Мы живем в таком мире, который одновременно сужается и расширяется, становится ближе к нам и удаляется от нас. Новости о свержении диктаторов или подавлении диссидентов мгновенно распространяются по всему миру. Громадные денежные суммы в считанные секунды передаются с помощью электронных устройств. Национальные границы играют все менее существенную роль. И все же глобальность, 'Тем не менее, одерживает верх. Расцветает трибализм всех сортов. Растут призывы в пользу «самоопределения» в мире, в котором сама идея суверенитета становится бессмысленной из-за якобы непреодолимых планетарных проблем, которые ныне стоят перед человечеством.
Никогда еще мир не находился в таком плену у законов, диктуемых деньгами. Капитализм нахально выражает уверенность в своем полном превосходстве. Он оживляет культуру выбора, политическим выражением которого является демократия. Его щедрые посулы вызвали такой консенсус, который пересекает все границы — национальные, расовые, классовые или религиозные. Он подстегивает конкуренцию за экономические преимущества и вдохновляет индустриальное творчество. Он вознаграждает победителей и карает побежденных.
Но сам успех капитализма создает условия для его провала. Грядущий мировой порядок будет связан с опасностью: девятая рыночная структура, независимо от расположения ее центра, заменит живые дела мертвыми приспособлениями; он будет относиться к природе как к товару и превратит самого человека в товар массового производства. Он создаст пропасть между богатыми и бедными кочевниками. Мечта о бесконечном, неограниченном выборе может завершиться такой кошмарной ситуацией, где вообще нет никакого выбора. Мир изобилия может погрузиться в век всеобщей скудости. Земля, в конце концов, не наделена благословенным неисчерпаемым запасом ресурсов.
Следующее тысячелетие может быть ужасным или великолепным — это зависит от нашей способности ограничивать свои мечты. Не все возможно в этом мире. По крайней мере, так должно быть. Мы обязаны обладать достаточной мудростью, чтобы ограничивать свои мечты. Существуют границы (этические или биологические), которые мы все же преступаем, несмотря на серьезную опасность. Для того чтобы создать прочную цивилизацию, человечество должно каким-то образом примириться с природой и с самим собой. Оно должно воспринимать плюралистическую и политически терпимую культуру, которая пропитана глубоким священным смыслом.
Наше выживание как человеческих особей требует многого. Самой неотложной проблемой будущего станет борьба за осознание того, каким образом нужно улаживать проблемы, впервые предстающие перед нами в своей глобальной природе. Именно «глобальностью» характеризуются стоящие перед нами проблемы. Богатство и нищета, иммиграция и развитие, наркотики, разоружение, окружающая среда — все это неразрывно связано. Нам понадобится овладеть новыми политическими взглядами и учредить новые институты, которые помогут компенсировать свойственные государству-нации ограничения и сдерживающую логику рынка. Представление о глобальном служении потребует прежде всего таких политических лидеров, которые признают необходимость ограничений и обладают достаточным мужеством, чтобы отказаться от традиционных понятий о национальном суверенитете. На таком пути, несомненно, окажется немало серьезных препятствий. Но они вряд ли смогут превзойти те, которые удалось преодолеть вновь возникшим государствам-нациям в конце XVIII века. Переход от века монархии к эре торжества законности и разделения властей оказался для людей того времени |важым и опасным событием, точно так, как и для нас, когда мы вступаем на порог нового тысячелетия. Никогда еще у людей не было столько власти для создания своего будущего, как сегодня. И никогда прежде еще не принималось столько неотложных решений одним поколением с целью доказать всему миру существование громадного потенциала для процветания, в котором сохраняются все условия для жизни. Было бы глупо или даже оскорбительно с моей стороны заверять своих читателей в том, что такие решения будут приняты и в будущем. Неожиданные события, непохожие люди, невероятные идеи — все это выпирает наружу там, где меньше всего этого ожидаешь. Такие личности, как Мухаммед или Лютер в прошлом или Горбачев сегодня, обладают удивительной способностью изменять историю, поворачивать ее в таком направлении и делать это с такой быстротой, что ни один астролог, каким бы прозорливым он ни был, или профессор, какой бы эрудицией он ни славился, не в силах этого предсказать. Сейчас с уверенностью можно сказать только одно: еще никогда, ни в один период истории в мире не было таких перемен, которые произойдут в нем в течение ближайших десяти лет.
