Дхарма Гиты

У тех, кто внимательно читал Бхагавадгиту, может возникнуть вопрос, почему, говоря о «Йоге» и о внутреннем состоянии йоги, единения, Шри Кришна тем не менее наделяет это слово совершенно отличным от общепринятого смыслом. Неоднократно в тексте Шри Кришна превозносит аскетизм и отмечает, что можно достичь высшего освобождения путем поклонения Безличному Божественному. Но в то же время, подводя итог, Он всего в нескольких словах – что является самой блестящей частью Гиты – объясняет Арджуне волшебную силу внутренней отрешенности и пути достижения высшего состояния с помощью веры и предания себя в руки Васудэвы. В шестой главе дается краткое описание Раджа-йоги, но Гиту вряд ли можно рассматривать как трактат по Раджа-йоге. Уравновешенность, непривязанность, отрешенность от плодов своих трудов и дел, полная самоотдача Кришне, не мотивированные желанием работа и служение, свобода от трех основных качеств, гун, Природы и следование своему собственному закону действий – вот основополагающие истины, изложенные в Гите. Господь прославляет эти заповеди как высочайшее знание и сокровеннейшее таинство.

Мы верим, что Гита станет общепринятым Писанием религии будущего. Но подлинное значение Гиты не всеми понимается правильно. Даже большие ученые и просвещенные писатели, обладающие острым умом, не в состоянии зачастую уловить глубокий смысл, заключенный в Гите. С одной стороны, комментаторы, склонные видеть в Гите ключ к освобождению, восхваляют величие монизма и аскетизма, нашедших свое отражение в Гите. С другой стороны, Банкимчандра, хорошо знакомый с западной философией, видит в Гите наставление и руководство по героическому исполнению человеком своего долга и стремится привить молодежи именно такое понимание Гиты. Аскетизм, без сомнения, является высшей дхармой, но очень немногие люди способны на аскетические подвиги. Для того чтобы религия получила широкое распространение и признание, она должна выдвигать в качестве своего идеала и заповедей такие, которые каждый человек смог бы реализовать в своей конкретной жизни и сфере деятельности и которые в то же время при серьезном к ним отношении могли бы привести его к высшей цели, доступной лишь редким избранным. Героическое исполнение своего долга является, конечно, высшей дхармой, но что такое долг? Религия и этика совершенно по-разному понимают и толкуют эту проблему. Господь сказал: gahana karmaṇo gatiḥ, «тяжел и извилист путь трудов». «Даже мудрецы затрудняются сказать, что есть долг, что есть работа и действие и что есть ложное действие, но я дам тебе такое знание, с помощью которого ты с легкостью отыщешь для себя верный путь», другими словами, знание, объясняющее цель человеческой жизни и закон, которому надлежит следовать. Что же это за Знание? Где можно обрести это сокровенное слово? Мы убеждены, что это редкое и бесценное сокровище можно найти в последней главе Гиты, где Господь обещает Арджуне раскрыть Свою сокровеннейшую тайну и высочайшее Слово.

Что же это за сокровеннейшая тайна и высочайшее Слово?

(Ты обо Мне лишь размышляй, люби Меня и поклоняйся Мне, и жертвуй Мне, и предо Мной склоняйся – ко Мне ты так придешь, тебе Я обещаю, ибо ты Мне дорог. Оставь все дхармы и во Мне одном ищи прибежище свое. Тебя избавлю Я от всех грехов и зла, не унывай и не печалься).

Говоря вкратце, смысл этих двух шлок сводится к самоотдаче. В той мере, в какой вы сможете достичь самоотдачи Кришне, Божественная Сила низойдет в ваше тело по милости Всеблагого, освободив вас от греха и приобщив к божественной природе. Об этой самоотдаче говорится в первой половине шлоки. Необходимо стать манмана, мадбхакта, мадйаджи. Манмана означает видеть Его во всяком существе, помнить о Нем во всякое время, всегда пребывать в совершенном счастье, сознавая проявление Его энергии, знания и любви во всем сущем, во всех событиях, обстоятельствах и действиях. Мадбхакта означает единение с Ним, основанное на абсолютной вере и любви. Мадйаджи означает принесение всех своих действий, больших и малых, в жертву Кришне и осуществление с этой целью должным образом организованной деятельности, свободной от всякого эгоистического интереса и желания плодов своего труда.

Человеку трудно достичь полной самоотдачи, но даже если вы делаете хотя бы небольшое усилие в этом направлении, сам Бог дает вам свои заверения, становится вашим учителем, защитником и другом и ведет вас по пути Йоги. Svalpamapyasya dharmasya trāyate mahato bhayāt. Даже малая доля этой дхармы избавляет человека от великого страха. Господь говорит, что легко и радостно следовать этой дхарме. И это действительно так. Результатом полного самопожертвования Божественному является обретение невыразимой радости, чистоты и силы. Māmevaiṣyasi (ко Мне ты так придешь) означает, что человек найдет Меня, будет жить со Мной, обретет Мою природу. В этих словах говорится о реализации садришья, Божественной природы, салокья, жизни с Богом, и саюджья, отождествления себя с Богом.

Тот, кто свободен от уз трех гун Природы, поистине обретает природу Бога, садришья. У такого человека нет никакой привязанности к действию и все же он продолжает действовать; освобожденный от всех грехов, он становится орудием в руках Махашакти и наслаждается каждым действием этой Силы. Жизнь с Богом, салокья, достигается не только после ухода из тела, в Брахмалоке, обители Брахмана, но в самом этом теле. Когда воплощенное существо играет с Господом в своем сердце, когда его разум трепещет от ниспосланного Им знания, в ушах, не умолкая, звучит слово Господа, а мысли преисполнены Его волей, это означает жить с Господом, пребывая в человеческом теле. Отождествления с Господом, саюджья, также можно достичь, находясь в этом теле. Гита говорит о «жизни в Господе». Когда реализация Божественного во всех существах приобретает постоянный характер, когда все чувства – зрение, слух, обоняние, вкус и осязание – воспринимают только Его одного, когда человек привыкает жить в Боге, ощущая себя Его частью, тогда становится возможным отождествление с Божественным даже в этом теле. Но такой реализации можно достичь только в результате особой аскезы (дисциплины).

Однако даже малая толика этой дхармы дает огромную силу, подлинную радость, совершенное счастье и чистоту. Эта дхарма вовсе не предназначена лишь для избранных людей, наделенных особыми природными качествами. Господь сказал, что брамин и кшатрий, вайшья и шудра, мужчина и женщина и все существа низшего рождения могут прийти к Нему, выполняя эту дхарму. Даже самый падший грешник, обретя прибежище в Нем, быстро достигает очищения. Поэтому все должны следовать этой дхарме. В храме Джаганнатха нет разделения людей на касты. И тем не менее, высшая слава, обретаемая с помощью этой дхармы, ни в коей мере не уступает высшему состоянию, о котором говорится в других религиях.

 

Аскетизм и отрешенность

В предыдущей главе говорилось о том, что каждый может выполнять дисциплину (Дхарму) Гиты, которая доступна абсолютно всем. Однако высшие ступени этой дисциплины столь же трудно достижимы, как и любой другой. Дисциплина Гиты – это путь действий, не мотивированных желаниями. Возрождение арийской Дхармы в Индии привело к широкому, повсеместному распространению аскетизма. Человек, стремящийся к достижению высот Раджа-йоги, не может довольствоваться жизнью или работой и занятиями обычного домовладельца и семьянина. Практика Раджа-йоги требует от него неимоверных усилий, направленных на концентрацию сознания и овладение техникой медитации. Малейший внешний раздражитель на ментальном уровне может нарушить медитацию и вывести из состояния сосредоточения. В повседневной жизни с подобными трудностями приходится сталкиваться постоянно. Поэтому те, кто от рождения чувствует склонность к йоге, унаследованную от прежних жизней, совершенно естественным образом склонны вести аскетический образ жизни. Когда число таких душ с врожденной тягой к йогической дисциплине возрастает в любом обществе, распространяя среди молодого поколения склонность к аскетизму, то перед страной и ее народом открываются благие перспективы, но только в определенном смысле, ибо аскетизм имеет свои отрицательные стороны. Говорят, что аскетизм очень хорош, но лишь очень немногие способны на аскетические подвиги. Плохо подготовленный к аскетической жизни человек, устремляющийся по пути аскезы, через какое-то время останавливается на полпути, достигая своего рода удовлетворенности, обусловленной инерцией и летаргией. В таком состоянии можно прожить земную жизнь без особых хлопот, но при этом человек-аскет не приносит никакого блага окружающему миру, да и сам себе крайне затрудняет путь к высшим сферам мироздания. Современная жизнь и условия, в которых мы живем, требуют от нас проявления качеств, связанных с динамической энергией (раджас) и просветленным состоянием покоя (саттва) или, другими словами, активности и знания. При этом следует отбросить все, что связано с инерцией, и посвятить себя служению на благо отчизны и всего мира, чтобы укрепить и омолодить моральные и духовные силы своей земли. Это наш первый долг в современных условиях жизни. Мы должны возродить исполненный знания, силы и всеобъемлющей универсальности народ ариев из чрева слабой и утомленной нации, подавленной грузом инерции и эгоистическими привязанностями. Именно поэтому так много душ, полных энергии и йогической силы, рождаются в Бенгалии. Если бы эти люди, соблазненные чарами аскезы, забыли истинный закон своего бытия и ту миссию, которая возложена на них Господом, то это привело бы к гибели всю нацию вследствие упадка ее истинной Дхармы. Похоже, что молодое поколение считает этап ученичества (брахмачарья) временем, отведенным для получения образования и воспитания характера. Период ученичества сменяется этапом домохозяина. И когда человек создаст и взрастит семью ради будущего блага народа ариев и оплатит таким образом свои долги перед предками, когда он воздаст дань обществу, обретя богатство и употребив его на благо людям или принеся иную пользу своему народу, когда он покроет свой долг перед всем миром, распространяя в нем знание, добро, любовь и силу, и, наконец, когда он сослужит вселенской Матери службу своим бескорыстным, самозабвенным трудом на благо Матери Индии, то тогда он может с полным правом удалиться от этого мира в лес (ванапрастха), чтобы предаться там аскетическим подвигам. В противном случае возникает смешение социальных ценностей, что ведет к возобладанию ложного закона. Я не имею здесь в виду молодых аскетов, которые в предыдущих своих жизнях уже были освобождены от каких бы то ни было обязательств. Я хочу лишь сказать, что тому, кто не готов к аскезе, не следует ступать на этот путь. Великое и благородное учение буддизма без сомнения принесло неизмеримое благо всей Индии, но в то же время нанесло ей и огромный ущерб в силу распространившейся повсеместно практики аскетизма и отказа многих членов варны воинов (кшатриев) от выполнения своих прямых функций и обязанностей. И в конечном счете буддизм был вытеснен из страны. В грядущей эпохе новый закон не должен допустить этой ошибки.

В Бхагавадгите Шри Кришна снова и снова предостерегает Арджуну от увлечения аскетической практикой. Почему? Хотя Шри Кришнаи признает саньясу в качестве добродетели, но на все неоднократные вопросы Арджуны, который в тот момент преисполнился духа аскетизма, отречения от мира и альтруизма, он дает однозначные ответы в пользу активного действия. Арджуна спрашивает: «Коль выше кармы мудрость беспристрастная, рожденная из Йоги, то почему меня к ужасному ты делу побуждаешь убийства всех сородичей моих?» Многие повторяли этот вопрос Арджуны, и находились даже такие, которые называли Шри Кришну худшим из Учителей, указывающим неверный путь. В ответ на это Шри Кришна объяснял, что отрешенность превосходит аскетизм и что помнить о Боге, беспристрастно выполняя назначенную тебе миссию, гораздо сложнее и выше, чем делать то, что тебе заблагорассудится. Отрешенность означает отречение от желания, от эгоизма. А чтобы достичь этой отрешенности, вовсе нет необходимости уходить в уединение. Овладеть искусством отрешенности можно лишь на поприще активной деятельности; действие есть средство достижения высот в йоге. Наш проявленный мир с его бесконечной игрой многообразия был создан, чтобы доставлять наслаждение населяющим его существам. И Господь вовсе не собирается прерывать эту игру блаженства. Он хочет наполнить мир блаженством, хочет, чтобы все живые существа стали Его товарищами по играм и забавам. Мы пребываем во мраке неведения; происходит это потому, что, следуя замыслу своей игры, Господь спрятался от нас, окружив себя тьмою. Но в то же время Он предусмотрел для нас множество путей, следуя которыми мы можем выбраться из мрака и присоединиться к Нему. Если вы не желаете играть и хотите покоя, Господь исполнит ваше желание. Но если вы следуете Его путем ради Него самого, то Господь избирает вас как Своего товарища по играм в этом мире или в каком-либо другом. Арджуна был самым преданным и дорогим другом Кришны, поэтому Кришна преподал Арджуне высшее сокровенное учение Гиты. В чем заключается это сокровенное знание, я пытался объяснить в предыдущей главе. Господь сказал Арджуне: «Коль перестанешь ты действовать, зло принесешь в этот мир, от действия дух аскетизма людей отвращает. Но без отрешенности смысла лишен аскетизм. Плоды отрешенности те же, что и плоды аскетизма: сила, блаженство, свобода от мрака неведенья и беспристрастность, а также единство с Шри Кришной. Что бы ни делал тот, пред кем преклоняются все, люди деянья его за идеал принимают. Поэтому, если предашься ты аскетизму, деянья отвергнув, вслед за тобой устремятся все люди; ложный закон утвердится в народе тогда, люди о долге своем позабудут. Если ж ты действовать станешь, оставив желанье плодов, но соблюдая обычный закон человеческой жизни, то вдохновишь ты людей на деянья, что им надлежит исполнять и что будут с самой их природой согласны. Ты единенья достигнешь тогда с жизни Законом моим, другом мне близким ты станешь». Далее Шри Кришна объясняет необходимость следования правильным путем деяний и действий, чтобы в конце пути достичь покоя и уравновешенности или, другими словами, отрешиться от чувства эго при совершении действия. Но это будет не отрешением от действия через аскетизм, а лишь отказом от витальной мотивации действия, связанной с большим напряжением и усилием. Такое состояние достигается путем отречения от эго и единения с Божественным и означает выход за пределы влияния трех гун и совершение действия в качестве орудия, направляемого Его силой. В этом состоянии душа сохраняет сознание того, что она является лишь свидетелем действия, частью Божественного, но сама не совершает действия. Божественная сила действует через физическое тело человека, предназначенное для действия его внутренним законом бытия. Душа есть наслаждающийся свидетель, Природа – вершитель действия, Божественное – податель санкции. Человеческое существо, озаренное этим знанием, не стремится ни помочь, ни воспрепятствовать любому действию Божественной Силы. Находясь во власти Шакти, физическое тело, ум и интеллект участвуют в работе, определенной для них Господом. Даже такая ужасная резня, как битва на поле Курукшетры, если она санкционирована Богом и вписывается в рамки внутреннего закона, дхармы, конкретного человека, не в состоянии запятнать душу грехом. Но лишь немногие способны подняться до этого знания и этой цели. Такое знание не может быть законом жизни обычного человека. Что же тогда будет входить в понятие долга заурядного путника? Даже для него доступно руководствоваться формулой «Он есть Господь, а я – его орудье». Это знание позволяет всегда помнить о Божественном и следовать своему собственному внутреннему закону жизни в направлении, определенном свыше.

«Свой собственный закон, определяющий твои деянья, хотя бы и несовершенный, все же лучше, чем исполненный прекрасно, но чужой; и лучше умереть, не преступая закона собственного бытия; опасно следовать законам чуждым» .

Свой собственный закон жизни (свадхарма) означает совершение действия в соответствии со своей собственной природой (свабхава). Индивидуальная человеческая природа формируется и развивается с течением времени. Постепенно у человека вырабатывается определенный общий тип природы, и каждому периоду жизни должен соответствовать вид деятельности, который отвечает текущему развитию его природы. В процессе жизни и деятельности нации формируются ее внутренний характер и природа, а действия, обусловленные природой нации, являются законом ее жизни. Точно так же специфическая природа личности, формирующаяся в процессе жизни человека, определяет образ поведения этой личности, который становится ее жизненным законом. Эти различные законы жизни соединяются вместе, образуя общий идеал Вечного Закона. Именно этот Закон должен стать индивидуальным законом для каждого, кто стремится следовать истинному закону. В период духовного ученичества (брахмачарья) необходимо следовать этому закону, чтобы обрести знание и силу. На этапе домохозяина также следует соблюдать этот закон. А когда человек полностью выполняет этот закон, он становится готов к заключительным этапам – ванапрастха и саньяса. Таково вечное воплощение вечного закона.

 

Видение Мирового Духа

Наш уважаемый друг Бепин Чандра Пал, касаясь в своей статье, озаглавленной «Банде Матарам», вопроса видения Мирового Духа Арджуной, пишет, что видение Мирового Духа, о котором идет речь в одиннадцатой главе Гиты, является исключительно плодом поэтического воображения. Мы вынуждены не согласиться с этим заявлением. Видение Мирового Духа является неотъемлемым элементом Гиты. Шри Кришна с помощью логики и слова, исполненного знания, рассеял все сомнения, возникшие на этот счет у Арджуны. Но логика и дружеский совет не могут служить прочным основанием знания. Знание обретает прочность только тогда, когда является плодом пережитого. Поэтому, незримо побуждаемый изнутри Божественным, Арджуна выразил свое желание лицезреть Мировой Дух. После того как Арджуна получил это видение, его сомнения рассеялись навсегда. Его разум очистился, и он стал способен воспринять высшую сокровенную тайну Гиты. Знание, которое раскрывает Гита до момента видения Мирового Духа, относится к внешней форме знания, необходимого всякому, кто занят духовными поисками. Все, что раскрывает Гита в последующих главах, относится к наиболее сокровенной Истине, высшей тайне, извечной заповеди. Если мы будем воспринимать описание видения Мирового Духа как поэтическую метафору, то вся глубина и значимость Гиты теряются, а наиболее ценные наставления в Йоге сводятся к набору философских воззрений и поэтических фантазий. Но видение Мирового Духа есть истина, а вовсе не плод фантазии и не поэтическая метафора. Это видение не относится даже к разряду сверхъестественных истин. Поскольку вселенная есть часть Природы, то Вселенская Форма не может быть сверхъестественным явлением. Мировой Дух есть истина каузального, причинного мира, а формы причинного мира доступны видению Йоги. Арджуна, наделенный йогическим видением, созерцал форму Универсального Духа в каузальном мире.

