А ведь на дворе по нашему календарю уже август. Три месяца прошло с тех пор, как я оказался в этом мире. Здесь, в Роздоле, куда вновь привело нас расследование сэра Роберта, август называют "жатень". И повсюду люди работают в полях.

       Кроме степи, в которую мы углубляемся второй день.

       Утром мы проехали уже знакомую мне Вильчу. Точнее, объехали: сэр Роберт не стал заезжать в город. Вообще, мой командир с того самого момента как мы въехали в роздольские земли, ведет себя как-то странно. Старается вообще нигде не задерживаться, ни с кем не беседует. Мы останавливаемся на постоялых дворах на час-другой, чтобы передохнуть, сменить лошадей и купить еды, и едем дальше. Ночуем не в гостиницах и не у гостеприимных фермеров, а в шатре, который везет запасная лошадь, и наш сон чаще всего охраняет Лукас Суббота, который, как мне кажется, может не спать неделями.

       За эти дни я привык к нашему необычному спутнику. Откровенно говоря, в Лукасе нет ничего жуткого или отталкивающего. И ничего сверхъестественного. Встретишь такого на улице, пройдешь мимо и не оглянешься. На вид обычный мужик лет сорока-сорока пяти, рослый, жилистый и поджарый, как бегун-марафонец, только глаза у него в темноте иногда отсвечивают красным. Двигается он быстро и неслышно, как кошка, и обладает, похоже, огромной физической силой. Правая часть спины и правая рука от плеча до кисти покрыта замысловатой цветной татуировкой: переплетенные стебли колючки и чешуйчатые твари. Лукаса я нисколько не интересую, он вообще будто не видит меня. Я ему тоже особенно в друзья не набиваюсь. Лишь один раз, на привале, я сам заговорил с ним - уж больно меня заинтересовало его оружие. Особенное оружие, такого я прежде нигде не видел.

      - Это копье, - сухо ответил Лукас. - Мое копье. Иди спать, мелочь.

       Раздражение я, конечно, почувствовал, но возникать не стал. Лукас относится ко мне, как к сопливому ребенку - да и черт с ним. Но оружие у него и впрямь необычное. На древке метра полтора длиной и в два пальца толщиной закреплен стальной наконечник примерно метровой длины, разделенный на три части двумя прямоугольными поперечинами, отчего весь наконечник напоминает по форме православный крест. Острие узкое и четырехгранное, идеальный пробойник, а вот часть наконечника за первой, длинной поперечиной имеет несколько наваренных стальных ребер с пилообразными кромками. Древко по всей длине оковано для прочности широкими стальными кольцами, плюс имеет круглую гарду для защиты руки. На противоположном конце древка острый подток, скорее всего, для лучшего упора. Короче, что-то вроде алебарды весьма готичного вида. Другого оружия, кроме этой штуки и большого широкого ножа-боуи в расшитых бисером ножнах, у Лукаса не было.

       Утром я спросил насчет странного оружия сэра Роберта.

      - Сколько его помню, столько он с этой штукой и ходит, - ответил рыцарь. - Раньше таких алебард не видел.

      - Интересное оружие.

       Так я и не узнал, как называется странное копье Лукаса. Про себя я окрестил его крестовый шип, или на средневековый манер, кройцшип. Был соблазн поделиться неологизмом с Лукасом, но я не решился.

       Берег Солоницы за минувшие месяцы изменился. Трава, зеленая и сочная в мае, выгорела за лето, и теперь пейзаж был окрашен в желтовато-бурые цвета. Вообще, было ужасно жарко, и даже близость реки не смягчала этой жары. Я обливался потом в стеганой куртке и кольчуге, да и сэр Роберт часто вытирал мокрое лицо своим наметом. Я завидовал Лукасу, который ехал без доспехов, одетый лишь в суконную рубаху и штаны из синего плиса.

       Место битвы с вампиром мы нашли довольно быстро. На могиле Джесона уже выросли раскидистые кусты мелкой голубоватой колючки.

       Мы спешились. Я получил задание искупать лошадей и аж задохнулся от счастья. Раздевшись догола (господи, какой кайф!), я расседлал скакунов, освободил от поклажи запасную лошадь и повел к воде - и тут ощутил резкий трупный смрад. Такой густой, что желудок у меня спастически задергался.

       Оглянувшись я увидел, что Лукас раскапывает могилу Джесона своим ножом (блин, он же им вчера колбасу во время ужина резал!), а сэр Роберт стоит рядом и зажимает лицо краем намета.

       Типа эксгумация.

       Лошадей я мыл долго и старательно, одновременно наслаждаясь купанием в довольно чистой воде Солоницы и стараясь не обращать внимания на жуткий запах, время от времени доносившийся до меня. И не глядеть в ту сторону. Вообще-то запах мне мешал: моя лошадей, я принюхивался, пахнет ли от них потом, а тут еще эта вонь. Судя по тому, как фыркали лошади, смрад им тоже не нравился. Оставалось только посочувствовать сэру Роберту. И, слава Богу, что меня не заставили копать. Очень мало удовольствия в том, чтобы разглядывать труп, пролежавший в земле почти три месяца, и ощущать его амбре.

       В конце концов, я начал замерзать - вода в Солонице была довольно холодной, - и повел лошадей на берег. Сэр Роберт и дампир, наконец-то, закончили свои изыскания, и Лукас быстро забрасывал могилу землей. Судя по всему, они и в пещерке убитого нами упыря побывали.

      - Искупался? - спросил меня сэр Роберт. - Седлай коней, мы пока тоже помоемся.

       Плескались они с Лукасом долго: я успел оседлать всех лошадей, да еще надеть на себя всю одежду кроме кольчуги. Тело они закопали, на этот раз, надо думать, окончательно. Но я бы еще хотел увидеть, как Лукас моет нож после всей этой процедуры.

       Не увидел. Зато был очень удивлен тем, что выбравшиеся на берег спутники подозвали меня к себе.

      - Я идиот, - внезапно сказал сэр Роберт. - Я должен был понять это с самого начала. Джесон мог стать жертвой вампира только в одном случае - если бы проезжал это место ночью. Но Бран сказал мне, что курьер переночевал на заставе и уехал утром. До темноты он успел бы добраться до Вильчи.

      - Очень много странностей, согласен, - сказал Лукас. - То, что труп лошади вы нашли у самого логова. Что лошадь была убита стрелой. Что письма остались на месте. Странно. Надо ехать на заставу и говорить с Браном.

      - А вскрытие могилы? - спросил я, чтобы тоже сказать хоть что-нибудь в тему.

      - Хотел взглянуть на труп своими глазами, - пояснил Лукас. Впервые за последние два дня он снизошел до разговора со мной.

       Я промолчал. У парня явно что-то не так с головой.

      - Тут мы закончили, - сказал сэр Роберт, собирая свою одежду. - Теперь на заставу.

       **************

       Известие о гибели Джесона расстроило начальника заставы. Так расстроило, что он даже будто постарел в одно мгновение. А уж известие о том, что в нескольких милях от его поста таился вампир, и вовсе его прибило.

      - Чур меня! - Бран с ужасом смотрел на сэра Роберта. - А мы-то ни сном, ни духом! А он, гляди же ты, беднягу Джесона...

      - Значит, ни ты, ни твои люди о вампире ничего не знали, - сэр Роберт покачал головой. - Что ж, я тебе верю. Будем искать дальше.

       Мы отъехали от заставы ненамного, и тут сэр Роберт сделал нам знак остановиться.

      - Или я сошел с ума, или остается только один ответ, - сказал он. - Вампир, которого мы убили, все время следовал за Джесоном.

      - Именно так, - сказал Лукас.

      - Что это значит, сэр? - спросил я, чувствуя озноб по хребту.

      - Теперь понятно, почему он оставил на посту Брана рубаху, - заметил Лукас. - И ритуал беаннши сработал не потому, что ваша магичка такая уж сильная. Он просто не мог не сработать.

      - Со всем моим почтением хочу сказать, - заметил я, разозлившись, - что когда вы говорите такие вещи, я чувствую себя полным идиотом. Я бы тоже хотел знать, что происходит.

