Автор этих строк по своей первой профессии морской геофизик. Трижды, в 1984, 1985 и 1986 гг., в составе экспедиции Московского университета я ходил вдоль берегов Крыма и Кавказа на судне «Академик Петровский». Мы изучали особенности черноморских течений, физические свойства морских вод, ветров.

Позже, в 1987–1989 гг., я работал в Геленджике, в объединении «Южмогеология», где также ходил по Чёрному морю на судах объединения, разрабатывал и испытывал приборы для исследования дна Мирового океана, работал на яхтах.

Я прошёл Чёрное море от Кавказа и до Босфора на парусном катамаране «Солнечный ветер» (порт приписки Геленджик), а также разведал побережье Кавказа на яхте типа «четверть-тоник» «Лада».

А ныне с 2010 года я вновь вернулся в Геленджик, сотрудничаю с яхтсменами из «Южморгеологии», а также подводниками из Южного отделения Института океанологии.

Приключения аргонавтов и приключения современных яхтсменов схожи – романтика дальних странствий, крики чаек, трепет парусов… Всё это не изменилось за прошедшие тысячелетия.

Приведу дневник плавания по маршруту Одиссея и аргонавтов, который мы совершили в далёком уже 1988 году. Это интересно и ныне. Тем паче, с годами приходит понимание, что это было очень счастливое время, когда судьба подарила нам Приключение.

А затем расскажу о том, что делается нами сейчас.

 

Перед отплытием

Летом 1988 г. во время отпуска мы, яхтсмены Геленджикского и Новороссийского яхт-клубов, отправились на международную парусную регату в Болгарию на катамаране. Через всё Чёрное море!

Море, яхта, дельфины… Поход Геленджик-Варна-Поморие. 1988 г.

Я тогда взял с собой и «Аргонавтику» (копию редчайшего издания), и «Одиссею».

Наша яхта – катамаран типа «Цетус», одна из крупнейших яхт такого класса. Катамаран – это два поплавка, соединённые широкой палубой, это громада парусов, это скорость до десяти узлов… летит, как птица!

Правда, есть у этой яхты и недостатки: легкость и скорость достигаются за счёт меньшей надёжности и прочности корпуса. И у мачты слишком большая парусность, при шквальном ветре она может сломаться. Хороший шторм – и… Но об этом мы старались не думать.

Как-то перед самым выходом наш капитан Саша Ключарёв отковыривал долотом труху и щепки от подгнившей балки, на которой крепится мачта (чтобы потом её укрепить), а Валера Стрыгин, старпом, видя, что Ключарёв не на шутку ожесточился, заметил:

– Саша, что ты делаешь? Не руби сук, на котором сидишь!

Этот поход родился в голове Валеры Стрыгина, капитана яхты «Лада», на коей я был его помощником и на коей мы прошли всё побережье Кавказа. Он добился вызова из Болгарии. Именно он втравил всех нас в это сумасшедшее предприятие. Болгария! Яхты со всего света! Яхтсмены из Аргентины и Австралии! «Сылнчев бряг»!

Сейчас я понимаю, что лишь благодаря снисходительности Морского Бога мы выбрались живыми, но тогда у всех загорелись глаза.

Сразу возник вопрос: в качестве кого пойду? Все места в команде были распределены. Капитан – Саша Ключарёв, хозяин катамарана «Солнечный ветер». Боцман – Виктор, а проще – Петрович, из экипажа «Солнечного ветра». Есть уже и два старпома: Стрыгин и Дроздов. Тогда – юнгой! Тоже нет: в экипаже три юнги – Вася Ифантиди, Гоша и Шура из Новороссийска.

Что делать? Неужели оставаться на берегу? И я пошёл на рискованный шаг: стал коком (т. е. поваром). А по совместительству – летописцем нашего экипажа. О! Кок! Это самая романтическая морская специальность. Именно кок является на корабле единственным гражданским лицом, хоть и не освобождается от вахты. Именно ему предназначается большая часть солёных морских шуток, и потому поневоле он становится собирателем морского фольклора.

И вот позади несколько месяцев подготовки к походу. У яхтсменов есть такая пословица: «Готовь сани летом, а яхту – зимой». Позади эпопея спуска яхты на воду… Помню, Стрыгин как-то, умаявшись с доставанием крана (без крана яхту не спустишь), сказал, что, может быть, лучше яхту совсем на воду не спускать, дождаться потепления, когда растают ледники Антарктиды и вода сама поднимется и затопит причал…

Наконец, завершён и Гераклов (хорошо – не Сизифов!) труд – пробивание документов и оформление загранвиз.

У меня тоже немало забот. Кроме приведения в порядок яхты, приходится заботиться и о продуктах. Я – кокша, поэтому закупаю и достаю правдами, а чаще неправдами продукты для похода.