Форма и бесформенность

Почитатели бесформенного Брахмана, не обладающего качествами, воспринимают всякое упоминание о Его качествах и формах как метафору или стилистический прием. Почитатели бесформенного Брахмана, обладающего качествами, отрицают отсутствие у Него атрибутов, основываясь на своей собственной трактовке шастр, и рассматривают всякое упоминание о Его формах не иначе как метафорическое сравнение. Почитатели Брахмана, обладающего формами и атрибутами, не согласны ни с теми, ни с другими. Мы же считаем, что все три позиции отличаются ограниченностью и узостью и порождаются неведением. Ибо те, кто достиг реализации бесформенного Брахмана и Брахмана, обладающего формой, не могут утверждать одно как истину, и отрицать другое как ложь и плод фантазии, пренебрегая, таким образом, высшей достоверностью полученного ими знания и ограничивая бесконечного Брахмана конечными пределами. Действительно, отрицать бесформенность Брахмана и отсутствие у Него атрибутов значит преуменьшать Бога. Но точно так же верно и то, что, отрицая наличие у Брахмана качеств и форм, мы опять-таки преуменьшаем Его. Бог есть Владыка, Творец и Господь. Он не может быть ограничен никакой формой. Но не будучи ограничен ни одной из своих форм, Он также не ограничен и своей бесформенностью. Бог всемогущ. Что может быть более странным, нелепым и невежественным, чем пытаться ограничить Его рамками законов физической Природы, Пространства и Времени? Тем самым мы словно говорим Ему: «Хоть ты и бесконечен, мы не позволим тебе быть конечным, как ты ни старайся, у тебя это не получится, ибо ты связан нашей неопровержимой логикой и аргументами, как Фердинанд колдовскими чарами Просперо». Бог не связан ни формой, ни отсутствием формы. Тому, кто ищет Его, Он являет себя в определенной форме. И тогда эта форма вмещает Бога во всей Его полноте, хотя в то же время Он пронизывает всю вселенную. Ибо Бог пребывает вне времени и пространства и непостижим для человеческой мысли, выходя за рамки любой логики и аргументации; пространство и время – не более чем Его забавы. Он играет со всеми существами, попавшимися в расставленные Им сети пространства и времени. Но нам никогда не удастся поймать Его в эти сети. Всякий раз, когда мы тщетно пытаемся сделать это с помощью логики и философских аргументов, Великий Шутник ускользает из наших сетей и, улыбаясь, предстает прямо перед нами и позади нас, близкий нам и далекий от нас, и, обескураживая человеческий разум, простирает пред ним свою Вселенскую Форму и вместе с ней – Форму, превосходящую вселенную. Тот, кто утверждает, что познал Его, на самом деле не знает ровным счетом ничего. Тот, кто говорит, что, познав Его, все же не знает Его, обладает истинным знанием.

Вселенская Форма

Видение Вселенской Формы крайне необходимо как для почитателей Шакти и практикующих Карма-йогу, так и для каждого, кто наделен особой миссией и является орудием в руках Всевышнего. Человек может получить божественные полномочия еще до того, как удостоится видения Мирового Духа, но пока он не обладает этим видением, его нельзя считать полностью «уполномоченным» свыше; на нем будет лежать особая печать, но он будет лишен санкции. До момента видения Мирового Духа для человека продолжается период обучения и подготовки к работе. И только после видения Мирового Духа для человека начинается настоящая работа. Это видение приходит к садхакам по-разному в зависимости от особенностей их природы и садханы. Видя в качестве Мирового Духа образ Кали, садхак воспринимает несравненной красоты женственную форму, пронизывающую всю вселенную, единую и в то же время воплощенную во множестве обличий; ее развивающиеся черные волосы застилают все небо непроглядной тьмой; блеск ее сверкающего ятагана, с которого капает кровь, танцует повсюду, слепя глаза; от раскатов ее ужасающего хохота рушатся один за другим миры во вселенной. Эти слова не просто плод поэтического воображения или тщетная попытка передать сверхъестественный опыт языковыми средствами. Это не что иное, как откровение Кали, которая является одной из ипостасей нашей Матери, подлинное и простое, лишенное всякого преувеличения описание того, что предстало перед взором йогина. У Арджуны не было видения Вселенской Формы в виде Кали, у него было видение Мирового Духа в виде Времени-Разрушителя, что, по существу, одно и то же. Он воспринимал это видение не в состоянии транса, при котором отсутствует внешнее сознание, но глазами Йоги. Риши Вьяса без всякого преувеличения описал в точности то, что видел Арджуна. И все это не сон или результат воображения, но истина, живая истина.

Форма каузального мира

В Писаниях говорится о трех различных статусах Духа: Праджня, дух скрытого сверхсознательного всемогущества, присущий состоянию глубокого сна; Тайджаса, Обитатель Светозарного Разума, дух тонкого, внутреннего плана, присущий состоянию сна со сновидениями; Вират, дух «грубого», внешнего плана, присущий состоянию бодрствования. Каждое из этих состояний духа представляет собой отдельный мир: каузальный мир соответствует состоянию глубокого сна; тонкий внутренний мир – состоянию сна со сновидениями; физический мир – состоянию бодрствования. Какое бы решение ни было принято на уровне каузального мира, оно находит свое отражение на уровне тонкого внутреннего мира за пределами пространства и времени и частично осуществляется в физическом мире сообразно с его законами. Шри Кришна говорит Арджуне: «Уже убиты мною Дхритараштры сыновья». Тем не менее, все они в этот момент живые и невредимые находятся на поле боя перед Арджуной. Слова Божества не являются метафорой или ложью, ибо Он говорит о том, что сыновья Дхритараштры убиты Им в каузальном мире; в противном случае их невозможно было бы убить в мире физическом. Наша реальная жизнь протекает в мире каузальном; и лишь слабая тень каузального мира отражается в мире физическом. На каузальном уровне действуют другие законы, отличные от нашего мира, там другое пространство и время, другие имена и формы. Мировой Дух – это форма каузального мира, которая становится зримой в физическом мире для глаз йогина.

Йогическое видение

Что такое йогическое видение? Оно не имеет ничего общего с воображением или поэтическим символизмом. В результате йогической практики человеку становятся доступны три различные силы восприятия: тонкое видение, непосредственное духовное восприятие и йогическое видение. Тонкое видение позволяет воспринимать ментальные образы во время сна или в бодрствующем состоянии. С помощью непосредственного духовного восприятия мы видим в состоянии транса различные образы и символические значения имен и форм, принадлежащих тонкому и каузальному мирам, отраженным на уровне нашего внутреннего ментального «неба». Йогическое видение дает возможность воспринимать имена и формы каузального мира как в состоянии транса, так и в обычном бодрствующем состоянии с помощью физического органа зрения. Если физический глаз начинает видеть то, что обычно ему недоступно, это следует расценивать как результат проявления йогического видения. Арджуна созерцал Мировой Дух на уровне каузального мира в бодрствующем состоянии и был избавлен от всех сомнений. Хотя зрелище Мирового Духа не относится к разряду истин, доступных восприятию физическими органами чувств, оно превосходит любую физическую истину и не является вымыслом, иллюзией или поэтическим символом.

 

Бхагавадгита: введение

Предисловие

Бхагавадгита занимает первое место среди известных миру священных писаний. Знание, в краткой форме изложенное на страницах Гиты, есть наивысшее и сокровеннейшее знание. Закон правильной жизни, дхарма, провозглашаемый в Гите, охватывает все прочие законы праведного бытия и является их основой. Указанный в Гите путь трудов, посвященных Богу, есть извечный путь, которым наш мир восходит к высотам Духа.

Гита – словно бездонный океан, хранящий в своих глубинах несметные сокровища. Можно потратить всю жизнь, пытаясь измерить эти пучины, и так и не добраться до самого дна. Даже и сотни лет прилежных исследований не хватит, чтобы собрать тысячную часть сокрытых в Гите бесчисленных сокровищ. Но тот, кому удастся добыть хотя бы малую толику этих богатств, из бедняка превратится в богача, из мыслителя – в мудреца, из ненавидящего Бога – в Его страстного поклонника; а могучий герой, вооруженный знанием, почерпнутым в Гите, сможет беспрепятственно осуществить цель своей жизни.

Бхагавадгита – это нескончаемый источник бесценных богатств, и даже если беспрерывно вычерпывать их столетие за столетием, все равно грядущим поколениям всегда удастся найти в ней новые несметные сокровища, приводящие в изумление и восторг.

Вот что такое Бхагавадгита, Книга, наполненная глубоким оккультным знанием. И в то же время она написана ясным языком и простым стилем, а смысл изложения легко угадывается, хотя есть в ней и более глубинные и труднопостижимые тайны. Но даже от одного скольжения по поверхности ее бездонных вод, не углубляясь в их толщу, вы испытаете прилив сил и почувствуете радость. Просто прогуливаясь в окрестностях этой золотоносной шахты и не спускаясь под землю, вы найдете в траве золотые самородки, которые обеспечат вам безбедное существование до конца ваших дней.

К Бхагавадгите написаны тысячи комментариев, но люди всегда будут нуждаться во все новых и новых толкованиях этой Книги. Никогда не отыщется такой выдающийся ученый или мудрец, который мог бы написать исчерпывающий, всеобъемлющий, удовлетворяющий всех и на все времена комментарий к Гите. Даже поднявшись к предельным высотам наших интеллектуальных способностей, мы сможем объять своим разумом и осмыслить лишь немногие грани этого великого знания. Углубившись в практику йоги и восходя от вершины к вершине на пути не мотивированных желанием действий, мы сможем лишь констатировать, что нам удалось на практике и в жизни постичь немногие из тех учений и истин, что содержатся в Гите.

Цель, с которой автор этих строк предлагает читателю нижеследующие очерки, – прокомментировать и истолковать текст Бхагавадгиты и то значение Гиты, которое он открыл для себя в результате осмысления, подкрепленного собственным опытом и практикой, чтобы помочь разобраться в ней другим, независимо от того, сколь немногое смог осуществить на практике сам автор и как мало ему удалось продвинуться по пути действий.

Рассказчик

Для того чтобы понять смысл и цель, которую ставит перед собой Гита, прежде всего необходимо уточнить, кто является рассказчиком и кто слушателем, а также в какое время и при каких обстоятельствах происходит изложение. Рассказчик, Повествующий – это сам Господь Шри Кришна, слушатель – Его друг и величайший герой Арджуна. Повествование происходит в преддверии страшной, кровопролитной битвы на поле Курукшетры.

Многие утверждают, что Махабхарата – это лишь символ: Шри Кришна олицетворяет Бога, Арджуна – человеческую душу, сыновья Дхритараштры – внутренних врагов прогресса человеческой души, а армия Пандавов – силы, способствующие освобождению души. Истолковывать таким образом Махабхарату – значит принижать ее значение и место в ряду мировых литературных памятников и сводить на нет глубокий и важный смысл, заложенный в Гите, ее роль путеводной звезды в жизни всякого человека действия и ее высокое учение, способствующее прогрессу человечества. Сражение на поле Курукшетры – это не только фон, на котором разворачивается действие Гиты; это главный сюжетный мотив произведения и наилучшее из условий для исполнения закона, предписываемого Гитой. Понимание битвы на поле Курукшетры как символа сводит основной закон Гиты не к активной позиции человека-героя, которой нужно придерживаться в жизни, а к пассивной аскетической созерцательности, неприемлемой в обычном мирском бытии.

Шри Кришна является Рассказчиком. В священных писаниях говорится, что Шри Кришна есть сам Господь Бог. В Гите Шри Кришна сам объявляет себя Богом. Там сказано, что, согласно учению об Аватарах (глава IV) и доктрине Вибхути (глава X), Бог скрыто обитает в телах всех существ, до определенной степени обнаруживает себя через проявления силы в некоторых выдающихся существах и воплощается во всей своей полноте в личности Шри Кришны. Многие полагают, что Шри Кришна, Арджуна и Курукшетра – не более чем метафоры и что для понимания истинного смысла Гиты необходимо пренебречь ими. Но мы не можем отбросить эту часть учения. Если принять доктрину Аватаров, то как можно пренебречь Шри Кришной? Таким образом, сам Бог возвещает свое учение и передает свое знание.

Шри Кришна – Аватар. Воплотившись в человеке, он принял закон человеческого тела, разума и духа и в соответствии с этим ведет свою игру, лилу. Если мы сможем уловить и очевидное, и сокровенное значение этой игры, то нам будет нетрудно понять смысл, цели и методы игры вселенской. Главная характерная черта этой великой игры заключается в действии, вытекающем из всеобъемлющего знания. Что это за знание, которое стоит за действием и за всей игрой, – раскрывается в повествовании Гиты.

Шри Кришна Махабхараты – это герой действия, великий йогин и выдающийся светский правитель, основатель империи, государственный деятель и воин, познавший Брахмана в физическом теле кшатрия. Его жизнь является несравненным примером манифестации и таинственной игры Верховной Силы, Махашакти. Гита несет в себе объяснение этой тайны.

Шри Кришна – Господь проявленных миров, вселенский Васудэва. Но при этом, скрывая свое величие, Он вступает в игру и входит с людьми в отношения отца и сына, брата и мужа, соратника, друга и врага. Его жизнь таит в себе высший секрет арийского знания и сокровенный смысл подвижнического пути божественной любви и преданности, основные принципы которых также освещаются в учении Гиты.

Воплощение Шри Кришны имеет место на стыке двух эпох: Двапара-юги и Кали-юги. В каждом эволюционном цикле, кальпе, Бог всегда воплощается во всей своей полноте на подобной границе эпох. Кали-юга является одновременно наихудшей и наилучшей из четырех эпох мирового цикла. Эта эпоха несет на себе печать всесильной власти демона Кали, главного врага человеческого прогресса, склоняющего людской род к пороку и греху. Наибольшая деградация и падение нравов происходят в человеческом обществе именно в период правления демона Кали. Но этот период отмечен также возрастающей силой, обретаемой в борьбе с препятствиями; кроме того, разрушение старого мира влечет за собой возникновение нового. И это тоже характерная черта Кали-юги. Бурный рост элементов зла, которые должны быть уничтожены в ходе земной эволюции, приводит в итоге к их гибели. С другой стороны, в эту эпоху засеваются и дают всходы семена нового мира, которые впоследствии превращаются в деревья Сатья-юги, эпохи Истины, следующей за веком Кали. Более того, подобно тому как в астрологии движение всех планет по небосводу находит отражение в соответствующих субпериодах в пределах общего периода вращения каждой отдельной планеты, так же и в Кали-юге можно выделить четыре последовательных субпериода, соответствующие четырем эпохам Сатья, Трета, Двапара и Кали. Этот циклический ритм земной истории приводит к тому, что в ходе Кали-юги наблюдаются период великого падения, сменяющийся периодом восходящего движения, а затем еще одно великое падение и снова могучее устремление ввысь. Все это служит целям Господа. На стыке Двапара-юги и Кали-юги Бог посредством своей инкарнации создает условия для необузданного разгула зла, затем искореняет это зло, засевает семена добра и создает благоприятные условия для их произрастания; затем начинается эпоха Кали. Шри Кришна запечатлел в Гите сокровенное знание и практический метод, с помощью которого можно установить эпоху Истины, Сатья-югу. Когда наступит время субпериода Сатьи в эпохе Кали, то всемирное распространение закона, изложенного в Гите, станет неизбежным. Теперь это время пришло, поэтому сейчас можно наблюдать признание Гиты широкими слоями общества в самых разных странах, тогда как раньше о ней знали лишь немногие ученые мужи.

Поэтому невозможно отделить Шри Кришну как Повествующего от Его Слова, от Гиты. Шри Кришна и Гита – одно целое, Гита – это сам Шри Кришна в Его форме Слова.

Слушатель и ученик

Ученик, воспринимающий знание, изложенное в Гите, – это могучий герой Арджуна, сын великого Бога Индры и лучший из рода Пандавов. Как трудно раскрыть подлинное значение и скрытый смысл Гиты, игнорируя Рассказчика, так же сложно и постичь глубину Гиты, упустив из вида фигуру слушателя.

Арджуна – близкий друг Шри Кришны. В соответствии со своими способностями и действиями, совершенными в прошлом, современники Шри Кришны, которые низошли на землю, чтобы принять участие в Его земной миссии, устанавливают с Ним, Всевышним Пурушоттамой в человеческом обличье, различные отношения. Уддхава – преданный последователь Шри Кришны, Сатьяки – Его верный спутник, царь Юдхиштхира – родственник и друг, внемлющий советам Шри Кришны; но никто не смог установить с Шри Кришной таких близких отношений, как Арджуна. У Шри Кришны и Арджуны сложились самые близкие и доверительные отношения, какие только могут существовать между двумя мужчинами одного возраста. Арджуна – брат Шри Кришны, Его ближайший друг, муж Его сестры Субхадры, любимой Им и дорогой Его сердцу. В четвертой главе Господь отмечает, что именно эта близость в отношениях с Арджуной явилась причиной, по которой Он избрал Арджуну для того, чтобы раскрыть ему наивысшую тайну Гиты:

«Эту забытую древнюю йогу Я ныне тебе возвещаю, ибо ты преданный друг Мой ближайший; в ней – наивысшая, наиценнейшая тайна вселенной». Это утверждение вновь повторяется в главе восемнадцатой, где объясняется основной принцип Карма-йоги, которая является краеугольным камнем Гиты:

«Снова внемли Моему наивысшему, самому тайному Слову. Дорог ты мне бесконечно, вот почему пред тобою открою Я путь совершенный». Два приведенных стиха соответствуют по духу ведическим писаниям, например таким строкам из Катха Упанишады:

«Дух сей Всевышний постичь невозможно, ни изучая философов книги, ни напрягая свой разум, ни углубляясь в премудрость писанья. Тот лишь Его постигает, кто избран окажется Богом самим; только ему одному Дух сей Всевышний плоть открывает свою». Поэтому именно такой избранник, способный установить с Богом близкие и задушевные отношения, оказывается подготовленным к восприятию знания, изложенного в Гите.

