Завтрак прошел в молчании — и Дамиан, и я смотрели в свои тарелки. Я так сильно хотела посмотреть на него при дневном свете, действительно посмотреть. Было трудно жевать. Губа распухла, поэтому мне пришлось заталкивать еду прямиком в рот. Дамиан прикрыл порез на шее куском марли. Чем дольше мы оставались вместе, тем больше в нашем послужном списке становилось порезов и синяком ― как снаружи, так и внутри.

— Как поживает МаМаЛу? — спросила я, придерживая рукой свой кофе.

Море было не спокойное, и вещи скользили по тумбочке туда и обратно.

— Я хочу увидеться с ней,— сказала я, когда ответа не последовало.

Он бросил свою тарелку в раковину и повернулся ко мне.

— Мы туда и направляемся. Если можешь потерпеть еще четырнадцать дней, ты увидишь ее.

Дамиан упоминал раньше двадцать один день. Мы были на яхте около недели, это означало, что он считал дни до того, как увидит МаМаЛу.

— Она знает?.. — Что ты планировал убить меня? — Она знает, что я приеду?

Я увидела болезненное выражение в его глазах, прежде чем он отвернулся. Конечно же, она не знала. Она никогда не выдержала бы этого. Если бы я только могла увидеться с ней, она бы все исправила. МаМаЛу знала, как чинить вещи ― потерянные, раненные, треснувшие, порезанные и кровоточащие вещи.

Я смотрела в окно, когда мы покидали Бахия-Тортугас. Стаи морских львов следовали за нами, играя в кильватере. (Примеч. Кильватер или кильватера (от гол. Kielwater — морской термин) — струя позади идущего судна по линии киля).

Ай-яй-яй-яй,

Пой и не плачь.

Мысль о том, что я увижу МаМаЛу, утешила меня, и впервые за долгое время я увидела проблеск надежды.

Мы проплыли сквозь скалистые утесы под дымкой темных облаков. Когда день разыгрался, волны стали мельче, а небо стало темным и зловещим. Я могла слышать треск радио с верхнего этажа, но голос Дамиана потонул в грохоте переворачивающихся барных стульев. Все начало ломаться и переворачиваться, когда яхта накренилась и закачалась.

Я держалась за стены, когда поднималась наверх. Резкие холодные иглы дождя застучали по мне. Небо было словно картинка из фильма ужасов. Черные тучи надвигались на нас, перетаскивая глубокие тени на отражение в воде. Ветер свистел в снастях и встречал меня сильными порывами. Я не могла разглядеть горизонт. Потом я заглянула в жуткую темноту и поняла почему. Впереди нас была стена из воды, она была такой большой, что мне пришлось задирать голову.

ВОТ ДЕРЬМО!

— Возвращайся назад! — прокричал Дамиан сквозь весь этот хаос, и я с трудом удержалась на ногах.

Лодка взлетала на гребнях волн и проваливалась вниз, и наши сердца замирали в каждом броске, в каждой ужасной волне. Я держалась за перила, но металл был мокрый, и каждую секунду я готова была сорваться. Вода ведрами плескала мне в лицо, а мои ноги скользили по палубе.

Дамиан рявкнул что-то в рацию, затем добрался до меня, прорываясь сквозь ветер, и надел на меня спасательный жилет. Я не слышала, что он говорил. Мы прыгали по волнам с ужасным грохотом. Он кивнул в сторону лестницы, и двинулся обратно.

Я была почти там, когда услышала, как что-то пролетело мимо меня ― пронзительный, металлический шш-шу-хх. Я подняла голову и поняла, что это одна из веревок, что держала шлюпку, отсоединилась, и теперь болтается на ветру ― возможно, та, которую я почти отвязала, когда была на крыше. Тяжелая стальная застежка на конце веревки только что прошла мимо и теперь летела назад, направляясь прямо на меня. Я стояла парализованная, не в состоянии двигаться, дышать, словно разрушительная сила смерти настигла меня.

— Скай! — Дамиан оттолкнул меня за полсекунды до удара.

Я покатилась по палубе, не удержавшись на ногах. Я слышала треск, звук разбитого стекла и открыла глаза. Веревка врезалась в окно, и крюк застал в рамке. Шлюпка еле держалась на двух оставшихся защелках, и выглядело так, будто они тоже собираются отлететь.

— Дамиан, — я повернулась к нему.

Он лежал рядом со мной, но не отвечал. На голове у него был большой, широкий разрез. Кровь сочилась и смешивалась с дождем.

— Дамиан! — я подскочила и упала на колени рядом с ним.

О, Боже. Пожалуйста, очнись.

Но его тело было вялым, и голова покачивалась из головы в сторону, когда лодка качалась, словно дикий мустанг.

— Дамиан, пожалуйста,— плакала я. Я не справлюсь в одиночку.

Океан окружил нас огромным ужасающим хаосом.

Я нуждалась в нем. Я нуждалась в его яростной грубости, чтобы покорить волны и привести нас к МаМаЛу. Я нуждалась в его стойкости, колкости, безжалостной ярости, чтобы провести нас сквозь шторм.

— Что ты творишь, Скай? — мне казалось, я услышала его слова, когда обхватила его кровоточащую голову своими ладонями.

Я посмотрела на рубку. Дамиан не запер радиостанцию. Она все еще потрескивала. Это был мой шанс — скрыться, уйти, сбежать от всего этого. Так почему же я все еще держу Дамиана?

Потому что он спас тебя.

Потому что он выбил тебя из колеи.

Потому что если ты позвонишь властям, ты знаешь, что они заберут его.

Не будь дурой, Скай. Иди и позвони.

