«Боинг-767» компании «Иберия» приземлился в аэропорту Барселоны у терминала Т1, открытого прошлым летом. Мартинес-младший, сопровождаемый двумя частными детективами, спокойно дошел до парковки, где их поджидал бронированный джип. Ребята из бюро, услугами которого иногда пользовался директор «Эсмиральды», знали свое дело. Они не задавали лишних вопросов и умели быть незаметными, за что им хорошо платили. Через час джип въехал во двор дома Хосе-Луиса, и шкатулка бывшего русского императора отправилась в потайной сейф, замаскированный под инструментальный шкаф в гараже. О сейфе в библиотеке директора «Эсмиральды» на втором этаже дома знала прислуга и двое приближенных менеджеров его компании, о тайнике в гараже знал только он.
Включив сигнализацию в доме, Влахель некоторое время наблюдал за мониторами видеокамер, установленных по периметру его дома и внутри. Все было как обычно, и наконец-то можно было расслабиться. Он выполнил безумное распоряжение ненормального русского. Тридцать миллионов были переведены на счет «Кристис» с секретного счета оффшорного банка на Кипре. Проследить связь этих денег с Мартинесом-младшим было бы достаточно сложно для любопытного взгляда. В отчетах о счастливом обладателе лота на аукционе «Кристис» значится участник номер 27.
Трансляция торгов в Интернете не дает возможность увидеть лица участников, Хосе-Луиса видели только те, кто был вчера в зале. Разве что спецслужбам под силу отследить его перемещение в Лондоне и отлет из «Хитроу». В зале торгов «Кристис» не разрешено фотографировать, но, если кто-то и запечатлел тайно его профиль, отыскать по нему Мартнеса-младшего в базах миллионов фотографий будет совсем не просто. Да, и кому это нужно, ведь речь идет о старой шкатулке и библии, а не о картинах великих мастеров, золотых монетах или украшениях, за которыми охотятся профи-домушники.
И все же тревога не покидала Хосе-Луиса. Он смотрел на мониторы, стараясь убедить себя, что никто в Барселоне не знает о его поездке в Лондон и уж тем более о ее цели. Директор «Эсмиральды» вправе ни перед кем не отчитываться и уезжать по важным делам, сохраняя конфиденциальность. Впрочем, это было не совсем так. Одному человеку Влахель был подотчетен по всем пунктам. Именно теперь нужно было сесть за компьютер и составить письмо русскому, а потом зашифровать его в какую-нибудь фотографию. Это он умеет. Все сделает и отошлет из своего любимого «Наездника». Пожалуй, лучше завтра, а не сегодня.
Ему не терпелось разглядеть шкатулку. Ну, не зря же за нее так бились и русские, и евреи, и немцы, и англичане, и даже араб. Что-то там должно было быть! Просто так миллионы не выбрасывают, ведь это не Христова плащаница. Убедившись, что видеокамеры ничего подозрительного не зафиксировали и сигнализация в доме начеку, Мартинес-младший с фонариком спустился в гараж. Сейф, замаскированный под инструментальный ящик, был предназначен только для его личных секретов, но теперь он хранил какую-то еще неведомую тайну. Прежде, чем открыть его, Влахель прислушался. Тишина. Только телевизор зычным голосом комментатора громко сообщает о ходе матча знаменитых футбольных клубов.
Для человека публичного или по каким-то причинам вызывающего нездоровый интерес у самых разных соглядатаев, важно иметь хобби. Чем популярнее оно, тем проще за него прятаться. У Хосе-Луиса был футбол, который всегда обеспечивал пару спокойных часов для раздумий. Друзья и знакомые знали, что во время матчей ему лучше не звонить. Сегодня был именно такой случай. Знаменитая «Барселона» надежно прикроет Влахеля, а он завтра только послушает краткую сводку об острых ситуациях во время игры и будет на равных участвовать в обсуждении футбольного поединка. Тем более, что в таких дискуссиях каждый слушает только себя.
