Утро началось с того, что я проснулась под одеялом, под которое не ложилась. Видимо, Вася меня накрыла, когда проснулась. Я вылезла из-под него, потом порыскала рукой за поясом и вытащила нож Ханса и кинжал охотницы. Интересно, я хоть когда-нибудь смогу это контролировать? Пришлось подняться наверх, чтобы отдать Хансу его нож, но тот еще спал, и я просто положила оружие на тумбочку.

На кухне меня ждала Василиса, заваривая чай, который пах мандаринами и имбирем.

— И скоро?.. — я не успела договорить.

— Еще немного. Ранение уже должно было затянуться, когда он проснется, то боли не почувствует.

— Хорошо, — я снова пошарила рукой по животу под футболками и снова вынула кинжал, но на этот раз без ножа, что не могло не радовать.

— Делаешь успехи?

— Определенно. Вместо семи ножей и гвоздя всего лишь кинжал, — я кинула упомянутый на стол.

— Ты сделала вчера заготовку?

— Да. И мне повезло наткнуться на умирающего ворона, так что биомех уже летит доставлять сообщение моим родителям.

— Хм, действительно повезло.

— К этому может иметь отношение Вендиго? У меня в голове застыла четкая картина того, как он вытягивает свою длинную лапу и…

— Не отрицаю такой вариант. Я не слежу за его действиями досконально, — она поставила три кружки на стол, а затем и три тарелки с уже знакомым мне пирогом. — Мне больше нравится, когда биомехи делают то, что хотят сами. Да, иногда я поручаю им задания, но в основном они просто гуляют где-то.

— Миленько. Этакий заповедник для биомехов.

Наше внимание привлек появившийся на пороге Ханс. Тот, в брюках и бинтах, держал пистолет на изготовку, но, когда увидел нас, опустил его и убрал в кобуру на поясе.

— Доброе утро, — я помахала ему рукой, хотя между нами было не больше двух метров.

— Одежда в ванне на вешалке, — вставила свое слово Вася.

— Это вон та дверь, — я показала пальцем, и он отправился в указанную дверь. — Вась…

— Я зашила сегодня утром. Все-таки целый год отучилась на дизайне костюма.

— Н-да, не пропадать же такому таланту, — мы улыбнулись друг другу улыбками знающих, о чем они говорят, людей.

— На что только не пойдешь ради родственной души.

— Да. Я понимаю. И готовишь, и убираешься, и шьешь… Если бы это было возможно, я бы уже женилась на тебе.

— Ешь, а то подавишься.

Ханс в это время вышел из ванной комнаты в рубашке и джемпере и со своим пальто, перекинутым через руку, которое сразу же повесил на вешалку в коридоре рядом с моей курткой. Выполнив все вышеописанные действия, он сел к нам за стол.

— Так значит, Вы — Василиса. Наслышан о Вас.

— Да. А Вы — Ханс. Не могу сказать, что наслышана, так как о Вашем существовании я узнала вчера, за шесть часов до вашего приезда. У вас обоих были какие-то вопросы ко мне.

— Вась, они все о Варе.

— О Варе? Почему именно о ней?

— Без понятия.

— Хм. Я видела ее последний раз не меньше полугода назад. Она предлагала уехать с ней и еще парой магов. Они хотели создать новую общину, раз уж старая дала трещину. Уж не знаю, какие цели они преследовали, и какими мотивами руководствовались, но с ними я не пошла. Мне здесь спокойней, хватит с меня войн.

— Подожди-подожди… То есть, она организовала какую-то общину или типа того? Потому что с твоих слов это больше похоже на военное ополчение магов.

— В некотором роде так и есть, хотя наверняка я не знаю. Честно говоря, я не знала ни одного мага из ее компании. Я всегда знала ее достаточно хорошо, но… Тогда… Это был абсолютно другой человек, как мне показалось. Я понимаю, как глупо это звучит по отношению к Варваре, которая меняла маски каждую минуту… Но я знаю, точно знаю, что-то с ней было не так. И если до этого она всегда поддерживала контакт, то сейчас я не знаю, где она может находиться хоть приблизительно.

