Ужин в Каса Палома всегда подавали во внутреннем дворике. Я не помню времени, когда мама была жива, но традиции, которые она создала, соблюдались после ее смерти еще долго.

Моя мать всегда предпочитала ужинать под открытым небом. Я помнила последний наш ужин с отцом, в окружении ароматных деревьев и мягких мерцающих огней.

Было странно вернуться сюда теперь в качестве гостьи, увидеть дом моего детства после всех этих лет. В прошлый раз, когда я приходила увидеться с Дамианом, я не остановилась чтобы полюбоваться его красотой — высокие потолки, которые эхом отражали наш смех, кухня, на которой МаМаЛу готовила для нас батат с флаутас (Примеч. блюдо мексиканской кухни). Реставрация оживила особняк, но стены остались те же. Проходя по дому, я почувствовала ностальгию по прошлому. Никакая краска или шлифовка не могли убрать запах Каса Палома. Он остался в моей душе.

— Дамиан? ― я просунула голову в дверь столовой. Там теперь стоял гладкий стол из темного дерева, но буфет, в котором раньше скрывался Дамиан, по-прежнему стоял на месте.

— Сьерра? — я последовала на улицу на звук ее смеха и нашла их растянувшимися под деревом: отец и дочь смотрели на облака.

— Это похоже на хвост кролика, — сказал Дамиан.

— Где кролик? — Сьерра прищурилась. — О. Там. Его всосал этот дементор. (Примеч. Дементор — персонаж из фильма «Гарри Поттер»). Видишь, ухо торчит?

— Для столь милой девочки ты слишком мрачная…

— Мама! — Сьерра заметила меня первой. — Давай, садись.

Это было в субботу после обеда, у меня был выходной. Чтобы я на этой неделе смогла проследить за поставками, Дамиан предложил присмотреть за Сьеррой. Большая часть моей продукции отправлялась в элитные бутики в Штатах, но после небольшой рекламы в модном журнале я начала получать заказы со всего мира. Я вздохнула, растянувшись около Сьерры. Я приняла приглашение Дамиана поужинать в Каса Палома, хотя была вымотана, и все еще не выполнила все заказы. Я посмотрела на гладкие, зеленые листья, раскачивающиеся надо мной. Желтые цветы еще не скоро расцветут, но ветерок был теплым, и трава щекотала мою кожу.

Я, должно быть, задремала, потому что следующее, что я увидела, как Дамиан стоит надо мной.

— Ужин готов, — произнес он, протянув мне руку.

Его силуэт выделялся на фоне вечернего неба. Тот же силуэт, который я увидела через щели деревянного ящика на лодке, где он держал меня пленницей. Он все еще пугал меня, но по-другому.

Он заставлял меня чувствовать то, что я не хотела чувствовать, и каждый раз, когда я находилась рядом с ним, мои чувства бились в клетке, грозясь высвободиться.

«Я делаю это ради Сьерры», — напомнила я себе и приняла его руку. Она заслуживает родителей, которые могут вести себя прилично рядом друг с другом.

Я пошла за Дамианом внутрь и застыла.

— Скай, — Рафаэль слегка кивнул головой.

Мужчина, который однажды готов был убить меня. Впрочем, то же самое можно сказать и про Дамиана.

— Прошу прощения за мой визит без приглашения. Я подумал сделать сюрприз Дамиану. Я и подумать не мог, что ты и Сьерра будете здесь, — сказал он.

— Я сказал Рафаэлю, что он может остаться на ужин, — Дамиан не спрашивал. Его дом — его правила. Три человека, о которых он заботился, были под одной крышей.

Смирись с этим и будь паинькой.

Потребовалось немного времени, чтобы оттаять к Рафаэлю. Я поняла, что это никогда не было личным. Он просто заботился о своем друге.

Мы ели во внутреннем дворике. Обычная еда: паста с мясным фаршем и cotija, зернистый сыр, который так любит Сьерра. Я улыбнулась — она слопала все за секунду. Мои кулинарные способности со временем не намного улучшились. Она никогда не жаловалась, но, несомненно, предпочитала стряпню Дамиана.

— На самом деле, я заглянул, чтобы отдать тебе это, — Рафаэль вручил Дамиану конверт цвета металлик с рельефно напечатанными инициалами.

— Ты женишься? — произнес Дамиан, когда прочел карточку внутри. — Нифига себе!

Они обнялись и сердечно похлопали друг друга по спине.

— Вы все приглашены, — сказал Рафаэль, посмотрев на меня и Сьерру.

— Церемония будет проходить в церкви Архангела Сан-Мигеля, а прием в «Камилле», — он собирался уточнить, когда зазвонил его телефон. — Простите, — извинился он. — Мне нужно ответить.

По улыбке на его лице, было очевидно, что звонила его будущая жена.

