Я пришёл в себя от холода. Открыл глаза… и ничего не понял. Вокруг был полумрак, я лежал на невысокой деревянной кровати, накрытый тонким колючим шерстяным одеялом. Кровать была короткой, из-за чего мои согнутые в коленях ноги сильно затекли. Присел на кровати и обнаружил, что я совсем голый. Осмотрелся по сторонам — маленькая комнатка без окон, из всей мебели только моя кровать и низкий круглый деревянный столик. Слабый свет исходил от стоящей в углу кадки с какими-то белыми грибами на тоненьких ножках. Светились сами грибы.

Дверь в комнату была слегка приоткрыта, из щели пробивался яркий свет и слышались голоса. Я, завернувшись в одеяло, бесшумно на цыпочках подошёл к двери. Голоса стали отчётливее. Мне удалось разобрать несколько хриплых мужских голосов, а потом голос Ленки, которая что-то ответила, после чего раздался дружный хохот. Потом я услышал Пузыря, который рассказывал про огромную змею на болоте. «Он же сейчас всё им выдаст про нас!» — испугался я и приоткрыл дверь.

Яркий свет резанул глаза, я прикрыл глаза рукой. В комнате было тепло, горел очаг, в котле над огнём булькала какая-то вкусно пахнущая похлёбка. За столами сидели… да, самые настоящие дварфы — бородатые, коренастые, рыжие и темноволосые. Их было более двух десятков. Все головы дружно повернулись в мою сторону.

— А, вот и наш утопленник пришёл в себя! — весело сообщил дварф с половником в руке, видимо местный повар.

Раздался дружный хохот дварфов. Со всех сторон послышались возгласы: «И как водичка — купаться можно? Рыбы много наловил? Да он сам наживкой решил попробовать стать!». Ко мне подошли Фея и Пузырь.

— Как самочувствие? Что болит? — заботливо спросила Фея.

— Ну и напугал же ты нас! — сообщил Пузырь. — Вздумал утонуть, ну ты даёшь! Фея тебя еле откачала…

Петька снял мою одежду с решётки у огня и передал мне. Я прошёл в комнатку с кроватью и оделся. Одежда была горячей и сухой, я сразу согрелся. Ко мне зашли мои друзья, уселись на кровати и стали рассказывать.

Оказывается, во время схватки с волками Фея аккуратно по ступенькам спустилась вниз в расширяющийся книзу колодец и оказалась на берегу быстрой подземной речки. Она заметила вдали огни и рассматривала подземный посёлок, когда из колодца в воду шумно упали мы с Пузырём. Пузырь сразу выплыл на поверхность и смог вылезти на берег, а меня бурным потоком затянуло в каменный жёлоб. Пузырь побежал по берегу к видимому вдали выходу из жёлоба, а Фея прыгнула за мной. Именно она проплыла сквозь подводный туннель, подхватила и вытащила моё тело на берег. И долго откачивала, пока из меня не вылилась вся скопившаяся в лёгких вода. Потом она судорожно пыталась привести меня в чувство, делая искусственное дыхание. И ей это удалось! Я начал дышать, но был без сознания.

К ребятам подбежали местные жители и помогли перенести меня в свободную комнату в таверне. Мокрую холодную одежду со всех троих сразу сняли и развесили сушиться у огня, дав по теплому пледу и по большой кружке крепкого тёмного пива. Мы сразу оказались в центре внимания всего поселка — всё-таки крайне редко в подземном лагере появляются новые лица. Пока я был без сознания, ребята сказали местным жителям, что мы шли из дальней деревушки в Холфорд, но сбились с пути и наткнулись на стаю волков. Вынуждены были спрятаться в пещере, но волки нас заметили и напали.

Дварфы удивлялись, как мы вообще смогли выжить в этой передряге, и выражали восхищение нашей храбрости. Один из разведчиков дварфов засомневался и даже решил проверить наш рассказ — а вдруг эти человеческие дети всё соврали и просто испугались волков? Он слазил по лестнице на место боя и потом подтвердил, что мы действительно смогли убить двух хищников. Он нашёл наполовину обглоданные остальными зверями две волчьи туши со следами воткнутых стрел. Разведчик также подобрал и принес в посёлок брошенный мной рулон с палаткой. Дварфы ценили храбрость, и отношение к нам было очень хорошим.

Мы перекусили в таверне. Корчмарь готов был накормить нас бесплатно грибным супом, но когда мы сообщили, что у нас имеются деньги, очень обрадовался и выложил вдобавок и мясо, и хлеб, и ещё пива.

Перекусив, мы быстро обошли доступные нам для посещения места, но в большинство коридоров нас дварфы не пустили, ссылаясь на возможные обвалы. Мы спорить не стали и не стали расспрашивать, что же в действительности прячут подземные жители в этих тёмных коридорах. Мы вообще быстро из разговоров поняли, что дварфы очень трепетно относились к сохранности своих секретов и уважали чужие. Так, хотя большинство подземных жителей были родственниками, каждая группа имела свои собственные места разработки руды, своих поставщиков древесного угля, свои технологии работы в штольнях, свою тайную систему знаков в коридорах. Мы приняли эти простые правила — не лезть в чужие тайны, и никто не будет лезть в наши. Поэтому никто не спрашивал о нашем прошлом и цели нашего путешествия, что нас весьма устраивало.

Посёлок состоял из восьми хижин, под которые были приспособлены рукотворные вырытые в большой пещере норы на самом берегу подземной речки. Эта речка крутила лопасти их единственной мельницы и приводила в действие многие устройства подземного народа. Дварфы жили уединенно, добывали и плавили руду под землёй, где-то в глубине туннелей в нескольких маленьких кузницах в очень небольшом количестве ковали оружие и доспехи. Потихоньку торговали с соседями: обменивали в соседнем посёлке с людьми-охотниками выкованные наконечники для стрел, ножи и инструменты на зерно, мясо, соль и шкуры. Торговали и с живущими в других пещерах кобольдами за самоцветы и речную рыбу.

Пару раз в год, в тёплое время года дварфы собирали большой обоз и отправляли на рынок в Холфорд. В столицу везли сырой металл для имперских кузниц и лучшие изделия местного производства. Металл у дварфов в столице покупали оптом в любом количестве, но и платили за него довольно скромно. Самой большой удачей для дварфов было суметь продать в Холфорде оружие. Клиент в столице был богатый и крайне привередливый, он выбирал только самое лучшее. Выбор оружия и доспехов в Холфорде был огромным, и конкуренция среди оружейников там была жёсткая — кроме столичных кузнецов свой товар там представляли десятки крупных и мелких кланов дварфов, эльфийские мастера, оружейники других человеческих посёлков и городов, а также некоторые кланы орков.

Наше вооружение сразу вызвало профессиональный интерес у местных кузнецов. Тесак и топор Пузыря вызвали лишь насмешки подземных мастеров и советы выкинуть поскорее эту дрянь. Кинжалы Феи особого интереса у подземных жителей не вызвали — это было знакомое им добротное оружие без всяких изысков, выкованное лет тридцать назад покойным отцом нынешнего хозяина таверны. Этим кузнецом, впрочем, была выкована и кольчуга Пузыря. Дварфы вспомнили, что эти кинжалы и кольчугу купил около пятнадцати лет назад один из местных охотников-людей.

Мой арбалет заинтересовал кузнецов и долго передавался из рук в руки. Вердикт был следующим: забавная игрушка, удобная в руке, лёгкая, надёжная, мягкая на спуске. Но всё же именно игрушка, а не оружие, способное помочь в серьёзном деле.

Я рассказал мастерам, что болт из моего арбалета не пробил череп лесного вепря, и спросил — можно ли усилить выстрел, но при этом не утяжелить оружие, так как мне и так трудно его держать в руке. Завязался яростный спор между кузнецами, они спорили на незнакомом мне языке, активно жестикулируя и крича друг на друга, я даже боялся, что они передерутся. В конце концов, один из мастеров вернул мне оружие и сказал, что сделать это можно. Подходящий металл он сможет выплавить и за три дня сделать упругую, но очень тугую для сгибания пластину. Стоить его труд будет всего пятьдесят цехинов, и он возьмётся за дело исключительно для того, чтобы доказать недоверчивым (он показал на других дварфов), что он умеет плавить металл не хуже Тумика Тяжёлого.

Тумик Тяжёлый был крупным чёрным дварфом, лучшим кузнецом поселка, по мнению большинства сородичей. Он хмыкнул при этих словах и сообщил, что за целых три дня он способен собрать два новых арбалета, которые будут легче, удобнее и мощнее. Но он не возьмётся за работу меньше, чем за три тысячи монет золотом, так как дешевле он своё имя не продаёт. Остальные дварфы начали смеяться над мастером, дерзнувшим спорить с самим Тумиком, и что-то подтрунивать над ним на своём языке.

Я пошёл вместе с красным от обиды и постоянно ворчащим себе под нос кузнецом в один из боковых коридоров, куда раньше дварфы нас не пускали. Там оказался небольшой склад металлических чушек и угля, а за ним располагалась кузница. Мастер посмотрел ещё раз на мой арбалет и сказал:

— Да, ввязался я с тобой в историю. Но хода назад уже нет, это теперь дело принципа. Меня зовут Ярик Тяжёлый, я самый младший из восьми братьев в семье. Тумик запрещает мне ставить семейное клеймо мастера на готовые изделия и вообще считает, что я гожусь лишь болванки ковать для старших братьев. Но я уже давно вырос, а эти слепцы просто не замечают моих успехов! Я обязан справиться с заданием, иначе… иначе ещё лет десять у меня не будет малейшего шанса на признание в семье.

Ярик был настроен решительно, он сразу замерил меркой длину моей руки, потом попросил приподнять металлическую чушку и продержать на вытянутой вперед руке максимально долго. Результат его огорчил, так как я оказался очень слабым по его мнению. Дварф взял авансом двадцать цехинов и попросил не беспокоить его, пока он сам не позовёт.

* * *

Мы поселились в единственной комнатке в таверне. Платить за неё не требовалось, лишь за еду хозяин брал с нас по две серебряных монетки в день. Кровать была всего одна, мы её отдали Ленке, а сами спали на полу на матрацах. Дварфы сообщили, что через одну Руку, то есть через пять дней, они посылают первый в этом году обоз в Холфорд, и предложили нам сопровождать их. Мы сразу же согласились, так как дорогу в Зелёную Столицу мы сами не знали, да и выхода из подземелий кроме опасного волчьего логова нам никто не показал. Дварфы вообще оказались весьма скрытными, и за их внешним радушием и прямотой прослеживалась постоянная настороженность.

Как они определяли время суток, мне было непонятным — в подземелье был постоянный сумрак, освещаемый лишь колониями слабосветящихся грибов, да кое-где на стенах в коридорах висели масляные лампы. Никаких часов — ни песочных, ни водяных, ни механических — я не заметил. Однако дварфы всё же как-то время определяли — вставали «утром», собирались все вместе в таверне завтракать, затем расходились по своим забоям и кузницам. В посёлке оставались лишь хозяин таверны и его помощник. Обычно один из них убирался в помещении, а второй уходил в нижние туннели собирать подземные грибы. Грибы у дварфов росли повсюду и были их основной пищей, за которую денег хозяин таверны вообще не брал. Ещё подземные жители в огромных количествах пили пиво. Как правило, начинали они пить сразу после возвращения с работы, продолжали пить за ужином, потом просто сидели за разговорами и пили до глубокой «ночи», пока хозяин не закрывал таверну.

Уже на второй день мы не знали, чем себя занять со скуки — работы нам никакой не поручали, разрешенные для посещения туннели мы прошли в первый же день. Кроме того, мои друзья в полутьме подземелья не могли нормально ориентироваться и старались держаться возле освещённого фонарями посёлка.

Ещё одной досадной неприятностью был постоянный холод. Дварфы, прожившие всю жизнь в этих условиях, совершенно не обращали внимания на холод и были одеты весьма легко, мы же постоянно мёрзли и кутались в тёплые куртки. Лишь в таверне было натоплено и, поэтому там, в основном, мы и коротали время.

На третий день ко мне подошёл Ярик Тяжёлый и попросил пройти с ним в мастерскую. Фею и Пузыря он не приглашал, а когда они попытались увязаться следом, вежливо, но твёрдо настоял на их возвращении обратно в посёлок. Мастер дал мне мой арбалет с новой чёрной матовой дугой и попросил прицелиться точно в центр мишени на стене и несколько раз с разного расстояния выстрелить. Заряжать стало трудно, мне приходилось со всей силы отводить рычаг. Я выстрелил все свои болты в деревянную мишень, болты ложились кучно, но значительно ниже центра мишени. Ярик был заметно расстроен результатом стрельб, но успокоил меня, что всё будет нормально к завтрашнему дню.

Вечером того же дня Ярик в таверне подошёл к своему старшему брату и долго его о чём-то упрашивал, пока Тумик Тяжёлый не согласился. Я осторожно поинтересовался у хозяина таверны — о чём шёл разговор между спорящими мастерами? Трактирщик мне ответил, что Ярик сказал брату, что оружие практически готово, и завтра он представит арбалет всем собравшимся. Но он просит брата разрешить жене Тумика завтра с утра пойти с ним в мастерскую и зачаровать оружие.

Я удивился и попросил рассказать об этом подробнее. Хозяин таверны пожал плечами и сказал, что он сам плохо разбирается в этом вопросе. Но знает, что некоторые женщины дварфов каким-то образом могут заговаривать металл — оружие после этого не ржавеет, не тупится, не теряется, наносит больший урон врагу, и много какие ещё заговоры могут сделать женщины. Плохое и посредственное оружие не принято заговаривать, так что если кузнец просит наложить чары — значит он уверен, что выковал шедевр, который прославит весь их клан. Дело это трудное для женщины, и муж знахарки может отказать просящему кузнецу. Вот Тумик и отказывался долго, так как не был уверен в способностях своего младшего брата сделать качественное оружие. Но в итоге согласился отпустить свою жену зачаровать арбалет. Но за это завтра вечером он сам лично будет принимать работу своего брата со всей строгостью и придирчивостью опытного мастера.

Фея, которая слушала наш разговор, очень заинтересовалась и захотела познакомиться с женщиной, имеющей колдовские способности. Тем более что за три дня в подземном поселке мы пока не видели ни одной женщины-дварфа. Но трактирщик посоветовал подождать один денёк, так как сейчас Тумик Тяжёлый не в духе, а только он может разрешить кому-то увидеть свою жену.

Трактирщик нам объяснил, что жена для дварфа — величайшее сокровище в его жизни. Женщин сред дварфов очень мало, одна девочка рождается где-то на пять-семь мальчиков, и большинство мужиков остаются холостыми. Сложно сказать, почему так происходит. Возможно такая ситуация сложилось исторически в трудные для подземного народа века из-за очень высокой смертности мужчин-дварфов, сражавшихся за свои подземные города с многочисленными врагами — орками, троллями, драконами, древними подземными тварями… Так или иначе, конкуренция между женихами огромная, и чтобы понравиться невесткам, кандидаты стараются прославиться своим мастерством или храбростью.

Именно с этим связано известное обстоятельство, что среди дварфов так много скитальцев, искателей приключений, которые решают оставить свой клан ради поисков славы. Если же дварфу удаётся, в конце концов, жениться, то он становится очень ревнивым и суеверным. Свою жену он оберегает от всех возможных и невозможных несчастий. Среди дварфов издревле существует поверье, что завистливый мужской взгляд может испортить жену и принести в дом беду. Поэтому жёны сидят дома, растят многочисленных детей, занимаются хозяйством. И лишь с согласия мужа женщину-дварфа может увидеть другой мужчина.

Сам Тумик Тяжёлый женился совсем недавно на девушке из клана Железный Кулак — одном из крупнейших кланов, насчитывающем сотни тысяч дварфов. Тумику пришлось более десяти лет доказывать отцу невесты свою состоятельность в плане кузнечного мастерства и способности содержать семью. Лишь этой зимой отец невесты дал согласие, и четверо вооружённых до зубов и закованных в тяжёлую броню родных братьев невесты известными лишь подземным жителям путями доставили свою сестру к будущему мужу.

* * *

Когда мы проснулись следующим утром, то обнаружили, что таверна наполнена дварфами. Они давно позавтракали, но не расходились, а сидели за столами и активно болтали на своем непонятном языке. Хозяин таверны сообщил нам, что пока никому не разрешено выходить за дверь в посёлок, такова просьба Тумика.

Мы позавтракали и также сели за столиком, разговаривая на нейтральные темы вроде того, что нужно где-то помыться и постирать вещи, что у нас осталось мало денег, что Пузырю первым делом, как разживёмся монетами, нужно будет купить оружие получше.

Прошло где-то два часа, когда в дверь таверны зашёл Тумик Тяжёлый и, оглядев присутствующих в зале, что-то сказал на своем языке. Дварфы стали вставать и выходить на улицу. Тумик перешёл на общий язык и специально для нас троих сказал, что он благодарит за выполнение его просьбы.

Мы также вышли из таверны в посёлок. Дварфы не расходились по шахтам и чего-то ждали. Тут вдали показался Ярик Тяжёлый со свёртком в руке. Он сегодня был при параде — в рогатом шлеме, в блестящей кирасе, с тяжёлым тёмным топором за поясом. Дварфы замолчали и внимательно смотрели на него.

Ярик подошёл к своему брату, низко поклонился, торжественно протянул свёрток и долго что-то говорил на непонятном для нас языке. Тумик развернул свёрток — в нём, как я и думал, был арбалет. Я едва узнал своё оружие — матовая дужка вся была украшена вытравленным на металле причудливым узором, ручка для взвода стала длиннее и была сделана в виде лапы хищной птицы, прицельная планка была выполнена в виде головы ворона. Это было произведение искусства, а не просто оружие. Тумик минут пять молча внимательно осматривал оружие, потом подозвал троих самых старых и опытных дварфов и передал им арбалет, указав пальцем куда-то на травленый рисунок. Мастера придирчиво осматривали оружие ещё несколько минут, что-то советовались с Тумиком, потом вернули оружие Ярику. Тумик произнёс нарочито громко:

— Оружие сделано красиво. Но не в ущерб ли меткости и мощи? Пусть хозяин оружия, именуемый друзьями Серый Ворон, сам проверит. Пусть попытается попасть по тем грибам, — указал Тумик на колонию грибов на противоположной стороне подземной реки. До грибов было около сорока метров.

Ярик Тяжёлый передал мне арбалет:

— Я сделал его легче и мощнее, Серый Ворон. Ты еще растёшь, поэтому ложе рассчитано на руку чуть длиннее твоей. Уже сейчас оружие должно быть удобным, но станет оно предназначенным именно для тебя лет через пять.

