В Осте-Пато узнали о том, что он умер через несколько месяцев после того, как гроб, в котором должно было бы находится его тело, под звуки траурного марша Республики и залпы сорока четырёх карабинов, вскинутых в холодное октябрьское небо сорока четырьмя пехотинцами из комендантской роты плавно опустился на дно свежевырытой могилы.

На его похоронах не было близких родственников, поэтому два сержанта и подполковник оставались стоять на своих местах, держа на вытянутых руках сложенный в тугой треугольник федеральный флаг, кинжал в потёртых ножнах из буйволовой кожи и все награды усопшего на чёрной бархатной подушке. Его родители умерли, а брат и сестра решительно и без сожаления отказались провожать его в последний путь.

Высокопоставленные лица тоже не почтили его память личным присутствием, прислав взамен себя адъютантов, референтов и заместителей, разместившихся отдельно от немногочисленных провожающих, сбившихся плотной стайкой у гроба покойного.

Помощники, адъютанты и заместители, расположившись почти ровной шеренгой наискосок от могилы, с каменными физиономиями внимали поминальной речи католического священника, провозглашавшего скорбную формулу прощания: «прах к праху, тлен к тлену», приложив снятые с голов шляпы, фуражки и береты к сердцу.

Дождавшись последних слов священника, они, как по команде, надели головные уборы и, не задерживаясь долее, направились к машинам, оставленным у кладбищенской часовни. Вслед за помощниками и заместителями к выходу с кладбища направились солдаты и провожающие. Подполковник и сержанты ненадолго задержались, передавая флаг, оружие и почётные регалии назначенному государством распорядителю похорон и душеприказчику, постная физиономия которого напоминала густо-коричневое перепечённое яблоко.

Священник, убрав культовые принадлежности в казённый саквояж, ловко разбирал переносную трибуну. Гробовщики, под присмотром десятника, споро закидывали гроб землёй. Государственный душеприказчик, приняв вещи, принадлежавшие покойному под роспись, дополнил реестр государственным флагом, после чего распрощался с военными и священником, в полной мере исполнившими возложенные на них обязанности.

Гробовщики разровняли насыпанный над могилой холмик, застелили глинистый прямоугольник специально предназначенным для таких случаев дёрном, уложили в изголовье стандартную мраморную плиту с именем, фамилией, годами рождения и смерти, утвердили по бокам треноги с погребальными венками и вазоны с букетами цветов.

Душеприказчик, обойдя могилу, поправил сбившуюся траурную ленту и переставил вазон, добиваясь полной симметричности. Отойдя назад, он взглянул на внесённые изменения и остался доволен. Подозвав десятника, распорядитель расплатился с ним извлечёнными из портфеля банкнотами.

Гробовщики, загасив сигареты, лениво поплелись за десятником, закинув лопаты на плечо. Зачастил мелкий дождик. Распорядитель-душеприказчик надвинул шляпу на лоб, поднял воротник пальто и зашагал к выходу с кладбища, неспешной шаркающей старческой походкой.

Никто в Осте-Пато не мог в точности сказать, как его хоронили. Может быть, похороны происходили именно так, или примерно так, хотя возможно, порядок траурной церемонии был совершенно другим.

Вполне может быть, что заместо солдат гарнизонной службы прощальные залпы производили его бывшие подчинённые, головорезы из Первой пехотной ударно-штурмовой бригады; что близкие всё-же присутствовали при погребении, пусть и не стараясь быть на виду; что среди чиновной мелочи, вроде референтов и заместителей, бывших на кладбище по обязанности, находились и те, кто при жизни покойного числился среди его друзей и знакомых.

Это были подробности, которые никоим образом не могли поколебать убеждение жителей Осте-Пато в том, что умерший при жизни был скверным человеком. Подтверждением этой непреложной истины служило и то, что местом его погребения было избрано не Федеральное мемориальное кладбище, а обыкновенный коммунальный погост, служивший последним пристанищем для всех, не отмеченных чинами и званиями, славой и известностью граждан Республики, всех без исключения, в том числе и для всякого рода отщепенцев, и откровенного отребья.

