3 000 лет назад. Остров Готланд
…На темном звездном небосводе висела огромная луна. Одур и Ванадис находились посреди туманной поляны возле королевской гробницы. Возродившаяся в прекрасном женском девичьем теле богиня любви плакала горькими слезами и умоляла возлюбленного вернуться.
— Прошу тебя, любимый, — Ванадис прикоснулась холодными ладонями к лицу воина. — Мы начнем вместе новую жизнь.
Но Одур оставался непоколебим.
— Это невозможно. Повелитель знает, что ты покинула Асгард и возродилась в человеческом теле, — Одур убрал почерневшие руки богини от своего лица и крепко сжал их. — Из-за тебя случилось много несчастий… Ты должна быть наказана, Ванадис. Такова воля праотца. Подчинись Одину, и я обещаю, что ты не почувствуешь боли, уснешь сладким сном и отправишься в родной край.
Темная сторона в сердце богини продолжала набирать силы, пытаясь переманить воина на свою сторону.
— Пойми же, любимый. Один не ведает, каков мой новый облик, и никогда меня в нем не узнает. Мы можем сбежать вместе в любой мир.
Вададис беспощадно продолжала лукавую игру. Но с глаз богини больше не капали золотые слезы, а глаза не светились солнечным светом. Слезы были черны, как земля, а очи темны, как ночь. Лишь только половинка золотого сердца билось в груди — это все, что осталось от богини любви.
Одур знал, в чем заключался секрет заколдованного ожерелья Брисингамен, которое богиня носила на шее. Их дочь — валькирия Хнос — рассказала ему, что ведьма обманула Ванадис. Хнос явилась к отцу от Одина и сообщила, что мир в опасности. Богиня смерти Хель пытается хитрым образом попасть в Мидгард и устроить конец света. Хель почувствовала, когда богиня любви покончила с собой, и была готова забрать ее душу, но Ванадис успела заключить свое золотое сердце в ожерелье.
— Нет, Ванадис, все кончено. Праотец долго ждал, что ты вернешься к нему и раскаешься в содеянном. Но ты предпочла предательство и должна уснуть на веки вечные.
Лицо богини любви исказилось в страшной гримасе.
— Как ты можешь так поступать со мной, Одур, ты же клялся мне в любви? Неужели ты больше не любишь меня?
Одур знал, что перед ним чудовище в облике бывшей возлюбленной и намерено сбивает его с толку. Воин должен пройти это испытание. Если он проиграет, богиня разозлится и выпустит на волю чудовище, которое прячется в теле прекрасной девы. Он должен найти способ усыпить богиню.
— Увы, не все так просто, как тебе кажется… — тихо ответил Одур и отвел в сторону глаза. — Мы не созданы друг для друга. Ты — бессмертная богиня, а я — всего лишь обычный воин. Когда придет мое время, я отправлюсь во дворец Вальхаллы, и больше никогда не выйду откуда…
Правда, которую она услышала от возлюбленного, согрела ее сердце, и светлые волосы богини вспыхнули слабым солнечным светом.
— Даже если и так. Мы можем скрыться и жить в другом мире еще долго и счастливо. Подумай о своей дочери, неужели ты готов оставить и ее?
Одур отвернулся и отошел на пару шагов. Это было непереносимо находиться так долго рядом с чудовищем, которое пытается завладеть его чувствами, чтобы подчинить себе.
— Не впутывай сюда Хнос. Слышишь? Если ты ее любишь, то не вмешивай нашу дочь. Она валькирия и была рождена, чтобы служить праотцу Одину… Или ты хочешь, чтобы Хнос постигла та же участь, что и Сваву?
Одур повернулся и грозно посмотрел в лицо богине.
Ванадис гордо подняла голову.
— Хнос — мое дитя, только я вправе распоряжаться ее судьбой, а значит, она должна служить мне.
Сказав это, Ванадис выбрала свою участь. Теперь воин был уверен, что перед ним не богиня любви, которая когда-то лелеяла свое дитя, и не мать, что готова ради своего чада на все, лишь бы оно было счастливо. В словах богини звучала властность, свойственная темным силам.
— Хнос никогда не станет жертвовать своими крыльями ради тебя, как это сделала Свава. Разве тебе этого недостаточно? Неужели тебе было мало дворца, который построил для тебя праотец? А воли? Неужели тебе было мало того, что Один признал тебя богиней любви и наделил властью помогать людям? Ты была вольна выбрать себе любого мужа… А теперь ты все потеряла и просишь меня в очередной раз предать повелителя?
Одур сказал все, что смогло бы убедить Ванадис подчиниться воле Одина.
— Я никогда не была для Одина богиней. Слышишь, никогда. Я была ценным трофеем, за который повелитель получил целый мир. Я его рабыня, рабыня любви и страсти, ему нужно было лишь мое тело, мой бессмертный источник силы. Но я больше не намерена терпеть рабство, я великая богиня, и мое место на троне Ванахейма, — прокричала Ванадис. Последняя искра света, любви и добра погасла в ее глазах, и сердце почернело.