Отсюда вытекает еще одно очень важное заключение. Бог избрал Арджуну, ибо тот был одновременно и его другом, и преданным последователем, бхактой. Существуют разные формы проявления преданности. Обычно преданность ассоциируется у нас с отношениями между учителем и учеником. Эти взаимоотношения, конечно, отмечены любовью, но, как правило, их отличительной чертой является еще и послушание, уважение и слепая преданность ученика. Но между друзьями не принято выказывать почитание друг друга. Они шутят, играют и забавляются вместе. Хотя их отношения и носят ласковый, любовный характер, шутки ради друзья могут позволять себе подтрунивать друг над другом, потешаться и даже демонстрировать неуважение по отношению друг к другу, бранить друг друга и предъявлять необоснованные требования. Они не всегда слушаются друг друга; и даже если один из них следует совету другого, признавая его глубокую мудрость и добрую волю, то такое признание авторитета не происходит вслепую и может сопровождаться спорами, сомнениями, а иногда даже несогласием и протестом. Первое, чему следует научиться в дружбе, это оставить всякий страх; второе – забыть о внешних знаках уважения и внимания. Первое и последнее слово в дружбе остается за любовью. Лишь тот способен воспринять знание, заложенное в Гите, кто может видеть в этом проявленном мире выражение сладостной таинственной игры, исполненной любви и блаженства, кто избрал Бога своим товарищем по беспечным забавам и связал себя с Ним узами дружбы. Только тот в состоянии постичь знание, сокрытое в Гите, кто осознал беспредельное могущество Бога, необъятную глубину Его мудрости и Его устрашающее величие, но не подавлен и не устрашен и может играть с Ним и забавляться без страха и с улыбкой на лице.

Дружеские отношения, как часть игры, могут включать в себя множество всевозможных оттенков. Взаимоотношения учителя и ученика, когда они основаны на дружбе, приобретают очень нежный и ласковый характер. Именно такими были отношения Арджуны и Шри Кришны к моменту событий, о которых повествует Гита. «Ты лучший из друзей моих, желающий мне блага, так у кого ж еще искать мне утешенья? Мой разум помутился и лишился силы, меня гнетет ответственности бремя. В сомненьях потерялся я, не знаю, что мне делать, сраженный неизбывным горьким горем. Избавь же ты меня от тягостных сомнений, от горя исцели, совет мне дай. Тебе судьбу свою вверяю я и в этом мире, и в иных вселенных». В таком настроении обращается Арджуна к Другу и Помощнику человечества, желая получить от Него необходимое знание. Отношения матери и ребенка также могут стать частью отношений между друзьями. Старший по возрасту и умудренный опытом проявляет любовь по отношению к молодому и неискушенному другу, подобно матери, заботливо оберегает младшего и неопытного друга от подстерегающих его опасностей и зла. Шри Кришна также проявляет этот аспект материнской любви по отношению к своему другу. Для дружеских взаимоотношений может быть характерной не только глубина материнской любви, но также и восторженная радость любви супружеской. Друзья всегда стремятся находиться в обществе друг друга, страдают от разлуки, радуются каждому ласковому, ободряющему прикосновению друга и счастливы даже пожертвовать своей жизнью ради друга. Служение, становясь частью дружеских отношений, также наполняется особой сладостью и любовью. Как уже было сказано выше, чем более доверительные и задушевные отношения человек сможет установить с Всевышним Божеством, тем крепче будет их дружба и тем большую способность обретет человек к восприятию знания, заложенного в Гите.

Арджуна, друг Кришны, – главное действующее лицо Махабхараты. Главное же учение Гиты – это учение о йоге божественных действий и трудов. Три пути: знания, преданности и действий – не противоречат друг другу. Учение Гиты заключается в том, что человек, следуя по пути трудов, должен положить в основу своих действий знание и опираться на силу, даруемую преданностью, действовать во имя целей, предначертанных Богом, согласно Его воле и в неразрывном единстве с Ним. Те же, кто боится мирских печалей, терзается отвращением к жизни, вайрагья, кто потерял интерес к божественной игре и стремится уйти от нее, укрывшись в объятиях Бесконечности, идут другой дорогой. Подобные чувства или желания были чужды Арджуне, могучему воину и бесстрашному герою. Шри Кришна открыл свою высшую тайну не умиротворенному аскету и не умудренному философу, он выбрал для этого не брамина, связанного обетом ненасилия, а кшатрия, могучего и отважного воина, именно его он счел способным воспринять это несравненное знание. Только тот в состоянии постичь глубочайшие секреты этого учения, кто может спокойно воспринимать победы и поражения на поле битвы жизни. Тому, кто силой обделен, Всевышний этот Дух познать не суждено: nāyamātmā balahīnena labhyaḥ. Только тот, кто взращивает в себе стремление обрести Бога, предпочитая его желанию освобождения, мумукшутва, может испытать присутствие Бога, осознать бесконечную свободу своей истинной природы и будет в силах отказаться даже и от желания достичь освобождения как от последнего прибежища Неведения. Только тот, кто, преодолев тамасические и раджасические формы проявления эгоизма, не желает покоряться даже саттвическим узам эго, способен выйти за пределы качеств-гун Природы, гунатита. Арджуна исчерпал свои раджасические наклонности, следуя закону кшатриев, и в то же время, приняв для себя саттвический идеал, придал своей раджасической энергии саттвический характер. Человек такого склада является идеальным для восприятия учения Гиты.

Арджуна не относился к числу лучших среди своих великих современников. В сфере духовного знания первенство принадлежало Вьясе, а в области мирских познаний того времени – Бхишме. По своей устремленности к знанию не было равных царю Дхритараштре и Видуре. С Юдхиштхирой никто не мог сравниться в святости и саттвической чистоте, и не было никого равных Уддхаве и Акруре в преданности Богу. Карна, старший брат Арджуны, превосходил всех воинов по природной силе и доблести. И тем не менее, Господь и Владыка всех миров избрал именно Арджуну. Именно в его руки Он вложил божественное оружие, такое, как лук Гандива, и именно ему даровал вечную победу. Именно руками Арджуны Господь поверг многие тысячи славнейших и доблестнейших воинов Индии, а затем Он основал непобедимую империю Юдхиштхиры как награду за доблестные подвиги Арджуны. Наконец, именно Арджуну Господь избрал как единственного достойного восприемника высшего знания Гиты. Арджуна, и только он – герой и главное действующее лицо Махабхараты; в каждой главе этого бессмертного эпоса воздаются почести Арджуне и прославляется его имя. Такое восхваление Арджуны – вовсе не результат незаслуженного, предвзятого к нему отношения со стороны Всевышнего Божественного или великого Вьясы, автора Махабхараты. Арджуна занял подобающее ему высокое место благодаря своей совершенной вере и способности полностью предать себя в руки Божественного. Кто способен безоговорочно и с безусловной верой отдать себя на волю Всевышнего, не требуя ничего взамен, переложив на Его плечи ответственность за свое благополучие или бедствование, радости или горести, добродетели или грехи; кто хочет следовать Его велениям, а не своим привязанностям к дорогим сердцу трудам и деяниям; кто повинуется Его воле, а не стремится к удовлетворению своих эгоистических наклонностей; кто для исполнения Его миссии принимает ниспосланные Им качества и устремления, вместо того чтобы жадно цепляться за те черты и склонности, которые нравятся ему самому, – тот самоотверженный и исполненный веры карма-йогин, который становится ближайшим другом Всевышнего и совершенным орудием Его Силы, непогрешимо выполняющим Его великую миссию в этом мире. Магомет, основатель ислама, относился к числу наивысших йогинов такого рода. Арджуна также был всегда готов приложить усилия для такой самоотдачи, именно поэтому он и снискал любовь и расположение Шри Кришны. Лишь тот, кто прилагает серьезные усилия для самоотдачи Божественному, способен постичь учение Гиты. Шри Кришна становится Учителем и Другом такого человека и берет на себя всю ответственность за его судьбу как в этом мире, так и в иных вселенных.

Обстоятельства повествования

Для того чтобы полностью понять мотивы и причины тех или иных действий и слов человека, необходимо знать условия и обстоятельства, в которых совершались эти действия или произносились эти слова. Откровение Гиты было дано Господом в момент начала великого сражения на поле Курукшетры, когда в воздухе стали проноситься первые стрелы и копья. У многих этот факт вызывает недоумение и даже раздражение, ибо они считают, что подобные обстоятельства вовсе не годятся для откровения высшего знания и выбраны автором по недосмотру или недомыслию. Но на самом деле Шри Кришна открыл перед Арджуной знание Гиты в совершенно определенный момент, в определенной ситуации и именно тогда, когда тот находился в определенном внутреннем состоянии. И сделал это Шри Кришна с полным осознанием времени, места и сложившихся обстоятельств.

Итак, время изложения соответствует началу битвы. Те, кто не воспитали в себе или не проверили в могучем потоке действия своих героических качеств и силы духа, никогда не смогут воспринять знание, содержащееся в Гите. Более того, это высшее знание могут обрести только те, кто вступил на великий и трудный путь, неизбежно сопряженный с множеством препятствий, с ожесточенным вражеским сопротивлением, страхом падений и преткновений и опасением неудачи. Когда идущий по этому пути и преодолевающий на нем преграды приближается к обретению божественной силы, то именно в этот момент, для того чтобы позволить такому герою совершить последний шаг к цели, во имя успешного осуществления им божественной миссии дается знание Гиты. В своей Йоге действий Гита утверждает основы пути к Богу. Знание рождается из трудов, исполненных веры и преданности. Поэтому тот, кто идет дорогой, указанной Гитой, не оставляет своего пути, чтобы обрести видение Бога в уединенной отшельнической обители или в тихом, удаленном от мирской суеты месте; небесный Свет своим сиянием озаряет для него весь мир, а всемогущее сладостное Слово внезапно ласкает его слух среди шума и суматохи повседневных дел.

Место события – поле сражения, на котором сошлись для битвы две противоборствующие армии. К тем, кто следует этим путем, кто посвящает себя деятельности такого рода, высшее озарение и обретение совершенной реализации, йога-сиддхи, зачастую приходит абсолютно неожиданно, в самый напряженный и критический момент, определяющий дальнейший ход их судьбы в том или ином направлении в зависимости от природы их действий. Высшее знание не препятствует действию, но неразрывно связано с ним. Без сомнения, знание нисходит на нас также и во время медитации, в уединении, когда мы отрешаемся от своего человеческого «я», – именно поэтому мудрецы любят уединение. Но последователь йоги Гиты в состоянии настолько отделить себя от своих инструментальных средств: разума, жизни и тела, – что может наслаждаться уединением, находясь в толпе народа, предаваться покою среди шума, испытывать высшее умиротворение, будучи вовлеченным в водоворот активных действий. Его внутренняя жизнь не подвержена влиянию внешних событий, наоборот, он управляет окружающей ситуацией силой своего внутреннего состояния. Обычный йогин боится жизни и бежит от нее, предаваясь практике йоги под защитой стен ашрама. Но для карма-йогина сама жизнь и есть ашрам. Обычный йогин стремится к внешнему покою и тишине, а все, что нарушает этот покой, мешает его внутренней аскезе. Карма-йогин наслаждается безграничным внутренним покоем и тишиной; и это состояние только еще больше углубляется в окружении суеты и шума внешней жизни; никакие внешние раздражители не могут нарушить внутреннюю аскезу карма-йогина, она остается непоколебленной. Многие выражают удивление по поводу того, как вообще диалог Шри Кришны и Арджуны мог происходить на поле брани между двух войск, сходящихся для битвы. Но этот диалог действительно был возможен благодаря йогической силе. Именно благодаря силе Йоги внутри у Шри Кришны и Арджуны, а также и вокруг них, царил такой могучий покой, что даже грохот битвы не мог нарушить этого покоя и помешать им вести беседу. В этом заключено еще одно духовное учение, применимое к сфере действий. Те, кто практикует йогу Гиты, наиболее искусны в действиях и в то же время не испытывают привязанности к тому, что они делают. В самый разгар своей работы они могут услышать внутренний призыв своего «Я», отказаться от внешних действий и предаться йоге и внутренней аскезе. Они знают, что всю работу выполняет Бог, Ему же принадлежат и плоды трудов, а человек – только орудие. Поэтому они не беспокоятся о плодах своих дел. Им также известно, что внутренний призыв приходит, чтобы способствовать продвижению в йоге действий, прогрессу в работе и преумножению знания и силы. И потому они не боятся оставить свою деятельность, ибо знают, что на поприще духовных поисков не может быть напрасно потерянного времени.

Первоначальное настроение Арджуны обусловлено последними сомнениями карма-йогина. Под давлением жизненных проблем, проблемы страдания и удовольствия, проблемы греха и добродетели, многие приходят к заключению, что единственный путь к благу лежит через уход и бегство от мирской жизни, и прославляют добродетели аскетического отречения от жизни, вайрагья, и отказа от всякой деятельности. Господь Будда учил, что этот мир непостоянен и полон страданий, и показал людям путь к достижению Нирваны. Другие, подобно Иисусу и Толстому, были ярыми противниками войны, которая издревле была одним из основных законов этого мира, и брака, без которого прекратился бы род человеческий. Аскеты считают, что труд сам по себе есть результат неведения, и призывают отречься от невежества, отказаться от всякой работы и пребывать в покое и бездействии. Сторонники Адвайты учат, что этот мир есть абсолютная иллюзия и что необходимо полностью раствориться в Брахмане. К чему тогда весь этот мир и эта жизнь? Если Бог существует, то для чего Он совершает этот бессмысленный и бесполезный труд, как несмышленый младенец? Зачем он затеял эту пустую шутку? Если существует только Дух, если наш мир – просто иллюзия, то чего ради Дух навязывает этот дурной сон своему чистому бытию? Атеист утверждает, что нет ни Бога, ни Духа, а есть лишь слепое действие слепой силы. Но, кто на самом деле так считает, кому принадлежит эта сила, откуда она взялась и почему она слепа и невежественна? Ни христиане, ни буддисты, ни последователи Адвайты, ни атеисты и ни ученые не смогли дать удовлетворительного ответа на эти вопросы. Все они хранят молчание и уходят от ответа на главный вопрос, делая вид, что его нет. И лишь Упанишады и Гита дают прямой ответ на этот вопрос, не желая уклоняться от него. Именно поэтому песнь Гиты и звучит на поле битвы, на поле Курукшетры. Страшное мирское деяние – убийство наставников, братьев и соплеменников – такова была цель этой войны. Перед началом сражения, унесшего тысячи жизней, Арджуна отбрасывает в отчаянии божественный лук, не зная, как поступить, и восклицает сокрушенно:

«Зачем ты к ужасному делу меня побуждаешь, Кешава?» В ответ на этот вопрос среди грохота битвы громовыми раскатами звучит могучая песнь-ответ из уст Бога:

«Так продолжай деянья совершать; все то, что предки делали твои, теперь и ты исполнить должен… Все, что вершишь ты, делай в единеньи с Богом, отринув все привязанности прочь… Кто ум и волю в йоге утвердил, тот даже и в деяниях своих и грех, и добродетель превосходит. Так постарайся укрепиться в йоге, ведь йога – лучшее из средств для исполнения деяний… Кто действия свершает отрешенно, тот непременно достигает Бога… Так вверь же Мне все действия свои, исполнясь в сердце знанья; желанье победи, отвергни эгоизм – и от печали ты освободишься; иди же в бой… Кто стал свободен, кто преодолел в себе привязанностей узы, чей разум неотступно пребывает в знаньи, кто совершает действия как жертвоприношенье – все действия того, не став причиной уз, всецело поглощаются во Мне… То знанье, что внутри у всех существ таится, неведенья покровами сокрыто. И потому они впадают в заблужденье, испытывая двойственностей смену: печаль и радость, грех и добродетель… Познание Меня, как Господа миров, как властелина всех трудов, для чьей услады существуют и действия, и жертва, и аскеза, как друга и любимца всех существ, – дает покой всевышний… И Я уже сразил врагов твоих, а ты лишь инструмент в Моих руках, чтоб уничтожить их; так не печалься, смело в бой вступай и победишь противников ты в битве… Чье внутреннее существо от эгоизма обрело свободу, чей ум и воля не подвержены привязанностей узам, хотя б ему пришлось весь мир разрушить, – тот, проливая кровь, не убивает, и узами греха не связан он…»

Здесь нет ни малейшего признака уклонения от главного вопроса или его замалчивания. Проблема ясно определена. Что есть Бог, что есть мир и жизнь, каков правильный путь в жизни? На все эти вопросы в Гите вкратце даны ответы. И тем не менее ее цель – это не проповедь аскетизма; Гита призывает следовать путем действий. И в этом универсальная ценность Гиты.

 

Бхагавадгита: Глава I

Дхритараштра сказал:

Что, о Санджая, свершили Пандавы и воины наши, для битвы сойдясь на поле святом Курукшетры?

Санджая сказал:

Царь Дурьодхана тогда молвил наставнику слово, взором окинув строй боевой готовых к сраженью Пандавов:

«Смотри, о Учитель, на эту могучую силу Пандавов, что Дхриштадьюмной, сыном Друпады, учеником твоим мудрым построена к бою и ринуться в битву готова.

В полчище этом огромном есть боевые герои, лучники славные есть, такие как Бхима с Арджуной, – вот Ююдхана, Вирата, Друпада, воин великий. Вот Дхриштакету и Чекитана, и витязь могучий – царь Каши, вот Пуруджит, Кунтибходжа и Шайбья, лучший из лучших, и удалой Юдхаманью, и Уттамауджа могучий, и Абхиманью, сын несравненный Субхадры, также сыны Драупади, воины славные все.

Лучших из воинов наших, владеющих силой великой, также узнай, о дваждырожденный, войска вождей моего – их назову я тебе для сравненья:

Сам ты и Бхишма, Карна и Крипа непобедимый, и Ашваттхаман, Викарна и Бхуришрава, сын Сомадатты, и Джаядратха – также и много других воителей храбрых, ради меня презревших привязанность к жизни. Все они боя искусством владеют блестяще и обращаться умеют с оружием разным.

