Клео и Трой сидели в кабинете Ингрид и молча смотрели друга на друга. Разговор не клеился. Следователь потянулся рукой к карману пиджака, достал пачку дорогих сигарет и закурил. Сквозь дым он продолжал пристально смотреть на девушку, словно изучал или думал о чем-то своем. Клео тоже не могла оторвать взгляда от привлекательного мужчины, по глотку отпивая газировку из стакана.

Наконец, Одинссон положил на стол диктофон, включил его, стряхивая серый столбик в стеклянную пепельницу, задал первый вопрос:

— Итак, человек, который вас преследует. Это тот самый, что был на раскопках? Расскажите по порядку.

Клео собралась с мыслями. Пронзительные голубые глаза сбивали ее с толку. К тому же в последнее время столько всего произошло, что она боялась упустить важные детали. Девушка сделала последний глоток и начала рассказ:

— Да, определенно. Татуировки на лице — довольно приметная деталь. Первый раз я этого типа в автобусе, когда направлялась на раскопки, но не приняла всерьез то, что он за мной наблюдал. Потом в лагере, когда он в белой тоге спускался в гробницу. После я его видела в клинике, когда он прятался между деревьями, и в парке, где он на меня и напал.

— А раньше вы его нигде не встречали? Вспомните, в общественных местах? Может, на мероприятиях? — Трой с наслаждением затянулся и окинул девушку взглядом, в котором промелькнуло сомнение.

— Каких еще мероприятиях?

— Университетских. Мало ли, выставки, музеи… — протянул он, выпуская тонкую струйку дыма.

— Уверена, на такие мероприятия не приглашают сектантов из Псов Одина, — досадливо покачала она головой.

— Псы Одина? — прищурился Трой. — А вы-то откуда про них знаете? И с чего решили, что ваш преследователь именно из этой секты?

— У него были руны на лице… — замялась Клео. — Особенные. Уж в этом я разбираюсь.

— То есть, если я разрисую себе лицо особенными рунами, вы примете меня за сектанта? — Трой иронически улыбнулся. Его глаза блестели.

— Нет, конечно… Но…

— Ладно, я пришел не для того, чтобы обсуждать с вами тему татуировок и рун, поэтому следующий вопрос. Вы помните, что именно он сказал в парке, когда напал на вас?

— Что, если я не явлюсь в храм, повелительница сама за мной придет, — мрачно отозвалась девушка.

— У вас есть предположения, чтобы это могло означать? — добавил следователь.

— Я не уверена, но думаю, это как-то связано с преступлениями на раскопках и в ботаническом саду.

— Вот как? Интересная версия, объясните подробнее, — он явно заинтересовался и подался вперед.

— Все дело в рунических текстах, которые были на камне на раскопках, на яблоне и на дольмене в капище. Речь идет о какой-то повелительнице, которой служат Псы Одина, — сказала Клео без малейшего колебания.

Следователь молчал. То ли вопросы его иссякли, то ли он раздумывал над тем, что она только что сказала. Но Клео это молчание расценила как попытку сформулировать подходящий вопрос.

Через пару минут Одинссон последний раз глубоко затянулся сигаретой и затушил ее в пепельнице.

— М-да, жаль, очень жаль, что ничего существенного вы добавить не смогли. Подобный рассказ я уже слышал от ваших коллег. Единственное, что меня поражает, это с какой уверенностью вы говорите, словно знаете наверняка, — Трой встал, подошел к приотворенному окну, легкий ветерок покачивал прозрачные голубоватые занавески.

— Какие коллеги могли вам об этом рассказать? Только я и профессор Густафссон занимались переводом рунических текстов, — Клео нахмурилась.

— Дело не в рунических текстах, а в некой женщине, повелительнице, о которой твердите не только вы, но и ваш коллега Бергман, недавно вышедший из комы, и господин Штолль, который сидит на успокоительных уколах в психбольнице, — без эмоций произнес следователь.

— Что вы такое говорите? — Клео была поражена, глаза ее защипало от слез. Хорошо, что мужчина в этот момент смотрел в окно. Чувство симпатии к нему расселось, как дым сигарет. — Я ведь не утверждаю, что верю в существование этой женщины, просто пересказываю, что говорят о ней рунические тексты.