— Хм. И если вдруг они действительно собирают армию, — вклинился Ханс, — то против кого? Государства? Человечества? Кого?

— Не знаю. Я отказалась вступать в их ряды, и больше они меня не трогали. Но я абсолютно точно знаю того, кто в курсе последних событий в их… общине. Ты о Елене Золотенко слышала?

— Понятия не имею, кто это… — я почесала висок, соскребая присохшую кровь, которую вчера забыла смыть.

— Дочь министра обороны?

— Она самая.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Она учится где-то на окраинах Москвы. Второй курс университета. Ну, поищите потом, информация о ней в открытом доступе.

Ханс посмотрел на меня так, будто видит впервые, а затем изрек:

— Это смертельно опасно, не пойдет.

— Нет, послушай…

— Это же дочь министра. На ее охрану поставили что-нибудь мощное и современное, с чем до этого никто из вас не сталкивался.

— Подожди, Ханс. Я все пытаюсь сказать, что нам не обязательно соваться туда. Мы можем попросить ее устроить нам аудиенцию или что-то в таком духе. Она же тоже какая-нибудь ведьма, да?

— Естественно, — подтвердила мои слова Вася.

— Мы можем как-нибудь переманить ее на нашу сторону, хотя бы на время.

— Да это и не понадобится. Она не состоит в общине Варвары. У нее просто особый дар видеть всех и все, что происходит на нашем материке.

— Удобно, учитывая то, что ее отец — министр обороны.

— Которого, к слову, она искренне ненавидит и презирает, полагая, что он ущемляет ее свободу.

— Это еще больше облегчает ситуацию. Ну что, — я подмигнула Хансу, — пойдем к Елене?

— Не сейчас, — вмешалась Василиса, — вам обоим нужно как следует отдохнуть и восстановить силы. Дальше вам придется намного сложнее, нежели все это время.

Спорить с ней было бессмысленно, и мы оба это понимали. Горячий чай как раз поостыл за время нашего разговора, и я могла его пить, не боясь обжечься. Снова двое суток не различать вкус было бы неприятно.

Ближе к полудню моя подруга отправилась на ежедневный обход территорий вместе с Вендиго. Во время него она собирает материал для биомехов, иногда находит животных, попавших в беду, помогая им при этом, а летом может поискать лесные ягоды или грибы. В общем, очень важная часть режима дня. За домом, конечно же, оставили следить меня и Ханса.

— Вот объясни мне одну вещь. Тебе дали прямую наводку на Золотенко. Зачем тебе я?

— А контактировать с ней я должен? Я так сильно похож на ведьму?

— Ладно, считай выкрутился.

Все равно мне казалось, что тут не все так чисто. Но подходящий вопрос пока что не созрел в моей голове. Что-то он недоговаривает, прячет все время. Точно. Прячет. Я еще раз ощупала живот. Удостоверившись, что там действительно появился новый режущий предмет, я вытащила его. Это снова оказался нож Ханса. Вот это сюрприз.

Я стояла к нему спиной, и видеть моих манипуляций он не мог, а потому я решилась на всякий случай спросить:

— Ты свой нож забрал наверху?

— Да. А что?

— А где он сейчас?

Позади послышалось шелестение ткани, а затем похлопывание — спохватился, ищет. Я медленно поворачиваюсь, держа его нож в обеих руках. Он смотрит сначала на предмет в моих руках, а затем мне в лицо.

— Тебе не говорили в детстве, что брать чужие вещи не хорошо? — он протянул руку, и я отдала ему оружие.

— Это не от меня зависит, — я развела руками и состроила невинное выражение лица. — Теперь, по всей видимости, я буду превращаться в клептомана, специализирующегося исключительно на колюще-режущих предметах.

— Ну так контролируй это.