Тем не менее я попытался с помощью этих размышлений доказать, что в общих чертах вполне возможно различить зарю следующего тысячелетия со всеми его силовыми полями и всякими рискованными неожиданностями. Мы должны уяснить одно: за отрезок времени от сегодняшнего дня до 2000 года денежный порядок станет универсальным. От Сантьяго до Пекина, от Йоханнесбурга до Москвы все экономические системы будут поклоняться алтарю рынка. Люди повсеместно будут приносить жертвы богам прибыли. Две экономические сферы — конкурирующие друг с другом, отличающиеся нестабильностью, но все более однородные — будут вести борьбу за гегемонию: одна из них — действующая в районе Тихоокеанского бассейна, а вторая — вокруг Европы. Они будут вести жесткую конкурентную борьбу за умы, за методы, за рынки. В каждой из них военное могущество уступит место могуществу экономическому. Демократия в основном сохранит свои позиции.
Такая эволюция, однако, не обязательна. В Тихоокеанской сфере, например, Америка в конечном счете прореагирует на японскую мощь, и произойдет это в тот момент, когда она с болью в душе осознает, что попала в зависимое положение, и это будет крайне неприятно. Соединенные Штаты в таком случае обратят все внимание на самих себя, выработают крупные программы, чтобы догнать ушедших вперед, начнут проводить такую политику в области индустрии, которая будет нацелена на усиление государственного вмешательства в экономику, особенно в финансовую сферу. Нет никакого сомнения в том, что США повернутся лицом к Латинской Америке и Европе в целях получения поддержки и выхода на тамошний рынок.
Если последующие события подтвердят окончательное завершение "холодной войны", то Америка сбросит со своих плеч тяжкий груз по защите континента от советского экспансионизма. Это позволит американцам постепенно обрести что-то вроде экономического, политического и финансового равновесия.
Успех этих весьма запоздавших усилий нельзя гарантировать, если только американцы не захотят обеспечить переход — хотя и длительный — от потребления к сбережению денежных средств, то есть к осуществлению на практике того, что с политической точки зрения придется не по вкусу тем, кто обладает достаточной смелостью, чтобы проводить такие реформы и реконструкцию.
В Европейской сфере гармоничная интеграция континента — еще далеко не решенное дело. Нужно преодолеть немало препятствий, прежде чем тенденция к экономическому объединению начнет проявляться политически. Но когда-то это все же произойдет так как без прогресса в этом направлении все достигнутое до сих пор может оказаться под угрозой. Например, если создание монетарного союза не поможет достаточно быстро учредить центральный банк и не будет введена общая для всех валюта, то свободное передвижение людей, капитала, товаров ни к чему не приведет. Более того, если все европейские институты не будут демократизированы, а их членство не станет открытым для всех стран региона, то такие решения, которые оказывают воздействие на Европу, вряд ли будут пользоваться всеобщим уважением. Нынешние двенадцать членов Европейского сообщества могут немало потерять, если будут пятиться назад, а не продвигаться вперед в этом направлении.
В восточной половине Европейской сферы эйфория, связанная с обретенной свободой, уже уступила место пессимизму и даже отчаянию. Состояние экономики этих стран весьма неустойчиво и хрупко, что вызывает народное недовольство. Процветание обходит их стороной, а горечь охватывает все глубже. Вирус тоталитаризма еще до конца не уничтожен, и, как всегда, значительно труднее находиться у власти, чем в оппозиции. Нельзя исключать появления новых авторитарных режимов. Можно даже ожидать развала некоторых наций. Яростная тяга к сведению счетов приведет только к раздуванию страстей, которые не унять никакими средствами. Тем не менее я верю, что, скорее всего, разум все же восторжествует и европейцы не совершат такой же ошибки в третий раз за одно столетие. Может быть, мой взгляд излишне оптимистичен? Я не смог бы считать себя честным человеком, если бы попытался скрыть существующие в глубине души страхи на этот счет. Но это не имеет значения. Жребий брошен, поэтому следует, не останавливаясь, продолжать игру.
