«Мафиозная война»

Первая постсоветская война в Чечне, начатая в ноябре 1994 г. как «полицейская операция» против «бандформирований» в целях наведения конституционного порядка и обещанная ее инициаторами поначалу как своеобразный «блицкриг», превратилась в затяжное бессмысленное кровопролитие, принесла неисчислимые беды и разрушения. Более того, она стала прологом второй войны.

Первая война — непостижимая в своей нелепой, тупой жестокости кровавая бойня на чеченской земле породила множество вопросов.

Едва ли не самый главный из них: почему в течение долгого времени, — начиная с 1991 г. российские власти и в том числе правоохранительные органы не занимались серьезно решением чеченской проблемы?

Гипотетических вопросов-ответов может быть несколько.

Ошибочно признали суверенитет Чечни? Нет, не признали!

Пытались не замечать Дудаева? Возможно. Но почему в таком случае власти с необъяснимым цинизмом решили не замечать и полуторамиллионное население Республики?

Азбучная истина политологии гласит: субъектом Федерации выступает не территория или общественно-политический лидер, а народ. О нем-то и «забыли» напрочь прежние российские власти.

В истории с Чечней они не получили общественной поддержки потому, что, во-первых, и не пытались заручиться ею, во-вторых, — даже не объяснили толком обществу, «за что воюем», в-третьих, — и это, пожалуй, главное — задолго до начала военной операции лишились общественного доверия, которое многократно обманывали в давнем и недавнем прошлом.

Первая Чеченская война обострила и без того конфликтогенную экономическую общественно-политическую обстановку в России, переведя фактор народного недоверия к руководству страны в плоскость персональной ответственности за развязывание кровавой бойни с народом на ее территории.

Согласно исследованиям социологического центра РОМИР, проведенным в феврале 1995 г., 59 % опрошенных возлагали ответственность за войну в Чечне на Бориса Ельцина, 30 % — на Джохара Дудаева, 16 % — на Павла Грачева и лишь 4 % — на Правительство России. По итогам опроса в марте 1995 г. военных экспертов, среди которых 10 докторов и 36 кандидатов наук, политику федеральных властей в Чечне не поддержали два из каждых трех респондентов, и лишь 5 % затруднились ответить на вопрос. Из числа опрошенных 35 % военных экспертов сочли «крайне неэффективными» и еще 20 % — «неэффективными» действия российских войск в Чечне, а еще 22,5 % и вовсе расценили их как «равносильные поражению». В то же время «эффективной» назвали чеченскую военную операцию всего 2,5 % опрошенных.

Но при всеобщем осуждении федеральные власти с беспощадным упорством много месяцев продолжали бомбить мирные города и аулы, утюжить бронетехникой вайнахскую землю, обильно поливая ее кровью. Зачем?

Неужели по поговорке — сила есть…

Аналитики, рассматривая причины и истоки нынешней чеченской войны, зачастую выдвигали общеизвестные аргументы: борьба с сепаратизмом и преступностью. Реже упоминалось геополитическое расположение Чечни и почти не назывались экономические причины, такие, как разработка нефтяных месторождений, строительство нефтепровода от Каспийского моря до Новороссийска. Между тем серьезность этих факторов была ясна еще в 1991 г.

Экономист С. Колчин выдвинул предложение о том, что первая война в Чечне началась исключительно из-за того, что Россия не захотела терять богатый нефтью регион. Нефтяной фактор, безусловно, играл и продолжает играть важную роль в чеченских событиях, но все здесь отнюдь не так просто. Промышленные запасы нефти в Чечне составляют 50–60 млн т, а объем нефтедобычи, достигнув пика (9 млн т) в 1965 г., с тех пор неуклонно снижается. В довоенном 1994 г. было добыто лишь 1,2 млн т нефти (0,4 % общероссийской добычи). Примерно такая же картина была и в нефтепереработке.

Более существенна роль Чечни с точки зрения транспортировки нефти. Не секрет, что сейчас ведется активная борьба за выбор маршрута транспортировки азербайджанской нефти, которая получила новое развитие после саммита в Стамбуле в ноябре 1999 г. Здесь столкнулись интересы России, Грузии, Турции и других стран. Российский маршрут существенно дешевле, но проходит через регион конфликта. Многое говорит о том, что скрытая поддержка Турцией боевиков связана с желанием закрыть этот маршрут, переключив азербайджанскую нефть на транзит через Грузию и Турцию. Выигрыш обеих стран в этом случае оценивается в 1,5 млрд долл. в год.

В самом же хитросплетении проблем войны и нефти в Чечне немало темных пятен. Так и остался без ответа вопрос: почему уже при Дудаеве в Республику для переработки поступала российская нефть, хотя очевидно, что законная налоговая и в том числе таможенная дань обратно не поступала? С другой стороны, дудаевцы, неоднократно угрожавшие взорвать и сжечь скважины и нефтеперерабатывающие заводы в случае вторжения российских войск, на деле обошлись с ними достаточно бережно. Серьезные пожары на Грозненском нефтеперерабатывающем комплексе произошли лишь в феврале 1996 г. после налета боевиков на город.

По оценкам специалистов, нефтяной шельф Каспия вполне соизмерим с запасами нефти Северного моря и Аляски на момент начала их эксплуатации. Кроме того, не в пример оскудевающим зарубежным нефтеисточникам, каспийская нефть легкодоступна и пригодна для переработки ее в высокооктановый бензин.

И в этом смысле нефть Северного Кавказа представляет собой мощный резервуар жидкого топлива под стать Персидскому заливу. Заполучить Каспийский нефтяной шельф весьма заинтересована Западная Европа, испытывающая энергетический кризис, прогрессирующий по мере оскудения собственных источников. Александр Лебедь, комментируя события первой Чеченской войны, неоднократно подчеркивал: «Посмотрите на географию терактов — Кизляр и Буденовск — точки прохождения нефтепровода. Это согласуется с версией “турецкого следа”». Однако для всех осталось загадкой быстрое свертывание С. Радуевым своего налета на Кизляр. Обычно ссылаются на некие кавказские обычаи, которые он нарушил, вторгнувшись в Дагестан. Есть и другая версия: Радуев затронул сферу влияния некоей мафиозной структуры, связанной с нефтью, отвечавшей за безопасность данной территории, и угроза ее возмездия оказалась для него страшнее федеральных войск и убедительнее просьб местных старейшин.

Так или иначе, в Чеченской войне неизбежно присутствует нефтяной фактор. Так что в сценарии развязывания и продолжения Чеченской войны с целью вытеснения России с Северного Кавказа и нефтеносного Каспия есть жесткая логика цепкой на легкую добычу международной мафии. Момент выбран подходящий — Россия, ослабленная экономически, «завязла» во внутриполитических противоречиях, этнических конфликтах, отчасти инициируемых параличом воли российского руководства. Азбучная истина политологии гласит — при анализе конфликта нужно постараться ответить на вопрос «А кому это выгодно?» И поэтому допускаю, что развязывание войны в Чечне во многом объясняется не столько необходимостью защиты конституционного порядка, сколько личными, корыстными интересами и амбициями людей, участвующих в принятии ответственных решений.

Тогдашний член президентского совета, руководитель рабочей группы по национальным вопросам Эмиль Панин не без оснований считал, что военное решение чеченского конфликта было трагической ошибкой. Более того, знаю, что ряд близких Президенту людей с самого начала не поддерживали эту авантюру. Но «великие специалисты» по национальным вопросам и некоторые «силовики» сумели убедить главу государства в том, что это единственное верное и почти бескровное решение проблемы. Какие мотивы двигали этими людьми при затягивании России в полный драматизма чеченский конфликт? Какая наживка тянула их в капкан? А может быть, их действиями управляли опытные кукловоды из-за теплых морей и далекого океана?

 

Товары, пахнущие кровью

Мнение о том, что первая Чеченская война была затеяна из-за нефти и денег почти не вызывает сомнений.

Если дать оценку беспристрастную и непредвзятую, без оглядки на лица, то при видимой сложности все предельно просто, — считает Эдвард Ожиганов, один из бывших руководителей Аналитического центра Совета Федерации. Сегодня существуют всего две линии вывоза стратегических товаров из России: балтийская и кавказская, проходящая в первую очередь через Чечню. За контроль над этими линиями, а точнее, над самим вывозом, и происходит вся борьба. А потому какие-то смены руководителей, кадровые перестановки, конфликтные ситуации — не более чем отражение этой борьбы… Корни конфликта находятся не в Грозном, а в Москве. На балтийском направлении российская мафия уже нащупала каналы вывоза товаров и сырья, и там больших проблем не возникает. В Чечне же ситуация принципиально иная. Режим Дудаева не согласился на роль «клиента»: «Ему куда больше импонировала роль патрона, тем более, что речь шла о деньгах поистине фантастических. Поэтому в определенный момент команда Дудаева просто заявила о своем исключительном праве на все эти доходы и перекрыла “чеченский канал” для России. Этот отказ и обусловил кризис».

Уверен, что первая и вторая войны в Чечне также были выгодны верхушке коррупционеров от власти, чтобы скрыть следы преступлений. Кто сегодня говорит о злоупотреблениях в Западной группе войск? Об убийстве Дмитрия Холодова, Влада Листьева? О торговле оружием? О разгуле преступности, обмане 5 млн вкладчиков? Экологических катастрофах? Чеченские войны при всей их непохожести затмили эти темы, списывая все. Они «взбодрили» кабинетный генералитет новыми звездами и орденами.

Факты свидетельствуют о том, что масштабы махинаций с нефтью, развернувшиеся в период правления Дудаева, были поистине фантастическими, вопрос лишь в том, знал ли он о ее размерах и кто наживался. Судите сами.

С 1991 по 1994 г. Россия «откачала» Чеченской Республике около 30 млн т нефти. Обратно после переработки вернулось никак не больше 50 %. Но тут еще есть свои тонкости с оплатой, которая могла либо производиться с задержкой, либо оседать в нужных банках… В общем, хитростей в этом деле много. По-иному, видимо, больших денег незаконно не сделаешь.

Судя по публикации «Московских новостей» и информации из других источников, к 1992 г. в Чечне установилось своеобразное разделение сфер влияния. Дудаев контролировал торговлю оружием и наркотиками, операции с фальшивыми деньгами и финансовые аферы в российской банковской системе. Гантемиров — нефтяной бизнес. Мамодаев руководил бизнесменами диаспоры и «челноками», беспошлинно ввозившими в бывший Союз из стран Ближнего Востока и Турции изделия ширпотреба. Однако весной 1993 г. Гантемиров и Мамодаев были отстранены от руководства и участия в дележе доходов. «Джохар все прибирает к своим рукам», — говорили тогда в Грозном. Как образно выразился один хорошо знающий ситуацию человек, «нефтяное корыто стало слишком узким, а морды кормившихся из него — чересчур широкими, вот и принялись отпихивать друг друга».