— Ну, и когда я с ней встречусь? — спросил Дамиан, когда Рафаэль вернулся.

— Она приедет завтра. Мы остановились в отеле Паза-дель-Мар. Я приехал раньше, чтобы подготовить тебя.

— Ты наконец-то решился?

— Определенно, — Рафаэль отложил телефон и поднял свой бокал. — За старых друзей, — сказал он.

— За старых друзей.

Мы подняли тост.

«Мое сердце и твое сердце — старые, старые друзья», — сказали мне глаза Дамиана.

Я была рада, когда он встал и момент прошел. Сьерра уговорила Рафаэля поиграть с ней в видео игры, пока мы с Дамианом убирались.

— Не знаю, подходящая ли это игра, чтобы играть в нее с Рафаэлем, — произнес Дамиан.

— Она, кажется, прекрасно с ней справляется.

— Я не о ней беспокоюсь.

Наши глаза встретились, когда Рафаэль вздрогнул, сидя на диване. Сьерра воспользовалась своим преимуществом от его реакции на звук стрельбы.

— Порождение сатаны, — произнес Рафаэль.

Сьерра захихикала.

Губы Дамиана подергивались, и я была вынуждена отвести взгляд, чтобы не засмеяться.

***

Мы нашли Сьерру в моей старой комнате после ухода Рафаэля. Она свернулась калачиком на кровати, обняв подушку, и спала. Дамиан уселся в изножье кровати, не спуская с нее глаз.

— Я никогда не видел, как она спит.

Это было сказано больше самому себе, чем мне, но от этого мое сердце сжалось. Он пропустил все те моменты, которые я считала само собой разумеющимися.

— Она наполовину похожа на МаМаЛу, наполовину на Адриану, — сказал он.

У Сьерры не было ни единой моей черты — ни светлых волос, ни серых глаз. Когда мы гуляли по улице, и ее темная рука была в моей, люди считали меня ее няней. В ней была аристократическая харизма моей матери и приземленность МаМаЛу, глаза Адрианы, улыбка МаМаЛу.

— Давай не будем ее будить, — сказала я. — Возможно, будет лучше, если она проспит до завтра, — я не хотела лишать Дамиана удовольствия наблюдать, как его дочь спит.

— Если закрыть глаза, складывается впечатление, будто ничего не изменилось, — сказал он, его голос был настолько тихим, что я еле разобрала слова. — Маленькая девочка в этой комнате, и она украла мое сердце. Во второй раз.

Я была рада, что он смотрит на Сьерру. Было ошеломляюще вернуться с ним назад в мою комнату, но его присутствие напомнило мне о многом. Вспоминать, как он обожал меня, когда мы были детьми, было слишком.

Дамиан снял со Сьерры носки, осторожно чтобы не разбудить ее. Поцеловал нежно ее ступни, прежде чем накрыть ее одеялом.

— Спасибо, — сказал он. — Что позволила ей остаться.

Я кивнула — не могла говорить, потому что чертовски тяжело было оставлять ее здесь. Я не смогла вспомнить ни единой ночи без нее.

— Почему бы тебе не остаться?

Он так хорошо мог меня прочесть. Слишком хорошо. Но ни в коем случае я не приму его приглашение. Это было бы равноценно тому, как если бы ступить в пещеру льва.

— Ты можешь спать с ней. Это ее первая ночь здесь. Она, вероятно, проснется дезориентированной.

Я дрогнула. Я смертельно устала. Мне хотелось только доползти до кровати, и у него есть место для меня. Сьерра не привыкла просыпаться в другом месте.

Дамиан не ждал ответа.

— Запасная зубная щетка и полотенца в ванной комнате. Тебе нужно что-нибудь еще?

Да. Мне нужно не ошибиться снова, мне нужно найти возможность быть с тобой так, чтобы мы не расставались друг с другом на ночь.

— Спокойной ночи, Дамиан.

— Спокойной ночи, Скай, — ответил он и закрыл за собой дверь.

Я вздохнула и рухнула возле Сьерры.

Комната больше не напоминала девчачью. Розовый и кремовый декор были заменены ярким, ультрамодным цветом на фоне нежного, нейтрального. На одной стене висела разрисованная классная доска и была нарисована сетка для игры в крестики и нолики. Дамиан Х и Сьерра 0. Вмонтированные полки были те же, но Дамиан покрасил их свежей краской. Мои глаза задержались на бумажных лебедях, которые выстроились в ряд на них, неуклюжие изделия Сьерры, и я осознала, как за такой короткий промежуток времени сблизились Дамиан и Сьерра. Комната выглядела так, будто Сьерра приложила свою руку. Она была наполнена ее индивидуальностью.

