Холодное утро подкралось так же незаметно, как и само осознание того, что Джереми сильно замерз. Он проснулся от дрожи, чему не очень-то и удивился, учитывая, что все уцелевшие окна квартиры «пауков» были распахнуты настежь, чтобы можно было с легкостью выйти на улицу. Дверей они не любили, это парнишка уже успел выяснить.
Юный Оукинз поднялся, попытался растереть руки и плечи, закутался в одеяло и подошел к окну, выглядывая на улицу. От земли его отделяла еще дюжина этажей, а там, внизу, ходили люди. Нет, не люди, думал Джереми, а те, кто с гордостью называли себя монстрами. Последние из них. Парень глянул на диван, где все еще спал Джим. Он был с головой укрыт теплым пледом из овечьей шерсти, и складывалось впечатление, что парень боялся дневного света. Наконец он зашевелился, словно гигантская гусеница, и стрельнул одним глазом на стоящего у окна.
— Что, за нами головорезы пришли?.. Другой причины, почему ты вскочил в восемь утра, я не вижу.
«Паук» перевернулся на спину и все-таки продрал глаза, недовольно щурясь и смотря в потолок.
— Это от холода.
— Ты ночевал у Анабель, и все было нормально, а потом ты пришел сюда, и говоришь, что здесь холодно? Боги мои членистоногие, да здесь, по сравнению с их общиной, Мальдивы!
Джереми издал короткий смешок. Только теперь он вспомнил, что вчера попал под дождь, и поэтому его одежда сушится, перекинутая через дверь. Парень подошел к своим вещам и проверил, высохли ли они. Они не были мокрыми, но были холодными, заставляя тело думать, что они немного влажные. Не скидывая с плеч одеяла, парнишка натянул джинсы, а следом и толстовку, стоя босиком посередине комнаты и оглядывая оную, как мог оглядывать король свои земли.
— С чего начнем?
— И откуда же у него столько мотивации? — «паук» закатил глаза и нехотя поднялся, потягиваясь поочередно всеми конечностями.
Носителю эцэллона он представлялся настоящим пауком. Быстрым и проворным, но при этом немного ленивым. И сейчас этот паук потягивался всеми восемью лапками, разминая их в местах стыков сегментов. После короткого зевка «паук» предложил позавтракать.
Парнишка не ждал от своего знакомого чего-то из ряда вон выходящего просто потому, что он — «паук». Да, у ребят свои странности, но хотдоги все любят. Не есть же им насекомых только потому, что они — «пауки». И сейчас двое мстителей-за-утрату-близких сидели за когда-то белым пластиковым столиком и жевали по хотдогу, запивая кока-колой. На столе перед ними лежал зеленый полароид, поблескивая линзой и отражая проплывающих мимо людей и машины на поверхности лакированного корпуса.
— У тебя есть идеи?
— Ну, — Джим дожевал то, что было во рту, и продолжил, — не стоит пытаться уничтожить эту штуку традиционными способами. Разбить или взорвать, я имею в виду.
— Почему?
«Паук» резким движением столкнул камеру со стола, та прокатилась по тротуару и выкатилась на проезжую часть, прямо под колеса несущегося минивэна. Автомобиль, не сбавляя скорости, проехался по камере и умчал дальше по улице. В нос ударил сильный запах выхлопных газов. Джереми поднялся, подобрал эцэллон и положил его обратно на стол.
— Видишь, ни царапинки, — парень в косухе крутанул камеру, и та сделала с десяток полных оборотов вокруг себя прежде чем остановиться.
На фотоаппарате и правда не было никаких видимых повреждений, даже хрупкая линза хранила первоначальный вид, поблескивая гладкой поверхностью и отражая искаженное лицо Джереми. Еще пару мгновений парень разглядывал устройство, но потом откинулся на спинку пластикового стула и продолжил прием пищи.
— И какие формы эта штука принимала до этого?
— Ну, я точно слышал о кисти для рисования, но это было задолго до моего рождения… А однажды это был фонарик. Луч света показывал обладателю нашу сущность. Но работал он только в темноте. Помню мы с друзьями нехило напугали тогдашнего носителя ночью в парке. Мы были детьми, а Хью упал ему прямо на голову, — «паук» уже был готов рассмеяться, но потом вспомнил последний раз, когда он видел Хью. Вспомнил его глаза, отчаянные и одновременно такие пустые… безжизненные.
