Дорогой читатель, когда ты дочитаешь книгу до этой страницы, я должен буду сказать тебе, что истории, которые я тебе рассказывал, не являются полностью выдуманными. Это результаты научных находок, накопленные в течение долгого времени палеонтологами всех стран, которые я лишь собрал в одно целое и в форме рассказов познакомил тебя с ними.

Поэтому знай, что животные, о жизни которых ты прочитал, действительно жили. Они действительно были такими, какими они изображены, и жили именно в такой среде, которую я описал в рассказах!

Не сравнивай поэтому, дорогой читатель, эту книгу с другими похожими, которые тебе, по-видимому, известны. В них правда и действительность в большинстве случаев, как маленькие песчинки, теряются в обширной пустыне фантазий и ложных сенсаций. По сравнению с событиями в этих книгах мои рассказы, наверное, покажутся очень простыми. Но именно поэтому они очень близки к правде.

Каждый из рассказов отображает событие, происшедшее в какую-то геологическую эпоху на определенной небольшой территории тогдашнего мира. Они описывают жизнь лишь незначительной части живых существ исчезнувших материков и морей в том или ином геологическом периоде. Прочитав их, ты узнаешь, дорогой читатель, что в разных эпохах на нашей Земле жили различные животные и росли разнообразные и удивительные растения, которые сейчас уже нигде не живут и не растут.

Некоторые типы растений, которые в определенную геологическую эпоху были очень распространены и поэтому очень важны для установления возраста отдельных геологических формаций, уже давно вымерли и в современной флоре от них не осталось ни малейшего следа. Это относится, например, к споровым растениям — древовидным хвощам (Calamites) и плаунам (Lepidodendron, Sigillaria).

Точно также исчезли и так называемые кордаиты (Cordaites). Это были голосеменные* деревья, высокие и стройные, с неравномерно разветвленными кронами и длинными кожистыми листьями, которые в виде густых спиралей были собраны на концах ветвей.

[*Голосеменные растения представляют собой переходную ступень между растениями споровыми (например, папоротники) и покрытосеменными (например, яблоня, овес). Они имеют шестилучевые соцветия и цветы без оболочек. Зародышевая часть цветка голая, не покрытая лепестками, а поэтому и семечко без кожуры. К голосеменным сейчас относятся, главным образом, хвойные деревья.]

Тебе, наверное, будет интересно знать, дорогой читатель, что эти вымершие деревья получили свое название по имени ботаника, и палеонтолога, который был хранителем бывшего Музея королевства чешского (ныне Национальный музей) в Праге. Аугустус Иозеф Корда (1809 — 1849) погиб при кораблекрушении «Виктории», когда возвращался из поездки по Америке.

Мы знаем также такие типы растений, которые в той геологической эпохе, когда они впервые появились, были очень редкими и только позднее необычайно развились или очень широко распространились на Земле, хотя в наше время опять растут только в определенных местах — эндемичные формы. Так, например, первые хвойные деревья семейства Walchia (роды Lebachia и Ernestiodendron), относящиеся к растениям, похожим на араукарии (Araucariaceae), впервые появились в нижних слоях пермской системы палеозойской эры. Хотя они в конце этого геологического периода полностью вымерли, тем не менее в начале мезозойской эры появился родственный тип — араукария (Araucaria). Еще в третичном периоде араукарии росли в Европе, а сегодня они растут только в странах южного полушария. Наверное, тебе не известно, дорогой читатель, что один из видов араукарии (Araucaria excelsa) выращивают в домашних условиях или в декоративных парках.

Кипарисовые растения (Cupressaceae) также в третичный период были распространены в Европе шире, чем теперь. Из этих хвойных растений древовидного или кустарникового облика в Центральной.и Северной Европе растут только можжевельник (Juniperus) и в Средиземноморье — кипарис истинный вечнозеленый (Cupressus sempervirens), который характерен своей пирамидальной кроной. У нас часто сажают и тую (Thuja), главным образом, в парках, хотя раньше в наших местах она росла в изобилии.

Редкое сегодня дерево секвойя (вид Sequoia gigantea является известным североамериканским гигантским деревом) было в меловом периоде мезозойской эры и в третичном периоде так распространено, что его отпечатки и остатки мы находим в меловых слоях даже полярных областей. Это также свидетельство того, что в геологическом прошлом в. полярных областях климат был не таким суровым.

Начиная с карбонового и пермского периодов палеозойской эры в разных слоях встречаются остатки удивительных хвойных деревьев, наиболее известным представителем которых является гинкго (Cinkgo biloba). Первые представители гинкговых появились уже в переходных пермокарбоновых слоях (Psygmophyllum). Много видов рода Cinkgo было в изобилии распространено в юрском периоде, но уже в меловом и третичном периодах количество гинкговых сократилось. Гинкго является хвойным деревом, которое, однако, вместо игл имеет широкие раздвоенные листья с веерообразной сетью неветвящихся жилок. К зиме листья опадают. В наше время гинкго растет главным образом в Китае и Японии. В Чехословакии и в других местах его разводят в основном в парках как декоративное дерево.

И у цикадовых растений (Cycadaceae) период расцвета и широкого распространения давно прошел. Эти древние голосеменные растения похожи на деревья или кусты с короткими шарообразными или цилиндрическими стволами. Первые их представители росли уже в конце палеозойской эры; например, пермский род Pterophyllum известен в моравских слоях, относящихся к нижней перми. В мезозойскую эру цикадовые растения достигли очень широкого развития и относились к одним из главенствующих растений этого времени. Древовидные типы цикадовых (Cycas и другие роды) по внешнему виду были очень похожи на пальмы, в том числе и своими длинными, разделенными на перистые дольки листьями, состоящими из очень жестких полосок. Сухие и отпрепарированные листья цикада японского (Cycas revoluta) неправильно называют пальмовыми листьями. Цикадовые разводят в Европе в оранжереях. Свободно они растут сейчас лишь в тропиках и субтропиках.

* * *

Действие первого рассказа «Исчезнувший мир» происходило примерно 250 миллионов лет назад где-то в районе города Пльзень. Это время соответствует позднему карбону палеозойской эры, когда образовались самые крупные месторождения каменного угля. В эту эпоху там было бесчисленное множество болот и топей, в которых росли представители удивительной флоры.

В то время там произрастали леса огромных древовидных хвощей (Calamites) и плаунов (Lepidodendron, Sigillaria), которые достигали высоты 10 — 30 м при диаметре стволов 10 — 30 см.

Большие заросли образовывали папоротники (Alloiopteris, Mariopteris, Rhacopteris и др.), которые были похожи часто на лианы или деревья (род Sphenopteris, некоторые виды рода Pecopteris).

