1

Джун отклонилась от своего обычного маршрута в глубине острова и направилась к песчаному пляжу, призывно белевшему в лучах восходящего солнца. Тишину нарушали только звук ее шагов и шум морского прибоя, рокот которого непрерывно нарастал. Ей необходима была эта перемена вокруг, как необходима мятущейся душе морская буря.

Она ускорила шаги, когда ноги ее коснулись влажного песка, и задышала полной грудью. Для нее ходьба была лучшим способом поддерживать хорошую физическую форму. Кроме того, это позволяло на время забыть нестерпимую душевную муку. Уж лучше бы она умерла от сердечного приступа до того, как пришлось пережить весь это стыд!

Джун вдруг заметила, что бежит. Сердце бешено колотилось и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она судорожно глотнула холодный, пропитанный солью морской воздух.

Полоса песчаного пляжа закончилась, и Джун продолжала бежать по выложенной камнями дорожке вдоль пальм и живой изгороди. Внезапная резкая боль в голени заставила ее громко вскрикнуть. В глазах потемнело, и ей пришлось опуститься на газон, чтобы не потерять равновесия и не упасть. Только сейчас она поняла, что не знает, где находится. Ее трясло как в лихорадке, а нога онемела от боли.

Черт побери! На что она налетела? Видимо, на этом острове, прежде чем отправляться на прогулку, стоит внимательно исследовать маршрут. Здесь хватает острых камней и ям.

Джун застонала и коснулась голени, на которой уже отчетливо проступал синяк.

— С вами все в порядке?

Она услышала мужской голос и одновременно почувствовала, как чья-то рука коснулась ее плеча.

— Вы можете встать?

Растерявшись, она ответила не сразу.

— Мисс? — Голос звучал уже встревоженно. — Вы слышите меня?

Джун наконец подняла глаза и замерла от неожиданности. Лицо склонившегося над ней мужчины почти касалось ее виска. Длинные пальцы нежно сжимали ее плечо, а черные глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели с озабоченностью. А его губы! Они были немного полноватыми для мужских, но казались словно созданными для поцелуя. Ее сердце забилось. Странные мысли порой приходят в голову благонравной учительнице биологии! В памяти вдруг всплыла телевизионная реклама пены для бритья — нижняя часть лица и великолепные мужские губы во весь экран. Ей всегда казалось, что женщины, однажды увидев этот чувственный рот, должны немедленно схватить кошельки и бежать в магазин косметики. Джун и сама пару раз покупала такую пену для отца. Губы! Неужели действие этой рекламы объясняется так элементарно? Хотя, с другой стороны…

— Мисс? — вновь услышала Джун голос незнакомца. — Вы понимаете, что я говорю?

Она рассеянно кивнула и почувствовала, что краска заливает ее лицо. Ее поведение вполне могло бы убедить его в том, что она получила травму головы.

— Да, да, конечно. Со мной все в порядке.

На его лице появилось явное облегчение.

— Вы можете встать? — спросил он.

Она пошевелила ногами и поняла, что ничего не сломала. Джун кивнула и попыталась подняться, но почувствовала, что без посторонней помощи не обойтись.

— Я знал, что оказываю на женщин неотразимое воздействие, но не думал, что они будут падать к моим ногам в буквальном смысле.

Джун вдруг увидела лежащий на тропинке черный ящик для инструментов. Именно об него она и споткнулась. Она чувствовала себя страшно неуклюжей. Но его самовлюбленное замечание по поводу собственной персоны расстроило ее больше, чем падение. Защищаясь, она пробормотала:

— Не велика заслуга — заставлять людей ломать конечности при вашем появлении.

Незнакомец выпрямился, и Джун увидела, как он высок — больше шести футов. Она исподлобья рассматривала его. В мягких лучах утреннего солнца его лицо казалось почти домашним. Золотые искорки вспыхивали в темных кудрях. Зрелище было таким завораживающим, что она невольно затаила дыхание. Расстегнутая рубашка позволяла видеть широкую грудь, покрытую темными шелковистыми волосами. На нем были отрезанные до колен джинсы, широкий кожаный ремень плотно обхватывал тонкую талию. Мускулистое бронзовое тело заставляло вспомнить статуи древнегреческих атлетов.

— Извините меня за ящик. Но эта часть острова обычно безлюдна.

Джун все еще не давало покоя его высокомерное высказывание о женщинах, и она ядовито произнесла:

— И это дает вам право расставлять на дороге всякий хлам?

Что-то подсказывало ей, что этот человек не настолько джентльмен, насколько красив. Судя по всему, женщины, которые не дают ему прохода, ужасно испортили его.

Но уж она-то никогда не попадет в их число. Никогда!

— Я не собирался преграждать вам путь, — оправдывался он, ставя ногу на лежащий у дороги камень. — А ящик оставил на минуту, чтобы завязать шнурок на кроссовке.

Ее взгляд скользнул вниз по его загорелой ноге.

— Видимо, меня следует расстрелять за мою беззаботность.

Джун насторожилась.

— Возможно, — пробормотала она, внутренне сопротивляясь его натиску. Она понимала, что он не виноват в том, что произошло, но признаться в этом не могла.

Джун отвела глаза, избегая его насмешливого взгляда, и заметила скрытый за экзотическими деревьями и великолепными пальмами строящийся коттедж. Одна из сторон фундамента вплотную примыкала к краю скалистого берега, обрывающегося прямо к морю. Дом был спланирован таким образом, чтобы быть открытым морскому ветру с трех сторон. Это необычное строение понравилось Джун. Ей вдруг захотелось, чтобы дом был скорее закончен и она смогла жить в нем здесь, на острове. Она знала, что этот мир спокойствия и гармонии излечит ее от сердечной болезни лучше, чем любые лекарства. Джун крепко сжала губы и приказала себе выбросить из головы пустые мечтания.

— Благодарю за великодушное прощение, — произнес он, наклоняясь, чтобы завязать наконец шнурок.

Она скользнула взглядом по согнутой фигуре и подумала, что это, очевидно, один из рабочих, строящих коттедж. Не зная, что ответить, Джун пристально разглядывала его и размышляла о том, какой совершенной машиной является человеческое тело, в котором каждый, даже самый крошечный, элемент работает в согласии со всеми остальными. Как странно, что столько мышц участвуют в таком простом движении, как завязывание шнурков. Она поймала себя на том, что невольно любуется его мускулистыми руками и широкими плечами.

— Мне всегда казалось, что одинокие прогулки по пересеченной местности заменяют некоторым людям секс, — заметил он, выпрямляясь.

Джун нахмурилась, до конца не уверенная в том, правильно ли расслышала его слова. Он, кажется, полагает, что его внешние данные позволяют ему вслух рассуждать о сексе с незнакомой женщиной?

— Что вы сказали?

Он усмехнулся.

— Я сказал, что…

— Неважно, — резко прервала его Джун.

Может быть, подобные щекотливые фразы и помогают ему произвести впечатление на других, но у Джун, нервы которой были напряжены до предела, его слова вызвали только неприязнь.

— Кстати, я слышала то же самое о забивании гвоздей!

Она была поражена: как такое могло у нее вырваться?! Возможно, эту оригинальную мысль подсказали ей молоток, прикрепленный к его рабочему поясу, и желание отомстить.

Его громкий смех словно защекотал ее кожу и вызвал легкое покалывание в позвоночнике. Она собралась было уйти, но внезапная перемена в его лице остановила ее. Тонкие морщинки окружили его глаза, а на гладко выбритых щеках появились ямочки. И снова Джун вспомнила того красавчика из рекламы. Ей очень захотелось спросить его, не снимался ли он на телевидении, но она решила, что это еще больше раздует его гипертрофированное эго.

— Вы чем-то удивлены? — спросил он.

Она вспыхнула, и слова извинения замерли у нее на губах.

— Нет, вы ошибаетесь, я совсем не удивлена.

Он улыбнулся. Конечно же, он подсмеивался над ней, расценивая ее реакцию как комплимент. Этот парень похож на важного самовлюбленного павлина. Она, конечно, не отрицала присущей ему сексуальности, способной вскружить голову женщине. Но даже мысль о возможности дать ему лишнее доказательство его мужской привлекательности была ей неприятна.

Однако, как бы плохо ни началось их знакомство, они все же разговаривали, что могло свидетельствовать о том, что она не совсем ему неинтересна. Джун машинально оправила шорты; она не привыкла сверкать голыми ногами, особенно перед мужчиной, который, кажется, считал себя экспертом во всем, что касается женщин. Интересно, хватит ли у нее смелости сделать то, чему учила ее лучшая подруга Эффи?

При этой мысли сердце ее испуганно забилось. Но ведь на дворе не девятнадцатый век, и в наши дни женщины берут инициативу в свои руки! Они просят то, чего хотят. Может быть, это ее судьба, обернувшись железным ящиком для инструментов, дает ей шанс? И вообще, научится ли она когда-нибудь не упускать удачу? Разве Эффи не воспользовалась бы таким случаем? Джун ужаснулась своим мыслям: неужели наставления подруги не пропали даром?

Но как бы там ни было, она все откладывала и откладывала расставание с незнакомцем.

— Так о чем мы с вами говорили? — слабым голосом спросила Джун.

Мужчина пытливо взглянул на нее, словно стараясь прочесть ее мысли.

— Мне показалось, что вы находите меня привлекательным, но не решаетесь сказать об этом.

Джун опустила глаза.

— Разве?.. Ну что ж, всего хорошего.

— Постойте! Скажите хотя бы, куда вы так спешили?

Джун усилием воли заставила себя взглянуть ему в глаза. На его губах играла странная улыбка, в которой читалась смесь превосходства и сожаления. Внутренний голос с интонациями Эффи твердил ей: сейчас или никогда, Джун! Она неуверенно коснулась рукой волос. Возможно, этот мистер Самовлюбленный Плотник — ее лучший шанс, и все, что ей нужно, это найти в себе мужество не упустить его. Она заставила себя улыбнуться.

— Все очень просто. Прогулки с элементами спорта успокаивают меня. — Ее слова прозвучали натянуто, и она не была уверена, что сможет произнести еще что-нибудь.

Он скептически приподнял бровь.

— Спорт — это, конечно, хорошо, но иногда следует смотреть под ноги, иначе он может навредить здоровью больше, чем помочь.

Он обращается с ней как старший брат!

— А вам, мне кажется, следует вернуться к вашей работе, — возмущенно произнесла она.

Его взгляд свидетельствовал о том, что он низкого мнения о ее умственных способностях. Расстроенная, она собралась уходить.

— Спасибо за помощь, но не думайте, что я пришлю вам чек.

Джун медленно повернулась и сделала три шага, но внутренний голос уговаривал ее не останавливаться после первой попытки. Напряжение дошло до предела, к горлу подступила тошнота.

За четыре года преподавания Джун приобрела все свойства профессии: дотошность, прямоту, прагматичность… К сожалению, в число этих свойств не входили кокетство и напористость. Поэтому сейчас она не знала, как заставить себя играть несвойственную ей роль.

Да и он уже наверняка понял, что она не умеет флиртовать, поэтому оставалось исходить из того, что имеется. Ей удавалось откровенными разговорами убедить учеников в том, что они ничего не добьются в жизни без образования, но сработает ли ее прямота сейчас? Она вскинула голову, решив, что надо быть смелее. Улыбки на его лице уже не было. Он спокойно смотрел на нее. Неужели прочел ее мысли? Ей бы этого очень не хотелось.

— Скажите…

Она старалась говорить как можно небрежнее, но голос дрожал, и ей пришлось откашляться, чтобы придать ему твердость.

Он кивнул, давая понять, что слушает ее.

Джун сделала шаг в его сторону и остановилась. Никак не решаясь задать столь унизительный для нее вопрос, она успокаивала себя тем, что он, разумеется, чисто теоретический, с целью испытать методику Эффи.

— Мне… мне просто интересно. Как вы думаете, я могла бы… — Ее щеки запылали, и она поспешила закончить фразу, пока смелость окончательно не иссякла: — Хотели бы вы заняться сексом со мной? — Ужасное слово было произнесено почти фальцетом.

На секунду его глаза расширились. Возможно, ей это только почудилось, поскольку вот уже несколько секунд она не дышала, и в глазах у нее потемнело.

Он молча взглянул на нее, и ей показалось, что это молчание длится целую вечность. Ее грудь разрывалась, словно от сдерживаемой боли. Почему она так ждет ответа? Она не могла представить, каким он будет. Если отрицательным, она ужасно расстроится. Но что, если он скажет «да»? О Господи, что, если это будет «да»? Сможет ли она решиться на интимную близость с незнакомцем?

Наконец он улыбнулся.

— Вы бы хотели заняться этим, прежде чем продолжите прогулку?

В его непроницаемых глазах Джун заметила едва уловимое странное выражение. Неужели жалость? Он, наверное, понял, что она сама напугана своей безрассудностью, и решил обратить все в шутку. Но, скорее всего, мысль о занятии любовью с ней была настолько неприемлемой для него, что, оторопев, он даже не смог ответить ей с обычным сарказмом.

Джун закусила губу. Конечно же, сочувствие в его глазах лишь почудилось ей под влиянием недостатка кислорода. Ей стало очень больно. Впервые она решилась на подобную откровенность, и надо же такому случиться — слова ее были адресованы мужчине, который и мысли не допускал о занятии с ней сексом на траве. А может быть, он дразнит ее?

Джун покраснела от стыда и злости на себя. Почему ее так расстроила реакция совершенно незнакомого человека на вопрос, заданный скорее из праздного любопытства? Ведь не собиралась же она, в самом деле, лечь с ним прямо здесь, на обочине дорожки?! А чувствует себя так, словно получила отказ горячо любимого человека на глазах у всех его друзей и знакомых! Чудовищная глупость! Зачем только она слушала Эффи? Наверное, потому, что предательство Энди лишило ее остатков разума.

Выдавив из себя улыбку, она с трудом произнесла:

— Не берите в голову! Неужели вы в самом деле решили, что понравились мне?! — Это звучало старомодно, но сейчас у нее в запасе ничего больше не нашлось. — Это своего рода тест. Я пытаюсь понять пути воздействия на мужчин. Вы в меру привлекательны и, как утверждаете, пользуетесь успехом у женщин, потому — идеальный объект исследования. Но, честно говоря, вы последний мужчина на земле, с которым я бы… я бы…

Она так и не смогла выговорить последнее слово.

— Вы бы что?

Джун уловила в его голосе интонацию сострадания. Это окончательно вывело ее из себя. Она по горло была сыта сочувственными взглядами и шепотом за своей спиной.

— Не смейте меня жалеть! — закричала Джун, с трудом удерживаясь от того, чтобы не затопать ногами.

— А почему вы считаете, что вам нужны какие-то дополнительные усилия, чтобы привлечь мужчину?

— Забудьте об этом! — Джун резко повернулась и быстро пошла по дорожке.

— Послушайте, дорогуша, — крикнул он вслед, — хотите ценное замечание для вашего исследования? Секс с незнакомцем не дает новых ощущений, но сильно подмачивает репутацию.

Значит, такова его точка зрения! Джун сомневалась, что он придерживается той же философии в отношении себя. Она посмотрела на него через плечо.

— Секс с незнакомцем делает женщину дешевкой, а мужчину победителем, не так ли?

Он молча поджал губы.

Ей необходимо было взять какой-то реванш за пережитое унижение, и поэтому она добавила:

— Возможно, это покажется странным, но благодаря вам я приняла решение вступить в связь с хозяином этого острова. — Она бессовестно врала, но какое это имело значение? Работяга все равно никогда не узнает правду. — Я хочу на деле доказать, что в этой стране мужчины и женщины имеют равные права. Говорят, что Гордон Ньюэлл многого добился, будучи диким и необузданным. Держу пари, что и я могу быть такой!

На лице рабочего появилась кривая усмешка. В ней было что-то необъяснимое и — тревожащее. Но, возможно, она свидетельствовала о том, что Джун добилась эффекта, на который рассчитывала.

Незнакомец сжал рабочий ремень рукой, и на ней вдруг резко обозначились все мускулы.

— Ну что ж, дайте мне знать, как пойдет процесс обольщения.

— Обязательно! — прокричала она. — Не сомневаюсь, что вы будете ожидать от меня новостей с большим нетерпением! — И Джун быстро помчалась прочь, не обращая внимания на боль от ушибов.

Джун приняла душ и переоделась в черные джинсы и белую хлопчатобумажную блузу. Спускаясь вниз, она изо всех сил старалась не думать о самовлюбленном плотнике и о своей неудачной попытке избавиться от комплексов. Как обычно, она присоединилась к Эффи и ее тете Лиз в аккуратном офисе на первом этаже. Комната была залита солнечным светом и наполнена изысканными предметами антиквариата.

— Привет, Джун! — воскликнула Эффи, бесцеремонно расположившаяся на краю обширного письменного стола времен королевы Анны. Она выглядела по-утреннему свежей в короткой красной юбке, вязаной кофте и сандалиях. — Как прогулка?

— Прекрасно, — спокойно ответила Джун, рассудив, что чем меньше она будет распространяться о провалившейся попытке соблазнить красивого рабочего, тем лучше. — Какие планы на сегодня?

Эффи прищелкнула языком. Звук получился неестественно громким в сравнении с размерами девушки: и она и ее тетя были миниатюрными.

— Тетя Лиз сказала, что наш гостеприимный хозяин несколько минут назад улетел на своем вертолете в город, тем самым опять сорвавшись с крючка.

В голове Эффи звучало нескрываемое разочарование. За пять дней, проведенных на острове Гордона Ньюэлла, они ни разу не видели его.

Лиз Каули, оторвавшись от записей, задумчиво взглянула на Джун. Умные черные глаза этой пятидесятилетней женщины были столь же молоды, как и у ее племянницы. В ее ухоженных волосах не было даже намека на седину, и Джун знала, что краска здесь ни при чем. Ближе познакомившись с Лиз за последнюю неделю, она поняла, что впервые видит женщину, которая совершенно не стремится приукрасить себя. Лиз никогда не пользовалась косметикой, но и без нее внешность ее поражала с первого взгляда. К тому же у нее был великолепный характер. Джун вынуждена была признать: мистер Ньюэлл умел подбирать людей.

Главным отличием племянницы от тети было любопытство Эффи. Как правило, Джун снисходительно относилась к этой слабости подруги, но были моменты, когда ее настойчивость просто раздражала. Зато тетя Лиз была безупречна, и Джун не переставала восхищаться ею.

Слава мистера Ньюэлла, который считался сексуальным красивым негодяем, настолько разожгла любопытство Эффи, что она не переставая теребила тетю, упрашивая ее устроить наконец встречу с ним. Но Лиз была непреклонна и постоянно твердила, что мистер Ньюэлл очень ценит уединение и если захочет кого-нибудь увидеть, то сообщит об этом.

— А он спрашивал о нас? — в сотый раз интересовалась Эффи. — Он вообще что-нибудь о нас знает?

— Только то, что я рассказала ему. Вы дизайнеры, обновляющие западное крыло его особняка.

— Неужели его не интересует, кто будет подбирать ему шторы, ковры и обои? — не унималась Эффи.

Лиз пожала плечами. Это движение, как и все в ней, было сама элегантность.

— Он слишком занят, чтобы вникать в хозяйственные дела.

Эффи кивнула. Казалось, она была удовлетворена ответом.

— И он даже не находит странным, что мы… что мы здесь так задержались?

— Я сообщила мистеру Ньюэллу, что декораторы занимаются также и моим офисом. И кроме того, вынуждены устранять последствия выходки той ужасной телезвезды, как бишь ее… Подумать только! Облить свое тело краской, чтобы оставить отпечаток на стене его спальни! — Утонченное лицо Лиз передернулось. — Ее следовало бы просто выставить вон.

Эффи расхохоталась.

— Уверена, что Гордону это понравилось.

Брови Лиз недоуменно поползли вверх.

— Что?

— Я хочу сказать, что, если бы он захотел выставить ее, он бы сделал это. Тетя Лиз, спуститесь наконец на землю!

— Личная жизнь мистера Ньюэлла — не мое дело. И не твое, дорогая. Все, что я знаю, — это то, что он не хочет иметь автограф мисс Джоан — вот как ее зовут! — на стене своей спальни и просит моих дизайнеров, если у них есть свободное время, этим заняться. Но пусть вас это не беспокоит: я уже заказала ткань и обои у Диметриса. Я все устроила по телефону.

— О! Можно, я взгляну на эту комнату?! — воскликнула Эффи, умоляюще схватив тетю Лиз за руку. — Пожалуйста, ну пожалуйста! Я должна видеть его спальню.

Лиз покачала головой.

— Я не хочу поощрять нездоровое любопытство. Кроме того, если ты рассчитываешь найти его фотографии, то тебя ожидает разочарование.

Эффи обиженно воскликнула:

— Тетушка, этим вы еще больше интригуете меня!

— Это только твоя проблема, дорогая, — улыбнулась Лиз. — А сейчас, девочки, раз уж мистера Ньюэлла не будет целый день, почему бы нам не устроить роскошный завтрак? — Она протянула руку Джун. — Это отвлечет тебя, девочка, от грустных мыслей. А вам, юная леди, — она обняла Эффи за плечи, — напомнит о том, что вы здесь для того, чтобы поддерживать дух Джун, а не для исследования личной жизни мистера Ньюэлла. И к тому же, миссис Локвуд, Крис будет очень удивлен, узнав, что в то время, когда он находится в археологической экспедиции в Мексике, его жена с пристрастием изучает подробности биографии другого мужчины.

— О, Криса ничего сейчас не волнует, кроме этих старых камней! А вся моя вина состоит в том, что я краешком глаза пытаюсь заглянуть в совершенно незнакомую мне жизнь. У Криса нет никаких оснований сомневаться в моей любви к нему. Мне хочется лишь взглянуть на этого парня, а не заиметь от него ребенка.

— А что, если ты увидишь его? И если он выберет тебя… — Лиз потрепала Эффи по голове. — Ты маленькая шалунья. И моя любимая девочка.

Эффи обвила рукой талию Лиз.

— А ты, тетушка, великий конспиратор. Ты позволяешь нам жить в этом доме без приглашения. И я надеюсь, что у тебя не будет с этим проблем.

— Ты же знаешь, я ни в чем не могу отказать тебе! — Лиз нежно улыбнулась девушке.

Джун знала, что Эффи — единственная родственница Лиз и она готова пойти на многое ради любимой племянницы.

— Я никогда не прощу себе, если стану причиной ваших неприятностей, — сказала она, пожимая руку Лиз.

— Не волнуйся, детка, — улыбнулась та. — Мистер Ньюэлл бывает здесь редко и не вмешивается в мои домашние дела.

Миновав длинный коридор, отделанный мрамором, женщины вошли в огромную кухню.

— Ну хорошо, тетя Лиз, скажи мне хотя бы, — не унималась Эффи, — он блондин или брюнет?

— Дорогая, почему бы тебе не взять пример с Джун? Она не задала мне ни единого вопроса о мистере Ньюэлле.

Джун попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то кривой. Лиз наверняка ужаснулась бы, узнав о ее обещании рабочему соблазнить его босса. Сейчас она очень жалела о своих словах и молилась в душе о том, чтобы никогда не встречать этого Гордона Ньюэлла.

 

2

После душа Джун почувствовала себя немного лучше. Лиз выставила девушек из кухни сразу же после обсуждения меню, не желая даже слышать о помощи.

Джун рассеянно водила расческой по волосам, разглядывая в зеркале отражение комнаты для гостей, которую она занимала. Комната была выполнена в очень светлых тонах, а огромные окна создавали иллюзию отсутствия одной стены. Но в то же время антикварная мебель придавала ей солидный, роскошный вид.

Бросив последний взгляд на окружающую обстановку, она наконец сконцентрировала внимание на своем лице. Солнце все-таки оставило отпечаток на щеках, не помог даже крем от загара. А от ее привычки морщить нос появились белые полоски на переносице.

Хотя Джун и старалась изо всех сил вычеркнуть грустные воспоминания о прошлом, они вновь и вновь возвращались к ней. Да и как можно забыть и простить то, что Энди бросил ее в день свадьбы!

— Джун, прости меня, — сказал он. — Я знаю, что причиняю тебе боль, но не могу поступать вопреки своим чувствам. Вы с Фэй так похожи, но в тебе нет присущей ей пикантности, которая сводит меня с ума. Я пытался пересилить себя, но, извини, не смог!

У лучшей подруги Джун, Эффи, всегда была наготове для нее жилетка, в которую можно поплакаться. Но взамен приходилось выслушивать ее компетентные рассуждения по любому поводу.

— Дорогуша! — сообщала она. — Мужчины до безобразия примитивные существа. Стоит лишь на секунду обнаружить свой ум, они тотчас бросают нас.

Джун знала, что, несмотря на удачное замужество, у Эффи был пунктик в отношении остальных мужчин, поэтому, особенно не вслушиваясь в лекции подруги, сама делала все возможное, чтобы избавиться от прошлого. Но даже если ей и удавалось обрести душевное равновесие, его снова и снова нарушал жалостливый шепоток за спиной в ее родном городке: «Бедная Джун Мортон, старая дева, ее бросил единственный мужчина, которого она сумела подцепить в своей жизни».

Поэтому она сразу же ухватилась за возможность исчезнуть из города хоть на несколько дней, предоставленную ей Эффи, даже не спросив, куда и к кому они едут. Разумеется, если бы она знала, что им придется без согласия хозяина поселиться в роскошном особняке, она бы ни за что не решилась на это путешествие.

И вот теперь к первому жестокому разочарованию добавилось ее утреннее фиаско с рекламным красавцем. Это уже не случайность, а очередное свидетельство ее женской несостоятельности. Вздохнув, Джун положила расческу на туалетный столик. Золотистые волосы рассыпались по плечам. В дверь ее комнаты постучали.

— Кто там?

— Король Монго Понго! — послышался смеющийся женский голос. — Кто же еще?

Джун улыбнулась озорству подруги. Запахнув халат, она крикнула:

— Хорошо, входите, ваше величество!

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Эффи в розовых шортах и майке. Она просто сияла после принятого душа. Ее длинные волосы были скручены в тугой узел на затылке.

— Мои окна выходят на лужайку за домом, и мне совсем не видно бассейна. — Открыв стеклянную дверь, она выбежала на балкон и так перегнулась через перила, что Джун испугалась, как бы она не упала.

— Ты с ума сошла! — воскликнула Джун, выскакивая вслед за Эффи, чего ни за что не сделала бы, если бы вовремя заметила кучку людей у бассейна.

— Я уверена, он там! И не успокоюсь, пока не увижу его.

— Мистера Ньюэлла? Но он же в городе!

Эффи выпрямилась и возбужденно зашептала:

— Там идут съемки. А они невозможны без его участия. К тому же ожидается прибытие Кэрри Бойл, этой новой голливудской звезды.

— Что за съемки? — Поплотнее запахнув халат, Джун шагнула к перилам и бросила взгляд на происходящее внизу.

— Ты же знаешь Ньюэлла! — с нажимом на последнем слове произнесла Эффи, очевидно считая, что дала исчерпывающее объяснение.

Джун снова взглянула на живописную компанию, которую составляли не меньше дюжины топ-моделей и несколько мужчин.

— Но они же не одеты! — прошептала Джун, отступая к дверям. — Что там может делать Гордон Ньюэлл?

Эффи что-то говорила ей о его двусмысленном бизнесе. Кажется, он издает какой-то каталог… Странно, но мысль об этом была неприятна Джун.

Эффи засмеялась низким грудным смехом и покачала головой.

— Джун, ты удивляешь меня! Пожалуй, ты единственная женщина в этой стране, которая не листала с увлечением каталог «Ньюэлл»! Неужели ты еще более целомудренна, чем я могла себе представив? — Она снова перегнулась через перила. — Ага, вон несколько мужчин в костюмах, но я не могу сказать… есть ли среди них Гордон Ньюэлл с его страстью к уединению.

Джун нахмурилась, слегка обиженная намеком Эффи на ее непросвещенность.

