиной.

Я сжимаю кулаки и тяжело опускаю их на дубовый стол. Боль сразу проходит по нервным окончаниям, но это — мое блаженное спасение.

Поэтому я делаю это снова. И снова.

Я продолжаю барабанить кулаками, желая таким образом избавиться от этих эмоций. Либби достаточно владела мной.

Но кого я пытаюсь обмануть? Нет способа избавиться от этих чувств. Семь лет прошло, и я все еще такой же болван, каким был в тот день, когда она бросила меня. Время, предположительно, лечит, но для меня это просто бесконечная петля из жалости.

Я — человек, который борется со страхами в повседневной жизни, предъявляя к себе повышенные требования и совершенствуя свои личные качества. И все же я также человек, который отдал безоговорочную власть одной женщине, которая воспользуется ею, чтобы поставить меня на мои чертовы колени.

И это все еще так. 

 

Глава 9

Само собой, этим утром у Элис было чертовски сильное похмелье, когда она, наконец, оторвала свою задницу от постели. Я, по крайней мере, пытался разбудить ее четырежды, но она ни разу не среагировала. Поэтому, в итоге, я сделал непростительную в ее глазах вещь — вылил ей стакан холодной воды на голову.

Нажимая кнопку лифта, я хихикаю про себя. Элис была так взбешена моим поступком, и я не мог ничего с собой поделать и смеялся. Я знаю, она не станет больше игнорировать меня.

— Мистер Льюис.

Я разворачиваюсь на месте и вижу приближающуюся молодую девушку.

— Сэр, вот Ваш утренний кофе. И в Вашем офисе посетитель.

Она выглядит взволнованной, когда вручает мне кофе. Стопка бумаг в ее руках дрожит. На самом деле, я не знаю, кто эта девушка, но с благодарностью беру чашку Costa из ее рук.

— Спасибо, надо полагать.

Я ищу шнурок или бейджик, или что-нибудь, что просветило бы меня на счет ее имени, но ничего такого у нее не нахожу. Случайная девочка без имени, которая принесла мне кофе, и у которой щеки цвета красной розы. Интересная вещь для пятничного утра, однако.

Черт. Сегодня, и правда, пятница?

Я осознал, что есть еще выходные между сегодняшним днем и понедельником, когда я снова увижу Либби. Я, может быть, и трудоголик, но знаю, что она не такая.

Ступив в кабину лифта, я сжимаю свою чашку Costa и обдумываю, что принесет мне сегодняшний день. Вчера был отличный день, но любая польза уравнивается дерьмом, поэтому я был в ожидании какой-нибудь неприятной сцены.

Когда лифт останаливается на этаже Либби, я направляюсь через приемную к офисам позади. Как обычно, я замечаю, что на меня смотрит каждый. Теперь я привык. «Позволь им смотреть», — говорю себе я.

— Мистер Льюис, у вас посетитель…

— Девочка — Costa coffee уже уведомила меня, — говорю я, подняв чашку и кивнув ассистентке Либби, когда прохожу мимо ее стола.

— Вы встретили нашего нового стажера. Это Элиза, — отвечает она. Я киваю головой. Она продолжает: — Она достанет все, что нужно. Вам нужно просто попросить ее.

— Понял. Спасибо.

Открыв толчком дверь в наш общий офис, я останавливаюсь при виде типа, сидевшего в моем кресле за моим чертовым столом. Я бледнею, как покойник. Не терплю людей, вертящихся у моих вещей. Никогда.

— Встань, ты, кусок дерьма, — выдавливаю я, закрыв дверь за спиной.

Мое кресло прокручивается, и на меня смотрит Шон.

— Давно пора, черт подери, — ворчу он, встав и пройдя по комнате. — У нас проблема.

— Проблема какого рода?

— Довольно большая… Оукли делает ход. Я перекинулся словом с Бенедиктом о том, что один из наших постоянных инвесторов немного посматривает на другое игровое поле. Оказалось, что ублюдок пытается заключить сделку с Оукли за нашей спиной.

— Ты издеваешься надо мной?

Шон качает головой.

— Если бы. Выглядит так, будто Оукли запустил руки в большую часть нашего бизнеса. Ему все еще нужна Либби, надо полагать. Словом, у него имеется человек, работающий на него. Если это так, я не буду удивлен. Этот ублюдок настроен против тебя.

Я прерываю его жестом.

— Нарушение условий контракта. Мы предъявим им иск за нарушение соглашения, которое они подписали.

Шон вздыхает.

— Если б это было так просто, друг.

— Продолжай.

Он глубоко вдыхает.

— Он должен работать с кем-то, кого мы знаем. Большинство наших контактов утверждены в сделках с новыми предприятиями, которые не нарушают текущие соглашения. Оукли взял обратный маршрут и даже не дал нам взглянуть на это. Гребаный мудак проложил себе путь вниз по нашему списку партнеров.

Я мигаю несколько раз, отпечатывая слова Шона в мозгах.

— Позвони Бенедикту и разберитесь с этим дерьмом. Мне нужно знать, кто это, и какие у них мотивы, кроме того, чтобы слить меня нахрен.

Я имею в виду, ну серьезно, кого я настолько сильно вывел из себя?

— Я разберусь с этим. Мы разгребем это, парень. Ладно, я полагаю, нам следует так поступить, если мы хотим, чтобы компания пережила эту…

— Засаду, — говорю я, закончив предложение за ним. — «Финансы и Инвестиции» Оукли могут поцеловать меня в зад. Мы обыграем этих ублюдков в их собственной игре. Мы выиграем.

Он кивает.

— Ты все понял.

Он затихает, его внимание фокусируется над моим плечом. Я слышу, как дверь позади меня открывается, и шелестят бумаги. Шон прочищает горло, его глаза удивленно расширяются.

— Л-Либби?

Я вижу, как он проходит по ней взглядом вверх-вниз с изумлением. Я знаю, что не один наслаждаюсь тем, как она изменилась за эти годы. Я позволяю ему это открытое ликование. В следующий раз мой кулак окажется на его лице.

— Шон? — в голосе Либби звучит смущение. — Что ты здесь делаешь?

Он дергает большим пальцем в моем направлении.

— Встречался с боссом.

Либби проходит к своему столу и кладет сверху бумаги.

— Много времени прошло, верно? Я не знала, что ты работал с Алексом, он тебя не упоминал. И долго вы вместе в бизнесе?

— Он нашел меня, когда начал бизнес. С тех пор мы работаем вместе, — отвечает Шон.

Либби поднимает бровь. Она тихо занимает место и включает ноутбук. И она все еще и пары слов мне не сказала.

Чертова абсолютная тишина.

Очевидно, ощутив быстро растущую напряженность в комнате, Шон говорит:

— Ладно, мне пора отваливать. Алекс, я получу тот материал, который тебе нужен. — Он поворачивается к Либби. — Было здорово увидеть тебя снова.

— Да, взаимно, — бурчит она, ее глаза заняты ноутбуком.

— Это было грубо, — говорю я ей, как только Шон уходит.

— Прости?

— Ты обошлась с ним небрежно.

Она качает головой?

— Это не так.

— Что с тобой произошло?

— Ничего.

— Не давай мне односложные ответы. Расскажи мне, — прошу я, сменив тон на более требовательный. — Тебя что-то снедает. И я также не оценил твоего вчерашнего безответного поведения.

— Я звонила тебе.

— И я оставил тебе голосовое сообщение, — возражаю я. — Давай же, Либби. Я знаю, ты можешь лучше. Что происходит?

Ее глаза не отрываются от экрана ноутбука. Как будто она боится на меня взглянуть. Как будто ее глаза могут раскрыть секрет, который она пытается скрыть.

Подойдя к ней, я кладу руку на крышку ноутбука и толкаю ее, чтобы она закрылась.

— Посмотри на меня,— мягко командую я, сидя на краю стола.

Она не может сбежать от меня, хотя и пытается. Я ловлю рукой ее подбородок, когда она пытается отвернуться, и заставляю ее посмотреть в мои глаза. Воздух вокруг нас наэлектризовывается. Взгляд Либби смягчается, и цвет ее глаз становится глубоко аквамариновым. Именно таким, которого я так ждал.

Но, все-таки, было что-то не так, как обычно.

Обычно прекрасный синий мерцает непролитыми слезами. При мне она сдерживается. Я жду, пока она откроется. Нет, я нуждаюсь в том, чтобы она раскрылась, так я смогу работать со своим преимуществом. Самое время перейти на новый уровень.

— Милая, ты можешь поговорить со мной, — бормочу я.

— Я-я не могу. Ты не понимаешь, Алекс.

— Тогда расскажи мне.

— Алекс, — умоляет она.

Отпустив ее подбородок, я опускаю руки. Я больше не могу возиться с этим дерьмом. Я пытаюсь помочь, потому что Либби выглядит такой потерянной, но она не хочет со мной говорить.

— Забудь об этом, — ворчу я, взяв телефон со стола и направляясь к двери.

Решив, что немного свежего воздуха пойдет мне на пользу, я хватаю ручку и открываю дверь. И встречаюсь взглядом с Дэниелом, заходящим в офис. Один его вид заставляет меня усомниться в том, что можно оставлять Либби в офисе одну. Этот ублюдок хочет ее… вне всяких сомнений, он мой соперник.

— П-привет, Дейл, — я слышу, как Либби фыркает позади меня. Заглянув через плечо, я вижу, как она встает из-за стола, прижимая телефон к уху и промакивая салфеткой глаза. Без сомнений, из-за меня и моего дерьмового характера.

Не останавливайся. Что за игру ты затеял?

Мне удается отговорить себя возвращаться в офис, вместо этого я продолжаю идти, пока не оказываюсь прямо перед Дэниелом. Вкрадчивым маленьким выродком, который думает, что у него есть хоть один шанс против меня.

— Она говорит по телефону с братом, — категорично заявляю я, проходя мимо него и направляясь к лифтам в дальнем конце коридора.

Я ухожу недалеко, прежде чем слышу, как он зовет меня:

— У нас встреча через пятнадцать минут с персоналом, работающим дистанционно на выезде. Поучаствуешь?

Моим ответом должно было быть «нет», но я выставляю большой палец в воздух и продолжаю идти. Сохранить хорошее впечатление — это отложилось в моем уме. И учитывая, что Дэниел видел, как я оставил Либби расстроенной в офисе, остаться на хорошем счету просто необходимо.

*** 

Надышавшись воздухом, я направляюсь в зал заседаний, чтобы занять место, прежде чем эта большая встреча начнется. Я собираюсь вести себя так сдержанно, как смогу, но меня, несомненно, представят собравшимся.

Заняв место в углу комнаты, я осторожно пытаюсь затеряться между людьми, которые уже находятся в зале. Я разыскиваю Дэниела, прибывшего несколько минут спустя с мрачной Либби на буксире. Они оба занимают места во главе стола. Дэниел ловит мой взгляд и кивает. Я киваю в ответ.

Кретин.

— Мы начнем через пару минут. У нас есть несколько человек, которые задерживаются, но они уже в пути, — объявляет Дэниел, постучав ручкой по блокноту.

Снова вспыхивает болтовня, и я обнаруживаю себя тоже болтающим с типом слева. Ему не обязательно говорить о себе многое, чтобы я все о нем просек.

Потасканный старый извращенец.

У него след на безымянном пальце, оставшийся после того, как он снял свое обручальное кольцо и запихнул его в карман пиджака. Я усмехнулся, потому что видел, как он это делает, недоверчиво глядя на мое лицо.

— Сегодня здесь присутствует несколько стажеров. Новые девочки, — говорит он, сверкая глазами.

Грязный ублюдок.

На этой фразе я прерываю наш разговор и притворяюсь, что отвлекаюсь на телефон, не спуская с него зорких глаз. Он начинает болтать с молодой блондинкой, сидевшей по другую сторону, но я вижу его взгляд, опустившийся к короткой черной юбке-карандаш, в которой она была. Ей было не больше двадцати. Робкая, нервная маленькая штучка, которую вожделеет тип в два раза ее старше.

Мне стало неуютно.

— Привет, я Алекс. — Я склоняюсь через извращенца и протягиваю ей свою руку, которую она пожимает.

— Как тебя зовут?

— Я Роузи, — отвечает она, отправив широкую улыбку с ямочками. — Вы тоже новичок? Не думаю, что видела ваше имя в списке участников сегодняшней встречи.

— Можно сказать, что я новенький, — говорю я, улыбнувшись в ответ. Я работаю на очарование, но только потому, что пытаюсь ее защитить. — Давай поменяемся местами, друг? — прошу я, похлопав извращенца по плечу. Он впивается в меня взглядом, прежде чем мы бессловесно обмениваемся стульями, и я оттесняю Роузи в безопасную зону. Это был нужный момент, потому что мудак Дэниел дает знак всей комнате замолчать.

Он включает свою презентацию в PowerPoint и бросает беглый взгляд на закрытую дверь зала заседаний.

— Мы начнем без остальных.

Телефон Либби вибрирует на столе. Она быстро хватает его и выходит поговорить. Мы все молчим, но наше внимание так или иначе отвлеклось, когда дверь открывается, и в зал входит молодая девушка в черном юбочном костюме, демонстрируя самую удивительную пару ног.

Черт.

— Здорово, что ты присоединилась, Холли.

Сарказм щедро льется из Даниела и витает прямо над головой Холли. Не обращая внимания, она проходит к соседнему стулу, падает на него и помещает руки на колени.

— Извините, — бормочет она.

Дэниел неодобрительно наблюдает за этим, пока Либби дружественно улыбается Холли через всю комнату. Выглядит все так, будто эти двое — хорошие друзья, если судить по тому, как они улыбаются друг другу прямо сейчас. Но каким, черт, образом Холли вдруг работает на Либби? Какой нездоровый поворот судьбы вызвал эту вселенскую путаницу?

Я не хочу привлекать хоть сколько-нибудь внимания. Сжавшись в кресле, я держу голову повернутой так, чтобы был хороший угол обзора. Холи сидит прямо возле чертовой двери, так что я не могу просто взять и попытаться спокойно свалить. Даже Джеймс Бонд не смог бы выйти из этой дрянной ситуации.

Я встрял.

Моя рука поднимается к подбородку, и я притворяюсь, будто слушаю презентацию Дэниела. Он лепечет о приблизительных датах и прогнозах, но еще поднимает статистику по уровню обслуживания клиентов и отправок заказов. Оказывается, Холли и двое других, сидящих в комнате, являются руководителями группы в небольшом офисе обслуживания в Ковентри.

Руководитель группы, да ладно? Холли?

Я усмехаюсь над мыслью о сотрудниках, которыми она управляет. Будет смешно, если я слышал хоть об одном. Особенно при ее отношении.

— И наш складской штат... — гудит Дэниел на заднем плане. Он упоминает извращенца рядом со мной и его очевидный организаторский уровень на запасном складе.

Это идиотизм.

Эти люди — не менеджеры.

— И мы с Элизабет оба рады представить Алекса Льюиса.

Я слышу свое имя и пытаюсь обратить внимание.

— Он и его команда будут наблюдать за расширением нашего бизнеса. Встань, Алекс, — говорит Дэниел и начинает хлопать.

Меня встречают взрывом аплодисментов, пока я двигаю свой стул назад и встаю. Мои глаза сканируют лица за столом, но я стараюсь уклониться от взгляда с Холли. К этому взрыву я еще не готов. Ее прожигающего взгляда в мою сторону вполне достаточно.

— Приятно всех вас встретить, — уверенно начинаю я, избегая зрительного контакта и с Либби, и с Холли. Сейчас они обе ненавидят меня по разным причинам, но я — большой мальчик и должен смириться с этим.

— Я надеюсь поработать со всеми вами. Я был представлен штату главного офиса, но рад встретиться и с сотрудниками из других мест. У нас есть много идей для этого проекта, и я не дождусь поделиться ими с вами.

Следует смешок, но я решаю его проигнорировать.

— Спасибо, Алекс. Итак, мы подошли к концу, — говорит Дэниел, и все начинают собирать вещи и вставать.

Я первым, кто покидает место, явно показывая, что не прочь уйти отсюда побыстрее. Одну выведенную из себя женщину я вынесу, но две? Даже я не готов нырнуть в этот бассейн с акулами, наполненный эстрогеном.

К счастью, я возвращаюсь в наш офис быстро, так что могу схватить свой ноутбук и попытаюсь удрать отсюда. Вернуться в святое убежище — свой собственный офис, кажется верной идеей.

Но мне не повезло.

Дверь офиса распахивается, и Холли пробивается вперед с боем, оттесняя Либби назад. Закрыв глаза, я набираю воздуха и приготавливаюсь.

— Ты! — нападает на меня Холли, но я уворачиваюсь. — Ты конченый ублюдок! — визжит она.

Либби быстро закрывает дверь и хватает Холли за руку.

— Что ты делаешь? — рявкает она, отгораживая ее от меня. — Ты совсем из ума выжила?

— Он… Он — ублюдок! Как ты позволила ему здесь работать?

Все еще не понимая, Либби стоит между нами.

— Я что-то пропустила? Выглядит так, будто вы знакомы.

— Можно и так сказать, — выплевываю я.

Я перестаю заботиться об этом, потому что знаю, что не в силах остановить то, что сейчас польется. Либби скоро узнает настоящую причину наших инвестиций, и это ее убьет.

— Почему ты так об этом говоришь? — Либби поворачивается ко мне, и я вижу, что ее хватка вокруг руки Холли ослабляется. — Что происходит, Алекс?

— Я расскажу тебе, что происходит. — Холли склоняется и наотмашь заезжает мне по лицу. — Он играет с тобой в дурака, Либби. Он ничего не хочет делать с тобой или твоим бизнесом. Вся его жизнь вращается вокруг денег и мести. Ты серьезно полагаешь, что он хочет тебе помочь? Нет. Он хочет ничего иного, как посмотреть на твой провал и провал твоего бизнеса.

— Что? — Либби морщит лоб. — О чем ты, черт возьми, говоришь? Смешно звучит.

— Он лжец. Он пытается кинуть тебя, — шипит Холли.

Теперь Либби выглядит смущенной.

— Скажи мне, что происходит, потому что я не понимаю. Откуда ты знаешь Алекса?

— Мы встретились через его сестру.

— Элис?

Холли кивнула.

— Он в стельку напился однажды ночью и рассказал мне все о своем плане мести. Сказал, что должен отомстить женщине. Он собирался изнурить ее непосильным трудом после того, что она ему сделала. Пожалуйста, Либби, выслушай то, что я говорю тебе. Этот тип абсолютно губителен и пытается порвать тебя на части.

Впитывая острый воздух, я наблюдаю, как Либби поворачивается ко мне, ее широко распахнутые красивые глаза наполняются недоверием.

Я знаю, что она близка к тому, чтобы взорваться.

Но все в порядке. Я заслуживаю каждый удар, ненавистное слово и ругательство, которые получу. Но независимо от этого, я никогда не буду жалеть о своем решении.

Я потратил часы, дни, даже недели, лежа с открытыми глазами ночью, задаваясь вопросом, как она жила все эти годы, и теперь у меня есть возможность прекратить это. Но только если я захочу.

— Алекс? — Мироко раскрытые глаза Либби мигают с недоверием. — Алекс, все действительно так? — снова спрашивает она меня, так как я не отвечаю. Ее руки начинают дрожать, лицо бледнеет. — Это, — она запинается, — все так?

Я должен отвести взгляд, но не делаю этого. Мое лицо каменное. Я недвижимая монолитная гора. И здесь мне нечего сказать.

Либби приходит к своим собственным умозаключениям по поводу моего молчания.

— Ты чудовище, — шепчет она, ее голос дрожит. — И почему я думала, что ты изменился за это время? Ты эгоцентричный придурок.

Тут она частично права.

Я эгоцентричный придурок. Иногда. И я совершил поглощение ее компании, чтобы изнурять Либби адским трудом.

Но она знает только половину истории.

Для полной информации ей не хватает одной критической детали. Я знаю что-то настолько злокачественное, что немедленно заставит ее мысли колебаться.

Просто уйди, Алекс.

Мои губы остаются сжатыми, сдержав слова, которые готовы были вырваться наружу. Она не должна узнать. Будет плохо, если она услышит это от меня. Я абсолютный эгоист в попытках защитить свою собственную задницу.

Она тебе не поверит.

Я слушаю свой разум и остаюсь нем, пока слезы катятся из глаз Либби. Она сердито смахивает их, глубоко вздыхает и выравнивает дыхание, прежде чем пригвоздить меня стальным ярким свечением.

— Проваливай, прежде чем я вызову охрану, — кричит она.

— Не могу поверить, что он не пошевелил и мускулом, чтобы извиниться перед тобой, — насмехается Холли, положив руку на плечо Либби. Она самодовольно ухмыляется.

Закатив глаза, я помещаю ноутбук в портфель и встаю перед ними.

— Мне не за что извиняться, — говорю я Либби. — И ты, — бормочу я, повернувшись к Холли, — должна держать свой гребаный нос подальше. Ты просто обозлилась за то, что я отверг тебя. В тебе нет ничего классного. И я рад, что сделал правильный выбор той ночью. — Я пользуюсь возможностью оглядеть ее сверху вниз, мой взгляд демонстрирует чрезвычайное отвращение, которое я к ней испытываю.

— Просто уйди, — снова повторяет Либби, пока я направляюсь к двери.

Она просто зла. Это, вероятно, пройдет.

Я знал, что мне лучше оставить ее на пару дней, чтобы успокоиться за выходные, прежде чем я вернусь на следующей неделе. Но даже так я недостаточно глуп, чтобы думать, что все это будет сметено под коврик. Я знаю эту женщину лучше, чем она думает, так что вполне уверен, она все еще будет недовольна, когда я войду в дверь в понедельник. Но с этим дерьмом я буду иметь дело на следующей неделе, я полагаю.

  

 

Глава 10

Я ни на йоту не удивился, когда Келли сообщила в понедельник, что Бенедикт и Шон ждут меня в моем офисе. Это было неизбежно, что они соберутся обсудить план и произошедший в пятницу прокол с Либби.

— Можешь сказать Джеку, чтобы он зашел ко мне после этого? — говорю я Келли, вручив ей стопку папок, на просмотр которых я потратил все выходные. Поскольку вдобавок ко всему, что касается Либби и ее бизнеса, у меня были еще другие соглашения, действующие на данный момент, я должен был распределять свое время соответственно. — Думаю, Элис заскочит сегодня, чтобы взять это. Проследишь, чтобы она его получила? — Я передаю коричневый конверт, в котором лежит чек на эту неделю.

— Вы разве не хотите, чтобы она вас потревожила? — спрашивает Келли, забирая все из моих рук.

— Просто отдай ей конверт, и она может идти, — отвечаю я, толкнув дверь в свой офис и закрыв ее за собой. — Доброго, господа, — приветствую их я, подойдя к своему столу и открывая ноутбук. — Не буду спрашивать, почему вы оба здесь. Меня поймали.

— Верно подмечено, — перехватывает Шон. — Предполагалось, что этого не произойдет…

— Вспомни, с кем ты разговариваешь, — говорю я ему. — Да, я облажался, но это не такое уж большое дело.

Бенедикт напрягается.

— Алекс, это настолько большое дело. Я связался с поверенным Либби этим утром. Оказывается, она обратилась к нему, чтобы аннулировать контракт на основании мошенничества. Она думает, ты обманул ее, и она подписала незаконную сделку.

Подняв бровь, я беру ручку и стучу по краю стола.

— Хорошо, это неожиданно.

Так оно и было.

Я не ожидал, что она попытается разорвать контракт. Я полагал, что несколько дней дадут ей пространство выдохнуть, но теперь ясно, что почва все еще рыхлая.

— Как, черт возьми, она узнала? — спрашивает Шон, закинув ногу на ногу.

— Не важно, — говорю я, махнув рукой.

У меня все еще не было возможности посвятить Шона в ситуацию с Холли и Либби. Возможно, я сделаю это позже, когда Бенедикта не будет поблизости.

— Я получил заявление от поверенного. Кажется, ты позволил себе проговориться девчонке, которая работает на Либби. — Бенедикт откидывается на стуле и прижимает меня взглядом «ты чертов кретин».

Черт.

Ублюдок в курсе.

— Ты переспал с девчонкой и рассказал ей? — Шон широко раскрывает рот. — Где твой здравый смысл?

Они оба вздрагивают, когда я бросаю свою ручку на стол.

— Достаточно. Я сделал ошибку, хорошо? Я не знал, что она работает на Либби. Она была одной из подруг Элис, которую я встретил в доме матери однажды вечером. Мы не спали друг с другом. Фактически, это я сказал ей, куда идти. — Мое дыхание затрудняется и ускоряется, потому что я пытаюсь дать отпор. — Я не мог поверить, когда она пришла на встречу в пятницу. И думаю, она была также удивлена, увидев меня. Она не знала, что мой план касается Либби, потому что я никогда не упоминал ее имени. Это было просто поганое совпадение.

— Такое что, вероятно, мы потеряем сделку, и которое потянет за собой выплату крупной компенсации, — с раздражением в голосе заявляет Шон.

Бенедикт кивает.

— М-м-м…

— Слушайте, это не так уж важно. С этим мы сможем справиться. И я уже начинал раздумывать над этим так или иначе, — пожав плечами, признаюсь я. — Не думаю, что это было верной сделкой для нас.

Шон наклоняется и обвинительно указывает на меня.

— Я знал это, — сообщает он. — Она украла твое мужское эго, так ведь? Вот почему тебя не заботит, если эта сделка провалится? Ты не собирался доводить ее до конца, потому что она держит тебя за яйца. — Он встает и пинает кресло от себя. — Скажи мне, Алекс, потому сейчас это касается не только твоей личной жизни, но и будущего этой компании. Ты спал с ней?

Моя кровь кипит, бурля по всему телу. Мои глаза превращаются в темные жестокие щелочки, и посылаю этот жуткий взгляд через комнату в Шона.

— Держись от меня подальше, — шиплю я через стиснутые зубы.

Мне не стоит этого делать, но ублюдок нажимает на все мои кнопки. Я думаю, что защищен, что бы ни делал с Либби. Но моя защита достаточно и серьезно поколебалась.

— Приму это как утвердительный ответ, — сплевывает Шон. — Мы хотели, чтобы ты за ней поухаживал. Но вместо этого ты слил все случайной девочке, переспал с Либби и потом просто смотрел, как все горит синим пламенем. Тебе плевать, верно? Мы говорим о твоей репутации, Алекс. Что если этот скандал выплывет? Ты представляешь, как непрофессионально это выглядит? У нас хрупкая клиентская база, еще и этот ублюдок Оукли. Не хватало, чтоб ты все испортил. Покончи с этим…

Шон не заканчивает свою небольшую властную речь, потому что я выхожу из-за стола и засвечиваю кулаком ему в челюсть. Я чувствую, как горят суставы, когда моя рука входит в контакт с его лицом. Шон пошатывается назад и падает возле стула. Я приготавливаюсь для второго раунда, когда вижу его взгляд, но Бенедикт быстро встает между нами.

— Ты ничего не знаешь о моих отношениях с Либби. Я не единственный, кто это допустил, но возможно, я ошибся с этой сделкой. Возможно, мне не стоило вмешивать личную жизнь в это, потому что ты прав, я не хочу доводить ее до конца. Есть вещи, похороненные так глубоко в нас, и я думал, что это будет хорошей идеей потратить время на то, чтобы изучить их глубже. — Я запускаю руку в волосы и резко тяну. — Блять! Я просто увидел в этом способ узнать, где все пошло не так, как надо! Я был так близок к разгадке, но теперь вернулся к началу.

Шон вытирает уголок рта тыльной стороной ладони и корчится от вида крови. Это был первый раз, когда я так прикладываю к нему руку. Мы делали подобное в зале, но это было другое. Он знает, что слишком сильно меня зажал.

— Думаю, тебе надо взять пару дней отгула, — предлагает мне Бенедикт. — Просто иди и проветри голову, позволь мне обо всем позаботиться. Я должен провести работу по восстановлению. Будем надеяться, что к тому времени, как ты вернешься, все уляжется, и я смогу ввести тебя в курс того, что будет происходить дальше. — Он видит мою очевидную незаинтересованность в своем предложении и качает головой. — Как твой друг я прошу тебя сделать перерыв, Алекс. Уже и так достаточно. Позволь Шону заняться повседневными делами в течение нескольких дней. Ты все еще можешь проверять почту, если такая есть.

Бенедикт протягивает Шону платок, в который тот сморкается с небольшим количеством крови. На меня нахлынуло чувство вины из-за вреда и разрушительности, которые я принес за несколько дней. Я пытался все контролировать. Предполагалось, что я здесь должен решать вопросы, но я только вызываю их.

Я разваливаюсь.

Последние семь лет тяжелой работы ощутимо идут коту под хвост прямо перед глазами. Все это выглядит так, будто я опять на той самой кухне, сижу за поганым деревянным столом, сжимая конверт и смотря, как Либби выходит в двери. Похороненные глубоко внутри моего сердца чувства взрываются, и я ощущаю этот подавленный разрыв эмоций подобно грузовому составу, несущемуся на меня с огромной скоростью. Это выбивает воздух из легких и почву из-под ног.

— Просто иди и поработай удаленно для общего блага, — отвечает Шон. — Ты и так был здесь всего пару дней в неделю, потому что работал в офисе Либби.

Прошла всего неделя.

Черт.

Я наделал столько вреда в такое короткое время. Какой огромный провал.

— Алекс, иди домой, — снова говорит Бенедикт, когда я не двигаюсь с места. Он дружески хлопает меня по спине, обращая мое внимание на поставленную задачу.

Возможно, он прав, и мне стоит взять отгул. Я не брал перерывы последние семь лет.

Но, с другой стороны, у меня есть еще одно соглашение по трубопроводу, которому нужно мое внимание. Я просто не могу отдать свой бизнес в другие руки.

— Ладно, — в конечном счете бормочу я, закрыв ноутбук и взяв его вместе с телефоном. — Я не беру перерыва из-за соглашения с Харвудом, буду работать удаленно. — Я вижу мгновенное облегчение на лицах обоих и убираю его предупреждением: — Но я хочу знать, что происходит все время, везде. И мне нужны все детали по поводу мудака Оукли.

Я поворачиваюсь к Шону, который все еще прислоняется к стулу.

— Приведи себя в порядок. У тебя много работы на следующие несколько дней.

Шон прочищает горло.

— Понял.

Бенедикт кивает.

— Сделаем так, чтобы ничего не застаивалось.

Выйдя из офиса, я говорю Келли, чтобы она отменила встречи на ближайшие три дня.

— Так Шон главный? — снова спрашивает она меня.

— Он будет в офисе, но я доступен по телефону и электронной почте. Я буду работать дома в течение нескольких дней, поэтому увидимся в четверг утром.

— Тогда увидимся, Алекс, — щебечет Келли, пока я вхожу в лифт, и двери перед ней закрываются.

*** 

Поставив автомобиль на подъездную дорожку матери, я выключаю зажигание и направляюсь к входной двери. Я дергаю ручку двери, чтобы увидеть, оставила ли она ее открытой, и прохожу прямо в прихожую.

— Здравствуй, дорогой, — приветствует меня мама из гостиной, когда замечает меня.

Я вижу ее очки для чтения и журнал в руке, как обычно. Ее ноги поддерживает пуф, и я слышу Джереми Кайла, болтающего по телевизору на заднем плане. Это отправило меня назад в мое детство, где я сидел на полу перед ней, помогая с различными ответами на кроссворды, которые она раньше разгадывала на последней странице журнала.

— Ты сегодня не работаешь? Разве мир не нужно спасать? — Хихикает она на свою же шутку, снимает очки, складывает их аккуратно и помещает на ручку кресла.

Хотя я стою в дверном проеме между залом и гостиной, у нее не занимает много времени, чтобы догадаться, что что-то не так, и мне нужен ее совет.

— Ох, мальчик. — Вздыхает она, закрывает журнал, оставив его на потом внизу подлокотника кресла. Она встает, проходит через комнату, ее руки широко раскрываются, приветствуя меня материнскими объятиями.

Я не сопротивляюсь.

— Я узнаю этот взгляд. Я снова начинаю за тебя волноваться, Алекс. Я слышала о том, что случилось, от твоей сестры, но не думала, что это ударит по тебе так сильно. — Она успокаивающе потирает мою спину, мягко похлопывая, затем отстранилась. — Идем. У меня есть немного замечательного пирога Battenberg в буфете. Ты выглядишь так, будто тебе нужен кусочек, чтобы взбодриться.