Его гибель спровоцировала небольшой политический кризис, переросший в немного сумбурный скандал, впрочем, не получивший какого либо заметного развития. Дебаты в Федеральном Конгрессе, инициированные группой независимых депутатов, непримиримых оппозиционеров, разрушителей и подстрекателей, готовых сцепиться с властью по любому, мало-мальски значительному поводу, не достигли того пафосного накала страстей, за которым с неизбежностью начинаются депутатские запросы, создаются комиссии по расследованию, проводятся вызовы свидетелей, даются обширные интервью, представляются солидные доклады и контр-доклады, озвучиваются особые мнения и сопровождающие их скандальные разоблачения.

В общем — публичная шумиха, общественный резонанс и дешёвая популярность, позволяющая заработать дополнительные голоса на выборах и имеющая конечной целью гарантированное прохождение в новый состав Конгресса. На короткое время его имя снова возникло из небытия, превратилось в информационный повод и овладело умами падкой до скандальной сенсации публики, однако вскоре исчезло так же внезапно, непонятно и незаметно, как и появилось, кануло в грязные потоки Леты, водЫ забвения.

Республика признала его заслуги, весомые и неоспоримые, но отказала ему в посмертных почестях, посчитав за благо не будоражить общественное мнение излишними подробностями его биографии. Он остался тем, кем и был до этого — мрачной фигурой, объектом умолчания, неудобным скелетом в шкафу, старым хламом в заброшенной кладовке, пыльной рухлядью, забытым скотомогильником, навечно отравленным спорами сибирской язвы, ржавой бочкой, заполненной высокотоксичными химическими отходами в наглухо закупоренном хранилище, вырубленном под многотонным спудом гранитного массива.

О нем помнили, и все-же старались как можно реже вспоминать. Он был той самой трагической страницей, позорным пятном и постыдным явлением в «сложном и извилистом процессе исторического становления единого государства, основанного на началах законности и свободы» и вместе с тем неизбежным злом, полезным на определённых этапах развития. Верный солдат Республики. И лучший из преданных Республике убийца.

Нетрудно будет догадаться, что он родился в Осте-Пато, небольшом провинциальном городке на границах Республики. Первоначальные сведения о нём (городке) относятся к последним годам существования Земной Федерации, когда перед самым началом Великой Агрессии, и городок, в числе прочих больших и малых населенных пунктов, и сама планета, на которой они находились, были внесены в статистические списки обитаемых звёздных систем и муниципальные реестры.

Удаленность от центральных областей Галактики в прошлом спасла планету от тотального уничтожения. Осте-Пато счастливо и неприметно пережил разрушение и гибель Первой Республики, «мрачные столетия», наполненные страданием, бессмысленной жестокостью и кровавой вакханалией безвластия, период Замирения, Успокоения и Становления с его диктаторами, президентами, автократорами, Ответственными Правительствами, Временными Советами, полномочными секретарями, всевластными владыками, суверенными властелинами, единодержавными властителями, народными хунтами, рабочими ассамблеями, тиранами, узурпаторами, «варварскими» королевствами и «вольными» пиратскими братствами; пограничными конфликтами, разорительными гражданскими войнами за «передел наследства», беспорядочными стычками наемных отрядов, дружин, легионов и рот фрилансеров, ландскнехтов и кондотьеров, вовсю торгующих профессиональным умением убивать; пиратскими налетами, столкновениями торговых союзов и гильдий, сражающихся за планетарные ресурсы и рынки сбыта; имперской экспансией ГИСЛИ и объединением Старых Миров, не забывших республиканских традиций, в альянс Тридцати, послуживший впоследствии фундаментом для воссоздания новой Республики.

Появление федеральных эмиссаров не стало особым потрясением для населения планеты, привыкшего жить по необременительным и понятным местным законам. Всепланетное правительство здраво рассудило, что добровольное присоединение к возрождаемой Федерации более выгодно, чем неразумное противостояние, поэтому поступило весьма мудро, согласившись с «единодушно» высказанным на референдуме мнением народа войти в состав Второй Республики на правах свободно ассоциированного самоопределяющего субъекта.

