Избранные Гимны

[67]

Беседа Индры и Агастьи

Ригведа I.170

indraḥ

na nūnamasti no śvaḥ kastad veda yadadbhutam ǀ

anyasya cittamabhi saṁcareṇyamutādhītaṁ vi naśyati ǁ

Индра

1. Оно есть ни сегодня, ни завтра; кому ведомо то, что Превыше всего и Чудесней? Оно движется и действует в сознании другого, но стоит мысли приблизиться к Нему, как Оно исчезает.

agastyaḥ

kiṁ na indra jighāṁsasi bhrātaro marutastava ǀ

tebhiḥ kalpasva sādhuyā mā naḥ samaraṇe vadhīḥ ǁ

Агастья

2. Зачем ты стремишься сокрушить нас, о Индра? Маруты – братья твои. Через них доверши совершенство; не убивай нас в нашем сражении.

indraḥ

kiṁ no bhrātaragastya sakhā sannati manyase ǀ

vidmā hi te yathā mano ’smabhyaminna ditsasi ǁ

araṁ kṛṇvantu vediṁ samagnimindhatāṁ puraḥ ǀ

tatrāmṛtasya cetanaṁ yajñaṁ te tanavāvahai ǁ

Индра

3. Зачем же, о брат мой Агастья, будучи другом моим, ты мыслью минуешь меня? Знаю ведь я, как ты не желаешь вручить нам свой разум.

4. Пусть приготовят алтарь, пусть зажгут Агни впереди. Ведь там – пробуждение сознания к Бессмертию. Да распространим мы оба для тебя действенную жертву.

agastyaḥ

tvamīśiṣe vasupate vasūnāṁ tvaṁ mitrāṭāṁ mitrapate dheṣṭhaḥ ǀ

indra tvaṁ marudbhiḥ saṁ vadasvādha prāśāna ṛtuthā havīṁṣi ǁ

Агастья

5. О Господин благ, кто над всеми благами сущего, ты господин в силе! О Господин Любви, кто над всеми силами любви, ты вседержитель! О Индра, договорись с Марутами, тогда вкушай приношения в порядке, определенном Истиной.

Комментарий

Главная идея гимна относится к той стадии духовного прогресса, когда человеческая душа стремится одной лишь силой Мысли вырваться за свои пределы и прежде времени достичь источника всего сущего, не давая человеку пройти полное развитие через последовательное прохождение всех стадий его сознательной деятельности. Этой попытке противостоят боги, главенствующие над вселенной человека и миром; в человеческом сознании идет яростная борьба между эгоистической страстью индивидуальной души и универсальными Силами, которые стремятся выполнить божественное назначение Вселенной.

Провидец Агастья в такую минуту бросает в своем внутреннем опыте вызов Индре, Повелителю Свара, царства чистого разума, через которое возвышающаяся душа должна пройти, стремясь к божественной Истине. Индра вначале говорит о том непознаваемом Источнике сущего, к которому слишком уж нетерпеливо стремится Агастья. Он не может быть найден во Времени. Он не существует ни в действительности нынешнего, ни в потенциале грядущего. Он не есть теперь и не настанет потом. Его сущность вне Пространства и Времени, поэтому Он, в своей сути, не может быть познан тем, что находится в Пространстве и Времени. Он проявляет себя через свои формы и действия в том сознании, которое не является Им, и должен быть осознан только через эти действия. Однако при попытках приблизиться к Нему и изучить Его непосредственно, Он скрывается от мысли, готовой уловить Его, как если бы Его и вовсе не было.

Агастья по-прежнему не понимает, отчего так сильно противодействие его усилиям, направленным на достижение конечной цели всего бытия, к которой так страстно устремлены все его помыслы и чувства. Маруты есть энергии Мысли, которые сильным и на первый взгляд разрушительным продвижением сокрушают все устоявшееся и помогают достичь и образовать новые формы. Индра, Энергия чистого Разума, приходится им братом, он родственен им по природе, хотя, по существу, он старше их. С помощью Марутов он должен создать то совершенство, к которому стремится Агастья, а не проявлять враждебность, не губить своего друга, изо всех сил рвущегося к цели.

Индра отвечает, что Агастья ему и друг, и брат – брат по душе, как дитя того же единого Верховного Существа; они с ним друзья, как соратники по общему усилию, единые в божественной любви, которая соединяет Бога и человека, – так благодаря этой дружбе и союзничеству Агастья и достигает нынешней стадии на пути своего духовного совершенствования; но теперь он воспринимает Индру как Силу низшую и хотел бы пройти дальше, минуя его, не осуществляя себя в царстве этого Бога. Усилившиеся энергии мысли Агастья пытается обратить к собственной цели, вместо того чтобы вручить их универсальному Разуму, дабы тот обогатил свою реализацию в человечестве через Агастью и повел его вперед путем Истины. Пусть прекратятся эгоистические усилия, продолжится великое жертвоприношение, пламя божественной Силы, Агни, пусть возгорится впереди, как глава жертвоприношения, как предводитель похода. Совместно Индра и Агастья, универсальная Энергия и человеческая душа, разовьют в гармонии эффективное внутреннее действие на уровне чистого Разума, с тем чтобы он стал богаче и достиг иных пределов. Ибо именно всевозрастающее подчинение низшего существа божественному действию пробуждает ограниченное и эгоистическое сознание смертного к состоянию беспредельности и бессмертия, которое и есть его цель.

Агастья принимает волю Бога и покоряется. Он соглашается воспринять и реализовать Высочайшее в деяниях Индры. Из своего царства Индра владычествует над субстанцией бытия, проявленного через тройственный мир ума, жизни и тела, поэтому он обладает силой направлять формации этого мира к осуществлению, внутри Природы, божественной Истины, выражающей себя во вселенной; Индра владычествует над любовью и восторгом, проявленными в этом тройственном мире, поэтому он обладает силой для гармоничного установления тех формаций в рамках Природы. Агастья передает в руки Индры все, что в нем реализовано как приношение жертвы, дабы он поддержал все это в уже утвердившихся частях сознания Агастьи и направил в сторону новых образований. Индре предстоит вновь вступить в дружескую беседу с теми силами в Агастье, которые рвутся ввысь, и установить согласие между мыслями провидца и озарением, идущим к нам от чистого Разума. Тогда та сила примет в Агастье приносимую жертву в соответствии с правильным порядком, установленным и управляемым Истиной, что за пределами проявленного мира.