Сила и мощь наших войск, возглавляемых Бхишмой, не знает предела; сила же наших противников меньше, и вся их надежда – один только Бхима.

Все вы поэтому Бхишму должны защищать неотступно – каждый на месте своем, где вам следует быть в битве на поле сраженья».

И, чтоб взбодрить Дурьодхану, Бхишма, старейшина меж Кауравов, клич боевой испустил, прогремевший над полем сраженья, и протрубил что есть мочи в раковину боевую.

Тотчас в ответ ему раковины затрубили, грянули горны, забили бубны и барабаны – шумом ужасным наполнилось бранное поле.

Тотчас в огромной своей колеснице, влекомой упряжкой коней белоснежных, Кришна и сын мощнодланный Панду Арджуна в раковины божественные затрубили.

В раковину Панчаджанью вострубил Хришикеша, Арджуна – в раковину Дэвадатту, Бхима же, ужас вселяющий, грянул в могучую раковину Паундру.

Царь Юдхиштхира, сын Кунти, трубил в Анантавиджаю, Накула и Сахадэва – в Сугхошу и Манипушпаку.

Лучник великий, царь Каши, и доблестный воин Шикханди, и Дхриштадьюмна, и непобедимый Сатьяки, Друпада и сыновья Драупади, и сын долгорукий Субхадры – все они в раковины свои грянули разом.

Этот грохочущий отклик пронесся, тревожа и землю, и небо; и словно бы разорвались сердца сыновей Дхритараштры.

И вот, когда уже посланы были первые стрелы, Арджуна, сын Панду, поднял свой лук и промолвил такие слова Хришикеше:

Арджуна сказал:

«О безупречный, между двух войск останови ты мою колесницу, чтоб разглядеть я противников мог, жаждущих боя. Всех я увидеть хочу, кто собрался на битву, всех, кто на поле сраженья готов отстоять умысел злой Дурьодханы, Дхритараштры порочного сына».

Санджая сказал:

И Хришикеша, вняв этой речи Арджуны, чудную остановил колесницу между двух ратей враждебных и, перед Бхишмою встав, перед Дроной и всеми другими доблестными мужами, молвил: «О Партха, узри же всех Куру, собравшихся здесь ради битвы».

И увидал тогда Партха идущих на смертную битву друг с другом сыновей и отцов, и дедов и внуков, братьев и учителей, и родных, и товарищей милых – всех соплеменников славных своих, родичей всех и всех близких.

Друзей и родных увидав, готовых на смертную битву, сын Кунти исполнился вдруг жалости необоримой и молвил такие слова с сердцем, охваченным скорбью:

Арджуна сказал:

«О Кришна, увидев всех близких своих, готовых к сраженью, я словно бы вдруг обессилел, во рту у меня пересохло, все тело трепещет и волосы дыбом встают, и Гандивы-лука не держат ослабшие руки, и кожа пылает огнем.

Не в силах стоять я, и словно мутится мой разум; о Демоноборец, зловещие зрю я знаменья.

Не вижу я блага в убийстве своих же сородичей в битве. Не надо победы мне, царства не надо и счастья не надо, о Кришна.

Что пользы нам в царстве и в наслажденьях, скажи, о Говинда, что пользы нам в жизни? Все, ради кого жизнь нам желанна и царство, и радости жизни, ныне собрались на битву, презрев свою жизнь и богатство, – учителя и отцы, сыновья и старейшины рода,

тести, внуки, дядья и другая родня. Пусть я убитым паду, о Губитель демонов злобных, все ж их убивать не хочу я – будь мне наградой три мира, не то что владенье землею. Что нам за радость, о Жизнедатель, убить сыновей Дхритараштры?

Пусть они смертью грозят нам, но их убивая, мы запятнаем грехом свою душу. Поэтому нам не пристало губить сыновей Дхритараштры, своих же сородичей кровных. Как можем мы, о Благодетель, счастье стяжать, своих же родных убивая?

Пусть помутилось от алчности их разуменье, и уж не видят они зла в истребленьи семейств, не разумеют греха в убийстве жестоком друзей.

О Жизнедатель, но мы ведь вред разумеем великий от разоренья семейств. Так почему нам не следовать нашему знанью, почему не отречься от такого греха?

От разоренья семейств праведной жизни законы приходят в упадок, и беззаконье тогда поражает весь род.

От беззаконья, о Кришна, женщины рода теряют свою добродетель, и развращенье такое приводит к смешению каст.

Каст же смешенье приводит к тому, что весь род и губители рода ввергаются в ад, ведь прародители рода лишаются всех подношений и из мира предков они низвергаются прочь.

Те злодеянья губителей рода, что каст порождают смешенье, сокрушая законов вековые устои, обрекают на гибель весь народ, все семейства.

Чьи родовые законы приходят в упадок, тем лишь в аду уготовано место – так мы слыхали с времен незапамятных, древних.

Горе нам! Ибо решились на грех мы тягчайший, родичей кровных своих погубить мы стремимся, почестей царских алкая, обуяны жаждою власти.

Лучше сложу я оружье и, не противясь, погибну от рук вооруженных сынов Дхритараштры».

Санджая сказал:

Молвив такие слова, горькой забывшийся скорбью, Арджуна отбросил свой лук с приноровленной острой стрелою и в колеснице безвольно поник, не в силах сражаться.

 

Бхагавадгита: комментарии к Главе I

Дар божественного видения Санджаи

Слово Гиты было поведано накануне Великой Войны Махабхараты. Поэтому в самом первом стихе Гиты царь Дхритараштра хочет получить какие-то сведения о войне от Санджаи, который обладал даром божественного видения. Две армии собрались для битвы на поле брани, и старый царь с нетерпением пытается узнать, каковы первые действия противников. С точки зрения современного образованного индийца, образованного на английский манер, божественный дар Санджаи есть не более чем поэтическая фантазия. Если бы нам сказали, что определенный человек, наделенный даром ясновидения и яснослышания, способен живо и осязаемо воспринимать ужасающие сцены военных действий, происходящие за многие сотни километров, и даже различать боевые крики воинов, то свидетельство такого человека, пожалуй, было бы удостоено нашего внимания. И в то же время обычно принято считать нелепым вымыслом тот факт, что великий Вьяса наделил этим даром Санджаю. Если бы мы сказали, что известный европейский ученый получил от определенного человека, введенного в состояние гипнотического транса, описание, как от очевидца, какого-то отдаленного события, то это не вызвало бы особого удивления у тех людей с Запада, кто знаком с исследованиями в области гипноза. Но гипноз есть не что иное, как просто одно из нежелательных проявлений йогической силы, которых необходимо избегать. В человеке скрыто множество подобных сил, хорошо известных древним цивилизациям и находивших там широкое применение. Однако эти знания древних утонули в потоке неведения, порожденном Эпохой Мрака, Кали-югой, и сохранились сегодня лишь частично в узких кругах посвященных как тайное знание, не подлежащее широкому распространению.

За «грубым» физическим органом зрения скрывается сила тонкого видения, принадлежащая соответствующему тонкому органу и позволяющая воспринимать объекты и знания, недоступные физическим органам чувств, открывающая нам видение тонких вещей, слышание тонких и недоступных обычному уху звуков, обоняние неуловимых запахов, осязание тонких физических объектов и вкушение тонких яств. В высшей точке своего развития тонкое видение превращается в божественное видение, с помощью которого мы получаем возможность обладать знанием об удаленных от нас или сокровенных предметах, а также о вещах, принадлежащих к другим мирам. Мы не видим оснований для сомнений в том, что великий мудрец Вьяса, обладавший наивысшими йогическими силами, был в состоянии наделить даром божественного видения Санджаю. Если мы не удивляемся чудесной силе западного гипноза, почему мы должны удивляться силе великого Вьясы с его несравненным знанием? История человечества и даже повседневная деятельность изобилуют примерами того, как сильные люди наделяют своей силой окружающих. Герои, подобные Наполеону и Ито, готовили своих соратников, передавая силу восприимчивым людям из собственного окружения. Даже самый обыкновенный йогин, достигнув определенной силы, может передавать ее на какое-то время или в определенных целях другим, не говоря уже о великом Вьясе, гении мирового масштаба, достигшем необычайно высокой йогической реализации.

В действительности, существование божественного видения отнюдь не является абсурдом, а должно иметь статус научной истины. Мы знаем, что глаз не видит, ухо не слышит, а нос не чувствует запахов, кожа не ощущает прикосновения к ней, а язык не улавливает вкуса. На самом деле это разум и видит, и слышит, и обоняет, и осязает, и различает вкус. Эта истина уже давно признана философией и психологией. При изучении гипнотизма в результате проведенных научных опытов было доказано, что функцию органа зрения у человека даже при закрытых глазах могут выполнять нервные окончания любых других органов чувств. Это лишь подтверждает, что любой орган чувств, подобно глазу, является лишь удобным средством для получения знания. Человек же становится рабом своих органов чувств, привязанным к устоявшимся привычкам физического тела. Одноко на самом деле мы в состоянии передавать знание разуму при помощи любых каналов, предоставляемых нашим физическим телом, так же как слепой путем прикосновения к предмету может получить точное представление о его природе и форме.

Но можно заметить разницу между таким «зрением» слепого и сновидением спящего человека, которая заключается в том, что последний видит образ предмета в своем разуме. Это и есть то, что называется видением. Фактически, я не вижу находящуюся передо мной книгу; лишь восприняв образ книги, отраженный в глазах, мой разум говорит: «Я вижу книгу». Но точно так же видение и слышание удаленных в пространстве событий в спящем состоянии доказывает, что для получения знания о тех или иных объектах и событиях нет необходимости в использовании физических каналов восприятия, имеющихся в теле. Можно видеть благодаря тонкой силе видения. Число свидетельств, подтверждающих это, увеличивается с каждым днем: находясь в Лондоне, люди ментально видят то, что происходит в Эдинбурге. Это и есть тонкое видение.

Между тонким видением и божественным видением существует следующее различие: тот, кто обладает тонким зрением, видит образы незримых глазом вещей в своем разуме, тогда как обладающий божественным видением видит вещи не на ментальном уровне, а физическими глазами, так же как и слышит удаленные звуки непосредственно физическим ухом, а не воспринимает их как поток мысли. Простой иллюстрацией этого может служить созерцание происходящих событий с помощью кристалла или пузырька с чернилами. Но для йогина, наделенного даром божественного видения, нет необходимости прибегать к помощи подобных материальных средств. Развив в себе эту способность, он может сознавать события, происходящие в ином времени и пространстве, устраняя преграды пространства и времени без каких-либо материальных приспособлений. Есть немало примеров того, как люди преодолевают пространственный барьер. Существует также множество убедительных доказательств того, что и временной барьер можно устранить, что человек в состоянии прозревать скрытые от мира события прошлого, настоящего и будущего. И если возможно преодолеть пространственный барьер, то временной барьер также не является непреодолимым.

В любом случае, наделенный Вьясой даром божественного видения, Санджая, находясь в Хастинапуре, видел собственными глазами, как будто он сам присутствовал на поле Курукшетра, собравшихся там для битвы воинов Дхритараштры и Пандавов и слышал собственными ушами слова Дурьодханы, неистовый боевой клич старейшины рода Бхишмы, могучий звук Панчаджаньи, возвещающий уничтожение Куру, и диалог Кришны и Арджуны, заключающий в себе суть Гиты.

По нашему мнению, Махабхарату нельзя рассматривать как метафорическое произведение, а Кришну и Арджуну считать плодом поэтического вымысла. Сама же Бхагавадгита не является результатом измышления какого-нибудь современного мыслителя или философа. Поэтому нам предстоит доказать, что все, что сказано в Гите, не противоречит здравому смыслу и не является невозможным. Именно по этой причине мы так подробно рассмотрели вопрос о даре божественного видения.

Лукавая речь Дурьодханы

Санджая приступил к описанию начинавшихся боевых действий. Дурьодхана, увидев построенные в боевом порядке войска Пандавов, обратился к Дроначарье. Необходимо объяснить, почему он это сделал. Бхишма выполнял роль главнокомандующего, и именно его нужно было информировать обо всем, что связано с боевыми действиями. Но Дурьодхана, по своей порочной, коварной природе, не верил Бхишме. Бхишма питал любовь к Пандавам и возглавлял миссию примирения в Хастинапуре. И если бы речь шла только о войне между Пандавами и сыновьями Дхритараштры, он никогда бы не взял в руки оружия. Но когда он увидел, что царствованию Куру угрожают Панчалы, старые враги Куру, не уступавшие им в жажде царской власти, то, как наиболее выдающийся представитель народа Куру, военачальник и государственный деятель, Бхишма должен был с оружием в руках до конца защищать славу и величие своего племени в роли главнокомандующего, как он и делал это на протяжении многих лет. Для Дурьодханы же, обладавшего асурической натурой, единственным мерилом и побудительным мотивом всех действий служили чувства влечения и отторжения, приятности и неприятности, выгодности и невыгодности для эго, поэтому он был не способен понять внутренней позиции великого человека и его приверженности своему долгу. Дурьодхана не мог поверить, что Бхишма, известный своим строгим характером и праведной жизнью, заключал в своем сердце такую силу, что был готов из чувства долга убить на поле брани даже Пандавов, которые были ему чрезвычайно дороги и близки. Тот, в чьем сердце живет стремление к благу своей родины, старается сделать все возможное, чтобы уберечь своих соплеменников от совершения несправедливости и зла, открыто высказывая и отстаивая свои взгляды, но если его соплеменники все же встают на путь несправедливости и зла, то он выступает на стороне своего народа и сражается с его противниками даже в неправой войне, пренебрегая своим собственным мнением. Бхишма занимал именно такую позицию, что было совершенно за пределами понимания Дурьодханы. Именно поэтому Дурьодхана обратился не к Бхишме, а к Дроне.

Дрона был заклятым врагом царя Панчалов, и принц Дхриштадьюмна из рода Панчалов намеревался убить своего наставника Дрону. Другими словами, Дурьодхана считал, что если напомнить учителю о его личной неприязни, то он забудет о своих мирных намерениях и будет с ожесточением драться. Он не был многословен по этому поводу и лишь упомянул имя Дхриштадьюмны. Затем, чтобы угодить также Бхишме, Дурьодхана стал отзываться о нем как о защитнике царства Куру, с которым связывались надежды на победу. Сначала Дурьодхана назвал имена ведущих воинов в стане противника, затем упомянул некоторых, но не всех, военачальников, выступавших на его стороне. Для исполнения его замысла достаточно было назвать имена Бхишмы и Дроны, но Дурьодхана упомянул и других военачальников, чтобы скрыть свой истинный замысел. Затем он сказал: «Мое войско огромно, Бхишма мой главнокомандующий; войско же Пандавов относительно невелико, и они надеются главным образом на силу Бхимы. Поэтому ничто не препятствует нашей победе. Но поскольку Бхишма – наша главная опора, то каждый должен защищать его от нападок врагов. Если он будет в наших рядах, то победа у нас в руках». Многие совершенно необоснованно придавали слову «апарьяпта» противоположное значение. У Дурьодханы было относительно большое войско, а его военачальники никому не уступали в отваге и доблести. Зачем же хвастливому Дурьодхане нужно было умалять собственные силы, вселяя в своих воинов неуверенность?

Бхишма понял, что стояло за словами Дурьодханы и какие цели он преследовал на самом деле. Чтобы рассеять его сомнения, он издал боевой клич и затрубил в свою раковину, что заставило возрадоваться Дурьодхану, который решил, что добился своего и заставил Дрону и Бхишму сражаться без колебаний.

Развитие событий

Как только поле брани огласилось громоподобными трубными звуками раковины Бхишмы, со всех концов гигантского боевого стана Кауравов грянули боевые музыкальные инструменты, и воины на боевых колесницах пришли в состояние возбуждения от предчувствия скорой битвы. На противоположной стороне поля Курукшетры величайший герой Пандавов Арджуна и его возничий Шри Кришна затрубили в свои раковины в ответ на боевой призыв Бхишмы, а Юдхиштхира и другие прославленные герои в стане Пандавов, затрубив в боевые раковины, наполнили сердца своих воинов жаждой сражения. Эти мощные звуки пронеслись громоподобным эхом по земле и небу, словно разрывая на части сердца сынов Дхритараштры. Но это не значит, что боевые трубы и раковины могли испугать таких воителей, как Бхишма, которые были истинными героями и не могли испугаться боевого призыва. В таких словах описывает поэт первое сильное воздействие на физическое тело человека чрезвычайно громких и высоких звуков. Подобно тому как от близкого раската грома человек ощущает, что его голова словно бы раскололась напополам, точно такое же воздействие на воинов произвели эти могучие трубные звуки, пронесшиеся над полем брани. Они прогремели роковым предзнаменованием для людей Дхритараштры, сердца которых предчувствовали, что в скором времени они будут поражены оружием Пандавов, и потому трепетали в преддверии битвы от трубных звуков боевых раковин Пандавов.

Сражение началось. В воздухе со свистом замелькали стрелы и копья. В этот момент Арджуна попросил Шри Кришну остановить его колесницу меж двух противостоящих ратей так, чтобы разглядеть своих противников, тех, кто вышел сражаться на поле брани, своими действиями способствуя осуществлению злонамеренной воли порочного Дурьодханы, и с кем Арджуне предстояло сражаться. Арджуна считал, что Пандавы возлагали свои надежды на успешный исход битвы именно на него и потому именно он должен был поразить в бою главных противников; для этого ему надо было видеть, где они находятся. До этого момента позиция Арджуны целиком и полностью соответствовала поведению кшатрия, и он не проявлял ни малейших признаков слабости или сожаления по поводу происходящего. В рядах противника были многие из прославленных героев Индии. Арджуна был готов убить их всех, чтобы передать своему старшему брату Юдхиштхире безраздельную власть над империей. Но Шри Кришна знал, что в ментальном сознании Арджуны крылась некоторая слабость, и если бы его сознание не обрело чистоту теперь, то впоследствии эта слабость могла выйти на поверхность в самый неподходящий момент и завладеть его высшим разумом, что нанесло бы огромный ущерб Пандавам и могло бы даже привести к их поражению.