Когда руки Мартинеса-младшего, наконец-то, прикоснулись к резным бокам шкатулки из черного дерева, холодок побежал по его спине, и капелька пота соскользнула вдоль позвоночника. Некоторое время Влахель рассматривал едва приметный рисунок на крышке и потертых боках шкатулки. В сертификате, переданном «Кристис» новому владельцу уникальной вещи, говорилось, помимо всего прочего, и о том, как открыть шкатулку. Не решаясь что-то проделывать в гараже, директор «Эсмиральды» захлопнул дверцу сейфа и стал медленно подниматься по винтовой лестнице в прихожую. Затем прошел в кабинет и, на всякий случай, закрыл дверь. Теперь они были наедине.
Небольшая шкатулка черного дерева стояла на его рабочем столе, но не была здесь гостьей. Скорее, Хосе-Луис должен был испрашивать разрешения прикоснуться к этой старинной вещи. Благоговейный страх перед давно умершими монархами и властелинами мира довлеет над простыми смертными. Что там картины Рубенса или кафедральные соборы, простоявшие десяток веков? Вот настоящая вещь, которой пользовался император могущественной некогда державы, нависавшей, как тень от лампы, над картой мира. А внутри есть письмо-завещание, которое следовало открыть другому императору, унаследовавшему власть в России через сто лет, и та знаменитая библия, подаренная Римским Папой из библиотеки Ватикана.
Почему-то вспомнилось, как после завершения торгов на аукционе «Кристис» новый обладатель лота был препровожден в комнату для счастливчиков, где были оформлены все необходимые документы, выдан сертификат, подтверждающий подлинность покупки и, наконец, произведена оплата. Но там Мартинес-младший был в окружении служащих, а теперь они со шкатулкой наедине. Возможно, поэтому волнение не отпускало.
Согласно инструкции, Влахель бережно повернул ножки шкатулки в правильное положение, и внутри нее щелкнул замок. Не решаясь открыть потертую крышку, директор «Эсмиральды» почувствовал, как вспотели его пальцы. Он нервно отер руки о домашние штаны, но это не помогло. Пришлось взять бумажные салфетки. Наконец он медленно открыл крышку из черного дерева. Внутри шкатулка была разделена небольшой перегородкой на две неравные части. В большем отделении лежала старинная книга в потертом кожаном переплете, углы которого были укреплены какими-то металлическими уголками темного цвета. Поперек книгу стягивал широкий кожаный ремешок с необычной застежкой из такого же темного металла. В другом отделении, поменьше, лежал чуть пожелтевший конверт из плотной бумаги с красивыми вензелями золотистого цвета.
Влахель аккуратно открыл давно распечатанный конверт и вытащил сложенный втрое лист бумаги, исписанный с одной стороны. Почерк был убористый, даже мелкий, ровные строчки располагались на одинаковых расстояниях друг от друга. Когда-то отец пробовал обучать Мартинеса-младшего русскому языку. Особого толку в том не было, но кое-что понять из текста он все же мог. Внизу стояла дата 3 февраля 1801 года и витиеватая роспись. Прошло более двух веков, а бумага почти не потускнела, чернила не выцвели. Когда-то сложенный втрое листок был запечатан красным сургучом. Вдавленный оттиск какой-то печати был сломан и почти осыпался, остались только ровный ободок справа и часть миниатюрного изображения то ли лапки, то ли ветки. Хосе-Луису подумалось, а что останется в будущем от него самого. Да и вообще, что через два века будет напоминать о директоре. Например, тщеславные императоры чеканили свои профили на монетах, которые, хотя изрядно стирались со временем, но хранили некоторые черты и, главное, имена монархов.
Отыскав в своем компьютере электронный русско-испанский словарь и бережно разгладив на столе листок гербовой бумаги, директор «Эсмиральды» принялся за перевод. Тщательно выискивая подходящие значения слов, он стал углубляться в смысл витиеватых фраз и записывал на чистый лист, что получилось. Оказывается, за два столетия русский язык изменился и стал ближе по своей структуре к другим европейским собратьям. Выражения, которые употреблял император, были слишком напыщенны, и смысл ускользал при переводе. По работе Хосе-Луис иногда общался с русскоязычными клиентами своей компании, используя незначительные познания переводчика. Однако то были стандартные современные фразы, относящиеся к операциям с активами, император же писал о каких-то пророчествах. Возможно, тут скрыт какой-нибудь намек на сокровища. Ведь русские монархи были сказочно богаты. Их войска покоряли многие страны Европы и прошли по Северной Америке.