 

II

Индра, Дарующий Свет

Ригведа I.4

surūpakṛtnumūtaye sudughāmiva goduhe ǀ

juhūmasi dyavidyavi ǁ

1. Создателя совершенных форм, как добрую дойную корову для дояра Стад, мы призываем для возрастания день ото дня.

upa naḥ savanā gahi somasya somapāḥ piba ǀ

godā idrevato madaḥ ǁ

2. Приди к нашим возлияниям Сомы, о Сому вкушающий, испей вина Сомы, ведь твое опьянение восторгом, воистину, дарует Свет.

athā te antamānāṁ vidyāma sumatīnām ǀ

mā no ati khya āgahi ǁ

3. Тогда да познаем мы твои верные наивысшие помыслы. Не проявляйся вне нас, приди.

parehi vigramastṛtamindraṁ pṛcchā vipaścitam ǀ

yaste sakhibhya ā varam ǁ

4. Приди, вопроси Индру, чей ум ясно видит, сильного, неодолимого, кто друзьям твоим даровал наивысшее благо.

uta bruvantu no nido niranyataścidārata ǀ

dadhānā indra id duvaḥ ǁ

5. И пусть Заточители нам скажут: «Так вперед же, устремляйтесь к иным полям, возложив на Индру действие ваше».

uta naḥ subhagāṁ arirvoceyurdasma kṛṣṭayaḥ ǀ

syāmedindrasya śarmaṇi ǁ

6. И пусть воители, вершители деяния , объявят нас благословенными всецело, о Достигающий, и да пребудем мы в мире Индры.

emāśumāśave bhara yajñaśriyaṁ nṛmādanam ǀ

patayanmandayatsakham ǁ

7. Принеси для быстрого это быстрое, это величие жертвоприношения, что опьяняет Мужа, продвигая по пути Индру, дарующего радость другу.

asya pītvā śatakrato ghano vṛtrāṇāmabhavaḥ ǀ

prāvo vājeṣu vājinam ǁ

8. Вкусив от этого, о стосильный, ты становишься убийцей Сокрывателей и ты хранишь богатый ум в его богатствах.

taṁ tvā vājeṣu vājinaṁ vājayāmaḥ śatakrato ǀ

dhanānāmindra sātaye ǁ

9. Тебя, богатого в своих богатствах, мы вновь обогащаем, о Индра, о стосильный, дабы спокойно наслаждаться нашими обретениями.

yo rāyo’vanirmahāntsupāraḥ sunvataḥ sakhā ǀ

tasmā indrāya gāyata ǁ

10. Тот, кто в широте своей есть материк блаженства, – друг для дающего Сому, переправляющий верно его, этому Индре воспой хвалу.

Толкование Саяны

1. Вершителя (деяний, обладающего) хорошей формой, Индру, мы каждодневно призываем на защиту, (как зовут) для дояра хорошую удойную корову.

2. Приди на наши (три) возлияния, выпей Сомы, ты, Сому пьющий; опьянение твое, о богатый, воистину – дарующее коров.

3. Тогда, (стоя) среди разумных людей, что ближе всего к тебе, да узнаем мы тебя. Не (уходи) за наши пределы (и) не проявляй (себя другим, но) прииди к нам.

4. Приди к нему и спроси обо мне, разумном, (правильно ли я восхвалял его или нет), – к разумному и неодолимому Индре, который дает твоим друзьям (жрецам) богатство наилучшее.

5. Пусть от нас (т. е. наши жрецы) говорят (т. е. славят Индру), – и еще, о вы, порицающие, уходите (отсюда) и отовсюду, – (наши жрецы) совершают службу в честь Индры.

6. О Погубитель (недругов), пусть даже наши враги говорят о нас как об обладателях великого богатства, – и люди (т. е. наши друзья, конечно, скажут это); да пребудем мы в мире, (дарованном) Индрой.

7. Принеси Сому, это сокровище жертвоприношения, причину ликования людей, (Сому), пронизывающего (три возлияния) для Индры, который наполняет (приношение Сомы), достигающее обряда и дружелюбное (в отношении Индры), который дарует радость (приносящему жертву).

8. Вкушая это, о многодеянный, ты становишься убийцей Вритр (т. е. врагов, возглавляемых Вритрой) и оберегаешь всецело воина в битвах.

9. О Индра, многодеянный, дабы насладиться богатствами, мы щедро приносим тебе пищу, тебе, кто могуч в битвах .

10. Воспой того Индру, кто есть защитник богатства, великий, добрый вершитель (трудов) и друг приносящего жертву.

Комментарий

Мадхуччхандас, сын Вишвамитры, призывает на приношение Сомы Индру, Повелителя озаренного Разума, для возрастания в Свете. Символика гимна – это символика коллективного жертвоприношения. Тема его – возрастание силы и радости в Индре при вкушении Сомы, вина бессмертия, за чем должно последовать озарение человека, которое устраняет препоны его внутреннего знания и дает ему достигнуть величайшего блеска освобожденного разума.