Я не сразу сообразил, что дварфы стали меня называть «Серый Ворон», так как Фея и Пузырь меня звали «Серый» или «Воронин». Новое прозвище мне понравилось, хотя я заметил про себя, что нам нужно осторожнее болтать в присутствии чужих. Я взял оружие в руку. Если раньше мне очень нравился мой арбалет, то сейчас он меня просто восхищал. Я взял болт и сквозь распахнутый клюв металлической птицы зарядил оружие. Зарядка не требовала больших усилий. Прицел стал другим, целиться нужно было через глаза металлической птицы, мне нужно было привыкнуть к этому. Я сказал собравшимся, что мне требуется один пристрелочный выстрел. Я прицелился в одиночный гриб на тонкой ножке метрах в двадцати от меня и попал в него.

Перезарядил оружие и навскидку выстрелил по указанной Тумиком цели, попав в самый центр грибной колонии. Затем ещё раз зарядил оружие и сказал, что хочу попробовать выстрелить по самой дальней в этой пещере мишени — к примеру, разбить самый дальний фонарь у входа в туннель, если собравшиеся не возражают.

Собравшиеся не только не возражали, но даже начали спорить между собой и активно делать ставки. До фонаря было шагов двести, я перевёл прицельную планку на два зубчика повыше, тщательно прицелился, выровнял дыхание и выстрелил. Болт не попал в огонёк, а зацепил металлический крючок, на котором висел фонарь, это сантиметров на двадцать выше, чем я метился. Но при этом фонарь всё-таки упал на каменный пол и разбился. Раздались довольные возгласы половины дварфов — тех, кто ставил на то, что я смогу погасить фонарь. Судя по всему, никто из собравшихся не смог заметить, что попал я не совсем туда.

— Так, насчет точности понятно. А как по поводу мощи? Пробивает ли твоё оружие доспехи? — поинтересовался Тумик.

Один из дварфов зашёл в дом и вынес оттуда старый шлем и тяжёлый исцарапанный щит в рост дварфа. Ярик достал из сумки и дал мне бронебойный болт. Я выстрелил в шлем с тридцати метров и пробил его насквозь. Раздались одобрительные возгласы собравшихся. Ярик, замешкавшись на пару секунд, протянул мне второй болт. В щит я также попал, бронебойный болт глубоко воткнулся, но не пробил препятствие. Тумик повернулся к брату и сказал:

— Брат, ты доказал, что умеешь делать прекрасное оружие. В какой-то момент я даже понял, что уровень твоего мастерства в некоторых деталях превысил мой собственный. Пробить тяжёлый щит из легкого арбалета невозможно, но твоё оружие почти смогло совершить это чудо. Ты достоин ставить клеймо мастера на изделия. Но вот чего я никак не пойму, почему ты поставил на оружие не клеймо нашего клана Тяжёлых, а другой знак?

Все дварфы замолчали и уставились на Ярика. Мастер ещё раз поклонился брату и сказал:

— Кузнецу всегда приятно получить похвалу от более опытного мастера. Я сам понял, что повзрослел и освоил многие из ваших уроков, братья. Но также я понял, что мой уровень мастерства остановился и не растёт больше. Некоторые ваши шедевры я никогда не смогу повторить, даже оставайся я здесь ещё хоть двести лет. Поэтому я давно принял решение покинуть клан и пойти по Эрафии набираться опыта и знаний. Хочу посетить Камень-на-Реке и упросить наших сородичей — дварфов из клана Водных Мастеров и проживающих там гномов обучить меня тонкостям холодной закалки и внутреннего рисунка на металле. Хочу дойти до Медных гор и уговорить мастеров клана Железной Руки показать искусство работы с магической рудой. И хочу спуститься в катакомбы тёмных дварфов, пусть даже это и будет стоить мне жизни, и узнать особые секреты производства их смертоносных клинков. Если мне удастся осуществить эти планы, то я вернусь к вам, братья. Если же учителя посчитают мои способности недостойными, то я не хочу портить славное имя нашего клана Тяжёлых, поэтому я и беру псевдоним Ярик Пытливый, который я изобразил на оружии.

Повисло долгое молчание. Потом вперёд выступил один из старых дварфов и сказал:

— Древний закон дварфов гласит не мешать сородичам, собирающимся искать новые знания. Если таков твой выбор — мы поможем тебе всем, что только потребуется. А по поводу клейма — я уверен, что знаю тебя достаточно, чтобы понять, что ты не замараешь имени нашего клана в своих странствиях. Если остальные мои собратья считают так же, то прошу тебя продолжать считать себя членом нашего клана и носить имя Ярик Тяжёлый. Носи, как и прежде, это имя с честью и прославляй наш общий клан своими изделиями во всех уголках великой Эрафии!

После этих слов Ярик ещё раз поклонился всем и сказал, что он так и сделает. Он собирался уходить вместе с обозом через день. Все дварфы по очереди стали подходить к Ярику, хлопать его по плечам, поздравлять с признанием мастерства и желать успехов в его странствиях. Фея тем временем, воспользовавшись всеобщей суматохой, подошла к Тумику и попросила разрешения увидеться с его женой. Тумик растерялся и не знал, что и ответить. Он явно обдумывал достойную причину для отказа, но Фея продолжала:

— Один встреченный нами друид утверждал, что во мне есть способности к волшебству, советовал идти в Холфорд и поступать в школу магии. Я поверила, уговорила своих родителей, я бросила всё и даже уговорила идти со мной своих друзей. Но при этом я не чувствую ничего, никаких способностей, я растеряна. Может, это всё неправда? Мне очень нужно поговорить с кем-то, кто хоть немного разбирается в чарах.

Тумик подумал ещё немного и согласился:

— Ты можешь общаться с моей женой сколько хочешь. Тем более что жена сама интересовалась тобой и замучила уже меня своими расспросами. Так что можешь идти к ней, но только одна, без своих друзей.

* * *

Весь остаток дня Фея отсутствовала. Пришла она глубокой ночью и, невзирая на все наши расспросы, пожелала нам спокойной ночи и легла спать. Когда я проснулся утром, Феи уже не было. Трактирщик сказал, что она давно встала, быстро позавтракала и пошла в дом Тумика.

Я в это время сходил в мастерскую Ярика и заплатил остаток суммы за арбалет. Мастер был рассеянным и не выспавшимся. Он готовился к странствиям, собирал свои вещи в сумки, потом доставал что-то и заново перекладывал. Я сказал по секрету мастеру, что при стрельбе по дальнему фонарю реально я промахнулся, а фонарь разбился по счастливой случайности. Ярик усмехнулся и сказал, что Тор, бог дварфов, благоволит мне и ему. Он взял у меня оружие, зажал в тиски на верстаке и пару минут корректировал напильником прицельную планку. Потом достал откуда-то из-под верстака тяжёлую сумку и вручил мне:

— Я ведь сделал тебе и набор болтов для этого арбалета. Тут половина — утяжелённые бронебойные болты против врагов в панцирях. Обычные латы прошивает навылет. Щит, может, и не каждый пробьёт, но вчерашний щит на испытаниях пробил бы легко, — Ярик показал на стоящий в углу мастерской пробитый многократно навылет щит. — Я тебе намеренно вчера дал другой тип болта, чтобы Тумик не чувствовал себя слишком раздавленным. Вчера Тумик и так был ошарашен. Он ведь из-за своего зазнайства и не подозревал, насколько моё мастерство возросло. Но думаю, завтра после моего ухода он зайдет в мою мастерскую, увидит пробитый щит и сразу всё поймёт. В твоей сумке есть болты охотничьи широкие и гарпунные зазубренные, есть с кольцом для крепления верёвки. Есть свистящая сигнальная стрела, есть с камерой для горящей смеси. Это всё — мой подарок тебе. Я рад, что твой заказ дал мне шанс утереть нос старшим братьям. А когда на испытаниях я понял, что ты ещё и отличный стрелок, я просто пел про себя от радости.

Ярик ещё раз залез под верстак и вынул топорик из чернёной стали:

— Это для твоего друга. Чехла, к сожалению, нет. Ковал я его давно, опыта у меня тогда не хватало, но всё равно этот топор будет намного лучше его оружия. Забрать с собой всё я не могу, пусть лучше твоему другу подарок достанется, чем будет валяться здесь без дела.

Я поинтересовался дальнейшими планами Ярика. Тот устало вздохнул и ответил, что сам пока не знает. Ведь ни Водные Мастера, ни дварфы Медной горы, ни тем более чёрные дварфы просто так не возьмут его в ученики. Сейчас же он хочет лишь покинуть клан как можно скорее, пока его решимость не угасла, а братья не успели уговорить его остаться. Видимо, он дойдет с обозом до первого же поселения и там покинет остальных.

Напоследок я поинтересовался — какие именно заклинания жена Тумика наложила на мой арбалет? Ярик ответил, что и сам не знает. Он только просил усилить урон и сделать оружие нержавеющим, но что там ещё наколдовала женщина он, конечно, не знает.

Я вышел из мастерской мастера и нашёл Пузыря, который сидел на берегу подземной речки и кидал в воду камешки. Пузырь был не в духе:

— Проснулся, никого из вас нет, все про меня забыли. Ты постоянно пропадаешь у кузнеца, Ленка вообще второй день не появляется. Скучно, хоть бы работу какую мне дали. Но сколько ни спрашивал у дварфов — никому помощь не нужна. Шарахаются даже от таких предложений.

— Это они за секреты свои пекутся. Ведь каждая тонкость в их кузнечном или горном ремесле является их преимуществом перед другими кланами или людьми. Новые хитрости они приобретают ценой многих десятилетий упорной работы и ценой множества жизней дварфов, которые уходят из клана в поисках новых технологий. Поэтому они и боятся, что ты узнаешь их секреты, а они ведь очень дорого за них платили.

— Знаешь, Серый, я ведь не думал с такой точки зрения. Считал, что просто характер у дварфов скверный и необщительный. Что им не хочется со мной общаться. Но почему тогда с тобой некоторые дварфы разговаривают? Да и в мастерскую тебя несколько раз пускали.

— Просто они не видят во мне конкурента. Я для них — худющий слабый по их мерам человеческий ребёнок, который никогда не сможет работать ни в кузнице, ни добывать руду в шахте. Ну, и для одного из них я — заказчик. Пусть небогатый, но всё же покупатель. А посмотри на себя и представь — дварфы видят молодого парня, который на две головы выше их по росту, к тому же сильного и мускулистого. Они видят твои накачанные в тренажёрном зале мышцы и думают — а вдруг ты сын кузнеца и с детства помогаешь отцу в кузнице? И, увидев мимолётом какие-то их секретные наработки, вы с отцом сможете ковать более качественные оружие и инструменты. А они лишатся покупателей. Вот они и отказываются от твоей помощи.

— Точно, а ведь наверняка они так и думают! — Пузырь просветлел лицом и заулыбался.

— Насчет дварфов не думай плохо. Вот, я несу от них подарок специально для тебя, — я передал своему другу топор на длинной деревянной ручке.

Пузырь обрадовался, как ребёнок, получивший новую игрушку. Он вертел топор в руках, а потом принялся тренироваться работе с этим оружием. К нам подошёл хозяин таверны, который шёл к речке за водой. Он долго наблюдал за движениями Пузыря, потом остановил моего друга.

— Ты где такие замахи топором видел, у дровосеков, что ли? Да так ты себе ногу оттяпаешь в первом же бою! Дварф взял топор у Пузыря и начал сам показывать движения, вращая в руках и перекидывая тяжёлый для меня топор, словно легкую тростинку.

Я посидел ещё немного, наблюдая за уроком, потом наполнил водой вёдра и отнёс их в таверну. Вскоре туда прибежал разгорячённый потный Пузырь, снял со стены старый щит и убежал обратно на речку. Лишь спустя несколько часов измотанный Петька вполз в зал таверны и заказал себе тарелку грибного супа и кружку тёмного пива. На левом плече у него красовался огромный синяк, но Петька был счастлив.

К середине дня дварфы начали приносить в посёлок из своих мастерских свёртки и тяжёлые мешки. К вечеру возле всех хижин возвышались штабеля металлических брусков и горы мешков. Тумик, хозяин таверны и ещё несколько жителей куда-то ушли и вернулись уже ночью на трёх повозках. В каждую повозку было запряжено по два сильных вола.

Сразу же началась погрузка. Тумик ходил между повозками и скрупулезно записывал — кто, что и куда положил. Постоянно между дварфами возникали споры по поводу принадлежности тех или иных мешков, пару раз дело даже дошло до кулачной драки, правда, быстро остановленной вмешательством остальных.

Мы с Пузырём тоже сложили свои вещи и вещи Ленки, закупили на все оставшиеся монеты хлеба, соли и сушёных грибов, набрали воды из подземной речки. А Фея всё никак не выходила из дома Тумика, мы даже стали беспокоиться, что обоз уйдёт без неё. Но Ярик успокоил меня, что отправление назначено только на следующее утро.

Уже глубокой ночью вернулась Фея. Она была во влажной одежде и с мокрыми волосами. На наши удивленные вопросы Ленка ответила, что сходила подальше от посёлка, выкупалась в подземной речке перед дальним походом и перестирала всю свою одежду. И вообще она просто счастлива, что мы оказались у дварфов, так как здесь она научилась колдовать!

Но показать какое-либо заклинание Фея наотрез отказалась.

* * *

Рано утром нас разбудил хозяин таверны. Мы позавтракали грибным супом, забрали свои вещи и вышли к повозкам. Подземный посёлок ещё спал, лишь два тяжеловооруженных дварфа охраняли гружённые до предела открытые повозки, и в нескольких домах горел свет. Вскоре из этих домов вышли также вооружённые дварфы.

Командовал обозом старый трёхсотлетний седой дварф Суртак Тяжёлый, родной дядя Тумика и Ярика. Про Суртака мне много раз рассказывал хозяин таверны. Суртак Тяжёлый был ветераном пяти кровавых войн между дварфами и орками за Медные Горы, служил наёмником у людей во время затяжной гражданской войны, когда принцы не поделили власть после смерти императора, даже участвовал когда-то в осаде Холфорда, а также был одним из немногих выживших во время карательного похода против восставших тёмных эльфов. Последние лет восемьдесят Суртак был простым кузнецом в клане и обычно дважды в год водил обозы с металлом в Холфорд, заслужив при этом огромное уважение дварфов за честность и справедливость. Он ни разу за всё время не присвоил себе чужого медяка, а возникающие между дварфами споры решал быстро и беспристрастно.

Суртак Тяжёлый обошёл повозки, проверил вооружение шести других дварфов, что-то долго объяснял остальным на непонятном нам языке и, в конце концов, приказал трогаться в путь. Дварфы не ехали, а шли пешком, ведя на поводу волов с громадными телегами. Мы пошли вместе с остальными, неся на себе свои тяжёлые сумки. Обоз свернул в тёмный коридор, в который нас дварфы никогда не пускали, и медленно двинулся в темноту.

Волы вели себя спокойно и флегматично двигались почти в полной темноте. Мои друзья ничего не видели и держались руками за борта телег. Я видел в этом коридоре довольно плохо, но всё-таки смог разглядеть пару больших распахнутых ворот, которые мы проехали. Уже за обозом двери автоматически беззвучно закрывались.

Вскоре вдали забрезжил слабый свет, и наш обоз выехал на дорогу среди скал. Было самое раннее утро, почти ещё ночь. Небо было пасмурное, шёл мелкий дождь, где-то вдали протяжно выли волки. Дварфы не зажигали факелов и молча шагали по дороге в темноте. Мы с друзьями тоже молчали. Дорога причудливо петляла между скал, постепенно забираясь все выше. Вскоре мы оказались в плотном холодном тумане облаков. Туман был настолько густой, что силуэты впереди идущих людей я мог видеть только своим новым зрением, как размытые красноватые тени. Когда совсем рассвело, мы вышли на самую высокую точку горного перевала, оказавшись даже выше уровня облаков.

Только тут я смог более-менее сориентироваться и указал Фее и Пузырю на группу скал вдалеке, возле которых мы пять дней назад встретили белого волка. Фея тут же достала блокнот и что-то записала в нем своим мелким почерком.

Бдительный Суртак Тяжёлый сразу же подошёл к нам и поинтересовался, что именно мы записываем? Фея честно ответила, что периодически записывает дорогу домой, чтобы мы могли вернуться. Я указал дварфу на группу скал вдали и сказал, что именно там мы были атакованы волками и спрыгнули в подземелье. Суртак Тяжёлый посмотрел в ту сторону, что-то прикинул в уме и согласился, что именно там был один старый вход в подземелье, которым сами дфарфы давно не пользуются. После этого дварф объяснил нам, как можно быстро дойти до тех скал по поверхности. Мне показалось, что он в душе обрадовался, что на обратной дороге мы не планируем идти через их подземный посёлок. После этого Суртак повеселел, сказал нам кинуть сумки на среднюю телегу, а Фее так вообще разрешил ехать в повозке.

Наш обоз преодолел перевал и стал медленно спускаться вниз на заросшую густым лесом большую равнину. Дварфы в середине дня на ходу достали из сумок хлебные лепёшки и быстро перекусили всухомятку, продолжая взглядами обшаривать придорожные кусты и особенно приближающийся лес. Видно было, что леса они несколько опасаются.

Я прошёл чуть вперёд и поинтересовался у Суртака — чего стоит опасаться, и откуда может появиться угроза. Дварф ответил, что пока они идут по дороге на холмах, опасности быть не должно. Но вот в лесу угроза может исходить и от диких зверей, и от разбойников. Сейчас будет неприятный участок леса, в котором они пару лет назад наткнулись на взрослого василиска. При этом он указал своей рукой на сапоги одного из дварфов — сапоги были сделаны из кожи крупной рептилии. Разбойников сейчас дварфы особо не ожидали, так как продать три телеги металла в маленьких окрестных посёлках для разбойников будет затруднительно, в столицу же разбойники не рискнут сунуться с краденым товаром. Другое дело на обратной дороге, вот тогда разбойники действительно могут напасть. Но всё равно бдительность в лесу должна быть повышенной. Главное для дварфов — успеть до заката солнца дойти до небольшого посёлка людей, называемого Старая Застава, там можно будет переночевать в безопасности.