Изменения в статусе планеты не оказали сильного влияния на привычный уклад жизни. Правовое положение свободно ассоциированного субъекта предполагало широкую автономию в рамках единого федеративного государства. Республиканское правительство не вмешивалось во внутренние дела этих частей Федерации, сохраняя у них национальное законодательство, систему государственного управления, административное деление и вооруженные силы, взамен требуя выплаты определенной доли федеральных налогов, обязательного присутствия на их территории федерального наместника и размещения ограниченных контингентов республиканских войск в местностях, предварительно оговоренных в союзнических пактах.

В остальном ассоциированные субъекты Федерации были вполне самостоятельны, обладали всеми атрибутами, присущими независимым государствам — флагом, гербом и гимном — и соответствующими правами, хотя и изрядно урезанными по сравнению с полностью суверенными державами за счёт изъятия неотъемлемого права заключать межгосударственные договора, устанавливать дипломатические отношения и объявлять войну.

Он появился на свет в Осте-Пато, крохотном провинциальном городке, уютно устроившемся посреди маленькой цветущей долины, сдавленной с трёх сторон угрюмыми скалами Отрогов Майского Благодарения, на захолустной планетке, недавно вошедшей незначительным фрагментом в стремительно обретающей силу коалицию галактических наций. Его родина была настолько мала, что даже на подробных картах невооруженным взглядом нельзя было рассмотреть ту микроскопическую точку, что отмечала местоположение Осте-Пато.

В сравнении с ней надпись над ней имела прямо-таки чудовищные размеры и занимала всё отведенное под городок и долину место. Из-за этого, допущенного при печати пространственного несоответствия, наименование незаслуженно обойдённого поселения постепенно распространилось на всю прилегающую к городку местность и долина, носившая до этого совершенно другое название, тоже стала именоваться Осте-Пато.

В переводе с облегчённого галакта (универсального языка), в зависимости от контекста, оно означало «Счастливое Приобретение», «Нечаянная Радость», или «Невинная находка». В Осте-Пато вела узкая и извилистая дорога, проложенная между горных кряжей, скальных карнизов, угрожающе нависающих над трассой, каменных осыпей и обветренных останцов, самим видом живо напоминающих обломки изъеденных кариесом зубов.

Мрачная красота окружающего шоссе пейзажа неизменно порождала в душах проезжающих путешественников чувство неопределённой тревоги и первобытно-животного трепета, заставляя преодолевать расстояние до долины с максимальной скоростью. Долина Осте-Пато вознаграждала их сполна за страхи и треволнения, пережитые в дороге.

В туристических путеводителях подобные места обозначаются «райскими уголками» и «прелестными благоухающими островками практически незатронутой бездушным катком прогресса природы». Осте-Пато встречала утомленных путешественников пышной зеленью рощ и садов, прохладой колодцев с чистой, прозрачной водой, струящимся со скалы водопадом и белостенными двухэтажными коттеджами, населенными приветливыми обитателями, никогда не отказывающими приезжим в еде и крове.

Его родители были достойными людьми. Отец выращивал редкие сорта лука и торговал финиками. Он был Потомственным Владельцем, Пожизненным Председателем Правления, Несменяемым Принципалом Совета Директоров и Наследственным Держателем Блокирующего Пакета Акций «Финикийской Оптово-Розничной СпекулятОрной Компании», крупнейшего торгового предприятия по обе стороны Раздельного хребта и гор Забытого Первопроходца.

Матушка до рождения сына руководила архитектурным бюро в городской Ратуше. Кроме того, она неоднократно занимала выборную должность ратмана ( депутата городского совета) и однажды чуть не стала бундесманом. Возглавить городскую администрацию ей помешал нелепый проигрыш на выборах: двоюродный брат со стороны мужа, затаивший обиду на то, что его забыли пригласить к завтраку, отдал свой голос её оппоненту, прежнему бундесману, шедшему на третий срок. С появлением ребёнка она уволилась с работы и всецело занялась воспитанием отпрыска.

До трёх лет он не мог встать на ноги. Обеспокоенные родители возили его по врачам. Эскулапы проводили углубленные исследования, устраивали консилиумы и недоумённо разводили руками: мальчик был абсолютно здоров. Отцу надоели безрезультатные поездки и бесполезное мельтешение белых халатов вокруг его малыша и он взялся за спасение любимого чада с упорством и хваткой матёрого предпринимателя. Исчерпав веру в медицину научную, отец обратился к медицине традиционной. Посадив сына на плечи, он отнёс его к старику-знахарю, лечившему страждущих народными заговорами, травяными отварами, прижиганиями, иглоукалыванием, наложением рук, пиявками и точечным массажем.