 

10 июня. Отплытие

Экипаж в сборе. Кто-то загружает последние вещи, а кто-то уже и прогуливается и посвистывает.

Пришёл корреспондент «Прибоя» – местной газеты. Щелкает фотоаппаратом, вид очумелый. Для него наш поход – сенсация. Он направил на нас фотоаппарат и стал гонять по яхте.

– Так, правее… правее… Чтоб был виден город… Так…

– А!!! (Вася Ифантиди упал за борт.)

Прощание… Нас провожают весь яхт-клуб, друзья, родственники, подруги-любовницы, любимые жены и дети.

– Отдать носовой! Поднять якорь!

Яхты «Лада» и «Солнечный ветер» выходят из Геленджикской бухты

Яхта медленно отваливает от причала, взлетает стаксель… Последний взмах руки с берега… И мы уходим в открытое море. Нас провожает почётный экскорт: все геленджикские яхты, виндсерфинги и катера. Идём по-королевски! У всех загораются глаза: впереди – море, приключения, шторма. Мы летим туда, где море золотым краем упирается в темнеющее небо. Мы чувствуем себя аргонавтами.

Аргонавты побывали в стране Атланта, когда возвращались из Колхиды, т. е. с Кавказа. И мы идём с Кавказа. Не занесёт ли и нас ветер к Атлантиде?

Многие приключения аргонавтов повторил затем Одиссей, то есть мы идём одновременно и по маршруту аргонавтов, и по маршруту Одиссея.

Кто такие аргонавты? Аргонавты – герои Древней Греции. Впрочем, не только Греции. Они находили своих родственников по всему черноморскому побережью.

Кстати, среди членов нашего экипажа тоже есть грек – Вася Ифантиди из Геленджика. Когда-то его предки были изгнаны турками из Малой Азии и осели в России. Так что, если покопаться в родословной Васи, то вполне можно найти среди его предков и каких-нибудь греческих мореплавателей…

Среди аргонавтов был Орфей, фракиец: это племя жило на земле современной Болгарии, впоследствии оно смешалось со славянами и германцами. Да и наш экипаж интернациональный: у Саши Ключарёва предки – русские и казаки, у Петровича – украинцы, у Валеры Стрыгина – казаки.

Сам я – русский, но также по прямой линии – костромской берендей (это особый русский род, имеющий древние кавказские, сарматские корни).

Я на яхте – кокша. По совместительству исполняю и обязанности Орфея – не только в том смысле, что иногда играю на гитаре, но и в смысле летописца, ведь Орфей когда-то сочинил поэму «Аргонавтика».

Наш маршрут лежит из Геленджика в Новороссийск, потом мы пересекаем море и держим курс на Варну. Это в идеале, остальное зависит от прихотей погоды. Недаром древние греки разделяли людей на живых, мёртвых… и тех, кто в море. Нас отделяет от воды только тонкий слой фанеры.

Ветер – бакштаг. Редко меняем галсы, идём с хорошей скоростью. Мимо проплывает буёк с вешкой.

– Здесь затонул «Нахимов», – говорит Валера. – Это его метка.

Валера был среди людей, спасавших пассажиров «Нахимова». Он вспоминает:

– Когда пришла весть о «Нахимове», сразу стало ясно: беда. Тогда дул Норд-Ост. На море – шторм! Но мы ещё на что-то надеялись. Сразу – все суда, катера к «Нахимову». Потом понадобятся подводные спасработы. Бегом на склад – без разрешения – какие там накладные! Мы спешили, потом долго искали – может быть, есть там, внизу, кто-то живой. Опустили подводные камеры, пошли водолазы… Насмотрелся тогда… Это ад.

Он повернулся к Гоше, который ловил рыбу на манок.

– Слушай, Гош, не лови здесь. Здесь и сейчас рыба жирная, с тех пор. Не могу забыть – сколько её было…

Море празднично сверкает. До берега – оцениваю расстояние – меньше мили. Сейчас, в штиль, я бы до берега доплыл, но в шторм…

И ещё вспоминаю, сколько здесь погибло кораблей в последнюю войну. Здесь была многомесячная морская битва за Малую Землю. А рядом на скалах Железного Мыса кладбище кораблей всех времён…

– Валера, знаешь, греки здесь, рядом, помещали Аид, царство мёртвых, – говорю я. – Одиссей ходил сюда…

– Одиссей? И я всегда считал, что он ходил где-то здесь, а не за тридевять морей.

 

12 июня

Мы вышли из Новороссийска, идём вдоль кавказского берега. Здесь проходили аргонавты.

Над нами низко пролетает самолёт, на мгновение закрывая солнце. Самолёт сворачивает к Анапскому аэропорту и с рокотом исчезает за горами.