Я поднялась и уже собиралась снять брюки, как случайно выглянула в окно. Дамиан шел вниз по дорожке, которая вела в дом для персонала. Вот он скрылся за деревьями. Через некоторое время включился свет в одной из комнат. Комната МаМаЛу. Пока я чистила зубы, меня мучило любопытство, что же он там делал. Вернувшись в комнату, я заметила, что свет все еще включен. Я размышляла мгновение, прежде чем надеть обувь. Я хотела увидеть комнату МаМаЛу. Она никогда не разрешала мне сопровождать ее туда, настойчиво утверждая, что не подобает мне ошиваться возле ее жилища. Что ж, сегодня вечером у меня наконец-то появился шанс увидеть ее комнату. Дверь была открыта, когда я добралась туда.

— Дамиан? — позвала я и заглянула внутрь. Его там не было, поэтому я вошла.

Комната была маленькой и скудно меблирована. Лампочка была ввинчена в потолок. Кровать застелена, но подушка прислонена к изголовью, и одежда Дамиана разбросана на ней. Я дотянулась до жестянки Lucky Strike, что стояла на краю потрепанного туалетного столика. Он хранил нее, это была его последняя физическая связь с МаМаЛу.

Теперь я знала, почему она не хотела, чтобы я приходила. Я и представить не могла их двоих, живущих в этом маленьком, ограниченном пространстве, в то время как в Каса Палома пустовали комнаты. Я тогда не понимала разницы, но Дамиан понимал. Он вкусил другую сторону богатства и власти. По этой причине ему не разрешалось присутствовать на моих вечеринках в честь дня рождения, вот почему у меня были частные уроки, пока он прятался в тайнике. Я бы возненавидела жить в тени нашего большого особняка, наблюдая за едой, которую ели другие, за блестящими автомобилями, на которых они ездили, за вечеринками с музыкой и ярким светом. Я бы возненавидела свою мать, которая вдали от меня присматривала за кем-то еще, но Дамиан был выше этого. Он рос, привязавшись ко мне. Он никогда не жаловался и не сравнивал, только принимал и продолжал принимать, пока все это у него не отняли.

Стоя в комнате, которую он делил с МаМаЛу, я ощутила себя в его шкуре. Я представила, как их отрывают друг от друга посреди ночи, в последний раз, когда он видел ее. Видел ли он ее?

Или было слишком темно? В тот миг его вера в мир была потеряна, та вера, с которой рождается каждый ребенок.

Сдерживая рыдания, я повернулась, чтобы уйти, в то время когда Дамиан вошел в комнату.

Он вытирал лицо полотенцем и замер на месте, когда увидел меня.

— Что случилось? — спросил он. Мне следовало послушать МаМаЛу. Мне никогда не следовало приходить. — Скай.

То как он говорил, черт, почти разрушило меня. Может, Дамиан и был весь такой холодный снаружи, но внутри него кипели эмоции. Он никогда ничего не делал наполовину. Когда он ненавидел, он ненавидел каждой клеточкой своего тела, и когда он любил … Господи, когда он любил, он произносил мое имя так, будто весь мир был заключен в нем.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Я сплю здесь.

— Ты спишь… здесь? — я огляделась вокруг. Это объясняет его одежду на кровати и почему на нем только пара боксеров. Тепло, исходившее от его кожи, было подобно грелке в небольшом помещении.

— С чего бы ты спал?.. — я остановилась. Вдруг до меня дошло, почему Дамиан воздерживался от роскоши Каса Палома, предпочитая крыло для персонала. Он думал, что не является его частью. Он думал, что недостаточно хорош.

Возможно, он купил ее и восстановил, но предпочитал быть здесь, где он последний раз чувствовал себя любимым, где вина за то, что он сделал, не съедала его. Каса Палома была моей. Дамиан пытался восстановить все вещи, которые он думал, что забрал у меня.

Неважно, скажешь ты «да» или «нет», ты всегда будешь моя, навечно.

На глаза навернулись слезы. Я уставилась на свои ноги, пытаясь остановить нахлынувшие эмоции, образовавшие комок в моем горле, слова, которые забылись, поскольку их было так много, и все они рвались на волю.

— Идем, — я протянула руку. — Домой.

Только двум словам удалось вырваться. Я не могла больше с этим бороться. Любовь Дамиана, возможно, уничтожит меня, но не его любовь убивала меня.

Я не ждала ответа. Я взяла его руку, выключила свет и повела в особняк.

— Подожди, — сказал он возле двери. — Я не…

— Я люблю тебя Дамиан. Всегда тебя. Только тебя. Вот место, которому ты принадлежишь. Со мной и Сьеррой.

— Но ты сказала…

— Я знаю. Я сказала много всего. Тебе, себе. Затем я вспомнила, что ты сказал. «Любовь не умирает». Это правда, Дамиан. Я никогда не переставала любить тебя, с того времени, когда была маленькой девочкой в той комнате. Когда я следовала за своим сердцем, оно всегда приводило меня обратно к тебе.