Но что представляет собой Сома, иногда называемый амрита (amṛta) – сродни греческой амброзии – словно бы это сама сущность бессмертия? Это метафора божественной Ананды, принципа Блаженства, из которого, по ведийской концепции, проистекает существование Человека, это ментальное существо. Тайный Восторг есть основа существования, среда, поддерживающая в нем жизнь, можно сказать, его содержание. В Тайттирийя Упанишаде об Ананде говорится как об эфирной атмосфере блаженства, без которой ничто не может продолжать существование. В Айтарейя Упанишаде Сома, как лунное божество, рождается из чувственного ума в универсальном Пуруше, а когда на свет появляется человек, вновь выражает себя в нем как чувственная ментальность. Ибо восторг есть raison d’être чувственного опыта, или можно сказать, что чувственное восприятие есть попытка перевести тайный восторг бытия в термины физического сознания. Но в физическом сознании – часто символически изображаемом как adri, гора, камень или нечто плотное по веществу, – божественный свет и божественный восторг сокрыты и заперты, они должны быть высвобождены и извлечены из него. Ананда присутствует как rasa, сок, суть, в чувственных объектах и чувственных переживаниях, в растениях и всходах земной природы, и среди этих всходов мистическое растение Сома символизирует тот элемент, стоящий за всеми движениями чувств и их наслаждениями, который источает божественную суть. Эту суть требуется извлечь и, однажды выжав, очистить и сделать насыщенной, пока она не станет лучезарной, полной сияния, полной стремительности, полной энергии – gomat, āṣu, yuvāku. Она становится главной пищей богов, которые, будучи призваны к участию в возлиянии Сомы, получают свою долю наслаждения и силой экстаза возрастают в человеке, поднимая его на уровень его высочайших возможностей, делая его способным на высочайшие переживания. Кто не отдает этот восторг в своем существе как приношение божественным Силам, предпочитая отдаваться чувствам и низшей жизни, те почитают не богов, но пани, властителей чувственного сознания, скупых дельцов в своих ограниченных движениях, которые не выжимают мистическое вино, не приносят очищенное возлияние, не возносят священные гимны. Это пани крадут у нас Лучи озаренного сознания, эти сияющие солнечные стада, и запирают их в пещере подсознательного, в плотной горе материи, совращая даже Сараму, небесную гончую, светоносную интуицию, когда она приходит по их следу к пещере пани.

Но идея, принадлежащая этому гимну, отражает ту стадию нашего внутреннего прогресса, когда пани уже преодолены, и даже Вритры или Сокрыватели, которые скрывают от нас всю полноту наших сил и возможностей, и Валы, которые закрывают нам Свет, уже сломлены. Хотя и на этой стадии существуют силы, стоящие на пути нашего совершенствования. Это силы ограничения, Замыкатели и Хулители, – они не затмевают нам свет и не сдерживают наши силы, но, постоянно подтверждая несостоятельность нашего самовыражения, стараются ограничить его поле и выставить уже достигнутый прогресс препятствием для дальнейшего продвижения. Мадхуччхандас призывает Индру устранить этот порок и утвердить на его месте всевозрастающее озарение.

Принцип, который представляет Индра, – это Ментальная Энергия, освобожденная от ограничений и помрачений нервного сознания. Именно этот просветленный Разум творит правильные или совершенные формы мысли или действия, не искаженные нервными импульсами, не стесненные ложностью чувств. Образ, всплывающий здесь, это образ коровы, щедро дающей молоко дояру стад. Слово go на санскрите означает и корову, и луч света. Двойное значение было использовано ведийскими символистами для создания двойной фигуры, которая для них была больше, нежели просто фигура: с их точки зрения свет был не только отличным поэтическим образом, символизирующим мысль, но и ее реальной физической формой. Так, стада, которые доят, – это Стада Солнца, Сурьи, бога озарения и интуитивного ума, или же Стада Зари, богини, предвещающей солнечное великолепие. Риши просит Индру, чтобы он каждодневно увеличивал этот свет Истины благодаря своей достигшей полноты силе, изливающей лучи богатым удоем на восприимчивый ум.

Действие чистого озаренного Разума поддерживается и усиливается сознательным выражением в нас восторга, присущего божественному существованию и божественному действию, который символизируется вином Сомы. А когда Разум исполнится этого восторга, его действие превращается в опьяненный экстаз вдохновения, благодаря которому лучи, изливаясь щедро и радостно, проникают в него. «Воистину, дарующее свет – твое опьянение восторгом».

Ибо тогда открывается возможность, вырываясь из ограничений все еще навязываемых Заточителями, достичь нечто на границах знания, доступного озаренному разуму. Правильные мысли, правильные чувства – вот полный смысл слова sumati, так как ведийское mati подразумевает не только мыслительный процесс, но и эмоциональную сторону ментальности. Sumati – это свет в мыслях, но еще и светозарная радость и доброта в душе. Однако в нашем отрывке ударение делается на правильном мышлении, а не на эмоциях. Необходимо, тем не менее, чтобы прогресс правильного мышления начинался в границах уже достигнутого сознания; здесь не должно быть вспышек и ослепительных прозрений, которые, превышая наши способности, не поддаются выражению в правильной форме и сбивают с толку воспринимающий ум. Индра должен быть не только тем, кто озаряет, но и тем, кто образует правильные мысли-формы, surūpa-kṛtnu.

Далее риши, обращаясь к соратнику по коллективной йоге, впрочем, возможно, он адресуется и к собственному уму, побуждает его выйти за пределы препон враждебных внушений, противодействующих ему, и, через вопрошание божественного Разума, двигаться вперед к высшему добру, которое уже даровано другим. Ибо именно этот Разум все ясно различает и способен разрешить или устранить еще существующие смуту и туман. Стремительный в движении, интенсивный, полный энергии, он не оступается, благодаря своей силе, на путях, в отличие от порывистых побуждений нервного сознания. Или, возможно, это скорее означает, что благодаря своей неукротимой энергии он не поддается нападкам ни Сокрывателей, ни сил ограничения.

Далее описываются те результаты, к которым стремится провидец. Этим ярчайшим светом, достигающим пределов ментального знания, силы Ограничения удовлетворятся и отступят сами по себе, давая возможность для дальнейшего продвижения и новой светоносной деятельности. Они как бы скажут: «Да, теперь ты имеешь право, которое прежде мы за тобой справедливо отрицали. Продолжай свой победный поход не только по полям, уже тобой завоеванным, но и по другим, еще нехоженным, краям. Целиком положись в этом на божественный Разум, не на свои более низкие способности. Ибо чем полнее отказ от себя, тем большее он дает тебе право».

