Буров очертил мелом круг в бане, вписал в него треугольник, потом добавил в его центр глаз, осмотрел и одобрительно крякнул. Чем-то его художество после этого стало походить на рисунок на американском долларе, правда, там поставлен глаз над треугольником, и треугольник назван пирамидой, но это для тех, кто мало что понимает. Кому известны тайные книги, тому ясно, что глаз можно нарисовать и так. Конечно, вряд ли американским банкирам было известно, что за знак они увековечивают. Им этот рисунок предложил Николай Рерих, а он, как известно, сам из русских, и магией занимался достаточно серьезно. Так что русские волхвы и здесь засветились, и своим магическим искусством доллар американский подняли на небывалую высоту.

Потом Тихомир начал наполнять круг символами, некоторые были известны миру, как старославянские руны, другие были никому неизвестны, кроме него, потому что старый маг, который его учил, давно умер, перед смертью передав Бурову главное из того, что знал, в том числе и древнюю книгу волхвов. Смертью умирание мага по-настоящему назвать было нельзя, потому что лег старичок под образами на лавку, только иконы у него висели не христианские, и лики на них были не православных святых, и ушел. Впрочем, кого изображали иконы, Тихомир так и не узнал. Глуп был тогда, ничего не понимал, а потом и узнать возможность пропала. Так вот, лег старый маг на лавку, поманил его пальцем и сказал:

— Уйду я сейчас, пора мне. Дом этот я оставить тебе не могу, пропитался он моей энергией, через нее меня достать могут и на том свете, а сие бы не хотелось, поэтому возьми все, что тебе надобно, и уходи.

Взял тогда Буров себе всего одну книгу, темную толстую, с разбухшими страницами и странным знаком на обложке. Да больше, если честно, и брать было нечего. Образа старик брать запретил, сказал, они на него намолены, а те, к кому были открыты каналы с икон, являлись огромными сущностями, они страннику бы тогда точно не помогли, а только навредили бы, а может и того хуже — подчинили бы себе, так как силы в то время у него было на донышке. Денег у мага никогда не было. А обереги, которые тот носил, также были на него заряжены, и к его энергии не подходили. В общем, ушел из дома Тихомир с одной котомкой. Ушел, но через двадцать минут вернулся, вспомнив, о пистолете, который спрятал в подполе, решил, что надо бы его забрать. Не понимал он тогда, что не стоило ему возвращаться ни в каком виде, это старик объяснил ему достаточно внятно и вполне нормальными словами. Не поверил, потому что тогда еще не понимал магию по-настоящему.

А когда дверь в дом открыл, то увидел, как старый маг уходит. Удивительное это было зрелище, ошеломляющее и непонятное, даже сейчас, когда прошло больше пяти лет с того момента, Буров не понимал до конца, что произошло тогда в избушке.

Едва он вошел, как тело старика засветилось мягким серебристым огнем, потом по глазам ударила огненная вспышка с множеством искр, и в одно мгновение не стало мага, исчезло само тело, превратившись в облачко светлой энергии, только обожженная простыня, которой он был прикрыт, упала на пол. Повисело облачко немного над лавкой и пошло вверх через крышу, а потом запылали образа, по-настоящему загорелись огнем жарким, да так, что потушить их оказалось невозможно.

Он на них не одно ведро воды вылил, а они только сильнее разгорались, а потом и весь дом запылал так, что Тихомир едва из дома выскочить успел, обругав самого себя. Предупреждал же старик, что дом возьмет с собой и образа. Не поверил, думал, старик иносказательно что-то ему объяснял, а зря оказалось. Все оказалось по-настоящему, дом сгорел за пять минут, словно огонь бенгальский. Аккуратно сгорел, никуда пламя не перекинулось, хоть ветер сильный был. Раз и нет избушки, только пепел вместо нее густой, черный и жирный. Баня осталась, ничего с ней не случилось, но селиться в ней он не захотел, холодно там было, тесно, а дом новый ставить денег не было. Постоял немного над пепелищем, посмотрел на толпящийся в отдалении народ, и пошел Буров к пещере, которую уже давно на горе приметил.

В деревне после смерти старика стали настороженно к нему относиться, почему-то решили, что он старика убил, а дом сжег, чтобы следы замести. И чтобы он ни говорил, никто ему не верил. На пепелище участковый все перевернул, пытался найти кости старого колдуна, но ничего не нашел, это и спасло Бурова, потому что предъявить ему было нечего — нет тела, нет и дела. А куда делся пистолет, он до сих пор не знал. Может старик забрал с собой, а может морок навел на него, и никто его не видел.

В пещере жилось плохо, кормить его никто не собирался, лечиться люди тоже не приходили. Но постепенно, со временем в деревне отношение к нему понемногу поменялось: сначала смотрели как волки, настороженно, а потом начали по одному приходить под покровом ночи. Да и куда им было деться? До больницы далеко, а хворей разных во все времена хватает. Кто поможет, кто боль уберет, а то и вылечит? Правильно — ученик старого колдуна.

Вот и пошли чередой к нему: то травок дай от простуды, то ревматизм вылечи, то помоги роды принять. Повитуха в деревне была, да только старая, пришлось ему еще и акушерству учиться. Знаний медицинских не хватало катастрофически, куда не сунется, ничего не знает. Опыт прошлой жизни помочь не мог, тогда он убивал, а не лечил. Вот и попробовал учиться по книге старинной, доставшейся ему от старого волхва. В ней еще ять стояли. Только учиться оказалось нечему…

Обряды были записаны, как они проводятся тоже, только вот не оказалось в книге главного — того, что заставляло заклинания работать. Это уже потом он со временем понял, что и как, когда все, что старик ему говорил, вспомнил. Потому что сам обряд, есть всего лишь рисунок, а слова, которые произносят, лишь вибрации, да сотрясение воздуха, а вот смысл всего происходящего в душе мага, в его силе и энергии. Только он может оживить рисунок и заставить слова перейти в чистую энергию и уйти туда, наверх, в то место, которое одни называют астралом, а другие ноосферой. Там все и происходит, не на Земле. Туда вверх уходит энергия, а потом возвращается с удесятеренной силой и уже творит то, ради чего была призвана.

Так понемногу он понял смысл и того обряда, который собрался сейчас проводить — пять лет понадобилось, чтобы понял, в чем логика его, и на чем построено действие.

Тихомир расставил над рисунком свечи, поставил в центр зеркало для концентрации, и начал говорить слова, которые пришли от древних славян, а может и от гиперборейцев. Минуты через две лоб его вспотел, захотелось невыносимо на свежий воздух, зазудело тело так, что руки сами начали чесаться, а потом качнуло, словно при землетрясении, удержался на ногах, лишь ухватившись за стол. Зеркало затуманилось, и в нем возник образ толстого, грузного человека, рядом с ним сидел еще один, незаметный с лисьим лицом. Говорили они о нем, он это точно знал, да только слышать не мог. Увы, телевидение было без звука, все-таки из старины пришло. Еще Пушкин писал: «Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи». В прошлом часто использовали зеркала, а до этого на воду заговор делали. Принцип тот же, только отражающая поверхность другая. Но у воды свои плюсы, она еще может информацию запоминать и нести в себе. Сильная материя, мощная. Если зеркало срабатывает не всегда, то в воде таких проблем не бывает, да и память у нее есть, можно потом заново вызвать и посмотреть то, что не успел запомнить.

Воду странник часто использовал для лечения, относился к ней с огромным уважением, как к тому, что дало жизнь на планете, именно ее способность к запоминанию программной энергии позволило сформировать первые одноклеточные существа — основу будущих разумных.

На нее достаточно было начитать на нее наговор, и она лечила, работала не хуже мощных лекарств, а то и лучше, потому что организму данная субстанция не вредила, а только помогала.

Буров смотрел в зеркало на этих двух людей и пытался понять, о чем они говорили. Неожиданно человек с лисьим лицом, посмотрел ему прямо в глаза и криво усмехнулся, после этого изображение пропало, и больше не появлялось, как бы он ни вызывал. Но имя он узнал. Антон Петрович — так звали толстого начальника. Откуда оно появилось в его мозге, Тихомир не знал, но то, что именно этого человека он искал, не сомневался.

— Ладно, — пробормотал Буров. — Не я это начал, а вы. Посмотрим, что дальше будет.