С минуту Дамиан просто смотрел на меня. У него было то, что он всегда хотел, но он столкнулся с неожиданным препятствием. С собой. Заслуживал ли он искупления? Любви? Прощения?

Это было что-то, что мог решить только он сам.

Он прислонился лбом к моему лбу и закрыл глаза.

— Я так устал, güerita. Устал притворяться, что могу двигаться дальше без тебя, когда это разбивает мне сердце. Скажи мне, что это оно. Скажи мне, что это навсегда.

— Ты, я и Сьерра.

Я сказала ему то, что он хотел услышать, я целовала его, тихо нашептывая обещание. Каждый мускул в его теле расслабился, как если бы он наконец-то отпустил некое тяжкое бремя.

— Я хочу запомнить это, — сказал он, взяв меня на руки. — Если я умру сегодня, умирая, я хочу помнить, как это — держать весь мир в своих руках.

Поднявшись по лестнице, мы пошли в хозяйскую комнату. Когда Дамиан закрыл дверь, мои ноги начали дрожать. Я никогда не знала чего ожидать с ним. Он играл моим телом как маэстро, иногда в безжалостном ритме — с первого удара, играя рапсодию страсти.

— Сними свои штаны и ложись на кровать, — сказал он.

Я сделала, что он мне сказал, дрожа от нервов и ожидания. У меня никого не было восемь лет. Мое тело изменилось после рождения Сьерры. Я сняла свой бюстгальтер, но оставила топ.

Кровать прогнулась, когда он скользнул возле меня. Одной рукой обняв меня за плечи, убаюкивая меня на груди. Его кожа была теплой и гладкой под моей щекой. Боже, я скучала по его запаху, его прикосновению, по ритму его сердца.

— Спи, — он поцеловал меня в макушку, поглаживая мои волосы, как будто они были сделаны из чистого золота.

Я, должно быть, издала удивленный звук, поскольку он хмыкнул. Я ожидала феерического воссоединения.

— Просто мне так хорошо.

В прошлый раз, когда мы были вместе, когда Сьерра нас прервала, он выглядел как разъяренный бык, выбравшейся из клетки, и хотя я чувствовала его явное возбуждение, также почувствовала кое-что еще. Дамиан был удовлетворен. Впервые никто не преследовал нас, никто нас не разъединял. Мы смогли найти дорогу назад друг к другу. Мы наконец-то были свободны. Это был настоящий Дамиан, желающий насладится чем-то, что превосходило похоть, желание и плотские утехи. Это было чувство принадлежности, которое размывает грани между двумя людьми, когда ваши ноги и пальцы сплетаются вместе, и это настолько естественно, настолько неосознанно, что вы даже не осознаете случившегося. Когда я думаю о Боге, я думаю обо всех этих волшебных, необъяснимых вещах, умноженных на бесконечность.

— Было тяжело? Рождение Сьерры? — Дамиан все еще гладил мои волосы.

— Да, — я не собиралась врать. — Но это больше касалось моего сердца, чем тела.

Некоторое время мы лежали тихо, зная, что сделали бы все это снова, ради маленького чуда которое спало в соседней комнате.

— Ты назвала ее в честь гор из колыбельной МаМаЛу.

— Так и есть, — я улыбнулась. — Она сказала тебе свое второе имя?

Он покачал головой.

— Мариана.

— В честь МаМаЛу и Адрианы.

Дамиан переместился так, чтобы мы легли поперек кровати.

— У нее ступни точно такие, как твои.

— Нет, не такие.

— Я увидел это, когда стягивал с нее носки. Большой палец расположен в стороне от остальных. Там огромная щель между ними.

— Мои ноги не такие.

— Ох, нет? — Дамиан отбросил покрывало в сторону и стал на колени возле моих ног. — Видишь это? — он схватил мой большой палец. — Я могу всунуть свой нос между ним и вторым пальцем, — он стал доказывать свою точку зрения.

Я начала смеяться, потому что это щекотно, но затем кое-что увидела, и у меня перехватило дыхание.

Эстебан вернулся.

— Что? — спросил Дамиан, растягиваясь на постели рядом.

— Ничего, ― я отбросила волосы с его лба и поцеловала его в нос. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, güerita, — он прижал мой мизинец к своей груди рядом с сердцем. — И сейчас я собираюсь целовать тебя, пока ты не почувствуешь это в кончиках своих антиобщественных пальцев ног.

И он так и сделал. Языком он раздвинул мои губы, одной рукой схватив сзади за шею, другой притянул меня настолько близко, что каждый миллиметр моего тела обожгло молнией. Я выгнула спину, когда он, схватив мою ногу и согнув ее в колене, закинул на свое бедро и толкнулся в меня. Из меня вырвался хриплый стон, и мы начали тереться в безумном ритме — его руки на моей попке, сжимая и отпуская.