Если в этих двух состязающихся между собой сферах все пойдет гладко, то впереди нас ожидают годы подъема экономики. Кочевые предметы только укрепят гипериндустриализацию обеих сфер. Они самым радикальным образом изменят взаимоотношения между людьми, их отношение к своему здоровью, культуре, связи; они трансформируют всю организацию работы, транспорта, досуга, жизнь города и семьи. Они станут средствами созидания и разрушения, ниспровержения и объединения, демократии и революции. Победители этой новой эры будут созидателями, и в их руках окажутся и власть, и финансовое могущество. Необходимость перемен, изобретательской «жилки», созидания сотрет границу между производством и потреблением. Созидание не будет больше определенной формой потребления, а станет работой, той работой, за которую будут получать солидное вознаграждение. Ребенок, который ходит в школу, взрослый человек, пекущийся о своем здоровье, творец, который превращает в реальность мечты, — всех их будут считать рабочими, заслуживающими уважения, а также благодарности и вознаграждения со стороны общества.
Принимая во внимание ту быстроту, с которой все вокруг меняется, ни одна из таких предпосылок не кажется сегодня столь нереальной. Когда все поймут, что те вызовы, которые бросает нам XXI век, носят глобальный характер, что вопрос иммиграции будет рассматриваться вместе с вопросом развития, что проблемы наркомании и разоружения могут иметь какие-то решения в мировом масштабе, что рост экономического производства в его нынешней! форме угрожает выживанию людей, порождая все большее число кочевников, которые будут стремиться заполучить как можно больше продуктов, засоряя отходами все пространство вокруг, когда все это осознают, то может оказаться уже поздно что-либо предпринимать.
Проблемы, связанные с феноменом демографического взрыва, нищеты, наркомании и распространения оружия в мире, требуют самых неотложных мер. Мы еще далеки от серьезного понимания всех этих вопросов. Их решение потребует появления таких лидеров, которые будут готовы к отказу от собственного суверенитета — крайне непопулярной мере в настоящий момент. Люди нуждаются в защите от самих себя, они должны прекратить воображать себя собственниками мира и других личностей и, наконец, признать, что человек на нашей планете — лишь квартиросъемщик. Понятия о храме, служении и святом должны стать теми лозунгами, которые поддерживают глобальную программу выживания. Выполнение всего этого потребует от нас отказа от извращенной логики культуры выбора. Лешек Колаковский предупреждал нас о той серьезной опасности, с которой придется столкнуться человечеству, если оно откажется от всего святого: "Культура, если она утрачивает свой священный смысл, вообще теряет всякий смысл. С исчезновением святого, определившего границы совершенства, которого может достичь светский человек, возникает одна из самых опасных иллюзий нашей цивилизации — иллюзия, что нет предела тем переменам, которых не смог бы перенести индивидуум в своей жизни, что общество, в принципе, — это что-то бесконечно эластичное и что отрицание такой эластичности и такого совершенства равносильно отрицанию независимости человека и тем самым отрицанию самого человека. Утопия о совершенной автономии человека и надежда на неограниченное совершенство могут стать наиболее эффективными инструментами его самоуничтожения, которые когда-либо изобретались человеческой культурой. Отказ от святого — это отказ от наших собственных пределов. Это отказ от идеи зла".
Проблемы, которые будут досаждать человеку грядущего тысячелетия, требуют, чтобы мы восстановили идею зла и идею святого, поставив их в центр политической жизни. Мы должны определять мировые стандарты демократическим путем, чтобы они предстали перед людьми во вполне приемлемом виде. Институты, созданные Организацией Объединенных Наций, не были приспособлены для выполнения такой миссии. У них для этого нет ни средств, ни необходимого мандата. Они должны встать на более высокий уровень международной организации и обрести истинную сверхнациональную власть, обычную планетарную политическую власть, которая способна определять необходимые критерии в тех регионах, в которых само выживание людей поставлено на карту.
Вряд ли многие страны с легкостью воспримут такую передачу власти. Я не умаляю всех трудностей, связанных с демократическим одобрением такого плана в мире, где проживают 7–8 миллиардов людей (причем пять из них находятся ниже уровня выживаемости). В своей зачаточной форме это постоянно действующая встреча в верхах глав государств, представляющих нации различных континентов. Она может стать прообразом таких институтов в будущем и определить некоторые из необходимых стандартов. Если этого не сделать, то такие институты будут навязаны комитетами самозваных экспертов или же тайных заговорщиков.