Ведь тот Орёл своим видом с воздушною птицей не сходен…

В это время я читаю отрывок из «Аргонавтики», где описывается Орел, летевший терзать печень Прометея, коего видели проплывавшие в этих местах аргонавты.

Удивительная, однако, эта птица. Она и правда напоминает современный самолёт (или корабль пришельцев):

К тому же аргонавты, так же как и мы сейчас, полагаю, слышали рокот турбин при его посадке.

Мы проходим мимо Таманского полуострова – здесь Ясон добывал золотое руно, здесь целый год жил Одиссей у волшебницы Цирцеи, и здесь, где-то под нами, на глубине 100 метров, находится вход в пещеру Аида…

Я вглядываюсь в низкие пустынные берега Тамани… Тамань, загадочное место… Потом здесь располагалось канувшее в Лету русское Тмутараканское княжество. Вспоминаю имена правивших здесь князей и то, что некогда здесь слагал песни вещий Боян… А потом тут останавливался Лермонтов…

 

13 июня

Делаем бросок от Керченского пролива к Ялте. По правому борту красивейшие берега Ливадии. Мы видим скалу Парус, Ласточкино Гнездо. По левому борту, недалеко, проходит парусный барк «Товарищ», крупнейшее парусное судно Чёрного моря.

Лёгкий бриз. Мы поворачиваем в открытое море.

Я, потея, выполняю обязанности кока. Тем, кто наверху, на свежем ветру, хорошо, а мне приходится крутиться у плиты, в духоте.

Качает, качает, качает, качает…

Кормлю постоянно: борщ, каши, супы. Выясняется, что в море у всех просыпается необыкновенный аппетит. Команда поднимается из-за стола, цыкая зубом, надуваясь до состояния шарообразности. Под ними скрипит палуба, когда они выкатываются из кают-компании на свежий воздух. Меня же воротит от еды.

Валера Стрыгин говорит:

– Ты, – говорит, – ешь. Не хочется, а всё равно ешь. С пустым желудком знаешь как укачивает? Голова от мыслей тяжёлая, вот её и бросает из стороны в сторону – мозги взбалтываются, как гоголь-моголь. А поешь, чувствуешь себя устойчивее: центр тяжести в живот перемещается!

 

14 июня

День начался с прекрасной погоды. Сводку хорошей погоды передало нам и проходившее мимо болгарское судно.

Летние «Алкионовы дни», или, по-русски, «Русалии», семь дней перед летним солнцестоянием. Говорят, в алкионовы дни можно увидеть птицу Алконост, которая выводит своих птенцов на бреге моря. В эти дни, по поверью, стихают ветра (потому и регату устроили в сей срок, середина июня почитается самой спокойной). Вот мы и проверим, правду ли говорят легенды…

Погода испортилась неожиданно. Только что был почти полный штиль, яхта покачивалась, мы закидывали лески и вытаскивали бьющуюся серебристую ставридку. И вдруг край неба потемнел, быстро стала надвигаться обложившая весь горизонт туча.

В это время я читаю «Одиссею»:

Мы зарифили паруса, а когда шквалом налетел ветер, попытались на маленьком штормовом стакселе уйти по грозовому фронту от бури. Но и стаксель пришлось через пару часов убрать.

Теперь наша яхта шла под одной мачтой. Массивная и широкая мачта изгибалась под ветром и грозила либо вылететь из шарнира (тогда поплавки катамарана, крепившиеся к мачте вантами, разломали бы все балки и связи), либо перевернуть катамаран.

Ключарёв сидел у руля и направлял яхту так, чтобы она лавировала с волны на волну. Сейчас главное – не поставить яхту к волне лагом. Тогда волны быстро проломят её борта. Оба носа яхты взлетали над водой и тут же падали, разбивая волны, которые хлестали сквозь сеть, протянутую между корпусами, и окатывали находившихся на палубе.

К ночи в темноте следить за волнами стало невозможно. Электричества в батареях хватало только на сигнальные огни, но не на освещение. Приходилось полагаться лишь на свою интуицию. Ключарёв боролся с волнами половину ночи, но не ушёл с палубы и тогда, когда пришла смена. Оставшуюся часть ночи он провёл здесь же в полузабытьи.

 

14-16 июня

Трое суток прошли в изнурительной однообразной борьбе. Все мы были измучены, но двигались, делали то, что было необходимо, либо лежали пластом на палубе. А ветер не утихал, не давал передышки. Море показывало, что ему ничего не стоит в щепки разбить яхту, смять, оглушить, выбросить за борт борющихся за жизнь людей…

Последняя ночь была самой тяжёлой. Я отлеживался в каюте в промежутках между попытками приготовить что-нибудь и между вахтами. То проваливался в сон, то просыпался от грохота швертов, бившихся после каждого падения с волны в швертовом колодце. Казалось, кто-то грозный ломился в дно яхты, обещал всё разломать, сокрушить… Посреди ночи я услышал крик Дроздова, пытавшегося пробить дверь в нашу каюту:

– На палубу! Ломай дверь, вас заклинило!