Забыв о времени, Влахель вчитывался в каждую фразу аккуратного убористого почерка Павла I, стараясь не упустить ни одной мелочи. На чистый лист бумаги строчка за строчкой ложился перевод письма императора. Он предупреждал своего последователя на русском троне, что через сто лет монархии придет конец, и род Романовых будет развеян по свету. Невероятно, но именно так все и случилось. Откуда Павел I мог это знать за век до описываемых событий? Тут было что-то мистическое. Теперь многие говорят о Нострадамусе и его предсказаниях, но, чтобы русские…
Закончив перевод, Мартинес-младший был разочарован. В письме не было и намека на какие-то сокровища или номерные счета царской семьи. Как банкир, Влахель хорошо знал историю о богатствах русского дома Романовых, хранящего колоссальные средства в одном из швейцарских банков. Возможно, еще Павел I, которому откуда-то стало известно о грядущей катастрофе, распорядился вывезти средства великокняжеских семей из России. Похоже, они действительно знали о предсказании и не доверяли банкам своей собственной страны. Иначе объяснить вывод капитала было трудно. Хосе-Луис еще со студенческой скамьи помнил хрестоматийные примеры неукоснительного соблюдения банковской тайны, о которых восторженно рассказывали преподаватели колледжа. После революции в России один из банков Швейцарии отказал требованиям нового русского правительства вернуть деньги на родину. Без соблюдения определенной процедуры, которая требовалась для получения доступа к банковским счетам царской фамилии, клерки отказывали любым претендентам и не боялись угроз. Поскольку средства русских были неслыханно огромны, процедура доступа была очень сложной. Разгадать ее или выпытать у швейцарских хитрецов на протяжении века так никому и не удалось. С другой стороны, всем было понятно, что банкиры ни за что не выпустят из своих сейфов золото, которое было основой крупнейшего банка Европы.
У директора «Эсмиральды» вдруг пересохло в горле. Что, если в шкатулке императора скрыта информация о ключе к той вожделенной процедуре доступа. Признаться, от этого сумасшедшего Гридмана можно ожидать чего угодно! Не случайно же он так настаивал на приобретении шкатулки любой ценой. И на аукционе все бились за нее в кровь, отдавая последнее. Что такое тридцать миллионов по сравнению с деньгами на царских счетах! Одних процентов за пару веков набежало столько, что тридцать миллионов можно оставить на чай клерку, который проведет процедуру доступа. Влахель сглотнул и почувствовал, как шершав его собственный язык. Безумно хотелось пить, но встать из-за стола, на котором стояла шкатулка императора, он был не в силах.
С опаской оглядывая свой кабинет, Мартинес-младший начал подозрительно прислушиваться. В гостиной работал телевизор. Футбольный матч давно закончился, и теперь кто-то радостно голосил, делая вид, что поет. Директор кривенько улыбнулся своей мысли – знай эта поп-дива о сокровищах, которые, возможно, уже принадлежат Влахелю, она заверещала бы не так. Впрочем, опасаться нужно было всего, и вот таких, с позволения сказать, певичек, которые так и норовят выхватить или выдернуть чужое.
Он на цыпочках подкрался к двери и тихонько ее приоткрыл. В гостиной никого не было. Резко вздохнув, словно перед прыжком в воду, Хосе-Луис метнулся к холодильнику и, схватив бутылку минеральной воды, кинулся обратно. Вбежав в кабинет, он захлопнул дверь, прижавшись к ней спиной. Жадными глотками директор пил воду, но не чувствовал облегчения. Отбросив в сторону пустую пластиковую бутылку, он с умилением посмотрел на шкатулку черного дерева. Это было украшением рабочего стола в его кабинете. Он так бы и оставил ее там, с гордостью показывая каким-нибудь знакомым, с чем он работает. Вдруг его обуял ужас.