Сам Гантемиров впоследствии оценивал события 1993 г. так: «Дудаев прибрал к своим рукам всю экономику, а остальные не получали ни копейки. Я прямо сказал ему об этом, и тогда Дудаев решил разогнать Министерство внутренних дел и сформировать новую полицию». После этих событий и связанного с ними разгона парламента Беслан Гантемиров, бывший начальник полиции Грозного Хамид Ильмурзаев и Умамали Таштамиров организовали в селе Гехи Урус-Мартановского района крупное вооруженное формирование.

Так в Чечне уже с самого начала новая власть сплетала в тугой узел наживу, дележ сфер влияния с угрозой применения оружия. Не правда ли, все эти признаки очень напоминают характеристику преступных мафиозных структур?

 

Кто вооружил Дудаева?

К середине 1992 г. Дудаеву удалось заполучить арсеналы бывшей Советской Армии на чеченской территории. Были «приватизированы»: 2 пусковые установки тактических ракет «Луна»; 251 боевой и учебный самолеты; 10 зенитных комплексов «Стрела-10»; 23 зенитные установки различных типов; 7 переносных ЗРК «Игла»; 108 единиц бронетанковой техники, включая 42 танка Т-62 и Т-72; 153 единиц артиллерии и минометов, включая 18 реактивных установок БМ-21 «Град»; 590 единиц современных противотанковых средств; от 40 до 60 тысяч единиц стрелкового оружия; не менее 740 ПТУРС; около 1000 82 мм УРС для «Града»; 24 000 снарядов для гаубиц Д-30; около 200 тыс. ручных гранат; 13 млн патронов для стрелкового оружия; большое количество запчастей и комплектующих.

Оружие продолжало поступать в Чечню и из Чечни и после 1992 г. Незаконная торговля оружием стала одним из основных направлений преступной деятельности режима. Так, по информации газеты «Сегодня» (в номере от 14 января 1995 г.) через фирмы, зарегистрированные на Западе, оформлялась покупка оружия и боеприпасов, производимых в России. Однако оружие в страны, указанные в таможенных документах, не попадало, а направлялось в «горячие точки» СНГ и России, в том числе в Чечню.

Помимо оружия, в 1991–1992 гг. Дудаеву досталось также большое количество воздушных транспортных средств, включая тяжелые транспортные самолеты и вертолеты Ми-8. Одновременно с этим российские власти утратили всякий контроль над деятельностью, осуществляемой в воздушном пространстве Чечни, в аэропортах Ханкала, Грозный-Северный и Калиновка. В период активных действий режима диспетчерские службы России ежемесячно фиксировали от 100 до 150 несанкционированных вылетов крупных авиалайнеров за пределы Чечни, как в города бывшего СССР, так и в зарубежные страны — Турцию, Иран, Иорданию, ОАЭ, Саудовскую Аравию и даже в Африку.

Но статистика мало затрагивает воображение широкой аудитории. Ей нужна персонификация фактов, и средства массовой информации не замедлили выступить со своими версиями.

Среди кандидатов на роль виновного несколько раз был назван маршал Е. Шапошников, который, будучи министром обороны СССР, а затем и главкомом Объединенными Вооруженными силами СНГ, якобы не уберег российское оружие и передал его Дудаеву. Сюжет заслуживает того, чтобы разобрать его подробнее.

Маршал Е. Шапошников молчал до 8 января 1995 г., пока в средствах массовой информации не стали прямо или косвенно называть его имя в связи с вооружением Чечни. Когда же это произошло, он незамедлительно выступил в программе «Вести» и приоткрыл завесу молчания вокруг истинного хода событий, связанных с передачей оружия в Чечне. Маршал ссылался на номер и дату соответствующего документа, добавив, что окончательную точку в передаче оружия Чечне поставил 28 мая 1992 г. П. Грачев — в ту пору министр обороны России.

Через десять дней Министерство обороны России через газету «Красная звезда» делает заявление, в котором признает, что документ о передаче оружия действительно существует, но это была вынужденная мера, свидетельствующая о бездействии союзного, а затем российского Правительств и лично бывшего министра обороны СССР маршала Е. Шапошникова. Складывается мнение, что это заявление явно преследовало цель перевести стрелку общественного мнения.

Истина требует вернуться к хронике событий. В ту пору, о которой шла речь в заявлении Министерства обороны России, П. Грачев был не только первым заместителем министра обороны СССР, но с октября 1991 г. занимал должность и председателя Государственного комитета Российской Федерации по обороне. Следовательно, он был членом Правительства Российской Федерации и, очевидно, именно поэтому вел переговоры с чеченской стороной. С этой целью П. Грачев выезжал в Чечню в декабре 1991 и феврале 1992 г.

После декабрьской поездки Грачева в Чечню (еще в условиях сохранения СССР) Шапошников дает в войска директиву, в которой обращает внимание командующих военных округов на необходимость принять дополнительные меры по обеспечению сохранности оружия, а Главкому сухопутными войсками предписывается организовать исполнение этой директивы и контроль за изъятием оружия со складов в Чечне и вывозом его на центральные арсеналы и базы. Таким образом, то ли забыв о принадлежности Грачева к Правительству России, то ли желая насолить своему министру, Министерство обороны своим заявлением оказало ему медвежью услугу, фактически обвинив его как члена Правительства в бездействии.

Что же касается Главного командования ОВС СНГ, то, как следует из Алма-Атинской декларации Совета глав государств СНГ от 21 декабря 1991 г., «Содружество не является ни государством, ни надгосударственным образованием». Следовательно, если оружие разворовывалось в 1992 г., то это один из субъектов Российской Федерации воровал у России. Здесь возникают вопросы к Правительству России, членом которого тогда был Грачев.

В марте 1992 г. Президент своим Указом возлагает на себя функции председателя Государственного комитета России по обороне, а министра обороны России П. С. Грачева в апреле 1992 г. назначает своим первым заместителем. В этот же период — 30 марта 1992 г. Дудаев издает указ о переводе вооруженных формирований под юрисдикцию Чечни.

Таковы факты и хроника событий. Но это еще не все. Нередко можно услышать утверждение о том, что к весне 1992 г. все оружие, хранившееся на складах в Чечне, было разворовано. Так ли это? Приведем свидетельские показания бывших военнослужащих, проходивших в то время службу на территории Чечни.

Рассказывает подполковник Николай П., ныне пенсионер: «Сейчас мы слышим по радио и телевидению, что, мол, основная часть вооружения захвачена Дудаевым в сентябре-октябре 1991 года. Враки это!.. Именно в июне 1992 года и вооружились дудаевцы нашим оружием».

Свидетельствует старший прапорщик Михаил М.: «Всю весну 1992 года все склады стояли опечатанными. Ни завоза, ни вывоза оружия не было. Это сейчас некоторые политики шумят: мол, там и охранять было нечего. Было! Да еще сколько!»

А вот выдержки из официального письма Генерального прокурора России о положении в Чеченской Республике, представленного Верховному Совету России во второй половине 1992 г.: «С разрешения министра обороны Российской Федерации П. Грачева командованием СКВО был подписан с Дудаевым договор о выводе войск и распределении имущества, согласно которому Чечне передавалась половина боевой техники и вооружения.

…В результате на территории Чечни осталось вооружения, техники и военного имущества на сумму 1 миллиард 110 миллионов рублей. По изложенному вопросу министр обороны П. Грачев пояснил, что передача оружия и военной техники была согласована с Президентом России».

Безнаказанность высших должностных лиц увлекла своим примером и чины рангом пониже. Автоматы и патроны продаются «федералами» чеченским боевикам и поныне.

Добавим, что незаконные вооруженные формирования в Чечне оснащены оружием 1993–1996 гг. производства. Более того. В одном из боев в первую войну у сепаратистов было отбито несколько единиц сверхсекретных бронетранспортеров. Эту технику XXI в. выпускал в качестве опытных образцов один из военных заводов. Она должна была проходить испытания в различных полевых условиях. Но вместо полигона оказалась у боевиков.

Работникам правоохранительных органов известно, что за большие деньги оружие для незаконных вооруженных формирований Чечни похищают прямо с заводов-изготовителей. Мафия действует едва ли не на всех оружейных заводах. Наиболее сильная оружейная мафия обосновалась в Ижевске.

 

Возможен ли был мирный путь, или цена гордыни

Сегодня становится все более очевидным, что первая война в Чечне (впрочем, по-видимому, и вторая) — не спонтанное или принятое с хмельной головой решение, а заранее, пусть по-военному неуклюже, спланированная акция. Проследим логику событий. Осенью (28 ноября 1994 г.) чеченская диаспора в Москве вместе с земляками из разных государств мира проводит международную научно-практическую конференцию с повесткой: «Чечня: вчера, сегодня, завтра». Решение конференции однозначно: просить Президента, Правительство и Парламент не решать силой проблему противостояния, не вводить войска. Значимость такого решения для оздоровления ситуации очевидна: пусть чеченский народ сам разберется с Дудаевым и его сторонниками, обещавшими народу процветание с «верблюжьим молоком из золотых краников».

Поначалу казалось, что в Кремле учитывают просьбу диаспоры. Государственные мужи заявляли, что Россия не станет вмешиваться в чеченский конфликт. Но в действительности все делалось с точностью до наоборот. Под убаюкивающий аккомпанемент чиновных обещаний в Республику перебрасывалась военная техника, вербовались добровольцы среди солдат и офицеров. Апофеозом этой лжи стала известная танковая атака Грозного 26 ноября 1994 г. Как рассказывали ее участники, организатором этой акции был тогдашний руководитель Контрольно-правового управления, а впоследствии один из руководителей Госкомнаца. Пребывая тогда в ранге «военного советника» чеченской оппозиции, он собрал в один кулак около 50 танков и бронемашин, экипажи которых в большинстве своем составляли российские солдаты, и бросил их без всякой подготовки на «штурм» города. Очевидцы утверждают, что «советнику» возражали военные специалисты — дескать, так не воюют, надо хотя бы людей подготовить. В ответ услышали: «Дело решенное. Грозный надо брать. Операцией буду руководить лично, с вертолета».