Я не знаю насчет кусочка. Я чувствую, что мне, возможно, понадобится весь пирог, чтобы преодолеть чувство вины. Но, как и всегда, я могу полагаться на маму, когда надо выяснить, в чем проблема. Ничто и никогда не ускользало мимо ее зорких глаз, и я благодарен ей за это.

Я следую за ней на кухню и занимаю место за барной стойкой для завтраков, пока она отрезает мне кусочек пирога и наливает стакан сока. Я еще и слова не проронил, но она выглядит так, будто точно знает, что случилось, и как меня поддержать.

— Теперь, — начинает она, усевшись возле меня, — забудь обо всем, что случилось. Расскажи мне, как ты себя чувствуешь. Это все, что сейчас важно.

Взяв кусок пирог, я медленно жую кусок марципана и продумываю свой ответ.

— Я чувствую себя виноватым в том, как она узнала, — спокойно признаю я. — Я не хотел быть без нее, но, с другой стороны, я не знаю, что с нами стало бы, будь мы снова вместе. Я думаю… Я думаю, мои чувства к ней все еще так же сильны, как и всегда.

Сдавливавшие мою грудь тиски ослабляются, и я чувствую облегчение.

— Я хотел причинить ей боль за все. Казалось, это будет легко, но вместо этого я обеспокоен тем, что снова впустил ее. Прошла всего неделя, но я снова увлекся ею.

Мама хватает мою руку и сжимает ее.

— Отпусти это. У вас обоих большая история, я знаю, как это тяжело.

Я благодарно улыбаюсь и сжимаю руку в ответ.

Хоть у меня с мамой время от времени случаются близкие, но печальные отношения, я знаю, что, независимо от этого, она всегда здесь. Она всегда открыта для всего, что происходит в моей жизни и жизни Элис. Мы все можем ей рассказать, и обычно она воздерживается от приговоров, только если это абсолютно необходимо.

В смысле, после того, как ушел отец, и мне пришлось выйти и заботиться о семье, я думал, что был сильным и неприкасаемым; я становился мужчиной.

Когда в реальности я все еще был ребенком.

Молодой восемнадцатилетний парень. И у меня была семья на плечах. Не то, чтобы я хотел это изменить. По этой причине наша семья была близка, и поэтому мы были сплочены. У нас были ссоры, как и у всех, но мы всегда находили путь назад.

— Я спал с ней, — признаюсь я, наконец. — Она была и вправду расстроена, и я эгоистично воспользовался этим против нее. Я думал, что это поможет мне преуспеть, но меня заманило в ловушку.

— В итоге, ты бы довел этот план до конца? — спрашивает мама, ее выражение смягчается.

Я качаю головой.

— Я так не думаю. Я не могу оправдать такое поведение с ней. С кем-то другим было бы по-другому, но не с Либби.

— Это всегда плохо заканчивается, Алекс. Тебе следовало больше задуматься. Не только о том, что ты играешь с чувствами девушки, но ты также втягиваешь свой бизнес в эту игру.

Взяв стакан сока, я делаю глоток.

— Я знаю.

— И еще ты расстроил свою сестру. Она не станет разговаривать с той девушкой о том, что она тебе сделала. Но ты не должен был ставить ее в такое положение, чтобы это началось.

— Мне жаль.

Мама вздыхает.

— Не мне ты должен приносить извинения.

— Я знаю. Но я не уверен, что Элис так или иначе захочет разговаривать. — Я делаю вдох. — Я поработаю дома в течение нескольких дней. Таким образом, я собираюсь поразмыслить кое над чем и прийти в норму. У нас жесткая конкуренция с одним типом по имени Оукли, который незаконно пытается стащить у нас клиентуру, — говорю я ей, взяв еще один кусок пирога.

Это меняет тему, но она уже дает мне достаточно пищи для размышлений для одного дня. Я многое осознал из короткого разговора с матерью.

Мое дело — честно признаться в моих ошибках и, по крайней мере, попытаться их исправить. Если она примет решение выслушать меня, то, полагаю, это уже победа.

— Оукли? — Мама корчит лицо и глубоко задумывается. — Почему это имя кажется мне знакомым?

— Не знаю. Вероятно, одна из леди в общественном центре что-то говорила. Ты же знаешь, как вы, старушки, любите посплетничать, — дразню я маму с игривым подмигиванием.

И зарабатываю легкий удар по плечу.

— Следи за поведением! Я не так стара, как выгляжу. Внутри я все еще весенний цыпленок.

— Хорошо. — Я улыбаюсь, но не улавливаю ее взгляда, когда доедаю последний кусок пирога на тарелке. — Так, спасибо за разговор и пирог. Думаю, мне пора отправляться домой.

Мама провожает меня до двери, и я целую ее в щеку.

— Не забудь поговорить со своей сестрой. Элис расстроена, но она всегда здесь, чтобы поддержать тебя.

— Я знаю. — Я направляюсь к машине. — До скорой встречи!

*** 

У меня не занимает много времени добраться домой после встречи с мамой. Я паркую машину на подземной парковке своего дома и приветствую Джеффри скорее, чем он ожидает.

— Не обращай на меня внимания, — говорю я, войдя в лифт. — Я поработаю дома и попытаюсь расслабиться следующие несколько дней.

— Давно пора, мистер Льюис, — отвечает он, выбрав мой этаж на панели.

Удивительно, с тех пор, как свалился груз с плеч, я почувствовал облегчение. Я наконец-то убедил себя в том, что был пойман в вонючую дыру отрицания в течение прошлых семи лет с Либби, которая была первой и единственной причиной.

И теперь, получив к ней доступ, я все испортил. Я упустил каждый шанс, когда она могла открыться. Черт, я буду жутко удачлив, если она когда-нибудь захочет снова со мной говорить.

Она, вероятно, прихлопнет меня в следующий раз, когда увидит. Хотя, если бы она это сделала, я не стал бы ее винить. Я все заслужил.

Но я все еще должен найти ответ на свой единственный вопрос. Это беспокоило меня каждый день с тех пор, как она ушла.

Что послужило причиной развода?

Каковы были наши непримиримые разногласия?

Выйдя из лифта на своем этаже, я открываю дверь в квартиру и скидываю туфли. Направившись в кабинет, я не трачу время на загрузку ноутбука и проверку того, сообщил ли мне что-нибудь Бенедикт из лагеря Либби.

Ничего.

Я бы не прочь просто приехать и потребовать, чтобы она увиделась со мной, но знаю, что это вряд ли чем-то поможет. Я подконтролен, и ненавижу это. В моей голове зарождается безумие. Мои пальцы зудят… и не могут расслабиться.

Мне необходимо что-то сделать.

Что-нибудь.

Поэтому я сгребаю телефон и звоню сестре.

— Чего ты хочешь? — Элис смеется, когда подходит к телефону. — Наконец, нашел время поговорить со мной?

— Я дома. Почему бы тебе не приехать?

Элис фыркает.

— Дома? Ты не берешь выходных.

— Я и не брал. У меня есть рабочий материал, и я подумал, что вдали от офиса будет лучше с ним разобраться.

— Это последствия того, что было с тобой и Либби, верно? — кудахчет Элис в телефон, потому что я испускаю вздох. — Поэтому ты позволил Шону вытолкать тебя из офиса? Не думала, что он имеет влияние на тебя. Как насчет того, чтобы я пришла, и мы посмотрели несколько фильмов вместе? — немного взволнованно предлагает она.

— Тебе не нужно работать? — спрашиваю я только потому, что ее бизнес недостаточно прибыльный, чтобы брать свободные вечера, когда она так себя чувствует. — И я получил несколько отчетов, которые должен сделать.

— Все в порядке. Все девочки сегодня на выезде, так что магазин закрыт. И я могу сделать перерыв. Я давно так тяжело не работала. — Она долго дуется, драматически дышит, прежде чем надавить на меня еще раз. — Итак, фильмы, да?

— Только если это не «Реальная Любовь», — стону я.

— Увидимся через полчаса. Ты же знаешь, что это именно то, что я хочу посмотреть. — Хихикает она, разъединяя звонок.

Закатив глаза, я кладу свой телефон, загружаю почту, чтобы немного поработать, и раскачиваюсь, пока она не приезжает. Мне нужно постараться провести вечер без работы, но я знаю, что не смогу долго сопротивляться. Желание всегда выявляет себя, и я не могу оставаться в стороне. Хотелось бы надеяться, что я получу еще немного информации от Шона и Бенедикта, чтобы держать себя в тонусе. В противном случае они знают, что поднимется бунт.

  

 

Глава 11

Прошло двадцать четыре часа.

Один очень долгий день минул с того момента, как я получил последнее письмо от Бенедикта. И уже это вызывало жалость. Он написал мне прошлой ночью, после того, как мы с Элис посмотрели эту по-настоящему омерзительную романтическую комедию, на которой она была зациклена последние несколько лет. Но он не предоставил мне ничего информативного; ничего существенного, чтобы успокоить мой разум.

Я все еще в подвешенном состоянии.

Он еще ввел меня в курс дела, что связался с юрисконсультом Либби в попытке опустить обвинения в мошенничестве, но это, пожалуй, все. Не было ни слова о том, в каком она состоянии, и я ничего не услышал о том ублюдке, который пытался сравнять мой бизнес с землей. И также я ничего не услышал от Шона о том, как продвигаются другие проекты.

Десять вечера поганого вторника. Второй день моей воображаемой удаленной работы, и я полон решимости удариться в панику. Сидя в офисе и барабаня пальцами по столу, я пытаюмь острым взглядом высмотреть в ящике входящих сообщений мелкий блик света.

Но там ничего нет.

Ничего.

Даже спама, сообщившего бы, что мой диск переполнен, или предложения найти мне несколько местных сучек поблизости, отчаянно нуждающихся в трахе. Я в буквальном смысле отщепенец. И это полнейшая хрень.

Я откидываюсь на стуле, закидываю руки на затылок и закрываю глаза. Это длится несколько секунд, поскольку я тут же снова ныряю в свой ящик входящих из-за сигнала нового сообщения.

— Черт, — шепотом проклинаю я на выдохе, когда вижу заголовок, который гласит о неверной продаже ИЦП.

Чертов спам.

Но потом следует новый сигнал. Это сообщение от Бенедикта, продублированное от Шона. Я открываю его и смотрю. Там все еще нет ни слова из лагеря Либби, и мы не стали ближе к поимке ублюдка Оукли. Но есть и положительный момент: это контракт, который мне нужно рассмотреть по другой проходящей сделке. Так, по крайней мере, они что-то делают правильно.

Я хватаю телефон и набираю номер поверенного. Бенедикт отвечает спустя два звонка ярким радостным приветствием.

— Вечера, Алекс, ты уже видел мое письмо?

— Да. И все же оно ни о чем мне не сказало. Ты и правда ничего не слышал? — Мое терпение иссякает. У меня нет времени на дерьмо, которое не является высшим приоритетом.

— Я пытаюсь, Алекс, доверься мне. Я ничего не получаю от Либби или ее юристов за минуту. И Шон занят делом Оукли. У него есть имя, но это все.

— Имя? — плююсь я, вставая со стула. — У тебя есть гребаное имя, и ты ничего не сказал? — Гнев вздымается во мне радиоактивным жаром. — Рассказывай. Мне. Немедленно.

— В общем, — начинает он, явно нервничая, — есть парень по имени Райан Джеймс, который, кажется, возглавляет Oakley Finance и лично посещает эти встречи….

— Ничего, чего не мог бы мне быстро сказать Гугл. Я уже знаю про Райана, — я перебаю его, — Скажи мне что-нибудь стоящее.

Бенедикт прочищает горло.

— У нас есть имя тайного партнера в бизнесе, который не то чтобы тайный, но фактически является ключевым игроком в присвоении наших клиентов. Тебе, вероятно, нужно глубоко вдохнуть, прежде чем я назову его имя.

Моя заинтересованность достигает максимума, и я подхожу к окну, чтобы вглядеться в потемневшее ночное небо.

— Продолжай.

— Дэйл Оукс, — так как ядерная боеголовка остается у меня в голове, Бенедикт успокаивается, — брат Либби.

— Что ты, мать твою, только что сказал? — Я почти дрожу от возбуждения, которое хлынуло в мои вены. Пульс бешено стучит, и я грубо врезаю кулаком по подоконнику. — Скажи, что она не вовлечена в это, Бенедикт. Гребаный честный Иисусе, скажи мне, что она тут не при чем.

Меня окутывают опасения и болезненность.

— Прости, Алекс, — это все, что отвечает Бенедикт, и я сразу понимаю, что мое предположение верно.

— Тащи свою жопу сюда. И Шона вызови, — говорю я, разъединяю звонок и отбрасываю телефон в сторону. Обойдя стол, я хватаю свой кожаный стул и запускаю его так сильно через всю комнату, как только позволяет мой гнев. — Ублюдочный хрен! — реву я, наблюдая, как стул врезается в стену.

На меня накатывает жар. Я близок к тому, чтобы обернуть руки вокруг горла этого сукина сына. Хотелось прибить маленького подонка.

И ее.

Я громко рычу и сгребаю волосы. Жестко оттянув их, я позволяю боли меня отвлечь. Я разъярен и смущен. Мозги перегружены, и было чувство, что я могу самоуничтожиться в любую секунду.

Мне нужно попытаться успокоиться, но я слишком зол, чтобы что-то сделать. Я проворачиваю в голове миллионы вопросов и ответов, пытаясь через туман понять, почему Дэйл жаждет моей крови.

Что он мог бы иметь против бывшего мужа сестры?

Имеется в виду, что я не виделся и не разговаривал с этим типом семь лет. И это не может быть из-за сделки с компанией Либби. Проблемы с Оукли начались за полгода до того, как совершилась сделка с компанией Либби.

Что-то не сходится. Если… До меня доходит, и осознание ударяет меня по лицу. Мудозвон также одержим местью, как и я!

Так и есть.

В смысле, я бы сделал то же самое для Элис, верно? Да. Это и есть логическое объяснение. Ублюдок хочет мою голову на блюде развода. Другой причины нет. Но он точно знает, что это его сестра меня бросила? Или тут есть что-то еще?

Мне нужны ответы и нужны завтра, черт подери. Такое никому с рук не сойдет. Я не приму такого дерьма ни от кого, особенно от хромого на член Дэйла. Этот парень — тощий хвощ. Незначительные полтора метра и около шестидесяти кило. Я сбил бы его с ног на жопу одним мизинцем. Но конечно, используя такой шанс, я бы вел подсчет ударов. И начал бы с того, что протаранил кулаком его хреново горло.

Я услышу сигнал главной двери. Щелкнув на открытие окна камеры на ноутбуке, я вижу Бенедикта, топчущегося снаружи.

— Быстро он, — бормочу я.

Предположительно, он был уже в пути, потому что дорулить через весь Бирмингем, независимо от позднего времени, меньше, чем за десять минут, шансов нет.

Я пропускаю его и ожидаю стука в дверь офиса, который следует несколько минут спустя.

— Войди, — говорю я, наблюдая, как он приоткрывает дверь и берет первый попавшийся вращающийся стул слева от него.

— Как поживаешь? — Он держит одну руку в кармане, второй потирает седеющую бороду.

— А сам как думаешь, как я поживаю? — рявкаю я, возвращаясь к окну.

— Это был шок для нас обоих, но мы хотели подождать подтверждения подозрений, прежде чем говорить тебе. Я, кстати, получил сообщение от контактного лица, когда въезжал на парковку.

Я поворачиваюсь к нему и сияю.

— Как это произошло? Как мы, мать твою, умудрились попасться в его ловушку? Так не пойдет. У меня кровь стынет от того, что мы позволили чему-то такому остаться незамеченным.

— Я понимаю, Алекс. Я тоже зол. Но тут уже ничем не поможешь. Люди не телепаты. Если бы Райан раньше возглавлял компанию, кто бы мог заподозрить тайного партнера, который фактически не был тайным с точки зрения бизнеса? Никто. — Бенедикт опускает руку и кладет ее на свой бок. Он перекатывается на ступнях, его положение становится еще более неудобным.

— Что делать теперь? — Я выгибаю бровь в ожидании нового эпического сногсшибательного мешка дерьма из уст Бенедикта.

Но он безучастно смотрит на меня.

К счастью, снова раздается гудок, и один взгляд на ноутбук сообщает мне, что это Шон. Я впускаю его и жду, когда он к нам присоединится.

Он на несколько секунд высовывает голову из-за двери, чтобы оценить мое настроение.

— Лучше мне пойти домой, да? — спрашивает он, отказываясь от офисного стула.

Я качаю головой и приглашаю его внутрь.

— С этим дерьмом надо разобраться. Возьми себе стул, — бурчу я.

Шон берет стул и ставит его за мной. Он занимает место с другой стороны стола, где сидит Бенедикт, но не я. Я шагаю туда-сюда около стола, пытаясь решить, как поступить дальше.

— Хочешь, внесу противоположное мнение? — спрашивает Бенедикт несколько минут спустя. — Если мы добудем доказательства, то у Либби не будет никаких оснований.

Шон мямлит, что согласен.

— Мне кажется, мы должны что-то сделать. Если она думает, что выйдет сухой из воды, то сильно ошибается.

— Да, но это касается не только Либби, — напоминаю я им, — у нас еще есть Дэйл, также к этому причастный. Мы не можем скинуть всю вину на плечи Либби. Я адски взбешен, но пока не поговорю с ней, не стану делать поспешных выводов.

Оба мужчины смотрят друг на друга, прежде чем повернуться обратно ко мне.

— Ты уверен? — в унисон спрашивают они.

Уверен ли я? Хороший вопрос. Я без понятия.

У меня случались провалы, и сейчас я стараюсь думать как бизнесмен. Много чего находится под угрозой. Моя компания и моя жизнь — главное, что я хотел бы защитить.

— Я хочу, чтобы за ними постоянно следили. С момента, когда они покидают дома утром, до момента, когда возвращаются вечером: я хочу видеть их. Устройте это, — требую я, взглянув на них обоих. — Тут мы должны действовать осторожно. Если у нас не будет доказательств, нам будет нечего предъявить. За ними все время будет следовать наблюдение, и, в конечном счете, мы получим то, что нам нужно. Будет опасно врываться с пушками наголо, после того, как она нас изобличила. Кому они поверят? Точно не нам.

Я оглядываю Шона.

Он корчит рожу, и я понимаю, что он согласен с моим заявлением. Но, зная его, он повел бы нас по неверному пути.

И сейчас решать не ему.

— Шон, парень, я знаю, ты не согласен, но мы должны сделать так, как лучше для компании. Нам лучше затаиться и просчитать наилучший момент для нападения, — говорю я, обогнув стол и похлопав его по плечу.

Он тяжело вздыхает.

— Я просто хочу знать, что этот мудак задумал. Что-то тут нечисто.

— А мы нет? — усмехаюсь я.

— Но ты говорил, что не собираешься доводить это до конца, так или иначе, — возражает Шон.

— Неважно, что я говорил. Первоначальный замысел все еще в силе. И, кроме того, Либби не в курсе, что у меня был взгляд со стороны на этот план, — пренебрежительно отвечаю я.

Бенедикт встает с места.

— Давайте на этом закончим. Алекс, я устрою наблюдение за ними завтра.

Я киваю, Шон тоже поднимается с места.

*** 

Шагнув в офис следующим утром, я застаю Келли врасплох.

— Не ожидала вашего возвращения до завтра. — Она встает из-за стола и торопится передать в мои руки документы. — Я принесу вам кофе, — говорит она, бросив бумаги на стол и схватив пальто.

— Спасибо, — отвечаю я, расстегивая свой пиджак, направляясь к офису и включая свет.

Меня ждал коричневый конверт.

Усевшись, я загружаю ноутбук, и, не тратя времени, сразу залезаю в пакет. Я вытаскиваю стопку цветных фотографий формата А4, которые раскладываю на столе.

Я сразу узнаю Дэйла. Он не слишком изменился за эти годы и до сих пор выглядел тем же тощим придурком, каким и был. Только сейчас он носил более необычные костюмы.

Отметка времени на фотографиях сообщает о двух часах ранее, то есть семь утра, поэтому я должен был дать Бенедикту указание собрать это дерьмо вместе.

Фотография в дальнем углу стола привлекает мой взгляд, и я сразу отвлекаюсь на нее. Она изображает Либби, выходящую из жилого дома этим утром, ее рука обнимает Дэниела, но лицо ничего не выражает.

— Так, что у нас здесь? — Я сгребаю фотографию и изучаю ее ближе. Я заинтригован языком ее тела. Она с этим ублюдком, но счастливой не выглядит. Она выглядит… грустной. Я изо всех сил стараюсь не беспокоиться, но это трудно. — Итак, ты сбежала к нему и играла в жертву, пока подставляла меня? — Я сминаю картинку в руках.

Я никогда не позволю этой женщине победить.

Никогда.

Ноутбук издает сигнал, и я начинаю рассматривать и-мейл от неизвестного адресата. Почта содержит множество фотографий, которые я спокойно просматриваю. Там были фото того, как Дейл пьет кофе, Дейл приезжает в спортзал, Либби и Дэниел прибывают в офис SB. Ничего необычного или такого, что зацепило бы взгляд.

Тук. Тук.

Глаза перемещаются к двери, где Джек — один из главных менеджеров, слоняется снаружи. Я киваю и приглашаю его войти.

— Жаль прерывать Вас, Алекс, но я не увидел Келли. У Вас есть минутка? — Он остается в дверном проеме, потому что я выгляжу, как бомба замедленного действия.

— Ты можешь сесть. — Я указываю на кресло, куда он садится. — Чем я могу помочь тебе, Джек? — Я откидываюсь назад, перекидываю одну ногу на другую и скрещиваю пальцы.

— Я только что говорил по телефону со Стивом из Imagine Things, и он упомянул о звонке Райана Джеймса из Oakley Finance.

— Интересно, — я напрягаюсь внутри, — и что же он сказал? — Я стараюсь смягчить голос, не желая посвящать Джека в растущие проблемы, с которыми мы столкнулись из-за этого ублюдка.

— Он сказал, у них есть к нему предложение, но не сказал какое. — Джек ерзает на стуле. — Это нелепо, Алекс. Чернила на нашем контракте едва высохли, и они там для выполнения наших заказов. Мы упорно работаем ради своего процветания, а выглядит так, будто они сорят деньгами на все, что можно незаконно украсть.

Покачав головой, я наклоняюсь вперед и складываю руки на столе.

— Джек, однажды это обернется против них и укусит их за задницы. Они не выживут, если не будут прибыльными.

Он быстро отвечает:

— Мой друг знает Райана Джеймса. Он, оказывается, дитя целевого фонда и для начального капитала использовал деньги родителей. У него гора наличных, Алекс. Не думаю, что он куда-то денется в скором времени. Они таились на заднем плане несколько лет, но сейчас открыто выступили на реальном состязании.

Эта информация была полезна. Я задавался вопросом, где Дэйл взял стартовый капитал для своего бизнеса, и теперь я знал, что он положился на фонды богатеньких родителей своего партнера. Это делает все гораздо слащавее. А я-то думал, что Дэйл проливал кровь, пот и слезы, делая все самостоятельно.

Но как Дэйл наткнулся на Райана?

Это было бы судьбой — увидеть такое.

— Надо убедиться, что Бенедикт и Шон в курсе. Для тебя здесь нет ничего, о чем стоило бы волноваться. Но если что-то услышишь от наших клиентов о телефонных звонках, дай мне знать. — Я возвращаюсь к ноутбуку и набираю сообщение Шону и Бенедикту. Пальцы горят, пока я отстукиваю свой ответ. Я слышу бурчание Джека на заднем плане, пока дверь не закрывается. Я не остаюсь один в своих раздумьях!

Все же это опасно. У меня еще есть шанс сесть и все обдумать, пока мой ум забредает на неизведанную территорию. Я думаю о Либби снова и снова. Дьявол во плоти тот, кто думает, что она обвела меня вокруг пальца.

Не в этот раз!

Я нажимаю на иконку отправки письма и смотрю в пространство. Мой мозг наводняют мысли, связанные с местью. Искра огня вспыхивает в моих глазах еще раз, и я обнаруживаю, что не способен остановить необузданные мысли, беснующиеся в моей голове.

Месть.

Наказание.

Возмездие.

Сожаление.

— Твой кофе, Алекс, — щебечет Келли, оборвав мои размышления на середине. Я не слышал, как она постучалась, поэтому она застает меня врасплох. — Прости! Не хотела тебя пугать. Я стучала, но ты не ответил.

— Тогда не надо было входить, — бурчу я, забирая кофе из ее протянутой руки. — Элис получила свой чек на днях?

Келли что-то бормочет шепотом и выдает мне краткое:

— Да.

Она выходит из моего кабинета и закрывает дверь немного громче, чем обычно.

Я плюю на это.

— Чертовы женщины, — выдыхаю я.

Я не в том состоянии в последнее время, чтобы охранять счастье моих матери, сестры, ассистента или бывшей жены.

Мне лучше быть одному.

— Келли, я ухожу, — сообщаю я по интеркому несколькими минутами позднее. — Есть дело, которое я могу сделать и дома.

Отпустив кнопку, я быстро упаковываю материал и убираюсь из офиса и от взбушевавшихся гормонов вокруг меня. 

 

Глава 12

В течение сорока восьми часов я почти не спал. Я был более чем уставшим и раздраженным, но спать не мог. Я сосредоточился на снимках, которые распечатал и разложил на кофейном столике в гостиной.

Последние несколько дней наблюдатель, которого нанял Бенедикт, присылал мне фотографии в режиме нон-стоп. Я стал одержим: моя жизнь вращалась вокруг ежечасных и-мейлов, что сделало меня полуночным детективом. Я не покидал квартиры, не ходил в офис и не контактировал почти ни с кем, кроме человека, которого я назвал Наблюдателем, и нескольких деловых партнеров, чтобы дела не стояли.

Я превратился в личного сталкера.

Я находился в строгой изоляции.

Фотографии Либби, Дэниела, Дейла и Райана горели в моем мозгу, заражая мысли. Я анализировал каждый их шаг за последние несколько дней.

Когда они покидают дом.

Когда едят и делают покупки.

Люди, с которыми встречаются.

Мой собственный мир подпитывался потребностью знать, где они в любой момент времени. Встречаются ли они друг с другом? Составляют ли новый план нападения?

Ты упустил это, Алекс.

Так и есть. Мое подсознание говорит верно…. Эйс прав. Он считает меня слабаком. Чувак, который позволил всему ускользнуть сквозь пальцы — одному за другим. Все, над чем я работал, распадается в кратчайшие сроки.

Ты позволяешь этим ублюдкам победить. Ты слаб. Бесполезен.

Рухнув на диван, я смотрю на часы на стене. Я сижу со скрещенными ногами в этой позе почти час, и уже подошло время для следующей партии фото. Но я на пределе и могу только подвинуться к ноутбуку.

Во входную дверь звонят.

Схватив телефон, я включаю охранное приложение и приближаю камеру на дверь, ощущая себя слишком уставшим, чтобы вставать. Фильтры настраиваются, и тяжелый вздох слетает с моих губ.

— Алекс, открой эту дверь! — Шон стучит кулаком, пока Бенедикт подозрительно всматривается в камеру, будто видит мою ленивую задницу с того места, где стоит. — Мы знаем, ты там. Заканчивай отшельничать.

Я закатываю глаза и, упершись, выдавливаю себя с места между диваном и журнальным столиком, где я сидел.

Натянув через голову темно-серую толстовку с капюшоном, я впускаю их и киваю в сторону кухни, чтобы пойти попить.

— Давайте быстрее, — кидаю я им, налив стакан холодной воды и поднеся его к губам. Я и не представлял, насколько сильна моя жажда, пока желанные потоки жидкости не устремиляются вниз по моему горлу.

— Дерьмово выглядишь, приятель, — сообщает Шон, отметив мою толстовку с капюшоном и баскетбольные шорты. — Джеффри сказал, ты не покидал это место пару дней. И не похоже, чтобы ты спал. — Он подходит к стойке посреди кухни и садится за барный стул. — Что у нас тут? Мы сказали тебе поработать дома пару дней, что ты и сделал, а потом быстро вернулся к своему и забил на нас на два дня?

— Зачем ты здесь? — Я пожимаю плечами.

— Разобраться с тобой, — отвечает он, указав жестом на разбросанные фотографии на кофейном столике. — Это нездоровая херня. Прошло два дня, а доказательства, которого ты так ждал, не выявилось. Откуда тебе знать, что Либби и правда в это вовлечена?

Я тяжело опускаю стакан на гранитную столешницу.

— А как может быть иначе? — мой тон жестким, и я смущаю его. — У меня есть фото, где она в машине с Дэйлом!

— Я их видел. Ты ни за что не докажешь, что это Либби. Там только и разобрать можно, что это — женщина, — отбивает обратно Шон. — И ты говоришь так, будто это преступление для девушки выходить из дома с братом. Они — семья, Алекс.

— Шон пытается сказать, — перебивает Бенедикт, — что ты не можешь делать поспешных выводов и ждать до последнего, пока что-то, наконец, произойдет.

— Это чушь, — спорит Шон. Он указывает на меня пальцем и смотрит убийственным взглядом. — Где твой боевой настрой? Я не видел тебя с этой стороны с развода. Ты превратился в малодушный кусок дерьма за последнюю неделю. Ты должен надеть обратно свои взрослые девчачьи панталоны и покончить с этим. Ты хочешь знать, имеет ли она к этому отношение? Так пойди и спроси ее, мать твою!

Бенедикт напрягается.

— Шон…

— Следи за своим хреновым тоном, — ворчу я на него, — ты предлагаешь мне пойти и поговорить с ней, будто это наилегчайшая вещь. Вообще-то нет. Как мне подойти к этому?

Шон явно раздраженно вздохает.

— Поверить не могу, что мы обсуждаем это сейчас. — Он протягивает руку ладонью вверх, ударяет тыльной стороной другой руки, чтобы высказать свое мнение. — Алекс, ты должен вытащить голову из задницы. Пойди и встреться с ней, черт возьми. Так ты сможешь двигаться дальше. Так мы все сможем двигаться дальше. Это дерьмо изводит нас всех.

— Теперь это становится глупым… — начинает Бенедикт.

Я опускаю глаза и качаю головой.

— Нет, он прав. Если я хочу знать, то мне нужно противостоять ей. Я все время вел себя как слабак…

Мне нужно это сделать.

Я должен это сделать.

Уверенность просачивается в мои кости.

Сдернув с себя толстовку, я потираю рукой по густой щетине на подбородке, губ касается ухмылка.

— Я знаю этот взгляд. — Шон огибает стойку и похлопает меня по спине. — Мой мальчик выглядит так, будто вернулся в дело. С возвращением, Алекс.

Подвернув рукав, чтобы посмотреть на часы, я вижу, что уже одиннадцать утра. И сегодня пятница. Если я собираюсь сделать шаг, то делать его нужно сегодня. Выходные все испортят.

— Я иду, — бормочу я.

Шон выгибает бровь.

— Ты идешь?

Я киваю и ухожу в спальню переодеться.

Надев светло-серый костюм и бледную голубую рубашку, я поправляю свой галстук перед зеркалом до тех пор, пока не остаюсь им доволен.

— Давай сделаем это, — бормочу я, смахивая пыль с рукавов и возвращаясь в гостиную.

— Почему ты выбрал именно их? — спрашивает Бенедикт, когда я беру несколько фотографий с кофейного столика и запихиваю их в конверт.

— Всегда лучше быть готовым. — Я кладу конверт во внутренний карман пиджака. — Итак, мы едем? — спрашиваю я их.

*** 

После того, как наши пути с Шоном и Бенедиктом разошлись на подземной парковке, я самостоятельно еду в офисы к SB и припарковываюсь.

Выключив двигатель и отстегнув ремень безопасности, я оглядываю припаркованные автомобили, прежде чем бросить полный решимости взгляд на здание.

Ты справишься. Ты пойдешь и покажешь им, что ты босс, и ничто не может тебя задеть. Ни она. Ни ее брат. Никто.

Открыв дверь и войдя в прохладу, я ощущаю, как вибрирует телефон в кармане. Проходя к главному входу, я вытаскиваю телефон из кармана, чтобы посмотреть, чей номер определился.

Это была Келли.

Вероятно, мне следовало ответить, но я не делаю этого. Звонок сбрасывается и добавляется к трем другим пропущенным вызовам, которые я проигнорировал. Выглядит так, будто Элис тоже пытается меня достать. Но они все подождут до того момента, пока у меня появится время.