Старик пытливо осмотрел мальчика, неопределённо вздохнул, почесал растопыренной пятернёй небритый подбородок и велел опустить мальца с плеч. Отец осторожно снял сына и поставил его на пол, придерживая под мышки. Знахарь злобно гукнул, перехватил мальчика у отца, развернул к себе спиной, размахнулся и сильно шлепнул отрока по мягкому месту. Мальчишка очумело икнул, заревел... и неожиданно проворно бросился к двери.

К четырнадцати годам он превратился в худого, долговязого, послушного подростка. Мать баловала его деликатесами и называла «милым малышом», отец относился к нему значительно строже, приобщал к основам семейного бизнеса, исподволь готовя его к роли основного наследника. Он учился в муниципальной школе, ничем не выделяясь среди основной массы учащихся. Не отличник, но и не отстающий.

Благодаря отцовскому положению в обществе, отцовским связям и отцовским деньгам, он мог позволить себе учится без особого рвения, благо что место в престижном бизнес-колледже столичного университета было закреплено за ним с момента рождения. «Поколение за поколением, все наши предки по мужской линии, от самого основания университета и до сего дня дня были выпускниками этого колледжа» - всякий раз говорил ему отец, с гордостью указывая на стену в кабинете, увешанную дипломами в рамках. - «Надеюсь, ты поддержишь традицию нашей семьи». И каждый раз отец слышал в ответ произнесенное с почтительными интонациями: «Да, папа, не сомневайтесь, я вас не подведу». Он повторял это «да» с той убеждённой искренностью, столь свойственной привыкшим к беспрекословному подчинению детям, что у отца не возникало и тени сомнения в правдивости его слов.

Закончив школу, он отправился в столицу, поступил в колледж и даже отучился в нём первый семестр, когда на двадцать третьем году пребывания планеты в составе Федерации, ряд федеральных провинций в Рукаве Персея, подстрекаемые имперскими консулариями и легатами, заявили об отделении от Республики, провозгласили независимость и образовали Сепаратную Конфедерацию Персея, незамедлительно признанную, в нарушении прежних договорённостей о добрососедских отношениях и невмешательстве во внутренние дела друг друга, Верховной Легислатурой Империи ГИСЛИ. Вслед за формальным признанием Конфедерации, ГИСЛИ и СКП заключили договор о дружбе, взаимопонимании и военной поддержке, на основании которого имперцы обязались оказывать всемерное содействие в формировании, обучении и обеспечении оружием, боевой техникой, средствами связи, боеприпасами и снаряжением вооружённые силы СКП, получив взамен право создания на подконтрольных Конфедерации небесных телах портов, торговых факторий и военных баз.

Империя ГИСЛИ выступила гарантом сохранения территориальной целостности Конфедерации, обещая всестороннюю помощь конфедератам в случае нападения на них третьей стороны. Республиканский Конгресс, собранный в спешном порядке на экстраординарное заседание, заявил о грубом нарушение норм международного права, рекомендовал исполнительной власти отозвать посла Федерации для консультаций, одновременно пригрозив Империи полным разрывом дипломатических отношений, объявил самопровозглашённую Конфедерацию Персея мятежной территорией, потребовал от ГИСЛИ немедленного отвода всех вооружённых и гражданских имперских формирований, незаконно расквартированных на федеральных землях, в места их постоянной дислокации.

Отдельными постановлениями Конгресс установил в мятежных провинциях и прилегающих к ним секторах космического пространства режим осадного положения, разрешил использование армии и специальных полицейских сил для восстановления законности и конституционного порядка. Дополнительно к предпринятым мерам была начата частичная мобилизация резервистов и запись добровольцев в иррегулярные милицейские части.

Повинуясь патриотическому порыву, охватившему, без преувеличения, все слои общества всех звёздных систем Федерации, он записался волонтёром в Тридцатую Студенческую бригаду иррегулярной пехоты. Тридцатая Студенческая набиралась из студентов университета, слушателей подготовительных курсов и учащихся высших частных школ.