— Ну, тогда твое место в цепях и кандалах в гробнице, где ты уснешь на веки вечные, — сказала Хнос, внезапно являясь с громом и молнией.
Богиня отвернулась, когда увидела юную валькирию с белыми крыльями, облаченную в серебряные доспехи, с длинным копьем в руке.
— О дочь моя, как ты могла предать родную мать? Ты разбила мне сердце… — по привычке богиня положила руку на грудь, словно там все еще билось живое сердце.
Хнос спустилась на землю, сложила крылья и подошла к богине.
— О, матерь любви… Зачем ты покинула Асгард ради мужчины? Один распорядился, чтобы Одур никогда к тебе больше вернулся.
Богиня закрыла лицо руками. В черном сердце происходило что-то странное, былые чувства любви к родным никак не угасали. Ванадис закричала от боли, сжав руки в кулаки.
— Я не хочу тебя больше видеть. Оставьте меня…
Хнос положила руки на плечи Ванадис.
— Прошу тебя, спаси свою душу, подчинись воле судьбы. Мы с отцом сделаем так, что ты просто уснешь… Неужели ты не хочешь вернуться в родные края солнечного царства?
Пока Хнос успокаивала Ванадис, Одур ушел за шатер, где пряталась Свава.
— Я больше не могу бороться с темными силами… Давай покончим с этим фарсом. Неужели ты не видишь, что она не сдастся, ее не спасти. Это существо уже давно не Ванадис, — Одур крепко сжал рукоять своего меча.
Свава держала в руках небольшой сундук, в котором лежал золотой бокал Ванадис из ее дворца и кувшин с зачарованным медовым вином.
На рассвете к ней явилась Хнос с повелением от Одина. Они с Одуром должны усыпить чудовище зачарованным обсидиановым клинком. Если им это удастся, то праотец простит Сваве измену, и ее перестанут преследовать псы.
— Нам нужно лишь уговорить богиню выпить вино, чтобы она уснула. Тогда мы сможешь умертвить ее клинком Одина, — тихо сказала Свава в надежде, что Хнос отвлекает богиню.
— Не понимаю, зачем нам усыплять это чудовище, не проще ли отрубить голову или сжечь на погребальном костре? — прохаживаясь туда-сюда, возмутился Одур. — А что, если клинок не подействует на темную силу, или она проснется?
Свава с надеждой посмотрела на супруга.
— Тогда мне придется созывать лучших воин севера, чтобы победить это чудовище… В наших мечах нет силы, которая смогла бы умертвить его. Нам придется просить о помощи Фрейра…
— Почему с ней не расправится Хнос? Она валькирия и может покончить с ней с помощью копья, — предложил Одур.
— О мой достославный муж. Хнос видит в этом чудовище свою мать, неужели ты не понимаешь этого? Она не станет убивать ее, а только поможет нам завершить миссию. Кроме того, Один приказал нам не убивать Ванадис… — ответила Свава и задумалась, зачем праотцу нужно тело богини.
— Ну хорошо… — воин тяжело вздохнул. — Тогда сама уговаривай богиню выпить вино, я должен лишь воткнуть в нее кинжал.
Одур подтолкнул Сваву вперед, а сам остался стоять за шатром.
В этот момент богиня пыталась подчинить Хнос своей темной власти. Ванадис держала в руках лицо молодой валькирии и пыталась затуманить ее разум.
— Дочь моя. Ты не представляешь, как огромно царство мертвых. Если ты поклянешься мне в верности, я посажу тебя рядом с собой на троне. Ты будешь царствовать после меня…
Внезапно Ванадис увидела Сваву, стоящую у входа в шатер, и растерялась, ибо богиня считала, что ее валькирия была казнена Одином за измену.
Богиня отпустила Хнос и подошла к Сваве.
— Ты жива, сестра моя? — по щекам богини потекли фальшивые слезы. — Как же я скучала по тебе, Свава. Мне так не хватало твоей преданности…
Валькирия поклонилась и обратилась к Хнос.
— Оставь нас… Нам нужно поговорить.
Хнос кивнула старшей, стукнула по земле копьем и покинула шатер.
Когда богини остались наедине, Свава кинулась к ногам Ванадис, пытаясь задобрить потускневшее сердце богини.
— Моя повелительница, наконец-то я нашла тебя. Один лишил меня бессмертия и крыльев, ты не представляешь, какая это боль…
Ванадис разрыдалась, пытаясь отравить Сваве душу. Богиня чувствовала, как в груди валькирии бьется человеческое сердце, которое терзает тоска по Асгарду.
— О моя верная сестра, Один причинил нам много горя… — богиня обняла валькирию и прошептала. — Помоги мне сбежать в Темный мир. Обещаю, ты будешь предводительницей моего войска. Вместе мы отомстим Одину и уничтожим его Асгард.