И он прибавил к сказанному ряд солёных морских выражений, которые сами собой вылетают в подобных ситуациях.

Капитан А. Ключарёв

Я выбил дверь. Упираясь в стены, полез на палубу. Когда я открыл люк, сверху меня окатила вода, обрушившаяся вниз по ступеням в каюту. Краем глаза заметил кавардак на камбузе – плавающие кастрюли и продукты, раздавленные мокрые сигареты и огарки свечей на столе. Всё это скверно пахло.

Пристегнувшись карабинами к канату, мы все легли на палубу. Молнии освещали море. Было видно, как с волн протянулись водяные нити – это ветер, проносясь над хребтами, сшибал вершины и пену. Этим туманом заволокло всё, а волны становились всё выше… грознее…

Нас несло к Босфору. Все молились своим богам, и даже атеисты суеверно поминали Морского бога.

И вдруг мы увидели на краспицах голубое сияние:

– Эльм! Эльм! Огни святого Эльма! Эльм нам весточку шлёт! Буре конец!

И действительно, хоть буря и продолжала швырять яхту, но теперь мы её уже не боялись, будто нам было дано прощение.

Волны не становились меньше, но через несколько часов неожиданно тучи рассеялись. Их очень быстро отнесло куда-то в сторону. А над ещё грозным морем открылось звёздное небо, показался мученический лик луны. Теперь, когда яхта взлетала на гору и отрывалась от воды так близко к луне, казалось, немного, один толчок… и она преодолеет земное тяготение…

Море успокаивалось, край горизонта светлел…

После бури. За штурвалом В. Стрыгин

 

17 июня

От Босфора поворачиваем к Варне. Вечер. Входим в варненский порт. Длинный мол, городские огни, в сгущающейся темноте и тумане позванивает рында. В порту лес мачт. На завтра назначена гонка по треугольнику восточнее Варненской бухты.

Удивительно: мы за границей, и никому до этого нет дела. Нам самим приходится искать пограничника, чтобы он поставил штемпели в загранпаспорте.

 

18-19 июня

После трёхчасовой гонки по треугольнику знакомлюсь с городом – закупаю продукты и целый рюкзак русских дефицитнейших книг, которые невозможно достать в Союзе. Какие книги! Да, за такие книги имело смысл рисковать! Для меня этот рюкзак с книгами то же, что для Одиссея мешок с золотом.

 

20 июня

Начинается гонка от Варны до Помория. Взлетает сигнальная ракета, и яхты пересекают линию старта. Яхты рассыпаются по Варненскому заливу и выбрасывают полосатые спинакеры всех цветов радуги… Зрелище необыкновенно красивое – будто разноцветные лепестки разбросаны по сверкающей синей глади. Итак, гонка! Следом за нами идёт яхта наших друзей из Батуми. Батуми… Это же Колхида. Мне кажется, что за нами следует весь флот царя Ээта…

На нашей яхте гостит знаменитый, совершивший кругосветку, болгарский яхтсмен Джамбазов.

Конечно, мы его завалили вопросами: ещё бы, человек обошёл в одиночку на яхте вокруг света!

По мнению Джамбазова, Чёрное море – это почти лужа по сравнению с океаном. Он без труда мог бы переплыть его на доске для виндсерфинга. После наших недавних приключений такие слова кажутся удивительными.

– Разве могут космонавты сравниться с нами – яхтсменами? – вопрошает Джамбазов.

– Нет, нет, – соглашаемся мы. – Куда им!

– Что такое космонавт? На него смотрит весь мир, ему идут большие деньги, на него работают тысячи людей. А что такое яхтсмен? Нагрузки те же, если не больше. Но он один на один с океаном – никто ему не помогает. Всё зависит только от него и от Морского Бога!

Мы уходим от преследования флота Ээта и следуем по направлению к Босфору…

Я пробовал представить себя на месте аргонавтов. Какая цель у аргонавтов после того, как они покинули Колхиду? Выбраться из Чёрного моря. То есть им нужно идти к Босфору, иного пути нет. Но в «Аргонавтике» дан невозможный маршрут. Значит, при переписи Аполлоний Родосский исказил текст первоначальной поэмы. Да ведь он и моряком-то не был… библиотекарь.

 

21 июня. Поморие

По календарю сегодня летнее солнцестояние: Купала!

И в самом деле у нас праздник. Мы пришли вторыми в своём классе яхт. Нас сумели обогнать только яхтсмены из Днепропетровска на австралийской яхте. У них яхта полегче нашей, отечественной, и паруса новые (нам бы быть в разных классах; что из того, что и у них тоже катамаран). Но тем не менее мы пришли вторыми! Мы – серебряные победители!