      - Джесон догадался, что за ним по пятам следует нежить, - пояснил сэр Роберт. - Оказавшись на приграничном посту, он попытался сбить тварь со следа. Использовал для этого простое народное средство: оставил на заставе свою вещь, рубаху, пролив на нее несколько капель собственной крови. Он рассчитывал, что вампира это или собьет со следа, или задержит на какое-то время, за которое он успеет добраться до Вильчи, где есть фламеньеры.

      - И заодно сделал заложниками всю заставу, - заметил Лукас. - Бедняги, они и не подозревали, как близко к ним подобралась смерть.

      - Когда я забрал рубаху из седельной сумки, я не разглядывал ее внимательно и следы крови не заметил, - сэр Роберт вдруг сильно побледнел. - И твоя подружка Домино их не увидела, иначе не потребовала бы у меня вино, которое мистически должно было заменить кровь человека, о судьбе которого мы вопрошали духа. Я еще удивился тогда, как быстро откликнулась беаннши. Оказывается, дело было не в магическом искусстве Домино.

      - Ай, Роберт, опростоволосился ты! - самым загробным тоном произнес дампир. - Но теперь все встает на свои места.

      - Точно, Лукас. Я болван. Гнать меня из персекьюторов нужно.

      - А теперь слушайте, что я вам скажу, господа фламеньеры, - сказал Лукас. - Вот вам полная картина того, что случилось. Пусть меня заживо сожрут черви, но Джесон имел при себе какой-то очень мощный магический артефакт. Как он к нему попал, еще предстоит выяснить. Парня убили совсем не из-за секретной имперской почты.

      - Классическая пара, вампир и маг, - вздохнул сэр Роберт.

      - Именно так, дружище. Маг сумел заманить Джесона в ловушку, забрал артефакт, а самого беднягу скормил вампиру.

      - Вы забываете, что Джесон погиб днем, - напомнил я.

      - Роб, куда и зачем ездил Джесон? - спросил Лукас, даже не удостоив меня ответом.

      - В Баз-Харум, - помолчав, ответил фламеньер. - Это на самой границе Дальних степей и алифата. Терванийцы недавно построили там мощную крепость. Весьма неприятный момент для нас, поскольку из этой крепости можно контролировать единственный удобный караванный путь из империи в Терванию и Гуджаспан.

      - И Джесон отправился туда не только как курьер, но и как лазутчик?

      - Нет, он должен был получить очень важные сведения у нашего человека в Баз-Харуме и доставить их по назначению. Это все, что я знаю.

      - Ты знаешь, кто тот человек, с которым встречался Джесон?

      - Только его имя.

      - Значит, начало всей истории надо искать в Баз-Харуме, - сказал дампир. - Нужно встретиться с агентом, к которому ездил Джесон.

      - Если курьер знал, что за ним охотится вампир, - сказал я, захваченный своей мыслью, - то чего же он не выбросил этот проклятый артефакт, а так по-детски попробовал обмануть нежить? И почему не рассказал об артефакте и погоне Брану?

      - Объяснения может быть четыре, - нисколько не смутившись, ответил Лукас. - Скажем, Джесон мог не знать, что вампир преследует его именно из-за артефакта, но это маловероятно. Он мог быть в сговоре с теми, кто дал ему эту штуку и рассчитывал на вознаграждение, но получил два квадратных метра земли в награду. Артефакт мог попасть к нему случайно, и Джесон очень им дорожил. Так дорожил, что предпочел рискнуть и проиграл. И четвертое: он мог получить артефакт от вашего агента вместе с заданием доставить его братству. Почему-то последнее предположение мне больше всего нравится.

       - Я должен немедленно сообщить о наших выводах в братство, - заметил сэр Роберт.

      - Может быть, ты поступишь верно, а может, и нет, - загадочно произнес дампир. - Я бы поступил по-другому, мой друг. Направился бы по горячим следам в Баз-Харум и попытался найти ключ к истине.

      - У меня нет таких полномочий, Лукас. Терванийцы не допустят, чтобы рыцарь братства занимался подобными вещами на их землях. Но главное, я не могу так рисковать нашим агентом в Баз-Харуме.

      - Так свяжись с командором здесь, в Роздоле, и получи разрешение.

      - Не выйдет, Лукас. Добро на подобные операции выдает только мое командование в Рейвеноре. - Тут сэр Роберт неожиданно улыбнулся. - Но ведь Рейвенору не обязательно докладывать о каждом нашем шаге, верно?

      - Об этом я и говорю. Ничего сложного в этом деле я не вижу: нам всего-то нужно встретиться с вашим человеком в Баз-Харуме и выяснить, передавал ли он что-нибудь Джесону, а если передавал, что именно и для кого. Путешествие через степь, конечно, не самая приятная вещь на свете, но другого выхода я не вижу. Учти, Роберт, что черный след может вести и в братство, а это уже плохо.

      - И что бы я без тебя делал, прощелыга? - Сэр Роберт по-свойски хлопнул дампира по плечу. - Вот такие у нас друзья, Эвальд. Надеешься, что они в трудный момент помогут тебе, а они вместо этого подставляют тебя по полной.

      - Я не для себя стараюсь, а для тебя, - возразил Суббота. - Но если ты не желаешь...

      - Нет, ты прав. Сто раз прав.

      - Я готов, сэр, - сказал я, чувствуя, что хоть что-то должен сказать, а не наблюдать за этим диалогом, как безъязыкий идол.

      - О, без тебя мы не обойдемся, это точно! - подколол меня дампир. - С таким бравым воином нам точно не грозят ни кочевники, ни дикие звери.

      - Слушай, хватит меня подъелдыкивать! - взорвался я. - Если ты такой крутой, держи свою крутизну при себе, понятно? Тоже мне, гроза вампиров, мукомол-терминатор! Достал ты меня, понял?

      - Заткнись, мальчишка! - прикрикнул на меня сэр Роберт. - Знай свое место.

      - Нет, Роберт, пускай щенок потявкает, - насмешливо сказал Суббота. - Это полезно. Щенку иногда надо позволить почувствовать себя волкодавом.

      - Я не щенок, и нечего меня оскорблять! - крикнул я.

      - Ты щенок, который нацепил хороший меч и играет в воина, - дампир сильно ткнул меня указательным пальцем в грудь. - Я это вижу. И пока ты не доказал мне, что ты воин, ты для меня - щенок. Запомни это. И знай свое место. Роберт, прикажи своему сквайру держаться от меня подальше, иначе я насажу его на копье и зажарю себе на ужин!

      - Ага, грозные мы, грозные! - Я уже не думал о последствиях. - Попробуй, пустозвон! Я тебя не боюсь, и плевать на твои угрозы хотел.

       К моему удивлению Лукас внезапно начал хохотать, а следом за ним рассмеялся и сэр Роберт.

      - Ладно, ладно, мир! - просмеявшись, сказал дампир. - Ты у нас настоящий рыцарь, чтоб мне в аду сгореть! Истинный образец доблести, мастер боя и храбрец, каких во всей империи не найти. Свалился нам на голову с неба и теперь учишь нас уму-разуму. Виноват, сэр рыцарь. Смиренно молю о пощаде и милосердии. Уж не гневайтесь на жалкого дурака-мукомола, посмевшего вам перечить.

      - Лукас, заканчивай балаган, - произнес сэр Роберт. - Имей уважение к юному фламеньеру.

      - О, я сама почтительность и смирение! - Дампир мазнул по мне уничтожающим взглядом и, дав шпоры коню, поехал вперед. Я чувствовал, что от обиды и бешенства меня вот-вот разорвет, как перекачанную покрышку.

      - Чего стоишь? - обратился ко мне сэр Роберт. - Вперед!

      - Да, сэр, - ответил я, пряча лицо, чтобы рыцарь не прочитал на нем мои чувства. Фламеньер закрыл лицо краем намета и поехал следом за Лукасом. Мне ничего не оставалось, как ехать за ними.

       ***********

       Никогда не думал, что безжизненная степь может быть по-своему красива.

       Скорее нет, красота - не то слово. Величие, вот что тут окружает тебя со всех сторон. Чувствуешь себя маленьким-маленьким насекомым, ползущим по огромному пространству, которому ни конца, ни края не видно. Оттого ощущаешь даже какую-то подавленность.