Особую и совершенно самостоятельную группу флоры в позднем карбоне представляло вымершее семейство вьющихся растений Sphenophyllaceae (род Sphenophyllum).

Удивительными были представители группы Pteridospermae (также называемые Cycadofilicales), папортникосеменные, которые были важной переходной группой между споровыми и семенными (у них вместо спор были семена). Это были низкие растения, похожие на лианы, и обычные деревья, которые за их папортникообразный вид ранее считали тайнобрачными споровыми. Только выдающийся словацкий геолог и фитопалеонтолог Диониз Штюр (1827 — 1893) первым обратил внимание, что эти растения, дающие настоящие семена, не относятся к папоротникам, которые размножаются спорами, хотя по внешнему виду подобны им. К этим удивительным, очень важным для понимания эволюции растений относятся Alеthopteris, Neuropteris, Linopteris, Odontopteris, Pecopteris Pluckenetti, Sphenopteris Hoeninghausi и много других.

Из явнобрачных семенных в болотах верхнего карбона росли прежде всего различные виды рода Cordaites. Это неправильно ветвящиеся деревья с длинными листьями, которые были сосредоточены на концах ветвей в виде густых спиралей; цветы (Cordaianthus) были разнополыми (двух видов — мужские и женские), плоды (Cordaicarpus) имели форму сердца. Изредка на этих болотах встречались представители цикадовых (Whitleseya) и хвойных (Walchia).

Важной особенностью этих растений позднего карбона (а позднее и нижней перми) был их быстрый рост.

Многие фитопалеонтологи считают, что высокие стволы огромных хвощей, плаунов, древовидных и лианообразных папоротников вырастали, видимо, за один год или немного более. Однако древесные породы росли десятилетиями.

Буйный и быстрый рост этой флоры обусловливался кроме иных причин благоприятным климатом.

Ранее считали, что эта флора росла в тропическом климате. Но данные о том, что древовидные и другие папоротники нуждаются для быстрого роста не столько в тропической температуре, сколько в постоянной температуре и высокой влажности, способствовали кроме других причин изменению во взглядах на климат карбонового периода, который сейчас считают субтропическим и влажным. Характер флоры указывает на сильные дожди, которые, по мнению одних ученых, выпадали всюду на Земле, а по мнению других — были типичны только для областей, покрытых во время позднего карбона лесами.

Благоприятное влияние на буйный рост растительности, по-видимому, имело высокое содержание окиси углерода (СО2), попавшей в воздух при активной вулканической деятельности. Не удивительно, что богатая растительность способствовала широкому и разнообразному развитию как травоядных животных, так и хищных.

Древние леса в позднем карбоне стали обиталищем удивительного насекомого (Palaeodictyoptera), одного из предков летающих насекомых, любопытных первобытных земноводных покрытоголовых (Stegocephalia), самых древних сухопутных четвероногих и, наконец, разных древних пресмыкающихся, из которых самым чудовищным был Edaphosaurus.

Его остатки были найдены в Пльзенском и Росицко-Ославанском районах; в последнем обнаружено скопление обломков позвонков с шипами, которые, вероятнее всего, были поломаны при наводнениях.

В водах болот и рек жили первобытные хищники (Pleuracanthus) со страшными шипами за головой, много мелких рыбок из рода Acanthodes с мелкими квадратными чешуйками и шипами перед каждым плавничком, а также стеклочешуйчатые рыбы (Amblypterus, Pyritocephalus, Palaeoniscus).

Под камнями и гниющими стволами искали убежище первобытные сороконожки и многоножки (Glomeropsis, Archiscuderia, Acantherpestes, Euphoberia, Pleurojulus, Hemiphoberia и др.), иногда и первобытные скорпионы (Cyclophthalmus) и огромные загадочные сложночленистые членистоногие из рода Arthropleura.

В бесчисленных укрытиях сидели в засаде древние пауки (Hemiphrynus, Promygale, Anthacomartus, Rakovnicia, Antracophrynus и др.), брюшко которых состояло из отчетливых члеников.

В познании животного мира позднего карбона большие заслуги имеет доктор Антонин Фрич (1832-1913), профессор Пражского университета и заведующий зоологического, палеонтологического и геологического отделов Национального музея в Праге. Изучать этих животных он начал совершенно случайно. В 1862 г. он узнал, что на пражском газовом заводе для производства газа используют ниржанские угли, которые будто бы содержат какие-то остатки животных. А. Фрич не мешкая просмотрел угли и, убедившись, что они действительно содержат редкие остатки фауны, без колебаний решил их исследовать. С течением времени он собрал столько материала из ниржанских верхнекарбоновых отложений (позднее и из-под крконошских пермских отложений), что при его изучении не писал четыре большие книги. Это исследование, известное прежде всего фундаментальным изучением стегоцефалов (Branchiosaurus, Dawsonia, Limepeton, Hyloplesion, Seelea Microbrachis, Cochleosaurus, Gaudria, Nyrania, Keraterpeton, и др.), было оценено и за границей. Лондонское геологическое общество удостоило его премией Лайеля*, а Парижская Академия — премией Кювье**.

[*Чарлз Лайель (1797 — 1875).]

[**Жорж Кювье (1769 — 1832).]

Леса, которые выросли на обширных болотах и топях внутриконтинентальных котловин или около морей вблизи устьев рек во время позднего карбона (также и во время ранней перми), затем дали начало каменному углю, который имеет очень большое народнохозяйственное значение в жизни всего общества.

В периоды частых и сильных дождей во внутриконтинентальных котловинах происходили мощные наводнения, образовывались большие наносы песка и ила, которые сегодня встречаются в угленосных горизонтах в виде перемежающихся с углем слоев глинистых и шиферных сланцев, песчаников и конгломератов.

В периоды редких дождей наступало время, благоприятное для развития растительности. Тогда обширные котловины начинали покрываться зеленью растений.

Согласно Краузу, это были древовидные хвощи из рода Calamites, которые первыми вырастали на покрытых илом и песком котловинах, и только позже, когда они создали гумусовую почву, стали появляться другие споровые и первые семенные растения.

В периоды наибольшего расцвета болотистые котловины покрывались зеленым плащом похожих на плауны, хвощи и папоротники растений, корни которых проникали в илистые и песчаные наносы. И сегодня в основании угольных пластов мы находим породы, которые во всех направлениях пересечены разными корнями — это Stigmaria. Поэтому такие слои под угольными пластами называются корневыми или стигмариевыми почвами; они представлены стигмариевыми сланцами или песчаниками.