Поэтому Шри Кришна остановил колесницу так, чтобы Арджуна мог видеть прямо перед собой дорогих ему людей, таких как Бхишма и Дрона, а также чтобы в его поле зрения попадали и все высокопоставленные воины, выступавшие на стороне Кауравов. При этом он сказал Арджуне: «Узри же всех собравшихся здесь Куру». Следует помнить, что сам Арджуна принадлежал к роду Куру и был гордостью этого семейства. Все его родственники и близкие ему люди, друзья детства, также принадлежали к роду Куру. Нужно учитывать эти обстоятельства, чтобы в полной мере оценить всю глубину и значение нескольких простых слов, слетевших с уст Шри Кришны. Теперь Арджуна видел, что те, кого ему предстояло убить, чтобы передать всю полноту власти Юдхиштхире, были любимыми и дорогими ему родственниками, уважаемыми наставниками и друзьями. Арджуна видел, что кшатрии всей Индии, связанные узами взаимной дружбы и любви, были вынуждены прийти на это страшное поле брани, чтобы убить друг друга.

Причина уныния Арджуны

В чем причина уныния Арджуны? Многие превозносят это уныние и отчаяние Арджуны и осуждают Шри Кришну за поддержку неправедности и беззакония и за проповедь ложного пути, считая, что только в миролюбивой позиции христианства, ненасилии буддизма и любви вайшнавов заключен высший и лучший закон праведной жизни человека, а война и убийство своих собратьев есть грех, убийство же своих родственников и наставников – грех тягчайший. Подобные суждения рождаются под влиянием именно таких идей. Но все эти современные взгляды были совершенно чужды Арджуне, герою, великому сыну Пандавов, жившему в далекую от нас эпоху Двапара-юги. В словах Арджуны нет даже и намека на то, что ему в голову когда-нибудь приходила мысль о том, что ненасилие лучше, чем война, или что следует избегать военных конфликтов, поскольку убийство своих братьев и наставников есть тяжкое преступление и грех. Арджуна действительно говорил, что достойнее просить милостыню, чем убивать своих старших братьев, и что грех братоубийственной войны непременно принесет свои страшные плоды. Но сказанные им слова не затрагивали саму природу этих поступков, а относились к результатам страшных и греховных действий. Поэтому, чтобы развеять мрак и уныние, овладевшие Арджуной, Шри Кришна преподал ему урок, смысл которого заключался в том, что человеку не следует беспокоиться по поводу результатов и последствий своих действий; о праведности или неправедности того или иного поступка следует судить по присущей ему природе.

Первая мысль Арджуны была связана с тем, что на поле боя перед ним стояли его родственники, уважаемые наставники и братья, друзья и товарищи детства, к которым он испытывал любовь и привязанность. Обладание империей никогда не могло бы принести радости, если для этого нужно было убить своих соплеменников; напротив, это заставило бы победителей мучиться до конца своих дней от сознания содеянного греха, да и кому нужна власть над страной, где не осталось больше никого в живых из родственников, друзей и близких. Вторая мысль Арджуны сводилась к тому, что убийство близких было нарушением закона праведной жизни; кшатрий обязан был убивать лишь своих врагов в сражении. Третий довод заключался в том, что совершение подобных действий в собственных корыстных целях было недостойно кшатрия и противоречило закону праведной жизни. И четвертый аргумент состоял в том, что братоубийственная вражда и война ведут к уничтожению родовых устоев и тем самым – к вырождению и гибели всей нации. Быть причиной столь неблаговидных последствий было равносильно для кшатрия, героя и защитника своих близких и всего народа, совершению тяжкого греха. За отчаянием Арджуны не скрывалось ничего, кроме этих четырех соображений. Непонимание этого момента ведет к непониманию всего учения Шри Кришны и его основных целей. Позже мы обсудим вопрос противоречия или гармонии между главным законом Гиты и главным законом христианства, буддизма и вайшнавизма. Теперь же мы рассмотрим настроение Арджуны, внимательно изучая его высказывания и проникая в их смысл.

Вторжение Божественной Майи [113]

Сначала Арджуна описывает состояние своего отчаяния. Поддавшись чувству жалости к самому себе и осознавая сильную привязанность к своим родным и близким, Арджуна подавлен и страдает. Могучий герой полностью сокрушен внезапно восставшими в нем чувствами. Силы мгновенно покинули его тело, он не в силах сдвинуться с места, ноги подкашиваются, а могучие руки не способны удерживать лук Гандиву. От этой глубокой скорби его бросило в жар, и весь он словно охвачен лихорадкой. Тело вдруг ослабло, его бьет крупная дрожь, кожа пылает огнем, во рту пересохло, разум помутился и все мысли пришли в беспорядок от этого приступа уныния и горя. Читая это описание состояния Арджуны, мы поначалу лишь наслаждаемся его поэтической красотой и видим в нем плод безудержного воображения поэта. Однако при более внимательном рассмотрении этого описания перед нами раскрывается его глубокий смысл.

Арджуна воевал против Куру и прежде, но такие идеи никогда не приходили ему в голову. Теперь же по воле Кришны он пришел в состояние внутреннего смятения. В сердце Арджуны таятся многие из властных человеческих инстинктов, так или иначе подавляемых или сдерживаемых в результате воспитания, которое он получил как кшатрий, и его честолюбивых устремлений. Но очищение сердца не достигается путем подавления тех или иных проявлений природы, очищение происходит в результате самоконтроля, а также с помощью правильного различения и беспристрастного понимания сути вещей и явлений. Все подавленные инстинкты и чувства когда-нибудь всплывают на поверхность, будь то в этой жизни или в последующей, заполоняют разум, парализуя способность к пониманию, и, подчинив его себе, направляют всю деятельность человека в русло, благоприятствующее их осуществлению. Именно по этой причине тот, кто в этой жизни исполнен доброты, может стать жестоким в своем следующем воплощении, а тот, кто в этой жизни предается злу и пороку, в последующей жизни может явить чистоту и святость. Вместо подавления все отрицательные импульсы должны быть отвергнуты с помощью правильного различения и очищенного понимания. Только таким образом можно очистить свое сердце. Это и называется самоконтролем. Но самоконтроль невозможен до тех пор, пока с помощью знания не будет побеждена тамасическая природа, коренящаяся в человеке. Поэтому Шри Кришна хочет очистить сердце Арджуны, устранив из него неведение и пробудив скрытую в нем способность к различению истины. Если же нежелательные импульсы не проявятся в сердце и не предстанут взору правильного различения, то у человека не будет возможности их отвергнуть. Кроме того, только в борьбе можно одолеть внутренних врагов, дайтьев и ракшасов, после чего правильное различение освобождает человека от неведения и лжи и приносит ему ясное и беспристрастное понимание вещей.

На первых этапах йоги все дурные наклонности, коренящиеся в человеческом сердце, выходят на поверхность и с необычайной силой и настойчивостью осаждают его разум, повергая неискушенного подвижника в ужас и отчаяние. На Западе такое явление называется искушением дьявола, эти же вещи имеют в виду, когда говорят о нападках Мары, духа Зла. Но страх, растерянность и печаль – результат неведения, и искушает человека не дьявол, а сам Бог. Пребывающий в нас вселенский Учитель выявляет эти порочные наклонности и заставляет их атаковать духовного искателя совсем не для того, чтобы причинить ему вред, но для его же блага, ради очищения его сердца.

В своем физическом теле в зримом мире Шри Кришна является другом и возничим Арджуны, в то же время на внутреннем плане он есть не имеющее формы Божество и пребывающий в сердце Господь. Именно Шри Кришна в единый миг обрушил с огромной силой эти скрытые до сих пор побуждения и чувства на понимающий разум Арджуны. От этого сокрушительного удара его разум утратил состояние равновесия, и жестокое ментальное потрясение немедленно отразилось на его физическом состоянии в симптомах, описанных поэтом. Мы знаем, что именно так проявляется на физическом уровне неожиданная душевная боль и горе; это состояние известно всем.

Арджуна мгновенно оказался во власти всесильной божественной Майи Господа, именно этим и объясняется его потрясение. Когда зло скрывается под маской таких нежных чувств, как любовь и доброта, а невежество выступает под обличьем знания, когда непроглядный мрак тамаса претендует на ясную и сияющую чистоту и заявляет: «Я есть саттва, я есть знание, я есть добродетель и желанный посланник Бога, я само воплощение праведности, призванное утвердить в этом мире Закон», – то это значит, что божественная Майя Господа объяла понимающий разум человека.

Признаки Божественной Майи

Главные орудия этой божественной Майи – привязанность и жалость. В человеке любовь и привязанность не являются чистыми движениями. Чистота любви и сострадания утрачивается в результате искажений и извращений, налагаемых на эти чувства телесной и витальной оболочками. Внутренние движения происходят в основополагающей ментальной субстанции (читта), витальное существо (прана) является сферой наслаждения, тело есть орудие действия, а понимающий разум (буддхи) – это сфера мысли. В состоянии чистоты все эти составляющие имеют свои собственные не противоречащие друг другу проявления. Идеи и чувства возникают на уровне ума, действие получает соответствующее выражение через тело, на уровне понимающего разума в связи с этим формируются определенные мысли, витальное существо получает наслаждение от этих чувств, действий и мыслей, а душа (джива) остается свидетелем и испытывает радость, взирая на эту блаженную игру внешней природы (пракрити). В нечистом состоянии витальное существо стремится к получению физического и ментального удовольствия и превращает тело в орудие наслаждения. Тело начинает испытывать привязанность к наслаждению и требовать снова и снова физических удовольствий. Ум становится поглощен желанием физического наслаждения и перестает улавливать чистые идеи и чувства. Нечистые идеи и чувства, несущие на себе отпечаток желания, вызывают возмущения в океане разума. В результате этого в понимание вторгается шумный шквал желаний, и человек утрачивает возможность воспринимать чистые и покойные совершенные мысли, подпадая под власть взбудораженной ментальной субстанции и ослепляясь заблуждениями, сбивчивыми мыслями и силой лжи. Из-за нарушения способности к пониманию душа также утрачивает присущее ей Знание и перестает быть свидетелем, испытывающим чистое наслаждение. Душа отождествляется с поверхностным человеком и, ложным образом принимая себя за витальное существо, за читту, за понимающий разум, начинает испытывать удовольствие и ощущать боль от ментальных и физических страданий и наслаждений. Причиной всего этого смешения и искажения является неочищенная читта, поэтому очищение читты есть первый шаг на пути к прогрессу. Состояние нечистоты затрагивает не только тамасические и раджасические движения, но и проявления саттвического характера. «Такой-то человек приносит мне физическое и ментальное наслаждение, общение с ним доставляет мне удовольствие, я должен быть с ним и ни с кем другим, я чувствую себя несчастным в его отсутствие» – такие чувства характерны для нечистой любви, они представляют собой искажение чистой любви путем загрязнения разума, физического тела и жизненного существа. В результате этой нечистоты нарушается способность понимания и ход рассуждений приобретает следующий характер: «Такой-то человек является моей женой, моим братом, сестрой или другим родственником, близким другом или соратником, только они должны пользоваться любовью, и эта любовь священна, а если я стану действовать вопреки этой любви, то это будет грех, жестокость и беззаконие». Такая нечистая любовь порождает столь сильное чувство жалости по отношению к своим родным и близким, что, кажется, скорее можно пренебречь законом праведной жизни, чем причинить вред или чем-либо огорчить любимых тобой людей. В конечном счете, мы пытаемся оправдать свою слабость, называя закон праведной жизни несправедливым, поскольку он вступает в противоречие с нашим чувством жалости. И каждое слово, сказанной Арджуной, служит свидетельством подобного рода Божественной Майи.

Ничтожность Божественной Майи

Первые слова Арджуны были следующие: «Все это наша родня и близкие, которых мы любим, какое благо мы принесем себе, убив их в сражении? Гордость победителя, слава царствования, радость обладания богатством? Меня не интересует ни одна из этих пустых эгоистических целей. Почему люди так ценят власть и наслаждения, почему они так привязаны к жизни? Все это мнимое удовольствие и величие – лишь соблазн и искушение, ибо все это нужно нам ради наших жен, сыновей, дочерей, ради того, чтобы обеспечить благополучную жизнь нашим родным и близким, ради того, чтобы проводить время в общении с друзьями, наслаждаясь радостями и благами богатой, изобильной жизни. Но как раз те, ради кого мы и стремимся к царской власти, богатству и удовольствию, оказались нашими противниками в предстоящей битве. И они скорее предпочтут уничтожить нас в бою, чем разделить с нами власть и удовольствие. Так пусть они лучше убьют меня; я же никогда не смогу поднять на них руку. Даже если бы, убив их, я завоевал власть над тремя мирами, я все равно не стал бы их убивать; а неоспоримая царская власть на земле – просто ничто».

Читатель, увлеченный следующими словами:

или

скажет: «Каким благородством, бескорыстием и любовью исполнены слова Арджуны! Он предпочитает поражение, смерть и вечные страдания удовольствиям и радостям, купленным ценой крови». Но если внимательнее присмотреться к внутреннему состоянию Арджуны, мы увидим, что оно далеко от благородства и гораздо больше походит на слабость испугавшегося человека. Пожертвовать своими личными интересами ради благополучия своего рода, ради любви к родным и близким, поддавшись чувству жалости или испугавшись кровопролития, – если и является показателем благородства, то только не для ария. Для ария высшим побудительным мотивом может служить лишь стремление к праведности и любовь к Богу. Отказ же от закона праведной жизни в интересах собственного рода, из любви к близким, под влиянием чувства жалости или из страха кровопролития для ария – наихудшая из возможных позиций. Истинно арийский образ поведения и действия заключается в подчинении чувства привязанности, жалости и страха закону праведности и любви к Богу.

Оправдывая свою духовную слабость, Арджуна снова указывает на грех, совершаемый при убийстве своей родни: «Какую радость, какое удовлетворение может принести нам убийство сынов Дхритараштры? Они наши друзья, наши родственники и соплеменники. Даже если они поступают несправедливо и действуют по отношению к нам как враги, отбирают у нас принадлежащее нам по праву царство, нарушают свои обещания, все равно, убив их, мы лишь впадем в тяжкий грех и не обретем никакого счастья». Арджуна при этом забыл, что для него та война была справедливой, что сам Шри Кришна направил его на убийство сыновей Дхритараштры и сделал это не ради счастья и благополучия Арджуны или счастья и благополучия Юдхиштхиры. Война была призвана восстановить попранный закон, утвердить роль и обязанности кшатриев в обществе, создать великую империю в Индии, основанную на законе праведности. Долг Арджуны заключался в том, чтобы выполнить все эти задачи даже ценой собственного счастья, даже если бы страдания и боль терзали его всю оставшуюся жизнь.

Проблема истребления рода

Но Арджуна находит еще один, более благородный аргумент в оправдание своей слабости. «Поскольку эта война приведет к истреблению родовых кланов и народностей, то это будет неправедная война. Братоубийство и истребление друзей предполагает причинение вреда тем, кто расположен к нам и помогает нам. Более того, война приведет к уничтожению нашего собственного народа, кшатрийского семейства и родового клана Куру, к которому принадлежат обе враждующие стороны». В древние времена общность народа зачастую определялась кровными узами. Родовые кланы, расширяясь, превращались в народы. Например, такие кланы, как Куру и Бходжа, в рамках народа бхаратов образовывали отдельные могущественные народности. Междоусобная вражда внутри отдельных родовых кланов – это и есть то, что Арджуна называет братоубийством. С одной стороны, такая вражда есть страшный грех с нравственной точки зрения; с другой стороны, с точки зрения практической, подобное тяжкое зло есть неизбежный результат вырождения рода, обусловленного этой междоусобной враждой.

Правильное соблюдение установленных исстари законов рода есть залог его долголетия и процветания. Народ приходит в упадок в результате забвения высших идеалов и нарушения жизненных, социальных и политических устоев, унаследованных от своих предков. Эти идеалы и жизненные устои сохраняются в народе до тех пор, пока он пребывает в силе и ему сопутствует удача. Если же он слабеет и начинает приходить в упадок, то происходит обесценение великих идеалов вследствие распространения идей тамасического характера. В результате в родовом клане воцаряются безнравственность и анархия, женщины рода развращаются, и род в целом утрачивает свою чистоту. В благородных семействах рождаются дети людей, низких по рождению и наклонностям. Как следствие, разрушители рода, повинные в нарушении истинной преемственности поколений, в разрыве связи между предками и их потомками, обеспечивающей поддержание установленного предками праведного закона, оказываются в аду. В конечном счете, под гнетом воцарившейся в обществе неправедности и беззакония, нравственного разложения, порождаемого смешением каст и, как следствие, разгулом низменных качеств, охваченный анархией и другими пороками, весь народ гибнет и оказывается в аду. С падением народа рушится основополагающий закон не только одного конкретного родового клана, но и всей нации. Под законом нации подразумеваются установленные исстари и унаследованные от предков идеалы и традиции, которые поддерживались на протяжении многих поколений национальным сообществом в целом, образованным совокупностью всех родовых кланов и народностей.

Итак, Арджуна непосредственно в момент начала сражения отбрасывает в сторону свой лук Гандиву и беспомощно опускается на дно колесницы, еще раз подтверждая свое первоначальное решение не вступать в бой со своими родственниками и друзьями. В последнем стихе первой главы поэт-автор, упоминая о том, что Арджуна «забылся горькой скорбью», как бы подводит нас к выводу, что Арджуна вознамерился поступить не так, как подобает арию и кшатрию, ибо ум его помутился от обрушившегося на него горя и лишился ясности понимания.

Знание и неведение

В словах Арджуны об истреблении родовых кланов мы находим отголоски очень высокой и глубокой идеи. Комментируя Гиту, чрезвычайно важно со всем вниманием подойти к серьезнейшему вопросу, вытекающему из этой идеи. Кроме того, сосредоточив все свое внимание лишь на духовном аспекте Гиты и не проводя связи между законом жизни, проповедуемым Гитой, и нашими национальными, общественными и личными действиями и устремлениями, нашим повседневным мирским существованием, мы преуменьшим величие и значение той идеи и того вопроса, о которых мы говорим, ограничив тем самым универсальность применения закона Гиты.

