Оплот был совсем не похож на дом, в котором живут чародеи. Такое добротное, крепко срубленное, простое и вместе с тем ухоженное жилище могло бы скорее принадлежать нескольким поколениям трудолюбивых фермеров, десятилетиями строивших свое благополучие тяжелым трудом. Эндре хорошо помнил кабинет Рина Модовски в Градце – там повсюду были книги, свитки, странные непонятные инструменты, предметы и артефакты, свидетельствующие о занятиях магией. Таким же был кабинет придворного астролога фон Эшеров. В Оплоте ничего такого он не увидел – только маленькая алхимическая лаборатория со столом и полками, уставленными сосудами и туесками, и этот странный светящийся камень в подставке, возле которого он сейчас стоял.

Минуту назад Батей и Сигран привели его к этому камню и оставили наедине с призраком, который пожелал говорить с ним. И Эндре понял, что пришло время правды, которую он так долго пытался узнать.

– Батей, Сигран, оставьте нас, – сказал призрак.

Женщина с разноцветными глазами и ее муж вышли, оставив Эндре и его призрачного собеседника наедине. Эндре показалось, что молчание затягивается, но тут призрак заговорил.

– Я Зерре, один из Наставников, – сказал он. – Я просил Батея и Сигран устроить нам этот разговор, и рад, что ты согласился выслушать меня, Эндре Детцен.

– Тебе сказали мое имя?

– Да. Ты ведь незаконнорожденный сын герцога Маларда, не так ли? И в тебе живет дух, который ты называешь Мглой, и который защищает тебя от Темных.

– Все верно. Это что-то меняет?

– Наверняка ты хочешь знать, что с тобой случилось и куда ведет твой путь.

– Именно так, наставник. Ради этого я и приехал в Златоград.

– Ты ведь хотел отомстить?

– Может и так, – Эндре пожал плечами. – Сначала я просто желал узнать правду. Меня волновало, что со мной, почему Мгла стал частью меня. И если бы я нашел тех, кто виновен в случившемся, я бы отомстил. Я убил Модовски, и с прочими не стал бы церемониться, клянусь.

– Твои чувства понятны, юноша. Но твоя месть ничего бы не изменила.

– Почему?

– Твоя судьба необычна, Эндре. Ты должен был умереть и не умер. И Митара впустила тебя в Оплот. Тебе предстоит сыграть важную роль в битве, которая вот-вот начнется.

– Все говорят со мной загадками и намеками. Я воин и хочу ясных ответов на мои вопросы. Ты можешь их дать?

– Смотря что ты спросишь.

– Кто отравил меня, и как получилось, что я не умер?

– Думаю, ты сам знаешь ответ на свой вопрос. Ведь ты уже собрал по крупицам части разбитого горшка, осталось лишь склеить их. Когда-то герцогу Маларду было предсказано, что его сын прольет кровь братьев. Единственным сыном герцога, причем незаконнорожденным, был ты. Малард испугался пророчества, грядущих потрясений, связанных с престолом Кревелога, и отправил тебя с матерью из Златограда в отдаленное имение, но Серые братья нашли тебя. С тобой были связаны их планы, уже тогда они готовились к пришествию Всадников, собираясь использовать Вечное противостояние в своих интересах. Они убедили Маларда вернуть тебя ко двору, а потом, использовав Черный нектар, превратили тебя в Темного. Твои двоюродные братья Иган и Рорек были в сговоре с магами, потому что считали тебя опасным. Думали, что слова пророчества относятся к ним, видели в тебе своего будущего убийцу. Все решили, что ты умер не от яда, а от моровой язвы, поразившей тогда всю империю, но случилось чудо – высшие силы сочли, что твой жизненный путь не окончен, и что тебе предстоит выполнить свое Предопределение. Твой ангел-хранитель спас тебя от превращения в Темного, став с тобой одним целым.

– Ты говоришь, что Серые братья всему виной. Но почему же они пытались убить меня окончательно?

– Не убить – лишить тебя твоего защитника, поймав его кармической ловушкой и разделив вас. Лишившись Мглы, ты стал бы нежитью, трупом, который Черный эликсир наделил иллюзией жизни, и занял бы свое место рядом с пришедшими в мир Темными. Этого не случилось и уже не случится.

