— Вы меня слышите? Вы говорите по-английски? Эти слова медленно проплывали мимо затуманенного сознания, так и не зацепившись ни за что. Лиза не могла даже пошевелить опухшими отяжелевшими губами.

Шершавый, будто вываленный в песке, язык отказывался подчиняться. Тело ныло, а кожа просто горела, причиняя боль от малейшего движения.

Она куда-то проваливалась, медленно теряя ощущение окружающего. Шум в ушах нарастал, а свет, пробивавшийся сквозь закрытые веки, и нестерпимый солнечный жар исчезли. Стало прохладнее. Дышалось легче. Неужели это смерть пришла за ней? Говорят, что в таких случаях появляется свет и кто-то из умерших ранее близких предлагает помощь при переходе в мир иной. Интересно, кто придет за ней. Может быть, отец? Тогда она сможет объяснить ему, что ей ещё рано. Он поймёт.

— Вы понимаете по-испански? Голос, звучащий издалека, был незнакомым.

— Да… — еле слышно, вернее, совсем не слышно, только едва видимым движением губ ответила Лиза.

— Я дам Вам немного воды, только сразу не пейте, — кто-то говорил медленно, словно ждал отверной реакции. Она почувствовала, как заботливая рука аккуратно приподняла её чугунную голову, и влага коснулась губ. Судорожным глотком она попыталась протолкнуть в себя всё, что попало в рот, но только расплескала воду.

— Не спешите. Воды достаточно, но Вам сразу много пить нельзя. Подержите на языке. Потом глотайте.

Голос был ласковый, хотя и с хрипотцой, а испанские слова удивительно родными — Не торопитесь, а то захлебнетесь. Всё будет хорошо.

Прохладная влага блаженно растеклась по сухому языку. Борясь с единственным желанием пить и пить её, Лиза сдержала порыв. Боже, какое наслаждение ощущать её вновь. Что может быть прекраснее чистой прохладной воды. Она и не подозревала, что простая вода бывает такой вкусной. Последовали короткие глотки, и девушка почувствовала, как вода наполняет её жизнью. Лиза всем телом потянулась за отстраняемой от потрескавшихся губ флягой, но незнакомый голос остановил её.

— Сделаем паузу. Вода и пища после долгого отсутствия могут возродить, но могут и погубить. Вам нужно набираться сил медленно, маленькими шажками, как ребенку, который учится ходить.

Лиза открыла глаза. Какая-то пелена медленно исчезла, и перед ней в рассеянном неярком свете прояснилось лицо. Мужское, загорелое, худощавое, обрамленное растрепанными, почти седыми волосами. Грустные карие глаза с тревогой смотрели на неё. Потом пробежали веселые морщинки в уголках, и глаза по-детски сузились. Мужчина был намного старше ее, но так забавно улыбался, что Лиза улыбнулась в ответ. Ей показалось, что она давно, еще в детстве, видела эти смешливые глаза. Какой-то мальчишка сидел в песочнице и так же забавно улыбался, оставляя на лице только щелочки, которые изгибались дугой в окружении морщинок, словно лучиков.

— Ну вот, совсем другое дело, — услышала девушка тот же с хрипотцой голос, — а то Вы напугали меня. Кроме пульса, никаких признаков жизни. Похоже, не первый день под солнцем и без воды.

Она почувствовала, как заботливая рука откинула прядь её спутавшихся волос со лба. Потом так заботливо погладила ее по голове, что Лизе стало очень спокойно на душе, будто она оказалась дома.

— Нет-нет, лижите и ничего не говорите. Нужно набраться сил, и тогда Вы мне все расскажете. А пока я буду говорить.

Мужчина опять приподнял девушку и дал немного воды. Было так приятно, что Лиза закрыла от удовольствия глаза. Жизнь медленно просыпалась в ней. Она чувствовала добрые руки, бережно обращавшиеся с ней. Как смешно улыбается этот немолодой мужчина. Так искренне, заразительно, а голос грустный, хрипловатый.