— Так долго ждал, Скай. Я не продержусь, — его голос был приглушенным рядом с моей шеей, когда он лицом прижался к моим волосам.

— Я тоже не думаю, что смогу, — я потеряла контроль, настолько готовая к его обладанию, что не могла сосредоточиться на чем-либо еще.

— Еще нет, — он отодвинулся, когда я добралась до его боксеров. — Я хочу попробовать тебя. Ты знаешь, как много раз я мечтал об этом?

Я ожидала, что он спустится вниз, но он перевернул нас таким образом, что я оказалась сверху.

— Сядь на мое лицо, Скай. Вот так. Боже, да.

Вся моя сдержанность улетучилась, когда Дамиан отодвинул мои трусики в сторону. Его язык прошелся по моим складочкам к клитору. Он лизнул. Мои бедра сжались. Его губы сомкнулись вокруг жесткого, маленького комочка, и он всосал его. Когда становилось слишком остро, он переключался на облизывание, поочередно переходя от одного к другому.

— Дамиан.

Я была близко. Так близко. Мои пальцы запутались в его волосах.

— Позволь мне посмотреть на тебя, — он потянул мои трусики вниз и я, покачивая бедрами, выскользнула из них. Один длинный палец скользнул внутрь. — Такая чертовски мокрая.

Я откинула назад голову, его большой палец кружил на моем клиторе.

— Объезди мое лицо, Скай. Кончи для меня. Я хочу, чтобы твои соки покрыли меня.

— Нет, — сказала я затаив дыхание. — Ты и я, вместе, — я скользнула рукой в боксеры и сжала его длину.

Мое прикосновение воспламенило его. Член Дамиана увеличился.

— Тебе не стоило это делать, — зарычал он, опрокидывая меня на спину. — Потому что теперь я должен сделать это, — он заполнил меня одним жестким, сильным толчком. Мое тело запротестовало, но я была настолько влажной, настолько изголодавшейся по нему, что боль уступила место горячей, жаждущей наполненности.

— Здесь не было никого.

Он знал. Дамиан, мать его, знал. Он ускорил темп, унося с собой меня.

— Я скучал по этому. Скучал по тебе. Так чертовски сильно, — его дыхание было горячим и тяжелым.

Это началось с позвоночника — электрические заряды достигли таза, разжигаясь до горячего яркого взрыва, который пронзил меня мощной волной экстаза. Я сжала Дамиана, когда оргазм прошел сквозь меня, и почувствовала, как он напрягся, когда это поразило его. На мгновение наши тела слились, тот же ток прошел сквозь нас. Я держалась за Дамиана, когда он содрогался во мне. Мы медленно приходили в себя. Сначала наши сердца, затем наше дыхание.

— Я не хочу выходить, — Дамиан оставался во мне, удовлетворенный, но отказывался выходить.

— Тогда не надо, — я обняла его ногами. — И ответ «да».

— На какой вопрос?

— Ты спросил, выйду ли я за тебя замуж. Ответ ― «да».

— Тогда у тебя был выбор. Попробуй убежать от меня теперь.

— Как я должна это сделать, когда твой член все еще во мне?

— Привыкнешь. Я поселился там. В следующий раз я, возможно, даже продержусь чуть дольше, чтобы унести тебя на вершину.

Я рассмеялась, но быстро затихла.

— Что?

Он знал каждую черточку моего лица, но смотрел на меня так, будто впервые увидел. Он отодвинул мои волосы в сторону, открывая доступ к шее.

— Просто хочу убедиться, что это реально, — он оставил нежный поцелуй, прежде чем отодвинуться и обнять меня. — Думаешь, есть такая вещь, как слишком много счастья? — спросил он. — Потому что прямо сейчас я чувствую, что не могу вместить его, и Вселенная собирается вмешаться, чтобы восстановить баланс.

— Вселенная уже вмешалась. Исправив все ошибки, Дамиан. Не наоборот.

Когда мир всегда только отбирает у вас, когда он постоянно переворачивается и меняется под вашими ногами, тяжело принять момент восстановления.

Он держался за меня так, как будто бы я была самой драгоценной вещью в мире.

Я чувствовала, как каждая клеточка пропитывалась радостью, наполнялась и раздувалась. Я чувствовала себя как мороженое, и ракушки, и высокие каблуки с красной подошвой. Я, возможно, запломбировала щель между моими зубами, МаМаЛу, моей истинной любви не нужно пространство, чтобы всосать его сердце. Она всегда была там.

Приблизившись, я обняла Дамиана и улыбнулась, счастливая, чем когда-либо.

— Куда ты собралась? — спросил Дамиан, когда я свесила ноги с кровати несколькими минутами позже.