Шанкара и другие комментаторы Гиты были приверженцами пути знания или преданности, чуждыми всего мирского философами, ориентированными на духовное знание. Они довольствовались тем, что искали и находили в Гите те идеи и то знание, которые были для них важны. Но сокровеннейшее учение Гиты доступно только тем, кто следует одновременно пути знания, любви и действий. Поведавший Гиту Шри Кришна был человеком знания и действия; Арджуна, тот, кому предназначалось это учение, был преданным Господа и человеком действия. Шри Кришна раскрывает это учение на поле Курукшетры перед Арджуной, чтобы отверзлись его очи знания. Поводом для этого служит острый политический конфликт, и цель изложения Гиты – подвигнуть Арджуну сражаться, исполнить свой долг в качестве главной силы и орудия для достижения великой политической цели, лежащей в основе конфликта. Само поле брани становится фоном, на котором происходит изложение учения Гиты. Шри Кришна был величайшим воином и политиком, и основная задача его жизни заключалась в том, чтобы утвердить в обществе праведный закон жизни. Арджуна также принадлежал к царскому роду варны кшатриев, и вся его жизнь была связана с боевыми подвигами и политическими баталиями – деятельностью, которая соответствовала его природе кшатрия. Как же можно толковать Гиту, игнорируя саму ее цель, личность поведавшего Гиту, личность восприемника ее знания и причину ее изложения?

В жизни человека всегда присутствуют пять составляющих, на которых она зиждется: личная, семейная, родовая, национальная и общечеловеческая. Закон праведной жизни имеет в своей основе те же составляющие. Цель этого закона – достижение Бога. Для этого есть два пути: обладание Знанием и обладание Неведением. Оба они ведут к постижению истинного «Я» и к реализации Бога. Путь Знания заключается в отрицании этого Творения, исполненного Неведения, хотя и представляющего собой проявление Всевышнего, и в реализации Сатчитананды или в слиянии с Высшим «Я», с Духом. Путь Неведения заключается в том, чтобы научиться видеть Высшее «Я» и Бога повсюду и во всем и достичь реализации Всевышнего Господа, который есть одновременно Знание, Сила и Благо во плоти, друг и господин, учитель и наставник, отец и мать, сын и дочь, слуга и возлюбленный, муж и жена. Цель обладания Знанием есть обретение умиротворения и покоя; цель обладания Неведением – обретение любви. Но Божественная Природа включает в себя и Знание, и Неведение. Следуя путем одного лишь Знания, мы достигаем реализации Всевышнего в форме Знания; избрав исключительно путь Неведения, мы приходим к реализации Всевышнего в форме Неведения. Лишь тот, кто одновременно обладает и Знанием, и Неведением, достигает реализации Васудэвы во всей Его полноте и выходит за пределы и Знания, и Неведения. Тот, кто достигает конечной цели Знания, обретает Знание с помощью Неведения.

Об этой великой истине очень ясно свидетельствует Иша Упанишада:

«Кто по пути Неведенья идет, тот попадает в непроглядный мрак; но кто себя лишь Знанью посвятил, тот словно бы в темнейший мрак уходит».

«Поистине, как сказано, пути Неведенья и Знания различны; вот заповедь, что получили мы от мудрецов, открывших нам для пониманья Это».

«Кто знает Это как единое Неведенье и Знанье, тот с помощью Неведенья преодолеет смерть и через Знанье обретет Бессмертье».

Все человечество движется к Знанию через опыт Неведения; такова истинная суть эволюции. В авангарде этого движения находятся духовные подвижники и йоги, последователи пути знания, пути преданности и пути действий. Они достигают далекой цели быстрым шагом, а затем возвращаются к людям, чтобы принести им благую весть, указать им правильный путь, влить в них новую силу. Воплощения и эманации Бога приходят в этот мир, чтобы облегчить человеку его путь, создать для него благоприятные условия и устранить препятствия. Овладеть Знанием среди Неведения, добиться аскетической отрешенности от мира, пребывая среди его радостей, узреть все существа в едином Духе, а Дух – во всех существах – вот реализация, дарующая истинное знание. Именно такой путь дан человечеству для достижения стоящей перед ним цели. Наши собственные ограничения в области самопознания, в основе которых лежит отождествление себя с телом и чувство эгоизма, есть главное препятствие для прогресса. Поэтому первый шаг к прогрессу заключается в том, чтобы воспринимать других как свое собственное «я». Человек слишком озабочен индивидуальным аспектом своего бытия; он поглощен собственным индивидуальным прогрессом в физической и умственной сфере. Целиком и полностью он посвящает себя развитию способностей тела и разума и получению через них удовольствия. Первая эгоистическая формула познания человека такова: «Я есть физическое тело, разум и витальное существо, а целью моей жизни и высшим условием прогресса является обеспечение силы, красоты и счастья тела, ясности, остроты и радости ума, удали, жизнерадостности и бодрости витального существа». Всему этому также надлежит занять свое место. Прежде всего человек должен достичь полноты развития тела, разума и жизни, а затем использовать их полноценную силу для служения другим и для достижения высших целей. Именно поэтому эгоистическое развитие силы есть первый этап становления человеческой цивилизации. При этом в человеческом разуме, действии и характере находят свое место и проявляются и животное, и дикий зверь, и демон, и титан, и все самые ничтожные и низменные сущности. Вслед за этим, расширяя свое самопознание, человек начинает воспринимать окружающих как составную часть своего «я» и учится подчинять свои собственные интересы интересам других. Сначала этот подход распространяется лишь на его собственную семью, за жизнь которой он готов отдать свою жизнь и пожертвовать своим счастьем ради счастья жены и детей. Затем он начинает отождествлять себя со своей родовой группой или народностью, жертвуя ради нее как собственным счастьем и жизнью, так и счастьем и жизнью своей жены и детей. Впоследствии человек становится способным вместить в себя всю нацию, к которой он принадлежит, и отождествить с ней свое «я», пожертвовать своей жизнью ради безопасности нации, равно как и жизнью своей семьи и своего рода, так же как различные раджпутские роды в Читоре неоднократно жертвовали собой во имя обеспечения безопасности всего народа раджпутов. Ради счастья и славы своего народа человек способен забыть о своем личном счастье и славе, а также о счастье и славе своего клана, своих жены и детей. И наконец человек начинает воспринимать все человечество как свое собственное «я» и жертвует своей жизнью ради всечеловеческих интересов, всеобщего счастья и прогресса, а также жизнью своей жены и детей, своего рода, племени, нации, их счастьем, славой и процветанием. Основная идея буддизма, равно как и возникшего на его базе христианства, состоит именно в том, чтобы достичь способности самоотождествления с другими людьми до такой степени, что принесение в жертву своей жизни и своего счастья ради счастья других становится нормой. Нравственный прогресс Европы развивался именно в этом направлении. В древности европейцы учились подчинять свои личные интересы интересам семьи, а интересы семьи – интересам клана. И хотя в современной Европе люди научились подчинять интересы клана интересам нации, осознание приоритета всечеловеческих ценностей перед национальными все еще остается для них труднодостижимым идеалом. Мыслители, подобные Толстому, и сторонники нового идеала, подобные социалистическим и анархическим партиям, горячо ратуют за то, чтобы претворить этот идеал в жизнь. Пока что Европе удалось достичь лишь этого. Она целиком ориентирована на Неведение и не осознает истинного Знания. «Кто по пути Неведенья идет, тот попадает в непроглядный мрак».

Индийские мудрецы смогли овладеть и Знанием, и Неведением. Им было известно, что помимо пяти основ Неведения существует Бог, который является основанием Знания. Пока человек не познает Бога, он не может познать Неведение и не может овладеть им. Поэтому, вместо того чтобы воспринимать только других как свое «я», они постигали единого Бога и в других, и в самих себе, атмават парадехешу. «Я буду совершенствовать себя; мое собственное совершенствование приведет к совершенствованию моей семьи; я помогу своей семье стать совершеннее, что, в свою очередь, сделает совершеннее весь мой род; я помогу всему своему народу приблизиться к совершенству, и прогресс моего народа приведет к прогрессу всего человечества» – вот знание, лежащее в основе арийской социальной системы и арийского образования и воспитания. Для ария отрешенность от своего «я» есть врожденная привычка, которой проникнуто все его существо: он всегда ставит выше своих собственных интересов интересы семьи, клана, общества, человечества, интересы Бога. Недостатки и пробелы, которые мы наблюдаем в нашем образовании, являются результатом определенных исторических причин. К примеру, мы воспринимаем народ как часть общества, мы привыкли подчинять свою жизнь и жизнь своей семьи интересам общества; но развитие политической жизни нации не признавалось главным элементом нашего закона праведной жизни. Эту доктрину пришлось заимствовать у Запада. Тем не менее, эта доктрина испокон веков проповедовалась в нашей стране, она была отражена в нашей древней системе образования, в Махабхарате, в Бхагавадгите, в истории Раджпутаны, в «Дасабодхе» Рамдаса. Мы не смогли должным образом развить это учение из-за своей исключительной приверженности Знанию и боязни Неведения. Именно в результате этой ошибки мы были охвачены тамасом, уклонились в нашей национальной жизни от праведного закона и стали жертвами унизительного рабства, страдания и невежества. Мы не смогли овладеть Неведением и вместе с тем едва не утратили Знания. Tato bhūya iva te tamo ye u vidyāyāṁ ratāḥ.

Политические цели Шри Кришны

По мере постепенного развития человеческого общества происходит дифференциация между родовой группой, или кланом, и нацией. В древние времена эта дифференциация не была ярко выражена ни в Индии, ни в других странах. Нация формировалась на основе объединения крупных кланов, каждый из которых вел свою родословную от какого-то общего предка или же являлся родовым объединением разных семей, которые были связаны столь тесными дружескими отношениями, что считали себя единым родом. Индия не была страной единой целостной нации, но ее землю населяло множество крупных народностей, объединенных общей цивилизаций, общей религией, единым языком, санскритом, и межличностными отношениями, такими, как брачные узы. С древних времен, однако, предпринимались попытки к национальному объединению. Власть в империи переходила от одного рода к другому: от Куру к Панчалам, от Кошалов к Магадхам. Но единая империя никогда не сохранялась в течение длительного периода времени, ибо этому препятствовали имевшие огромную силу древние племенные традиции кланов и их стремление к независимости и обособленности. В Индии все действия, направленные на объединение и на создание нерушимой империи, считались чрезвычайно праведными и добродетельными деяниями и входили в обязанность царственных особ. Наконец, движение за объединение разрозненных народностей приобрело такую силу, что даже такой могущественный и своенравный правитель-кшатрий, как Шишупала, согласился принять участие в создании империи Юдхиштхиры.

Политическая задача Шри Кришны состояла в создании такой единой империи, державы праведного закона. Джарасандха, царь магадхов, уже предпринимал ранее подобную попытку, но его власть была основана на тирании и несправедливости и не могла просуществовать долго. Поэтому Шри Кришна положил конец его правлению, сделав так, что он погиб от руки Бхимы. Основным препятствием на пути осуществления политической цели Шри Кришны была могущественная и властолюбивая семья Куру, которая на протяжении многих лет занимала главенствующую позицию среди племен и родов в Индии. Клан Куру имел унаследованное от предков право на роль «гегемона», то есть лидера в сообществе независимых равных народов. Шри Кришна понимал, что, до тех пор пока власть находится в руках Кауравов, единство Индии неосуществимо. Поэтому клан Куру должен был быть уничтожен. Но Кауравы обладали наследственным правом на единое индийское царство, и Шри Кришна никогда не забывал об этом. Лишать кого бы то ни было его наследственных прав было бы делом несправедливым, поэтому Шри Кришна избрал в качестве будущего императора Юдхиштхиру, который формально являлся главой рода Куру. Шри Кришна был в высшей степени праведным человеком; он не передал власть, руководствуясь родственными чувствами, вместо Кауравов своему возлюбленному племени Ядавов, хотя и мог сделать это, и не вверил всю полноту власти своему лучшему другу Арджуне, обойдя старшего из Пандавов, Юдхиштхиру. Но в то же время опасно было руководствоваться одними соображениями старшинства. Если бы Юдхиштхира оказался несправедливым и жестоким или просто некомпетентным правителем, то Кришне пришлось бы подумать о другом претенденте на место императора. Юдхиштхира не только хорошо подходил на роль главы империи по своим родовым и сословным данным, отвечая всем требованиям древних традиций, но и обладал необходимыми для этого добродетелями. В стране в это время было много великих и доблестных правителей, возможно, даже более могущественных и одаренных, чем Юдхиштхира, но только силы и дарования недостаточно, чтобы стать императором, способным обеспечить соблюдение праведного закона, благополучие подданных и защиту своих земель. И в этом отношении Юдхиштхира не имел себе равных. Он был сыном Бога Праведности, имел доброе и справедливое сердце, отличался правдивостью и в словах, и в делах и пользовался огромной любовью своих подданных. Недостаток силы Юдхиштхиры успешно могли компенсировать его доблестные братья Бхима и Арджуна. В Индии тех времен не было более могущественных правителей и более отважных героев, чем пятеро братьев Пандавов. Поэтому, как только было устранено препятствие в лице Джарасандхи, Юдхиштхира, по совету Шри Кришны, исполнил положенный в таких случаях древней традицией специальный обряд жертвоприношения Раджасуйя и стал императором.

Шри Кришна был поборником закона праведности и искушенным политиком. И если для Шри Кришны существовала возможность выполнить стоящие перед ним великие цели, оставаясь в рамках установленного закона и традиции и соблюдая общественные нормы, то зачем нужно было уклоняться от выполнения закона, идти наперекор традиции и нарушать социальные нормы? Любые революции в общественной и политической жизни несут в себе угрозу для страны. По этой причине он, в первую очередь, стремился к осуществлению своих целей, не выходя за рамки древних традиций. Но древняя традиция имела один недостаток, который состоял в том, что даже в случае успешного исхода предпринятого в соответствии с традицией начинания было очень мало шансов на то, что достигнутый успех будет долговременным. Действительно, тот, кто обладал преимуществом в военной силе, мог стать императором, выполнив обряд жертвоприношения Раджасуйя, но в случае проявления слабости со стороны его потомков они автоматически утрачивали имперскую корону. Почему могущественные и героические народы, давшие присягу верности императору-завоевателю, должны сохранять верность по отношению к его сыну или внуку? В основе императорской власти было заложено не наследственное право, а специальный обряд жертвоприношения Раджасуйя, то есть неординарная военная сила; кто обладал наибольшей силой, тот и становился императором, исполнив этот обряд. Поэтому не было никакой надежды на долговременный характер императорской власти, которая подменялась временным главенствованием сильнейшего. Другой недостаток этой системы заключался в том, что внезапное возрастание силы и власти нового императора разжигало зависть в сердцах вассалов-кшатриев, гордившихся своей собственной силой. «Почему ему, а не нам принадлежит власть?» – такая мысль легко возникала у подданных кшатриев. Именно подобные настроения военачальников клана Юдхиштхиры заставили их противопоставить себя ему. Воспользовавшись этими настроениями, сыновья его дяди лишили Юдхиштхиру власти и отправили его в ссылку. Недостаток сложившейся традиции не замедлил сказаться в ближайшее же время.

Политические способности Шри Кришны не уступали его праведности. Он никогда бы не остановился перед тем, чтобы изменить сложившуюся традицию, если она была порочной, вредной или не соответствовала требованиям времени. Он был главным революционером своего времени. Царь Бхуришравас выразил чувства многих современных ему разгневанных индийцев, приверженцев старых традиций, когда сказал о Шри Кришне следующие слова: «Кришна, как и весь род Ядавов, который действует под его руководством, никогда не останавливается перед нарушением или искажением закона праведности. Всякий, кто следует совету Кришны, вскоре непременно впадает во грех». Ибо, по мнению любого консерватора с его приверженностью старым порядкам, любое новшество само по себе есть грех. На примере падения Юдхиштхиры Шри Кришна понял – вернее, с самого начала знал, поскольку он был Богом, – что традиция, которая годилась для эпохи Двапара, не была больше эффективной для эпохи Кали. Поэтому он оставил дальнейшие попытки сохранить старую и отжившую традицию. Он стал действовать методом, отвечавшим требованиям Кали-юги с ее акцентом на войне и борьбе, и направил усилия на то, чтобы обеспечить устойчивость и безопасность будущей империи путем разрушения власти заносчивой и самолюбивой кшатрийской варны. Он подговорил людей из рода Панчалов, который был давнишним и могущественным противником рода Куру, уничтожить последний. Все остальные племена, ненавидевшие род Куру и питавшие любовь к Юдхиштхире или стремившиеся к объединению, также примкнули к этой стороне. Таким образом, все было готово для начала военных действий. Шри Кришна не верил ни в какие усилия, направленные на мирное разрешение конфликта. Он знал, что мир невозможен, и даже если бы его удалось достичь, он был бы недолговечным. Однако из уважения к закону праведности и из политических соображений он всеми силами пытался склонить конфликтующие стороны к примирению. Без сомнения, битва на поле Курукшетры была результатом политики Шри Кришны, перед которым стояла задача уничтожить род Куру, устранить власть кшатриев и учредить нерушимую имперскую власть, способную объединить всю Индию. Эта война за установление праведного закона была справедливой войной. Богоизбранным победителем в этой праведной войне был могучий воин Арджуна, руководимый и направляемый божественной Силой. Если бы Арджуна сложил оружие, то все усилия Шри Кришны оказались бы напрасными, Индия не стала бы единой, и в недалеком будущем над всей страной нависла бы смертельная угроза.

Братоубийство и истребление племен

Все аргументы, выдвинутые Арджуной, касались соблюдения интересов клана, а все помыслы о благополучии нации заслонялись чувствами личной привязанности. Ради блага племени Куру он забыл о благе Индии; испугавшись неправедности, он готов был преступить закон праведной жизни. Нам всем известно, что братоубийство, побуждаемое своекорыстными интересами, есть смертный грех. Но еще больший грех заключается в содействии гибели нации, в уклонении от принесения блага своему народу ради любви к своим братьям. Если бы Арджуна сложил оружие, то это привело бы к торжеству несправедливости. Дурьодхана стал бы полновластным правителем всей Индии, лидером всей нации, и своим дурным влиянием запятнал бы индийский национальный характер и кодекс поведения кшатриев. Могущественные индийские кланы, побуждаемые ревностными и своекорыстными чувствами, принялись бы истреблять друг друга. В стране не было бы единой неоспоримой власти, руководствующейся праведным законом и способной объединять, развивать и защищать страну за счет концентрации общей силы. При таких условиях иностранное вторжение, которое уже тогда, словно море, сдерживаемое дамбой, копило силы, готовясь нахлынуть на Индию и скрыть ее под своими волнами, осуществилось бы прежде времени, уничтожив арийскую цивилизацию и убив все надежды на благополучие будущей судьбы мира. Политическая неразбериха, начавшаяся в Индии две тысячи лет спустя, после крушения империи, основанной Шри Кришной и Арджуной, возникла бы уже в то время.