Вскоре мы вошли в лес. Дварфы стали чуть более настороженными, но всё-таки близкой схватки не ожидали — некоторые из них даже от жары сняли кольчуги и шлемы. Несколько раз дорога раздваивалась, но у каждой развилки непременно стояли аккуратные указатели с надписями, выполненными причудливыми и непонятными рунами. Фея аккуратно зарисовывала надписи в свой блокнот, а я поинтересовался у Суртака — что написано на указателях? Ответ Суртака меня сразил наповал. Оказывается, он вообще не умел читать и просто вёл обоз знакомой дорогой. Более того, читать не умел никто из дварфов в обозе. И только в подземном лагере Тумик Тяжёлый умел писать и читать на двух языках, научившись этому в своих странствиях.

Дорога была безлюдной, лишь один раз навстречу нам на лошади быстро проскакал вооруженный мечом юноша в богатых одеждах. На дварфов он не обратил никакого внимания. А вот лес жил своей жизнью — пели птицы, я пару раз видел в ветвях деревьев каких-то зверьков вроде куницы, однажды дорогу нам перебежал олень с красивыми ветвистыми рогами.

Дварфы не задерживались ни на минуту и упорно шли вперёд. Под вечер у меня уже от усталости ныли ноги, Пузырь тоже устал и скинул тяжёлую кольчугу и ненавистные сапоги. Но на дварфов усталость не действовала, и они внешне неторопливо, но планомерно двигались вперёд.

Посёлок возник внезапно — за очередным поворотом дороги мы просто увидели вдали деревянный частокол внешней стены, а ещё через пять минут Суртак уже стучался в окованные металлическими полосами деревянные ворота. Над забором показалась белобрысая голова какого-то мальчишки. Он осмотрел нас, развернулся в сторону посёлка и начал громко звать отца.

Через минуту ворота приоткрылись, и бородатый мужик в помятом шлеме поинтересовался целью нашего приезда, как будто это и так не было ясно. Я несколько переживал по поводу возможной пошлины за вход в посёлок, так как денег у меня вообще не осталось. Но нас пропустили внутрь без всяких сборов — было видно, что местный люд не избалован торговыми караванами и искренне рад появлению нашего обоза. Дварфы вывели телеги на маленькую площадь в центре посёлка, и вокруг сразу же собралось едва ли не всё местное население — почти сорок человек.

Сразу же завязалась торговля. Народ покупал ножи, наконечники для стрел, ножницы, гвозди, недорогие брошки, кольца и всякую другую мелочь — в этом маленьком посёлке вообще не было своего кузнеца. Явился в сопровождении пары ополченцев и местный староста — худющий лысый мужик со страшным косым шрамом через левую щёку. После недолгой торговли он приобрел три открытых шлема и два треугольных щита.

Я издалека наблюдал за душевными терзаниями Ярика Тяжёлого — тот собирался отделиться от отряда в первом же посёлке, но явно ожидал, что этот первый посёлок будет покрупнее. В конце концов, он решился и окликнул удаляющегося старосту. Тот недовольно остановился, но после первых же фраз дварфа расцвёл в улыбке и пригласил его к себе в дом для обсуждения вопросов трудоустройства. Через пару минут Ярик вышел из дома, быстро попрощался со своими родственниками, снял свои мешки с телеги и в сопровождении старосты пошёл по дороге к одному из дальних домов.

Постепенно торговля стихла, а товаров на телегах почти не убавилось. Вечерело, ополченцы закрыли ворота на засов, зажгли факелы. Постоялого двора в посёлке не было, был лишь небольшой кабак без комнат для ночлега. Дварфы поочередно зашли в него и выпили по кружке местного сидра.

Мы с ребятами поставили палатку возле телег, разожгли костёр и вскипятили чаю, перекусили едой из своих запасов. Дварфы палаток не ставили, они накормили волов, а потом все, кроме одного на дежурстве, улеглись на телеги и захрапели. Мы с ребятами также решили дежурить по очереди — первой дежурит Ленка, потом Пузырь, потом я.

Когда Пузырь разбудил меня глубокой ночью и лёг спать, я обнаружил, что во всём посёлке не сплю только я — даже дежурный дварфов дремал на посту. У меня появилось настолько необычное желание чего-то… УКРАСТЬ, что я испугался. В этот момент я окончательно поверил, что друид Илона не ошиблась, и путь вора может быть моим.

* * *

Красть я ничего не стал, наоборот — подошёл и растолкал спящего дежурного дварфов. Тот сначала спросонок был зол и даже пообещал прибить меня своим двуручным молотом, но потом, окончательно проснувшись, поблагодарил и попросил не рассказывать ничего Суртаку Тяжёлому.

Мы с дварфом посидели до утра у костра, он научил меня нескольким видам игры в кости и даже успел проиграть мне горсть медяков и пару серебряных монет. При первых признаках рассвета дварф принялся будить своих товарищей — путь до следующей стоянки предстоял неблизкий. Я также разбудил Фею и Пузыря, мы позавтракали, свернули палатку и собрали вещи.

День ожидался солнечный и жаркий, но дварфы почему-то одели кольчуги и шлемы, в руках держали наготове топоры и арбалеты. Увидев такие приготовления, Петька также надел кольчугу и достал свой топор.

— Нам сейчас предстоит переправа через реку, там нехорошее место, — пояснил нам отдельно Суртак Тяжёлый. — Речной паром перевозит только по одной повозке за раз, а на любом берегу может быть засада. Семь лет назад на этой переправе я потерял убитыми трёх бойцов, которые должны были переправляться последними. И одну телегу у нас увели тогда разбойники.

— Мы с Пузырём можем незаметно проверить лес вокруг, — предложил я.

— А я могу поискать жизнь в лесу с помощью магии, — неожиданно предложила Фея. — Но только не очень далеко получится определять с помощью заклинания.

Мы с Пузырём стали просить Фею «колдануть что-нибудь», и на этот раз она не отказалась. Ленка встала, поправила причёску, подняла обе руки вверх ладонями вместе и начала невнятно бормотать какое-то заклинание. Её голос становился всё громче, и под конец фразы она вообще почти кричала «… нэугар вифинас уморто! Перенас асорман гаррор уморто!». Фея замолчала и замерла, не шевелясь.

Ничего не произошло. Мы с Пузырем переглянулись.

— Сработало или нет? — спросил осторожно Пузырь.

Фея молчала и сосредоточенно смотрела мимо нас на стену ближайшего дома.

— Получилось! — в конце концов, выдохнула она. — В этом соседнем доме спят трое взрослых и, похоже, ребенок. А в том сарае напротив никого живого нет. У меня пока не всегда выходит, да и недолго вижу, но это заклинание определения жизни у меня получается.

— А какие ещё заклинания ты умеешь? — спросил Петька.

— Только это получается, — призналась Фея. — Я пробовала ещё три, вызубрила уже наизусть слова, но вот не получается пока. Не знаю уж почему.

— И какие заклинания ты еще пробовала? — спросил я.

— Свет, отражающий щит и… не скажу, — смутилась почему-то Фея.

Мы не стали у неё выпытывать. Поняли, что бесполезно, всё равно она ничего не скажет. Вчерашний стражник снял тяжёлый брус на воротах посёлка и раскрыл створки. Мы пошли рядом с телегой, а Фея опять залезла наверх.

Раскисшая глиняная дорога огибала посёлок и потом поднималась довольно круто вверх на высокий холм. Тяжёлые телеги еле ползли по грязи, волов пришлось подгонять. Дварфы сами начали помогать животным тянуть нагруженные телеги. Ленка спрыгнула на землю и медленно шла позади обоза. Мы же с Пузырём прошли далеко вперёд и остановились на гребне холма. Впереди дорога спускалась полого вниз к самой реке. По обеим сторонам дороги был высокий непроглядный лес с густым подлеском.

— Ну что, пойдём вместе или по разным сторонам дороги? — спросил меня Пузырь.

— Давай ты справа, я слева, идём тихо и осторожно параллельно дороге метрах в сорока. У реки встречаемся.

Пузырь кивнул, перехватил поудобнее топор и скрылся в густой листве. Я достал арбалет, зарядил бронебойным наконечником и пошёл в лес. В лесу было чудесно. За сплошным валом густых кустов у дороги оказался вполне проходимый лес с изумрудным ковром мха и множеством грибов неизвестных мне видов. Я шёл абсолютно бесшумно из-за мягкого мха, осторожно плавно перемещаясь от дерева к дереву. В густой кроне деревьев встревоженные моим появлением птицы вскоре успокоились и не обращали на меня никакого внимания. Наверное, лесные эльфы презрительно кривились бы от моего навыка скрытности, но я сам просто упивался своей незаметностью — вот полосатая ящерица грелась на солнце и не видела меня с двух шагов, вот яркая осторожная птица не обращала на меня внимания, вот мелкий зверёк-грызун спокойно чистился на расстоянии вытянутой руки.

Я плыл по лесу незаметным призраком, перемещаясь из тени в тень и от укрытия к укрытию. Моё внимание привлекло беспокойство птиц впереди. Я пригнулся ещё сильнее и пошёл в направлении это непонятной тревоги. Присел за упавшей корягой и принялся внимательно разглядывать лес впереди. Впереди был участок леса, заросший молодыми деревьями. Вроде всё было нормально, тревога была ложной. Я уже начал вставать, чтобы пойти вперёд, как вдруг услышал чуть в стороне приглушенный звон металла — кто-то неаккуратно положил металлический предмет, зацепив камень.

Я замер и осторожно повернул голову. Недалеко от меня, всего в десяти — пятнадцати метрах, я увидел непонятное существо. Оно лежало на земле и всматривалось в направлении дороги. Лишь, когда это существо пошевелилось, я понял, что передо мной невысокий гоблин в рваных лохмотьях, с коротким кривым луком в руках. Рядом с ним на земле лежало копьё. Я обшарил взглядом лес и заметил ещё трёх гоблинов, поближе к дороге. Все они были вооружены.

* * *

Про гоблинов мне много рассказывала друид Илона. Гоблины жили небольшими группами практически везде на малозаселённых территориях, редко когда собираясь в большие кланы. Занимались примитивным сельским хозяйством или охотой, немного торговали с людьми и полуразумными народами вроде троллей, кобольдов и минотавров, иногда подворовывали в деревнях.

Гоблинов не относили к особо опасным существам, одинокий невооруженный гоблин мог представлять опасность разве что для оставленного без присмотра ребёнка. Гоблины могли похитить такого ребёнка с целью выкупа или продажи его работорговцам, а в голодное время запросто могли и сожрать. На взрослых людей гоблины обычно не нападали, хотя отряд из пяти-семи воинственно настроенных существ представлял уже серьёзную опасность для одинокого путника. Но если у гоблинов появлялся сильный вождь, которому удавалось объединить несколько разрозненных племён, то к нему как по волшебству начинали стекаться гоблины со всех концов Эрафии, и это было уже опасным — такая армия обычно начинала грабить и сжигать деревни и удалённые посёлки. Не всегда этим сильным лидером был обязательно гоблин. Известно было множество примеров в истории, когда гоблины начинали вдруг подчиняться одному из вождей орков, горному троллю или королю серых великанов.

А около трёх тысяч лет назад, задолго до появления людей в Эрафии, власть над гоблинами получила Тиамат — кровожадная самка красных драконов. Её армия насчитывала несколько миллионов фанатичных солдат-гоблинов, а также сотни тысяч троллей и орков. Эта армия смогла захватить и разграбить три крупных эльфийских города и выбить дварфов из обширных подземелий горного Хребта Владык. Именно тогда произошёл исторический раскол среди дварфов — основная часть армии дварфов отступила, но часть войска была оставлена королем Балином Шестым в качестве заграждения, чтобы дать возможность беженцам отступить, а основной армии перегруппироваться для контратаки. Эти оставшиеся храбрецы выполнили свою задачу и держались много дней, заставляя врагов большой кровью оплачивать каждую лестницу и каждый зал. Командиры дварфов верили в обещание Балина Шестого, что вскоре придёт помощь от дварфов и эльфов, и нужно лишь продержаться. Но время шло, помощи не было, враги всё прибывали. И через какое-то время все выходы из подземного города оказались занятыми врагами. Остатки войск защитников и немногие беженцы были вынуждены забаррикадироваться на самых нижних ярусах огромного подземного комплекса.

Столетиями эти дварфы держали оборону в тёмных мрачных коридорах, напичкав входы смертельными ловушками и охранными заклинаниями. Врагов было намного больше, и чёрные дварфы, как прозвали позже защитников крепости, несмотря на все ухищрения, вынуждены были отступать все глубже и глубже. В той жуткой подземной войне не было запрещённых средств, и чёрные дварфы для получения желанного перевеса активно изучали самые тёмные и запретные разделы магии. На подземных алтарях они приносили в жертву пленённых врагов для вызова смертельно опасных демонов, поднимали легионы нежити, молились самым мрачным богам Эрафии и других миров, а также из-за отсутствия еды стали каннибалами и поедали трупы своих врагов.

Кузнецы чёрных дфарфов превзошли все мыслимые границы в своём мастерстве, даже научившись магией плавить камни и делать оружие из обсидиана, адамантина и красного камня. Однажды ценой огромных потерь чёрные дварфы смогли пробиться к Тиамат и убить её зачарованными клинками. Но сами чёрные дфарфы очень дорого заплатили за победу над своим врагом — из-за столетий кровосмешений, недостатка света и пищи, отравленной врагами воды, из-за магических экспериментов над собой и жутких ритуалов чёрные дварфы сильно изменились внешне и внутренне. Они ненавидят остальных дварфов за проявленную когда-то трусость, а заодно и всех жителей поверхности за то, что никто не пришёл им на помощь за более чем семь столетий войны.

Огромная империя Тиамат после её смерти рассыпалась, толпы гоблинов разбрелись по всей Эрафии. Периодически за прошедшие потом столетия какому-то вождю удавалось собирать тысячи гоблинов, и никогда эти армии не использовались в добрых целях.

* * *

Всё это я вспомнил, разглядывая четырёх притаившихся в засаде существ. В том, что я с такого близкого расстояния не промахнусь в голову и смогу убить одного из гоблинов, сомнений у меня не было. Но, во-первых, оставалось ещё три вооружённых разбойника, которые после смерти первого неминуемо накинутся на меня. Во-вторых, у меня не было оружия ближнего боя и необходимых навыков его использования. В-третьих, гоблины не давали пока повода для нападения — не были агрессивно настроенными и всего лишь следили за дорогой.

Я решил, что самый лучший вариант — тихо уйти и предупредить дварфов о засаде у дороги. Осторожно приподнявшись, я спиной назад стал отходить от гоблинов. И тут вдалеке раздался крик Пузыря:

— Серый, здесь засада! На помощь!

При этом крике гоблины немедленно вскочили и побежали к дороге. Я запоздало вскинул арбалет и выстрелил в самого последнего. Болт попал ему в спину и повалил на землю. Но не убил — гоблин закричал и попытался привстать. Перезаряжать арбалет мне было некогда, три гоблина остановились и повернулись ко мне.

— Пузырь, против меня четверо! — закричал я и резко прыгнул в сторону, когда увидел, что в меня целятся из луков.

Две стрелы вонзились в ствол дерева, перед которым я только что стоял. В отличие от меня с арбалетом, лучникам не требовалось много времени на перезарядку. Уже через пару секунд все три гоблина метились в меня снова.

Я до последнего момента стоял на месте, готовый прыгнуть в любую сторону. Гоблины выстрелили почти одновременно, я упал на землю и перекатился в сторону. Мне что-то больно ударило в бок, и я решил, что в меня попали. Но повезло, это был всего лишь сухой сук. Я вскочил и бросился бежать. Забежав за широкий ствол дерева, я принялся трясущимися от волнения руками перезаряжать своё оружие. Мне казалось, что тугая планка сгибается слишком медленно и вот-вот из-за дерева выбегут враги. Но я успел — когда первый из гоблинов осторожно выглянул из-за ствола, я уже держал заряженное оружие в руках.

— Стоять! Оружие на землю! — приказал я невысокому человекоподобному существу, заворожено смотрящему на направленный ему в лоб стальной клюв арбалета.

Гоблин послушно бросил копьё на землю. Я отошёл подальше от него и, не отводя от противника наставленного оружия, начал оглядываться по сторонам — где же ещё двое? Неужели убежали?

— Бросай оружие! Стрелять будем! — вдруг раздался визгливый крик прямо за моей спиной. Я осторожно развернулся и увидел обоих гоблинов. Они стояли совсем близко и держали меня на прицеле своих луков.

«Неужели влип»? — подумал я, лихорадочно прокручивая в голове возможные варианты своих действий. Отпрыгнуть? Броситься бежать? Упасть на землю? Всё не то, уклониться от стрел с такого близкого расстояния я бы не смог. В это время первый гоблин подобрал своё копье и направился ко мне со спины. Я осторожно и медленно начал наклоняться вперёд, собираясь положить оружие на землю. Но тут случилось непредвиденное — один из держащих меня на прицеле гоблинов вдруг замер на секунду, потом резко повернулся и выстрелил в соседа. Стрела с чмокающим звуком вошла прямо в горло второму лучнику, наконечник с кровавыми брызгами вышел из противоположного уха. Ещё не понимая, что же случилось, я уже начал действовать — не выпуская арбалета из рук, резко кувыркнулся вперёд и быстро вскочил на ноги. Не теряя ни секунды, развернулся и навскидку выстрелил в копейщика. Тот уже замахнулся, собираясь швырнуть в меня своё короткое копьё, но не успел — тяжёлая арбалетная стрела вошла ему в грудь и отшвырнула назад, пришпилив к стволу дерева.

Я перевёл дух и осмотрелся. Один труп лежал неподалеку. Второй труп висел, прибитый к дереву. Вдалеке стонал и умирал подстреленный самым первым гоблин. Последний из четвёрки разбойников стоял неподвижно с остекленевшим взором. Я осторожно подошёл к нему и хоть рассмотрел вблизи живого гоблина — низкий лысый худющий гуманоид в рваных лохмотьях, с ожерельем на шее из каких-то камешков и медными браслетами на руках и ногах. На спине у него был грязный мешок и колчан со стрелами, а в руках он держал короткий примитивный лук. Гоблин меня явно не замечал и продолжал неподвижно стоять.

Тут кусты неподалеку зашевелились. Я моментально напрягся, готовый бежать или сражаться. Но из кустов… вышла Ленка Звонарёва. Увидев гоблина, она совершенно не удивилась. Подошла к нему ближе, разглядывая с явным удовольствием. Я, кажется, стал понимать:

— Твоя работа? — спросил я, указав на живую статую.

— Моя, — с нескрываемой гордостью ответила Фея. — Смотри, как заклинание хорошо сработало! А ведь цель мне пришлось выбирать фактически вслепую, только по ощущениям от заклинания поиска живых существ.

— И долго он так будет стоять? — спросил я, потрясённый пояснениями Ленки.

