Функции философской методологии и человекознание
В качестве высшего уровня методологии науки выступает философская методология, задающая общую стратегию изучения принципов познания и построения категориального аппарата в социологии, истории, философии, этнографии, археологии, антропологии, культурологии, семиотике, биологии человека, – словом, в любой конкретной области человекознания, в том числе и в психологии.
Роль философской методологии изучения человека с развитием конкретных наук не уменьшается, а возрастает. Любая конкретная наука в зависимости от задач, стоящих перед ней, видит свой объективно существующий пласт проявлений человеческой жизни и по нему порой пытается составить представление о жизни в целом. Так, например, общая биология видит в человеке организм , обладающий рядом особенностей, сближающих человека с любыми другими проявлениями жизни на земле: обмен веществ, наличие генетической программы, передающейся из генерации в генерацию, и т. п. Биология человека ставит своей целью изучение специфических особенностей индивида как представителя вида Homo sapiens, обладающего рядом существенных отличий от любых других биологических видов.
Кибернетика – наука о системах и методах управления машинами, живыми организмами – изучает человека как адаптивную саморегулирующуюся систему , имеющую аналоги как в живой, так и в неживой природе.
Филология, исследующая, в частности, человека в античной трагедии, рассказывает о герое , не отягощенном бременем внутренних переживаний и сомнений, а совершающем поступки и деяния, предписанные судьбой. Если представить, что специалисты разных конкретных наук поставят своей общей целью выяснить, что же такое человек, то при всех их стараниях целостный, интегративный образ человека так и не возникнет. И дело здесь не только в различии языков науки и процедур исследования, характере задач, стоящих в разных отраслях человекознания. Основная трудность состоит в том, что в каждом объективно существующем предмете конкретной науки о человеке используются лишь элементы некоторого целого, которые иногда принимаются за само это целое: организм, биологический индивид, античный герой становятся опорными пунктами построения единого образа человека.
Между тем задача междисциплинарного синтеза представлений о человеке неизменно ставится в науке и вовсе не носит чисто абстрактного познавательного характера. Представители разных отраслей человекознания рано или поздно сталкиваются с необходимостью сотрудничества друг с другом. В одних случаях потребность в таком сотрудничестве очевидна: общая биология и кибернетика взаимно обогащают друг друга, описывая универсальные закономерности регуляции живых систем. В других случаях задача междисциплинарного синтеза – синтеза биологии и искусства – может показаться надуманной. Однако если вспомнить выдающегося флорентийского скульптора Микеланджело, с риском для жизни изучавшего анатомию человеческого организма, то поиск взаимосвязи биологии человека с искусством перестает казаться праздным любопытством.
Интегративную функцию в познании человека выполняет философская методология науки, которая выделяет развитие человека в природе и обществе как предмет философского познания.
Осознавая интегративную функцию философской методологии, основатели отечественной психологической науки – вначале Л.C. Выготский и C.Л. Рубинштейн, а затем Б.Г. Ананьев, П.Я. Гальперин, Б.В. Зейгарник, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, Б.М. Теплов, Д.Н. Узнадзе – предостерегали от методологической беспечности. При постановке общих вопросов психологии они выходили за рамки конкретной науки и поднимались на уровень философской методологии изучения личности, общения, деятельности, бессознательного, сознания, предмета психологии в целом. В качестве примеров можно привести труды Л.C. Выготского «Исторический смысл психологического кризиса» (1926), C. Л. Рубинштейна «Человек и мир» (1973), А.Н. Леонтьева «Проблемы развития психики» (1957), «Деятельность. Сознание. Личность» (1975) и др.
В одной из последних работ Б.Г. Ананьева – «О проблемах современного человекознания» (1977) непосредственно говорится о том, что решение проблемы человека требует выхода за границы психологии. Он выделяет три особенности развития науки, свидетельствующие о зарождении человекознания: «Первой из них является превращение проблемы человека в общую проблему всей науки в целом, всех ее разделов, включая точные и технические науки. Вторая особенность заключается во все возрастающей дифференциации отдельных дисциплин и их дроблении на ряд более частных учений. Наконец, третья особенность современного научного развития характеризуется тенденцией к объединению различных наук, аспектов и методов исследования человека в различные комплексные системы, к построению синтетических характеристик человеческого развития.