— Не могу. Я даже не запоминаю, как беру что-либо. Я просто хожу, делаю свои дела, а потом просто обнаруживаю всякие гвозди и ножи, распиханные по всем карманам. Теперь мне нужно, чтобы ты это контролировал. Если заметишь, как я ворую у тебя что-либо, — скажи мне.

— Хорошо, — это слово он произнес чуть ли не по слогам. Я снова запустила руку под футболку, вытащила его нож и отдала ему.

— Напомни, о чем я сейчас тебе говорила?

— Ты вообще до меня не дотрагивалась.

Мозг отказался переваривать данную информацию, и какое-то время мы просто молчали.

— Ты уверен?.. Мы должны записать этот эффект на камеру, срочно, — я схватила немца за руку и потащила на второй этаж. Там в ящике стола лежал цифровой фотоаппарат. Я выбрала на нем режим съемки видео и поставила устройство на комод. То оповещало нас о процессе записи видео ежесекундным миганием лампочки. Я в который раз уже передала Хансу его нож, и тот убрал его.

— Объясни, зачем мы это делаем?

— Чтобы удостовериться, что это не гипноз. Я могла вселить тебе мысль, что ты ничего не видел. Камеру же обмануть невозможно.

Мы еще постояли так несколько секунд, я проверила наличие ножа и, достав его из-за пазухи, нажала на камере клавишу «стоп». От начала видео я ничего неординарного и не ждала, так что несильно удивилась, когда оно мало чем отличилось от моих воспоминаний. Ханс тоже подошел посмотреть, что творится на записи. Я все ждала, когда же начнется тот момент, которого я не помню, но он так и не настал. Мои воспоминания были эквиваленты данной записи.

— Ничего не понимаю, — я перемотала видео на самое начало и начала просматривать его по второму кругу.

— Как это вообще возможно?

— Ну, скачки в пространстве возможны. Для некоторых магов. То есть из точки А в точку Б, где точка А — изначальная позиция мага. Это же пример того, что я до сего момента считала невозможным, — скачок из точки Б в точку А. Причем бессознательный. И, соответственно, неиссякаемый. Но я не имею такого дара. Это вообще, в принципе, и не дар-то вовсе. Никогда еще не слышала о таком умении, — я села на диван, откладывая фотоаппарат. Ханс присел рядом.

— Оно не может быть твоим собственным? Просто развилось позже остальных.

— Понимаешь, умения не так появляются. Ты просто делаешь что-то и понимаешь, что умеешь это делать, остается лишь выработать способность пользоваться этим навыком когда угодно. А тут… Я не делаю ничего. Я не могу это контролировать, но я смогу придумать алгоритм, который позволит мне использовать этот эффект во благо. Хотя, без минусов не обойтись. Тебе придется полностью перейти на огнестрельное оружие. Его я, вроде бы, пока не собираю.

Мы сидели молча некоторый период времени. Я все пыталась придумать, как еще можно увидеть тот неуловимый момент, когда я все-таки забираю у него нож. Но что бы ни приходило в мою голову, все разбивалось о факты, уже имевшиеся у нас.

— Как бы ты меня загипнотизировала, если я не смотрел тебе в глаза?

— Без понятия. Но мало ли. Ты мог забыть, что смотрел.

— Сколько чародеям нужно для того, чтобы загипнотизировать человека? Пять-семь секунд?

— Да, в большинстве случаев. И чуть больше трех секунд для особенно одаренных.

— И за сколько именно ты можешь подчинить человека?

— Двух вполне достаточно. — Он долго смотрел на меня, а затем в пустоту, сквозь мою руку. — Это моя специализация. Дурить людей. Но многое зависит и от самого человека. Кто-то сопротивляется, а кто-то подчиняется с радостью. Некоторые покорялись меньше чем за секунду.

— Какой ты тип?

— Смотря про какую классификацию ты говоришь.

— Охотники вас условно подразделяют на боевых, лекарей и провидцев.

