Пройдя по коридору, я остановился у двери с табличкой: «Верховный Тарос». Немного отдышавшись, я постучал.

– Кто там? – послышался усталый голос.

– Разрешите? – спросил я, заглянув в кабинет.

– Архей, проходи. Не стой на пороге, – ответил кинетик и, махнув мне рукой, пригласил к себе.

Зайдя в кабинет, я огляделся. Ничего особенного я не увидел. Территория обитания очередного аскета. Воин по жизни и плохой дизайнер по натуре, Тарос оформил свою берлогу так, как ему было удобно. Простая угловатая мебель. Небольшой стол, заваленный бумагами, и множество картин на стенах с изображением кровавых баталий. Завершал композицию комнаты огромный бар со множеством начатых бутылок. Помещение было плохо освещено из-за закрытых жалюзи, а вековой слой пыли, который лежал на них, говорил лишь об одном: Тарос появлялся здесь не очень часто.

– Хочешь выпить?

– Не откажусь. Увиденное в лагере до сих пор стоит у меня перед глазами, да еще и этот инцидент перед лагерем. Я —серьезно – не хотел.

– Возьми в баре, что хочешь. И не оправдывайся. Я уже прочитал отчет того студента, он просто не предполагал, что ты сумеречный, – вздохнув, сказал Тарос.

Подойдя к бару, я немного оторопел. Количество горячительных напитков просто поражало. На одной из полок стоял даже чистый спирт, который, скорее всего, он мог пить не разбавляя, а надпись на бутылке: «Сделано на Светлой стороне» вызвала улыбку.

Оторвав свое внимание от горячительной композиции, я сделал выбор в пользу виски и продолжил разговор.

– А что бы это изменило? – удивленно спросил я.

– Он бы не стал так шутить. Понимаешь, мы, светлые, не можем убить друг друга, а ты можешь, ты универсален! Убивай светлых, темных, себе подобных, любых, – сказав это, Тарос с шумом опрокинулся на угловой диван и закинул голову назад, закрыв глаза.

– Интересно получается, – сказал я, посмотрев на содержимое своего стакана.

– Это точно, и вообще тяжелый сегодня день. Мы могли погибнуть, но как! В бою! Может, нажраться сегодня? Хотя о чем это я, – приподнявшись на локтях, Тарос прервал свою тираду с самим собой и посмотрел на меня.

– Верховный, что означает: я могу, а вы нет?

– То и значит: ты мог сломать ему шею, а я нет. У нас есть некий стоп-кран по отношению друг к другу.

– И это нерушимый постулат?

– Я могу убить другого светлого, но если он меня об этом попросит. Это единственный вариант, хотя нет, непреднамеренное убийство тоже возможно. Были случаи, когда под действие боевой магии попадали и свои. Издержки производства, что тут скажешь.

Тарос сделал очередной глоток и откинулся на спинку дивана. Последовав его примеру, я выпил всю порцию виски залпом и поставил стакан на стол.

– Мне надо отдохнуть, сумеречный, мне надо отдохнуть, – почти шепотом произнес верховный, закрывая глаза.

– Я могу идти? – тихо спросил я.

– Да, конечно, и не переживай о случившемся. Твоя задача – в ближайшие месяцы поднять мастерство магии. Больше практики. Завтра я уезжаю на фронт; по данным разведки, темные что-то замышляют на севере. Еще этот Гемма объявился, как говорится, не было печали.

– А кто такой этот Гемма?

– Названный брат убитого Фауста. Живая смерть. Прощай, Архей, прощай. Сказав это, Тарос отвернулся от меня и почти моментально провалился в сон.

– Удачной дороги.

Выйдя из кабинета, я направился в условленное место, где меня должны были ждать Жаклин и Пион. Дойдя до ближайшего телепорта, я, не задумываясь, зашел в куб и, выбрав на панели жилой комплекс Изольд-7, нажал кнопку «переместить».

Мои новые друзья находились в комнате отдыха, как мы и договаривались перед расставанием в лагере. Пион, заметив меня еще с порога, начал махать руками, как маяк, обозначая фарватер моего движения. Интерьер комнаты был достаточно спокойный и уютный. Супримы, расположившись в мягких креслах, мило беседовали друг с другом, наслаждаясь классической музыкой. Изредка в глубине зала слышался смех.