— И как он умер?
— Ну, собственно, так он и умер. Видать, сердце не выдержало. Не каждый может пережить падение огромного арахнида себе на голову. С дерева. Ночью. Но не волнуйся, остальные умирали не так быстро. Они корчились в адских муках и теряли разум от боли…
— Какие перспективы, — буркнул Джереми.
— К слову, ты ведь понимаешь, что уничтожение эцэллона может означать твою мгновенную смерть?
— Хм, мгновенная смерть или адские муки?.. Смерть или муки… Даже не знаю, что мне больше по душе.
На том они и порешили. Первым испытанием зеленой камеры на прочность было падение. Но не со стола на этот раз, а с крыши дома. Джим утащил полароид на самый верх дома, в котором жил, а Джереми ждал внизу, надеясь, что аппарат не упадет ему на голову. Как бы то ни было, даже такая смерть была явно лучше адских мук.
Фотоаппарат отправился в свободное падение. По мере приближения к земле он набирал скорость, пока, наконец, не упал на асфальт. Парнишка не был удивлен, но был вынужден признать, что у Потрошителя руки растут из правильного места, раз он смог сделать настолько прочную вещицу. «Да, вот бы его в массовое производство», — думал юноша.
— Дай угадаю, — раздался голос «паука» из-за спины, — ничего не вышло?
— Мне нужно было проверить. У тебя нет знакомого с циркулярной пилой?
— Может, тебе еще мой знакомый с вулканом нужен?..
Джереми не хотелось признавать, что от такого знакомого он бы действительно не отказался.
— Нужно попробовать утопить его. Я не специалист, но такого рода техника должна переставать работать, если уронить ее в воду.
Но кто бы мог подумать, что воду достать так тяжело? Ведра у Джима не было, и носителю эцэллона приходилось затыкать дыру в раковине на кухне рукой, чтобы набралось достаточное количество воды. Хозяин квартиры выглядывал из-за плеча юноши, наблюдая, как из устройства в воде выходят мелкие пузырьки воздуха. Когда воздуха в камере больше не оставалось, ее вытащили из воды. Немного погодя Оукинз заглянул в видоискатель, ожидая увидеть штук восемь глаз и жвала, но увидел лишь темноту. Ликуя, парень убрал фотоаппарат от лица и с разочарованием понял, что «паук» все это время закрывал объектив рукой.
— Нет-нет-нет и еще раз нет. Хочешь увидеть монстров — тебе туда, — Джим показал большим пальцем себе за спину, в сторону окна.
Джереми не стал спорить и прошел к окну, ища глазами редких прохожих. Крокодил на ходу беседовал с богомолом, куда-то спешил муравей. Ничего необычного в работе камеры замечено не было.
— Работает, — выплюнул парнишка и вдруг застыл на месте, уставившись в пустоту прямо перед собой.
«Ты можешь уничтожить его. Признаю, это возможно».
Голос в его голове заставил Оукинза даже перестать дышать. Сердце колотилось как бешеное, он знал этот голос, он слышал его, он знал его, он его знал! Голос Потрошителя был безучастным, словно это был не столько его голос, сколько не озвученные мысли.
«Но тогда я сделаю еще один. И когда уничтожат его, я сделаю еще. И так до бесконечности».
Джереми начал краснеть от напряжения. Он уже мог дышать, но делал это неровно, как-то обрывисто, сотрясаясь всем телом, как при лихорадке.
«Ты хочешь убить меня? Ищешь способ это сделать? Вынужден разочаровать, ты ищешь не там».
Парнишка закашлялся и наклонился так, что чуть не стукнулся лбом о подоконник, сжимая его пальцами. Напряжение медленно таяло, носителю становилось легче.
— Эй, что с тобой? — к нему подскочил «паук».
— Я слышал его, — Оукинз все же отцепился от подоконника и осел на пол. — Потрошителя.
— Очередные галлюцинации, — решил Джим.
— Нет, не думаю…
— Ла-адненько. Потрошитель говорил с тобой через мысли, — «паук» чуть наклонился и уперся руками в согнутые колени, сделавшись похожим на снисходительного взрослого, пытающегося разобраться в той чепухе, которую городил ребенок. — И о чем же он говорил?