Отмершие корни и ветви падали во влажную болотистую почву и там в результате их медленного погружения были законсервированы полностью или хотя бы частично. Слой ложился на слой, в результате чего образовался торфяник, мощность которого постоянно увеличивалась. В периоды, когда в краю происходили сильные бури, особенно резко увеличивалась мощность торфяного слоя, так как буря выворачивала и ломала множество огромных деревьев. Среди бурелома уничтоженных лесов затем вырастали новые деревья, генерация за генерацией, и все они способствовали увеличению мощности торфяника.

В нагромождениях растительных остатков в этих торфяниках, покрытых чистой водой многих потоков, протекавших по котловинам, начинался процесс углефикации. Мы знаем, что при отсутствии кислорода наступает распад клетчатки или целлюлозы (C6H10O5)n согласно реакции:

С6Н10О6 -› СО2 + 3Н2О + СН4 + 4С

Этот процесс можно сравнить с термической перегонкой. Окись углерода СО2 и углеводород метан СН4 уходят главным образом в воздух, вода Н2О переходит либо в виде пара в воздух, либо впитывается в землю. Ввиду того, что окиси углерода и воды образуется больше, чем метана, больше всего убывает кислорода О, несколько меньше водорода Н и углерода С, и всегда остается вещество, обогащенное углеродом и обедненное кислородом и водородом. Такой процесс в различные геологические эпохи приводил к преобразованию торфа в каменный уголь и антрацит и заканчивался лишь образованием графита, который содержит почти 100% углерода.

Углерод, водород и кислород встречаются в углях, в виде твердых соединений и от соотношения их количеств зависит калорийность углей.

Нагроможденные растительные остатки, которые переходят в угли, все время уменьшаются в объеме не только за счет потери летучих веществ (воды, окиси углерода и углеводородов), но и под давлением вышележащих пород. Это уменьшение объема нельзя выразить точными цифрами. Но тем не менее считается, что слой каменного угля составляет от 1/8 до 1/5, а слой антрацита — примерно 1/12 часть первоначального объема растительной массы.

Можешь ли ты, дорогой читатель, представить, сколько растительной массы потребовалось для образования питтсбургских угольных слоев в США, которые при постоянной толщине 2 м занимают площадь 5450 кмІ?

Угольные слои имеют характер типичных пластов. Их толщина (мощность) бывает различной, от нескольких сантиметров до 10 м, редко свыше 10 м. Самым мощным каменноугольным слоем в мире является антрацитовый слой «Мамонт» в Пенсильванском бассейне (Северная Америка); в южной части бассейна его средняя мощность составляет 15 м.

Площадь угольных бассейнов очень различна. Мирошовский бассейн, например, имеет площадь 5,5 кмІ, Верхнесилезский — уже 5757 кмІ, а Миссурийский в Америке — даже 202000 кмІ.

По внешним свойствам мы выделяем угли матовые и угли блестящие. Последние возникли в результате изменения компактной растительной массы.

Разновидностью матовых углей являются угли «свечные», которые можно обрабатывать на токарном станке и полировать; это прекрасные газовые угли, образовавшиеся из мелких растительных остатков. На ниржанских шахтах, где они также встречаются, их называют углями пластинчатыми. Подобные им богхеды, получившие это название по одной шотландской деревне, отличаются лишь большим содержанием золы.

Угли волокнистые, также называемые фюзеновыми, образовались путем прямой углефикации растительных частей, например при древних лесных пожарах, или из сгнивших растительных остатков.

По содержанию летучих веществ угли делятся на жирные (спекшиеся угли с большим количеством газов) и нежирные, или тощие (песчанистые и шлаковые угли, бедные газами).

Если водные потоки несли в котловины с зелеными лесами только чистую воду, то торфяники содержали лишь остатки растений; сегодня вместо них мы имеем пласты чистого каменного угля.

Если же, однако, временами в котловину после больших дождей воды приносили ил, он оседал между стволами растений, ветвями и листьями, давая начало загрязненному горючему веществу, современному нечистому углю, или «горжлаку». Если наносы ила были более мощными, они покрывали слоем всю котловину или некоторую ее часть; в угольном слое возникали пропластки сланцев или песчаников.

Когда наступало более длительное изменение климата, проявлявшееся на материке, окружавшем котловину, в более продолжительных и сильных дождях, водные потоки приносили в низины и торфяные котловины большое количество ила и более грубого материала. Эти наносы оседали в наиболее глубоких местах котловины, заносили корни древовидных хвощей (Calamites), плаунов (Lepidodendron и Sigillaria) и других растений, мешали их росту и наконец приводили к их отмиранию. Если наводнения часто повторялись, то это впоследствии обусловливало образование мощных пластов сланцев или песчаников.

Повторение этих процессов являлось причиной возникновения мощных угленосных толщ, в которых угольные слои перемежаются с пластами сланцев, песчаников, аркозов или конгломератов. Такие угленосные толщи отдельных каменноугольных бассейнов часто имеют мощность в несколько тысяч метров, что обусловлено медленным прогибанием дна котловины в процессе осадочного цикла. В свою очередь постоянное опускание почвы было причиной образования торфов, так как поверхность погружающейся котловины всегда была болотистой.

Там, где опускание прекращалось, котловина покрывалась наносами, болота исчезали и вскоре исчезали и условия для дальнейшего образования торфа. Хотя растительность там оставалась,но это были лишь разновидности, произраставшие на сухой почве (не в воде), и когда они отмирали или падали от сильного ветра, то истлевали на воздухе, так как не могли попасть под защитный слой воды.

Из этого следует, что образование угольных слоев, их мощность и количество в угленосной толще не были случайными и зависели от многих факторов.

Торфяники во время позднего карбона возникали как внутри континентов, далеко от моря, так и вблизи морского берега.

Внутриконтинентальные бассейны заполнялись только пресноводными осадками и получили название лимнических угольных бассейнов.

Напротив, торфяники, располагающиеся около берегов моря, при колебаниях уровня моря часто заливались морской водой и покрывались морскими осадками. Такие угольные бассейны называются паралическими и характеризуются тем, что между пластами пресноводного происхождения с пресноводной или сухопутной фауной и флорой располагаются пласты морского происхождения с типичными морскими животными, например трилобитами, лилиями, плеченогими и т. д.

К лимническим бассейнам относятся, например, все каменноугольные бассейны Чехословакии, к паралическим — лишь Остравский район Верхнесилезского бассейна.

Основой каменноугольных слоев были здесь древовидные растения болот и топей, которые росли во время позднего карбона (ранней перми).Что было бы теперь без угля? Без угля, например, в последние 100 лет нельзя было бы широко использовать паровые машины для приведения в движение машин на заводах, электростанциях и на транспорте. Недаром уголь называют «черным золотом»!