– Почему ты так думаешь?

– Они нашли шестого Всадника и готовы начать охоту за Спасителем.

– И что теперь?

– Митара привела тебя в Оплот, а твой ангел-хранитель защитил от Темных. Тебе предопределено защитить Спасителя от всадников вместе с остальными воителями Митары. Ты дважды рожденный, человек, которому была дана возможность прожить еще одну жизнь. Ты убьешь своих братьев, ставших Темными, и круг замкнется. Ты освободишься от власти Предопределения и станешь свободным.

– Братьев?

– Племянники Маларда, Рорек и Иган, стали Всадниками.

– Ты не можешь утверждать этого наверняка!

– Я видел их в своих видениях. Проклятие пало на род Маларда в тот день, когда его наследники вступили в сговор с Серыми братьями. Твои братья прокляты, стали заклятыми душами. Ты единственный можешь очистить их от скверны.

– Убив их, не так ли?

– Они уже мертвы. Разрушив их мертвые тела, ты освободишь их души из плена Тьмы и подаришь им покой.

– Отблагодарю их за то, что они со мной сделали? Впрочем, ты прав. Сейчас не время для мести.

– Хорошо, что ты так рассуждаешь. Я ответил на вопросы, которые мучали тебя?

– Что мне тебе ответить, наставник Зерре? – Эндре помолчал. – Все двадцать семь лет своей жизни я верил в Творца и никогда не верил в Митару и прочих языческих богов и богинь. И я слишком хорошо помню, как умер в первый раз. Клянусь спасением души, я бы не хотел пережить эти мгновения снова. Но, как я понимаю, я остался в живых только потому, что пророчества должны сбыться. И когда Всадники будут убиты – если их можно убить, – я покину этот мир вместе с ними, так?

– Твой путь – это путь клинка, не знающего жалости. Ты должен защитить Спасителя и спасти этот мир.

– Уходишь от ответа, Зерре? Предлагаешь мне спасти мир? А кто спасет меня, когда все будет кончено?

– Никому не дано знать своего будущего.

– Стало быть, ты оставляешь мне надежду?

– Не я. Бог, в которого ты веришь, мой друг.

– Это жестоко. Если я обречен, скажи мне правду. Я воин, и смогу понять.

– Когда имеешь дело с волей высших сил, ничего нельзя утверждать наверняка, юноша. Наберись терпения и прими свою судьбу.

– Жизнь, – сказал Эндре, глядя в светящееся лицо призрака, – она, оказывается, так коротка. Я мог бы остаться в Глаббенберге и прожить ее до конца. Считать себя Хендриком, сыном Реберна фон Эшера – и просто жить, наслаждаясь каждым днем и каждым мигом. Пить вино, спать с красивыми женщинами, танцевать на праздниках, охотиться и приумножать славу моего рода на полях битвы. Я мог так поступить, потому что не помнил свою прошлую жизнь, ту жизнь, в которой меня звали Эндре. Все, что со мной случилось, было забыто, но кому-то было нужно, чтобы я все вспомнил. Чтобы Мгла открылся мне и заставил искать начало сказки. Я его нашел. И что же, конец этой сказки уже рядом?

– Поверь мне, ты не мог остаться в Глаббенберге. Ты думаешь, что начал искать ответы сам, по своей воле – нет, это была воля судьбы. Ты просто выполняешь то, что предназначено тебе свыше. Однако у каждого человека есть право выбирать. Мы сделали свой выбор, Эндре Детцен, теперь очередь за тобой.

– Как в старинных балладах, – усмехнулся бастард. – Герой сознает, что грядущий бой станет для него последним, но отважно облачается в доспехи, берет свой меч и идет на верную смерть. А если я не хочу умирать еще раз, Зерре?

– Поскольку Всадники нашли шестого собрата, который заменил тебя, ты более неопасен, и Батей с Варнаком отпустят тебя из Оплота. Можешь идти к Серым братьям и просить их избавить тебя от живущего в твоем теле ангела. И ты обретешь судьбу, которую когда-то уготовили для тебя твои отравители. Ты станешь нежитью и никогда не узнаешь, что такое настоящая жизнь и настоящая смерть. Проклятым существом, которому вечно не будет покоя.