— О том, что эцэллон можно уничтожить, но на создателя это не повлияет.
— Разве это не значит, что мы на правильном пути? В смысле, будь я Потрошителем, я бы сказал то же самое, чтобы запутать нас.
— Ты мне веришь? — недоверчиво поинтересовался Джереми.
— А это существенно? С галлюцинациями или без, мы все равно продолжим делать то, что мы делаем сейчас. Даже если я умру от рук Потрошителя, что вполне вероятно, учитывая, что весь следующий район уже выкосили, ты должен добиться хоть какого-то результата. И если умрешь ты, я попытаюсь закончить начатое. Что нам еще остается?
Джереми кивнул больше для себя чем для своего собеседника. Им нужно еще столько всего попробовать, даже без вулкана или циркулярной пилы. Сам Потрошитель признал, что эцэллон можно уничтожить, а это значит, что у них все получится.
— Итак, ты выяснил что-нибудь?
— Совсем немного. Почти ничего. Хитрые гады.
Анабель и Леонард сидели друг напротив друга за обеденным столом у ее покоев. Атмосфера даже немного не намекала на романтику, хотя Лео бы не отказался от такого поворота. Но сейчас они говорили строго и по делу.
— Кто пытается украсть меч, я понятия не имею, — признался «лев». — Но те двое явно ничего хорошего не задумали. Если тебе и надо беречь меч от кого-то, то в первую очередь — от них самих.
— Это я и сама знаю. А что-нибудь по поводу того, зачем он кому-то понадобился?
— Все его плюсы я тебе уже расписывал. Если не ради них, то тогда я не знаю.
В картинке, которую эти двое пытались сложить, было больше пробелов, чем фактов. Анабель до сих пор не отпускало нехорошее предчувствие, касающееся Джереми. Или не его, но по-прежнему очень нехорошее.
— Иными словами, у нас ничего нет, — вздохнула женщина.
— Мы можем прижать этих земноводных, — предложил Лео. — Да, мы понятия не имеем, что они задумали. Но мы можем выяснить это у них же. Нас же больше количеством.
— Они профессиональные убийцы, — возразила «барс». — Как ты себе это представляешь?
Леонард принялся излагать свои идеи одну за другой. Анабель спрашивала и критиковала, идеи с этими комментариями подвергались сильным изменениям, пока не стали предельно понятными и не выстроились в единый список действий. В стратегию. Чед их не особо-то и слушал, облокотившись на стену у прочной двойной двери и по большей части витая в облаках.
Шаг первый: заманить жертву в ловушку.
Ловушкой избрали все тот же зал с обеденным столом. Выход оставили только один, который в дальнейшем перекроет Чед. Предлог нашли самый простой — Анабель хочет поговорить о достижениях в расследовании. Тот же предлог, что был использован в случае с Лео. Но оставался один момент — как разделить Волли и Атрея? Они всегда и везде были вместе, и при требовании одному из них остаться обязательно бы что-нибудь заподозрили, а может и вовсе отказались бы.
— А обязательно их разделять? — Чед стоял спиной к выходу, скрестив руки на груди. — Мы что, с двумя не справимся?
— У нас нет никаких гарантий, что мы с ними справимся. Но, я думаю, ты прав. Нам придется звать их двоих сразу…
В дверь постучали и все трое обернулись. Чед открыл дверь, обнаружив за ней «змею». Ничего не говоря, впустил ее внутрь. К их общему удивлению, она не только пришла сама, но она еще и была одна. Слишком много совпадений. Анабель быстро глянула на меч, лежавший на столе, и вновь перевела взгляд на гостью.
Шаг второй: отвлечь внимание.
— Появилась новая информация касательно расследования? — предположила «барс».
— Вроде того. Видиш-шь ли, благодаря тебе наш-ш невидимый враг залег на дно. В с-связи с-с чем предлагаю тебе ловить его на живца.
Лео и Анабель переглянулись, и мужчина покачал ей головой. Не надо.
— Хочешь, чтобы мы отдали тебе меч?