Говорят, что то зло, боясь которого Арджуна хотел сложить оружие, действительно постигло Индию в результате сражения на поле Курукшетры. Братоубийство, истребление родов, племен и целых народов – таковы были страшные последствия той войны. От битвы на поле Курукшетры ведет свой отсчет эпоха Кали. Это и вправду была ужасная братоубийственная война. При этом встает вопрос: какими другими способами можно было достичь осуществления целей, стоявших перед Шри Кришной? Именно по этой причине Шри Кришна, прекрасно предвидя бесперспективность мирного решения проблемы, все же усиленно пытался разрешить конфликт мирным путем. Юдхиштхира воздержался бы от войны, если бы ему удалось получить обратно хотя бы пять деревень. Имея даже такой исходный плацдарм, Шри Кришна смог бы восстановить закон праведности. Но Дурьодхана был решительно настроен не уступать ни пяди земли без боя. Когда будущее всей страны зависит от результатов военных действий, то уклонение от боя по той причине, что это приведет к братоубийству, есть неправедное деяние. Благополучие отдельной семьи не должно ставиться выше благополучия целого народа и всего человечества. Родственные узы и привязанности не могут оправдать страданий и истребления миллионов человеческих жизней. Счастливое будущее целых народов нельзя приносить в жертву любви к своим братьям по крови. Это все равно приведет как к гибели самого человека, так и к уничтожению его рода.

Истребление кланов в сражении на поле Курукшетры – неоспоримый факт. В результате этого сражения было практически уничтожено могущественное семейство Куру. Но если ценой гибели рода Куру удалось спасти всю Индию, то уничтожение Кауравов было не потерей, а успешным завоеванием. Подобно тому как существует слепая привязанность к кровным родственникам, точно так же есть и слепая привязанность к сородичам по племени. Стремление не противоречить своим соплеменникам, не вступать с ними в конфликт – даже тогда, когда они поступают дурно и замышляют кровавые дела или когда их действия способствуют крушению страны, – по той причине, что они наши собратья и мы испытываем к ним привязанность, и несмотря ни на что должны молча сносить их действия – это неправедный подход. Такое отношение, которое под видом закона праведности парализует нашу способность к истинному пониманию, есть результат влияния Божественной Майи, заблуждение, порождаемое привязанностью к своему роду. Ссориться со своими соплеменниками без всяких оснований, крайней необходимости или высших интересов, руководствуясь лишь своекорыстными побуждениями, есть проявление неправедности. Но еще большим грехом будет молчаливое попустительство беззаконию, творимому своими соотечественниками, вознамерившимися погубить общую родину-мать или причинить ей вред. Если бы кто-нибудь сказал Шиваджи, который был готов истребить своих соплеменников, выступавших пособниками моголов: «Что же ты делаешь?! Ведь они же твои соплеменники, и ты должен молча переносить все, что бы они ни делали. И пусть моголы займут всю Махараштру; для нас будет достаточно, если маратхи станут по-прежнему любить друг друга», – разве такие слова не показались бы нам совершенно нелепыми и смешными? А когда американцы, чтобы ликвидировать рабство, пошли на раскол всей страны на два враждующих лагеря и, развязав гражданскую войну, погубили тысячи сограждан, разве это было неправедное действие? Иногда случается так, что междоусобица и гражданская война являются единственным возможным средством, обеспечивающим благополучие страны и всего человечества. Даже если такая война сопряжена с опасностью истребления родовых кланов, это не может остановить тех, кто стремится к благополучию нации и человечества. Конечно, проблема приобретает более сложный характер, если благополучие всего народа требует сохранения определенного клана. В эпоху Махабхараты в Индии еще не сложилась единая нация, и как раз клан считался центром и опорой общества в целом. Именно поэтому люди, приверженные старым традициям, такие, как Бхишма и Дрона, сражались против Пандавов. Они понимали, что правда была на стороне Пандавов, и осознавали всю необходимость создания в Индии единой империи, которая положила бы конец раздробленности земель. Но им также было известно, что клановая система была краеугольным камнем нации, на котором основывалась власть праведного закона в обществе. Поэтому, на их взгляд, нельзя было сохранить праведность в обществе, если бы начало нации было положено путем истребления кланов. В такое же заблуждение впал и Арджуна. В наше время нация есть основа закона и опора человеческого общества. Сохранение нации есть первейший долг современной эпохи, а разрушение нации – страшный, непростительный грех. Но, может быть, наступит такая эпоха, когда станет возможным создание великого сообщества наций. И тогда, наверное, выдающиеся представители человечества, люди знания и действия, с оружием в руках будут отстаивать право на существование своей нации; а Шри Кришна, как великий революционер, будет сражаться против них на новом поле Курукшетры во имя процветания всех людей на земле.

Плоды политической деятельности Шри Кришны

Поддавшись чувству жалости, Арджуна прежде всего был озабочен истреблением родовых кланов, ибо это была первая мысль, которая могла прийти в голову при виде огромного скопления людей, сошедшихся для битвы. Мы уже говорили, что для Индии того времени было характерно стремление к благополучию кланов, так же как для современных людей совершенно естественно радеть о благополучии своей нации. Но было ли беспочвенным опасение Арджуны, что сами устои нации будут разрушены вместе с истреблением кланов? Многие утверждают, что произошло как раз то, чего так боялся Арджуна, – сражение на поле Курукшетры послужило причиной падения и длительного порабощения Индии; исчезновение могущественной варны кшатриев и сопутствующее ему ослабление воинского духа нации причинило Индии большой вред. Известная особа иностранного происхождения, перед чьими священными стопами многие индусы склоняют сегодня головы, как покорные ученики, без тени сомнения заявляет, что истинной целью самого Бога, воплощенного на земле, было содействие англичанам в том, чтобы они смогли основать свою империю в Индии. Мы находим, что все, кто допускает подобные неуместные высказывания и выступает с критикой деятельности Шри Кришны, не вникают в суть проблемы и находятся под влиянием непоследовательных политических теорий, созданных иностранцами и являющих собой результат неарийского образа мышления. Не-арий черпает силу из титанической, демонической, энергии, и он признает только эту энергию в качестве основания для свободы и национального величия.

Национальное величие не может опираться исключительно на силу кшатриев; в основе его лежит сила всех четырех сословий общества (варн). Саттвическая энергия браминов своим медовым эликсиром знания, смирением и заботой о благе других поддерживает жизнеспособность раджасической силы кшатриев. Сила кшатриев, в свою очередь, служит защитой для браминов. Энергия браминов, лишенная силы кшатриев, омрачается тамасическим подходом шудр и служит прикрытием их низменным наклонностям. Поэтому браминам запрещено жить в той стране, где нет кшатриев. И если варна кшатриев перестанет существовать, то возродить ее будет первым долгом браминов. Энергия кшатриев без силы браминов превращается в неконтролируемый разгул титанической мощи, которая, в первую очередь, оборачивается против благополучия других, а в конечном счете приходит к самоуничтожению. Римский поэт был прав, когда говорил, что титанов погубил избыток их собственной силы. Саттва должна создавать раджас, который, в свою очередь, обязан защищать саттву и осуществлять саттвические деяния. Это обеспечит благополучие как отдельной личности, так и всего народа. Если саттва поглощает раджас или раджас поглощает саттву, то и в том и в другом случае их вытесняет нарастающий тамас и в итоге устанавливается власть тамасической природы. Брамин никогда не может быть царем. Если кшатрии уничтожены, то царем становится шудра. Брамин, поддавшись тамасическим наклонностям, извращает знание в силу жадности к деньгам и попадает под власть шудры. Таким образом, духовность поощряет бездействие и сама угасает, создавая предпосылки для нарушения закона праведности. Без варны кшатриев народ неизбежно попадает под власть шудр и теряет свою независимость. Именно это и произошло в Индии. Хотя титаническая энергия также может дать нации определенный приток силы и величия, но это – лишь результат кратковременного возбуждения, и в скором времени страна начинает слабеть, впадает в инерцию и переживает упадок. Вследствие чрезмерного раджаса, гордыни и своекорыстия нация слабеет и не может сохранить прежнего величия, или же из-за внутренних распрей, нравственной деградации и деспотического правления вся страна распадается на отдельные территории и становится легкой добычей для врага. История Индии и Европы знает немало тому примеров.

В эпоху Махабхараты земля стонала под игом титанической власти. Ни до, ни после этого не было в Индии такого расцвета могучей, но яростной и бесконтрольной силы кшатриев; при этом почти не было надежд на то, что эта страшная титаническая сила будет обращена на благие свершения. Те, кто был носителем этой силы, обладали исключительно асурической природой и были до мозга костей проникнуты тщеславием и эгоизмом, подчиняясь единственному закону – произволу собственной воли. Если бы Шри Кришна не восстановил власть закона праведности, уничтожив эту титаническую силу, то страну непременно постигла бы национальная катастрофа по одному из сценариев, описанных выше. Индия преждевременно оказалась бы в руках варваров. При этом следует помнить, что битва на поле Курукшетры имела место пять тысяч лет назад, и лишь по истечении двух с половиной тысяч лет после нее первое имевшее успех вторжение варваров смогло продвинуться настолько, чтобы пересечь Инд. Таким образом, законный порядок, установленный Арджуной, был в состоянии защитить страну с помощью силы кшатриев, вдохновляемых браминами. Уже в то время сила кшатриев в стране достигла такого масштаба, что даже ее небольшая доля, сохранившаяся после битвы на Курукшетре, смогла обеспечить жизнеспособность Индии в течение двух тысяч лет. Опираясь на эту силу кшатриев, такие великие люди, как Чандрагупта, Пушьямитра, Самудрагупта, Викрама, Санграмасингха, Пратап, Раджасингха, Пратападитья и Шиваджи, боролись с бедами и несчастьями своей страны. И лишь сравнительно недавно, после гуджаратского сражения и с отгоревшим погребальным костром Лакшмибаи угасла последняя искра этой великой силы. Тем самым были исчерпаны благие плоды политической деятельности Шри Кришны, и настала необходимость в другой полномасштабной Инкарнации во имя спасения Индии и всего мира. Эта новая Инкарнация снова возродит угасшую силу браминов, которая, в свою очередь, воссоздаст могучую варну кшатриев. В кровопролитном сражении на поле Курукшетры Шри Кришна не извел под корень могущество кшатриев Индии; напротив, уничтожив господство титанов, он тем самым спас власть браминов и кшатриев. Действительно, истребив в той страшной битве многие кланы кшатриев, опьяненных титанической энергией, он практически ликвидировал неистовую раджасическую силу. Такие радикальные революции, пресекающие кровавые междоусобицы с помощью боли и страданий и ведущие к устранению носителей титанической энергии, как было в случае с кланами кшатриев, далеко не всегда несут с собой зло. Гражданская война спасла римскую аристократию от смерти, а учреждение монархии спасло огромную римскую империю от преждевременной гибели. В Англии уничтожением аристократических родов в ходе войны Алой и Белой роз Эдвард IV, Генрих VIII и королева Елизавета смогли заложить основу английской империи, завоевавшей и подчинившей себе весь мир. Таким же образом благодаря битве на Курукшетре была спасена Индия.

Никто не станет отрицать, что в эпоху Кали Индия пережила упадок. Но Бог никогда не воплощался на земле с целью привнесения сюда упадка. Божественная Инкарнация призвана спасти Закон, мир и человечество. В эпоху Кали, как ни в какой другой период, Бог воплощается поистине во всей своей полноте. Причина этого состоит в том, что в эту эпоху человек подвергается наибольшему риску падения в результате естественного возрастания неправедности. Поэтому, чтобы спасти человечество, уничтожить неправедность и утвердить Истину, преградив путь демону Кали, Божественные Инкарнации появляются в эту эпоху на земле одна за другой. Когда воплотился Шри Кришна, уже наступало время воцарения Кали. И именно Его появление помешало демону Кали проявить себя с полной силой. Благодаря Его милости Парикшит смог воспрепятствовать безраздельному господству Кали в его собственную эпоху, передав ему лишь пять деревень. С самого начала и до конца эпохи Кали идет и будет продолжаться битва между человеком и зловещим демоном Кали. В эту эпоху чаще, чем когда-либо прежде, нисходят на землю Божественные Эманации и Инкарнации – помощники и вожди человечества в этой битве. В самом начале этой эпохи Бог принял человеческую форму, чтобы поддержать силу и власть браминов, научить людей знанию, преданности Богу и не мотивированной желанием деятельности, а также показать им, как применять эти знания в битве. Безопасность Индии есть основа благополучия всего человечества. Бог спас Индию благодаря сражению на поле Курукшетры. Среди моря крови Всевышнее Существо в форме Всеистребляющего Времени начало любоваться и наслаждаться распускающимся Лотосом нового мира.

 

Бхагавадгита: Глава II

Санджая сказал:

Ему, сраженному печалью безысходной, со взором, затуманенным потоком слез горючих, ему, лишившемуся сил от тяжкой скорби, такое слово рек Демоноборец.

Господь сказал:

Возможно ль, о Арджуна, чтобы ты поддался мраку в решающий момент на поле брани, чтоб слабости трусливой ты предался, бесславной, недостойной ария-героя?

Бессилью жалкому не поддавайся, Партха, тебе, герою, не пристало это. Ничтожную гони из сердца слабость, о воин, о гроза своих врагов!

Ответ Шри Кришны

Шри Кришна видел, что Арджуна был сокрушен горем и жалостью, что его охватило уныние. Для того чтобы развеять это тамасическое состояние своего друга, Шри Кришна, который сознавал все самые потаенные чувства Арджуны, решил пробудить в нем чувства раджасического характера и упрекнул его в том, что его поведение не достойно кшатрия. Он сказал: «Взгляни, это решающий момент для тех, кто воюет на твоей стороне. Если ты сложишь сейчас оружие, то можно не сомневаться, что все они погибнут. Мысли, которые приходят тебе в голову, о том, чтобы изменить своему долгу воина на поле брани, не достойны лучшего из кшатриев, каковым ты являешься. Откуда в тебе это заблуждение и слабость? Подобные настроения и ход мыслей греховны. Не-арии могут поддаться подобному настрою, но это не пристало арию. Тем самым ты обрекаешь себя на бесславное существование в этом мире и преграждаешь себе путь к небесам в мире ином». Затем упрек Шри Кришны прозвучал еще более резко и горько: «Твое поведение достойно труса. Как можешь ты, сын Кунти, произносить такие слова, ты, отважный и храбрейший из воинов, не привыкший отступать? Отбрось эту слабость витального существа, встань и сражайся, исполни свой долг!»

Жалость и сострадание

Жалость и сострадание – это не одно и то же. Жалость может быть по своему характеру чувством, противоположным состраданию. Движимые состраданием, мы несем в мир добро, облегчаем страдания других людей и народов. И если я уклоняюсь от совершения добрых дел только потому, что не в состоянии переносить своих собственных страданий или страданий каких-то определенных людей, то тогда я испытываю лишь чувство жалости, а не сострадания. Если я беру на себя бремя избавления от страданий своего народа или всего человечества, это сострадание. Если же в страхе перед совершением кровопролития, насилия над другими я уклоняюсь от своей священной обязанности и содействую продолжению страданий своего народа, то это и есть жалость. Сильное побуждение устранить страдания других из сочувствия к их мучениям и горестям называется состраданием. Ощущение беспомощной слабости при виде или даже при мысли о страдании ближних называется жалостью. Беспомощная слабость – это не сострадание, а жалость. Сострадание – удел сильных, жалость – участь слабых. Движимый состраданием, Господь Будда оставил в печали своих жену и сына, родителей, друзей и родственников и отправился искать путей избавления людей от страдания. Обезумевшая от чувства сострадания, Кали, шагая из мира в мир, принялась повсеместно истреблять титанов и залила их кровью всю землю, чтобы избавить всех от печали. Арджуна бросил оружие в результате овладевшего им чувства жалости.

Это подход, характерный для не-ариев, в соответствии с которым они и действуют. Арийское учение исполнено благородства и предназначено для героев, это божественное учение. Человек же, не являющийся арием, впадает в заблуждение, он принимает презренные и низменные чувства за праведный закон и следует ложным путем. Побуждаемый раджасическими чувствами, он видит лишь то, что является благом для него самого, его близких и соплеменников, и не способен разглядеть всеобщего блага. Из чувства жалости он готов отвернуться от праведного закона, при этом гордясь своей добродетельностью и называя ария, приверженного строгим обетам, жестоким и нечестивым. Утрачивая ясность осознания под влиянием тамасического заблуждения, не-арий принимает бездействие за отсутствие своекорыстного интереса в действиях и на первое место среди праведных законов бытия ставит заинтересованность в соблюдении собственной добродетели. Сострадание – это подход ария, жалость – чувство, свойственное не-ариям.

Под влиянием сострадания мужчины героически вступают в битву со злом, чтобы избавить других от зла и страдания. Сострадание заставляет женщин вкладывать все свои силы и душу в заботливое служение людям ради облегчения их печалей и горестей. Кто, поддавшись чувству жалости, складывает оружие и уклоняется от правильного пути, начинает рыдать и думает, что исполняет свой долг, сохраняя верность добродетели, тот беспомощный трус. Такое отношение присуще низменной слабости. Уныние никогда не имело ничего общего с праведностью. Тот, кто впадает в отчаяние, предается греху. Таким образом, более достойный и совершенный путь заключается в отрешенности от сумеречных побуждений мятущегося ума, в победе над слабостью и нечистотой, в исполнении своего долга, пусть даже в борьбе на поле брани, в спасении тем самым всего мира, в защите Закона, в облегчении бремени земли. Таков смысл слов, произнесенных Шри Кришной.