Я на задании.

Ступив в вестибюль, я направляюсь к лифтам, надеясь, что поднимусь в офис без проблем. Не знаю, сказали ли уже что-нибудь сотрудникам или добавили ли меня в черный список, но до сих пор я необычайно легко прохожу через устроенную мной сцену.

Я вхожу в лифт и нажимаю на кнопку этажа Либби. Лифт пуст, и я проезжаю весь путь без остановок. Двери отворяются перед знакомым фойе, где я нахожу тех же двух девочек, сидящих за стойкой приемной. При виде меня,Э их глаза суживаются, и я вижу, как ярость выплескивается из этих взглядов.

— Мистер Льюис, Элизабет сейчас нет на месте, — слышу я через плечо писклявый голосок, когда прохожу мимо них. — Вы могли бы присесть, пока мы спросим мистера Томаса…

— Не утруждайтесь, — бросаю я им, повернувшись на пятках и возвращаясь к лифту. Я надавливаю на кнопку в стене, игнорируя кипящую злость, которую ощущаю затылком.

— Ладно, я, несомненно, вляпался в дерьмо. — Хихикаю я, когда лифт прибывает.

Снова зайдя в кабину, я нажимаю кнопку нижнего этажа и прислоняюсь к стеклянной стене со скрещенными руками. Телефон снова гудить в моем кармане. Это Элис, без сомнений, снова с проблемами по работе или счетом на оплату.

Я игнорирую вызов и прохожу через приемную и парадную двери. Направившись к машине, я отпираю дверь и сажусь за руль, разъяренный тем, что ничего не сделал для достижения цели.

Это, конечно, типичная чертова Либби, не так ли? Она, без сомнений, с ним готовит новую маленькую схемку: что-нибудь еще, чем бы меня ужалить. Я не в обиде, ничего такого.

Выведя машину с парковочного места, я медленно двигаюсь вдоль офисного здания с кислым привкусом во рту. Это была гребаная пустая трата времени.

В мыслях я все еще ворчу, когда поворачиваю за угол в конце улицы и останавливаюсь перед пешеходным переходом. Я просто случайно бегло смотрю на пешеходов с другой стороны дороги.

И именно тогда вижу ее.

Она идет вверх по улице справа от меня. Чашка кофе в одной руке и сумочка в другой... Это Либби.

Во рту тут же пересыхает.

Она так же красива, как и всегда, но выглядит поникшей.

Падший ангел.

Утреннее солнце отражает от ее безупречной кожи, проливая тепло на ее щеки и голые ноги, не прикрытые бежевым френчем, надетым на ней.

Я без задней мысли останавливаю автомобиль, отключаю зажигание и выдергиваю ремень безопасности. Водительская дверь отлетает в сторону, и я выхожу на дорогу, не заботясь о том, что бросил машину.

— Либби, — зову я, встав на тротуаре перед ней. Она продолжает идти мне навстречу, солнцезащитные очки закрывают ее глаза от яркого света. — Либби! — зову я громче на этот раз.

Она поворачивает голову в моем направлении и встает замертво в нескольких метрах от меня. Она смотрит прямо на меня, прежде чем заговорить.

— Что ты здесь делаешь? — ее тон холодный и осуждающий.

— Нам надо поговорить. — Я делаю шаг вперед, сократив расстояние между нами, но она отступает назад вместе с чашкой кофе, вытянутой перед ней.

— Не подходи ко мне, — рявкает она, — мне нечего тебе сказать. Ты придурок, Алекс.

Сунув руки в карманы брюк, я делаю несколько шагов вперед, сокращая разрыв.

— Ты действительно так дерьмово обо мне думаешь? — Я выгибаю бровь. — Тем более что ты была занята составлением плана заговора со своим братом и все такое.

Меня удивляет, что я могу сохранить хладнокровие. Я наполовину уверен, что оторву ей голову к этому времени, но и так складывается неплохо. От Либби же, с другой стороны, я ожидаю удара кулаком.

Она перекидывает сумку на плечо, перекладывает кофе в другую руку и сдвигает очки на лоб. В ее взгляде читается вызов. Как будто она подталкивает меня продолжать говорить.

— Я разузнал о твоем брате, Либби. Самое время тебе признаться, что же здесь в действительности происходит, — предупреждаю я.

— Понятия не имею, куда ты клонишь, Алекс. — Она натянуто вздыхает и пытается сыграть незаинтересованность, но я улавливаю, как ее тело дрожит под моим пристальным взглядом.

Я знаю, что она, вероятно, хорошо осведомлена о том, что происходит, но по какой-то причине пытается выглядеть дурой.

— Расскажи мне, — требую я.

— Чего ты от меня хочешь? — Она хочет пройти мимо, но я пресекаю эту попытку. Это только еще больше ее бесит. — Отвали от меня, Алекс, — ее голос переходит на повышенный тон, и я ощущаю взгляды прохожих, уставившихся на нас.

— Ты меня слышала. Я хочу знать, чем вы занимались с твоим братом последние шесть месяцев. Я не уйду, пока ты не скажешь мне.

Либби кусает губу.

— Я не знаю.

— Чушь.

— Я не имею к этому отношения.

Я склоняю голову набок и ловлю ее на блефе.

— Скажи мне правду, Либби. Почему твой брат пытается меня уничтожить? Почему вам кажется нормальным устраивать против меня борьбу? Отчасти это делает тебя лицемеркой, не думаешь?

— Я уже сказала, что не имею к этому никакого отношения, а ты все еще пытаешься утверждать, что я лгу! — Она опускает очки на глаза. — Я вообще не должна тебе отвечать. Можешь поговорить с моим поверенным, если тебе все еще есть, что сказать. — Она снова пытается обойти меня, но я двигаюсь за ней. Она не уйдет так просто, без вариантов.

— Ты об этом знала?

Она делает паузу и раздраженно выдыхает.

— Даже если так, и что?

— Почему попыталась это скрыть? — Моя задача в том, чтобы надавить на нее таким количеством вопросов, после которого она сломается. Признание скрывается в ней, я точно знаю.

— Не буду больше это обсуждать. Я ухожу, — выдает она.

— Черта с два, — бормочу я, схватив ее руку, чтобы пресечь новую попытку пройти мимо. — Мы должны все выяснить до конца.

Все больше людей смотрит на меня, смотрит на нас. Я замечаю старую леди, уставившуюся на мою сильную хватку рук Либби, ее уничижительный вид, и осознаю, что наш разговор больше не является личным.

Нужно поговорить с ней наедине. Здесь слишком много чужих глаз, и люди могут подумать неверно. Это, конечно, смахивает на то, что я жестокий придурок, поднявший руку на свою женщину.

— Люди пялятся, — говорю я, потянув ее к дороге, — надо поговорить.

Ее глаза нацеливаются на мое авто, и она начинает сопротивляться.

— Я никуда с тобой не пойду. Я иду на работу, Алекс!

Она пытается вырваться, но я только сильнее сжимаю ее руку.

— Хватит, — бурчу я, обогнув машину и открыв дверь со стороны пассажира. Я расставляю руки, одну — на крышу машины, вторую — на дверь, эффективно помешав ей.

— Итак, пихать меня в машину ты не собираешься? Хах?

Я пожимаю плечами.

— Похищение — это не мое.

— Я не сяду в нее, — говорит Либби, поставив свой кофе на крышу и сложив руки.

— Перестань усложнять. — Выдыхаю я, мои плечи немного расслабиляются. — Я хочу поговорить. Уверен, у тебя тоже есть вопросы. Я просто не хочу делать это посреди улицы. Залезай уже, бога ради.

— Нет.

Мои глаза закатываются к небу.

— Ты убиваешь меня на месте, Либби. Все, чего я прошу, это час твоего времени.

Выражение ее лица смягчается, и я понимаю, что поймал ее. Она поднимает подбородок, сверкает вызывающим взглядом.

— Один час, Алекс, — отвечает она, схватив кофейную чашку и сев в машину.

Я жду, пока она сядет, прежде чем закрыть дверь, и бормочу:

— К тому времени ты расколешься.

Обойдя машину спереди, я вежливо киваю любопытной старушке.

— Не беспокойтесь, — выкрикиваю я перед тем, как скользнуть за руль и хлопком закрыть дверь.

— Куда мы поедем? — спрашивает Либби, когда машина заводится и трогается с места. Она смотрит в окно на здания, проплывающие мимо. Будто она не может смотреть на меня сейчас, когда мы в такой непосредственной близости.

В последний раз, когда она была в моей машине, мы ехали в отель, поэтому я понимаю ее стремление быть осторожнее.

Но сегодня такого не случится. Без шансов.

Я ищу ответы и собираюсь их получить. Тем или иным путем я собираюсь узнать, что мне нужно.

— Я думаю.

Боковым зрением я улавливаю, как она отпивает кофе.

— О чем думаешь? — спрашивает она.

— Куда поехать.

Она кладет палец на подбородок, и я думаю, что она что-нибудь предложит. Но Либби не говорит ничего. Вообще. Она только продолжает смотреть в чертово окно, а я сжимаю пальцы вокруг руля.

В автомобиле стоит напряженность: неловкая тишина, проникающая под кожу. Костяшки моих пальцев белеют от напряжения и силы сжатия на руле. Я, вероятно, должен что-то сказать, но на ум не идет ничего абсолютно.

— Алекс, твой телефон звонит. — Либби опережает меня, указав на явную вибрацию, которую она может слышать даже за пределами моего кармана. Ясно, я был не в себе, поэтому и не заметил.

— Черт, — проклинаю я телефон, посмотрев на сенсорный экран центральной панели. Ударяю пальцем по экрану, чтобы принять вызов по Bluetooth, и испуганный голос моей сестры заполняет автомобиль.

— А-Алекс, — рыдает она.

Я сразу ощущаю тревогу и направляю автомобиль так, чтобы припарковаться. Либби поворачивает голову к панели, когда я спрашиваю:

— Элис, что случилось?

Ее дыхание прерывистое, рыдания надломленное. Она изо всех сил пытается выдавить слова, а я беспокоюсь все больше и больше.

— Глубоко вдохни и объясни мне, что происходит.

Она старается успокоиться. Я не могу понять, что она пытается сказать. Я слышу голос на заднем плане, поэтому попрошу передать трубку другому человеку, который тоже приветствует меня рыданиями.

Это была моя мать.

— А-Алекс?

Я бормочу в подтверждение и слушаю, как она срывается в новую истерику:

— Т-твоя б-бабушка… ей н-не хорошо…

Больше я ничего не могу разобрать, но было и не нужно. Сердце трепещет в груди, и я знаю, что должен к ним приехать.

— Мам, я уже еду, — говорю я ей, решив не уточнять, и выезжаю на дорогу. Дом престарелых находится в Ковентри, поэтому я решаю, что через автостраду будет быстрее.

Пока я еду, больше ни на чем не могу сосредоточиться. Мысли были с семьей, и о том, с чем предстоит столкнуться.

Я веду автомобиль все более опрометчиво. Я слышу рев гудков, люди мигают мне, пока я виляю между машинами, но меня это не заботит.

— Алекс, — Либби кладет руку мне на плечо, пока я ускоряюсь вдоль автомагистрали Астона, — пожалуйста, вспомни, что я тоже в машине, — тихо говорит она, мягко поглаживая материал пиджака.

Я хочу ей сопротивляться, но слишком слаб. Кроме того, я не отрываю глаз от дороги, и мой рот закрыт. Она оказалась на этой дороге, потому что у меня не было времени ее высадить. Я просто надеюсь, что моя семья поймет, когда увидит ее.

— Маргарет больна? — тихо шепчет Либби, переложив руку на колени.

Я жаждаю ответить возражением, но это только ухудшит ситуацию.

— Она болеет уже некоторое время, — мямлю я, выезжая на полосу обгона на автостраде, не обращая внимания ни на какие пятьдесят миль в час ограничения скорости, высвечивающихся на дорожных знаках.

Моя семья всегда будет моим высшим приоритетом.

*** 

Между мной или Либби стоит тишина, когда я подъезжаю к дому престарелых. Никто из нас ничего не сказал с тех пор, как я рассказал ей про болезнь бабушки. Вероятно, она чувствует себя виноватой, но мне хочется ей сказать, что это не имеет значения. Ей больше не стоит об этом переживать.

В конце концов, она со мной развелась.

Открыв дверь машины, и выйдя наружу, я слышу, как Либби делает то же, но не я не смотрю на нее. Вместо этого мои глаза находят припаркованную несколькими местами дальше машину мамы, и я немедленно направляюсь ко входу. Я не задерживаюсь узнать, хочет Либби входить или нет. Я оставляю ее принимать решение самостоятельно.

Положив руку на дверную ручку, я слышу по звуку шагов, что она следует за мной. Ее присутствие заставляет меня почувствовать себя комфортно, но я никогда ей этого не скажу.

После того, как мы отмечаемся в приемной, мы поспешно проходим извилистые коридоры, пока я не слышу знакомые душераздирающие рыдания, отражающиеся от стен. Я почти уверен, что, повернув за последний угол, увижу Элис, сидящую на полу, напротив комнаты моей бабушки. Ее ноги согнуты, лицо покоится на коленях.

— Милая? — Я наклоняюсь и пропускаю пальцы через ее волосы. Она поднимает опухшие, зареванные глаза на меня, и я чувствую, как глубоко впивается в мою грудь острый клинок. — Тебе нужно рассказать мне, что произошло. О-она умерла? — мой голос ломается в конце предложения, и я хватаю Элис за коленки. — О-она умерла? — я снова ее спрашиваю, кончики пальцев впиваются ей в кожу.

Элис покачала головой, что подарило мне мгновенное облегчение.

— У-удар, — задыхается она, роняя слезы к ногам.

Клинок входит глубже и принимается кромсать внутренности. Бабушка уже пережила один удар. В прошлый раз нам сказали, что следующий может быть фатальным. Доктор сказал, что это произошло по нарастающей, и что возможна сосудистая деменция или же новый сердечный приступ, если такое случится снова.

Я делаю глубокий успокаивающий вздох и встаю. Либби переступает с ноги на ногу на расстоянии нескольких метров, очевидно, не уверенная в том, как ей подойти ко мне или Элис.

Но затем она подходит и берет мою руку. Ее пальцы мягко переплетаются с моими, что демонстрирорует, будто мы вместе, это застает меня врасплох. Она не смотрит на меня, но и не должна была. Жеста было достаточно. Это объединение. И я был благодарен ей за то, что она отодвинула все это дерьмо на второй план, пусть даже ненадолго. Просто знать, что она поддерживает меня — этого достаточно, чтобы разбудить мою храбрость и подтолкнуть меня к двери.

— Я здесь, — шепчет она, ее голос окутывает и успокаивает меня больше, чем она себе представляет.

Подготовившись, я открываю дверь в комнату своей бабушки и мгновенно чувствую атмосферу горечи. Моя мать сидит с краю кровати, ее рука обнимает бабушку, будто она не может позволить ей уйти. Глаза ее красные, щеки мокрые от слез. Она поворачивается на звук открытой двери, и эмоции снова срывают плотину.

— Как она? — спрашиваю я, отпустив руку Либби и заняв место по другую сторону бабушкиной кровати. Я подтягиваю одеяла к себе и нагибаюсь поцеловать ее в лоб.

— Она дрейфует на грани сознания, — говорит мне мама. — Ее речь ухудшилась, врачи беспокоятся, что удар повторится. Но к счастью, ее тело еще подвижно. Недавно она двигала рукой.

— Они не могут просто перевезти ее в частную клинику? — спрашиваю я, мои глаза приклеены к лицу бабушки. Я наблюдаю, как ее веки подрагивают, пребывая в сказочном месте.

— Здесь ей лучше всего, Алекс. Врачи и медсестры знают, что делают. Я бы не хотела, чтобы она оказалась в частной клинике в неизвестном окружении… — Мама прерывается когда замечает Либби, стоящую в дверях. Она мигает несколько раз и вопросительно поворачивается ко мне. — А-Алекс? — запинается она.

Я качаю головой.

— Длинная история, мам, но я рад, что она здесь. Гупи просила о ее визите каждый раз, когда я навещал ее, так что я надеюсь, что она откроет глаза хотя бы для того, чтобы ее увидеть.

Мама киваю, а я слышу, как Либби мягко задерживает вдох. Она дотрагивается рукой до груди.

— Она спрашивала обо мне?

Как будто услышав ее голос, глаза бабушки подергиваются, открываются, и я вижу, как она сжимает руку мамы в своей.

— Хэй, Гупи, — улыбаюсь я, сжав другую, — слышал, ты снова доставила неприятностей.

Либби проходит вперед и ослепительно улыбается.

— Здравствуй, Маргарет. Много воды утекло, верно?

Слезы собираются в уголках ее глаз, и она придвигается ко мне.

Несмотря на удар, я вижу бабушкину изогнутую улыбку. Она ослабляет хватку на моей руке, потягивается к Либби, приложив ладонь к нижней части живота, будто символ правнука, которого она хотела.

Я не собираюсь лгать, это, вероятно, самый неловкий момент с нашего развода, и я знаю, что Либби чувствует себя также. Но она хорошо держится. Либби накрывает руку бабушки своей, кивает, тихие слезы льются по ее щекам.

Минует момент, глаза бабушки начинают закрываться, руки падают вдоль покрывал.

— Она потеряла сознание быстрее, чем раньше. Теперь она может только держать глаза открытыми. — Иступленный голос мамы и глаза, раскрытые в ужасе. — Она умирает, Алекс!

Прежде чем я могу встать со своего места, Либби уже обнимает ее за плечи, пока мама рыдает.

— Может, Вам нужно немного свежего воздуха? — предлагает она.

— Прошу тебя, — говорю я, когда она попытается отказаться. — Тебе не нужно здесь быть. Тебе станет лучше, если ты немного подышишь воздухом. Со мной может посидеть Элис.

Я благодарно киваю Либби, когда она выводит маму из комнаты и приглашает сестру внутрь.

Элис берет стул, стоящий у противоположной стороны кровати, и приставляет его рядом с моим. Она все время всхлипывает, так что я обнимаю ее рукой.

— Я здесь, с тобой, — бормочу я ей в волосы.

— Я знаю.

Видеть мою семью настолько расстроенной убивает меня. Черт. Это убивает меня — видеть мою бабушку в таком состоянии. Должно же быть что-то, что можно сделать. Просто обязано быть.

— Я скоро вернусь, — говорю я, встав и выходя из комнаты, чтобы попробовать поймать врача или медсестру, или хоть кого-то в холле.

И мне повезло. Медсестра проходит мимо, когда я открываю дверь. Она останавливается, заговорив со мной с печальной улыбкой.

— Родственник Маргарет? — спрашивает она, кивнув на дверь.

— Внук. Слушайте, я бы хотел знать, что происходит с бабушкой. Мои мама и сестра расстроены, так что они не смогли мне объяснить. Может, есть врач или кто-то, с кем я мог бы поговорить?

— Я могу вам помочь. Можете пройти со…

Оглушительный визг, сопровождаемый громким писком монитора, заставляет меня вздрогнуть. Прежде чем я могу среагировать, медсестра проносится мимо меня в комнату бабушки. Она выравнивает кровать и нажимает звонок в изголовье, чтобы вызвать врача.

— Она больше не дышит, — плачет Элис, рот прикрыт рукой. — Я не хочу, чтобы она умерла. Не дайте ей умереть!

Схватив Элис за локоть, я выволакиваю ее из комнаты, чтобы позволить прибывшему врачу сделать свою работу. Но я чувствую, что уже слишком поздно. Электронный писк аппарата непрерывно ровный, что означает отсутствие сердцебиения.

Доктор стоит около бабушки и сверяет часы. Он бормочет что-то сестре, с которой я разговаривал, она кивает.

— Время смерти…

Услышать эти слова было достаточно. Голова закружилась, все заглохло в слепой панике.

Я игнорирую медсестру, которая прислоняет меня к стене и пытается помочь мне наклонить голову как можно ниже.

Я игнорирую крики младшей сестры возле меня. Я игнорирую ее голос, слова и даже кулаки, когда она бьет меня в грудь от огорчения и отчаяния.

Я был пуст.

Безучастен.

Потом я слышу, как мама бежит по коридору. Я пытаюсь не пустить ее внутрь, но это трудно сделать. Медсестры держат ее, потому что ее колени подгибаются. Они проводят ее в соседний кабинет и берут с собой Элис, но я не двигаюсь с места. Я остаюсь там, где был. Мое тело приковано к стене. Глаза смотрят прямо на комнату бабушки, пока медсестра не гладит мое плечо и не прикрывает дверь. Она говорит, что я могу войти или посидеть с мамой и сестрой в кабинете.

Я просто проигнорирую ее.

— Алекс, — слышу я голос Либби и закрываю глаза. — Алекс, ты меня слышишь? — Она берет мое лицо в ладонь и приподнимает. — Дыши. Дыши глубоко.

Я качаю головой.

— Оставь меня. — Вздыхаю я, плечом скинув ее ладонь, и направившись к двери в палату бабушки. Я толкаю ее и проскальзываю внутрь, жестко закрыв ее за собой.

На кровать я не смотрю.

Мой взгляд останавливается на тумбочке у двери, и я замечаю фотографию моей с Либби свадьбы. Я оказываюсь в водовороте воспоминаний.

Свадебное платье цвета слоновой кости без бретелек.

Драгоценный жемчуг моей бабушки.

Она была ангелом.

Моим ангелом.

Я прижимаю фотографию к груди и медленно иду к кровати. Бабушкины глаза были закрыты. Ее руки изящно лежат вдоль туловища. Она просто уснула, как обычно.

— Мне жаль. — Вздыхаю я, склонив голову и нежно проведя пальцами по ее коже. — Мне следовало быть усерднее. Знаю, ты думала, что я ошибся с ней.

— Не думаю, что время подходящее, — шепчет Либби, закрыв дверь и пройдя внутрь, чтобы сесть рядом.

Ее глаза опухли, тушь размазалась, но она все равно была красива. Она промачивает платком глаза и кладет свою руку поверх моей.

— Я очень любила Маргарет. Если бы я знала, что происходит… — Она затихает, когда видит фотографию, которую я держу.

Мое дыхание становится прерывистым.

Я пытаюсь уловить ее реакцию, но она надевает на себя маску такой силы, что это сохраняет ее истинные чувства от моего взгляда.

— Можно посмотреть? — Либби берет фото и отворачивается, чтобы скрыть лицо, но это не помогает ей спрятать от меня рвущиеся наружу рыдания. Поток слез и трясущиеся плечи немедленно ее выдают.

— Либби…

— Я не могу так, Алекс, мне нужно уйти. — Она резко встает, опускает фотографию на кровать и выбегает из комнаты без оглядки.

Я остаюсь один.

Опять. 

 

Глава 13

Прошло две с половиной недели с тех пор, как моя бабушка скончалась, и я старался поддерживать свою семью и быть ей опорой. Мать была эмоционально разбита, сестра ушла в себя, и я остался один на восстановлении фундамента нашей семьи.

Похороны прошли несколько дней назад. Все было на том высочайшем уровне, который только можно купить за деньги, и я не стал бы ничего менять. Площадка до отказа была забита работниками и жителями дома престарелых. Оказывается, моя Гупи была довольно популярна. Элис сообщила мне, что Либби приезжала помочь с организацией похорон, но к тому времени, как я закончил обход гостей, она, кажется, уже уехала.

Пойди разберись.

— Алекс? Хочешь сока? — Элис высовывает голову из-за двери моего кабинета и показывает стакан апельсинового напитка, который выглядит воплощенной мечтой моего пересохшего горла.

— Да, пожалуйста.

Я улыбаюсь, когда она ставит его на подстаканник рядом со мной.

— Ты все еще хранишь это фото? — спрашивает она, указав на свадебную рамку, которую я забрал из комнаты бабушки.

Она хотела ее взять, но я успеваю перехватить прежде и бросаю в ящик стола.

— Ничего серьезного, — бурчу я, пожав плечами. — Просто кое-что из комнаты Гупи.

— Ладно, — говорит она тихо, — оставляю тебя тут. Мы с мамой собираемся посмотреть фильм.

Она закрывает дверь, оставив меня отвечать на рабочую почту.

Сестра с матерью жили у меня последние пару недель, поэтому я мог следить за обеими сразу. Но, как результат, страдала моя работа. И сильно страдала. К счастью, Шон и Бенедикт взяли на себя часть моих обязанностей, но этого было недостаточно. Я никогда ничего не задерживал.

К тому же, это ведь совместный бизнес с Либби и ее компанией. Этот злобный кусок дерьма, ее брат, все еще играл в кости. Меня это раздражало, но я пока не имел ни одной компрометирующей его улики от своего Наблюдателя. Такое чувство, будто Либби и Дэвид не виделись с глазу на глаз тысячу лет, и это приводило меня в жуткое бешенство.

Черт.

Надо заняться своей жизнью.

Она сказала мне в лицо, что не имеет отношения к той маленькой схемке, но я все равно не могу выбросить это из головы. Она была так взволнованна смертью Гупи, а потом увидела фотографию нас двоих, так что я не уверен — вина это, или что еще.

Я связывался с ней пару раз, чтобы это выяснить, но она не ответила на звонки. Идея снова обратиться к ней приходила мне в голову, но я не был уверен, что смогу это сделать. Несомненно, она приложила все усилия, чтобы не оставаться одной. В смысле, ее бывший муж ее преследует! Я бы тоже переживал.

Пэнг.

Мой лэптоп издает сигнал, сообщая о новом письме. Я провожу пальцами по тачпаду и открываю последнее извещение от человека, которого я называю Наблюдателем.

К моему удивлению, много фотографий сегодня не было, поэтому я решаю, что или все исчезли с лица земли, или я плачу этому типу слишком много денег за просиживание задницы.

— Так, что у нас сегодня?

Я открываю первое из четырех фото, и мой взгляд оказывается прикован к стройной женщине, стоящей спиной к камере. Она была миниатюрной, с длинными светлыми волосами, в симпатичном маленьком летнем платье, частично прикрытом джинсовой курточкой.

— Кто это? — бормочу я, увеличивая масштаб.

Она прислонилась к открытой водительской двери компактного Fiat 500, пока Дэйл выжидал на тротуаре в метре или около того.

Его девушка?

Я нетерпеливо щелкаю на следующие два фото, надеясь на фронтальный или боковой снимок, или на что-то, что помогло бы мне идентифицировать личность загадочной блондинки.

Я имею в виду то, что Дэйл выглядел чертовски довольным, значит, у него с ней своего рода связь.

— Ну, давай же, четвертая, — умоляю я, открывая последнее фото.

Я увеличиваю масштаб, пока изображение не заполняет весь экран. И когда это произходит, мой рот широко раскрывается, как от зевка, но на самом деле — от чертова чрезвычайного шока. Глаза оживленно мигают, пока я пытаюсь обработать увиденное.

— Невозможно, — шепчу я, охватывая взглядом миниатюрную блондинку, которая теперь сидела за рулем авто, улыбаясь во весь рот, — невозможно абсо-нахрен-лютно.

Телефон вибрирует на столе, вырвав меня из шока. На дисплее высвечивается имя Шона, и я нетерпеливо принимаю вызов, но говорю не первый.

— Ты можешь в это поверить? — ревет он мне в ухо, — ты в самом деле веришь в то дерьмо, которое видишь? — Я отодвигаю телефон от уха, пока он продолжает разглагольствовать, — прямо под нашими чертовым носами, Алекс. Как мы это пропустили?

Он прав. У меня нет ни одной мысли о том, как нам удалось пропустить такую всеобъемлющую путаницу. Но я больше думаю о том, что части пазла начинают складываться в картинку. Все становится более понятным.

— Ты в машине? — спрашиваю я, закрыв крышку ноутбука и взяв его подмышку.

— Я недалеко от тебя. Хочешь, чтобы я приехал и забрал тебя? — предлагает Шон, когда я встаю с места и направляюсь к двери.

— Я выйду через десять минут. Увидимся. — Я отключаюсь и кладу телефон в карман.

— Куда-то уходишь? — спрашивает Элис, ее глаза устремлены на экран проектора, где я вижу «Реальную Любовь» в миллионный раз, наверное, на этой неделе.

Мама поворачивается и одаривает меня хрупкой улыбкой. Взгляд, причиняющий боль. Но я знаю, что со временем все наладится. Она еще слаба и не смирилась со смертью бабули, и едва покидала квартиру, за исключением организации похорон.

Но это было ожидаемо. В конце концов, моя бабушка была сильной женщиной, которая играла огромную роль в нашем воспитании. Большую часть вечеров после школы мы с Элис проводили в ее доме, пока родители были на работе допоздна. Мы сами создали эту связь, и я был обязан Гупи очень многим. Она многому научила меня еще с малолетства, и я всегда буду признателен ей за помощь, когда наш отец ушел от нас в те далекие годы.

— Я просто пойду прогуляюсь. Я ненадолго. Вы же будете в порядке? Хочешь, возьму что-нибудь на ужин? — Я обнадеживающе улыбаюсь маме, рассчитывая на ответную реакцию, но она не отвечает.

Выражение ее лица все еще испуганное и растерянное.

«Все будет в порядке» — процеживаю я сквозь зубы, пока Элис не видит.

Мама прикрывает глаза и слабо кивает мне.

— Я знаю.

Элис вытягивает шею и смотрит на нас по очереди.

— Что вы знаете? Скажите мне.

— Боже, перестань быть такой любопытной, — передразниваю я ее, высунув язык и выходя из квартиры.

— Как бы не так, неудачник! — кидает она вслед.

Улыбка скользит по моим губам. Несмотря на обстоятельства, мне действительно было приятно, что семья рядом со мной. Это заставило меня понять, насколько я ими пренебрегал в каком-то смысле. Я не проводил с ними достаточно времени. Особенно с бабушкой. Но не в моих силах повернуть время вспять. Я всегда говорил, что они — мой высший приоритет. Настало время привести в действие это заявление, чтобы в этом убедиться.

Вы можете выбирать друзей, но не семью. Эти слова поражали меня до глубины души.

Я припомнил холст, висевший у мамы в гостиной, слова, насмехавшиеся надо мной последние тридцать лет, наказание, возраставшее с каждым взглядом на них.

Мы не идеальны, но мы — семья.

Я ненавидел эту чертову картину, когда был ребенком, но по иронии судьбы только теперь осознал ее важность. Поэтому был полон решимости сделать все правильно.

*** 

Шон без остановки трещит с Бенедиктом по автомобильному Bluetooth о фотографиях, которые мы получили. Я периодически встреваю в их болтовню, но только потому, что мой гнев перманентно возрастает.

— Ты собираешься с этим разобраться? — спрашивает Бенедикт через громкую связь. — Это большая проблема, нельзя просто закрыть глаза.

Я стискиваю зубы.

— Я знаю.

— Мы разберемся, — заверяет его Шон. — Так, мы приехали, нам нужно идти.

Заглушив двигатель, мы отстегиваем ремни безопасности и покидаем автомобиль, накинув на плечи пиджаки.

Отряхнув рукава, я смотрю на Шона.

— Готов?

Он кивает.

Мы проходим к офисному зданию и входим в парадную дверь. Ноутбук все еще у меня под рукой, так что я иду прямо к своему офису. По пути мы встречаем Келли, и она обыденно здоровается с нами предлагает кофе, но я качаю головой и говорю, что мы заняты.

Шон закрывает за нами дверь и скрещивает на груди руки. Он молча наблюдает, как я включаю ноут и распечатываю четыре фотографии, а после складываю их в большой коричневый конверт.

Когда я заканчиваю, то закрываю крышку ноутбука и двигаюсь к двери, но вижу, что кто-то притаился снаружи.

— Шон, — бормочу я, киваю на фигуру.

Он оборачивается и откидывает голову назад.

— Я буду в своем офисе. Зайди ко мне перед этим.

Он широко раскрывает дверь и показывает Джека.

— Проходи и садись, — говорю я, огибая стол.

Джек входит, садится напротив меня и вручает мне листок бумаги.

— Мы не были информированы об этом еще несколько минут назад. Мне нужно, чтобы Вы сказали, как мне этим распорядиться.

Просмотрев отчет, который он мне только что дал, я вижу красную пелену перед глазами. Мой пульс ускоряется, дым валит из ушей.

— Это шутка? — выдаю я. Бросив бумагу вниз, я вскакиваю с места и направляюсь к двери. — Где она?

Я ускоряю тяжелый шаг, пока устремляюсь к команде администраторов Джека на противоположной стороне офиса. Они отмечают, как я прокладываю себе путь, и немедленно застывают. Не так уж часто я наведывался в главный офис. Обычно все решалось в зале заседаний или за моим собственным столом.