– Это все, что ты мне можешь сказать?

– Да. Мне нечего добавить.

– Я благодарю тебя за откровенность, наставник Зерре.

– Тогда – да благословит тебя Митара! И прощай!

Призрак заколыхался, растаял в воздухе, и свечение Духова Камня померкло. Эндре еще некоторое время стоял неподвижно, ожидая, когда пройдет охватившее его страшное непреодолимое чувство обреченности, противная слабость в ногах и жар в груди. А потом повернулся и вышел из горницы на галерею.

Батей, Сигран, Варнак, Кайлани и молодые эрайцы сидели за длинным столом, освещенные свечами в расставленных на столе подсвечниках, и смотрели на него. Эндре подумал, что они наверняка слышали его разговор с Зерре. Может быть, не весь, но кое-что, какие-то обрывки – обязательно, они с Зерре говорили достаточно громко. Оно и к лучшему, что слышали. Эндре обвел их всех взглядом и остановился на сидевших рядышком Варнаке и Кайлани. Охотник выдержал его взгляд, а вот Кайлани почему-то опустила глаза.

Сигран, будто спохватившись, встала со своего места, шагнула ему навстречу. И улыбнулась.

– Вижу, что ты совсем поправился, – сказала она, но Эндре понял, что Сигран хотела сказать совсем другое. – Ты узнал, что хотел?

– Да, и кое-что сверху, – ответил Эндре. – Наверное, стоит с вами поделиться. Но сначала я бы выпил меду.

– Осторожно, – предупредил Мгла, – думай над каждым словом!

Батей поднялся, подошел к бочонку на козлах в углу трапезной и нацедил в большую кружку мед. В доме запахло травами и летом. Эндре принял кружку, благодарно кивнул и выпил мед в два глотка. Краем глаза заметил, что лицо Варнака осталось таким же мрачным и напряженным.

– Хороший мед, – сказал бастард, вытерев рот рукавом и поставив пустую кружку на стол. – А поскольку лучше прожить один день, попивая славный мед, чем веками жрать прах и пепел, я остаюсь с вами. И помоги мне Творец сделать все, чтобы мой клинок разил врагов не хуже ваших!

***

Сборы были долгими и тщательными – никогда еще в Оплоте так не готовились к походу.

Батей и Варнак занимались лошадьми, Браск помогал им. Весь день и большую часть ночи они провели в кузнице, где Батей, закопченный и пропахший гарью, как адский демон, без устали колотил по наковальне молотом, делая лишь короткие промежутки для отдыха. Все двенадцать коней, стоявших в конюшне Оплота, были перекованы на новые зимние подковы с шипами, сбруи для них подогнаны наилучшим образом, вальтрапы и попоны заменены на новые, переметные сумы наполнены ячменем и овсом на несколько дней.

Сигран всю ночь варила зелья. Вытирала слезы, ставя на полку для готовых снадобий новый пузырек с лечебным или защитным эликсиром: выплакавшись, продолжала работать. Сердце у нее болело, как никогда в жизни.

Эндре и Кайлани занимались оружием и доспехами. Вычистили, наточили до бритвенной остроты и смазали жиром мечи, кинжалы и метательные ножи, осмотрели кольчуги, перстатые кольчужные перчатки, кожаные поддоспешники и стальные койфы. Кайлани разобрала и смазала свой арбалет и больше часа потратила, выбирая из арсенала Оплота новые болты. Все оружие и доспехи теперь были аккуратно разложены на столе в трапезной, и Эндре готов был поклясться, что еще никогда не видел такого грозного на вид и ухоженного арсенала. У Сигран в лаборатории нашлись среди прочих ингредиентов селитра, громовая соль, сера и колдовской камень – используя их, Эндре за час с небольшим смастерил полдюжины бомб. Неизвестно, будет ли от них толк в грядущей схватке с нежитью, но лишнее оружие никогда не помешает.

– Кто научил тебя этому? – спросила принца Сигран, которую удивило алхимическое искусство бастарда.