Операция, точнее говоря — провокация, удалась на славу. Вся техника была уничтожена. А на экранах телевизоров появились первые пленные — «неопознанные» российские солдаты и офицеры. О Чечне заговорили с новой силой. Именно это, вне всяких сомнений, позволило окружению Ельцина убедить его в том, что чеченская оппозиция сама не в силах справиться с ситуацией. Нужно, чтобы в конфликт вступили федеральные войска. Тем более, что новый «специалист» по национальным вопросам, надо полагать, заверил в быстрой и победоносной войне.

Как выяснилось впоследствии, 29 ноября 1994 г. Совет Безопасности Российской Федерации принял решение разрешить все проблемы в Чечне военным путем.

Создается группировка войск. На 12 декабря были назначены переговоры во Владикавказе, а срок ультиматума о сложении оружия конфликтующими сторонами истекал 15 декабря. Но уже 11 декабря федеральные войска вводятся в Чечню с трех направлений.

На чеченскую землю под видом наведения конституционного порядка вследствие усилий «ястребов» и лживой, выгодной им информации от «великих специалистов» по национальным вопросам Президент России в очередной раз не использовал возможность мирного разрешения чеченского конфликта. А такая возможность, как утверждают эксперты, сохранялась до декабря 1994 г. Трудно согласиться, пишут авторы обзора «Чеченский кризис», с мнением Президента, что «государственное принуждение было применено в Чечне, когда федеральная власть исчерпала все иные средства воздействия». Эта же оценка относится и к высказываниям Президента об «окончательном решении чеченского вопроса» в декабре 1994 г. Начиная с осени 1991 г., не было сделано многое из того, что должно было быть сделано государственной властью в подобной ситуации.

Все время мучает вопрос: почему никто из первых лиц российского государства так и не встретился с мятежным Дудаевым? Не выслушал его мнение? Не предложил условия для мирного выхода из сложившейся коллизии? Что мешало? Державные амбиции? Особенности характера?

Солидаризируюсь с мнением газеты «Известия», в которой на вопрос о том, почему высшее руководство России не захотело встречаться с Дудаевым был дан следующий ответ: «Гордость, видите ли, не позволяла. С кем только не позволяла, а с Дудаевым так и не позволила. Сегодня эта «гордость» оценивается в сотнях тысяч погибших и покалеченных человеческих жизней, тотальным разрушением всего и вся на триллионы рублей».

Да, что и говорить, дорогая это штука — гордость, амбиции государственного мужа. А что если тут не только гордыня, но и тонкий расчет — одним махом списать на войну все промахи и неудачи?

 

Война все спишет?!

У меня всегда было большое сомнение относительно того, что те, кто затеял первую войну под видом «восстановления конституционного строя» и «разоружения бандформирований», планировали быстрое проведение операции. Все говорит об обратном: и действия войск по «блокированию» Грозного, и предварительные бомбежки сел и жилых кварталов города, где, кстати, в основном, проживали русские.

Интересная деталь: в первые же дни боевых действий федеральных войск были разгромлены здания ДГБ и Министерства финансов. За президентский же дворец (бывшее здание рескома КПСС, кстати, самое высокое здание в городе) взялись через несколько дней. После того как его защитники покинули здание, там началась разрушительная «работа». От дворца остались «рожки да ножки». Одна из версий: штурм ведомствам нужен был для того, чтобы уничтожить все документы, которые могли бы пролить свет на широкомасштабные финансовые аферы и махинации с нефтепродуктами. Что же касается бомбардировки мирных горожан и селян, особенно тех, кто не поддерживал режим в Республике, — это делалось, видимо и для устрашения, и для вовлечения в войну.

И этот дьявольский, беспредельно циничный замысел «сработал». Люди, потерявшие родных, близких, квартиры, дома, имущество, на своем горьком опыте убеждались, что эта война ведется не просто против режима, а против всего народа. И тогда они взяли оружие в руки, чтобы защитить свою честь, свой дом, свою землю, свое право быть человеком.

Прежде чем водрузить знамя «победы» на обломках варварски разрушенного президентского дворца, как в 1945 г. над Рейхстагом в честь победы над фашистской Германией, надо было осознать, что водружение знамени над покинутым зданием вовсе не означает победу, а тем более конец войны. Вольно или невольно российские военачальники вознесли над Чечней другое знамя: их бывший сотоварищ, генерал Дудаев стал, и притом не только на Кавказе, а во всем мире символом борьбы за самоопределение любого народа.

Таким образом, то ли по недомыслию организаторов бойни в Чечне в 1994–1996 гг., то ли еще по каким-то причинам полицейская акция по разоружению бандформирований превратилась в войну против чеченского народа. Ибо ясно, что чеченские боевые отряды по мере развертывания этой войны все больше состоят из подразделений народного ополчения, которые мстят за погибших родственников, разрушенные дома, за многочисленные унижения и оскорбления чести и достоинства.

Государственные деятели, развязавшие войну, не раз уверяли общество, что армия в Чечне вот-вот одержит окончательную победу, что уничтожаются последние горстки бандитов. Однако этого не происходило и не могло произойти так же, как не мог Терек повернуть вспять даже по решению Совета Безопасности. История не раз доказывала простую истину: войну против народа выиграть нельзя. Все больше выясняется, как велика и труднопроходима для федеральной армии эта маленькая республика. И как это много — миллион чеченцев, треть из которых могут в любое время устроить встречный бой, а остальные — выстрелить в самый неожиданный момент и в неожиданном месте. Подкупить холуев — да, но народ — невозможно. Запугать — смешно и думать. Депортировать — уже было, и не раз. Нельзя говорить с народом «с позиции силы». В противном случае это будет война без конца.

Как утверждали в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью МВД РФ, до сих пор одним из основных источников, подпитывающих организованные криминальные структуры, являются армейские склады и хранилища, которые зачастую не контролируются. Более половины оружия попадает в нелегальный оборот именно отсюда. Не поэтому ли в Чечню посылались подразделения из частей, расквартированных по всей России? Война спишет все! И пропавшее оружие спишет — попробуй, учти, сколько чего пропало, когда даже убитых и раненых военнослужащих во время первой кампании не могут сосчитать до сих пор… А чего стоит заявление одного российского военачальника, который сказал, что войну с чеченцами «сам господь Бог послал»… У нас, дескать, появилась возможность создать самую боеспособную в мире армию, «обкатав» ее в боях с сильным и коварным противником.

Две войны в Чечне показали, чего на самом деле стоят иные российские генералы, обнаружила их низкий профессионализм, готовность безжалостно жертвовать жизнями своих солдат, и особенно гражданского населения. По вине именно этой части генералитета армия оказалась дискредитированной в глазах россиян и мировой общественности.

И еще одно: своими действиями в 1994–1996 гг. не только в Чечне, но и в Ингушетии и Дагестане определенные силы в военной среде провоцировали расширение военного конфликта на Кавказе. Как иначе расценить, скажем, те забытые уже сегодня многими обстрелы ингушского села Аршты? Глава администрации этого села Мухсарбек Хациев рассказывал, что по селу вели огонь потому, что здесь, по мнению военных, якобы находились боевики Дудаева. Но это, утверждал он, сплетни. В налетах погибли 10 человек — в большинстве женщины. По словам Хациева, ему в штабе российских сил пообещали, что солдаты атаковать село не будут, но заметили, что «за воздух мы не в ответе».

Этот случай не единственный, — прокомментировал тогда события в Аршты вице-президент Ингушетии Борис Агапов. — И, несмотря на все наши протесты, заявления, просьбы, общение со всеми представителями командования федеральных войск на самом высоком уровне, возбуждение уголовных дел, привлечение внимания Генеральной прокуратуры РФ и высшего руководства Российской Федерации, кровавый беспредел продолжился. Войска делали тогда что хотели и как хотели, и, как правило, не несли никакой ответственности. А в результате гибли, прежде всего, мирные жители.

А что можно ожидать, если примером по армейскому принципу служил сам и. о. командующего генерал Пуликовский. Спору нет, велико горе потерять сына. Горю генерала нужно сочувствовать. Но за гибель сына не должна отвечать часть человечества, проживающего в этой многострадальной Республике. Что означает его заявление об уничтожении всеми видами оружия всего живого в двухсоттысячном (на тот момент) городе, если не будет выполнен его ультиматум. Сумасшедшие амбиции или безрассудное желание мстить за смерть сына? Либо Пуликовский, поняв, что лавров предыдущего завоевателя Чечни генерала Ермолова ему не видать, решил попробовать себя на политическом поприще. Ультимативные заявления, как известно, может делать только Верховный главнокомандующий, правда, в цивилизованных странах.

Официальные последствия ультиматума Пуликовского общеизвестны. Генералу попеняли, резко пожурили и даже признали его шутку с ультиматумом неудачной.

А вот неофициальные последствия генеральского ультиматума — перепуганные жители города побросали тогда квартиры и имущество на поживу мародерам и бандитам. Сотни семей остались без крова и средств к существованию. Ничего себе генеральская шутка.

Стоит ли печалиться о каких-то гражданских, когда позиция отдельных военачальников федеральных войск сфокусирована в кощунственной по смыслу фразе «надо врезать по Грозному, чтобы там не осталось ровного места. Берлин брали — о немцах не думали». Думается, сравнение с Берлином не случайно. Военачальники тогда не считали Чечню частью России. Отсюда узнаваемая логическая цепочка — «Чечня враг, а врага уничтожают, если он не сдается». Но можно ли винить только Тихомирова, Пуликовского и других военачальников? Анализируя деятельность этих людей, брошенных в самое пекло войны не по их воле развязанной, понимаешь, что их единственной опорой являются офицеры и солдаты, участвующие в военной кампании. Все они сидят в одной лодке. Что же касается шокирующих заявлений командиров, то они только озвучивали чью-то политическую волю. При этом они осознавали свою роль заложников политической игры. И в лучшем случае их ожидает участь генерала Родионова, на которого возложили значительную часть ответственности за в Тбилисские события 1989 г. Не в этой ли обреченности была причина их озлобленного отношения к чеченскому народу, который они отождествляют с бандитами.

 

Распространители лжи

Ложь — один из катализаторов двух новейших чеченских войн. Внутреннюю логику, интенсивность и драматичность кровавой бойни на земле вайнахов невозможно понять без учета воздействия современных средств массовой информации на сознание людей, ибо это была, как справедливо отмечают авторы упомянутого выше аналитического обозрения «Чеченский кризис», «первая телевизионная война» на территории бывшего Советского Союза.