— Я без понятия. Там есть тип «Махинатор» или «Фокусник»? Или что-то в таком духе, потому что теперь это я.

— Нет. Нету.

— Хм, вот эти охотники как запарились… Систему придумали, а как меня вписать хрен поймешь… А ты… Ты ведь доставлял им какой-то один тип, правильно я понимаю?

— Да. Мне давали наводки на боевых магов.

— Зачем? Они же занимались изучением биомехов, нет? Зачем им боевые маги, которые с биомехами связаны меньше всего? Многие из них даже не умеют их создавать…

— Им и не надо.

Я смотрела на него вопросительно, а затем меня осенило. Им действительно не надо.

— Они лишь материал… — Ханс кивнул. — Они вживляли биомехам их сердца, — я поднялась с дивана, не зная, куда себя деть, и начала суетливо ходить вдоль стены. — И сколько их было? Больше десятка точно… Но меньше сотни… Или нет?

— Алиса…

Я резко остановилась.

— А я ведь труп Виктора тогда так и не нашла… И Наташин тоже… Они собирали их повсюду… Алфавит там не случайно оказался, — мои мысли роились внутри головы в полном хаосе, но в то же время все стало таким простым и понятным. — Я знала, что это не было совпадением… Той дорогой никто не пользовался уже лет двадцать, она полностью заросла… Значит, за нами послали эту адскую машину. Послал кто-то, кто был на тот момент в общине и знал все маршруты. Ты говорил, охотники тоже чародеи. Так они могут находить магов, — я неожиданно для себя засмеялась. Руки начинали трястись, ноги подкашивались. — Они в опасности… Они все…

Я не услышала, как Ханс встал, как он подошел ко мне, и нас разделял лишь метр. Я не заметила, как моя рука дернулась, как я схватила его нож, который вновь оказался у меня, и направила на него же, прямо на его горло. Он остановился. Еще чуть-чуть и задела бы. Что ж, мы оба этого не ожидали. Информация теперь начала доходить до моего мозга чуть ли не в три раза медленнее, мыслительный процесс казался вязкой слизью, а мысли никак не могли подняться из-за нее на поверхность. Наконец я в полной мере осознала свое действие и выронила нож. Тот с лязгом упал на пол, и Ханс ногой пнул его куда подальше. Он подошел еще ближе. Я хотела отойти, но он не дал, притянув к себе и обняв. Кажется, он даже говорил что-то утешающее. По крайней мере, тон его голоса был именно такой, но в слова я уже не вслушивалась. Между прочим, только после этого я поняла, что мне нравится его голос. Я ощущала непонятную смесь настолько сильных чувств, что не знала, начать мне сейчас безумно смеяться или рыдать. Контролировать это я не смогла, а посему тело само решило, что ему нужно. Слезы покатились из глаз, капая на джемпер до сих пор обнимающего меня немца. На душе, за всем этим фейерверком чувств, появилась какая-то пустота, огромная пропасть тоски и отчаянья. Я провалилась в нее с головой.

Окружение появлялось перед глазами урывками. Вот Ханс взял меня на руки, затем мы уже оказались на диване, я сидела у него на коленях и продолжала рыдать ему в плечо. Он в свою очередь поглаживал меня по голове и продолжал говорить. Я начала успокаиваться, слушая его голос. Помнится, когда я услышала его впервые, он вогнал меня в панику. А сейчас все совсем наоборот. Слез больше не осталось, и я просто сидела, уткнувшись лбом в его плечо. Но исчезли не только слезы. Помимо них испарились все чувства, все переживания и горечь. Осталось лишь желание отключиться от этой реальности и уснуть крепким сном без сновидений.

Когда я проснулась, антураж не изменился. Я по-прежнему находилась у Ханса на коленях, а тот сидел, прикрыв глаза, но я знала, что он совершенно точно не спит. В голову стали пробираться все последние воспоминания и мне стало почти что стыдно за свои действия. Он открыл глаза.

— Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь, — начал он. — Я. Не. Причиню. Вреда. Тебе. Все, что я делал для охотников, все это — прошлое. Я больше не с ними. Теперь моя задача — охранять тебя от всех угроз.

— Извини, что направила нож на тебя. Это… Это не я. Я так думаю.

— Все в порядке. Ты была эмоционально нестабильна, мне не стоило так резко сваливать на тебя груз этих знаний.

— Просто понимаешь… Все, что мне осталось от моей группы, это часы Виктора, смутные воспоминания и кошмары по ночам.

— А я уж было хотел начать спрашивать, откуда у тебя швейцарские часы.

Я слабо улыбнулась.

— Посмотри мне в глаза.

— Зачем? — Ханс насторожился.

— Ты боишься? Я понимаю. Ведь я могу вселить тебе абсолютно любое убеждение. Но лишь его.

— Что ты имеешь в виду?

— Знаешь, как отличить свои мысли от тех, что тебе подкинули такие, как я? Сомневайся. Если ты начинаешь в чем-то сомневаться, то это твое. Опасайся твердых убеждений. Мы не можем вселять вопросы или неуверенность, мы убеждаем людей. Наши слова — истина для них, и они нисколько в ней не сомневаются. Также мы не можем навязывать чувства, эмоции и интерес к чему-либо. Но вот желания — запросто.

Он посмотрел мне в глаза, и тогда я почувствовала реальную власть. Это чувство отличалось. Обычно подобные ощущения проносились фоном, но сейчас оно заняло центральную позицию в моей голове. Может, это из-за того, на что он способен? Или из-за того, что уже сделал? Меня это позабавило.

— У тебя красивые глаза, — вырвалось у меня. Они действительно были очень красивые. Серые.

Мы так и сидели, смотря в глаза друг другу и ничего не говоря. Настоящее испытание для нас обоих. Посмотреть ему в мои глаза означает поверить в то, что в ту же секунду я не внушу ему желание застрелиться. А мне в его — доверить ему все переживания и все мысли, потому что — я была уверена — в моих глазах он видит все, через что я прошла, все, что было смыто с лица временем, но не исчезло из глаз.

Я разорвала наш зрительный контакт и слезла с Ханса на диван. Как выяснилось, вполне вовремя, потому что до нас донесся хлопок закрывшейся внизу двери.

Я сбежала вниз по лестнице встретить Василису, пришедшую с улицы.

— Что принесла?

— Сегодня ничего, — она как раз вешала пальто на крючок.

— Блин… Зря спускалась… — пробурчала я.

— Нет, не зря. Включи духовку и поставь на двести двадцать градусов.

— О’k, — я отправилась на кухню. Духовку нашла, дело осталось за малым. Удостоверившись, что внутри ничего нет, я повернула два переключателя.

— Для себя я обычно так особо и не готовлю, — она вошла на кухню, вытирая руки полотенцем, которое кинула на стол, — так что вам придется подождать.

— Ничего, я помогу. Ща еще Ханса припашу к активной деятельности — вообще все быстро сделаем.

Это было лучшим решением за всю мою жизнь. Сразу видно, что человек умеет обращаться с ножом. И с духовкой. И вообще со всем, что может хоть как-то причинить боль и изувечить любого представителя рода человеческого. Я определенно начинаю к этому привыкать.

Так мы провозились полчаса от силы и еще сорок минут ждали, пока пропечется мясо и картошка. Наверное, запеченный в майонезе и под сыром картофель как-то называется, но мне это неизвестно. Потом мы еще ждали, пока это все остынет. А так как мое ожидание держалось всего лишь на страхе обжечь язык, я начала есть первой. Хотела бы я сказать, что давно не ела ничего горячего, но это было бы чистой ложью, так как последний горячий прием пищи был принят у родителей сравнительно недавно. Начав первой, я первой и закончила, начав мыть тарелку соответственно. Так я расщедрилась и помыла тарелки за всеми. Вообще, домохозяйка из меня скверная: не умею ни готовить, ни убираться. Настоящий кошмар для патриархальной семьи. Тут-то мне и повезло с семьей. Они никогда не требовали от меня того, что у меня плохо выходит, и всегда поддерживали в том, что выходило хорошо. Надеюсь, они уже получили записку. Не хочу, чтобы они переживали.