В Поморие нас встретили болгарские яхтсмены. В яхт-клубе собралась шумная братия. Яхтсмены со всего Чёрного моря – из Грузии, Абхазии, с Крыма: русские, греки, грузины, украинцы, румыны, турки, болгары и даже один кубинец.

И – началось! Огромный стол был заставлен таким количеством закусок и вин, что не осталось ни одного свободного сантиметра. А в углу стояли ещё ящики «Сылнчева бряга».

– Наливай! За яхтсменов!

Валера Стрыгин сидит рядом с колоколом и ударяет в него, когда приходит время для тоста. Ключарёв и Дроздов обсуждают с невероятно толстым батумцем прошедшую гонку.

Я сижу рядом с Васей Ифантиди и с ужасом смотрю на количество поглощаемых им напитков. Сам я, можно сказать, только делаю вид, что пью, но настоящий яхтсмен готов выпить целое море.

Я оглушён пением и игрой на баяне яхтсменки-болгарки. Всё вокруг кажется мне чудовищно интересным.

– Исмарское вино… – говорю я Ифантиди и начинаю объяснять, каким образом исмарское вино привело Одиссея вместо Средиземного моря в Чёрное. Ничто не меняется в этом мире. Яхтсмены за последние три тысячи лет не протрезвели, это точно.

Время от времени поднимался со стаканом грузин-тамада и говорил:

– Вот этот маленький стакан, но с большой душой и с большим сердцем я хочу поднять…

Через несколько часов начало его тоста несколько изменилось:

– Вот этот ма-а-алэнький, но отшэнь большой стакан… я ха-а-чу па-а-аднять…

Сосед-батумец, рядом с которым выстроился как минимум десяток опустошенных бутылок, наконец сказал в колышущееся пространство:

– Ещё полведра «Сылнчева бряга», и я не встану…

 

22 июня

По календарю Змеиный день.

Ночью на поморский берег налетел шквал, и стеснённые яхты стали тереться друг о дружку, затрещали борта. «Ого! – крикнул я. – Мы сейчас приготовим новое блюдо: борта всмятку!»

Пьяные яхтсмены отвязывали концы, пытались разойтись, но всё равно яхты сталкивались, люди едва не падали за борт. А тех, кто падал, приходилось доставать из воды мне – как самому трезвому.

Да, решил я, после исмарского вина и бегства Одиссей потерял немало судов не только из-за преследования киконов.

Потеряв якорь и едва разойдясь с яхтой батумцев, мы ушли в море. На следующий день пришлось возвращаться и искать этот якорь, для чего я и Валера Стрыгин полдня ныряли в ледяную воду. Хорошее средство, чтобы прояснить мысли.

 

23-27 июня. Поморие – Варна – остров Змеиный

Идём домой. Ветер слабый. Вася Ифантиди дует в паруса, Стрыгин гребёт гитарой, а я – поварёшкой.

Справа в розовом утреннем тумане вырастает остров Змеиный, тот самый одиссеевский остров Огигия… Здесь Одиссей провёл семь лет. Да и мы что-то очень не спешим…

Проходим в мутных бурых водах, которые несёт великая река Дунай, или, как его называли в древности, Истр, в Чёрное море.

Истр-Дунай несёт в Чёрное море огромное количество ила, и румынский берег здесь болотистый и низменный. Там много мелей… Я вспоминаю, что аргонавты после плавания в водах Истра вязли в иле.

Платон утверждал, что остался этот ил после того, как затонула Атлантида. Да-да, Восточная Атлантида где-то рядом. Да и в русских былинах Атлантида именуется Поморским царством… Мы вышли из Помория…

 

27-29 июня. Остров Змеиный – Судак

Проходим бурые воды, замутнённые Дунаем. Скоро появятся родные берега, строгие пограничники… А я всё думаю: вот аргонавты садятся на дунайские мели, а потом, очень скоро, оказываются в стране Атланта. Где ж она находилась? Неужели здесь? Это место тоже подверглось затоплению во времена Потопа…

Нет, эта примета не внушает доверия. Аполлоний мог изменить орфеевскую поэму. Рассказ о дунайских мелях, видимо, был перемещён Аполлонием, чтобы обосновать необходимость дальнейшего путешествия аргонавтов по суше.

К тому же это земли Древней Фракии. Орфей – фракиец, он не мог не знать мелей фракийского побережья. Фракийцы – народ, живший когда-то вдоль всего западного берега Чёрного моря. В Поморие я ходил смотреть фракийскую гробницу.