       Сэр Роберт сказал в начале пути, что до Баз- Харума придется ехать дней пять, если в пути не возникнет непредвиденных задержек, вроде пыльной бури или степного пожара. Буря пока что - тьфу, тьфу, тьфу! - нас не навестила, хотя время от времени поднимается сильный ветер, который несет мелкую соленую пыль и гонит по степи колючие шары перекати-поля. Закрываешь наметом рот и нос, только так и спасаешься. В первый день я еще пытался стряхивать пыль с одежды, на второй понял, что это бессмысленно, и забил на гигиену. Жара такая, что потное тело сразу покрывается грязной коркой, от которой кожа начинает зудеть и стягиваться. Наши сюрко, равно как и попоны наших коней превратились в грязные тряпки, да и сами кони какой масти - уже не разобрать. Странно, но чем грязнее я становлюсь, тем меньше страдаю от зноя. Насчет пожара - даже не представляю себе, что тут может гореть. Трава выгорела за лето, остались только жесткие бурые кустики, которые наши лошади не особенно жалуют. Время от времени мы пересекаем огромные солончаки, похожие на глиняные зеркала, покрытые патиной трещин. Степь почти безжизненная, хотя я видел больших желтых пауков, весьма интересующихся нами во время привала, сурчиные норы в земле, а в небе время от времени появляются какие-то птицы - коршуны, скорее всего. Ночью из степи доносится вой. Сэр Роберт говорит, что это степные волки, которые нам совершенно не опасны. Я бы рад ему поверить, но Лукас так странно сверкает при этом глазами, что мне все равно становится не по себе.

       Несмотря ни на что, признаки присутствия человека тут есть. Несколько раз мы видели на земле отпечатки подкованных копыт. А еще на пути нам дважды встречались источники, и по ним видно, что о них заботятся. Они обложены камнями, и возле каждого источника в особой нише лежит кожаное ведро и несколько деревянных чашек. Вода в них мутная, но пресная. Конечно, в моем мире меня бы от такой воды неминуемо пробила глобальная дресня, но тут желудок мой вполне адаптировался, и я пью ее без последствий. Возле источников земля изрыта копытами и звериными лапами, вся степная живность приходит сюда на водопой. Видимо, поэтому мы ни разу не останавливались у источника лагерем.

       Но в целом пейзаж достаточно зловещий. Небо, раскаленное за день солнцем, в сумерках становится кроваво-красным. Ровную как стол равнину иногда пересекают цепочки низких округлых гор, а порой мы оказываемся в неглубоких и широких каньонах, которые когда-то были руслами пересохших рек или каналов. Пауков и змей здесь особенно много.

      - А ведь когда-то это была цветущая земля, - сказал мне сэр Роберт однажды, когда мы проезжали такое вот древнее русло. - В начале Третьей эпохи. Здесь были большие города и царства. Старый канал, по дну которого мы едем сейчас, был построен в то время. Да и сотни других тоже.

      - И куда же все исчезло? - спросил я.

      - Войны, Эвальд. Войны и золото. В этой земле было много золота. Очень много. Сначала люди просто мыли золотой песок в реках и собирали самородки в скальных россыпях, но потом начали строить рудники и шахты. Для работы в этих рудниках были нужны рабы. Лучшим способом добыть рабов была война. Но это было только начало. Чем чаще были войны, тем больше становилось рабов: чем больше было рабов, тем больше добывалось золота и других сокровищ и тем богаче становились победители. Однако это богатство сыграло с ними скверную шутку. Они больше не хотели работать. Возникали целые города, жившие за счет азартных игр и торговли пороками. В них сходили с ума тысячи бездельников, проматывавших там золото, добытое потом и кровью рабов. Так что Нашествие стало заслуженной карой за такую жизнь.

      - Нашествие? Можете рассказать о нем, сэр?

      - Ты сам можешь прочесть историю Нашествия в "Видениях Арсении". Ты же грамотный.

      - У нас нет "Видений Арсении", а мне очень бы хотелось знать вашу историю, сэр.

      - Ну что ж, слушай. Есть такая легенда, что языческим богам древности были свойственны все человеческие пороки. Они тоже лгали, воровали, пьянствовали, трах....блудили и играли. И вот однажды создатель мира якобы проиграл землю в кости своему брату, богу смерти. И землей завладели Немертвые, ожившие мертвецы. Они тысячами восставали из могил и пожирали живых. Люди в ужасе бежали с проклятой земли, но безопасного места не было нигде, потому что везде происходило одно и тоже. Говорят, что первыми пострадали от Немертвых эльфийские земли, и эльфы, чтобы спастись, отплыли в океан и с тех пор стали жить на кораблях, навсегда потеряв свою родину. Чего улыбаешься?

      - Вспомнил, сэр. Домино мне это уже рассказывала.

      - Да, так оно и было. Эльфы стали морским народом, и я, когда был совсем маленьким, думал, что у эльфов нет ног, а вместо них рыбьи хвосты. А вот люди, то ли от отчаяния, то ли потому, что бежать им было некуда, начали сопротивляться. Нашей империи тогда повезло - ее возглавлял талантливый человек и храбрый воин Лиан Кардус. Кстати, мой далекий-предалекий предок по линии матери. Он повел себя решительно: повелел раздать населению оружие и начал запись добровольцев в войско. Принимали даже рабов, которые охотно шли в армию. Войска начали истреблять заполонившие страну орды Немертвых, и очень скоро земли империи были отчищены от нечисти. И тут на нас обрушилась вторая волна Нашествия, пришедшая со стороны Моста Народов. На этот раз это не были толпы безмозглых умертвий. Это была огромная отлично вооруженная армия, и возглавлял ее великий воин, которого называли Зверем.

      - Демон?

      - Легенды говорят, что до своего перевоплощения Зверь был обычным человеком из племени брисийцев. Нежить убила всю его семью, и Зверь в отчаянии проклял языческих богов, которых считал виновниками постигшего мир бедствия, и объявил им войну. Он считал, что, истребив язычников, он уничтожит и самих богов. Однако Зверь не был вдохновлен истинной верой, им двигало не божественное возмездие, а личная месть, и потому он сам, в конце концов, превратился в чудовищного вампира, залившего кровью целые страны. Став могучей нежитью, он собрал под свои знамена самых мерзких тварей, порожденных Нашествием, и с этими полчищами вторгся в пределы империи. Лиан Кардус двинулся ему навстречу, но потерпел поражение и был захвачен в плен. Зверь приказал зажарить его в железной клетке на главной площади Никабара. А потом воинство Зверя двинулось на столицу империи, и всем казалось, что миру пришел конец.

      - Но появилась Воительница и спасла всех, - вставил я.

      - Ого, ты знаешь, что было дальше? Прочитал в пыльных свитках мэтра Лабуша?

      - Нет, слушал проповедника в Холмах. Он рассказывал историю Воительницы и ее четырнадцати рыцарей.

      - Тогда остальное я могу тебе не рассказывать. У меня, знаешь ли, в горле пересохло.

      - А что же царства, сэр?

      - Какие царства?

      - Ну, которые были в этих местах. Где было много золота.

      - Ничего. Сгинули они за два Нашествия, и огонь небесный на них! Хватит болтать. Лучше смотри по сторонам - в этих местах чертова уйма змей...

       **********************

       То, что за нами наблюдают, стало очевидно уже на второй день.

       Сначала было темное пятнышко на горизонте, которое вначале было неподвижным, а потом начало двигаться и исчезло. Лукас, обладавший нечеловечески острым зрением, заявил нам, что это всадник.

      - Кочевник, - сказал он. - Скоро появятся гости.

       Меня эти слова совсем не обрадовали. Но сэр Роберт и Лукас были спокойны. Видимо, перспектива встретиться со степняками их не пугала. И я успокоился.

       Утром мы снова заметили одинокого всадника. Он следовал за нами на большом расстоянии, а потом исчез так же внезапно, как и появился.

       На закате четвертого дня, выбираясь из длинной каменистой лощины, разрезавшей степь, мы увидели впереди на пригорке сразу пять всадников, неподвижных, как изваяния.