Еще одно интересное замечание о значении угля. Верно его выразил инженер Вацлав Шуста (1892 — 1953), когда написал следующее:

«Так же, как современные деревья в своей древесине накапливают солнечную энергию, которую воспринимают в форме света и тепла, мы можем говорить, что сейчас выкапываем из-под земли солнечную энергию, накопленную растениями миллионы лет назад».

Это определение мы должны, однако, немного дополнить, так как кроме солнечного тепла карбоновая растительность воспринимала также тепло земное. Таким образом, в углях законсервирована энергия солнечная и земная.

Иногда люди называют угли «окаменевшей тьмой». Однако это не совсем так. Насколько это выражение правдиво, ты, дорогой читатель, можешь судить уже сам, прочитав книгу. Ведь современные угли когда-то очень давно были зелеными лесами, полными солнечного света, с грозными бурями, красотой восходов и заходов солнца, с богатой и разнообразной фауной, но в мире, безмерно удаленном от нашего, в мире действительно исчезнувшем…

* * *

Второй рассказ «Последний путь» был написан по находкам вблизи Троссингена и Галберштадта, где найдены остатки огромных ящеров из рода Plateosaurus, относящиеся к триасовому периоду мезозойской эры. В раскопках и изучении их имеет заслуги прежде всего тюбингенский профессор палеонтологии Ф. фон Хюне.

Согласно обстоятельствам, при которых были сделаны находки, профессор Хюне считает, что платеозавры жили на горном плато, которое в период позднего триаса было отделено от побережья внутриконтинентального моря широкой полосой пустыни. Это была пустыня, покрытая песком, с мелкими котловинами, в период больших дождей заполненными водой, которая не могла впитаться в землю из-за непроницаемого илистого основания.

Но, наконец, жгучие солнечные лучи все-таки высушили эти мелкие лужи, а ветер нанес на их вязкое илистое дно тонкий слой пыли и песка. Это произошло как раз в то время, когда платеозавры вынуждены были покинуть горное плато из-за недостатка пищи и переселиться к морскому побережью, где пищи было вдоволь. Когда случайно какое-то из переселяющихся стад забегало на высохшее дно лужи, ноги платеозавров погружались в мягкий ил, который облеплял их пальцы и затруднял им дальнейшее продвижение.

Поэтому случалось, что молодые или очень старые платеозавры (были найдены лишь их скелеты), утомленные долгим бегом, не могли уже высвободиться из липкой грязи, увязали в ней и погибали.

Профессор Хюне считает, что никогда все платеозавры не достигали морского берега, что всегда некоторые из них погибали. То же самое случалось и при возвращении их с морского побережья на горное плато, так как по этому пути платеозавры, по мнению профессора Хюне, путешествовали регулярно. Как только на горном плато наступал сухой период, платеозавры двигались к морскому побережью, где они находили много пищи как на самом побережье, так и в многочисленных лагунах. Когда же на горном плато снова наступал влажный период, они возвращались домой, так как там у них опять было много пищи.

Ширина пустынной полосы между горным плато и морским берегом, по представлениям профессора Хюне, основанным на характере пород, составляла примерно 100 км. Исходя из длины шага, он высчитал, что платеозаврам нужно было две ночи, чтобы пройти это расстояние, так как во время дневной жары они отдыхали. В основу расчета он положил размеры скелета сравнительно молодого платеозавра, задняя нога которого имела длину 1,3 м. Обычный шаг такого животного при среднем темпе хода составлял примерно 1 м. За 10 секунд он делал примерно 20 шагов, что соответствовало 120 м в 1 минуту, или 7,2 км в час и примерно 100 км за 12 часов. Согласно этому расчету достаточно было одного дня или одной ночи, чтобы платеозавры перебежали пустыню.

Но сам профессор Хюне предполагает, что этот большой переход через пустыню совершался в два приема, причем главным образом вторая часть пути для молодых, больных или старых животных была очень опасной.

Ведь кругом не было воды, растительности — последняя часть этого пути требовала и от здоровых и сильных животных полного напряжения всех сил.

Рассказ в соответствии с исследованиями профессора Хюне, дает представление о последних днях жизни старого и больного платеозавра на горном плато и его смерти в пути к морскому побережью. Очень много времени прошло после этих событий — самое малое 170 миллионов лет!

* * *

Третий рассказ — «Бухта драконов» посвящен жизни в море и на его побережье в самом раннем периоде мезозойской эры — триасовом.

В то время там обитали удивительные пресмыкающиеся, из которых одни были похожи на сказочных драконов (Nothosaurus), другие обладали телом треугольного профиля (Plakodus), а третьи имели длинную, как у жирафа, шею (Tanystrophaeus).

Эти последние показаны согласно находкам швейцарского палеонтолога профессора Пейера, который обнаружил один почти целый скелет на холме Мон Сан Жоржио, поднимающемся на южном берегу озера Лугано.

Танистрофеус, остатки которого были известны более ста лет назад, до находки профессора Пейера считался загадочным животным. Были лишь сведения о его длинных шейных позвонках и они настолько ввели в заблуждение первых исследователей, что те считали их костями конечностей гигантского ящера или позднее — костями крыльев летающих ящеров.

Таким же загадочным долго был и плакодонт. От этого ящера нам долгое время были известны лишь плоские, похожие на пуговицы, зубы, которые исследователи приписывали рыбам. Только когда нашли целый череп, выяснилось, что это пресмыкающееся, но палеонтологи не были едины во взглядах на то, был ли это ящер или черепаха. Только счастливая находка редактора Кёнига, обнаружившего в карьере около Штейнсфурта вблизи Гейдельберга полный скелет, сразу разрешила все споры.

Как жили эти удивительные пресмыкающиеся, в какой среде они обитали и какие существа их окружали, все это ты узнал, дорогой читатель, если внимательно прочитал этот рассказ. Его события происходили примерно 160 миллионов лет назад!

* * *

Действие четвертого рассказа «Переоцененные силы» переносит нас из Европы далеко за море в штат Вайоминг в Северной Америке.

В период палеогена кайнозойской эры на территории современного Вайоминга простиралась покрытая озерами и болотами и поросшая обширными лесами равнина. В лесах жили многочисленные млекопитающие древних, давно уже вымерших, родов, иногда очень удивительного облика (например Uintatherium). В болотах и озерах обитали различные рыбы, а около них жили крокодилы и черепахи. Вокруг простиралась сухая степная полоса, служившая обиталищем различных степных животных, прежде всего удивительных предков современной лошади (Orohippus). Это была область, в которой жили и развивались самые древние млекопитающие.