– Маг моего отца, – ответил Эндре. – Приемного отца.

– Он хорошо разбирался в горючих зельях, – заметила Наставница.

– И не только в них. – Эндре улыбнулся. – А мне нравилось смотреть, как в больших колбах жидкости на глазах меняют цвет. Вот и научился кое-чему.

Эрин возилась на кухне. Ее стараниями четыре больших мешка были набиты сухарями, сушеными овощами, копченой рыбой и жареным мясом в жире, уложенным в берестяные туески. Этой еды должно было хватить на десять дней. Заглянувший в кухню Батей похвалил юную сидку и добавил в каждый мешок по большой фляге с крепким самогоном, необходимым в такой холод.

Под утро сборы были закончены. Отмывшись от пота и грязи и переодевшись в дорожную одежду, все собрались в трапезной на завтрак, и Батей изложил свой план.

– Бьеран говорил, что направил нам в помощь еще одного воина, но он до сих пор не прибыл в Оплот, – сказал наставник. – Не хочу думать, что он мог погибнуть в пути, но ждать мы его не будем. Всадников стало шесть, и медлить больше нельзя. Поэтому выступим немедленно. Отсюда до Ледяного Клыка четыре дня пути по тракту, однако этот путь опасен: наверняка этим трактом к святилищу двинутся войска императора Артона. Мы поедем через Перевал Семи Ветров – он вполне проходим даже в это время года, – и сэкономим два дня. В любом случае, мы будем у Ледяного Клыка раньше императорской армии и Серых братьев.

– А Всадники? – спросил Варнак.

– Они тоже направятся к святилищу – сейчас именно на Ледяном Клыке будет решена судьба мира, – Батей замолчал, вытер выступивший на лбу пот: глаза его горели лихорадочным блеском. – Наши собратья сейчас внутри святилища и соединенными усилиями выставили магический экран, который не позволит Всадникам проникнуть за пелену волшебного тумана, окружающего храм птицы, и даст нам небольшой выигрыш во времени. Однако Всадники слишком могущественны, их появление на вершине заповедной горы неминуемо вызовет Последнюю бурю. Пелена лишь задержит их, в ней неминуемо появятся бреши, и тогда Всадники смогут проникнуть в святилище.

– Батей, – произнесла Сигран, не поднимая взгляда, – ты не говоришь о цене.

– Сейчас каждый платит свою цену. Ты знаешь, любимая, что задумали наши братья и сестры.

– Все это хорошо, – заметил Эндре, – но я пока не слышу, что должны делать мы все.

– Чтобы попасть в храм, нужно подниматься по горному серпантину до места, которое называется Воротами Птицы – это тесная горловина между двумя скалами, и дорога здесь сильно сужается, – ответил Батей. – Если мы успеем на Ледяной Клык раньше Всадников, лучше места для обороны не найти. Мы сможем намертво запечатать проход к храму на какое-то время, а если до этого появится Спаситель, то возьмем его под охрану, и умертвиям будет не так-то просто…

Батей осекся: его будто накрыло волной. В глазах потемнело, накатила внезапная убийственная слабость. Он попытался проглотить вставший в горле спазм и почувствовал, что не может дышать.

– Батей! – Сигран бросилась к мужу, заглянула в его посеревшее лицо. – Что с тобой?

Батей хотел ответить, но не смог – горло сдавило удушье. Боль ударила под ребра, как остро отточенный кинжал, все закружилось перед взглядом, и Батей еще успел услышать крик Сигран. А потом скрутившая тело боль, будто раскаленная пружина, выбросила душу Батея из телесной оболочки. Она освобожденной птицей взлетела в серое зимнее небо, увидела оттуда Оплот, в котором прошло так много счастливых лет – и полетела с невероятной скоростью над сизыми, обожженными морозом горами, вековыми соснами священного леса Митары, безлюдными, запорошенными снегами равнинами. А потом душа Батея увидела впереди сияние – будто яркая звезда зажглась в ночи и быстро двигалась по ночной зимней дороге в его сторону. Душа рванулась навстречу звезде с небес, но радостное ощущение встречи с чистым светом, чувство полета и свободы, еще недавно переполнявшие Батея, вдруг прошли, и вернулась боль, раздирающая сердце и порождающая страх близкой смерти.