— Так что же продает фирма «Ньюэлл»? Судя по тому, что идут съемки, кинопродукцию? Если так, то странно, почему мне до сих пор не попадался этот журнал.

— О, я узнаю старушку Джун, — покачала головой Эффи. — Не будь такой ханжой.

Внутри Джун что-то сжалось.

— Неужели… он продает неприличные фильмы?

— Да, возможно, неприличные. Но не фильмы. — Эффи неожиданно резко расхохоталась. — Его товар безумно дорогой. Кинозвезды и известные топ-модели мечтают увидеть себя на обложке его каталога.

Пока Джун переваривала информацию, Эффи снова попыталась разглядеть людей внизу.

— Ага, вон та в красном бюстгальтере и таких же трусиках — Кэрри. Так-так, а рядом с ней мужчина в спортивном костюме. Высокий, темноволосый. Держу пари, это Гордон Ньюэлл! Джун, иди сюда скорей. Я уверена, это он!

Джун лишь вполуха слушала восклицания подруги. Значит, он издатель каталога нижнего белья, облегченно подумала она, а вслух произнесла:

— Ну что ж, белье носят все.

Эффи снова расхохоталась.

— Белье? Только ты можешь это так назвать. Иди быстрее, он уходит. — Эффи чуть не свалилась с балкона.

Больше беспокоясь за жизнь подруги, нежели интересуясь происходящим у бассейна, Джун подошла к перилам.

— Где?

— Вот досада! Он зашел за ту пальму. Неужели это такой уж большой грех — выяснить, кто этот мужчина?

Не дожидаясь ответа, она принялась сторожить пальму в надежде увидеть предполагаемого Гордона Ньюэлла.

— Я думаю, нет. Но стоит быть поосторожнее, учитывая то, что нам известно о нем, — напомнила ей Джун.

Эффи не отрывала глаз от людей внизу.

— Да… его репутация большого женолюба… О, опять появилась Кэрри…

Джун наблюдала, как красотка грациозно спускается в покачивающуюся на волнах лодочку.

— Такое белье не очень-то удобно, — заметила она.

— Оно не для удобства, глупышка, оно — для секса. — Эффи внезапно выпрямилась. — Как ты думаешь, он будет сегодня с нами обедать?

— И это в то время, когда на острове Кэрри Бойл?! — удивленно воскликнула Джун. — Кто из нас более наивен?

Эффи разочарованно пожала плечами и вошла в комнату.

— Да, кажется, ты права. — Она удобно устроилась на кровати. — Но какая жалость — пользоваться гостеприимством известного миллионера-плейбоя и ни разу не увидеть его!

— Возможно, это и к лучшему. Я даже не могу себе представить, как бы я убедила его в том, что я дизайнер. Я не могу толком задернуть шторы на окнах, не говоря уж о том, чтобы подобрать их цвет.

Эффи скорчила гримасу.

— Да не волнуйся ты так! Если мы встретимся, он лишь кивнет нам и пройдет мимо. А мне так хочется убедиться в том, что он такой красавец, как о нем говорят!

Джун поправила еще влажные после душа волосы.

— Я почему-то представляю его себе столетним гномом с высоко задранным от тщеславия носом.

— А вот и нет! — воскликнула Эффи. — Тот, кого я видела у бассейна, вовсе не гном. И если это Гордон Ньюэлл… — Слова замерли у нее на губах. Лицо ее сейчас свидетельствовало о том, что его хозяйка витает в облаках мечтаний.

В свои двадцать шесть лет Эффи была полна самых немыслимых идей. И надо сказать, что не все из них были мудрыми. Когда на ее лице появлялось такое выражение, Джун могла быть уверена, что ее посетила очередная бредовая выдумка.

— Слушай! — подпрыгнула Эффи. — Он — то, что надо. Именно Гордон Ньюэлл сможет научить тебя всему, что надо знать о сексе!

Джун удивленно уставилась на нее. Кажется, подобные мысли витают в воздухе этого острова. Ведь Эффи облекла в слова желание самой Джун, которое подвигло ее утром задать нескромный вопрос рабочему на пляже. Должно быть, эта идея очень популярна среди женского населения.

— Не говори глупостей! — воскликнула Джун. — Он и не взглянет на меня.

Эффи уперла кулачки в бедра.

— А вот и не так! Ты такая же хорошенькая, как Кэрри Бойл. Даже в тысячу раз интересней! Тебе не хватает только уверенности в себе.

— И такого белья, — добавила Джун.

— Вот именно!

Джун отвернулась, чтобы подруга не заметила ее смятения.

— Не строй дурацких планов! Я ни за что не пойду на такое, даже если от этого будет зависеть моя жизнь!

На лице Эффи появилось задумчивое выражение.

Джун любила ночь — самое несуетное время суток. Ей нравилось бродить при лунном свете наедине со своими мыслями. А сегодня она нуждалась в такой прогулке вдвойне. Ей нужно было отдохнуть от бесконечной трескотни подруги по поводу Гордона Ньюэлла, его каталога и роскошных шелков и кружев, которые, по мнению Эффи, Джун должна была приобрести, чтобы стать полноценной женщиной.

К счастью, подошло время любимого сериала Эффи, и Джун, зная ее страсть к телевидению, была уверена в том, что сможет наконец остаться в одиночестве.

Легкий июньский ветерок трепал ее распущенные волосы, наполняя их ароматом тропических цветов и запахом моря. Пальмы, раскинув широкие лапы-листья, бросали густые тени на дорожку в саду. Звезды поблескивали в ночном небе, и полная луна, казалось, благосклонно улыбается.

Никто сейчас не лгал ей, никто не заставлял изображать из себя то, чем она не является. Вот за это Джун и любила ночь, нежную, спокойную, дружескую. Почему она никогда не могла найти этих качеств в мужчине? Стараясь не думать о грустном, она медленно брела по дорожке.

Когда она очнулась от своих мыслей, то поняла, что ноги помимо воли завели ее в бухту, где она была утром.

Что заставило ее вновь прийти сюда? Секунду она колебалась, думая, не вернуться ли к дому, но потом решила, что утреннего незнакомца там наверняка нет: слишком темно для работы. Он, скорее всего, спит.

Почувствовав себя уверенней, Джун приблизилась к кромке воды. Темно-фиолетовые волны медленно накатывали на песок. Ей ужасно захотелось снять теннисные туфли и побродить по воде босиком. Но кто знает, что скрывается под мирной гладью? Однако ночь была очень теплой, а искушение слишком большим. Джун медленно вошла в воду прямо в туфлях. Первая же холодная волна заставила ее задохнуться от неожиданности, но она все же шла дальше и дальше, пока вода не достигла колен. Прохлада уже не пугала ее, а только бодрила. На секунду остановившись, чтобы подкатать шорты, Джун сделала еще несколько шагов и повернулась к берегу. Ее взгляду открылись неясные очертания недостроенного дома. Он стоял перед ней, молчаливый, словно ожидая превращения во что-то великолепное и по-настоящему ценное.

— Я нравлюсь тебе? — спросила она у ночи.

— Я никогда не говорил, что ты не нравишься мне, дорогая.

Тихий мужской голос, уже знакомый ей по утреннему происшествию, раздался поблизости и вверг Джун в состояние паники. От неожиданности она потеряла равновесие и плюхнулась в воду. Попытка встать ничего не дала. Бухта была неглубокой, но Джун плохо плавала и к тому же была очень напугана.

Она вдруг ощутила чью-то руку, обхватившую ее плечи. Мужчина помог ей подняться.

— С вами все в порядке? — спросил он.

— Вы до смерти напугали меня.

— Как жаль! — улыбнулся он, сверкнув белоснежными зубами. Однако в его голосе не слышалось раскаяния.

На широких плечах и волосатой груди сверкали капельки воды, нижняя часть тела была скрыта водой.

— Я думал, вы видите меня, если уж обращаетесь ко мне.

— Я вовсе не с вами разговаривала, — сказала Джун. Ей совсем не хотелось описывать свое состояние этой улыбающейся гиене.

— Да?.. Извините. Но тем не менее вы опять у моих ног!

— Но опять в этом виноваты вы, так внезапно возникнув из темноты.

Он прищелкнул языком.

— К сожалению, днем я очень занят и могу позволить себе расслабиться только ночью.

Даже в темноте он казался дьявольски красивым, и Джун с большим трудом сопротивлялась его обаянию.

— А разве у дома для рабочих нет бассейна или пляжа?

Он убрал руку с ее плеча и слегка отстранился.

— Есть и то и другое.

— Так почему же вы здесь, в темноте?

— Потому что я люблю купаться голым.

Джун, ожидавшая услышать что-нибудь о шумных местах и любви к одиночеству, от удивления раскрыла рот.

— Вы хотели что-то сказать?

— Нет, нет, — поспешно проговорила она.

— А я подумал, что вы собирались предложить мне заняться сексом, раз я «одет» для этого.

— Это последнее, что могло бы прийти мне в голову. — Однако ее слова прозвучали недостаточно уверенно.

— Какая жалость! — усмехнулся он.

Джун потрясла ее реакция на этот откровенный мужской призыв: кровь стремительно понеслась по жилам, и, даже стоя в прохладной воде, она чувствовала жар во всем теле. А он, казалось, ничуть не был расстроен тем, что его сексуальная увертюра окончилась провалом.

Ветер стал сильнее. Море бурлило и дышало вокруг них. Отступая, волны могли показать ей то, что она очень боялась увидеть, поэтому Джун подняла голову и посмотрела на небо. Тучи закрыли луну, и стало совсем темно.

— Что там интересного? — спросил он.

Она улыбнулась.

— Вам не кажется, что вода иногда опускается слишком низко?

Очередная волна захлестнула ее по плечи. Она вдруг поняла, что ее одежда промокла и тоненькая блузка совсем не скрывает грудь. Он может видеть каждую выпуклость ее тела!

— Мне кажется, подобная ситуация была бы идеальной для сексуальных уроков с мистером Ньюэллом.

Его слова звучали настойчиво и требовали прямого ответа. Если она сознается, что никогда не встречала Ньюэлла и даже всячески избегает этого, то голый сэр опять станет дразнить ее предложением секса, тем более что, как он уже романтично заметил, одет как раз для такого случая.

Но, с другой стороны, бродя в одиночестве по залитому лунным светом пляжу, она с ужасом поняла, что готова заниматься сексом с кем угодно. Эффи была бы поражена, узнав об этом.

— Я слышал, что с мистером Ньюэллом очень трудно встретиться, — сказал он, внимательно разглядывая Джун. — Как вам это удалось?

Ей не хотелось опять обманывать его, поэтому она произнесла:

— Извините, но я мокрая.

— Какая детская непосредственность! — Он удивленно смотрел на нее.

— Я хотела сказать, что вся вымокла, — смутившись, поправилась Джун, — и хочу наконец выйти из воды.

— Но я вам не мешаю.

— Не могли бы вы отвернуться? — нетерпеливо произнесла она.

Выражение его лица изменилось.

— Послушайте, дорогая, для меня здесь нет ничего нового. Я видел женщин и раньше — мокрых и сухих.

Мысль о том, что этот голый парень — знаток женского тела, вновь бросила ее в жар.

Она откашлялась и проговорила:

— Тем не менее мне бы больше понравилось, если бы вы отвернулись.

Однако он не торопился выполнять ее просьбу, поэтому она решилась:

— Меня ждет мистер Ньюэлл.

Джун прикусила губу, стыдясь столь непростительной лжи. Но она не могла поступить иначе: еще немного — и этот мужчина окончательно лишил бы ее рассудка!

Он кивнул. Его взгляд стал еще более внимательным.

— Ну что ж, мы не можем заставлять ждать босса! — Он со всплеском отвернулся. — Все в порядке?

— Вы — чудо! Спокойной ночи, — быстро произнесла она, распрямляясь.

— Как же я узнаю, когда можно будет повернуться?

— Когда как следует замерзнете.

Он рассмеялся низким волнующим смехом.

— Жестоко говорить такие вещи голому мужчине.

Это замечание, прозвучавшее немного беспомощно, несмотря на сопровождавший его смех, заставило Джун по-новому взглянуть на незнакомца. В его непробиваемом эгоизме появилась чуть заметная брешь, и она почувствовала, что он начинает ей нравиться.

Она выскочила на берег. Скорее всего, он просто хотел смутить ее, а она отреагировала неадекватно.

На исходе второй недели их пребывания на острове Эффи все еще продолжала носиться с идефикс повстречать мистера Ньюэлла. Джун это начало немного раздражать. Она боялась этой встречи. Хотя Лиз и обещала предупредить их в случае малейшей опасности, Джун чувствовала себя очень неуютно. Уже несколько раз ей казалось, что чьи-то глаза следят за ней. Но когда она поворачивалась, никого рядом не было, и решила, что виной всему ее расшатанная нервная система. К счастью, мистер Ньюэлл был деловым человеком и отсутствовал целыми днями, а иногда и ночью.

— Открой, Джун, быстро.

От неожиданности Джун чуть не выронила из рук стакан с водой. Поставив его на туалетный столик, она поспешила к двери.

— Что случилось?

Эффи словно метеор влетела в комнату, но ничего экстраординарного в ее внешности, включая белые шорты и топ, не было. Необычным был только конверт в руке.

— Прочти! — выкрикнула Эффи, закрыв за собой дверь.

— Это так важно?

— Конверт лежал под твоей дверью. Я тоже получила. Читай!

Выражение лица Эффи было таким, что Джун немедленно распечатала письмо.

— Читай вслух, — потребовала Эффи.

— Мисс Джун Мортон приглашают отужинать в большой гостиной в семь часов вечера в субботу. Искренне ваш. Гордон Нью…

Джун лишилась дара речи. Она беспомощно моргала, словно надеясь, что от этого изменится текст письма.

— Все правильно! — Эффи плясала вокруг нее, как ребенок. — Гордон Ньюэлл приглашает нас на ужин! Как ты думаешь, почему спустя две недели он решил нас обнаружить?

Джун молча смотрела на приглашение. Она не слышала вопроса Эффи. Покачав головой, она сложила листок и засунула его в конверт.

— Неважно, почему он это делает, но я рада, что наконец увижу его, — весело тараторила Эффи. — Тетя Лиз как-то обмолвилась, что по этому коридору за углом находится огромная гардеробная с кучей вечерних нарядов для съемок. Мы пойдем туда и подберем что-нибудь сразу после ужина. Так, сегодня вторник, а это значит, что через три дня мы увидим хозяина острова. Наконец у тебя появится шанс встретиться с ним и… Ну ты знаешь.

— Эффи, прикуси язык. Если ты хочешь оставаться моей подругой, никогда даже не заикайся об этом. — Джун еще не определила своего отношения к происшедшему, но не сомневалась в одном — все это доставит ей лишнюю головную боль. — Послушай, если я тебе кое-что скажу, ты обещаешь не болтать?.. Ради твоего же блага.

— Это зависит от того, что ты мне скажешь! Вдруг ты сморозишь какую-нибудь опасную глупость, а я буду вынуждена выполнять обещание. Это несправедливо!

— Эффи, ты можешь быть серьезной?

— Говори, но я не дам никаких обещаний, пока не узнаю, в чем дело.

Джун неуверенно провела рукой по волосам. Не решаясь посмотреть в глаза подруге, она взглянула на океан — необозримую серебряную гладь, сливающуюся на горизонте с небом. Великолепие дня не вязалось с ее настроением.

— Ладно, была не была! Неделю назад я попросила одного симпатичного рабочего заняться со мной сексом.

Ответа не было. Ни единого звука. Джун наконец решилась взглянуть на подругу. Та сидела с открытым ртом, словно на приеме у стоматолога. Закрыв рот, она проговорила:

— Не могу поверить! И что же случилось с беднягой Адонисом?

— Он отшутился. Но когда однажды ночью я вновь встретила его голым, предложение исходило уже от него, но… — Это воспоминание вызвало у нее неприятное чувство. Чтобы отвлечься, она посмотрела в окно и твердо произнесла: — Мне бы не хотелось еще раз пройти через все это.

Эффи встала и подошла к ней.

— Ты… попросила голого рабочего заняться с тобой сексом?

Джун кивнула и уставилась на океан.

— В первый раз он был одет и, как я уже сказала, отшутился, чтобы избавиться от меня.

— Нет-нет, я бы хотела узнать, что произошло, когда он был голым!

— Он стоял по пояс в воде. Проблема заключалась в том, что он не относился всерьез к тому, что говорил. Он, видимо, просто хотел подразнить меня, — сокрушенно вздохнула Джун. — Но он был так великолепен, что если бы был серьезным и если бы я имела опыт рискованных предприятий, то я бы… — призналась она и прижалась лбом к стеклу, чтобы слегка остудить пылающее лицо. — А теперь пообещай, пожалуйста, что мы больше никогда не будем говорить об этом.

Эффи обвила рукой ее талию.

— Дорогая, никогда не проси мужчину заняться сексом с тобой! Он должен думать, что это его собственная идея. Шикарные женщины именно так и поступают. Нужно лишь твердить ему, что он великолепен, и неважно, каким глупцом он тебе при этом кажется. Возьми его нежно за руку, как бы невзначай прижмись к его груди — так, слегка, чтобы дать возможность почувствовать тепло твоего тела. Нельзя быть столь прямолинейной, когда дело касается секса, дорогая!

Но Джун была скептиком.

— И ты считаешь, что этого достаточно?

Эффи усмехнулась.

— Конечно нет! Но теперь, когда ты знаешь, как поступать не следует, у нас все получится. Гордон Ньюэлл от нас не уйдет!

Ужас подобной перспективы словно холодом сковал тело Джун, и Эффи так и не услышала в ответ ни единого слова.

 

3

Джун молча проклинала Гордона Ньюэлла, перебирая бесконечную вереницу туалетов от кутюрье в поисках вечернего платья. С какой стати он решил предстать перед ними, после того как игнорировал их целых две недели?!

Эффи челноком сновала из гардеробной в свою комнату, чтобы примерить очередную кучку одежды. Щеки ее горели от радостного возбуждения.

Джун вдруг представилось, что она уже попала в лапы Гордона Ньюэлла и он попытается заманить ее к себе в постель. Сославшись на головную боль, она улизнула из гардеробной. Однако Эффи успела сунуть ей в руки несколько платьев для примерки. Встреча, которой так боялась Джун, должна была состояться менее чем через два дня.

Она решила погулять по острову, чтобы хоть немного прийти в себя. Бредя без всякой цели, она через некоторое время оказалась на небольшой лужайке над обрывом.

При свете луны Джун любовалась набегающими и отступающими волнами и наслаждалась тишиной. Она почти успокоилась. Вечерние прогулки всегда спасали ее. И их не могли испортить даже веч речи с незнакомцами. Она подошла к краю лужайки и взглянула вниз, на узкую полоску пляжа. Песок был молочно-белым и напоминал простыню. Это неожиданное сравнение заставило Джун вздрогнуть как от озноба. Она тут же отмела подобные мысли с твердым намерением просто наслаждаться нежной ночью и спустилась к пляжу.

Сбросив туфли, Джун с удовольствием побрела по еще теплому песку. Ей вдруг вспомнилось, как Эффи однажды назвала ее дикой женщиной, и она невольно улыбнулась.

— Ну вот, она улыбается, — раздался мужской голос, который Джун уже и не ожидала услышать.

Джун обернулась, но не сразу увидела плотника. Ее взгляд скользнул по единственному месту, где он мог здесь спрятаться, — маленькой рощице, до которой было рукой подать.

— Пожалуйста, только не говорите, что вы голый.

Она сжала зубы, ругая себя за то, что опять отправилась в сторону бухты.

Джун скорее ощутила движение, чем увидела человека, вышедшего из тени деревьев. Внутренний голос советовал ей на всякий случай закрыть глаза. Но она не могла заставить себя последовать мудрому совету. Более того, она не могла оторвать взгляда от видимой все отчетливее в лунном свете фигуры. Ей удалось только сделать шаг назад.

— Вы удовлетворены, дорогая?

В полутьме он казался больше, чем на самом деле, и это пугало ее.

Не в силах совладать с собой, Джун посмотрела ему в лицо, затем ниже — и с облегчением вздохнула, увидев плавки.

Однако вид узких бедер, длинных сильных ног и влажной кожи так возбудил ее, что она быстро отвела взгляд. Он улыбнулся ослепительно белой улыбкой.

— Как видите, я не всегда бываю голым.

Окончательно смутившись, Джун перешла в нападение.

— Что смешного в том, что вы опять напугали меня?

Он подошел к ней.

— Напугал? Но ведь на этот раз я одет!

— Давайте сменим тему, — прервала его Джун.

— Давно пора.

Своими движениями, исполненными природной грации, он напоминал ей бушующее море, на которое приятно смотреть, но которое становится опасным, накрывая вас с головой. Лунный свет подчеркивал рельеф его мускулистой груди.

— Ну что ж, поговорим о том, как проходят у вас уроки секса.

Джун остолбенела. Она и представить себе не могла, что он запомнит фразу, невзначай сказанную во время их первой встречи. Чтобы окончательно не увязнуть в своей лжи, она решила ретироваться.

Сердце ее бешено колотилось, но она так и не смогла двинуться с места. Джун вдруг вспомнила, что он шел в противоположном направлении, что было ей на руку. Собравшись с духом, она произнесла:

— Моя сексуальная жизнь вас не касается. Могу только сказать, что мистер Ньюэлл очень помог мне. А сейчас, с вашего разрешения, я пойду дальше. — И она стремительно ринулась прочь.

— Какое совпадение! Я тоже гуляю, — услышала Джун позади себя.

— Вы шли в другом направлении.

— Но мы же на острове. Какая разница, в каком направлении идти?

— Эта разница может составить несколько часов. К тому же я хочу побыть одна, — достаточно громко произнесла она.

— Так вы говорите, что не появлялись целую неделю из-за мистера Ньюэлла? Очевидно, его уроки стали достойной заменой вашим прогулкам?

Пытаясь уйти от щекотливой темы, она холодно заметила:

— Должна повторить, что мои отношения с мистером Ньюэллом — не ваше дело. Оставьте меня в покое!

— А я вот слышал, что Ньюэлл — неважный любовник… в сравнении с другими, — заметил он, призывно улыбаясь.

— С такими, как вы, например? — вызывающе бросила она, ощущая гулкие удары своего сердца. — У вас дома, должно быть, есть специальная комната, доверху набитая голубыми лентами для самого большого эго во Вселенной. — Она резко повернулась и зашагала прочь, надеясь наконец избавиться от этого человека.

— Это он научил вас говорить такие чувственные вещи? — раздался голос совсем рядом.

— По крайней мере одно я узнала от него: быть джентльменом труднее, чем обладателем красивых мускулов.

— Неужели? — Казалось, он задумался над ее словами. — Вы хотите сказать, что владелец острова — джентльмен?

— Он удивительный человек! — Джун вдруг стало очень легко врать. Этого наглеца следовало поставить на место. И она радовалась возможности отомстить за всех женщин сразу. — Я не встречала более очаровательного мужчины, чем Гордон.

— Мне тоже говорили, что я очарователен.

Джун рассмеялась.

— Борцы за экологию утверждают, что озоновый слой разрушается.

— Вы сравниваете меня с озоновой дырой?

— Она не такая прилипчивая. — Джун вдруг почувствовала, что ей весело в компании этого человека. А это самое главное — легкость и простота отношений. Но тем не менее, по привычке, она предприняла еще одну попытку отделаться от него. — Я думаю, именно ваш эгоизм проделывает эти ужасные дырки в атмосфере.

— Так вот кто во всем виноват! — рассмеялся он.

Она ощущала его дыхание, и это мешало ей сосредоточиться и сказать очередную колкость. Поэтому она ускорила шаг.

— Это уже не прогулка, а бег на длинную дистанцию. — В его голосе слышался сдерживаемый смех.

— Я рассчитываю на то, что вы устанете, и это нанесет непоправимый ущерб вашей сексуальности.

— Ага, вы опять заговорили о сексе. Вот как далеко завели вас эти уроки!

Не найдя что ответить, Джун только прокричала:

— Что?!

— По-моему, я ясно выразил свою мысль.

— Вы ясно дали понять, что вы неисправимый грубиян.

— А вы лгунья. Я думаю, вы и в глаза не видели Гордона Ньюэлла.

— Видела.

— Тогда покажите, чему он научил вас.

— А почему это вас так интересует? Вы ведь считаете его средненьким любовником.

— Мне интересно ваше мнение. Неужели он не научил вас сексуальным поцелуям?

Этот вопрос, заданный спокойным тоном, заставил ее задрожать всем телом. Она открыла рот, чтобы ответить, но все слова куда-то пропали.

— Покажите мне, — поддразнил он. — Я просто уверен, что вы никогда раньше не встречали Гордона Ньюэлла.

Он, казалось, намекал на то, что такой человек, как Гордон Ньюэлл, вряд ли может заинтересоваться такой женщиной, как Джун. Она никогда не считала себя гордой и заносчивой, но этот мужчина все время подкладывал дрова в едва тлеющий костер ее самолюбия. Она не могла позволить ему загнать себя в угол. Ее гордость так серьезно пострадала в результате предательства Энди, что она не в силах была вынести даже малейшего унижения.

— Если я заставлю вас поверить, что не лгу, вы обещаете уйти и оставить меня одну? И никогда больше не упоминать о сексе и о Гордоне Ньюэлле? И вообще не заговаривать со мной, если мы еще когда-нибудь встретимся?

— А это будет по-джентльменски?

— Вполне, — ответила Джун.

И снова в темноте сверкнула его улыбка.

— Однако вы, кажется, не считаете меня джентльменом.

Она протянула руку и коснулась его груди.

— Так постарайтесь, очень постарайтесь стать им, — прошептала она.

— Ну что ж, справедливо. А теперь — сексуальный поцелуй.

Какую-то долю секунды Джун колебалась, что выбрать: испытать сладкий вкус его губ или утолить свою гордость, дав ему пощечину. Вдруг ее осенило:

— Я не говорила, что это будет поцелуй.

Он прищурился.

Джун взяла его за руку, судорожно вспоминая наставления Эффи. «…Затем как бы невзначай слегка прижмись к его груди. Не очень-то демонстрируй свои чувства. Вот и все — дело сделано». Старательно выполнив все указания и бросив на него загадочный взгляд, Джун стремительно бросилась прочь.

Внезапное прикосновение руки к ее локтю стало для нее шоком. Сердце бешено заколотилось. Еще одно неуловимое движение — и она уже была крепко прижата к мужской груди и ощущала долгожданное прикосновение его губ. Ее реакция была столь быстрой и поразительной, что лишь благодаря объятиям его сильных рук она смогла устоять на ногах и не провалиться окончательно в головокружительную пропасть наслаждения. Он целовал ее с такой непостижимой чувственностью, что она полностью растворилась в ощущениях и не могла сказать, где кончалась она и начинался он.

Мало-помалу сознание стало возвращаться к ней. Она постепенно начала ощущать силу человека, державшего ее в объятиях, твердость и настойчивость его губ, его нежность. Джун испытывала восторг и облегчение. Напряжение, так долго сковывавшее ее тело, стало постепенно спадать. Страстное желание, которое не покидало ее с той самой ночи, когда она встретила незнакомца в бухте, с прикосновением его рук и губ вышло из-под ее контроля. С Энди она никогда не испытывала ничего подобного. Этот самоуверенный плотник умел целоваться!

Его руки уже начали было нежно исследовать ее спину, но вдруг, взметнувшись вверх, сжали ее лицо и прервали поцелуй. Стон сожаления вырвался из ее груди, и она потянулась к нему, желая продолжения. Но он отступил в сторону. Еще не понимая до конца, что происходит, Джун удивленно взглянула на него. Его лицо было непроницаемым. Она испуганно заморгала и уставилась в ночное небо.

— Ну что ж, мои поздравления твоему учителю, — грубовато пробормотал он.

Джун все-таки решилась заглянуть в его глаза, и ей почудилась в них насмешка. Разумеется, он смеется над ней! Какой надо быть дурой, чтобы поверить в его серьезность! И каким же надо быть жестоким, чтобы так поступить с ней!