— Нет-нет, мне он не нужен. Можете с-сами взяться за его охрану, ес-сли так хочется. Прос-сто нужно с-создать видимость того, что за ним никто не с-смотрит. В общем, с-свою мысль я тебе изложила. С-соглашаться или нет — твое дело. А теперь я тебя ос-ставлю.
Волли развернулась и направилась к выходу.
Шаг третий: нападение.
Не успели Лео и Анабель преодолеть и пару метров, как увидели короткий клинок у горла «бенгала». Оружие больше напоминало булавку для волос, но без каких-либо украшений.
— Плох-хая. Идея.
Они в миг остановились. «Змея» открыла дверь, но уходить не торопилась. Чед даже успел подумать, что она зависла, как старый компьютер, но тут она убрала острый предмет от его горла, и мужчина наконец смог вздохнуть спокойно. Волли скрылась за дверью, а «бенгал» оглядел всех присутствующих.
— Ну, кто-нибудь из вас это предусмотрел? Она мне чуть голову, вашу мать, не отрезала!
— Нужно придумать другой план, — предложил Лео.
— Нет, — Анабель покачала головой. — Попытаемся во второй раз, они точно убьют кого-то из нас. Нужно просто сконцентрироваться на охране меча, — «барс» повернулась к упомянутому предмету, но на столе его не обнаружила. — А где он?
Все трое снова переглянулись.
— Эта тварь украла его!
— Нет, Чед, это была не она… Она даже не подходила к столу.
— А где был второй?..
— Ну уж его-то мы точно заметили бы…
— Нет, — Анабель осенило, — не заметили бы. Похожее уже было. Ты просто теряешь его из виду, а потом находишь в другом месте. Не знаю, как это объяснить… Будто он просто телепортируется туда, пока ты не смотришь… Поверить не могу, — женщина обхватила руками голову, и светлые пряди волос упали ей на кисти. — Поверить не могу, что я это допустила…
Чед тут же стушевался. Теперь он не был похож на разгневанного воина. Он поник, словно испытывал стыд перед Анабель. И ведь ему было за что!
— Это не твоя вина, — Леонард приобнял ее. — Подумаешь, меч… Главное — все мы живы.
— Согласен.
— А надолго ли? — спросила женщина. — Все вымирает в этом городе… Бежать некуда… Спасения нет… Мы понимаем все меньше и меньше, а ведь от этого зависят наши жизни! Мы боремся против друг друга, хотя настоящий враг там, за стенами убежища. Наш враг — Потрошитель! Он ходит по улицам и смеется над нашей глупостью и трусостью…
— А ты хочешь изменить это?
— Хочу. Хочу и изменю. С мечом или без него. Меня не волнует прошлое, меня волнует будущее, которое мы можем построить… Пока у нас есть время…
Сей воодушевляющий момент был прерван посторонним шумом. Непонятный грохот, будто в один миг упала вся мебель общины, доносился из коридора за дверью. Следом за ним раздался крик. Кричал не один человек, не два, кричали все. Топот ног сотрясал тоннели, дрожь доходила даже до покоев и затмевала собственное сердцебиение Анабель.
Чед толкнул дверь, но она не поддалась.
— Заперто?! — удивилась «барс».
Минуту назад через эту дверь прошла Волли, а теперь она была заперта?.. Какого черта все это значит?!
Троица навалилась на двойную дверь всем весом, но та не поддалась. В тот момент женщина прокляла все, что находилось в их общем доме. Она так старательно заботилась о своих владениях, они больше походили на крепость, а сейчас это внимание к прочности работало против них.
Анабель продолжала ломиться даже тогда, когда и Чед, и Лео оставили попытки помочь остальным. Леонард помнил, что нечто похожее ему пришлось пережить самому. Он не слышал криков и молитв, но он обнаружил свою семью… То, что от них осталось. Чед и вовсе желал оказаться по ту сторону, умереть со всеми и не видеть, как в этот самый момент ломается психика близкого ему человека.
Они все слушали. Хрипы и стоны, неприятное чавканье и звук рассекаемой металлом плоти. Троица не знала, что хуже: видеть весь тот ужас, что происходил за дверями, своими глазами, или же позволить своему воображению дорисовывать картину.
