Крепкие руки Антонио бесцеремонно удерживали пытавшуюся высвободиться девушку. Он положил её животом к себе на колено и постукивал по спине. Лиза кашляла и отплёвывалась от воды, что она успела хлебнуть в борьбе с раненым бандитом.

— Пустите, — прохрипела она, — хватит. Сицилиец бережно положил девушку на палубу, убирая с лица слипшиеся волосы. Она судорожно дышала, но было видно, что опасность миновала.

— Иван, — только и смогла выдавить из себя Лиза.

— Лежите, Лиз. Антонио придавил её за плечи.

— Мои ребята на катере.

Но он не успел договорить. Как пантера, изогнувшись всем телом, девушка высвободилась от удерживающих её рук и рванулась к борту яхты. Алый бурун за кормой протаранившего «Афродиту» катера уносил в сторону чьё-то тело.

— Ваня! — только и крикнула Лиза. Увернувшись от пытавшихся остановить её мужчин, она прыгнула за борт.

— Стойте, босс! — раздалось вдогонку Антонио, прыгнувшему за ней следом. — Акула!

Вынырнув метрах в пяти от борта, девушка изо всех сил поплыла вдогонку уносимому буруном катера телу. Она не видела, как рядом с ним появился акулий плавник. Тело уже мертвого Виторио дернулось. Потом еще раз и исчезло на время. Намокший комбинезон сковывал движения, но Лиза молотила руками и ногами, пытаясь приблизиться к своей цели. С борта «Афродиты» перебинтованный мужчина истошно орал, стараясь предупредить её об опасности. Но ничто не могло остановить её.

Как беззаветны женщины в своём порыве! Услышав крики, на борту катера показались оба водолаза. Они только что поднялись из воды и ещё не успели снять костюмы для погружений. Быстро оценив ситуацию, один достал оружие, а другой скрылся в рубке. Двигатель катера остановился. В наступившей тишине было слышно, как шлепали по воде руки двух пловцов. Антонио догонял Лизу.

Метрах в пятидесяти от них вновь всплыло тело. Вернее, то, что от него осталось. Рядом появился треугольный плавник. Он описал круг, но потом остановился и развернулся навстречу девушке. Лиза заметила хищницу слишком поздно. Будто натолкнувшись на преграду, спешивший пловец замер. Навстречу не торопясь двигалась акула. Очевидно, она еще не решила, броситься ли на вторгшегося чужака, что посмел нарушить её границу во время пиршества, или вернуться и закончить начатое. Расстояние между ними медленно сокращалось. Акула взяла правее, огибая дугу вокруг застывшей от ужаса девушки. В тот момент, когда плавник оказался между Лизой и догонявшим её Антонио, пловцов разделяла полоска воды в десять метров.

Один из водолазов застыл на борту катера с оружием в руках, выбирая момент для выстрела. Но волна мешала ему. Другой, прыгнув в воду, спешил на помощь.

Антонио достал нож, а свободной рукой начал молотить по воде, привлекая внимание хищницы к себе. Та рванулась в стремительном броске к безумцу, отважившемуся бросить ей вызов. Лиза видела, как белый бурун вспенился вокруг треугольного плавника. Сицилиец нырнул, готовясь к отражению смертельной атаки.

В этот миг тишину резанула автоматная очередь. Это оставшийся на борту «Афродиты» с перебинтованной правой стороной груди боец успел добежать до кормы яхты и открыть огонь. Он не промахнулся. Вода забурлила от судорожных движений акулы. Ослабленные ударами об воду пули все-таки достигали цели, но хищница не сдавалась. Разинув обрамленную сотнями острых зубов пасть, она в предсмертном броске настигла смельчака. Стрелок прекратил огонь, боясь попасть в Антонио. Вода перестала бурлить, и на поверхность поднимались только небольшие пузырьки воздуха, да кровь алыми вихрями растворялась в воде, как акварель в банке, когда моют кисточку.

Лиза с ужасом наблюдала за происходящим, боясь сдвинуться с места. Она то оборачивалась на останки человека в изодранной одежде, что колыхались на волнах с одной стороны, то всматривалась в расплывавшееся кровавое пятно с другой стороны. Девушка не хотела верить, что смерть не отпускает её, забирая то одного, то другого близкого ей человека. Она еще надеялась, что Иван или Антонио окликнут её, как это бывало в детстве, когда она играла в прятки. Секунды томительного ожидания растянулись в неимоверно длинные часы. События последних дней стремительно промелькнули в её сознании. Слёзы отчаяния подступили к глазам, готовые затуманить и без того напряженное до предела зрение. Девушка не знала, что делать.

— Иван, — то ли прокричала, то ли простонала Лиза. — Иван!