Я видел пирамиду, заросшую травой… Этой пирамиде было три тысячи лет. Прямо на склоне пирамиды паслась лошадь – такая же, как те лошади, что паслись здесь и тогда…

Старпом В. Стрыгин

Нет-нет, всё же Атлантида была не здесь… Одна из Восточных Атлантид (Первая), очевидно, была за Боспором Фракийским, т. е. за Босфором в Мраморном море. Но ведь была и Вторая Восточная Атлантида!

Да-да! Так же, как есть второй Босфор: Боспор Киммерийский (это Керченский пролив). Так же, как есть и вторые хатты-атланты: это современные адыги, предки коих жили в Малой Азии и переселились на Кавказ, основав здесь свою колонию (пять тысяч лет назад, если не ранее). Так же, как есть второе Золотое Руно и второй Дракон, его охраняющий.

Ведь аргонавты столкнулись с драконом и на берегу Мраморного моря, и на побережье Кавказа.

Да-да! Есть и Вторая Восточная Атлантида. И это самая восточная из известных Атлантид. Это Кавказская, а значит, Русская Атлантида. И мы идём к ней…

Итак, я разгадал тайну Русской Атлантиды. Хороший подарок к моему дню рождения (29 июня). Встречаю его в Судакской бухте, куда мы скрылись от непогоды. Перед нами берега Тавриды, мы видим на горе развалины древнего замка, Сурожской крепости…

 

30 июня. Домой в Атлантиду!

После небольшого отдыха в Судакской бухте (откуда нас выгнали пограничники, которым не было дела до непогоды) мы двинулись к порту приписки.

И вот «Солнечный ветер» вошёл в Геленджикскую бухту. Мы запустили сигнальную ракету и бросили на воду красную дымовую шашку. Ветер, конечно, понёс клубы едкого бурого дыма на нас, и мы, кашляя, со слезящимися глазами, дёргали фалы, пытаясь выйти из дымового облака… И дым отечества был нам сладок и приятен.

Поход завершён. Мы дома. Мы в Атлантиде. Яхта подошла к порту и встала на якорь у причала.

 

Идут годы… Это мгновение в истории земных цивилизаций, для нас же в них укладывается вся жизнь.

Со времени нашего похода к Атлантиде прошло два десятилетия. Всего или уже? За это время уже перестала существовать наша страна СССР. Мы живём в России. Всё изменилось, вокруг нас иной мир. Иной, но и во многом прежний.

Я покинул Геленджик и долгое время жил и работал в Москве, вначале в аспирантуре, в Академии наук России, подготовил к защите диссертацию в Институте океанологии… Однако морская наука настолько к тому времени у нас угасла, что я перешёл на работу в журнал «Наука и религия», где стал публиковать свои работы о древних катастрофах и об Атлантиде уже как научно-популярные, и они вышли миллионными тиражами, появились и фильмы на эту тему, интерес читателей был огромен. Однако государственной поддержки это направление исследований так и не получило.

Также делал я открытия в древней славянской истории и культуре, письменности, выпустил несколько книг по истории славян, по истории Крыма и Кавказа… Создал и возглавил Сектор славянской истории при журнале.

И каждый год, в любой сезон, я возвращался сюда, в Геленджик, в места, ставшие уже родными.

И все старые друзья-яхтсмены по-прежнему здесь, и они, как и раньше, ходят в дальние походы, выходят и в Средиземное море, в Атлантический, Индийский и Мировой океаны.

Александр Ключарёв по-прежнему капитан яхты в объединении «Южмогеология»; «Солнечный ветер» ушёл на покой несколько лет назад, теперь он водит «Уранию». Валера Стрыгин обошёл на яхтах полсвета, работает в созданной им фирме по продаже элитных яхт от мировых брэндов…

Я же, возвратившись в Геленджик, и решив обосноваться здесь, вновь сотрудничаю с «Океанологией». Однако морская наука у нас ныне едва теплится. Весь научный флот распродан. В «Океанологии» осталась только легендарная, уникальная научная подводная лодка «Аргус», да и ту отправляют в музей, поскольку уже много лет нет средств для её обслуживания и ремонта.

Так что у нас ныне есть только возможность нанять яхту, взять оборудование для дайвинга и обследовать окрестности Геленджикской бухты… Чем и занимаемся в меру своих сил и средств.

Также на земле, арендованной «Океанологией», на реке Жане, в дольменной зоне под Геленджиком, мною был открыт Музеум (первый в России частный Музей славянских рун и Выставка книжной графики «Вед Руси»), проработавший пока пару сезонов.

Очевидно, экспозиция там будет вновь возрождаться, а со временем там откроется Славянский культурный центр, где отдельная экспозиция будет посвящена истории и культуре Причерноморья, и прежде всего проблемам Черноморской Атлантиды.

