Тюрьма Вальдеморо представляла собой бесконечную бетонную стену, увенчанную колючей проволокой и сторожевыми башнями. В центре находились тяжелые металлические ворота, через которые бронированные машины въезжали и выезжали из здания. В дальнем конце была пристройка ― тоскливый маленький уголок для посетителей. Он выглядел неуместно, слово случайно попавший сюда вагон огромного серого поезда.

Эстебан ощущал себя маленьким и беспомощным, стоя в тени зловеще нависающей стены. Строгие офицеры со снайперскими винтовками оккупировали башни. На главных воротах вооруженные охранники патрулировали заграждение без единого окошка. МаМаЛу была где-то за этим несокрушимым фронтом, и Эстебан должен был найти путь, чтобы освободить ее.

Эстебан отстоял длинную очередь у гостевых ворот. Когда подошла его очередь, охранник обыскал его дважды.

— Извините, — сказал Эстебан, подойдя к следующему охраннику, — я здесь, чтобы увидеть свою маму.

Но охранник притворился, что не услышал его. Эстебан провел весь день, слоняясь вокруг, но не сдался. Когда охранники сменились, его надежда возросла, но и они тоже игнорировали его.

— Эй, — мужчина, ожидавший здесь своей очереди почти так же долго, как и Эстебан, подал ему бумажный кулек, наполненный жареным арахисом, — они не впустят тебя, пока ты не заплатишь.

Эстебан уставился на него.

— Иди домой, мальчик, — мужчина отряхнул штаны и поднялся, — ты теряешь время.

Вечером, когда очередь иссякла, он пытался опять пройти. Эстебан был уверен, что если будет ждать достаточно долго, один из охранников пропустит его, но в этот раз ему попался настолько злой, что даже погнался за ним с дубинкой.

Эстебан пробовал назавтра. И на следующий день. И на следующий день после этого дня. В конце концов, один из охранников решил снизойти до него.

— Имя заключенной?

— Мария Луиза Альварес.

— Твое имя?

— Эстебан Самюел Альварес.

— Ты принес мне обед? ― спросил мужчина.

— Обед?

Мужчина скрестил руки и нахмурился.

― Я наблюдаю тебя здесь уже давно. Неужели ты еще не понял? Кто заплатит за мой «обед»?

Эстебан внезапно понял, как это работает.

— Как много стоит… твой «обед»?

— Триста пятьдесят песо, амиго. И ты можешь видеться со своей мамой каждый день на протяжении месяца.

— А сколько за один день?

— Столько же.

— Пожалуйста. У меня нет денег. Просто позвольте мне увидеться с ней. Завтра я вернусь с дядей. Я принесу тебе «обед» и… — сказал Эстебан.

— Нет денег — нет madre, — и охранник прогнал его прочь.

Подошла очередь следующего. Эстебан смотрел, как женщина что-то тайно передала охраннику. Совершенно точно, все знали о правиле. Эстебан вспомнил о большой пачке денег, которую Виктор отдал Фернандо.

Вернувшись домой, он наткнулся на Фернандо, который уже вырубился в луже из собственной слюны.

— Фернандо, — он пытался поднять его, это было бессмысленно. Он нашел только пару монет в его куртке, видимо Фернандо пропил все деньги, которые имел.

— Нет, нет, нет! — Эстебану хотелось разрезать его, чтобы вырвать эти триста пятьдесят песо из его черной, пропитанной ликером печени. Он обыскал весь дом, но ничего не нашел, даже банки фасоли, которую он смог бы продать за приличные деньги.

У Эстебана не было другого выхода, кроме как обратиться к единственному человеку, который мог бы помочь ему — к Уоррену Седжвику.

«Присмотри за этим», — сказал бы он Виктору, как тогда, когда Эстебан выбил зуб Гидиоту.

Эстебан был уверен, что Уоррен вмешался, если бы знал, какое наказание дал ему Виктор, и был уверен, что вмешается, если узнает, как Виктор «присматривает» за МаМаЛу. Он верил, что отец Скай был честным человеком. Он пытался защитить МаМаЛу от Эль-Чарро, человека, лица которого он никогда не видел. Уоррен посылал деньги, много денег, чтобы об Эстебане заботились, пусть он и не знал, что Фернандо был грязным, гнилым алкоголиком. Эстебан был уверен, что если бы Уоррен узнал, то освободил бы МаМаЛу из Вальдеморо.

Дорога от дома Фернандо до Паза-дель-Мар, в Каса Палома, занимала тридцать минут. Эстебан бежал всю дорогу, его ступни все были в порезах от маленьких зазубренных камней, которыми была усыпана дорога сквозь джунгли, но его вела надежда. Он бежал сквозь густую листву, прикрывая лицо руками от хлещущих веток, пока деревья, наконец, не расступились, и Эстебан не увидел перед собой ворота Каса Палома.

Он застал Уоррена и Скай садящимися в их серебристый Пежо. Водитель выезжал с объездной дороги. Когда появился Эстебан, только-только открылись кованые железные ворота.

— Подождите! — он побежал за автомобилем, по грязной дороге, которая вела из Каса Палома. Колеса оставляли облака пыли позади. Легкие Эстебана наполнились сухой мелкой пылью.

— Скай! — закричал он.

Она обернулась и посмотрела на него сквозь облако песка и пыли.

— Стойте! Скай! — он замахал, остановившись от острой боли, резанувшей его в бок. Он согнулся, чтобы облегчить ее хоть немного.

Скай отвернулась, и машина поехала дальше по дороге.

— Скай, — прохрипел он, падая на колени.

Капли пота падали с его бровей и смешивались с землей.