Эти особенности связаны с возникновением новых научных дисциплин и соединением посредством их многих ранее далеких одна от другой областей естествознания и истории, гуманитарных наук и техники, медицины и педагогики» [16] .
Встречное движение при изучении развития человека в природе и обществе представителей философской методологии и конкретно-научной методологии – обязательное условие прогресса человекознания. Однако такого рода встречное движение лишь тогда становится осмысленным и продуктивным, когда представители конкретных наук опираются на философскую методологию, признавая за ней функцию интегратора, архитектора при строительстве предмета науки и осуществлении междисциплинарных исследований, а философы не чураются новых открытий в конкретных науках и не подменяют движение идей движением слов.
В последнем случае философская методология науки соскальзывает в сферу формальной логики , начиная, например, устанавливать при изучении человека связи между понятиями «человек», «организм», «индивид», « личность », « индивидуальность » по произвольно взятым внешним признакам человека. При этом отчасти улавливается представление о реальных соотношениях, стоящих за этими понятиями проявлениях развития человека в природе и обществе. Тогда понятие «человек» становится самым широким по объему понятием, графически изображаемым большей окружностью. Понятие «организм» помещается рядом или внутри понятия «человек», выражая биологическое начало в человеке. Понятие «индивид» в зависимости от прибавления к нему эпитетов «биологический» или «социальный» отражает биологические или социально-ролевые характеристики отдельного неделимого представителя человеческого рода. За понятием «личность» сохраняется социальная характеристика человека. Через понятие «индивидуальность» передается представление о «биосоциальной» природе человека, отличающей одного человека от всех других членов человеческого общества. Подобная логика [17] , перечисляющая набор внешних признаков человека и механически соединяющая содержание понятия «человек» путем сложения концентрических кругов разного объема понятий – «организма», «индивида», биологического плюс социального и т. п., создает иллюзию интеграции между науками и оказывается во власти стереотипного мышления. Тем самым она вступает в противоречие со второй функцией философской методологии – критико-конструктивной функцией ( Э.Т. Юдин ).
Критико-конструктивная функция философской методологии подвергает сомнению принятые в качестве аксиом, исходных постулатов, предельных категорий достижения науки или мировоззрения определенного исторического периода, которые возводятся в ранг незыблемых, вечно существующих истин. Эти истины, становящиеся фундаментом тех или иных научных учений и мировоззрений, часто превращаются в бытующие в культуре стереотипы, надсознательные установки, схематизмы сознания. Они объединяют сообщества ученых, которые руководствуются ими, переставая давать себе отчет в историко-культурном происхождении этих стереотипов. И только когда развивающееся научное знание приводит к появлению различного рода парадоксов, внутренних противоречий, потока не укладывающихся в старые схемы фактов, в фокус внимания философской методологии попадают постулаты, тормозящие развитие науки.
Так, естественность системы Птолемея, утверждающей, что Солнце вращается вокруг Земли, привела к возведению данной системы в ранг мировоззрения и официальной идеологии. Факты, противоречащие этой системе, и прежде всего трудности при ее использовании в разных видах практики побудили Коперника подвергнуть сомнению сам фундамент птолемеевской системы и лишить Землю положения центра Вселенной.
История психологической науки в этом плане не составляет исключения. В традиционной психологии накопленные новые факты, в частности проявления активности человека, его неосознаваемых влечений, вступили в противоречие с постулатом непосредственности , согласно которому объективная действительность непосредственно воздействует на психику субъекта и однозначно определяет возникающие вслед за этим воздействием проявления его психики и поведения. Постулат непосредственности был введен Д.Н. Узнадзе в ходе анализа интроспективной психологии сознания и бихевиоризма. В основе постулата непосредственности лежит присущая механистическому детерминизму двучленная схема анализа психики: воздействие на рецептирующие системы субъекта – ответные явления ( субъективные или объективные ) , вызванные данным воздействием. Наиболее явно постулат непосредственности был выражен в центральной схеме бихевиоризма « стимул – реакция ». Принятие постулата непосредственности приводит к тому, что активность субъекта либо выпадает из поля зрения психологов указанных направлений, либо объясняется вмешательством особых субъективных факторов, разных проявлений таинственного личностного начала.
