Полевым аэродромом называлось заречное поле, огороженное колючей проволокой и наполовину скошенное. Гуляли телята, свиньи. Вдали готовился к отлету маленький вертолет.
Грузовик с буровым оборудованием подъехал к вертолету. Дорджа и еще два техника выгрузили инструмент.
Летчик в шлеме, в гимнастерке с распахнутым воротом, без ремня, но в высоких унтах с отворотами, парень-богатырь, скашивал поле вблизи своего вертолета.
За ним по пятам следовал Летягин. Разговор шел откровенный.
— Погоди минутку, Иван Егорыч… Сейчас время такое — пора косить. — Летчик взмахнул косой и не донес до травы, зычно крикнул жене, гнавшей хворостиной теленка и свинью: — Эй! Машенька! Гони их к черту со взлетной дорожки!
Летягин отобрал косу у летчика.
— Дай-ка уж я… А ты насчет погоды справься.
Покачав головой, летчик ушел к домику штаба, а с другого края аэродрома к Летягину подошел Бимбиреков.
Летягин молча косил, а Бимбиреков так же безмолвно шел за ним следом. Наконец не выдержал:
— А может, Иван Егорович, на вертолете махнешь к прокурору? Отчитаешься, дашь свое освещение.
— Времени нет. Сейчас, знаешь, по всей России косьба идет. Да и нету у меня аргументов — сказать нечего…
— Дай-ка уж я… — уныло сказал Бимбиреков, отбирая косу у Ивана Егоровича.
В полевом домике летчик по телефону принимал сводку погоды с метеостанции: «…19 градусов. Тихо. Мгла…»
— Какая мгла: облако или дым? Откуда он взялся, дым? Может, лес горит? А вы бы этот дымок метлой разогнали!