Слово ārata – двигаться или стремиться, как и родственные ему слова ari, arya, ārya, arata, araṇi, выражают главную идею Веды. Корень ar всегда указывает на движение, усилие, борьбу, на состояние исключительной возвышенности или превосходства; он применим в значении гребли, пахоты, сражения, поднятия, подъема. Следовательно, арий – это человек, который старается осуществить себя в ведийском деянии, внутреннем и внешнем, karma или apas, которое по природе есть жертвоприношение богам. Но деяние описывается также в образах путешествия, похода, сражения, восхождения на вершину. Арийский человек стремится достичь вершин, прокладывает себе путь в походе, который есть одновременно и продвижение вперед, и восхождение. В этом и заключается его «арийство», его arete, добродетель, если употребить греческое слово, производное от того же корня. Ārata и вся фраза может быть переведена так: «Ступайте, стремитесь вперед к иным полям».

Идея подхватывается вновь – как это свойственно тонкой ведийской манере связывать мысли через отзвуки слов – во фразе ariḥ kṛṣṭayaḥ следующего стиха. Я думаю, здесь речь идет не об арийских народах на земле, хотя этот смысл также возможен при идее национальной или коллективной йоги, но о тех силах, которые содействуют подъему человека, о духовно родственных ему силах, связанных с ним как его соратники, союзники, братья, пары в упряжке (sakhāyaḥ, yujaḥ, jāmayaḥ), ибо его устремление есть и их устремление, и они реализуются через его свершение. Как удовлетворяются и уступают дорогу Заточители, так и эти силы, ублаготворенные, должны, в конце концов, признать свою задачу выполненной, когда обретается полнота человеческого блаженства, когда душа отдыхает в мире Индры, приходящем вместе со Светом, в покое достигшей совершенства ментальности, стоящей будто на вершине высшего сознания и Блаженства.

Поэтому изливается божественная Ананда, дабы стать стремительной и интенсивной в этом существе и быть принесенной в жертву Индре для поддержки его стремительных движений. Ибо от этой глубокой радости, явленной во внутренних ощущениях, вспыхивает восторг, делающий сильным и человека, и бога. Божественный Разум получит возможность продвигаться дальше в этом путешествии, которое на этом не заканчивается, и возвратит этот дар в виде новых сил Блаженства, нисходящих на соратника бога.

Именно этой силой Божественный Ум в человеке сокрушил все, что противодействует ему: всех Сокрывающих и осаждающих, – своими стократным действиями воли и мысли; этой силой он оберегал в дальнейшем богатые и многообразные завоевания, добытые в прошлых битвах, от атри и дасью, пожирателей и грабителей нашего добра.

Хотя, продолжает Мадхуччхандас, этот Разум уже преисполнен множества богатств и сокровищ, мы стремимся еще более приумножить его силу изобилия, устраняя тех, кто ограничивает нас, так же как и Вритр, дабы полностью и уверенно владеть своим богатством.

Ибо Свет, в полноте своего величия свободный от ограничений, – это материк блаженства; это та Сила, которая дружески помогает человеческой душе и хранит ее в битве, ведя до самого конца ее похода, до самой вершины ее устремления.

 

III

Индра и Маруты, Силы Мысли

Ригведа I.171

prati va enā namasāhamemi sūktena bhikṣe sumatiṁ turāṇām ǀ

rarāṇatā maruto vedyābhirni heḷo dhatta vi mucadhvamaśvān ǁ

1. К вам иду я с этим поклонением, совершенным словом прошу я правильного разумения у тех, кто стремителен в пути. Возрадуйтесь, о Маруты, знаниям, отбросьте свою ярость, распрягите коней.

eṣa vaḥ stomo maruto namasvān hṛdā taṣṭo manasā dhāyi devāḥ ǀ

upemā yāta manasā juṣāṇā yūyaṁ hi ṣṭhā namasa id vṛdhāsaḥ ǁ

2. Вот гимн во утверждение ваше, о Маруты; он исполнен моего почтения, он сложен сердцем, он укреплен умом, о боги. Приблизьтесь же к этим словам моим и примите их умом; ибо вы есть те, кто приумножает поклонение .

stutāso no maruto mṛḷayantūta stuto maghavā śambhaviṣṭhaḥ ǀ

ūrdhvā naḥ santu komyā vanānyahāni viśvā maruto jigīṣā ǁ

3. Восхваленные, Маруты, будьте благосклонны к нам, восхваленный, владыка изобилия, стал всецело благодатным. Да вознесутся ввысь наши желаемые услады , о Маруты, ввысь – все наши дни через волю к победе.

asmādahaṁ taviṣādīṣamāṇa indrād bhiyā maruto rejamānaḥ ǀ

yuṣmabhyaṁ havyā niśitānyāsan tānyāre cakṛmā mṛḷatā naḥ ǁ

4. Я, покоренный этим могучим, дрожа от страха перед Индрой, о Маруты, убрал прочь приношения, которые были приготовлены для вас. Будьте милостивы к нам.

yena mānāsaś citayanta usrā vyuṣṭiṣu śavasā śaśvatīnām ǀ

sa no marudbhirvṛṣabha śravo dhā ugra ugrebhiḥ sthaviraḥ

sahodāḥ ǁ

5. Ты, благодаря кому движения ума становятся сознательными и светоносными с рассветами, благодаря яркой силе непрерывающихся Зорь, о Бык стад , утверди в нас с помощью Марутов вдохновенное знание – с помощью их в их силе ты силен, тверд и даруешь мощь.

tvaṁ pāhīndra sahīyaso nṝn bhavā marudbhiravayātaheḷāḥ ǀ

supraketebhiḥ sāsahirdadhāno vidyāmeṣaṁ vṛjanaṁ jīradānum ǁ

6. Ты, о Индра, защити Силы в их умноженной мощи; усмири свой гнев, направленный против Марутов, ибо ими, в исполненности силы твоей, поддерживаются те, у кого правильные восприятия. Да обретем мы стойкое побуждение, которое принесет нам быстрый прорыв.