Роль СМИ в разжигании разного рода конфликтов общеизвестна. На состоявшемся в июне 1993 г. в Москве международном семинаре, посвященном роли средств массовой информации в этнических конфликтах, отмечалась особая роль их в постсоветских конфликтах. Во-первых, в бывшем СССР у населения выработалась старая привычка верить любым версиям событий и оценкам, освященным авторитетом телеэкрана или газетного листа, гораздо в большей степени, чем в граждански зрелых обществах. Впрочем, за последние несколько лет она оказалась сильно подорванной открытым выходом на арену подлинных хозяев СМИ. Во-вторых, в нашей стране поголовно грамотное и активно читающее население и потому воздействие на него прессы гораздо сильнее, чем в таких странах, как Сомали, Мексика или Индия, где также имеют место открытые конфликты и внутренние войны. В этом отношении с бывшим СССР могут сравниться только другие бывшие социалистические страны, в том числе и Югославия, где доля читающей публики чрезвычайно высока. Наконец, в России за годы перестройки в СМИ пришло фактически новое поколение молодых и амбициозных журналистов, утверждающих себя в этой опасной и ответственной профессии через мотив «я и конфликт». Этического кодекса профессии применительно к освещению конфликтов и войн российская журналистика пока не имеет.

Справедливости ради нужно сказать, что значительная часть российской прессы и телевидения немало сделала для того, чтобы противопоставить официальной версии войн в Чечне правду об этих событиях. Но верно и то, что «пропагандистское обеспечение» этих войн нередко велось самыми бесстыдными средствами. Яркий образец этого — брошюрка «Криминальный режим. Чечня 1991–1995 гг.», выпущенная в издательстве «Кодекс» объединенной редакцией МВД РФ весной 1995 г. Ничего подобного, заряжающего такой ненавистью к чеченскому народу, мне читать не приходилось. Большинство материалов носило анонимный характер либо публиковалось под рубриками «Из разведдонесений», «Материалы радиоперехвата». Иначе говоря, источники перепроверить невозможно. Тут явный расчет на читателей, продолжающих слепо верить любому печатному слову. И, представьте себе, верят.

Правда, пресса же выступила и с разоблачением лживой стряпни ведомственных пропагандистов. Внимательное прочтение «“Криминального режима”, — писала тогда известная журналистка газеты “Известия” Ирина Дементьева, — не оставляет сомнений: главная цель, в которую метят авторы книжки, не чеченский народ, хотя из чеченцев делают пугало для всей России, и даже не Джохар Дудаев с его режимом. Метят в силы «демократической ориентации» (именно так брезгливо закавычивают тех, которым присягали в 1991 г. вместе с Президентом России, до сих пор уверяющим мир в демократической ориентации), метят в права и свободы, мешающие установить в России режим силы, режим, в котором, как и прежде, не будет места “шумихе вокруг прав человека”».

Брошюра «Криминальный режим», как и многие телерепортажи на чеченскую тему. — это не журналистика. «Мы имеем дело, — подводит итог своим заметкам журналистка, — с оружием войны, таким же, как и боевые отравляющие вещества. В гражданской войне правил нет. Таким оружием снабжают солдат и отравляют население. Как и в случае применения ОВ, для защиты необходимо провести дегазацию, обеззараживание, после чего тщательно вымыться с мылом.

В самом деле, сколько раз под убаюкивающие сообщения об «окончании очередного этапа операции» скрытно, без лишнего шума отправляли в города и веси российские очередной «груз 200» (гроб с телом военнослужащего), и сопровождающим приходилось прятать глаза от полных горя и осуждения взглядов матерей и отцов. Общество месяцами приучали смиряться с тем, что каждый день и каждый час от ракет и авиабомб, артиллерийских снарядов и пуль в Чечне гибнут люди, и не только военнослужащие федеральных войск и их противники, но и мирное население — гибнут дети, женщины, старики. И средства массовой информации — во всяком случае, какая-то часть из них — несет за это свою долю ответственности.

Из уст воевавших генералов постоянно приходилось слышать оскорбления в адрес чеченского народа, который они называли бандитами. Задумывались ли они, что подобные заявления оскорбительны, прежде всего, для чести и достоинства граждан России, избравших самую благородную профессию по защите Родины. Это оскорбительно для всех российских военнослужащих. За всю историю человечества регулярные армии страны не вели войну с бандформированиями в течение четырех лет. Но если четыре года велась жесточайшая война с применением армии, всех видов вооружений против «бандформирований», имеющих, за редким исключением, только стрелковое оружие, то значит, это война велась против народа.

Сколько же нужно иметь злобы и ненависти к чеченскому народу, чтобы даже после всего, что пришлось пережить, язык повернулся назвать его «бандитами и разбойниками»?

 

Семена ненависти

В контексте чеченской проблемы, безусловно, с особой остротой встают ключевые вопросы сохранения единства государства, способность контролировать политическую ситуацию в стране, противодействие антигосударственным силам. Право наций на самоопределение ничуть не важнее права и обязанности государства обеспечивать безопасность граждан, сохранять свою территориальную целостность. А Чечня в течение последних десяти лет опережала криминалитет России и на самом деле была одним из опасных гнезд произвола, беззакония и преступности.

Во многих странах, как свидетельствует история, подобные ситуации вызывали откровенную силовую реакцию государства. Более столетия назад в США, как известно, попытка некоторых штатов выделиться в независимую конфедерацию была воспринята центром как мятеж. Четырехлетняя война опустошила полстраны, разрушила цветущие города, унесла десятки тысяч жизней. Но даже этот исторический пример, наиболее часто используемый сторонниками силового решения чеченской проблемы, требует пояснения. Для современников той войны и их потомков оправданием служило все-таки не сохранение целостности Соединенных Штатов, а то, что пресечение сепаратизма сломило сопротивление рабовладельцев и привело к отмене рабства в Америке. Кроме того, борьба с сепаратизмом совпала тогда с движением общества за демократию и социальный прогресс в целом.

Первый пробный российский вариант подавления сепаратизма в Чечне, как мы видим, ничего общего с этим не имел. С американским опытом его роднят разве что кровь, разруха, страдания огромного числа ни в чем неповинных людей. На рубеже нового тысячелетия такое варварское насилие сродни тому, как если бы операцию на мозге делали не скальпелем, а топором.

Горечь чеченской трагедии, помимо всех несчастий гражданской войны, еще и в том, что эта война отбросила Россию назад, поставила под угрозу весь процесс зарождения и укрепления демократии, становления правового государства. Боевые действия в Чечне стимулировали развитие авторитарных тенденций в российском обществе, укрепили силы, стремящиеся превратить президентский авторитаризм в полностью авторитарный режим личной власти. Стало реальным сползание страны к неототалитарным методам правления.

Вместе с тем новейшие чеченские войны, с их жестокостью и насилием, обострили массовое недовольство, активизировали настроения ненависти и злобы в обществе. Не говоря уже о том, что сама эта кровавая бойня невольно стала школой терроризма, который уже заявил о себе в полную силу, осложнив и без того криминогенную обстановку в стране. Те, кто привык убивать, а тем более — проливать кровь беззащитных и грабить их, уйдя из Республики, превращенной для многих жителей в ад, вряд ли смогут избавиться от приобретенного ими инстинкта насилия и тяги к безнаказанному произволу.

Что может быть опаснее ненависти, разъедающей как яд сердца воюющих с обеих сторон… Бациллы ненависти к чеченцам солдаты федеральных войск увозили из Чечни и распространяли их по России. Но такие же бациллы передались и чеченцам, и их детям — свидетелям и жертвам бесчинств, творимых не только бандитами чеченской национальности, но и казаками из батальона им. Ермолова, а также людьми с погонами на плечах и косынками на головах. Семена ненависти уже посеяны на немалой части России и дали свои ядовитые всходы. Каждый второй опрошенный русский студент считает неприемлемым брак с представителем другой национальности. А 40 % категорически утверждают: «Россия — для русских».

«Синдром чеченофобии» проявлялся каждый раз после террористических взрывов 1999 г. сначала в Буйнакске, а затем в Москве и Волгодонске, болью отозвавшихся в сердце каждого нормального человека в нашей стране. Несмотря на то что устроители взрывов так и не были установлены и осуждены, волна негодования была обрушена прежде всего на чеченцев. Ненависть слепа, поэтому ее легко водить «за руку». Если после первой войны за военные действия для защиты интересов русскоязычного населения ратовали 10 % опрошенных, то в конце 1999 г. их было уже 70 %.

Несколько лет назад у нас заговорили об «афганском синдроме». Мы задались вопросом: «Как будут чувствовать себя в мирной жизни люди, прошедшие этот ад? Смогут ли солдаты, вернувшись домой, понять, что они уже не на войне?» Увы, мы не помогли им в этом. По информации специалистов, около 70 % парней, прошедших школу «Афгана», ныне пополнили криминальные структуры. Может, несколько преувеличено? А посчитайте, сколько «афганцев» воевало по контракту в Чечне…

Очевиден уже и «чеченский синдром». «Чечня, — говорят участники конфликта, — похлеще “Афгана”». Тут многое по-другому. Если там была чужая земля, чужой народ, то здесь свои убивают своих соотечественников — и не на чужой земле.

Молоденький российский солдат, потерявший в бою товарища, говорит, что он теперь будет мстить за него. То же самое говорили мне раненые, лечившиеся в одном из московских госпиталей. Мстить сейчас? Или мстить и тогда, когда демобилизуется, уйдет на «гражданку» по окончании срока контракта? А одиннадцатилетний чеченский мальчик ровным голосом рассказывает тележурналистам, как подразделения МВД брали его родное село Самашки. Вместе с младшим братом они были дома, когда к ним вошли пьяные солдаты. На глазах детей они застрелили отца и мать. Закончив рассказ, мальчик помолчал какое-то мгновение и твердо сказал: «Я отомщу…»

Что могло ждать общество от таких настроений? Какое будущее ждало чеченских детей, а точнее детей всех народов сожженной войной Чечни? Можно ли растопить этот страшный айсберг ненависти в их душах и как донести до них ту истину, что они лишились детства, лишились родителей, братьев, сестер и других близких им людей не по вине русского или чеченского народов? Никто из тех, кто должен был ответить на эти вопросы, не ответил на них вовремя.