Мои размышления прервались из-за чувства присутствия других чародеев. Кроме меня и Васи. Я резко обернулась и уставилась на нее, она в это время нахмурившись смотрела на меня.

— Что-то случилось? — Ханс, как человек, просто не мог ощутить того же.

— Чужак, — бросила Вася и решительно направилась к выходу. Пока я дошла до прихожей, она успела надеть свое черное пальто и уже вышла наружу. Я только обулась и выбежала за ней. Из-за спины меня настигло короткое «Стой!» Ханса.

На улице дул сильный ветер, поднимая снег с сугробов вверх, ограничивая видимость. Из леса к дому вышел человек. Биомехи Василисы тоже были здесь, все до единого, включая Вендиго, который стоял рядом с Васей. В «чужаке» я узнала женщину, которая воткнула нож в спину Ханса. Внутри зародились страх и ненависть, мешаясь друг в друге.

— Мне нужна лишь девчонка, — громко сказала она. — Отдадите ее — я вам не наврежу.

— Тогда боюсь Вас разочаровать, — это был Васин голос, — ее Вы не получите.

— Что ж, тогда я заберу ее силой, — заявила напавшая на нас и, вновь обратившись молнией метнулась в мою сторону. Не знаю, что за чувство во мне появилось в тот момент. Наверное, азарт, преумноженный на миллион. Время перед глазами будто замедлилось. Я видела, как она появилась передо мной, как выбиваются ее рыжие волосы из тугого хвоста, как между ее пальцев проходит электричество — и все это было нереально медленным. Тогда тело вновь сработало без моего вмешательства и, молниеносно достав из-за пазухи кинжал, вонзило женщине в руку, которую та заносила для удара. Оружие было воткнуто с такой силой, что пробило ей кость и прошло насквозь. Электричество в руке исчезло, а на снег прыснула алая кровь. Странно, что при такой реакции звуки до меня по-прежнему доходят очень долго. Ее крик от боли разрезал морозный воздух, и она молнией отскочила обратно к кромке леса, не удержав равновесия и повалившись в снег. В то же мгновение она поднялась на ноги, размахнулась и отправила в нашу сторону потрескивающую молнию. Я успела заметить, как Вендиго заслонил Василису от удара, и как Ханс подскочил ко мне и, прижав к себе одной рукой, выставил другую в направлении приближающейся молнии. Что-то светилось голубым пульсирующим огнем в его груди. Вдруг молния ударилась обо что-то невидимое в пяти метрах от нас, разошлась на небольшие молнии, будто это была невидимая стена металла, а потом снова собралась в изначальной точке и понеслась прямо на рыжую женщину. Она уклонилась и отступила. Вновь яркой вспышкой взметнулась в серое небо женщина, властвующая над молниями.

— Ханс, — он отпустил меня, но голубое свечение уже исчезло, — это были охотники?

— Нет. Не они.

— А кто тогда?

— Та женщина, — к нам подошла Василиса, — она была в прошлый раз с Варей.

— Так. Тогда я плохо понимаю, зачем им я. Охотники охотятся за мной потому, что я могу знать, где Варя. Но зачем за мной охотится Варя, я понять не могу.

— Возможно, — начала Вася, — их мотивы не так уж и различаются. Она может искать тебя по той же причине.

— Но она же знает, что я не знаю, где она.

— А ты точно не знаешь?

— Да, точно. Откуда бы мне знать это? Я ее три года не видела!

— Может, мы зайдем в дом? — вклинился Ханс. Я вспомнила, что не надела куртку. Да и он тоже не надел.