Постулат непосредственности и представлял собой надсознательную установку мышления ( М.Г. Ярошевский ), которая была характерна для мышления естественных наук, в частности для классической физики и традиционной физиологии. Признание схемы механистического детерминизма – постулата непосредственности – определило то, что представители традиционной психологии, ориентированные в своих исследованиях на переживания отдельного индивида или факты поведения, резко обособили сферу психологической реальности от действительности и оказались либо в замкнутом круге сознания, либо в замкнутом круге поведения. В обоих вариантах человек оказывался изолированным от мира. Только пересмотр исходных надсознательных установок научного мышления психологии мог устранить те препятствия, которые встали на ее пути. Такой пересмотр возможен лишь при выходе за границы эмпирических фактов и специальных проблем конкретной науки и обращении к анализу ее методологических оснований, к философской методологии науки.
Критико-конструктивная функция философской методологии сыграла серьезную роль в исследовании развития человека, разрушив «методологический изоляционизм» в познании человека и поставив в центр человекознания развитие бытия человека в мире.
Третья функция философской методологии – мировоззренческая нормативно-аксиологическая функция ( Э.Г. Юдин ). Она заключается в этической оценке общенаучных и конкретно-научных построений и создании тех идеалов и ценностных норм, которым должен соответствовать образ человека в научной картине мира.
При игнорировании мировоззренческой функции философской методологии в конкретных науках начинают складываться свои образы «плохого» или «хорошего» человека, принимаемые за естественные свойства его природы. Так, американский психолог Э. Стауб, например, предваряет исследование личности обсуждением допущений, является ли человек по своей природе изначально «хорошим» или «плохим». Он указывает на разноголосицу мнений по этому вопросы.
Например, Сократ считал, что человек потенциально совершенен и через самопознание может прийти к скрытому в его природе доброму началу. Некоторые философы прошлого полагали, что человек изначально альтруистичен, то есть он сразу рождается «хорошим». Современные представители гуманистической психологии А. Маслоу и К. Роджерс допускают, что человек по природе «добр», а психотерапия должна помочь более полному раскрытию доброго начала, спрятанного в недрах человека, стремления к любви и творчеству, принятию других людей.
Психологи других направлений, например основатель психоанализа З. Фрейд, придерживались допущения, что человек изначально агрессивен и эгоистичен, а общество обуздывает его эгоистические порывы. Иными словами, человек от природы «плох». Между тем принять ту или иную точку зрения, по мнению Э. Стауба, не позволяет равное количество фактов, свидетельствующих как о проявлениях агрессии, так и о доброжелательности в самом раннем детском возрасте.
Иной подход к «плохой» или «хорошей» природе человека принадлежит Э. Стаубу, стоящему на позициях социально-бихевиористской концепции обмена социолога и социального психолога Дж. Хоманса. В соответствии с этой концепцией человек в социальной группе блюдет свой интерес: если за его дела ему платят добром, в обмен за это он «добр»; если же он не имеет никакой ощутимой прибыли, то он скорее будет в подобной ситуации «плох», чем «хорош». Иными словами, человек по своей природе обладает различными потенциалами, которые под влиянием среды выливаются в эгоистическое или альтруистическое поведение.
Критика нормативно-оценочного определения личности . Подобные рассуждения служат примером подмены в психологии изучения личности сугубо нормативно-оценочными понятиями, исходящими из определенного идеала. Своим естественным истоком нормативно-оценочное определение личности имеет употребление термина «личность» в повседневной жизни, где назвать того или иного человека личностью, по сути, часто означает оценить его как нечто исключительное, выдающееся. И в этом есть своя правда и свой предмет исследования для таких отраслей философии, как, например, этика. Но когда нормативно-оценочная характеристика личности проникает из обыденного сознания в психологическое исследование механизмов развития и функционирования личности, она приводит к искажениям представлений о человеке. Например, полученные в психофизиологии индивидуальных различий данные о том, что человек может обладать сильным или слабым типом нервной системы, интерпретируются порой как положительная или отрицательная характеристика данного человека; наличие у человека тех или иных защитных психологических механизмов, срабатывающих в травмирующей ситуации, расценивается как проявления «слабой» личности; феномены конформного, подчиняющегося мнениям социальной группы, или нонконформного поведения личности в группе, иногда сами по себе оцениваются как «хорошие» или «плохие» качества личности. Известны даже случаи, когда в педагогических исследованиях в баллах, как в метрах или килограммах, измерялась степень выраженности патриотизма как черты личности ученика старших классов. Такого рода ситуации представляют собой грустный, а порой и трагический пример недопустимого смешения оценочных характеристик человека с изучением индивидуальности в той или иной конкретной науке.