А вокруг этой огромной покрытой озерами котловины, окаймленной степью, возвышались могучие вулканы, которые в периоды их пробуждения от состояния покоя несли гибель всему живому вокруг них. В разрезе отложений этой области мы находим мощные пласты вулканического пепла, которые погубили и захоронили много живых существ; целые их скелеты сохранились до сегодняшнего времени. Но в периоды вулканического покоя здесь процветала и разнообразная жизнь, показанная в нашем рассказе.

От трагического конца древнего хищника синоплотерия, погибшего под ногами огромных уинтатериев когда-то в среднем эоцене (палеоген), прошло не менее 50 миллионов лет.

* * *

В рассказе «Озеро ужасов» описана природа и ее обитатели в эпоху неогена на территории Чехии вблизи Рудных гор.

Это происходило в то время, когда там был еще субтропический климат, о чем свидетельствует широкое развитие лиственных лесов. Основные типы деревьев — различные виды дубов, бука, клена, орехового дерева, скумпии, ильма, платана, каштана и др., ныне растущих в южной Европе и на Кавказе. Большие леса образовывали и хвойные деревья, прежде всего сосны, секвойи, тисы, глиптостробы и другие. Тропические представители, например пальмы, отступили на юг или удержались здесь как последние редкие экземпляры. В лесах было много озер, болот и топей, и во многих местах возникали обширные торфяники, которые дали начало современным буроугольным бассейнам. Ведь между бурым и каменным углем существует большое различие.

Бурые угли относятся к третичному периоду кайнозойской эры, тогда как каменные угли образовались в конце палеозойской эры (карбон, пермь). Бурые угли возникли за счет явнобрачных растений (цветущих и размножающихся семенами), в то время как каменные угли- за счет тайнобрачных растений (нецветущих, размножающихся спорами).

В лесах того периода жили удивительные животные. Это были могучие мастодонты и дейнотерии, первобытные тапиры, рогатые и безрогие носороги, различные первобытные черепахи и крокодилы.

В этих лесах появились и первые олени родов Palaeomeryx и Dicroceros; последние были первыми из оленей, у которых голова самцов была украшена небольшими простой формы рогами.

Конечно, напрасно бы ты, дорогой читатель, искал этот край под Рудными горами, напрасно бы ждал, что где-нибудь в глубине лесов встретишь некоторых из этих удивительных животных. Все это было не менее 10 миллионов лет назад, а за такое время уже конечно что-то должно измениться.

* * *

Действие шестого рассказа «Проигранная жизнь» могло происходить где угодно в Европе во время плейстоцена.

Не обязательно это должны были быть волки, которые загоняли гигантских оленей (Cervus megaceros) в торфяники. Иногда виновниками могут быть и первобытные охотники, а также несчастные случаи приводили к гибели в торфяниках этих прекрасных рогачей. Это случалось в то время, когда первые морозцы еще недостаточно укрепляли поверхность торфяников и тонкий слой льда в некоторых местах не мог удержать тяжелое тело оленя; то же самое случалось и весной, когда лед начинал подтаивать.

Множество костей этих оленей находят в ирландских торфяниках около Беллибетега, недалеко от Дублина. Они встречаются в таких количествах, что из них можно составлять целые скелеты, которые в музеях вызывают большой интерес. Их нахождение в этих местах объясняется, однако, в последнее время несколько иначе.

От момента,когда над оленем, героем нашего рассказа, затянулась поверхность коварного торфяника, прошло не менее 50 тысяч лет!

* * *

Последний рассказ «Таинственный идол» посвящен событиям, которые могли происходить в районе Моравского краса* и в других местах в конце палеолита в четвертичный период.

[*Район карстовых пещер в Южной Моравии (Чехословакия). — Прим. переводчика]

Главной идеей этого рассказа является утверждение, что в палеолите, так же как и позднее, жизнь в одиночестве для человека была невозможной. Только жизнь в коллективе могла облегчить тяжелую жизнь каждого отдельного человека и привести его к все более высокому, все более совершенному хозяйственному и общественному расцвету.

Уже с того времени коллектив был необходимым условием для развития людей во всех отношениях. Не в разобщенности и одиночестве, а в коллективе и при совместной работе многих первобытных охотников и женщин можно было обеспечить терпимую жизнь каждому индивидууму, силу и развитие всей общине.

В рассказе подчеркнута еще одна мысль: произведения искусства, будь то гравюры, рисунки или статуэтки, первобытные охотники создавали не для забавы, а из-за более важных причин.

Животные гравировались, рисовались или моделировались человеком прежде всего как предмет охоты, как что-то, чем охотники хотели овладеть. Ведь только от успешной и богатой охоты зависело благосостояние общины, а поэтому охотники старались как-то благоприятно повлиять на течение и результат охоты.

Поэтому эти изображения являются (в большей части, а может быть и все) предметами магического охотничьего культа. Это, таким образом, не обыкновенные изображения, а скорее таинственные идолы. Эти изображения, однако, вовсе не доказывают, что у человека есть врожденное суеверное чувство, как мог бы кое-кто понять. Магические охотничьи и другие культы были лишь вынужденным следствием тяжелых условий жизни и отсталого мышления людей того времени. Сейчас каждому ясно, как мало пользы приносило им это волшебство, и единственным, что им могло помочь, было действительное знание жизни зверей, а также охотничий опыт и искусство. Первобытные охотники, очевидно, верили, что если они изобразят зверя раненым или попавшим в ловушку, то он будет ранен или пойман в ближайшее время в действительности. Поэтому на многих изображениях животных того времени находим выгравированные стрелы. Из многих сохранившихся изображений наскальной живописи достаточно упомянуть гравюры бизона с врезанными стрелами или копьями, которые были обнаружены в пещере Нийо во Франции.

Схватка бизонов, какую видел Агли, была запечатлена в прекрасном памятнике древнего искусства, представляющем собой гравюру, сделанную кремневым резцом на ребре дикой лошади; оно было найдено в пещере Пекарна в Моравии (Чехословакия).

Изображение бизона, пронзенное стрелами, которое в период тяжелой нужды вырезал охотник на стене отдаленного зала пещеры и которое в моменты самого острого голода стало для него каким-то таинственным идолом, можно до сих пор видеть в пещере Нийо во Франции.

Наконец, следует еще добавить, что Агли, Гина и ее дети не образовывали семью в нашем понимании. Тогда у каждого мужчины не было своей жены. В то время супружество было групповым, и родственные отношения определялись по материнской линии.

Гина со своими детьми пошла вместе с Агли только потому, что и она была недовольна общинной пещерой, так же как и Рил, друг Агли, который однако вскоре и вовремя вернулся назад. После возвращения в общину Агли снова жил один среди охотников, а Гина с детьми- среди женщин. История Агли, о которой мы рассказали, случилась примерно 18-20 тысяч лет назад.