Я наткнулась на радио, мой желудок проваливался в пятки каждый раз, когда яхту подбрасывало на волнах. Я возилась с кнопками, пока не поняла, что нужно нажать, чтобы говорить. Я понятия не имела, кто ответит мне здесь, в мексиканских водах, или кто здесь вообще принимает сигналы бедствия.

— Это Скай Седжвик. Алло? Меня кто-то слышит?

Тишина.

— Я Скай Седжвик. Пропавшая дочь Уоррена Седжвика. Я была похищена. Я где-то у тихоокеанского побережья Мексики. Наша лодка попала в шторм. Нам нужна срочная помощь. Пожалуйста, ответьте.

Я закрыла глаза и затаила дыхание. Вещи в рубке были разбросаны повсюду ― книги, диаграммы, подушки, ручки.

Искаженное сообщение пришло с другого конца, и я подпрыгнула

— Алло? Вы там?

Помехи, а затем мужской голос. Он сказал что-то о том, что он не мог разобрать четко, и потом я услышала слово «телефон».

— Подождите, — сказала я.

Ключ торчал из ящика, который Дамиан постоянно держал закрытым. Внутри было три вещи: заржавевшая металлическая коробка, револьвер и спутниковый телефон.

— У меня есть! — я схватила телефон. — Какой у вас номер?

Я записала то, что мужчина сказал мне, и позвонила ему. Мои руки тряслись, когда я объясняла ситуацию.

— Где тот мужчина, что похитил вас? — спросил он.

— Он пострадал. Он в отключке.

— Вы можете дать свои координаты?

— Я не знаю, как определить это по приборам.

Я слушала, пока он объяснял это, и потом я прочитала цифры в ответ.

— Яхта на автопилоте?

— Откуда мне знать?

Он говорил со мной и заставил меня установить курс правильно, чтобы мы встретили другое судно быстрее.

— Мы не далеко. Держитесь. Не паникуйте. Помощь уже в пути.

— Спасибо,— я выдохнула, глубоко и судорожно.

Это случилось. Я спасена. Я собиралась пройти сквозь темный туннель ада и стены из воды, я собиралась вернуться к трем поцелуям, я собиралась получать еще больше блинчиков по воскресеньям с разными начинками. Неожиданно меня наполнило желание услышать голос отца снова, рассказать ему, что я жива.

Я набрала его номер и стала ждать.

—Да … — его голос звучал слабо и устало. Должно быть, уже наступила ночь там, где он находится.

— Пап? — я хотела плакать, но не хотела тревожить его, поэтому проглотила свои рыдания.

Было тихо на другом конце линии ― неподвижность ― в то время как все вокруг меня кружилось и пенилось.

— Скай? — он завозился. Я знала, что он ищет свои очки, словно если он их наденет, мой голос станет реальнее. — Скай? Это ты? — его голос стал совершенно бодрым, полностью проснувшимся.

— Пап... — я не сдержалась, мой голос надломился.

— Скай, — в этот раз это звучало не как вопрос. Он ухватился за мое имя, словно это был его спасательный круг, и теперь он нашел его.

— Я в порядке, пап, — я всхлипнула.

Никто из нас не мог найти слов, чтобы сказать что-либо еще. Я никогда раньше не слышала, как мой отец плачет.

— Скажи мне, где ты, — попросил он.

— Я на лодке. Я не знаю точно где, но меня спасут. Я свяжусь с тобой, ко…— вызов отключился, прежде чем я закончила.

— Алло? — я помолчала. — Алло?

Батарея разрядилась. Я прижала телефон к груди, зная, что отец еще на другом конце линии.

Останься со мной.

Останься со мной еще чуть-чуть.

Ветер уменьшился к тому времени, когда я отложила телефон. Шторм начал утихать. Шлюпка все еще держалась, но волны все еще были сильными. Дамиан был до сих пор в отключке, его тело покачивалось с каждым движением лодки.

Я схватила аптечку из рубки. Потом вернулась за пистолетом Дамиана. Я промыла и забинтовала его рану, с пистолетом, заправленным в штаны. У меня не было ни единого шанса. Рана была глубокой. Дамиану нужно наложить швы, но все, что я знала — только основы, поэтому я замотала его голову бинтом. Кровь просочилась почти сразу. Я прижала полотенце к его голове, надеясь, что давление хоть немного остановит кровь.

Мы плыли на автопилоте, когда радар начал пищать.

Мое спасение было почти здесь.

Я убрала волосы Дамиана со лба, они затвердели от крови.

Почему, Эстебандидо?

Я хотела плакать, потому что кто-то, кого я любила, умер в этом теле, и я не хотела знать, когда и как, и никогда не собиралась оплакивать его. И теперь они собирались забрать его, мальчика внутри мужчины.

Молния разделила небо, и на секунду я увидела его. Эстебан. Его пальцы были окрашены, улыбка была широкой, он только что пробовал землянику в первый раз.

Что случилось с тобой?

Что случилось?

Я прижала его голову к себе и начала баюкать.

И когда другая лодка приблизилась к нам, мужчина поднялся на борт.

— Все в порядке. Все будет хорошо,— сказал он. — Вы можете опустить пистолет.

Я не понимала, что держала его все это время, пока он не вырвал его из моих рук.

Он убрал полотенце из моей руки и осмотрел рану Дамиана. Полотенце было пропитано кровью.

Дамиан открыл глаза.

— Рафаэль, — прошептал он, когда увидел мужчину.

Кровь застыла в моих жилах. Я знала это имя. Я слышала, как Дамиан говорил с ним по телефону.

— Ты получил это? — говорил Дамиан Рафаэлю, мужчине на другом конце линии, который записывал мои крики.

— Я здесь, Дамиан, — сказал мужчина, который, как я думала, пришел спасать меня, — я здесь.