— Хочу проверить Сьерру, — я разыскала свои трусики и натянула их.

— Поторопись. Я скучаю по тебе.

Я засмеялась и открыла дверь. В холле было темно, но я знала дом как свои пять пальцев.

Ночник в комнате Сьерры был включен. Во сне она откинула одеяло, и ее рука свисала с края. Я натянула на нее стеганое одеяло и подвинула ее в центр кровати. Она не двигалась. Я положила ее руку обратно и собралась уходить, когда заметила кое-что на ночном столике. Я взяла это и нахмурилась.

Шприц.

Я была уверена, что его здесь не было раньше. Независимо от того, что было внутри, его использовали, но почему Дамиан разбрасывался шприцами? Особенно рядом со Сьеррой…

— Не двигайся, — фигура вышла из тени.

Я почувствовала, как что-то холодное вжимается в мой висок. Пистолет. Я знала, что это пистолет, потому что однажды Дамиан нацелил один в мой затылок. У меня сейчас было то самое плохое предчувствие, что и тогда, с той лишь разницей, что в этот раз было намного, намного сильнее.

— Позови его, — незваный гость потащил меня к двери.

— Кого?

— Кончай играть в игры, Скай. Позови Эстебана, или Дамиана — пофигу как он зовет себя в эти дни.

Я знала этот голос.

— Виктор! — я повернулась к нему лицом, но он ударил меня пистолетом. Острая боль от удара прострелила щеку.

— Делай, как я сказал или она умрет, — он указал на Сьерру.

— Дамиан, — позвала я, но мой голос дрожал.

О Боже. Шприц. Что он сделал со Сьеррой?

— Громче, — подгонял Виктор.

— Дамиан.

Дамиан вышел из спальни, надевая футболку через голову.

— Скай? — его голос был таким теплым и расслабленным, что я прикусила губу, сдерживая острую боль. Он понятия не имел, куда шел.

Думаешь, есть такая вещь, как слишком много счастья?

Виктор оттащил меня от двери. Мы стояли в центре комнаты, его пистолет был направлен на меня, когда вошел Дамиан. Он мгновенно застыл, и затем что-то изменилось, может, это его тренировки в Каборасе или его принятие угрозы на себя. Чем бы это ни было, Дамиан оценил ситуацию, и вместо того, чтобы запаниковать, сделал противоположное — он пошел убийственно спокойно.

— Неважно чего ты хочешь, Виктор. Отпусти их, и это твое.

— Я хочу назад свою руку, говнюк. Думаешь, ты сможешь мне ее дать? Потому что, если ты намерен соединить каждый нерв, который ты отрубил, ты двигаешься в правильном направлении. Ты знаешь, как это — разгуливать с парализованной рукой в моем бизнесе? Я потерял все. Я…

— Довольно драмы, Виктор. Я понимаю. Это была твоя рабочая рука. Ты не можешь стрелять. Или пользоваться консервным ножом. Или как следует погладить свой хрен. Ты потерпел убытки на работе, работе которую сам выбрал, и теперь ты перекидываешь на меня ответственность за это. Чего ты хочешь?

Виктору потребовалась минута, чтобы собраться с силами. Он ожидал страх, подчинение, податливость.

— Я хочу, чтоб ты заплатил за это, — сказал он. — Я ждал, когда ты выйдешь из тюрьмы. И конечно не ожидал этого теплого воссоединения, — он повернул голову в сторону меня и Сьерры. — Заранее подготовленная семья, Дамиан. Внебрачный сын имеет внебрачную дочь.

Дамиан сжал руки в кулаки.

— Если ты причинил девочке боль…

— Не волнуйся. Я ни единого волоска на ее голове не тронул. Только ввел ей немного транквилизатора. Нянчиться с орущими детьми в такой ситуации — не мой конек.

— Ты накачал мою дочь наркотиками? — у Дамиана на лбу задергался нерв, чего я никогда прежде не видела.

Виктор оскалился.

— Ты накачал наркотиками дочь Уоррена, не так ли? Как это, когда сидишь по ту сторону баррикад? — он дернул меня ближе к себе.

— Твоя проблема — я, а не они.

— Твоя проблема была в Уоррене, но это не помешало тебе похитить Скай. Жертва, оказавшаяся между двух огней, — Виктор пожал плечами. — Ты сам это знаешь.

Виктор забрался Дамиану под кожу, заставив его оживить в памяти ужас той ночи.

— Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, — сказал он. ― Наемные убийцы в глубине души. Неужели ты не думал начать заново, нет? Я полагаю, это был блестящий ход — манипулировать Скай, чтобы подобраться к Уоррену, но я начинаю думать, что ты нафантазировал себе, что влюблен в нее. Я окажу тебе услугу. Такие женщины, как она, не влюбляются в таких мужчин, как мы. Я любил твою мать, но она отвергла меня. Она сказала, что хочет тебе лучшего примера для подражания. Я ненавидел ее и ненавидел тебя. Уоррен дал мне хорошую сумму, чтобы обеспечить ей комфортное пребывание в Вальдеморо. Я же оставил ее там гнить. Я должен покончить и с тобой также. Ты вернулся, чтобы укусить меня, но за мной все еще последнее слово.