— Хочу видеть тебя в своем офисе. Прямо сейчас, — бросаю я, указав пальцем на Айви.

Адреналин подскакивает на десять пунктов, и плевать мне на прекративших дышать и замерших за своими столами сотрудников. Эта дешевая, грязная, мелкая низшая форма жизни должна знать, кто здесь босс, и что она не может на*бать меня и думать, что я ничего не узнаю.

Я разворачиваюсь и направляюсь к себе в офис, просигналив Шону над головой, потому что знаю, что он прячется где-то рядом.

— Келли, ни с кем не соединяй меня, — рявкаю я, проскочив в открытую дверь так, что она грохается о стену. Комната дрожит, когда я подхожу к окну и хлопаю руками о подоконник.

— М-мистер Льюис?

Парой секунд позже Айви с широко распахнутыми глазами заходит в мой офис вместе с Шоном и Джеком. Мужчины стоят по обе стороны от нее, она кажется смущенной под их взбешенным взглядом. Но только это одно не опровергнет мои догадки. Она — лгунья. Я ненавижу лгунов.

— Я бы предложил тебе сесть, Айви, но боюсь, надолго ты не задержишься. Теперь, прежде чем я уволю тебя, есть ли что-то, что ты хотела бы рассказать?

Я даю ей возможность признаться. Это ее шанс поступить правильно и все рассказать. И я оказываюсь в тупике, потому что предложения она не принимает. Вместо этого она просто пожимает плечами, как наглый ребенок, который пытается симулировать незнание ситуации.

— Не понимаю, о чем Вы, — выдает она ответный залп, ее отношение меняется. — Почему меня нужно уволить? — Она поворачивается к Джеку и указывает пальцем ему в лицо. — Извращенец здесь он. Если кого и нужно уволить, то его.

Моя челюсть опускается, но я быстро прихожу в себя и закрываю рот. Я поражен. Кто это — та же самая робкая маленькая Айви, которая и мухи-то не обидит? Сейчас я смотрю на нее совершенно в другом свете. Это просто позор, она все испортила, связалась не с теми людьми еще до того, как у ее потенциала возник шанс раскрыться. Возможно, в будущем я использовал бы кого-то вроде нее для больших проектов.

Стыдоба, да?

Джек краснеет и заикается в ответ:

— Э-это нелепо.

Я поднимаю руку.

— Достаточно. Речь не о Джеке. О тебе, Айви.

Я вскрываю конверт и кидаю четыре фотографии на стол.

— Хочешь теперь объяснить?

Я видел, как она бледнеет. Кажется, я ее зацепил.

Я также бросаю поверх отчет Джека так, что он падает на стол лицевой стороной.

— Все еще ничего? — спрашиваю я, постукивая пальцем по подбородку.

— Г-где? К-как ты их получил? — Она явно дрожит, когда берет фотографию. — Ты следил за мной?

Забрав у нее фото, я качаю головой.

— Нет, мы следили за ним. Как ты связана с Дэйлом? Просто друзья? Или друзья по потрахушкам?

Айви смотрит на меня с отвращением.

— Я не шлюха.

— Так расскажи нам, — говорю я, пожав плечами. — Какие еще у тебя с ним дела, кроме продажи нашей клиентской базы?

— Моя карьера. — Она закатывает глазки, будто говоря, какого черта я задаю такие вопросы. — Он сказал мне, что сотворит из меня нечто большее и внедрит в нечто гораздо лучшее, чем… это место.

Закатив глаза в ответ, я выражаю неодобрение.

— Короче, он обещал тебе мир на блюдечке, если ты поможешь ему меня нагнуть? Что ж, глупее, чем согласиться, ты поступить не могла.

— Он платил мне гораздо больше и обещал мне великолепную карьеру. Что предложил мне ты? Ничего. Только кучу несчастий.

Забрав отчет, я смотрю датировки и становлюсь еще более раздраженным.

— Плохо, что мы не заметили этого раньше. Возможно, мы пресекли бы это до того, как все зашло настолько далеко. И возможно, мы бы исключили тебя из нашего плана развития, прежде чем у тебя появился шанс нанести ущерб. Ты же видела, мы вознаграждаем тех, кто этого заслуживает и подтверждает свою значимость, тогда как твой небольшой трюк стоил тебе партии.

— Да к черту все это. Я бы сделала все тоже самое еще раз, не задумываясь. Тебе плевать на штат. Ты — просто обычная эгоцентричная задница. Ты уверен, что мир вращается вокруг тебя. Экстренное известие: это не так!

— Хватит. Пакуй свое дерьмо и проваливай из моего здания. Я позвоню охране и попрошу тебя выпроводить.

Она кладет руку на бедро и окидывает меня вызывающим взглядом.

— В любом случае, у меня есть работа с Дэйлом.

— Удачи. С ним она тебе понадобится, — бурчу я, поворачиваясь обратно, — можешь валить.

Я удивляюсь своему характеру и сдержанности. Я ожидал намного больше ярости, но на самом деле испытываю облегчение. Эта сага близится к завершению. Мы нашли раковую опухоль в офисе и, избавившись от нее, я могу надеяться на постепенное восстановление.

— Иди за ней, — рявкаю я на Джека, когда Айви разворачивается и уходит, чтобы собрать свои пожитки.

Он кивает и покидает офис.

— Господи, — бормочет Шон, прислонившись к стене и поднеся руку ко лбу, — надеюсь, теперь все кончено, и мы можем вернуться к привычному порядку.

— Будем надеяться, — отвечаю я, остановившись в дверном проеме, и смотрю на Келли. — Позвони охране и скажи им выпроводить мисс Прист вон отсюда?

— Сейчас сделаю, — говорит она, снимая трубку телефона.

Пару минут спустя двое охранников в униформе появляются у дверей. Келли отправляет их на противоположную сторону офиса, где Джек помогает Айви собрать вещи.

— Она уже ушла? — спрашивает Шон, подвинувшись ближе ко мне.

Мы наблюдаем, как охранники ведут Айви через офис к выходу. Она совсем не смотрит в мою сторону. Это слегка раздражает, потому что я хочу, чтобы она увидела довольную усмешку на моем лице. Прямо сейчас я счастлив как поросенок. Это означает, что Либби говорила правду, и не она являлась источником утечки информации. Хотя, чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что все это изначально было глупостью. Либби, вероятно, не знала, что клиентская база просочилась к ее брату. Таким образом, крыса была в нашем офисе. Все это время я скакал туда-сюда, пока преступник прятался прямо под носом.

— Что думаешь теперь делать? — Шон слегка хлопает меня по спине, пока мы наблюдаем из офиса.

— Я должен поговорить с ней.

— С Либби?

Я киваю.

— Что ж, удачи, приятель. Сегодня рассчитывать на тебя в спортзале? — спрашивает он, вскинув бровь. — Ты не появлялся там неделями. Ты должен поддерживать свою упаковку, если хочешь впечатлить свою бывшую.

— Рассчитывай на меня. Кроме того, ты должен поработать над самозащитой, иначе снова упадешь на задницу, как на той неделе. — Я изображаю драматичное падение в день, когда он переступил черту, и я его уделал. — Я был нежен с тобой.

Шон усмехается:

— Как бы не так. Я просто позволил тебе один раз отыграться. Ты же знаешь, я могу стоять на своем гораздо лучше.

Я не ловлю наживку и игриво ему подмигиваю.

— Верно, я возвращаюсь домой. Позвони мне или скинь и-мейл позже.

Лицо Шона смягчается.

— Без проблем. Передавай привет маме и Элис.

*** 

Сбросив обувь в прихожей, и балансируя двумя коробками пиццы, купленными по пути домой, я направляюсь в гостиную. Мама и Элис бездельничают на диване, смотря фильм, но обе оборачиваются на запах еды, плывущий по воздуху.

— Ты купил пиццу? — Элис подпрыгивает и забирает у меня коробки. — Спасибо!

Зайдя в кабинет, я оставляю там ноутбук и возвращаюсь, чтобы тоже перехватить еды. С куском пиццы в руках я сажусь на диван между ними и кладу ноги на кофейный столик.

— Что-то интересное на работе? — спрашивает Элис, орошая меня крошками от пиццы, вылетевшими из ее рта. Я изображаю, что вытираю их с лица. Она смеется. — Черт, прости.

— Все в порядке. Было довольно интересно, в самом деле. Но не так, чтобы вдаваться в детали. Я уволил кое-кого, кто пытался под меня рыть.

Элис закидывает ноги на диван.

— Ох! Что ты говоришь!

— Ты жутко назойлива, — ругает ее мама и хлопает по ногам, — и опусти ноги.

— Мама права. Лучше тебе не знать. Помнишь всю ту драму с твоей подругой Холли? — напоминаю я ей, взяв новый кусок пиццы.

— Эй, отрежь мне кусочек. Я не знала, что она работала на твою психованную бывшую жену.

— Без «психованная», пожалуйста. Она просто моя бывшая жена.

Элис морщит носик.

— Почему ты встал на защиту? Это странно. Это потому, что она приехала в дом престарелых? Ты чувствуешь, что своего рода обязан ей?

Я скрежету несуществующим песком на зубах.

— Элис, достаточно.

— Ну уж нет! — Она выпрямиляется на диване и поворачивается лицом ко мне. — Почему ты взял ее с собой? Зачем она приезжала на похороны? После всего, что она сделала с тобой, почему ты все еще хорошо к ней относишься? Ты забыл план, которого изначально придерживался? Ты хотел ее уничтожить. Поэтому скажи мне, Алекс, что изменилось за последние несколько недель?

Нет было ни одной причины, по которой я должен отвечать на вопросы сестры. Я не должен держать перед ней отчет, вообще-то. И ничего объяснять. Если я хочу защищать Либби, то, черт возьми, буду это делать.

— Не собираюсь с тобой разговаривать, пока ты не успокоишься.

Я встаю с дивана и направляюсь в свой кабинет, чтобы сбежать от этого.

Закрыв за собой дверь, я слышу, как мама высказывает Элис свое мнение. Да, ей стоит это сделать. Для нее это было в порядке вещей — положиться на Либби после смерти бабушки, но теперь она не хочет иметь с ней дел. В смысле, я понимаю, из-за чего она огорчена, но это смешно.

Сидя за столом, я просматриваю свои письма и проверяю обновления последних извещений от Наблюдателя. И они были, ожидали в моем почтовом ящике, чтобы я их открыл. Коллекция новых фотографий. Удивительно, они все о Либби:

Прибытие в офис.

Отъезд с Дэниелом.

Ланч.

Практически обычный день в офисе для нее. Она ведет себя так, будто ничего не произошло, и меня вообще не существует в ее жизни несколько недель назад. Все мои звонки все еще переводились на голосовую почту, электронные письма оставались без ответа, ее помощник отказывался передать сообщение. Я застрял вне возможности до нее добраться.

— Вообще-то нет. — Я встряхиваю головой, рассеивая идиотские мысли. Идея заманить ее в засаду снова закрадывается в голову. — Давай другую, — произношу я со вздохом.

Но я знаю, что это безнадежно, и ничего не могу сделать, пока она не отвечала. Либби держит меня за яйца.

Я стал буквально одержим.

В действительности, мне стоит закончить эту игру и сосредоточиться на ее брате-придурке.

Но вот вопрос: хочу ли я держаться от Либби подальше? Я уже знаю ответ.

Нет, черт меня дери, не хочу. 

 

Глава 14

Всю прошлую неделю от моего частного сыщика приходило все меньше и меньше фотографий. Почти за сорок восемь часов я не получил ничего.

Вообще ничего.

Бенедикт заверил меня, что все на мази, и он свяжется непосредственно с самим Наблюдателем, но меня это не убедило. Какая ирония, что картинки перестали приходить сразу после того, как я уволил Айви. Вне сомнений, она рыдала на плече Дэйла, говорила ему о фотографиях, на которых они вместе. И теперь этот ублюдок, вероятно, нашел способ помешать моему парню выполнять свою работу.

— Мне нужны эти фото, чтобы следить за ней. Позвони этому типу и узнай, какого черта творится? — рявкаю я в телефон Бенедикту.

— Уже занимаюсь, я уже этим занят, — заверяет он меня, но я ощущаю все, что угодно, только не умиротворение. Если Либби спалила слежку, тогда я в дерьме. По крайней мере, сейчас я могу наблюдать за ней издалека. Это неидеальный вариант, и я все еще чувствую себя неудачником, но это все же лучше, чем ничего. — Я сейчас же ему позвоню.

— Дай мне знать, что он скажет.

Я разъединяю звонок, бросив Bluetooth-гарнитуру на стол, и откидываюсь на спинку кресла, закрыв глаза.

Я благодарю глухую тишину вокруг себя.

Впервые за последние три недели моя квартира пуста, потому что мать с сестрой вернулись в свой дом. Это было здорово — жить рядом с ними, но с работой были неполадки. Каждый раз, когда я пытался начать что-то делать, они отвлекали меня своими заботами. Отчасти из-за этого прошлые три недели я старался работать ночами, чтобы хоть как-то руководить бизнесом. Но даже это не помогло мне верховодить персоналом. Я потерял связь со всем, что происходило.

На краешке моего стола повышается стопка отчетов, которые Келли складывает для меня каждый вечер, и я пытаюсь расправиться с ними как можно быстрее, наряду с очередью заказов в электронных письмах.

Услышав звонок телефона, я открываю глаза и наклоняюсь вперед, схватив наушник и закрепив его в ухе.

— Что у тебя? — спрашиваю я Бенедикта.

Он заставляет меня выжидать добрых двадцать секунд, прежде чем сделать вдох и сказать:

— Нашего парня прихлопнули судебным запретом. Больше он не может ошиваться рядом с ними.

— Когда?

— На днях.

— И мне сообщили только сейчас? — кидаю я.

— Он пытался его обойти. Запрет касается только Дейла. Кажется, Либби в него не входит.

Улыбка скользит по моим губам.

— Ох, неужели? Так, это уже интересно. Тогда почему нет новой инфы по ней и Дейлу?

— Наблюдатель сказал, что не хочет испытывать удачу, пока не получится обойти запрет Дейла.

— Чушь какая. Этот ублюдок прохлаждался последние несколько дней. — Я сверяю время, оказывается почти семь вечера. — Спроси его, где она.

— Я сообщу.

Бенедикт разъединяется, и я глубоко выдыхаю. Если бы я хотел, чтобы работа откладывалась, я бы сам ее делал. Я ходил вокруг слишком долго, и теперь существует опасность потерять Либби снова. Разве я могу позволить ей опять уйти из моей жизни? Не думаю, что справлюсь бы с этим.

Пэнг.

Сообщение от Наблюдателя внезапно падает в мой почтовый ящик. Я открываю его и обнаруживаю фото, которого не ожидал. На фото Либби с братом стоят у входа в ресторан, который я немедленно опознаю как местечко в «The Quad».

Окруженный каменной лестницей, которая вела с уличной площадки во внутренний двор с открытой планировкой, «The Quad» был элитной оживленной точкой с кухней высочайшего уровня, неподалеку от здания торгового центра. Это место было хорошо известно щедрыми клиентам и деловой элитой Бирмингема, которые пытались таким образом выделиться или произвести впечатление.

Это как раз рядом с улицей Либби, так что я не удивляюсь, что она была там. Оказаться в высших социальных кругах было ее долгосрочной целью, насколько я ее знал, и теперь, когда у нее было достаточно денег, чтобы исполнить мечту, она вовсю этим пользуется.

— Ладно, Алекс, кажется, сегодня вечером ты отправляешься в «The Quad», — бубню я. Отодвинув назад кресло, я встаю, хватаю пиджак и направляюсь к гаражу.

*** 

Двигатель затихает, в автомобиле не горитело ни одной лампочки. Я припарковываюсь на другой стороне дороги. Смотреть. Ждать. Мое нетерпение возрастает.

Все кажется таким неправильным.

Я веду себя, как психованный лунатик, выжидающий момент, чтобы выпрыгнуть из окна. Такое ощущение, будто я пересекаю последнюю черту, просто находясь здесь. Но мое любопытство и желание внести ясность в сложившуюся ситуацию не дают мне покоя. Мой разум и тело ведут ожесточенное сражение, которое я должен был утихомирить. Демон внутри меня ликует от адреналина, текущего в крови, я плотно сжимаю пальцы вокруг руля.

Я сижу в автомобиле уже около часа, сопротивляясь желанию броситься на поиски Либби. Основная цель миссии пока скрыта от глаз, поэтому я не могу позволить себя обнаружить. Если я так поступлю, все полетит к чертям.

— Черт, — шиплю я на вибрацию телефона.

Нажав кнопку приема вызова на гарнитуре, я отвечаю на звонок вслепую своим обычным кратким и отрывистым обращением:

— Алекс Льюис.

— Слышал, ты отправился на ее поиски, — отвечает Шон со вздохом, — думаешь, это умно?

Я напрягаюсь.

— Едва ли. Но разве у меня был выбор? Сидеть на месте, пока она меня игнорирует? Я так не думаю.

— Я только говорю…

— Черт! — бормочу я, увидев Либби на самом верху лестницы. — Шон, мне пора.

Сердце клотится, и я чувствую, как у меня потеют ладошки.

Уставившись на Либби, одетую в милую кремовую блузу и черные джинсы, и пожирая ее глазами, я ощущаю напряжение в районе ширинки своих брюк.

Эта женщина великолепна в любом виде.

Но что тут? Даже в тусклом вечернем свете я вижу, что она была расстроена. Одной рукой Либби придерживала сумочку, а другой махала кому-то.

Это не может быть Дейл. Так ведь?

Я ближе приближаюсь к стеклу, чтобы лучше видеть, и обнаруживаю, что это в самом деле ее придурошный брат, и она кричит ему. Либби была вне себя от ярости, и меня неимоверно интригует то, что же между ними происходит.

Дэйл появляетсяв поле зрения во всем своем омерзительном блеске. Он указывает на Либби, и я слышу его крик даже со своего места. С каждой секундой он кричит все громче и агрессивнее.

Я дергаюсь к ручке двери, готовый выскочить из машины и наброситься на него в любой момент, если понадобится. Либби выглядит обезумевшей, и все же они продолжают играть в эту маленькую шараду. К счастью, я не вижу свидетелей, но этого было вполне достаточно, чтобы взбесить меня. Дейл не причинит ей физической боли, но я вижу эмоциональные страдания, которые он в ней вызывает. А это — тоже боль, и я собираюмь дать ему по морде, как только выпадет возможность. Я, несомненно, отвешу ему пару раз от имени Либби, и пару — за попытку меня зарыть.

О чем я думаю?

Я слишком сильно в это ввязываюсь, это вообще не должно меня касаться. Я хочу быть здесь, чтобы защитить ее. Но я должен помнить, что она моя бывшая жена. Предполагалось, что больше в этом смысле она для меня ничего не значит. Но я не могу сдержаться или остаться в стороне. Меня тянет к ней, и я бессилен перед этим.

Мое внимание возвращается к их потасовке, и я дотрагиваюсь до ручки двери, когда их голоса становятся еще громче. Они не останавливаются вот уже десять минут, потом Дейл вскидывает руки и уходит.

Либби выглядит потрясенной.

Мне хочется подойти и успокоить Либби, но она все еще кидает озлобленные взгляды вслед своему брату.

А потом, откуда ни возьмись, мальчик в толстовке подбегает к ней и хватает за ее сумочку. Я дергаю ручку двери со скоростью света, когда вижу ее драку с воришкой. Но маленький подонок двигает локтем ей в лицо и сбегает вниз к тротуару.

— Моя сумка! — кричит она, прежде чем рухнуть на землю.

Дейл не задумывается ни на секунду, когда маленький ублюдок мчится мимо него с сумкой сестры, но он совершает большую ошибку, не обернувшись посмотреть, что сделал этот мелкий кусок дерьма.

Мои инстинкты замолкают, когда я вижу, как Либби тяжело опускается на землю. Обогнув широко открытую автомобильную дверь, я кидаюсь сквозь пустую улицу.

Ее крик заполняет мои уши.

Я оказываюсь там мгновенно и обнаруживаю ее лежащей в нелепой позе. Она упала, действительно сильно приложившись.

— Кто-нибудь, помогите, — приглушенный вскрик вырывается из ее горла, когда она убирает волосы с лица и обнаруживает кровь на руке.

— Либби, это я, — шепчу я ей, встав на колени. — Я вызову скорую.

Мой голос охрип, но я сохраняю спокойствие ради нее. Ее лицо выглядит неважно, и я боюсь перемещать Либби, чтобы не нанести еще больший вред. Я не видел, ударилась ли она головой, или в этом виноват маленький ублюдок, который нанес ей рану.

— Не уходи никуда, — умоляет Либби, пока я ищу телефон в кармане.

— Я никуда не уйду, — бормочу я, набрав номер спасательной службы. Мне отвечают через несколько секунд.

— Сэр, опишите состояние пациента? — просит женщина по телефону. — Машина скорой помощи уже выехала, но пока что я попытаюсь вам помочь.

Оглядев тело Либби, я ужасаюсь. Джинсы порвались от падения, кровь течет из раны на голове. Кремовая блузка, которую она так любила, тоже заляпана кровью.

— Она упала и прокатилась по нескольким ступеням, когда на нее напали. Я не знаю, есть ли повреждения на теле, но на голове есть рана, — говорю я, согнувшись и взяв ее за руку. — Я думаю, она в состоянии шока. Она дрожит.

— Сэр, Вы можете успокоить ее, пока не приедут медики? У Вас есть чем накрыть ее, чтобы ей было удобнее?

— Пиджак, — отвечаю я, немедленно сняв его и положив на ее покрытое кровью тело. Она протягивает ко мне руку, и я замечаю слезы, текущие по ее щекам. Убрав волосы с ее лица, я заправляю их за ухо и осознаю, как на самом деле глубока ее рана. Кровь бежит ей в ухо, прежде чем стечь на землю.

— А-Алекс, — голос Либби стихает и слабеет.

— Скорая уже в пути, — повторяю я, сжав ее руку.

Но, если честно, я чертовски напуган. Сердечный ритм утраивает скорость, пытаясь выколотить сердце сквозь ребра.

Ее глаза кажутся затуманенными, она почти в бреду. Взгляд становится стеклянным, веки тяжелеют, будто она борется с сонливостью.

— Эй! — кричу я, выпустив руку, чтобы слегка шлепнуть ее по лицу. — Оставайся со мной, Либби. Ради всего святого, ты должна оставаться в сознании.

— Сэр, пациент действительно без сознания?

Звук сирены заполняет весь близлежащий район, когда Либби почти закрывает глаза. Я встаю посреди тротуара и начинаю махать рукой, чтобы машина с синими огнями остановилась и нам помогли.

— Мы здесь. Пожалуйста, вы должны ей помочь, — я практически умоляю врачей, которые подбегают и начинаюсь неспешно заниматься обмякшей Либби.

— Сэр, медработники прибыли?

— Да, спасибо за помощь, — отвечаю я и разъединяюсь, спрятав телефон.

Я отохожу подальше, чтобы не мешать медикам. Они задают мне вопрос за вопросом, на которые я стараюсь отвечать, пока они фиксируют голову Либби в воротник и перемещают ее на каталку.

Она все еще без сознания, когда они загружают ее в машину скорой помощи и подключают к разным мониторам. Я, согнувшись, блуждаю взглядом между безжизненным телом Либби и ступенями, с которых она упала.

— Как Вы связаны с пациенткой? — медработник выглядывает из-за двери и наблюдает за мной.

— М-муж, — быстро отвечаю я, не задумываясь.

Я просто пропустил часть с «бывшим».

— Вы едете с нами в больницу? — спрашивают меня.

Я поворачиваюсь к ступеням и не вижу Дейла в поле зрения.

— Да, еду, — бубню я, быстро влезая в салон автомобиля и захлопывая дверь.

Шофер проверяет двери, садится на водительское сиденье и выезжает на большой скорости.

Пока я сжимаю руку Либби в своей, машина непрерывно сигналит. Большим пальцем я мягко скольжу по коже. Я не слишком многого хотел в жизни, но сейчас каждой клеточкой своей души я желаю, чтобы с ней было все в порядке.

— С ней не было вещей. Вы знаете, что случилось? — спрашивает медик, изучая данные мониторов.

— На нее напали.

Медработник изумленно оборачивается на меня.

— Напали?

— Да, — процеживаю я сквозь зубы. — Ее брат преследовал вора, но он не видел, что случилось с ней.

— Ладно. Можете мне сказать, носит ли Ваша жена ребенка, мистер Льюис? — Медик застает меня врасплох своим вопросом.

— Нет.

Стойте, а она может быть беременной?

Я не имею об этом ни малейшего понятия, и врач рассматривает меня с подозрением. Я должен бы знать ответ на такой вопрос, но я не знаю. Спала ли она с тем, другим выродком? Может ли она быть беременна?

— Я не уверен. Мне она ничего не говорила.

Да и разве должна была? Мы почти не разговаривали.

Мужчина кивает и больше вопросов не задает. Он должен был следить за состоянием Либби.

*** 

С сигнальными сиренами и ярко-синими огнями наша машина скорой помощи очень быстро добирается до больницы. Когда мы приезжаем, я остаюсь сидеть на месте, потому что медики распахивают дверь и начинают бережно выкатывать каталку с лежащей на ней Либби. Как только колеса каталки касаются земли, я выхожу, держась поблизости. Мы мчимся через помещения неотложной помощи и реанимации. Я провожаю их до последней комнаты, заполненной ожидающими медсестрами и врачами отделения травматологии.

Врач скорой помощи сворачивает какую-то бумагу, напоминающую выдержку из медицинского справочника, и передает ее остальным. Он хлопает меня по спине и коротко поклоняется, прежде чем они с напарником возвращаются обратно к машине.

— Сэр, пойдемте со мной, — медсестра останавливается возле меня и мягко трогает мою руку, пока врачи склоняются над Либби. Я не могу оторвать от нее глаз, поскольку наблюдаю, как они разрывают на ней одежду. — Сэр, — она тянет меня за рукав, но я сопротивляюсь.

— Пожалуйста, позвольте мне остаться.

Она качает головой.

— Боюсь, Вы должны пойти со мной. Врачи знают свое дело, поэтому она в надежных руках. Будет лучше, если Вы не будете мешать им работать.

Я киваю, но знаю, что не хочу ее там оставлять. Не в таком состоянии. Она нуждается во мне. Я — тот, кто был с ней там, это меня она держала за руку, пока мы ждали скорую. Именно я — тот, кто ей нужен в жизни. Я всегда был тем, кто возьмет на себя ответственность.

— Я понимаю, что она Ваша жена. — Медсестра одаривает меня грустной улыбкой, когда отводит в комнату ожидания и приносит двадцатипенсовый кофе из автомата. — Они сделают все возможное.

— Спасибо, — бормочу я и обхватыаю ладонями стакан, чувствуя кожей разливающееся тепло, согревающее мою застывшую холодную кровь.

Осознание того, где я нахожусь, накрывает меня и повергает в изумление. Горло пересыхает, грудь сдавливат. Либби без сознания, и я не знаю, очнется ли она. Между нами еще было кое-что недосказанное, и я бояюсь, что уже не смогу сказать ей о том, что чувствую, и о том, что мысли о ней не покидали моей головы все эти долгие семь лет.

Она — женщина, которую я не мог забыть.

Женщина, без которой я не могу и не хочу больше жить.

Но примет ли она меня такого? После всего, через что мы прошли? Эта ложь и аферы, в которых мы играли свои роли… Она просто забудет это все?

В глубине души я надеюсь на лучшее, но это просто бредовые мысли, которые приходят на ум из-за пережитого стресса. Я обдумываю вещи, несвойственные мне. Но таких случаев теперь стало много. Это тревожит. Я не уверен, что рад этим переменам, и ощущаюл себя чертовой бабой со всеми гормональными последствиями и эмоциональным дерьмом в придачу.

— Соберись, — ругаюсья на себя, сделав глоток дрянного дешевого кофе. — Черт. — Приходится терпеть гадкий привкус на языке.

Вода.

Мне нужна вода.

Встав со стула, я выхожу в холл, прохожу мимо поста медсестер и обнаруживаю кулер. Наполнив пластиковый стаканчик доверху и осушив его полностью, сразу чувствую себя свежее.

Осознав, что нахожусь уже не в холле и могу свободно пойти к Либби, я выхожу в коридор, по которому мы сюда попали, и направляюсь вдоль него, пока не оказываюсь у ее палаты. В двери было стеклянное окошко, и я вижу двух врачей, склонившихся над ней с планшетами в руках. Они обсуждают что-то между собой, но каждые пару секунд один из них поглядывает в ее сторону.

Ее состояние кажется стабильным, и я чувствовую небольшое облегчение. Местами ее тело в бинтах. Ей поставили капельницу. Но глаза Либби закрыты, и мне это не нравится. Я думаю, что к этому времени она должна очнуться. Возможно, даже захочет бы увидеть меня и дать указания, но она безмолвна.

Доктор начинает писать что-то в своем планшете, и я хочу понять, что же произошло. Хотя, как ее бывший муж я, вероятно, не имею права знать, но они-то этого не знают.

Открыв громко заскрипевшую дверь, я изумляю врачей, которые оборачиваются на звук и теперь молча смотрят на меня. Я, вероятнее всего, смахиваю на идиота, который вряд ли чем-то может помочь.

— Она моя жена, — гаркаю я, пересекая комнату. — Как она? Когда она придет в сознание? Ей дают обезболивающие?

Вопросы продолжают выстреливать изо рта, как рвотные позывы, и я даже не думаю останавливаться. Я хочу знать обо всем, что происходит.

— Ранения серьезные? У нее есть внутренние повреждения? Вы заказали какие-нибудь специальные осмотры?

Один из врачей морщит лоб.

— Извините, Вы сказали, что Вы ее муж?

Ледяной взор, которым я в него выстреливаю, отвечает на его вопрос, и он прокашливается.

— Анализ крови скоро будет готов. Когда мы получим результаты, тогда сможем исключить беременность Вашей жены и рассмотреть варианты лечения. Мы оставим Вас наедине на пару минут.

Он кивает другому врачу, и они покидают комнату.

— Ублюдки понятия ни о чем не имеют, — ворчу я, подойдя к кровати, и опустив руки на каркас. — Господи, Либби, посмотри, что этот мелкий кусок дерьма с тобой сделал.

Своими пальцами я сжимаю металлическую спинку с такой силой, что белеют костяшки.

Я хочу его убить.

Мелкий кусок говна не имеет права дышать после того, что сотворил сегодня вечером. Он отправил невинную женщину в больницу. И из-за чего? Дизайнерской сумочки или телефона?

Аппарат за кроватью Либби издает внезапный звуковой сигнал. Мои колени подкашиваются от шока, ударяются о кровать, и я сбиваю папку с историей болезни Либби.

— Твою ж… — бормочу я, подняв упавшие файлы. Они были открыты на первой странице, и я сопротивляюсь изо всех сил, чтобы не посмотреть.

Но один быстрый взгляд же не навредит?

Я продолжаю убеждать себя в этом, потому что уже просматриваю анамнез.

Растяжение лодыжки.

Швы на руке.

Все кажетсязалось мне довольно обычным, пока я не досматриваю список до конца. Ее приняли для чего-то еще. По причине, которую мой мозг не в состоянии обработать. Я перечитываю эту строчку, по крайней мере, десять раз.

— Я в это не верю, — шепчу я в пространство комнаты, мои глаза округляются из-за того, что я только что выяснил. А потом я читаю дату приема, и ощущаю, как земля уходит из-под ног.

Я сползаю на пол, подогнув колени, и пытаюсь отдышаться. Папка выскальзывает из рук и грохается на пол. Грудь сдавливает от напряженной боли, и я хватаюсь рукой за каркас кровати, потому что корчусь в агонии, заполняющей все мое существо. Старые мысли прорывают блокаду и заполняют разум.

Я — неудачник.

Я подвел свою жену.

Неудивительно, что она меня оставила.

Но это? Как я мог не знать о выкидыше?

— Простите меня, сэр? — медсестра появляется в комнате и окликает меня. Она замечает папку на полу. — Я просто искала вот это. Врач сказал, что оставил ее здесь, а я как раз собиралась обновить данные Вашей жены в системе.

Я просто киваю и вручаю ей историю болезни.

У меня нет сил говорить прямо сейчас.