— Пока я не отпущу его или не прикажу что-то другое делать, — ответила довольная Ленка. — А ты бы убил его поскорее, пока он стоит без сопротивления. Возьми вон копьё и проткни его. Ведь если я его отпущу, мало ли что он начнет делать.

Меня даже передёрнуло. Как это так, взять и убить беззащитное, не сопротивляющееся разумное существо? И это советует наша добрая Ленка! Я сказал девчонке, что не стану убивать гоблина, пусть она его отпускает, только сначала я оружие перезаряжу.

Ленка терпеливо подождала, пока я заряжал арбалет, а потом замерла на секунду и произвела несколько резких взмахов руками. Гоблин сразу очнулся, ошалело посмотрел на нас, потом на убитых собратьев и, бросив свой лук, шустро убежал через кусты. Ленка проводила его недовольным взглядом и заворчала:

— Зря ты его не убил, он ведь теперь приведёт помощь. А кто знает, сколько озлобленных гоблинов имеется в его племени. Хорошо если всего десяток. А если тридцать-сорок воинов? А если пара сотен? А если у них в племени имеется сильный шаман? Мы теперь можем заиметь сильных и коварных врагов.

— Но, Фея, как можно — убить разумное существо просто так? — удивился я.

— Серый, вот уж от кого не ожидала таких соплей, так это от тебя! Я была о тебе лучшего мнения. Мы в чужом враждебном мире, все эти сказки про гуманизм, мир во всем мире, демократию и толерантность выбрось из головы — орки или гоблины тебя не поймут, они и слов-то таких не знают. Здесь право на жизнь нужно заслужить!

Ленка демонстративно отвернулась от меня и принялась обшаривать мешки убитых гоблинов. Я, потрясенный, наблюдал за ней. Ленка сняла с убитых ожерелья и сунула в свою сумку. Подобрала брошенное копье и подошла к раненому гоблину. Тот был совсем плох. Он лежал лицом вниз и уже не стонал, а только хрипел, кровавые пузыри вздувались на его спине при каждом выдохе.

— Легкие пробиты и позвоночник повреждён, жить всё равно не будет, — констатировала Фея, занося копьё для последнего удара.

Я отвернулся, чтобы не видеть неприятного зрелища казни.

— А где Пузырь? — внезапно вспомнил я. — Он же звал на помощь!

— Все нормально с Петькой, с ним сейчас все дварфы, они уже разобрались с засадой и делят добычу, — спокойно, как о прогнозе погоды, сообщила Фея.

— Откуда знаешь? — на всякий случай спросил я, уже зная ответ.

— Откуда, откуда… Я заклинание поиска ещё не отменила, вон в той стороне они, — указала Фея в сторону дороги. — Пошли к остальным, здесь уже делать нечего.

* * *

На другой стороне дороги мы нашли пять трупов гоблинов и довольных смеющихся дварфов вокруг возвышающегося над всеми счастливого Пузыря. Пузырь был в центре внимания — он один продержался в бою против пяти разбойников и даже смог убить одного противника. А потом подоспела подмога из шести опытных воинов-дварфов, которые просто искромсали врагов. Раненых среди наших не было.

— Серый, где ты пропадал?! — накинулся на меня Пузырь. — Тут такой бой был! На меня напали, я еле успел топор выхватить и отбиться! Думал мне крышка, звал тебя на помощь. Хорошо, наши друзья успели вовремя…

— С той стороны дороги тоже были разбойники, четверо, — хмуро ответил я.

— Что с ними? — сразу всполошились дварфы.

— Трое мертвы, один убежал, — ответил я.

— Как ты смог справиться один против четверых? — удивился Суртак Тяжёлый.

— Я и не справился… Одного лишь застрелил, но помогла Фея. Двоих врагов убила и ещё одного в плен смогла взять голыми руками, но я вот упустил его…

Мне не поверили, пришлось рассказывать о короткой перестрелке, попадании в плен и своевременном вмешательстве Феи. А также о том, как я не смог убить захваченного гоблина. Я лишь зачем-то немного исказил правду и сказал, что в первого гоблина я едва попал, но Фея догнала его и убила при попытке к бегству. Фея в качестве доказательства достала из сумки и показала всем собравшимся три снятые с трупов ожерелья.

— Так что же вы такие недовольные? — удивился Пузырь. — Атака отбита, мы победили, потерь нет. Это же настоящая победа!

— Да так, не сошлись во мнении, стоило отпускать последнего гоблина или стоило его убить, чтоб не привел подкрепление, — пояснила Фея. — Я считала, что опасного разбойника нужно уничтожить, а Серый его отпустил.

— Он был беспомощный и не имел возможности сопротивляться, — возразил я. — Это уже не сражение было бы, а казнь.

Дварфы слышали наш разговор и начали активно между собой спорить. Единого мнения между ними тоже не было. Большинство дварфов считало, что гоблина стоило отпустить, так как негоже воину бить беззащитного. Лишь опытный Суртак Тяжёлый и ещё один старый дварф-ветеран считали, что лучше замарать руки кровью и убить безоружного врага, чем потом хоронить своих товарищей.

Вместе с дварфами мы вернулись к обозу. Пузырь был несколько удивлён, что все охранники бросили товары без присмотра и кинулись в бой. Он прошептал мне по поводу того, что маленькая засада могла быть просто отвлекающим манёвром, чтобы отвлечь подальше охранников, пока основная часть разбойников чистила бы обоз. Но вслух Петька не стал указывать дварфам на такую беспечность.

Вскоре телеги спустились с горы к самой воде. Река была широкой и неторопливой, противоположный берег был почти скрыт в тумане. Деревянная пристань была небольшой, но добротной — похоже, жители ближайшего посёлка следили за её состоянием. Толстый канат был привязан к столбу на пристани и тянулся к широкому парому на вращающуюся катушку с воротом. Ещё одна вращающаяся катушка была на противоположной стороне плота, на ней был только закреплён конец каната, сам канат уходил в тёмную воду.

Переправа могла осуществляться только по одной телеге за раз, больше не позволяла грузоподъёмность парома. Дварфы завели упирающихся волов с телегой на качающийся паром, закрыли деревянным брусом задний борт.

— Вот что, отправляйтесь первым рейсом на тот берег и осторожно разведайте там всё вокруг, — дал нам указание Суртак Тяжёлый.

Мы не стали заставлять его просить дважды — все трое запрыгнули на паром. С нами поплыли двое дварфов, они сразу взялись за тяжёлый ворот и стали наматывать мокрый канат. Петька также взялся им помогать, хотя дварфы и не просили о помощи. Я же встал у бортика парома, внимательно разглядывая противоположный берег.

Клубы тумана постепенно рассеивались, и вскоре сквозь пелену я смог увидеть противоположную пристань. К ней приближались люди. Разбойники?! Я присмотрелся, но было слишком далеко, чтобы понять. Полтора десятка вооружённых человек и несколько телег. Я сообщил о движении на противоположном берегу. Один из дварфов бросил крутить ворот и начал всматриваться в клубы тумана, потом полез зачем-то в телегу и стал копаться среди мешков. Когда он вылез с каким-то длинным футляром, я сразу сообразил, что он держит в руках — внутри деревянного футляра была подзорная труба!

Дварф начал рассматривать берег и почти сразу облегчённо выдохнул:

— Нам повезло — это купцы из столицы, да ещё и с большой охраной. Можно не опасаться разбойников на том берегу. А если совсем повезёт, то и часть товара здесь продадим.

Вскоре мы причалили к противоположному берегу и вывели гружёный железом воз на твёрдую землю. Столичных купцов оказалось трое, среди охраны они выделялись богатыми яркими одеждами и отсутствием оружия. Купцы действительно обрадовались встрече с подземными жителями. Сразу, без длинных приветствий и вступлений, начались торговые переговоры. Как я понял, прибывшие с нами дварфы не могли без Суртака Тяжёлого распоряжаться товарами остальных членов общины, но зато свою часть вещей они сразу достали из телеги на обозрение купцов. Поскольку оба дварфа остались на берегу, гнать паром на другой берег пришлось Пузырю, помогать ему вызвалась Фея. Я же остался вместе с дварфами — стеречь груз, пока они вели торговлю.

Добротные клинки, кинжалы, метательные ножи, тяжёлые топоры, глухие шлемы — всё это было разложено на всеобщее обозрение и вызвало заинтересованность у купцов и их охранников. Люди столпились вокруг дварфов, рекламирующих свои изделия. Я сам с огромным трудом оторвался от созерцания выставки достижений подземного ремесла. Чего уж смотреть, коль денег в кармане практически нет — лишь несколько монеток, которые я выиграл этой ночью в кости у охранника-дварфа.

Я отошёл к берегу, обернулся и… заметил, как один из купеческих охранников прячет себе за пазуху какой-то свёрток, который он только что стащил с охраняемой мной телеги.

— Стоять, ни с места! — громко крикнул я, моментально вскинув арбалет.

Всеобщее внимание было мне обеспечено. Полтора десятка голов разом повернулись в мою сторону.

— Вон тот человек только что украл свёрток с нашей телеги и запихнул его себе внутрь куртки.

— Это правда, Горелый? — спросил грузный человек с огромными, просто страшными кулачищами. Похоже, это был лидер охранников.

— Да ты что, Ричард, — начал отпираться Горелый. — Я не враг себе, помню твоё предупреждение. Это мои собственные вещи. Я просто деньги доставал, хотел нож себе купить.

— Этот ребёнок ошибся. Ведь так? — с нажимом в голосе произнес невысокий бритый охранник.

— С каких это пор дети сторожат караваны дварфов? Что, у бородатых нет денег на нормальных охранников? Или их собственные руки разучились держать топоры? — вмешался в разговор ещё один охранник, пренеприятная ухмылка появилась на его лице.

Я не знал, что ответить, но тут на мою сторону неожиданно встали дварфы:

— Эти дети сегодня во время нападения на наш караван убили разбойников больше, чем шестеро взрослых воинов. Клянусь бородой, сам был удивлен!

— Да, этого мальчугана лучше не злить — он сегодня один выстоял против четырёх бандитов. Из арбалета стреляет просто на загляденье — за двести шагов факел тушит, своими глазами видел. И зрение у него очень цепкое, все наши дварфы это отмечали. И если он сказал, что видел кражу, то вам бы стоило поверить его словам и поискать украденные вещи.

Крупный мускулистый охранник, которого назвали Ричардом, потребовал у Горелого показать свёрток. Горелый заискивающе бормотал что-то типа «сейчас, сейчас» и откровенно тянул время. Ричард злился и грозился переломать Горелому руки, если тот быстро не покажет свёрток, который прячет в своей куртке. Явно намечалась разборка между охранниками. Но того, что произошло дальше, я совершенно не ожидал.

Горелый, в конце концов, запустил руку себе за пазуху за свертком, но потом вдруг резким движением распрямил её. Я не видел брошенного метательного ножа, но Ричард каким-то образом успел среагировать и резко отпрянул в сторону, даже не устояв на ногах. Нож с противным чмоканьем по самую рукоятку вошёл в грудь высокому светловолосому торговцу, стоявшему позади Ричарда.

— Братаны, настал момент, порешим их! — закричал Горелый, выхватывая ещё один метательный нож.

Больше он сделать ничего не успел — я всё это время держал его на мушке и, пусть и с некоторым опозданием, но всё же выстрелил. Пущенная мной стрела вошла ему прямо в лоб, пройдя сквозь голову Горелого навылет. В этот же самый момент один из охранников — тот самый обладатель гнусной ухмылки — с размаха воткнул кинжал в спину Ричарду, который так и не успел подняться с земли. Началась сумбурная драка — охранники выхватывали оружие и бросались в гущу событий.

Дварфы, надо отдать им должное, не растерялись и выхватили боевые топоры, а также подняли с земли щиты. Я подбежал к ним, присел за прикрытие щитов и перезарядил своё оружие. Но кто из сражающихся наши враги? Одинаковые с виду охранники на поляне у пристани яростно рубились друг с другом, на траве уже лежало четверо убитых. Ещё один охранник со всех ног улепётывал в сторону леса.

— Что будем делать? — спросил стоящий слева от меня дварф, он не терял времени и уже успел нацепить шлем с забралом.

— Ждём, не вмешиваемся, — ответил второй дварф. — Пусть эти люди убивают друг друга. Если победят разбойники, мы убьём их.

В этот момент я увидел торговца — он прижался спиной к телеге и кое-как отмахивался мечом. На него наседал вооружённый тип с шипастым стальным шаром на длинной цепи. Разбойник ловко орудовал своим необычным оружием и уже пару раз успел зацепить жертву. Вот ещё один замах цепи, и меч со звоном вылетел из рук испуганного торговца. Столичный купец замер и явно ожидал неминуемой смерти, но сегодня ему повезло. Детина с громким криком повалился на него, моя арбалетная стрела почти целиком скрылась в широкой спине разбойника.

Купец увидел нас и шустро побежал под нашу защиту. Остановившись за спиной дварфов, торговец, прерывисто дыша, проговорил:

— Помогите мне, я щедро заплачу!

— Триста золотых, и мы поможем. Только вот какие из охранников предатели? — поинтересовались дварфы.

— Хорошо, договорились. Те, что с мечами — это мои верные люди. Группу остальных мы наняли по дороге.

С мечами осталось лишь два охранника, они были неоднократно ранены и из последних сил отбивались от атак пяти разбойников. Нет, уже четырех разбойников — я метким выстрелом снес голову одному из бандитов.

Дварфы проревели какой-то боевой клич и кинулись в бой. Их помощь пришла вовремя — один из «своих» охранников пропустил удар топором по плечу и рухнул на землю. Что ж, четверо против четверых, шансы равны. Ко мне с рёвом ринулся один из разбойников, но я с разбегу запрыгнул на телегу и спрыгнул с противоположной стороны. Бандит остановился, окинул меня злобным взором и увидел, что я не терял времени зря и опять начал заряжать арбалет. Тогда он посерел лицом и со всех ног бросился бежать в сторону леса.

Я перезарядил оружие, залез на телегу и оценил ситуацию — двое дварфов стояли спиной к спине и отбивали атаки троих бандитов, один из которых был уже серьёзно ранен. Я, как в тире, неторопливо прицелился с расстояния метров пятнадцати и вычеркнул из списка живых ещё одного из нападавших. Двое других сразу всё поняли и одновременно бросились бежать. Дварфы их не преследовали.

На поляне осталось лежать двенадцать тел — два мёртвых торговца, четыре охранника и шесть бандитов. Хотя, судя по всему, один из охранников был жив — он стонал, и торговец оказывал ему медицинскую помощь. Дварфы методично принялись подбирать трофеи — собирать оружие, обшаривать вещи убитых, чем напомнили мне, что и мне тоже не стоит щёлкать клювом.

Но как? Брезгливо, всё-таки. Я подошёл к окровавленному мёртвому торговцу. Он был совсем молод, лет двадцать. В груди купца торчал нож, брошенный Горелым. Я отвязал с пояса мертвеца тяжёлый кошелёк и быстро спрятал у себя в сумке. Также провёл по бокам трупа и нащупал под одеждой еще один кошель, заметно меньше первого. Пришлось расстегивать пуговицы пропитавшегося кровью халата и срезать ножом ремешки этого кошеля. На пальцах купца были явно дорогие перстни, но лишь один из них легко снимался. Остальные пришлось оставить — я не смог перебороть себя и силой сдирать украшения с трупа. Также я подобрал пару мечей охранников и ножны к ним.

Дварфы не были такими брезгливыми и собирали все ценности, в том числе сорвали перстни с убитого купца. Единственный оставшийся в живых купец не препятствовал нам и флегматично наблюдал за мародёрством. Я присел к торговцу.

— Что собираешься дальше делать? — спросил я его. Торговец был погружён в свои мысли, и мне пришлось повторить вопрос.

— Что делать? Придётся возвращаться, конечно. Или идти в ближайший город и продавать товар по бросовой цене… У меня шесть телег товара и один тяжелораненый охранник. Да первая же встреча с разбойниками или просто гоблинами будет для меня последней. Да и как я один смогу управиться с шестью телегами?!

— Могу дать совет, бесплатно, — ответил я. — Переправь телеги через реку в посёлок. Там заплати за хранение товара на складе, перегрузи товары на склад и найми сторожа для своего товара. А сам поезжай в близкий крупный город и найми хороших надёжных охранников, которые будут потом сопровождать твой караван. Или, если умеешь писать и не хочешь оставлять товары без присмотра, напиши и отправь с гонцом письмо своим друзьям, чтоб прислали помощь.

Торговец подумал немного над моим предложением и просветлел лицом:

— Ты сегодня второй раз спасаешь меня! Как звать тебя, юноша?

— Меня зовут Серый Ворон. Я с друзьями иду в Холфорд, и заодно мы сопровождаем дварфов, которые туда идут.

— Меня зовут Анселий. Твои друзья дварфы сказали, что и на том берегу реки разбойники были.

— Да, были. Девять разбойников. Восемь мы убили, один убежал.

— Значит, и там разбойники. Помоги мне довезти повозки до посёлка, я заплачу за эту услугу. Или даже… вы ведь в Холфорд едете? Можешь доставить моё письмо брату в Холфорд? Я напишу в письме, и он выдаст тебе десять золотых за услугу.

— Не вопрос. Где искать твоего брата?

— Улица Жестянщиков в Торговом квартале, красный дом со статуей девушки. Моего брата зовут Иллиа.

К нам подошли дварфы.

— Живы двое твоих людей, но оба очень плохи. У одного опасное ножевое ранение в спину, похоже, даже ядовитым кинжалом. У второго три рубленых раны, одна очень опасная — он может лишиться руки.

Торговец передал дварфам мешочек с обещанной наградой за помощь и начал договариваться о помощи в переправке своих телег через реку. В это время к пристани пришёл паром со второй телегой дварфов, на нем приплыл Суртак Тяжёлый и еще один дварф.

* * *

Дварфы, а также Фея и Петька помогли перегнать телеги Анселия через реку в форт, а также перевезли туда раненых. Суртак, воспользовавшись моментом, прямо на берегу купил дёшево немало товаров у оказавшегося в трудном положении столичного купца. Анселий быстро пришёл в себя и, хоть и не продавал себе в убыток, но и цену не заламывал, стараясь максимально избавиться от ставшего обузой ценного груза. Торговались они часа полтора, в результате целых две телеги тканей, мешков с мукой и крупой, готовой одежды и звериных шкур стали собственностью дварфов. В этот же день эти телеги в сопровождении двух охранников-дварфов отправились обратно в подземный посёлок.