— Тебе не нужно этого делать, — произнес Дамиан. — Забирай все. Я могу обеспечить тебя на всю твою оставшуюся жизнь. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться.

Это прозвучало так, как однажды я говорила на лодке, вымаливая свою свободу. Холодный узел сформировался у меня в животе. Тогда Дамиана ничто не сдерживало. Им руководила жажда мести, вызвав эффект домино, который перешел теперь на нас.

— Ты думаешь это из-за денег? — рассмеялся Виктор. — Я получил от Уоррена хорошую компенсацию. Часть нашего соглашения. И мне ежемесячно выплачивается хорошее пособие по инвалидности. Дело не в деньгах, дело в…

— Мести, — Дамиан произнес слово, будто оно было ядом во рту. — Поверь мне. Я понимаю это лучше всех. Это ничего тебе не даст, Виктор. Это лишь пустое обещание. Уходи и…

— Кончай базарить! — рыкнул Виктор. — Кто из них будет первой? Она? — он направил на меня пистолет. — Или она?

Я начала дрожать, когда он перевел его на Сьерру. Ставка была очень высока. Дамиан не мог рисковать, напав на него, не тогда, когда мы обе были на прицеле.

— Возьми меня, — Дамиан поднял руки и опустился на колени. — Прямо здесь, прямо сейчас. Засади в меня столько пуль, сколько пожелаешь. Тебе на самом деле не они нужны.

Ледяной страх сковал мое сердце. Он отвечал за каждое слово. Дамиан готов был отдать свою жизнь за Сьерру и меня. Он хотел сделать это. Он винил себя за то, что вовлек в это нас.

Если бы он держался подальше, меня и Сьерры не было бы здесь.

Возможно, когда-нибудь я стану героем, которого ты и твоя мама заслуживаете.

— Свидетели грязны, Дамиан. Вы все умрете, в любом случае, — сказал Виктор. — Выбирай. Или я выберу вместо тебя.

Мое сердце начало беспорядочно грохотать, когда ужасные картинки пронеслись у меня в голове.

— Что ты делаешь, Скай? — голос Дамиана вырвал меня из тьмы, накрывшей разум.

Я сопротивляюсь и борюсь.

Я подняла шприц, все еще зажатый у меня в руке, и воткнула его в бедро Виктора. Он закричал и выпустил меня.

Дамиан рванулся и сбил его с ног.

Виктор вытащил шприц из своей плоти и поднялся, по-прежнему удерживая пистолет в руке. Дамиан стоял подобно щиту между ним и мной. Я знала, что он задумал сделать.

— Не надо, — сказала я.

Впрочем, он это сделал — бросился прямо на Виктора. Пистолет выстрелил, но Дамиан вывернул Виктору руку так, что пуля попала в потолок. Двое мужчин ввалились в дверной проем и врезались в перила лестницы, которая выходила на нижнее фойе. Было темно, но я могла видеть их фигуры, боровшиеся за право контроля над оружием. У Виктора все еще был пистолет, но с недееспособной рукой он не мог справиться с Дамианом. Он потерял самообладание и выронил пистолет.

Дамиан нанес удар кулаком в живот. Сильно. Дважды. Виктор согнулся пополам. Когда он выпрямился, он держал еще один пистолет.

— У меня всегда при себе запасной, — он ухмылялся, но боль в брюхе заставила его вздрогнуть, когда он попытался двинуться.

— Думаю, вы истратили достаточно времени, не так ли? На колени. Вы оба!

Он стоял наверху лестницы, напротив комнаты.

— Сначала она, затем ты, потом ребенок, — сказал он Дамиану.

Он обставил все так, что не было никакого выхода — Дамиан кого-то потеряет. Пока он держал пистолет, нацеленный на меня, он знал, что Дамиан ничего не предпримет. Когда он выстрелит в меня, у него все еще будет Сьерра, как рычаг управления.

Дамиан и я держались за руки, когда опустились на колени. Я не поняла, когда начала плакать, но слезы лились вниз по моим щекам. Это началось здесь и здесь собиралось закончиться. Все трое в одну ночь.

— Пожалуйста, не делай ей больно, — умоляла я Виктора. — Она всего лишь маленькая девочка.

— Она счастливица. Она умрет во сне, — ответил он.

Дамиан сжал мои пальцы настолько сильно, что я уж подумала, что у меня кости треснут. Это было единственное, что его сдерживало, чтобы не броситься и разорвать глотку Виктора. Если Дамиан нападет на него, он рискует потерять меня, но если будет ждать, то рискует потерять Сьерру.