Если исследователь не отдает себе отчета в том, на каком уровне методологии науки он работает, путает общефилософские положения о человеке с конкретными характеристиками человека, то он рискует начать измерять патриотизм и убежденность личности в тех же единицах, что вес и рост индивида. Во всех этих случаях смешиваются идеальные нормативы, моральные эталоны, которым должна следовать личность в обществе, и психологические механизмы, обеспечивающие усвоение и функционирование этих эталонов в реальном поведении личности. В результате подобного наделения «оценочными» характеристиками механизмов развития и функционирования личности в обществе заслоняется их конкретное значение, происходит приписывание «хороших» или «плохих» качеств самой естественной природе человека.
Мировоззренческая ценностно-нормативная функция философской методологии обладает чрезвычайной важностью, так как создание того или иного образа человека в культуре – это действенный инструмент формирования личности человека. Образ человека, которым осознанно или неосознанно пользуется исследователь, влияет на всю его практику работы с человеком и в ряде случаев на реальную подстройку личности под этот образ. В тех случаях, когда конкретная наука – биология, психология, социология, экономика – создает этот образ на своем уровне, представители данных наук всегда должны осознавать, что «образ человека», как джин, выпущенный из бутылки, может перестать слушаться хозяина, подняться на уровень мировоззрения и официальной идеологии, стать нормативным каноном, а затем начать вести свою работу, творя людей по своему подобию.
Науки о человеке, выйдя за пределы лабораторий, оказались заселенными образами «человека-робота», «человека-компьютера», «Homo-gamen» («человека-игрока»), «Homo-consument» («человека-потребителя») и т. п. Один из создателей общей теории систем Л. фон Берталанфи с горечью отмечает, что образ «человека-робота» уже в значительной степени привел к тому, что человек стал «умственно недоразвитым идиотом, то есть высококвалифицированным в своей специальности, но во всех других отношениях составляющим собой лишь часть машины» [18] . Аналогично обстоит ситуация и с новой междисциплинарной наукой – социобиологией, изучающей биологические основы социального поведения человека и приводящей к пониманию человека как адаптивного, приспосабливающегося существа. Социобиологи обнаруживают новые яркие факты поведения животных, в том числе и человека, в биологических сообществах. Однако интерпретация этих фактов приводит социобиологов опять-таки к приписыванию агрессии, альтруизма самой натуре человека, «биологизации» общественно-исторических закономерностей, а впоследствии к возникновению социального биологизма как мировоззрения [19] .
Образы человека в психологии . В психологии в течение многих лет сформировалось несколько образов человека.
Один из этих образов – « человек ощущающий », то есть пассивно воспринимающий мир, некая разумная машина по переработке и потреблению информации. Этот образ рационального человека сложился в интроспективной психологии сознания в прошлом веке. Недавно он был воспроизведен в новом обличии в когнитивной психологии, которая, пользуясь компьютерной метафорой, рассматривает человека как вычислительное устройство по приему и переработке информации.
Другой образ человека – « человека как вместилища нужд, инстинктов, потребностей » – возник под влиянием идей психоанализа З. Фрейда. В известном смысле человек, по З. Фрейду, – это « человек нуждающийся », который много хочет, но мало может. Многие теории личности, принимали они психоанализ или же отвергали его, исходили в своих представлениях о личности из обяраза «человека нуждающегося», выводя психологические закономерности из исследований динамики реализации и удовлетворения различных потребностей и мотивов. Так, гуманистическая психология, которую ее основатель А. Маслоу назвал « третьим путем » в психологической науке , задав тем самым оппозицию психоанализу и бихевиоризму, не смогла уйти от образа «человека нуждающегося», человека как иерархии нужд, потребностей и мотивов.