Командовал бригадой отставной полковник, офицерами и младшими командирами назначались запасники-преподаватели. Летние каникулы Тридцатая Студенческая провела в тренировочных лагерях, созданных на полевой базе столичного гарнизона — здесь под руководством опытных наставников студенты постигали азы нелёгкой воинской науки.

Обучение военному ремеслу предполагалось завершить за неделю до начала нового учебного сезона, с тем, чтобы студенты смогли побывать дома и отдохнуть перед учёбой. Очередные сборы были намечены на следующий год, но Тридцатая Студенческая не возвратилась в лекционные аудитории. Вместо светлых просторных залов и широких коридоров университетских корпусов она оказалась в тесных боевых отделениях десантных челноков, сброшенных над городами Конфедерации Персея в ходе развёрнутой республиканскими силовыми структурами широкомасштабной операции «имеющей целью безусловное восстановление действия норм федеральной Конституции, разоружение незаконных вооруженных формирований, нейтрализацию и изоляцию лидеров сепаратистов, вытеснение подразделений Империи ГИСЛИ, введённых на незаконно отторгнутые от Федерации территории».

Тридцатую Студенческую, находившуюся в авангарде наступающих войск, десантировали на Юму, где бригада, в числе других милицейских частей, должна была обеспечивать охрану наземных коммуникаций. Захват Юмы прошел без особых затруднений.

Малочисленная эскадра конфедератов при появлении боевых кораблей республиканского флота поспешно покинула поле боя, не сделав ни единого выстрела, разрозненные отряды сепаратистов на планете после непродолжительного и беспорядочного сопротивления были частично уничтожены, частично рассеяны, частично захвачены в плен и загнаны в фильтрационные лагеря.

Тридцатая Студенческая была направлена в район Южных промышленных конгломератов для охраны участка главной транспортной магистрали, идущей от административного центра Юмы к ключевым портам и грузовым терминалам Солёного Южного моря. Выполняя приказ командования, бригада заняла позиции у гигантской узловой развязки и удерживала их до того момента, когда в результате предпринятого армией Конфедерации контрнаступления, поддержанного Интернациональным волонтёрским корпусом, навербованным на кредиты, любезно и под символические проценты предоставленные имперскими банками, подразделения федеральных войск были вынуждены покинуть планету.

Объединённая войсковая группировка, основательно потрёпанная в ожесточённых оборонительных боях, дрогнула, подалась назад и тяжело откатилась к исходным рубежам, оставляя за собой разбитую технику, топливо, продовольствие и снаряжение, брошенное в спешке лихорадочного отступления.

Армия Конфедерации, оперируя сведёнными в мощные ударные кулаки соединениями, рвала оборону федеральных войск по всему фронту, растянувшемуся на десятки астрономических единиц от локального скопления звёзд Джа, до газовой туманности Банким, охраняемого природного объекта и главной туристической достопримечательности одноимённого Протектората.

Одна из таких атакующих колонн, продвигавшаяся по обескровленным тылам федералов в направлении Хазры, обнаружила у звёздной системы Арундати отходящий на Санкаран под прикрытием оперативного крыла унитарных фрегатов-рейдеров «Сайлем», «Грейнджер», «Юнионист» и «Бристоль» походный ордер 102 аэромобильного корпуса, с приданными к нему милицейским бригадами, среди которых была и Тридцатая Студенческая.

Положение отступающего ордера осложнялось тем, что многие транспортные суда не были оснащены сверхсветовой тягой и становились легкой добычей для комендоров вражеского флота.

Капитан «Сайлема», командующий оперативным крылом, оценив сложившуюся обстановку, связался по общей связи со всеми судами конвоя и предложил спасаться тем, кто может спастись, остальным же посоветовал не терять самообладания и присущей солдатам Республики отваги.

«Перед лицом надвигающейся смерти я призываю вас со спокойствием и стойкостью принять выпавшее на вашу долю испытание и до конца исполнить возложенный на вас родиной воинский долг... Мужайтесь... И да поможет нам Бог!» Затем капитан распорядился принести на мостик его парадный мундир, бокалы и бутылку марочного коньяка из заветной «адмиральской» заначки.

«Я предполагаю атаковать противника, - сказал капитан, разливая коньяк по бокалам. - Готов выслушать ваше мнение, господа».