      - Стоим или едем? - спросил у дампира сэр Роберт.

      - Конечно, едем, - отозвался тот. - Нельзя показать, что мы их боимся.

       Всадники сидели на одинаковых небольших лошадках песочной масти с черными гривами и хвостами. Все были вооружены. На четверых были доспехи из кусков ковровой ткани, пропитанной варом, за спиной у каждого висел круглый кожаный расписной щит. В руках у всадников были длинные пики, на головах - шапки из волчьего меха. Пятый всадник был в железной кольчуге из мелких колец, поверх которой, несмотря на жару, была накинута короткая лисья шуба. На голове всадника был круглый шлем-мисюрка с бармицей, на поясе длинный прямой меч в меховых ножнах. Лица у всех пятерых были темные, выдубленные степным солнцем и ветром, изрезанные морщинами, отчего все они казались братьями-близнецами. Узкие темные глаза смотрели на нас спокойно и без враждебности.

      - Мир вам! - сказал всадник в кольчуге, когда мы подъехали ближе. На имперском языке он говорил очень чисто. - Я Гаренджен, вождь глана Суруш. Что привело храбрых нукаров с древним знаком солнца на одежде в мои владения?

      - Мир тебе, Гаренджен! - ответил сэр Роберт, слегка поклонившись. - Я Роберт де Квинси, нукар братства, а это мои воины. Мы путешественники, едем в Баз-Харум.

      - Хеш! - вздохнул кочевник, проведя рукой по седеющим длинным усам. - Сейчас между нами и империей мир. Поэтому будьте моими гостями.

      - С почтением и радостью, - ответил сэр Роберт.

       Кочевье глана Суруш располагалось примерно в двух километрах от места нашей встречи, в неглубокой долине между плоскими выветренными горами, напоминающими куски слоеного пирога. Проехав сквозь бесконечные стада овец и коз, щиплющих чахлую траву, мы подъехали к самому кочевью - кольцу из нескольких десятков разноцветных шатров, окруживших древний колодец у подножия горы.

      - Большое кочевье, - сказал сэр Роберт.

      - Мой глан один из самых больших в этой части степи, - не без гордости ответил Гаренджен. - Триста восемнадцать нукаров, из них сто сорок - мои сыновья.

      - Это когда он успел? - шепнул я рыцарю, озадаченный словами кочевника.

      - Обычное дело, - шепотом же ответил сэр Роберт. - Бьюсь об заклад, что у нашего хозяина не меньше пятидесяти жен. Дети от рабынь тоже считаются законными.

      - Вы, найчины, оставляете малое потомство в этом мире, - заметил Гаренджен: слух у него был на зависть. - Мы стараемся наполнить мир нашим семенем.

       Я едва не ляпнул, что количество не означает качество, но решил, что благоразумнее помолчать. Кочевье между тем ожило, народ сбегался встречать вождя и гостей. На круглой площади перед огромным шатром, сшитом из кусков разноцветной ткани (видимо, это было жилище самого Гаренджена) появилась группа ветхих стариков в облезлых шубах из волчьего меха.

       Началась церемония приветствия. Старики что-то вещали шамкающими бесцветными голосами, а собравшаяся толпа отвечала на их сентенции оживленным гулом. Потом женщины поднесли нам чашу с водой, полотенце и блюдо с большими кусками вареной баранины - своеобразные хлеб-соль.

       Гаренджен ловко соскочил с коня и бросил поводья подбежавшему мальчишке. Царственным жестом откинул полог шатра.

      - Мой дом открыт для вас, нукары, - сказал он. - Входите.

       Я оставил лошадь на попечение двух подростков и вошел следом за сэром Робертом и дампиром в шатер. Следом за нами в шатер набилось еще не меньше полусотни человек, все мужчины, от безусых мальчишек, до ветхих стариков, некоторых из которых вели под руки. Все они снимали у входа свои меховые сапоги. Лучше бы они это не делали: шатер быстро наполнился удушливой сырной вонью немытых ног. Нам разрешили не разуваться, видимо, это было проявление особого расположения хозяина. Просто каждому из нас женщины мокрыми тряпками обтерли сапоги. Отвешивая нам низкие поклоны, мужчины быстро рассаживались на кошмы и грязные войлочные ковры, закрывающие пол. Нас усадили справа от места самого вождя, усевшегося на горе подушек в дальнем конце шатра напротив входа.

      - Мы можем им доверять, сэр? - самым тихим шепотом осведомился я у сэра Роберта.

      - Ты боишься? Правильно боишься - урулы вероломны и непредсказуемы. Но сейчас опасности нет. После того, как мы отбили у кочевников Роздоль, они стали менее наглыми. И войны между нами сейчас нет, сам слышал, что вождь говорил. Не думаю, что они нарушат законы гостеприимства.

       Последние слова рыцаря я расслышал плохо: началось что-то вроде общей молитвы, которой руководили три древних старика, один из которых еще и слепой был, как мне показалось. Они затянули что-то вроде речитатива, и общество время от времени подхватывало хором окончание куплета. Потом крепкий парень с рогатым бычьим черепом на голове обнес шатер чашей, в которой курилось что-то ароматное. Я бы ему почти благодарен - запах курений хоть ненадолго, но забил едкую вонь в шатре.

      - Сегодня в моем доме гости, нукары из страны Най, - начал Гаренджен с самым важным видом. - Божественный Тенки благословил меня, послав таких уважаемых гостей. Наши предки свято почитали законы гостеприимства, потому покажем предкам, что мы храним их традиции. Пусть внесут угощение!

       Шатер наполнился стайками женщин и молодых девушек, несущих деревянные и медные блюда, чашки и чаши, бурдюки с выпивкой и жировые светильники-коптилки. Несколько женщин ловко развернули в центре шатра длинный ковер и покрыли его толстой скатертью, на которую один из стариков бросил несколько щепоток соли. Потом скатерть начали уставлять угощением. Я заметил, что женщины бросают на скатерть головки чеснока. Закончив с сервировкой, женщины расселись вдоль стен шатра за спинами мужчин. Три прелестницы уселись на пятки и за нашими спинами - видимо, чтобы прислуживать нам по ходу трапезы.

       По знаку Гаренджена слуги начали обнос гостей чашами с выпивкой. Я был почти уверен, что мне придется пить что-то вроде кумыса, обычного для кочевников всех миров и всех времен напитка, но в поданной мне чаше неожиданно оказалось виноградное вино. Кислое и с сильным уксусным запахом.

      - Они пьют вино? - спросил я у сэра Роберта.

      - По их законам напитки, сделанные из кобыльего, козьего и верблюжьего молока, могут пить только ашкары - совершеннолетние мужчины их племени. Чужеземцы, женщины и рабы могут пить только воду. Нам они не рискнули подать воды, потому принесли вино.

      - Вино здесь, в степи?

      - Покупное.

       Я заметил, что сидевший рядом со мной широколицый парень, года на два младше меня, выпив свою чашу, посмотрел на меня с некоторым вызовом. Мне, честно сказать, было безразлично, почему он это сделал, но это показалось мне нехорошим знаком. Впрочем, я был голоден и решил для начала поесть.

       Угощение состояло из холодного вареного мяса, бараньей бастурмы и лепешек, причем это была, как я понял, своего рода закуска перед основным угощением. Бастурма была жесткая, пересоленная и сильно отдавала прогорклым бараньим жиром; у разложенного на больших деревянных блюдах мяса был очень неаппетитный вид, поэтому я ограничился хлебом и чесноком. Сидевший рядом со мной парень заметил, что я не ем мяса.

      - Почему ты не ешь? - спросил он на плохом имперском языке и с очень недовольным лицом.

      - Я ем, - ответил я и, чтобы заткнуть ему рот, взял еще бастурмы. Гаренджен заметил, что происходит.

      - Мой сын желает, чтобы гость как следует отведал нашего угощения, - сказал он. - Или тебе не по душе наша пища?

      - Она великолепна, - соврал я. - Я всего лишь хочу насладиться ей подольше.

      - Воин должен хорошо есть, - заметил Гаренджен. - Мой сын присмотрит за тобой, нукар.