И кроме этой боли для Батея в мире не осталось ничего.

***

Все снадобья были использованы, все молитвы прочитаны, оставалось лишь верить, что это поможет.

Сигран вышла к ним, когда тени в углах горницы стали совсем черными, а за окнами появились звезды. Она выглядела измученной и постаревшей.

– Он спит, – сказала Наставница, выпив чашку воды с медом. – Мне удалось прогнать смерть. Но его сердце надорвано. Ему нужен покой.

– То есть, он останется в Оплоте, и ты с ним, мама? – спросил Варнак.

– Да.

– Без вашей магии мы обречены.

– Батей не может сражаться, любое напряжение убьет его, – тихо сказала Сигран.

– Мы не можем ждать, – вновь заговорил Варнак. – Батей сам говорил, что Всадников стало шесть, и промедление недопустимо.

– Твой отец болен, – раздельно выговаривая слова, с металлом в голосе ответила Сигран. – Он не может ехать.

– И ты остаешься с ним?

– Это мой долг. Он мой муж.

– Тогда мы все погибнем, – сказал Варнак, взяв со стола чашу и наполняя ее медом.

– Варнак! – с упреком бросила Кайлани.

– Вместо Наставников мы поедем с вами, – решительно заявил Браск.

Варнак посмотрел на молодого эльфа и хмыкнул.

– Вы? – спросил он, пригубив мед. – А какая нам от вас польза?

– Знаешь, приятель, – заметил из своего угла Эндре, – ты не веришь в людей, а это плохо.

– Мы поедем с вами, – повторил Браск. – Может, от нас и немного толку будет, но с нами вас будет пятеро, а это значит…

– Это значит, что мне плевать! – рыкнул Варнак, шагнул к эльфу. Кайлани остановила его, схватив за локоть. Эндре перестал обкусывать ноготь на мизинце и тоже подошел к столу.

– Нас шестеро, – сказал он. – Вы забыли про Мглу.

– Про демона, живущего в тебе?

– Этот демон, как ты его называешь, дважды спас мне жизнь. Спасет и твою, если понадобится.

– Митара в этот раз получит славных воителей, – ответил Варнак, – старик, вампир, живущий в нем демон, две девушки и мальчишка! Об этой битве сложат песни, не сомневаюсь. Если будет, кому слагать.

– Я уже сказал тебе, что ты не доверяшь людям, – сказал Эндре. – У нас все равно нет выбора, так что засунь свою иронию себе в…. И давайте собираться в путь.

– Решил, что можешь командовать мной? – Варнак яростно ткнул бастарда пальцем в грудь. – Не выйдет! Я не собираюсь тебя слушать.

– Варнак, успокойся! – повысила голос Сигран.

– Успокоиться? Я не позволю этому упырю решать за меня.

– Я не упырь, – ответил Эндре, пересиливая гнев. – Ты выбрал не лучшее время, чтобы показывать свою неприязнь. Если наша компания для тебя слишком плоха, топай один и убивай отродий сам.

– Успокойтесь все! – приказала Сигран. – Может быть, Браск и прав. У тебя есть план лучше, сынок?

– Нет, – Варнак сразу сник, опустил глаза. – Делайте, что хотите, мне все едино.

– Не говори так, – Сигран взяла охотника за руку. – Ты ведь все правильно понимаешь, ты знаешь, какова цена.

– Именно поэтому я злюсь. Я прожил свою жизнь и не боюсь умереть. Но я… – Варнак посмотрел на притихшую Кайлани, потом на Эрин. – Ради чего мы посылаем на смерть детей?

– Лично я не собираюсь умирать, – ответил Браск с вызовом в голосе. – Пусть сдохнут эти отродья, а я и моя сестра будем жить.

– Одного желания мало, – Варнак сжал кулаки. – Ты даже против меня не выстоишь, чего же о Всадниках говорить! Я знаю себя и знаю Батея. Сорок один год мы вместе, и много раз он спасал мне жизнь. Он маг именем Митары, не то, что ты, щенок. И твоя сестра не Сигран, в ней нет силы нашей матери. Всадники разорвут вас в клочья в мгновение ока.