Перед посадкой на паром Анселий составил письмо и вручил мне с просьбой поскорее передать послание в Холфорд. Я пожелал ему удачи и пообещал как можно скорее передать письмо его брату. Какое-то время на берегу остались только я и Суртак. Все остальные дварфы и мои друзья перегоняли телеги в лесной форт. Суртак обходил поле боя, осматривая убитых. Он всё больше хмурился и заметно нервничал. Дварф даже перевернул нескольких мёртвых бандитов, разрезал им рукава курток и каждый раз громко ругался.

— Что тебя настораживает? — поинтересовался я.

— Посмотри на татуировку на плече у этого бритого типа, — старый дварф указал на наколку в виде спиралевидной чёрно-зелёной змейки. — Это знак очень, очень известной банды Ночных Принцев. Эта банда много лет грабила караваны, успешно уходя от возмездия. У них была целая система наводчиков, скупщиков краденого, рекрутёров. Целые регионы Эрафии платили этой банде дань. И императорские войска не могли никак найти этих преступников — они легко уходили от преследования, просачиваясь сквозь любые заслоны. Дело было не только в продажности имперских офицеров, хотя и такое также имело место. В банде были опытные маги, которые скрывали разбойников и сбивали след. И у них было множество секретных мест, где банда пережидала трудные времена и прятала добычу. Не простая то была банда, ой не простая — если бы не помощь магов из Холфорда, никогда бы нам не найти входы в их убежище. Я сам тогда служил наёмником и принимал участие в облаве на последних из Ночных Принцев. Тогда была поймана и казнена вся банда, даже маги не ушли от расплаты. Единственного, кого так и не смогли найти — это их предводителя. Он каким-то образом вырвался из окружённой горной крепости, не знаю уж как. Но точно не через подземные туннели — именно мы, дварфы, охраняли тогда подземные коридоры. И не с помощью магии — лучшие маги Империи тогда блокировали магию во всем районе. Ты спрашиваешь, что меня насторожило? То, что эта банда была разбита сто двадцать лет назад!

— Может, кто-то из современных разбойников решил подражать той известной банде?

— Это вряд ли. Мало кто из простых людей знал про эти отличительные татуировки — лишь немногие из тех, кто принимал участие в штурме крепости Ночных Принцев сто с лишним лет назад. Да и за столько времени про эту банду давно все забыли.

Дварф медленно обошёл кругом свои телеги с товаром, явно обдумывая последние события. Я без труда понял, что его тревожит — совершено два подряд нападения за полдня, а до Холфорда ещё идти и идти. Да, удалось обойтись без жертв и даже очень выгодно прикупить много товара, но теперь на три телеги осталось только три охранника, не считая самого Суртака Тяжёлого и троих подростков. Подростков, которые в любой момент могут оставить обоз и уйти. Я сидел на пристани, рассматривая взятые сегодня у мёртвых охранников мечи, и ловил боковым зрением взгляды старого дварфа в мою сторону.

— Какие у вашей троицы планы на ближайшее будущее, вы идёте с нами в Холфорд? — решившись, напрямую спросил меня Суртак.

— Мы идём в Холфорд, но отдельно, — ответил я. — Как видишь, на дороге стало опасно. Два раза за день мы вступали в бой и рисковали своей жизнью. Мы втроём фактически охраняем твой обоз и уже убили восемь разбойников. И это при том, что остальные охранники справились только с пятью нападавшими. Зачем нам такой риск, ведь за охрану нам никто не платит. И ещё, купец Анселий обещал триста золотых за то, что мы поможем справиться с бандитами. Мы помогли. Я убил четверых разбойников, твои дварфы одного. Купец заплатил, но что-то твои бойцы не спешат делиться наградой.

Суртак Тяжёлый надолго замолчал, потом отошёл и ещё раз осмотрел убитых — видимо, для верности решил проверить мои слова. Через несколько минут он вернулся и после долгого молчания произнес:

— Я бы хотел, чтобы вы шли с обозом до самого Холфорда. За работу обещаю платить по золотой монете в день каждому, начиная с этого же дня. И с моими охранниками я поговорю, они честно поделятся с тобой обещанной наградой.

Настала моя очередь задуматься. Через минуту я ответил:

— По одной золотой монете в день мне и Пузырю, а девчонке-волшебнице по три — она единственная из всех здесь может поддержать нас магией в трудную минуту. И мы проводим тебя до самой Зелёной Столицы.

— Идёт! — сразу согласился Суртак. Похоже, я опять продешевил.

Вскоре пришёл плот, на котором приехало множество народу: Ленка и Петька, трое дварфов и еще с десяток людей из посёлка — похоронная команда. Местные жители сразу, без малейшей тени стеснения, кинулись обыскивать трупы.

— Похороните их всех по-человечески, — непривычно было слышать такое из уст Суртака.

* * *

Фея сразу после схода на берег набросилась на меня с вопросами — что случилось, как шёл бой и не ранен ли я? Петька в это время, поколебавшись минуту, отобрал у местного паренька снятые с мёртвого купца почти новые сапоги, просто сунув тощему пацану под нос свой большой кулак. Местный малолетка безропотно отдал эту добычу и бросился обыскивать трупы дальше. Пузырь придирчиво осмотрел сапоги, примерил и с наслаждением выдохнул: «наконец-то!». Свои старые натирающие ботинки Петька вынул из сумки и швырнул на поляну, где за них сразу же завязалась ссора между местными мужиками.

Дварфы в это время, не теряя ни минуты, развернули повозки в сторону дороги и отправились в дальнейший путь. Я по пути рассказал друзьям, что произошло на этом берегу в их отсутствие, а также сообщил Фее и Пузырю, что нас наняли в качестве охранников обоза. Петька откровенно обрадовался серьёзной работе, а вот Фея насторожилась и стала ворчать, что я не должен за неё принимать такие ответственные решения. Однако тот факт, что она будет получать втрое больше меня с Пузырём, Ленку сразу успокоил, и она согласилась.

Из-за бурных событий утра наш караван сильно отставал от графика, и добраться засветло до следующего безопасного форта дварфы уже никак не успевали. К тому же дварфы стали передвигаться осторожнее, периодически неожиданно останавливаясь и осматривая окружающий лес при помощи подзорных труб.

Мы тоже не стояли без дела — я и Пузырь постоянно уходили вперёд и осматривали заросли. Фея с закрытыми глазами сидела на средней телеге и совершенствовала свой навык обнаружения живых существ. Со стороны понять было трудно — действительно ли она вся погружена в сканирование местности или просто спит. Лишь по редким взмахам руками и обрывкам непонятных фраз можно было понять, что Фея активно работает.

Я, уходя вперёд в лес, совмещал разведку и охоту — к вечеру на телеге возле Феи было уже три тушки зайцев и две птицы вроде куропаток, только ярко-зелёной окраски. Кроме того, отойдя подальше от остальных, я изучил содержимое двух кошельков, которые я подобрал утром на поле боя. В большом кошеле было много меди и серебра, в сумме где-то на сорок корольков. В маленьком кошельке хранилось двенадцать империалов, а также два маленьких огранённых зелёных камня.

Под вечер дварфы остановились прямо в лесу, отъехав подальше от дороги и завалив свои телеги нарубленными ветками. Мы поделились с дварфами мясом, оставив себе только одного крупного кролика на ужин. Суртак поблагодарил и попытался всучить мне один цехин за мясо, но я отказался. Готовкой еды занялась Фея, а мы с Пузырём поставили палатку. Я очень устал за этот длинный день и откровенно клевал носом. Но вкусный ужин, конечно, не мог пропустить. Тем более что весь день с самого утра я ничего не ел.

Во время ужина ко мне подошли двое дварфов и, произнеся торжественную речь про мою храбрость, вручили мне десять золотых монет — заслуженную мной, по их мнению, часть награды. Я, откровенно говоря, ожидал намного больше, но спорить не стал. После ужина я разделил награду и содержимое большого кошелька поровну на три части и поделился с Феей и Пузырём. Фея приняла деньги спокойно, как само собой разумеющееся. А Пузырь почему-то долго стеснялся, отнекиваясь, что это слишком большие деньги, и он не может их взять. Но взял в итоге и долго благодарил. Про содержимое маленького кошелька и припрятанный мной перстень я не сказал никому, решив, что эту награду я честно заработал в бою.

Я сильно устал и сразу после вкусного сытного ужина завалился спать, договорившись с друзьями, что моё дежурство будет в последнюю треть ночи. Первым на дежурство заступил Пузырь, я же завалился спать, даже не раздевшись. Сквозь сон я смутно почувствовал, что кто-то заботливо укрыл меня тёплым одеялом.

К тому моменту, когда Фея разбудила меня, я уже неплохо выспался. Я подбросил сухих веток в костер и обошёл кругом наш лагерь. Дежурный дварфов опять дремал на посту, но будить его я не стал. Это был один из тех двух дварфов, вместе с которыми я сражался против разбойников на переправе. У него на поясе висел кошель с деньгами, наверняка и золотые Анселия были там. Но трогать кошелёк я не стал, хотя и был уверен, что дварф не проснётся, даже если его сильно пнуть ногой. Нет, я не забыл про несправедливый делёж награды и не собирался прощать обиду. Просто разумно посчитал, что сейчас не лучшее время, так как за следующие дни пути дварф непременно обнаружит пропажу, а в такой безлюдной местности догадаться — кто похититель — будет нетрудно.

Я ещё пару раз обошёл лагерь, описав по лесу большие круги. Всё было спокойно, лишь стрекот ночных сверчков нарушал безмятежную тишину. Тогда я вернулся к костру и сел на поваленное бревно, прутиком перемешивая угли. За спиной послышался шорох раскрываемого полога палатки, а потом пару раз хрустнули маленькие сухие веточки. Даже не оборачиваясь, я сразу понял, что это Фея босиком медленно идёт в мою сторону.

— Не спится, Ленка? — спросил я.

— К тебе не подкрадёшься! — несколько обиженно ответила Фея. — Да, что-то мне не спится. Можно, я с тобой у костра посижу?

— Садись, конечно, — подвинулся я.

Ленка была лишь в короткой ночной рубашке — видимо в таком виде она собиралась ложиться в спальном мешке, но почему-то передумала. Ночью в лесу холодно не было, но всё равно в таком виде она могла вскоре застудиться. Я дал ей свою куртку, и Ленка накинула её на свои плечи.

— Извини, что утром на тебя накинулась, — вдруг сказала она после долгого молчания. — Тогда, после стычки с гоблинами. Я просто сама страшно испугалась и вообще, это ведь я отдала команду одному гоблину убить другого. Получается, что именно я его убила! Я стала убийцей! Это было очень плохо, мне было очень страшно, и я боялась в этом признаться не только тебе, но и себе самой. Именно поэтому и вела себя так, чтобы скрыть свой страх. И, чтобы доказать себе, что я не трусиха, добила раненного врага. А ты так смотрел на меня, когда я ожерелья собирала, как будто презирал.

— Нет, что ты! Ленка, не придумывай. Просто ты меня удивила тогда своими новыми возможностями. Вот я и смотрел на тебя, аж раскрыв рот от удивления.

— Нет, Серый, не так. Когда я сдуру обвинила тебя в слабости, то даже не подозревала о последствиях своих слов. Я поняла, что обидела тебя, что мои слова тебя сильно задели. И ты потом нарочно рисковал своей жизнью и хладнокровно убил четырёх человек, чтобы доказать мне, что я ошиблась. Я вот не могу никак заснуть — только прикрываю глаза и сразу вижу беспомощного умирающего гоблина, которого я протыкаю копьём. Ты как себя чувствуешь?

— Знаешь, совершенно нормально. Спокоен, как удав. Это были враги, и я нисколько не жалею об их смерти.

— Мне страшно за тебя, Сергей. Всего неделя прошла в этом мире, а ты уже хладнокровно убиваешь. А что будет через месяц? А каким ты вернёшься домой? И вообще, ответь мне на один вопрос, я его давно хочу тебе задать.

— Какой вопрос? — поинтересовался я.

— Зачем ты идешь в Холфорд?

— Как это зачем? Мы все туда решили идти, ты же помнишь.

— Я не в этом смысле. Что тебя туда тянет? Я знаю, зачем иду сама — я хочу учиться магии. Знаю, зачем туда идёт Пузырь — он хочет стать рыцарем. А ты? Чем ты вообще будешь заниматься в чужом городе, пока я буду учиться, а Пузырь тренироваться?

Я пошевелил угли костра полочкой, нарочно затягивая время для достойного ответа. Но ничего не придумал и вынужден был признаться:

— Не знаю, Ленка. У меня пока в голове разброд и шатание. Но точно я не пойду проситься в городскую стражу, как Пузырь.

— Петька чётко знает, чего хочет. Он поставил цель и идёт к ней, невзирая на трудности. И я очень ценю это качество в нем. Он станет рыцарем, уверена в этом.

— И ты выполнишь тогда своё обещание и выйдешь за него замуж? — не удержался я от давно волнующего меня вопроса.

Ленка замолчала, задумавшись. Я подумал, что она обиделась на меня. Но она улыбнулась:

— Знаешь, я ожидала, что Петька расскажет тебе о нашем с ним ночном разговоре. Он — благородный человек и прекрасный друг. Я даже открою тебе один свой маленький секрет: я тогда специально его обнадёжила, рассчитывая на то, что он тебе это сообщит.

У меня остановилось сердце. Ленка из нас двоих выбрала Пузыря!

— Ну, если таков твой выбор… — прошептал я, отвернувшись в сторону, так как мои глаза предательски заблестели от набежавших слёз.

— Дурачок ты, Серый! — Фея привстала с бревна и села мне на коленки, обняв меня за плечи. — Я просто хотела раззадорить тебя, чтобы ты тоже захотел проявить себя, стать кем-то значимым в этом мире. Захотел показать мне, что именно на тебе стоит остановить свой выбор.

— А если я смогу стать очень известным, тогда что? — я решил сразу выяснить этот вопрос.

— Ну, тогда я стану твоей, — рассмеялась Фея.

Она придвинулась ко мне и поцеловала в губы, я обнял её, и мы долго-долго целовались. Потом мы просто сидели в обнимку, глядели на начинающее светлеть едва видимое сквозь листву ночное небо и болтали о всякой ерунде.

— Можно, я возле тебя лягу спать? — спросила меня Фея. — Уже ночь кончается, а я ни минуты не спала. Тут с тобой спокойно и ночные кошмары про убитых гоблинов мне не будут сниться. Да и комаров возле костра почти нет.

Фея принесла свой спальник, расстелила его у костра и быстро заснула. А я сидел до самого рассвета, рассматривая её лицо и осторожно, чтобы не разбудить спящую девчонку, гладил рукой её светлые волосы.

* * *

Наш обоз из-за задержек у речной переправы отставал от графика, и дварфы не успевали до темноты добираться до безопасных лесных поселений. Поэтому следующие трое суток мы ночевали прямо в лесу. Про лес стоит сказать отдельно — это был настоящий тысячелетний лес, в котором густые кроны огромных деревьев так густо переплетались в борьбе за солнечный свет, что неба обычно не было видно. Достаточно было сойти с дороги на пять шагов, и ты полностью скрывался в сплошном переплетении веток и многочисленных лиан. Внизу царил постоянный полумрак, густые тени окружали нас даже в полдень солнечного дня.

По словам дварфов, этот лес сплошным покровом тянулся от Малых Граничных холмов, возле которых располагался их подземный лагерь, и до самого побережья океана, по нему можно было идти многие сотни дней, не встретив никаких поселений. Даже самые крупные человеческие города в этом Вечном Лесу были лишь жалкими островками цивилизации, связанными между собой призрачной сетью дорог. Простая мысль о том, что ты можешь заблудиться в этом лесу, казалась жуткой — по этому зелёному морю можно было бродить годами. Конечно, если обитающие в нём древние хищники не прервали бы скитания намного раньше.

Лес был полон жизнью — и днём и ночью стоял оглушительный стрёкот миллионов насекомых, за которыми охотились птицы, ящерицы, мелкие зверьки. Встречалась возле дороги и более опасная живность — я заметил множество крупных змей, трехметровую бронированную ящерицу с короткой мощной пастью, стаю крупных чёрных волков, однажды заметил на дереве над дорогой притаившуюся пантеру. Обо всех опасностях я предупреждал дварфов.

А в одном месте дорога оказалась почти полностью перекрыта огромной паутиной. Размеры уходящей далеко вглубь леса паутины определить было сложно, но не менее гектара леса было опутано липкими белыми нитями. По этой большой паутине тысячами бегали мелкие красные паучки, обновляя свои сети. Насекомые были сравнительно небольшими — с ноготь на пальце — и хорошо заметными на белом фоне паутины. На моих глазах красивая пёстрая лесная птица размером чуть поменьше голубя спикировала с ветки на одного такого паучка, но прилипла к оказавшейся удивительно крепкой ловчей сети.

Птица сильно дёргалась, пытаясь освободиться. Возможно, она и сумела бы это сделать, но не успела. Из глубины паутины стремительно примчался крупный паук. Его мохнатое рыжее тело было размером с футбольный мяч, а каждая из волосатых конечностей по длине не уступала моей руке. Паук мгновенно схватил добычу, притянул своими суставчатыми лапами к жвалам и впрыснул яд. Птица сразу прекратила сопротивление и обмякла. Крупный паук воткнул свои страшные жвала в тело и принялся высасывать кровь, тёмные густые капли падали вниз и бисером повисали на нитках паутины. Насытившись, страшное насекомое замотало тушку мёртвой птицы в белый кокон и повесило на паутине. После чего так же стремительно, как и при появлении, паук умчался вглубь паутины. А десятки маленьких красных паучков стали со всех сторон сползаться к мёртвой птице и доедать останки.

— Жуть какая! — прокомментировала увиденное Фея. — Так ведь и человек может попасться. Ночью не заметить паутину и получить смертельный укус.

— Человек сможет порвать эту нить и вовремя уйти, — ответил Пузырь. — Или отбиться от того большого паука.

— Нет, порвать эту нить не в состоянии даже самый сильный человек или дварф, — с болью в голосе ответил шедший рядом с нами Суртак Тяжёлый. — Если без ножа влип в такую паутину, то выбраться очень трудно, почти невозможно. Да и тот паук, что вы видели, это отнюдь не самый крупный. Где-то в центре такого заплетённого участка леса откладывает яйца огромная старая паучиха, ростом с человека, бывает и больше. Когда-то давно, много десятков лет назад, остатки отряда, в котором я служил, отступали по этому бескрайнему лесу, преследуемые разозлёнными эльфами. Мы бежали без оглядки, а эльфийские стрелы косили отстающих и тех, кто пытался свернуть направо или налево.

