Я вошла в класс за пять минут до звонка. Большинство учеников уже сидели на своих местах. Глаза всех присутствующих устремились на меня.

На мне было темно-синее платье с белым воротничком и белыми обшлагами на длинных рукавах, белые колготки, черные туфли на каблуке. На плече висела на позолоченной цепочке черная сумка. Волосы я оставила распущенными.

В классе было очень тихо. С этими ребятами я проучилась весь десятый класс, никто из них мне не нравился. И все-таки я вернулась. Кто-то скажет: сумасшедшая. Может быть.

Барахтаясь в океане лжи, мне удалось уцепиться за деревяшку и выплыть. Но там – посреди океана, окруженный акулами, остался еще один человек, который мне был небезразличен. Может, он и мнил себя укротителем акул и обезвреживателем бомб, но он не знал всего. Я сама, обманутая, подтолкнула друга к бомбе, заверив, что она обезврежена.

Когда я сказала матери, что квартиру хочу в Петербурге, она закрыла лицо руками и прошептала: «Я этого боялась!» Таня же на мое признание расплакалась и убежала, прокричав, что я глупая!

Я позвонила отцу и попросила о помощи. Просто, без слез и эмоций, объяснила ситуацию. Сказала, что хотела бы на следующий год поступить в питерский вуз, но маму бросить не могу. Андрей похвалил мой выбор, обещал помочь и заверил, что будет рад, если я перееду в Петербург.

Маму было уговорить сложнее. Лишь напомнив, что она потеряла нашу квартиру и объяснив, что на весах мое будущее, хороший университет, интересная работа и мое счастье, мне удалось заставить ее принять помощь отца.

О своем возращении, само собой, я никого не предупредила. А мои обновленные крылья не издавали свиста, чтобы предупредить жертву о приближении хищника.

Лия сидела у окошка, в легкой нежно-зеленой кофточке и серой узкой юбке. Белые волосы трепал ветерок, врывающийся из открытого окна. На какой-то миг при виде ее мое сердце сжалось от тоски. Я полюбила ее за ум, за красоту, за то, какой я была рядом с ней, и мне понадобились месяцы, чтобы уничтожить все свои чувства к ней.

Моя бывшая подруга привстала на месте.

– Стефа!

Пока шла к ней, я упивалась растерянностью и изумлением, отразившимися на ее лице.

Останавливаясь перед ее партой, я одними губами произнесла:

– Ну привет, дрянь!

Она вздернула свои идеальные брови.

– Разве так приветствуют подруг? – Я промолчала. Лия медленно опустилась на стул и, чуть поморщив нос, спросила: – Что ты здесь делаешь?

– Живу. Теперь я здесь живу. А что, ты против?

– Н-не-ет, – выговорила она, пораженно глядя на меня, и даже сумела улыбнуться. – Я очень рада тебе!

– Да неужели! Тогда дневник за тебя по ночам, видимо, писал Гоголь… Жаль, что он его не сжег!

– Дневник, – повторила Лия и, обернувшись, посмотрела на Киру. Та откинула со лба косую челку и едва заметно кивнула мне.

Я ответила тем же, бросив ей:

– Кстати, спасибо за предоставленное чтиво, а то в самолете совершенно нечего делать!

– Стефа, – выдохнула Лия, – ты ведь понимаешь, мы с Даней не хотели тебя обидеть, просто…

– Использовали, – подсказала я.

– Ты ему по-настоящему нравилась… и мне. Но он же не дурак, понимал, ты уедешь.

– Не утруждайся мне переводить, подруга! Твои каракули я расшифровала. Мне не нужен Данила, оставь его себе!

Лия примирительно улыбнулась.

– И то верно! Парней полно! Даня не лучший! Но кого бы ты ни выбрала, всегда можешь рассчитывать на меня. Теперь все будет по-другому! Твой приезд, он…

– Ты права, – оборвала я, – теперь все будет по-другому. И знаешь, с парнем, увы, ты мне помочь не сможешь!

Щеки Лии заалели, она чуть наклонила голову, а я сладко прибавила:

– Было бы странно просить тебя помочь мне увести твоего парня! Не так ли?! – И я пошла мимо нее к свободному месту. Лия резко повернулась на стуле, окликнув:

– Стефа!

Я обернулась через плечо. Наши взгляды, точно две сабли, скрестились.

– Ты не посмеешь! – очень уверенно и жестко промолвила Лия.

У меня по всему телу импульсом прошла приятная дрожь.

– Уже посмела!

Ах этот ее взгляд, так хорошо мне знакомый, полный решимости и хладнокровного расчета.

Я скучала. Долгими летними ночами мой мозг выстраивал острые пикировки с хозяйкой черного дневника, вырисовывал хитроумные планы действий и вынашивал такую сладкую, тягучую, как горячая карамель, месть. А мои сны, в которых меня преследовал запах духов «Pipe Dream» Badi, всегда были об одном…

Я села за свободную парту и посмотрела в окно. Светило солнце, в небе парила птица. Не орел, конечно. Какая-нибудь чайка с ближайшей помойки. Но даже чайка с помойки при правильном освещении на какой-то миг кому-то может показаться орлом.

Я задумчиво провела ноготком по парте, вырисовывая букву «Л».

Мои когти были заточены и готовы к предстоящей битве. Берегись, прекрасная птица Феникс! Я смотрела с твоим парнем все сезоны «Сверхъестественного» и знаю, что делают с тем, кто восстает из пепла!

Продолжение следует…