Словно защищаясь, Джун поднесла руку к дрожащим губам.

— Вы поступили очень плохо. Даже для вас.

Борясь со слезами, она повернулась и быстро побежала к дому.

Джун стояла перед зеркалом, внимательно разглядывая себя. Впервые она заметила, как сильно изменилась за две недели, проведенные на острове. Пастельный цвет платья еще больше подчеркивал ее загар. Кожа Джун приобрела необычный для нее золотистый оттенок. Теперь она понимала, почему многие люди так усердно загорают, несмотря на то что это вредно.

Джун коснулась рукой щеки. Ей казалось, что она снова выглядит как в свои восемнадцать. Она вдруг подумала, что с тех самых пор ни разу не надевала вечернего платья. Именно тогда ее отец получил высокую учительскую награду.

Она вздохнула, вспомнив, как безнадежно был испорчен праздник: ее сестра Фэй за неделю до этого сбежала в Нью-Йорк, разбив сердце отца. Мать уже три года как умерла, и Джун пришлось сопровождать отца на церемонию вручения награды. Она предприняла гигантские усилия, чтобы быть ему достойной спутницей.

Для сегодняшнего вечера она выбрала платье из бледно-розового с желтым оттенком шелка. Оно облегало грудь и бедра, а разрез выставлял ноги напоказ откровеннее, чем самая облегченная модель шортов.

Однако это было лучшее из того, что Эффи ей предложила. Кроме того, с длинным жакетом платье выглядело почти респектабельно. Джун оставалось только надеяться, что в большой гостиной будет достаточно прохладно и ей не придется снимать жакет. В противном случае она просто будет вынуждена рано уйти. Снять жакет на публике она не сможет.

Джун взглянула на часы и успокоилась, убедившись, что до семи еще есть немного времени. Бросив последний критический взгляд в зеркало и откинув назад волосы, она надела жакет и застегнула единственную пуговицу на талии. Жакет, украшенный натуральным жемчугом, сам по себе стоил целое состояние. Эффи настаивала на том, чтобы Джун надела жемчужные клипсы, но та была категорически против украшений. Они напоминали Джун о сестре и ее неожиданном появлении после похорон отца. Недолгого пребывания Фэй в ее доме было достаточно для того, чтобы Энди ушел от нее…

Джун попыталась отвлечься от тяжелых воспоминаний. Вместо званого ужина она бы с удовольствием в одиночестве побродила по острову. Ее останавливало только опасение вновь натолкнуться на вездесущего плотника и его непростительные поцелуи.

Джун пугала предстоящая встреча с хозяином дома. Она стыдилась того, что они с Эффи отвечают на его гостеприимство черной неблагодарностью обмана. Она очень надеялась, что другие гости отвлекут его внимание и он не будет расспрашивать их об отделке западного крыла. Джун не умела лгать и всегда краснела при этом. И это могло иметь ужасные последствия для Лиз. Она уже потянулась к сумочке, когда в дверь постучали.

— Эффи? — спросила Джун.

— Да, она. Во всем своем великолепии! Жаль, что Крис не видит меня. Он лишился бы чувств при виде таких туалетов.

Джун улыбнулась, открывая дверь. Энергия и жизнерадостность Эффи были важной составной частью их дружбы.

— А может быть, и к лучшему, что он сейчас в Мексике. Я не уверена, что готова предстать перед ним в этом.

Эффи впорхнула в комнату, обворожительная и сексуальная в коротком, обтягивающем платье расцветки павлиньего хвоста. В руках она держала маленький изящный ридикюль из той же материи.

— Ну как? Разве я не восхитительна? — Она несколько раз повернулась вокруг себя, и свет заиграл в бриллиантах, сверкавших в ее ушах.

Неисчерпаемый энтузиазм Эффи заметно поднял настроение Джун.

— Ты великолепна! Честно говоря, ничего подобного я раньше не встречала в своей жизни.

Эффи рассмеялась.

— Если мистер Ньюэлл выглядит хотя бы наполовину так хорошо, как выгляжу я в этом платье, то готова съесть мой кошелек.

— Вряд ли это возможно, — заметила Джун. Стоило Эффи постараться — и она становилась просто сногсшибательной. — Никто не может сравниться с тобой.

— Боюсь, что вынуждена с тобой согласиться, — сказала Эффи. — Но не умаляй своих достоинств. На мой взгляд, ты в своем платье выглядишь ничуть не хуже.

Схватив Джун за руку, она потащила ее к двери.

— А сейчас эти две обворожительные женщины пойдут и сведут с ума всех. Я просто лопну, если не увижу мистера Ньюэлла в ближайшие пять минут. Уверена, что и ты сгораешь от нетерпения. Разве нет?

Джун почувствовала, что краснеет на глазах у своей лучшей подруги.

Комната была такой огромной, что двадцать пять человек, сидевшие за столами в одном ее конце, были почти незаметны.

Такого изысканного великолепия блюд Джун не могла себе даже представить. Единственное, что беспокоило ее сейчас, было душевное равновесие Эффи, которая буквально подпрыгивала на месте каждый раз, когда дворецкий объявлял, что мистер Ньюэлл немного задерживается.

Эффи никогда не отличалась терпением. Равно как и способностью спокойно переносить неудачи. Взгляды, которые она бросала каждую минуту на пустое место во главе стола, выдавали ее страстное желание увидеть наконец таинственного владельца острова.

Джун прикладывала огромные усилия, чтобы поддержать разговор с подругой, которую сегодня никак нельзя было назвать мастером диалога. Вечер тянулся нескончаемо и был исполнен одной только скуки.

Ужин омрачало еще и то, что все приглашенные, кроме Джун и Эффи, были служащими финансового отдела «Ньюэлла» или их женами. Об этом сообщил девушкам директор отдела Джим Краун, добавив, что в течение лета подобной чести удостаиваются сотрудники всех отделов фирмы.

Джим был спокойным вдовцом лет сорока пяти. Он заверил Джун и Эффи, что рад новым лицам и возможности познакомиться с интересными людьми. Эти слова посеяли панику в умах подруг, опасавшихся расспросов об особенностях дизайнерского труда. В разговоре возникла неприятная пауза. Несомненно, все служащие мистера Ньюэлла очень скоро поймут, что они ни слова не могут сказать на эту тему.

Особенную опасность для Джун и Эффи представлял Элвин Крейг. Он постоянно переводил разговор на предмет, который, по его мнению, они должны были знать досконально.

С трудом продержавшись в беседе с ним почти час, Джун поблагодарила Бога, пославшего им трех студентов — Клайва, Ричардса и Фелпса, которые работали у Ньюэлла только во время летних каникул. Поначалу они тоже чувствовали себя скованно, но затем, освоившись, оказались интересными собеседниками, умевшими развеселить дам.

Когда тема разговора исчерпывалась, Джун быстро придумывала новую, не давая никому опомниться. И разговор снова уходил далеко от их профессиональной деятельности.

Джун взглянула на часы. Восемь тридцать. Остатки великолепного блюда из крабов были заменены десертом. Затем и груши со взбитыми сливками были съедены.

Когда дворецкий в очередной раз появился в гостиной, разговоры как по команде замерли. Все с нетерпением ждали его сообщения.

— К услугам леди и джентльменов оркестр, — объявил он.

Эффи вскинула руку с зажатой в ней салфеткой и крикнула:

— Подождите секунду!

— Да, мадам? — ответил дворецкий с поклоном.

— Скажите, а мистер Ньюэлл присоединится к нам?

— Я не могу ответить, мадам.

Эффи бессознательно терзала в руках салфетку, и Джун попыталась успокоить ее.

— Не волнуйся так, мистер Ньюэлл обязательно появится, — проговорила она, в глубине души надеясь, что этого не случится.

Тем временем в гостиной стало очень душно, и Джун почувствовала, что ее жакет — явно лишний. Особенно если она решится потанцевать. А вероятность этого была велика, поскольку мужчины в этот вечер численно преобладали над женщинами.

Джун обернулась на звук настраиваемых инструментов. И снова была поражена размахом Ньюэлла, нанявшего оркестр из двадцати музыкантов для вечеринки своих сотрудников.

Вертолет ежедневно летал с острова на материк. А сегодня он сделал целых три рейса. Интересно, улетел ли с острова мистер Ньюэлл? А может быть, он уже вернулся и переодевается, чтобы присоединиться к ним в гостиной? Впрочем, ее мало волновало, где сейчас находится мистер Ньюэлл. Это ведь только Эффи умирает от желания поскорее увидеть его.

Оркестр заиграл «Странников», и пары одна за другой медленно закружились по залу. Джун вышла на террасу и, облокотившись на перила, вдохнула полной грудью морской воздух. Далеко на горизонте мелькали отблески молний, слышались отдаленные раскаты грома. Приближалась гроза, а в душе Эффи она уже бушевала вовсю. Джун устало закрыла глаза, надеясь, что этот мистер Ньюэлл все же появится. Эффи будет достаточно одного взгляда на него — и гроза пройдет стороной.

Музыка сменилась. Зазвучали вариации на темы песен Билли Холидея.

— Джун? — услышала она мужской голос.

Джун обернулась. Это был Клайв, бесшумно подошедший сзади. Тонкий, как карандаш, с копной рыжих волос, он всем своим видом старался дать понять, что оказался здесь случайно. Но ее весь вечер не покидало ощущение, что этот паренек, похожий на школьника, не сводит с нее глаз.

— Привет, Клайв! — улыбнулась Джун. — Правда, чудесный вечер?

— Да. Великолепный…

Юноша нервничал. Хотя он был на два-три года старше ее учеников, но казался не по возрасту застенчивым. Если Клайв боится, что она откажется потанцевать с ним, то он очень ошибается. Она слишком хорошо знала, каким ранимым бывает человеческое сердце и как легко его разбить. Энди и Фэй без труда доказали ей это! Даже если придется париться в этом жакете, она примет приглашение.

— Я лишь хотел узнать… — Вопрос замер, так и не успев прозвучать, и Джун заметила, что он напряженно смотрит в сторону гостиной.

Она обернулась. Глаза всех присутствующих были прикованы к мужской фигуре, появившейся в дверях одновременно с первой вспышкой молнии.

Джун напряженно всматривалась в великолепно сложенного мужчину, одетого в черный смокинг. Неужели загадочный хозяин появился наконец на вечеринке? И вдруг сердце ее сжалось в дурном предчувствии.

— Ого! — воскликнул Клайв. — Держу пари, это мистер Ньюэлл.

Очередная вспышка молнии осветила все вокруг, неожиданно сильный порыв ветра налетел с моря. Гроза приблизилась вплотную. Джун еле услышала голос Клайва:

— Неужели это он?

— Разве раньше вы его не встречали?

— Он не очень-то часто заглядывает в наш отдел. К тому же мы работаем там только с мая. — Клайв нерешительно добавил: — Может быть, нам следует поприветствовать его?

— Думаю, нам лучше подождать и посмотреть, останется ли кто-нибудь в живых после его появления, — ответила Джун.

С опозданием поняв, что она шутит, Клайв рассмеялся.

— Да, вопрос, кажется, дурацкий.

Джун заметила, что Эффи подошла к Ньюэллу и о чем-то говорит с ним. Сердце ее тревожно забилось: неужели об уроках секса?! Ради Бога, Эффи, говори о чем угодно — о грозе, о западном крыле дома наконец, но только не обо мне!

Джун чувствовала, что ее охватывает паника. Она постаралась взять себя в руки. Ведь ей рано или поздно придется представиться хозяину дома, и будет не очень-то хорошо, если она на глазах у публики вдруг лишится чувств.

Она с трудом оторвала взгляд от губ Эффи. Даже если бы свет был ярче, она все равно не смогла бы понять, о чем говорит подруга. Джун оставалось лишь полагаться на ее здравый смысл и верить в то, что все кончится хорошо.

Клайв удивил Джун тем, что первым приблизился к хозяину и протянул ему руку. Представившись, он заметил, что счастлив работать у мистера Ньюэлла.

Джун посмотрела на небо. Тучи совсем закрыли луну и звезды. Казалось, темнота тяжелой массой нависает над ними и придавливает к земле. Прогремел гром, и она не слышала, что ответил Клайву мистер Ньюэлл. Но это и не интересовало ее. Феерическое зрелище грозы захватило Джун целиком.

Послышался звук приближающихся шагов, и голос Эффи произнес:

— Последняя по очереди, но не по значению, мистер Ньюэлл. Это Джун Мортон, моя подруга… э… декоратор.

Опять эта ложь! Джун с трудом удалось скрыть недовольство.

— Здравствуйте, мистер Ньюэлл…

Сверкнула молния, и кромешная тьма на мгновение превратилась в яркий, сверкающий день. Но и мгновения хватило Джун, чтобы узнать этот всезнающий взгляд и наглую ухмылку.

Он стоял и улыбался ей, такой знакомый и такой изысканный. Она не верила своим глазам и даже несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что это не обман зрения. Но когда снова взглянула на него, ничего не изменилось.

— Вы… — выдохнула она, страстно желая, чтобы земля разверзлась под ногами и поглотила ее.

Ведь она была уверена, что он простой плотник… Высокомерный, самоуверенный, красивый — но всего лишь плотник. И она сказала ему, что у нее роман с… с…

Крупные капли дождя упали на них, но Джун не двинулась с места. Она испытывала гнев и унижение.

— Как вы посмели! — Помимо своей воли она подняла руку и залепила ему такую пощечину, что чуть не потеряла равновесия.

— Обопритесь о мою руку. — Он крепко схватил ее за локоть. — Мокрый мрамор представляет опасность для жизни.

— Это не самая большая опасность на острове! — воскликнула Джун, пытаясь освободиться от него. Какую ужасную шутку он сыграл с ней! — Я предпочту быть преследуемой сворой собак, чем прикасаться к вам!

— Тогда мне придется применить силу! — Он крепко прижал ее руку локтем к своей талии. — Это будет по-джентльменски, не так ли, дорогая?

За этими словами последовал низкий ленивый смех.

 

4

Гром рокотал, как разъяренный медведь, когда они входили в гостиную. Слуги торопливо закрывали окна и двери и помогали музыкантам переместить инструменты в безопасное место. Рука Джун была словно прикована к локтю хозяина дома, и она чувствовала себя зажатой не только в переносном смысле, но и в буквальном.

— Вы все еще хотите испытать незабываемые сексуальные переживания с владельцем острова, мисс Мортон? — прошептал он.

Джун бросила на него уничижительный взгляд.

— Оставьте меня в покое!

Он пожал широкими плечами.

— Сначала ответьте на мой вопрос.

— Если бы вы не удерживали меня силой, меня бы здесь давно уже не было.

Он усмехнулся.

— Я с удовольствием потанцую, спасибо.

Прежде чем она успела что-либо ответить, он заключил ее в свои объятия. В этот момент оркестр заиграл грустную балладу «Когда мужчина любит женщину», и они задвигались в такт музыке. Объятия были такими крепкими, что ей стало трудно дышать.

— Начнем пока что с этого, — снова шепнул он.

— Мы можем начать и с того, что моя коленка окажется у вас между ног, — предупредила она дрожащим голосом.

Он прищелкнул языком и еще крепче обхватил ее талию. Нервы Джун натянулись как струна, когда она ощутила его тело. Она знала, что он не придает ни малейшего значения ее угрозам, но ничего не могла с этим поделать. Она даже не в силах была вымолвить слово.

Джун беспомощно оглянулась. Ей не хватало воздуха и пространства, несмотря на то что в огромной комнате с белыми мраморными стенами, полом и колоннами одна из стен почти целиком состояла из окон. Вряд ли здесь кто-то мог испытывать недостаток кислорода. Так почему же она задыхается?

За окнами вновь промелькнула молния и громыхнул гром, заставив бокалы на столе ответить ему мелодичным перезвоном. Стихия бушевала, и состояние природы было созвучно происходящему в душе Джун. Она постаралась сосредоточиться на дыхании, чтобы отвлечься от человека, державшего ее в объятиях, но у нее ничего не получилось. Его прикосновения, его запах словно обволакивали ее сладкой истомой.

Внутренний голос шептал ей: помнишь тот поцелуй, Джун? Почему бы тебе не отбросить предрассудки? Воспользуйся его предложением! Неужели ты до сих пор не поняла, что счастливы только те люди, которые сами берут от жизни все, что им надо. Твоя сестра лишний раз доказала тебе это, похитив у тебя Энди! Этот умопомрачительный мужчина предлагает тебе урок сексуального мастерства, и кто ты такая, чтобы отказывать ему?!

— Ты хорошо танцуешь. — Его слова, прозвучавшие неожиданно, отвлекли ее от тяжелых мыслей.

Собравшись с силами, Джун взглянула на Ньюэлла. Он улыбался. На щеках его появились ямочки.

Джун была уверена, что он смеется над ней, ведь Энди всегда раздражала ее манера танцевать.

— Похоже, я только тем и занимаюсь, что смешу вас!

Он удивленно приподнял бровь.

— Я думал, что делаю тебе комплимент.

Джун нахмурилась. Их объятия в танце были почти интимными! Бедра плотно соприкасались, ее грудь крепко прижималась к его широкому торсу, а голова идеально вписалась в изгиб его шеи.

Он не только умел хорошо целоваться, но и был великолепным танцором! Он вел, заставляя и ее двигаться легко и элегантно. Но это умение имело оборотную сторону, о которой Джун раньше не подозревала: опытный мужчина может превратить танец в любовную игру. Владея этим искусством в совершенстве, Гордон Ньюэлл почти довел ее до экстаза за какие-нибудь несколько минут, в одежде и в комнате полной людей!

— Танец закончен. А теперь оставьте меня, пожалуйста. — Джун было тяжело произнести эти слова, но она все же сделала это, и голос ее не дрогнул. Зазвучала самба, и она вскинула подбородок в знак того, что разговор окончен.

— Но, мисс Мортон, мы ведь только начали наши уроки.

Его голос звучал так уверенно, что Джун невольно вздрогнула.

— Теперь я вижу, что вы действительно настроились на это. И я также знаю, что вас волнует только техническая сторона дела. — Оттолкнув его, она освободилась от объятий, но выдержка подвела ее, и голос дрогнул. — Почему вы… — Собравшись с духом, Джун все-таки закончила фразу: — Почему вы лгали мне?

Его брови удивленно поползли вверх.

— Лгал?

— Вы сказали, что работаете на мистера Ньюэлла!

Он пожал плечами и засунул руки в карманы.

— Я ничего не говорил тебе, дорогая. Ты сама это придумала.

— Но вы позволили мне думать так! — не сдавалась Джун. — А это еще хуже!

Он внимательно посмотрел на нее. Молнии вспыхивали и гасли в его глазах.

— Честно говоря, меня раздражало твое откровенное вранье. — Он наконец позволил себе улыбнуться, но улыбка была крайне сдержанной. — Неужели ты действительно обвиняешь меня?

Джун нечего было возразить и не хотелось искать оправданий себе. Она действительно лгала, и не только тогда. Он ведь до сих пор думает, что она дизайнер. Она ненавидела себя за эту ложь, но ничего не могла поделать: от ее молчания зависела работа Лиз. Джун почувствовала себя очень неуютно. Стараясь не глядеть в его глаза, она торопливо произнесла:

— Хорошо, хорошо. Давайте считать инцидент исчерпанным. И не будем больше возвращаться к этому.

— Исчерпанным? — Джун вздрогнула от интонации, с которой было повторено это слово. — Но мы так и не выяснили, что я сделал для того, чтобы заслужить пощечину.

Стараясь вернуть инициативу, Джун перешла в нападение:

— Я скажу вам, что вы сделали! Вы поцеловали меня против моей воли!

Несколько секунд он молчал. Джун охватили ужас и странное возбуждение, когда она вновь словно наяву ощутила горячее прикосновение его губ.

— Если не ошибаюсь, — напомнил он, — ты ответила на поцелуй!

— Но я также просила вас быть джентльменом!

Джун круто развернулась на каблуках и пошла прочь, решив и близко не подходить к Гордону Ньюэллу в дни, которые ей осталось провести на острове.

Чувствуя себя одинокой и неуверенной, как когда-то на школьных балах, Джун вошла в гостиную. Там царили полумрак и веселье. Со всех сторон раздавались музыка, говор и смех, мелькали пары.

У стола с прохладительными напитками толпились оживленные, улыбающиеся сотрудники финансового отдела. Джун взяла бокал с лимонадом и, отойдя к окну, вдруг увидела, что Гордон уже вальсирует с женой одного из бухгалтеров. Она весело о чем-то болтала, а он с улыбкой слушал ее. О да, он был также внимательным, гостеприимным хозяином! Поблизости от него Джун заметила Эффи. Ее платье сверкало, как праздничный фейерверк. Она танцевала с застенчивым Клайвом.

Джун направилась к широко распахнутым дверям. Гроза кончилась. Она вышла в сад и вдохнула полной грудью влажный солоноватый воздух. На деревьях в лунном свете сверкали прозрачные капли. Джун обернулась и взглянула на дом.

Трехэтажная резиденция венчала самый высокий холм острова. Ее архитектура удачно сочетала в себе классические элементы и элементы суперсовременные. Тропический ландшафт был идеальным фоном для этой игры воображения зодчего.

Сверху, с вертолета, дом был похож на средневековый монастырь, но внутренняя отделка была ультрасовременной. Невольно Джун опять подумала о Гордоне Ньюэлле. Этот дворец, казалось, полностью отражал личность хозяина, в котором сочетались современные и классические черты и который стремился к уединению. Джун закусила губу. И еще он был… был… восхитительным, чувственным мужчиной, которому невозможно сопротивляться!

Заметив отражение луны в маленьком пруду в центре сада, Джун почувствовала укол беспокойства. Луна! Все безрассудства, совершенные ею на острове, были освещены лунным светом. Хотя Джун за последние часы лучше узнала Гордона, она не могла доверять ему, когда светила луна. А еще меньше она доверяла себе! Может быть, она почувствует себя в большей безопасности в своей комнате?

Когда Джун поднималась по лестнице, она чуть не столкнулась с Эффи.

— О! Вот ты где! А я ищу тебя по всему дому! — Эффи победно улыбалась. — Я знаю, почему мистер Ньюэлл так задержался сегодня вечером!

Джун смотрела на подругу, не вникая в смысл ее слов, но и не прерывая. Она знала, что, если Эффи хочет что-то сказать, она это сделает.

— Я разговорилась с одной горничной, и она мне сказала, что мистер Ньюэлл летал в Колорадо, чтобы уговорить супермодель Памелу Скотт сняться в своем каталоге. Но погода помешала ему вовремя вернуться. — На секунду Эффи остановилась, чтобы перевести дыхание, и хитро взглянула на Джун. — Но мы-то знаем, что означает слово «переговоры», когда речь идет о Гордоне Ньюэлле и великолепной женщине!

Сердце Джун оборвалось.

Ничего не замечая, Эффи продолжала:

— А ты молодец, Джун. Мне кажется, он заинтересовался тобой. Но почему ты здесь?

— Милая Эффи! — простонала Джун, слегка кривя душой. — Этот мужчина заинтересуется даже фонарным столбом, если на него надеть юбку.

Улыбка сползла с лица Эффи.

— Ну и что? Ты же не собираешься выходить за него замуж! Тебе нужно только немного поучиться у него!

— Я решила, что мистер Ньюэлл не может ничему научить меня.

Эффи в недоумении отступила назад, глядя на Джун так, словно она ударила ее.

— Что случилось, дорогая? Он что, сделал тебе неприличное предложение — быть третьей, например, или еще что-нибудь в этом роде?

Джун почувствовала, что голова у нее раскалывается от боли.

— Конечно нет. Он только… слишком… — Она покачала головой, не в силах найти нужные слова.

— Слишком что?

— Я не знаю. — Она чувствовала себя полной дурой. Почему она не может просто пуститься в легкое любовное приключение и наслаждаться этим? — Он слишком галантен.

Эффи не сводила с нее внимательного взгляда.

— Я не понимаю тебя, дорогая. Мы сделали невозможное — ты получила одного из самых желанных мужчин в Америке. Он предложил тебе заняться сексом, а ты вдруг почему-то отказываешься!

— Но… но он из постели Памелы Скотт хочет прыгнуть в мою, а потом еще в чью-нибудь. Это выглядит так… так…

— А как иначе он мог стать экспертом в этом вопросе? Читая книги о сексе? — Эффи горячилась. — Забудь слащавые сказки о любви. Это жизнь, дорогая! И тебе это действительно нужно.

— Ты так много знаешь, Эф. Но держу пари, что, когда ты познакомилась с Крисом, он не был сексуальным маньяком.

Эффи хихикнула.

— Ты недооцениваешь тихих мужчин.

— Почему же? Я сама отношусь к подобному типу людей.

— Да, ты тихий и вечно грустный тип. Послушай, Джун, отнесись к Гордону Ньюэллу как к тренеру. Ты многому научишься у этого сведущего человека и, когда придет настоящая любовь, будешь иметь преимущество перед другими женщинами и сумеешь удержать любимого.

— Да, эдакий профессионал в постели.

Эффи сделала гримаску.

— Я терпеть не могу, когда ты оттачиваешь на мне свое остроумие! — Схватив Джун за руку, она потащила ее в сторону большой гостиной. — А сейчас ступай обратно в «класс»!

— Нет, я собиралась пойти к себе!

Эффи остановилась и посмотрела подруге в глаза.

— Ты права. Заставь его страстно желать тебя.

Джун вздохнула.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Дождь лил весь день. Эффи и Лиз сидели за шахматами, а Джун слонялась по дому, не в силах заняться чем-нибудь определенным. К вечеру дождь кончился, из-за туч выглянула луна, но Джун никак не могла решиться на прогулку. Гордон Ньюэлл был на острове и, по словам Лиз, развлекался. Целомудренной женщине не было места в личной жизни хозяина острова, поэтому Джун подозревала, какой смысл в слово «развлечение» вкладывала миссис Каули, когда разговор шел о Ньюэлле.

Джун все больше не нравился Гордон Ньюэлл. Образ жизни этого плейбоя никак не соответствовал ее понятиям о достойном существовании.

Она постаралась подумать о чем-нибудь приятном. Но если он «развлекается», значит, она может спокойно прогуляться по острову! Апартаменты Ньюэлла были в дальнем крыле дома и имели отдельный выход в небольшой садик. Так что она вряд ли наткнется на него во время прогулки.

Впервые после злополучного ужина Джун почувствовала себя уверенно. Она окунулась в свежесть тропической ночи и радостно вдохнула бодрящий морской воздух. Каким все-таки замечательным местом был этот остров с непроизносимым названием. Его следовало бы назвать Небесным или Маленьким раем… Приятные размышления Джун были неожиданно прерваны тихим свистом. Она остановилась и прислушалась. Да, так и есть, — кто-то насвистывает совсем недалеко от нее. Джун узнала мелодию, под которую она и Гордон Ньюэлл танцевали на вечеринке.

Только сейчас Джун осознала, что прогуливалась вдоль крыла дома, в котором помещались апартаменты хозяина. Вслед за свистом раздался звук приближающихся шагов. О Господи! Это Гордон Ньюэлл! Он шел навстречу, в темноте ярко белели его рубашка и брюки. Лица не было видно, но свист означал, что он был в хорошем настроении, чего Джун уже не могла сказать о себе.

— Добрый вечер, мисс Мортон. — Он подошел к ней совсем близко. — Как поживаете?

Она с трудом поборола желание немедленно броситься прочь.

— Надеюсь, вы не очень испугались, увидев меня? На этот раз я предупредил о своем приближении свистом, — подчеркнуто вежливо произнес он.

— Как мило с вашей стороны! — насмешливо отозвалась Джун.

— Ну так что, может быть, начнем прямо сейчас? Скажите мне, что вам необходимо для этого?

У Джун перехватило дыхание.

— Неужели вы никогда не перестанете дразнить меня! — воскликнула она. — Вы постоянно напоминаете мне о моей лжи, произнесенной в запальчивости. Это не по-джентльменски!

В его глазах что-то мелькнуло, и, если бы Джун была в состоянии анализировать происходящее, она бы сказала, что это удивление. Однако оно быстро сменилось безоблачно радостным выражением.