Он вытащил из кармана спутниковый телефон, тот самый, что ему дал Груздев перед расставанием. Дорогая игрушка, но зато везде берет, даже здесь в глуши, где вышек операторских нет. Странник нажал на нужную кнопку, через минуту послышались долгие гудки, потом знакомый мужской голос спросил:

— У аппарата Груздев, кто мной интересуется?

— Это странник, — произнес Тихомир, откуда Груздев узнал его старое кодовое имя, точнее псевдоним, который ему дали когда-то в конторе, ему было неизвестно. Он вообще считал, что прошлое умерло, и не помнит его никто в новом времени, а оказалось, что много людей о нем знает. И настоятель и вот мэр, правда, это не страшно, прошлое живет в каждом, главное, чтобы оно будущему не мешало. — У меня есть для вас важная информация.

— Рад слышать тебя, странник, — голос подобрел. — Дочка поправилась, все хорошо, очень хочет с тобой познакомиться, так что при случае приезжай, дорогу оплачу и еще гонорар преподнесу, который забыл выдать в суете.

— Пока это неважно и недостижимо, но буду иметь в виду, — Буров немного помолчал. — Как вы поняли, у меня есть, что вам сказать.

— Ты сказал, есть важная информация, — голос Груздева стал сухим, деловым. — Говори.

— На меня тут устроили охоту, самую настоящую с загонщиками, автоматами с оптикой и снайперами, — произнес Тихомир. — Охотники друга вашего настоятеля в монастыре напугали, в полон его взяли, пугали физической расправой.

— А кто напал, неужели не узнал? — спросил мэр. — Может, это кто-то из твоей бывшей конторы подсуетился, решил, что знаешь много?

— В конторе меня уже не помнят, так уже сидят другие люди, им я неинтересен, — ответил Буров. — Извините, но я точно знаю, что устроили охоту не мои враги, а ваши.

— Ты уверен? — Груздев немного помолчал, обдумывая эту информацию. — Если это правда, то приезжай, помогу с защитой, раз мои враги, то и защищать от них моих друзей мне самому.

— Не нужно меня защищать, я сам справлюсь, здесь моя земля, она мне поможет, — отказался Буров. — Я не потому звоню, что нуждаюсь в защите, просто мне удалось выяснить, кто заказчик нападения на вашу дочь, а теперь уже и на меня. Вам же не удалось узнать его имя от парнишки?

— Не удалось, — подтвердил мэр. — И кто это?

— Удалось выяснить только имя, — Тихомир немного помолчал, чтобы Груздев настроился, потом проговорил. — Его зовут Антон Петрович. Толстый, грузный человек. Наверняка какой-нибудь олигарх местного розлива…

— Возможно, я его знаю, — задумчиво произнес Груздев. — Не мог бы добавить еще немного информации, чтобы не ошибиться.

— У него есть помощник, он очень опасен, — проговорил Буров. — Роста небольшого, лицо невыразительное, незапоминающееся, лисье напоминает, да и по повадкам он лис. Почему-то мне кажется, что именно он и организовал все это, и парнишку подговорил, и научил, как сотворить куклу, а потом, использовал в черных целях.

— Вот теперь информации достаточно, — голос Груздева стал задумчивым. — Думаю, я хорошо знаю обоих. Проверю по своим каналам. Если это они устроили болезнь моей дочери, то я с ними разберусь, а мой долг к тебе вырастет раза в три. Еще раз спасибо. Удачи!

— Вот так будет лучше, — Тихомир посмотрел на замолчавший телефон, потом спрятал его в тайнике за дверью. — Возможно, этим я немного изменю ваши планы, Антон Петрович. Вы будете охотиться за мной, а Груздев за вами. Посмотрим, кто победит. Ну, а пока все это вертится, крутится, стоит заняться охраной своего дома, а то гости придут, а я знать не буду, чем их встречать, привечать, а так нельзя, не по-русски это, не по-людски.

Буров полез в небольшой сарай, вытащил оттуда десяток полешек, взял в руки нож и начал строгать, часа через два перед ним на земле выстроилась небольшая армия деревянных идолов. Они были грубо вырезаны, но лица у них имелись, как и руки с ногами, а в руках они держали настоящие металлические ножи, которые Тихомир вырезал из жестяной банки. Были и глаза, которые он сделал из стекла разбитой бутылки. Красивые, зеленые, сверкающиеся в солнечном свете.

— Ну вот, господа стражи, — усмехнулся Буров. — Осталось только вдохнуть в вас жизнь и начнется ваша служба. Правда, сделать это непросто, но реально, если знать как, да крови не бояться.

Он начертил на земле большой круг, написал на нем десяток рун, потом порезал себе руку ножом и помазал каждого из своих идолов кровью. Они потемнели, стали меньше, плотнее, глаза — стекляшки засветились. Он еще раз оглядел каждого, потом собрал их в сумку и пошел по лесу. Тихомир обошел лес вокруг своей избушки, и на каждой звериной тропинке поставил по идолу так, чтобы их было трудно заметить — кого спрятал под кустом, кого в высокой траве, кого посадил на ветку дерева, привязав веревочкой сплетенной из коры. Через несколько часов его армия охранников была расставлена по местам, отрегулирована и откалибрована. Теперь никто из убийц не сможет приблизиться незамеченным к его дому. Стражи его предупредят, а значит, он будет готов к приему нежданных гостей. А что будет потом, одному богу известно. Смотреть в будущее точно не стоит, он находится на ключевой точке, с нее открывается новое будущее, а оно многовариантно.

* * *

Груздев вызвал своего начальника службы безопасности сразу же, как только поговорил со странником. Тому, что сказал целитель, он поверил сразу. Мэру странника рекомендовал настоятель, как надежного, исключительно порядочного и доброго человека, к тому же обладающего сильным магическим даром, а еще добавил, что тот редко ошибается и верить ему можно почти во всем, кроме веры, в этом знахарь ошибается.

Если странник сказал, что дело в Антоне, то так и есть, потому что он никак не мог знать, ни Антошу, ни его начальника службы безопасности. Не мог, но как-то узнал с помощью своих способностей, следовательно ему можно верить. Сам Груздев в магию верил, и даже не верил, а точно знал, что она существует. Не раз сам в убеждался существовании некоего странного знания доступного не всем.

Игумен был один из его наставников по духовной части, именно он когда-то сильно помог тогда еще начинающему бизнесмену, когда у него буквально все стало валиться из рук. Ясно было, что это происходит не просто так, тогда он не знал, к кому обратиться, чтобы объяснили и помогли. Тогда, в один из самых сложных моментов своей жизни, когда она буквально повисла на волоске, вспомнил будущий мэр о настоятеле монастыря, которому как-то помог выпутаться из одного сложного дела, и тот выручил, назвал имя ведьмы и дал ее адрес, сказав, что та поможет. Сам не очень веря в то, что делает, Николай Петрович сходил к ней, и та убрала наведенную на него порчу на удачу. Оказалось, существует и такой способ портить людям жизнь.

Но поразило не это — результат, который проявился почти мгновенно. Еще вчера ничего не получалось, жизнь не складывалась, любое дело даже самое простое требовало неимоверных усилий и стараний, и вдруг в одно мгновение все изменилось: и деньги пошли, и препятствия непреодолимые исчезли, и партнеры перестали обманывать — все проблемы растаяли словно лед под жарким летним солнцем.

Потом будущему мэру не раз пришлось сталкиваться с темной магической стороной жизни, о которой мало кто знает, и он окончательно для себя уяснил, что в этом мире имеется нечто скрытое, мало кому известное, но реально существующее, что не может объяснить сегодняшняя наука, и это нечто влияет на жизнь и людей. С тех пор Николай Петрович всегда старался иметь среди своих друзей тех, кто обладает магией или тех, кто знает настоящих магов — тех, кто действительно что-то умеет, а не делает деньги на людском незнании. Но в первую очередь он дружил с настоятелем. В последнее время такое стало модно, светская власть потянулась к власти духовной, создавая тот самый тандем, который позволяет выживать и той и другой стороне.