Подняв бокал, капитан обратился к вольноопределяющему фанен-юнкеру: «Начнём, по флотской традиции, с самого младшего». Фанен-юнкер, не задумываясь, сказал: «Атаковать» и все офицеры единодушно поддержали своего молодого коллегу.

«Выбор сделан, господа» - подвёл окончательный итог капитан, разбивая пустой бокал о край штурманского столика. Подойдя к пульту, он выдернул из гнезда подпружиненный микрофон интеркома. - «Команде — полная готовность. Занять места по боевому расписанию. Бронезаслонки блистеров - опустить. Люки переборок - задраить. Дублирующие и резервные энергомагистрали - задействовать. Бортовые вычислители перевести в защищённый режим. Орудийные порты - открыть. Питающие энергонакопители на максимум. Подать энергию на оружейные накопители. Двигателям - маршевый ход.» - Переключился с внутренней линии на внешние антенны: «Внимание крыло. Код — красный. Сигнал — дробь. Готовность - ноль. Двигатели - на маршевый. Построение — косой строй. Манёвр — атакующий. Следи за мной, делай как я!». Повернулся к старшему помощнику и сказал: «Мы атакуем, мистер Липарский. Сводную информацию на мой пульт. Сигнальщикам - семафорить непрерывно: «Погибаю, но не сдаюсь!» Стрелять с дистанции поражения, не ожидая приказа» - Помолчал и добавил: «Мне было приятно служить с вами, господа» Оперативное крыло федерального флота храбро и безрассудно устремилось в последнюю безнадёжную атаку, навстречу неотвратимой гибели.

Тридцатой Студенческой повезло. Она уцелела в сражении у Арундати и сумела без потерь добраться до Санкарана, благодаря искусству навигатора и наличию у парома «Австралия» гиперсветового движителя. На Санкаране бригада была расформирована. Студентов распустили по домам, офицеров-преподавателей демобилизовали, отставного полковника оставили на службе.

Он не вернулся в колледж и не вернулся в Осте-Пато. Торговля его не привлекала, профессия торговца ему не нравилась, финики он не любил, а статус продолжателя семейного бизнеса был для него пустым и бесполезным проявлением самодовольного мелочного мещанского эго. Оказавшись в центре событий поистине исторического масштаба, он осознал и ясно представил, на что мог рассчитывать там, в Осте-Пато, и чего мог бы добиться здесь.

Жалкое прозябание в глухой провинции, обременённое семьёй, обязанностями, супружеским долгом, наскучившими соседями, традиционными обедами по пятницам в кругу чад и домочадцев, ритуальными посещениями многочисленной родни, преферансом по воскресениям, постылой работой, заполненной встречами, совещаниями и командировками, в обмен на пока ещё неясные, но уже пугающе-величественные перспективы.

Его душу объял священный трепет, сродни тому, что охватывает степняка-кочевника при виде окутанных облаками заснеженных горных вершин, иззубренными остриями подпирающих небеса. Только сейчас он понял, насколько пресной и скучной была его жизнь до этого дня. Ему выпал редкий шанс изменить свою судьбу и самого себя и он будет круглым дураком, если не воспользуется предоставленным случаем. Он направился в ближайший от астровокзала вербовочный офис и не колеблясь записался в ряды федеральной армии.

Заключенный между Республикой и Сепаратной Конфедерацией Персея, при активном участии дипломатов Империи ГИСЛИ, мир не был ни прочным, ни долгим. Пользуясь возникшей передышкой, противостоящие друг другу стороны перебрасывали в приграничные квадранты дополнительные силы и средства, необходимые им для возобновления войны.

Хрупкое равновесие, установившееся на всем протяжении демаркационной линии, разделяющей восставшие провинции от метрополии, могло обмануть разве что чрезвычайно далёкого от политики обывателя, однако любой, хоть сколько-нибудь разбирающийся в политике человек понимал, что столкновения не избежать, и что перемирие может быть нарушено в любое мгновение, но не раньше, чем противники найдут подходящий повод к возобновлению войны. Такой повод в скором времени обнаружился и боевые действия вновь вспыхнули с небывалой яростью и ожесточением.