  

 

Глава 15

Обняв Либби, я укладываю ее мягкое теплое тело под себя и утыкаюсь носом в шелковистую гладь ее волос.

— Черт, — бормочу я, ощущая острый укол в лицо.

Либби легко смеется.

— Что ты сделал?

Я провожу ладонью по щеке и ворчу шепотом:

— Глупые заколки.

— Ох, черт, — Либби поднимается на локтях, — я забыла, что они все еще там. Прости, малыш.

Она гладит кончиками пальцев мою кожу, немедленно стирая боль одним своим исцеляющим прикосновением.

Я закрываю глаза и вздыхаю.

— Ты станешь моей погибелью, ты в курсе? Как я смог заполучить самую замечательную девушку в мире?

Либби застенчиво улыбается, и я не могу не прильнуть поцелуем к ее сладким пухлым губкам. Они неотразимы. Я знаю, мне посчастливилось ее заполучить.

Моя жена.

Будущая мать моих детей.

Наша идеальная маленькая семья.

— Не могу дождаться того, как ты будешь носить моего ребенка, — бормочу я, поглаживая ее плоский живот, — это будет самым удивительным моментом в моей жизни — когда ты его родишь.

Либби блаженно вздыхает.

— Я безумно хочу завести семью.

***

Ожившие воспоминания о разговоре, который состоялся у нас в первую брачную ночь, стали абсолютной пыткой для моего разбитого сердца. Тогда мы с Либби обсудили семью. Мы оба были взволнованы перед следующим жизненным шагом, но того, что произошло, никак не ожидали.

Все началось с обещаний, которые мне дали на работе. Меня заманили в паутину лжи, согласно которой, если бы я смог отработать необходимые часы, то заполучил бы абсолютно все. Так что я сделал это ради нашего будущего. Но, очевидно, это означало, что выполнение наших планов по созданию полноценной семьи надо было приостановить. Либби сказала, что это не страшно на первое время, и она хотела, чтобы мы зажили с комфортом, прежде чем заводить детей. Уже тогда было посажено зерно ее меркантильности. Ее разум заполнился вещами, которых ей не хватало в жизни, еще до создания семьи. Огромный дом, дорогая одежда, модная машина встали во главе ее списка.

И теперь взгляните на нас. Мы разведены, и я не знал о том, что она потеряла ребенка. Моего ребенка! Нашего ребенка!

Я был опустошен, уставившись на женщину, которую, как мне казалось, я знал. Она лежала без сознания на больничной койке и казалась мне такой чужой. Я ничего о ней не знал. Я совершенно ошибался насчет Либби. Последние семь лет она скрывала от меня важнейшие тайны, которые, я думаю, и стали главными причинами ее решения подать на развод.

— Почему ты не сказала мне? — рычу я, поднеся руку ко рту и прикусывая кожу на костяшках.

Моя голова хочет взорваться, как от строительного пресса. Мне хочется кричать и проклинать небеса.

— Что произошло с моим ребенком, Либби? Я хочу знать, почему ты не рассказала мне о том, что была беременна, и почему прошла через горе выкидыша одна. — Я опускаю свою руку на металлическую раму кровати и тяжело вздыхаю.

Мне нужно немного воздуха. Повернувшись на месте, я толкаю дверь и возвращаюсь в коридор к выходу в главный зал ожидания. Холодный ночной воздух обрушивается на меня, как только автоматические двери раскрываются. Наклонив назад голову и закрыв глаза, я ощущаю горечь поражения.

Как, черт возьми, все это произошло?

Глубоко выдохнув, я прислоняюсь спиной к стене и фокусируюсь на проходящих мимо людях, снующих туда-сюда через травматологию и отделение неотложной помощи. У всех были свои трудности, вроде моих, свои секреты.

Она потеряла твоего ребенка, Алекс…. Либби была беременна твоим ребенком.

Чем больше я об этом думаю, тем больнее становится сознавать. У нас был шанс на семью, но мы потеряли его.

Черт!

Но Либби не знала, что я это выяснил. В смысле, предполагалось ли, что я когда-нибудь узнаю? Хотела ли она вечно хранить этот маленький секрет и не потрудиться мне сообщить? Кто знает?

— Ты?

Мои глубокие размышления прерывает злобное рычание. Подняв голову, я быстро определяю, что за тело на меня несется. Узкая дизайнерская сумка в одной руке, плотно сжатый кулак другой.

Ублюдок!

Отодвинувшись от стены, я закатываю рукава. Мои руки… просто ждут. Он, вероятно, хочет что-то сказать мне, и я позволяю Дейлу выпустить пар первым, прежде чем рассказать ему, каким вонючим, мелким, ебаным ничтожеством его считаю.

— Что ты здесь делаешь? — гремит он, оглядев меня сверху вниз с безопасной дистанции. Очевидно, у него мошонка сжимается от страха подойти ближе.

Я выгибаю бровь и скрещиваю руки на груди, развлекаясь.

— Я тоже не прыгаю от радости, видя твою рожу, Дейл, — отвечаю я ледяным и недружелюбным тоном. Это ублюдок не заслуживает моего расположения.

— Да пошел ты! Где моя сестра? — требует он, подойдя ближе. — Девушка сказала, что видела, как ее заносят в скорую с каким-то типом… тобой. — Он затыкается, когда видит засохшую кровь на моих руках, и напрягается. — Ч-что произошло?

— Лучше тебе зайти и увидеться с сестрой, — только говорю я, подтолкнув его кивком головы к дверям.

Разговор окончен. На данный момент.

*** 

Вероятно, мне следует отправиться домой после того, как Дейл пошел к Либби. Вместо этого я прохожу в комнату ожидания, нахожу холодный металлический стул и праркую свою задницу так, что у меня было время проверить почту в телефоне и попытаться отвлечься.

Поэтому я все еще здесь.

Неподвижный.

Я чертов дурак и ищу неприятности, но чувствоваю, что не смогу уйти, пока не узнаю, что она очнулась. Люди приходили и уходили последние полчаса, и все это время я просто сижу здесь, решая, стоит мне увидеть ее в последний раз или нет?

Совершенно ясно, что того, о чем я узнал сегодня вечером, более чем достаточно, чтобы окончательно довести себя до помешательства. Либби приносила мне вред. Мы были как яд друг для друга. Токсическая субстанция, которая текла по нашим венам, была слишком опасна для нас обоих. Эта любовь была… смертельна. И я боялся, что, в конечном счете, она убьет одного из нас. Но буду ли я жалеть, что просидел тут и не пошел к ней? Весьма вероятно. Но могу ли я пойти туда, где этот непроходимый тупица? Вероятно, нет.

На башке Дейла была нарисована мишень. Он — дичь, а Шон, Бенедикт и я — охотники. Мне только того и хотелось, что оторвать его голову и засунуть кулак ему в глотку. Но я был выше того, чтобы творить подобное в больнице. Однако если этот хрен начнет первым, я его уделаю. И он, в конце концов, окажется там, где ему и место.

— Давай же, Либби, — бурчу я на выдохе, отыскав нескольких медсестер, входящих в приемную, чтобы забрать пациентов.

Я беспокоюсь. Кто знает, может, она уже сидит в постели, смеется и шутит, пока я отсиживаюсь здесь. И этот ублюдок был не из тех, кто пошел бы разыскивать и звать меня.

Просто иди домой.

Мозг твердит, чтобы я просто ушел. У нее же брат, в конце-то концов, так что она не одна. Но мое сердце не соглашается. Оно болит. Смертельный яд манит меня.

Вдохнув острый воздух, я встаю и подхожу к женщине, работавшей на ресепшен. Она занята клацаньем по клавиатуре, но поднимает взгляд, когда я кашляю.

— Можете пропустить меня через охрану в ту дверь? — Я киваю на двойные двери, сквозь которые исчезают врачи и медсестры. — Моя жена лежит там. Я выходил подышать, а вернуться не могу. Ее имя Элизабет Льюис.

Она не смотрит.

— Конечно.

Я слышу гудок двери позади меня и просачиваюсь в лечебное отделение. Сюда стало гораздо труднее вернуться, чем полчаса назад. Здесь много людей, носящихся по всей территории. Из комнаты в комнату. От пациента к пациенту. Это место переживает что-то вроде утреннего часа-пик, и я блуждаю прямо в его центре, как потерянная овечка, пытаясь найти комнату Либби.

Когда я, в конце концов, вваливаюсь в нужный коридор, то подхожу к стеклянному окошку и вижу Дейла, который своей рукой накрывает ногу Либби. Она все еще лежит без сознания. Он склоняет голову и держится в отдалении от нее.

— Простите, — мне удается перехватить медсестру, которая проходит мимо, — врач собирался сообщить мне результаты анализов моей жены. Где его можно найти?

— Сейчас он немного занят, но я скажу ему, что Вы хотите поговорить с ним. Можете подождать в палате у жены. — Она оживленно кивает и устремляется вниз по коридору, а я решаю, стиснув зубы, войти в палату Либби.

Голова Дейла поворачивается к двери, и я ощущаю напряжение в воздухе, когда он меня замечает. Гнетущая атмосфера окружает нас, и он прожигает меня своим ядовитым взглядом.

— Убирайся отсюда к чертям, — предупреждает он низким голосом. — Не желаю видеть твою рожу.

Опустив одну руку в карман, я поднимаю голову с самодовольной усмешкой.

— Это чувство взаимно. Я только хотел попрощаться с Либби.

Я не собираюсь рассказывать Дейлу о выкидыше, хотя он, вероятно, уже знает. Это наше с Либби дело, нам и разбираться. Не ему.

— Она находится здесь только из-за тебя. — Дейл поднимается с кресла и кидается ко мне. Он вскидывает руку так, будто собирается меня толкнуть, но я сгребаю его кулак и останавливаю.

— Это слегка глупо, не находишь?

Его лицо темнеет.

— Я тебя урою, — грозит он.

— Неужели? — Я толкаю его обратно и выжидаю второго выпада. — Так же, как зарыл свою сестру? — Он замирает, округлив свои глаза, что подвигает меня продолжить. — Да, я слышал, как ты вопил на нее. Доказывал ей что-то, не так ли? Потом на нее напали и ударили по лицу, а ты ее бросил. — Это был удар ниже пояса, потому что он просто следовал указаниям Либби, но я играю с его чувством вины.

Дейл сводит брови и суживает глаза.

— Да ты и половины не знаешь.

— Так просвети меня, — закидываю я приманку.

Он поворачивается к сестре, его лицо разглаживается, потом он снова смотрит на меня и гримаса ненависти возвращается:

— Мы спорили из-за тебя.

— Из-за меня? — я не могу сдержать изумления.

— Да, — выдает Дейл, и я замечаю, как его ладони снова сжимаются в кулаки. — Мы разработали чертов план. Все было спланировано идеально. Айви получила работу в твоей конторе, Либби подкинула наживку с возможностью инвестиций. Мы договорились тебя уничтожить.

Я пожимаю плечами.

— И что же изменилось?

— Она изменилась! — ревет он, отбросив руку назад. — Как только ты вернулся на сцену, я стал замечать изменения в своей сестре. Я пытался напомнить ей о прошлом. Пытался оживить старые воспоминания, чтобы она вспомнила, но это не сработало. Она снова тонула, и я не мог ничего сделать, чтобы это остановить. Она просила меня отказаться от нашего плана, но я не хотел этого.

Его лицо кривится, пока он говорит, и я заинтересовался той истинной степенью уродства, какое он сам показывает.

— Ты — эгоистичный уебок и не заботишься ни о ком. Я поклялся в тот момент, когда Либби выходила замуж, что заставлю тебя заплатить за каждый день, в котором она будет несчастна. И я бы не остановился, пока не лишил тебя всего. Но, конечно, она должна была пойти и бросить гвоздь в работающую систему….

— Д-Дейл… — низкий и сонный хрип Либби отзывается эхом в стенах небольшой палаты и застает нас обоих врасплох. Мы одновременно оборачиваемся на звук ее голоса. — О-остановитесь! — взмаливается она, ее голос ломается от эмоций. — П-пожалуйста, прекратите! — Она пытается сесть, но не справляется и болезненно вскрикивает.

— Боже, Либби! — Дейл срывается через комнату и кладет руку ей на ногу. — Лежи, мы позовем врача. У тебя может быть сотрясение. Какого черта ты делаешь?

Я не двигаюсь. Мои ноги будто приклеены к полу, и я даже не пытаюсь шевелиться. Либби очнулась, и я немного успокоился. Я смотрю на нее, слабую и немощную, лежащую на больничной койке, и негодование пытается вырваться из моего нутра.

Семь лет…. Семь долгих лет я ждал ответов. И теперь, когда я их получил, мне жаль, что это не произошло раньше. Она скрывала от меня все это время нечто настолько важное! Я не знаю, как смогу просто спустить ей это.

— Свалишь ты или нет? — бросает мне Дейл, когда видит, что я все еще стою у двери. — Ты не нужен ей здесь, самое время это понять.

Я сжимаю челюсти.

— Дейл, перестань, пожалуйста, — просит Либби. — Он вызвал мне скорую. Если бы Алекса там не было…

— Я чертовски устал от этого. — Дейл убирает руку и теперь искрит между нами. — И что теперь, раз он богат, ты хочешь вернуть его? Я знал, что ты мелочна, но должна же у тебя быть хоть доля порядочности, Либби? — сплевывает он. — Как насчет тех ночей, когда он не появлялся дома? И всех выходных, когда он был черт знает где? Или тех звонков и сообщений, на которые он не трудился отвечать? Вспомни, каким он был. Ты его ненавидела.

По щекам Либби текут слезы, она ревет навзрыд.

— Я ничего не отрицаю. Но посмотри на меня теперь, Дейл. — Она склоняет к нему голову, широко раскрыв глаза. — Посмотри на меня, — убеждает она. — Я так никуда и не продвинулась после нашего развода и вряд ли когда-то смогу. Вероятно, мы с ним родственные души.

Мое лицо смягчается от ее признания, но эффект быстро сходит на нет.

— Но ты ненавидишь этого типа! — кричит Дейл, указывая на меня. — Ты ненавидишь его за все, что он с тобой сделал. Он где-то шлялся, пока ты….

Либби коротко взвизгивает и сжимает голову сбоку, очевидно, от боли.

— Не говори больше ничего!

А потом я понимаю, что тут происходит. Она все еще пытается скрыть все от меня. Она не в курсе, что я видел ее анамнез. Она не догадывается, что я узнал про выкидыш. Но я не собираюсь ничего говорить. Я хочу, чтобы Либби сама мне об этом рассказала. Этой тайне, которую она так давно поставила на якорь, пора выйти на поверхность.

— Он не знает? — Дейл отправляет Либби недоверчивый пристальный взгляд. — Ты никогда не говорила ему? — тихо спрашивает он.

Либби закрывает глаза, тихие слезы катятся по ее щекам.

— Я не говорила ему.

— Не говорила мне что? — твердо спрашиваю я, подав, наконец, голос. — Что происходит? — я разыграю идеально, не подкопаться. Они ни о чем не догадались.

— Ничего, — бормочет Либби.

— В каком месте это ничего, — перехватывает Дейл, приложив руку ко лбу. — Поверить не могу, что ты никогда ему об этом не говорила. Черт возьми, Либби. О чем ты думала?

— Я не знаю, — признается она с глубоким вздохом.

— Эм… кто-нибудь скажет мне, о чем речь? — снова спрашиваю я, ступив ближе к ее кровати. — О чем мне следует знать?

— Дейл… — начинает Либби, но не заканчивает.

— Я никуда не уйду.

— Пожалуйста.

Он затихает на несколько секунд, ссутулится и кивает.

— Ладно, я буду за дверью.

— Что ты должна мне рассказать? — снова повторяю я, стоя в шаге от ее кровати. Мое сердце заходится, холод скользит по спине, до жути напугав меня предстоящим событием.

Давай, Либби. Откройся мне.

Я киваю, сподвигнув ее сделать верный шаг, и затаиваю в ожидании дыхание, пока она потирает лицо и ищет в себе мужество начать разговор.

— Алекс, — шепчет она, пытаясь поймать мой взгляд, — я, вероятно, должна была тебе рассказать. У меня случился выкидыш, пока мы были женаты.

Я закрываю глаза и откидываю голову назад, потому что этот удар оказывается крайне болезненным. Ее слова ранили меня гораздо сильнее, чем данные, которые я прочел; они просто разбивают меня на куски.

— Мне так жаль, — стонет она.

Ее извинения бесполезны, они просто пролетают мимо.

Я оцепенел. Я должен быть благодарным за то, что она, наконец, нашла в себе мужество признаться, но нет. Ее заставили так поступить обстоятельства, в которые она угодила. Это не было ее желанием.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь, — ее тоненький голосок умудряется разрубить меня надвое.

— И что ты хочешь от меня услышать? — Я пожимаю плечами, изо всех сил стараясь, чтобы на моем лице не отразились эмоции.

Я храню все внутри себя, потому что не хочу позволить ей увидеть мою уязвимость. Не хочу, чтобы она знала, как меня подкосила.

Мое сердце почти останавливается, пока я на нее смотрю. И это теперь, когда я знаю, что мы были так близки к концу наших отношений. Они должны было завершиться. Ее тайна стала последней каплей в самом трудном и дерьмовом периоде моей жизни.

Это — чертова адова боль, но я осознаю, что мы не принесем друг другу ничего хорошего, в общем-то. Если я хочу сберечь себя, тогда должен покинуть эту женщину, и не важно, насколько это противоречит моему сердцу.

Мы подошли к точке невозврата. Теперь я знаю, что мы имеем дело с непоправимыми вещами. Нет ни единого пути, по которому мы можем вернуться из нашей лжи и обмана. Мы должны прекратить все, что было между нами, для нашей же пользы. Мы оба должны были двигаться дальше. У нас не было никакого права на второй шанс. Что сделано, то сделано.

— Я хочу, чтобы ты мне хоть что-нибудь сказал, — умоляет Либби. — Пожалуйста, Алекс, скажи что-нибудь! Не игнорируй меня, как ты делал семь лет назад!

— Ты поэтому ушла? Ты думала, я тебя отталкиваю? — я не узнаю собственного голоса и тут же жалею, что показываю ей, как я слаб.

— Да. Так и было, Алекс. — Кивает она. — Ты даже не знал, что я была беременна, и о выкидыше тоже.

— Ты не говорила мне, — задыхаюсь я.

— Я в курсе, что не говорила, но разве у меня был шанс сказать? Тебя никогда не было рядом. У нас был секс пару раз в неделю, когда ты, наконец, приходил домой с работы, и ты сразу же засыпал после, а потом все по кругу. Я чувствовала себя в ловушке мыльного пузыря без выхода. Твоя жизнь всегда была в работе, не во мне.

Сердце колотится в моей груди, и я ощущаю сухой неудобный ком в горле. Я и понятия не имел, что Либби чувствовала себя так хреново, пока мы были женаты. И, если честно, я ощущаю себя совершенно дерьмово, слыша подобное теперь и зная, что бессилен что-либо изменить.

— Но ты никогда ничего мне не говорила. Ты бросила меня. И сейчас ты подкидываешь мне идиотскую причину для оправдания. Дело же никогда не было в деньгах, верно?

Она медленно качает головой.

— Дело было не в деньгах, Алекс. Я просто хотела тебя. Это всегда был только ты. И потом, когда я почувствовала, что беременна, мне показалось, что не все потеряно.

Ее рыдания становятся глубокими и отрывистыми, и я вижу, как она смещает свои руки на живот.

— Этот ребенок должен был примирить нас. Я надеялась и молилась, чтобы он спас наш брак. Но ничего не случилось.

Я ощущаю слезы на глазах от того, как Либби гладит свой живот.

— Потеря этого ребенка стала для меня последней чертой. Я знала, что больше не осталось способов продолжать нашу прежнюю жизнь.

— И поэтому ты просто ушла? — тихо спрашиваю я.

— У меня не оставалось выбора, Алекс. Мой разум был в смятении. Я не могла на тебя смотреть. Или говорить с тобой. Я просто хотела выйти из этого пузыря, в котором увязла.

— Когда это случилось?

Она смотрит на меня с озадаченным выражением лица.

— Ч-что?

Я киваю на ее руки, массирующие живот.

— Когда ты… эм, потеряла ребенка?

В момент, когда слова слетают с моих губ, Либби закрывается в себе. Она застывает, становится опустошенной. Мне кажется, я слишком надавил на нее.

— Либби?

Она смотрит на меня, но я вижу только полную безжизненность. Сверкающий аквамарин, который я всегда любил, стал унылым и серым.

— Либби?

Я подхожу к кровати и косаюсья ее живота. Тихие слезы продолжают скатываться по ее мокрым щекам, капая на подушку.

— Все в порядке, — мягко произношу я, — ты не должна мне говорить.

Она качает головой.

— Это произошло вскоре после той громкой ссоры, когда я ушла к своим родителям. Я только начала что-то осознавать, думать, как это было бы прекрасно. Но спустя буквально час я все это потеряла.

Я киваю с пониманием, когда она прерывается и прикусывает губу.

— Мама вызвала скорую, но я уже знала, что потеряла ребенка. И была права. Врач подтвердил это и сообщил мне что-то про хромосомы в период фертильности, а потом посоветовал идти домой и не волноваться.

— Ты должна была позвонить мне.

— Я была расстроена из-за тебя и мне просто хотелось быть одной. Ты всегда был слишком занят, и я постоянно задавалась вопросом, волную ли я тебя, — признается она.

— Я приехал бы к тебе немедленно, Либби. Я всегда ставил тебя на первое место. Даже если казалось иначе, ты всегда была моим высшим приоритетом. Все, что я делал на работе, было ради нас.

— Я не чувствовала этого от тебя, Алекс. Ты погрузился в работу и отверг меня, — отвечает Либби, явно не услышав, что я сказал.

Но это не важно. Она составила свое мнение, я свое. Мы оба смотрим неверно друг на друга, и нет никакого толку пытаться изменить наше мнение о нас.

— Позову Дейла, — предлагаю я, понимая, что дальнейший разговор не имеет смысла.

Либби едва слышно шепчет:

— Хорошо.

И отворачивается, глядя на монитор, подключенный к ее пальцу.

Кажется, тебя спровадили, да?

*** 

Я выхожу в коридор и вижу Дейла, прислонившегося к соседней стене. Он переводит на меня сосредоточенный взгляд. Видимо, предполагалось, что я буду до смерти напуган его видом, но это не так.

— Ты закончил? — спрашивает он, оттолкнувшись от стены и направляясь ко мне. — Она рассказала тебе?

Я киваю.

— Она все мне рассказала. Я не согласен с ее аргументацией, но у нас у каждого свой взгляд на все это.

Он смотрит мимо меня, пытаясь разглядеть Либби через окошко.

— Она слегка расстроена, ты, вероятно, захочешь пойти к ней, — заканчиваю я.

— Что ты собираешься делать?

— Ждать снаружи. Я хочу знать, что скажет врач, нужно ли ей тут остаться, или можно идти? — я понимаю, что, говоря это, выгляжу слишком озабоченным.

Но это же Либби!

И это совсем не потому, что у меня были другие намерения, когда сегодня вечером я покидал дом. Я выходил с целью убедить ее, что мы должны быть вместе. Но все это сдулось, как огромный воздушный шар. Ведь я узнал, что однажды мог стать отцом.

Это — слишком горькая пилюля.

— Мистер Льюис?

Я поднимаю взгляд и вижу одного из врачей, который делает записи в палате Либби. Он кивает в сторону ее двери.

— Я хочу поговорить с миссис Льюис.

— Да, конечно. Это брат Элизабет. Думаю, она не будет возражать, если мы зайдем с Вами, — говорю я, направляясь за ним обратно в палату.

— Миссис Льюис? — Доктор подходит к монитору и проверяет показания, прежде чем повернуться к ней с улыбкой. — Вы не возражаете, если ваш муж и брат будут присутствовать?

Удивительно, но Либби не дрогнула при упоминании мужа и просто кивает. Или она просто решает проигнорировать это.

— Мы получили Ваши результаты, — начинает врач, щелкнув раскрытым файлом и просмотрев его сверху вниз. — Я пропишу Вам кое-какие болеутоляющие и в следующие несколько дней советую сохранять покой, пока Вы выздоравливаете. Это падение в самом деле Вам навредило, и потребуется много недель, чтобы опухоль спала. Хорошая новость в том, что рана на голове неглубокая, значит, зашивать не будем. Просто носите бинты и меняйте повязку каждые двадцать четыре часа. Могу прогнозировать полное выздоровление в течение нескольких недель.

— Спасибо, — спокойно бормочет Либби.

Я протягиваю доктору руку.

— Спасибо, радостно слышать такие новости.

— Да, спасибо, — соглашается Дейл.

Я замечаю, что доктор не торопится уходить. Он смотрит на нас, но взглядом постоянно возвращается к отчету.

— Это все? — спрашиваю я, подняв бровь.

Врач прокашливается:

— Вообще-то, мне бы хотелось еще кое-что обсудить с миссис Льюис и мистером Льюисом.

Он подхожу к Дейлу и намекаю ему, чтобы тот вышел.

— Я никуда не уйду, — бормочет Дейл, сложив на груди руки. — Если хотите что-то сказать, говорите при мне.

— Миссис Льюис, — спрашивает врач, — хотите, чтобы я продолжил?

— Да, — отвечает она.

Он кивает и смотрит на нас.

— Мы получили результаты Вашего анализа крови, и все, в общем-то, в порядке…

— Почему мне кажется, что сейчас должно прозвучать но, — перебивает Дейл, метнув на врача хмурый взгляд.

— Закройся, — мой рот открывается и выдает это без моего участия.

К счастью, Дейл не реагирует, вопреки ожиданиям, он просто остается стоять на месте. Мы оба ждем.

— Как я уже сказал, результаты анализа крови чистые, но в них было кое-что, достойное внимания.

На этом пункте я подаюсь вперед, ожидая, что же сейчас будет сказано. Это может быть что-то плохое. В смысле, что, если что-то случилось?

— Вы беременны, миссис Льюис. 

 

Глава 16

Быстро моргая, я пытаюсь переварить новости. Но они никак не укладываются в моей голове. Я все еще колебаюсь у тонкой грани между отрицанием и реальностью и не уверен в том, что чувствую.

Я потираю челюсть, разгоняя кровь. Все мое тело, кажется, замирает на мгновение. Сердце будто колотится со скоростью миллион миль в час, и я изо всех сил вталкиваю кислород в легкие.

— Беременна? — я произношу это слово с изумлением и оглядываю будто замерзшую Либби. Она испуганно округляет глаза, потому что тоже не может осознать сказанное врачом. — Она беременна? — снова спрашиваю я, чтобы убедиться, что все расслышал правильно.

— Мои поздравления, — сообщает врач с улыбкой. — Срок еще небольшой, но я могу порекомендовать консультацию нашего акушера. По всем данным падение не повредило ребенку, что удивительно. Но я советую сделать осмотр для исключения любых отклонений. — Он набрасывает несколько замечаний в свой отчет и прижимает папку к груди. — Я оставлю Вас. Одна из дежурных медсестер принесет Вам обезболивающее и попросит подписать несколько форм, прежде чем выписать.

Затем он поворачивается и выходитл.

Когда щелчок дверного замка прорезает комнату, я, наконец, рискую взглянуть на Дейла, который качает головой.

— Скажи мне, что он не его? — требует он от Либби, скрючив палец в моем направлении. — Мне плевать, если это результат случайной связи на одну ночь, но, пожалуйста, скажи, что это не его ребенок?

Меня охватывает внезапный приступ тошноты в ожидании ее ответа. В голове проносятся миллионы вопросов за раз. Хотел бы я, чтобы ребенок был моим? Как насчет Дэниела? Она спала с ним? Я сжимаю пальцы в кулак. Этот подонок действительно обрюхатил ее?

— Я была только с Алексом, так что это может быть только его ребенок, — спокойно говорит Либби.

Мы с Дейлом смотрим на нее одновременно, потом я сползаю по стене на пол и издаю хлипкий смешок, потому что шоковое состояние меня подкашивает:

— Так я стану отцом?

— Ты лжешь, — сплевывает Дейл, вздернув подбородок. — Он не может быть отцом. Я не верю тебе, Либби. — Потом он поворачивается ко мне с холодным убийственным взглядом. — Ты снова переспал с моей сестрой, после стольких лет? — Его дыхание тяжелое и прерывистое.

Медленная улыбка косается моих губ, и я не могу скрыть в голосе, как меня это развлекает:

— Она не очень-то сопротивлялась. И не то, чтобы я винил ее за это.

— Алекс! — предупреждающе осекает меня Либби.

Но было поздно. Дейл реагирует моментально и срывается через всю палату ко мне, размахивая кулаками. Он швыряет мне мерзкое оскорбление. Но это все, на что способен этот придурок. Он только болтает и ни хрена не делает. Даже его слабые косые удары ничего мне не сделали, потому что я все их легко блокирую.

— Ты снова и снова заманиваешь мою сестру в ловушки. Ты ублюдок! Я убью тебя за это.

Один удар все же достигает моего лица, я не успеваю его отразить, и губы покрывает металлический привкус крови.

Хватит с него. Я вытираю кровь тыльной стороной ладони и со всей силы отталкиваю Дейла. Он отшатывается назад, его челюсть удивленно отвисает, пока он приходит в себя, чтобы снова кинуться на меня.

Я отскакиваю в сторону и позволяю ему влететь в стену позади с громким треском. Он бесформенной кучей валится на пол, а я самодовольно смотрю на него.

— Мне даже кулаки не понадобились. — Хохочу я, наблюдая, как он опирается на предплечья, явно измотанный после драки.

— Иди к черту, — рычит он.

Я пинаю его по рукам, и Дейл падает лицом в пол.

— Просто осознай, что твоя сестра беременна. Думаешь, ей нужны твои выкрутасы? Вот эта ссора посреди больницы? Повзрослей уже и начни чуть больше уважать людей.

Дейл закашливается, переворачивается на спину и опирается о стену. Лицо его краснеет, но не кровоточит. Он просто перенервничал.

Я слышу, как Либби шевелится на постели и хнычет, глядя на нас. Она смогла сесть, но ей не понравилось то, что она увидела.

— Не желаю видеть ни одного из вас, — кричит она, взглядом перебегая от меня к своему брату и обратно. — Я достаточно взрослая женщина, чтобы на меня не орали. Я приму собственное решение, и от вас оно зависеть не будет, это ясно? — Либби потирает живот, как будто от боли. Этот жест вызывает во мне нехарактерные чувства, и я кидаюсь к кровати.

— Что там? — спрашиваю я, положив руку ей на живот, которую она тут же скидывает. — Тебе больно?

— Просто ушиб.

— Я волнуюсь за тебя.

Мы оба вытаращиваем глаза, потому что удивлены тем, какие слова слетают с моих губ. Либби одаривает меня слабой улыбкой, дав знать, что ценит мое беспокойство.

— Все хорошо, Алекс. Не волнуйся.

Но я не успокаиваюсь. Вне зависимости от ее слов во мне нарастают страх и возрастающая потребность защищать ее и нашего ребенка.

Ребенок…

Я все еще поражаюсь тому, что узнал сегодня вечером.

Обнаружив, что у Либби был выкидыш, который подтолкнул ее к разводу, я испытал адскую боль и был готов признать свое поражение. Но сейчас, после всего, я ощущал, будто получил второй шанс, о котором так просил. Я получил возможность попробовать все исправить и быть рядом в этот раз. Но я не был уверен, что это именно то, что мне следует сделать.

Она носит моего ребенка. Думаю, это станет хорошим поводом оставить прошлое позади. Но не знаю, смогу ли. Во мне все противоречит.

Сердце сжимается в груди, но я этого не замечаю. Я не готов принять решение прямо сейчас. Первым делом нужно было выписать Либби.

— Скоро придет медсестра с выпиской, — я бросаю поспешный взгляд на Дейла и поворачиваюсь опять к Либби. — Как ты смотришь на то, чтобы поехать ко мне и отдохнуть?

— Даже не думай, мать твою, — рявкает Дейл, уперев руку в стену, — она поедет со мной и точка. Ей нужно признаться родителям, чем она была занята последние несколько месяцев. — Он поднимает голову. — Как, черт возьми, мы должны рассказать им об этом ребенке? Они взбесятся.

— Ты как мелкая псина с костью. — Вздыхаю я и выгибаю бровь. — Ты собрался спорить со всем, что я говорю?

Дейл обоходит кровать с другой стороны и берет сестру за руку.

— Позволь мне забрать тебя домой к маме. Мы позаботимся о тебе, Либби, и поможем принять решение об этом ребенке.