– Ну наконец-то! Мы тебя уже заждались, ты что так долго? – возмутился Пион, едва не роняя меня на диван.

– Долго? Да мы с Таросом беседовали не больше десяти минут. Мне вообще показалось, что ему не до меня. А под конец беседы он вообще сладко уснул.

– Надеюсь, не мертвым сном? – спросил Пион, растекаясь в своей белоснежной улыбке в тридцать два зуба.

– Его так просто не возьмешь. Завтра он уезжает на фронт.

– А что он сказал насчет того случая возле лагеря? – поинтересовалась Жаклин, многозначительно посмотрев на меня, словно сейчас я открою ей страшную тайну.

– Ничего. Сказал, чтобы я не переживал.

– Вот и хорошо, но я запомнил того гада. При случае прикончу его! – с бурей эмоций выкрикнул Пион, и ударил кулаком себе по ладони.

– Не получится, – сказал я, покачав головой.

– Это почему же? – удивленно спросил Пион. – Ты сомневаешься во мне?

– Потом узнаешь, – спокойно ответил я, вспомнив слова верховного.

– Раз потом, то и забыли. Пойдемте в бар? – с надеждой в голосе спросил Пион и, сдвинув брови, посмотрел на нас.

– Тут есть и бары? – с явным удивлением спросил я.

– А то! – подмигнул Пион.

– Я не против, тем более что я уже выпил.

– А ты быстрый, не зря ты задержался у Тароса, – повторился Пион.

– Да не задерживался я у него.

– Так, мальчики, пока не забыла! – в разговор резко вмешалась Жаклин. – Вот вам ваши личные помощники, в них хранится все: расписание уроков, аудитории, корпуса, имена преподавателей.

Жаклин протянула нам небольшие планшеты в защитных корпусах.

– Интересно, что у них за софт? – спросил Пион, крутя в руках новое устройство. – И откуда они у тебя?

– Илиар вручил. Вроде все, официальная часть закончена. Веди нас в свою утопию! – улыбаясь, сказала Жаклин.

– Молодец. Прошу, леди, только после вас.

Пион, встав с дивана, сделал учтивый поклон и показал руками на выход из комнаты.

Дверь еще не успела захлопнуться за нами, как Пион уже влетел в ближайший телепорт и начал нервно тыкать в панель управления, при этом сделав такую гримасу, которая просто не могла не вызвать смех.

– Все готовы к празднику? – спросил Пион, держа палец над клавишей «переместить».

– Все! – дружно крикнули мы, тут же совершив прыжок в пространстве.

Бар встретил нас живой музыкой и приглушенным освещением. В воздухе витал приятный аромат восточных благовоний, придавая заведению свой шарм. Народу было много, но трехуровневое помещение с легкостью вмещало всех желающих. Легкий гул разговоров, звон бокалов, смех захмелевших посетителей, – все напоминало обычный вечер в одном из городов N. Я с тоской в сердце вспомнил наши встречи с друзьями и их утраченную безвозвратность. Официант, заметив нас, пригласил пройти на верхний уровень, где стояли белоснежные шатры. Поднимаясь, я увидел надпись над входом: «VIP».

– Пион, это ты уже подсуетился? – тихо спросил я, дернув его за руку.

– Нет. Скорее всего, он знал, что мы избранные. Кстати, я всегда любил отдыхать в залах с этой надписью, – важно ответил Пион, входя в элитное место отдыха.

– Кто бы сомневался, – улыбнувшись, сказал я и прошел вслед за ним.

Мы сели в мягкие кресла и практически сразу оценили их обволакивающий комфорт. Я даже с удовольствием потянулся.

– Что будете пить? – учтиво спросил официант, обведя нас взглядом.

– Вы оставьте карту напитков, мы позовем вас, – со знанием дела ответил Пион.

– Достаточно только поднять руку. Сказав это, официант растворился в воздухе.

– Вот это сервис! Посмотрим, что у них есть?