Мэр хорошо знал того человека, на которого показал странник. Антон Петрович Быков был его старинным компаньоном, с которым он когда-то начинал свой бизнес, да и сейчас этот человек играл не последнюю роль в его жизни. Николай Петрович знал, что люди меняются, что власть и деньги преображают любого, кто к ним прикоснется, и никогда эти преобразования не идут в лучшую сторону. Правдивой была старая пословица: «Хочешь узнать человека, дай ему власть». В сегодняшнем мире правят деньги, Антон был богат, и большей частью благодаря Груздеву, следовательно имел власть, а значит, мог измениться в худшую сторону.

Мэр по старой дружбе до сих пор подкидывал ему выгодные заказы, прикрывал от налоговых и правоохранительных органов. Но должно быть что-то произошло с его старым другом, раз тот решился на покушение. Возможно, Антоша решил, что ему пора самому пойти в большую политику, а может, что гораздо тривиальнее и проще, решил захватить их совместный бизнес. У двух старых друзей имелось в совместной собственности пара небольших заводиков и большой сталелитейный комбинат, который после реконструкции стал давать очень хорошую прибыль. Заказы пошли из всех уголков планеты, сталь начали лить качественную, редкую, какую по силам изготовить всего нескольким металлургическим предприятиям в мире. Стоила реконструкция безумно дорого, но Груздев настоял, можно сказать силой заставил раскошелиться акционеров. Правда, и он в стороне не стоял, вложил больше всех, даже продал яхту, дом на Майями, и еще пару особняков в Европе, чтобы хватило на новый прокатный стан.

Вложение было рискованным, но все окупилось, и прибыль пошла такая, что комбинат мгновенно стал лакомым кусочком. И потекли обратно немалые денежки, можно уже было снова покупать яхты и дома за бугром, но, увы, делать это уже не стоило, такие покупки обязательно привлекли бы внимания к его персоне. Не дай бог начнут копать и выяснят, что комбинат принадлежит большей частью ему, хоть и записан на другого человека, которого в городе вообще никто никогда не видал. А потом могут узнать, что все правильные бумаги лежат в надежном банке, который принадлежит наполовину ему. Чего-чего, а этого ему было сейчас не нужно, все-таки он начал делать политическую карьеру и вполне успешно, еще немного, и он выйдет на такой уровень, на котором его комбинат станет лишь подаянием для нищего.

Если Антоша решил забрать комбинат, а он может это сделать, потому что ему известна вся схема, и люди, которые в ней участвовали. Когда-то он сам ему все рассказал, решив довериться старому другу. Тогда он боялся, что с ним может что-нибудь случиться, и Насте будет не на кого рассчитывать в этом мире. Думал, Антоша поможет девочке, тот даже слово дал, а тот, оказывается, решил, что может забрать все.

Если странник прав, то он как раз своей дочке хуже сделал, потому, что раз Антон решился пойти на эту подлость, то, чтобы у него все получилось, ему в первую очередь следует убрать наследницу Настю, а уже потом разбираться с самим Груздевым. Причем Быков должен убить его девочку таким образом, чтобы смерть выглядело естественной, и ни в коем случае след не вел к Антоше.

Похоже, Антон нашел мага, который может убивать, не зря же, Настю никто не мог вылечить. Говорили, про начальника службы безопасности Антона много странного, но Николай Петрович не то, что не верил, просто ему это было неинтересно, у него своих дел хватало, но сейчас все недосказанное начинало выглядеть зловеще. Может, действительно тот является темным магом, колдуном, не зря же его еще шаманом называют? Такие клички просто так не дают.

Груздев и сам бы не отказался от такого способа убирать врагов. Кто подумает, что в деле использована черная магия? Да если бы ему об этом сказали раньше, он бы смеялся долго и раскатисто. Только вот он уже давно не так наивен, и уже знает, как это реально.

А паренек этот мертвый, получается, не был так безобиден и прост, как ему показалось. Впрочем, вероятнее всего, использовали его в темную, нашелся среди его знакомых малознакомый добрый человек, который подсказал, как и что сделать, а мальчишка и рад стараться.

Николай Петрович и сам не был белым и пушистым, во власть не приходят добрые и наивные люди, там выживают только реальные прагматики без принципов и веры, за плечами каждого из них не один десяток трупов, по-другому вверх не подняться. Поэтому и называется пирамида власти, потому что карабкаться приходиться всегда по чужим телам, когда живым, когда и мертвым.

У Груздев тоже имелись свои скелеты в шкафу, и было их немало, но он в отличие от многих других политиков никогда не забывал добро, которое ему сделали, ценил верность и порядочность, держал слово и в личных отношениях был всегда честен, именно эти качества помогали ему подниматься все выше и выше. И сейчас он был окружен верными людьми, которых вряд ли удастся кому-то перекупить, а все потому, что каждый был ему чем-то обязан: одному вылечил за границей ребенка, другому дал денег на покупку квартиры, и не взял проценты, третьего спас от тюрьмы, четвертого отбил от бандитов — список можно продолжать до бесконечности. Такие вложения в людей Груздев никогда не считал убыточными, наоборот, был уверен в том, что они всегда окупаются.

Его размышления прервал стук в дверь, и к нему вошел его начальник службы безопасности — бывший майор полиции Линев, которого когда-то сжевали соратники за честность и неукротимость характера, тогда мэр ему тоже помог, вытащил из тюрьмы, развалив с помощью своих адвокатов сфабрикованное от начала до конца дело.

— Здравствуй, сыскарь, — улыбнулся мэр. — Как твои дела? Семья в порядке?

— Все хорошо, — Линев сел за стол. — Все замечательно себя чувствуют, и жена и сын, благодарят вас за премию, которую вы мне выписали.

— Отлично, — хозяин кабинета задумался. — У меня тут нехорошая информация появилась, надо бы проверить.

— Внимательно слушаю вас, Николай Петрович, — начальник службы безопасности достал блокнот, в котором всегда делал пометки. Сначала мэра это раздражало, потому что считал, что любая важная информация должна передаваться только устно, но потом как-то сам посмотрел блокнот своего безопасника и понял, что в его каракулях ни один шифровальщик не разберется. Линев делал свои пометки, которые больше походили на криптограммы, и имели смысл только для него. Писать так, чтобы никто не мог прочитать, он научился еще на прежнем месте службы, и это ему не раз помогало. — Что за информация?

— Помнишь того мужчину, что нам помог того мальчишку, неудавшегося мага найти? — спросил хозяин кабинета. — Целителя, который мою дочь вылечил?

— Конечно, Николай Петрович, — Линев сел на стул, внимательно слушая. — Хорошо помню. Вы называли его странником. Мощный мужик, умный, сильный, надежный, с таким можно и в разведку идти. Мои ребята рассказывали, что он им жизнь спас на трассе, когда заставил остановиться.

— Вот-вот, он может и не то, — Груздев запил таблетку водой, здоровье последнее время шалило, да и немудрено, власть испытание не для слабых. — Так вот странник мне позвонил и сообщил, что на местный монастырь напали вооруженные люди. Целитель наш как-то отбился и монастырь освободил и выяснил, что следы ведут к нам в город, и что главной целью являлся он сам.

— Вполне может быть, — кивнул начальник службы безопасности. — Кое-кто мог и обидеться, что ваша дочь выжила и решил отомстить, только, к сожалению, мы не знаем, кто это.

Странник считает, к нападению на монастырь и покушению на него, причастен мой давний товарищ Антоша Быков, — проговорил задумчиво мэр. — Странник назвал его имя, дал приметы, хоть знать его никак не мог.

— Любопытно, — Линев записал что-то в блокнот. — Откуда он мог это узнать?

— Сие мне неизвестно, — Николай Петрович допил воду. — А еще целитель рассказал, как выглядит тот, кто у Антоши занимается темными делами — Берсев, его фамилия. Помнишь такого?

— Помню, — кивнул начальник службы безопасности. — Пересекались пару раз, очень опасный тип, с бандитами ведет какие-то темные делишки, в его команде и киллеры есть и бывшие вояки, если начнется война между нами, сражаться с ним будет трудно, у него завязки имеются на всех наших городских начальников.

— Хочешь сказать, что он круче, чем ты? — усмехнулся мэр. — Рассказываешь о нем так, словно его боишься.

— Лучше переценить противника, чем недооценить, — ответил Линев. — А насколько он хорош или я прекрасен, можно выяснить только в деле. Значит, вы думаете, что за покушением на вашу дочь с помощью магии стоит ваш старый товарищ Антон Быков?