— Я его оставлю, если это то, что ты подразумевал, — выдает она, выдернув свою руку из его хватки. — Это не твое дело, Дейл.

— Идем домой, и позже мы это обсудим.

Моя кровь вскипает.

— Черта с два она уедет к тебе домой, — бормочу я, понизив голос. — Либби, ты едешь домой со мной. Только так.

— Я не позволю…

— А не пошел бы ты, а?

— Вам обоим следовало бы заткнуться, — требует Либби, когда в палату заглянула медсестра.

— Может, мне вернуться позже? — спрашивает та, безошибочно уловив напряжение в комнате.

Мы все поворачиваемся к ней, и она медленно краснеет.

— Нет, все в порядке. — Либби зовет медсестру в комнату и улыбается. — Они оба хотят за мной присматривать, но вместо этого я поеду к себе домой.

— Я не…

— Ты не…

Мы с Дейлом сыпаем возражениями, пока медсестра просто улыбается и подает Либби формы на подпись. Потом она берет планшет и сннимает монитор с ее руки.

— Я скоро вернусь с Вашим лекарством. Большая удача, что повреждения поверхностные, и Вы можете идти домой. Я видела людей, пролежавших гораздо дольше.

— Спасибо. — Кивает Либби. — У вас есть что-нибудь, что я могла бы надеть? Врачи порезали мою одежду в реанимации.

— У меня в машине твой спортивный костюм. Я сейчас принесу. — Дейл покидает палату вслед за медсестрой, и я остаюсь наедине с Либби.

Она скидывает одеяло и свешивает ноги с кровати. Либби одета в бледный больничный халат мятного цвета, завязанный на спине. Через просвет открывается изгиб позвоночника, и это единственное, на что я бросаю беглый взгляд, прежде чем подать ей руку и помочь устоять на нетвердых ногах.

Либби перемещает большую часть веса на меня, и я ощущаю, как она слаба. Ее лицо искажает подлинная боль, которую она ощущает с каждым шагом, и это полностью убеждает меня в том, что со мной она домой не поедет.

— Может, еще раз подумаешь над моим предложением? Не только ради себя, но и ребенка?

Либби встряхивает головой и указывает на раковину:

— Я хочу вымыть руки.

— Это значит нет?

— Да.

— Да, ты останешься?

— Нет. — Она вздыхает. — Прекрати издеваться, Алекс.

— Но что насчет ребенка?

Ребенок. Я поверить не могу, что буду отцом. Все представляется нереальным.

— Никак не могу поверить во все это, в то, что я, возможно, стану отцом, — признаюсь я.

— У нас был незащищенный секс, Алекс, и я говорила тебе, что больше ни с кем не спала. Там нет никаких возможно. Ты будешь отцом.

— Тогда само собой разумеется, что я хочу удостовериться, что вы оба в порядке. Ты не можешь обвинять меня в том, что я пытаюсь сделать все правильно. Позволь мне позаботиться о тебе, Либби. — Я надеюсь уговорить ее, пока она не передумала.

— Он или она будет в порядке. Не волнуйся, пожалуйста. Я знаю, что сейчас ты чувствуешь себя виноватым.

Ее слова походят на пощечину, и я вздрагиваю:

— Ауч!

Она краснеет, когда осознает, что сказала.

— Алекс, я не то имела в виду.

— Именно это.

— Ну, хорошо, — кивает она, — может и так, самую малость. Но не тебе меня винить, верно? И ты не можешь ждать от меня, чтобы я отмотала назад прошлые семь лет, которые мы были врозь. Это не сработает.

И она права.

Я не буду предпринимать ничего радикального в ближайшее время. Нам обоим нужно время, чтобы все обдумать и решить, куда двигаться, потому что мои прежние причины были эгоистичными. Тогда я хотел только бросить ее, потому что так было легче всего. Но сейчас у нас есть кое-кто еще, о ком мы должны думать. И этот маленький человек требует более обстоятельных размышлений о будущем, нежели пятиминутное решение.

Я не знаю, как чувствует это Либби, и хочет ли она дать нам шанс, но я готовлюсь посвятить этому все свое время, если она согласится. Я в курсе, что поначалу это не будет полноценными любовью и радостью, а только терпением и пониманием. Но иногда я, и правда, скучал по прошлому.

Некоторым вещам нужно время. И это не та вещь, которую стоит расхлебывать преждевременно.

— Я понимаю, — говорю я Либби, обнимая ее за талию и помогая вернуться в постель.

Она присаживается на край кровати, когда Дейл возвращается со спортивной сумкой в руках. Он роется внутри, вытягивает тонкий топ для йоги и такие же леггинсы и кладет их на кровать.

— Помочь тебе одеться? — Я замечаю, как она смотрит на одежду и не делает попыток двинуться, поэтому надеюсь свести к минимуму ее боль.

— Не думаю, что это уместно. Я позову медсестру, — бубнит Дейл, направляясь к двери.

— Да твою ж мать, — я испускаю гневное проклятие, выдохнув и округлив глаза на этого идиота.

Он просто напрашивается!

— Успокойся, — мягко бормочет Либби, высвободив руку из халата. — Подай мне топ, пожалуйста, — просит она, кивнув позади себя, потому что я не видел, что этот мудак сложил все там.

Я потягиваюсь и хватаю топ.

— Вот, — говорю я, растянув его руками и надевая на Либби. — Теперь просунь руку здесь. — Я сдвигаю больничный халат с другой руки, и оно падает ей на талию, обнажив грудь. Но я никак на это не реагирую.

Либби, напротив, заливается глубоким румянцем, когда просовывает вторую руку в топ, и нежно смотрит на меня, прикрывая грудь тканью.

Я знаю, что она ожидает от меня определенного рода реакции, но осознанно этому сопротивляюсь. Она красива, как и всегда, и ее брат прав. Любой вольный намек неуместен в ее текущем состоянии.

— Давай я уберу это, чтобы надеть леггинсы, — говорю я, собрав скомканный больничный халат и бросив его на кровать. — Можешь поднять ногу?

Либби выполняет просьбу и поднимает ногу. На ней только трусики и тонкий топ для йоги, и это представляет собой все, чему я должен сопротивляться, чтобы не начать воображать.

— Другую ногу, пожалуйста. — Я подхватываю ее лодыжку, и Либби послушно поднимает ее, взглядом буравя дыру в моей макушке, потому что она отслеживает любое мое движение. Я натягиваю леггинсы так высоко, как могу, раз уж Либби сидит, и предлагаю поддержать ее, пока она сделает остальное. Однако, как только она сгибается, чтобы схватиться за пояс, ее лицо искажает гримаса.

— Я здесь, — говорю я, опустившись перед ней на колени.

Она кладет руки мне на плечи, чтобы поймать опору, пока я натягиваю леггинсы, но фактически я на уровне ее лобка.

Черт.

Не самое умное мое деяние, но я пытаюсь посмеяться над ситуацией, когда она садится обратно на кровать.

— Я как-то больше привык их снимать, а не надевать. — Хихикаю я.

— Боюсь представить, сколько их было за эти годы, — размышляет Либби. — Думаю, долго ты его в штанах не удерживал.

И тут настроение падает.

Я не имею права выиграть.

— Ты и правда хочешь, чтоб я солгал и сказал, что оставался чистеньким все семь лет, надеясь, что мы снова столкнемся друг с другом, и не знаю… проведем одну ночь, после которой ты забеременеешь? Не смеши меня, Либби.

Она изображает озадаченность, и я улавливаю ее дерзкую улыбку, спрятавшуюся за ладонью. Миг был краток, но достаточен, чтобы осветить комнату на долю секунды.

— Мы можем идти? — спрашивает она, с тоской оглядываясь на дверь. Ее брат так и не возвращается, и нет ничего, что остановило бы ее. — Можем встретить Дейла в холле, если он застрял на посту медсестер или еще что?

— Ладно. — Я бросаю остальные вещи в спортивную сумку, закидываю ее на плечо и подхватываю Либби за талию, помогая идти.

Мы проходим в зал и тут же обнаруживаем Дейла, зависшего на посту медсестер, там, где и говорила Либби. Он держит бумажный пакетик с таблетками, ради которых любезно улыбается и флиртует с медсестрой по другую сторону приемной. Дейл не замечает нас, пока мы не проходим мимо, и я не выхватываю таблетки их его рук.

— Гребаный Cкотт, — бурчу я, склонив голову. — Вот поэтому я и не хочу отпускать тебя с ним. Он делает только то, что хочет.

Автоматические двери открываются перед нами, и мы выходим на парковку. Я вспоминаю, что моя машина не здесь, но, к счастью, таксист как раз высаживает кого-то, и мы садимся следом. Дейл подходит спустя пару минут и заглядывает в окно такси.

— Выходи. — Он водит желваками на Либби.

Я качаю головой от ее имени, запераю дверь и сообщаю ему жестко одними губами:

— Ступай нахер.

— Либби, вылезай из такси, — ревет он, хлопая рукой по окну.

— Можем двигать, друг, — говорю я таксисту. — От этого психопата у меня мозг взрывается.

— Как скажете, босс. Куда едем? — спрашивает он, когда мы трогаемся прочь от больницы.

*** 

Мы подъезжаем к моему дому, и я обнаруживаю, что Либби уснула на моем плече. Поездка на такси со всеми перипетиями этого вечера ее утомила. Ей просто нужно поспать, для чего я и привез ее к себе. Это, конечно, против ее воли, но утром она поблагодарит меня за то, что ее брат-ослина не крутится рядом.

— Оставьте сдачу, — говорю я, протянув водителю двадцатку и открыв дверь.

Я снова перебрасываю спортивную сумку через плечо, когда вылезаю из такси и поднимаю Либби на руки. Ее голова падает мне на грудь, и я слышу ее всхлип, недолгий, после которого она опять сопит.

— Мистер Льюис?

Джеффри приветствует меня у дверей, и я вижу в его глазах вопрос о той женщине, что несу на руках в здание. Пару недель назад это была моя сестра, а теперь — бывшая жена. Однако для Джеффри Либби — всего лишь очередная девушка, которую я привез. Она до этого ни разу не была в моей квартире, так что мне интересно, что Либби подумает утром.

— Джеффри, вызови нам лифт, пожалуйста?

Он кидается к лифту и придерживает двери, пока я вхожу в кабину.

— Хорошая ночь? — спрашиваю я, стараясь отвлечь внимание от Либби.

Хоть Джеффри и хороший человек, я бы не хотел, чтобы кто-то смотрел на нее вот так, и думаю, она чувствовала бы тоже самое, если бы заметила.

— Сегодня немного суетный вечер, сэр, — отвечает Джеффри, нажав кнопку моего этажа и устремив взгляд в стальные двери. — Мисс Льюис пришла ранее этим вечером, но я сказал ей, что Вас нет.

Зачем Элис было сюда приходить?

— Благодарю, Джеффри. Я позвоню ей чуть позже, — говорю я, выйдя из кабины лифта, когда мы приезжаем на этаж.

Я услышу, как он бубнит прощание, когда уже осторожно вхожу к себе. Уверен, за это Либби меня не полюбит…

— Почти пришли, — шепчу я на выдохе, направляясь к гостевой спальне.

Ногой я толкаю дверь, чтобы открыть ее шире. Когда я вхожу внутрь, то понимаю, что моей домработницы сегодня не было, а мама с сестрой только уехали этим утром. Комната осталась в беспорядке, а простыни не менялись.

Замерев, я пытаюсь подумать, что же делать, когда Либби начинает ворочаться у меня на руках. Она неловко поворачивается, и я ощущаю власть над ее бессилием.

Ей больше некуда пойти, но… Я смотрю на дверь своей спальни.

То, что я хочу сделать, неправильно, но выбора у меня нет. Или это, или она будет спать на диване, а я сомневаюсь, что она поблагодарит меня за это утром: за боли в спине и груди. Ей нужно поспать в кровати.

Ты можешь защитить ее, пока она с тобой.

Нет времени взвешивать за и против. Вместо этого я направляюсь к своей спальне и бережно укладываю Либби в центр моей супербольшой двуспальной кровати. Либби переворачивается на бок и со стоном прячет лицо в подушку, когда я пытаюсь снять с нее леггинсы.

Как только я это делаю, то быстро скидываю свою одежду и натягиваю черные хлопковые пижамные штаны. Выключив свет, я босиком прохожу через комнату и ложусь на другую сторону постели около Либби.

Моей постели.

  

 

Глава 17

Честно говоря, не знаю, сколько нахожусь в отключке, но когда просыпаюсь, то понимаю, что не хочу, чтобы это заканчивалось. Это между нами ощущается, как в старые времена. Просто быть вместе, не заботясь ни о чем на свете или, по крайней мере, до того момента, пока мне не придется собираться на работу.

Именно тогда, по словам Либби, иллюзия разрушилась. Когда моя работа стала вмешиваться в нашу жизнь. И когда это, в конечном итоге, разрушило нашу жизнь.

Но я не идеален. Учитывая мои стандарты и запросы, знаю, что даже не смогу достигнуть того совершенства, которого жажду. Откровенно говоря, я даже не думаю, что кто-то может.

— М-м-м...

Либби шевелится во сне и прижимается ко мне, ее ноги естественно переплетаются с моими.

Мне, вероятно, стоило бы оттолкнуть ее, но я этого не делаю. Вместо этого я улыбаюсь тому, как она мурлычет напротив, и тому, как ее манящая мягкая кожа обволакивает мое тело, словно гидрокостюм. Ее рука тянется через мой голый торс и обхватывает мое предплечье.

Прямо сейчас я в раю.

Эта женщина заполняет пустоту в моей груди, которая была полой долгое время. Но я знаю, что это только фантазия, и как только она проснется, все будет позабыто. Мы практически заклятые враги, которым предназначено иметь отношения, которые включаются и выключаются. В одну минуту все между нами ощущается великолепно, а в следующую — мы вспоминаем, что нас разделяет.

— Алекс...

Либби начинает бормотать во сне, ее лицо искажено от того, что она видит во сне. Она стонет и отпускает меня, откатываясь на другой край кровати, забирая с собой большую часть пододеяльника.

— Тогда иди на работу, — ворчит она себе под нос прежде, чем ее тихий храп наполняет комнату.

Мои губы дергаются от досады и удовольствия. Даже во сне она все еще злится.

— Либби, — бормочу я, потянувшись и поглаживая ее плечо. — Ты голодна? — Я понимаю, что она беременна и ничего не ела после ресторана прошлым вечером. Ей нужно думать о ребенке и следить за тем, чтобы есть достаточно. — Либби? — снова зову я, но она не просыпается, поэтому я все равно вылезаю из постели и направляюсь на кухню.

Открыв холодильник, я достаю фруктовый салат и кладу несколько кусочков на тарелку. Закончив, я кладу пару кусочков хлеба в тостер и наливаю ей стакан апельсинового сока.

— Что ты делаешь? — слышу я бурчание.

Крутанувшись на месте с не намазанным тостом в руке, я вижу Либби, прислонившуюся к стойке и потирающую глаза. Она замечает тост у меня в руке и ее глаза загораются.

— Я умираю с голоду, — говорит она, забирая его у меня. Она кладет тост на тарелку, хватает нож и начинает намазывать тост маслом. — Сок тоже для меня?

Она не дожидается ответа и берет стакан в другую руку, и направляется к дивану.

Я несколько раз моргаю, рот медленно открывается. Никогда не видел эту ее сторону... никогда. И мне, вроде как, нравится. Она говорила, что больше не собирается мириться с моим дерьмом, и не соврала.

— И тебе доброе утро, — говорю я через комнату, когда она располагается и включает телевизор. — И не волнуйся, я наполню новый стакан сока и поджарю еще тост.

— Изумительно. — Она машет стаканом с соком в знак признательности. — Пока ты там, захвати миску с фруктами.

Мой придирчивый ответ выходит полным сарказма:

— Что-то еще?

Она не отвечает.

Буквально... игнорирует меня.

Открывая холодильник, я убеждаюсь, что веду себя шумно, наполняя второй стакан соком и намазывая свой уже остывший тост. Но я не голоден. По факту, я нахожу все эту шараду чертовски забавной.

— Могу я присесть? — Я указываю на ее распростертое на моем диване тело и измазанные маслом руки, которые она продолжает вытирать о леггинсы. — Может, в следующий раз тебе стоит взять тарелку, — говорю я, отмечая кучу крошек, рассыпанных на ее майке.

Либби смотрит вниз и приподнимает бровь.

— Легко исправить, — отвечает она, вставая и трясясь и отряхивая руками грудь, сбрасывая крошки на пол и снова садясь на место.

— Ладно... — Я делаю глубокий вдох и ставлю тарелку со стаканом на кофейный столик. Как бы забавно это ни было, крошки меня просто взбесили. — Что происходит, Либби?

— Я в порядке.

Я указываю на бардак.

— Это не ты. Мне с трудом верится, что ты внезапно прониклась отношением «мне насрать» без причины.

Она вздыхает.

— Я хреновая в такого рода вещах.

— Каких вещах?

Она спускает ноги с дивана и садится прямо, но ее лицо перекашивает от боли, когда она так делает.

— Я пыталась тебя разозлить. Только так ты позволишь мне уйти.

— Это сработало.

— Знаю. — Она гордо улыбается. Выражение твоего лица было типичным. — Я знала, что ты взорвешься, когда я встала и отряхнула крошки на пол. — Она вдруг хватается за живот и глубоко вздыхает. — Чувствую себя, как будто этим утром меня избили. Сейчас даже дышать больно.

— И поэтому ты остаешься здесь, — бурчу я, скользя по дивану и садясь рядом с ней. — Ни за что я не позволю тебе вернуться домой к нему, чтобы он мог убедить тебя сделать аборт.

Ее глаза расширяются.

— Я бы никогда этого не сделала.

— Понимаю. Просто у меня в голове есть это сомнение. Я уже потерял с тобой одного ребенка и не готов потерять еще одного. Хочу убедиться, что у тебя есть все, в чем ты нуждаешься во время беременности, и я могу быть уверен в этом, пока ты здесь.

— Я... Я не останусь до родов, Алекс.

Она останется, но я ничего не говорю. Я ее напугаю, если скажу, что планирую продержать ее здесь на протяжении всей беременности. Я много думал с тех пор, как узнал о ребенке и есть только один путь узнать, сработает ли этот второй шанс, если мы будем рядом друг с другом. Так что, боюсь, она застряла со мной на какое-то время или пока я не решу, сработает ли это.

— Обещаю, что не останусь здесь, Алекс.

Тон ее голос звучит как предупреждение, которое я отбрасываю легким взмахом руки.

— Раз ты так говоришь, — отвечаю я, полон намерения отыскать все причины оставить ее здесь. — Ты собираешься записаться на прием к акушерке?

— Сделаю через минуту. Мой телефон в тренировочной сумке, а мне слишком комфортно, чтобы двигаться.

Она вытягивает руки над головой, из-за чего майка поднимается выше живота.

Мой взгляд прикован к обнаженной плоти. Я жажду ее, член пульсирует в пижамных штанах. Но я знаю лучше. Мы можем стать ближе, но нам не стоит спать вместе. Это только усложнит наши чувства.

— Пойду проверю электронную почту. Оставлю тебя, чтобы ты позвонила акушерке. Если тебе что-то понадобится, позови, — говорю я, забирая с кофейного столика свой тост и сок и направляясь в кабинет.

Мне нужно убраться подальше, пока я не набросился на нее.

*** 

Закрывая дверь в кабинет, я делаю длинный сдавленный вдох, иду и сажусь за стол. Я получил пару писем от Шона и Бенедикта этим утром, кторые хотели узнать, как прошел предыдущий вечер. Не уверен, что у меня есть яйца, чтобы хотя бы рассказать им о произошедшем, не говоря уже о том, чтобы поведать, что Либби беременна.

Решив, что неведение — это блаженство, я пропускаю их электронные письма и удаляю остальной мусор, который сумел пробраться через мой фильтр спама.

Но есть один мейл, который я не удалил, потому что он привлек мое внимание. Открывая его, вижу, как экран заполняется изображениями детской мебели, доступной к покупке.

Знаю, что сейчас слишком рано думать об этом, но идея меня заинтриговала. Мой взгляд обращен к простому детскому набору, и я не могу остановить свое воображение. Представляю себе Либби, сидящую в кресле в углу детской спальни в пастельных тонах. Она прижимает нашего ребенка к груди, на ее губах мерцает улыбка, полная любви.

Но одного в этой картинке не хватает.

Отца ребенка.

Меня.

Мне стоило стоять позади Либби. Картинка должна включать меня, улыбающегося и счастливого, наслаждающегося маленькой семьей, которую мы создали. Но будем ли мы счастливы, если заставим себя сделать это?

Опуская голову на руки, ставлю локти на стол со вздохом. Я знаю, чего хочу, но не знаю, сработает ли это. И я ненавижу это ощущение. Я привык получать все, чего хочу, по щелчку пальцев, но чувствую, что Либби собирается сделать это проблемой.

— Дерьмо. Что я делаю?

На мой вопрос нет ответа, потому что я не знаю. Я буквально ошеломлен решением.

Сделав глоток сока, я ставлю стакан, когда начинает звонить мой телефон. Поднимая трубку, я вижу высветившееся на дисплее имя моей матери.

— Привет, мам, — отвечаю я, прикрывая глаза и легонько шлепаю себя по лбу ладонью. — Все в порядке?

— Прошлым вечером приходила Элис, потому что забыла зарядное для телефона. Сказала, что тебя не было дома.

Конечно, ничто не ускользает от моей матери. Не могу сделать вдох без ее детективного взгляда. Она как будто все всегда знает.

— Да, я просто выскочил ненадолго. Ничего особенного или чего-то такого.

Мама прочищает горло.

— Что ж, утром мне позвонила Элен и сказала, что ее дочь видела тебя в отделении скорой помощи больницы Королевы Елизаветы прошлым вечером. Ты поранился? Тебе стоило позвонить мне...

— Мам... мам... мам, — повторяю я, пытаюсь на секунду остановить ее речь. — Я в порядке. И да, прошлым вечером я был в больнице Королевы Елизаветы, но не ради себя.

Пожалуйста, не развивай... прошу тебя.

— Тогда почему ты был там?

Я стучу пальцем по столу и пытаюсь обдумать первую ложь, которая приходит мне в голову. Но ничего не приходит. Буквально ничего...

— Дорогой? — мама давит, чтобы я дал ответ. — Что случилось? Что-то с Шоном?

Бинго.

— Да, — отвечаю я. — Шона сильно побили в спортзале, и мы беспокоились, что он вывихнул плечо.

Ого. Это, наверное, была худшая произнесенная мной ложь. Даже мне стало стыдно, настолько она была неубедительна. Но что более невероятно, она купилась. Без вопросов. Или, во всяком случае, до того, как в дверь моего кабинета постучали.

— Входи, — кричу я, прикрывая микрофон в телефоне.

Уверен, это Либби просто хочет рассказать мне о назначенной консультации у акушера. Но когда распахивается дверь и демонстрирует мою младшую сестру, с глазами цвета лавы, я знаю, что оказался в дерьме.

— У тебя дома кто-то есть? — моя мама звучит удивленной. — Ты не говорил, что в твоей квартире кто-то есть.

Элис указывает на меня, входя в кабинет.

— Ты... Тебе придется многое объяснить. Для начала, какого хера она здесь делает?

Черт.

— Мам, я перезвоню тебе...

— Ох, не трудись... Я убежусь, чтобы донести до нее то, что происходит, и о том, что ты снова спишь с этой маленькой бродяжкой, — выплевывает она тоном, пронизанным отвращением.

— Это я Элис слышу?

Я сжимаю челюсть.

— Да. Но я не уверен, как она вошла. Я не слышал дверного звонка и, я думал, что попросил ее вернуть брелок в тот же день.

Элис поднимает свою связку ключей, к которым все еще пристегнут брелок.

— Я забыла снять его.

Я поднимаю бровь.

— Как удобно, да?

— Не меняй тему. Почему она здесь? А еще почему себя так вольготно чувствует? И сколько это продолжается?

— Это не твое дело, — спорю я.

— Дорогой, что происходит?

— Ничего, мам. Просто Элис ведет себя как ребенок.

— Ребенок? — рычит она. — Почему бы тебе не сказать маме, что ты трахаешь Либби, и в твоей квартире она чувствует себя практически как дома? Хотя сомневаюсь, что она пробудет долго, потому что когда я оставила ее, она паковала сумку.

Ноги двигаются сами по себе, и я обнаруживаю себя, пересекающим кабинет и направляющимся в сторону спальни. Но Либби там нет. Ее спортивная сумка исчезла, как и кроссовки, которые я снял с нее прошлым вечером перед тем, как мы легли спать.

— Ебаный ад, Элис. Какого хера ты сделала? — я кричу на нее громче, чем обычно. Она вздрагивает от гнева в моем голосе, но так же быстро восстанавливает самообладание.

— Сделала тебе одолжение. Когда-нибудь ты меня поблагодаришь, — произносит она, положив руку на бедро и демонстрируя свою позицию, в которой я не нуждаюсь.

— Останься здесь, — рычу я, бросаясь к входной двери и нажимая кнопку вызова лифта. Он едет по этажам, и я знаю, что к тому времени, как я войду в лифт и спущусь, Либби уже испарится.

Так что я делаю единственное, что могу, — проскальзываю на лестницу и преодолеваю ступеньки настолько быстро, как могу, не обращая внимания на то, что босой и одет только лишь в пижамные штаны. Все еще сжимая в руке телефон, слыша, как на меня кричит мама, я ускоряюсь. Мне, вероятно, стоило положить трубку, но я так близко к нижнему этажу, не могу позволить себе потерять ни секунды.

— Либби! — ее имя вырывается у меня из горла, когда я открываю дверь с лестницы и врываюсь в лобби. Рядом стоит Джеффри, и я ловлю его взгляд. Он указывает на улицу на ближайшую стоянку такси, где я вижу Либби, забирающуюся на заднее сиденье такси. — Либби!

Ноги несут меня так быстро, насколько я могу, но я не успеваю. Такси набирает скорость, а я остаюсь на обочине, глядя, как она снова меня покидает.

Только в этот раз я не расстроен и не разочарован. Я так чертовски разъярен, руки начинают трястись от бурления адреналина в крови. Я готов убить кого-нибудь. И моя сука-сестра возглавляет список жертв.

— Алекс? Дорогой? Алекс?

Возвращая телефон к уху, я скриплю зубами и выдавливаю улыбку.

— Я здесь.

— Что происходит? — вопрошает она громким требовательным тоном. — Я слышала, как вы оба кричали, потом твое очень тяжелое дыхание и то, как ты звал Либби.

— Она была здесь.

— Кто?

— Либби.

— В твоей квартире? — спрашивает мама. — Почему она была у тебя дома? Выглядит слегка неуместно.

Задерживаю дыхание, зная, что этот разговор у меня с ней и сестрой должен состояться при личной встрече. Никто из них не испытывает счастья от того, что я общаюсь с Либби, так что, возможно, им нужно знать о причинах.

— Мам, позволь мне забрать Элис, и мы приедем повидаться с тобой.

— Хорошо, милый. Увидимся позже.

Мы прерываем звонок, я поворачиваюсь и возвращаюсь в здание, чтобы пойти и задушить свою сестрицу.

***

Заезжая на подъездную дорожку дома моей матери, мы с Элис оба храним молчание. Думаю, что расстроил ее, но она не признается. А я не буду извиняться. Мы оба упрямы до невозможного.

Когда раньше я вернулся наверх, я полностью отгородился от нее, кроме требования, чтобы она ждала с такси перед входом к тому времени, как я переоденусь, чтобы мы могли пойти и забрать мою бедную, брошенную машину.

Она, наконец, послушала меня.

Там было такси, ожидающее меня, но это было все. С этого момента наступила полная тишина. И это было абсолютное чертово блаженство. Вся поездка была мирной, если не считать того, что я оставил Либби длинное сообщение с извинениями и просьбой позвонить мне при первой возможности.

Надеюсь, так она и поступит, но я не буду задерживать дыхание. А еще я надеюсь, что она поедет к себе домой, как и говорила, и не вернется к своему конченному братцу.

— Выходи, — бурчу я Элис, выключая зажигание, отстегивая ремень и выбираясь из машины.

Она подчиняется, и мы оба подходим к входной двери,но наша мать уже ждет нас, скрестив руки, и нахмурившись. Она зовет нас внутрь, и мы оба садимся на маленькие кожаные пуфы в гостиной, как привыкли делать, когда были маленькими и по уши в дерьме.

— Что происходит? — спрашивает она, садясь в большое кресло напротив.

— Мне осточертело...

— Он — долбаный...

Мы оба произносим друг о друге, пока поднятая ладонь нас не останавливает.

— Алекс, ты первый, — предлагает она.

— Ладно, — начинаю я и не сдерживаюсь. — Элис сама себя впустила в мою квартиру и что-то сказала Либби, которая после этого собрала вещи и ушла. У нее не было права так поступать, и я на самом деле охренительно зол из-за этого. Она вообще не знает наших обстоятельств.

Мне еще есть, что сказать, но мне не выпадает такой шанс, потому что Элис напирает в полную силу.

— Она не просто так твоя бывшая жена, Алекс. Я не знаю, что этот вздор с «"дьявольским планом» сделал с тобой, но внезапно ты поклоняешься земле, по которой она ходит. Ты спишь с ней?

— Мы не спим вместе. И даже если бы стали, это не твоего ума дела.

— Ладно. — вздыхает мама, и я могу сказать, что она не имеет чертового понятия, с чего начать.

Что, думаю, не помогает оставаться до конца честным о причинах того, почему, в первую очередь, Либби осталась со мной.

— Смотрите, — начинаю я, стиснув зубы, — Прошлой ночью Либби осталась со мной, потому что попала в передрягу, и я возил ее в больницу.

У них обеих открываются рты и образуют маленькое «о».

— Ее ограбили, если вам интересно. И в итоге она соскользнула вниз по скользким ступенькам. — Я поворачиваюсь к Элис и убеждаюсь, что ее глаза широко распахнуты. — Ты бы заметила, если бы посмотрела на ее руки вместо того, чтобы разглагольствовать о причинах ее нахождения там.

Она качает головой.

— Я не заметила.

— Это так, — бубню я.

— А где ты был? — спрашивает мама. — Как ты узнал, что ее ограбили?

Это не должно иметь значения, но я знаю, почему она спрашивает. Она хочет знать, виделись ли мы в последнее время, но я не могу рассказать ей, что ошивался в машине возле ресторана, в котором она ела.

В голову прокрадывается слово «сталкер».

— Мы встречались за ужином и, когда я добрался туда, это случилось. К счастью, ее брат тоже там был и погнался за подонком. Но Либби съехала и пролетела несколько ступенек и достаточно сильно пострадала.

— Она в порядке?

Конечно, моя мать сострадательна. Что до Элис, то эта не купилась на историю.

— Я думала, ты с ней не разговариваешь после всей этой истории с Холли? Что случилось с судебным запретом, который она подала против тебя?

По крайней мере, она задает правильный вопрос. На самом деле, я ничего больше не слышал о том, что там с ним происходит. Делаю себе мысленную заметку поговорить с Бенедиктом, когда выберусь отсюда. Хотелось бы думать, что что-то с этим происходит.

— Он все еще на рассмотрении, — отвечаю я.

— Тогда почему ты помог ей? — бубнит Элис, хмурясь. — Она не заслуживает твоей помощи.

Теперь это выглядело глупо. Не уверен, к чему она ведет, но уже сбилась с пути. Мне нужно сказать им о ребенке. Это единственная спасительная благодать во всем этом.

— Она была ранена, Элис, — выпаливаю я в ответ. — Какого поступка ты от меня ожидала?

Она пожимает плечами.

— Тебе просто стоило оставить ее там.

Это последний комментарий, который я готов сидеть выслушивать. С меня достаточно, и она зашла слишком далеко. Мой гнев бурлит, и я вскакиваю в волнении, отбрасывая пуфик в сторону и отскакивая от нее.

— Ты отвратительна. Прямо сейчас я пойду за этой женщиной на край Земли. И знаешь почему? — Мои руки сжимаются в кулаки, начинающиеся трястись. — Потому что она носит моего чертового ребенка!

Они обе ахают, но я не жду, чтобы обсудить это. Вместо этого я распахиваю входную дверь и захлопываю ее за собой. Разблокировав машину, я сажусь на водительское сидение, когда мама бежит через центральный газон.

— Алекс! — кричит она.