       Широколицый тут же извлек длинный узкий ножик, наколол на него здоровенный кусмень мяса - причем выбрал, стервец, самый мерзкий на вид, весь в жилах и пленках, - и бросил прямо на скатерть передо мной. Как собаке. Мне очень хотелось врезать сыночку по сопатке, но я лишь улыбнулся, поблагодарил кивком и, ухватив скользкий и жирный кусок, сделал вид, что в восторге от угощения. К счастью, заботливого урула отвлек его сосед, и я смог незаметно закинуть отвратный кусок обратно в блюдо.

       Еще я заметил, что во время трапезы многие мужчины кидают полуобглоданные кости и недоеденные жилистые куски за спину, где эти объедки доедают прислуживающие им женщины. Это было неприятно: я не удержался и спросил сэра Роберта, что это значит.

      - У кочевников женщины ценятся очень невысоко, - ответил рыцарь. - По их верованиям бог-творец создал человека из частей тела убитого им небесного зверя. Лучшие куски добычи он употребил на создание мужчины, а чтобы сделать женщину, использовал остатки добычи - кишки, хвост, сгустки крови, жир и помет. Даже рабов-мужчин и собак они ценят выше собственных жен и дочерей.

      - Интересные обычаи, - произнес я.

      - Если у тебя бы с собой щенок, ты мог бы выменять его на любую красотку в этом глане, - сказал сэр Роберт. - И урулы при этом были бы уверены, что ты сильно продешевил.

      - Это твой сын? - внезапно спросил Гаренджен, показывая на меня.

      - Да, это мой сын, - неожиданно для меня ответил рыцарь. - Единственный.

      - У тебя всего один сын, и это плохо, - сказал кочевник. - Если твоего сына убьют в бою, твой род прервется. Некому будет отомстить убийцам.

      - На все воля Матери, мой друг, - сказал сэр Роберт. - Я не буду роптать.

      - Славный нукар должен оставить после себя большое потомство, - назидательным тоном изрек Гаренджен. - Ты воин, и должен позаботиться об этом.

      - Я обязательно подумаю над этим, вождь, - не без иронии ответил сэр Роберт.

      - У твоего сына хороший меч, нукар Роберт, - заметил Гаренджен.

      - Это наследное оружие, доставшееся моей семье от великого предка, - ответил сэр Роберт. Я понял его: видимо, наш гостеприимный степняк положил на мой клинок глаз и решил намекнуть нам, что не прочь получить его, как подарок от гостей хозяину. Делать ему такой шикарный подарок мы, естественно, не собирались. - Это реликвия, которой мы очень дорожим.

      - Я бы хотел купить такое оружие для своих сыновей.

      - Что тебе мешает? - спросил сэр Роберт.

      - Цена. Вы дорого просите за вашу сталь. Много золота.

      - Так ли дорого? Терванийцы просят дороже.

      - Их оружие лучше. Но меч твоего сына лучше терванийских.

      - Мой меч не хуже. Его ковал мастер Фраберг-старший из Рейвенора - благослови его Матерь! И в нашем войске немало воинов с таким же отличным оружием.

      - Тем лучше. Однажды мы заберем у вас ваши мечи и ножи бесплатно.

      - Полагаешь, мы готовы их отдать?

      - Роздольский байор, у которого я забрал этот меч, - тут Гаренджен похлопал ладонью по клинку у себя на поясе, - тоже не хотел его отдавать. Но он потерял и меч, и жизнь.

      - Ты хорошо говоришь, Гаренджен, - ответил сэр Роберт, - но вспомни, что, в конце концов, роздольцы выгнали вас из своих земель. И этот меч должен напоминать тебе не только сраженного тобой байора, но и тысячи воинов твоего народа, которые полегли в той войне.

      - Мы еще вернем себе то, что потеряли.

      - Ты хочешь войны между нами?

      - Сейчас - нет. Но мир не будет вечным.

      - Почему ты так думаешь?

      - Между волком и бараном и не может быть мира.

      - Значит ли это, что урулы хотят с нами войны?

      - Сейчас у нас много других забот, - уклончиво ответил Гаренджен. - Прошлая зима была снежной и голодной, и скота стало меньше. Многие гланы откочевали на север, чтобы найти лучшие пастбища.

      - Почему же твой род не последовал за ними?

      - Потому что такова была моя воля.

      - Могу ли я спросить уважаемого вождя? - осмелился я, польщенный тем, что сэр Роберт назвал меня сыном.

       Гаренджен кивнул. Теперь на меня смотрели десятки внимательных глаз.

      - Если бы у тебя было много хорошего оружия, что бы ты сделал? - спросил я.

      - Я бы выполнил волю Тенки, божественного Отца, - ответил Гаренджен, сверкнув глазами. - Сделал бы так, чтобы восход и закат одинаково боялись меня.

      - Разве такое возможно?

      - Много, много лет назад, - начал кочевник, не глядя на меня, - мы были могущественным народом. Наши всадники держали в страхе все соседние племена, платившие нам дань золотом, скотом и рабами. Сегодня от нашего величия остались лишь воспоминания древних стариков и песни, которые поют у костров мои воины. Я хочу вернуть времена нашей славы. Так хочет Тенки и его небесные дети.

      - Война всегда приносит горе, - сказал сэр Роберт. - Твои нукары храбры и искусны в бою, но их слишком мало. Сегодня судьбы народов решают большие армии. Даже самое лучшее оружие в руках твоих воинов не принесет тебе победы.

      - Кто говорит об одном глане? Когда-то мы были единым народом, гордо именовавшим себя Койсу - совершенные. Мы не боялись никого, а соседи наши стонали в страхе, лишь увидев следы наших коней. Даже во времена нашествия каракутонов мы смогли защитить наши земли. Сегодня я вижу, как чужаки захватывают наши земли. Они учат наших детей новой вере и строят могучие крепости на древних кочевых путях. Хорошо ли это? Я говорю - нет!

       Гаренджен добавил несколько фраз на своем языке, и собрание одобрительно загудело.

      - Ты о терванийцах говоришь? - спросил сэр Роберт.

      - Они пришли на эту землю незваными. Они хитры и коварны. Они предпочитают не меч, а слово.

      - Одна терванийская крепость так тебя страшит, о, вождь?

      - Одна крыса приведет за собой остальных. Вскоре после того, как терванийцы построили Баз-Харум, многие вожди поспешили увести свои гланы на север.

      - С чего бы? - вдруг спросил молчавший до сих пор Лукас Суббота.

      - Чтобы сохранить чистоту крови, веру в наших богов и не уподобиться предателям, осквернившим само имя Койсу.

      - Понятно, вождь. Тебе не нравится, что часть западных гланов после войны за Роздоль ушла в имперские земли, осела там и приняла нашу веру?

      - А ты бы радовался тому, что твой народ разделился, и часть его приняла Тенки, как единственного хозяина жизни?

      - Нет, - честно сказал рыцарь. - Однако тем самым они спасли свои детей и обрели мир и безопасность. А твоя мечта объединить в один народ все гланы, кочующие по Дальним степям, представляется мне благородной, но несбыточной.

      - Нет ничего несбыточного, если Тенки ведет тебя.

      - Путь к войне - не самый лучший.

      - Этот мир изменить нельзя, - ответил Гаренджен. - Его законы просты. Есть те, кто едят, и те, кого едят. Есть тот, кто проливает кровь и тот, чью кровь проливают. Небо не может стать землей, а земля небом. Хочешь выжить - убивай, иначе умрешь. Тот, кто не хочет быть волком, станет добычей волка.

       Между тем начали подавать горячее. Женщины с замотанными лицами втащили в шатер несколько больших чугунных котлов с просяной кашей и огромными кусками баранины. Перед пирующими появились широкие блюда с жареным на вертелах мясом, лепешками и просяной лапшой, плавающей в растопленном бараньем жире и молоке. Наши прислужницы начали разливать вино и хмельную брагу из молока.

      - То есть, - продолжал сэр Роберт, которому определенно были интересны откровения нашего хозяина, - ты собираешься воевать и с нами, и с терванийцами?

      - Это неизбежно, как приход лета или старости, - с подкупающей откровенностью ответил Гаренджен. - Я же сказал тебе, нукар Роберт, что между волком и бараном не может быть мира.