— Странник сказал, что его пришли убивать люди от Антона, — произнес хозяин кабинета. — Если это так, то логично предположить, что он им в чем-то помешал. А чем мог помешать целитель? Только тем, что не дал погубить мою дочь. Выходит, кому-то нужна была ее смерть. А Антону она точно пойдет на пользу, у нас с ним общие активы, и если умрет мой наследник, то у него появятся очень хорошие шансы получить все. Сможешь проверить, посылал ли он кого-то в тот монастырь?

— Вы не доверяете старому другу? — удивленно вскинул брови Линев. — Или не хотите верить тому, что о нем сказали?

— Скорее второе: неприятно разочаровываться в людях, которым доверяешь, — мэр задумчиво посмотрел на груду бумаг на столе, которые требовали его подписи и недовольно поморщился. — Попробуй выяснить по своим каналам, кто совершил нападение на монастырь и заодно расспроси, действительно ли Антоша замешан в этом. А еще проверь, не торчат ли его уши в покушении на мою дочь. Мотив у него есть, потому вдвойне неприятно. Если все подтвердится, думать станем, что делать и как быть. Но поищи информацию тихо, незаметно, не хотелось бы обидеть старого друга.

— Я понял, — Линев встал. — Сделаю. Есть у меня подходы к вашему компаньону, работает в его конторе несколько старых моих приятелей, раньше не задействовал, считал, что не нужно.

— Вот и хорошо, — Груздев подождал, пока дверь закроется, и смачно выругался. — Ну, Антоша, ну, скотина, забыл, кто тебя кормит? Ты же без меня ничего не можешь. Осмелел, вкус к власти и деньгам почувствовал, решил, что без меня обойдешься? Думаешь, слаб я стал, или хватку потерял? Так ты узнаешь, кто и что я могу, особенно сейчас. А за дочь, если причастен, отдельный будет с тобой разговор, и смерть твоя не будет легкой, уж об этом я позабочусь.

* * *

Утро Бурова как всегда началось с купания в ручье, потом он позавтракал и отправился по грибы. Он облазил все грибные места, но нашел лишь десятка полтора сыроежек, которых, правда, вполне хватило для супа, а это уже было прекрасно, к тому же, по дороге подобрал немного лечебных травок, которые повесил сушиться в сарае. Работы в доме было много: поставил тесто, испек хлеб, тот, который так любил, с травками и ягодами. Он хранился долго, не черствел, и в нем имелось все, что нужно для полноценного питания. Рецепт нашел в той самой стариной книге, что оставил ему старый маг, и с тех пор пек. И зерно молол, для чего сделал мельницу из двух камней, примитивную — такую, какую предки использовали, мука получалась серая, грубая с отрубями, зато хороший хлеб выходил, и лечил и силы давал.

Странник отрезал кусочек от горячей ковриги, вдохнул приятный кисловатый запах и начал с аппетитом есть. Съел полностью краюху и еще отрезал, запил все отваром травяным, и потянуло его в сон. Да и смеркалось уже. В деревне и лесу человек живет по солнцу, вышло оно, и проснулись все, зашло, пора и самим на покой. Лег он на полати, подложил руку под голову, вдруг его куда-то дернуло, потянуло, и он полетел в темную пропасть сна — вроде только был дома в своей лесной избушке, и вот он уже идет по мощеной булыжниками улице небольшого городка.

Дома были мелкими, в пару этажей, сшитыми из теса и бревен, встречался и камень, но редко лишь у богатых купцов, да бояр. Грязи было мало, все-таки мостовая из речной крупной гальки великое изобретение, которую когда-то придумали люди, даже красная площадь в Москве так была облицована. Говорило это о том, что городок не бедный, имеется достаток и немалый, раз людей смогли вымостить улицы и переулки. Обычно же, в городках тротуары только дощатые делали, а улицы как были, так и оставались грунтовыми, поэтому осенью и весной становились непроезжими.

Да и дома были высотой в три этажа по двадцати печных труб и больше, такие точно принадлежали богатым купцам. В таких городках обычно народу ходило праздного немало, но сейчас было что-то не так. Людей на улице было единицы, а те, что попадались навстречу, вид имели изможденный, усталый, угрюмый. Многие едва тащились, щеки впали, глаза тусклые, такое бывает только от недоедания. Беда пришла, это он ощущал буквально кожей, на которой волоски поднимались.

Тихомир шел по улице не один, рядом с ним шли гремя окованным железом посохами по камню два белобородых старца, которых он по всему видать юный волхв уважал за силу и мудрость. Странник хоть и не понимал пока, где находится, но знал, что по важному делу они пришли в этот городок.

— Здесь, — сказал один из старцев, подталкивая его вперед к массивному забору. — Стучи!

Буров выступил вперед и стукнул несколько раз кулаком по крепким дощатым воротам, скрывающим большой двор, в котором вольно стоял массивный кирпичный дом о двух этажах.

— Кто дверь ломит! — грозно взревел чей-то недовольный голос. — Кто смеет мешать отдыху уважаемого купца? Али страх потерян, али давно не били? Так я щас быстро отучу…

Калитка отворилась, и появился здоровый детина в домотканой вышитой рубахе, потрясая огромными кулаками. Тихомир даже вздрогнул от испуга, подался назад, но его остановил посох старшего волхва. Бажен выступил вперед и бесстрашно ткнул костлявым пальцем в грудь мужика:

— Зови хозяина, а то проклятье напущу на ваш дом, перемрете, как собаки или калеками останетесь.

— Извини, волхв, не признал сразу, щас кликну, — детина испуганно вздрогнул, схватился за шнурок, на котором явно висел оберег, поцеловал его и исчез, захлопнув калитку. — Уже бегу. В дом не зову, не велено.

Минуты через две калитка снова распахнулась, и появился здоровый мужик с золотым соколом на груди, явно со знаком власти, за ним толпились дворовые с дубинами, вилами и топорами.

— Чего надобно, колдуны! — спросил он грозно. — Кончилось ваше время поганое, волошите в другом месте. А ну пошли вот отсюда, иначе княжескую дружину кликну, а они с вами разбираться не будут, бросят в острог, там и сгниете.

— Ты погоди чуток, хозяин, — снова вышел вперед Бажен. — Мы твоих угроз не боимся, нас бог ведет, а вот ты, похоже, о нем позабыл. Ты почто свое зерно от людей скрываешь? Голодают люди, умирают прежде срока, аль, ты не знал? Ежели все умрут, откуда у тебя достаток будет? Ты же на торговле с простыми людьми поднялся, так продай им немного хлеба по малой цене, чтобы дожили до весны, иначе всем плохо будет, и тебе тоже.

— Дохнет голытьба, — буркнул мужик. — А те, кто трудится от зари до зари, те живут с запасом. Так что пошли вон, волхиды!

— Ты почто не слушаешь? — спросил Буров, точнее тот волхв, в чьем облике он находился во сне. — Ужель не боишься нас?

— А почто мне вас бояться? — спросил мужик, доставая из-под рубахи серебряный крест. — Вот это видали?!! Кончилась ваша вера, другая пришла вам на смену, христьянская. Не будет больше по вашему, а будет по-божьему. На колдовство ваше и ведовство теперь запрет князем дан, будете людей доставать, он накажет вас сурово, на кол посадит, али еще что придумает.

— А разве ваш бог Христос разрешает людей губить? — спросил Бажен — Разве учит он людей без хлеба оставлять, когда амбары ломятся от зерна?

— Архиерей учит, что на все воля божья, и не нам ее понимать, — ответил мужик. — Если у меня есть хлеб, а у других его нет, значит, так он решил, и не вам о Христе говорить языком своим поганым.

— Да уж видно, что у вас за бог, — проговорил Тихомир. — Люди от голода мрут, а церковники купола своих храмов золотом покрывают. Все попы сытые, с животами толстыми, от нужды не страдают, а вокруг лишь нищета и смерть. Неужто сам не видишь, в какой вере живешь? Помоги людям, просим тебя, иначе все твое семейство проклянем до седьмого колена!

— Новый бог меня от вашего проклятия спасет, он колдовство не любит, схожу к архиерею, он все грехи отпустит за горсть серебрушек, а за золотой и проклятие ваше любое снимет, — мужик оттолкнул Бажена и захлопнул калитку. — И пошли вон, надоели ужо, ведуны пришлые, нет больше вашей веры и не будет больше никогда!