Я поднимаю руку и, качая головой, перевожу машину на задний ход, и выезжаю с подъездной дорожки, нуждаясь как можно скорее убраться отсюда. Я киплю от злости за то, что только что произошло.

Когда еду по улице, касаюсь пальца краном на панели и набираю номер Либби.

Меня отправляют на голосовую почту.

Она проигнорировала оба мои звонка, и у меня начинается паранойя. Учитывая историю ее предыдущего выкидыша, я не хочу подвергать ее большему стрессу, чем необходимо, и я беспокоюсь, что этот удар со стороны обеих наших семей только усилит ее стресс.

Ее брат не любит меня.

Моя семья не любит Либби.

Мы в значительной степени облажались с любым вариантом, к которому пришли. Никто не будет рад этому ребенку, но мне, честно говоря, насрать. Это не их ребенок. В конце концов, он наш.

— Они придут в себя. — Вздыхаю я, ставя ногу на пол и сливаясь с автострадой по пути домой. 

 

Глава 18

Сегодня понедельник.

Я снова сплю, как взбудораженный идиот, и, полагаю, выгляжу как дерьмо. Но, опять же, чего от меня ожидать, если у меня беременная бывшая жена, которая не отвечает на мои звонки?

Либби как будто размахивает морковкой, которую убирает тут же, как только я приближаюсь. Я не скрывал своих чувств по поводу своего желания, чтобы у нас все получилось, но у меня такое чувство, что мной игрались, что не очень хорошо.

Я привык быть игроком, а не тем, кого обманывают. Вся эта ситуация нова для меня. У меня нет ни грамма контроля в ней, и я уверен, что Либби точно знает об этом факте. Она держит меня в плену, ожидая принятия ею собственного решения. Но я не знаю, как долго еще смогу продержаться. Слишком много всего для восприятия до того, как я полностью сдамся.

Очевидно, я не усадил ее и не разложил по полочкам, как хочу, чтобы мы снова были вместе, но я, теоретически, сделал все остальное. Она была бы бестолковой, если бы не поняла моих намеков. А что касается того, что я звонил ей ежедневно последние две недели с того момента, когда она покинула мою квартиру... она должна чувствовать, что я мужчина на охоте. Жаль, что моя жертва не хочет быть пойманной.

Даже мой следопыт не смог выследить Либби. Она как будто испарилась. Он ждал возле ее офиса, но там она не появлялась, что подводит мой подозрительный ум к сумасшествию.

Что, если она во мне нуждается?

Но мы же говорим о Либби. Она любит свою собственную компанию, поэтому уверен, что в этот раз она наслаждается процессом выздоровления. Я только надеюсь, что она впустит меня вместо того, чтобы вышвырнуть. В конце концов, это наш ребенок, не только ее.

Взяв телефон, я набираю номер и жду гудков, но их нет. Меня снова отправляет на ее голосовую почту, и я бросаю телефон на стол, продолжая ходить туда-сюда по кабинету.

Я, нахрен, схожу с ума.

Она ввергает меня в чертово безумие.

Я даже не знаю, куда обратиться. Нет ни единого шанса, что ее братец-членосос обеспокоится тем, чтобы дать мне ее адрес, так что я не трачу время зря. И мой Следопыт не даст мне его, несмотря на то, сколько денег я в него вкинул. Кажется, конфиденциальность вступает в игру только тогда, когда вы отказываетесь от их услуг и хотите разыскать кого-то самостоятельно.

Но я должен как можно скорее добраться до нее.

— Хмм... Даниель? — Над моей головой загорается лампочка, и меня настигает тот момент открытия, которого я ждал, а затем — решительная улыбка, освещающая мое лицо. — Келли, я ухожу, — говорю я, пролетая мимо ее стола и прямиком в двери еще до того, как у нее появится шанс ответить.

В рекордное время я запрыгиваю в машину и выезжаю с парковки со скоростью света. На самом деле, у меня не заняло много времени добраться до офиса Либби, и, прежде, чем понимаю это, я уже приближаюсь к двум девушкам за большой белой стойкой ресепшен и требую встречи с Даниэлем.

— Мистер Томас занят, — повторяет девушка, пристально глядя на меня. Она не отступает, и это производит на меня впечатление. Я почти ожидал, что она сдастся после третий попытки моих приставаний. Но она не сдалась.

— Хорошо, когда он освободится? — Я нетерпеливо стучу пальцами по столу.

Она грубо отвечает:

— Завтра.

— Так у него сегодня совсем нет свободного времени?

— Нет, Мистер Льюис.

Она вздыхает, когда из-за угла показывается Даниель, с чашкой кофе в одной руке и пачкой документов — в другой. Выражение искреннего удивления появляется на его лице.

— Алекс? Какого дьявола ты тут делаешь? — спрашивает он, направляясь прямиком ко мне. — Ты в курсе судебного запрета, верно? Мне кажется, тебе не стоит здесь находиться. И, кстати, Элизабет сейчас нет здесь.

Я поднимаю вверх два пальца.

— Дай мне только пару минут своего времени.

— Не уверен, что это уместно...

— Пожалуйста, — снова прошу я.

Господи, я уже практически умоляю. Я официально достиг нового уровня. Ни разу за последние семь лет я не опускался до того. чтобы практически умолять кого-то встретиться со мной. Обычно это так не работает.

— Две минуты, — соглашается Даниель, направляясь к своему кабинету со мной, следующему сразу за ним. Он ставит кофе и кладет бумаги на стол, затем поворачивается ко мне, держа руки на бедрах. — Чем могу помочь, Алекс?

— Скажи мне, где Элизабет.

— Дома.

— Какой там адрес?

Даниель поднимает бровь.

— Боюсь, я не могу тебе сказать. Будет неправильно для меня назвать тебе ее адрес.

Я стискиваю зубы и выдавливаю следующую фразу со всей вежливостью, на которую способен.

— Послушай, Даниель. Я понял, что ты к ней чувствуешь, и твое желание защитить ее, но послушай, когда я говорю тебе, что между вами ничего не произойдет.

Он ухмыляется.

— С чего ты взял?

— Потому что она беременна, — твердо заявляю я. — И носит она моего ребенка.

Он тупо пялится на меня несколько секунд, прежде чем выдавить из себя:

— Беременна?

Я киваю.

— Да. И я не мог с ней связаться последние две недели, теперь волнуюсь. Мне нужно знать, что она в порядке.

— Твой ребенок? — медленно повторяет он.

— Да.

Он качает головой.

— Не понимаю.

— Ладно, — говорю я, потянувшись в пиджак за кошельком. Доставая его, я показываю ему наше старое фото, которое я так и не смог выбросить. Это маленький снимок, по размеру подходящий, чтобы хранить его в кошельке, сделанный на свадьбе друзей через шесть месяцев после того, как мы начали встречаться.

Даниель берет фото и изучает его вблизи прежде, чем повернуться ко мне с неверием во взгляде.

— Я предположил, что фамилия была случайностью. Очевидно, я ошибался.

— Либби не хотела огласки, — признаюсь я, наконец, способный назвать ее тем именем, которое предпочитаю. — Когда она узнала, что это я инвестирую, стало предельно ясно, что наши личные жизни должны быть разделены. Она не хотела, чтобы люди узнали о разводе.

— Я понятия не имел, что вы двое знакомы.

— Что ж, так и есть. Думаю, мы проделали хорошую работу, скрывая это, но теперь все снова всплывает на поверхность, так что я уверен все и так узнают.

Даниель переступает с ноги на ногу.

— Раз уж она беременна твоим ребенком, означает ли это прекращение судебного запрета?

— Не совсем. Я все еще работаю над этим... Или работал, пока она не перестала отвечать на мои звонки, — говорю я в надежде возродить в нем лучшие побуждения. — Все, в чем я нуждаюсь, — ее адрес, чтобы я мог убедиться, что она в порядке.

Несмотря на конфликт, читаемый в его глазах, сломать его не занимает много времени.

— Ладно, — говорит он, хватая бумажку для записей и царапая на ней адрес. — Но только потому, что я тоже волнуюсь. Она носа не казала в офис на протяжении двух недель, и вся связь была только по электронной почте.

Забирая листочек, я легонько стучу его по спине с благодарностью и возвращаюсь к машине. У меня ее адрес, так что спрятаться ей негде.

— Либби, я иду за тобой, — бубню я, вбивая ее адрес в навигатор.

*** 

Свернув в тихий тупичок, я просматриваю номера на фасадах домов в поисках номера шесть. Это небольшая улица с несколькими двухквартирными домами, сосредоточенными на кольцевой дороге.

Выглядит совсем не так, как я представлял себе жилье Либби. Район не современный и дома небольшие. Они — полная противоположность тому, что я представлял себе.

В палисадниках каждого дома растут ели, обеспечивая приватность их жильцам, а у каждой входной двери свой уникальный цвет, выделяющий ее и позволяющий выделяться каждому из зданий.

Заметив огромную золотую цифру шесть на ярко-красной двери, я подъезжаю к обочине и вижу двухлетний Volkswagen Golf на подъездной дорожке. Это так отдалено от гладкого Мерседеса, о котором, как я знаю, всегда мечтала Либби, но я пожимаю плечами, считая это делом вкуса.

Выбравшись из машины, я прохожу к дому и громко стучу в дверь.

Нет ответа.

Стучу снова, на этот раз сжатым кулаком, чтобы это возымело максимальный эффект при соприкосновении с древесиной.

Но ответа все еще нет.

Начинаю думать, что Даниель отправил меня в маленькое путешествие в самое никуда, и на самом деле это не дом Либби. Кажется, ничего не налаживается.

Поворачиваю голову в сторону и смотрю в окна, размышляя, смогу ли попытаться заглянуть внутрь. Жалюзи в гостиной открыты, так что мне остается только заглянуть и проверить.

Ладно, это я говорю себе, когда пересекаю лужайку и подхожу к окну. Прислоняю ладони к стеклу и наклоняюсь, чтобы лучше рассмотреть.

И тогда я это вижу.

Прочищаю горло и тут же отступаю. Я начинаю испытывать вину, но не только ее. Здесь замешано кое-что еще.

Сюрприз.

Может, немного облегчения?

Во рту пересыхает, и я чувствую, как грохочет сердце под рубашкой. Осознание оседает во мне, как порывистый ветер, который только что подул мне в лицо. Это внезапно и неожиданно, но я все равно приветствую его с открытыми руками, чтобы он охладил мою разгоряченную кожу.

Чувствуется хорошо.

Так хорошо.

Губы расплываются в улыбке, и я уверен, что мои глаза широко распахнуты и светятся. Это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Снова наклоняюсь к окну и полностью сосредотачиваюсь. И тогда понимаю, что это далеко от игры.

Разбросанные по журнальному столику и наваленные друг на друга множество фотографий. Все это наши с Либби снимки, судя по тому, что я вижу, сделанные в разное время и по разным поводам. На полу также стоит старая жестянка для печенья, в которой, кажется, еще больше; даже небольшая коробка для колец. Она слегка приоткрыта, и я почти вижу, как из пластиковой коробки мерцает дешевое серебро.

Ее кольца.

Она и правда хранит кольца.

Видение того, как все разбросано, возвращает ко мне воспоминания. Я так много забыл за эти годы, но все это внезапно ударяет по мне и одним сильным толчком вышибает воздух из легких, и застает врасплох.

Только лишь разложенные там фотографии пробуждают во мне ностальгию. Сложенные вместе снимки рассказывают историю.

Историю о нас.

— А-Алекс?

Я отворачиваюсь от окна и поворачиваюсь к краю подъездной дорожки, где стоит Либби с пакетом в руке. Она выглядит удивленной. На ее лице выражение, как будто она пытается понять, почему я стою в ее палисаднике, прислонившись к окну в гостиную.

Но я ничего не говорю и направляюсь прямиком к ней. Тело горит от всепоглощающего облегчения, высвобождающегося из груди. Все это поражает меня за раз. Все, через что я прошел, кажется, рвется вперед и захватывает меня одновременно.

— Иди сюда.

Я крепко обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Губы без предупреждения опускаются на ее рот и захватывают взрывом одержимости.

Моя Либби.

Она задыхается от нападения, пакет выскальзывает из ее хватки и падает на землю с глухим стуком. Она оборачивает руки вокруг моей шеи и возвращает поцелуй с бешеной страстью, от которой у меня внутри все вспыхивает.

— Ты такая сладкая на вкус, — шепчу я, проходясь языком по ее нижней губе.

— Я тоже хочу попробовать тебя.

Ей не нужно повторять дважды. Как только она произносит это, мои руки скользят к задней части ее бедер, и я притягиваю ее к себе. Либби оборачивает ноги вокруг моей талии, и я несу ее по подъездной дорожке к входной двери, оставляя пакет лежать на тротуаре, куда он упал, никто из нас не заботится о том, чтобы поднять его. Все, о чем мы думаем, это... мы.

Ногой я закрываю за нами дверь и прижимаю Либби к стене в коридоре. Ее спина едва коснулась стены, как я снова нападаю на нее, мой рот нацеливается на чувствительную точку сразу за ее ушком.

Слышу как на пол падают ключи, и ее губы покидает тихий вздох, когда я целую ее шею и веду дорожку вдоль ее челюсти.

Каждый ее дюйм абсолютно идеален, и я чувствую, как набухает член в штанах. Я скован и напряжен за считанные секунды, гримаса от давления теперь видна на моем лице. Это слишком болезненно. Я буквально чувствую, что вот-вот взорвусь.

Оттягивая Либби от стены, несу ее в гостиную и кладу на диван. Но она немедленно тянется к моему поясу, расстегивает и стягивает брюки с боксерами по ногам, высвобождая член свободно пружинить, и напряжение немного спадает.

— Черт.

Я шиплю сквозь стиснутые зубы, когда она неожиданно проталкивает меня между своих губ и проходится языком по головке. Бедра сжимаются сами по себе, и я убираю волосы с ее лица, придерживая их на макушке, когда легонько толкаюсь к ней бедрами, медленно, но уверенно трахая эти восхитительно пухлые розовые губы.

— Боже, Либби, — задыхаюсь я, когда она всасывает меня до задней стенки горла. Она проталкивает так далеко, как может, пока не срабатывает рвотный рефлекс, и я чувствую, как напрягается ее рот вокруг меня.

Я так долго не протяну.

Член практически готов разорвать ее, как торнадо пятой категории, и не думаю, что я буду способен отступить.

— Либби...

Мое предупреждение — это задыхающийся стон, который только провоцирует ее еще больше. Она поднимает руку к яйцам и перекатывает их кончиками своих нежных пальцев, стимулируя двигаться к точке невозврата.

Закрыв глаза и мягко положив руку ей на голову, я быстро раскачиваюсь, пока не взрываюсь в ее горле.

Но она не жалуется.

Не то чтобы хоть когда-то жаловалась.

Вместо этого она принимает каждую каплю, которую я даю ей, даже сейчас посасывая мой полностью выжатый член. Я в полном восторге от этой женщины. Не проходит и тридцати секунд, как я снова невероятно твердый.

Либби встает с дивана и становится прямо передо мной. Она раздвигает ноги, когда я тянусь к краю ее джемпера. С быстрым рывком я срываю ткань через ее голову и обнаруживаю сиреневый кружевной бюстгальтер, который делает ее сиськи еще более красивыми, чем они уже есть. Ее джинсы быстро летят следом вместе с ботинками и носками, пока она не остается в одном лишь бюстгальтере и простых черных хлопчатобумажных стрингах.

Они не подходят друг другу.

И мне это нравится.

Проводя языком по нижней губе, я не теряю времени, тянусь за ее спину и расстегиваю застежку бюстгальтера, позволяя лямкам упасть с ее плеч, позволяя взгляду на миг задержаться на розовых сосках.

Я — изголодавшийся мужчина.

— К черту это, — ворчу я, отбрасывая ее лифчик и опускаясь к стрингам, которые разрываю пальцами и отбрасываю в сторону.

Она полностью обнажена.

И больше я ждать не могу.

Обернув руки вокруг ее бедер, я без усилий поднимаю ее и направляю ее руки обнять меня за шею.

— Я нуждаюсь в этом, — рычу я, атакуя ее шею своим ртом, кусая, посасывая и царапая нежную кожу.

Пальцы Либби хватаются за мои лопатки сквозь рубашку, она откидывает голову с низким, едва слышным вздохом.

Но потом член толкается ей в бедро, ее взгляд устремляется к моему с темным, горячим желанием, которое я тотчас узнаю.

Желание контролировать мою маленькую петарду берет верх, и я, не колеблясь, двигаю бедрами, опуская Либби на мой ждущий член одним жестким, беспощадным толчком. Закрываю глаза и раскрываю губы от первого ощущения ее приветствующего тепла, окутывающего мою длину и всасывающего меня глубже.

Это ощущение ни с чем не сравнимо.

Ничто никогда его не перекроет.

Скользя Либби вверх, я слегка выхожу, чтобы снова врезаться в нее и почувствовать острые царапины от ее ногтей на спине. Она сжимается, царапается, рвет мою кожу через рубашку, выпуская грубый, лепечущий звук из глубины горла.

Так охренительно сексуально.

Ее первобытные стоны отдаются эхом у моего уха, ее губы дразнят мочку уха каждый раз, когда карательная сила моего члена врезается в ее восхитительную киску.

Моя.

Либби.

Навсегда моя.

Я повторяю мантру у себя в голове и устанавливаю ритм с телом Либби, требуя и контролируя каждый ее дюйм, пока не чувствую, как дрожат мышцы на вершине пропасти ее оргазма.

Она собирается взорваться.

Яйца напрягаются, и я чувствую, как мой собственный неизбежно надвигается, отправляя меня в точку невозврата.

Я так чертовски близко.

А потом Либби взрывается вокруг моего члена с пронзительным криком, и у меня не остается ни одного гребаного шанса остановить надвигающийся взрыв.

Я изливаю буквально все, что у меня есть, с низким рычанием, и, шатаясь, иду к дивану. Мы падаем на подушки, наши использованные и отброшенные штаны покрывают маленькую гостиную.

Но отсутствие разговоров между нами оглушает.

*** 

Несколько часов мы с Либби проводим без движения. Смотрим жуткую телепрограмму, на которую, в действительности, нам обоим наплевать, но переключить канал слишком лениво.

Мы оба полностью обнажены под пушистым покрывалом, я обнимаю ее, а голова Либби лежит на моем плече. Приятно так проводить время. Странно... но все равно приятно.

Это напомнило мне, как мы точно так же лежали. Тогда это было редкостью. Но когда нам удавалось, мы пользовались такой возможностью и тратили день впустую друг с другом. Это было невероятное блаженство. И я скучаю по этому. Скучаю по близости, которую мы разделяли, и по нашему смеху.

Между нами все изменилось за те семь лет, проведенные в разлуке, и, кажется, что все, до чего нам сейчас есть дело, это попытка кинуть друг друга. Жажда контроля сыграла огромную роль во всем этом. Никто из нас не хотел отпустить его, когда наши пути снова пересеклись. Хотя малейшее сомнение в моей голове приводит к мысли, я бы все равно не осуществил свой план, равно как и у нее были очевидные сомнения по поводу Дейла.

К слову о ее придурковатом брате...

— Мы можем поговорить о судебном запрете? — спрашиваю я, проходясь пальцами по ее руке. — Что, если я скажу, что не планирую разрушать твою компанию?

Либби низко смеется и пожимает плечами.

— Как я могу быть уверена в твоей искренности? Откуда мне знать, что это не очередной план?

Она ведет себя осторожно, и я не могу ее в этом винить. Я бы тоже так вел себя, если бы противостоял такому, как я. В конце концов, я вроде как сила, с которой стоит считаться.

— Честно говоря, у меня нет других планов в запасе. В карманах — ни одного козыря. Просто я думаю, что вместе мы могли бы заставить компанию работать. Если позволим этому случиться.

Либби неубедительно бормочет:

— Я больше не являюсь частью плана Дейла, но мне нужно защитить собственный бизнес. Как я могу быть уверена, что ты говоришь правду?

— Речь никогда не шла о том, чтобы уничтожить тебя, Либби, несмотря на мои слова. Моей главной целью был контроль, который я получил. Но потом все обернулось против Холли. Ты не должна была знать, что изначально обсуждалось.

— Почему ты хотел меня контролировать? — тихо спрашивает она, приподнимая голову, чтобы посмотреть на меня.

— Честно? Бенедикт с Шоном хотели продвигать основную идею, но я даже не подумал о том, какова вероятность того, что я вообще смогу пройти через это. Так что после нашей встречи и того, как все изменилось, я принял решение действовать иначе. Месть все еще была у меня в голове, но я думал, что вместо этого смогу достигнуть цели с помощью манипуляции.

Либби усмехается:

— Это сомнительно.

— И да, и нет, — начинаю я, двигаясь пальцами к ее затылку и нежно его поглаживая. — Мне было интересно посмотреть, как ты по прошествии всего этого времени. Хотел знать, как на тебя все это вместе с разводом повлияло. А потом, когда я узнал о компании, я не мог скрыть ревности к тому, как легко ты построила жизнь для себя. Я же все еще был в неустойчивом положении.

И я был чертовски выбит из колеи. Каждый день я сражался за то, чтобы пройти через развод. Все приближенные ко мне люди могли это увидеть, но они ничего не говорили. Я был пойман в водоворот ненависти и депрессии.

— Ты не знаешь, насколько тяжело мне это давалось...

— Давай сейчас не будем об этом, — прерываю я, полностью ее затыкая и пытаясь сменить тему. Я не должен был заговаривать об этом долбаном запрете. Не знаю, готовы ли мы обсуждать это. — У нас прекрасный день, так давай не разрушать это, ладно?

— Нет. — Либби останавливает меня. — Нам нужно сделать это, Алекс. Есть и другие вещи, которые нужно обсудить.

У меня в горле образовывается большой ком.

— Давай.

Она делает глубокий вдох.

— Холли...

Желудок падает. Я знал, что рано или поздно это всплывет. Но все в порядке. Мне от нее скрывать нечего. Мне просто нужно быть честным.

— Вы спали вместе?

Резкость в ее голосе забавляет меня. Она в самом деле думает, что между нами что-то произошло.

— Мы точно не спали вместе. Однажды она набросилась на меня, но я положил этому конец.

— И она согласилась? — Либби выглядела удивленной. — Она просто так сдалась?

— Говоришь так, будто хорошо ее знаешь.

Она пожимает плечами.

— Ну, так и есть. Она пришла в мою компанию как выпускница школы, и я рискнула с ней. Знаешь, я подумала, что могу превратить ее во что-то типа маленького вундеркинда. Мы вроде как сблизились за эти годы, и она решила двинуться в службу поддержки, так что я решила за нее.

Я сразу думаю об Айви, и какой она стала для меня тратой времени.

— Я понимаю, полностью. Но мне интересно, что между вами происходит сейчас. Я усложнил все?

Откровенно говоря, мне все равно. Но я решил, что лучше спрошу, так я, в конце концов, покажу свою заинтересованность.

— Не усложнил. Но я общалась с Холли, чтобы узнать, как она себя чувствует, потому что, естественно, что все станет неловким. Я не спрашивала ее о вас, но ясно дала понять, что ничто из этого не двинется со мной.

— Она все еще работает с тобой? — спрашиваю я.

— Я не собираюсь увольнять ее, Алекс. Но мне нужно, чтобы она знала: что бы между вами не происходило, уже закончилось. Прекратилось.

Внутри я зажигаюсь, как рождественская елка. Он однозначно ревнует. Мое эго раздувается, и моментально я чувствую себя полностью удовлетворенным от того, что я не единственный, кто это чувствует.

— Нечего заканчивать. Милая, ничего и не начиналось. И я могу тебе поклясться. — Убираю с ее лица выбившуюся прядь и заправляю ее за ухо. — Но я кое-чем заинтригован...

— Чем?

Кручу слова в голове, решая, как лучше преподнести то, что крутится на кончике языка. Я действительно хочу открыть эту дверь? Что ж, да. Если она спрашивает, то я тоже чертовски уверен, что мне нужно спросить и покончить с этим.

— Так вы с Даниелем очень близки. Может, даже ближе, чем большинство коллег?

Либби облизывает губы.

— Даже не начинай, Эйс. Между нами с Даниелем ничего нет. Мы лишь друзья.

— Спящие вместе? — Я съеживаюсь, как только слова покидают мои губы.

— Нет! — возражает она. — Он лишь друг, который был со мной, когда я проходила через все это дерьмо.

Я кривлюсь.

— Ладно, понял. Девушкам нужно плечо, на котором можно поплакать, и парень, у которого есть чувства к ней, прекрасно подходит. Вы очень близки со своими взаимодействиями.

Либби кривит нос.

— Нет, это не так. Мы просто дружим. Знаешь ли, в этом и есть разница. Я ничего к нему не чувствую, он больше как брат. И у него ко мне нет чувств.

— Чувствует.

— Нет.

— Поверь мне, — бурчу я и подмигиваю, — точно чувствует. Я за версту это рассмотрел, и он не оспорил этого, когда я встречался с ним, чтобы раздобыть твой адрес.

Она задыхается.

— Он дал тебе мой адрес?

Кажется, это признание ошеломило ее больше, чем бомба, которую я на нее сбросил о том, что Дениел в нее слегка втрескался.

— Даже не пытайся сменить тему. Давай просто на минутку будем откровенны. Ты говоришь, что между тобой и Даниелем ничего нет?

— Абсолютно.

Я удовлетворен ответом. В конце концов, я знаю, что Либби в нем совсем не заинтересована. Мне просто нужно удержать Даниеля подальше и попытаться заполучить свое.

Сидя и глядя на разбросанные по кофейному столику фотографии, пытаюсь сменить тему с серьезного бреда на что-то легкое и веселое, чтобы ослабить напряжение.

— Помнишь это? — Я смеюсь и поднимаю наш снимок в день, когда я сделал предложение. На наших лицах самые дерзкие улыбки на свете. Либби держит руку перед своим лицом и счастливо светит дешевым бриллиантом в камеру, который я едва могу себе позволить.

— Они все еще у меня, — говорит она, наклоняясь и подхватывая коробку для колец. — Я размышляла, подходят ли они. Твои пальцы с годами становятся толще? — Она открывает коробочку и надевает на безымянный палец дешевое помолвочное кольцо. — Оно все еще впору.

Потянувшись к серебряному кольцу, я достаю его из коробочки.

— Это тоже не забудь.

На краткий миг наши взгляды встречаются, когда я надеваю кольцо ей на палец, но потом она быстро со вздохом отводит взгляд.

Я злюсь на то, насколько это неловко. Несмотря на разговор о Дениеле и Холли, который у нас только что состоялся, все еще кажется напряженным. Я могу видеть невидимую стену, разделяющую нас, и просто хочу ее разбить.

Очевидно, Либби тоже чувствует это. Я видел это по тому, как несколько секунд назад она опустила взгляд. Она удерживает что-то, о чем хочет сказать, и я боюсь того, чем это может оказаться.

Изменит ли это все между нами? К лучшему или к худшему? Не уверен. Но знаю, что мне нужно встретиться с этим лицом к лицу, стиснув зубы.

Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь к ней.

— Либби...

— Алекс...

Мы смеемся, и я показываю ей, чтобы продолжала.

— Мне нужно кое-что сказать, — произносит она, присаживаясь и натягивая одеяло на обнаженные плечи. — Это... так неловко. Мы можем просто открыться и выслушать, что друг у друга на уме? Не хочу, чтобы это было о других людях, только о нас с тобой.

Киваю и тихо бурчу:

— Знаю.

Наблюдаю, как она сглатывает, Либби внезапно выглядит напуганной.

— Даже не знаю, с чего начать, Алекс. Видит Бог, сколько раз я прогоняла это в своей голове, но так и не смогла ничего придумать. — Она кладет руку на живот в успокаивающем жесте. — Э-этот ребенок заслуживает лучшего. Ты же понимаешь это?

— Да, — бурчу я.

— Хорошо. Потому что наш ребенок не заслуживает разрушенной семьи. Он заслуживает быть рожденным в доме с двумя любящими родителями, которые собираются создать все условия. — Она смотрит вниз на живот с трепетной любовью. — Наш ребенок заслуживает нас обоих. Я собираюсь заставить наши отношения сработать, Алекс, но мне нужно обещание, что в этот раз все будет по-другому, и что ты поставишь меня и ребенка на первое место.

— Я никогда не переставал любить тебя, Либби. Никогда.

Эти слова буквально слетают с моих губ, застигая меня врасплох собственным признанием.

— Но твой план не включал любовь.

Качаю головой.

— Я говорил тебе, что все дело было в контроле, милая. Я увидел новую возможность контролировать тебя и воспользовался ею. Разве можно винить мужчину за то, что он хочет быть рядом с женщиной, которую любит? У меня никогда не было намерения продавать твою компанию. Совесть никогда бы этого не позволила. — Моя рука скользит по ее животу, и я широко раскрываю ладонь над ее. — А теперь нам есть о ком думать.

Я стараюсь, как могу, но не знаю, достаточно ли для нее открываюсь. Сердце хочет показать ей, кем именно я являюсь сейчас и каким стал. Хочу пообещать ей целый мир, но даже я не могу предсказать будущее. Мы должны принимать каждый приходящий день как должное, потому что естественным путем это не будет вставать на свои места. Наши сердца в этом, но я знаю, что в наших головах прошлое мучительно разочарование все еще осталось. Но с этим придется жить.

Мы с Либби так и остаемся с соединенными взглядами и моей рукой, лежащей поверх ее на животе. Она как будто изучает мои черты на наличие бреши или в поисках того, что я извергаю на нее какой-то бред с целью обмануть.

Но она, в конце концов, отбрасывает это и улыбается.

— Не знаю, как забыть тебя, Алекс Льюис, — отвечает она, качая головой. — Я любила тебя в день, когда ушла, и до сих пор люблю. Просто все было слишком тяжелым.

— Знаю. И мне жаль, что не осознал этого тогда, — признаюсь я. — Но сейчас у нас появился шанс исправить это. Мы в самом деле можем двигаться дальше и попытаться заставить это сработать.

— Я хочу. — Она смотрит на меня с надеждой. — Хочу, чтобы это сработало, Алекс. Так сильно.

— Тогда должно. — Я улыбаюсь. — Я полностью разрушил тебя для кого-то другого.

Моя рука скользит вверх по ее грудной клетке, и я слегка обхватываю ее грудь, массируя мягкий холмик кончиками пальцев, принимая то, что я думаю, является новой и отчетливой тяжестью.

— Грудь налилась, — наполовину стонет, наполовину хнычет она, когда я задеваю затвердевший сосок.

Она кажется очень чувствительной, и я хочу проверить эту теорию. Опустив голову, слегка касаюсь соска и самодовольно улыбаюсь реакции, которой достигаю.

Либби вздрагивает и прижимается грудью к моему рту, открыто приглашая меня поучаствовать, и я делаю это без жалоб.

Член шевелится под пушистым одеялом, и я чувствую, что снова становлюсь твердым. Прошло уже пару часов с того момента, когда мы практически разорвали одежду друг друга, так что надеюсь, она будет готова к этому снова.

Провожу рукой вдоль ее тела, направляясь прямо к уже раздвинутым бедрам, чтобы посмотреть, смогу ли продвинуться дальше.

Но прекращаю еще до того, как доберусь туда.

Это может быть игрой воображения, но ее тело ощущается... иначе. Ее изгибы кажутся более нежными и немного полными под моими пальцами, и с необычным свечением, которое, кажется, излучает ее внешний вид.

Она выглядит чертовски великолепно.

Красавица.

Отстраняюсь и поднимаю голову, убеждаясь, что смотрю прямо в эти большие, яркие глаза, когда провожу пальцами по шелковистым складкам, скрывающими вход в мою зависимость.

Никогда не позволю другому мужчине приблизиться к ней.

Не сейчас.

Никогда.

  

 

Глава 19

Поднимая снимок, Либби щурится и внимательно изучает его. Она так внимательно всматривается в изображение, что мне становится очень смешно, когда я наблюдаю за ней.

— Дорогая, ты там ничего не увидишь, — говорю я, поглаживая прохладные диванные подушки рядом с собой. — Присядь и оставь ребенка в покое.

— Но я хочу знать, — хнычет она, крутя изображение в руках. — Почему ты сказал, что не хочешь узнать пол? Это так несправедливо. Я ведь правда хотела узнать его.

Покачав головой, я встаю и обвиваю руками ее талию, оставляя нежный быстрый поцелуй на ее губах.

— А я не хочу. И если мы оба не будем знать, кого ждем, ни один из нас не сможет проболтаться другому.