— Неужели я вызываю у вас такое отвращение? А как же ваш план?

— Я бы хотела никогда больше не встречаться с вами… — Джун запнулась, осознав произнесенное им слово «план». Что это значит? — План? — переспросила она.

— Да, план отделки западного крыла. Ваша коллега миссис Локвуд сказала, что вы срочно хотите обсудить со мной декоративные детали.

Эффи! Что она наделала! О чем она будет говорить с ним?!

— Ах да, конечно. — Она лихорадочно пыталась вспомнить хоть что-нибудь из дизайнерской терминологии. Вдруг в ее памяти всплыло интервью с каким-то дизайнером, которое она читала в журнале. Ей не понравились фотографии его работ, опубликованные там же. Созданные им интерьеры отличались претенциозностью и назойливостью. Возможно, и Гордону такое не по душе?

— Я просто… просто хочу быть уверенной в одной из комнат второго этажа. Я слышала, что вы хотите отделать ее в стиле кич — с золотыми лебедями, черными обоями…

Его брови изумленно поползли вверх.

— Звучит как описание борделя.

Джун облегченно вздохнула.

— Поэтому я и хотела поговорить с вами. Игра в испорченный телефон до добра не доводит. Зная ваш классический вкус, я поняла, что меня просто неверно информировали.

— Ясно. — Он скептически качнул головой. — А все-таки почему вы здесь?

— Что вы имеете в виду?

Джун исчерпала свои возможности. Эти несколько слов составляли весь ее профессиональный лексикон, и, если это не удовлетворит его, она пропала.

— Я просто хотел выразить недоумение по поводу того, что подобное недоразумение могло сбить с толку сотрудника такой солидной дизайнерской фирмы.

Лунного света оказалось достаточно, для того чтобы Джун заметила мелькнувшее в его глазах подозрение. Она лихорадочно провела руками по своей хлопчатобумажной юбке, пытаясь понять, что у него на уме.

— Чего ты хочешь, дорогая? Еще одного поцелуя?

Краска залила лицо Джун. Он разоблачил ее! Конечно же, этот бред о золотых лебедях и черных обоях позволил ему понять истинное положение вещей.

— Нет! — задыхаясь, прокричала она. Но даже для нее самой ее голос прозвучал неубедительно.

Новое выражение, появившееся в глазах Ньюэлла, испугало ее.

— А ты сообразительна! Ты сумела вызвать меня сюда под хорошим предлогом. Вполне достойно истинной леди!

— Нет! — опять воскликнула она, еще не решив для себя, что именно она отрицает.

— Что нет?

Все в Джун дрожало от протеста, вспыхнувшего в ответ на его слова. Теперь она не могла просто так повернуться и уйти, ничего не объяснив.

Он ухмыльнулся и наклонился к ней.

— Время для второго урока, дорогая. — Его горячее дыхание возбуждало в ней желание. — Для начала подними подбородок.

Она подчинилась его требованию, удивляясь своему безволию. Его сильные руки, такие теплые, такие решительные, заключили ее в объятия. Джун не хотела смотреть ему в глаза, но не могла оторваться от них. Она боялась, что он прочтет в них ее мысли, колебания, страх, а хуже всего — ее желания…

— Хорошо. А теперь слегка откинься назад и улыбнись мне.

— Вряд ли у меня получится. — Собственный голос показался ей чужим. Губы дрогнули в попытке изобразить улыбку.

— Великолепно! А теперь представь, что я Брэд Питт.

— Кто?!

Но она тут же забыла о Брэде Питте, так и не узнав, кто он такой, когда его губы приблизились к ее лицу. Поцелуй был жадным, но в то же время нежным. Его жар нашел пустоту где-то внутри Джун и начал ее заполнять. Гордон крепко сжал ее в объятиях, и она почувствовала, как пылает его кожа.

Ее собственные руки, двигавшиеся так, будто отлично знали, что делать, поразили Джун. Они уверенно и страстно скользили по его мускулистой спине, и это очень нравилось им…

— Гордон! — Голос раздался совсем близко.

Он отступил на шаг от Джун и повернулся:

— Я здесь, Памела.

Отлученная от его рук, она ощутила потерю и внутренне зарыдала. Такая простая и столь несвойственная ей реакция!

Джун увидела распахнутые двери и женщину на пороге. От удивления она раскрыла рот. Памела имела более шести футов роста и фигуру атлета. Коротко стриженные волосы цвета платины трепал легкий морской ветерок. Закутанная в облако какой-то немыслимой материи, она была похожа на ангела и баскетболиста одновременно. Под тканью Джун разглядела белый купальник. По крайней мере, она очень надеялась, что это купальник.

— Гордон! — снова позвала она, и в ее голосе послышалось нетерпение. — Я хочу поплавать в океане!

Она подошла к ним. Пухлые губы Памелы были ярко накрашены, а высокие скулы словно обрывались в глубокие впадины щек. Когда она прикрывала глаза, было видно, что ее ресницы слишком длинны для того, чтобы быть естественными. Ее размашистые движения и резкий голос, казалось, свидетельствовали о том, что в ней соревнуются два начала — мужское и женское, и неизвестно, какое побеждает.

— Пойдешь со мной? — игриво спросила она.

— У меня нет с собой плавок, — улыбнулся он.

— О Гордон, ты такой смешной!

Ее взгляд скользнул по Джун.

— Мисс Мортон, это моя гостья, Памела Скотт. Вероятно, вы слышали о ней.

Джун была смущена.

— Боюсь, что нет.

— Она модель, — объяснил Гордон. — Некоторые, наверное, сказали бы — супермодель.

— Некоторые?! — с притворным возмущением воскликнула Памела. — А я-то думала, что ты и впрямь хочешь, чтобы я появилась в твоем каталоге, Гордон.

— Памела, это мисс Мортон, дизайнер.

Улыбка сошла с лица Памелы. Она впервые бросила на Джун прямой и откровенно удивленный взгляд.

— Такое платье могла бы надеть только продавщица линолеума.

Джун не знала, что ответить.

— Не расстраивайтесь, мисс Мортон. — В голосе Гордона слышалось легкое раздражение. — Уверен, что Памела не хотела вас обидеть. Видите ли, она сама когда-то продавала линолеум.

— Ох, не напоминай мне! Извините, я хотела только сказать, что дизайнеры таких платьев не носят.

Памела опять повернулась к Гордону:

— Так как насчет купания? А потом мы могли бы продолжить переговоры по поводу моего контракта.

Улыбка Гордона была такой сладкой, что вызвала у Джун отвращение.

— Ну что же, я согласен быть твоим пажом.

Памела хихикнула и захлопала ресницами.

— Должна предупредить тебя, что я очень плохой пловец. — Она повернулась к Джун: — Спокойной ночи, мисс Мортон!

У Джун хватило сил только на то, чтобы кивнуть. Когда парочка удалилась, она до боли прикусила губу и посмотрела на луну укоряющим взглядом.

— Тебе должно быть стыдно, — сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к глупому светилу. — Какая же ты дура! Ты опять позволила ему поцеловать тебя, отлично зная, что он «развлекается» с этой моделью!

Однако в душе Джун понимала, что никто ни в чем не виноват. Все получилось само собой.

Вдалеке послышался смех Памелы. Ей совсем не хотелось быть свидетельницей «переговоров» Гордона и Памелы, поэтому, сжав кулаки, Джун направилась к дому, обдумывая детали убийства Эффи.

 

5

— Я не хочу с тобой разговаривать! — закричала Эффи, врываясь в комнату Джун, Накидывая халат, Джун удивленно посмотрела на подругу.

— А что я такого сделала?

— Ты сумасшедшая, а я не разговариваю с сумасшедшими.

— Ну что ж, ты поступаешь мудро, — улыбнулась Джун. На Эффи невозможно было долго сердиться. К тому же она уже внутренне справилась со своими огорчениями. — Мы провели в Лос-Анджелесе целый день, и все то время, пока Лиз делала покупки, ты болтала без умолку. Так какой смысл молчать сейчас? Особенно после того как я, по твоему настоянию, постриглась и купила этот сапфировый купальный костюм, который якобы подходит к моим глазам.

— Это не извиняет твоего безумного поведения! К тому же ты должна быть бесконечно благодарна мне за советы, потому что, как ты сама уже убедилась, короткая стрижка делает твои глаза просто огромными. А купальник хотя и несколько консервативен, но очень тебе идет.

Джун улыбнулась. Эффи, пожалуй, была права.

— Ну и что толку! — Эффи вздохнула. — Даже когда я буквально бросаю тебя в объятия Ньюэлла, ты все-таки умудряешься все испортить!

Джун вспыхнула. Она не рассказывала подруге о том ночном поцелуе.

— Но я ведь говорила тебе: он был с женщиной! Великолепной моделью. Я оказалась в дурацкой ситуации!

— Хорошо. — Эффи нахмурилась, что было плохим знаком. — Надо позаботиться о новом плане.

— Я больше не хочу слышать ни о каких планах! — воскликнула Джун. — И вообще, если ты собираешься купаться, то пошли. У нас лишь час до захода солнца.

— Да-да-да! Поспешим в бухту!

— Куда?! — не поверила своим ушам Джун.

— В бухту, в бухту, — повторила Эффи. — Если тебе не нравится мистер Ньюэлл, то у нас всегда наготове мистер Сексуальный Плотник.

Джун сцепила зубы — она ни за что не признается Эффи!

— Пошли, — простонала она. — И закончим на этом.

Но к тому времени, когда они спустились к морю, глаза Эффи были полны слез от смеха.

— Значит, ты уверяла плотника, что у тебя роман с мистером Ньюэллом, а это был сам мистер Ньюэлл? — Не переставая хохотать, Эффи расстелила пляжное полотенце. — Неудивительно, что ты не хочешь теперь иметь дела с мистером Ньюэллом. Он, конечно же, загнал тебя в угол.

— Эффи, ты такой деликатный человек! Тебе надо бы поступить на дипломатическую службу.

— О да! И тогда Америка не выходила бы из состояния войны со всеми странами. Но именно за это меня любят такие тихие типы, как ты и Крис. Я раскованна и непредсказуема. И не трачу времени на ненужную философию, как ты. Уф! Этот смех лишил меня последних сил, так что кормить рыб пойдешь одна, а я лучше полежу на солнышке, — заметила Эффи, натягивая панаму.

— Ну ладно, поспи. И, ради Бога, не строй никаких планов! — предупредила Джун, сбрасывая халатик и направляясь к воде.

Хотя Джун никогда не была хорошим пловцом, она всегда с удовольствием входила в море, наслаждаясь теплой соленой водой и распугивая разноцветных рыбок. Они выскальзывали у нее из-под ног, заставляя Джун вскрикивать от неожиданности.

Бухта была неглубокой, поэтому Джун без опаски забрела довольно далеко. Шло время. Закат окрасил небо в пурпурный цвет. Джун решила, что пора возвращаться. Когда она приблизилась к берегу и взглянула на то место, где оставила Эффи, она ужаснулась. Вместо спящей подруги на полотенце восседал Гордон Ньюэлл, улыбающийся и абсолютно голый!

— Как тесен мир, — не глядя на него, пробормотала Джун.

Вечерний бриз растрепал ее непривычно короткие волосы, и она нетерпеливым движением руки отбросила их с лица.

— Слишком короткие, — машинально заметила она.

— Это мой остров. Вы не должны удивляться, когда встречаете меня здесь.

— А я и не удивляюсь!

Он снова усмехнулся:

— Да, не удивляетесь. И не удивлялись все две недели, не правда ли?

Джун вздрогнула. Кажется, ее в чем-то обвиняют…

— Но… но я не знала, что это были вы.

— В самом деле?

Устав от всей этой неразберихи, Джун отрешенно смотрела на волны. Ньюэлл встал и подошел к воде.

— А мне нравится ваша новая стрижка.

Джун в недоумении взглянула на него.

— И купальник тоже очень симпатичный.

Он скользнул ленивым взглядом по ее фигуре, и от этого ее сердце учащенно забилось. Закат за его спиной разливался багровым заревом. Освещенный его лучами, он был похож на некое морское божество.

Неудивительно, что Ньюэлл избегает позировать фотографам и художникам. Если растиражировать этот облик, влюбленные женщины будут рваться на остров день и ночь, зная, что такой образец мужской красоты находится всего лишь в нескольких милях от Лос-Анджелеса.

Чувствуя себя очень неловко, Джун произнесла:

— Спасибо за комплимент…

Не зная, что еще сказать, она развернулась и побрела в сторону дома. Ее длинная тень послушно бежала за ней. Вдруг рядом появилась еще одна тень.

— Помнишь, что я сказал прошлой ночью?

Она отрицательно покачала головой. Все, что он говорил тогда, оставило в ее душе неизгладимый след, но она боялась признаться в этом.

— Об уроке номер три.

— Я должна разыскать Эффи, — попыталась Джун сменить тему разговора.

— Миссис Локвуд ушла в дом и просила сказать вам об этом. — В его голосе слышались насмешливые нотки. — Мисс Мортон, вы не ответили на мой вопрос.

— Я не хочу говорить об этом. Уходите.

Его тень не подчинилась приказу и продолжала следовать за тенью Джун.

— Почему? Вы нашли кого-то для занятий сексом?

Пораженная его прямотой, она остановилась.

— Я не занимаюсь сексом ни с кем.

— Неужели? А я думал, что ваши длительные прогулки увенчались наконец успехом и вы нашли другого учителя.

Не собираясь более терпеть его насмешки, Джун гневно произнесла:

— Разумеется, нет.

— Слава Богу! А то я уж было испугался, что вы не считаете меня сексуально притягательным…

Джун ускорила шаг, но он приостановил ее, взяв за руку. И это незаметное движение было таким многозначительным!

— Дорогая, никогда не считай себя нежеланной! Таких женщин не существует, если рядом настоящий мужчина.

Он коснулся пальцами ее подбородка, мягко заставляя посмотреть ему в глаза. Его взгляд околдовал ее, давая более реальные обещания, чем все слова в мире. Она почувствовала, что тает и теряет способность сопротивляться. Джун отрицательно замотала головой, но руки сами потянулись и обхватили его шею, коснувшись шелковистых волос на затылке.

— Это неправильно, — выдохнула она.

— Это великолепно!

Он взял ее на руки, и дрожь, которую она ощутила в них, окончательно рассеяла все ее страхи.

Как по волшебству, они оказались на полотенце, оставленном на песке. Его поцелуи сначала были нежными и легкими, как морской ветерок. И она страстно отвечала ему, наслаждаясь каждой минутой близости. Он шептал ей подбадривающие слова, словно чувствуя, что ей нужна поддержка. И с каждой секундой она становилась увереннее, позволяя себе полностью подчиниться инстинктам.

Гордон так деликатно и чувственно руководил ее действиями, что она только сейчас начинала понимать, как мало знала о сексе.

Его умелые пальцы легко ласкали все ее тело, вызывая в нем волны безудержного желания. Руки становились все более требовательными. Она ощущала прикосновения его кожи и биение своего сердца. Его поцелуи словно шелком покрывали ее плечи. Джун чувствовала, что с каждой минутой все разительнее отличается от той Джун, что была здесь всего час назад. Чувственная Джун — впервые в жизни!

Губы Гордона коснулись выреза ее купальника, и из его груди вырвался стон. Джун и представить себе не могла, что он испытывает такое же неукротимое желание. Она нежно провела пальцами по его шее, получая огромное наслаждение только от того, что он рядом.

Медленно спустив бретельку лифчика, он поцеловал место, где она только что была, а затем, коснувшись ее груди, хрипло прошептал:

— Самое время для урока номер четыре, дорогая.

Его рука скользнула под трусики, и Джун чуть не задохнулась от неожиданного прикосновения его пальцев к ее нежной плоти. Все ее тело кричало и молило о том, чтобы он не останавливался и занялся с ней любовью. Но разум сопротивлялся, неустанно твердя, что лишь прошлой ночью он был с другой женщиной. Это напоминание привело ее в чувство.

— Пожалуйста, — вскрикнула она, — не надо!

Гордон удивленно посмотрел на нее.

— Не говори так, дорогая.

В его голосе была страсть, и ей захотелось сказать ему, что и ей нелегко далось решение оттолкнуть его.

Ее трясло как в лихорадке, и, если бы он стал настаивать, она не смогла бы оказать никакого сопротивления. Ей оставалось лишь уповать на его порядочность.

— Прости меня. Я знаю, как трудно мужчине остановиться…

Гордон молчал. Джун беспомощно смотрела на него. Отблески заката играли на его скулах, усиливая огонь, пылавший в его глазах. Но, возможно, в них просто отражалось заходящее солнце. Она нахмурилась, пытаясь разобраться в этом.

Джун видела, что в нем борются противоречивые чувства, из которых явным было лишь огорчение. Да и какой мужчина в такой ситуации не был бы расстроен! Но он молчал и ни о чем не просил ее.

Наконец она увидела на его губах грустную улыбку.

— Если вы хотите, чтобы я восхищался вашими принципами, мисс Мортон, дайте мне время.

Он отстранился и встал. Затем, подав ей руку, резким рывком поставил ее на ноги.

Пока она приходила в чувство, Гордон сложил полотенце.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Джун молча кивнула и пошла куда глаза глядят. Гордон догнал ее и, взяв за руку, повел в противоположную сторону.

— Куда собрались, мисс Колумб?

Не удержавшись, она взглянула ему в глаза. Он ответил отстраненно вежливой улыбкой. Но вместо того чтобы ощутить благодарность, Джун вдруг с возмущением подумала о том, как легко он смог забыть о происшедшем с ними несколько минут назад.

Почти враждебно она спросила:

— Почему ты так добр ко мне? Ты бы должен был сейчас злиться на меня.

Уже стемнело. Яркая луна появилась на небе. Но даже в ее свете Джун не смогла разглядеть выражения его глаз.

— Тебе не составит труда поймать много пчел на свой мед, дорогая. Но ты можешь и передумать насчет урока номер четыре. — Взглянув на часы, он заметил: — Я должен сейчас лететь в Лос-Анджелес. Ты знаешь, куда идти?

Неожиданно ее охватило бешенство. Как он может быть таким безразличным! Может быть, там, на пляже, был не он, а лишь его двойник?..

Джун старалась не думать о том, что произошло, но одно было несомненно: она уже никогда не будет такой, как раньше.

— Я отлично знаю, куда мне идти, мистер Ньюэлл! В противоположную от вас сторону!

Он удивленно поднял брови, и это расстроило ее еще больше. Неужели он не понимает, что причиняет ей боль?

— Послушайте… — начала она. — Больше никогда не подходите ко мне с этим… этим… — Она показала пальцем на его губы, не в силах при воспоминании о страстных поцелуях произнести ни слова. — То есть с этим… этим… — Джун указала на его плечи. Окончательно лишившись дара речи, она растерянно посмотрела ему в глаза. В них была нерешительность.

Джун повернулась и пошла прочь, чувствуя себя бесконечно униженной. Какая глупая затея — попытаться вступить в связь с Гордоном Ньюэллом! И хотя их отношения не зашли слишком далеко, она все равно была сейчас опустошена и измучена. Она понимала, что это был переломный момент в ее жизни, и упрекала себя за нерешительность.

Но как он мог так легко и небрежно относиться к тому, что произошло? Увы, ответ на этот вопрос был ей слишком хорошо известен! Очевидно, у Гордона Ньюэлла такое случается каждый день и все это не имеет для него большого значения. К тому же его вряд ли когда-нибудь так прерывала совсем ошалевшая девственница, и он наверняка теперь будет относиться к ней как к капризному ребенку.

Вновь посмотрев на вещи со своей точки зрения, Джун вынуждена была признать, что все выглядит довольно пошло: она унизилась перед человеком, сексуально привлекательным для нее, но стоящим на более низкой ступени эмоционального развития.

Слезы стыда застилали ей глаза: скромная и романтичная учительница биологии в одночасье была превращена в легкомысленную бабочку каким-то плейбоем, который мог предложить ей лишь несколько уроков секса!

Джун читала книгу, сидя в шезлонге у бассейна, когда услышала стрекот вертолета. Из дверей дома стремительно выбежала Лиз. Лицо ее заливала краска смущения.

— Моя дорогая, — прошептала она, приблизившись. — Боюсь, что мистер Ньюэлл прилетел сегодня специально для того, чтобы поговорить с тобой и Эффи.

Джун вскочила, уронив книгу.

— Поговорить со мной и Эффи? — эхом отозвалась она. — Но о чем?

Лиз отрицательно покачала головой. Было видно, что она очень расстроена.

— Я не понимаю, почему он вдруг проявил такой интерес к вам, но…

Джун прервала ее.

— Я только оденусь и спущусь. А где Эффи?

— Она в панике.

— Скажите ей, чтобы ждала меня в западном крыле.

— О Господи! — только и смогла ответить Лиз.

Сердце Джун бешено колотилось. Она быстро надела летнее платье и сандалии.

Войдя в коридор, ведущий в западное крыло, она увидела, что Эффи уже там и показывает ей жестами, чтобы она поспешила. На ней было короткое красное трикотажное платье, и Джун решила, что оно более соответствует образу дизайнера, чем нечто халатоподобное, надетое на ней. И кроме того, в руках у Эффи был складной метр.

Влетев в первую попавшуюся комнату, Эффи указала на кучу проспектов с образцами тканей и обоев.

— Сделай вид, что изучаешь эту белиберду, а я буду что-нибудь измерять.

Джун кивнула, ненавидя себя за то, что доставляет Лиз столько волнений. Она опустилась на колени и наугад взяла проспект. Эффи подошла к ближайшему окну.

— Так, — важно сказала она. — Я приступаю к измерениям. Записывай: семьдесят четыре дюйма на тридцать три.

Джун отбросила проспект и схватилась за блокнот, но вдруг обнаружила, что у нее нет карандаша.

— Может быть, это поможет? — услышала она тихий голос за своей спиной. Ее сердце ёкнуло. Как он мог так тихо подойти к ним?! Оказывается, он может делать это не только при лунном свете.

Стараясь сохранять самообладание, Джун повернулась к нему и произнесла:

— О! Мистер Ньюэлл.

Он протянул ей золотую ручку.

— Спасибо. Я, должно быть, где-то потеряла карандаш.

Комната была абсолютно пустой, и ее слова прозвучали по меньшей мере странно.

Чувствуя, что краснеет, Джун повернулась к Эффи и попросила:

— Повтори, пожалуйста.

Глаза Эффи округлились, и стало ясно, что она уже забыла только что названные цифры и вряд ли их вспомнит.

— Э…

— Семьдесят четыре на тридцать три, — подсказал Ньюэлл.

Джун состроила гримасу, но, так как стояла к Гордону спиной, он услышал только вежливое «спасибо».

— А какую ткань вы подобрали для штор?

Голова у Джун пошла кругом, и она бросила умоляющий взгляд на Эффи. Но та притворилась, что измеряет следующее окно, хотя оно было точно таким же, как и остальные пять в комнате.

— Вот, пожалуйста! — начала было Джун, не глядя открыв каталог обоев, лежавший сверху. Посмотрев на образец, она только и смогла мысленно воскликнуть: «О Господи!».

Ньюэлл опустился на пол позади нее.

— Оригинальная идея — использовать обои в качестве штор!

Пожав плечами, она постаралась выдавить из себя улыбку.

— О! Этот проспект так похож на остальные…

— Неужели? — Он внимательно посмотрел на нее. Его взгляд был полон скепсиса.

— Размеры те же, — сообщила Эффи.

— Какой сюрприз! — Теперь в голосе Гордона звучал сарказм.

Джун почувствовала себя преступницей, но старательно записала что-то в блокнот.

— Может быть, эта ткань подойдет? — предложил Гордон.

Джун икоса взглянула на обложку проспекта, на которой было написано «Ткани».

— О! Вот он где! Именно этот каталог я и хотела вам показать! — воскликнула она, вырывая его из рук Гордона. — Да, пожалуй, вы правы. Очень удачное сочетание зеленого с ярко-розовым, — заключила она и бросила быстрый взгляд в сторону Ньюэлла. — Но давайте посмотрим еще!

— Вот неплохая ткань, — перебил он ее, когда она нервно принялась листать книгу, не имея ни малейшего представления о том, что делать дальше.

— Да, — отозвалась она, уже решив для себя, что на окнах этой комнаты будет очень хорошо смотреться белый дамасский шелк, но не решаясь отвергнуть предложенный им аляповатый узор. Если у него хороший вкус, то он сам в конце концов поймет, что эти цвета никак не подходят к обоям. Если же нет, то тем более имеет смысл согласиться — ради Лиз. Поэтому ее слова прозвучали очень неуверенно: — Пожалуй, они и впрямь неплохи…

— Да.

Его односложный, хотя и утвердительный ответ не очень-то помог ей, к тому же ее очень смущало то, что он сидит так близко.

— Третье окно того же размера, — вновь раздался механический голос Эффи.

Казалось, она вообще не понимает, что происходит вокруг.

Взяв блокнот, Джун записала: «Третье окно такое же». Запах одеколона Гордона кружил ей голову и не давал сосредоточиться. Закладывая страницу каталога с выбранным узором, он как бы невзначай накрыл ее руку своей. Хотя Джун тут же отдернула ее, она испытала такое же чувство, как если бы он коснулся ее груди.

— Вы уверены, что эти шторы будут гармонировать с обоями, мисс Мортон? — шепнул он ей прямо в ухо.

Джун бросила умоляющий взгляд на Эффи, но та уже приступала к обмеру четвертого окна и ничего не замечала. Джун боялась, что если Эффи снова произнесет слова «такого же размера», то она забьется в истерике. Но, взяв себя в руки, только сказала:

— Да, мне кажется, и Лиз выбрала именно этот узор. Я должна заглянуть в свои записи. — Джун встала, собираясь выйти из комнаты, но он был проворнее и загородил собой выход.

— Четвертое окно такого же размера, — объявила с улыбкой Эффи.

Джун и Гордон одновременно повернулись на звук ее голоса. Джун не удержалась и бросила на подругу уничтожающий взгляд, и триумфальная улыбка Эффи тотчас же поблекла.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

— Я хочу забрать вашу подругу на несколько минут. — Гордон взял Джун за локоть. — Мне нужно посоветоваться с ней относительно некоторых деталей интерьера моей спальни.

— Может быть, вам потребуется и моя помощь?! — воскликнула Эффи.

Джун вдруг почувствовала, что умирает от желания попасть в его комнату.

— У вас и так много работы, — ответил ей Гордон, даже не повернув головы.

Он повел Джун по комнатам, о существовании которых она даже не подозревала. Его рука настойчиво, до боли, сжимала ее локоть. Джун мысленно молилась о том, чтобы в тишине этих комнат он не заставил ее возобновить прерванный урок номер четыре.

Наконец они спустились в стильный холл, пол которого был сделан из черного мрамора, а стены — из белого. В высокой, около десяти футов, нише стояла статуя античного воина. Солнечные лучи играли на ней. У подножия вились причудливые тропические растения.

Они миновали еще одни двери, и все, что она видела вокруг, говорило о больших деньгах и еще большем вкусе хозяина. Он вел ее все дальше и дальше — через гостиную с бюстами римских патрициев, мимо комнаты для курения, дверь которой выходила в маленький садик, похожий на рай.

На мраморных стенах висели пейзажи и натюрморты, но не было ни одного портрета, ни одной фотографии. Джун поежилась. Несмотря на всю изысканность, комнаты казались холодными, и жить в них, наверное, было одиноко и грустно.

Неожиданно она осознала, до чего странное направление приняли ее мысли. Этот дом, вероятно, стоил миллионы, не говоря уж о том, сколько умения, сил и вкуса вложили в него дизайнеры. И какое она имеет право называть его холодным и неуютным?! Что она вообще делает здесь? Но Джун тут же одернула себя. Ей ни в коем случае нельзя признаваться этому человеку в том, что она ничего не смыслит в интерьерах.