Будто услышав мольбу в этом призыве, над поверхностью океана, словно пробка их бутылки, кто-то выскочил. Очевидно, пловец выныривал с большой глубины, потому что именно выскочил почти по пояс. Запрокинув голову и жадно глотнув воздух, он снова погрузился в воду, но вскоре вновь появился и лег на спину, отфыркиваясь и тяжело дыша. Вслед за ним из воды показался водолаз. Подплыв к лежащему на воде ныряльщику, он стал поддерживать того на поверхности, то и дело опуская голову под воду, чтобы наблюдать за происходящим внизу. Лиза подплыла к ним и узнала Антонио. Он тяжело дышал, но улыбнулся, увидев девушку.

— Всё в порядке, — сбивчивой скороговоркой выпалил он. — Вот только жаль стилет.

— Какой стилет? — непонимающе переспросила девушка.

— Джузи, — он поперхнулся, но продолжил, — дед Джузи подарил мне на совершеннолетие свой стилет. Антонио от досады шлепнул ладонью по воде.

— Я никогда не расставался с этим стилетом. Он опять судорожно глотнул воздух.

— А эта гадина забрала его с собой.

— Босс, нам лучше подняться на борт, — взволнованно произнес водолаз, вынув изо рта загубник трубки акваланга. — Внизу собирается целая стая акул. Он вновь нырнул, чтобы дать возможность пловцам безопасно доплыть до «Афродиты».

— Но Иван, — со страхом в голосе быстро спросила Лиза. — Что с ним?

Она еще пребывала в мучительном неведении.

— Он на катере, Лиз, — Антонио начал подталкивать её к яхте. — Быстрее. Там всё объясню.

— Как на катере? — девушка ещё не верила своему счастью. — А там кто?

Она рукой показала на останки тела в изорванной окровавленной одежде.

— Это второй с катера.

Антонио ещё решительнее подтолкнул Лизу к «Афродите».

— Первого убрали мои ребята, а этого — я. Когда Вы упали в воду со своим курильщиком, мы сняли обоих. Одной рукой он обхватил девушку за талию, а другой начал грести к яхте.

— Это правда? — Лиза растерянно улыбалась, не зная, верить ли ей.

— Конечно, — сицилиец начал нервничать. — Если мы не поторопимся, то Иван не дождётся, Лиз.

— Да пустите меня!

Девушка разглядела стоящего на борту катера водолаза, который, не выпуская оружия из рук, следил за ними. Очевидно увидев встревоженное выражение лица девушки в оптический прицел, он приветственно помахал ей рукой.

— Я сама.

Она высвободилась из настойчивых объятий своего спасителя и быстро поплыла к трапу у борта яхты.

Несколько десятков метров показались им нескончаемыми. Серые тени сновали в глубине. Прикрывавший их отход водолаз несколько раз стрелял из подводного ружья в приближавшихся акул. Когда все трое ступили на палубу «Афродиты», напряжение спало. Только Лиза, ещё не переведя дыхание, бросилась к борту.

— Иван у вас? — крикнула она, перегнувшись через поручни, водолазу на катере.

Тот недоумевая развел руками, показывая, что не понимает её. Тогда Антонио повторил по-итальянски. Водолаз утвердительно кивнул.

— Как он?

Девушка сжимала поручни с такой силой, будто от этого зависел ответ.

— Он не ранен?

Водолаз дождался перевода и сложил ладони под щекой, показывая жестом, что тот спит.

— Как это спит? — протянула она непонимающе и повернулась к Антонио.

— Не беспокойтесь, Лиз. Сицилиец уже принял свой обычный облик.

— Скорее всего, ему вкололи наркотик, чтобы не мешал.

— И что теперь будет?

Она сжала кулачки на груди и умоляюще, полными слёз глазами смотрела на Антонио.

— Это не страшно, дорогая.

Дипломат попробовал обнять девушку за плечи, чтобы успокоить.

— Проснётся через несколько часов.

— Я Вам не дорогая.

Лиза высвободилась от протянутых к ней рук.

— Я должна видеть Ивана.

— Мы сейчас его поднимем на борт, — попытался смягчить свою неловкость сицилиец. — Подождите десять минут.

— Я не сдвинусь с этого места или прыгну вниз на катер, — настаивала Лиза.

— Как Вам будет угодно, — холодно ответил Антонио и отдал короткие распоряжения своим бойцам.

На палубе появилось какое-то снаряжение, и вскоре на катер с борта «Афродиты» было спущено нечто вроде сетки. К тому времени водолаз, остававшийся на катере, вынес на руках Ивана. Лиза вздрогнула и напряглась, увидев его впервые за несколько последних дней. Их разделяло несколько метров, и девушка жадно вглядывалась в лицо возлюбленного. Он осунулся, побледнел и был таким неестественно неподвижным, что она чуть не задохнулась от волнения. Минуты, пока Ивана закрепляли в сетке и поднимали на палубу, тянулись мучительно долго. Его бережно уложили в одно из плетеных кресел, что стояли на носу «Афродиты». Антонио проверял пульс и прислушивался к дыханию русского друга, чтобы проверить его состояние. Остальные парни из его команды с любопытством разглядывали незнакомца, ради которого рисковали своей жизнью. Лиза кинулась обнимать пленника, растолкав мужчин. Те почтительно расступились.

