Аэропорт Ninoy Aquino в Маниле, названный в честь лидера оппозиции, противостоявшего диктатору Маркасу и погибшего в этой борьбе, напоминал латинскую букву «Y», у которой основание тоже было немного раздвоено. Это обуславливалось четырьмя терминалами, расположенными как раз в этих «аппендиксах».

Четвертый из них, обслуживающий внутренние рейсы, как раз принимал Airbus А320 прибывший из аэропорта Себу-Мактан. Полторы сотни сонных пассажиров, выполнив все положенные процедуры, не торопясь прошли в центральное здание современного комплекса. Несмотря на второй час ночи, было многолюдно. Манила всегда была перекрестком дорог, с той лишь разницей, что прежде они были только морскими, а теперь добавились и воздушные. Многие предпочитали быстрый способ передвижения, что вызвало «пробки» на перекрестках.

Это умело использовали торговцы. Вместо унылого ожидания в неудобном кресле объявления посадки на свой рейс, пассажирам предлагалось заглянуть в мир, сверкающий огнями и переполненный всевозможными развлечениями. Названия ресторанов и закусочных, известных в мире, знаменитые торговые марки, прославленные имена в мире моды, швейцарские часы, японская электроника, итальянские суперкары, французский парфюм… Все это манило не только искусной рекламой, но привлекательной ценой, освобожденной от местных налогов.

— Теперь я знаю, почему город назвали Манилой, — жадно вдохнула Дина азартный воздух доступного шопинга.

— Маниловщина, — Пика подсказал спутнице свою версию.

— Ну, уж не-ет!

Бывший зэк понял по интонации спутницы, что даму не переубедить, и грустно пропел:

— Каким ты меня ядом заманила…

— Смирись, несчастный, и прими, как редкую возможность, не просто побывать, а понаблюдать за пиршеством наслаждений. Пригодится в сюжетах твоих будущих картин.

— Я русские березки люблю, закат на Петрице. А это… Даже индеец в набедренной повязке не вставит в ноздрю два кольца, потому что и с одним всем окружающим понятно кто он и куда идет.

— Хорошо. Кофе индейцы попробуют?

— Наш рейс на Куала-Лумпур через три с лишним часа.

— Значит, мы все успеем.

Женщина с карими глазами была ярким представителем своего племени, которое в виде «теневого кабинета министров» или «мирового правительства» незримо, но уверенно правит. Точнее сказать — выполняет указания «ПРАВИ».

Она усадила бывшего зэка за свободный столик у стены кафетерия, молча повесила ему на плечо свою сумку и знаком дала понять, чтобы он подождал здесь. Глядя на счастливую улыбку и легкую походку своей спутницы, Пика понял, что «охота» будет долгой. При этом зоркий глаз художника заметил, как его спутница мимоходом шепнула пару слов официанту и быстро сунула тому что-то в карман. Сава понял, что дегустация кофе будет солидной.

Бывшего зэка уже не задевало, что паспорт и деньги ему по-прежнему не доверяют, а «старый» сотовый оставили без опасения только потому, что он знает о прослушке. Зато Дина наверняка воспользуется вторым сотовым, чтобы пообщаться со своим босом без свидетелей. Это были условия игры, в которой козыри художник мог собирать самостоятельно и только незаметно.

Пика оглянулся. В кафетерии было мало посетителей, да и те уставились в экраны своих гаджетов. Спину прикрывала стенка, и это был шанс с кем-нибудь пообщаться. Он даже удивился, как просто теперь подумал о том, что прежде запрещал. Опасаясь последствий «черного рисунка», о которых в его кругах ходили небылицы, художник всегда обходил стороной подобные эксперименты. Теперь же, после того, как он нащупал безопасный с его точки зрения метод использования своих необычных способностей, он стремился понять, зачем Создатель позволяет ему это. Впрочем, теоретических рассуждений будет маловато. Практика — критерий истины, говаривал Константиныч, его профессор в Суриковском. Без нее понять или принять что-то можно только на веру, а это недостойно настоящего художника.

Сава достал лист чистой бумаги и карандаш.

— Не спится? — Хан словно ожидал, когда появится возможность поговорить. — Общение есть инструмент познания мира. Специалисты утверждают, что homo sapiens вытеснили с богатых пищей земель своих физически более развитых собратьев именно благодаря способности говорить. У питекантропов строение гортани и черепа не было приспособлено к речи. Они не смогли перешагнуть некий барьер в своем развитии. Впрочем, это только домыслы… Ты как думаешь?

— У людей разной комплекции разные тембры голоса. Есть вообще молчуны. Так что почему бы и нет.