Ты, конечно, дорогой читатель, понял, что каждый из рассказов переносил тебя в другой мир с иной флорой и фауной. Уже только это вызвало у тебя правильное представление, что наш мир от своего начала до сегодняшних, дней не был всегда одинаковым, как не были одинаковыми растительности и животный мир. Ничто не свидетельствует о том, что мир, растительность и животный мир были такими, как это изображают различные религиозные легенды и мифы. Наоборот, были найдены доказательства того, что наша Земля и жизнь на ней с самого начала в действительности менялись, и было установлено, как менялись. Все это привело ученых к пониманию действительных природных причин этих изменений.

Четыре миллиарда лет, а по мнению некоторых ученых и семь миллиардов, прошло с момента возникновения нашей Земли. О возникновении Земли имеется ряд космогонических гипотез, из которых наиболее правдоподобной представляется гипотеза советского академика Отто Юльевича Шмидта (1891 — 1956), который также известен как знаменитый полярный исследователь.

То обстоятельство, что речь идет «только» о гипотезе, не должно тебя смущать. Научная гипотеза не является произвольной фантазией, это логическое и наиболее вероятное объяснение известных к настоящему времени положений, основывающихся на всесторонне проверенных фактах и расчетах. Научная гипотеза, естественно, стоит намного выше всяких предположений, которые то или иное явление «объясняют» ссылкой на чудо.

О. Ю. Шмидт считает, что Солнце, которое раньше, несколько миллиардов лет назад, было намного больше, чем теперь, и вращалось вокруг центра звездной системы Млечного пути, прошло через облако межзвездной массы и большую часть ее силой притяжения увлекло с собой. Это гигантское облако метеорной массы стало вращаться вокруг Солнца и понемногу, приобретать форму крупной линзы. Разнородное движение частиц со временем выровнялось и установилось таким, в котором преобладало одно направление движения. От взаимных столкновений частицы теряли скорость, многие из них стали падать на Солнце, другие начали скапливаться вокруг более крупных частиц, образуя постоянно увеличивающиеся ядра, из которых со временем возникли планеты Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун и Плутон. Кометы и метеориты, вероятно, представляют собой остатки этого гигантского облака межзвездной массы, которую Солнце когда-то задержало и под влиянием своего притяжения увлекло на свою орбиту в космическом пространстве.

Согласно О. Ю. Шмидту, весь этот процесс продолжался примерно семь миллиардов лет. Возраст Земли, отсчитываемый от момента, когда на ней возникла твердая кора, О. Ю. Шмидт оценивает в два — три миллиарда лет. Так как согласно гипотезе академика О. Ю. Шмидта Земля возникла не из раскаленной солнечной массы, он объяснял высокую температуру ядра Земли радиоактивностью и радиоактивным выделением тепла из той части метеоритов, которая образовала земную кору*. Это объяснение по своей сути совершенно правильно и согласуется с данными других ученых.

[*Согласно О. Ю. Шмидту метеориты, которые были сложены частично сплавом железа и никеля и частично породой (так же, как и метеориты, находимые сейчас), в земном ядре преобразовались. Тяжелые компоненты (железо, никель, содержащие мало радиоактивных веществ) опустились вглубь, тогда как легкие (образующие горные породы и содержащие больше радиоактивных веществ) образовали земную кору.]

Собственно геологическая история Земли начинается с момента, когда на ее поверхности образовалась твердая земная кора. Геологическая история началась с архейской эры. В этой геологической эре выделяем две фазы:

1) безводную фазу (ангидрическую), когда вся вода при температуре выше 165°С была превращена в пары, наполнявшие атмосферу;

2) раннеокеаническую фазу, когда в результате понижения температуры впервые водные пары сконденсировались и в углублениях на поверхности твердой земной коры образовали первый океан.

Как выглядела земная поверхность в свою самую старшую геологическую фазу, т. е. в безводную фазу, мы не знаем. Академик Василий Григорьевич Фесенков считает, что она, очевидно, была похожа на поверхность Луны, где из-за отсутствия воды и атмосферы она сохранилась в неизменном виде до нашего времени.

В позднюю, раннеокеаническую, фазу вода еще не была разделена на соленую и пресную. Вулканическая деятельность все еще была интенсивной и мощной. Раскаленные пары, газы, горячая вода и громадные лавовые излияния прорывались на едва затвердевшую земную поверхность. Лава затвердевала как на поверхности, так и в глубине и образовывала вулканические породы (вулканиты). Прежде чем лава застывала, от нее из-за различной плотности отделялись металлы и их руды.

Лавовых излияний было много, и они нагромождались одно на другое. И возникавшие при этом первые неровности земной поверхности были причиной первой размывающей (эрозионной) деятельности древних рек, при которой вымытые массы выносились в древний океан, на дне которого накапливались первые осадочные породы (седименты).

От этих самых древних лавовых излияний сегодня мы находим уже лишь незначительные следы. Реки, ледники, ветер в пустынях, море, новая вулканическая деятельность — все это в течение долгого геологического времени менялось на одном месте, и все это стерло первоначальный вулканический облик поверхности Земли и обусловило ее пестрое геологическое прошлое.

Первичный рельеф земной коры, не сильно отличающийся от современной поверхности Луны, создался таким образом в результате вулканической деятельности. Сейчас от него не осталось ни малейшего следа. Под действием выветривания он разрушился. Распавшиеся обломки были унесены водой и в процессе истирания превращены в песок и ил на дне морей. После долгого, очень долгого времени, когда процессы уплотнения (диагенетические) преобразовали песок и ил в песчаные, глинистые и мергелистые породы, последние горообразовательными процессами с глубоких и неспокойных морских бассейнов могли быть подняты над уровнем моря. Бывшее морское дно снова становилось гористой сушей. Ветер, вода и другие геологические факторы снова, однако, разрушали обнаженные и нетронутые скалы, разъедали их до тех пор, пока скалы наконец не распадались и не исчезали совсем. И такие перемены повторялись многократно.

Но часто случалось, что земная кора снова раскрывалась и через трещины выливались новые потоки раскаленной лавы, которые расплавляли более старые породы и создавали из них новые породы, иногда и более крепкие, чем были первоначальные (измененные породы — кристаллические сланцы). Так случалось, конечно, многократно, прежде чем образовалась хотя бы часть древнего материка*, на которую сегодня мы должны смотреть с уважением как на один из самых старых памятников геологической истории Земли.