Уже дома, усевшись за стол на кухне — вечное место для выяснения всяких интересных вещей — мы продолжили наш разговор.

— Должна же быть причина…

— Может, ты знаешь что-то другое? Вроде ее слабости или пароля от почты?

— Абсолютно ничего. Мы не были с ней очень близки. Вне Круга я ее почти не видела.

— Круг? — вмешался Ханс.

— Наша первоначальная организация. В нее входили я, Василиса, Варвара, Регина и Валерия. Она распалась сразу же, как начали вводить эти тупые правила и законы…

— Значит, она боится, что ты дашь информацию о человеке, с помощью которого ее могут найти. Просто в теории ты бы сослалась на меня, я на Елену, а та уже на Варвару. Вполне логично, что она захотела уничтожить опасность в зародыше.

— Но я бы никогда на тебя не сослалась…

— Ты же сама сказала, что вы с ней мало общались. Откуда ей знать? Она-то уверена, что ты предашь нашу дружбу.

— Хм… А это имеет место быть, — задумчиво протянула я. — Так значит… Теперь надо защищаться по двум фронтам? От охотников и от Вари…

— Видимо. Поспите эту ночь тут, утром пойдете дальше. Я вас провожу. На всякий случай. На ночь поставлю биомехов вокруг дома, пусть патрулируют территорию.

— Думаю, мы так и сделаем. Оставаться этой ночью в отеле явно плохая идея.

Я промолчала. Да, это проблема. Но интересовало меня другое. Вася, по всей видимости, не видела, от чего ее уберег Вендиго. Соответственно и вопросом нашей защиты не задалась. Но мне было до смерти интересно, в голове крутилось множество вопросов, выразить словами которые я в данный момент не могла.

Стемнело достаточно быстро. Посреди леса это ощущается еще сильнее, ведь деревья перекрывают и без того слабый свет.

— Ну, расскажи мне, что творится в стране?

Мы сидели в гостиной на первом этаже, я оккупировала кресло и сидела поперек него.

— Ну, с чего бы начать… Начну с плохого. Модернизация. Они улучшают оборудование. К концу следующего года ни один чародей не сможет пройти даже по самому маленькому городу. Ну, про то, что охотники меня ищут, ты знаешь. К слову, похоже Варвара понабрала магов из той общины, где я раньше состояла. Ее сейчас возглавляет Бэзил. Борется с этим, как может. Надо будет навестить их, поднять боевой дух… Михаила недавно видела. Живет себе во Владимире. Надеюсь, его это все стороной обойдет… Вась, помнишь, как мы в лагерь вместе пошли?

— Как забыть этот кошмар. Вставать рано утром летом — издевательство, не иначе.

— Весь зарос, проржавел.

— Надеюсь, со школой произошло то же самое.

— Не могу тебя разочаровать или обрадовать — меня там не было. Но знаешь… Всю землю, на которой прошло наше детство, уродуют эти ужасные рельсы.

— Перебирайся ко мне, как все закончится. Леса они пока не трогают.

— Не, кто-то же должен узнать о вырубке заранее и спасти тебя. К тому же, еще достоверно неизвестно, переживу ли я эту зиму.

— Еще раз подобное скажешь — сама тебя придушу.

Время незаметно подобралось к ужину. Ели то же, что и на обед, но на этот раз в идеальной тишине. Каждый думал о своем, но в то же время все думали об одном и том же. А затем по очереди занимали ванную комнату. В итоге приблизительно к десяти все были помытые, сытые и уставшие. Ханс ушел спать первым, а мы с Василисой еще посидели, вспоминая годы отрочества, проведенного вместе.

— Или, помнишь, как она пришла пьяная? — я давилась смехом, но старалась делать это как можно тише. — Она завалилась на Антона, уже не помню его фамилию, он тогда в шестом был.

— Самая ужасная директриса всех времен, не иначе.