— Красноречие всегда открывало путь к власти. Вспомни. В Греции: Перикл, Демосфен, Аристотель. В Древнем Риме: Марк Антоний, Луций Красе, Марк Цицерон. Эти имена помнят и сейчас. Позже появились масоны: Линкольн, Черчилль, Гитлер и Муссолини. Да и Россия помнит подобные имена — ставленник масонства Керенский мог часами вещать о великом, хотя сам был небольшого ума человек. Троцкий и Ленин тоже зажигали огромные массы пламенными речами, хотя один вынашивал бредовую идею «перманентной революции», а другой твердил, что «кухарка будет управлять государством».

— Ты это к чему клонишь, Хан?

— Вождями становились краснобаи, а не самые умные.

— Считаешь, это закономерность?

— Ее трудно не заметить. Потом остается только придумать, как это использовать.

— Например…

— Палестинские казаки придумали христианство и коммунизм, чтобы покорить большую часть мира.

— Откуда такая уверенность?

— Если ты знаешь, как построить людей в пирамидки, то сможешь взобраться на ее верхушку.

— И почему же огромные массы людей из разных стран слушаются этих болтунов?

— Ты забыл первый смертный грех.

— Невежество?

— Индейцу легко внушить, что стеклянные бусы лучше золотого колье. Неграмотных легко убедить, что написанное именно в этой книге истина, а не то, что он знал с детства. Неискушенным в искусстве подойдет квадрат Малевича. Смотри, как просто, и ты сможешь, значит, каждый способен стать богатым и знаменитым. Главное быть убедительным и ссылаться на существующих авторитетов. Голодные легко поверят в сытое будущее, если в своей речи к этим бедолагам использовать образы уже готовых блюд, а не разъяснять как длителен и тяжел путь их получения. Персонифицируй зло на вершине пирамидки. Остальные — жертвы.

— Манипуляция сознанием, — догадался бывший зэк.

— Это древнейшее искусство, введенное в ранг магии, доступной только волхвам, жрецам, или магам.

— Современное ее название — психология.

— Смотришь в корень, — бывшему зэку показалось, что он увидел, как Хан оскалился в надменной улыбке. — Греки назвали ее «учение о душе». Вспомни наш разговор о четырех кастах человеческих. Рабочие и купцы составляют основу пирамиды, их учат ремеслам. Воинам дозволено изучать единоборства. И только маги постигают секреты управления толпой.

— Но маги не совершают революций и не ведут войны.

— Для этого они готовят исполнителей, — криминальный авторитет был убедителен в своих рассуждениях. — Ораторы и провокаторы по сути своей лжецы, но они знают, что хочет услышать толпа и в какой форме это донести. Ораторы только тогда убедительны, когда сами верят в то, что несут. Достаточно научиться впадать в транс, как это делали шаманы или предсказатели.

— Пифии…

— А ты помнишь, откуда это имя?

Бывший зэк промолчал, с интересом ожидая объяснения.

— Их название происходит от Пифона, — Хан выдержал театральную паузу. — Так звали змея, который девятью кольцами обвил Парнас и семью кольцами южный склон этой горы, где и находились Дельфы. Кстати, Пифон или питон был сыном Геи, несмотря на это, Аполлон убил его. Так появились пифии или жрицы-прорицательницы Дельфийского оракула в храме Аполлона в Дельфах.

— Не улавливаю связи.

— Вот оно невежество, брат мой! Именно пифии (девственницы и кроткие создания) были вершителями судеб целых стран. Правители Афин, Спарты или Карфагена не начинали войну или строительство храма, пока не получали у пифии ответа на свой вопрос — надо ли приступать и когда. Причем ответ стоил каравана даров, который иногда растягивался от Афин к Дельфам. Кто не помнит, это около сотни километров.

— Ты клонишь к тому, что пример заразителен, — засомневался Пика.

— Со временем поменялись только имена и одежды. Толпа будет ждать, когда ее поведут на подвиг или на бойню. Она слепо поверит тому, кто знает заветные слова. Вспомни как начинались войны и революции последние несколько веков.

— Значит, достаточно найти оратора и обучить его методике?

— Острый ум меня всегда радует. Я не ошибся в имени твоем.

— Как быть, если в предвыборной компании те же манипуляции?

— Выбирают депутатов, а не волхвов, — Хан опять оскалился. — Палестинские казаки внушили народам всех стран, что демократия — это лучшая форма правления лишь потому, что умеют ею манипулировать. С другой стороны — ты слышал когда-нибудь, чтобы ашкеназы избирали ребе или католики всего мира голосовали за Папу?

— Помню, что у русов воевода следовал простому правилу: первый в бой, последний за стол.

— Это был КОН, а депутаты живут по заКОНУ.

Бывший зэк что-то еще хотел спросить, но услышал, как собеседник сладко зевнул, давая понять, что разговор закончен. Пора было и Пике возвращаться. Он вспомнил уже знакомую картинку Федора Ивановича на сцене Большого. Только не стал брать низкое «до», а глубоко вдохнул и с выдохом раскланялся, повторив это на три стороны.