— Проклинай! — вздохнул Бажен. — Пусть не будет никогда удачи в этом доме! Пусть смерть у них будет ранней и болезненной, пусть слезы никогда здесь не кончаются. И пойдем дальше, эти уже не поймут ничего, пусть гибнут.

— Проклятие мы мигом сотворим, — Буров закрыл глаза, потянулся к энергетическому каналу мужика, отвернул его в сторону, сломал, отворотил от небес, теперь никто купцу больше не поможет, не подскажет сверху, как быть. — Раз сами выпросили.

К вечеру они прошли домов тридцать, в половине дворов добились того, что хозяева стали раздавать хлеб голодным.

— Может не всех, а сотен пять спасли от смерти, — сказал Буров. — Теперь можно и умереть. Дело сделано.

— Умрем, — кивнул Бажен. — Скоро уже. Старые волхвы говорили, что вечером сгинем от железа хладного, а солнце вот-вот зайдет.

Сзади послышались громкие крики. Тихомир оглянулся и увидел десяток дружинников с копьями, в длинных кольчугах, на поясах мечи полуторники.

— Вон те голодранцы, — вел дружинников все тот же теперь уже проклятый мужик с золотым соколом на груди. — Угрожали колдовское проклятие навести на меня и мой род.

— Так было дело, колдуны? — спросил высокий дружинник с бляхой десятника на груди, выходя вперед, в то время как другие окружили трех волхвов. — Что молчите, волхвы?

— Хлеб он не давал, а люди умирают, — ответил Бажен. — Не вмешались бы мы, больше половины Суздаля померло, и кем бы ваш князь правил? Спасать людей пришли, не проклятия раздавать, но человек сей слишком жадным оказался, пожалел хлеба страждущим, теперь мучиться будет и сам и род его.

— Князь Ярослав велел казнить вас за то, что стариков били и почтенных людей за бороды таскали, за то, что заставляли добрых людей хлеб отдавать бедноте, — проговорил мрачно дружинник. — За угрозы ваши купцам и церкви христианской.

— Разве плохое дело мы делали, десятник? — спросил Буров. — Разве не людей спасали, как учит ваш новый бог? Ответь по совести, по сердцу.

— Князь Ярослав сказал, что вы по дьявола наущенью и беснованью сие дело делали, — мрачно провозгласил дружинник. — Что бог за грехи наводит бедствия, а человек не весть ничтоже. А добро ли вы сделали, зло ли, нам то не ведомо, про то князь знает, да попы. Приказал князь вас казнить, так что… руби колдунов, братцы!

Тихомир даже испугаться не успел, как копье проткнуло ему бок и вышло наружу, а потом и меч сверкнул, срубая голову. Все тело потом покрылось. И сердце смертельной тоской наполнилось, а потом светлый, золотой луч позвал его вверх…

Проснулся он от страшного крика и еще долго в потолок смотрел, чувствуя, как все тело отзывается тупой болью. Диковинными были сны и жуткими. Оставляли они после себя горькую истому и мучительную слабость. Почему-то последнее время снились они каждую ночь, заставляя думать о прошлом России, и лучше понимать ее будущее и настоящее. Шел он путем волхвов в своем развитии и все больше осознавал, чем они занимались и за что на смерть шли. А ведь шли — и не раз! И знали, что погибнут, а все равно шли, и все потому, что понимали и видели дальше, чем другие. Не так важна жизнь, важен путь, по которому идешь. А жизни будут еще, если правильно жил, и сила придет и мудрость, и свет в душе великий.

Он помотал головой, выбрасывая картинки сна из головы, а чтобы окончательно придти в себя, побежал купаться в заводи. Вода как всегда была ледяной, пахнущей травами, землей и лесом, от нее заходилось сердце, но какая же после этого легкость появлялось в теле! Обратно он вернулся не спеша, заглядывая под кусты, ища грибы, иногда они и здесь появлялись. Вернувшись в дом, стал готовить еду, раздумывая над своей жизнью.

С монастыря к нему уже неделю никто не приходил, он даже стал забывать о том, что в нем произошло, тем более что заняться ему было чем. Магия — занятие, которое требует постоянного развития, узнал что-то одно, оно вытаскивает за собой следующее, и так до бесконечности, да и поразмыслить всегда есть о чем. Книга старого мага хоть уже была не раз перечитана, просматривалась как будто заново, те места, что раньше казались непонятными, неожиданно становились ясными. Постепенно стали получаться те обряды, которые раньше казалось, никогда не выйдут, а они подготавливали к другому видению и пониманию мира.

Да и без магии дел было много, к зиме следовало готовиться. Грибы собирать, сушить на солнце, из ягод варенье варить. Урожай на огороде стал поспевать. Картошка хорошая уродилась, крупная, одна к одной, правда, копать еще было рано.

Наступил август, и в один из его теплых дней он почувствовал, что рядом происходит что-то неправильное. Сначала Тихомир не поверил своему предчувствию, но потом оно получило материальное подтверждение. Сначала один из его деревянных стражей подал сигнал о том, что границу его владений нарушили, потом второй дал знак, что кто-то из людей проходит рядом.

Буров лег на землю там, где стоял, в огороде, и мысленно скользнул ко второму стражу. Он пробормотал заклинание, чтобы можно было смотреть через глаза идола. Затуманилось в голове, а когда развеялось, то увидел он, что по тропинке идет человек, вроде обычный, как все сейчас ходят, в камуфляже, но за его спиной висел короткоствольный заграничный автомат, а на бедре была закреплена кобура с пистолетом. Кроме того у пришельца, имелась разгрузка, на которой висели два ножа, рядом пристроились пять магазинов для автомата, а внизу два подсумка с гранатами. У пришлого на коленях имелись наколенники, на локтях налокотники, а под разгрузкой виднелся край кевларового жилета.

Проще говоря, незнакомый ему человек в полном боевом снаряжении шел по его лесу. Причем было понятно, что пришел он сюда не за грибами, поскольку корзинки у него не было. Его автомат имел оптику, да еще глушитель, что говорило об очень серьезных намерениях, как и о том, что пришел он по его душу, поскольку больше людей здесь не имелось. Логика, правда, того, кто его послал, была непонятна. Прислали команду, она не справилась, направили одного? Правда, если это спец — профессиональный киллер, тогда все сходится. Но такие дорого стоят. Передвигался человек бесшумно, не торопясь, скользя от одного укрытия к другому, видно было, что навыки у него были отработаны от прежней службы. Не спешил, точно матерый зверь, шагал аккуратно, бесшумно.

Тихомиру даже стало на мгновение смешно. Вот движется большой мастер по убийству тихо и осторожно по лесу и не подозревает, что его давно уже обнаружили. Один по логике он не должен быть, где-то должна еще находиться группа зачистки. Впрочем, если это настоящий большой мастер, да еще привыкший работать одиночкой, то ему никто не нужен. И что с ним делать? Натравить на него змею? Так не получится, парень одет в высокие берцы, вся одежда добротная, плотная, такую змее не прокусить. Позвать кабана, так жалко секача, этот мастер с ним расправится без особых проблем, к тому же наверняка его предупредили о высокой звериной активности в этом районе леса. Получается, придется этого киллера ему самому упаковывать.

Буров вышел из огорода, зашел в дом, чтобы взять наручники, и пошел навстречу убийце. Не доходя метров сто, залег в лощине за густым кустом, недалеко от того места, где прятался в прошлый раз и стал ждать. Минуты через две он заметил, как качнулась ветка, потом рядом послышались чьи-то легкие шаги. Тихомир закрыл глаза, протянул мысленно к человеку руку, запустил ее в грудную клетку и крепко сжал сердце, не давая ему биться. Минуту, другую, и он услышал тихий стон и рядом с ним упал на землю киллер с гримасой боли, держась за сердце. Буров навалился на него, быстро стащил с него разгрузку, снял все оружие, которого оказалось немало на теле убийцы, включая многочисленные ножи, пистолет, гранаты, завернул ему руки за спину и надел наручники.