      - И с кого ты собираешься начать?

      - Тенки скажет мне, с кого начать.

      - Желаю тебе долгих лет жизни и победы над врагами, - сказал сэр Роберт, поднимая чашу.

      - Почему твои повелители не воюют с Тервани? - спросил вождь, который решил отбросить дипломатические иносказания и околичности.

      - Думаю, тебе стоило бы спросить моих повелителей. Я слишком незначительный человек в моей стране и не могу дать тебе ответа.

      - Хеш! Но рано или поздно большая война неизбежна.

      - Ты предостерегаешь или прорицаешь, вождь?

      - Двенадцатый век Тенки на исходе, - загадочно сказал Гаренджен. - Скоро наступит время изменения, на которое падает тень Черного. Степи напоятся кровью и огласятся криком умирающих. Уже сейчас зло, которое несут чужаки на нашу землю, приносит свои плоды.

      - Какое зло?

      - Чужаки хотят лишить нас веры в богов, в которых верили отцы. И боги наказывают нас за это. Древний ужас возвращается. Мои воины видели в степи черные тени и слышали вопли каракутонов.

      - Кого слышали? - не понял я.

      - Живых мертвецов, - пояснил Суббота. - Вампиров.

      - Звучит страшновато, - согласился сэр Роберт.

      - Мы готовы к войне. Хочу спросить тебя, нукар со знаком солнца на одежде - готов ли ты к ней?

      - Терванийцы нам не враги, если ты об этом. Тервания от нас далеко, и у алифов Бар-Ясина свои заботы. А с нежитью мы сражались, и будем сражаться всегда.

      - Истинный воин видит врагов повсюду, особенно если они стоят по обе руки от него. Незавидна участь муки, размалываемой между жерновами, - сказал Гаренджен.

      - Ты можешь заключить союз с нами.

      - Койсу никогда не будет собакой, бегущей за хозяином, - с презрением сказал кочевник. - Но никто не осудит волка, добивающего ослабленного козла.

      - Твои слова наполняют меня страхом, почтенный вождь. Уж не желаешь ли ты столкнуть империю и Терванию, чтобы избавиться от двух врагов сразу?

      - Если бы мог, столкнул. Твое здоровье, нукар Роберт!

      - Я понимаю, почему ты ненавидишь терванийцев, - с иронией сказал сэр Роберт. - Они занимают ваши исконные кочевья, обращают койсу в свою веру. И твоя нелюбовь к империи мне понятна. Война за Роздоль не могла не оставить шрамов в вашей памяти. Однако лучше бы смирить гордыню и принимать мир таким, каков он есть. Война, как я уже сказал, принесет твоему народу только горе. В мире и так немало зла, зачем же умножать его?

      - Это наш путь. Тебе не понять этого, гость.

      - Раз так, наверное, не стоит говорить о вещах серьезных.

      - Ты сказал, что держишь путь в Баз-Харум, - сказал вождь. - Могу ли я спросить тебя, почтенный, что тебе понадобилось в логове терванийского шакала?

      - Я слышал, что начальник Баз-Харума очень любит устраивать состязания воинов, и хотел бы поучаствовать в них.

      - Ты? Старый и седой? Или твой сын будет выходить на поединки?

      - Ну, не такой уж я и старый, - с улыбкой ответил сэр Роберт. - Я еще могу поднять меч и крепко ударить им врага. Да и сын у меня не промах.

      - Тогда пусть боги направляют твое оружие, - тут Гаренджен знаком велел налить всем еще. - Будем пить и есть, и не думать о завтрашнем дне. Тенки угодно, чтобы сердца наши возвеселились. Пусть будет так, как хочет Отец мироздания!

       *****************

       Для ночлега нам отвели особый шатер, поставленный рядом с шатром Гаренджена. Впрочем, после пира я ушел в гостевой шатер один - мои старшие товарищи остались беседовать с Гарендженом.

       Я так устал, что у меня едва хватило сил снять с себя кольчугу и стеганый поддоспешник и добраться до кучи пахнущих овцами одеял. Даже не помню, как заснул. Разбудили меня две красотки, которые принесли в шатер поднос с просяными лепешками и кувшин с горячим отваром, по вкусу напоминающим крепкий зеленый чай. Есть мне не хотелось: жестом отослав девиц, я первым делом проверил, на месте ли мой клеймор, а потом начал одеваться.

       Сэр Роберт и дампир стояли у входа в шатер. Я так и не понял, то ли они проснулись раньше меня, то ли вообще не ложились спать.

      - Сэр, - сказал я с поклоном.

      - Мы уезжаем, - коротко бросил рыцарь. - Будь готов.

       Занимаясь конем, я мог слышать обрывки разговора, который вели сэр Роберт и дампир. Они говорили о Гаренджене. А еще у них были хмурые лица, и это мне не понравилось. Неужели кочевники собираются расправиться с нами?

       Провожало нас все кочевье, но Гаренджена среди провожающих не было. Это тоже показалось мне нехорошим знаком. Зато кочевники снабдили нас едой - просяными хлебцами, копченым мясом и бараньим салом, - и десять воинов собрались проводить нас до границ земель глана Суруш. Видимо, такова была воля вождя. Командовал этой группой коренастый пожилой воин по имени Чальджен.

      - Дорога показать, - заявил он, щеря в улыбке редкие коричневые зубы. - Колодца показать, помогай.

      - Я бы им не доверял, - сказал дампир. - Рожи у них мерзкие.

      - Мы справимся, - уверенно ответил сэр Роберт.

       Покинув кочевье, мы поехали на восток через степь. Наш эскорт разделился - несколько всадников во главе с щербатым Чальдженом поехали вперед, остальные держались позади. Меня это соседство беспокоило, но говорить сэру Роберту я ничего не стал. Не хотел, чтобы он счел меня трусом.

       Ехали мы до полудня, потом был короткий привал. Кочевники держались в стороне от нас. Ели они прямо в седлах, не спешиваясь. Отдохнув и осмотрев копыта лошадей, мы поехали дальше.

       Ночевали мы у колодца близ причудливых меловых холмов, торчащих из равнины, как огромные сугробы грязного снега.

      - Белые холмы, - сказал сэр Роберт. - До Баз-Харума осталось меньше двух дней пути.

       Половину следующего дня мы ехали вдоль невысокой скалистой гряды, разрезавшей степь, пока в гряде не открылся широкий проход, ведущий на юг. Здесь, на пологом склоне горы, среди россыпей и огромных валунов, виднелись остатки гигантских, сложенных из обтесанных каменных блоков, квадратных башен. Между башнями угадывались уцелевшие части некогда мощных крепостных стен, заросших колючкой. Судя по всему, когда-то здесь была большая крепость, и забросили ее довольно давно.

      - Санаян? - спросил сэр Роберт подъехавшего Чальджена.

      - Санаян! - закивал кочевник. - Дорога правильный.

      - Ну, вот, Мост Народов уже близко, - сказал мне рыцарь. - За этим перевалом начинаются нейтральные земли, а еще дальше, в пяти днях пути на юг - владения алифата. В Баз-Харуме мы будем послезавтра утром.

      - Санаян, - сказал Чальджен, показывая на развалины башни. - Дед мой дед быть тут. Большой война. Много ашкар умирать. Много имперский резать.

      - Люблю я этих степняков за честность, - буркнул Суббота. Я вопросительно посмотрел на сэра Роберта.

      - Санаян был построен еще во времена Нашествия, и тут стоял сильный имперский гарнизон, - пояснил рыцарь. - Потом была война за Роздоль, и кочевники осадили крепость. После долгой осады остатки гарнизона прорвались из крепости, и Санаян был разрушен. Тут есть древний колодец, так что мы сможем напоить лошадей и...

       Сэр Роберт осекся. Он смотрел мимо меня. Я обернулся - со стороны степи к нам неслись всадники. Кочевники. Десятка два, если не больше. А Чальджен и его люди уже выстроились полумесяцем, перекрыв нам дорогу назад.

      - Что это значит? - крикнул сэр Роберт, мрачнея.