В России и ее столице на произвол, чинимый немалым числом офицеров, низших чинов и солдат федеральных войск в Чечне, смотрели «сквозь пальцы», хотя по жестокости и цинизму при грабежах граждан эти военные нередко превосходили местных бандитов. Есть тысячи свидетельств мародерства и насилия военнослужащих по отношению к мирным жителям. Тогда еще генерал-майор юстиции Юрий Яковлев утверждал, что следователями военной прокуратуры в Грозном во время первой войны было принято к производству около 800 уголовных дел, заведенных на военнослужащих федеральных войск в Чечне. Из них 150 направлено в военный суд, 65 прекращено по амнистии в связи с 50-летием Победы, 120 направлено для дальнейшего расследования в различные военные и территориальные прокуратуры. По остальным ведется следственная работа. На особом контроле прокуратуры находилось 38 уголовных дел о преступлениях против местного населения. Это дела об убийствах, о причинении тяжкого вреда здоровью, об автотранспортных преступлениях с гибелью людей, об изнасилованиях и др. Но специалисты, а главное — сами жертвы утверждают, что это ничтожно малая часть в действительности совершенных преступлений. Большинство же их было укрыто. Многие командиры воинских подразделений, а нередко и сами следственные органы не заинтересованы в выяснении истины. Ибо на войне как на войне: прав тот, кто с оружием и кто остался жив.

Сокрытие истинного положения дел с ведением боевых действий в Чечне устраивало руководителей некоторых российских ведомств. Как рассказал мне возглавлявший одно время правительство национального возрождения С. Хаджиев, который не в пример нынешним руководителям и на словах, и на деле пытался остановить этот беспредел, бывший министр внутренних дел РФ В. Ерин даже и слышать не хотел о творимых преступлениях. Он, что называется, с порога, отметал все аргументы и доводы чеченской стороны. «Заводите уголовные дела, — отвечал он, — проводите расследование, а потом будем разговаривать…», как будто Хаджиев и возглавляемое им правительство было наделено этими функциями или располагало возможностями.

«Обкатка» военнослужащих на жестокость, как будто официально не поддерживается, но и борьба с ней не ведется. Так появилась в свое время уже упоминавшаяся выше брошюра «Криминальный режим», смысл которой сводился фактически к одному: «хороший чеченец — мертвый чеченец». Ее авторы и составители не скрывали на пресс-конференции, что брошюра предназначена в основном для солдат, воюющих в Чечне. И надо ли после этого задаваться вопросом, почему так называемые фильтрационные пункты были переполнены первыми попавшимися и ни в чем не повинными чеченцами в возрасте от 16 до 50 лет? Вырвавшиеся оттуда люди утверждали, что там их постоянно унижали, избивали до полусмерти, там убивают и калечат. А кому потом удалось выжить, при случае могли обменять. Омоновцы их так и называли: «материал для бартера».

Жестокость федеральных войск (не говоря о всех офицерах и солдатах) в Чечне оказалось способной превратить месть в основной смысл жизни подрастающего поколения горцев, вызвать затяжную национальную рознь, глубокое межнациональное противостояние, которое стало поставщиком «человеческого материала» для организованного международными террористическими организациями вторжения боевиков в Дагестан летом 1999 г. Грубая сила как всегда оказалась не способной устранить конфликт, а только загнала его на время вглубь — до новой вспышки.

В первом издании этой книги, которое вышло в свет в 1996 г., можно найти такие слова: «Коварство “чеченского капкана”, в котором по своей воле оказались федеральные власти. Россия стала в какой-то мере заложником “усмиренной” Чечни. Если сторонники суверенного государства начнут активно прибегать к диверсиям и террору за пределами республики, то в любом регионе страны возможно повторение трагедии Буденовска, Первомайска или даже Грозного». Поверьте, мне вовсе не хотелось тогда выступать в роли пророка. Для меня было совершенно очевидным, что ящик Пандоры вот-вот откроется и миллионы россиян будут бояться не дожить до следующего дня.

Похоже, что режиссер (или коллективный автор), навязавший тогда Президенту и Совету Безопасности РФ кровавый сценарий решения чеченской проблемы, еще не угомонился, не удовлетворил свои садистские потребности.

На фоне второй Чеченской войны кампания по внушению гражданам России и международному общественному мнению мифа о генетической предрасположенности чеченцев (независимо от пола, возраста, образования, культуры, места рождения и среды обитания) к преступлениям достигла своего пика. В круговерть были вовлечены многие средства массовой информации. В этих шовинистических шоу принимал участие ряд государственных мужей, представляющих исполнительную, в том числе военную и правоохранительную власть.

У чеченского народа есть обычай, согласно которому входящий в дом обязан снять обувь. Горцы уважительно относятся к своему жилищу. Для чеченца домашний очаг сродни святому месту — мечети.

А инициаторы той бойни вторглись в эту святыню в солдатских сапожищах и действовали как слон в посудной лавке, поправ солдатскими руками честь, достоинство, гордость и стремление к свободе третьего по численности в России народа.

Ответную реакцию нетрудно было предугадать. Критическая масса ненависти к бездумным разрушительным действиям федеральных войсковых подразделений и к тогдашнему Правительству Республики накапливалась со времени начала конфликта и взорвалась в Грозном в августе 1996 г. Именно с этого момента война в Чечне для многих местных жителей перешла в разряд отечественной.

К основному мотиву борьбы с «оккупационным режимом» мобилизующему многих чеченцев от мала до велика, к борьбе за свободу и независимость добавился новый движущий фактор — месть за убитых соплеменников, за разрушенные города и села, за втоптанную в грязь судьбу.

Души многих чеченцев, как многострадальная земля Чечни кровью, наполнились ненавистью к «федералам». Потерявшим родных, близких, кров, ничего не оставалось, как взять в руки оружие и исступленно, до последнего вздоха, защищать свою Родину. Не за единую и неделимую Россию воевали тогда федеральные солдаты и офицеры. Их действия так же основывались на мести. Месть за убитых друзей, командиров, за безразличие к их судьбам со стороны высших государственных чинов, по вине которых они стали профессиональными кочевниками, не имеющими ни кола, ни двора.

Сейчас очень трудно ответить на вопрос, переросла ли тогда ненависть к российским солдатам и офицерам у чеченцев под влиянием варварской бойни в ненависть к русским. Об этом надо спросить 200 000 тех, кого вторая война заставила покинуть свои дома. И, может быть, не сегодня. Чеченский геноцид не мог оставить в стороне соседние кавказские народы, чьи судьбы, вера и обычаи тесно переплетены между собой. Тревожная затаенность жителей соседних республик — верный признак того, что зреет конфликт, от которого может запылать Кавказ сплошной зоной огня, гнева и ненависти.

 

Коварный замысел «выдавливаний» и «зачисток»

Если человек заявляет о совершенном им убийстве, то ему в милиции или в прокуратуре говорят: докажи, укажи труп, выдай орудие преступления. И это правильно. На заявителя работает презумпция невиновности. С чеченцами же все наоборот. Массовые «конкурсы» на полет фантазии «силовиков» с целью навести чеченский след на совершенное преступление можно считать образцами дезинформации. И те, кто по роду своей службы был обязан без словесной трескотни организовывать работу по сбору доказательств, «за уши» притягивали (особенно к терактам) басаевых, радуевых и новоявленных полевых командиров-террористов. Были такие, которые считали, что секретарю Совета Безопасности РФ генералу А. И. Лебедю для выполнения Указа Президента РФ «Об усилении борьбы с организованной преступностью и коррупцией в городе Москве и Московской области» нужно «выдавить» чеченцев из Москвы и области. Дескать, легче было бы разговаривать с ними там, в Чечне. Нового здесь мало. Эта работа активно велась несколько лет, и с началом второй войны правоохранительные органы опять наступили на свои «любимые грабли». Выдавливают, выталкивают, вытесняют, выгоняют, вышвыривают. Действия до боли знакомые. Унижения, оскорбления, избиения, необоснованные, несанкционированные обыски и издевательства, поборы и вымогательства. Во многом это сопровождается напутствиями типа: поезжайте в Чечню, воюйте, если вы мужчины, все вы бандиты и террористы и т. д. Достаточно любому негодяю сообщить в правоохранительные органы, что по такому-то адресу проживает чеченская семья или остановились выходцы из этой Республики, и неприятности им обеспечены. Увы, эти унижения граждан, конституционные права которых взялась восстановить федеральная власть, мало кого шокируют. Так же как и ежедневная гибель мирных граждан в Чечне, о которой сегодня за звуками победных фанфар продвижения федеральных войск по Чечне почти ничего не слышно.

В августе 1996 г. в Грозном убит блестящий журналист, руководитель Северо-Кавказского отделения ОРТ Рамзан Хаджиев, уважаемый всеми, кто его знал. О его гибели сообщали СМИ. Возникает вопрос, какие нужно было иметь звания, заслуги и чины Хаджиеву, тысячам убитых и искалеченных граждан республики и военнослужащим России, чтобы из сострадания к ним, от ужаса содеянного российские СМИ, как после гибели В. Листьева, установили режим работы на озвучивание кровавой трагедии конца ХХ в.? Какими же им быть? Какие иметь заслуги?

После совершения первых актов терроризма в Москве с каким рвением правоохранительные органы стали искать «чеченский след» исключительно в местах проживания чеченцев, хотя была информация, что в одной из Прибалтийских республик и на Украине началась интенсивная подготовка международных террористов, которые будут захватывать и минировать атомные станции, совершать новые террористические акты. Среди них были и чеченцы. А что, если они захватили бы атомные станции, совершили диверсии? Что тогда ждало непричастных к этим варварским деяниям чеченцев? Отчасти ответы на эти вопросы дают события, которые начали разворачиваться в Москве после странных взрывов жилых домов в сентябре 1999 г. Московская власть в какой-то момент оказалась вынужденной сдерживать разнузданную агрессию отдельных представителей правоохранительных органов, которые с садистским удовольствием принялись наводить «порядок» в столице методами тотальных облав и зачисток мест проживания чеченцев. К сожалению, реакция московской интеллигенции на эти дикие полицейские расправы для большинства СМИ оказались не интересна («не в тему»).

Чеченцев — граждан РФ, должна защищать Конституция России. Или Конституция Российской Федерации на чеченцев не распространяется?

Терроризм, связанный с чеченской трагедией, был, по-видимому, неизбежен.

Вторая Чеченская война, в отличие от первой, началась как антитеррористическая операция. Фактически антитеррористическая операция охватила всю Россию и при ее проведении российские спецслужбы старались подражать «решительным израильтянам».