— Простите за бесцеремонность, но мне пришлось смазать Вашу кожу кремом. Через пару дней ожоги пройдут.

Лиза напряглась всем телом, ощущая, что лежит под одеялом обнаженной.

— В океане бывает и не такое, так что не держите зла и забудем об этом. Относитесь ко мне как к врачу, а не мужчине.

Её лицо вспыхнуло, а руки инстинктивно потянулись прикрыться. В памяти всплыли недавние переживания, сердце учащенно заколотилось, и по щеке скользнула слеза.

— Ну, это ни к чему. Главное, что Вы живы. Всё прочее осталось в далеком прошлом, и мы ещё будем смеяться с Вами, вспоминая, как я случайно увидел прямо по курсу своей яхты маленькую надувную лодку. А в ней под самодельным тентом из мужской рубашки спала обнаженная красавица. Кстати, именно эту цветную рубашку я и заметил.

Лиза невольно улыбнулась, подумав, что неизвестный освободитель второй раз спасает ей жизнь. Раньше ей не нравились яркие разноцветные рубашки у мужчин. Казалось, они наряжались петушками, завлекая девушек только этим, не имея других достоинств. Теперь ее мнение изменяется. Интересно, где та рубашка сейчас.

— Ваша разноцветная спасительница все еще в лодке, — как бы читая её мысли, произнес мужчина. — Потом будете показывать всем знакомым… Да, позвольте представиться. Пабло. Я из Кадиса, это на самом юге Испании. В прошлом спортсмен, потом рыбак. Теперь пенсионер.

Заметив невольное движение девушки в ответ, он остановил её.

— Нет, лежите спокойно. Вы мне всё расскажите, как только наберетесь сил.

Он опять бережно приподнял голову девушки и дал немного воды.

— Поначалу я думал, что ветром унесло чью-то лодку, но когда увидел Ваше лицо, просто обомлел. Вы похожи на мою Нелли.

Голос дрогнул и стих. Лиза не решалась нарушить молчание первой, да и слабость не позволила бы это сделать.

— Старая история. Прошло больше тридцати лет, а чувство вины не дает покоя. Никогда мне не забыть одну страшную Новогоднюю ночь. В тот год мы встретились, влюбились и поженились. Мы были молоды и безрассудны. Счастье кружило нам головы. Особенно мне. Тогда я был известным яхтсменом, постоянно участвовал в регатах, но денег едва хватало. Мотался по всему свету… Встретил Нелли в Стокгольме и привёз в Кадис. Почти украл. Родственники её были против нашего брака. Для них я был безродным шалопаем. Отец её даже проклял меня. Если бы я только знал. Рассказчик опять помолчал, очевидно, вспоминая что-то.

— Так всё и случилось. Я уговорил Нелли поехать на рождественские каникулы в круиз. Только вдвоем. Выпросил под честное слово на неделю шикарную яхту в своём спортивном клубе. Руководство согласилось. Я хорошо знал ту яхту и не мог представить себе, что прогулка будет опасной. В это время года штормов здесь не бывает, и неделя вдвоем с любимой молодой женой виделась мне райским наслаждением. Мы уже возвращались, когда ночью налетел сильный ветер. Я уговаривал Нелли не выходить из каюты, но она бросилась помогать мне. Как её смыло волной, я даже не видел. Понял это слишком поздно. Долго искал потом, но так и не нашёл.

Голос умолк, и только плеск волн за бортом нарушал тишину. Очевидно, мужчина сидел неподвижно, устремив свой взгляд в прошлое. Потом он опять дал немного воды Лизе и продолжил:

— Меня насильно приволокли в Кадис, и какое-то время шло следствие. Оставили в покое только потому, что перед свадьбой я письменно отказался от всех денег и наследства Нелли. Её семья не принимала меня, а мне была нужна только она. Поэтому я подписал тогда всё, что просили их юристы, но проклятие отца висело над нами, и Нелли не стало. Я всё бросил и какое-то время крепко пил. Потом стал рыбачить. Почти всё время проводил в океане. У меня не было ни дома, ни семьи. Возможно, я на что-то смутно надеялся, возможно, просто боролся с океаном, отнявшим у меня самое дорогое в жизни. Жил, как в тумане, и не замечал, как бежит время. Родственники пытались меня женить, но я не мог забыть Нелли. Всё это для меня выглядело предательством. Так и остался бобылем. Даже не заметил, как выросли племянники. Они стали крепкими ребятами и настоящими моряками. Оказалось, что у меня кругленький счёт в банке. Я стал владельцем нескольких сейнеров и перерабатывающего заводика. Уже нет сил самому ловить рыбу, но каждую рождественскую неделю я провожу в этих водах. Правда, теперь со мной только яхта, по имени «Нелли», да мои воспоминания.

Он вздохнул печально, а у Лизы защемило сердце. Чужая боль иногда так ранит наши сердца, что своя отпускает на время.

— Вы очень похожи на неё. Поверьте, это не бредни выжившего из ума пьяницы. Когда я увидел Вас в лодке, то мне показалось, что Создатель сжалился надо мной и вернул Нелли, что он простил меня. Правда, не знаю за что. Это всё проклятье её отца. Родственники всегда посмеиваются надо мной, видя, как я каждый год отправляюсь в плаванье на Рождество. Но я не могу сидеть дома. Нелли зовёт меня. А сегодня я нашёл Вас. Это чудо! Я потом покажу наши фотографии, увидите всё сами. Конечно, Вы другой человек, я даже не знаю, из какой страны. И у Вас своя судьба. Кстати, достаточно необычная, коль забросила сюда нагишом…. Простите, ради Бога…. Забросила сюда одну. В праздничные дни движение в этом районе нулевое, и шансы быть обнаруженной посредине Атлантики просто никакие. Логически трудно объяснить нашу встречу. Судьба. Она плетёт свои кружева до того замысловато, что иногда её узоры надолго удивляют или омрачают.

Хрипловатый голос утих. Прохладный стакан с водой коснулся губ Лизы, и она жадно начала пить. Её никто не останавливал, и она осушила его до дна.

— Вот и славно. Теперь я спокоен за Вас. Вы встанете даже раньше, чем я предполагал. Очевидно, какие-то неотложные дела зовут. Что же, это мне понятно.

Не трудитесь рассказывать сейчас, у нас еще будет время. Я пойду, приготовлю Вам легкий бульончик из свежей рыбы и зелени. Сейчас это было бы кстати. Мы потихоньку заведем Ваш «моторчик». Тут главное не пережать, чтобы пружинки не лопнули. Если Атлантика не забрала Вас, значит, кто-то ждет. Я отлучусь на камбуз минут на двадцать, а Вы можете подремать. Не бойтесь, буду рядом. Шершавая ладонь ласково коснулась её головы, приглаживая растрепанные волосы.

— Если вдруг понадоблюсь, пошумите чем-нибудь. Лизе показалось, что она чувствует свою кровеносную систему. Как на картинке в учебнике по анатомии, она видела все артерии и капилляры. Жизнь просыпалась в них, разнося энергию по всему телу. Было вновь приятно ощущать свой организм, утерянный было в борьбе с жаждой и палящим солнцем. Мышцы ныли, кожа горела, давали о себе знать ссадины и ранки, но это были признаки жизни. Девушка прислушивалась к их проявлениям, осознавая себя заново. Её сначала насторожила, а потом развеселила мысль, что она выглядит ужасно. Какая там прическа, маникюр или реснички, на ней даже нет белья. Впрочем, тени под глазами, должно быть, отменные. Интересно, как сильно обгорела кожа. Наверное, облезет лоскутками. В журналах пишут, что некоторые звёзды специально прибегают к таким приемам, чтобы обновить кожный покров. Эх, сейчас бы залезть в тёплую ванну с пеной и отмокнуть. Лизе казалось, что огрубевшая и просоленная кожа никогда не станет вновь прежней. Впрочем, острых болевых ощущений не было, очевидно, тот крем, о котором упоминал второй её спаситель, давал положительные результаты. Кажется, его зовут Пабло. В просыпавшемся сознании вновь промелькнула только что услышанная история моряка. Вот ведь как бывает в жизни…

— Давайте-ка просыпаться.

