Никогда в жизни Славка не гнал «Цундап» так, как в эту ночь.
Осенняя тьма. Разлившиеся после дождей желтые реки. Глухие дороги, забитые войсками…
- Давай, младший лейтенант, жми! Не заснешь? - кричал сидевший в каретке Демьян Лукич.
На развилках дорог Славка чертом соскакивал с мотоцикла, колдовал среди деревьев, выбирая дорогу, и бегом возвращался, спрямлял путь, гнал по кочкам, изредка встряхивая головой для бодрости.
Они добрались до предместий Сегеда в тот час, когда после атаки, поддержанной танками, солдаты уже расположились в домах и во дворах - где спали, где «дожимали» банку консервов. Шли легко раненные. Связисты тянули провод в глубь города. Там слышалась пулеметная перестрелка.
Мирные жители, натерпевшиеся страху, скользили по дворам бесплотными тенями. И только пожилой и по-донкихотски хмурый и тощий Иожеф, пекарь Иожеф, еще в первую мировую войну побывавший в русском плену, хладнокровно ходил по дворам, выполняя заодно обязанности толмача и первого избранника на должность главы народной власти. Было видно, что дело тут не в том лишь, что Иожеф знал русский язык, айв том, что он был почти тридцать лет честным подпольщиком-коммунистом.
Младший лейтенант Шустов, доложив о своей боевой задаче командиру полка, воевавшего в этих кварталах, разыскал Иожефа. Мотоцикл был оставлен под навесом во дворе, где минер дожидался дальнейших событий.
- Товарищ Иожеф, где нам сыскать Этвёша Дюлу? - спросил Шустов, пожимая руку коммуниста.
- Он у себя дома. С ним утром случилось несчастье.
- Он контужен?! - воскликнул Славка. Ответа долго не было.
- Откуда вы знаете? - тихо спросил венгерский коммунист.
- Вам известно, где это с ним случилось? - нетерпеливо домогался младший лейтенант и почти тащил за собой Иожефа к мотоциклу.
- Это в ивовой роше на Тиссе.
- Покажите мне место…
Втроем они оседлали мотоцикл и осторожно съехали в лесной овраг. Несколько шагов оставалось до реки. Тут надо было уже держаться настороже: противник простреливал овраг с правого берега. Мотоцикл резко отвернул в сторону. Шустов поставил его в тень старых ив.
Тощий Иожеф спрыгнул и показал на глубокую воронку в пыли проселочной дороги.
- Вот тут, должно быть, он шел. За рыбой погнал его немецкий офицер.
- За рыбой? - удивился Шустов.
- Да, приказал. Разве ж не пойдешь? Убьют…
Они стояли на мирной лужайке в безмятежной ивовой роще. Трудно было представить, что если взбежишь на бугорок, покажешь голову, и - кончено - простишься с жизнью. А здесь, в приземистых ивах, как будто уснуло время. Толстый голубь слетел в ворох листьев, прошелся вперевалочку неведомо зачем.
- Что ж, действуйте, товарищ сержант, - приказал Шустов и сел на камень.
- Вы оставайтесь на месте, - сказал минер.
Он неторопливо отвязал от машины свой инструмент и молча двинулся вдоль проселка. Куда девалась вся его словоохотливость.
- Ишь, куроеды, и здесь пакостят, - только и сказал он, растоптав недокуренную цигарку.
На лесной прогалинке установилась мертвая тишина. Сержант работал. Он нагибался, ощупывал каждую травинку, снова шел два-три шага вперед, пробовал щупом. Так он прошел всю лужайку до самых дальних ив и тогда повернул в кусты.
Недоумевающий Иожеф присел рядом с русским офицером на травке и рассказывал все известные ему обстоятельства дела. Вчера соседи его позвали со двора: со старым Этвёшем случилась беда - подорвался на мине у Тиссы. Он зашел к бедняге и подивился: тот медленно обходил двор, оглядывая свои недоделанные мышеловки, разобранные будильники, ржавые кофейные мельницы. Насмерть перепуганный человек с изменившимся лицом как будто заново знакомился со своим двором и домом, где прожил столько лет. Увидел его - почему-то испугался, пошел в сторону, в сад… Как это могло случиться? Он хотел попросить Мельцера Яноша побыть ночью с контуженым - старые друзья! Выяснилось, что немцы, уходя, увели с собой Мельцера Яноша. Зачем, спрашивается? Что мог им сделать худого отставной полицейский?… Здесь, в ивовой роще, всеведущие мальчишки показали Иожефу ямку на дороге.
- Не томи, сержант, что скажешь? - спросил Шустов.
Сержант медленно подходил к машине Инструмент он нес теперь на плече, как косарь свою косу. Сапогами шаркал по траве, как всякий пожилой человек с немного кривыми, натруженными ногами.
- Да вы-то сами поосторожнее! - крикнул Иожеф.
- От смерти не сховаешься, дорогой товарищ, - задумчиво ответил Демьян Лукич.
Он положил инструмент в машину, стал неторопливо сворачивать цигарку. Славка поднес ему горящую спичку:
- Ну, говори, друг…
- Так он же не на мину наступил. - Сержант покачал головой.
- Вот тебе и заключение… Что ж, на коровью лепешку, что ли?
- Нет, не на мину. Тут его гранатой пригладили.
- Что ты, сержант! - смутился Иожеф.
- Можно даже уточнить, откуда ее и бросили, - сказал минер и показал на кусты, где он только что рыскал, оглядывая каждую веточку.
- Что ж, ручной гранатой? - переспросил Славка.
- Нет, ручной что… только глаза запорошить. Тут, считай, противотанковая… Я. и по воронке сужу и по дистанции… - Он помедлил, затянулся дымком и вынес свое решающее суждение: - Должно было его на куски расшвырять. - Он обернулся к венгру и коротко спросил: - А цел, говоришь?
- Цел. Только что контужен. Слуха лишился.
- А уха не лишился? - с некоторой подковыркой спросил минер.
- Уши целые, - улыбнулся Иожеф.
- Эва что… - сказал сержант и разжал кулак.
На его ладони лежало измазанное землей и кровью человеческое ухо.
- Ухо-то вот, - произнес Демьян Лукич. - А ты говоришь, уши целые. Что же, у него три уха, было?
- …Третье ухо нашли?… - с интересом переспросил по телефону полковник Ватагин, вызванный на фронтовой узел связи. (Разыскав штаб танковой бригады, младший лейтенант Шустов сумел через пять промежуточных узлов связи вызвать Ватагина, чтобы информировать его о находке минера и получить указания.)
- Что ж, враг слушает, ему нужны уши, - помедлив, позволил себе шутку полковник Ватагин и уже другим тоном отдал приказ: - Захватите вражеского резидента, подменившего убитого Этвёша Дюлу!.. Действуйте, дальше разберемся, товарищ Шустов. Кто там у вас в Сегеде народная власть? Пекарь Иожеф? Ну, вот и хорошо, с ним и действуйте - с пекарем Иожефом.