Только вот беда: известно, что какие бы меры ни принимали спецслужбы того же Израиля или скажем, Англии, терроризм они не победили. Но в это же время до террора против мирных граждан они не опускались. Сегодняшняя кампания борьбы с терроризмом способна превратить Чечню в зону непрерывной войны и длиться десятилетиями при явной или скрытой поддержке народов Северного Кавказа и всей России.

 

«Бои» за восстановление Чечни

Результаты восстановления экономики и социальной сферы Чечни после первой войны оказались настолько ничтожны, что и у нас в стране, и за рубежом вызвали только недоумение. Предположения о том, что деньги, выделенные на восстановление Республики, прокручивались в банках, разворовывались, взрывались в виде отремонтированных объектов, подтвердились довольно быстро. Не так давно использование средств, выделенных на первое восстановление Чечни, выборочно проверяла Счетная палата РФ. Отчет по результатам проверки, одобренный 22 марта 1996 г. Коллегией, был доведен до сведения властей, после чего Президент РФ пообещал впредь давать деньги только «мирным» районам Чечни.

Провести «полномасштабную» проверку в условиях боевых действий было невозможно. Но и того, что было проделано, вполне достаточно, чтобы понять, почему все благие намерения российских властей реанимировать в Чечне экономику, социальную сферу и нормальную жизнь после первой войны, заранее были обречены на неудачу.

Обо всем этом кошмаре «черной дыры», в которую несколько лет проваливались бюджетные деньги, наверно, можно было бы читать как о забавных трюках «великих комбинаторов», если бы это не были деньги налогоплательщиков и если бы речь не шла о людях, измученных безумной войной, из последних сил надеющихся хоть на какую-нибудь помощь.

Проверкой было установлено, что из федерального бюджета в 1995 г. планировалось выделить Чечне финансовую помощь в размере 984,9 млрд руб. Кроме того, постановлением Правительства Чечне решено было выдать еще 88,5 млрд руб. из резервного фонда Президента РФ. Всего получалось 1073,4 млрд руб. Это те деньги, выделение которых подтверждено законодательными и иными нормативными актами Российской Федерации. На самом деле по финансовым документам денег на восстановление Чечни ушло гораздо больше. По данным Минфина, на 17 октября 1995 г. общая сумма выделенных средств составила 5618,5 млрд. Как отмечают аудиторы Счетной палаты РФ, «законных оснований для расходования средств на эти цели в сумме 4545,1 млрд не имелось». Деньги выделялись волевым решением высших чиновников — по поручению Правительства, по протоколам заседаний Госкомиссии по восстановлению Чечни, по графикам, утвержденным высокопоставленными правительственными чиновниками. Просто отдавалось соответствующее распоряжение Минфину, и тот принимал его к исполнению.

За ноябрь — декабрь 1995 г. финансовая помощь Чечне была почти удвоена в сравнении с предыдущими месяцами.

Выборочная проверка по 28 министерствам, предприятиям и организациям РФ и ЧР показала, что к 31 декабря на восстановление Чечни якобы ушло 12 319 млрд и из них использовано 13 842,9 млрд руб. Счетная палата сделала заключение: «В ходе проверки законных оснований для выделения дополнительных средств в сумме 11 245, 7 млрд руб. не установлено».

Комиссия Счетной палаты только выборочными проверками обнаружила, что из полученных Чечней денег на цели восстановления было потрачено всего лишь 163,2 млрд руб. — главным образом, на выплату процентов за пользование кредитами коммерческих банков. Кроме того, 14 млрд находились в состоянии «временного отвлечения», т. е. деньги положены в банк и на депозитные счета.

К началу 1996 г. сумма выделенных Чеченской Республике ассигнований достигла 6941 млрд руб. Основная их часть (5107 млрд руб.), была выделена из федерального бюджета. Коммерческие банки ссудили 923 млрд руб. под гарантийные обязательства Минфина и 520 млрд руб. — под казначейские обязательства. Кроме того, Республика не платила налогов в бюджет, т. е. за счет этих «налоговых освобождений» ей досталось еще 390,4 млрд руб.

И прямое финансирование из федерального бюджета, и кредитование за счет собственных средств банков под гарантийные обязательства Минфина шло как через Центробанк, так и через коммерческие банки, которые помимо всего прочего, обязаны были контролировать целевое использование кредита и своевременность расчетов заказчика с подрядчиками.

Подавляющее большинство коммерческих банков (уполномоченных Правительством по работе с бюджетными средствами) занималось тем, что задерживало зачисление денег на счета распорядителей бюджетных средств. В основном задержки были на 8–10 дней, но в отдельных случаях деньги могли не приходить на счета и месяцами.

Другая хитрость состояла в начислении процентов. Деньги, которые банки переводили какому-нибудь ведомству, занятому «восстановлением Чечни», фактически оставались в самом банке. Просто открывались специальные расчетные счета для этого ведомства. В таком случае считается, что эти деньги уже банкам не принадлежат. И якобы отданы на восстановление Чечни. Но деньги остаются в банке и расходуются по частям. Проверка показала, что многие ведомства значительные суммы средств, выделенных на восстановление Республики, не получили.

Существенная часть так называемых «чеченских» денег осталась в распоряжении банков, которые, конечно, получили немалую прибыль. В это же время были начислены проценты должнику (т. е. Правительству РФ) за пользование кредитом.

Уже стало достоянием печати, что миллиарды рублей, украденные из федерального бюджета, которые якобы должны пойти на восстановление Республики, в действительности подпитывали оружейную мафию в России. Именно мафиозные структуры поставляли до последнего времени новейшее вооружение отрядам оппозиции. Автоматы образца 1995 г., спутниковые средства связи, аппаратура радиоэлектронной борьбы, все это еще не поступившее на вооружение федеральных войск, уже применялось в Чечне.

Изобретательны были государственные мужи и бизнесмены от медицины.

Минздравмедпром РФ в 1995 г. перечислил учреждениям, находящимся в его ведении, деньги на приобретение медикаментов и медицинского оборудования для Чеченской Республики. Те бесконтрольно открывали счета в коммерческих банках, а не в учреждениях Центробанка, как предписывалось приказом Минфина. Дальше проходило от 3 до 5 месяцев, пока бюджетные средства перечислялись по назначению. Неиспользованные остатки выделенных денег только здесь составили 13,2 млрд руб. Поскольку деньги находились на банковских счетах, то они, естественно, принесли этим банкам огромную прибыль.

Счетная палата предложила в связи с такой «экономией средств» взыскать с «Национального медицинского агентства» 9,09 млрд руб., а с госпредприятия «Фармацевтический импорт для экстремальной медицины» — 4,2 млрд руб.

Но наиболее крупные «открытия» в области медицины были обнаружены в Грозном. Оказалось, что Минздравмедпром России согласно отчету за 1995 г. поставил медицинской продукции в Чечню на сумму 79,6 млрд руб., а Минздрав Чечни получил медикаменты всего лишь на 36,7 млрд руб., т. е. вдвое меньше. Куда исчезли медикаменты? Здесь был непочатый край работы для сотрудников правоохранительных органов РФ. Но и то, что завозилось, существенно отличалось от заявки Минздрава Чечни. Людям, пострадавшим от ужасов войны, будто в насмешку, посылали какие-то условно пригодные к употреблению лекарства с давно истекшими сроками хранения, устаревшее, разукомплектованное оборудование.

Так, привезли в Чечню наркозно-дыхательную аппаратуру «Фаза-5» на 1,2 млрд руб., «что более чем в два раза превышает потребность в этой аппаратуре медучреждений Чеченской Республики». Мало того, «все аппараты недоукомлектованы и практически не используются». Еще одарили ортопедическим и травматологическим оборудованием и инструментарием на 835 млн руб. «Оборудование доставлено в разукомплектованном виде, дефектного состояния, в разбитой таре и фактически представляет собой металлолом», — читаем в Отчете комиссии.

Потом решили бороться с полиомиелитом и «подбросили» на 120 млн руб. вакцины, правда, «с просроченным сроком пользования более четырех месяцев». Объявили войну вшам — прислали «шампунь для лечения педикулёза в количестве более чем в пять раз превышающем потребности населения». В общем, «подлечили» граждан Чечни и военнослужащих федеральных войск от души.

И что интересно, стоимость многих поставленных госведомствами в Чечню продуктов питания и медикаментов намного превышала стоимость аналогичных товаров, которыми торговали коммерсанты на рынках Республики. Было завезено огромное количество медикаментов в Надтереченый район, в Моздок. Особенно много поступило гуманитарной помощи, которая не дошла до пострадавших, потому что была распродана по дешевке на рынках Северного Кавказа.

По ходу распределения по больницам медикаментов, полученных Минздравом Чечни, их становилось все меньше и меньше. Попросту говоря, они разворовывались. При проверке в 4-й городской больнице Грозного установлено: по данным Минздрава ЧР 4-я горбольница получила медпрепараты в 1995 г. на сумму 918,6 млн руб., а по данным бухгалтерского учета 4-й горбольницы оприходовано и числится медпрепаратов на сумму 13,8 млн руб.

По решению Госкомиссии по восстановлению экономики и социальной сферы ЧР лицам, пострадавшим во время боевых действий, полагались денежные компенсации. Из федерального бюджета на эти цели в Сбербанк Чеченской Республики поступило 70 млрд руб., а, кроме того, Министерство социальной защиты перечислило еще 83,3 млрд. Эти деньги были зачислены 31 декабря 1995 г. на счет «Кредо Банка» в Москве, и они, как водится, только через месяц попали в «Сбербанк» Чечни.

В общей сложности получается, что на компенсации пострадавшим было выделено 153,3 млрд руб. На начало февраля получили компенсации 1082 человека — в общей сложности на 132 млрд руб. Ясно, что пострадавших в Чечне на самом деле гораздо больше — сотни тысяч. Однако оставшиеся от выделенных денег 20 млрд руб. так и не пригодились и теперь уже не пригодятся. Вторая война спишет все долги.

Интересно, что если этим 1082 пострадавшим была выдана максимальная компенсация, то, по расчетам аудиторов Счетной палаты, получилось бы 79,3 млрд руб., т. е. гораздо меньше, чем раздала компенсационная комиссия. Однако «окончательный вывод о правильности произведенных выплат сделать не представляется возможным». Нет бумаг, подтверждающих, что у того-то погиб родственник, а у этого — разбомбили дом. «Первичные документы по определению размеров компенсационных выплат не были предъявлены, поскольку по состоянию на 7 февраля 1996 г. указанная комиссия расформирована за махинации с компенсациями».