Промелькнувшее сомнение, заставило вздрогнуть Мартинеса-младшего, уже почувствовавшего себя наследником богатств великой империи. А почему предыдущий владелец шкатулки выставил ее на торги «Кристис»? Неужели, он не слышал о золоте русских царей в швейцарском банке? Судя по борьбе за этот лот, тайну знали многие. Очевидно, содержание письма Павла I просочилось в прессу, и кто-то быстро сопоставил факты. Впрочем, он, Влахель, никогда не задумывался ни о письме, ни о его содержании. Так бы и жил спокойно, если бы не этот Гридман. Стало быть, подозревавших о том, что в шкатулке, возможно, скрыта информация о доступе к счетам русских царей, не так много.
Хосе-Луис вспомнил свою встречу с Гридманом в ресторане «Белый лотос». Впечатление, как об очень богатом человеке, после событий с продажей никеля дополнилось мнением, как об очень удачливом игроке на бирже. Теперь же этот загадочный русский еще больше вырос в глазах директора. Если истинный владелец «Эсмиральды» потребовал купить шкатулку императора любой ценой, значит, он уверен, что ключ к царским сокровищам еще находится в шкатулке. Иначе стал бы он так разбрасываться деньгами! Значит, прежний хозяин раритета просто не знал, а, может, и не нашел ничего. Влахель стал убеждать себя, что ключ еще находится в шкатулке.
Дрожащими руками Мартинес-младший взял письмо, написанное когда-то Павлом I, и поднял, чтобы посмотреть на просвет. Водяные знаки российского герба с двуглавым орлом едва различались через плотный лист. Рядом с витиеватой росписью, справа от даты, виднелись две маленькие капельки чернил.
Наверное, император расслабился, когда подписывал письмо, и рука его дрогнула. Тут директора трудно было провести. По долгу службы он часто изучал документы клиентов, разглядывая не столько, что там написано, сколько – как это сделано, а особенно, – как выглядит подпись. Это говорило о многом. Не случайно, имея возможность все печатать на принтере за клиента, его заставляют заполнять бланк или от руки писать заявление. Казалось бы, какой прок в том, что клиент небрежно напишет слова или цифры, которые потом операционист перепечатает заново. Остается не только образец почерка, остается след, по которому специалист многое скажет и о самом клиенте, и его состоянии.
Если кто-то подделывал документ, то и текст, и подпись, и дата будут выглядеть одинаково аккуратно, поскольку жулик все время держит себя в напряжении до последней точки. Мелкие огрехи по всему листу говорят, что автор не напрягался вовсе и относился ко всему написанному небрежно, поскольку его это не волновало. Самое интересное, когда текст написан аккуратно, а в подписи или дате есть почти незаметное отклонение от текста. В этом случае с большой долей вероятности можно утверждать, что важный документ является подлинным. Автор, сосредоточившись, с волнением выводил важные для него строки, стараясь не допустить огрехов. Его цель была донести до будущего читателя свою мысль максимально корректно, а вот подпись для него была менее важна.
Именно так выглядело письмо Павла I. Влахель не был графологом и не мог утверждать, что именно рука русского императора держала перо два века назад. На этот случай у него был сертификат «Кристис», в котором была ссылка на экспертизу. Специалисты с большим авторитетом в подобных делах подтверждали – письмо подлинное. Все сходилось. Значит, он держит в руках настоящее послание одного монарха другому. За сто лет до краха русский царь уже знал о надвигающейся трагедии и предупреждал своего последователя. У Николая II оставалось еще более десяти лет до 1917 года. Похоже, провидец, сообщивший Павлу I о катастрофе его рода, знал, что ничего нельзя изменить. Силища, которая собиралась крушить империю, была непреодолима. Последнего русского царя только предупредили. Шансов, чтобы что-то изменить, у него не было.