Клео, словно отгораживаясь, скрестила руки на груди и поняла, что нет человека на этой земле, который бы поверил ей, а тем более помог расправиться с восставшим из ада чудовищем. Она почувствовала себя одинокой, ей не к кому было обратиться за помощью. И решила больше не отвечать на вопросы следователя, попытавшись сменить тему:

— Вы были у господина Бергмана? Что он вам рассказал? Кто хотел его убить?

— Вы же знаете, что я имею право умолчать о показаниях господина Бергмана? — с усмешкой глянул на нее следователь. И добавил: — Но он попросил меня передать вам, чтобы вы к нему больше не приходили. Вашему коллеге очень плохо, и если не будет улучшений, его могут отправить в клинику для душевнобольных. Видимо, кома очень плохо отразилось на его здоровье. Последний раз, когда я там был, медсестрам пришлось фиксировать его, привязывая к кровати. Он бесконечно твердит лишь одно — что восстала какая-то повелительница смерти, и ее нужно остановить, иначе наступит конец света. Якобы она-то и хотела его убить. Поэтому я в недоумении, вы рассказываете о подозрительном типе, который был на раскопках в ту ночь, когда на господина Бергмана покушались, а он утверждает, что его хотела убить женщина, — Трой подошел к столу, плеснул в стакан газировки и залпом выпил.

У Клео проявилась искра надежды.

— Выходит, у вас есть подозреваемая?

— У меня ничего не выходит, есть лишь показания двух сумасшедших. Поэтому я пришел к вам — с надеждой, что вы расскажете мне нечто существенное, — ответил он и навис над девушкой, глядя ей в глаза.

— Извините, что не оправдала ваши ожидания. Я рассказала все, что знала, — Клео встала, чтобы уйти. Вести дальше этот бессмысленный разговор не имело смысла.

— Подождите, куда вы? Мы еще не закончили. У меня есть кое-что для вас, — следователь обошел стол, достал из длинной черной папки лист бумаги и положил его перед Клео.

— Что это? — спросила она, читая заверенный нотариусом документ.

— Это дарственная, подписанная господином Бергманом, которую мы с ним составили во время опроса. Он передает вам свое имущество, автомобиль и все вещи в квартире. Вам остается только подписать, и можете забрать имущество, — следователь положил на стол ручку и связку ключей от автомобиля и квартиры.

— Я не буду ничего подписывать, что вообще происходит? Я немедленно еду к Сигге, я хочу знать, что с ним случилось.

Клео метнулась было к двери, но Трой догнал ее и, крепко держа за плечи, посмотрел в глаза:

— Стойте, да подождите же вы. Вы не можете больше его посещать, мне очень жаль, но ваш друг потерял рассудок. Его держат в отдельной палате, он очень агрессивен.

Мужчина стоял так близко, что она чувствовала запах табака, смешанный с ароматом одеколона, и видела каждую морщинку на загорелом лице. У Клео пробежали мурашки по спине и перехватывало дыхание. Но после услышанного она чуть не расплакалась, и ей почему-то захотелось, чтобы мужчина крепко обнял ее и пожалел. Но вместо этого следователь убрал руки и вернулся к столу.

— Если не хотите подписывать документ, скажите — я уйду и больше не побеспокою вас.

Клео ничего не ответила, в голове был туман, мысли путались, и она все еще не верила следователю. Девушка подошла к столу и размашисто поставила подпись на документе.

Мужчина тоже ничего не стал говорить. Он положил вторую копию документа в папку и, надев затемненные очки, ушел, бросив на прощание вежливое, ничего незначащее "до свидания".

Клео села и тихо заплакала. Ей было до ужаса жалко бедного Сигге. Но еще больше она жалела о том, что разговор со следователем не сложился. Девушка наивно ожидала, что они обменяются номерами. Возможно, она бы позвонила, пригласила в кафе и, набравшись смелости, рассказала про Ванадис. Раскрыла бы свой страшный секрет, и, возможно, он придумал бы, что нужно делать. Но вместо этого она услышала в свой адрес "я больше вас не побеспокою". А теперь мужчина ушел, и они наверняка больше не увидятся. Вот уже стихли его шаги в длинном коридоре.