Создаваемые международной властью институты, судя по всему, необходимы, по крайней мере, в пяти основополагающих сферах человеческого существования. Они будут решать вопросы, связанные с недоеданием, токсичными газами, генной инженерией, вооружениями и наркотиками. Необходимость спасения детей от заболеваний и неграмотности требует создания международных финансовых организаций, которые разработают новые формы оказания помощи и распределения пожертвований. Защита окружающей среды требует создания всемирного агентства, которое должно подсчитать и оценить уже нанесенный ущерб (например, озоновому слою) и установить максимально допустимые нормы загрязнения, а также обеспечить бедным странам доступ к таким передовым технологиям, которые вначале сильно сократят поллютанты всех видов, а затем их уничтожат. Защита людей требует выработки универсальных норм, которые дадут нам возможность осуществлять с медицинской помощью контроль за рождаемостью, предродовой диагностикой и генетическими данными. Мы должны достичь согласия в отношении неприкосновенности тела человека и уважения его индивидуальной, интимной жизни. Такие структуры жизни, как эмбрион и ген, нужно объявить неотторжимой собственностью человека, и им должна быть предоставлена священная свобода от различных манипуляций, даже если подобные требования означают отказ от наблюдения за каким-то органом или же от исправления какого-то дефекта. Мы должны быть бдительными, чтобы в любой стране избежать таких действий, которые могли бы привести к необратимым генетическим мутациям.
Наша защита от распространения во всем мире вооружений потребует создания органа высшей власти с демократическими полномочиями, определяемыми демократическим путем. Такой орган власти заменит собой двусторонние переговоры, будет проводить инвентаризацию, проверять выполнение достигнутых прежде соглашений и предусматривать соответствующие санкции за их нарушения как в отношении химического, биологического и ядерного оружия, так и в отношении обычных вооружений.
Наша защита от бича наркотиков потребует выработки международных правил, нацеленных на исключение из международного финансового объединения любого института, который способствует «отмыванию» денег, полученных от продажи наркотиков. Кроме того, особое международное агентство должно оказывать поддержку тем странам, которым требуется проведение конверсии в экономике, слишком зависившей от торговли наркотиками, а также в их борьбе с торговцами этим зельем.
Довольно трудно вообразить себе планетарные институты, которые одновременно являются эффективными и действуют демократическим путем, особенно в таких запутанных и спорных областях. Существующие ныне международные учреждения демонстрируют, как быстро бюрократии удается "затупить их меч" и воспрепятствовать эффективному выполнению возложенных на них важных задач. И все же будет непростительно для человечества, если оно не предпримет такую попытку.
Разумеется, при этом государства-нации не исчезнут с лица Земли. Даже если мир станет еще более объединенным, даже если технологические процессы и связи будут все более универсальными, а многонациональные корпорации создадут свои филиалы во всех странах мира, правительственная власть все равно будет действовать в основном в локальных рамках. Все это пойдет только на благо. Только государства в пределах своих исторически сложившихся границ могут обеспечить действие демократии на уровне каждого отдельного человека. Общенациональные правительства получат гарантированную власть по крайней мере в трех областях.
Страны, ближе других расположенные к центру доминирующей сферы — будь то Тихоокеанская или Европейская, — должны в первую очередь привлекать такие инвестиции, способные создать новые рабочие места, отрасли промышленности и услуги, которые будут стимулировать потребительские запросы и смогут их поддерживать на определенном уровне. Они будут нести ответственность за получение или разработку таких технологий, которые автоматизируют производство, как и сам процесс накопления и обработки информации. Общенациональные правительства должны будут нести ответственность за строительство сети коммуникаций — портов, поездов, городов, фиброоптических сетей, финансовых рынков — и тем самым постараются привлечь другие элементы, необходимые для создания центра. Судьба многих стран может зависеть от удачного расположения аэропорта, места нахождения отраслей, создающих культурную продукцию, и ее распределения. Главными источниками финансирования таких новых центров процветания должны стать общественные бюджеты. Само собой разумеется, некоторые страны будут вкладывать больше в смешанные рыночные производства, другие — меньше. Но все страны, которые хотят добиться экономического успеха, должны всячески приветствовать любые изменения, чтобы сделать реальностью любую дерзкую мечту, любое изобретение, а все новое превратить в насущную необходимость. Не нужно мешать расцвету новых идей, и всякое новшество требует вознаграждения.