Комментарий

В продолжение беседы Индры и Агастьи этот гимн есть мольба Агастьи об умилостивлении Марутов, поскольку он прервал жертвоприношение им по требованию более могущественного божества. Косвенным образом гимн связан по мысли с гимном 165 из той же первой мандалы, с беседой Индры и Марутов, в которой заявлено верховенство Господина Небес, а сонмы этих менее значимых сияющих божеств признаются в качестве подчиненных сил, которые наделяют людей устремленностью к высшим истинам, принадлежащим Индре. «Давая энергию вашего дыхания их мыслям яркоцветным, станьте в них побудителями к познанию моих истин. Всякий раз, как вершитель деяний готовится приняться за труд, а разум мыслителя творит в нем нас, о Маруты, направляйтесь непременно к этому озаренному провидцу», – приказывает Индра подчиненным ему божествам в заключение беседы.

Эти стихи с достаточной ясностью устанавливают психологическую функцию Марутов. Маруты, в полном смысле, не есть боги мыслительного процесса, скорее они боги энергии; тем не менее, именно в уме их энергии приобретают действенность. Для несведущего арийского богопочитателя Маруты были силами ветра, бури и дождя; чаще всего они ассоциируются с образом бури, о них говорят, как о Рудрах, яростных и порывистых, – это имя они разделяют с богом Силы, с Агни. Хотя подчас Индра и описывается как старший из Марутов, indrajyeṣṭho marudganaḥ, все же представляется, что вначале Маруты соотносились с Ваю, с Богом Ветра, который в ведийской системе является Владыкой Жизни, вдохновителем того Дыхания или динамической энергии, именуемой Прана, которая в человеке проявлена в виде его витальной и нервной деятельности. Но это только часть их облика. Блистательность не менее характерна для Марутов, чем порывистость. Сияет все, что с ними связано, – они сами, их сверкающее оружие, их золотые украшения, их великолепные колесницы. Они не только посылают дождь, воды, щедрость небес, не только сокрушают все устоявшееся, чтобы расчистить место для новых движений и новых формаций, – эти функции они разделяют с другими богами, с Индрой, Митрой, Варуной, – но, как и эти боги, Маруты тоже являются соратниками Истины, творцами Света. И это то, о чем молит их риши Готама Рахугана: «О вы, обладающие блистающей силой Истины, проявите ее своим могуществом; пронзите ракшаса своею молнией. Скройте сокрывающую тьму, прогоните всех пожирателей, сотворите Свет, которого мы жаждем» (I.86.9, 10). А в другом гимне Агастья говорит им: «Они несут с собой сладость (Ананды) как вечное свое потомство и разыгрывают свою игру, блистательные в деяниях знания» (I.166.2). Следовательно, Маруты – это энергии разума, энергии, которые способствуют познанию. Они связаны не с установленной истиной, не с рассеянным светом, но с движением, поиском, вспышками молний, когда же Истина обнаружена – с многообразной игрой ее отдельных озарений.

Мы видели, что в беседе с Индрой Агастья неоднократно упоминал Марутов. Они – братья Индры, а потому бог не должен карать Агастью, который борется за обретение совершенства. Маруты – орудия бога в достижении этого совершенства, и Индра должен использовать их в этом качестве. В заключительном стихе, выражающем смирение и примирение, Агастья просит бога вновь вступить в беседу с Марутами и договориться с ними, дабы жертвоприношение могло быть продолжено в порядке и согласии с божественной Истиной, к которой оно и направлено. Это значит, что тот критический момент, столь сильно потрясший ум провидца, носил характер яростной борьбы, в которой высшая божественная Сила воспротивилась слишком поспешному продвижению Агастьи и Марутов. Гнев и ярость бушевали в столкновении божественного Разума, управляющего миром, с неистовыми силами, побуждающими устремления ума Агастьи. И те, и другие желают, чтобы человек достиг цели, но продвижение к ней должно идти не так, как хочется более низким божественным силам, а по твердой воле и высшим предначертаниям сокровенного Разума, который всегда владел тем, чего еще только ищет проявленный разум. Таким образом, ум человека превратился в поле битвы великих Сил и все еще трепещет в благоговейном страхе и тревоге от пережитого.

Агастья поручил себя воле Индры; теперь он обращается к Марутам, прося их согласия с условиями примирения, чтобы могла восстановиться полная гармония его внутреннего мира. Он обращается к ним с тем же смирением, которое уже выказал более великому божеству, а теперь готов выражать и сияющим легионам Марутов. Совершенство ментального состояния с его возможностями, которых Агастья желает, – ясностью, правильностью, энергией, направляемой истиной, – недосягаемо без стремительного движения этих Сил Мысли, устремленного к высшему знанию. Но это движение, ошибочно направленное, недостаточно озаренное, было остановлено мощным противодействием Индры, и на некоторое время оно покинуло ум Агастьи. Отвергнутые им Маруты оставили его ради других жертвователей, где-то в других местах блистают их великолепные колесницы, по другим полям разносится стук копыт их ветроногих коней. Провидец умоляет их умерить свою ярость, опять возрадоваться поиску знания и его действий; пусть они больше не обходят его стороной, пусть распрягут своих коней, низойдут и займут свое место на алтаре жертвоприношения, примут свою долю в приношениях.