— Как-то я сбегала с уроков, а охранник остановил меня на выходе, мол, какого черта, есть ли разрешение и так далее. А я ему говорю, мол, Имниева, директриса, меня отпустила. Ну он и пропустил. Я отхожу от школы на десять метров, а она мне навстречу идет… Ничего не сказала, но, когда она переступила порог школы, я так засмеялась, что на три квартала вокруг было слышно, будь уверена.

— Ха, бывает же. А я как-то пошла сигареты покупать на большой перемене, в магазин недалеко от школы. Смотрю — она передо мной в очереди стоит. Покупает дешевый коньяк и стоит, не уходит. Ну, думаю, зараза, небось матери разболтает, она же ее тогда часто видела. Купила, отхожу, а она мне говорит: «Я ничего не расскажу, если ты ничего не расскажешь». Мне в жизни так страшно не было. Но она сдержала свое слово.

— А ты нет, какая ирония.

— Ладно, — она потянулась, вставая с дивана, — пойду я спать. А то засиделась с тобой. Спокойной.

— Спокойной ночи, — я проводила ее взглядом, а затем она скрылась за дверью своей спальни. Надо тоже идти.

Поднявшись на второй этаж, я остановилась напротив двери своей комнаты. Голубое свечение в области сердца не давало мне покоя. И магия. Это была чертова магия! Я развернулась и направилась в комнату, выделенную Хансу. Не стучась, я сунула в комнату голову и прошептала:

— Ханс? Ты спишь?

Он потянулся в темноте к тумбочке и включил ночник. Видимо, это и есть ответ. Я протиснулась в комнату целиком и плюхнулась у изножья кровати, сев по-турецки.

— Я слушаю.

— Что слушаешь?

— Не прикидывайся дураком, Ханс Дюрер. Я знаю, что ты знаешь, что я имею в виду. Ты маг, но не маг. Что это, мать твою, такое было?

Он тоже сел, облокотившись спиной на изголовье и стену. На груди у него больше не было бинтов.

— Думаю, это можно считать второй частью разговора про эксперименты охотников над магами. Вот, сделали они биомеха с сердцем боевого мага. А что дальше-то? — я выжидающе смотрела на него. — А дальше они это сердце забирали обратно. Это, своего рода, обработка. Подготовка к финальной стадии.

— Они вживляли их себе?

— О, нет, не себе. Они не могут так рисковать, ибо тут шансы пятьдесят на пятьдесят. Есть вариант, что сохранится разум поехавшего «материала». А это не приведет ни к чему хорошему.

— Людям?..

— Да. Я, как ты можешь заметить, попал под раздачу.

Свечение вновь появилось. Оно появлялось на каждый удар сердца и постепенно угасало, потом снова удар, и снова гаснет… Я не удержалась, подобралась поближе и приложила руку. Ощущения не давали ничего необычного за исключением того, что чужое бьющееся сердце само по себе завораживающе.

— В тебе действительно сердце мага… И ты… можешь использовать его силу, да?

— Да.

— И детектор тебя не заметит. Это же еще лучше, чем если бы ты был просто человеком!

— Спасибо.

— Но как они в таком случае тебя отпустили? Разве ты не подопытный?

— Подопытный. Но разве что-либо способно меня удержать?

— Хм, действительно, — я вернулась в изначальное положение в ногах. — И ты можешь атаковать, отражая чужие атаки?

— Не только отражать, еще и усиливать их.

— Н-да, а ты ценный сотрудник.

— Хорошо, что ты это заметила.

— Ну, всем пора спать, — я спрыгнула с кровати и оказалась у двери, — в любом случае, Ханс, я рада, что ты — это именно ты. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Алиса.

Я прикрыла дверь и отправилась в свою комнату. Все-таки влияние сердца биомеха на человека поразительно. И теперь я действительно ощущаю себя в безопасности.

Забравшись на диван, под теплое одеяло, я улеглась поудобнее. Интересно, доживу ли я до конца зимы?..