Потом, подумав, снял берцы, которые оказались как раз его размера, давно хотел такие, но они стоили больше его пенсии, а тут вот товарищ на дом принес. Не то что он очень сильно хотелось забрать обувь, но Буров понимал, что этот парень так просто не успокоится. Обязательно попробует напасть или еще как-то напакостить. А в лесу не очень-то походишь босыми ногами, значит, быстрее поймет, что стоит озаботиться своим выживанием, а не выполнением заказа. Не дойдет через мозги, дойдет через ноги. Все оружие и снаряжение он спрятал под кустом и стал ждать, когда киллер очнется.

Умереть вроде не должен, все-таки парень молодой, сердце здоровое, а он мышцу только слегка придавил: это как инфаркт, только шансов на полное восстановление гораздо больше. Минуты через три убийца открыл мутные глаза и недоуменно уставился на него, потом до него стало доходить, что произошло, он завозился, подергал руками и ногами, понял, что связан, поморщился и хмуро произнес:

— Я бы тебя кончил, да сердечко подвело.

— Конечно, — согласился с ним Тихомир. — Работа у тебя нервная, поэтому и мотор отказывает, пора переходить на работу в офисе, поле тебе, похоже, уже заказано.

— Некуда мне переходить, — фыркнул киллер. — Мне одна дорога на тот свет. Так что давай. Я готов. Как будешь убивать?

— Хороший день для убийства, тут ты прав, — согласился Буров. — А убить вариантов много, но дело в том, что я на себя твою кровь взять не могу. В этом нет ничего страшного, я могу просто тебя оставить связанным в лесу, думаю, дня на три тебя хватит, а потом не выдержишь, сам помрешь. Может и раньше, сам говоришь, сердце у тебя слабое. Есть еще вариант, муравейник тут рядом с большими рыжими муравьями, эти насекомые очень не любят, когда их дом разоряют, так что они за несколько часов тебя упокоят, а через неделю от тебя только кости останутся. Что выбираешь легкую и быструю смерть в муравейнике или помучаешься?

— Да пошел ты! — парень смачно выругался и плюнул в его сторону. — Делал я таких!

— Тут я с тобой согласен, — покивал Тихомир. — Делал и не раз, вон как аура перекручена, убийств так с двадцать на тебе.

— А больше сорока не хочешь? — презрительно усмехнулся киллер. — И тебя бы сделал, стал бы сорок седьмым, да мотор не выдержал.

— А я о чем? — Буров вытащил фляжку, выпил пару глотков воды. — Жить хочешь? Это я так, на всякий случай спрашиваю. Вдруг желание имеется еще по свету побродить?

— А если хочу, тогда что? — хрипло спросил парень с подозрением. Был он худощавый, желчный, близко посаженные глаза так и бегали по сторонам. — Что-то можешь предложить?

— Почему бы и нет! — улыбнулся Тихомир. — Скажешь, кто тебя послал, и свободен, только придется уйти несолоно хлебавши. Живу я в лесу, знать об этом никто не будет, свидетелей нет, так что соглашайся, для тебя очень выгодный вариант — жизнь за слово.

— А что я заказчику скажу? — поинтересовался киллер. — Мне же все равно что-то говорить придется.

— Это твои проблемы, — Буров выпил еще пару глотков. Потом приложил фляжку убийце ко рту, тот отпил немного и закашлялся. — Ты сам на эту работу нанялся. Но вот если умрешь, то и оправдываться не придется.

— Меня закопают и без тебя, — фыркнул парень. — На моей работе долго не живут.

— Как я понял, это твое последнее слово? — спросил Тихомир. — Ну тогда прощай, пусть муравейник тебе будет пухом…

— Э… погоди, — убийца сплюнул, на этот раз у него лучше получилось. — Ну, к примеру, я скажу, кто меня нанял, тебе то какая радость от этого? Я же тебе не заказчика сдам, а посредника. И еще, я же могу и соврать…

— Соврать не сможешь, — покачал головой Буров. — Я ложь чувствую. А насчет посредника, если ты его назовешь, то мне это нужно, так сказать, для общей информации. Так я ухожу, или ты говоришь?

— Командир меня нанял мой бывший, — неохотно пробурчал киллер. — Сильвер его погоняло.

— Врешь! — усмехнулся Тихомир, почувствовав ложь. Имя командира мелькнуло где-то на окраине его восприятия. — То, что твой командир, правда, а вот погоняло неправильное. Оно другое какое-то звучное, кричащее. Скажешь?

Убийца усмехнулся:

— Я уже сказал, а веришь или нет, это уже твое дело.

— Не только мое, твое тоже, но ты этого пока не понимаешь, — Буров внимательно следил за изменением выражения лица парня. — Зов? Нет. Крик? Ясно, что-то похожее. В общем, говорить не хочешь. Тогда удачи!

Он пошел к кустам.

— Эй, мужик, — позвал киллер. — Мы же договорились, а ты свое обещание не исполняешь.

— Ты тоже, — ответил Тихомир. — Ты соврал, а я тебя предупредил, что вранье распознаю, поэтому дальше выкручивайся сам.

— Но хоть наручники сними, — выкрикнул убийца, когда он уже скрылся за кустами. — Или веревку развяжи, дай хоть какой-то шанс.

— А ты бы его мне дал? — спросил Буров. — Если бы я тебя попросил?

— Я бы нет, — ответил киллер, мрачно усмехнувшись. — Работа у меня такая, никого не жалеть, ни детей, ни женщин, ни отшельников, как ты, но ты не я.

— Наручники сниму, но руки все равно свяжу, — Тихомир вернулся не потому, что передумал, и ему стало жалко парня. Жалеть он его не жалел. Как можно пожалеть убийцу? Оставишь его в живых, они дальше продолжит убивать, но и не дать ему шанса на выживание он не мог. Выйти из леса с закованными за спиной руками он сам бы сумел, а вот киллер вряд ли с этой задачей справится. Если тот еще слышит своего хранителя, то сумеет выжить, если нет, погибнет, и это будет благом для всех — людям не нужны убийцы, они нужны тем, кто готов продать душу ради власти. Таких много, таков безумный век, в который живем, все построено на вранье, забыли о душе, о боге тоже. — Веревку перетереть можно, сможешь спастись, твое счастье, но сюда больше не возвращайся. Ну, а если не выживешь, то обещаю, что вернусь, найду твое тело и захороню, как положено с молитвой.

— И то хлеб, — улыбнулся убийца. — Только если я выживу, я все равно тебя достану, мне иначе нельзя.

— Тогда удачи тебе в этом начинании желать не буду, — Буров пошел к кустам, забрав все оружие и снаряжение. — Всего доброго.

— И тебе, — киллер завозился. — Мое оружие далеко не прячь, оно мне еще понадобится, я за него большие бабки заплатил. Я за ним приду, и еще… ты хороший человек, поэтому обещаю, что смерть твоя будет легкой.

— Спасибо и на этом, — Тихомир улыбнулся и пошел домой, по дороге заглянул в схрон и спрятал там оружие. — Если так и дальше пойдет, — пробормотал он, оглядывая завернутые в промасленную ткань стволы, то скоро придется еще одну комнату копать под арсенал. А не хочется. Съехать что ли? Пусть убивают кого другого? Такое хорошее место было, тихое, спокойное, а сейчас стало как в городе: шум, толкотня, киллеры толпами бродят…

Он разделся, сбегал к ручью, окунулся в холодную воду, чтобы успокоиться и сбросить излишний адреналин, потом вернулся и пошел в огород. Подходило время обеда, а после всех волнений и беготни ему всегда хотелось есть. Буров сделал себе салат из огурцов, редьки и свекольной ботвы, заправил его маслом, добавил черемши и еще кое-каких травок: получилось вкусно, он съел с удовольствием всю чашку, после чего лег на пол и предался медитации. Уже минут через пять он привычно провалился в тонкий мир. Там он двинулся к убийце, который сейчас неловко двигался по лесу. Идти со связанными сзади руками и без того удовольствие ниже среднего, а если учесть, что киллер шел босым, то получалось совсем плохо.

Сам идея послать за ним киллера, сейчас показалась ему абсурдно глупой. Лес не город, где человека можно подстеречь на выходе из дома или убить из снайперской винтовки с высотного здания. Чащоба такое место, где к человеку можно подобраться скрытно, если уметь это делать, а от любого убийцы можно спрятаться под кустом или деревом. Это давно доказали партизаны в свое время, и армия, которая побеждала врагов в бою на открытом пространстве, в густом лесу оказывалась беспомощной и несла поражение. Чтобы победить в чаще, нужны егеря, мастера, для которых лес дом родной, а не враждебная территория.