Они вошли в очередные двери, и сердце Джун бешено заколотилось. Она поняла, куда они попали. Как и все остальное, спальня Ньюэлла, огромная, с многочисленными окнами, из которых открывался вид на бассейн и сад, была сама элегантность. Но подробностей интерьера Джун не рассмотрела, так как ее взгляд сразу приковала к себе невероятных размеров кровать под белым балдахином, расположенная почти в центре комнаты. Она была окружена подвешенными светильниками неправильных форм, которые слегка качались от дуновений ветра. При виде этой кровати Джун показалось, что она попала в неведомый экзотический мир.

Одна из мраморных стен была украшена отпечатком тела нагой женщины. Несмотря на то, что голубая краска местами смазалась и растеклась, было ясно, что оригинал обладал пышными, чарующими взгляд формами.

— Что ты думаешь об этом? — спросил Гордон.

Джун вздрогнула от неожиданности. Своим вопросом он вернул ее к реальности.

— Я… я думаю, что это все так… не похоже на обычную жизнь, — выдохнула Джун. — Я никогда раньше не видела такого. Мне кажется, что спать здесь — все равно что спать на театральной сцене или в музее.

— Я хочу знать, что ты думаешь об этом произведении на стене?

Ее взгляд снова скользнул по откровенному изображению женских прелестей.

— Это ужасно! Что вы собираетесь с этим делать?

Его густой смех эхом раскатился по комнатам:

— Мне кажется, это я должен задать вам этот вопрос, мисс Мортон. Вы ведь дизайнер… — Он сделал паузу и закончил: — Не так ли?

 

6

Этот вопрос вверг Джун в панику. Однако мысль о Лиз, ее безотказности и гостеприимстве, привела ее в чувство. Джун обязана была сделать так, чтобы Лиз не потеряла это место, хотя, рассуждая логически, она не должна была чувствовать себя виноватой. Отправляясь с Эффи на остров, она и представить себе не могла, в какую глупую ситуацию попадает и какой лгуньей ей придется стать.

Крепко сжав в руках блокнот, Джун приняла глубокомысленный вид и принялась внимательно рассматривать отпечаток. Краска уже крепко въелась в мрамор.

— Да, дела неважные! — сообщила Джун, покачав головой.

Гордон молчал.

Она поскребла ногтем поверхность.

— Как вы думаете, почему кому-то пришло в голову сделать это? — Джун тут же закусила губу: это ее вовсе не касалось.

— Не знаю! — ответил Гордон.

Ей больше нечего было сказать, поэтому она повернулась и взглянула на него. Ньюэлл стоял, облокотившись на столбик балдахина, и на его лице было то же равнодушно вежливое выражение, которое так уязвило ее однажды ночью. Воспоминание об этом окончательно расстроило Джун.

— Может быть, она хотела оставить память о себе?

Он бросил на нее настороженный взгляд.

— Что?!

Джун напряглась, но, коснувшись рукой голубого отпечатка на стене, продолжила:

— Неужели вы и в самом деле не понимаете, почему эти женщины так страдают, или это просто не волнует вас?

Он не ответил, но взгляд его стал еще более тяжелым. Очевидно, Гордон Ньюэлл, с его динамичной жизнью, способностями и успехом в бизнесе, не мог поверить в то, что чья-либо система ценностей может в корне отличаться от его собственной. Что женщина может сходить с ума, оттого что он не уделяет ей должного внимания.

— Вы, наверное, сказали ей, что она великолепна, но у вас встреча в Лос-Анджелесе, и что вы, возможно, когда-нибудь еще увидитесь.

Его глаза потемнели от гнева.

— Ну, раз вам все так очевидно, то вы вряд ли захотите стать частью моей жизни, мисс Мортон. — Эти слова прозвучали спокойно, но голос почти звенел. — Так как же быть со стеной?

Джун почувствовала, что краснеет. Да, конечно, она сунула нос куда не следует и была поставлена на место. Если сейчас она вдобавок скажет какую-нибудь глупость по поводу интерьера спальни, он окончательно разочаруется в ней.

Спокойно, Джун, приказала она себе, ты не дизайнер, но и не дура!

— Ну что же, — проговорила она наконец. — Вы можете поставить здесь шкаф.

Он молчал.

— Или… большое растение.

Опять молчание.

— Или и то и другое.

Не в силах больше это вынести, она отчаянно взглянула на него.

Его брови были сдвинуты, на лице застыло непонятное выражение. О Господи, ему не нравится эта идея! Шкаф! О чем она только думала, предлагая это. Где-то рядом наверняка находится большая гардеробная, способная вместить содержимое универмага!

Ну что же, пропадай все пропадом! Она больше не будет строить из себя невесть кого.

— По правде говоря, мистер Ньюэлл, эта комната такая стильная, что может быть помещена на обложку любого дизайнерского журнала в качестве образца приемной роскошного банка. Но это не банк, а ваш дом. И вам следует добавить сюда мебели из дерева теплых оттенков. Может быть, немного цветов. Особенно хороши здесь будут розы. Моя мать выращивала их, и я ухаживала за садом после ее смерти. Когда они цвели, у меня в комнате всегда стоял букет. Они очень оживят вашу спальню. — Джун взмахнула рукой. — А так это холодное место, мистер Ньюэлл. Здесь нет тепла и уюта.

Ноздри Ньюэлла дрогнули, и она поняла, что задела его за живое.

— Извините, — пробормотала она, ругая себя за то, что позволила эмоциям взять верх над здравым смыслом. Но такова уж, видимо, была его тактика — провоцировать ее на неконтролируемые всплески чувств. — Не обращайте внимания, это лишь мои ощущения.

Ньюэлл смотрел невидящим взглядом на стену с отпечатком. Джун не могла понять, о чем он сейчас думает, но ей было совершенно ясно, что он низкого мнения о ее способностях.

— Шкаф или цветок, говорите? — Он улыбнулся. — Очень профессиональный совет, мисс Мортон! Я-то думал, что вы предложите разобрать стену или в крайнем случае поменять мрамор.

— Конечно, — попыталась она исправить положение, страстно желая провалиться сквозь землю. — Но это слишком радикальный способ…

— Я также могу просто сжечь все это. — Он бросил на нее странный взгляд, а затем как молния блеснули белизной его зубы. — Будет теплее — по крайней мере, хоть на некоторое время.

Он дразнил ее.

— Если вы и без меня знаете, что делать, то я лучше пойду помогу Эффи.

— Поможете ей делать что? Оставьте ваши шарады! Я давно их разгадал. Пришло время рассказать мне, что вы делаете на моем острове. — Он бросил на нее свирепый взгляд.

Ужас охватил Джун. И зачем она вступила с ним в спор?! Ей нужно было придержать свою гордость, молчать и поддакивать.

— О, пожалуйста, — произнесла Джун шепотом, умоляюще дотронувшись до его руки. Но она тут же поняла, что напрасно сделала это: ей не следует касаться этого мужчины. — Что бы вы ни решили, не выгоняйте Лиз. Мы лишь воспользовались ее добротой. Во всем виновата я! Я одна! — Голос Джун дрожал, на глазах появились слезы.

— Лиз? — переспросил он удивленно и сердито.

— Она только пыталась помочь мне пережить предательство Энди… — Джун прикусила язык. Менее всего она хотела говорить с ним об Энди и о том, что оказалась обманутой невестой. Сжав кулаки и отступив на шаг, она заставила себя прямо взглянуть ему в лицо. — Я уеду сейчас же, только… только не увольняйте Лиз!

— Так ты не дизайнер?

Вопрос застал ее уже на пороге. Не оборачиваясь, она тихо произнесла:

— Нет. Я учитель.

Джун услышала, как он подошел к ней, но не шевельнулась и не подняла головы.

— А кто этот Энди?

Все внутри Джун сжалось. Она покачала головой:

— Просто отпустите меня, мистер Ньюэлл!

Слезы задрожали на ее ресницах, и она решительным движением смахнула их. Джун не могла позволить ему видеть, как она плачет. Она снова двинулась к двери, но сильная рука остановила ее.

— Кто, черт возьми, этот Энди? — Хотя его голос был мягким, чувствовалось, что он не позволит ей уйти, пока не получит ответа, — Почему бы нам не прогуляться и не поговорить обо всем?

Джун колебалась.

— Уж лучше я…

— А что вы преподаете? — Ньюэлл взял ее за локоть и подтолкнул к выходу в сад. Легко коснувшись стеклянной двери, он отступил назад, чтобы пропустить ее. — Язык? Математику?

Джун замешкалась с ответом, но поняв, что он всего лишь интересуется ее работой, пробормотала:

— Нет, биологию.

Он усмехнулся. Джун настороженно взглянула на него.

— А что в этом смешного?

Он махнул рукой в сторону маленького столика и двух стульев, стоящих на веранде.

— Для меня совершенно очевидно, что в ваш курс не входят уроки полового воспитания, иначе…

— Может быть, мы когда-нибудь перестанем говорить об этом? — прервала она его, чувствуя, что ее опять обвели вокруг пальца.

Словно заключенный, ведомый тюремщиком, она послушно опустилась на один из стульев и машинально оглянулась, ища возможность побега. Веранда, сложенная из необработанного камня, была очень уютной. Экзотические растения и цветы, окружавшие ее, казалось, не знали руки садовника, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что они тщательно подобраны и ухожены. Посреди этого растительного великолепия расположился искусственный пруд с маленьким водопадом, шумно спускающимся по камням.

— Здесь очень хорошо, — заметила Джун, невольно улыбаясь.

— Спасибо… — Их взгляды встретились, и он улыбнулся в ответ. — Означает ли это, что я могу пока не сжигать сад?

Джун сокрушенно вздохнула.

— Ну что ж, дело ваше, я не дизайнер.

— Вы учитель биологии…

Он сел рядом и положил руку на спинку ее стула. Джун слегка отодвинулась и посмотрела на водопадик.

— Так кто же все-таки Энди?

Она опустила глаза. Ее взгляд скользнул по свободной рубашке и легким белым брюкам и невольно остановился на его голых лодыжках. Ей бы ни за что не пришло в голову, что такой богатый человек может ходить без носков. Но вид его туфель свидетельствовал о несомненной удачливости и богатстве. Он, видимо, просто не придерживался традиционных взглядов на одежду, и отнюдь не приличия диктовали ему, что надевать.

Джун не могла отвести глаз от его лодыжек. Ей это казалось безопасным: вряд ли он мог знать, что эта часть мужского тела может быть очень привлекательной для женщин.

— Мисс Мортон? — вкрадчиво окликнул он ее. — Вы так увлечены разглядыванием моих ног или просто избегаете ответа на вопрос?

Она поспешно отвела взгляд и вспыхнула. Разумеется, избегаю, подумала Джун и убрала ноги под стул, чтобы увеличить дистанцию между ними. Гордон понимающе улыбался.

— Вам совершенно ни к чему знать об Энди, — напряженно произнесла Джун, глядя в сторону.

— То обстоятельство, что вы находитесь на моем острове под ложным предлогом, позволяет мне проявить некоторое любопытство.

Он несомненно был прав, хотя ей не хотелось признавать это. Она поймала его взгляд, устремленный на ее колени, и поспешно поправила юбку.

— Да… Видимо, обязана объясниться.

В попытках увеличить расстояние между ними, Джун уже достигла чугунного ограждения веранды.

— Я…

— Вы, должно быть, любили моряка?

Она чуть не рассмеялась от неожиданности такого предположения.

— Энди был… моим женихом, — тихо начала она. — Мы должны были пожениться двадцатого мая. За неделю до этого умер отец, и моя сестра Фэй приехала домой из Нью-Йорка на похороны. Они с Энди познакомились, и в день нашей свадьбы он… и Фэй… — Джун покачала головой, не в силах продолжать.

Водопад мирно журчал по камням и с шумом низвергался в пруд, на поверхности которого играли солнечные блики и отражалось безоблачное небо. Прошло несколько минут, прежде чем раздался его голос.

— Так, значит, этот Энди сбежал с вашей сестрой в день вашей свадьбы? — словно подытоживая, повторил он.

Кивнув, она впилась пальцами в чугунную ограду. Такого унижения она никогда раньше не испытывала. Но если это поможет Лиз, она готова на все.

— Вот почему вы решили побольше узнать о секретах сексуальной притягательности… — Его тихий голос временами переходил в шепот.

Джун чувствовала себя опустошенной. Ее плечи опустились, к горлу подступала тошнота. Но этот прямой вопрос требовал прямого ответа. Она закрыла лицо руками, готовая закричать, завизжать от стыда и отчаяния. Но, собрав остатки гордости, она взяла себя в руки.

С трудом повернув к нему голову, Джун тихо прошептала:

— Нет, я… — Ее дыхание вдруг стало частым и прерывистым, и она не смогла закончить фразу. Джун встала и отвернулась от него, чувствуя, что слезы в любую минуту могут хлынуть из глаз. — Я поступила очень глупо… Я знаю… Но я подумала… — Рыдания вырвались из ее груди. Ну что же это?! Ведь он умный человек и может сложить два и два. — Пожалуйста, не увольняйте Лиз, — взмолилась она шепотом.

— Сядьте, мисс Мортон, — мягко приказал он.

Джун чувствовала такую слабость в коленях, что поняла — это единственный выход для нее сейчас. Она села, стараясь не смотреть на Ньюэлла.

— А кто такая миссис Локвуд?

Джун всхлипнула и взяла платок, который протянул ей Гордон.

— Спасибо, — пробормотала она. — Эффи — племянница Лиз и моя подруга. Она решила, что мне лучше на время покинуть родной городок. А Лиз ни в чем не может отказать ей и поэтому позволила нам приехать сюда.

Вытирая слезы, она украдкой взглянула на Ньюэлла. На его красивом загорелом лице было недовольство.

— Они только хотели помочь мне, — предприняла Джун последнее отчаянное усилие спасти Лиз.

Гордон долго и внимательно разглядывал ее. Казалось, он решает, поверить ей или нет. Наконец он покачал головой и уголки его рта поползли вверх.

— Я сразу понял, что вы никудышные дизайнеры.

Джун закусила губу, боясь пустить в свое сердце даже малейшую надежду. Вряд ли он поверил в эту историю, но, по крайней мере, не швырнул ее разгневанно в море.

— Мы уедем сегодня же, мистер Ньюэлл, — шепотом пообещала она.

Он сложил руки на груди и внимательно посмотрел на Джун.

— Нет, вы не уедете.

Страх снова охватил ее.

— Что вы сказали?

Он наморщил лоб.

— Если я отошлю вас с острова, то потеряю лучшую в мире экономку, потому что Лиз после этого не захочет оставаться в моем доме. А я не могу позволить это.

Джун с облегчением вздохнула.

— Вы можете оставаться здесь, сколько захотите. — Он встал и взглянул на часы, в мгновение ока превратившись в озабоченного делового человека. — Я должен идти. — Он секунду помешкал и, повернувшись к ней, медленно проговорил: — Еще один вопрос. Вы хотели получить уроки секса для того, чтобы вернуть Энди?

Джун почему-то очень шокировал этот вопрос. Она отрицательно покачала головой.

— Нет, только не после того, что он сделал… А почему вы спрашиваете? — Джун не предполагала, что он окажется настолько слепым, чтобы не понять очевидного.

— Потому что Энди не заслуживает… — он замолчал и поджал губы, словно расстроенный тем, что подобные слова невольно вырвались у него, — урока четыре. — Ньюэлл улыбнулся и через секунду исчез в доме, оставив ее в одиночестве догадываться о том, что означают его последние слова.

Урока номер четыре никогда не будет! — решила для себя Джун.

Наконец-то почувствовав себя свободными от необходимости лгать и изворачиваться подруги открыто сопровождали Лиз в город за покупками. Однако поездка была затеяна скорее для Джун, чем для Лиз. И тетя и племянница настаивали на том, что Джун необходима новая одежда. Та по привычке немного посопротивлялась, но и она вынуждена была признать, что внутренние перемены, происшедшие в ней, требуют и иного внешнего облика. Как ни странно, Гордон помог ей поверить в себя. Ей это не пригрезилось — она видела истинные страсть и желание в его глазах. Сознание того, что мужчина, знавший самых чувственных и красивых женщин в мире, нашел ее привлекательной, дало ей новое дыхание и возрастающее чувство собственной значимости.

Тем не менее она все же отказалась покупать нижнее белье, рекламируемое каталогом «Ньюэлл», на чем так настаивала Эффи. Джун казалось, что, купив эти роскошные, сугубо специфические предметы дамского туалета, она признает, что согласна без боя сдаться Гордону Ньюэллу на его условиях. А она твердо решила не пополнять собой список сексуальных побед этого человека.

Эффи приняла свое поражение как обычно, то есть пошла и сама купила комплект белья и, когда они вернулись на остров, с вызовом швырнула его на кровать Джун. Но та не сдалась и затолкала белье подальше в шкаф. К счастью, вечером Ньюэлл устраивал очередную вечеринку, на которую обе были приглашены, и это заставило Эффи на время забыть о белье.

В душе Джун была благодарна Гордону за приглашение, но очень боялась встречи с ним. А не принять приглашение — означало бы вконец разозлить Эффи и испортить их отношения. Поэтому Джун просто сбежала.

Было девять часов, и вечеринка, должно быть, находилась в самом разгаре, а Джун бродила по дальнему пляжу, разглядывая из темноты дом. Сияя огнями, он напоминал сейчас ларец с драгоценностями.

Джун подумала о его владельце, и ей вдруг стало грустно. Она пожалела о том, что не танцует среди других в гостиной с великолепным, неотразимым Гордоном Ньюэллом. Однако внутренний голос не переставая твердил ей, что приближаться к этому мужчине опасно.

Джун вдруг услышала в отдалении голоса, мужской и женский смех. Приглядевшись, различила в сумерках группку людей. Очевидно, закончив купание, они шли в ее направлении. Она похолодела. Выходило, что вечеринка, которой она так тщательно избегала, сама настигает ее.

Люди приближались, и Джун почувствовала себя беглецом, вырвавшимся на свободу, которого вот-вот опять поймают.

— Джун! — услышала она голос Эффи и от неожиданности подпрыгнула. — Как здорово! Оказывается, Гордон устроил вечеринку с купанием. И еще мы будем играть в волейбол!

Эффи энергично махала ей рукой. Джун с ужасом ждала, когда компания приблизится. Там среди них был Гордон, и ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она считала его чудовищем, а с другой — была очень благодарна за то, что он позволил им остаться и высоко ценил Лиз.

Гордон, эскортируемый двумя великолепными женщинами, висевшими у него на плечах, неумолимо приближался. На влажных после купания плечах играли отблески света, лившегося из окон дома, и Джун с новой силой почувствовала, какую власть он имеет над ней. Любое прикосновение этого человека могло заставить ее закричать, моля о том, чтобы он полностью овладел ею.

— Джун! — снова закричала Эффи. — Посмотри, кого я нашла.

Джун с трудом оторвала взгляд от своего улыбающегося мучителя и заметила особу с рыжей гривой, словно из-под земли выросшую перед ней. Женщина казалась очень знакомой. И когда Джун удалось отмахнуться от мыслей о Гордоне Ньюэлле, она вспомнила, где ее видела.

— Скажите, это вы играли в «Заколдованном лесу» пару лет назад в городском театре Пасадены?

Женщина с радостным удивлением взглянула на Джун.

— Да, а вы видели?

— Это было великолепно! Меня зовут Джун Мортон.

— А я Энн Тайлер. И я действительно очень горжусь этой работой.

Тут в разговор вмешалась Эффи.

— Это ты, Джун, знаешь ее по «Заколдованному лесу», а остальному миру она известна по фильму «Небеса», который вышел прошлой весной.

Джун смущенно пожала плечами.

— Извините, мисс Тайлер, я не хожу в кино.

— Не извиняйтесь, не вы одна такая. И с Гордоном Ньюэллом я познакомилась именно благодаря «Заколдованному лесу». Спектакль ему тоже понравился, и Гордон пригласил меня работать для его каталога.

Джун поразило то, что Гордон Ньюэлл посещал городской театр Пасадены, но, возможно, ему просто кто-нибудь посоветовал взглянуть на актрису с эффектной внешностью, и он сделал это из чисто деловых соображений.

— Значит, вы появитесь в одном из каталогов Ньюэлла? — спросила Джун.

— Я уже снялась в нескольких.

— О! — Джун снова почувствовала себя ужасно провинциальной.

— Эй, они уже натянули волейбольную сетку! — закричала Эффи, увлекая за собой Энн. — Пойдемте. Когда-то я играла за команду нашей школы!

Джун улыбнулась подруге и махнула рукой Энн. Они даже не спросили, умеет ли она играть в волейбол, грустно подумала Джун.

— Привет! — Мужчина лет тридцати пяти приятной наружности подошел к ней. — Мне кажется, я не встречал вас раньше, — улыбнулся он.

В его глазах был неподдельный интерес, к чему Джун совсем не привыкла.

— Я Росс Митчел, художественный директор фирмы «Ньюэлл». — Он пожал ей руку.

— Привет, — спокойно ответила Джун и мило улыбнулась ему. Она была удивлена, что проделала все с такой уверенностью, о которой еще пару недель назад не могла и мечтать.

— Вы, должно быть, новенькая. Я знаю всех моделей Ньюэлла.

— Я гощу здесь у Лиз Каули, — смутилась Джун. — И я учительница.

Он выглядел озабоченным.

— Вы не модель? Эй, Гордон, можно тебя на минутку?

Росс все еще держал ее руку в своей. Джун не хотела показаться грубой, но ее руки задрожали, так как краем глаза она заметила, что Гордон, освободившись от общества двух красавиц, направляется к ним. Поэтому, попытавшись вырвать руку, поспешно произнесла:

— Я покину вас, чтобы вы могли поговорить с боссом.

— Нет, постойте, я хочу, чтобы он взглянул на вас.

Джун пришлось подчиниться.

— Что случилось, Росс? — спросил Гордон.

Джун ничего не оставалось, как посмотреть в его сторону.

— Я вижу, ты познакомился с мисс Мортон.

— Черт подери, Гордон, она говорит, что она учительница. А по-моему, она — стопроцентная американка для обложки нашего журнала! Может быть, стоит попробовать?

Джун не могла поверить, что они говорят о ней.

Гордон внимательно посмотрел на Джун, и его улыбка заставила ее покраснеть.

— Пожалуй, ты дело говоришь.

— Может, дадим ее в декабрьском номере? Энн должна лететь во Францию на кинофестиваль.

Но Гордон не торопился строить прожекты.

— А что скажет леди? — спросил он.

Митчел удивленно взглянул на босса.

— Я никогда не получал отказов, ты знаешь.

Взгляд Гордона упал на руку Росса, все еще сжимавшую запястье Джун.

— Никогда не говори «никогда», Росс! — Взглянув на Джун, он добавил: — Очень рад, что вы наконец присоединились к нам, мисс Мортон.

Их взгляды на какую-то долю секунды встретились. Но Джун этого было достаточно, чтобы понять, что ее отсутствие на вечеринке не прошло незамеченным. Равно как и то, что ее невозможно заставить сделать что-то против ее воли, и наконец то, что Росс получит первый в жизни отказ.

Но как он смеет так много знать о ней! Ну что ж, она докажет ему обратное! Джун расправила плечи и храбро двинулась к волейбольной площадке.

— Так как насчет каталога, мисс Мортон? Получите тысячу долларов за снимок.

— Сколько?!

— Тысячу. И еще вам подарят белье, в котором вы будете позировать.

Тысяча долларов! Это было ее двухнедельное жалованье.

Но тут до нее наконец дошло, что она должна будет сниматься в белье фирмы «Ньюэлл». И даже если Гордон заслуживает, чтобы его проучили, она ни за что не появился на обложке журнала в этих микроскопических лоскутках ткани и кружев. Она не может допустить, чтобы миллионы людей, среди которых могут оказаться и ее ученики, глазели на нее.

— Я… я… — Джун с трудом высвободила руку из крепких пальцев Росса и постаралась как можно ласковее улыбнуться ему, чтобы смягчить отказ. — Это, конечно, хорошая возможность, мистер… — Она никак не могла вспомнить его фамилию, поэтому добавила: — Росс. Но я не думаю, что быть моделью — мое призвание. Видите ли, я учу детей, молодых людей.

Митчел усмехнулся.

— Повезло деткам! — Опять взяв ее за руку, он повел ее к волейбольной площадке. — Мы поговорим об этом позже, за бокалом вина.

Джун должна была признать, что волейбол — очень увлекательная игра, а Росс помогал ей отбивать мячи и научил перебрасывать их через сетку. И хотя команда Гордона выиграла, Джун чувствовала себя победительницей. Она впервые играла в волейбол и была очень довольна.

Игра закончилась, и Росс пошел в дом, чтобы принести ей что-нибудь выпить. Оставшись наконец одна, она направилась к морю.

— Так мы увидим вас на обложке журнала?

Джун узнала голос Гордона.

— Я думаю, мне сначала надо потренироваться в «Плейбое».

Он весело рассмеялся.

— Скажи об этом Россу.

Его улыбка была обворожительной, а глаза так нежно смотрели на нее, что слова, последовавшие за этим, даже не очень ее удивили.

— Ты великолепна, дорогая!

— Почему вы это делаете? — Голос ее предательски задрожал.

— Что? — спросил он, подходя к ней ближе.

— Называете меня то «мисс Мортон», то «дорогая». Почему?

— А ты как думаешь?

Она почти не слышала шума вечеринки, возможно потому, что все ее чувства сейчас были заняты им. Ей вдруг стало тяжело дышать.

— Я… я думаю, вам нужно найти какое-нибудь хобби.

Он ухмыльнулся.

— Знаешь, а ты улыбалась Россу так, как я учил тебя.

Джун обескуражила резкая смена темы разговора.

— Как?

— Этой хитрой, коварной улыбкой всех женщин. Улыбкой, которая может свести с ума любого мужчину.

Это, несомненно, была шутка, и Джун решила подыграть.

— Ну что ж, я буду рада, если это произойдет.

— Это уже произошло. Он без ума от тебя.

От неожиданности Джун потеряла дар речи. Но когда голос вернулся к ней, она воскликнула:

— Не будьте так наивны!

Он взял двумя пальцами ее подбородок и, приподняв, слегка коснулся его губами.

— Я уже давно перестал быть наивным, дорогая, — прошептал он и пошел прочь.

— Так почему вы делаете это?! — требовательно закричала Джун ему вслед.

— Целую тебя?

— Нет, почему иногда называете меня «мисс Мортон», а иногда «дорогая»? — повторила она свой вопрос, догоняя его.

Он невесело улыбнулся.

— Потому что иногда ты мисс Мортон, а иногда, например сейчас, когда удивлена тем, что мужчина нашел тебя привлекательной, — дорогая. — Он пожал плечами. — А поцеловал я тебя, думаю, потому, что не знаю, как иначе бороться с этой вашей особенностью.

Гордон посмотрел на нее так пристально, что она почувствовала себя голой. Когда он склонился над ней, у нее едва хватило сил не обнять его и не умолять заняться с ней любовью.

— Он поцелует тебя сегодня ночью, — прошептал Гордон, впиваясь в нее взглядом. Улыбка сошла с его лица. Напряжение становилось невыносимым. Казалось, он собирается сказать ей что-то таинственное и страшное. — И он займется с тобой любовью, если ты позволишь ему.

Пораженная, Джун даже не знала, что ответить. Он заметил ее волнение, и в его глазах мелькнули озорные огоньки.

— Но ведь ты не позволишь ему сделать это, не правда ли?

Несмотря на форму, это был не вопрос. Он просто излагал свою точку зрения на исследуемую проблему, а предметом исследования в данном случае была некая Джун Мортон. Она съежилась под его взглядом, чувствуя, что он читает ее как открытую книгу. Но ее гордость была задета, и она упрямо вздернула подбородок.

— Я не знаю, как поступлю с Россом, мистер Ньюэлл. Он очень мил, и я всегда любила блондинов. — Она решила поставить на место этого законченного эгоиста. — К тому же, я думаю, Росс — великолепная кандидатура для урока номер четыре. Вы согласны со мной?

— Не знаю. Я никогда не занимался любовью с мужчиной.