Арджуна сказал:

Как в битве, о Демоноборец, сражаться мне с Бхишмой и Дроной, как стрелами их поражать, почитанья достойных?

Чем жизни лишать этих высокочтимых старейшин, уж лучше на нашей земле нам просить подаянье. Ведь, их убивая, повергнем во прах мы и наше земное богатство и счастье, и радости наши их кровь обагрит.

Поэтому нам не известно, что лучше – стяжать ли победу иль быть побежденными в битве, ведь всех, кто нам жизни дороже, должны мы сразить в этой сече: узри, Дхритараштры сыны возглавляют враждебную рать.

Я словно лишился себя самого, объятый отчаяньем горьким, и сердце мое уж не знает, где праведный путь, где неправый. Тебя вопрошаю, скажи достоверно, что будет мне благом, – ведь твой ученик я, наставь же меня, я к тебе прибегаю всецело.

Не вижу я, чем утолить эту скорбь, опалившую чувства, пусть даже бесспорную царскую власть на земле я добуду иль в небе владыкою стану над сонмом богов.

Мольба Арджуны о наставлении

Арджуна понял смысл, скрывавшийся за словами Шри Кришны. Он не стал выдвигать возражений на политической почве, но, не получив ответа на другие свои сомнения, обратился за поддержкой и наставлением к Шри Кришне. Он сказал, что признает себя кшатрием и, стало быть, уклоняться от своего долга под влиянием чувства жалости есть проявление трусости и незрелости духа, что противоречит Закону. Но разум и сердце Арджуны все равно протестовали против убийства старейшин рода. Разум говорил: «Убить их значит совершить смертный грех. Убийство соплеменников ради собственного счастья есть совершение нечестивого поступка, ведущего к утрате добродетелей и к невозможности достижения освобождения как в этом, так и в других мирах. Как долго может радовать удовлетворение желаний и обретение богатства? Радости, достигнутые неправедными средствами, длятся лишь на протяжении земной жизни, а после смерти неправедного человека ждут неописуемые страдания. И когда все твои радости обагрены кровью твоих соплеменников, то ни о каком счастье и мире не может быть и речи». Сердце вторило: «Убивая близких и дорогих людей, нельзя обрести радости и покоя в этой жизни; да и вообще, захочется ли жить после этого? Даже перспективы радости от владычества над всей землей или от покорения небес и обладания богатствами Индры не могут заставить совершить этот низменный поступок, результатом которого будет неизбывное горе, ослабляющее все орудия действия и знания и препятствующее их должной работе. Так в чем же будет радость от совершения такого деяния?» «Мой ум в отчаянии и не желает мириться с мыслью о необходимости совершения этого греха, все благородство моей природы кшатрия поглощено этим отчаянием. Я прибегаю к тебе, – говорит Арджуна Шри Кришне, – дай мне знание, силу и веру, укажи мне путь к благу и к спасению».

Йога Гиты сводится к обретению единственного и всецелого прибежища в лоне Божественного. Это называется самоотдачей или преданием себя в руки Бога. Лишь тот готов к йоге Гиты, кто принимает Бога как учителя, господина, друга и наставника и способен отбросить все другие законы и нормы поведения в жизни, кто вверяет Шри Кришне всю ответственность за себя самого, за свое знание, поступки и духовные поиски, не заботясь о грехе и добродетели, о том, что следует и чего не следует делать, что есть истина и ложь, добро и зло. Арджуна говорит Шри Кришне: «Даже если ты попросишь меня убить своих наставников, если ты объяснишь мне, что это будет правильный поступок, действие, которое необходимо исполнить, я сделаю это». Сила этой могучей веры Арджуны сделала его лучшим учеником, способным воспринять учение Гиты, самым достойным среди всех его современников.

Своим ответом Шри Кришна сначала опроверг возражения Арджуны и затем, как учитель и наставник, поведал ему истинное знание. Ответ на возражения Арджуны продолжается вплоть до стиха 38, после этого начинается изложение учения Гиты. Но уже в этих начальных аргументах Шри Кришны содержатся очень ценные наставления, без которых нельзя постичь всего учения Гиты. Поэтому необходимо остановиться на них подробнее.

Санджая сказал:

И, так Хришикеше сказав, Гудакеша промолвил: «Не стану сражаться», – и смолк врагоборец могучий.

Ему, побежденному скорбью и слабостью в центре сраженья, ответил с улыбкою легкой Шри Кришна:

Господь сказал:

Скорбишь ты о тех, кто в твоей не нуждается скорби, и словно бы мудрую речь говоришь ты при этом: кто мудрость и знанье обрел, тот уже не скорбит ни о мертвых, ни о ныне живущих.

Иль не было прежде Меня и тебя, и правителей этих, иль снова потом нас не будет?

Как дух, воплотившийся в теле, проходит чрез детство, и юность, и старость, так он переходит из этого тела в другое; могучих душа не смущается этим.

Касанья же бренных вещей, о сын Кунти, что холод и жар, наслажденье и боль нам приносят, – они преходящи, в них нет постоянства, Бхарата, от них отрешенья ищи.

Лишь тот, кто их сменою не поколеблен, о лев средь людей, кто стоек, могуч, кто печали и радости равно приемлет, – такой лишь готов к обретенью бессмертья.

Что не существует, то никогда не возникнет, а что существует, то никогда не исчезнет; провидящий истину видит предел и того, и другого.

Но То, в чем весь мир распростерт, знай, Оно неизбывно, всевечно; не в силах никто уничтожить Того, что нетленно и непреходяще.

Подвержены тленью тела воплощенного Духа; но Дух бесконечен, нетленен; так встань и сражайся, о сын мощнодланный Бхараты.

Кто мыслит, что Дух убивает, кто мнит, что убить Его можно, – в неведенье оба они пребывают. Он не убивает и быть Он убитым не может.

Никогда не рождается Он и не умирает; Он – не тот, кто однажды возник, чтоб однажды исчезнуть. Он нерожденный, нетленный и непреходящий. Он – Предвечный, не гибнущий с гибелью бренного тела.

Кто знает, что Он – нерожденный, предвечный, негибнущий, непреходящий, – о Партха, как может такой человек убивать или вызвать убийство?

Как муж, обветшавшие сбросив одежды, в наряд облачается новый, так Дух воплощенный от тел избавляется дряхлых и в новые входит тела, в оболочки иные.

Не ранит Его острый меч и огонь Его не опаляет, вода не способна Его увлажнить, иссушить Его ветер не в силах.

Он неделимый, и непоглотимый, и неизводимый, и неистребимый. Он вечносущий и вездесущий, Он непреложный и недвижимый, Он есть Единый Всевечный.

Неявленный Он, неизменный, немыслимый, невообразимый. Его постигая таким, ты утратишь причины для скорби.

Но если бы даже считал ты, что Дух постоянно рождается и умирает, то все же тебе нет причин сокрушаться о нем, о Могучий.

Ведь что рождено, то должно умереть неизбежно, а то, что мертво, то должно неизбежно родиться; к чему же тогда сокрушаться о неотвратимом?

В начале своем не проявлены эти созданья, затем в проявленье приходят они, о Бхарата, в конце же они не проявлены снова; о чем же тогда сокрушаться?

Как Дивную Тайну одни Его прозревают, как Дивную Тайну другие Его возглашают, как Дивную Тайну Его еще одни слышат, но даже снискав откровенье, никто Его не постигает.

Тот Дух воплощенный бессмертен в любом человеческом теле, Бхарата; и в Нем – всех созданий источник; поэтому нет у тебя причин для печали.

Нереальность смерти

Услышав слова Арджуны, Шри Кришна не смог сдержать легкой улыбки, но это была счастливая улыбка. Знаток человеческих сердец угадал в заблуждении Арджуны заблуждение, издревле свойственное всему человечеству, и это вызвало у Него улыбку. Это заблуждение возникло из собственной Майи Шри Кришны. Он подчинил человека своей Майе, чтобы положить конец злу, страданию и слабости в этом мире путем их переживания и преодоления. В словах Арджуны нашли свое отражение такие невежественные проявления человеческой природы, как сердечные привязанности, страх смерти, зависимость от радостей и печалей, чувства приязни и неприязни. Именно эти человеческие чувства должны покинуть наше сердце и разум, чтобы мир смог избавиться от зла. Шри Кришна пришел для того, чтобы создать благоприятные условия, позволяющие выполнить эту великую миссию, и с этой целью Он собирался теперь возвестить Гиту. Но сначала нужно было развеять заблуждение, охватившее разум Арджуны, – путем переживания этого заблуждения и победы над ним. Арджуна – друг Шри Кришны, представитель всего человечества; ему будет открыта Гита как лучшему из тех, кто способен воспринять ее. Но человечество еще не было готово к восприятию смысла Гиты, даже Арджуна не смог понять его полностью. Люди эпохи Кали сполна вкусили печаль, скорбь и слабость, изведанные Арджуной. Христианство принесло с собой любовь, буддизм – сострадание, ислам – силу; все они появились для того, чтобы облегчить человеческие страдания. Сейчас должен начаться первый этап суб-периода Сатьи в рамках Кали-юги. Господь снова открывает Гиту народу Индии, потомкам героического рода Куру. И если мы докажем, что способны воспринять и усвоить ее, то благо Индии и благо всего мира будут неизбежным результатом ее постижения.

Шри Кришна сказал: «Арджуна, ты педантично ведешь счет добродетелям и грехам, рассуждаешь о причинах жизни и смерти, пытаясь предвидеть, что принесет твоему народу благо, а что – зло; но в твоих словах нет и следа истинного знания, напротив, они целиком и полностью пронизаны глубочайшим неведением. Почему бы тебе откровенно не признаться, что твое сердце поддалось слабости и преисполнено скорби, а твой разум противится тому, что предстоит сделать? Нет нужды прибегать к высокопарным словам, чтобы оправдать свою слабость. Горе посещает сердце каждого человека, каждый безмерно страшится смерти и разлуки и считает жизнь великим благом, скорбь – невыносимой, долг – трудным для выполнения, стремление к удовлетворению своих интересов – приятным и радостным. Все это заставляет людей ощущать себя счастливыми или несчастными, смеяться или плакать, но никто не может утверждать, что эти чувства рождаются от знания. Ты сокрушаешься о тех, о ком сокрушаться не стоит. Мудрый не скорбит ни о ком, ни о мертвых, ни о живущих ныне, ибо он доподлинно знает, что нет смерти и разлуки, нет горя, что все мы бессмертны, вечны и вовеки остаемся собой, детьми блаженства и бессмертия. Мы приходим в этот мир, чтобы поиграть в прятки с жизнью и смертью, с радостью и горем. В грандиозном театре Природы мы разыгрываем спектакль со смехом и слезами, наслаждаемся войной и миром, любовью и враждой под масками друзей и врагов. Тот краткий срок, что мы пребываем на земле, не ведая о том, что с нами станется завтра и что ждет нас после ухода из тела, есть лишь одно мимолетное мгновение нашей вечной игры. Мы всегда были, есть и будем во веки веков. Мы – неуничтожимы. Мы хозяева Природы, владыки жизни и смерти, частицы Бога, наследники прошлого, настоящего и будущего. Человек в своем теле проходит через детство, юность и старость, а затем сбрасывает обветшавшее тело и обретает новое. Смерть есть лишь пустой звук, пугающий и повергающий нас в печаль. Когда бы мы знали, что за ним скрывается, мы бы не боялись и не испытывали печали. Ведь мы же не проливаем слез по поводу того, что мальчик становится юношей, и не оплакиваем утрату детства как смерть человека. Плач по ребенку, ставшему юношей, был бы воспринят всеми окружающими как полнейший абсурд и проявление глубокого невежества, ибо переход из одного возраста в другой есть закон Природы. Сознательное существо, пребывающее в теле, не затрагивается внешними изменениями и остается тем же самым. Человек знания, сталкиваясь с проявлениями страха смерти и сожаления по поводу смерти, присущими обычным людям, считает их поведение столь же абсурдным и объясняет его глубоким неведением, поскольку смена физического тела есть непреложный закон Природы. И в грубом материальном, и в тонком теле одно и то же сознательное существо не затрагивается какими-либо внешними изменениями. Мы – дети бессмертия. Кто может умереть, кто может убить? Смерть не имеет над нами власти. Смерть – иллюзия, пустой звук, смерти нет».

Объекты чувственного восприятия

Сознательное существо неподвижно, тогда как Природа находится в движении. Неподвижное сознательное существо пребывает внутри движений Природы. Во всех своих чувственных восприятиях с помощью органов зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания сознательное существо, пребывающее в Природе, зависит от Природы в возможности извлечения наслаждения от этих чувственных контактов. Мы видим формы и очертания предметов, слышим звуки, обоняем запахи, ощущаем вкусовые свойства и осязаем. Звук, прикосновение, форма, запах и вкус – вот пять объектов чувственного восприятия и чувственного наслаждения. Особой сферой шестого органа чувственного восприятия, ума, является фиксация впечатлений от внешних объектов. Сферой интеллекта является мысль. Исполненная взаимного восторга вечная игра сознательного существа и природы имеет целью приобретение опыта и получение наслаждения с помощью пяти органов чувств, а также впечатлений ума и мыслей. Это наслаждение может быть двоякого характера: чистым и нечистым. В случае чистого наслаждения наблюдается отсутствие удовольствия или боли; есть лишь ощущение блаженства, которое является извечным и естественным принципом сознательного существа. В случае нечистого наслаждения отмечается присутствие удовольствия и боли наряду с другими проявлениями двойственности: жара и холода, голода и жажды, горя и радости, которые побуждают к действию и мучают нечистого человека. Желание есть причина нечистоты. Тот, кто имеет желание, – нечист; чист лишь тот, кто свободен от желаний. Желание рождает приязни и неприязни, под воздействием которых сознательное существо начинает испытывать привязанности к объектам чувственных восприятий. Привязанности ведут к утрате свободы. В силу дурной привычки привязанности сознательное существо, даже находясь в состоянии горя и страдания, не может отрешиться от источника своей скорби и боли.

Состояние уравновешенности

Шри Кришна сначала упомянул о том, что Дух вечен, а затем указал путь к освобождению от оков неведения. Причиной таких двойственных явлений, как боль и удовольствие, является соприкосновение чувств с различными объектами чувственного восприятия. Эти соприкосновения носят преходящий характер, они имеют начало и конец и именно поэтому не следует питать к ним привязанности. Привязываясь к непостоянным, преходящим вещам, мы испытываем радость от их присутствия и печалимся, когда лишаемся их. Это называется состоянием неведения. При этом происходит затмение вечного умиротворения и непреходящего блаженства бессмертного Духа; нами овладевают преходящие состояния и бренные предметы, утрата которых ввергает нас в пучину горя. Кто не идет на поводу у чувственных восприятий, кто, соприкасаясь с двойственной природой вещей, сохраняет уравновешенность и не испытывает ни радости, ни печали, кто свободен от привязанностей и предпочтений, тот, преодолевая узы неведения, становится способен к достижению вечного состояния бытия и его блаженства, amṝtatvāya kalpate.

Важность состояния уравновешенности

Уравновешенность есть первая заповедь Гиты и основа ее духовной дисциплины. Стоики в Греции восприняли это учение от Индии и принесли его в Европу. Греческий философ Эпикур усвоил еще одну сторону учения Шри Кришны и создал на этой основе доктрину эпикурейства, или безмятежного наслаждения духа. Эти две доктрины, уравновешенности и наслаждения духа, считались высшими моральными ориентирами в древней Европе, а в современной Европе породили бесконечные разногласия и споры между пуританами и язычниками. Но для Гиты уравновешенность и безмятежное или чистое наслаждение духа сливаются в одно. Уравновешенность есть причина, чистое наслаждение – результат. Уравновешенность убивает привязанности, сводит на нет приязни и неприязни; в результате появляется чистота. Наслаждение чистого сознательного существа свободно от желаний и привязанностей и поэтому чисто. В этом заключается добродетель уравновешенности духа: человек, обретший уравновешенность, не подвержен привязанностям и предпочтениям. Уравновешенность есть основа чистоты.

Победа над печалью

Греческая школа стоиков не смогла постичь истинного способа одержания победы над печалью. Они пытались победить печаль, подавляя ее, в то время как Гита утверждает, что поскольку все существа следуют своей природе, то бессмысленно подавлять ее, prakṛtiṁ yānti bhūtāni nigrahaḥ kiṁ kariṣyati. Подавляя печаль, человеческое сердце становится сухим и черствым, теряет способность любить. «Я не стану проливать слез печали и не признаю щемящего чувства боли, молча перенося и стараясь не замечать его, равно как и бесстрастно взирая на горе своей жены, детей, друзей и целых народов» – это асурическое отношение сурового самообуздания или, точнее, самоподавления, исполненное надменной гордости за собственную силу. Такое отношение не лишено своеобразного величия и может оказать определенную пользу на пути человеческого прогресса, но оно не является ни высшим учением, ни истинным путем к победе над печалью. Подлинный путь к этой победе лежит через обретение знания, покоя и уравновешенности. Он заключается в том, чтобы в покое и равновесии принимать и радости, и печали и не пытаться ограждать свое сердце от радостных и горестных эмоций, а сохранять уравновешенность понимания. Когда понимающий разум пребывает в равновесии, ум и сердце сами собой приходят в равновесие, при этом не утрачивается живость естественных движений души, таких как любовь, и человек не становится скучным и бесчувственным камнем. Pṛakṝtiṁ yānti bhūtāni – движения, подобные любви, относятся к числу извечных проявлений Природы, и единственный способ избавления от них – соединение с Высшей Реальностью. Невозможно избавиться от Природы, живя в ней. Отвергая мягкосердечие, мы утверждаем жесткость, ограждая себя от вибраций печали, приходящих извне, мы не в состоянии уберечь себя от тайной внутренней печали, незаметно иссушающей наше сердце. При такого рода самообуздании невозможно достичь подлинного прогресса. Самообуздание, несомненно, даст силу, но то, что удастся подавить и обуздать в этой жизни, обязательно прорвется наружу в следующей и, сметая все барьеры, проявит себя с удвоенной силой.