— Ты чё тля, в натуре, не понял? Или придуриваешься? Я ясно сказал, ждать у подъезда!

— А если не придет?

— Куда денется? Придет! Разведка донесла… Ну давай, давай, вытрухайся, пацаны! Освобождай тачку!

Четверо молодых людей, хлопнув дверями, вывалились из машины, тихо урча, съехав с бордюра, она поползла по вечернему Шымкенту, прижимаясь к краю дороги. На пятаке возле областного акимата регулировщик отсутствовал, светофоры не работали, движение регулировалось само собой, машина завернула вправо и, проехав метров сто — остановилась.

Четверка скорым шагом пересекла несколько шумных дворов, наполненных детворой, приблизилась к указанному дому в глубине квартала. Людей по близости не видно, изредка проходили пенсионеры, да парочка влюбленных юнцов — худенькая девчушка и малец-очкарик — бродили по асфальтовой дорожке. Парни нашли нужный подъезд и присели в кустах на бетонной скамейке, закурили.

Ждали час, почти стемнело, в доме зажглись окна, с балкона третьего этажа гремела музыка.

— Да не будет его! — пробасил один, играя кулоном на золотой цепочке. — Может, отвалим, пацаны?

— Сиди! — спокойно скомандовал старший, высокий и красивый парень.

— Сколько сидеть-то?

— Сколько нужно, столько и сидеть. Хоть до утра.

И снова засмолили по сигарете. Музыка гремела на всю округу, Витас выл, будто сирена и пел женским голосом. В этой квартире гуляли, пьяные мужики на балконе громко обсуждали неудачную поездку за грибами.

— Весна задержалась на две недели, вот и грибов мало! — неслось сверху.

— Ага — мало! Смотря куда ехать! Наши вон, за два часа мешок набрали!

— А мы на следующий день туда же поехали — ничего.

— Правильно! Там на следующий день народу сколько было? То-то же! Цепями прочесывали!

— А на базаре цены упали. Три дня назад были по двести, сегодня ходил — сто тридцать.

— Нет, что ни говори, а в этом году не тот урожай, что в прошлом.

— Коне-эшно! Кто спорит! В прошлом полный завал был!

— Мужики! Хватит трепаться! Бабы за стол зовут! — и по одному они потянулись в комнату.

Наконец под фонарем появился тот, кого ждали. Он спешил, делал длинные шаги, и нагнув туловище вперед — стремительно шел к подъезду. Мужчина оказался высоким, сильным, плечистым, четверо подхватились, и ему наперерез. Фраза была стандартная, произносилась только лишь затем, чтобы остановить незнакомца.

— Эй, закурить не найдется?

— Нет, не курю. — посторонившись, ответил тот.

— Что ж ты, мудило, с собой не носишь? Угощал бы!

Незнакомец остановился — путь перегорожен, и шагнул назад.

— Куда, брателло?

В этот момент сзади забежал один из четверых, упал под ноги, другие — незнакомца слегка толкнули. Не ожидая подвоха, он упал, по асфальту посыпались стекла очков. И сразу — десятки пинков по голове, по почкам, по печени — обрушились на него.

— Ну что, с-сука! Не понимаешь по-хорошему? Разве тебе не звонили, пидар, не предупреждали? — удары со всех сторон сыпались щедро и безжалостно. Сбитый с ног, мужчина не защищался, он даже не успевал уворачиваться.

— Мешок с говном! Если твоя блядская газета еще раз появится — тебя никто не спасет! Получай, мразь! Получай, сука!

— А ну, посторонись, я с разбегу! — и последовал гулкий удар по голове. — Калекой сделаю, гондон! Руки поотрубаю, писатель! Убью, гад!

На шею ему накинули скрученные в веревку колготки и натянули, он захрипел, пытаясь просунуть пальцы под петлю.

— Будь моя воля, я б тебя, мудило, хоть сейчас придушил! — бросил Цаца, стягивая колготки с почти неподвижного мужчины. — Живи пока! Радуйся, пидар!

Все произошло в несколько минут, организованно и беспощадно.

Четверо быстро собрались и не оглядываясь — поспешили через дворы на дорогу, где ждала машина.

— Ну? — спросил Костя, когда те погрузились.

— Нормально! Отмандячили — запомнит! Может, сдохнет возле дома.

— Ты чё, тля! Я тебя тогда самого уделаю! Приказов не понимаешь!?

— Да ладно, Костя, пошутил я! Поехали! Все путем!

Включив фары, жигуль развернулся и рванул назад, на пятак, проскочил мимо неработающих светофоров, областного акимата, помчался в сторону ЦУМа и дальше. Избитый полз на коленях к подъезду.

Витаса сменила Лариса Долина со своей «Погодой в доме», затем — Джо Дассен.