Ибо он вновь готов утвердить в себе эти блистательные энергии, и он преподносит им этот гимн провозглашения или утверждения, называемый ведийскими мудрецами stoma. Согласно системе древних мистиков, отчасти сохранившейся в школах индийской йоги, Слово есть всесозидающая сила. Ибо само творение есть, по сути, выражение: ведь и так все уже существует в тайной обители Беспредельного, guhā hitam, оно должно лишь быть проявлено здесь в зримой форме через активное сознание. Некоторые школы ведийской мысли даже утверждают, будто миры были сотворены богиней Речи, считают, что звук, как первое колебание эфира, предшествовал образованию форм. В самой Веде есть места, где поэтические метры священных мантр – ануштубх, триштубх, джагати, гаятри – рассматриваются в качестве символов тех ритмов, в которых осуществляется вселенское движение.

Следовательно, через словесное выражение мы творим, и даже говорится, что мантрами люди созидают в себе богов. Тогда то, что создано в нашем сознании Словом, мы можем укрепить там через Слово, чтобы оно стало частью нас самих и воздействовало не только на нашу внутреннюю жизнь, но и на окружающий физический мир. Через выражение мы формируем, через утверждение мы устанавливаем и укрепляем. Слово как энергия выражения именуется gīḥ или vacas, как энергия утверждения – stoma. В любом из этих аспектов слово называется manma или mantra – выражение мысли в уме и brahman – выражение из сердца или души: именно таким, видимо, было первоначальное значение слова брахман (brahman) , впоследствии применяемое по отношению к Высочайшему Духу или Вселенскому Существу.

Процесс формирования мантры описан во втором стихе вместе с описанием условий, обеспечивающих ее действенность. Агастья возносит к Марутам гимн (stoma) одновременно утверждения и смирения. Сложенный сердцем, утвержденный умом, гимн получает свое место в ментальности. Хотя мантра и выражает мысль в уме, она по сути не является творением интеллекта. Священным и действенным словом она может стать, только если пришла как вдохновение с супраментального уровня, который в Веде именуется ṛtam, Истина, и была воспринята поверхностным сознанием либо через сердце, либо через озаренный разум, manīṣā. Ведийская психология не сводит роль сердца к одним эмоциям, сердце включает в себя всю обширную область спонтанной ментальности, наиболее близкую к нашему подсознательному, из которой исходят ощущения, эмоции, инстинкты, импульсы и все те интуитивные знания и вдохновения, которые проходят через этих посредников, прежде чем обрести форму в разуме. Вот таково «сердце» в Веде и Веданте, hṛdaya, hṛd или brahman. При нынешнем состоянии человечества там, в центре, должен восседать Пуруша. Через сердце, близкое к безбрежному подсознательному, в обычного человека – человека, еще не поднявшегося на высший уровень озаренной, глубокой и непосредственной связи с Беспредельным, – легче всего нисходят и быстрее всего овладевают индивидуальной душой вдохновения Вселенского Духа. Именно поэтому через силу и энергию сердца мантра обретает форму. Но она, так же как и в ощущениях сердца, должна быть принята мыслью и удержана в разуме; ибо пока разум не принял или, скорее, не выносил ее, истина мысли, которая есть истина творящего Слова, не может быть прочно обретена или по-настоящему действенна. Сформированная сердцем, она утверждается разумом.

Но требуется и еще одно согласие. То, что принято индивидуальным умом, должны принять и действенные силы Вселенной. Слова гимна, поддержанные умом, создают основу для нового ментального состояния, из которого должны проявиться будущие энергии мысли. К ним должны обратиться Маруты, занять среди них свое место, а разум этих универсальных Энергий должен дать одобрение и объединиться с этими формациями в уме индивида. Только тогда наше внутреннее или наше внешнее действие сможет обрести свою наивысшую эффективность.

Нет у Марутов никакого основания отказывать в согласии или упорствовать в продолжении раздоров. Они ведь божественные силы, которые повинуются скорее высшему закону, чем личному предпочтению: оказывать помощь смертному в его самоотдаче Бессмертному, тем приумножая его почтительное поклонение Истине, Беспредельности, к которой устремляются все его человеческие качества, есть и функция, и сущностная природа Марутов.

Индра, призванный и принятый, теперь уже при соприкосновении со смертным не является больше причиной его страдания; теперь божественное прикосновение творит лишь покой и блаженство. И Маруты, получившие признание, также теперь должны умерить свою ярость. Приняв формы более мягкие, благожелательные в своих движениях, не влекущие душу к потрясениям и волнениям, они также должны стать всецело милостивыми к человеку и также быть его могучими помощниками.

Достигнув полной гармонии, йога Агастьи победоносно последует новым, прямым путем, предначертанным ей. Этот путь всегда ведет вверх, к более высокому уровню, который и есть его цель, – более высокому, чем обычная жизнь, состоящая из разрозненных и эгоистических ощущений, эмоций, мыслей и действий. И по нему нужно постоянно двигаться все с той же могучей волей к победе над всем, что противодействует и мешает. Но это должно быть интегральное восхождение. Все радости, к которым человек устремляется своими желаниями, все активные энергии его бодрствующего сознания – все его дни, выражаясь немногословным символическим языком Веды – должны быть возвышены до этого более высокого плана. Под vanāni (желаемыми усладами) подразумеваются ощущения восприятия, ищущие во всех объектах реальности Ананду, поиск которой составляет единственный смысл их существования. Не исключаются и они. Ничто не отвергается, все должно быть возвышено до чистых уровней божественного сознания.

Прежде Агастья готовил жертвоприношение для Марутов при других обстоятельствах. Он вкладывал весь потенциал их силы во все то в себе, что желал передать в руки этим Силам Мысли; но в результате недочета в жертвоприношении он был на полпути враждебно встречен Могущественным, и только после пережитого страха и мучительных страданий глаза Агастьи раскрылись и душа его смирилась. Все еще дрожа от пережитого, он принужден отказаться от действий, которые так тщательно готовил. Теперь он снова предлагает жертву Марутам, но на сей раз присовокупляет и то блистательное Имя более могущественного божества, Индры. Пусть же Маруты не гневаются за прерванное жертвоприношение, но примут это новое и по верному пути направленное деяние.