Не удержавшись, она весело расхохоталась и как можно беспечнее тряхнула головой.

— Разумеется, поскольку это ваш остров, я поставлю вас в известность, как все прошло. Утром.

Ньюэлл изогнул бровь.

— Ну что ж, час свидания близок, — проговорил он нараспев.

Развернувшись, он пробормотал что-то под нос и ушел. Она плохо расслышала, что именно, но, похоже, он назвал Энди последним дураком.

Сзади подошел Росс с бокалом какой-то красной жидкости. Она с трудом заставила себя улыбнуться и вдруг окончательно поняла, что влюбилась в Гордона Ньюэлла, — человека, которому совершенно безразлично, что она может провести ночь с одним из его друзей.

 

7

Джун находилась в таком возбужденном состоянии, что не могла заснуть. Кроме того, ей очень хотелось есть, так как из-за любви к одиноким прогулкам она осталась без обеда, а бокал пунша, который принес Росс, не очень-то насытил ее. Ей стоило большого труда убедить компаньона Гордона в том, что она не собирается позировать для каталога, равно как и ложиться с ним в постель.

Он воспринял это как джентльмен, но, к удивлению Джун, попросил у нее телефон и адрес. И у нее было чувство, что он позвонит. Странно, но на дискотеках она обычно подпирала стенки. Никто никогда не приглашал ее танцевать. Очевидно, от нее исходили какие-то сигналы, которые отпугивали мужчин. А если ей все же случалось общаться с ними, она все время боялась что-нибудь сказать или сделать не так.

Поэтому Джун целиком погрузилась в самообразование. Она наивно полагала, что таким образом сможет научиться быть свободной и легко общаться с людьми. Но это не помогло, и поступок Энди лишний раз подтвердил это. Джун все больше чувствовала себя неполноценной и неуверенной.

…А затем появился Гордон, с его поцелуями и скрытой страстью, и доказал ей, что она может быть соблазнительной и желанной. И Росс укрепил в ней эту уверенность.

Под ложечкой опять засосало. Ей просто необходимо пойти съесть что-нибудь, несмотря на то что уже час ночи и она не у себя дома! Джун встала, надела юбку и блузку, которые купила накануне, решив испытать новые вещи в темноте, пока никто не видит ее.

Белая хлопчатобумажная блузка со шнуровкой на груди, напоминающая нижнее белье времен королевы Виктории, была писком моды в этом сезоне, а пышная голубая юбка прекрасно дополняла ее.

Джун застегнула легкие кожаные сандалии и взглянула на себя в зеркало. Перед ней была совсем не та женщина, которая приехала сюда три недели назад. Эта была свободна от комплексов и неуверенности в себе, и у нее были почти белые, выгоревшие на солнце волосы и свежее загорелое лицо. Она выглядела просто великолепно. Джун не могла с уверенностью сказать, что нравится себе, но ее опыт свидетельствовал о том, что именно такие женщины нравятся мужчинам.

Джун опять оглядела себя с ног до головы, чувствуя, как краска удовольствия заливает ее щеки. Спасибо Лиз за поездку в Лос-Анджелес. И спасибо Эффи за ее любовь к нарядам!

Открыв спустя несколько минут белую дверь кухни, Джун замерла на пороге. У плиты, спиной к ней, стоял Гордон Ньюэлл в спортивных трусах и что-то готовил сам себе. Даже не повернувшись на звук открываемой двери, он громко проворчал:

— Я же сказал вам десять минут назад, что ничего не нужно. Я не хочу, чтобы ужин приносили в мои апартаменты. Я не хочу, чтобы кто-то будил меня для моей шестичасовой встречи.

Джун было странно видеть полуголого мужчину, который отдавал команды, стоя спиной к ней.

— Неужели не ясно? — с раздражением добавил он.

Его резкие слова почему-то совершенно не испугали ее. В его интонациях было что-то детское, и Джун, впервые увидев Ньюэлла без маски светского льва и пожирателя сердец, совершенно осмелела.

— Нет! — Она подошла к огромному белому столу, разделявшему их. — Мне ясно совершенно обратное! Во-первых, кому-то все же придется приготовить вам еду, потому что у вас, кажется, все сгорело.

Он резко повернулся. В его глазах было неподдельное удивление.

— Во-вторых, это буду не я. У меня нет ни малейшего желания обслуживать вас — нигде и никогда. А в-третьих, я нисколько не сомневаюсь, что вы будете зевать на всем протяжении встречи, назначенной так непростительно рано.

Он быстро пришел в себя и, сев на стул, стоявший рядом с плитой, закинул ногу на ногу. Джун заметила, что Гордон был босой. Красивые ступни, подумала она и тут же прикусила губу от смущения. Он склонил голову набок.

— Ваше рандеву с Россом закончилось так быстро?

Джун подошла к плите и попросила:

— Подвиньтесь, я посмотрю, что вы тут натворили.

Он неохотно посторонился. От его волос исходил возбуждающий запах, которого не мог перебить даже запах подгоревшей яичницы.

— Ты не ответила на мой вопрос, — напомнил он.

— Ответ известен вам так же хорошо, как и то, что я никогда не соглашусь сниматься в вашем каталоге.

— Но ты сказала…

— Своим самоуверенным видом вы так назойливо давали понять, что знаете обо мне все, — прервала она его, — что мне захотелось посеять в вас сомнения.

Он ничего не ответил. Джун попыталась отскрести яичницу от сковороды, но, возмущенная его долгим молчанием и отсутствием каких-либо эмоций, бросила это занятие и спросила:

— Вы предпочитаете яичницу в таком виде или мы поджарим новую?

— Мы? — переспросил Гордон.

Она взглянула на него. Хотя он не улыбался, но и раздражения на его лице уже не было.

— Я сегодня осталась без обеда и очень хочу есть.

— А кто в этом виноват? — Уголки его губ наконец медленно поползли вверх.

Не ответив на его вопрос, Джун протянула ему сковородку.

— Поставьте это в раковину. А я приготовлю новую яичницу.

— Яиц больше нет, — сокрушенно сказал Гордон и показал на пустую коробку.

— Но в холодильнике, наверное, можно найти что-нибудь съедобное?

— Разве что отбивные.

— Великолепно! Приготовим сандвичи! — воскликнула Джун, направляясь к огромному холодильнику. — Поищите-ка хлеб!

— Оказывается, после полуночи у тебя прорезается командный голос!

Открыв холодильник, она повернулась к Гордону и, задрав подбородок, заметила:

— А вы бездарный повар в любое время суток. Кстати, за кого вы меня приняли, когда я вошла сюда?

Он скрестил руки на груди и прислонился к кухонному шкафу.

— Я решил, что это кто-то из слуг. Они терпеть не могут, когда я пытаюсь сделать что-нибудь сам.

Джун усмехнулась.

— Это, должно быть, очень раздражает вас, — заметила она, вынимая продукты из холодильника. Когда она повернулась, Гордон уже стоял рядом с ней. Он взял мясо и соус из ее рук, прежде чем она успела опомниться. — Вы задались целью напугать меня до смерти?

— Извини. Но деревянные полы словно созданы для того, чтобы бесшумно передвигаться босиком.

— А вот и нет! Босые ступни обычно громко шлепают по деревянному полу, — возразила Джун.

Он удивленно взглянул на нее.

— Откуда ты знаешь?

Она улыбнулась, удивляясь себе. Наверное, ей так легко с ним потому, что сейчас над ними нет луны. Или потому, что Гордон Ньюэлл не целует ее.

— Так, значит, ваши слуги не любят, когда вы сами жарите себе яичницу? Особенно если она горит?

— Она не всегда горит! Я просто… — он нахмурился, и его взгляд виновато скользнул в сторону, — задумался.

— Вот видите, иногда размышления до добра не доводят, — заключила Джун, открывая упаковку с хлебом и передавая его Гордону.

— Мне нравится твой наряд, — неожиданно заметил он.

Этот комплимент смутил ее, возможно потому, что он сейчас стоял слишком близко к ней, или потому, что в его глазах появился странный блеск. Джун поспешила сменить тему разговора.

— Похоже, вы стали жертвой собственного успеха.

Он насторожился и внимательно взглянул на нее.

— Что ты имеешь в виду?

Она резала хлеб, и это избавляло ее от необходимости смотреть на него.

— Вы даже не можете приготовить себе ужин без того, чтобы кто-нибудь не помешал вам.

Джун бросила взгляд на его руки. Они остановились, перестав делать сандвичи.

— В жизни нет ничего совершенного, мисс Мортон. — Он произнес это так, словно его челюсти смерзлись.

— О Господи! — Она положила нож на стол. — Скажите, мистер Ньюэлл, а что для вас означает совершенство?

Он посмотрел вдаль отсутствующим взглядом и произнес:

— Еще больший успех, я думаю.

— Больший! — Она была возмущена. — Разве вам недостаточно того, что вы имеете?

Гордон взглянул на нее. Его глаза были похожи на две льдинки.

— Не существует такого понятия, как «достаточно».

У Джун перехватило дыхание.

— Как вы можете…

Он улыбнулся, но улыбка была невеселой.

— Мой любимый старый родитель учил меня: «Человек — мертвец, если считает, что всего достиг в этом мире». — Он не глядя намазывал горчицу на хлеб. — Отец не был счастливым человеком. Ему так и не удалось полностью реализовать себя. И у него вечно не хватало времени для меня, до тех пор пока я не взял в свои руки его маленький каталог и не сделал его сверхприбыльным.

Джун удивило то, что у нее и Ньюэлла было похожее детство: обожаемый отец и страстное желание заслужить его одобрение. Почувствовав внезапный прилив нежности к Гордону, она спросила:

— А где ваш отец?

— Он умер четыре года назад. Но умер богатым.

Джун принялась нарезать тоненькими кусочками мясо.

— А он умер счастливым?

Гордон горько усмехнулся.

— Счастливее, чем тогда, когда был бедным.

— И он любил вас больше, после того как вы сделали его богатым?

Его глаза метнули молнии.

— Он понял, что я не пропаду в этом мире.

Сердце Джун наполнилось состраданием. Сколько раз ее собственный отец доказывал своими поступками, что любит Фэй больше, чем ее! Как много усилий прикладывала она для того, чтобы заслужить его одобрение! И только когда Фэй, бросив отца, сбежала в Нью-Йорк, чтобы стать художницей, он начал понимать, что Джун заслуживает большего. Она стала учителем, чтобы порадовать его, но и этого было недостаточно: он все равно до самой смерти тосковал по Фэй.

Джун захотелось взять Гордона за руку и утешить его, словно маленького обиженного мальчика. Но они уже не были детьми. Стараясь справиться со своим порывом, она принялась укладывать мясо на хлеб.

— А ваша мать? — спросила Джун.

— Она умерла, когда мне было три года. Я не помню ее.

Руки Джун замерли. Оказывается, у Гордона была еще более несносная жизнь, чем у нее. Она, по крайней мере, ощущала материнскую любовь и поддержку на протяжении пятнадцати лет.

— А ваши жизненные принципы распространяются и на женщин тоже? — Этот вопрос прозвучал неожиданно даже для самой Джун. Она закусила губу, но было слишком поздно.

— На женщин в особенности.

Она вздохнула поглубже и на секунду задержала дыхание, чтобы не выпалить ядовитые слова, рвущиеся из глубины ее оскорбленной души.

— Я люблю сандвичи с помидорами, — решительно заявила она. — А вы?..

— Поищи в холодильнике, я не знаю, есть ли здесь помидоры.

Проверив несколько отделений, Джун наконец нашла искомое и, обернувшись, вновь обнаружила Гордона у себя за спиной. Он взял у нее помидоры и улыбнулся — на этот раз вполне беззаботно.

— Ты вовсе не такая зануда, какой иногда кажешься, дорогая! Я уже говорил однажды, что ты великолепна. Просто у тебя немного устаревшие принципы.

Джун закрыла холодильник. Сердце ее стучало как отбойный молоток. Она хотела, чтобы он немедленно обнял ее! Нет, она не хотела этого! На мгновение у нее даже появилось желание поскорее выскочить из кухни и захлопнуть за собой дверь, разрешив таким образом все противоречия.

— И… и у вас есть способ излечить меня от моих устаревших принципов, да?

Джун поспешно выхватила из рук Гордона помидоры и почти побежала к столу. Схватив нож, дважды попыталась разрезать помидор и только после этого поняла, что держит нож не той стороной. Несчастный овощ выглядел так, словно по нему проехал поезд.

— Теперь у нас есть сок, — заметил Гордон. — А я думал, ты любишь кружочками.

Взяв другой помидор, она сделала наконец все как полагается и положила сандвичи на тарелки.

— Все готово!

— Так вот, о лечении девственности…

Джун вспыхнула.

— А я никогда не говорила, что я девственница.

Он улыбнулся.

— Ты без слов сказала об этом тысячу раз, дорогая. — Он выдвинул для нее стул. — Я ведь поцеловал тебя, ты помнишь?

Оскорбленная до глубины души, Джун взяла свою тарелку и направилась к другому концу стола. У нее почему-то полностью пропал аппетит.

— Ну и что теперь — меня нужно поместить в дом престарелых дев?

— Нет, тебя просто можно излечить.

Джун села напротив него.

— Насколько я помню, вы уже однажды пытались сделать это.

Гордон опустился на стул и, низко склонившись над поверхностью стола, заглянул в глаза Джун. Она почувствовала, что еще чуть-чуть — и она, помимо своей воли, закричит: «Я хочу тебя!».

Хотя они не касались друг друга, его взгляд словно обнимал ее.

— Ты очень неопытна, — мягко произнес он.

Звук его голоса, выражение глаз, то, как его руки лежали на столе, — все говорило о том, что он готов в любую секунду обнять ее, если она попросит об этом. Она посмотрела ему в глаза. О Господи! Он был абсолютно искренен сейчас!

— Если ты хочешь, мы можем вернуться к уроку номер четыре. — В его словах звучала бесконечная нежность.

Джун хотела этого больше всего на свете! Но если они сейчас займутся любовью, то она никогда, никогда не сможет вернуться к прежней жизни. И в жизни Гордона ей тоже не было места. Ведь он уже не раз давал ей понять, что женщины — лишь красивые игрушки для него. Джун сжала кулаки. Она не хочет быть очередной игрушкой!

— Я… я не хочу заниматься любовью с тобой, — с трудом проговорила она, надеясь на то, что ее слова прозвучат достаточно убедительно.

— О! — засмеялся он ледяным смехом. — Ты знаешь, как выбить из колеи мужчину.

— Я уверена, что мужчина скоро придет в себя. Мир полон жаждущих красивых девушек.

Он склонил голову набок.

— Послушай, давай спокойно во всем разберемся. Ты хочешь обрести сексуальный опыт, чтобы стать привлекательной для мужчин, но твои принципы удерживают тебя от этого. Так?

Она кивнула и откинулась на спинку стула.

— Но ведь это глупо — считать, что можно иметь и то и другое.

О чем они говорят?! Джун чувствовала себя словно в бреду.

— Я знаю, как решить эту дилемму, — спокойно сказал он. — Это немного грубо, но помогает тысячам женщин во всем мире потерять невинность, не думая о своих принципах и поэтому как бы не нарушая их.

— О, ты объехал весь мир! — саркастически заметила Джун.

Гордон на мгновение крепко сжал губы, и на его щеках появились крошечные ямочки.

— Хочешь попробовать?

— И для этого не надо заниматься любовью?

Он пожал плечами.

— Нет. В моем понимании.

Помимо того, что Джун очень хотелось заняться с ним любовью, ей было страшно интересно: как это вообще возможно — заниматься любовью без того, чтобы заниматься любовью.

— Нет, не хочу… — Она покачала головой, но ложь словно прилипла к ее языку. — Ну хорошо… А как это?

Он несколько секунд внимательно разглядывал ее, а затем решительно отодвинул стул и встал из-за стола. Джун просто сгорала от нетерпения.

Подойдя к шкафу, он достал с верхней полки какую-то бутылку, открыл ее, наполнил бокал жидкостью, похожей на слабый чай, и протянул ей.

— Выпей это!

Джун принюхалась и нахмурила брови.

— Это алкоголь.

— Да. — Он вернулся на свое место и скрестил руки на груди. — Виски — великолепная вещь! Выпиваешь — и через десять минут готова лечь с кем угодно. Ты забудешь свое имя, и мы займемся сексом прямо здесь, на столе. И — прощай старомодные понятия!

Джун не верила своим ушам. Он говорил с таким цинизмом о тайне, принадлежащей лишь двоим любящим!

Ньюэлл взглянул на часы.

— Пейте, мисс Мортон. Помните о том, что у меня встреча в шесть утра.

Ярость ударила ей в голову.

— Ах, у вас встреча мистер Ньюэлл! — закричала она. — Я должна выпить эту гадость, чтобы избавиться от надоевших принципов, и ко всему мне следует поторопиться, потому что у вас встреча?!

Джун была слишком возмущена, чтобы отдавать себе отчет в том, что говорит и делает.

Метнув на него гневный взгляд, она как ужаленная выскочила из-за стола.

— Я не заставлю тебя долго ждать!

Одним движением руки Джун смахнула на пол бутылку и бокал, и они со звоном разбились на мелкие кусочки. Затем, приподняв край юбки, она забралась на стол и принялась пинать тарелки, стоявшие на нем, но те каким-то чудом все же остались стоять на месте.

— Первую часть нашей встречи можно считать законченной, дорогой! — с издевкой произнесла Джун. — Не будем зря терять твое драгоценное время. Ну давайте же, мистер Деловой! Берите меня! Побыстрее покончим со всем этим!

На его лице застыло странное выражение — смесь удивления и восхищения. Наконец-то и она сумела шокировать его! Но нет, он опять смеется над ней, отлично зная, что все это игра и она никогда не решится на такой циничный эксперимент. Но довольно! Достаточно. Он возомнил, что может жонглировать ее моральными принципами. Она ему покажет! Мистер Ньюэлл еще не знает, на что способна разгневанная девушка из Пасадены.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

— Я жду! Вы теряете время, мистер. Давайте прыгайте на меня поскорее — и ступайте на вашу важную встречу.

Гордон смотрел на ее ноги.

— Ты потеряла сандалию, — пробормотал он.

— Это далеко не все, что я собираюсь потерять сегодня, — напомнила она ему сквозь зубы.

Подойдя к ней, он бесцеремонно снял вторую сандалию и швырнул ее на пол. Прикосновение его рук было сродни удару током, но Джун смело посмотрела ему в глаза. Он не улыбался. На его щеках играли желваки.

— Ты предпочитаешь со светом или без?

— Со светом, — заявила она с вызовом. — Или ты стесняешься?

— Нет. Я себя прекрасно чувствуя в любой ситуации. — В его глазах появился металлический блеск.

Что он делает?! У Джун закружилась голова. Гордон развязывал шнурок на своих спортивных трусах!

— Тебе придется слезть со стола и поднять юбку.

— А ты не хочешь мне помочь?

— Мы ведь собираемся заняться не любовью, а только сексом. Ты помнишь об этом?

Это презрительное замечание подействовало на Джун как ледяной душ. Она вдруг почувствовала себя дешевой и грязной. Ньюэлл стоял перед ней, готовый в любую секунду обнажиться, но до сих пор прикоснулся к ней только однажды — когда снимал сандалию. Джун не могла оторвать взгляда от тонких завитков волос на его груди, к которой она так хотела прижаться губами!

Нет, так нельзя! Это грубо и бессердечно. Губы задрожали, и Джун пришлось крепко сжать их, чтобы не выдать волнения. Но остановить слезу, скатившуюся по щеке, она не могла. Было слишком поздно превращать все в безобидную игру. Теперь ей уже не скрыть своего унижения. Но она может хотя бы сказать ему, что чувствует.

— Я была не права, когда назвала твою спальню слишком холодной. Она идеально тебе подходит.

Джун и представить себе не могла, что его глаза могут стать еще холоднее, но сейчас они были похожи на две полированные монетки.

Завязав шнурок, он подошел к ней, взял за руку и рывком усадил на стол.

— Забирайте ваши принципы и отправляйтесь обратно в Пасадену, мисс Мортон. — Он посмотрел на нее долгим взглядом и решительно вышел.

Джун какое-то время неподвижно сидела на столе, уставившись на сандалии, валявшиеся внизу. Резкий запах виски бил в ноздри и резал глаза.

Гордон Ньюэлл наглядно продемонстрировал свое отношение к ней: она не та женщина, которой он хотел бы обладать, и у него нет никакого желания становиться мужчиной, который нужен ей.

Но это понимание совсем не облегчало ее душевную боль.

Эффи сидела на кровати Джун и успокаивающе гладила ее по плечу.

— Значит, Гордон Ньюэлл предлагал тебе заняться любовью, а ты отказала ему?

Джин удавалось сохранять свой секрет только четыре дня. На пятый день под давлением Эффи она «раскололась».

— Джун, дорогая, проснись и посмотри, какое столетие на дворе! Хочешь, я расскажу тебе, как потеряла девственность?

— Я и так знаю — в первую брачную ночь с Крисом.

— Вовсе нет. Я никогда не говорила тебе правду, потому что знала, как ты к этому относишься. Мне было шестнадцать лет, и он не был миллионером, и все это происходило отнюдь не под тропической луной, а в машине, похожей на мышеловку, на грязной проселочной дороге.

— Эффи! — Джун обняла подругу. — Какой ужас!

Эффи высвободилась и спрыгнула с кровати так быстро, что Джун не успела даже удивиться.

— Ладно, как видишь, я пережила это. Ты не станешь отрицать, что я всегда была для тебя хорошим другом. Я увезла тебя из города, заставила эту святую женщину лгать, давала тебе мудрые советы, устраивала случайные встречи. Разве кто-нибудь мог для тебя сделать большее, чем сделала я?

Эффи права: она была настоящей подругой.

— Это всего лишь секс, — настаивала Эффи. — Ты ведь никого не убиваешь. — Она подошла к Джун и взяла ее за руки. — Вспомни тот курс в колледже… Ну, тот, где говорилось про размножение лягушек.

Джун смутилась.

— Помнишь, ты ненавидела профессора, но знала, что необходимо пойти на экзамен и рассказать все это. — Она крепко сжала пальцы Джун. — Вот и сейчас то же самое. Ты должна пройти через это, чтобы стать настоящей женщиной. А Гордон — прекрасный учитель. И он согласен. Что тебе еще нужно?

Джун отвела взгляд.

— Но… но он такой…

Она не могла признаться Эффи, что влюбилась в него и что его легкомысленное отношение к женщинам и сексу больно ранит ее.

— Он не мой тип мужчины, — отрезала Джун.

— Нет, это немыслимо! — Эффи возвела глаза к потолку и возмущенно отвернулась от подруги.

— К тому же он, наверное, уже и не хочет, — со вздохом произнесла Джун.

— Ты права! С какой стати ему тратить свое время на… Извини, Джун, я не хотела тебя обидеть.

Джун нервно расхохоталась и произнесла то, на чем запнулась Эффи:

— …На несговорчивую и сухую учительницу, когда супермодели и телезвезды сами падают к его ногам.

Эффи ободряюще похлопала ее по плечу.

— В таком случае нам нужно подобрать кого-нибудь другого.

Джун была потрясена целеустремленностью подруги.

— Что?! — переспросила она.

— Тетя Лиз сказала, что завтра к Гордону снова приезжают гости. На этот раз — юридический отдел. Представляешь, сколько будет вокруг симпатичных молодых юристов? Ты как следует разглядишь их и выберешь того, кто тебе понравится.

Джун не могла поверить своим ушам.

— Я знаю, ты удивлена моим предложением. Но, если поразмыслить, оно великолепно.

— Оно ужасно!

Лицо Эффи стало каменным.

— Ты невыносима. Я сдаюсь. Я умываю руки. Продолжай в том же духе — и ты победишь на конкурсе старых дев Америки. Может быть, тебе поставят памятник.

Джун поразил усталый и безнадежный тон, которым были сказаны эти слова. И ей вдруг показалось, что сейчас она теряет в жизни все, в том числе и лучшего друга. Эффи всегда помогала ей в самые трудные минуты. А чем она отплатила ей за доброту? В конце концов Эффи опять права: это всего лишь секс.

Стряхнув с себя оцепенение, Джун приняла решение. Она сделает это без лишних размышлений. Она вообще слишком много думает. А жизнь так устроена, что рано или поздно девушки все равно теряют невинность. Она вспомнила, как ее ученицы обсуждали эту проблему. Серьезности и ответственности в них было не больше, чем при обсуждении перипетий мыльной оперы. А ей, наконец, уже двадцать четыре года!

Джун подошла к Эффи и обняла ее за плечи.

— Ну хорошо, завтра я выберу себе красивого молодого юриста.

— Молодец! И никаких сожалений! Операцию назовем «Юриспруденция».

Эффи чмокнула Джун в щеку и выскользнула из комнаты.

Измученная этим разговором, Джун добрела до постели и упала лицом вниз. Засыпая, она бормотала: операция «Юриспруденция», чувствуя, как эти слова болью отзываются в ее сердце.

 

8

Тишину раннего утра нарушил шум вертолета, и Джун поспешила свернуть на боковую дорожку, под прикрытие ветвей. Она не видела Гордона уже пять дней и вовсе не стремилась снова встретиться с ним.

Она направилась по тропинке к пляжу, но очень скоро поняла, что напрасно пряталась от вертолета: хозяин острова шел ей навстречу. Джун уже никак не могла разминуться с ним. На Ньюэлле были рабочие брюки и пояс с инструментами. Он, очевидно, уже успел поработать в доме на скале и теперь возвращался в свои апартаменты.

Когда они поравнялись, он сухо, без улыбки произнес:

— Доброе утро, мисс Мортон.

Несмотря на растерянность, она все же сообразила, что нужно объяснить, почему ее пребывание на острове затянулось.

— Послушайте, мистер Ньюэлл, Лиз теперь и в самом деле потребовалась наша помощь, и мне придется остаться еще дня на три. Мне очень жаль!

— Я вовсе не хотел выгонять вас с острова. Я лишь сказал, что не стану заставлять вас быть тем, чем вы не хотите быть.

Он взглянул на опускающийся вертолет.

— Мне необходимо переодеться. Прилетели мои гости.

Джун восприняла эти слова как прощальные и поспешила прочь. Но, услышав свое имя, обернулась.

— Днем на пляже будет пикник. Вы придете?

Она сначала неопределенно пожала плечами, но, вспомнив обещание, данное Эффи, согласилась.

На его лице появилось довольное выражение.

— Тогда увидимся.

— Я постараюсь не попадаться вам на глаза.

— Не беспокойся, дорогая. И не старайся! — крикнул он на ходу.

Это замечание можно было истолковать двояко. Но после всего, что произошло между ними в ту ночь, она почти не сомневалась, что его нужно понимать в прямом смысле. Ньюэлл просто не заметит ее присутствия. Ведь он наверняка уже вычеркнул ее из списка школьных учительниц, желающих поупражняться с ним в сексе, и Джун понимала, что должна быть благодарна ему за это. Проблема была в том, что она очень страдала.

Джун посмотрела на небо. Тебе бы тоже не мешало переодеться для свидания с юристом, сказала она себе. Она дала слово Эффи и уже ничего не может изменить.

Этот пикник совсем не похож был на те, к которым привыкла Джун. Оркестр играл в тени лавровых деревьев и пальм, и ему вторили пение бесчисленных птиц и шум морского прибоя. Несколько смелых пеликанов, в облике которых было что-то доисторическое, разгуливали по отмели и с интересом разглядывали людей.

Джун сидела в одиночестве за одним из многочисленных столиков, накрытых на пляже. Она утаптывала носком туфли холодный песок и с удовольствием вдыхала соленый запах моря.

Чуть поодаль стоял длиннющий стол, уставленный всевозможными закусками. Здесь были лобстеры, омары, устрицы, копченая лососина в окружении экзотических фруктов и цветов. Вскоре ожидалось главное блюдо пикника — шашлык из осетрины.

Но Джун совсем не чувствовала голода. Лениво водя ложкой по тарелке с фруктовым салатом, она была поглощена мыслями о том, что должно произойти сегодня. Время от времени Джун бросала взгляд на гостей, и ее сердце сжималось от страха.