      - Земля Суруш кончаться, - ощерился Чальджен. - Больше нет гость. Аччик велеть все резать. Хороший меч, хороший лошадь, железный одежда забирать.

       Я ждал чего-то подобного. Уж больно подобострастной была у Чальджена морда все это время. Оказывается, он собирался нас резать.

       Резать, так резать. Не только урулы это умеют.

       Боевой клич Чальджена сменился бульканьем и хрипом - Лукас метнул в него кройцшип, навылет пробив урулу грудь.

       Вопли, лязг выхватываемых мечей и кинжалов.

       Началось.

       Как меня учили? Поводья накинуть на луку седла, конем управлять при помощи коленей и шпор, меч взять двумя руками...

       Втроем против тридцати - расклад паршивый. Победить не получится.

       И плевать! Пущу перед смертью столько крови, сколько смогу.

       Раздумывать было некогда. И я не думал. Просто заорал и рванул вперед. За сэром Робертом. А потом бил. Во все стороны, не глядя. Иногда попадал, потому что после моих ударов что-то лязгало, чавкало, хрустело, скрежетало, плевалось горячим мне в лицо. Попадали ли по мне, не могу сказать - может, и попадали, да только боли я не чувствовал. Затмение, короче. Дикий ужас и только одно желание - выжить, выжить, выжить!

       Странно, но потом я понял, что жив и что мир никуда не исчез. И окружающая реальность вернулась в облике с головы до ног забрызганного кровью сэра Роберта.

      - Эй! - Глаза у рыцаря были стеклянные, бешеные, лицо было бледным, а губы посинели, как у мертвеца. - Живой?

      - Жи...живой, - будто кто-то говорил за меня.

      - Смотри! - проревел рыцарь.

       До меня не сразу дошло, что скачущие прочь от нас в облаках пыли уродливые, движущиеся судорожными скачками полулюди-полукони - это и есть кочевники, напавшие на нас. Все, кто уцелел и теперь пытался спастись. Но не у всех получалось. Всадник в вороненой броне и в топфхельме с ревом пронесся мимо меня, нагнал отставшего, махнул мечом, и голова кочевника - хряск! - разлетелась фонтаном кровавых брызг.

       Странно, но меня даже не удивляет, что преследующие кочевников воины, подоспевшие так кстати, почти все в бело-оранжевых фламеньерских плащах, и на древках их копий белые прапорцы с оранжевыми крестами. Хотя, может быть, именно в этом и заключается природа настоящего чуда, что ему не удивляешься. Так или иначе, эти воины спасли нас.

      - Хороший бой, сосунок! - Это голос Лукаса Субботы. - Все, успокойся. Мы справились.

       Мне хочется выть от страха. Руки трясутся, сердце бухает, во рту медный вкус крови - своей, чужой? Но разум потихоньку возвращается ко мне. Пробуждение от кошмара наступило - это главное.

       Я жив. А остальное не имеет значения.

      - Как ты, парень? - Сэр Роберт заглядывает мне в лицо. - Не ранен?

      - Н-нет, сэр.

      - Урок первый, Эвальд, - говорит сэр Роберт, вытирая меч тряпкой. - Никогда не доверяй кочевникам. У них свои представления о чести. Они едят с тобой за одним столом, а через мгновение всадят в спину нож.

       Всадник в вороненой броне возвращается к нам. Его люди окружают нас кольцом.

      - Кажется, мы успели вовремя, - бубнит рыцарь в свой топфхельм. - Рад встретить собрата-фламеньера в этой поганой степи. Я Ренан де Лагерн, граф Деррик, ваш слуга.

      - Роберт де Квинси. Это мой оруженосец Эвальд, а это мессир Суббота из Роздоля. Благодарю вас за себя и своих спутников, граф.

      - Маленький вы выбрали себе эскорт, сударь. Неудивительно, что урулы собрались вас пощипать.

      - Матерь бережет глупцов. В трудный час она послала мне вас и ваших людей.

      - Да, воистину мы успели вовремя! Могу я спросить, куда вы направляетесь?

      - Конечно, граф. В Баз-Харум.

      - У меня для вас очень плохая новость, сэр. Я и мои люди покинули проклятый город вчера утром. Баз-Харум захвачен ордами нежити, погибло множество людей. Но самое мерзкое - мой господин, рыцарь-командор Луис де Аврано, назначенный имперским послом в Тервании, оказался в Баз-Харуме заложником. Я везу его письмо Высокому Собору. Мне нужно успеть в Ростиан за помощью, иначе командор может погибнуть.

      - Так, - говорит сэр Роберт и обменивается взглядом с Лукасом. - Славная новость, клянусь мечом Воительницы. И вы надеетесь успеть привести помощь?

      - Это мой долг, и я его выполню.

      - Я хочу знать, что произошло в Баз-Харуме. В подробностях, если можно.

      - Конечно, сэр. Тут неподалеку есть колодец, можно будет смыть с себя кровь и поговорить.

       ****************

       Легко я отделался.

       Два синяка - один на левой руке, второй на груди, на ребрах. Видно, ткнули чем-то, но кольчуга выдержала.

       Короче, с боевым крещением, Эвальд Александрович!

       Только сейчас, сидя у костра, в котором тлела степная колючка, и, смывая крепким раствором уксуса застывшую кровь с оружия и доспехов, я понял, как же мне сегодня повезло.

       Все мои представления о боестолкновении и поведении бойца в такой ситуации сегодня прошли переоценку. Мне всегда говорили, что боец должен в любой ситуации сохранять спокойствие, хладнокровие и руководствоваться разумом, а не инстинктами. Но сегодня я дрался, движимый только инстинктом.

       Инстинктом самосохранения.

       Или все это придет ко мне с опытом?

      - Эвальд! - окликнул меня сэр Роберт. - Иди сюда.

       В одном камзоле, с клеймором в руке, я подошел к кругу из воткнутых в землю копий. Поклонился. Фламеньеры ответили мне учтивыми кивками.

       Сэр Ренан де Лагерн был уже без шлема, лишь в кольчужном подшлемнике, который сдвинул со лба назад. Он был лишь несколькими годами старше меня, но было видно, что он уже привык повелевать людьми, и это ему нравится. Лукаса они тоже позвали: дампир стоял рядом с сэром Робертом, скрестив руки на груди.

      - Сэр Ренан рассказал мне о том, что творится в Баз-Харуме, и я, как старший в чине, обязан принять решение, - начал сэр Роберт. - Однако мне важно узнать ваше мнение. История непростая, и последствия могут быть очень скверные. Еще две недели назад я бы сказал, что мне безразлично, что будет с Баз-Харумом. Но сэр Ренан, говорит, что имперский посол оказался заложником у терванийского коменданта.

      - Истинно так, - подтвердил граф. - Мы направлялись в Бар-Ясин, и лорд де Аврано заехал в крепость, чтобы встретиться с недавно назначенным наместником Баз-Харума, принцем Зулейкаром. Принц Зулейкар двоюродный брат самого алифа Башира Второго и один из тех немногих терванийских вельмож, которые считают, что с империей надо дружить, а не воевать. Мне неприятно об этом говорить, но начало жутких событий в Баз-Харуме роковым образом совпало с нашим приездом туда.

      - Сэр Ренан, будьте добры повторить моим спутникам, что именно случилось в крепости.

      - Толпы умертвий в одну ночь захватили весь Баз-Харум, точнее Нижний город. Откуда они взялись, никто не знает, но стража уверяла, что их десятки, если не сотни. Я своими глазами видел, что творится на улицах Баз-Харума. Уцелевшие горожане спрятались в цитадели, но припасов там мало, а людей слишком много. Город во власти нечисти.

      - Вампиры не могли появиться ниоткуда, - сказал Лукас.

      - Стражники рассказывали мне, что примерно три месяца назад в Нижнем городе была убита целая семья. Те, кто видел тела жертв, говорили, что их будто зубами глодали. Погибших похоронили, начальник стражи поклялся наместнику найти и четвертовать изверга, сотворившего такое, однако убийцу не нашли. Возможно, тут есть какая-то связь. Вам, персекьюторам, должно быть лучше известно.

      - А по срокам-то совпадает, - произнес сэр Роберт, будто обращаясь к самому себе. - Кстати, сэр Ренан, вы не сказали мне, как так получилось, что принц пропал.