— На счет пять, Дамиан, — прошептала я.

Его глаза немного расширились.

5…

Мы собрались сделать это вместе. Не важно, что случится с одним из нас, нам нужно было убедиться, что Сьерра останется цела.

4…

Виктор нацелил пистолет мне в голову.

3…

Я люблю тебя, Эстебандидо. Всегда тебя. Только тебя.

2…

Я люблю тебя, güerita. Не бойся. Любовь не умирает.

Пистолет выстрелил, прежде чем мы двинулись. Я зажмурилась от оглушающего выстрела и ожидала боли, которая, несомненно, должна была наступить.

Но она так и не наступила.

Проклятье.

Он выстрелил в Дамиана.

Во мне вспыхнула глубокая боль. С таким же успехом в сердце могла бы взорваться граната. Дамиан держал меня за руку, его рука была такая теплая, такая реальная. Боль была так реальна, что я задохнулась, забыв на мгновение о том, как дышать. Часть меня хотела умереть прямо сейчас.

Выстрели в меня. Выстрели теперь в меня.

Но другая часть, часть, которая была матерью, отказывалась сдаваться.

Сьерра.

Я подумала о маленькой беспомощной девочке. Это было совершенной пыткой. Я всегда укрывала ее одеялом ночью, когда укладывала спать. Теперь я никогда не узнаю свежесть ее дыхания, вес ее ноги, обнявшей меня, чтобы я не ушла, то, как она прыгала на моей кровати по утрам.

Проснись, проснись, проснись.

Я потеряла Дамиана и теперь собиралась умереть, зная, что моя дочь будет следующей. Как кто-то может чувствовать столько боли и оставаться еще живым.

Милостивый Боже, благослови мою душу. И присматривай за Сьеррой.

Я не могла так больше. Я поднялась через мучения, которые разрывали меня изнутри, и отпустила руку Дамиана, ожидая следующую пулю.

Он отпихнул меня назад.

Мои глаза распахнулись.

Дамиан по-прежнему стоял на коленях возле меня, цел и невредим. Виктор стоял напротив нас, уставившись пустым взглядом прямо перед собой. Воротник его рубашки был обрызган кровью. Он стоял, пошатываясь, прежде чем упасть назад. Его тело покатилось вниз по лестнице. Рафаэль стоял в основании лестницы, держа пистолет, который уронил Виктор.

— Я вернулся за своим телефоном, — сказал он.

Мы с Дамианом уставились друг на друга, а затем на него. Он выстрелил Виктору в затылок.

— Ты грохнул его одним выстрелом, — произнес Дамиан, его взгляд был прикован к пистолету, который все еще дымился в руке Рафаэля.

— Я уже видел, как стреляли в моих родителей. Я не собирался стоять в сторонке и быть свидетелем того, как то же самое делают с тобой и Скай.

Дамиан вздохнул и заключил меня в свои объятия.

— Ты выбрал чертовски хороший час для визита, — сказал он Рафаэлю.

Наши тела были столь напряжены, что потребовалось несколько секунд, чтобы расслабиться.

— Свадьба была бы дерьмовой без шафера.

Мы пытались засмеяться, но ни у одного из нас не получилось. Искалеченное тело Виктора лежало в луже крови у подножья лестницы. Мои колени дрожали, когда Дамиан помог мне подняться.

— Я подумала, что он убил тебя, — я вцепилась Дамиану в рубашку и зарыдала.

— Я увидел себя в нем. Того, кем я был, — он так сильно меня держал, что я едва могла дышать. — Ты стала моей спасительной благодатью, Скай.

Мы цеплялись друг за друга, признав восхитительное чудо — быть живыми.

— Идем, посмотрим, как там Сьерра, — сказала я.

— Вызови полицию, — Дамиан обратился к Рафаэлю. — И скорую. Я хочу убедиться, что Сьерра в порядке. Виктор усыпил ее.

— Я займусь этим, — ответил он. — Иди, позаботься о своих девочках.

— Позабочусь. И Рафаэль? — Дамиан повернулся к нему. — Ты в порядке?

Рафаэль кивнул и бросил пистолет.

— Я просто рад, что добрался сюда вовремя.

— Я должен тебе один. Должок.

— Ты дважды спас мою жизнь, Дамиан. Я просто вернул долг. Два на два. Счет сравнялся.

— Трижды. Только не говори мне, что это травмировало твои извилины, мистер Бог Математики.

Рафаэль попытался улыбнуться, но мы были слишком взволнованы.

— Передай Сьерре, что я хочу матч-реванш, когда она будет готова.

— Готовься к игре, Рембо. Но у меня такое ощущение, что она все также надерет тебе задницу.