Они молча наблюдали, как девушка прижала его голову к груди и что-то тихо и ласково говорила. Она не голосила, не плакала от нахлынувших чувств, не трясла сонное тело, прося очнуться. Она что-то шептала ему и нежно гладила по голове. То ли солёные капли стекали по щекам с её мокрых волос, то ли это были слёзы. Кто знает.

Но столько было любви и заботы в её позе и движениях, что молчаливые, немало видавшие на своём веку мужчины вдруг смутились от такого искреннего проявления чувств, что разом отвернулись. Каждый подумал о чем-то своём. Возможно, вспомнил далёкую женщину, что так же встречает его, или сожалел, что ни одна из его знакомых никогда не любила его так.

Любовь не нуждается в переводе на другие языки. Её проявления понятны всем. Они не зависят от национальности или цвета кожи, потому что свойственны человеку. Только вот не каждому дано её встретить. Записано ли это в книге судеб, определяют ли это звёзды или коварный случай? Никто не знает. Любовь, как великий дар, выпадает редким счастливцам. Остальные, поторопившись при выборе спутника, быстро понимают свою ошибку. Кто-то мается до конца дней своих, кляня избранника жизни, кто-то разбивает всё вдребезги и начинает заново, совершая ошибку за ошибкой, кто-то просто забавляется, пытаясь забыться в игре. Но как бы там ни было, приходит час, и они сознаются себе в том, что так и не нашли то, что искали всю жизнь. Это одно из самых горьких разочарований.

Ивана перенесли в каюту на «Нелли», и Лиза неотлучно находилась с ним. За стенкой покоилось тело Пабло. Команда Антонио спешно выполняла распоряжения своего командира. Было решено убрать все следы присутствия сицилийской команды, инсценировав разборки между пассажирами «Афродиты». Очевидно, итальянцы не первый раз были в подобной ситуации. Их уверенные молчаливые действия более напоминали повседневную работу служащих, чем какую-то секретную операцию.

Прошло несколько часов, и с «Нелли» были сброшены канаты, удерживающие рядом белоснежную красавицу «Афродиту». Яхты молча расходились в разные стороны. Одна подняла паруса и направилась к берегам Испании, другая осталась беспомощно покачиваться на волнах Атлантики с врезавшимся в носовую часть катером. Он прочно застрял в разбитой обшивке «Афродиты».

Вода медленно прибывала внутрь яхты, но затонуть она не могла. Задраенные люки и уцелевшие перегородки позволяли яхте находиться на плаву до первого шторма. Вероятность того, что какое-нибудь судно заметит неподвижную яхту и поспешит на помощь до того, как она навсегда исчезнет, была велика. В этом случае обнаружившим «Афродиту» морякам представится картина, ярко свидетельствующая о том, как в новогоднюю ночь развесёлая команда выпила лишнего, перессорилась и перестреляла друг друга. Документы и ценности были на месте. Записи в судовом журнале говорили, что на яхту поднялись несколько пассажиров для встречи Нового года в океане. Обилие спиртного и позы, в которых смерть настигла каждого несчастного, только подтверждали несложную догадку. Понятное желание капитана «Афродиты» скрыть присутствие Ивана и Лизы на яхте только помогло замести следы реальных событий.

Океан безразлично наблюдал за людьми, которые всегда воевали с себе подобными ради сомнительных интересов. Величественный и могучий, он подолгу терпел их возню на своей бескрайней поверхности, до тех пор пока однажды, вскипев от негодования, не отправлял их всех на дно. Там, в безмолвии и темноте, навсегда находили приют жертвы и охотники, рабы и господа, несчастные и одержимые великой идеей фанатики. Их корабли из дерева или стали, оружие, рассекающее плоть или извергающее огонь, сундуки с золотом и самоцветами, письма, предписывающие не брать пленных или говорящее о любви, — всё, что сопровождает моряка в плавании, становилось бесполезными вещами на дне. А редкие обитатели глубин не обращали внимания на то, что когда-то наполняло мнимым смыслом жизнь людей. Это добро заносилось илом времени, что, как снег, медленно и бесповоротно падает сверху, успокаиваясь на века, оставляя маленькую надежду, что когда-нибудь появится увлеченный своей работой исследователь и будет по крохам разбирать это кладбище, восстанавливая картину прошлого. Шаг за шагом он будет анализировать поступки людей по найденным предметам, и однажды в его руках окажется маленький медальон с портретом женщины или фигурка с сентиментальной надписью. Это любовь оставляет свои следы. Незримая и непостижимая, она находит своё отражение в изящных вещицах, которыми влюблённые стараются окружать себя. Особенно в дальних походах. Подобно древним язычникам, они пытаются овеществить свои божества. Эти безделушки, с точки зрения окружающих, для любящих всегда остаются самым дорогим на свете. И даже перед лицом смерти они не расстаются с ними. Навсегда погружаясь в бездну небытия, они прижимают заветный медальон к груди, где умирает сердце, в котором жила любовь.