В двух заключительных стихах Агастья переходит от Марутов к Индре. Маруты представляют всевозрастающую озаренность человеческой ментальности до той поры, пока из первых неясных движений ума, едва выбирающегося из тьмы подсознательного, они не превратятся в образ просветленного сознания, Представителем, Пурушей, которого является Индра. Неясные, они становятся осознанными; сумрачные, полуосвещенные или превращенные в обманчивые отражения, они преодолевают эти пороки и начинают сиять божественным сиянием. Эта великая эволюция происходит во Времени постепенно, с рассветами человеческого духа, через непрерывающуюся череду Зорь. Ибо Заря в Веде – это богиня, символизирующая новые открытия божественного озарения в физическом сознании человека. Заря сменяется Ночью, своей сестрой; но ведь сама тьма есть мать света, и Заря всегда приходит, чтобы явить взору то, что было подготовлено темноликой Матерью. Однако здесь провидец, видимо, говорит о нескончаемых зорях, непрерывающихся этими промежутками кажущегося отдыха и темноты. Благодаря сверкающей силе этой беспрерывной череды озарений разум человека быстро восходит к совершенному свету. Но неизменно сила, направлявшая и сделавшая возможной эту трансформацию, есть мощь Индры. Он и есть тот высочайший Разум, который через Зори, через Марутов постоянно изливал себя в человеческое существо. Индра – Бык лучезарных стад, Господин энергий мысли, Владыка сияющих зорь.

Теперь пусть Индра еще раз использует Марутов как свои орудия для озарения. Через них пусть он утвердит супраментальное знание этого риши. Через их энергию энергия Индры прочно уcтановится в человеческой природе и он наделит эту природу своей божественной твердостью, своей божественной мощью, чтобы не рухнула она от ударов, чтобы выдержала она свободную игру могучих сил, слишком великих для наших обычных возможностей.

Маруты же, получив подкрепление своим силам, все равно будут нуждаться в руководстве и защите Силы высшей. Они – Пуруши разрозненных сил мысли, а Индра – единый Пуруша всей энергии разума. В нем они обретут полноту и гармонию. Пусть не будет больше противоборства и несогласия между целым и его частями. Приняв Индру, Маруты получат от него правильное восприятие тех вещей, которые необходимо познать. Их уже не собьет с пути сверкание крупицы света, их уже не занесет слишком далеко поглощенность отдельной энергией. Они сумеют поддержать действие Индры, когда он направит свою мощь против всего, что может встать между душой и осуществлением ее назначения.

Пусть же в гармонии этих божественных Сил и их устремлений человечество обретет то побуждение, которое будет достаточно сильным, чтобы пронести его сквозь мириады противодействий этого мира, и пусть оно, либо в отдельном человеке с его сложной личностью, либо всем родом человеческим, стремительно продвинется вперед к той цели, которая постоянно мерцает перед ним, но остается все еще такой далекой даже для тех, кому кажется, будто она уже почти достигнута.

 

IV

Агни, Озаренная Воля

Ригведа I.77

kathā dāśemāgnaye kāsmai devajuṣṭocyate bhāmine gīḥ ǀ

yo martyeṣvamṛta ṛtāvā hotā yajiṣṭha it kṛṇoti devān ǁ

1. Как одарим мы Агни? Какое Слово, приятное богам, должно изречься для него, повелителя яркого пламени – для него, кто бессмертен в смертных, преисполнен Истины, жрец жертвы, сильнейший в жертвоприношении, кто творит богов?

yo adhvareṣu śaṁtama ṛtāvā hotā tamū namobhirā kṛṇudhvam ǀ

agniryad vermartāya devāntsa cā bodhāti manasā yajāti ǁ

2. Кто на жертвенных обрядах есть жрец приношения, исполненный мира, исполненный Истины, – его, воистину, создай в себе смирением и поклонением; когда Агни для смертного являет богов , он также воспринимает их и умом возносит им жертву.

sa hi kratuḥ sa maryaḥ sa sādhurmitro na bhūdadbhutasya rathīḥ ǀ

taṁ medheṣu prathamaṁ devayantīrviśa upa bruvate dasmamārīḥ ǁ

3. Ибо он – воля, он – сила, он – вершитель совершенства, как Митра, он становится возницей Высочайшего. К нему, первому, на богатых жертвоприношениях люди, ищущие божественности, обращают слово, арийские люди, – к тому, кто исполняет.

sa no nṛṇāṁ nṛtamo riśādā agnirgiro ’vasā vetu dhītim ǀ

tanā ca ye maghavānaḥ śaviṣṭhā vājaprasūtā iṣayanta manma ǁ

4. Этот сильнейший средь Могучих, пожиратель разрушителей, пусть, Агни, явит своим присутствием слова и их постижение; и пусть те, кто в своем протяжении есть владыки изобилия, ярчайшие в силе, изольют свою щедрость и даруют свое побуждение мысли.

evāgnirgotamebhirṛtāvā viprebhirastoṣṭa jātavedāḥ ǀ

sa eṣu dyumnaṁ pīpayat sa vājaṁ sa puṣṭiṁ yāti joṣamā cikitvān ǁ

5. Так Агни, владеющий Истиной, был провозглашен и утвержден владыками света , просветленными умами, – ведающий все миры. Он выпестует в них энергию озарения, он также и – изобилие; он достигнет возрастания и гармонии через свои восприятия.

Комментарий

Провидец, сложивший этот гимн, который есть stoma во славу Агни, божественной Воли, действующей во вселенной, – Готама Рахугана.

Агни – самый значимый и самый универсальный из ведийских богов. В физическом мире он выступает в роли пожирателя и вкусителя. Он также несет очистительную функцию: поглощая и вкушая, он очищает. Он – пламя, которое подготавливает и совершенствует; он также – пламя, которое поглощает, и жар энергии, который движет созидание. Он – тепло жизни, он творит жизненный сок, rasa, в созданиях – суть их субстанциального существования и радости бытия.