Когда крики уже стихали, Анабель все еще сидела, привалившись к двери, и держалась за ручку, периодически дергая ее и проверяя, не заработал ли механизм. Глаза покраснели от слез, по щекам вниз вели две мокрые дорожки. Тогда ей казалось, что они никогда не высохнут. Леонард знал это чувство, эту боль, которая не проходит со временем.
Они все молчали. Ничего не спрашивали и не говорили. Теперь у них не было ничего. Последний оплот существ пал, и остались только они. «Все мои люди мертвы», — крутилось в голове у «барс» снова и снова. Она вновь дернула за дверную ручку, и снова ничего не произошло. Никто точно не мог сказать, сколько времени прошло, прежде чем по ту сторону послышались шорохи, а за ними и голоса.
Анабель в одно мгновение поднялась на ноги и задергала ручку с тройным усердием.
— Эй! — севший от криков голос не желал восстанавливаться. — Мы здесь! Дверной замок заело! — женщина заколотила по двери сразу двумя руками. — Меня кто-нибудь слышит?..
— Анабель? — спросил голос по ту сторону.
Голос Джереми! Они спасены!
— Джереми! Ты вернулся! С тобой все в порядке?
— Подождите, через этот завал говорить неудобно…
Послышалось скрежетание, два голоса о чем-то договорились, снова скрежетание, грохот. Дверь со скрипом приоткрылась, и в зал вошли Джереми и Джим.
— Что у вас тут произошло? — «паук» все еще смотрел в сторону выхода, где были раскиданы чьи-то вещи и мебель, а на стенах застыли брызги крови. — До вас все-таки добрался Потрошитель?
Джим знал, это был не Потрошитель. Он уже видел такое в одну дождливую ночь, когда его сестра расправилась с мирными жителями целого района.
«Пауку» никто не ответил.
— Похоже, вас спасла баррикада, — предположил Джереми.
— Баррикада?
— Мы ее сейчас разгребали. Дверь полностью завалило всяким хламом. Даже дальше по коридору нельзя было пройти. Работы на пару часов, странно, что вы о ней не знали… Но мы чего пришли-то, у вас циркулярной пилы нет? Мы пытаемся уничтожить эцэллон.
После еще нескольких минут объяснений у них получилось достичь согласия. Никто особо не хотел говорить, а Анабель и вовсе молчала, уйдя глубоко в свои мысли. За нее все решал Лео, как более стрессоустойчивый свидетель произошедшего. «Бенгал» не мог найти себе места. Он не знал особого способа, которым можно было утешить женщину, а потому просто стоял в стороне и сочувствующе глядел на нее единственным глазом. Все рушилось…
Последние выжившие взяли курс на один из опустевших кварталов, где когда-то частенько бывал Чед. Жившие там до этого люди промышляли тяжелым физическим трудом, в основном на стройках и на лесопилке. До последней Джереми и остальные и хотели добраться.
Для всех кроме Джереми такой поход был в новинку. Их с самого детства учили, что ночная прогулка равноценна смерти, а сейчас все, чему их учили, распадалось на части. Общины под мостом больше нет, сами они вымирают, а вся надежда угасла, и нет никакого способа ее вернуть. И поэтому они бредут в темноте, потому что ничего другого не остается. Своеобразный похоронный марш из пяти человек в память о всех, кого когда-то потеряли. Общий настрой не сохранял разве что Джим, но ему все больше казалось, что он сходит с ума. Он потерял нить и сорвался вниз. Паук сорвавшийся с нити должен либо найти ее вновь, либо погибнуть. Первый вариант ему не был позволен.
— Что будем делать, когда и это не сработает?
— Не знаю, — Джереми будто отсутствовал мозгом и говорил откуда-то из другой реальности. — Придумаем что-нибудь.
— Наверняка нож Потрошителя смог бы проделать в этой штуке дыру…
— О, — Оукинз вдруг обнаружил себя среди живых. — О, — повторил он. — А ведь ты давал ей какой-то меч, переплавленный из ножа Потрошителя, — указал парнишка на Леонарда.
Троица еще более помрачнела.
— Вы что, уже успели его просрать? — Джим изогнул одну бровь.
— Эй, следи за языком, — процедил сквозь зубы Чед.
— А, то есть у вас руки из задницы растут, а я должен заткнуться?
— Ах ты ублюдок!