– Мы рискнем, – ответил Браск.

– Но я не хочу рисковать!

– Договаривай до конца, Варнак, – произнес Эндре, – ты ведь не за себя боишься. За Кайлани.

– А вот это не твое дело, вампир!

– Это мое дело, – вступила в разговор Кайлани, – я никому не позволю решать за себя. Даже тебе, Варнак.

– Эх, не вовремя Батей заболел! – усмехнулся Варнак. – Мама, а ты что молчишь? Или тебе ничего сказать?

– Ты неправ, Варнак. Я понимаю тебя, и моя душа болит не меньше твоей. Но сейчас все мы должны делать то, чего от нас требует долг.

– Верно! – раздался голос Батея.

Наставник стоял на галерее, держась обеими руками за перила, и смотрел на них. Сигран вскрикнула встревоженно, взлетела по лестнице вверх, подбежала к мужу, но Батей остановил ее жестом.

– Не волнуйся… мне уже лучше, – сказал он. – Я не могу сейчас болеть.

– Батей, тебе нельзя…

– Если мое время пришло, я хочу умереть в бою, а не в постели, – Батей шумно вздохнул: на лбу у него блестел пот. – Варнак прав. Дети должны жить. Они останутся в Оплоте, а мы с тобой, Сигран, отправимся к святилищу.

– Батей! – Сигран, казалось, вот-вот расплачется от отчаяния. – Ты болен. Путешествие…

– Убьет меня, хочешь ты сказать? Возможно. Но еще быстрее меня убьет чувство бесполезности. Варнак, – обратился Наставник к охотнику, – вы с Эндре немедленно отправитесь на юго-восток по имперскому тракту. К Олойским холмам. Я видел того, кто нам нужен.

– Видел? – не понял Варнак.

– У меня было видение, – Батей ладонью стер с лица пот. – Спаситель – он совсем недалеко от Оплота. Его надо встретить и защитить. Поспешите, а мы будем ждать вас.

 ***

Ярре был зол. На себя, на Вельфгрида, что ведет их непонятно куда уже который день, на мороз, на весь мир. Потому что видел, как тяжело Янке дается каждая верста пути, как мало у нее осталось сил.

С утра они ехали широкой долиной между заросшими лесом холмами, а потом оказались на заметенном снегом тракте. Если в начале их путешествия Ярре обращал внимания на окружающий ландшафт, то с недавних пор впечатления стерлись, и ему все время казалось, что чертов волк водит их кругами по этой вымершей земле.

Где он, этот Оплот?

– Опять снег пошел, – сказала Янка, глядя на кружащиеся в воздухе снежные мухи. – Потеплеет, чаю.

– Второй месяц весны, – буркнул Ярре. – У нас в Ольме в это время уже листва на деревьях появлялась. Будь оно все…

– Ты за меня не волнуйся, – сказала княжна. – Я сдюжу.

– Ох, Янка, моя Янка! Да как же тут…

Яростный лай волка прервал Ярре. Юноша увидел, что волк остановился в нескольких десятках саженях впереди, а там, дальше, в пелене усиливающегося снегопада, маячат черные фигуры – и их очень много.

– Вельфгрид, назад! – крикнул Ярре.

Волк не подчинился. Еще мгновение стоял, широко расставив лапы, потом с рычанием рванулся вперед, скользя по снегу белой тенью, прямо к порожденным зимой призракам. Ударил первого лапами, рванул зубами, разбрызгивая холодную черную сукровицу, сбил еще одного – и взвыл, протяжно, страшно, обреченно.

Ярре выругался, сбросил с плеча лук и, наклонившись в седле, быстро упер Бьоркост в землю и натянул тетиву. Призраки были уже в сотне шагов от них – десятки безмолвных фигур, двигавшихся синхронно, дружно, будто кто-то невидимый задавал им ритм движения. Ярре узнал форму имперских легионеров – когда-то он сам носил похожую. Но эти легионеры были мертвы. На их посиневших застывших лицах искрился иней, в глазницах и проваленных ртах намерз лед, волосы сковали морозные колтуны. Они ковыляли, опираясь на длинные копья и обнаженные мечи, в полном безмолвии, только снег скрипел под их сапогами.