[*Архейские области Земли сложены кристаллическими сланцами, прорванными изверженными породами (гранитами, сиенитами, диоритами и т. п.).

Но было бы ошибкой, если бы все подобным образом сложенные области мы считали архейскими; большая часть их значительно более позднего происхождения. Действительно, архейские области редки; в Чехословакии архейские отложения полностью отсутствуют.]

О самой древней истории нашей Земли, следовательно, мы знаем пока мало.

Зато намного больше мы знаем об истории более позднего времени, причем, чем исторические эры моложе, тем они лучше изучены. Хорошо сейчас известно, где были древние материки, а где- моря, где были обширные пустыни, где буйные леса, где большие вулканические области, где широкие, открытые пространства с озерами и болотами. Установлено также, когда морское дно превратилось в материки, а материки в морское дно. Было также выяснено, в какое время гигантскими горообразовательными процессами были воздвигнуты высокие горы, и подсчитано, как долго все это продолжалось, прежде чем горы снова были разрушены и в результате сноса выровнены. Мы имеем сведения о том, какой климат был в отдельные геологические периоды и где он изменился.

Всего этого уже достаточно, чтобы убедиться, что Земля с самого начала постоянно изменялась и развивалась. И каждое такое изменение имело свою естественную причину. Во многих случаях эта причина была уверенно установлена и соответствующее явление было научно полностью объяснено.

Живая материя возникла естественным путем и вполне закономерно из неживой материи. История ее возникновения совпадает с частью истории развития всей Земли.

Жизнь является не чем иным, как только более высокой ступенью развития неживой природы.

О возникновении первой живой материи также существует несколько гипотез.

Возможность нескольких объяснений, однако, не свидетельствует о беспомощности науки или о малой надежности научных данных, а указывает лишь на то, что проблема еще не решена полностью. Каждое из этих объяснений, как бы они друг от друга не отличались, в любом случае ближе к правде, чем религиозное учение о сотворении мира, которое ничего не объясняет и ссылается на чудеса сверхъестественных существ.

Наиболее достоверной из всех гипотез является гипотеза советского академика Александра Ивановича Опарина, который при решении проблемы возникновения жизни исходил не только из самых современных данных физической химии и биохимии, но и из положений Фридриха Энгельса, который очень интересовался вопросами возникновения и развития жизни.

Согласно академику А. И. Опарину, большую роль при возникновении жизни играл углерод и не только из-за некоторых своих особых химических свойств (например, из-за своей высокой реакционной способности), но также потому, что этот элемент необычайно широко распространен во всей Вселенной, хотя и в разных формах. На раскаленных небесных телах углерод встречается как в форме атомов и молекул, так и в виде простых соединений, а в остывших телах, например в железных метеоритах, он бывает как в чистом виде в форме графита, так и в виде соединений, чаще всего в виде карбида какого-нибудь металла.

Пока Земля еще была недостаточно остывшей, ее поверхность была окружена атмосферой без кислорода и азота, но зато с большим количеством водяных паров.

Карбиды, которые постоянно извергались из внутренних частей Земли на поверхность, сталкивались с водяными парами, благодаря чему разлагались и образовывали углеводороды. В контакт с водяными парами вступали также и нитриды, т. е. соединения азота с разными металлами*; в результате их разложения возникал аммиак NH3, т. е. соединение, в которое входили один атом азота и три атома водорода.

[*Свободного азота тогда еще не было.]

Углеводороды, состоящие из углерода, водорода и кислорода (позже присоединявшие и молекулы воды), затем реагировали с аммиаком. Таким путем образовывались органические соединения, все более сложные и высокоорганизованные, которые одновременно представляли и более высокую ступень в развитии материи на нашей Земле**.

[**Из этого вытекает важный вывод о том, что органическое вещество возникло намного раньше, чем возникла сама жизнь.]

Когда же при дальнейшем охлаждении Земли и атмосферы водяные пары конденсировались и в виде мощных ливней выпадали на поверхность Земли, где в углублениях образовывали первый океан, из атмосферы в океан попали и примитивные органические соединения. В первоначально горячем океане при сильном воздействии ультрафиолетовых лучей солнца возникали потом новые и более сложные химические соединения; для их образования не требовалось никаких сверхъестественных вмешательств. Из простых соединений естественным и закономерным путем (который в этом комментарии невозможно рассмотреть детально) образовывались все более сложные, пока, наконец, не возникали и высокомолекулярные органические соединения, подобные тем, которые теперь находим в телах животных и растений. Из всех этих высокомолекулярных органических соединений, согласно Ф. Энгельсу и А. И. Опарину, в первую очередь были необходимы для возникновения жизни простые белковые соединения.

Образование белков явилось важным событием для возникновения жизни. Важной предпосылкой этого было присутствие аминокислот, из которых, в основном, сложены белки. А в водах теплого первичного океана имелись все условия для их появления.

Согласно А. И. Опарину, первичные простые белки имели очень неоднородное хаотическое строение и не были сходны ни с одним из существующих сейчас белков. Это не только правильно, но и с точки зрения развития необходимо, так как в те периоды, когда они образовывались, на Земле были другие условия как в самих морях, так и в атмосфере. И поскольку белки не возникли случайно, то при меняющихся условиях в более позднее время они должны были тоже изменяться и развиваться. А это представляло собой дальнейшую важную и более высокую ступень в развитии материи.

Эта более высокая ступень в развитии материи проявлялась, например, и в том, что белки, растворяясь, образовывали так называемые коллоидные растворы. Коллоиды обладают способностью объединяться в крупные образования, хотя их молекулы сами по себе достаточно большие, иногда и чрезмерно (так называемые макромолекулы). Если смешать друг с другом два разных белка, то можно будет видеть, что растворы, вначале лишь слабо мутные, после смешения станут намного мутнее. Под микроскопом устанавливается, что помутнение обуславливают мелкие капельки, которые указывают на то, что белковая масса, ранее равномерно рассеянная в воде, начала образовывать сгустки и отделяться от водной среды. Эти капельки хотя и содержат воду, тем не менее они от нее отделяются и становятся какими-то самостоятельными образованиями. Это явление называется коацервацией (группированием).

Коацервированные капельки, которые, по мнению А. И. Опарина, приобрели уже определенную индивидуальность, представляют собой дальнейшую очень важную и восходящую ступень в превращении неживой материи в живую. Это уже концентрация необходимых молекул в одно целое, появление различия между внутренней и внешней частями, между примитивным скоплением и средой, причем между обеими частями происходит уже какой-то начальный обмен веществом, хотя еще совсем не регулярный и далеко не такой, какой мы наблюдаем у живых существ сегодня.