Взяв меню, Пион начал выбирать, чем скрасить сегодняшний вечер.

– Жаклин, ты не в курсе, кто эти супримы из обслуги? Неужели после академии можно выбрать мирную профессию?

– Жизнь в Цитадели – это улей. Кто-то работает, кто-то сражается. А в академию попадают только те, кто уже будет воином. Остальных отсеивают еще вначале, но именно на их плечах держится вся инфраструктура Цитадели.

– Я бы сказал: руках и ногах. Ну да ладно, странно другое. Мы тут не больше двух суток, а уже стали думать, как супримы. Заметь, как нас все меньше и меньше тревожит Нижний мир и все то, что мы там оставили.

– Возможно, – сказала Жаклин, пожав плечами. – Я не думаю об этом. Мы переродились, и пути обратно нет.

– Это факт, и, судя по твоим словам, скоро мы тоже станем насекомыми, – недовольно сказал Пион, отбрасывая винную карту.

– Не сгущай краски, – усмехнулась Жаклин, откидываясь на спинку кресла. – Это лишь сравнение и мои слова, вырванные из контекста.

– Так, все, хватит! – резюмировал Пион. – Пока вы дискутировали о нашей роли в Цитадели, я выбрал напитки. Давайте проводим этот день.

Официант не заставил себя ждать, феерично появившись возле столика, едва мы хотели поднять руку. Сервис —вот ради чего мы готовы платить практически любые деньги. Через пару минут на столе стояла бутылка виски, лед и графин с каким-то экзотическим напитком, доступным только жителям верхнего мира.

– Правильный выбор, – сказал я, налив три бокала виски и разложив лед. – За нашу новую жизнь в ЭФИРЕ.

– За Нас! – дружно поддержали мои новые друзья.

Бокал за бокалом, ряд за рядом, мы прилично захмелели. Разговор лился так же непринужденно и охотно, как исодержимое бутылки. Достигнув точки поставленного расслабления, Пион практически разлегся в кресле.

– А мне тут нравится. Определенно, – сказал Пион, растекаясь в улыбке. – Я давно хотел перемен в жизни.

– Оригинальные получились перемены. Даже скажу больше, с пафосом. Не находишь? – поддержал его я и сделал очередной глоток алкоголя.

– Да. А у меня по-другому и не могло бы получиться, я особенный, – ответил Пион, подмигнув глазом.

– Тогда тебе и наливать, раз ты особенный, – с захмелевшей улыбкой промурлыкала Жаклин.

– Ты меня не перестаешь удивлять! – зяв бутылку, Пион разлил остатки по бокалам. – Давайте выпьем за нас, за нашу дружбу, я чувствую, что она будет долгой.

– Тебе видней, ты же прориза, – сказала Жаклин и посмотрела на нас через стекло бокала.

Очередная порция алкоголя обожгла горло и приятным теплом растеклась по всему телу. Протянув руку к столу, я хотел поставить бокал, как неожиданно ее перехватил Пион. Взглянув на него, я отпрянул назад. Что-то пошло не так, и я это чувствовал. Прориза слегка наклонил голову в бок и пристально смотрел на меня. Его зрачки начали уменьшаться, пока полностью не растворились в белках глаз.

– Что с тобой, Пион? – я попытался резко вырвать руку, но это было бесполезно, захват сжался намертво.

Он явно был в пограничном состоянии, и, спустя мгновение, тело резко перешло в эфир.

– Сумеречный, ты пришел. Измени миры. Пройди там, где ходит только Метатрон. Найди тайный путь в чертоги Творца, он тебя ждет. Он тебя ждет! Окропи кровью пески души и открой врата.

Пион говорил металлическим голосом, который эхом вторил в ушах. Резко замолчав, прориза отпустил мою руку и рухнул на диван. На месте захвата кожа горела огнем, покраснев, словно от ожога. Жаклин, сидевшая до этого, как статуя, резко подскочила к Пиону. Приподняв его голову, она положила ее себе на колени.

– Пион? Пион, что с тобой? – испуганно повторяла Жаклин, начав растирать ему щеки.