На мгновение ему даже стало жалко киллера, но потом он вспомнил о сорока семи человеках, которых тот убил, и подумал о том, что если он поможет ему выжить, то парень продолжит убивать, и счет увеличится. Сейчас у него еще есть небольшой шанс одуматься. И на самом деле этот парень сейчас отдан божественному провидению, если у него надежный хранитель, тот поможет ему выбраться живым, а если нет, то убийца обречен. Но эта кровь будет не на нем, что хорошо.

Тихомир скользнул мысленно в город, где начал поиски того человека, что дал на него заказ. Искал по тем отблескам ауры, которая проявилась у киллера, когда он говорил о заказчике. Город как всегда испортил ему настроение. Он увидел огромное количество светящихся разнообразных аур от черных, пробитых и опустошенных до светлых, подобных маленьким солнышкам в пасмурный день, к сожалению таких было совсем немного, всего несколько штук, и то принадлежали они маленьким детям, которые вполне вероятно вырастут и станут такими же как все — пустыми и несчастными людьми, с избитой искореженной аурой.

Вокруг сновали туда-сюда обычные, пробитые, перекрученные ауры, прячущие под своей защитной оболочкой маленькие, почти незаметные души, а над городом висело огромное количество сущностей, питающихся эмоциями ненависти и злобы, исходящими от людей.

Ему пришлось долго выискивать следы бывшего командира киллера, но в итоге нашел он его, когда догадался искать по тоненькой ниточке, идущей от наемников, которые захватили монастырь. Как он и предполагал, все заказы поступали от одного человека. Заказчик, или как его называл киллер, командир, как раз разговаривал с тем маленьким незаметным человеком, что был с Антоном Петровичем. Получалось, он не ошибся в главном заказчике, это был один тот же человек, и стала понятна причина того, почему за ним стали охотиться, помешал он каким-то планам.

Этот маленький незаметный человек все больше его беспокоил. Он не мог рассмотреть его ауру, она была скрыта под мощной защитой, и выглядела черной, это говорило о том, что данный человек темный маг, и возможно сильнее его.

Буров задумчиво хмыкнул, сходил в баню, вытащил из тайника спутниковый телефон и позвонил Груздеву. Ответил ему незнакомый голос.

— Здравствуйте, это странник, — представился Тихомир. — Могу ли я поговорить с Груздевым?

— Это вряд ли у вас получится, — ответил голос. — Меня зовут Линев, я являюсь начальником безопасности у мэра. О вас знаю, как и о том, для чего вы приезжали. Скажите, а не мог ли Николай Петрович умереть, скажем, в результате магического нападения, или как там это у вас называется?

— Не понял? — нахмурился Буров. — Вы хотите сказать, что Груздев умер?

— Сегодня ночью, — вздохнул собеседник. — Я думал, что вы звоните как раз по этому поводу.

— Я не знал, — Тихомир мысленно просканировал особняк, и сразу обнаружил мертвое тело, принадлежащее Николаю Петровичу, душа его еще находилась рядом, поскольку сам процесс покидания был не быстрым, пока жива хоть одна клетка тела, душа не могла уйти. — И звоню совсем по другому поводу, но раз такие дела, значит, все откладывается. А по вашему вопросу…Как он умер? Расскажите…

— Умер во сне, — вздохнул начальник службы безопасности. — Как говорят медики, сердце не выдержало.

— Время смерти? — странник встревожился. Он знал, что именно такой и бывает часто смерть от магии. Люди умирают во сне и чаще всего врачи констатируют остановку сердца, причем точную причину они не знают. Самого как-то пытались так убить, вывернулся чудом, молодой тогда еще был, не знал, как спасаться, это сейчас для него такие нападения мелочь. — Все обстоятельства важны.

— Груздев Николай Петрович умер около шести утра, — ответил Линев. — Плюс минус полчаса, так написано в заключении судмедэксперта. Умер в своей комнате, она была закрыта, окна тоже. Чужих в усадьбе не было, убийство вроде как исключено, а ощущение какое-то неправильности имеется.

— С вероятностью восемьдесят процентов это смерть от магической атаки, — мрачно провозгласил Буров. — Чтобы сказать точнее, мне нужно увидеть тело.

— Ясно, подождите немного, — голос в трубке замолчал, потом, через пару минут начальник службы безопасности продолжил. — В бумагах мэра написано, что если с ним случится что-то странное или необъяснимое, то следует вызвать вас. Также Груздев оставил для вас сообщение, точнее просьбу. Она звучит так: «Странник защити мою дочь, дай ей вырасти, помоги». И еще тут указан счет, на нем лежат довольно приличные деньги, которые как я понял, предназначены для вас.

— Понятно, — Буров задумался, посмертная просьба это серьезно, такому он не мог отказать, иначе это могло закончиться посмертным проклятием. Деньги это хорошо, но они предназначены не для него, а для Насти. Да и не нужны они ему. Ему в лесу хорошо, а здесь что с ними делать? Деньги всегда там, где много людей, где один другого пытается обмануть, да и сами они всего лишь средство обмана, средство правления, средство власти. Деньги — это морковка перед носом у ишака, пока она есть, ничто другое осла не интересует. Человек думает, что заработает деньги и получит все, что захочет, в том числе и власть над другими людьми, а власть знает, что в любой момент может сделать деньги простой бумагой, и делает. В этом вся суть игры, одни стремятся к власти, другие туда не пускают, но предлагают морковку, за которой человек готов бежать до изнеможения. Когда-то и Тихомир бежал за этой морковкой, пока не понял, что либо нужно мчаться не туда, либо делать это как-то по-другому. А потом понял, что заработать деньги можно только изменившись, стать готовым для любого преступления, и тогда все получится. Но терять душу, как и возможность нового перерождения, из-за денег он не хотел, таким образом и оказался в лесу. Правда, сначала пришлось спасаться от власти, которой не понравилось, что он не хочет зарабатывать деньги убийствами и грабежами.

— Что вы скажете на это, странник? — спросил Линев. — Как я понял, забота о Насте теперь лежит на вас.

— Получается так, — задумчиво пробормотал странник. — Хоть не могу сказать, что меня это радует.

— Когда вас ждать?

— Мне потребуется какое-то время для сборов, — ответил Тихомир. — Надеюсь, вы сможете обеспечить девочке защиту до моего приезда?

— Обычную — да, в этом не сомневайтесь, но от магии вряд ли, — ответил начальник службы безопасности. — Я даже не знаю, что делать в случае магического нападения: то ли священника звать, то ли гадалок и экстрасенсов по городу собирать.

— Об этом не беспокойтесь, пока на Насте мой оберег я буду знать о любом нападении, он ее защитит, да и мне сигнал даст, — ответил Буров. — Я позвоню, как только буду готов, мне надо уладить кое-какие дела.

— Побыстрее приезжайте, — буркнул Линев. — Тут сейчас ужас что начнется: появится куча родственников ниоткуда, чтобы поделить наследство, а кроме того нарисуются господа от власти, чтобы подгрести под себя все, чем владел покойный мэр, и тогда мне одному не выдюжить. Сильны они, суды под ними ходят и прокуратура, я это по прошлой службе хорошо знаю.

— Я вас понял, — сказал Тихомир. — Сообщу, когда приеду, чтобы меня встретили.

— Хорошо, — в голосе начальника службы безопасности прозвучало облегчение, видимо, действительно, ему нелегко приходилось. — Буду с нетерпением ждать.

Буров озадаченно посмотрел на трубку, сунул ее в карман и отправился в монастырь. Внутрь его не пустили, привратник с сожалением сказал:

— Здравствуй, брат. Я рад тебя видеть, но игумен распорядился тебя не пускать без особых распоряжений.

— Я понял, — Тихомир сел на скамейку у ворот. — Сходи к нему, скажи, что у меня возникли особые обстоятельства, которые и его касаются. Лучше ему со мной поговорить, иначе он кое-что не узнает, а это может сильно повлиять на вашу жизнь.

— Схожу, мне нетрудно, — старик поковылял к лестнице. — Надеюсь, новости хоть хорошие?