В первичном океане возникло наверняка множество коацервированных капелек, отличающихся друг от друга прежде всего внутренней структурой; некоторые были очень примитивными, другие более сложными и с большей поверхностью, позволяющей полнее развиваться различным химическим процессам. У последних химические реакции стали происходить уже в некоторой определенной последовательности и наконец у них стало наблюдаться такое достопримечательное явление, когда коацервированная капелька росла только до определенной величины, после чего разделялась на две капельки. Число капелек стало самопроизвольно увеличиваться.

В развитии коацервированных капелек, согласно А. И. Опарину, важную роль играл уже какой-то естественный отбор, который совершенствовал и направлял их развитие в определенной среде и также регулировал и стабилизировал скорость протекающих химических процессов, ранее идущих более медленно.

Ускорение химических реакций в коацервированных капельках происходило благодаря совершенствованию так называемой ферментной системы капельки*, причем те ферменты, которые оказались особенно важными в определенных условиях жизни, совершенствовались и стабилизировались, тогда как ферменты, которые в той среде, а возможно и в процессе развития, утрачивали свое значение, ослабевали или совершенно угасали.

[*Ферменты- биокатализаторы вещества, которые часто, присутствуя даже в незначительных количествах, делают возможными и регулируют разные химические реакции в живой материи и в организмах.]

Возникновение ферментной системы обеспечило коацервированной капельке стабильность и еще большую индивидуальность.

А от этой стадии развития неживой материи был уже лишь совсем маленький шаг к тому, чтобы из коацервированных капелек совершенного и сложного строения произошел тот маленький комочек материи, который уже имел главные признаки жизни, т. е. обмен веществ (метаболизм), рост и размножение, как мы это наблюдаем под микроскопом у протоплазмы растительной клетки.

Если сегодня мы знаем, что жизнь возникла из неживой материи — и не случайно, а совершенно закономерно, то нам также ясно, что по столь же естественным причинам и мотивам жизнь сразу стала развиваться во всех направлениях. Ошибался знаменитый шведский ученый Карл Линней (1707 — 1778), когда провозгласил: «Tot sunt specis, quot ab initio creavit infinitum Ens» («Видов столько, сколько с самого начала их сотворил бог»). Он ошибался и тогда, когда добавил, что виды неизменны.

И хотя сам он перед смертью начал сомневаться в своем заявлении о неизменности видов, тем не менее у него были некоторые последователи, которые защищали его взгляды, верили в них и распространяли их. Одним из них был Жорж Кювье (1769 — 1832), известный французский палеонтолог. Однако при своем изучении вымерших позвоночных он выявил, что пласты разных геологических формаций хранят остатки различных животных. Чтобы как-то объяснить этот бесспорный факт, он стал проповедывать взгляды о том, что все существа время от времени гибли от больших катастроф, после которых сотворялись снова (теория катастроф-катаклизмов).

Но и его авторитет не мог помешать тому, чтобы вскоре против его неверных взглядов не раздались голоса других ученых, которые на основе установленных фактов отвергали его идеи и провозглашали новые, не отягощенные устаревшими взглядами и недоказанными утверждениями. Этот путь к истине, прочно утвердившийся в науке и заключающийся в доскональном изучении действительности и материалистическом мировоззрении, вначале был тернистым и полным преград, но шли этим путем люди отважные и смелые, которых человеческая косность, тщеславие и мелочность могли лишь задержать на какое-то время, но никогда не могли остановить. Это были люди, стоящие выше насмешек, издевательств и унижений, готовые вынести и немалые материальные лишения. Поэтому они в конце концов одержали полную победу, а вместе с ними победили и их взгляды.

Сейчас уже нет ни одного естествоиспытателя, который бы не придерживался эволюционного учения, впервые высказанного Ж. Б. Ламарком (1744-1829) и блестяще развитым знаменитым Ч. Дарвиным (1809-1882).

И в науке также когда-то царил взгляд, что мир в своем удивительном многообразии должен был быть кем-то сотворен. Но факты, установленные при дальнейших обстоятельных исследованиях, все это безусловно опровергли и, наоборот, подтвердили, что мир возник и развивался согласно совершенно естественным свойствам материи и что в нем нет места для какого-то сверхъестественного созидающего и управляющего существа. Предположение о боге в свете неопровержимо установленных положений теряет какую-либо обоснованность и смысл.

Отдельные рассказы, дорогой читатель, написаны на основании определенных фактов. Это ты, впрочем, уже знаешь. Изображение жизни животных в этих рассказах является результатом остеологических, палеобиологических, геологических и палеоклиматологических исследований. Давать к ним отдельные пояснения не представляется возможным из-за большого объема и чрезмерной специализации. Здесь я должен, дорогой читатель, попросить, чтобы ты не сомневался в их правдивости.

Не сердись, дорогой читатель, что для всех вымерших животных и растений своих рассказов я сохранил их научные латинские названия. Я поступил так по той простой причине, что для них в нашем современном языке нет названий. Перевести смысл этих названий очень трудно и не требуй, чтобы я придумывал названия новые!

Если не сможешь эти названия произнести, я научу тебя их произношению, которое не будет трудным: Acanthodes читай как акантодес, Anthracojulus — антракоюлус, Archaeopteryx — археоптерикс, Archiscuderia — архискудерия, Arthrolycosa — артроликоза, Baiera — байера, Brasenia — брасения, Calamites — каламитес, Capitosaurus — капитозаурус, Coenothyris — ценотирис, Cordaites -кордаитес, Ctenodus- ктенодус, Cyclophthalmus- циклофталмус, Dictyophyllum — диктиофиллум, Dicroceros — дикроцерос, Dyplocynodon — диплоцинодон, Edaphosaurus- эдафозаврус, Equisetites- эквизетитес, Gasocaris — газокарис, Halticosaurus — халтикозаврус, Neocalamites- неокаламитес, Oeschidia — эсхидия, Palaeanodonta- палеанодонта, Palaeomeryx- палеомерикс, Palaeorchestia — палеорхестия, Palaeosyops — палеосиопс, Pemphix — пемфикс, Placodus- плакодус, Placunopsis- плакунопсис, Pleuracanthus — плевракантус, Procompsognathus — прокомпсогнатус, Seeleya- силея, Sphenophyllum — сфенофиллум, Stenodictya — стенодиктия, Titanotherium — титанотерий, Tanystropheus — танистрофеус, Urocordylus — урокордилус и Voltzia — вольция. Все остальные названия произносятся так, как они написаны по латыни!

Книгу, которая перед тобой, иллюстрировал член Академии художеств Зденек Буриан. Все иллюстрации он сделал под моим руководством и после изучения костного материала и образцов. Таким образом, все рисунки в научном отношении достоверны.