Эльфы целенаправленно гнали нас по лесу прямо на гигантскую паутину, намного больше этой. Выхода не было, вокруг была только смерть. И тогда мы с друзьями решили попробовать прорубиться сквозь паутину. Мы жгли её факелами, резали мечами и топорами и довольно легко пробрались глубоко внутрь. А там на нас массово начали нападать пауки — мелочь лезла под одежду, а пауки покрупнее прыгали на головы. Но мы всё равно отбивались и прорубались всё глубже и глубже. Помогали тем, кто застрял в паутине, поддерживали раненых, никого не бросали. А потом одного из нас вдруг схватили бронированные когтистые лапы и потащили наверх. И сразу раздался жуткий крик. Сквозь паутину мы увидели огромную паучиху — она шагала на своих ходулях по прочной паутине поверх нас и выбирала следующую жертву. И вот тогда среди нас началась паника. Опытные солдаты, ветераны многих битв, бросали оружие и, обезумев от страха, кидались в паутину и влипали, как мухи.

Лишь несколько бойцов не бросили оружие и продолжили прорубаться вперёд. Смерть была повсюду — кто-то падал от изнеможения и уже не мог подняться под тяжестью шевелящегося ковра из пауков, другие на ходу распухали от паучьего яда, третьих затягивала наверх и умерщвляла эта гигантская паучиха. На свободу через паутину смогли прорваться лишь трое, двое из которых к вечеру умерли от яда. Моё тело тоже почернело и распухло, ступни ног не влезали в сапоги. Но я выжил, дварфы вообще более устойчивы к ядам, чем люди…

Суртак Тяжёлый факелом безжалостно выжег паутину на дороге, десятки обгорелых паучьих трупиков посыпались на землю. После чего наш обоз прошёл опасное место и продолжил движение. Мы двигались осторожно, проверяя подозрительные кусты и древесные завалы по обеим сторонам дороги. Но, по-видимому, всё же обоз двигался быстрее, чем обычно шли по этому опасному лесу дварфы, так как к исходу четвёртого дня Суртак объявил, что наш караван нагнал потраченное в двух битвах у речной переправы время и опять укладывается в график, посему спать мы будем сегодня в безопасности в горном форте.

Это известие подбодрило остальных дварфов — сразу появились улыбки на бородатых лицах, начались разговоры о горячем ужине и крепком пиве. Молодые дварфы, не стесняясь особо присутствия Феи в отряде, начали между собой живо обсуждать достоинства и таланты, а также доступную цену жриц любви в горном форте. Видно было, что это место для ночёвки пользовалось у дварфов особой популярностью.

Ещё через пару часов впереди сквозь прорехи в сплошном покрове листвы забрезжил солнечный свет. Это было очень непривычно после четырёх суток сплошного сумрака в древнем лесу, где ни один лучик света не пробивался напрямую до земли. Не думал, что жители подземных городов так будут радоваться солнцу! Дварфы улыбались свету и произносили горячие благодарственные молитвы Тору и другим богам за успешный переход через опасный лес.

Лес, действительно, вскоре закончился. Причём закончился сразу, резко. Позади остался сумрачный сырой мир оттенков зелёного, возвышающийся сплошной вертикальной стеной над открывшимся ярким солнечным миром. Но словно древнее волшебство не давало могучему лесу переступить какую-то невидимую черту, границу. Ни одного самого малого деревца, ни одного старого пня не было видно. Далее были лишь поросшие мхом камни, серые валуны и покрытые редкой травой склоны — дорога пошла вверх.

К нашей дороге то справа, то слева присоединялись такие же едва протоптанные колеи, просочившиеся через древний лес, дорога ширилась и стала более ухоженной. А вскоре началась и брусчатка — дорога в горах была аккуратно вымощена обтёсанным камнем. Я не успел обдумать, кому вдруг потребовалось тратить столько сил и времени на облагораживание дороги в безлюдной горной местности, как ответ сам показался за поворотом.

Дорогу перегораживал шлагбаум, возле которого стояла высокая деревянная будка для охранников. Тут же поджидали угрюмые типы ростом под три метра с жуткими на вид палицами в руках. Из всей одежды на этих смотрителях были лишь грязные набедренные повязки. У самого крупного и опасного на вид охранника на шее висело ожерелье из черепов. Как ни странно, Суртак Тяжёлый при виде этих вооруженных гигантов не стал волноваться или готовиться к бою. Наоборот, мне показалось, что старый дварф даже успокоился.

— Это тролли. Они следят за сохранностью моста и берут с путников плату за проезд, — подсказала мне Ленка. — Причем принято, что здесь каждый сам за себя платит. Видимо, таблицу умножения тролли в школе не проходили. Мне говорили, что в прошлом году с каждого пешего брали по три менки за проход моста.

Тролли действительно не выражали агрессивности и просто стояли, перегородив дорогу. Но не знаю, какой безумец стал бы спорить с такими охранниками — это были огромные длиннорукие существа с внушительными мышцами и страшными жёлтыми клыками.

— Три менки с человека, два цехина с лошади и пять цехинов с телеги, — прорычал грозно тролль с ожерельем из черепов, породив своим рыком эхо в горах.

Дварфы не стали уточнять, что они не являются людьми, а волы не являются лошадьми. Все по очереди положили на гигантскую ладонь тролля по три медных монетки. Я, Фея и Пузырь также заплатили пошлину. Затем Суртак из своего кошеля заплатил за всех волов и все телеги. Тролль подождал ещё минуту, словно обдумывая — не обманули ли его? Потом высыпал горсть монет в свой кошелёк и дал отмашку остальным. Тролли ушли с дороги, один из них поднял шлагбаум перед нашим караваном. Мы подошли к обрыву, прорезающему горный склон.

Каменный мост через глубокую попасть был сделан на совесть и содержался троллями в идеальном состоянии. Мост был широким, на нём даже могли разъехаться две телеги. Но всё равно мост через пропасть смотрелся жутковато. Особенно после того, как я обратил внимание, что камни моста не скреплены между собой цементом или другим связующим раствором. Тяжёлый слегка выгнутый вверх мост держался исключительно из-за хорошей подгонки по форме камней между собой. Дварфы, тем не менее, бесстрашно повели волов с тяжёлыми телегами на этот мост. Я на всякий случай чуть приотстал, но убедился, что первая телега благополучно прошла.

Фея и Пузырь давно были уже на противоположной стороне и удивленно и неодобрительно поглядывали на отстающего. Тогда я, чтобы никто не обвинил меня в трусости, решился пройтись по перилам моста. Парапет был ровный и широкий, почти полметра шириной, но всё равно идти по нему было жутковато — слева была пропасть, дна которой даже не было видно из-за темноты внизу. К тому же поднялся ощутимый ветер, наклоняющий меня в опасную сторону. Тем не менее, я быстро преодолел мост и спрыгнул на землю возле своих друзей, получив сразу подзатыльник от Феи, которая сильно переживала за меня. На Фею я, конечно же, не стал обижаться.

* * *

Горный форт оказался небольшой, но очень внушительной крепостью, перегораживающей своей высокой каменной стеной единственную горную дорогу. В воротах стояли вооруженные копьями крепкие стражники в одинаковых серебристых кольчугах, высоких заострённых кверху шлемах, кожаных сапогах и длинных плащах синего цвета. На плащах у них золотистой вышивкой был изображен красивый сокол с расправленными крыльями.

— Это «Золотой сокол», пятый легион Холфорда, одно из элитных подразделений Империи, — пояснил нам Суртак Тяжёлый. — Попасть в этот легион считается огромной честью для воина, но и дисциплина в нём самая суровая. Этот форт является граничным при въезде во внутренние равнины человеческой Империи, он контролирует единственную нормальную дорогу через горный хребет на многие дни пути вокруг, его люди всегда тщательно охраняют.

Элитные воины остановили наш обоз и, откинув накрывавшую телеги ткань, быстро и по-деловому провели осмотр товаров. Увиденное, кажется, удовлетворило их, и начальник караула — усатый высокий седой дядька — обратился к Суртаку, безошибочно определив в нём главного:

— Оружие, руду и уголь можно провозить беспошлинно. Проезжайте, уважаемые дварфы.

Внутри форт оказался крупнее, чем казался снаружи. Здесь была целая улица из домов ремесленников, а также торговые ряды на центральной площади, две гостиницы, большая кузница, конюшня, множество двухэтажных жилых домов и высокая цитадель начальника форта, над которой развивалось два флага — уже виденный нами синий стяг с золотым соколом и огромное бело-зелёное полотнище c пятью переплетающимися коронами посредине.

В этот момент мы едва не «спалились» на ровном месте, потому что любознательная Фея решила непременно узнать у Суртака Тяжёлого — что это за большое красивое знамя? Суртак, да и остальные дварфы, слышавшие вопрос, остановились и посмотрели на нас как на идиотов:

— Уважаемая Фея, это вообще-то флаг Империи, он есть в каждом человеческом посёлке. Стыдно не знать собственный флаг гражданину Империи, тем более человеку по расе.

Фея смутилась и не знала, что сказать в своё оправдание. Пузырь притих, испуганно забегал глазами и, как мне показалось, даже готов был бежать без оглядки. Пришлось мне срочно вмешиваться в разговор и на основе заготовленной нами заранее легенды объяснять, что в нашей глухой лесной деревне такого флага не было. И что я сам, хоть и слышал многократно от своих родителей описание знамени нашей Империи, тоже впервые вижу это знамя вживую. Дварфы вроде поверили, хотя Суртак ещё долго ворчал по поводу современной молодежи, забытых традиций и упадка нравов.

Был вечер, солнце уже скрылось за горными вершинами, но торговля в горном форте ещё продолжалась, среди прилавков бродили покупатели. Дварфы разделились — двое пошли договариваться насчет кормления в конюшне своих волов, а остальные остались на рынке выкладывать товары на прилавки.

Мы втроём отпросились у Суртака Тяжёлого и, не сговариваясь, сразу пошли на улицу ремесленников. Всё же, как мы дома ни готовились к походу, наши наряды заметно выделялись от одежд окружающих, мы смотрелись нелепо и привлекали ненужное внимание. Фея издалека приметила лавку швеи и покинула нас с Пузырём, обещав позже найти нас в ближайшей гостинице. Пузырь также собирался сам выбрать себе одежду, достойного будущего рыцаря.

Я же первым делом осмотрелся и для начала заметил ювелирную лавку, охраняемую двумя мрачными громилами самой что ни есть бандитской внешности. Под пристальными взглядами этих типов я поднялся на крыльцо и открыл тяжёлую дверь. Один из охранников зашёл внутрь сразу вслед за мной. Хозяин магазинчика — рыжий низкорослый дварф — осмотрел меня и, видимо сочтя неопасным, отправил своего охранника обратно за дверь.

— Что желает молодой господин? — поинтересовался хозяин.

— Молодой господин желает оценить стоимость перстня и двух камней, — в тон ему ответил я.

Я выложил на покрытый замшей прилавок добытые на переправе трофеи. Дварф осторожно взял кольцо и, рассмотрев его через увеличительное стекло, вдруг повысил голос почти до крика:

— Это кольцо означает принадлежность к купеческой гильдии Холфорда, купец никогда добровольно не расстался бы с ним. Я не стану покупать кольцо и должен вызвать стражу.

Видимо, он нажал скрытую кнопку тревоги или ещё каким-то образом вызвал охранников, так как внешняя дверь открылась, и оба громилы вошли в комнату уже с короткими мечами в руках.

— Можешь вызывать охрану, уважаемый, — я постарался сохранить спокойствие. — Это кольцо было подобрано мной на месте нападения бандитов на столичный караван, есть несколько свидетелей. И у меня есть письмо от спасённого мной торговца из этого каравана, которое мне поручено передать в Холфорд. Так что кольцо законно принадлежит мне, и если ты не хочешь его оценивать, то я найду другого ювелира.

— Такие кольца запрещено покупать во всей Империи, чтобы не было искушения у грабителей, — уже спокойнее проговорил дварф. — Я не смогу его потом продать… хотя… если камень… да, вынимается…

Дварф отослал охранников обратно на улицу, взял увеличительное стекло и внимательнее рассмотрел камень. Явно жадность боролась сейчас с ответственностью. Жадность победила. Дварф решился:

— Закон не запрещает мне ремонтировать украшения. Будем считать, что ремонт был неудачным, оправа расплавилась и пришлось золото переплавлять. Я куплю не кольцо, а отдельно камень, отдельно золото. Я могу на таких условиях взять кольцо в «починку».

— Хорошо, мастер. А сколько будет стоить камень и оправа после такого неудачного ремонта?

— Камень десять золотых. Оправа два цехина.

Я понял, что дварф сильно занижает цену на крупный драгоценный камень.

— Неплохая цена, уважаемый. Но уверен, что я смогу найти ювелира, который также ремонтирует драгоценности. И который заплатит не меньше пятидесяти корольков в качестве компенсации за неудачный ремонт…

— Я смогу заплатить тридцать за сохранение своей репутации опытного мастера по ремонту драгоценностей, — подхватил, улыбаясь, дварф. — И даже по двадцать корольков за каждый из двух других камешков. Это хорошая цена на них.

Я подумал немного и согласился. Дварф быстро расплатился и убрал с прилавка драгоценности. Когда я уже собирался выходить, торговец неожиданно спросил меня про мой арбалет:

— Прости моё любопытство, уважаемый, но что за клеймо стоит на твоём оружии? Если смотреть по внешней рамке рисунка, то это работа одного из мастеров Малых Граничных холмов. Но что за клан, непонятно.

Я коротко рассказал историю оружия: как мы попали в пещеры к дварфам, как стали свидетелями спора Ярика Тяжёлого и Тумика Тяжёлого, как Ярик сделал мне арбалет и ушёл путешествовать. Дварф спросил:

— Так вы идёте с обозом из клана Тяжёлых? Как там поживает Суртак — не помер еще от старости?

— Суртак Тяжёлый возглавляет обоз, он сейчас на центральной площади.

Дварф сразу оживился:

— Тогда пора мне закрывать лавку на сегодня. Пойду, пообщаюсь со своим прадедом. В прошлом году Суртак сильно болел, и обоз оба раза водил Тумик. Думал, не увижу больше старика, а столько ещё хотелось с ним обсудить!

— Так вы тоже из клана Тяжёлых? — удивился я.

— Нет, я из клана Железный Кулак, — даже немного обиделся мастер. — Младшая дочь Суртака вышла замуж на лучшего мастера из клана Железный Кулак. Так что Суртак — мой прадед, а Ярик Тяжёлый — мастер, что сделал твоё оружие — это мой троюродный дядька. Если бы ты сразу сказал, что идешь с дварфами из клана Тяжёлых, я бы не был столь придирчивым. Да и цену бы, может, чуть большую дал.

Я вышел из лавки ювелира и прошёлся по всей улице мастеров, не пропустив ни одной лавки. Для начала оделся по местной моде. Две лавки портных были как рядом с лавкой ювелира и стояли напротив друг друга. Поскольку сейчас в одной из них как раз обслуживали Пузыря, я зашёл в противоположную. Худой бледный мастер-портной, из своего окна с явным раздражением наблюдавший за суетой в лавке конкурента, при моём появлении на пороге его лавки вскочил и выбежал навстречу.

— Что угодно молодому господину? — поинтересовался он, пропуская меня внутрь своего небольшого магазинчика, все стены которого были увешаны кожаными и холщовыми куртками и брюками. Выбирайте образец на любой вкус, моя служанка очень быстро подошьёт выбранную одежду под ваши размеры, глазом не успеете моргнуть.

Служанка, про которую шла речь, скромно сидела на лавочке. Это была совсем маленькая не очень красивая девочка лет восьми с огромными несколько раскосыми глазами. Лишь приглядевшись к ней, я понял, что ошибся с оценкой возраста — это была вовсе не девчонка, а вполне взрослая женщина маленького роста. Уловив мой внимательный взгляд, служанка смутилась и опустила голову.

— Это Ния, она из племени кобольдов, только не такая дикая, как её сородичи. Очень работящая и аккуратная. Говорить по-человечески умеет, но стесняется, — пояснил портной.

Я отвернулся от впервые увиденного мной кобольда и стал осматривать образцы товаров. Покупал только хорошие вещи, даже роскошные, не считаясь с деньгами. Во-первых, купил крепкую кожаную куртку тёмно-серого цвета с металлическими чернёными бляшками на локтях, груди и плечах — это и какая-никакая защита, и несколько скрытых внутренних карманов. Карманов на одежде в Эрафии обычно не было — жители предпочитали носить мелкие вещи в поясе или в большом кошеле вместе с деньгами, но мне наличие карманов было привычно и удобно. Во-вторых, я приобрёл свободные брюки и несколько тёплых и тонких рубашек местного покроя, высокие до колен мягкие сапоги из змеиной кожи, которые не скрипели при ходьбе и не промокали.

Удивительно расторопная Ния успевала подшивать выбранные мной вещи ещё до того, как я заканчивал примерять что-либо следующее. Причём действовала девушка исключительно на глаз, без каких-либо замеров обхвата моей талии и длины конечностей. Я был восхищён её мастерством и, едва портной отлучился в соседнюю лавку разменивать золотую монету, положил на стойку перед девушкой несколько серебряных и медных монеток. Деньги исчезли настолько быстро, как будто их и не было, я едва уловил глазом движение рук девушки.

— Ловко ты, — восхитился я. — Хотел бы и я так когда-либо уметь!

— Недостаточно ловко, — ответила Ния, разочарованно покачав головой, её голос оказался тоненьким и звонким, как у маленькой девочки. — Ты успел заметить мои пальцы. Никогда ранее люди не успевали заметить движения моих рук, ты первый сумел.

Я положил на лавку перед девушкой золотую монету и попросил научить меня её умению так же мгновенно схватывать и прятать вещи. Но Ния с видимым сожалением отказалась, так и не взяв предложенный королёк:

— Господин, этому искусству нельзя научиться сразу. У меня самой ушли долгие годы работы с ниткой и иголкой, прежде чем мои пальцы стали стремительнее молнии. Но мне, признаться, польстило признание таланта, поэтому я дам один маленький полезный совет. Сегодня моему хозяину один из покупателей подсунул несколько фальшивых цехинов. Обман открылся уже после того, как мошенник ушёл с покупками. Сейчас хозяин лавки отошёл, якобы чтобы разменять золотую монету. Но я уверена, что на самом деле он попытается сбагрить вам фальшивые деньги, будьте осторожны!