И тут она почувствовала, что кто-то стоит за спиной и крепко держит ее за плечи. Знакомое жуткое чувство страха пронзило насквозь, словно стрела.

— Не печалься, сестра. Ты должна набраться мужества, чтобы противостоять искушениям. Скоро ты снова встретишься с богиней смерти. И должна успеть найти магическую траву, которой мне предстоит отравить вино, прежде чем она его выпьет в кровавую луну.

Клео узнала теплый голос Хнос, к которой накопилось множество вопросов, но та всегда исчезала так же быстро, как и появлялась. Девушка успела лишь пробормотать: "Какую траву?" Но ответа не последовало, лишь послышалось шипение морского змея на картине. А после она услышала голос профессора, который как раз зашел в кабинет:

— Какой кошмар, что творится? Следователь рассказал мне о том, что случилось с Сигге. Это просто ужасно. В наших рядах скоро почти никого не останется, — громко возмущался мужчина.

— Я хочу съездить к Сигге, мне нужно с ним увидеться, плевать, что говорит следователь, — твердо заявила Клео.

Уговаривать профессора не пришлось. Клео рассказала ему о подозреваемой женщине, и тот тоже загорелся желанием узнать правду.

— Кстати, профессор, что там с Ховгардом, он еще стоит? Я надеюсь, Псов Одина поймали, и это безумие закончилось? — спросила Клео, усаживаясь в автомобиль и застегивая ремень безопасности.

— К сожалению "операция захвата провалилась". Местные жители утверждают, что не видели в священной роще и в музее никаких подозрительных типов с татуированными лицами, — ответил профессор и включил радио, которое заговорило приятным женским голосом, передавая сводку новостей.

— Это очень плохо… — сказала Клео, прислушиваясь.

Диктор бойко рассказывала, что сегодня в музее напитков было совершено ограбление. Преступники зверски убили охранника, обошли сигнализацию и разбили все стеклянные шкафы. Из музея было вынесено несколько кувшинов с медовым вином, обнаруженных несколько лет назад на раскопках королевского кургана владельцем музея Берном Сандбергом. Полиция работает на месте преступления, опрашиваются свидетели.

Клео и профессор удивленно посмотрели друг на друга. Мужчина развернул автомобиль на ближайшей улице и поехал в центр Стокгольма.

— Кому понадобились старые кувшины, что в них ценного? — Клео вышла из машины.

— Понятия не имею, что вообще творится, — профессор протер очки галстуком, снова надел и начал рассматривать фасад здания.

Девушке еще не приходилось бывать в музее напитков, и теперь она даже жалела о том, что ни разу не сходила на экскурсию куратора Фальк. Именно тут поводила она свои лекции. У входа Клео рассмотрела Берна, который, засунув руки в карманы брюк, беседовал с полицейскими. А когда бывший любовник посмотрел на нее, занервничала и поспешно отвела взгляд. Внутри появилось неприятное чувство — меньше всего ей хотелось сейчас видеть этого человека.

Клео встала за профессором и начала читать историю музея, мелким шрифтом высеченную на блестящей медной табличке.

— Не знал, что и этим музеем завладел Сандберг. Он что решил скупить все музеи города? — прошептал профессор, делая вид, что тоже изучает табличку. На ней значилось, что музей истории алкоголя появился в столице в 1967 году. Раньше он располагался в Гренстедском дворце в северной части Старого города. Музей алкоголя в Стокгольме, повествующий об алкогольной культуре Швеции, состоит из трех выставочных залов, где представлено старинное оборудование, использовавшееся при производстве вина и других напитков, коллекция исторических винных этикеток и многое другое. В музее воссоздан интерьер винной лавки, где можно послушать шведские застольные песни и узнать о питейных привычках шведов. Экскурсии заканчиваются дегустацией.

— Довольно интересно. Жаль, что нельзя войти, я бы хотела подробнее узнать о медовом вине.