Никаких намеков на счета и сокровища, распоряжения и завещания в письме Влахель не нашел. Только предупреждение, сочувствие и упование на Бога во спасение. М-да, каково было жить десять лет в ожидании катастрофы, сознавая ее неизбежность. Наверное, поэтому такая покорность была отмечена всеми историками у последнего русского царя. Он знал и смиренно шел к смерти. Всей семьей. Единственное, что было под силу Николаю II, это позаботиться о фамильных сокровищах. Ну, не оставил же он их на произвол судьбы, вернее, – на разграбление. Все, что можно было вывезти, заблаговременно вывезли из страны. Романовы все знали и готовились.
Вернув письмо в шкатулку, Хосе-Луис потянулся к библии. Она явно лежала на своем месте. Перегородка внутри была сделана с расчетом именно для этой книги. Впритык. Возможно, императрица никогда не расставалась со Святым писанием, и шкатулка черного дерева была сделана на заказ. Похоже, тогда о письме мастер ничего не знал, поскольку конверт явно был меньше отведенного для него перегородкой места. Он бы болтался там, в дороге, ведь при Павле I ездили в каретах, и дороги были не всегда ровными. Так обходиться с завещанием императора? Нет, прежде письма тут не было. Узкое, поперек шкатулки местечко не могло предназначаться и для книги.
Мартинес-младший вытащил письмо из шкатулки и стал рассматривать пустое отделение, прикидывая, что бы там могло поместиться. Взяв увеличительное стекло и подсвечивая себе настольной лампой, он стал внимательно изучать внутренние стенки поперечного отделения шкатулки черного дерева. Тут его ждало небольшое открытие. Примерно на треть высоты ото дна шкатулки проглядывалась ровная полоска, словно в отделении всегда что-то лежало, впритык к краям. На крышке шкатулки остался такой же слабый след вмятин. Тут долгое время что-то перевозили с книгой, но никак не письмо.
Влахель даже вспотел, изучая следы на черной шкатулке. То ли настольная лампа была слишком горячей, то ли незримое присутствие монархов и их личных вещей так влияли на любопытного директора, но ему было не по себе. Влахель откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Что-то подсказывало ему, что он в состоянии разгадать эту маленькую загадку. Он должен был все делать самостоятельно, чтобы пройти весь путь к сокровищам русских царей. Попытавшись представить себе, как супруга Павла I берет библию из шкатулки, Хосе-Луис вспомнил свою мать. Набожная Пилар-Гомес сначала непременно бы перекрестилась на распятье. Стоп!
Вторая супруга Павла I, Доротея Вюртембергская, которой, собственно, и подарили библию, была до замужества католичкой. Влахель предположил, что в продольном отделении шкатулки черного дерева должно было бы помещаться распятье. Дабы убедиться в этом, он рванулся в свою спальню и снял распятье со стены над кроватью. Приложив его к продольному отделению в шкатулке, Хосе-Луис понял, что ошибся. Судя по приметным вмятинам на дереве, рядом с библией долгое время находился тяжелый прямоугольный предмет, четыре угла которого были четко вдавлены в дно шкатулки. Иконой этот предмет тоже никак не мог быть.
Вернув на место распятье, Влахель закурил свою «Фортуну». Он явственно чувствовал, что прикоснулся к тайне. Чужой, значимой и долгое время скрываемой. Ни письмо, ни библия на него не произвели такого впечатления. Именно шкатулка была главной во всей этой таинственной троице. От нее веяло чем-то непостижимым и удивительно притягательным, хотя больше всего информации было о письме. Оно было написано Павлом I своему потомку с каким-то важным поручением или сообщением. Убийство и все остальные события той далекой трагедии на российском троне были загадочны и не очень изучены. Очевидно, у Марии Федоровны было мало времени на какие-то сборы после известия об убийстве мужа. Она взяла для письма первое, что было под рукой – шкатулку, где хранилась ее библия. Александр I, ее сын, пришедший к власти в результате заговора и убийства отца, очевидно, не счел важными эти чудачества и повелел спрятать шкатулку с письмом до назначенного времени в какое-то хранилище.