В ходе проверки выяснилось, что большое количество компенсаций, выданных Сбербанком, не было подтверждено документами о решениях комиссии по этому поводу. Те реестры, которые были представлены на проверку, показали, что размер компенсаций колеблется от 1,5 до 700 млн на одну семью (фамилию). Иными словами — денег выдавали в зависимости от личной заинтересованности — одним ниже установленного минимума, другим — в несколько раз больше, чем полагалось.

Любые военные широкомасштабные всеразрушающие действия, осуществляемые особенно с применением авиации и тяжелой артиллерии — на руку только мафии. Замечено, что бомбометание велось весьма избирательно. Почему-то всякий раз разрушалось здание того ведомства, в котором можно проследить движение финансов. Не удивлюсь, когда узнаю, что и в Москве исчезли все первичные документы, отражающие движение денежных средств и материальных ценностей. Почерк мафиози универсален — украсть и спрятать концы в воду. Это известно каждому профессионалу.

Функция первого восстановления Чечни была возложена на Минстрой — государственного заказчика по выполнению проектно-изыскательских работ. Кроме того это ведомство получило право представлять в Госкомиссию по восстановлению экономики Чечни предложения о генеральных подрядчиках, т. е. «давать зеленый свет» той или иной строительной фирме.

Минстрой России заключил договоры с 37 генеральными подрядчиками из 14 регионов России, а также Украины, Грузии, Чехии. Эти 37 подрядчиков в свою очередь заключили договора с субподрядчиками, общее число которых осталось тайной.

Сначала выполненные работы оплачивал Минстрой, а потом эти функции переложили на специально созданную «Дирекцию по строительно-восстановительным работам в Чеченской Республике».

Минфин через семь коммерческих банков перечислял деньги Минстрою, Минстрой — Дирекции. Дирекция финансировала выполненные работы, руководствуясь актом комиссии по приемке. «Оплата за выполненные работы осуществляется Минстроем и Дирекцией через московские уполномоченные коммерческие банки непосредственно на расчетные счета привлеченных подрядчиков или по их указанию. Подрядчики из полученных средств ведут расчеты с субподрядчиками в различных регионах».

Поскольку все подрядчики и субподрядчики вместе со своими расчетными счетами были раскиданы по 15 регионам России и зарубежья, проверить их деятельность совершенно невозможно и по сей день. Кто, что и за сколько отремонтировал — тайна за семью печатями. Аудитор с некоторым раздражением заметили тогда в отчете, что «для ускоренной проверки потребуется многочисленная группа проверяющих и несколько месяцев работы.

Что же касается махинаций с восстановлением разрушенных объектов, то проверить их так и не удалось. От самих рабочих и чеченцев, пытавшихся с ними сотрудничать, известно, что популярной была следующая схема: строители от какого-нибудь «субподрядчика» приезжали в Грозный, но восстанавливать ничего не могли, потому что у них не было стройматериалов. Приходилось самостоятельно искать стройматериалы и заключать контракт на их поставку, а оплачивать обязан был все тот же Минстрой.

За короткий период времени, отведенный Счетной палате, несмотря на военное положение, аудиторам удалось узнать кое-что о ремонтно-восстановительных работах. Проверка «агропромышленного направления» показала, что Дирекция по восстановлению объектов АПК Чеченской Республики использовала не по назначению 13,7 млрд руб. На средства, выделенные на ремонтно-строительные работы, закуплены мука, зерно, сахар, легковые автомобили («Волга» и «Нива»), оргтехника, которая не использовалась по назначению.

При выборочной проверке справок по выполнению работ фирмой «Ковраево» по макаронной фабрике объем выполненных работ завышен на 538 млн руб. В деятельности подрядных организаций имели место хищения основных фондов и строительных материалов. В результате этого было изъято у сотрудников и строителей подразделений «Росагропромстрой» 8 легковых машин (ГАЗ-24, «Нива» и УАЗ), 18 грузовых машин, в том числе 5 со строительными материалами (кирпич, пиломатериалы) и 2 автобуса… Общий ущерб, нанесенный хищениями, составил 4780 млн руб.».

Еще одна недоработка, позволяющая любые «законные» махинации: у Минстроя России не было расценок на ремонтно-восстановительные работы. Стоимость выполненных работ определялась по расценкам как на новое строительство. По мнению специалистов за эти виды работ нельзя было платить одинаково.

На так называемых «южных деньгах» обогатился ряд коммерческих банков и структур. Гуманитарная помощь расхищалась, ее распределение контролировалось криминальными группировками. Словом, ошибки федеральных властей в деле восстановления экономики Чечни были эффективно использованы представителями альтернативной, теневой экономики, коррупции и организованной преступности. Сегодня, у Чечни и всей России появился исторический шанс погасить один из самых опасных в Евразии очагов напряженности, вновь появились симптомы экономического идиотизма.

Создается впечатление, что определенные силы в Правительстве России и в нынешней временной администрации Чечни пытаются успеть до первых, надеюсь, по настоящему демократических выборов Президента Чеченской Республики, раздать по фиктивным документам и на вымышленных лиц компенсацию за утраченное жилье. То, как сегодня на практике работает механизм этой компенсации, убеждает меня в том, что большинство тех, кто действительно потерял свои жилища в результате войн в Чечне, помощи могут не дождаться.

Был ли свет в конце туннеля?

Судя по тому, как нелепо и бестолково была развязана первая война в Чечне, ее организаторам и вдохновителям отнюдь не требовалась скорая победа над дудаевцами. Нужна была кровавая бойня, на которую можно впоследствии многое списать: хищения нефти в колоссальных размерах, незаконную торговлю оружием и наркотиками, использование Чечни как канала для отмывания «грязных» денег мафиозных структур и т. п. Наконец, списать на войну можно было и провал экономических реформ, невыполнение обещаний перед избирателями.

Не исключая экономико-криминальную версию войны, есть основания считать, что чеченская операция понадобилась и для того, чтобы дискредитировать российскую армию. Не могу не согласиться в этом с Гавриилом Поповым, изложившим свою позицию в статье «События в Чечне показывают, кому и зачем нужна дискредитация армии». Даже сугубо гражданскому человеку ясно, что начало военной операции, как нарочно, было спланировано по логике «чем хуже, тем лучше». Возникает масса вопросов. Почему в бой против опытных чеченских бойцов были брошены необученные юнцы? Почему были задействованы армейские подразделения, что означает ни больше, ни меньше, как нарушение Конституции? Почему всячески затягивался ввод специальных, профессионально подготовленных частей МВД и ФСБ?

Вопросы можно множить и множить. Но даже беглый анализ действий командиров федеральных войск однозначно приводил к выводу: первая Чеченская война была организована так, чтобы показать общественному мнению беспомощность и непрофессионализм армии, которую надо подвергнуть чистке, реформированию. Почему? Да потому, что под предлогом реформирования армии из ее рядов можно (или нужно?!) было «вычистить» всех, чей авторитет и масштаб личности мог оказаться помехой в следующей избирательной кампании.

Вторая война также началась накануне выборов в Государственную Думу. Может быть, это случайность, а может быть попытка тогдашней власти доказать свою состоятельность.

Как Лебедь останавливал войну

Первый человек из кремлевских кабинетов, который фактически стал останавливать первую войну — это Секретарь Совета Безопасности России Александр Лебедь.

И если до того как ему было поручено заниматься Чечней, все средства массовой информации наперебой пели генералу хвалебные оды, порой заслуженно, но чаще авансом, то после того как он предпринял радикальные шаги по воцарению мира на вайнахской земле, со страниц газет, из радио-, телеэфира на Лебедя повеял леденящий холодок. Вначале это было легкое дуновение, превратившееся позже в ураган. Все те же самые средства массовой информации все громче и наглее нагнетали версию превышения генералом полномочий, подвергали обструкции каждое сказанное им слово и подписанные документы.

Дальше больше. Вот уже в этот хор прессы влились басовые голоса государственных мужей, лидеров общественно-политических движений, которые «ничтоже сумняшеся» принялись обвинять Лебедя в предательстве интересов России и армии. Ряд вчерашних кандидатов в президенты России, учитывая серьезность заболевания Ельцина, обоснованно полагали, что решительные действия генерала по урегулированию чеченского кризиса приносят ему слишком высокие политические дивиденды. Словно сговорившись, российские политики подвергли сомнению полномочия Секретаря Совета Безопасности РФ и законность подписанных им соглашений.

Однозначно можно было сделать вывод о том, что Лебедь стал тогда крайне неудобен «ястребам» и крупным мафиози. Он превратился в нежелательного соперника для претендентов на высшую власть в стране на последующих выборах и таковым оставался до момента избрания на последнюю должность губернатора Красноярского края.

Кто выиграл в Первой войне?

В созидательном, жизнеутверждающем смысле, в войне выигравших не бывает. Ибо любая война несет неизбежные потери людей, кровь, страдания, искалеченную психику. Всего этого не могут избежать даже победители.

Безжалостный итог войны — статистика убитых. Генерал А. Лебедь заявил, что в первой Чеченской войне погибло свыше 80 тыс. человек. Правда, не уточнил — кто входит в это число — только военнослужащие или же и мирное население. Думаю, что названная генералом статистика касалась только военнослужащих. Каждому военному человеку известно, что потери наступающих перед обороняющимися исчисляются с учетом коэффициента: один убитый на двенадцать раненых, мы же и эту цифру уменьшим вдвое. В таком случае убитых и раненых в этой войне должно быть не менее полумиллиона человек. Вряд ли местные жители входят в число 80 тыс., так как кладбища в чеченских городах и селах давно вытеснили жилой сектор. Похороны с 1994 г. превратились в ежедневное занятие в любом вайнахском селении.

Штаб федеральных войск в марте 1996 г. обнародовал данные, согласно которым в чеченском театре военных действий убито было 15 тыс. дудаевцев. А если применить коэффициент, то эту цифру дополняет 90 тыс. раненых. Меня как офицера, для которого честь превыше всего, мучает вопрос, как же поворачивался язык у Пуликовского, Шаманова, Тихомирова и других командиров утверждать, что они воевали с бандформированиями. Что же это за банды такие, число которых равновелико народу? Выходит, генералы не отличали бандитов от мирного населения — вайнахского народа. А некоторые из них так и проговаривались, называя целый народ «бандитами и преступниками».

Бандиты по Уголовному кодексу это те, кто врывается в чужие дома, грабит, истязает и убивает людей. Однако на языке все тех же генералов эти преступные действия против мирного населения называются «зачисткой». А как следует называть тех, кто отправляет себе домой контейнеры с награбленным в Чечне? На профессиональном языке те, кто присваивает добычу в разбойном промысле называются руководителями бандформирований, мародерами.