Вторая задача общенациональных правительств — это обеспечение доступа к новым номадическим предметам, которые скажутся на нашем здоровье, знаниях и культуре. Если доступ к новым технологиям обеспечен для всех индивидуумов, то у них появятся средства к процветанию как в культурном, так и в экономическом отношении. В этом смысле будущее всех стран зависит от их способности перераспределить ресурсы, чтобы предоставить каждому человеку его долю в этом гипериндустриальном мире. Появится необходимость в новом подходе к осуществлению проектов. Точно так же как программы "социального обеспечения" и "помощи семье" дали возможность женщинам стать потребителями, так и для всех потребителей номадических предметов — от мала до велика — должны быть выработаны какие-то программы, позволяющие им иметь минимальный доход.
В этом отношении различного рода выплаты студентам и их заработки будут институционно оформлены и начнут играть решающую роль: в любой стране все зависит от ее способности дать хорошее образование своим гражданам.
Наконец, нации-государства будут отличаться друг от друга в соответствии с тем общенациональным проектом, который они косвенным образом предлагают своему народу. В некоторых странах за каждым гражданином непременно должно быть закреплено право на человеческое достоинство. Для других вполне достаточно, если они предоставят своему гражданину право стать богатым. Для третьих это может быть право на получение приличного дохода, благоустроенного жилья и какой-то доли власти на своем рабочем месте. Каждая нация поведет поиск в собственном направлении и в полном соответствии со своими традициями нового равновесия между порядком и хаосом, между изобилием и нищетой, между человеческим достоинством и унижением.
Но прежде всего должен быть заключен новый священный завет между человеком и природой, чтобы Земля продолжала жить и впредь, чтобы все эфемерное, наносное уступал, место вечному, чтобы разнообразие противостояло однообразию. Достоинство должно возобладать над властью, а дух творчества следует противопоставить насилию. Именно в таком новом духе нужно развивать мудрость человечества, а не разум машин. Каждому человеку должны быть предоставлены средства для избрания своей судьбы. Никто не должен быть низведен до роли наблюдателя, следящего за собственным процессом потребления. Индивидуумы должны быть наделены властью, чтобы внести свой вклад в наследие цивилизации, определяя ее направление через осуществление собственной свободы, стремясь превратить свою жизнь в произведение искусства вместо скучного воспроизведения себе подобных.
Можно ли добиться такого будущего с помощью терпимости или неуступчивости? С помощью фанатизма или сострадания? Впереди нас ожидает бездна неизвестности.
Окончательный ответ на все эти тупиковые вопросы, как всегда, растворен в словах, ибо язык — вот ключ мудрости.
Слово «номад» происходит от древнегреческого слова, означающего «разделять», "разбивать на сферы". Со временем это слово приобрело и другие значения. Одно из них — «закон», а другое — «порядок». Ну и что же означает такая лингвистическая эволюция?
Она означает, что номад может выжить, если он знает, как следует делить свои пастбища с другими соплеменниками. Что без закона не может быть номада-кочевника. Что первым кочевым предметом был сам закон, который позволил человеку развязать насилие, угрожавшее самому его существованию и мирной жизни. Что слово, полученное Моисеем в пустыне в виде каменных табличек, сложенных в Скинии, до сих пор остается драгоценным кочевым предметом в истории, ибо закон защищает жизнь и хранит святость. Что кочевым предметом, который мы должны охранять больше всего на свете, является сама Земля, этот бесценный уголок Вселенной, где самым чудесным образом возникла жизнь.
Земля подобна библиотеке. Она должна оставаться в том же состоянии и после того, как мы напитали свой разум, прочитав все ее книги и обогатившись идеями новых авторов. Жизнь — самая ценная книга. Мы должны относиться к ней с любовью, но стараться не вырвать из нее ни одной страницы, чтобы передать ее — с новыми замечаниями — в руки тех, кто сумеет расшифровать язык своих праотцов, надеясь оказать честь тому миру, который они оставят своим сыновьям и дочерям.