Вторую кампанию он начинал в звании унтер-офицера. Командуя стрелковым плутонгом отличился при высадке на Пайсе, был награждён Серебряным штурмовым пехотным знаком, повышен до фельдфебеля, переведён в 135 пехотный полк 42 мотопехотной дивизии и назначен на должность командира стрелковой полуроты.

Участвовал в прорыве к Баме и наступательной операции на Хазру, был тяжело ранен, награждён Золотым штурмовым пехотным знаком и Бронзовым знаком отличия в рукопашной схватке, снова повышен в звании до штабс-фельдфебеля. Находясь на излечении в госпитале, подал рапорт о зачисление в МПК (Мидлстоунские Пехотные Казармы) - военную Академию федеральной армии. По завершении обучения он был выпущен из Академии в звании второго интерна-лейтенанта и направлен в распоряжение Управления комплектования личного состава Министерства обороны Республики. Получил назначение на должность командира взвода 14 мотодесантного полка 283 аэромобильной дивизии, в составе которой высаживался на Банкиме.

В сражении у Катарины, проявив инициативность и находчивость, способствовал захвату первой линии обороны противника в зоне наступления роты, за что был удостоен Почётной медали Федерального Конгресса и именной шпанги на погон.

На Миранде, где дивизия попала в окружение, он не только счастливо избежал пленения, но и вывел в расположение федеральных войск отряд численностью примерно в сто человек, после чего экстраординарным Указом Генерального Исполнительного Правительственного Комиссара (Премьер-министра) Эдварда Харриса Янга ему было присвоено внеочередное звание премьер-майора и предоставлено право выбора дальнейшего места службы. Неофициально такая формулировка означала, что офицеру предоставляется редкая возможность быть зачисленным в Генеральный Штаб по штату с автоматическим повышением в звании до лейтенант-полковника и соответствующим именованием «Генерального Штаба офицер такой-то».

Он не следует установленной традиции и переводится в Отдельную бригаду лёгких горных танков, оперирующую на Сидхарте Прайм, принимая под командование моторизованную штурмовую группу горных прыгунов. Понеся серьезные потери при обороне Облачных Перевалов Отдельная Лёгкая бригада отводится в тыл, доукомплектовывается до штатной численности дивизии и развертывается в Отдельную Летучую дивизию лёгких горных танков.

Его назначают командиром мобильной штурмовой бригады «А» с присвоением звания лейтенант-полковника и причислением к Генеральному Штабу по 2-му разряду. Третий год войны он встречает офицером (заместителем начальника дивизии по вооружению) 16 тяжелобронированной горнотанковой дивизии, повышается в должности и звании, становясь начальником 351 аэромобильной дивизии и полковником.

351 дивизия входила в 82 тактическую группировку федерального Флота, нацеленную на захват Коммагены. Коммагена, планета в системе звезды FN 156793, превращённая сепаратистами в неприступную крепость, была ключевой точкой обороны конфедератов, опорной базой Провинциальной армии Теллуриданской Экономической Фактории и стоянкой Теллуриданского флота, преграждавшей федеральным войскам доступ к внутренним областям Конфедерации Персея. Помимо теллуриданцев, Коммагену защищала 17 ударная полевая армия и 9 «Несгибаемая» эскадра флагман-командора Ричарда Штерна.

Занятие Коммагены имело для Республики первостепенное значение, ибо с её падением Конфедерация утратила бы не только стратегическое преимущество, но и самый малый, пускай даже призрачный, шанс выиграть войну. 82 тактическая группировка, взломав и перемолов пояс орбитальных укреплений, высадилась на поверхность, однако не сумела закрепиться и была отброшена обратно на орбиту.

Предпринятая вслед за этим попытка замкнуть Коммагену в кольцо окончилась неудачей. Повторный штурм позволил создать на планете плацдарм, расширить который не удалось вследствии массированных артиллерийских обстрелов и непрекращающихся атак противника, применяющего тяжёлую технику и отряды теллуриданских гвардейских головорезов-берсерков, опьянённых боевыми наркотиками, непревзойденных мастеров в кинжальных рукопашных схватках.

Растратив в упорных продолжительных боях наступательный импульс и понеся значительные потери, 82 тактическая была вынуждена сдать коммагенский плацдарм и покинуть звездную систему FN 156793, признав свое поражение.