Разумеется, юридический отдел Ньюэлла почти целиком состоял из молодых красивых юристов. Эффи взяла на себя труд отделить женатых от неженатых, и несколько минут назад уже сообщила Джун шепотом, что из двадцати пяти кандидатов — только пятеро холостых. И теперь Джун оставалось лишь выбрать одного из этих пятерых. Это оказалось не таким уж сложным делом, как она себе представляла вначале. Трое дали понять, что не прочь ближе познакомиться с ней. А один из них как раз направлялся в ее сторону с тарелкой, полной еды.

Она попыталась расслабиться и выглядеть непринужденно. Потягивая колу, она следила за его приближением. Он был примерно шести футов росту и имел спортивную подтянутую фигуру. Его черные волосы уже начинали редеть. Лицо было мужественным и очень приятным. Голубые глаза были обрамлены густыми черными ресницами. В аккуратно подстриженных усах пряталась улыбка.

И в этот момент в поле ее зрения попал Гордон. Его трудно было не заметить, так как он почти на голову возвышался над остальными. Он сидел, окруженный плотной группой людей, и до нее доносился его смех, четкий и громкий. Ее слух выделял этот звук из всех остальных.

Ньюэлл снова засмеялся, и Джун огромным усилием воли заставила себя беспечно посмотреть на приближающегося мужчину. Она положила в рот ложку салата и с трудом проглотила его. Юрист остановился у ее столика и спросил:

— Можно к вам присоединиться?

Она слегка откинулась назад, как ее учила Эффи, и сосчитала мысленно до пяти, словно решая, достоин ли он такой огромной привилегии.

— Вы не кажетесь опасным, — мягко поддразнила она его.

— В юридическом смысле? — рассмеялся он и, поставив тарелку на стол, сел рядом с Джун.

На нем были яркая гавайка и шорты в тон ей. Рубашка была застегнута, и Джун очень обрадовало это обстоятельство. Она еще не была готова к виду его голой груди. Ей нужно было время, чтобы созреть для этого.

Несколько запоздало она улыбнулась его шутке и осторожно убрала ногу, которой коснулось его колено. Типичный жест прежней Джун. Но она ничего не могла с собой поделать.

— Боюсь, я не помню вашего имени, — солгала она, поскольку правила игры требовали не выказывать большой заинтересованности. Надо заставить его сконцентрировать внимание на ней.

Он протянул руку, и Джун обратила внимание на длинные пальцы и холеные ногти.

— Ланс. Роджер Ланс. — Они пожали друг другу руки и, как и полагалось, его рукопожатие было энергичным и настойчивым. — А вы Джун, верно?

Она снова улыбнулась, но отняла руку и взяла стакан с колой.

— Мортон.

Он вновь придвинул стул так, чтобы его нога касалась ее колена. Джун замерла, но не отодвинулась. Нога Роджера прижалась еще теснее. Крепко сжав зубы, она изобразила на лице жалкое подобие улыбки.

— А чем вы занимаетесь, Роджер?

Он пожал плечами.

— Давайте лучше поговорим о вас, Джун. Я уверен, что вы модель.

И этот тоже! Она играла стаканом и думала, сказать ли ему правду. Ведь после сегодняшнего дня… и ночи они никогда больше не встретятся, так зачем обременять его ненужными знаниями. И Джун просто кивнула.

— Вы такой проницательный, Род, — проворковала она, удивляясь себе: оказывается, и она может ворковать!

Его прикосновения становились все более настойчивыми, и Джун уже боялась, что он перевернет ее вместе со стулом.

— Чтобы догадаться, не нужно иметь семи пядей во лбу, милая Джун. Кого же еще можно встретить на острове Гордона — моделей и кинозвезд.

Джун опять кивнула.

— Да, вы правы.

Большая тень легла на их столик. Краем глаза она увидела Гордона. Стараясь не выказать ни малейшего интереса, она взяла стакан и поднесла к губам. В этот момент их глаза встретились, и Джун застыла.

Гордон же, напротив, держался очень непринужденно и естественно.

— Привет, Род, Джун.

Она поставила стакан на стол. Он впервые назвал ее по имени. И неизведанное чувство, вызванное тихим проникновенным голосом, произнесшим ее имя, захлестнуло ее жаркой волной.

— Отличная вечеринка, Гордон! — Роджер поднял стакан с виски, приветствуя босса. — Единственное, чего я не могу понять, — это как тебе всегда удается делать на своем острове отличную погоду.

Гордон усмехнулся.

— Связи.

Джун сделала вид, что любуется букетом цветов, стоящим на столе.

— А вам здесь нравится, Джун? — спросил он.

У нее снова перехватило дыхание при звуках своего имени. Отлично понимая, что не может притвориться, что его здесь нет, Джун сказала:

— Роджер такой интересный собеседник, что я не успеваю следить за происходящим вокруг.

Джун знала, что это обидит Гордона, но она мстила ему за боль, причиненную ей пять дней назад.

В его глазах что-то мелькнуло, но это был не гнев. Возможно, он просто улыбнулся Роджеру.

— Спешу вам сообщить, что шашлык будет через десять минут.

— Друг, я готов! — с воодушевлением воскликнул Ланс.

Джун смотрела на море, размышляя о том, на что будет готов Род, когда съест шашлык.

— Джун! — В голосе Гордона слышался легкий начальственный рокот. Когда их глаза встретились, он кивнул ей и отошел от их столика.

Она сдержанно кивнула в ответ, ненавидя себя за собственную слабость. Затем ослепительно улыбнулась Роду, и они продолжили обсуждение шашлыка, затем перешли на десерт, а когда и эта тема была исчерпана, Джун удалось разговорить своего собеседника, и он поведал о себе. Оказалось, что Род любит бейсбол и рыбную ловлю, читает романы Эрла Стенли Гарднера и планирует уйти со службы лет в сорок пять, чтобы посвятить оставшуюся жизнь игре в бридж где-нибудь на похожем острове посреди океана. На протяжении его рассказа Джун с трудом подавляла зевоту и боролась как могла с неотступно преследующей ее ногой Ланса.

Когда слуги убрали остатки десерта, Джун вдруг с ужасом поняла, что операция «Юриспруденция» приближается к завершающей фазе. Род, казалось, был очень увлечен ею. Он все время шутил и улыбался, чувствуя себя очень хорошо в ее компании, несмотря на то что за последний час она раскрыла рот только один раз, — для того чтобы положить туда кусок рыбы. Возможно, ее улыбки и кивки говорили ему больше, чем слова, но, скорее всего, он считал, что женщинам вовсе не обязательно высказывать свои мысли. Джун вполне устраивало то, что он не хотел знать о ней больше того, что мог увидеть собственными глазами. Она уже солгала ему о своей профессии, и ей бы ничего не оставалось, как продолжать лгать, а в этом не было ничего хорошего.

Прислуга убрала столы, освободив площадку для танцев прямо на берегу. Джун стояла рядом с Лансом, наблюдая за танцующими парами. Гордон пригласил очаровательную блондинку, которая вполне могла бы быть моделью. Вообще у Джун сложилось впечатление, что Ньюэлл брал к себе на работу только самых красивых юристок, каких только можно было купить за деньги. Она почувствовала жгучую зависть к женщине, склонившей голову на крепкое плечо Гордона и загадочно улыбавшейся ему.

— Вы не хотите прогуляться, Джун?

Она была поражена, услышав вопрос Ланса. Джун не ожидала, что он прозвучат так скоро. До заката оставался целый час, а она представляла себе, что все должно произойти в темноте. Чувствуя, что губы едва слушаются ее, она прошептала:

— Это было бы просто замечательно…

К счастью, ее невнятное бормотание прозвучало как вполне законченное предложение. Род плотоядно улыбнулся и потащил ее прочь от танцующих. На мгновение Джун увидела хитро улыбающееся лицо Эффи, которая делала ей ободряющие знаки.

Джун изобразила на своем лице подобие улыбки и повернулась к Роджеру Лансу, безуспешно пытаясь убедить себя в том, что он очень умный и красивый.

Она отлично изучила эту часть побережья, гуляя здесь каждое утро, с тех пор как наскочила на ящик для инструментов, принадлежавший Гордону. Это было очень красивое место. Полоска леса подступала к самому песчаному пляжу.

Они шли рука об руку, думая каждый о своем. Всего лишь в тридцати ярдах от танцующих была маленькая пещерка, укрытая от глаз, и Джун подумала, знает ли Род об этом потаенном укрытии. От такой мысли ей стало не по себе, но она зажмурила глаза и мысленно повторяла: не нужно размышлять, это всего лишь секс! Урок секса. И она должна пройти через это, как когда-то сдала экзамен по размножению земноводных.

— Вы восхитительная женщина, Джун! — услышала она.

Конечно же, сейчас он будет рассыпаться в комплиментах. Это является частью стандартного процесса обольщения.

— Спасибо, Род. — Ее участившееся дыхание говорило скорее о возбуждении, чем о страхе, и она поздравила себя с этим. — Вы тоже очень привлекательны.

Не доходя нескольких шагов до пещерки, он показал на небольшую лужайку, покрытую шелковистой травой.

— Почему бы нам не посидеть и не полюбоваться великолепным видом?

Для Джун сейчас самым лучшим пейзажем был бы вид танцующих пар, но она послушно кивнула, стараясь быть современной полноценной женщиной. Наверное, ей надо было, следуя совету Гордона, хлебнуть виски, чтобы чувствовать себя более уверенно. Но мысль запоздала, и сейчас ей придется заняться этим на трезвую голову.

Джун опустилась на траву. Роджер сел очень близко, и их тела соприкоснулись. Резкий запах его одеколона ударил ей в ноздри. Она игриво посмотрела на него, но увидела только похоть. Он еще плотнее прижался к ней, рассматривая все ее действия как проявление страстного желания.

— Мне всю жизнь везло. — Он навис над ней, положив левую руку на траву так, что его пальцы коснулись ее бедра, и Джун почувствовала приближающийся приступ клаустрофобии. — Но я даже и мечтать не мог о такой удаче, — Он все ниже и ниже склонялся к ней.

Джун не удержалась:

— Что вы имеете в виду?

Он провел пальцем по ее обнаженной руке вверх, до шеи.

— Вас. Я думал, у меня нет никаких шансов. Но вот вы здесь, со мной.

— Где — с вами?

Он рассмеялся.

— Мне нравятся ваша манера общения и ваш взгляд.

Она жалко улыбнулась и приказала себе молчать, размышляя о том, откуда она знает, как себя вести.

Палец на ее шее вдруг превратился в ладонь, и Род легким толчком повалил ее на спину. Джун была так потрясена, что, округлив глаза, лишь следила за его действиями. Ее губ коснулись настойчивые сухие губы Ланса; усы больно кололи ее лицо. Его рука оказалась на ее груди, и он застонал, скользя по ее телу.

Джун задохнулась, и язык Ланса, воспользовавшись возможностью, проник в ее рот. О! Она знала, что самое главное — изгнать из мыслей и действий девственницу, но она не думала, что будет так мало нежности. Род, похоже, был полон решимости брать и не сомневался, что она должна покориться, и как можно быстрее.

Неужели так же было и с Эффи? А Джун-то думала, что начало сексуальной жизни женщины не должно сопровождаться болью и страхом!

Она вздрогнула от неожиданности, когда его пальцы больно сжали ее грудь.

— Не надо!

— О детка… — простонал он, не обращая внимания на ее протест, видимо думая, что это часть тонкой женской игры. Его пальцы скользнули по ее спине и резким движением расстегнули застежку купальника.

Она забилась в испуге и неожиданно для себя выкрикнула:

— Убирайся!

Слово прозвучало невнятно, так как его губы в это время жадно обхватили ее рот, но он понял.

— Ни за что! После того как я целый день потратил на ухаживание за тобой?! Мы сыграли эту игру. А теперь давай расслабимся и получим удовольствие.

Он сдернул с ее плеча бретельку. Джун в ужасе закричала и стала что было силы колотить руками по его спине.

— Перестань! Я передумала. — Она чувствовала, что прежняя Джун в своем репертуаре, и ненавидела себя. Эффи, разумеется, будет сердиться, но она не могла переступить через это. Сейчас она отчетливо понимала, что если ужасная сцена на столе в кухне испачкала ее, то Род, будучи обыкновенным насильником, просто ее растопчет.

— Остынь, детка, — проворчал он. Его подбородок скользнул по ее лицу. — Хватит! Сначала это было интересно, но я уже устал от этих игр.

Он схватил ее запястья и прижал руки к траве за ее головой. Хотя она мотала головой из стороны в сторону, вопя и отбиваясь, он грубо впился в ее губы и просунул язык в рот. Она пыталась пнуть его ногой, но он был сильнее.

Джун боролась, но ее усилий явно не хватало. Ланс резким движением перехватил ее запястья левой рукой, а правой принялся быстро стягивать с нее оставшуюся одежду. Его ногти больно скользнули по ее плечу, оставив глубокие царапины. Они были слишком далеко от танцующих, чтобы кто-нибудь мог услышать ее крики, заглушаемые оркестром.

Джун потеряла надежду. Она закрыла глаза и отвернулась, чтобы не видеть безумный, полный похоти взгляд. Она слышала сопение, вскрики, доносившиеся словно издалека. Может быть, все это происходит не с ней?

Внезапно тяжесть тела, прижимавшего ее к земле, куда-то исчезла. Она не могла понять, как это произошло, и, прежде чем открыть глаза, инстинктивно отползла в сторону, к кромке воды. Почувствовав нежные прикосновения волн к щиколоткам, она вскочила на ноги, чтобы убежать, но прежде бросила поспешный взгляд в ту сторону, где должен был быть Ланс. Она не поверила своим глаза: Гордон, а не Род шел к ней, и на лице его была ярость.

— Черт возьми, Джун! Что здесь происходит?!

Она вновь обессиленно опустилась на песок. Почему он так кричит?!

— Достаточно! Я и так слишком много перенесла сегодня! — Джун разрыдалась.

Это произвело неожиданное действие на Гордона. Он поднял ее на ноги и прижал к своей обнаженной груди. Она слышала успокаивающее биение его сердца.

— Извини, — прошептал он. — С тобой все в порядке?

Она наслаждалась его объятиями, запахом его кожи, его теплым дыханием.

— О! Гордон!.. — Его имя, впервые слетевшее с ее губ, прозвучало очень естественно. — Да… все в порядке. Пойдем. А где Ланс?

Он бросил на нее быстрый раздраженный взгляд.

— Приходит в себя.

Джун нахмурилась.

— Ты избил его?

— Я бы сказал, оставил без сознания.

Джун посмотрела на то место, где несколько минут назад она боролась в Родом. Из травы выглядывала только ступня.

— Он придет в себя?

— И довольно скоро, чтобы стоять в очереди безработных.

— О нет, Гордон. Это была целиком моя вина! — Джун попыталась высвободиться из его объятий, но была слишком слаба для этого. — Отпусти меня, Гордон. — Она расплакалась, не в силах больше сдерживать накопившиеся эмоции. — Ты не должен наказывать его.

— Неужели? Ты хочешь сказать, что просила его изнасиловать тебя?

Джун потерла запястья, на которых уже начали проступать синяки.

— Нет. Конечно же нет!

Он кивнул.

— И не просила его остановиться?

— Да, да, я просила, но он не слушал меня.

— Черт возьми, Джун! Разве ты когда-нибудь просила остановиться меня?

Этот простой вопрос застал ее врасплох. Разумеется, она делала это — мысленно. И он всегда понимал и отпускал ее. Неохотно, но отпускал. Джун опустила глаза.

— Так чья же это вина?

Он был прав. Ланс — законченный эгоист. И если бы Гордон не поспел вовремя, он изнасиловал бы ее! Проведя рукой по волосам, она надломленно произнесла:

— Мне нужно смыть с себя этот запах.

Она бросилась в море, с наслаждением погружаясь все глубже и глубже в его теплые воды.

Ее ноги больше не касались дна океана, и она легла на волны, подставляя лицо ласковому бризу. Джун приподняла голову и крикнула стоявшему на берегу Гордону:

— Со мной все в порядке. Возвращайся к гостям.

— Ты уверена? — озабоченно спросил он.

Джун кивнула.

— Я могу позаботиться о себе сама.

— Ну что ж, дорогая, посмотрим. — И не двинулся с места.

— О… — Улыбка вдруг исчезла с ее лица. — Как ты догадался, что мне понадобится помощь?! — стуча зубами, воскликнула она. Ей стало очень холодно, хотя стоял теплый тропический вечер. Дрожа, она с трудом добралась до твердого дна под ногами и поспешила к берегу.

— Я думаю, это шок, Джун. Лучше позволь мне отвести тебя в дом. Ты в любой момент можешь почувствовать слабость.

— Я не собираюсь падать в обморок.

— Постарайся помнить об этом.

Он протянул руку и, вытащив ее из воды, внезапно крепко обхватил рукой за талию.

— Если у тебя закружится голова, дай мне знать.

Двусмысленность этого предложения была слишком очевидна для нее: каждый раз, когда он прикасался к ней, она чувствовала головокружение. У нее чуть не вырвался горький смешок, но она лишь послушно кивнула ему.

— Спасибо за то, что ты сделал для меня.

Он не ответил. Джун вдруг заметила, что они идут вдоль пляжа: Гордон вел ее к танцующим.

— Гордон! Я не хочу возвращаться туда. Я не смогу смотреть людям в глаза после всего, что произошло.

Он послушно свернул на узкую тропинку, ведущую к дому.

— Тебе действительно стоит отдохнуть. В девять начнется фейерверк, а потом мы будем жарить на костре охотничьи колбаски. Надеюсь, ты уже лучше будешь чувствовать себя к тому времени.

Джун удивленно взглянула на него.

— Колбаски?! Я и представить себе не могла, что тебе известно такое простое блюдо.

Он рассмеялся:

— Когда я был маленьким, отец иногда отправлял меня в летний лагерь в Техасе. Я был обжорой, и за лето успевал съесть тонны колбасок. Прости меня за эти слова, но я тоже знаю почем фунт лиха.

Джун улыбнулась. Он никогда еще не говорил с ней так просто и бесхитростно.

— Я тоже в детстве жарила на костре с ребятами колбаски и получала за это выговоры от своего высоконравственного отца. Оказывается, у нас много общего… — Джун пристально посмотрела на него. — И все-таки скажи мне, Гордон, как получилось, что ты явился в самый нужный момент?

Он пожал плечами.

— Твоя игра за столом на берегу не обманула меня. Я понял, что ты замышляешь. И у меня было плохое предчувствие насчет Ланса. Тебе стоило бы лучше пуститься в такую авантюру с Россом.

Джун вдруг охватило чувство горького разочарования, быстро переросшее в отчаяние. Лишь несколько сумасшедших минут она тешила себя мыслью, что всегда сможет рассчитывать на надежное плечо Гордона и его понимание. Увы! Он знал, как должен вести себя истинный джентльмен, но сейчас невольно дал понять — в который раз! — что не знает, как надо любить. И не имеет ни малейшего желания узнать это.

Ему не было до нее дела, он лишь как рачительный хозяин следил за тем, чтобы вечеринка протекала гладко и все гости остались довольны. Ему все равно, потеряла она девственность или нет. Он советовал только тщательнее выбирать партнера!

Сбросив его руку со своей талии, Джун со сдерживаемой яростью произнесла:

— Гордон, дорогой, почему бы тебе сразу не огласить весь список?

Он изумленно уставился на Джун, явно смущенный ее словами. Этого решительного, целеустремленного, делового человека, видите ли, удивила ее реакция!

— Нет, я серьезно! Следуя логике своего поведения, ты должен подобрать мне среди гостей подходящего кандидата, который причинил бы мне минимум неприятностей, и прислать его прямо в мою комнату!

Она отвернулась и направилась к дому — прочь от мечты, которая уже готова была поселиться у нее в душе.

 

9

Был уже первый час ночи. Огни костров медленно угасали. Очевидно, все колбаски были съедены и вечеринка подходила к концу. Джун ненавидела себя за то, что ее гордость заставила ее, словно наказанного ребенка, сидеть на балконе, вместо того чтобы быть там, внизу, с ним… то есть с ними. Ей невольно вспомнилось детство. Ее отец не одобрял шумных игр с другими детьми. А ее всегда неудержимо тянуло туда, к ребятам, так же, как хотелось сейчас присоединиться к компании Гордона.

Джун жадно прислушивалась к звукам затихающей вечеринки — обрывкам музыки, веселого смеха и разговоров. С наслаждением вдыхая морской воздух, смешанный с запахом колбасок, она ясно, как никогда, понимала, почему сейчас большая часть человечества потянулась назад к природе и почему богатые люди покупают острова и ходят босиком по траве, скрываясь от проблем цивилизации.

Джун отошла от перил, уже почти решив спуститься вниз и отведать охотничьих колбасок. Ведь не обязательно же она встретит Гордона! Всего лишь на пятнадцать минут…

Ланса на острове уже нет. Пару часов назад Джун слышала, как отправился вертолет в незапланированный рейс. По крайней мере о нем ей не надо беспокоиться. Ох и везет же ей в этой жизни! Энди — предатель, Ланс — насильник, Гордон — бессердечный плейбой…

Джун вернулась в комнату, решив, что глупо надевать сейчас шорты и майку и спускаться вниз, когда проще и правильнее надеть ночную сорочку и отправиться в кровать. Глупо надеяться на то, что придет Гордон и будет упрашивать ее присоединиться к гостям.

Ее размышления прервал неожиданный стук в дверь. Неужели… Ох уж этот непобедимый девичий оптимизм!

— Кто там?

Стук повторился. Очевидно, ее голос слишком слаб, и его не услышали за дверью.

— Мисс Мортон?

Джун прислушалась. Это был не Гордон.

— Да!

— Меня послал мистер Ньюэлл.

Джун нахмурилась.

— Да?

— Извините, я немного поздно.

Джун смутилась. Но затем смысл происходящего словно пощечина обрушился на нее. Как он посмел! Ведь он же знал, как она это воспримет!

— Мне ничего не нужно! — ледяным голосом произнесла Джун.

— Мистер Ньюэлл предупредил меня, что вы будете отказываться, но он сказал, чтобы я настаивал. Это для вашей же пользы!

— Для моей пользы?! — Джун не могла найти слов, чтобы высказать свое возмущение. — Послушайте, я знаю, зачем вы здесь. И поэтому говорю вам, чтобы вы убирались ко всем чертям с вашей дурацкой идеей, — выпалила она, в негодовании широко распахнув дверь.

Молодой человек выглядел очень импозантно в белых летних брюках и рубашке с вышитым золотым вензелем «Н». Светлые волнистые волосы и румяное лицо придавали ему юношеский вид. Такие зеленые огромные глаза она как-то видела на обложке журнала «Плейбой».

Юноша смущенно моргал, уставившись на нее.

— Повторяю — я не собираюсь заниматься сексом с вами, и неважно, что на этом настаивает мистер Ньюэлл.

Глаза молодого человека округлились, а рот раскрылся от удивления.

— Мэ-эм? — Хотя он говорил спокойно, Джун услышала недоумение в его голосе.

Что-то здесь было не так. Предполагаемый сексуальный партнер заметался, как крыса на тонущем корабле.

— Мистер Ньюэлл послал меня сюда не…

Лицо молодого человека стало пунцовым. Видимо, он никогда не решился бы повторить это слово…

— А зачем он вас сюда послал?

Юноша сделал шаг вправо, и оказалось, что в его левой руке, скрытой до этого дверью, был поднос с едой.

— Ваш ужин, мэм.

Объяснение было таким простым, что не могло прийти Джун в голову. Она совсем забыла о реальных вещах с этими бесконечными разговорами о сексе и повела себя как последняя дура, заставив краснеть ни в чем не повинного молодого человека.

— Вы принесли еду?

Он кивнул. Но в его глазах все еще оставались недоверие и настороженность. Этот молодой служащий был скорее напуган, чем очарован ею.

— Извините. Я не голодна, — наконец произнесла Джун и указала на поднос. — Пожалуйста, отнесите назад.

Но даже поняв, что ошиблась, Джун не могла отделаться от подозрения, что Гордон предвидел ее ошибку и специально все подстроил, чтобы в очередной раз унизить ее.

— Да, да, разумеется. — Видимо, угроза быть обвиненным в сексуальном насилии заставила юношу забыть об указаниях хозяина быть настойчивым.

— Пожалуйста, скажите мистеру Ньюэллу… — Джун замолчала, еще не зная, что она хочет передать Гордону Ньюэллу. — Скажите ему, чтобы он повысил вас по службе.

Молодой человек с недоумением посмотрел на нее, но послушно кивнул.

— Да, мэм.

Он исчез в мгновение ока, и Джун не винила его за это. Ей лишь было неприятно, что слух о том, что здесь произошло, быстро разлетится по острову. И она опять порадовалась, что уезжает отсюда через несколько дней.

Неожиданно она расхохоталась, и смеялась долго, до слез. А затем смех перешел в рыдания.

О сне не могло быть и речи. Обвинять во всем Гордона Ньюэлла — хорошее занятие, но скоро и оно ей наскучило. Чтобы немного успокоиться и расслабиться, она решила побродить — в который уже раз — по острову.

Мысли вихрем кружились в ее голове, но она не могла сосредоточиться ни на одной из них. Причина была в том, что она могла думать только о Гордоне Ньюэлле, но не позволяла себе этого. Ноги ее коснулись теплого песка, и она вдруг поняла, что поневоле опять очутилась в той самой бухте, где познакомилась с хозяином острова.

Окинув взглядом залитую лунным светом бухту и каркас недостроенного дома на холме, Джун не заметила ни одной живой души. По крайней мере, на первый взгляд. Но вспомнив потрясающую способность Ньюэлла внезапно материализоваться из пустоты, она решила для верности подать голос и крикнула:

— Эй! — Никакого ответа, лишь шум прибоя. — Гордон, если ты разгуливаешь голым поблизости, то отзовись, пожалуйста.

Снова тишина. На этот раз она действительно одна. Джун спустилась к воде. Мысли ее вновь и вновь возвращались к тому дню, когда она впервые оказалась здесь. Джун улыбнулась своим воспоминаниям: какой наивной она была всего лишь три недели назад! Казалось, целая жизнь прошла с тех пор. Тогда она раздумывала, будет ли прилично закатать шорты, чтобы подальше зайти в море!

У нее вновь появилось сильное желание побродить босиком по воде. Поколебавшись секунду, вслед за теннисными туфлями она скинула и майку, а затем расстегнула лифчик. Выскользнув из шортов и трусиков, она почувствовала себя лесной нимфой. А ведь в глубине души она ею и была!

Джун была поражена этим неожиданным открытием. Однако, прежде чем войти в воду, она тщательно сложила одежду. Джун Мортон — аккуратная дикая женщина, улыбнувшись, подумала она и с криками восторга кинулась в море.

Плывя на спине, она представила себе, что луна — это лицо мужчины, и нисколько не смутилась, хотя оно очень внимательно смотрело на нее. Ведь она узнала о себе много нового и теперь понимала, что у нее масса достоинств. Она такой же прекрасный педагог, каким был ее отец, и великолепная обворожительная женщина, как ее сестра Фэй. Да, у нее немного устаревшие взгляды на жизнь, но это не так уж плохо. И она, разумеется, когда-нибудь встретит мужчину, который не будет законченным эгоистом и сможет оценить ее по достоинству.

Джун улыбнулась. Решено — она разделит свою жизнь с достойным человеком. Она перестала грести и встала на дно, наслаждаясь потоками воды, омывающими ее тело. Взглянув на то место, где оставила свою одежду, Джун вздрогнула, пораженная. У кромки воды стоял Гордон, сложив руки на голой груди. На нем были только шорты.

— Чьи это вещи, мисс Мортон?

Джун закусила губу. Теперь она поняла, почему луна казалась ей лицом мужчины. Очевидно, Гордон в тот момент смотрел на нее, посмеиваясь над ее действиями.