— Интересуешься напитком богов? — раздался знакомый мужской голос.

Клео повернула голову и увидела подошедшего к ним Берна. На мгновение девушка опешила и не знала даже, что ответить, но, к счастью, у профессора к заведующему музея было много вопросов.

— Берн. Не знал, что вы купили музей.

— Ну откуда же вы, профессор, могли знать, что моя семья занимается алкогольным бизнесом, — спокойно ответил Берн и улыбнулся. — Мы с древних времен занимаемся продажей медового вина. Когда-то мои предки доставляли этот божественный напиток конунгам, и в те времена он был лучшим в округе.

— Очень познавательно, так что же произошло в музее? — поинтересовался профессор.

— Из залов вынесли три запечатанных кувшина с медовым вином, которые были привезены с раскопок королевского кургана, — Берн тяжело вздохнул. — Я как раз хотел проверить состав, интересно было, какие травы использовали предки.

— Но кому понадобились эти кувшины? — возмутился профессор.

— Возможно, Псам Одина, которых полиция подозревает в краже. Сектанты оставили свою роспись на стене. Кстати, профессор, может, вы подсобите следствию и взглянете на рунический текст?

— Да без проблем, пойдем, Клео, посмотрим, что там.

Берн открыл двери и вежливым жестом пригласил их войти. Клео старалась не смотреть на бывшего, который за последние годы ничуть не изменился. Даже прическа все та же — небрежно взъерошенные волосы, блестящие от геля. Белая рубашка с закатанными рукавами, первые три пуговицы, как всегда, расстегнуты. И легкая, плавная, неспешная походка, которая всегда так ее раздражала — Берн ходил, будто король, прогуливающийся по оранжерее.

Помещение повергло их в шок.

Складывалось ощущение, будто через музей стремительно пронесся ураган, разрушая все на своем пути. Окна были разбиты, видимо, преступники не стали тратить время на взлом дверей. Работники музея как раз собирали битое стекло и обломки мебели. Многие экспонаты сильно пострадали, на кафеле подсыхали лужицы красного вина. В конце коридора на выбеленной стене крупными смазанными символами был выведен рунический текст, преступники снова использовали кровь. Место преступления оцепляла желтая лента.

Клео вслух прочла написанное:

"Слава померкла

конунгов рода.

Одни вы в роду

остались в живых"

— Слова эпоса из… Эдды? Что за чертовщина? — удивился Берн, почесав затылок.

— Если полиция подозревает Псов Одина, то это в их стиле, они уже не в первый раз оставляют подобные загадки. Только зачем, интересно, им понадобилось древнее медовое вино? — размышлял вслух профессор.

Клео промолчала, ведь после беседы со следователем она боялась что-либо говорить.

— А мне интересно, что вы тут делаете? — услышали они за спиной требовательный голос следователя Одинссона. Клео и профессор резко обернулись. Детектив сурово посмотрел на девушку и старика. — Кто вам разрешил тут находиться? Выходите все немедленно отсюда, а вы, господин Сандберг, пройдемте со мной, у меня к вам есть несколько вопросов.

Клео нервно сглотнула, вновь увидев Троя. У нее и в мыслях не было, что они еще раз встретятся, а уж тем более так скоро и на месте преступления.

— Это я пригласил их. Фрекен Юханссон уже перевела текст, а ваши специалисты не справились, — заступился Берн.

— Я в курсе, что она может переводить древние тексты, ее и без вашего вмешательства пригласили бы сюда в случае надобности, — заявил следователь.

Клео казалось, что Одинссон сейчас ударит Берна, настолько разъяренно он выглядел. Поэтому она первой поспешила прочь из помещения и сразу села в автомобиль. У нее не было желания участвовать в скандале, которые часто заканчивались дракой. Этот парень спорил со всеми, только дай повод.

Через минуту из здания вышел и профессор, сел в автомобиль и начал потихоньку сдавать назад.

— Этот Одинссон — довольно странная личность.

Клео смотрела на дорогу. В данный момент следователь беспокоил ее меньше всего. Она думала о том, почему Сигге сказал, чтобы она больше не приходила в клинику.