Возвращаясь вновь и вновь к итогам кровавых событий первой чеченской бойни, которые предстают перед мысленным взором в виде ежесекундно прирастающей горы черепов с картины Верещагина, всякий раз задаешься вопросом «Кто выиграл от этой войны?». И с чувством горькой обиды понимаешь, что в профиците оказались международные террористические организации, их наемники и политические марионетки. Проиграл чеченский народ, проиграла Россия.

Размышляя о последствиях первой войны, нельзя не затронуть тему, которая осталась незамеченной аналитиками и журналистами, писавшими и снимавшими события чеченских войн. Речь идет о роли чеченских женщин в ходе военных действий. Не будь их самоотверженного подвижнического труда — Республика оказалась бы в голодной блокаде. Стойко перенося все издевательства и тяготы, они доставляли в Республику медикаменты, продовольствие, одежду, все необходимое для выживания. Они выполняли своеобразную функцию гуманитарной помощи, которой должны были бы заниматься правительственные органы.

И слава богу, что у многих солдат и сотрудников милиции, как правило, хватало разума, понимания и сострадания, чтобы пропускать тогда через блок-посты и не унижать во время поездок в поездах, автобусах и самолетах чеченских женщин.

Еще одно следствие той кровавой бойни, которое до сих пор не дает мне покоя — это судьба вайнахской молодежи и подростков, по которым война прокатилась своим безжалостным колесом. Покинув школьные классы, они преждевременно прошли суровую школу жизни с оружием в руках.

Специалисты утверждают, что на восстановление психики травмированного войной человека требуется не менее полувека. Тогда еще был актуален вопрос о том, сумеет ли государство и новое руководство Республики помочь юношам адаптироваться к мирным условиям? Или же привыкшие решать проблемы силой оружия, молодые люди пополнят ряды рекрутов мафии?

 

Сценарии революций, увы, универсальны

Все, что произошло на родной вайнахской земле, до боли в сердце напоминает сценарий, по которому раскручивалась спираль событий в революционной России в 1917 г. В. И. Ленин со своими единомышленниками, как с людьми умными и талантливыми, так и с авантюристами и уголовниками, пришел к власти на основе знаний потребностей общества и с учетом психологического настроя народа. В боевых же действиях «тончайший слой идеологов революции» опирался на «красных» командиров, многие из которых в недавнем прошлом были бандитами, конокрадами, грабителями банков и другими криминальными элементами.

Но когда наступили относительно мирные времена, довольно скоро открылась известная истина, что руками бандитов ничего построить невозможно. В этом одна из причин того, что бывшие товарищи по революционной борьбе постепенно извели друг друга.

Беспощадная логика кощунственного сценария революций, увы, универсальна. Нетрудно было представить, какое восстановление Республики мог обеспечить Кабинет министров, состоявший из бывших полевых командиров и завсегдатаев колоний, привыкших убивать и разрушать. Каждый «министр» при удобном и неудобном случае не упускал возможности доказать свое первенство, апеллируя к заслугам в борьбе за независимость Республики.

Жизнь показала, что большинство бывших «борцов за независимость» Чечни не устроили портфели в коалиционном правительстве и созидательная работа. Оставаясь во главе своих группировок, «спаянных» еще в военных сражениях, это большинство будет действовать отнюдь не по конституции, а по праву сильного, прибегая в удобных и неудобных случаях к автомату как последнему аргументу.

Испытание властью большинство полевых командиров не выдержало. Получилось так, что Басаеву, как и ряду других бывших полевых командиров, недовольному действиями нового правительства, не хватило территории Чечни для реализации своих политических амбиций и их «захватила» идея построить ваххабитское государство «от моря до моря» на чужой земле.

Аслану Масхадову и его сторонникам так и не удалось предпринять эффективных мер к тому, чтобы Республику не «растащили» по тейпам и удельным княжествам. Да он и не мог предотвратить того, что с чеченской земли ваххабиты двинулись на Дагестан.

Новые лидеры Чечни при подборе команды так и не смогли сделать правильного вывода о роли и месте целого сонма прихлебателей, вившихся вокруг Дудаева и принесших своему народу лишь горе и неисчислимые страдания. А когда началась война — «прилипалы» бросили своего кумира и расползлись по городам и весям, охаивая его на все лады, лишь бы добиться расположения российских властей. Вокруг многих повинных в вайнахской трагедии и по сей день в глазах россиян и зарубежной общественности сохраняется ореол национальных героев или незаслуженно репрессированных.

Развязывание второй Чеченской войны показало, что международные террористические организации при поддержке спецслужб и крупного бизнеса некоторых западных стран уже давно написали сценарий новой бойни, в которую должны были быть вовлечены все без исключения кавказские республики. Цель — вытеснение России из Закавказья и Северного Кавказа и лишение ее каспийской нефти путем создания нового государственного образования — Исламской конфедерации Северного Кавказа. Как оказалось, эта идея пришлась по душе (или точнее, по карману) многим горячим головам из числа бывших полевых командиров.

 

Могла ли Чечня прожить без России?

Многим может показаться, что сегодня, когда принята в результате общенародного референдума новая Конституция Чеченской Республики, закрепляющая ее статус как неотъемлемой части России, ставить этот вопрос не имеет смысла и даже опасно. Однако, на мой взгляд, такой вопрос правомерен хотя бы уже потому, что народы Чечни сделали свой выбор не из-за невозможности автономного существования. Сегодня мало кто вспоминает, что у большинства бывших республик СССР куда меньше экономических возможностей для обеспечения суверенитета, тем не менее они существуют и не очень-то уж стремятся к созданию нового федеративного государства.

Навязывание общественному мнению мысли о том, что Чечня обязательно погибнет, если ей дать суверенитет, а Россия непременно развалится, если это произойдет, способствовало превращению политического конфликта Чечня — федеральный центр в военное противостояние, которое не «погасло» окончательно и по сей день. Думаю, что подобная точка зрения постоянно воспроизводилась теми, кто имел ясные планы эксплуатации военного конфликта в корыстных целях так называемой «партии войны». «Партия войны» это не выдумка журналистов — это реальное преступное сообщество, сумевшее не просто подчинить своим интересам интересы России и каждого россиянина, а заставившее 145 млн человек заплатить за кровавую услугу по урегулированию «чеченского вопроса».

У Чечни объективно была реальная возможность выбраться из трясины трудностей и стать вполне процветающим, независимым государством. Лично мне довелось вести переговоры с испанскими бизнесменами, которые были готовы вложить в аграрный сектор Республики не менее 1 млрд долл. Деловые круги Германии и Канады предлагали построить в Республике мини-заводы по переработке нефтепродуктов в труднодоступных горных районах. Еще в советское время утверждали, что Чечено-Ингушетии необходимы активные геологические изыскания, которые позволили бы обнаружить запасы полезных ископаемых.

Значительной частью дохода могла бы стать индустрия туризма. У многих государств большая часть бюджета формируется за счет туризма. Чечня удивительно красива. Природа щедро одарила вайнахскую землю изумительными пейзажами, альпийскими лугами и неповторимыми горами. В Республике имеются значительные запасы минеральных и термальных вод, которые практически не используются.

Немалую часть государственного бюджета могли бы составить и отчисления от службы чеченцев-контрактников по охране коронованных особ и зарубежных правительственных учреждений. Исторически сложилось так, что чеченцы — прирожденные воины и сейчас во многих странах мира Ближнего Востока и Африканского континента охрана высокопоставленных особ состоит из мужественных и неподкупных охранников — вайнахов.

И, наконец, может быть самый главный источник самостоятельного развития экономики Республики — фантастические работоспособность и трудолюбие чеченского народа. Чтобы содержать большие семьи, мужчинам приходилось почти всегда выезжать на так называемую «шабашку» в различные регионы Советского Союза. Сколько же было построено трудолюбивыми, не знавшими устали руками строительных бригад заводских корпусов, ферм, школ, частных домов? Чеченские строители нередко трудились от зари до зари по 16 часов в сутки. Так что, если создать соответствующие условия для реализации потенциала на своей земле, чеченцы могли бы не только прокормить свои семьи, но и внесли бы значительную лепту в экономическое развитие Республики. Была бы только предоставлена возможность работать, в том числе и за пределами Чечни и России.

Народы Чечни и большинство простых чеченцев никогда не стремились отделиться от России, несмотря на реальную возможность автономного существования. Одновременно чеченцы не могли долго мириться с экономической зависимостью и разрухой. Свободолюбие чеченцев и привычка к достатку были ловко разыграны политическими интриганами в своих интересах.

Сегодня, когда впервые за последние девять лет появились все необходимые предпосылки для решения чеченской проблемы мирным путем, многое будет зависеть от способности нового Президента Чеченской Республики твердо противостоять попыткам транснациональных и собственно российских мафиозных структур еще раз набить карманы деньгами российских налогоплательщиков и доверчивых мусульман со всего мира за счет манипуляций с «чеченским вопросом». Важно, чтобы в Чечне появился новый лидер, имеющий не только незапятнанную кровью и судимостью репутацию, но и понятную каждому россиянину программу развития Республики. Именно развития, а не просто восстановления. Нельзя вернуться во вчерашний день и сказать всем: давайте будем жить, как жили в СССР.

Другая и, быть может, самая важная задача нового лидера Чечни состоит в том, чтобы знать, как реализовать намеченное. Проблема не только в способности подобрать квалифицированную команду, но и в хорошем знании лабиринтов российской власти, в которых потерялось немало умных людей и идей.

Для того, чтобы возврат к 1994 г. стал невозможен, в Чечне в первую очередь необходимо:

• решить земельный вопрос на основе права частной собственности с гарантиями приоритетов развития фермерских хозяйств, переработки сельскохозяйственной продукции и промышленного производства;

• создать мощный, быстро растущий производственный сектор, использующий самые современные технологии и ориентированный не только на потребности страны, но и зарубежья;

• создать новую общеобразовательную школу, отвечающую принципу единства народов, религий и культур;

• создать весь необходимый Республике спектр научных и образовательных центров, способных предоставить особо льготные и комфортные условия для работы ведущих специалистов международного класса;

• создать современную, «прозрачную» для народа, формируемую на конкурсной основе систему государственного управления;

• сформировать открытую и понятную каждому жителю Чечни бюджетную систему на основе персональной ответственности за использование бюджетных средств каждого, кто ими распоряжается.