Янка поняла, вскрикнула. Ярре увидел ее полные ужаса глаза, поднял лук, и пущенная из Бьоркоста стрела ударила в ближайшего мертвеца. Умертвие скрылось во вспышке белого пламени, испепелившего плоть: миг спустя обгоревший скелет рухнул на снег. А Ярре уже пустил вторую стрелу, и еще одну, и еще, сбивая приближающихся тварей каждым выстрелом.

– Вот вам! – выкрикивал он. – Сдохните! Подыхайте же!

Мертвецы не слышали его. Они продолжали свое движение. А потом Ярре услышал крик княжны:

– Ярре, они повсюду!

Он повернулся, и сердце его замерло. Твари появились на склонах холмов справа и слева от тракта, замыкая их в клещи. Лошади, чувствуя близость смерти, беспокойно заржали. Янка не справилась со своей кобылой, со слабым криком упала в снег. Ярре соскочил с седла, бросился к ней, помог встать. Освободившаяся от всадницы лошадь рванулась по тракту вперед, сбивая ковыляющие фигуры, но споткнулась, и сразу десятки мертвых рук вцепились в нее и повалили в снег. Ярре услышал страшный, почти человеческий предсмертный крик, и ворчание упырей, руками и зубами раздирающих еще живую лошадь.

– Не смотри, – шепнул Ярре, прижимая княжну к себе, чувствуя, что его все сильнее бьет озноб. – Не надо смотреть.

В колчане оставалось еще шесть стрел. Выпустив плачущую Янку, Ярре начал стрелять – и радостно кричал, когда очередной упырь скрывался в облаке магического пламени. Последней стрелой он испепелил мертвеца в лиловом офицерском плаще, который подошел к Янке шагов на десять. А после этого опустил лук и вцепился зубами в рукав полушубка, чтобы не зарыдать от ярости и бессилия.

Лошадь Янки дала им небольшую передышку – упыри, казалось, забыли о людях на дороге, их заворожил запах пролитой крови. У растерзанных останков кобылы началась свалка. Ярре понял, что они с Янкой получили еще несколько мгновений, и что смогут выиграть немного времени, если…

– Прочь! – завопил Ярре, ударил своего коня, который топтался в снегу, храпя и фыркая. – Пошел!

Жеребец понял, рванул галопом прямо на упырей. Ярре закрыл глаза, чтобы не видеть его гибели, но конь прорвался – и помчался по тракту к лесу, только снег летел из-под копыт. Почему-то это обрадовало и успокоило Ярре. Времени у них будет меньше, но зато конь остался жив.

– Ярре, мы умрем?

– Ты что такое говоришь?! – Юноша заглянул в полные слез глаза княжны. – Я защищу тебя, клянусь!

– Знаю, – Янка попыталась улыбнуться, взяла Ярре за руку. – Ты ведь мой гридень.

– Янка, не плачь. Вот только во имя всех богов, не плачь. Не рви мне сердце.

– Пообещай, что не отдашь меня им живой.

– Мы не достанемся им, – Ярре обнял княжну, зарылся лицом в ее волосы, вдохнул их морозный запах. – Я люблю тебя.

– Любимый мой, родной, я знаю.

– Беги, я их задержу.

– Куда бежать? Некуда. Нет уж, мы будем вместе.

– Беги, я сказал!

– Нет. Я не хочу.

– Янка, – юноша отбросил бесполезный Бьоркост и вытащил из ножен охотничий нож, – я смогу защитить тебя. Во имя Создателя, во имя… во имя нашей любви – уходи!

– Я не брошу тебя, Ярре.

– У-хо-ди!!!

– Нет! – Княжна запрокинула голову, открыв горло. – Ты знаешь, что тебе надо сделать.

Ярре взвыл, оттолкнул княжну; его охватил страх смерти, та обреченность, которую он уже испытал однажды, в ту минуту, когда полковой лекарь вынес ему приговор. Но только в этот раз собственная скорая смерть его не пугала. Он думал только о Янке.