Я поблагодарил девушку за совет и положил на лавку серебряную монетку. Цехин исчез ещё быстрее предыдущих монет, лишь смазанная тень промелькнула по столу. Глаза девушки-кобольда засветились довольным восторгом. В этот момент вошёл хозяин лавки и высыпал передо мной на прилавок горсть серебряных и медных монет.

— Вот ваша сдача, господин! — в елейном голосе продавца лился мёд.

Я взял наугад один из потемневших от времени серебряных цехинов и повертел в пальцах. Протёр монету рукавом, и под тёмным слоем почерневшего серебра заблестела красная медь. Я посмотрел на хозяина лавки, с явным испугом наблюдавшим за моими манипуляциями:

— Мне вызвать охрану или подобных фокусов с фальшивыми деньгами больше не повторится? — сурово поинтересовался я.

Портной молча выбрал несколько монет из кучки и взамен них положил нормальные деньги. Не поднимая глаз, залепетал:

— Прошу меня извинить, господин. Белл попутал.

Я молча ссыпал деньги в кошелёк и, забрав покупки, вышел на улицу. После этой лавки я прошёлся дальше по улочке ремесленников. Приобрёл набор из шести метательных ножей и ножны для их скрытого ношения на запястьях и под курткой, ножны получше для двух своих длинных мечей. Широкий кожаный ремень и удобные поясные сумки для мелких вещей. А также вышитый замысловатым серебристым узором длинный чёрный плащ с капюшоном и завязками на груди.

Когда я подошёл к гостинице, то стоящий возле неё Пузырь меня в новой одежде даже не узнал. Да и я, честно говоря, тоже не сразу обнаружил Петьку в высоком парне с ярко-красным плащом и треугольным щитом на спине. На голове у Петьки была барница — лёгкий шлем с открытым лицом и кольчужной сеткой вокруг горла. На поясе у Пузыря появился чехол для ношения топора. Но не успели мы высказать восхищения своими новыми одеждами, как всех затмила Фея — она пришла в прекрасном длинном синем платье с глубоким вырезом спереди, поверх которого была накинута легкая светлая курточка. В руке она несла большую берестяную коробку.

— В коробке мой новый охотничий костюм с меховыми вставками. Не могу же я по пыльной дороге в Холфорд в парадном платье идти! Но сейчас решила похвастаться платьем перед вами, мальчики.

Да, Фея смотрелась просто восхитительно в синем наряде! Не знаю, как Пузырь, но я сразу решил обязательно в будущем добиться известности в этом мире, чтобы не упустить такую идеальную невесту.

Мы забрали у Феи тяжёлые сумки и втроём, взявшись за руки, пошли в гостиницу. Впервые за последние много дней вечером мы были в комфортных условиях. Мы сняли в гостинице сразу две комнаты — одну для Феи, одну для нас с Пузырём. Очень вкусно и сытно поужинали за столиком в зале. Рядом веселились наши дварфы — обильно запивали жареное мясо пивом и пенистым яблочным сидром, пели песни на своем непонятном языке, обнимали появившихся откуда-то хихикающих красоток. Пару раз весёлые девицы пытались присесть и к нам за столик, но Фея их сразу грубо отшивала прочь.

Народу кроме нас в зале было довольно много. В основном, это были жители с улицы мастеров. Они почти все были с женами и степенно ужинали, ведя культурные беседы с соседями. Мое внимание привлекла лишь небольшая компания в самом дальнем углу — в полутьме под лестницей за столиком сидели и тихо разговаривали шесть человек в серых и тёмных одеждах, у некоторых на головах были капюшоны. Лиц этой шестерки в полутьме было почти не видно, лишь на мгновение один из них, отклонившись назад на стуле, попал в полосу света от масляной лампы. Лицо его показалось мне смутно знакомым, но я напрасно напрягал память, пытаясь понять — где же я его мог видеть раньше. Вроде никого в этом мире я знать не мог, но какая-то заноза не давала мне успокоиться. Изредка я ловил на себе чей-то осторожный изучающий взгляд. Но понять, кто на меня смотрит, я не смог.

Вечер прошёл. Едва стоящие на ногах дварфы разбрелись кто куда — те, чья очередь была стоять на дежурстве, пошли освежиться на улицу, другие с девицами заперлись по комнатам. Поздно вечером мы с Пузырём проводили Фею до её комнаты на втором этаже, а также проследили, чтобы она надёжно заперлась изнутри. Наша с Пузырём комната была на первом этаже — две табуретки и две кровати с толстыми, набитыми сухой травой матрацами, худенькие подушки и колючие шерстяные одеяла. Минимум удобств, но после ночевок в лесу эта комната казалась мне очень уютной.

Пузырь подошёл к застеклённому окну, желая проверить надежность запоров, и вдруг удивленно и даже испуганно вскрикнул, показывая рукой куда-то вверх. Через секунду я уже был рядом с ним, успев вынуть арбалет. Проследил за протянутой рукой Петьки и тоже замер.

Над горами в ночном небе плыли две луны — одна почти привычная, а вторая чуть меньше и зеленоватого цвета. Мы с Пузырём переглянулись.

— Как много нам ещё предстоит узнать об этом мире! — прошептал задумчиво Петька.

— Да, как легко мы можем проколоться на самых элементарных вещах, — согласился я.

Пузырь лёг на кровать и моментально отключился. Я же долго не мог уснуть — за ужином я выпил три полных кружки пива, и меня с непривычки немного мутило. Никак не мог устроиться удобно — и одеяло казалось колючим, и матрац бугристым, и подушка жёсткой. Но постепенно усталость взяла своё, и я провалился в сон.

Сумбурный малопонятный сон, в котором я долго пробирался через полный опасностей волшебный лес, незаметно перетёк к недавним событиям при переправе через реку. Неприятный невысокий тип в одеждах охранника каравана смотрел на меня в упор во сне и допытывался:

— С каких это пор дети сторожат караваны дварфов? Что, у бородатых нет денег на нормальных охранников? Или их собственные руки разучились держать топоры?

* * *

Проснулся я резко, как от ушата холодной воды — я вспомнил, откуда знаю лицо того человека в тёмных одеждах, который вечером сидел за столом под лестницей. Это был один из бандитов, напавших на караван! Он, помнится, в конце боя сбежал и скрылся в лесу. Что делать? Кому сообщить о преступнике? В том, что бандит меня узнал, я нисколько не сомневался — не так много человеческих детей сопровождает караваны дварфов. И это он, наверняка, посматривал в мою сторону весь вечер.

Была глухая ночь, мне было жутковато — а вдруг эти бандиты сейчас под самым моим окном на первом этаже меня высматривают? Самое последнее, что я бы сделал в данном случае — это пошёл на улицу. Но, как назло, мне действительно нужно было срочно пройтись на задний двор гостиницы — выпитая жидкость давала о себе знать. Я встал, оделся и вооружился. Очень осторожно, стараясь оставаться всё время в тени, я медленно прокрался в зал. Было темно, в зале никого не было. Я тихо приоткрыл дверь на улицу и тут же шмыгнул в густую тень у кустов.

На улице было намного светлее, чем в помещении. Страх постепенно стал уходить. Я прошёл мимо конюшни с нашими волами и телегами. Охранник, перебрав вечером пива, спал на соломе возле одной из телег. Это опять был тот самый охранник, которого я считал в долгу перед собой. И, в который уже раз, этот лентяй спал на посту.

Я сходил в кабинку на заднем дворе. Никого на улице, кроме спящего охранника, не наблюдалось. На обратной дороге я подошёл к спящему, долго стоял рядом и, резко решившись, вынул свой нож и срезал у дварфа кошелёк. Отойдя в тень у стены, я осторожно пересыпал содержимое в свой кошель, а пустой чужой кошелёк перебросил через забор.

Так же тихо я вернулся в свою комнату, запер дверь изнутри и ещё раз внимательно осмотрел содержимое своего кошелька — не попалось ли вдруг чего-то характерного, вроде медальона или камешков, по которым хозяин мог бы опознать свои вещи. Всё было спокойно, были только монеты разного достоинства. Я, довольный свершённой местью жадному дварфу, разделся и лёг спать.

Разбудили меня крики во дворе. Суртак Тяжёлый, который оставался ночевать в доме своего правнука, на чём свет стоит ругал одного из дварфов.

— Что там случилось? — спросил я стоящего у окна Пузыря.

— Не знаю, кажется, охранник уснул, а нас ночью обворовали, — ответил Петька.

У меня сердце гулко застучало. Так быстро обнаружилась пропажа! Сейчас будут искать виноватых, узнавать — кто и что видел ночью? А вдруг кто-то заметил, как я крадусь в темноте? Я постарался взять себя в руки.

— Пойдём на улицу, выясним — в чём дело, — предложил мне Петька.

Мы оделись и вышли на улицу. Суртак уже прекратил распекать дварфов, залез на телегу и рылся в мешках. Остальные охранники, притихшие и потупившиеся, стояли рядом.

— Пропало шесть мешков с оружием! — заключил грустный Суртак после долгих поисков. — Причём два мешка с дорогим оружием Тумика. Как такое могло случиться?

— Я верну потери, всё отработаю, — бормотал провинившийся охранник.

— Да что ты сможешь? У тебя даже денег не осталось — эти воры забрали твой кошелёк. Заметь, не отобрали в бою, не сняли с твоего трупа. Они даже посчитали лишним тебя убивать. Посчитали тебя безопасным для них.

Тут у меня в голове как бы сошлась головоломка. Нет, конечно, я и ранее знал, кто взял кошелёк охранника. Но вот то, что украдено шесть тяжёлых мешков оружия и именно шесть человек шептались вчера под лестницей, наблюдая за стремительно пьянеющими дварфами, значило… Это точно они! Тем более что один из них встречался нам и раньше.

— Наверное, я знаю, кто украл оружие, — громко сказал я.

— Рассказывай, — Суртак тяжело спрыгнул с телеги и встал рядом со мной. — Что ты знаешь?

Я рассказал, что видел вчера шесть человек в зале, которые не пили, а тихо беседовали и наблюдали за дварфами и нами, стараясь оставаться всё время в темноте под лестницей. Я также сказал, что мне показалось знакомым лицо одного из них, он напомнил мне скрывшегося в лесу бандита. О своей ночной прогулке я, понятное дело, умолчал.

— Почему ты не сказал это вчера? — строго поинтересовался Суртак Тяжёлый.

— Во-первых, я не был уверен. А, во-вторых, ваши люди были к тому времени весьма подвыпившими и заняты с девушками. Я посчитал излишним ходить по всей гостинице, стучаться во все двери, искать их и делиться своими смутными подозрениями. Они бы не стали меня слушать.

— Это точно, — согласился со мной Суртак. — Лет двести назад я бы сам спустил тебя с лестницы, если бы ты лез ко мне со своими подозрениями в такой неудобный момент. Тогда делаем так: ты и ты — Суртак указал на двоих дварфов — остаётесь здесь. Накормите волов и посторожите телеги. Ты и ты — на меня и Пузыря — бегите к обеим воротам крепости и просите, чтобы никого не выпускали. Остальные идут со мной к хозяину гостиницы, спросим — что он знает о тех посетителях. Они явно местные и где-то живут в этом маленьком посёлке.

Я быстро добрался до восточных ворот. Охрана ещё даже не успела их открыть. Я коротко рассказал «Золотым Соколам» о ночной краже и попросил не выпускать никого подозрительного без досмотра. Охранники были настроены решительно — обещали не выпускать никого через ворота до окончания расследования, а также сразу направили одного человека с донесением к начальству.

Я поспешил обратно к гостинице. Там дварфы уже успели нацепить тяжёлую броню и собирались куда-то идти.

— Через восточные ворота никто утром не выходил, — сообщил я. — Охрана обещала не выпускать никого.

— Отлично, пора нам навестить этих глупцов. Хозяин таверны их знает, они поселились на соседней улице.

— Я с вами! — крикнул я вслед удаляющимся пятерым дварфам.

— Спокойно, никто никуда не идёт! Доложите обстановку! — из прохода между домами во главе с рыцарем в полном вооружении показался небольшой отряд «Золотых Соколов».

Суртак объяснил офицеру, что произошло ночью, и где находятся предполагаемые преступники. Рыцарь дал команду, и пять воинов с тяжёлыми арбалетами побежали в сторону указанного дома, по дороге заряжая оружие.

— Всем остальным оставаться в гостинице! — приказал рыцарь, и сам повёл оставшихся троих копейщиков в одинаковых кольчугах и с треугольными щитами.

В это время из гостиницы вышла Фея, а также вернулся запыхавшийся Пузырь.

— Двое конников рано утром выехали через западные ворота, у них были с собой какие-то тяжёлые мешки, — сообщил Пузырь.

Тем временем на соседней улице раздался звон стекла и крики. Любопытные соседи стали выглядывать из окон и идти в сторону шума.

— Чем мы хуже остальных? — спросил я. — Пойдём, посмотрим на штурм дома!

Пузырь и Фея согласились идти, а дварфы остались у гостиницы. На соседней улице шёл бой — на крыльце рубились на мечах рыцарь и два каких-то типа в плащах и масках. У крыльца лежал убитый арбалетчик из состава «Золотых Соколов». Остальные арбалетчики полукругом стояли рядом, держа заряженное оружие на изготовке. Я тоже зарядил своё оружие, но стрелять не стал, опасаясь задеть рыцаря. Между тем, помощь офицеру и не требовалась — сначала один бандит упал, пронзённый мечом насквозь, а ещё через полминуты голова второго отлетела на дорогу и покатилась по камням, оставляя кровавый след.

Но рыцарь не спешил входить внутрь и отдал приказы своим арбалетчикам рассредоточиться и взять на прицел окна здания. Копейщики встали рядом со своим командиром.

— В здании два человека! — крикнула вдруг Фея. — Один стоит сразу за дверью слева, второй в глубине дома, спускается ниже… Наверное, в подвал.

Рыцарь услышал крик Ленки и, как ни странно, сразу поверил.

— Спасибо, красавица! — крикнул он и выбил закованной в латы ногой входную дверь.

Последовал короткий вскрик, и рыцарь снял со своего меча третьего преступника. Копейщики вбежали в дом, рыцарь последовал за ними.

— Что там происходит внутри, Фея? — спросили мы с Петькой Ленку.

— Не пойму, потеряла концентрацию, заклинание сорвалось. Он назвал меня красавицей!

— Да, на девушек комплимент от рыцаря действует, как удар пыльным мешком по голове, они сразу перестают что-то соображать, — съехидничал Петька.

— Вот станешь рыцарем, тогда и поговорим! — обиженно фыркнула Фея.

Между тем, из дома вышел один из копейщиков и офицер.

— Не подпускать к дому никого постороннего! — скомандовал рыцарь арбалетчикам. — Пусть маги разбираются с тем, что внутри. Позовите кого-нибудь из дварфов-торговцев, пусть они посмотрят, есть ли их вещи среди награбленного.

Один из арбалетчиков побежал в цитадель крепости за магами, а копейщик быстро привёл Суртака Тяжёлого. Старый дварф, кряхтя, забрался по высоким ступенькам на крыльцо, небрежно перешагнул через окровавленные трупы и вместе с рыцарем скрылся в доме. Вскоре дварф вытащил из дома два тяжеленых мешка и попросил нас помочь донести их до телег. Когда мы отошли подальше, дварф сам рассказал о том, что увидел внутри бандитского логова.

Сразу за дверью лежал мёртвый разбойник, проткнутый насквозь мечем рыцаря. Когда же Суртак прошёл прихожую и зашёл во вторую комнату, то обнаружил, что комната наполовину завалена коробками и мешками с различными товарами, среди которых он обнаружил и свои украденные мешки. Но только лишь два из шести. В соседней комнате с пола был сдёрнут в сторону толстый ковёр, обнажив возле стены распахнутый люк. Спуск вёл в неглубокий подвал. Суртак спустился вниз, охрана из «Золотых Соколов» не препятствовала ему.

Вид подвала бросил бывалого дварфа в дрожь — это было святилище какого-то неизвестного Суртаку тёмного божества. У дальней стены стоял покрытый засохшими бурыми пятнами каменный алтарь, выточенный из цельного куска темно-зелёного азурита. На алтаре догорали плетёные ароматические свечи, покрывая зелёный камень наплывами воска и выделяя сладкий дурманящий аромат. Стены подвала были расписаны жуткими фресками, на большинстве из которых собакоголовые монстры жестоко убивали людей. На полу во всю ширину комнаты был выбит какой-то иероглиф, а в воздухе сквозь аромат свечей ещё ощущался запах палёной шерсти и горелой серы.

— Клянусь бородой Тора, преступник сбежал, активировав свиток мгновенной телепортации, — завершил свой рассказ Суртак Тяжёлый.

Мы, чуть не надорвавшись, дотащили тяжеленые мешки до телег и, обессилев, повалились рядом. Дварфы бегло изучили содержимое мешков и с грустью заметили, что пропали наиболее ценные и дорогие предметы. Суртак же, наоборот, заметно повеселел:

— Воры наказаны, часть украденного возвращена, уничтожено гнездо опасного культа. Ты опять, в который уже раз, отличился и заслужил награду, — обратился он ко мне. — Распоряжаться имуществом клана я не в праве, поэтому не могу дать тебе денег или оружие. Но у меня есть для тебя другой подарок!

С этими словами Суртак снял с пальца и протянул мне серебряное кольцо из причудливо перевитых тонких проволочек. По всей поверхности кольца шли образованные тончайшей проволокой узелки, явно складываясь в осмысленные руны.

— Это — Малое Кольцо Дружбы. Сам я прочесть не могу, но грамотные дварфы мне прочитали. Надпись на кольце означает, что дварфы клана Тяжёлых, клана Водных Мастеров и клана Железный Кулак могут полностью доверять его владельцу. Теперь ты и твои спутники всегда найдёте приют у этих трёх кланов, обитающих у Малых Граничных холмов, — пояснил мне Суртак.

Я искренне поблагодарил Суртака и примерил странное кольцо. Оно было мне великовато, и я положил его во внутренний карман своей новой куртки.

* * *

Весь следующий день мы шли под палящим солнцем. Найдя на верхушке одного из холмов приметное дерево с расположенным высоко над землёй дуплом, мы с Пузырём забрались наверх и сложили в этот тайник большую часть вещей, в том числе нашу и Ленкину домашнюю одежду. Дорога стала широкой и мощённой, всё чаще стали встречаться всадники и селянские обозы. Местность сразу после спуска с горного хребта стала обжитой — по обеим сторонам дороги начались нескончаемые поля созревающей пшеницы, изредка лишь прерываемые фруктовыми садами.