Открыв глаза, Сава украдкой оглянулся. Никто не смотрел в сторону задремавшего над листком бумаги пассажира, никто не услышал шаляпинское «до» под сводами Ниной Акино в Маниле. Это означало прогресс в процессе возвращения из «нарисованного мира». Догадка порадовала бывшего художника, и портрет авторитета на зоне полетел в урну десятками мелких кусочков, словно конфетти.

Кофе в стаканчике перед Савой давно остыл, он хотел было, попросить официанта заменить на свежий, но любопытство взяло верх. Пика аккуратно открыл пластиковую крышку и увидел прибившееся к краю стаканчика пятнышко кофейной пенки из разных пузырьков, похожее на пеструю ночную бабочку. Ему стало жалко расставаться с таким красивым предсказанием, и он только прикрыл стаканчик крышкой.

После беседы с Ханом было что обдумать, и художник погрузился в свои размышления, оставив окружавший его мир где-то далеко за своим горизонтом.

— Еще кофе? — Дина произнесла эту фразу так, словно и не уходила.

— Самое время, — подыграл ей Сава, жестом показывая, что телефон в ее сумке не звонил, — а то я, похоже, прикорнул.

Женщина с красивыми карими глазами молча кивнула, присаживаясь рядом. Пика полистал меню и с удовольствием сообщил:

— Кстати, у них есть Liberica, это достаточно редкий сорт кофе, производится только в трех странах, включая Филиппины. Так что у нас есть возможность попробовать, что называется, из первых рук. Здесь его предлагают под именем «барако».

— Надеюсь, на Обаму он не похож, — она была явно в приподнятом настроении.

— Проверим…

Вскоре объявили посадку на их рейс. Пассажиров было немного, и они поднялись в ночное небо налегке. Лететь до столичного аэропорта Малайзии было более трех часов, так что все решили поспать в эти предрассветные часы. Двигатели монотонно гудели, словно призывая всех к спокойствию.

Пика поймал себя на мысли, что уже свыкся с перелетами, и даже не вникает куда и сколько ему лететь. Жизнь сама решала это за него, а бывший зэк несся по ее течению, не задумываясь, что его ждет за очередным поворотом. Да и ждет ли.

Он не заметил, как заснул и отчего проснулся. Лучи восходящего солнца вспыхнули на горизонте, безжалостно разрезая сумрак на куски. Извечная борьба света и тьмы происходит на Земле каждый день. Мы не задумываемся над этим вселенским законом, погруженные в бытовые проблемы. Так незначительные мелочи заслоняют собой главное в жизни.

Точнее саму жизнь, которая бурно рождается, преобразовывая все вокруг. И наблюдать за этим с высоты удивительное зрелище. Словно поднявшись над схваткой добра и зла, зная о результате, спокойно смотреть, как отступает зло.

Древние легенды гласят о прошлых битвах Света и Тьмы на Земле, о том, как воины Света одолели зло и заточили его в темницу. А пирамиды, выстроенные строго по определенному меридиану на всех континентах, есть не что иное, как верхушки воронок, прикрывающие многотонными панцирями эти захоронения. В некоторых текстах, дошедших до нас из глубин веков, говорится о грядущих битвах, все признаки начала которых уже налицо. Если верить, что именно сегодняшний рассвет будет последним, все жители Земли смотрели бы во все глаза, чтобы запомнить. Только сейчас большинство людей спят безмятежным сном в этот час, разве что кроме тех, кто несет вахту или вспоминает легенды.

— Ты чего засопел так? — сонным голосом прошептала Дина.

— Восход…

— А я уж грешным делом собралась тебя спасать, — она отвернулась от иллюминатора, в котором было видно, как разгорался возможно последний мирный день на планете.

— Спи-спи, — бывший зэк улыбнулся мысли, что кто-то думает о нем даже во сне. Это показалось таким важным, давно забытым и вдруг вернувшимся событием в его непутевой жизни, что он беспричинно улыбнулся, отмечая, что и восходы бывают удивительно красивы.

Тем временем на горизонте возникли два острова с удивительно похожими горами, протянувшимися от края до края каждого острова. При движении самолета создавалось впечатление, что темные силуэты островов наплывают на раскаленный диск солнца, уподобляясь посланцу темных сил. Впрочем, силишек этих хватило лишь на то, чтобы на какое-то время отбросить тень на поверхность океана в виде двух продолговатых темных пятен.

— Ночная бабочка! — промелькнуло у Пики в голове.

Действительно, какое-то время тень можно было принять за некий силуэт, отдаленно напоминавший бабочку гигантских размеров. Возможно, воображение художника дорисовало недостающие детали. Впрочем, это было уже неважно. Тень быстро растворилась в солнечных лучах, словно взмахнувшая крылами ночная бабочка.