«Бенгал» набросился на Джима, хватая его за ворот и вдавливая в стену. Парень лишь сдавленно засмеялся на это. Смех его был искренним и безудержным, и это больше всего задевало Чеда. Как он может так откровенно потешаться над «бенгалом»? У них погибли люди, почти сотня, а может и больше. Настоящая трагедия для Анабель, которая, между прочим, сделала бы многое для молодого «паука». Но он бы никогда не сделал того же.
— Да ты совсем… умом тронулся, — выдал Чед.
— О-о! А до тебя только дошло!
— Отпусти его уже, — Джереми убрал руку «бенгала» от Джима, и Чед подивился наглости и невозмутимости паренька.
Когда он впервые встретил Оукинза, тот был похож на щенка, которого хозяева выкинули из дома. Но сейчас это был не тот щенок, от былой наивности не осталось и следа.
— Да вы, похоже, все тут о ближайшее дерево ушиблись… — вынес вердикт «бенгал».
— Началось, — старик Рор закашлялся и отпил немного бурой жидкости из стакана. — Прореживание началось. Мы опоздали.
Хаулу очень хотелось игнорировать своего отца, но он просто не мог. Интуиция подсказывала, что Рор прав, хоть его речь и была похожа на речь полоумного в шапочке из фольги, кричащего о том, что конец близок, и все скоро умрут. Но пока «волк» не мог сбежать, веря в то, что еще может все изменить, и не он один.
— Я сейчас уйду и вернусь вечером. За тобой, — уточнил мужчина. — И мы покинем этот город. Понятно?
Рор ничего не ответил и даже не обернулся. Хаул очень нуждался в поддержке, но и без нее он бы не умер. По крайней мере, он так думал.
У Хаула не было плана. Он знал, что Виера не сможет достать меч, и поэтому им нужно было что-то придумать уже на месте. У них не было двух артефактов, но у них был медальон — уже 50 % необходимого. Придется драться, решил «волк». Даже если никто из противников этого не предложит, так скажет Джилл. Просто потому что может.
Дорога заняла у него целую вечность. Чем ближе он подходил к мосту, тем сильнее сжимались внутренности и плотнее становился туман. Вскоре мужчина уже дышал туманом, чувствовал его у себя в легких. Из тумана же показался знакомый силуэт девушки. Она поторопилась приблизиться к нему, хоть и не была уверена, что ее примут. Только она хотела открыть рот и рассказать ему о том, что не смогла выполнить его просьбу, как он тут же ее перебил, хотя никогда до этого так не делал. Все-таки, он хорошо умел слушать.
— Я знаю, — сказал Хаул. — Плана у меня нет, но я думаю, что нам придется драться.
Виера кивнула. Теперь-то она не подведет. Хотя никто из них не мог сказать, что она до этого их подводила. После того, как они узнали, что Атрей и Волли тоже пытаются достать меч, «волк» ни о чем ее не просил. Если бы наемные убийцы узнали, что их оппонент — Виера, то порешали бы ее на месте ради медальона. Поэтому меч был заранее потерян из стратегических соображений.
— Ты знаешь, почему я решил тебя спасти? — «сова» отрицательно покачала головой. — Я ведь не верю в любовь с первого взгляда. А до встречи с тобой я вообще в нее не верил. Да и потом тоже… Хотел использовать тебя в своих целях, но, похоже, мне просто не хватает подлости для этого, — «волк» усмехнулся самому себе. — Я увидел кое-что. Я увидел, что ты — личность. У тебя свои чувства, мысли и мечты, которых мне не понять, и это восхищает меня. Мне интересно за тобой наблюдать, ведь ты не похожа ни на кого другого, с кем я знаком. И я хочу, чтобы ты знала, что я нисколько не жалею о проведенном с тобой времени. Мне нравится то, как ты хмуришься и как улыбаешься. Как блестят твои глаза изнутри, словно это два огромных озера. И я готов в них утонуть. Навсегда. За все то время, что я провел с тобой, я понял, что не хочу отпускать тебя.
— Надеюсь, ты это не про тот случай, когда ты попросил меня постоять и подождать тебя, а я упала, как только ты отпустил мою руку…
Хаул по-доброму улыбнулся.