— Это твоя одежда? — повторил он вопрос и, наклонившись, поддел на палец лифчик. — Неплохо!

— Положи на место и оставь свои замечания при себе. — Она стояла по плечи в воде, но машинально прикрыла грудь руками. — Почему ты еще не в постели с той хорошенькой адвокатшей?

Он присвистнул.

— А разве ты не знаешь, что служебные романы обычно заканчиваются плачевно?

— Не знаю, не знаю, — заметила Джун саркастически. — Мои служебные романы…

— Дорогая, обманывай кого-нибудь другого!

Такое низкое мнение о ее интимной жизни вывело Джун из себя.

— Достаточно обо мне. Давай лучше поговорим о трюке с этим бедным юношей. Что он означал?

— Трюке? — Одна его бровь удивленно поползла вверх.

Джун натянуто рассмеялась.

— Только не уверяй меня, что, посылая этого парня ко мне, ты не имел задней мысли!

Джун очень хотелось бы посмотреть, что выражало его лицо в эту минуту. Удивление? Смущение? Злость?

— Ты думаешь, что я послал Дэнни соблазнить тебя?

Джун стало не по себе.

— Никогда не поверю, что это не приходило тебе в голову!

В темноте сверкнула его белозубая улыбка.

— Черт возьми, Джун, я попросил его отнести тебе охотничьи колбаски — вот и все. Дэнни — сын начальника моей охраны, и в этом году собирается изучать политику цен. Ты, должно быть, напугала его до смерти.

— Я не верю тебе! — закричала она, надеясь, что он лжет, и уже догадываясь, что нет.

— Джун…

— И не называй меня по имени. — Она чувствовала, что нервы ее вот-вот сдадут.

— Я думал, тебе это приятно.

— Но не из твоих уст.

— Хорошо — мисс Мортон. Как водичка?

Его спокойствие привело ее в бешенство.

— И долго ты шпионил за мной?

— Шпионил?

— Почему ты не ответил, когда я позвала тебя?

Он поджал губы, но промолчал. Джун не могла понять, обдумывает ли он ответ или просто разглядывает ее.

— Думаю, все дело в форме вопроса: я спрашивала тебя, разгуливаешь ли ты голым. А ты был в шортах и посчитал это удачным предлогом, чтобы промолчать.

— Мне бы такое и в голову не пришло!

— Ты можешь говорить все, что угодно. Я не поверю ни одному твоему слову.

— Что? — переспросил он. — Я не слышу тебя.

— Я сказала, что ты, наверное, очень нравишься себе сейчас.

— Я стараюсь, дорогая.

Джун окончательно растерялась.

— И что ты собираешься делать? Позовешь фотографов?

Он криво усмехнулся.

— Вообще-то я собирался поплавать.

— Голым? — с ужасом спросила она.

Он недоуменно пожал плечами.

— Ты говоришь так, словно не твоя одежда лежит сейчас на берегу.

— Но… — Джун прикусила язык. — Но я думала, что буду одна!

— Я тоже, — заметил Гордон с усмешкой. — Но мир, увы, так тесен!

— Вот и сделай его просторнее — уйди!

Он не двинулся с места, лишь как бы невзначай заметил:

— Это моя бухта. Ты забыла?

— Но ты можешь хотя бы на несколько минут отойти в сторону?

— Почему я должен это делать?

— Возможно, потому что ты джентльмен.

— Звучит так, словно ты не уверена в этом.

— Ты следил за мной из темноты!

— Послушайте, мисс Мортон. Первое правило поведения в океане — никогда не плавать одной. А вы выплыли за пределы бухты, несмотря на то что вы, извините, не очень хороший пловец. Джентльмен я или не джентльмен, но моя обязанность убедиться, что с вами все в порядке.

— Ну хорошо. Со мной все в порядке. — Неужели он действительно заботился о ее безопасности? Такое объяснение показалось ей просто смешным. — Убедился, а теперь иди, — простонала Джун. — Иначе мы оба останемся здесь навечно. Я вовсе не собираюсь разгуливать перед тобой голой, невзирая на то что это зрелище для тебя привычно!

— Может быть, достаточно отвернуться?

— Но лучше всего вообще испариться!

— Ты просто в плохом настроении, дорогая! — сказал он. — Я и не подозревал, что ты можешь быть такой.

Она молчала, не в силах бороться с ним ни эмоционально, ни физически.

— Я пришел сюда лишь пять минут назад, — тихо сказал Гордон.

И по его интонации она поняла, что он говорит правду.

— Я подожду тебя там. — Он махнул рукой в сторону выступа скалы, за который заворачивала тропинка к дому. — Но ты должна все время говорить, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

Джун удивилась.

— Говорить?

— Или петь. Что хочешь.

— Иди. — Джун пожала плечами. — Я буду говорить.

— О чем?

— О том, как ненавижу тебя.

— Это будет безумно интересно. Я слушаю.

Она смотрела, как он удаляется. Даже его походка была очень сексуальной. Но она приказала себе не думать об этом.

— Во-первых, ты считаешь, что всегда прав! — закричала она. — Даже когда для этого нет оснований!

Он продолжал идти, взбираясь на холм.

— Во-вторых, ты без конца зарабатываешь деньги. Которых у тебя и так больше чем достаточно!

Он шел не оглядываясь.

— Мне также не нравится, что ты ходишь без носков. — Джун замолчала, не зная, что еще добавить. По правде говоря, существовало очень мало вещей, которые не нравились ей в нем. Единственным серьезным его недостатком, по ее мнению, было то, что он не относился к женщинам как к равным себе существам.

— И мне еще не нравится, как ты… как ты целуешься! — Это была уже совсем грубая, наглая ложь!

Он исчез из виду, и Джун решила, что самое время побыстрее добраться до одежды.

— Ты именно тот тип мужчины, которым каждая мать пугает свою дочь! — вопила Джун. — Ты мистер Пожиратель Девичьих Сердец, который губит женщин ночами и даже не замечает этого.

Джун принялась поспешно одеваться.

— Ты смотришь на женщин как на игрушки. И, мистер Ньюэлл, из-за этого вы лишены массы важных вещей. Знаете ли вы, что женатые мужчины живут намного дольше холостых?

Она затолкала лифчик и носки в карман шортов, считая, что совсем не обязательно надевать на себя все. В конце концов в темноте этого никто не заметит.

Чтобы окончательно затянуть веревку на шее Ньюэлла, Джун заключила:

— Тебе, конечно, нравится жить такой дикой жизнью. Впрочем, на другую ты просто неспособен. И я очень сомневаюсь, что ты вообще когда-нибудь женишься. Ведь даже для меня ты последний в списке желаемых женихов.

Джун обогнула выступ скалы и увидела его в тени деревьев, у границы песка. Гордон стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

— Это все, что ты ненавидишь во мне? — просто спросил он.

Неужели она наконец задела его? Великолепно! Если кто-нибудь и нуждается в ущемлении своего эго, так это Гордон Ньюэлл.

— Ну что ж, теперь можешь купаться голым. Я пошла.

Он не двигался с места.

— У меня пропало желание купаться.

Неожиданно для себя Джун почувствовала, что их тела соприкоснулись, и она оказалась в его объятиях. Его губы скользнули по ее губам, и Джун обожгло жарким дыханием. Ее теннисные туфли выпали из рук и мягко ударились о песок, но она уже не обращала внимания на такие мелочи.

Гордон сжал ее еще крепче, и ее руки сами собой поднялись и обняли его шею. Лишь тонкая ткань ее майки разделяла их тела.

Дикая страсть охватила ее. И когда услышала его стон, она поняла, что не одна сгорает в огне желания. Она должна была негодовать, но ее губы были мягче бархата.

С каждым его чувственным прикосновением становилась очевиднее ложь, которой она окружила себя словно защитной стеной. И она с облегчением подчинилась его воле и своим чувствам.

Неожиданно Гордон выпустил ее из объятий. Джун покачнулась, но удержалась на ногах. Она с трудом перевела дыхание, ничего не понимая, лишь ощущая внезапную пустоту.

— Странный способ выражать ненависть, дорогая! — усмехнулся он.

Она ожидала увидеть в его глазах презрение, но в них был лишь гнев.

Казалось, Гордон хочет сказать что-то еще. Но, проведя рукой по волосам, он лишь хрипло произнес:

— Все-таки мне надо искупаться.

Гордон ушел, прежде чем она успела что-либо сказать.

 

10

На следующий день шел дождь. Сердце Джун сжималось от боли и одиночества. Она понятия не имела, на острове Гордон или нет. Как она могла позволить себе безнадежно влюбиться в человека, который так хладнокровно играет ее чувствами, погружая ее то в жар, то в холод!

Отвратительное настроение только усилила начавшаяся гроза. Непрерывные раскаты грома сопровождались мощными порывами ветра. Эффи и Лиз, как обычно в такой ситуации, засели за шахматы и не очень-то расстраивались по поводу плохой погоды.

Джун пыталась отвлечься от мыслей о Гордоне чтением и даже сном, но ничего не помогало. Она избегала смотреть в зеркало, потому что ее лицо осунулось от горя.

Не зная, чем еще заняться, она выдвинула ящик комода и вытащила оттуда белье фирмы «Ньюэлл», которое Эффи насильно всучила ей неделю назад. Вещи были великолепны, и она невольно залюбовалась ими. Зная аскетические вкусы Джун, Эффи выбрала самый консервативный образец продукции «Ньюэлл». Однако бюстгальтер все равно представлял собой произведение искусства, способное очаровать взгляд деревенской девушки, но не рассчитанное на повседневное применение. В тон ему были и розовые кружевные трусики, очень изящные и сексуальные. Она должна была благодарить Эффи. Если Джун и рискнет надеть что-либо из каталога «Ньюэлл», то только этот комплект.

Нет, она должна его примерить! Лишь примерить, не носить. Через минуту взглянув в зеркало, она увидела изысканную женщину в розовых кружевах, лишь отдаленно напоминающую Джун Мортон.

Неужели это я? — пронеслось у нее в голове. Высокий вырез трусиков, сходящих почти на нет сзади, выгодно подчеркивал ее стройные ноги. Они так плотно облегали живот, что, казалось, были созданы для ее фигуры. Джун закусила губу. Она все же проявила слабость, не сумев противостоять желанию узнать, что привлекает Гордона в его женщинах!

Раскат грома небывалой силы и обрушившийся следом шквал ветра поглотили все звуки вокруг. Джун испуганно вскрикнула. Ей показалось, что стены вот-вот погребут ее под собой. Инстинкт самосохранения заставил ее покинуть комнату. С криком «Все рушится!» она выскочила в коридор.

— Боже мой, Джун, — послышался взволнованный голос, и через секунду крепкие руки поддерживали ее. — Ты ранена?

Она лихорадочно пыталась понять, что произошло. Рядом был Гордон, именно на него она налетела, выскочив из комнаты.

— О Гордон! — закричала она. — Что… что случилось?!

— Кажется, ветром сломало дерево, и оно упало на крышу дома.

Он заглянул в ее комнату.

— Я как раз шел сказать, чтобы ты перебралась вниз на время бури.

Она перевела дыхание и взглянула ему в лицо.

— Я… — Ее сердце быстро застучало, когда она увидела искреннюю тревогу в его глазах. Джун вспомнила почти животный ужас, охвативший ее несколько минут назад, и подумала, что нужно лучше контролировать свои эмоции. Она отстранилась от него. Ее дрожащие руки коснулись его груди. — Со мной все в порядке!

С большим трудом ей удалось улыбнуться. Но его лицо не покидало озабоченное выражение.

— Гордон! — повторила она. — Пожалуйста…

Звук ее голоса, казалось, успокоил его, и он окинул ее взглядом. Его брови удивленно поползли вверх.

— Ну что ж, — пробормотал он, — одобряю.

Это замечание напомнило Джун о том, как она одета.

— О Господи. — Она, как могла, прикрыла себя руками. Этот момент наверняка станет самым постыдным ее воспоминанием.

Гордон с улыбкой принялся расстегивать свою рубашку. Хотя все в ней просто вопило о том, что нужно бежать куда глаза глядят, она продолжала, дрожа, стоять на месте. Он нарочито неторопливыми движениями принялся снимать рубашку. Что он собирается делать? Сможет ли она остановить его… и захочет ли?

Его рубашка теплой волной окутала ее плечи. Если бы это была его любовь!

Гордон обнял ее и повел прочь от холодной, полной дождя и ветра комнаты к лестнице, ведущей вниз.

— Куда мы идем?

— Прочь от ветра.

— Но не в твои апартаменты, надеюсь.

Он остановился и внимательно посмотрел в ее глаза, в которых застыло упрямое выражение.

— Джун…

Гордон шагнул к ней, и она машинально отступила.

— Ты стоишь здесь, такая мокрая, напуганная и… такая желанная. И моя рубашка обнимает твое тело так, как это должны делать мои руки. Черт побери. Ты должна быть на обложке «Ньюэлла»! И сегодня ночью — в моей постели.

Пораженная, Джун стояла и не знала, что делать. Каждый нерв ее был натянут как струна. Она хотела его, но боялась протянуть руку и коснуться его лица. А ей так необходимо было ощутить тепло его тела!

Она знала, что если поддастся порыву, то все пойдет по его сценарию. Он прекрасно знал о той власти, какую имеет над ней. Мистер Ньюэлл одержит очередную победу и поставит ее на полку рядом с другими игрушками!

— Ты так добр, что готов посвятить мне несколько свободных минут твоей жизни! — Ее голос звучал очень слабо, однако в нем все же слышны были саркастические нотки. — Но я не нуждаюсь в твоих уроках секса. И совсем не хочу меняться. Когда-нибудь в мою жизнь придет мужчина, которого устроят мои старомодные взгляды.

Он нахмурился.

— Ты знаешь, что ни одной женщине до тебя не удалось тронуть мою душу? — Голос был низкий и вибрирующий.

Он крепко сжимал ее руку, словно боялся, что она откажется последовать за ним хоть на край света.

Джун улыбнулась, а затем неудержимо рассмеялась: у нее началась истерика.

— Не волнуйся, дорогой! Тебе все еще невозможно сопротивляться. Почему, ты думаешь, я надела это белье?! — закричала она, и слезы брызнули у нее из глаз. — Потому что хоть на минуту хотела стать похожей на твоих женщин! — Джун прикусила язык, ненавидя себя за это признание, за то, что поддалась искушению и напялила эти вызывающие тряпки. Но она знала, что стала сильнее. Ей было что терять и не хотелось делать это ради мимолетного романа! Если Гордон попытается овладеть ею сегодня ночью, она будет бороться. Хотя это и будет гораздо сложнее, чем противостоять грубому насилию Ланса.

На лице Ньюэлла появилось недоверчивое выражение. От того тепла и понимания, которое на мгновение вспыхнуло между ними, уже почти ничего не осталось. Когда недоумение, вызванное ее реакцией, прошло, в его глазах вспыхнул гнев. И еще одно нехарактерное для Гордона чувство — беспомощность. Раньше он не ведал такого состояния, этот мистер Всемирный Секс.

— По крайней мере, наши отношения тебя хоть чему-то научили, — проворчал он.

— Чему же это, интересно?! — воскликнула Джун.

— Тому, что секс имеет оборотную сторону, и тебе придется взять несколько уроков самообороны по возвращении в Пасадену. И тому, что в публичных местах лучше появляться в одежде.

Джун резко выдернула руку.

— Ты мне нравился больше, когда я думала, что ты простой самовлюбленный рабочий. Кстати, почему ты сам строишь тот домик на скалах?

Гордон нахмурился, и Джун поняла, что коснулась очень личной темы.

— Это мое хобби.

В его глазах появилось такое мрачное выражение, что Джун очень захотелось обнять и приласкать его.

Гордон, должно быть, почувствовал перемену в ее настроении и, прежде чем Джун успела опомниться, заключил ее в объятия. Его губы нежно усмиряли ее сопротивление.

Руки, ласкавшие ее тело, подобно огню обжигали кожу. Джун застонала и, устав противиться своему желанию, обвила руками его могучую шею. Важнее всего в жизни, даже важнее самоуважения, было для нее сейчас прильнуть к этому мускулистому телу. Их губы встретились, и она забыла обо всем. Джун не понимала, как можно целовать ее и в то же время нести куда-то. Она просто плыла по волнам блаженства, самого большого в ее жизни.

Но в конце концов она сообразила в чем дело, хотя у нее были закрыты глаза. И она потеряла просто-напросто рассудок, целуясь с ним.

— Ты не закрыл глаза!

— Кто-то же должен быть лоцманом, дорогая.

Он явно был доволен. Еще бы! У его ног лежала еще одна покоренная жертва. Джун содрогнулась от стыда. Лишь несколько минут назад она уверяла себя, что не собирается стать одной из его женщин! И что в результате? Она в его объятиях и на пути к его постели!

Она закричала, колотя кулаками по его плечам:

— Отпусти меня! Я уже получила свой урок!

Джун нисколько не удивило то, что Гордон и не подумал подчиниться: она столько раз демонстрировала свою непоследовательность! Он лишь спросил:

— Какой урок?

— Я расцарапаю тебе лицо, если ты не отпустишь меня.

— Но ты же на самом деле не хочешь этого.

Он посмотрел на нее таким взглядом, перед которым не смогла бы устоять ни одна женщина. Чувствуя, что находится у края пропасти, Джун опять начала бешено вырываться. Но он и не думал сдаваться.

Наконец, цинично усмехнувшись, он опустил ее на пол.

— Интересно, что ты имела в виду?

Она прижалась к стене, не спуская с него глаз. Даже сейчас, когда враждебность между ними нарастала, она не могла противиться его ауре, которая действовала на нее парализующе.

Слава Богу, он не приближался к ней, иначе она снова кинулась бы в его объятия.

— Какой урок? — вновь спросил Гордон.

Джун усилием воли заставила себя говорить спокойно, хотя на ее губах еще пылали его страстные поцелуи.

— Я… я поняла, что если заняться любовью с человеком, которому ты безразлична, то эта любовь опустошит тебя! — закричала она. — А я не хочу испытать это чувство!

Воцарилась долгая мучительная тишина. Джун не могла оторвать от него взгляда.

— Я думаю, что ты строишь дом на берегу, чтобы чем-то заполнить пустоту внутри себя.

— Ты хочешь сказать, что мне нужен психоаналитик?

Джун задохнулась от жалости, услышав эти слова, произнесенные так, словно он признавал свое поражение. Она повернулась и бросилась прочь, стыдясь хлынувших из глаз слез.

В следующий раз она увидела его утром. Он стоял в саду, у цветущих кустов гардении, в окружении длинноногих моделей, не обремененных лишней одеждой. Начинались очередные съемки для каталога. Джун старалась не смотреть в ту сторону, направляясь к вертолету, который должен был отвезти ее и Эффи в Лос-Анджелес.

До нее долетел смех Гордона и женское хихиканье. На секунду их взгляды встретились. Но одна из девушек подняла руку, заслонив от нее Гордона. И Джун поняла, что снова может свободно дышать, двигаться и продолжать жить.

Она быстро попрощалась с Лиз, не вникая в смысл болтовни Эффи. В вертолете она откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как тошнота подбирается к горлу. Перед глазами стоял темный гипнотический взгляд мужчины, странным образом сочетающий в себе ненависть и нежность. Разве такое возможно? И неожиданно она поняла, что небезразлична Гордону и это злит его.

Глядя в окно на удаляющийся остров, она желала только одного — поскорее вычеркнуть это болезненное воспоминание из своей памяти.

 

11

В первый день занятий Джун старалась выглядеть веселой, какой привыкли ее видеть ученики. Но за семь недель, прошедших с тех пор, как она покинула остров Ньюэлла, Джун ни разу не рассмеялась искренне. Она, конечно, о многом забыла за это время. Но неизменным в ней оставалось одно — страсть к Гордону Ньюэллу.

Когда она вошла в класс, его мужская половина изумленно уставилась на нее. Джун даже показалось, что юноши подталкивают друг друга ногами под партами, пораженные переменами в ней.

Урок пролетел, как обычно, очень быстро.

Собравшись выпить кофе, Джун направилась к выходу, но внезапно вздрогнула, увидев на лестнице Энди. Лишь на секунду смутившись, Джун смело пошла ему навстречу. Вид у него был унылый. Она сразу поняла, что он нервничает.

— Привет, Джун. — Он махнул ей букетом желтых роз.

— Привет, Энди. Не похоже на тебя. — Она указала на цветы.

Бледное лицо молодого человека стало пунцовым.

— Это тебе.

Джун намеренно взяла портфель и сумочку в разные руки, чтобы не принимать от него цветы.

— Энди, между нами все кончено.

Ухватив за локоть, он потащил ее к выходу.

— Джун, ты жестока! Ведь я извинился перед тобой. Неужели ты не можешь простить мне минутную слабость?

Минутную слабость?! Джун отдернула руку, стараясь не выходить из себя. В коридоре было полно учеников, ожидавших начала второго урока, и ей не хотелось устраивать сцену у них на глазах.

— Энди, я уже сказала, что простила тебя. Мне очень жаль, что у вас с Фэй ничего не получилось, но я не собираюсь залечивать твои раны.

Сейчас Энди был похож на побитого щенка, и она впервые заметила, насколько он зауряден. Она всегда считала его привлекательным. Но сейчас этот высокий худой мужчина с рыжими волосами был ей неприятен.

Джун вздохнула, надеясь, что больше никогда не будет сравнивать ни одного мужчину с неким эгоистичным плейбоем.

— Джун, — прервал ее мысли Энди, — ты так изменилась с нашей последней встречи. Стала более независимой, сильной… И меня влечет к тебе.

— Послушай, Энди. Таких «шикарных» женщин, как я, не оставляют на пороге церкви. Я не собираюсь совершать одну и ту же ошибку дважды.

— Это больше никогда не повторится, — произнес он умоляющим тоном.

— Дорогой Энди! Я больше не наивная простушка, которую ты чудовищно унизил. Я так возненавидела ту неудачницу, что решила измениться, и уехала из города, чтобы для начала разобраться в себе. И первое, что я поняла, — это то, что не следует стыдиться своих чувств. Кстати, то же относится и к тебе. Ведь ты не мог тогда поступить иначе — такой уж ты легкомысленный человек. А затем я постаралась избавиться от комплексов, которые развил во мне отец со своим властным характером. Фэй справилась с этим, покинув дом, а я осталась, стараясь угодить ему. Кроме того, мне нравится быть учительницей. Но сейчас я поняла, что больше всего на свете хочу растить собственных детей.

Когда Энди попытался что-то сказать, Джун, нахмурившись, прервала его:

— Только не говори, что это будут твои дети.

На лице Энди появилось трагическое выражение.

— Знаешь, я благодарна тебе за то, что ты сделал. Иначе я бы никогда не стала такой, как сейчас. Перед тобой та же Джун, только с чувством собственного достоинства. — Она вдруг поняла, что это самый главный урок, который преподал ей Гордон Ньюэлл. — И я счастлива, Энди.

— Должно быть. Счастье светится в твоих глазах.

— Спасибо, Энди. Я надеюсь, мы останемся друзьями. — Взглянув на часы, она пробормотала: — О, я должна идти.

Никто не мог лучше нее понять, каково сейчас Энди. Она отлично знала, что чувствует оставленный человек.

Джун солгала ему, по крайней мере, в одной вещи. Она вовсе не была счастлива. Да, она стала сильнее после встречи с Гордоном. Но сейчас она не жила, а существовала, стараясь совладать с неразделенной любовью. К счастью, Эффи была беременна, и Джун надеялась, что предстоящие радостные события на какое-то время отодвинут на задний план мысли о Гордоне Ньюэлле.

Ученики с шумом обступили ее, и она поспешила в класс, чтобы до начала урока нарисовать на доске несколько схем. Внезапно портфель выпал у нее из рук. У ее стола стоял мужчина, великолепный вид которого никак не вязался с интерьером муниципального учебного заведения.

Он повернулся на шум и улыбнулся ей, и тогда за портфелем последовала и сумочка, из которой к ногам Джун посыпались пудра, помада и прочие мелочи.

В его темных глазах светилась улыбка.

— А что, выпадение мелких предметов из дамских сумочек традиционно для первого учебного дня в Пасадене?

Она не верила своим глазам и ушам. Гордон наклонился, чтобы помочь ей собрать вещи. Слава Богу, он не прикасался к ней. Наконец сумочка и портфель были водружены на стол.

— Джун, что означает твой взгляд?

Она только качнула головой, не в силах вымолвить ни слова. Он подошел к ней ближе и взял ее руки в свои. Желание горячей волной накрыло ее, хотя она старалась удержаться на поверхности.

— Разреши мне попробовать снова. — Он повел ее в соседний кабинет. — Я теперь другой.

— Гордон? Что… — Джун не смела спросить, не смела надеяться.

Он поднес ее пальцы к губам и начал целовать. Она не могла заставить себя отстраниться, хотя знала, что так было бы лучше.

— Джун, ты была права в ту последнюю ночь на острове. Я чувствовал себя опустошенным и не знал почему… До тех пор, пока очаровательная застенчивая женщина не споткнулась у моих ног однажды утром, прося меня научить ее тому, что она и так отлично знала.

За стеной слышались голоса и смех учеников, входивших в аудиторию и рассаживавшихся по местам. Джун подняла взгляд. Его глаза… Теперь они были совсем другими. В них были нежность и блеск, словно от сдерживаемых слез.

— Я с необъяснимым упорством строил дом, должно быть подсознательно понимая, что все, что мне нужно в жизни, — это дом. Свой собственный дом.

Джун смутилась. Склонившись, он поцеловал ее.

— Впервые встретив тебя на берегу, я решил, что мне не нужна женщина с принципами. Я в любое время и без особых хлопот мог получить все, что пожелаю. Мои чувства к тебе не имели смысла, так же как не имело смысла строительство домика на скале.

Джун услышала вздох, но не могла с уверенностью сказать, был ли это ее вздох или кого-то из учеников, незаметно появившихся в дверях. Она неотрывно смотрела в глаза человеку, который говорил ей что-то очень важное, что-то, во что невозможно поверить.

— Черт побери, я действительно чуть не пропустил в жизни самое главное! — Он улыбнулся и прошептал: — Я люблю тебя, Джун.

Ученики в дверях замерли в молчании.

— Ты станешь мой женой?

И тут на них обрушился шквал смеха и аплодисментов. Ее лицо стало пунцовым. Гордон бросил мимолетный взгляд на ликующих детей, а затем обратился к ней:

— Скажи что-нибудь, пожалуйста.

— Ты… ты любишь меня? — Она еле расслышала свои слова.

— После твоего отъезда я каждый день совершал прогулки по твоему маршруту. Разве тебе нужно более убедительное доказательство моей любви?

Джун почувствовала, как ее сердце снова наполняется жизнью.

— О Гордон, — выдохнула она. — Я так давно люблю тебя!

Его напряжение спало, и в глазах появились слезы.

— Это именно то, что я хотел услышать, дорогая.

Он подхватил ее на руки, и она почти потеряла сознание от его поцелуя. В чувство ее привел очередной гром аплодисментов.

Джун не заметила, как он вынес ее из класса, а затем и из школы. И только на улице она воскликнула:

— Мои ученики!

— Я договорился о замене. — Его глаза сияли. — В последующие несколько лет, дорогая, ты будешь слишком занята воспитанием наших детей, чтобы думать о чужих.

Не веря своему счастью, она крепче обняла Гордона за шею, словно боясь, что он вновь исчезнет из ее жизни.

— Ты обо всем подумал, да?

— О, да.

Его голос был глубоким и волнующим, и ей показалось, что он готов приступить к уроку номер четыре немедленно.

Да, время действительно пришло. Джун поцеловала его. Она могла гордиться собой: женщина, которую никто и не подумал бы раньше назвать соблазнительной, одержала верх над непобедимым Гордоном Ньюэллом! Гордон, дорогой, мысленно взмолилась Джун, только не торопи меня, и ты будешь самым счастливым мужем на свете!

— Надеюсь, домик на скале готов. Давай проведем там медовый месяц.

— О да! — воскликнул он. — И я больше никогда не возьму в руки молоток!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.