С последней отчаянной надеждой Ярре посмотрел в небо, но оно было серым, далеким и безмолвным, и живущие за облаками боги забыли о них с Янкой. Молчаливые фигуры, перемазанные лошадиной кровью, уже направлялись к ним. Им осталось пройти всего несколько десятков шагов.

Вылетевший из снегопада огненный шар с жужжанием пролетел мимо Ярре и ударил в упырей, разбросав их, как шахматные фигурки. Миг спустя два всадника врубились в толпу умертвий. Стук клинков о промерзшую плоть наполнил вечерний воздух.

Ярре в растерянности оглянулся. Рядом с Янкой уже стояла какая-то, будто с неба свалившаяся девушка в полушубке и меховом колпаке, вытянув перед собой руки, и между ее ладонями мерцала огненная сфера. Потом девушка сделала движение, будто отталкивала эту сферу от себя, и огонь ударил в упырей, добивая тех, кого не настигли мечи ее товарищей.

Вроде еще кто-то промчался мимо верхом – Ярре уже с трудом воспринимал происходящее. Потом пришел миг просветления, и юноша бросился к княжне. Так они и стояли, обнявшись, пока не затих бой на дороге, и всадники, спешившись, не присоединились к мечущей огонь девушке, все время находившейся подле них.

– Не ранены? – спросил старший из всадников, седеющий мужчина с суровым лицом. – Живые?

Ярре хотел ответить, но не смог – онемел от изумления и радости. Не за себя обрадовался, за Янку.

– Вовремя мы успели, – сказал второй всадник: лицо его скрывал намет, Ярре видел только глаза. – Не ошибся Батей.

– Вы… кто? – только и смог сказать ошеломленный Ярре.

– Люди Божьи, – ответил старший, убирая меч в ножны. – Вы что, вдвоем ехали?

– Вдвоем, – тут Ярре запнулся, вспомнил о Вельфгриде. – Еще волк с нами был.

– Волк? Белый волк? Так значит, это тебя Бьеран послал?

– Да.

– А девочка?

– Она княжна Трогорская. Мы с ней… вместе мы.

– Понимаю, – воин посмотрел на княжну, которая плакала навзрыд, а девушка-маг пыталась ее успокоить, и его лицо просветлело. – Хвала Митаре, не опоздали мы. Едем, нас Батей ждет.

– У нас лошадей…одна погибла, а вторую я сам отпустил, чтобы…

– Неважно, ты со мной в одном седле поедешь, а княжну твою Кайлани подвезет. Поторопимся, скоро совсем стемнеет, опять твари набегут, не отобъемся.

– Да, я понимаю… я сейчас.

Лук он нашел сразу – Бьоркост торчал из снега шагах в десяти от места, где они стояли. Найти Вельфгрида было сложнее. Перешагивая через тлеющие останки упырей, юноша, наконец, увидел волка – Вельфгрид лежал на боку, и снег вокруг был забрызган его кровью. Ярре сел на корточки, осторожно коснулся загривка зверя. По телу Вельфгрида прошла волной дрожь, он вздохнул, и юноша почувствовал, что слезы вновь наворачиваются на глаза, и предательская слабость встала в горле.

– Спасибо тебе, – прошептал Ярре, гладя волка. – Ты спас нас.

Вельфгрид вновь вздохнул, совсем по-человечески. Алая кровь запузырилась на его оскаленных зубах, чуть дрогнули лапы. А потом волк задрожал всем телом, замер неподвижно, и Ярре понял, что Вельфгрид уже бежит по сияющей звездной тропе, ведущей к воротам Вартхейма.

По тропе героев.

– Avar, nar mathe Gwayen sudd un fohrar Aguedar, – сказал кто-то за его спиной.

Ярре медленно повернул голову. Парень, стоявший рядом, был моложе него, но в длинной кольчуге, при мече. Один из тех, кто сегодня спас их с Янкой. И еще Ярре заметил, что у парня мелкие, почти девичьи черты лица и необычные остроконечные уши.

– Я говорю: хороший был пес, настоящий боец, – сказал парень. – И умер так, как надлежит умирать воину. Пойдем, надо ехать.

Ярре кивнул, еще раз погладил затихшего волка и пошел к ожидавшим его всадникам.