— Но я хотела бы составить планы и определиться с цветом. Никакого чертового желтого или белого.

Посмеиваясь, я еще раз целую ее в губы.

— Пусть это будет сюрприз. И ты все еще можешь выбирать цвет. В мире есть не только голубой и розовый. Мысли нестандартно.

— Но...

— Мы не станем выяснять пол, Либби. — Мои руки перемещаются от ее талии к попке, и я притягиваю ее ближе, чувствуя небольшую выпуклость, прижимающуюся к моим бедрам. — И точка.

Дерзко подняв подбородок, она с угрозой смотрит на меня.

— Я потрачу кучу денег на обычные вещи, а потом, как только мы узнаем пол, я пойду и спущу еще кучу денег на мальчишеские или девчачьи штучки.

— Милая, можешь тратить столько гребаных денег, сколько твоей душе угодно. Это не важно. Угроза обобрать меня до нитки не заставит меня сесть в машину и помчаться обратно к женщине, которая делала узи, с требованием рассказать пол нашего ребенка, — со смехом говорю я. — Все в твоих руках, трать хоть все. Лимит не ограничен.

Либби толкает меня в грудь, тем самым увеличивая расстояние между нами, и скрещивает руки на груди.

— Ничего смешного.

— Хорошо, как еще можно порадовать тебя?

— Я хочу спроектировать детскую в твоей квартире.

— Договорились, — говорю я, пожимая плечами. — Делай все, что хочешь. Ты думала о детской здесь? — Я мастерски умею менять тему разговора.

— Я выбрала мебель.

Улыбаюсь и киваю, как делал на протяжении всей этой беременности, решив, что гораздо легче согласиться с женщиной, подверженной влиянию гормонов, чем пытаться с ней спорить.

Хотя сегодня во время узи мне пришлось озвучить свою точку зрения.

Нам предложили узнать пол, но я отказался за нас обоих, чтобы в великий день это стало для нас сюрпризом. Мы с Либби уже обсуждали эту тему в машине, и она знала, насколько решительно я настроен, но все же пыталась переубедить меня во время процедура.

Я не отступлюсь. Это единственное, касаемо этой беременности, что я контролирую. Остальное я вверил Либби, чтобы занять ее, пока я наблюдаю за расширением ее бизнеса.

И, к счастью, ребенок и все, что с ним связано, похоже, занимают все ее мысли и время, так что она не докучает меня расспросами о ходе переезда. Особенно сейчас, когда судебный процесс завершен, и у меня появился контроль над тем, чего я пытаюсь добиться.

Во время первого узи все между нами изменилось. В тот момент, когда мы увидели на экране ребенка и жизнь, которую создали вместе, буквально за наносекунду мир стал другим. Тогда мы поняли, что делаем все правильно, и все это ради нашего маленького ребенка.

Хотя надо сказать, что до сканирования, даже, несмотря на то, что мы обсуждали желание заставить все работать, и у нас была возможность разобраться в наших чувствах, Либби все еще сомневалась насчет нас. Она не откажется от судебного процесса, пока не почувствует, что все будет хорошо, как было, когда она держала в руках это маленькое изображение.

Сейчас мы на сроке двадцать недель и планируем будущее. Мы по-прежнему живем отдельно, но каждую ночь нас можно увидеть то у меня, то у нее. Мы двигаемся медленно, пытаясь снова восстановить доверие.

— Ты думал об имени? — спрашивает Либби, нежно обнимая свой живот. — Я знаю, тебе не понравились те варианты, которые я предложила на прошлой неделе.

— Думал насчёт парочки.

Она воодушевлена.

— Расскажи.

— Ну, мне нравится имя Оскар для мальчика и Матильда для девочки. — Только произношу имена, как на лице Либби появляется гримаса, и я смеюсь. — Это значит нет, правда?

— Не то чтобы они мне не нравились. Просто я придумала парочку новых.

— Точно... — Я мысленно готовлюсь. Мне не понравилось ни одно из имён, которые она предлагала в течение последних недель, но посмотрим.

— Мальчик — Оливер, девочка — Сиена, — говорит она.

На самом деле они не плохи. Я просто немного обижен, что выбрал их не сам, так что никак не реагирую на ее слова, лишь обыденно пожимаю плечами.

— Полагаю, вполне нормально.

— Тебе не нравится? — Она кажется задетой.

Я закатываю глаза и вздыхаю.

— А как насчет того, чтобы после рождения ребенка бросить монетку? Орел — мы выбираем мое имя, решка — твоё?

Либби поджимает губы.

— Полагаю, это кажется справедливым.

— Так и есть. А теперь, может, пойдёшь и соберёшься?

— Зачем?

Кладя руки ей на плечи, я веду Либби к лестнице.

— Сегодня среда.

— Да...

— Сегодня свидание, — напоминаю я ей с мягким смешком. — То, что мы сегодня были на осмотре, не означает, что тебе надо забить на мой вечер среды. А теперь пойди и переоденься для ужина, хорошо? — Я целомудренно целую ее в шею и похлопываю по попке, чтобы она пошевелилась, прежде чем откинуться на спинку кресла в гостиной.

*** 

— Не обязательно вести меня в шикарный ресторан, — говорит Либби, когда я заезжаю на парковочное место под торговым центром The Bullring. — Я хочу пойти в простое место.

— Хорошо. — Я открываю дверь и обхожу машину, чтобы открыть дверь для Либби. — Я уже выбрал «Нандо».

— Совпадение. Я просматривала их меню раньше. — Она выходит из машины и вешает сумочку на запястье. — Иногда хочется чего-то незамысловатого.

— Незамысловатого? Незамысловато, это значит остаться дома и приготовить ужин самим. Не многие люди могут позволить себе постоянно есть вне дома, — напоминаю я ей, когда нажимаю кнопку вызова лифта и прислоняюсь к стене.

— Я не об этом. Я имела в виду, что приятно выйти на ужин не с восемью миллионами блюд, украшенными стеблями брокколи.

Я улыбаюсь.

— Тебя так легко поймать, милая. Ты всегда проглатываешь наживку.

— Наплевать, — бормочет Либби, заходя в лифт. — Я всегда попадаю на удочку.

— Угу.

— Мне не нравятся насмешки.

— Конечно же, нравятся, — шепчу я, придвигаясь к ней сзади и прижимаясь к ее шее, когда двери лифта закрываются. — Они держат тебя в тонусе.

Либби дрожит, и я слышу ее тихий вздох.

— Не в лифте, — шепчет она, когда я провожу языком по ее шее.

— Я сегодня не попробовал и кусочка. Пытаешь морить меня голодом?

— Эйс...

Лифт останавливается, и двери открываются на первом этаже торгового центра. Либби отстраняется, а я замечаю, как ее бледные щеки краснеют.

— Иногда ты такая милая, — дразню я.

— Я всегда милая. — Смеётся она.

— Угу. Только вот сегодня во время узи в тебе не было ничего милого, — тихо бормочу я.

Я знаю, что Либби слышит мои слова, потому что немедленно выходит из лифта и направляется к маленькому ресторанному дворику, даже не удосуживаясь пождать.

Я и мой большой рот.

Идя сзади, я хватаю ее руку и переплетаю наши пальцы.

— Не сердись, дорогая. — Я игриво сжимаю ее руку. — Я не хотел тебя расстраивать.

— Все отлично.

Ее тон немного прохладный, но я списываю все на гормоны и надеюсь, что ужин не превратится в катастрофу. Хотя теперь такое вполне ожидаемо.

Мы направляемся к «Нандо», занимая маленький столик для двоих. И оказываемся в тесноте в окружении других столов, но в этом нет ничего необычного. Здесь всегда много любителей цыплят.

— Ты знаешь, что хочешь? — Я даже не смотрю в меню. Я столько раз был здесь, что могу повторить свой заказ в обратном направлении, стоя при этом на голове.

— Да.

— Ты определилась?

— Да.

— Хочешь, чтобы я сделал заказ?

— Да.

— Так и будет отвечать односложно? — Выгибаю бровь, потирая подбородок. — Скажи мне, что ты будешь.

Либби закатывает глаза и отодвигает стул.

— Я сама сделаю заказ для себя.

Она встает и направляется к стойке, я быстро следую за ней.

— Милая, — шепчу я, кладя руку ей на плечо, — с тобой все в порядке?

— Я в порядке, — отвечает она, ее глаза сосредоточены на парне за стойкой, который жарит цыплёнка.

Я знаю, что она не в порядке, но держу язык за зубами, пока мы оба не делаем заказ и не садимся обратно за столик с нашими газированными напитками

— Тогда давай, — начинаю я, откидываясь на спинку стула. — Скажи мне, какой я, по твоему мнению, придурок.

Либби подносит соломинку к губам, и я наблюдаю, как она посасывает напиток, а затем ставит стакан обратно на стол.

— Я же говорила, я в порядке.

— Ни черта подобного.

— Просто оставь это.

Я наклоняюсь вперед и кладу локти на стол.

— Сегодня вечер свидания, поэтому я не хочу, чтобы между нами было напряжение. Казалось, мы хорошо справляемся, но такое чувство, что ты только что сделала десять шагов назад.

— Алекс, перестань.

— Ты все еще злишься из-за узи?

— Да.

— Но я ведь не хотел знать пол.

— А я хотела.

Выдохнув, я обдумываю свои следующие слова, зная, что этот аргумент может либо усугубить ситуацию, либо наоборот, в зависимости от того, каким путем я решу пойти. Но опять же, я действительно хочу привести такой важный аргумент?

— Не хочу спорить об этом. Я понимаю твои чувства, но и ты должна понять меня. Я не хотел знать и, готов поспорить, если бы ты узнала пол, то не смогла бы скрыть его в секрете от меня. Это будет приятный сюрприз. — Я улыбаюсь, надеясь, что она примет мои слова к сведению. Если нет, то мы быстро сбежим до того, как Либби устроит сцену, потому что я не хочу, чтобы меня выгнали из «Нандо».

А иначе где я получу своего острогов цыплёнка?

— Я понимаю. Не стоит ругаться из-за такого пустяка. Мы выросли и теперь не такие, как были раньше, так что не стоит нам снова превращаться в тех, кем были. Нам следует обсуждать такие вещи. — Либби делает еще один глоток напитка и смотрит на меня, вздыхая. — Прости. Просто мне очень-очень сильно хотелось узнать пол.

Кивая, я тянусь через стол к ее руке.

— Я знаю, дорогая. Но обещаю, ожидание стоит сюрприза, который мы получим в родильной палате. Я буду с тобой на каждом шагу. — Успокаивающе потираю большим пальцем ее костяшки. — Теперь можем мы начать наше свидание с начала? — спрашиваю я, когда перед нами ставят еду. — Хочешь после ужина пойти в кино? Сейчас идет тот новый фильм с Томом Харди, который ты хочешь посмотреть.

И вот оно, широкая улыбка Либби возвращается.

— Мне нравится Том Харди.

  

 

Глава 20

Либби с любопытством смотрит на меня, когда я опускаю детский каталог, который вынужден был листать весь день, и улыбаюсь ей.

— Почему ты выглядишь таким счастливым? — фыркает она, кивая на стопку каталогов на кофейном столике. — Тебе надо просмотреть ещё те три.

— Не могу больше смотреть на детскую одежду, — вздрагиваю я. — Мне уже хватит.

На ее лице написана грусть.

— А я думала, это было весело?

— Так и было... примерно час.

Но учитывая, что я листал каталоги примерно три с половиной часа, теперь я не могу даже смотреть на детскую одежду.

Но, по крайней мере, я убил время и не разболтал секрет. Я впечатлён тем, что мне удалось не проболтаться.

— Больше никаких каталогов. В любом случае, нам уже пора, — говорю я, беря Либби за руки и медленно поднимая ее с дивана. Теперь ее живот огромный, и в тридцать семь недель она продолжает жаловаться на боль в пояснице и на то, что ей тяжело носить ребенка. Это, плюс продолжающиеся головные боли, означают, что я бегаю, как полоумный, пытаясь осчастливить ее.

Либби поднимается и кладёт руку мне на грудь.

— Куда мы идём? Ты ничего не говорил об этом.

Я касаюсь указательным пальцем кончика ее носа и нежно улыбаюсь.

— Это сюрприз.

Ее лицо загорается.

— Сюрприз? — легкомысленно спрашивает она. — Что за сюрприз?

— Либби.

— Ладно, я иду, — надув губы, соглашается она и, переваливаясь, направляется в коридор, чтобы надеть какие-нибудь шлепки на свои опухшие ноги.

Я кладу руку ей на поясницу и нежно похлопываю ее по спине, когда она слегка наклоняется, чтобы поднять сумку с пола.

— Тебе понравится.

— Не дразни меня.

— Что? — Смеюсь я, надевая на босую ногу серые топ-сайдеры или лоферы для вождения, как называет их Либби. — Скоро все узнаешь.

— Отлично. — Она берет мой пиджак с перил на лестнице и передает его мне. — Надень его сегодня, — говорит она, глядя на мои приталенные темно-синие брюки, которые она закатала внизу. Еще на мне белая рубашка на пуговицах.

Наряд совсем не похож на мои обычные безупречные костюмы-тройки, но я стараюсь выглядеть более дерзко, и Либби настаивает, что у меня получается. Как, например, сегодня. Я позволил ей одеть меня так, будто собираюсь на матч по поло в высшее общество, где буду есть маленькие бутерброды с огурцом в форме треугольников и пить чай со льдом, подняв при этом мизинец.

Помни, это для твоего же душевного спокойствия. Она беременна.

Я все время говорю себе, что после этих долгих девяти месяцев верну себе контроль. И я, черт возьми, не могу дождаться этого момента.

Точно вам говорю.

*** 

У Либби на глазах маска для сна, мои руки лежат у неё на плечах, и я веду ее по коридору и через двойные двери.

Поднимаю маску с ее глаз, в то время как все в комнате аплодируют.

— Сюрприз!

Либби отскакивает назад ко мне, совершенно застигнутая врасплох волной людей, приближающейся к нам. Наши друзья. Наша семья. Все здесь, чтобы отпраздновать рост ребенка внутри нее.

— Что это? — визжит Либби, поворачиваясь ко мне лицом, ее глаза горят от волнения. — Ты сделал все это?

— Это твой бейби шауэр  , дорогая, — говорю я, слегка касаясь губами ее лба. — Теперь наслаждайся им.

Она улыбается и поворачивается к группе женщин, ожидающих, чтобы отвести ее к длинному столу, украшенному белыми и желтыми украшениями и кексами. С потолка свисают воздушные шарики в той же цветовой гамме, а в стороне стоит стол с множеством подарков.

— Ты проделала отличную работу, Келли, — бормочу я себе под нос, идя на другую сторону комнаты, где мои сестра и мать стоят в стороне от сброда. — Спасибо, что пришли. — Я целую их щеки и встаю рядом с ними. — Красиво верно?

— Очень красиво, дорогой.

— Да, очень мило. — Элис пробегает рукой по волосам и вздыхает. — Не могу поверить, что мы стоим на твоём бейби шауэре.

— Можете присесть? — Я смеюсь, но понимаю ее удивление. Никто из нас не ожидал того, что случилось, и моя семья была просто в шоке. Но я благодарен, что они свыклись с этой мыслью и приняли тот факт, что в семье будет ребенок.

Хоть мы с Либби и не забыли прошлое, я рад, что ради нас моя семья прилагает усилия. Я знаю, семь лет назад им пришлось очень нелегко. Семью Либби мне тоже жаль. Ее родители не в восторге от того, что мы снова вместе, но я чувствую, что все меняется. Чем чаще мы видимся, тем дружелюбнее они становятся, так что, надеюсь, лишь вопрос времени, когда они уступят.

Но на этот раз я сам осторожничаю в наших с Либби отношениях, как и она сама. Сейчас на карту поставлено больше, и, как результат, мы можем причинить боль многим людям, не только себе, но и нашим семьям.

— Я... М-м-м... Пойду... — Элис кивает на группу хихикающих женщин и направляется к ним. Она кладёт руку Либби на плечо; и когда та поворачивается, они обе улыбаются и обнимают друг друга.

— Я горжусь тобой, — говорит мама, наблюдая за Элис и Либби.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вы оба были достаточно сильны, чтобы понять, несмотря на проблемы в прошлом, любовь, которую вы разделяете, важнее. — Она тянется и берет меня за руку. — Все остальное можно со временем наладить. Пока есть любовь, у тебя есть шанс двигаться вперед.

— Мы оба согласны с этим, — говорю я, уставившись на Либби, которая ест кекс. В этот самый момент она поворачивается ко мне с глазурью на верхней губе и посылает милую улыбку, от которой у меня перехватывает дыхание.

С каждым днём она становится ещё красивее.

А затем я вижу, кто кто-то заходит в дверь позади неё, и моя иллюзия о счастливом дне разбивается вдребезги.

— Дай мне минутку, мам, — бормочу я, прикасаясь к ее плечу, прежде чем пойти через комнату. Либби замечает меня и ожидает, что я подойду к ней. Но нет. Я иду прямо к Дейлу.

— Алекс, — бормочет он мое имя, когда я подхожу. — Не знал, что ты будешь здесь, но я рад. Хотя я думал, бейби шауэр только для женщин? — Он самодовольно наклоняет голову в сторону, и я сопротивляюсь желанию врезать ему.

Потому что, несмотря на то, что он сказал мне, будто «Оукли Файненс» будет держаться подальше от наших клиентов, за последние пять недель он все же сумел переманить еще троих из нашего списка. Он просто ублюдок, которому нельзя доверять. Ну, по крайней мере, Либби тоже понимает это.

Смотрю на подарок в его руках.

— Спасибо за подарок. Я возьму его, и ты можешь уходить, — рычу я. — Мы бы не хотели задерживать тебя.

— На самом деле я здесь для того, чтобы заключить перемирие, — вздыхая, говорит он. — И хочу вручить подарок ей лично.

— Либби, — зову я через плечо, — твой брат здесь.

Я специально стою с ним около двери, чтобы он мог уйти без шума. Или я могу вышвырнуть его... выбор есть.

— Привет, — Либби с осторожностью приветствует брата и быстро улыбается ему. — Тебе не нужно было ничего нам приносить, — говорит она, указывая на подарок в его руке.

Дейл смотрит в мою сторону и встречает мой ожесточенный взгляд. Он прочищает горло и отвечает:

— Вообще-то мне нужно поговорить с Алексом. Но ты можешь взять это. — Он вручает Либби подарок и кивает на дверь. — Выйдешь со мной? — спрашивает он.

Либби смотрит то на меня, то на него.

— Мне стоит беспокоиться о том, что тут может случиться?

— Твой брат просто хочет поговорить. — Я ободряюще подмигиваю ей и направляюсь на улицу.

*** 

Стоя в коридоре со сложенными руками, я жду, когда Дейл начнет говорить. Он пару раз ходит взад-вперед, как будто не уверен, что сказать. Я собираюсь открыть рот, когда он, наконец, поворачивается ко мне, его взгляд полон боли.

— Я не могу притворяться, что рад этому, но ради сестры, смирюсь. Я видел, как она изменилась за последние несколько месяцев, и как она счастлива. — Я молчу, позволяя ему закончить. — Она уже давно не была такой. И я знаю, что должен поблагодарить за это тебя. Ребенок стал для нее отвлечением. После выкидыша я не знал, как она сможет справиться с новой беременностью, но ты помог ей. Я просто не могу видеть, как она снова проходит через это. Имею в виду, если ты сделаешь ей больно…

Поднимая руку, я прерываю его.

— Послушай, я не собираюсь причинять боль твоей сестре. Я люблю ее. Но необходимо разобраться с этой хренью между нами. Я понимаю, что у нас есть история, но не хочу, чтобы мой ребенок родился на этом поле битвы.

— Я понимаю.

— И хрень с переманиванием клиентов должна прекратиться. Твои действия влияют не только на мой бизнес, но и на мою семью. Этот бизнес мое средство к существованию, я охрененно много работал для этого. Поэтому, забирая моих клиентов, ты фактически воруешь еду с моего стола, — предупреждаю я его. — Ты должен остановиться, прежде чем у меня не останется выбора, и я пойду дальше.

Я ожидаю, что он станет огрызаться и спорить. Но он лишь кивает и говорит:

— Согласен с тобой.

Простите, что?

— Ты согласен? — недоверчиво спрашиваю я, ожидая подвоха.

— Это нужно прекратить. Я слишком долго держал злобу и знаю, что это не нормально. Прости за все. Но я всегда буду защищать сестру, и мне нужно, чтобы ты уважал это. Потому что я не изменюсь.

Я чувствую себя мудаком.

Он стоит здесь и берет всю ответственность на себя, а я пытаюсь понять, честен он или нет. Я много раз встречался с этим парнем, но не уверен, что действительно доверяю ему. Но ничего не могу поделать, кроме как поверить на слово... пока, по крайней мере. Нам просто нужно посмотреть, что из этого выйдет и что будет дальше.

— Идет. Я рад, что мы решили все до рождения ребенка, — отвечаю я, услышав, как открывается дверь в дальнем конце коридора. Я замечаю Бенедикта и Шона, идущих к нам с воздушными шарами и подарками, но они оба останавливаются, когда видят нас. — С нами все нормально, — кричу я им и машу рукой, чтобы подошли. — Мы с Дейлом во всем разобрались, — говорю я, хлопая Дейла по спине. — С точки зрения бизнеса «Оукли» больше не будет для нас проблемой, Шон, так что твои клиенты останутся с тобой.

— Понял, приятель, — бормочет он, глядя на Дейла с явным отвращением. — И сколько времени ему понадобится, чтобы снова обмануть нас?

Дейл самодовольно ухмыляется Шону.

— Переживаешь?

— Нет, приятель, просто хочу убедиться, что я готов к удару, который ты получишь. — Шон щелкает костяшками. — Ну, знаешь... просто разогреваюсь и все такое.

Мои губы дергаются, и я борюсь с улыбкой.

— Довольно. Мы должны забыть обо всем. — Я поворачиваюсь к Шону и взглядом призываю его отступить. — Парень сказал, что больше не побеспокоит нас, так что мы должны это уважать.

Шон хмурится, прежде чем со вздохом опустить взгляд на пол.

— Хорошо, я понимаю, о чем ты, — говорит он, кивая в сторону Дейла. — На данный момент я могу пойти на перемирие.

— Договорились, — отвечает Дейл, понимающе кивая.

Я доволен результатом, но знаю, что после всех проблем Шон никогда не будет снова доверять ему. Я просто благодарен, что он согласился зарыть топор войны.

Я хорошо его обучил.

Шон знает, что ему нужно мыслить разумно, особенно сейчас, когда он управляет компанией. Я передал ему контроль, чтобы сосредоточиться на расширении бизнеса Либби, так что всеми вопросами в компании занимается Шон. Но, конечно же, он держит меня в курсе происходящего.

— Мальчики? — Либби просовывает голову в дверь и кладет руку на бедро. — У нас все хорошо?

Мы похожи на непослушных школьников, когда вчетвером улыбаемся ей и громко говорим:

— Да. — Но, честно говоря, я чувствую облегчение от того, что мы с Дейлом не подрались. Потому что последствия могли быть совершенно разными.

— Ну, если вы здесь закончили, тогда тащите свои задницы внутрь. Мы собираемся играть в «Оплодотвори яйцеклетку», — командует она, широко открывая дверь. — Для удачи нам нужен тестостерон. И у нас есть призы.

Я хихикаю и указываю на нее большим пальцем.

— Давайте, ребята, вы слышали беременную женщину. Идите внутрь, пока она не оторвала вам головы.

Они все смеются и заходят внутрь, но Либби прислоняется к двери, словно ждёт меня. Я подхожу к ней и вижу, как он вздрагивает.

— Что случилось? — спрашиваю я, когда она обнимает свой живот, испуганно глядя на меня широко раскрытыми глазами.

Она ахает.

— Думаю, у меня только что отошли воды. 

 

Эпилог

Три года спустя...

В миллионный раз за сегодняшний день я хлопаю себя по груди, нащупывая коробочку, спрятанную внутри моего шёлкового пиджака.

Они все ещё там... Дыши.

— Прости, Мартин, можешь повторить, что ты сказал? Сигнал прерывался, — вру я, шагая взад и вперед перед большим эркером. Мои глаза прикованы к полу со сложным дизайном и узору на красном с золотым ковре. Я не смотрю на бесконечные холмистые травы и вечернее великолепное солнце, которое, как я знаю, находится всего в нескольких шагах.

Бизнес всегда должен быть на первом месте.

Так я отношусь к работе. Я трудоголик. Всегда был и всегда буду.

— Говорю тебе, Алекс, эти парни жаждут приступить к работе. Если мы правильно поработаем над контрактом, то в следующие шесть месяцев я представляю все основные универмаги, продающие бренд Элизабет.

Я киваю.

— Спасибо, Мартин. Если перешлёшь контракт, который они отправили, я попрошу адвоката взглянуть, и отправлю его обратно тебе.

— Звучит здорово. Пришлю письмо в течение пары минут. И Алекс...

— Да? — бормочу я, слыша скрип открывающейся позади меня двери и хихиканье, наполняющее воздух.

— Всего наилучшего сегодня.

Чувствую искренность в его голосе и киваю, несмотря на то, что он не может видеть меня.

— Спасибо, Мартин. Я ценю это. И мне жаль, что ты не можешь присутствовать сегодня здесь, так как занимаешься моими делами.

— Алекс, мы месяцами пытались привлечь корейцев к линии Элизабет, и теперь, когда они заинтересованы, я не хочу упустить эту возможность. Буду держать тебя в курсе.

— Хорошо. Спасибо, — говорю я, закачивая разговор.

Даже учитывая то недолгое время, что я знаю своего нового операционного менеджера, которого пригласили поддержать Дэниела из-за продолжающегося расширения, могу с уверенностью сказать, что ему удалось порадовать меня.

С Мартином, работающим в SB, и Шоном, продолжающим возглавлять A L Investments, наш бизнес процветает. Эти двое творят чудеса, пока я работаю над своим последним проектом, пытаясь объединить компании, чтобы мы с Либби могли разделить контроль между ними двумя. Таким образом, объединяя силы.

— Только ты мог ответить на звонок по работе за пятнадцать минут до того, как женишься, — усмехается Элис, ставя на пол моего мальчика.

— Ого! — восклицаю я, убирая телефон в карман и наклоняясь. — Только посмотри на себя в этом модном костюме. Да ты маленький сердцеед. — Он бежит ко мне, и я подхватываю его на руки. — Рад увидеть, как мама и папа женятся, Оливер?

Я внимательно смотрю на него, мое лицо смягчается, когда он увлеченно перебирает лепестки на моей бутоньерке. Трудно поверить, что ему уже три. Кажется, только вчера у Либби отошли воды во время бейби шауэра, а несколько часов спустя я держал в руках его крошечное тельце. Время летит, и я оглянуться не успею, как он станет подростком.

Так же, как было бы и с другим нашим ребёнком.

Я расслабляюсь и сдерживаю рычание. Чувствую боль в задней части горла. Ребенку, которого мы потеряли, теперь было бы больше десяти. Но его нет здесь, потому что я, в конечном итоге, подвел свою жену.

Она не доверяла мне, поэтому не рассказывала о беременности. Я узнал об этом до рождения Оливера. Либби сказала, что дело было не в деньгах, она просто хотела, чтобы я был рядом. Но меня никогда не было.

Оглядываясь назад, я согласен с выводом Либби. Тогда я был эгоцентричен и не видел, что происходит прямо у меня под носом. Мы отдалялись друг от друга, наши доверие и связь медленно утекали сквозь пальцы, и я все чаще стал предпочитать работу ей.

Я просто хотел, чтобы у нас было беззаботное будущее, но не получилось. Никто из нас никогда не говорил о том, что происходило в то время. Однако можно с уверенностью сказать, что мы оба сделали поспешные выводы, обвинив друг друга в крахе нашего брака, когда должны были просто поговорить.

— Я буду есть торт позже? — спрашивает Оливер, прерывая мои грустные воспоминания, и смотрит на меня с широкой улыбкой, способной растопить сердца даже самых жестоких и суровых людей.

— Конечно же, ты думаешь только о торте, ты, маленький любитель сладкого. — Я щекочу его животик, и он громко смеется, размахивая руками и ногами. — Торт будет позже. Сначала ты пройдешь по проходу с тетей Элис и принесешь папе его особенные кольца. — Я достаю коробку с кольцами и наблюдаю, как глаза Оливера расширяются от любопытства. — Можешь сделать это для меня?

— Дай мне? — Он берет коробочку и поворачивается к Элис, наблюдающей за мной. Она нервничает, хоть и ничего не говорит.

— Я в порядке, — произношу я, надеясь хоть немного успокоить ее.

Она кивает и протягивает руки к Оливеру после того, как я ставлю его на пол.

— Тогда пойдем, приятель. Папа должен идти и ждать мамочку, ведь ему нужно увидеть ее красивое платье.

— Пока! — Оливер бежит прямо к Элис и берет ее за руку, а затем на пару минут я остаюсь один, пока Шон не просовывает голову в дверь.

— Готов, приятель? — спрашивает он, наблюдая, как я стою перед зеркалом и поправляю галстук. — Либби будет в десять, гости начинают рассаживаться. Пришло время начинать шоу. — Он потирает руки, распахивая для меня дверь, а затем мы вдвоем идем по просторному величественному дому, арендованному для сегодняшней свадьбы... Нашей свадьбы.

Происходящее кажется нереальным, но абсолютно правильным.

Меня встречают улыбки и добрые пожелания, когда я захожу в зал и иду по проходу, по которому, как я знаю, скоро пойдет она.

Дыши глубже, Алекс.

Я ощущаю, как горят ладони, и начинает потеть шея. Такое впечатление, что в комнате градусов сто, но я понимаю, это мои нервы.

Да, я чертов слюнтяй, когда дело доходит до единственной женщины в мире, которая держит меня в ежовых рукавицах. Но у меня не было другого пути. Таким всегда было наше будущее. Лишь в начале мы немного сбились с пути, но я знаю, то, что у нас есть сейчас, сильнее. Мы не юнцы, пытающиеся заставить что-то работать, несмотря на конфликт интересов.

На этот раз мы все сделаем правильно.

— Как вы себя чувствуете, мистер Льюис? — Синди, священник, проводящая сегодняшнюю службу, спрашивает меня с радостной улыбкой.

Моя нервозность определенно заметна.

Я наклоняюсь к ней и понижаю голос:

— Не буду лгать, Синди, но я готов обделаться от страха.

— Постоянно слышу такое, — отвечает она, успокаивающе касаясь моей руки, а затем отворачиваясь. Я краем глаза смотрю, как она пытается вытереть руку о юбку, пытаясь стереть пот, оставленный моей ладонью, и не могу сдержать ухмылку.

А потом, прежде чем я осознаю, Шон оказывается рядом со мной и слегка хлопает меня по спине. Двойные двери открываются, по комнате разносится прекрасный звук арфы, и я мельком вижу свадебное убранство.

Время пришло.

Первыми по проходу идут Элис и Оливер, сияющую улыбку сына, направленную на меня, невозможно не заметить. В его руках небольшая сиреневая подушка, на которой аккуратно лежат два обручальных кольца. Элис идет за ним, очевидно, следя за тем, чтобы наши обручальные кольца не пропали во время короткого путешествия.

— Хорошая работа, приятель, — говорю я, когда он доходит до конца прохода и передаёт кольца Шону. — Иди, садись с тётей Элис и бабушкой, и скоро мы добудем для тебя торт. — Я благодарно улыбаюсь маме и сестре, когда они садятся рядом с Оливером на первом ряду, и затем поворачиваюсь к дверям.

Арфистка продолжает играть, и я отмечаю едва заметное изменение звука и сходство с канонами Пахельбеля. Гости встают, предупреждая меня о прибытии Либби. Сжимая галстук, я резко сглатываю, когда замечаю ее, одетую в знакомое платье цвета слоновой кости, которое было на ней более десяти лет назад... она выглядит так же потрясающе, как и в первый раз, когда я увидел на ней этот наряд.

Мы улыбаемся друг другу, и я чувствую, как моя нервозность исчезает. Мы долго ждали этого момента. Нам пора соединиться снова и стать той семьей, за которую мы так долго боролись.

Я навсегда буду в долгу перед женщиной, без которой не могу жить. Пришло время разыграть последнюю карту в этой игре, и я сбрасываю карты.

Либби выиграла.

Сердце Эйса принадлежит ей.

КОНЕЦ