      - Когда начались нападения в Нижнем городе, принц послал туда городскую стражу, но твари буквально разорвали ее на куски. Отряд наемников-кочевников, узнав об этом, тут же покинул крепость, и у Зулейкара осталась лишь его личная охрана и несколько десятков воинов из вспомогательных частей. Принцу советовали не рисковать, послать за помощью в столицу, да и мой господин не пожелал остаться в стороне, изъявил желание участвовать в зачистке города от тварей, но Зулейкар слишком горд, чтобы просить о помощи. Он сам решил разобраться во всем. Взял половину гвардии, полсотни лучников и отправился в Нижний город. Обратно вернулись тринадцать человек, некоторые из них лишились рассудка. Они рассказали, что на них будто опустилось темное облако - и все. На месте, где это случилось нашли обглоданные трупы и части тел солдат принца, но сам Зулейкар исчез. И тогда возглавивший гарнизон тысячник Шахин Аммади, явился к сеньору де Аврано.

      - И чем он это объяснил?

      - Был сама учтивость и почтительность, однако в меде его слов была горькая приправа для нас. Сказал, что много слышал о том, как фламеньеры умеют бороться с нежитью. Предложил помочь спасти принца, применив могущественные знания братства. И намекнул мне, что если Зулейкара не удастся найти, он сообщит в Бар-Ясин обо всем и упомянет наше посольство. Понимаете теперь, почему лорд Луис вынужден послать меня за помощью?

      - Хитрый сукин сын, этот Аммади, - произнес сэр Роберт. - Только обвинений в черной магии нам не хватало.

      - Именно так, милорд. Он взял нас за горло. Терванийцы, в отличие от нас, абсолютно нетерпимы к любой магии, а в том, что случилось в Баз-Харуме, они видят черное чародейство, и ничего более.

      - Повод к войне в чистом виде, - сказал сэр Роберт. - Злые имперцы извели магией целый терванийский город и убили двоюродного брата алифа. Можно только посочувствовать послу де Аврано.

      - Рад, что вы меня понимаете. Конечно, лорд Луис пообещал терванийцам помощь и потому послал меня с небольшим эскортом в Ростиан. Сам он остался в крепости.

      - Точнее - его вынудили остаться?

      - Лорд Луис человек чести. Он думает не о себе, а об империи, которую представляет.

      - И еще он позаботился о вашей безопасности, - внезапно сказал дампир.

      - Намекаете на что-то, сударь? - Сэр Ренан побледнел.

      - Насколько я разбираюсь в имперской геральдике, дом Лагернов состоит в родстве с Аврано, - ничуть не смутившись, сказал Лукас. - Я думаю, что ваш почтенный родственник воспользовался случаем, чтобы спасти вас и дать возможность покинуть зараженный город.

      - Меня готовили не к военной, а к дипломатической карьере, сэр, - ответил де Лагерн, опустив взгляд.

      - Однако сегодня вы дрались как рыцарь, а не как дипломат, - заметил де Квинси. - Впрочем, это неважно. Скверное дело, вы правы. Как вам удалось выбраться из города?

      - Мы вышли из цитадели вчера утром и покинули город через главные ворота. При свете дня опасности не было.

      - Почему же жители до сих пор не ушли из Баз-Харума?

      - Многих из них не заставишь выйти из цитадели даже днем. Другие боятся потерять имущество или надеются отыскать исчезнувших близких. Что же до Аммади, то он поклялся, что не покинет город, пока не найдет принца Зулейкара, живого или мертвого.

      - Идиот. Он погибнет сам и погубит остальных. Вы видели этих тварей?

      - Нет, сэр. Зато видел то, что они оставили от своих жертв. Клянусь Воительницей, не хотел бы я еще раз это увидеть.

      - Это зависит от вас, Ренан.

      - Что вы имеете в виду? - встрепенулся дипломат.

      - Вы не перьсекьютор. Я не могу требовать от вас и ваших людей, чтобы вы в этом участвовали.

      - Я, прежде всего, воин-фламеньер, милорд, - засверкав глазами, ответил де Лагерн. - Мой господин и родственник остался в Баз-Харуме и ждет от меня помощи и спасения. И если вы намерены помочь мне, я не буду прятаться за вашими спинами.

      - Ценю вашу решимость и благородство, граф. Боюсь, что выбор у нас небольшой. Высокий Собор, конечно же, решил вопрос о помощи положительно, но это займет не меньше трех недель. К этому времени Баз-Харум превратится в мертвый город - или город мертвых, как вам больше нравится. Посол де Аврано неминуемо погибнет, как и все остальные. Убедить терванийцев, что орден тут совсем не при чем, будет очень сложно.

      - Напасть вдвоем на захваченный вампирами город? - усмехнулся Лукас. - Такого я еще не проделывал.

      - Почему вдвоем? - не понял сэр Ренан.

      - Потому что при всем уважении, милорд, вы и ваши воины не умеете сражаться с нежитью. У вас нет необходимого оружия, зелий и...

      - Довольно, Лукас, - остановил дампира сэр Роберт. - Высокий Собор должен быть оповещен о случившимся, это несомненно. Но в Баз-Харум ехать нам все же придется. Теперь особенно. Наше дело приобрело очень нехорошее продолжение.

      - Роберт, ты человек умный и отважный, но за что я тебя по-настоящему уважаю, так это за умение принимать правду, - ответил Суббота. - Подумай сам, сколько там умертвий? Десять, сто, тысяча? Они разорвут нас в клочья.

      - А кто сказал, что мы очертя голову бросимся сражаться с ними? - возразил фламеньер. - В цитадели наверняка найдется много храбрых воинов и полезных предметов и зелий. Попробуем поделиться нашим опытом и хотя бы помочь оборонять цитадель. Жаль, конечно, что среди нас нет мага, но... Главное, мы сможем хотя бы убедить терванийцев в том, что это не наших рук дело. А там и помощь из Ростиана поспеет. Думаю, мы должны рискнуть.

      - У меня всего пятнадцать латников, сэр, - сказал де Лагерн, - но все они честные, храбрые и преданные люди. Будьте уверены, они не отступят. Да еще двадцать человек остались с милордом де Аврано.

      - Хорошо. Тогда поступим так: граф выберет людей, которые доставят депешу по назначению. - Тут сэр Роберт быстро глянул на де Лагерна. - Если, конечно, милорд сам не желает...

      - О, нет! - Граф Деррик замахал руками. - Я отправлюсь с вами. У меня есть надежные люди, которые доставят письмо.

      - Я мог бы поручить это моему оруженосцу, граф, - внезапно сказал сэр Роберт.

       Оба-на! Я вздрогнул и поднял глаза. Сэр Роберт был совершенно серьезен.

      - Эвальд, ты передашь письмо лорда-командора, а заодно сможешь встретиться с особой, которая учится в Рейвеноре, - добавил он. - Ты же давно об этом мечтал.

      - Хорошая мысль, Роберт, - тут же ввернул Лукас.

       Проверяет. Играет на самой живой, на самой тонкой моей струне. Ждет, что я скажу. Это испытание, он меня испытывает на прочность. Наверное, усомнился во мне сегодня, во время боя с кочевниками. Наверное, хочет убедиться, что его подозрения справедливы...

       Или же он искренне хочет уберечь меня от опасности, масштабов которой я даже не представляю?

      - Не мое дело обсуждать ваши приказы, милорд, - сказал я, понимая, что каждое мое слово сейчас должно быть к месту, - и если вы прикажете, я готов отправиться в Рейвенор хоть сейчас. Но я прошу вас не отсылать меня. Я ваш сквайр, и мое место в бою рядом с вами.

      - В Баз-Харуме будет страшно, сынок, - заметил Суббота.

      - Я знаю. Именно потому прошу не отсылать меня. Если бы мой господин ехал на прогулку или на пир, а не на схватку с упырями, я бы с легким сердцем поехал в Рейвенор.

       Сэр Роберт одобрительно кивнул.

      - Да будет так! - сказал он. - Придется послать кого-то из ваших латников, граф. И давайте поторопимся. У нас слишком мало времени.