И, кстати, нашим друзьям и соседям удалось спасти экспозицию разорившегося Танаисского музея истории, создававшегося в советское время три десятилетия: это возрождённое древнегреческое и римское, скифское и сарматское оружие, доспехи и многое иное. Уникальная работа большого научного коллектива. Всё это также уже выставляется в «Римском поселении» в окрестностях Геленджика. Думаю, что с ними также наладится сотрудничество и совместная работа.

Пока же экспозиции Музеума перенесены на мой участок по соседству с Жане, где я и живу и где идёт работа по созданию Славянского культурного центра, проводятся съёмки документальных фильмов.

 

Очередное открытие Черноморской Атлантиды, на сей раз Робертом Баллардом

А что происходит в мире? Есть ли интерес к теме Черноморской Атлантиды у мирового научного сообщества? Всё же со времени первых (и пионерских) публикаций на тему Черноморской Атлантиды прошло уже более двух десятилетий…

Да. Безусловно, интерес есть. И очевидно, что он будет только возрастать. И тут наиболее громко звучит голос знаменитого американского океанографа, учёного, авантюриста и романтика, Роберта Балларда, создавшего и возглавившего Институт археологической океанографии в Род-Айленде (США).

У американцев средств для изучения подводных археологических древностей, даже на другом конце света, нашлось не в пример больше, чем в России. А ведь каждая такая экспедиция стоит миллионы долларов. Между тем Роберт Баллард совершил с 2000 года уже четыре экспедиции в Чёрное море на знаменитом научно-иследовательском судне «Эндевер» с подводными роботами: «Геркулесом» и «Аргусом», которые работали и при изучении «Титаника» в Атлантическом океане.

У американцев прекрасное современное оборудование. И хотя в «Океанологии» подводные аппараты по сути не уступают американским аналогам, но у них всё в рабочем состоянии, а наш «Аргус» (однофамилец, кстати) стоит в ангаре уже много лет…

Но что действительно вызывает уважение – это автоматизация всех подводных археологических работ у американцев. Так что можно, даже находясь в Род Айленде, на другом конце света, управлять роботом на дне Чёрного моря, на глубине в сотни метров, и получать чудесную видеокартинку.

И нужно понимать, с какими сложностями сталкивается подводный археолог. Возникающие препятствия не менее, а зачастую и более доставляют хлопот, чем у работающих в космосе. Это и давление на глубине, и пременчивая погода на поверхности, которая может сделать невозможной никакие работы. И сроки ограничены, и сложная техника выходит из строя… И каждый день уносит средства, кои и у американцев отнюдь не безграничны. А что делать? Ведь это море, стихия, неисследованный, таинственный иной мир… Бездна и тьма, уголок коей едва выхватил луч фонарика…

Так что тут удача и помощь Морского бога никому не помешает. Но Роберт Баллард, на счету коего и обнаружение легендарного «Титаника», также «Бисмарка», авианосца «Йорктаун», и многие другие открытия, и в самом деле удачлив.

К тому же он может достойно представить то, что находят его экспедиции. О чём и свидетельствует его фильм «Призраки Чёрного моря», снятый для канала National Geographic.

Что же удалось Роберту Балларду? Наглядный успех и преимущества американского оборудования для подводных археологических работ показывают прежде всего работы на остовах затопленных судов, четырёх византийских у берегов Турции и древнегреческого недалеко от Херсонеса. Найти их удалось по наводкам турецких и украинских археологов и дайвингистов, о чём в фильме не упомянуто (и это их не слишком обрадовало).

К нашей же теме относится прежде всего случайное открытие, сделанное ещё во время первой экспедиции. Тогда, в 2000 году, Роберт Баллард в 12 милях от турецкого порта Синоп на глубине 97 метров обнаружил остатки древнего поселения, точнее – хижину.

От неё остались массивные балки перекрытия и даже неплохо сохранившиеся поломанные ветки примитивной кровли. Добычею подводных археологов стали также обожжёная посуда, черепки и каменные орудия – зубила и топоры. По соседству были найдены и хорошо обтёсанные каменные блоки правильной формы: заготовки для дольмена?

Судя по первым статьям американцев, вначале они были не в курсе того, как хижина могла оказаться на такой глубине, но они сразу же вспомнили о Всемирном потопе, – очевидно, сказались уроки в воскресной школе. И таким образом они спутали потопы, произошедшие после Великого Оледенения (XII тыс. до н. э.) и Дарданов потоп (III–IV тыс. до н. э.).

Но затем, обратившись к специальной литературе, такие ошибки в датировках они уже не допускали. И сам Роберт Баллард сослался при датировании катаклизма, открывшего Дарданеллы и образовавшего Чёрное море, на работы неких, безымянных «советских геофизиков». И это всё говорит о том, что он был в курсе работ и тех, кто изучал саму геофизическую катастрофу в 70-х годах, а также моих, – ведь именно мною впервые была связана эта катастрофа с библейскими и античными легендами о потопах, что было обосновано с точки зрения геофизики и исторической науки.