На нашем пути стали регулярно попадаться многочисленные деревушки и даже посёлки покрупнее. По дороге к обозу дварфов подходили и подъезжали верхом местные жители, и ещё до вечера дварфы распродали почти все мешки с углём и железной рудой, а также большое количество мелочёвки — ножниц, ножей, молотков, гвоздей, садовых инструментов. При этом телеги дварфов не останавливались ни на минуту, вся торговля происходила при непрерывном движении обоза.

Под вечер мы остановились на берегу большого чистого озера неподалёку от крупного посёлка. Место было специально подготовлено для стоянки — штабеля сухих дров и разложенное сено под навесами, следы костров в специально огороженных камнями местах, очищенный берег с удобным входом в воду. Кроме нашего, тут были уже несколько торговых караванов, в том числе очень крупный обоз другого клана дварфов из тридцати с лишним крупных повозок.

— Конкуренты! Сейчас начнутся разборки, — едва слышно прошептала Фея.

Но она ошиблась — это был дружественный клан Водных Мастеров, многие дварфы из которого были родственниками дварфам клана Тяжёлых. Начались шумные приветствия и обнимания, дварфы взаимно были рады встрече. Откуда-то появилась бочка пива, затем еще одна… Из соседнего посёлка прибегали мальчишки и принимали у торговцев заказы на еду. К берегу зачастили женщины с подносами, уставленными вкусно пахнущими наполненными тарелками. Мы тоже заказали себе ужин на троих, с нас хозяйка взяла всего одну серебряную монетку.

Еда была на удивление вкусной — жареная рыба незнакомого мне вида с гарниром из каши и зелени, а также ягодный морс. Мы поставили палатку на ночь, но долго не ложились спать — лежали на берегу, тихо переговаривались, смотрели на звёздное небо, по которому плыли сразу две таких разных луны. Поздно вечером мы отошли подальше от места ночевки и искупались в прохладной воде, а потом Фея ещё собрала наши старые грязные вещи и постирала их с мостков, оставив на ночь сушиться на палатке.

Несмотря на спокойное место ночёвки, мы всё же решили дежурить по очереди. Когда настала моя очередь дежурства, я с некоторым торжеством заметил, что вечно спавший на дежурстве дварф на этот раз старательно исполняет свои обязанности — ходит кругами вокруг телег с товарами и даже не осмеливается ни на секунду присесть. Я подошёл к нему, мы сели возле телег на берегу озера и разговорились. По словам дварфа, воры украли у него кошелёк с тысячей золотых. Он на чём свет стоит ругал воров и сокрушался, что не он лично убил преступников, засевших в доме. Я старательно поддакивал, про себя отмечая, что собеседник изрядно преувеличивал — в кошельке было впятеро меньшая сумма. Совесть меня не грызла. Наоборот, я был уверен, что сделал доброе дело, приучив этого дварфа качественно выполнять свою работу. Кто знает — может когда-нибудь в будущем из-за моего поступка этот дварф не уснёт на посту и сохранит жизнь себе и своим спутникам.

Утром Суртак Тяжёлый торжественно объявил, что сегодня после полудня наш обоз войдет в священную рощу, широким кольцом окружающую Холфорд. И ближе к закату, если поторопимся, мы успеем войти в городские ворота до их закрытия. Грабителей возле самой столицы можно будет не опасаться. Кроме того, телеги дварфов клана Тяжёлых вливаются в большой обоз клана Водных Мастеров с почти сотней охранников. Однако Суртак Тяжёлый попросил нас троих остаться с обозом ещё на один день — присматривать за товарами, так как ранее нередки были случаи мелких хищений возле самой столицы. Дварфы наскоро перекусили, накормили животных, после чего быстро организовали длинную колонну из тридцати с лишним телег, по обеим сторонам от которой пошли тяжеловооруженные дварфы. Фея осталась на телеге, а мы с Пузырём пошли сбоку, стараясь заметно ничему не удивляться.

А удивляться, на самом деле, было чему. Наша дорога вскоре влилась в большой широкий тракт, по которому нескончаемым потоком в обе стороны двигались повозки и кареты, мчались всадники, шли пешие. Здесь были представители самых невероятных рас и народов — важные дварфы, юркие кобольды и гномы, высокомерные эльфы и ловкие полуэльфы, громадные полуогры и ещё более крупные диковатые огры. Один раз нас обогнала группа минотавров, несущих на плечах палантин с зашторенными окнами.

Но подавляющее большинство на дороге составляли всё-таки люди. Смуглые и темноволосые, хотя изредка встречались и рыжие, и светловолосые. Преимущественно, это были сельские жители — они гнали в сторону города стада овец, коров и каких-то неизвестных мне мохнатых рогатых животных, везли телеги с мешками муки, свежей и сушёной рыбы, копнами душистого сена, ворохами вонючих необработанных шкур. В обратную сторону крестьяне уже шли налегке или ехали на пустых телегах. Похоже, Холфорд поглощал огромное количество товаров. В первую очередь, еды.

В такой толчее, действительно, от вооруженных дварфов пользы было мало — люди и нелюди шли возле самых телег, и за товарами нужен был глаз да глаз. Я дважды ловил за руку пацанят, пытавшихся стянуть что-либо с наших телег. Суртак в обоих случаях просто стягивал с незадачливых воришек штаны и после двух-трех весьма увесистых шлепков отпускал зарёванных голозадых мальчишек восвояси. Один раз Фея пронзительно закричала, показав на полуэльфа в дорогих одеждах. Но поймать его мы не успели — он, бросив на землю прихваченный с телеги длинный свёрток, стремительно растворился в толпе.

К середине дня возделанные поля и деревни закончились. Начался многокилометровый карантинный пояс вокруг столицы — сначала широкое внешнее кольцо поросшей невысокой нескошенной травой плоской равнины, а затем внутреннее кольцо из густого вечнозелёного леса. Как нам рассказал Суртак, эта широкая полоса незаселённых территорий вокруг большого города создавалась для защиты Холфорда от эпидемий, колдовских чар, для отпора возможному нашествию орков или других захватчиков. Священная роща была много веков назад посажена друидами и несла на себе сильные защитные чары, ограждающие столицу от всевозможных бед и глушащие враждебную магию. Кроме того, в священной роще в случае войны могла укрыться многотысячная армия защитников города — невидимые со стороны равнины лучники могли вести прицельный обстрел врага, а тяжёлая конница под прикрытием деревьев могла незаметного группироваться и наносить стремительные удары по наступающим войскам. За прошедшие столетия враги Холфорда многократно подходили к городу, но ни разу не смогли преодолеть рубеж Священной рощи.

Роща сплошь состояла из высоких хвойных деревьев разных пород, некоторые деревья стояли здесь, видимо, с самого момента посадки рощи — они были колоссальных размеров, их верхушек не было видно из-за низких облаков. Среди тысяч деревьев не было ни одного засыхающего или слабого — только здоровые сильные растения, с насыщенной тёмно-зелёной хвоей. На многих древесных стволах возле самой земли было вырезано по одной или две руны, светлая древесина чётко выделялась на фоне тёмной коры. Эти вырезанные символы не заплывали смолой и не темнели, я ощущал тусклый зеленоватый свет, исходящий от этих рун.

Шумный и беспокойный людской поток в Священной роще неожиданно притих, подавленный красотой и величием окружающего леса. Все разговоры как-то незаметно стихли, люди шли молча, многие тихо про себя молились. Мне тоже было не по себе — я чувствовал себя, как будто в библиотеке или в церкви, где посетителям не разрешалось шуметь и озорничать.

В какой-то момент я вдруг почувствовал на себе чей то взгляд. Точнее, даже не взгляд, а как будто сфокусированное внимание — меня рассматривали и изучали сразу со всех сторон, возможно, даже в мыслях копались. Я почувствовал себя находящимся на допросе и сразу постарался подыграть этим непонятным наблюдателям — начал усиленно думать, как вокруг красиво, как величественно, как непохоже на мою родную крохотную деревушку, как много здесь разных людей… и давящий пресс внимания к моей персоне сразу исчез, переключившись на других. Я вытер выступивший со лба пот и посмотрел на своих друзей — лица у Феи и Пузыря были окаменевшими, взгляды отрешёнными. Через несколько секунд Фея шумно выдохнула и, встретившись со мной взглядом, едва заметно кивнула головой. Мы посмотрели на Пузыря — он на автопилоте передвигал заплетающиеся ноги, невидящим взглядом смотрел куда-то в сторону и не дышал. Кожа на лице моего друга с каждой секундой становилась всё более серой и безжизненной.

Фея быстро вытянула обе руки вперёд, сцепила пальцы и с хрустом в костяшках размяла их. Потом быстро затараторила на непонятном языке, делая руками странные пасы. На неё стали оглядываться идущие рядом люди, но никто не пытался мешать. Когда Фея завершила заклинание, её лицо сразу замерло, глава остекленели. Зато Пузырь, наоборот, стал приходить в себя — он схватился рукой за край телеги, чтобы не упасть, начал часто и шумно дышать, а затем осмысленно обвел расширенными от удивления глазами окружающий мир, щёки его сразу порозовели.

Я обеспокоено взглянул на Фею, но она уже вернулась в нормальное состояние и еле слышно прошептала нам:

— Всё уже нормально. Я вечером объясню, что это было. Сейчас не время.

Мы продолжили идти по прямой дороге сквозь лес, но вскоре наша скорость передвижения резко снизилась — дорога впереди была полностью забита повозками и телегами. За полчаса мы продвинулись едва ли на сорок шагов. Суртак Тяжёлый в компании с парой дварфов сходил вперёд и, вернувшись через сорок минут, громко замысловато выругался.

— Дорога до самых ворот полностью забита, до закрытия ворот не успеем пройти, — сообщил он нам через пару минут, когда поток непонятно кому адресованных ругательств иссяк.

Прошло ещё пару часов, начало вечереть, а до Холфорда было ещё очень далеко. Мы с тоской смотрели на быстро движущихся в сторону города пешеходов, лавирующих между стоящих в заторе телег.

— Вот что, ребята, давайте я с вами расплачусь сейчас, чтобы не задерживать вас, — в конце концов, подозвал нас троих Суртак Тяжёлый. Он быстро отсчитал мне и Пузырю по пять золотых монет:

— Рад был встрече с вами, ребята. Уверен, что вы найдёте в столице то, что ищете. А тебе, маленькая колдунья, мой специальный подарок, — с этими словами старый дварф с удивительной почтительностью протянул Фее заранее подготовленный кошелёк с монетами и широкий серебряный браслет с множеством мелких камушков.

— Я почти два века ношу этот браслет всегда с собой, как память о своей жене Стелле, прекрасной колдунье и красавице. Магией земли она владела, вещи искусные силой гор могла заряжать. Любила она этот браслет и часто одевала при ворожбе. Силой он какой-то обладает. Мне Тумик Тяжёлый сообщил, что ты тоже владеешь магией земли, да и красотой тебя боги щедро наградили. Вот я и решил подарить браслет тебе. Мне уже, похоже, Морана последние дни жизни отсчитывают, а я не хочу, чтобы эта дорогая для меня вещица валялась без дела в сундуках моих родственников или была продана торговцам. Пусть она принесёт тебе пользу, маленькая колдунья. Владей ей и вспоминай иногда старого Суртака и его жену Стеллу.

— А что случилось с вашей женой? — робко поинтересовалась Ленка.

— Погибла она, утонула в подземной реке, когда прорвавшая неожиданно плотину вода затопила старое место клана Тяжёлых. Тогда почти весь клан наш погиб, лишь четверо шахтёров из верхнего забоя выжили. Это было двести лет назад, и до сих пор клан Тяжёлых самый малочисленный из кланов дварфов Малых Граничных холмов.

У Феи на глазах проступили слёзы. Она защёлкнула браслет на руке, наклонилась и поцеловала сурового старика, поблагодарив за такой щедрый подарок. Потом мы подхватили свои сумки, попрощались со знакомыми дварфами и быстро зашагали в сторону Холфорда.

* * *

Мы пешком без особого труда пробились сквозь закупоривший широкую лесную дорогу километровый затор из телег, стад овец и поросят. Ближе к городу дорога была также загружена, зато наблюдался относительный порядок — телеги аккуратно выстроились в три ряда, пешеходы обгоняли их по обеим обочинам.

За порядком следили вооруженные короткими дубинками и тонкими хлыстами грозные солдаты в серебристых кольчугах. Они при малейшем поводе пускали своё оружие в ход, раздавая удары непослушным животным или зазевавшимся селянам. Народ, как ни странно, не возмущался, а наоборот активно подтрунивал над каждым получившим чувствительный удар ротозеем.

Дорога вышла из леса, и нашему взору открылась крепостная стена Холфорда. Зрелище было очень величественное — высокая каменная стена от горизонта до горизонта, с равномерно расположенными массивными башнями с узкими бойницами. Над каждой башней гордо реял флаг Империи — бело-зелёные чередующиеся полосы с четырьмя переплетающимися коронами, окружающими более крупную пятую корону. Перед стеной шёл широкий ров с водой. В город с этой стороны вела лишь одна дорога, переходящая у рва с водой на широкий подвесной мост, закреплённый на колоссальных по толщине железных цепях. По обеим сторонам моста с этой стороны рва стояли высокие охранные башни, способные вместить сотни солдат каждая. Оба потока пешеходов исчезали в эти башнях, а телеги двигались в город по подвесному мосту.

Перед входом в башни и на мост охранники собирали плату за вход в город, крики глашатая были слышны ещё далеко от ворот:

— Готовьте деньги заранее, не задерживайте остальных! По две менки с человека или дварфа, по три монеты с эльфа или полукровки, по пять менок с остальных рас! Семь медных монет за осла или овцу! По цехину с коровы, вола или лошади…

Я приготовил монетки, и тут меня дёрнул за рукав Пузырь:

— Серый, у меня проблема. У меня кошелёк потерялся. Или он выпал, или его кто-то стащил. Я совсем недавно, пару минут назад, проверял — деньги были на месте, а сейчас кошелька нет.

Я дал Пузырю горсть монеток, а сам осмотрелся по сторонам. Вряд ли Петька обронил тяжёлый кошелёк, скорее всего вором являлся кто-то из ближайших наших соседей в этой толпе. Рядом шла молодая супружеская пара, оба босоногие, оба пронзительно рыжие, женщина с заметным животом, в руках селяне несли тяжёлые мешки. Вряд ли они… Ещё прямо за мной шел немолодой полуэльф в опрятной, но уже довольно старой и неоднократно зашитой одежде. Он был с луком за спиной и длинным мечом в ножнах на поясе. Вещей, кроме небольшой заплечной сумки, у него не было. Вором теоретически мог быть он, хотя маловероятно… Рядом шла ещё только одна девушка — невысокая кудрявая темноволосая красавица в длинном тёмно-зелёном плаще с откинутым капюшоном, в изящной шляпке изумрудного цвета, в высоких светлых сапогах на шнуровке. В руках она несла большую корзину лесных орехов. Встретившись со мной взглядом, красавица улыбнулась. Не похоже, что она… Других близких соседей возле нас не было. Видимо, Пузырь действительно обронил свой кошелёк.

Между тем, подошла наша очередь на оплату. Трое вооружённых копьями солдат в более дорогой амуниции, чем солдаты на дороге, стояли у входа в башню и собирали оплату. Деньги после пересчета ссыпались охранниками в большой деревянный ящик сквозь узкую прорезь сверху. Рядом с ними под навесом за столиком сидел какой-то писарь в балахоне и аккуратно записывал пером и чернилами в толстенную книгу данные, которые сообщали входящие в город люди и нелюди. На столике перед писарем на высокой подставке стоял необычный мутный стеклянный шар в серебряной оплётке.

— Это магический детектор лжи, — шепнула мне Фея. — Если посетитель соврёт, то шар начнёт светиться.

— Имя, раса, цель посещения столицы! — заученно и монотонно опрашивали всех солдаты, а писарь вписывал в книгу ответы.

Когда до нас дошла очередь, мы отдали солдатам по две монетки и ответили:

— Елена Фея, человек, цель — поступление в школу магии.

— Серый Ворон, человек, цель — доставка письма в гильдию купцов.

— Пётр Пузырь, человек, цель — поступление в городскую стражу.

Никакого внимания наши персоны не вызвали, магическая лампа не загорелась, охрана пропустила нас без малейших вопросов. Я чуть задержался и послушал ответы всех, кого я подозревал в краже кошелька у Петьки:

— Я к сестре родной иду на свадьбу, Мина Рыжая меня зовут. Человек я. А что?

— С женой этой пузатой иду на свадьбу её сестры, Ванги-дурнушки, которая на улице Рыбников живёт. Ираклий Рыжий я, косарь из соседней деревни. Человек я, в роду у меня чужой крови нет.

— Иман Бриллюэн, в третьем поколении имею кровь Высоких Эльфов, но по документам человек. Возвращаюсь домой, я житель Холфорда, — при этих словах он показал какую-то красную бирку.

— Каришка, человек, торгую в столице на рынке.

После её слов в глубине стеклянного шара засветился крохотный ярко-красный огонёк, писарь и охранники заметно напряглись, но девушка быстро поправилась:

— Не торгую, а только собираюсь попробовать торговать.

Светильник сразу погас. Охранники приняли оплату и пропустили Каришку. Ничего ответы подозреваемых в плане выявления вора мне не дали, и я поспешил догонять своих друзей. Подниматься нужно было по винтовой лестнице внутри башни почти до самого верха. Там, на высоте где-то четвертого этажа до основной стены был узкий и длинный каменный мост через ров с водой. Этот мостик позволял идти только по одному человеку и отлично просматривался из двух десятков бойниц нависающей над мостиком сторожевой башни. В случае осады защитники крепости могли сколь угодно долго сдерживать на этом мосту врага.

Я прошёл до середины мостика и, не удержавшись от любопытства, перегнулся через перила и глянул вниз. Надо сказать, я был сильно разочарован — оказалось, что ров с водой сильно обмелел, и местами можно вообще было дойти до самой стены крепости в обычных сапогах, не замочив ног. Я прошёл через узкий коридор, закрываемый толстой массивной железной дверью, и оказался внутри огромной сторожевой башни. Здесь меня уже давно поджидали мои друзья.

— Ну что, ребята, мы дошли до Холфорда. Что дальше с нами будет — неизвестно. Думаю, нас ждёт масса приключений. Не боязно вам? — спросила Фея

— Есть немного, — признался я.

— То же самое, коленки дрожат, но совсем чуть-чуть, — согласился Пузырь

Взявшись на счастье за руки, мы все втроём спустились по широкой каменной лестнице на первый этаж и вышли в Холфорд.

* * *