Эстебан не понимал, почему Скай не попросила своего отца остановиться. Он не видел ее с той ночи, когда МаМаЛу забрали. Спрашивала ли она, где он? Скучала ли она по нему?

У Скай должна была быть причина, и когда они вернутся, она расскажет ему. Эстебан решил подождать. Чем раньше он поговорит с Уорреном о МаМаЛу, тем раньше он заберет ее.

Эстебан вернулся обратно к воротам. Он видел, как Виктор закрывал их цепями и замком. Виктор.

Он ответственен за это. Он отправил МаМаЛу в тюрьму. Гнев и ненависть Эстебана закипели с двойной силой. Он забыл, что он всего лишь двенадцатилетний мальчик, и идет против наемного охранника. Он забыл, что даже Блонди и Брюс Ли не связывались с такими мешками дерьма. Он забыл все, кроме того, что Виктор был причиной тому, что МаМаЛу сейчас в Вальдеморо.

— Виктор! — у Эстебана было преимущество в неожиданном нападении, и он практиковал высокие удары ногами и руками в течение нескольких месяцев. Он нацелился прямо в торс Виктора.

— Гребаный выродок, ты спятил? — Виктор отшатнулся, и цепь лязгнула по створке ворот. — Я думал, что тебе велено оставаться у Фернандо. Ты должен научиться слушать! — он обошел Эстебана.

Борьба была недолгой. Эстебан закрыл глаза, когда почувствовал удары по спине и груди. Когда он упал на землю, Виктор пнул его в живот.

— Иди домой, маленькое дерьмо, — сказал он.

Но Эстебан покачал головой, прижимая к животу руки.

— Я не уйду, пока не поговорю с сеньором Седжвиком.

— Ты думаешь, ему не насрать на тебя? Ты думаешь, что он вернет МаМаЛу обратно? — Виктор засмеялся. — Жалкий, наивный бастард. Ты нужен этим богатым гринго, как вчерашняя газета.

— Неправда! — лицо Эстебана было покрыто грязь, и когда он вытирал слезы, они оставляли коричневые следы у него на щеках. — Скай мой друг.

— Действительно? — Виктор покачал головой в притворном сожалении. — Скажи мне, твой друг попрощался с тобой? Сказала ли она, что уезжает и никогда не вернется?

— Ты врешь. Ты грязный, подлый лжец!

— Жди тогда. Жди, и твой «друг» и ее отец вернутся, чтобы спасти тебя.

Эстебан очень устал, и у него слишком болело тело, чтобы драться, когда Виктор пошел прочь. Он был в синяках и побоях снаружи и кипел от гнева и стыда внутри. Он ощущал себя слабым, беспомощным, убитым. Он лежал, скорчившись, у закрытых ворот, под палящим солнцем.

Прошло уже много часов, но Эстебан ждал. Было тихо. Слишком тихо. Никто не помог ему, никто не открыл ворота. Где охрана? Где садовник? Эстебан отказывался верить в то, что они все ушли. Он знал, что Скай не уйдет не сказав «прощай». Он знал.

Когда звезды сменили солнце, Эстебан похромал к входу и заглянул через ворота. Огни не освещали путь к крылу прислуги, он оставалось в темноте. Эстебан перелез через забор, поднялся по дереву к окну Скай и попытался открыть его — как оказалось, оно все еще было не заперто.

Эстебан включил свет и огляделся. Странное ощущение — быть в комнате Скай без нее самой. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Ее кровать была заправлена, но шкаф выглядел так, словно кто-то собирался в спешке. Все ее любимые книги и одежда пропали. Он посмотрел на пол и обнаружил, что он был завален бумажками — магическими, мифическими существами, которые он создавал из самых ярких бумажек, какие только мог найти. Они были небрежно разбросаны. Некоторые из них были растоптаны, разорваны на уродливые бесформенные куски.

Эстебан поднял оригами скорпиона. Ему потребовалось много времени, чтобы сделать все сгибы правильно. Тело было плоским, но жало смотрело вверх. Он думал о том, что сказал Виктор. Возможно, он был прав. Возможно, Уоррену плевать на них с МаМаЛу. Так же, как и Скай. Видимо, он и МаМаЛу были как эти бумажки — правильные и нужные до определенного момента, а потом растоптанные по пути к новому.

Эстебан отбросил скорпиона прочь, морщась от боли в тех местах, на которые пришлись удары Виктора. Он выглянул в окно и увидел молодую луну, отражавшуюся в зеркальной глади пруда. Он вспомнил, как Скай ворочалась в кровати и МаМаЛу рассказала им историю о загадочном лебеде, который скрывался в прудах Каса Палома. Лебеде, который появляется только однажды, во время растущей фазы луны.

«Если ты увидишь его хотя бы мельком, ты вскоре отыщешь величайшее сокровище», — сказала она.

Эстебан не верил ей тогда и не верил и сейчас. Это все было придумано ― вся магия, все ее истории, все счастливые концы. Они все были пустышками, бессмысленными и лживыми. Его отец не был отличным рыбаком. Он никогда не любил МаМаЛу. МаМаЛу врала. Скай никогда не была его другом.

Ты думаешь, Уоррену Седжвику не насрать на тебя? Ты думаешь, он освободит МаМаЛу? Ты нужен этим богатеньким гринго, как вчерашняя газета.

Это была холодная, жестокая правда.

Эстебан выключил свет и постоял один в кромешной темноте. Вылезая их окна комнаты Скай в ту ночь, он оставил кое-что в ее спальне — свое детство, свою невинность, свои яркие наивные идеалы — все они были отброшены им как те бумажки на полу, как разорванные бумажные мечты.