Историки утверждают, что Николай II ровно через сто лет получил шкатулку и прочитал письмо Павла I. Он был близок со своей супругой Алекс и, очевидно, обсуждал с ней послание. Похоже, они поверили в него, и Алекс в знак признательности взяла библию Марии Федоровны. Возможно, она тоже что-то почувствовала, а, может быть, в библии была записочка для нее. Теперь сказать наверняка трудно. Так или иначе, подаренная Папой Римским библия оказалась у последней русской царицы. Как интересна история, когда касаешься ее собственными руками!
По этому поводу Мартинес-младший даже решил плеснуть себе виски. Оставив дверь в кабинет открытой, он немного повозился у бара и вернулся к шкатулке с большим хрустальным стаканом, в котором позвякивали кусочки льда. Сидя в кресле и с удовольствием рассматривая шкатулку, Влахель медленно отхлебывал из стакана. Касаясь губами его краешка, он словно рассказывал об открытии старому другу. При этом Влахель был уверен, что тот не проболтается, но теперь их было двое. Секреты тем и коварны, что о них непременно хочется кому-то рассказать, но тогда они перестают быть секретами.
Следующей в его расследовании была библия. Застежки из темного металла давно оставили свой след и на ремешке, и на кожаном переплете старой книги. Листы из тонкого пожелтевшего пергамента были исписаны вручную ровными строками. На латыни. В начале каждой главы так же перышком была нарисована миниатюра, очевидно, соответствующая содержанию данного отрывка. Бережно переворачивая страницы, Влахель с благоговением касался подушечками пальцев тонкой кожи и ощущал нечто необычное. Когда же была написана эта книга? Кто корпел над ней днями и ночами, выводя картинки и буквы. Неизвестный монах не оставил своего имени, только цифры. 361. Интересно, это был год окончания работы или порядковый номер библии, написанной в каком-нибудь монастыре?
Изучая под увеличительным стеклом потертые страницы, Хосе-Луис испытывал необычайное волнение и гордость. Сколько рук касались до него этой старой книги. Мастера, изготовлявшие пергамент, переплетчики, писцы, священнослужители, наконец, Доротея и Алекс. Некоторые страницы библии были замяты, другие проколоты чем-то острым у краев строчек, на иных виднелись следы капнувшего когда-то воска, а то и просто разводы. Возможно, от горючих женских слез. Мужчины так не плачут. Да, настоящая реликвия! Кто знает, почему русские так боролись за книгу на аукционе. Могло так быть, что кто-то хотел вернуть ее в какойнибудь православный храм или фамильную часовенку, чтобы молиться на ночь и ощущать то же, что и он сейчас. Века оставили ощутимый отпечаток на библии, это мог утверждать даже не самый рьяный католик.
Нет, нельзя поддаваться эмоциям. Практичный Гридман навряд ли сентиментален, как Влахель. У него просто трезвый расчет. Сокровища царской фамилии! Вот, что влечет этого богатого и сумасшедшего русского. Впрочем, почему сумасшедшего. Он, Мартинес-младший, тоже поддался дьявольскому искушению и стал на путь поиска. И это не голливудский фильм о сокровищах исчезнувшей цивилизации, а русские цари – не выдумка сценаристов. Их деньги все еще лежат в швейцарском банке. Их столько, что можно построить целое государство в Европе и стать его президентом, или, поскромнее – иметь свое княжество, на худой конец, организовать могущественный банк, который смело войдет в число крупнейших в мире. Это, пожалуй, самое разумное.
Тут директора «Эсмиральды» кольнула мысль, что охотников за такими сокровищами тоже немало. И кто-то из них был на аукционе «Кристис» и видел счастливого участника под номером 27, который выложил тридцать миллионов за необычный лот. Так вот почему Гридман не захотел сам участвовать в торгах, а подставил его, Влахеля. Значит, все серьезно. Шкатулка не предмет ностальгических вздохов по утраченной монархии, а хранитель секрета, открывающего доступ к царским счетам. Пока она в руках Мартинеса-младшего, за ним будут охотиться все, знающие о секрете. Когда же он отдаст Гридману шкатулку, письмо и библию, то станет не только ненужным игроком, но и опасным свидетелем. Святая дева!