Посетители сбежались на происходящее, но вовремя появившийся официант попросил всех разойтись, извинившись за неудобства.

– Я принесу вам воды и полотенце. У вашего друга пошла кровь.

Тяжело вздохнув, Пион открыл глаза.

– Что со мной? Ох, как болит голова. Я что, упал? – не понимая происходящего, он начал приподниматься на руках.

– Лежи пока! – скомандовала Жаклин, одергивая его назад.

– Вот вода и полотенце. Если я еще буду нужен, позовете.

Сказав это, официант растворился, оставив легкое облако после своего исчезновения.

Жаклин, смочив полотенце, вытерла кровь, которая начала засыхать.

– Все, теперь подержи на переносице.

– Он что, не мог принести льда? – недовольным голосом сказал прориза.

– Позвать?

– Да ладно, и так пройдет. Я что – упал в обморок?

– Нет! Это было что-то другое, ты неожиданно схватил мою руку и начал говорить невменяемым голосом бред про Творца, какого-то Метатрона, врата и кровь.

– Так, все, завязываю бухать! Нет, я, конечно, часто выпивал, но чтобы такое! В голове шум и образы, голоса.

– Ты же прориза. Возможно, это было предсказание? – спросил я, дотронувшись до места ожога.

– Архей, ну откуда я могу это знать? Криос сказал, что у меня есть задатки предсказателя, но я даже не знаю, как этим пользоваться.

– Я тоже не знал, но в нужный момент смог это сделать и спасти тебя.

– Хорошо. Завтра поговорю с Криосом, а сейчас давайте по домам, извиняюсь за испорченный вечер, – с досадой сказал Пион.

Встав с кресла, он направился в сторону выхода, продолжая держать мокрое полотенце на переносице. Нам ничего не оставалось, как согласиться с ним. На выходе официант пожелал нам удачного вечера и вежливо откланялся. Ближайший телепорт перенес нас на наш этаж, благо, все мы жили по соседству.

– До завтра. Всем спокойной ночи. Кстати, Жаклин, у тебя отличные коленки, – сказал прориза, исчезая за закрывающейся дверью.

– Вижу, ты ожил, – улыбнувшись, сказала Жаклин. – Спокойной ночи.

– Спокойно ночи.

Жаклин открыла дверь в свою комнату и прошла внутрь, растворившись в темноте. Направившись вглубь коридора, я неожиданно услышал голос Жаклин, зазвучавший у меня за спиной.

– Архей, а ты когда-нибудь любил?

– Любил, – растерянно ответил я, удивившись неожиданному вопросу.

– Ты помнишь ее? – наивно спросила она, слегка прищурив глаза.

– Жаклин, я не пойму, зачем тебе это? Ты, наверное, прочитала в очередном женском журнале: узнай, что у него было и сделай выводы?

– Дурак ты! Я просто хотела узнать. Можешь не отвечать, если не хочешь, – обиженно сказав это, Жаклин по-детски надула губы.

– А кто не помнит свою первую любовь? Любовь – волшебное чувство, дар свыше. В груди солнце вместо сердца. Сейчас я вспоминаю все с иронией и улыбкой. Первая любовь – как жизнь бабочки. Короткая и яркая, но финал один. Жизнь оборвется возле источника искусственного света с обожженными крыльями.

– Бывает иначе, – задумчиво сказала Жаклин, облокотившись на дверь.

– Возможно. До завтра! – сказал я, и, махнув рукой, пошел к себе.

– А как ее звали?

– Аня, – ответил я, не поворачиваясь.

Вот и моя комната; опершись головой о дверь, я закрыл глаза.

– Аня, Аня. Как ты там? – вздохнув, прошептал я.

В груди стало больно и невыносимо тоскливо, а в ушах зазвучала ее голос. Однако терзания были недолгими. В душе наступил покой то ли от понимания, что уже ничего не вернуть, то ли моя новая сущность суприма спокойно забывала все из прежней жизни. Открыв дверь, я провалился в комнату и, не раздеваясь, лег на кровать. Мысли начали тонуть в усталости дня, все стало медленным и неповоротливым. Я засыпал.