Между прочим, с таким безымянным упоминанием мне доводилось сталкиваться и в России. Так, знаменитый лингвист Вячеслав Всеволодович Иванов в передаче об этрусском языке на канале «Академия» также рассказал эту теорию, связав распад древней языковой общности с сим потопом. Он тоже упомянул о работах «советских геофизиков», и о том, что продолжение сих работ, при условии объединения усилий всех стран Причерноморья, – задача крайне важная, государственная.

Полагаю, это вызвано тем, что публикации в научно-популярной литературе не дают автору приоритета идей. Можно пользоваться, а если и упоминать, то вскользь – насколько позволит научная добросовестность. Главное же, что тайна эта важна для всего человечества.

И как показали исследования Роберта Балларда, в Чёрном море есть простор для работы многих археологов. Условия здесь идеальны, поскольку черноморские глубины отравлены сероводором. Благодаря сему вода сохраняет тысячи лет неповореждёнными и дерево, и останки. Таких условий нет нигде в мире!

Значит, море хранит все поселения бронзового века в неприкосновенности. «Эти люди, очевидно, бежали от Потопа, оставив всё своё имущество нетронутым, – утверждает Роберт Баллард. – Всё сохранилось, как в капсуле времени, возвращая нас в допотопные времена». Баллард утверждает, что могли остаться тела погибших тысячи лет назад людей, деревянные скульптуры, даже книги, пергамента и проч. Сказка? Кто знает!

Пока же Балларду удалось найти только хижину. Но и поиски были единичны. А ведь провести археологическую разведку, составить подробную карту прибрежной зоны вполне позволяет современное оборудование, новые сонары, которые есть и в России – к примеру в Геленджике у фирмы «Сварог», занимающейся поиском полезных ископаемых.

И тогда мы получим полную картину жизни древних людей людей в Причерноморье в III–IV тыс. до н. э. Перед нами откроются все поселения, а вполне возможно, и города. Вот это и будет подлинным открытием Черноморской Атлантиды.

 

Поиски Атлантиды продолжаются

Мы в меру своих сил и возможностей также занимаемся подводной археологической разведкой в окрестностях Геленджика, Анапы.

И результаты наших работ немногим уступают тому, что сделал Роберт Баллард, хотя это и мало кому известно в мире. Разумеется, наши акваланги не позволяют опускаться на большие глубины, где нет кислорода, а сероводород консервирует дерево. Но и на мелководье есть следы деятельности допотопных людей.

Так, водолазы, работавшие в Океанологии несколько десятилетий, хорошо знают, что сооружения из обтёсанных камней, древние дороги, мощённые булыжником, колодцы и фундаменты древних построек наблюдаются на дне и в ряде мест вблизи Геленджикской бухты.

Поиски Черноморской Атлантиды в 2013 году

К примеру, напротив Тонкого мыса капитан Александр Ключарёв нашёл на дне каменный ящик, типа саркофага или дольмена. А рядом обтёсанные каменные блоки размером 10 на 5 метров, выложенные в роде пирамиды. Может быть, это остатки гробницы. И всё это на глубине не более пятнадцати метров.

Места, где есть эти артефакты, известны дайвингистам. Однако мутная вода и дождь из ила не позволили нам пока провести качественную съёмку. Может быть, это удастся сделать в будущем.

Очевидно, что некое относительно значительное поселение было и здесь. Можно предполагать, что и на более значительных глубинах (за 100 метров), на древнем побережье, можно найти и другие поселения, даже и города, пирамиды и храмы…

А пока мы продолжаем поиски и создаём на Жане, в дольменной зоне под Геленджиком, Музеум. Ведь дольмены – суть подтверждение теории о высокой культуре древних людей, они современники того потопа, который погубил Черноморскую Атлантиду.

И ныне здесь, у нас, собирается много интересных людей, которые приезжают со всех концов России, а также из ближнего и дальнего зарубежья. Откуда только не приезжают! Особенно много гостей съезжается в последнюю неделю сентября на бардовский фестиваль.

Здесь и члены экологического движения «Анастасия», почитатели таланта писателя В. Мэгрэ, здесь и барды, и гусляры, и ученики Природной школы академика Щетинина. Здесь и местные поэты и художники, археологи и историки.

Святыни древней земли призвали нас. Святые древние горы, дольмены, в коих погребены древние жители сей земли, потомки атлантов.

И эта земля даёт нам не только здоровье, не только физические силы, но и новые духовные силы. И это даёт ощущение сопричастности в течению истории. Здесь есть тот великий святой источник, издревле питающий Святую Русь.