Этой ночью афганцы переплыли Пяндж. Бойцы погранотряда, используя приборы ночного видения, следили за передвижением талибов. Группа нарушителей бесшумно и уверенно двигалась в горы Таджикистана, туда, где ждала засада. Бой получился жестоким и коротким. Окруженные слуги Камалбека отстреливались яростно. Ни один не сдался в плен, хоть на это рассчитывали спецслужбы, в надежде нащупать нить, ведущую к Бородатому.

— Аллах акбар! — орали ополоумевшие фанатики, выбегая под пули.

Битва закончилось, а на другой стороне реки шнырял по берегу джип Почихана. По телефону он узнал результат похода, и оплакивал единственного сына.

Спецназ КНБ с подразделениями полиции брали под арест имущество «Серых волков» по всему Шымкенту и области. Шли аресты членов банды, списочный состав которой находился и в прокуратуре, и в полиции, и в КНБ. Над городом с утра кружили вертолеты, Ромейко с шефом-полковником, и с генералом УВД области, наблюдали за действиями подчиненных с воздуха.

— На час опоздали! — борясь с ревом мотора, кричал Ромейко. — Часть работы за нас выполнили воры!

— Это и к лучшему! — проорал генерал. — Людей сберегли! Риску меньше!

— Теперь с ворами бы разобраться! — добавил полковник, натягивая наушники.

А Цаца в это время, стряхнув ампулу и наполнив шприц, снова укололся. Торч ещё не наступил — постучали в окошко, выглянул — Мурка! Побежал открывать.

— Ка-какими путями?

— Твою квартиру не пасут! Отлежаться надо!

— Заходи, заходи!

Мурка, сменив батарею на телефоне Цацы, кому-то звонила, отдавала приказы, нервничала, орала. А Цаца глядел на неё бессмысленными глазами, рот растянулся в улыбке. Он видел только тонкую белую шею, нежное горло, и руки сами собой лезли в карман за старыми колготками. Подошел сзади, любуясь холеной, глянцевой кожей Мурки, накинул колготки, и борясь с извивающимся телом, стал затягивать петлю. Телефон выпал…

Когда раненый в живот Костя, еле волоча ноги, ввалился в квартиру, мать и отец с испугу ничего не могли спросить, только бессмысленно блеяли. Через некоторое время, придя в себя и кое-как осмыслив ситуацию, отец побежал заводить машину, чтобы срочно выезжать в Алма-Ату к родственникам, к другу хирургу. Главное — не отмечать в чимкентской больнице огнестрельное ранение. Костю уложили на сидение и жигуль сорвался с места. Не доезжая Тараза, стало совсем плохо, он бредил, не узнавал отца и мать, она держала его голову на коленях и смачивала губы водой. Километров через пять он затих.