— И об этом тоже. Тебе и правда безопаснее будет находиться рядом со мной. Знаешь, если нам двоим суждено умереть, я хочу сделать это вместе с тобой.
— Мы не умрем, — со всей уверенностью заявила Виера.
От поцелуя у «совы» екнуло сердце. Ей оставалось только надеяться на то, что это был не последний поцелуй в их жизни.
Из ниоткуда к ним вышли их противники в этой «небольшой игре». Вышли, как и ожидалось, с реликвией. Правда, на ней арсенал их оружия не заканчивался, но это не играло большой роли. Оружием Хаула всегда были, есть и будут его зубы. Это была особенность всех «волков». Своими невероятно прочными зубами эти создания могли запросто перекусить бедренную кость человека, чем пользовались крайне редко. О способностях противников «полярный волк» не знал ничего, хотя и догадывался, что Волли ядовита не только метафорически.
— А вот и наш-ши дорогие друзья, — прошипела она, прижимая сверток с мечом поближе к себе, как заботливая мать прижимает к груди младенца.
«Волк» спрятал Виеру за собой, боясь, что противники нападут без предупреждения, но они не спешили этого делать, держа дистанцию. Откуда-то из тумана раздался мелодичный смех.
— Надо же, вы как раз вовремя, — заметила Джилл, сидя на уличном фонаре и закинув ногу на ногу.
Девушка акробатически спрыгнула и приземлилась на асфальт точно между парами.
— Я так вижу, что никто из вас не принес мне сразу две реликвии, не так ли?
— За три минуты мы не только дос-станем вторую реликвию, но и избавим тебя от учас-сти лицезреть их рас-сстроенные лица, — молвила «змея».
— Хм, — «паучиха» нехотя изобразила задумчивость. — Мне нравится. Только одно условие. Никаких смертей. Иначе сделка отменяется. Убить, знаете ли, каждый может…
Обе стороны синхронно кивнули. Джилл отошла подальше, присев на бетонное ограждение как на трибуну. Битва началась.
Виера по приказу воспользовалась медальоном и тут же испарилась. «Совы» прекрасно видели в темноте и передвигались абсолютно бесшумно, а в купе с невидимостью их было просто невозможно обнаружить.
— О, — улыбнулась Волли, — а Атрей тоже так умеет.
Она щелкнула пальцами, и Хаул неожиданно для себя осознал, что потерял его из виду. Он стал оглядываться, прислушиваться и принюхиваться, пытаясь обнаружить противника, но не мог. Он чувствовал на себе взгляд, ввергающий в панику, но не мог понять, откуда тот исходил. Его сжигало взглядом все подряд: бетонные ограждения, металлические балки, полосы дорожной разметки на проезжей части. «Нет, не время поддаваться панике, я должен взять себя в руки!»
«Волк» пошел напролом. Он сделал первый шаг к Волли, державшей меч и не торопившейся предпринимать хоть какие-то меры, но тут картинка перед глазами у него смазалась. Слишком поздно он понял, что происходит, и первый удар благополучно пропустил. Хаул был отброшен ударом в грудь на пару метров, но быстро поднялся, потирая ушибленный затылок. У Атрея не было способности становиться невидимым, но он имел способность хорошо маскироваться под окружение. Глаза и мозг никак не хотели понимать, что это такое, и сказывалось это на Хауле не лучшим образом, в виде головокружения. Мужчина сделал пару взмахов в пустоту, но никого не задел, снова принялся прислушиваться.
Волли по-прежнему стояла и чуть ли не зевала.
— Ну ты будешь нападать или нет?
Виера, пробравшаяся «змее» за спину, готовилась к броску. Наконец она выбрала момент, взметнулась в воздух и обязательно рухнула бы на Волли сверху, но та сделала пару шагов вправо, уворачиваясь от удара и одновременно нанося новый ногой. «Сова» уклониться не смогла, так и не поняв, как женщина узнала, что она собирается напасть именно в тот момент. Девушку отбросило, и та покатилась кубарем по земле. Об асфальт она поцарапала руку и щеку, но самое главное поняла, только открыв глаза и заметив медальон, лежащий в метре от нее. Цепочка порвалась, и теперь растянулась рядом с рукой Виеры. Она поспешила схватить артефакт, но «змея» наступила на него ногой, не давая противнице этого сделать. Хаул уж было ринулся к своей подруге, и Атрей схватил его за ворот рубашки, оттаскивая еще дальше. «Волк» вырвался, но было уже поздно. И меч, и медальон уже были у Волли.