— Нет, — крикнул Буров вслед монаху. — Хорошие новости не ношу, неинтересно мне это.

Минуты через две вниз спустился настоятель и подошел к окошку в двери:

— Здравствуй, странник. Мне сказали, что ты снова принес плохие новости.

— Почему снова? — удивился Тихомир. — Раньше я вообще не приносил никаких новостей. Такое в первый раз.

— Во второй, — игумен усмехнулся и открыл калитку. — В первый ты сам был плохой новостью, когда мы тебя нашли за воротами окровавленного и израненного. Ладно, заходи, поговорим.

— Не пойду, не буду твое распоряжение нарушать, — покачал головой Буров. — Раз назвал меня нежеланным гостем, то я таким и останусь, тем более что не мне это надо, а тебе.

— Пусть так, — вздохнул настоятель. Он вышел и сел рядом на скамейку. — Рассказывай свою плохую новость.

— Груздев умер, — сказал Тихомир. — Вероятнее всего, его убили, причем с помощью магии.

— Дрянное дело, — игумен поморщился и погладил левую сторону груди. — Сердце болит. А новость действительно плохая. Николай был хорошим человеком. Не часто, но иногда он нам помогал, в том числе и финансово. Я всегда мог к нему обратиться с проблемой, и он ее решал. Теперь будет труднее жить. Как ты узнал о его смерти?

— С помощью спутникового телефона, — Буров достал трубку и подал настоятелю. — Мне его Груздев дал для связи, могу подарить, мне он больше не нужен.

— Красивая игрушка, — игумен посмотрел телефон и подал обратно. — Забери, тебе она еще потребуется, а мы уж как-нибудь по старинке будем звонить, по обычному. Итак, Груздев умер. Но вероятно это не все, иначе ты не пришел бы. Что-то еще произошло?

— Его начальник безопасности, некто Линев, сказал, что нашел в бумагах Николай Петровича, записку, в которой тот просит в случае его необъяснимой или странной смерти, чтобы я взял под защиту его дочь Настю, — Тихомир посмотрел на солнце, которое как раз поднялось к середине неба. Хорошее сегодня вышло светило, теплое, летнее. — Денег мне оставил, чтобы я мог ими пользоваться.

— Мать Насти умерла при родах, — вздохнул настоятель. — Девочку воспитывали отец и бабушка, она ни в чем не знала недостатка, ее любили и баловали, теперь ей будет очень трудно жить. Она хорошая девочка, но абсолютно неприспособленна к сегодняшней суровой жизни. Груздев сделал правильный выбор, когда попросил, чтобы ты присмотрел за ней. Ты единственный, кому не нужны будут ее деньги, и ты по-настоящему сможешь ей помочь, у тебя есть прошлый опыт, ты воин, и ты умеешь решать сложные вопросы. Благословляю тебя на доброе дело!! Помоги ей.

— Подожди благословлять, — недовольно помотал головой Буров. — Ты даже не спросил, хочу ли я? Пока все выглядит очень неприятно. Ты отправил меня к Груздеву вылечить его дочь, а после этого на монастырь напали, причем только для того, чтобы меня убить. А когда я решил все проблемы, ты отказался меня видеть, и закрыл передо мной дверь обители. Все так — я ничего не перепутал? А что будет, если я возьмусь помогать этой девочке? Совсем меня проклянешь?

— Слаб я духом, — пробормотал игумен. — Помоги мне господь укрепить дух свой, чтобы принять все, что должно с чистым сердцем и ясным сознанием.

— Ты от ответа не уходи, — фыркнул Тихомир. — Проще говоря, ты меня направил в город, втравил в опасные дела, которые могли бы меня убить, а после этого отказался иметь со мной дело. А когда я все-таки выжил, ты снова отправляешь меня в тот же город. Интересно, что будет после того, как я вернусь? Отречешься от меня?

— Ты идешь на благое дело, и только тебе оно доступно, — ответил настоятель. — И в первый раз я тебя отправлял потому, что только ты мог спасти девочку, и ты ее спас. Откуда мне было знать, что за тобой в эту глушь поедут враги и начнут мстить? Я защищаю монастырь и братьев монахов, как могу, это моя забота и обязанность. Именно поэтому я предложил тебе больше не приходить, надеясь на то, что твои враги забудут о моем монастыре, и мы снова сможем жить как прежде.

— Это не мои враги, этих врагов мне подарил ты, когда отправил к Груздеву, — скривился Буров. — У меня есть свои враги, и они покруче этих будут. И не дай бог, мои и эти вороги объединятся, вот тогда мне точно не выжить, а умирать мне пока не хочется.

— Что ты от меня хочешь? — печально сморщился игумен. — Я не мог отказать Николаю Петровичу, как не могу отказать и сейчас его посмертной просьбе. Скажи, что мне делать? Поехать самому? Так я не справлюсь. Послать кого-то из монахов? Так они пропадут в большом городе. Выполнить просьбу покойного можешь только ты, а я буду за тебя молиться, и братья будут каждый день поминать тебя в молитвах. Что я должен тебе сказать? Хочешь отказаться? Но ты не можешь, не по-христиански это, да и это тебя просил Груздев, чтобы ты позаботился о его дочери, значит, если с ней что-то случится, ее смерть будет на твоей совести. Что мне делать, скажи?

— Хотя бы не отказывайся от меня, — вздохнул Тихомир. — Мне некуда идти, здесь мой дом и без твоей помощи мне не выжить.

— Я никогда не отказывался от тебя, — ответил настоятель. — Я просто просил временно сюда не приходить. Ты не забыл, как мы выходили тебя, когда ты постучался к нам раненый? Как приютили тебя, когда весь мир был против тебя?

— Не забыл, — буркнул Буров. — Но за это я уже расплатился, когда пришел сюда и прогнал наемников, которые вам угрожали. И ты прекрасно знаешь, что меня могли убить при этом.

— Как и всех нас, — вздохнул игумен. — Такое испытание нам послал господь. Но сейчас он посылает тебе следующее испытание. Это он тебя испытывает, не нас. Ты можешь отказаться, но смерть маленькой девочки будет на твоей душе.

— Вот-вот, — Тихомир посмотрел на небо, на белые облачка, как клочки ваты, разбросанные по яркому синему небу. — Все на мне, только я ее отца не убивал, и даже как следует, не знал. Ты отправил меня к нему, и после этого за мной стали охотиться бандиты и наемные убийцы. И теперь все, что я не сделаю, будет против моей совести и веры.

— Что я могу сказать? — опечалился настоятель. — Это твое испытание, и тебе придется пройти его. Пройдя, ты станешь сильнее или ослабнешь, а может, погибнешь при этом. Нам всем периодически подбрасывают такие испытания, я вот последнее не прошел, о чем горько сожалею.

— Ты думаешь, мне нужны испытания? — удивленно поднял брови Буров. — Ты считаешь, что мало их было у меня в прошлой жизни?

— Это не я считаю, а он, — игумен поднял глаза к небу. — Должно быть, ты близок к переходу на новую ступень.

— Мне не нужны испытания, — покачал головой Тихомир. — Я хочу спокойной, тихой жизни.

— Это не нам решать, — сказал настоятель. — Если бы нам дано было решать, то вряд ли кто-то жил бы на этой планете, мы бы просто отказались рождаться. Но решаем не мы, мы можем только пройти свой путь. И бог не дает нам таких испытаний, которые мы не можем выдержать. Если тебе трудно, значит, он верит в то, что ты справишься.

— Мне бы твою веру, которая тебе все объясняет, — пробормотал странник. — А у меня она другая.

— Я дам тебе несколько писем, если ты придешь через час, — похлопал его по плечу игумен. — Они будут к людям, которые помогут тебе, когда все станет совсем плохо. Это все, что я могу для тебя сделать.

— За моим огородом пусть кто-нибудь присмотрит, а то пропадет все, — Буров встал. — Мне не нравится все это, но я приду через час, а потом пройду твое испытание, хоть оно мне не нужно.

— Не мое, а твое, — вздохнул настоятель, провожая его печальным взглядом. — Это тебе будет плохо и трудно, это ты будешь ошибаться и искать решение, это тебя будут убивать, а ты будешь пытаться выжить. Ты сильный, странник, ты сильнее всех, кого я знал, значит, пройдешь…