Уже знакомой, с хрипотцой голос вернул Лизу к действительности.

— Повар из меня никудышный, но с рыбой управляться умею.

Приятный запах, напоминавший уху, приятно защекотал в носу. Он был такой густой и необычно сытный, что хотелось ломтями нарезать его и есть.

— Я посажу Вас повыше на подушки, чтобы удобнее было покушать. Можете не волноваться и не открывать глаза. Я буду кормить с ложечки, осторожно и не торопясь. Девушка почувствовала, как её приподняли, бережно подложив что-то мягкое под спину. Она открыла глаза. Перед ней суетился подтянутый загорелый мужчина. За пятьдесят, но ещё стройный. Лицо открытое, волосы почти седые. Лоб исчерчен морщинами, над переносицей шрам. Столкнувшись с его глазами, Лиза вспомнила, как он улыбался — по-детски заразительно. Она тоже невольно улыбнулась.

— Ну вот и славно. Когда-то мне доверяли нянчиться с племянниками, и мы всегда ладили. Теперь подошло время до их детишек. Так что с Вами я управлюсь за милую душу.

Он сам первый попробовал бульон и причмокнул. Озорно посмотрел на Лизу и медленно поднес к ее губам ложку.

— Не знаю, как в вашей стране уговаривают малышей кушать, а у нас рассказывают о большом добром океане, который дает морякам рыбу, и если кто-то откажется кушать, океан рассердится и спрячет рыбу. Тогда беда. Впрочем, есть семьи, где уговаривать не приходится. Девушка слушала его тихий голос и умело подбираемые простые фразы. Она даже не замечала, как ложка возвращалась к ней вновь и вновь. Блаженство разливалось в животе каким-то теплом и домашним уютом.

— А последняя ложка всегда самая вкусная.

Он лукаво улыбнулся, демонстративно выливая остатки бульона в ложку. Когда последняя капля, немного повисев на краю маленькой кастрюльки, соскользнула в ложку, Пабло подмигнул Лизе и облизнулся. Девушка допила и это.

— А теперь спать, — он промокнул ей губы салфеткой.

— Спасибо. Очень вкусно, — с усилием проговорила Лиза.

— Э-э, посмотрите-ка. Эта блондиночка ещё и разговаривает. Вот какие чудеса творит мой бульон.

Он хотел что-то добавить ещё в таком же шутливом тоне, но карие глаза вдруг подернулись блестящей пленкой слез. Моряк быстро отвернулся, делая вид, что поправляет постель.

— Спать. Спать как можно дольше. Горшок не предлагаю, он еще сутки не понадобится.

Он убрал лишние подушки, заботливо укладывая девушку.

— Спасибо, Пабло, — искренне поблагодарила Лиза.

— Никаких разговоров. Знаю я вас, трещоток. Спать, — стараясь говорить в шутливом тоне, он прятал глаза. — Я буду наверху, у штурвала. Поправляйтесь скорее, тогда возьму матросом в команду.

Собрав посуду, он повернулся, чтобы выйти из маленькой каюты, где, кроме узкой кровати и маленького стула, ничего не было. Потом неожиданно остановился в темном проходе за дверью и повернулся.

— Если я случайно назову Вас Нелли, не обижайтесь и не смущайтесь. Это шалит память моя.

Лиза лишь улыбнулась ему в ответ. Сон навалился на неё непреодолимой тяжестью. Слова моряка эхом бродили по закоулкам сознания. А последняя капля из кастрюльки напомнила слова Ивана. Его лицо появилось в туманном окружении. Потом поплыли картинки с яхтой «Афродита» и неприятные рожи гнусавили: «Отдай нам свою жизнь». Откуда-то возникла цветастая рубашка с короткими рукавами и, спланировав, накрыла всех целиком. Появились грустные глаза Ивана и посмотрели на неё. Какими бы ни были важными и сильными внешние события, наш внутренний мир всегда остается с нами.