Теперь ей оставалось только передать их Джилл… но женщина с изумлением на лице падает, роняя обе реликвии. На мгновение «полярный волк» забыл, как дышать, и во все глаза смотрел, как Виера, вцепившись Волли в ногу, не давала той добраться до артефактов. Зрелище больше комичное, чем эпичное, но за это Хаул и любил Виеру. Впрочем, они все в конечном счете проиграли, потому что «паучиха» сама подняла желанные предметы с земли и направилась к краю моста, не обращая внимания на этот нелепый спектакль.
— Стой! — выкрикнул Хаул, не ожидая, что Джиллиан на самом деле остановится и посмотрит в его сторону. — А как же сделка?
— Сделка отменяется. Это, конечно, было очень забавно, но мне пора. Три минуты прошло.
Девушка поднялась на ограждение, готовясь спрыгнуть вниз, к своей паутине, но обнаружила, что не может этого сделать. За ее спиной Атрей уже давно отпустил Хаула, а Виера помогла Волли подняться. Они больше не были противниками, а вскоре они вовсе станут ничем иным как трупами. Возможно, Потрошитель не оставит от них даже пятнышка на бетонном тротуаре. Проигравшие сбредались в кучку, поближе к «паучихе». Она обернулась, еще раз рассматривая их лица.
— Завтра на рассвете встречаемся на пустыре между заброшенными фабриками. Берите с собой кого хотите. Не опаздывайте.
Джилл сделала шаг в бездну над рекой Мэй, и до указанного времени «проигравшие» ее не видели.
Что до судьбы реликвий, то они отправились в руки Потрошителя, который вскоре их уничтожил. Ему не хотелось этого признавать, но с появлением «паучихи» ему действительно стало легче. Она выполняла все его поручения, полностью взяла на себя истребление криптидов, не брезгуя ничем. Так или иначе к нему в голову все равно начали бы закрадываться мысли о подвохе, здесь все зависело только от времени.
— Что тебе нужно?
Бэй Гао сидел на окне и смотрел в ночное небо. На чердаке было сыро и пахло плесенью, но здесь было безопасно. Джилл так и не смогла его убить, а потому просто спрятала свой позор подальше от всевидящих глаз их общего хозяина.
— Утром ты покинешь город с остальными избранными.
За спиной у «паучихи» толпились остальные «пауки», скрепленные с ней нитями кукловода. Они безвольно таращились в сторону китайца, и от них ему становилось не по себе. Поэтому он упорно не оборачивался, с усилием всматриваясь в пустое небо.
— Если он узнает, он убьет тебя.
— Да. Если узнает, так и будет. Но я постараюсь сделать так, чтобы он не узнал. Утром я заберу тебя, а пока отдыхай.
«Пауки» покинули ветхое убежище последнего «шелкопряда» и по паутине отправились на соседнюю крышу, с нее на другую, а с той на еще одну. Там Джилл в окружении всех своих слуг достала метательный нож Потрошителя. Если бы ее марионеткам позволялось испытывать эмоции, они бы все сейчас изрядно напряглись. Но она не собиралась резать им шеи, она взяла все свои нити в охапку и в миг перерезала их. Освобожденные «пауки» принялись недоуменно протирать глаза, оглядываться. Кто-то тут же исчез, спрыгнув с крыши на паутину и ничего не сказав. Остальные стояли и вопросительно глядели то на нее, то себе под ноги.
— Вы свободны, — сказала им Джиллиан. — Правда, не знаю, надолго ли. Здесь все умрут. Если хотите, можете покинуть этот город с остальными.
— Нет, — Хью поднял на нее взгляд. — Арахна мертва, и мы отправимся вслед за ней.
— Как хотите, — «паучиха» махнула рукой.
По правилам она могла заменить им их мертвую королеву, но не стала этого делать. Какой смысл править тем, что вскоре погибнет и исчезнет с лица земли? Смысла не было, а ей нужно было спасти остальных. Иначе Джим ее никогда не простит.