В огнях купался Питер томный, Вознесший роскошь до небес, Как перстень на руке нескромный У мужика, что валит лес. В надменном свете царских окон, Где бриллиант, вплетенный в локон, Сверкал мазурке легкой в такт Среди мундиров, шпор и шпаг, Дворцовой площади равнина Фасадом Зимнего дворца, Горящего в ночи венца, Окаймлена наполовину. Померкли Рим, Париж, Берлин, Один остался господин. Шумит дворцовое веселье, Дает императрица бал. Браслеты, кольца, ожерелья Горят в огнях среди зеркал. Шуршат роскошные наряды, А следом пламенные взгляды. Всяк, двинувшись вперед шажком, Следит, глаза скосив тайком. И только бравые гусары, [57] В улыбках души обнажив, На зависть тех, кто уж плешив, Вальсируют, забыв сигары. [58] Судьба балует смельчаков, Лишая толстых кошельков.

Невесты пышными рядами Вздыхают молча у колонн. Поручик томно шепчет даме О том, как страстно он влюблен. Судачат кумушки о браке Мужчины стройном в черном фраке, Что взял в приданное завод И нынче славно заживет. А девушки хранят молчанье, Чтоб не нарушить этикет, В руках лишь веер и букет, [59] В блокноте – танцев расписанье. Где имена стоят рядком, И кто-то вычеркнут тайком. [60] С четой родителей Алешка Впервые тоже зван на бал. [61] В большой карете, не на дрожках, [62] К дворцу степенно подъезжал. У входа суетятся слуги, От факелов светло в округе. Играет пламень на штыках И у гвардейцев на щеках. Шум голосов, как гул сраженья, По коридорам нарастал, Когда же дверь открыли в зал, Он не сдержал вздох удивленья. Да, все когда-то в первый раз Дается каждому из нас. Кружатся пары в вальсе венском, И всем слышна издалека В убогом крае деревенском Австрийца нотная строка. [63] Блистают дамы совершенством, Невесты – будущим блаженством. Теснит мундир нахрапом фрак, Как боцман в кубрике салаг. [64] Едва касаясь эполета В перчатке узкая рука Так невесома и хрупка, Что из бойца творит поэта. Взгляд озорной прекрасных глаз Мужчин пленяет всякий раз. В честь возвращенья из похода Отряда русских кораблей Семейный бал. Вот нынче мода — Звать в гости взрослых и детей. Освоившись, они мелькали Везде, а в танцевальном зале Кружились в парах, строже став, Как то предписывал устав. У юношей на бледных лицах Надменность спрятала азарт. Уже родился Бонапарт, Мечтавший славою упиться. И дух великих перемен Витал среди дворцовых стен. Но близость ангельского лика И томный взгляд из-под ресниц, Как вспышка солнечного блика, Стирали множество границ. Рука на талии немела, Касаясь девственного тела, И выдавал сердечный ритм, Что он ее боготворит. Казалось, спали музыканты, Иль вписан в ноты лишний такт. Сбивался с шага, как простак, Запутавшись в простом анданте. [65] Но танцевальный этикет [66] Всех выручал, подав совет. Средь прочих пар закончив танец, Алешка сдержанно кивнул. Пылал предательский румянец От носа до широких скул. Он ей открылся в центре зала, Чтоб по дороге все сказала — Взаимно чувство или нет, Но девушка молчит в ответ. В его глазах блестит обида, И кажется, что шум вокруг — Насмешки всех ее подруг, Готовящих ему корриду. От улюлюканья толпы И бык взметнется на дыбы. Рука в перчатке белоснежной Туманом на его руке Лежит в прохладе безмятежной, Уснув от ветра вдалеке. Так невесома и беспечна, В изящных формах безупречна, Для поцелуя создана, Одарит ласкою сполна. И с каждым шагом до колонны, Где ждет партнершу ее мать, Он начинает вновь мечтать, Что встречен будет благосклонно. И чувства вспыхнут в резонанс, И новый вальс подарит шанс. Но нынче в танцевальной книжке [67] Уж записей свободных нет. Судьба противится парнишке Сегодня получить ответ. Померкли свечи в пышном зале, И музыка слышна едва ли. Он одинок среди толпы, И все мечты его глупы. Пылают щеки от позора, Отвергнут на глазах у всех, Казалось, близок был успех, Но все утеряно так скоро. Кто мог из нас в пятнадцать лет Прожить с позором, шедшим вслед. Пусть так, и он теперь в раздоре С той, что мерещилась во снах. Искать ли виноватых в ссоре, Когда весь мир повержен в прах. Скорее прочь из душной залы, И в клочья эти мадригалы. Но рядом голос: «Алексей, Что, брат, фиаско жизни всей?» Дыханье враз перехватило, Заледенело все внутри, И будто разом звонари Ударили, что было силы. Узнавший пламенный секрет Над нами властен много лет. Глаза сверкнули, как кинжалы, И заиграли желваки. Ухмылкою воображалы. Сражен Алешка по-мужски. «Изволите смеяться, сударь?» — «Ой, страшно. Шел бы ты отсюда!» И подпевал нестройный хор На издевательства был скор. «Вы оскорбили дворянина!» — Рука рванулась, но эфес Был дома, волею небес Пыл охладив гардемарина. Враги. К чему здесь канитель. Был брошен вызов на дуэль. Нашлись обоим секунданты, Оружьем выбраны клинки. Сошлись в подробностях педанты Наутро биться у реки. Круг посвященных клятвой связан О том, что встретятся под вязом [68] Бретеры в утренний туман [69] И не придет тот, кто не зван. Обоих душит жажда мести, И не страшит большой скандал, А выжившего – трибунал. Что жизнь? Ведь речь идет о чести! Никто не спросит, сколько лет, Коль шпагу взял иль пистолет.