— Я чувствую, как тебе плохо, моя повелительница… Я принесла тебе медовое вино из Ванхейма, которое вернет твои божественные силы.
Свава открыла сундук, достала золотой кубок и фляжку. Протянула богине сосуд и заполнила его божественным напитком.
Ничего не подозревая, одержимая жаждой власти богиня выпила зачарованный медовый напиток до последней капли. Внезапно блестящие черные глаза богини расширились, кубок выпал из ее руки, по телу растеклось медовое вино, заколдованное Дягилем. Почувствовав удушье, богиня схватилась одной рукой за горло, другой крепко сжала амулет, висевший на груди у валькирии.
Свава знала, что всему есть цена, и ей придаться заплатить за все своим поступки. Сейчас богиня смерти сорвет "Звезду души" — и ее сердце погаснет. Мысленно приготовившись к смерти, Свава закрыла веки.
Богиня, скорчившись в смертельной конвульсии, испустила последний вдох и застыла, сжимая в руке амулет валькирии.
В шатер ворвался Одур. На земле у ног воительницы лежала Ванадис. Темные силы вышли из тела богини и растворились в воздухе. Повелительница любви выглядела, как никогда, прекрасной и умиротворенной.
Свава стояла перед воином словно статуя, бледная, как благородный мрамор, из глаз ее текли слезы. Она едва дышала и почти отвердела, превращаясь в камень.
От отчаяния воин кинулся целовать и обнимать любимую.
— О моя достославная жена… Не покидай меня…
— Скажи нашей дочери Астрид, что я ее люблю… И… Отдай ей мой амулет… — едва успела сказать валькирия свои последние слова, после чего рассыпалась, превращаясь в горстку пыли.
Одур упал на колени и впервые в жизни разрыдался. Невыносимая боль вселилась в его душу и сердце, он больше никогда не полюбит ни одну женщину.
Погоревав немного у останков любимой, воин вытащил из ножен обсидиановый кинжал и со всей силы вонзил его в душу спящей Ванадис. Клинок полностью вошел в тело богини, и через мгновение она превратилось в высохшую мумию.
Хнос ворвалась в шатер. Одур собирал останки своей любимой Свавы в белый платок. У ног воина лежала мумия — все, что осталось от ее матери. Юная валькирия хотела разрыдаться, но почему-то не смогла, вместо этого облегченно вздохнула.
Она подняла тело Ванадис и отнесла его в королевскую гробницу. Дротты, верховные жрецы Одина, как раз закончили с магическим ритуалом. В жертву огню была принесена голова благородного оленя. Мертвый страж из Железного леса защищала магический круг, в котором стояла ладья с телом богини. Теперь она никогда не покинет этот круг, если кто-нибудь его не нарушит.
Хнос стояла и смотрела на мумию, в памяти пронеслись счастливые дни, проведенные вместе с матерью в Асгарде. Но времени на чувства не оставалось, пока не миновала полночь, нужно было готовить тело к погребению. Дротты стояли у выхода из гробницы и ждали Хнос.
Валькирия сняла с мумии драгоценности и разложила их по шкатулкам. Взяв в руки ожерелье Брисингамен, Хнос заметила, что черное сердце внутри алого камня по-прежнему стучало, будто живое. Но она знала, что у богини смерти нет сердца, поэтому решила, что ей показалось. Хнос положила янтарное ожерелье в шкатулку и захлопнула крышку.
Одур пришел к гробнице как раз в тот момент, когда курган закрывали плитой.
— Я надеюсь, что кинжал повелителя не потеряет силу, и это чудовище никогда не проснется.
Одур стоял рядом со жрецом и смотрел, как Хнос приковывала волков к столбу, чтобы они охраняли королевский курган.
— Даже если чудовище проснется, ему никогда не выбраться из магического круга. Только если кто-нибудь не нарушит его и не разбудит богиню. Но даже если кто-то посмеет, ему сначала придется одолеть волков, оставленных Одином в Мидгарде во время Дикой охоты, — ответил жрец, развернулся и ушел.
Кровавая луна на небе теряла свою силу и становилась по обычаю бледно-белой. Одур сжимал в руке платок с прахом Свавы, на шее у него висел амулет валькирии. Звезда души сияла голубым, словно частичка любимой женщины.
К нему подошла Хнос, в руках она держала погребальный сосуд.
— Отец, ты должен отдать мне прах Свавы, я отнесу останки валькирии в Зал Славы… Она должна вернуться в Асгард, это то, чего она всегда хотела.
Одур тяжело вздохнул. Воин понимал, что если будет носить с собой прах любимой женщины, это никогда не принесет ему покоя. Он развернул ткань и высыпал прах в сосуд.
Хнос запечатала его и, расправив крыльями, взлетела над мужчиной.
— Я буду наблюдать за тобой, мой достославный отец. Береги мою сестру Астрид.
Валькирия взлетела, яркий свет, исходящий от копья, ослепил глаза…