За участие в Коммагенской наступательной операции он был повышен до бригадного генерала, награждён Малым крестом Командора "За военные заслуги" с Мечами на Серебряной ленте и назначен командиром Добровольческого механизированного корпуса «Коста-ла-Плата».

Корпус числился в резерве Главного командования, нёс полицейскую службу на освобождённых территориях, и занимался подавлением остаточного сопротивления не сложивших оружие конфедератов, борьбой с партизанами, оставленными в тылу федеральных сил диверсионно-подрывными группами и сепаратистским подпольем.

Штаб и части тылового обеспечения корпуса квартировались на Нике Херонее, линейные подразделения и «охотничьи команды» были разбросаны по секторам и квадрантам зоны безопасности «Груммант», бывшей федеральной провинции Юстиана.

Своим новым назначением он остался недоволен. Такое повышение подозрительно напоминало ссылку и он воспринимал его как наказание, но не мог с точностью определить кто и за какие проступки решил его наказать.

Он был обычным человеком (банальная истина), совершал ошибки и допускал промахи, сторонился политики, не разбирался в рифах, подводных течениях, приводных ремнях и тонкостях изощрённой карьерной игры, не подсиживал и не наушничал, соглашался с критикой, если она была справедливой и по существу и не боялся высказаться, если считал, что его критикуют несправедливо. Он был амбициозен и переживал, если его обходили, неважно как, честно или благодаря «дружбе» с нужными и полезными людьми, однако всегда и во всем он старался следовать неписаному «кодексу чести», добиваясь намеченного при помощи таланта, ума и природной настойчивости.

Умению быть полезным и согласным он противопоставил способности и упорство, поэтому не позволил своему недовольству разрастись. Он загнал обиду и разочарование в самый дальний угол сознания и взялся за порученное ему дело с присущей ему энергией, твёрдостью и предусмотрительностью...

Можно сказать так: «Погиб он и с ним триста сорок шесть человек», а можно и так: «Триста сорок шесть человек погибли и среди них был он», - сути произошедшего это не изменит. Триста сорок шесть человек — женщин, мужчин, стариков и детей погибли, рухнув с высоты ста двадцати километров в технически исправном суборбитальном челноке.

Они падали отвесно вниз и двигатели челнока работали, безотказно разгоняя потерявшую управление машину. Диспетчерская тщетно пыталась связаться с пилотами. Наземный диспетчер, сопровождавший рейс, слышал в микрофонах наушников лишь сухое потрескивание атмосферных разрядов и далёкие приливы наведенных шумов. Зелёная точка на экране радарной станции прочертила свою гибельную траекторию и разлетелась снопом изумрудных искр, достигнув дуги горизонта. Покатился по полированной панели пульта выпавший из ослабевших пальцев карандаш. Диспетчер шумно вздохнул, руководитель полетов, прильнувший к экрану радара, разогнулся и стёр крупные капли пота со лба...

Можно сказать: «случайность», можно: «судьба», а можно и: «отмщение». Но если это было отмщение, в чём тогда была вина остальных трёхсот сорока шести человек — женщин, мужчин, детей, стариков, ведь по-настоящему виновен был единственно он?

Случайные попутчики, оказавшиеся ровно в то время, когда вселенская дубина кармического закона воздаяния вознамерилась вдруг привести в исполнение вынесенный приговор, невольные жертвы, очутившиеся «не в том месте» и попавшие под раздачу... Они были невиновны, как были невиновны и другие женщины, старики и дети, жившие на планете с чуднЫм названием Терасса... Невиновны... Или виноваты в том, что поддерживали сыновей, братьев, отцов, отказавшихся подчиниться приказу прекратить сопротивление и сдаться...

По его приказу Терасса превратилась в мёртвый обугленный шар, несущийся в мёртвой пустоте космического пространства. Он выжег все живое, расстрелял с орбиты орудиями главного калибра, слушая, но не слыша несущиеся из интеркома вопли и проклятья, просьбы о переговорах и мольбы о помощи...

...В одно проклятое мгновение он стал тем, кем вовсе не предполагал становиться. И заслужил свое прозвище.

ПАЛАЧ ИЗ ОСТЕ-ПАТО.