Равным образом, он есть Воля в Пране, динамической Жизненной энергии, и в этой энергии он выполняет те же функции. Поглощая и наслаждаясь, очищая, подготовляя, ассимилируя, организуя, он постоянно стремится ввысь и претворяет свои энергии в энергии Ума, в Марутов. Наши страсти и темные эмоции – это дым пылающего Агни. Только его поддержка обеспечивает деятельность всех наших нервных сил.

Если он есть Воля в нашем нервном существе и очищает его своим действием, он также – Воля в нашем уме и очищает его устремлением. Вступая в интеллект, он приближается к месту своего божественного рождения и к своему дому. Он ведет мысли к действенной силе, он направляет движущие энергии к свету.

Его божественное место рождения и его дом – хотя он рождается повсеместно и обитает во всем – это Истина, Бесконечность, безбрежный вселенский Разум, где соединены Знание и Сила. Ибо там вся Воля пребывает в гармонии с истиной вещей, а потому она действенна; вся мысль – часть Мудрости, которая есть божественный Закон, а потому она способна в совершенстве управлять божественным действием. Когда Агни получает полное воплощение, он обретает мощь в своем собственном доме – там, где пребывает Истина, Истинный Порядок, Беспредельность. Именно туда, в эти высоты, ведет он человеческие устремления, душу ария, главу космического жертвоприношения.

Именно здесь открывается первая возможность великого перехода, перехода от ума к сверхразуму, преображения разума – до сей поры коронованного властителя ментального существа – в божественный Свет: именно на этой высочайшей и решающей стадии ведийской йоги риши Готама Рахугана ищет в себе вдохновенное Слово. Слово поможет ему и другим реализовать Энергию, которая должна совершить переход в состояние лучезарной полноты, откуда должно начаться преображение.

Психологически, ведийское жертвоприношение есть символ космической и индивидуальной деятельности, осознавшей себя, достигшей просветления и понимания своей цели. Все происходящее во вселенной является по своей природе жертвоприношением – добровольным или невольным. Самоисполнение через самопосвящение, возрастание через отдачу – это универсальный закон. То, что отказывается отдать себя, все равно остается пищей космических Сил. «Поедающий, поедая, поедается» – вот формула, глубокая и страшная, в которой Упанишады подытоживают этот аспект вселенной; в другом месте о людях говорится как о жертвенном скоте богов. Лишь тогда, когда закон этот осознан и добровольно принят, может быть преодолено это царство смерти, и трудами жертвоприношения становится возможным и достижимым Бессмертие. В символическом жертвоприношении на алтарь божественной Жизни в Космосе возлагаются все силы, весь потенциал человеческой жизни.

Знание, Сила и Блаженство есть три энергии божественной Жизни; мысль с ее формациями, воля с ее действиями, любовь с ее гармонизирующими устремлениями есть те соответствующие виды человеческой деятельности, которые должны быть возвышены до божественного уровня. Двойственности – истина и неистина, свет и тьма, представления о правильном и ложном, все это – заблуждения знания, порожденные эгоистическим разделением; двойственности эгоистической любви и ненависти, радости и горя, наслаждения и страдания – это заблуждения Любви, извращения Ананды; двойственности силы и слабости, греха и добродетели, действия и бездействия – это заблуждения воли, расточающие божественную Силу. И все эти заблуждения возникают и даже становятся неизбежным способом нашего действия, в силу того что триединые энергии божественной Жизни отделены друг от друга – Знание от Силы, Любовь от того и другого, между ними стоит Неведение, которое всегда разделяет. Именно Неведение, господствующую космическую Ложь, и должно преодолеть. Значит, путь к подлинной гармонии, ко всеобъемлющему счастью и конечному осуществлению любви в божественной Радости лежит через Истину. Поэтому, только когда Воля в человеке становится обожествленной, исполненной Истины, amṛtaḥ ṛtāvā, возможно осуществление в человеческой природе совершенства, к которому мы продвигаемся.

Агни же, в таком случае, и есть бог, который должен быть пробужден в смертном. Он должен быть выражен через вдохновенное Слово, которое утвердит его в этом доме со многими вратами и установит на алтарь этого жертвоприношения.

«Как должны мы одарить Агни?» – вопрошает риши. Слово, означающее жертвенное приношение, dāśema, это в буквальном смысле «распределение», оно имеет, хоть и не столь явную, связь с корнем daś в значении «различение». Жертвоприношение, по своей сути, есть упорядочивание, распределение человеческих действий и того, чем он обладает, между различными космическими Силами, согласно той сфере, к которой они по праву принадлежат. Вот почему в гимнах непрестанно говорится о доле богов. Совершающий жертвоприношение сталкивается с проблемой правильного устроения и распределения своих трудов; ибо жертвоприношение должно всегда совершаться согласно Закону и божественному установлению (ṛtu, а позднее vidhi). Воля к правильному устроению является наиважнейшей подготовкой к восторжествованию в смертном высшего Закона и Истины.

Решение этой проблемы зависит от правильной реализации, а правильная реализация начинается с выбора правильного озаряющего Слова, выражения вдохновенной Мысли, ниспосылаемой провидцу из Беспредельности. Поэтому риши далее вопрошает: «Какое слово изречь для Агни?» Какое слово утверждения, какое слово осуществления? Здесь нужно учесть два условия. Слово должно быть принято и другими божественными Силами, то есть оно должно выявлять некий потенциал в природе или вносить в нее некий свет осуществления, который привлек бы божественные Силы к проявлению во внешнем сознании человека и к открытому исполнению соответствующих им функций. И Слово должно освещать двойственность природы Агни, этого Повелителя блистательного пламени. Bhāma означает и свет знания, и пламя действия. Агни есть и Свет, и Сила.

Слово приходит. Yo martyeṣu amṛtaḥ ṛtāvā – Агни есть, превыше всего, Бессмертный в смертных. Только через посредство Агни другие сияющие сыновья Беспредельности могут добиться проявления и само-возрастания Божественного (devavīti, devatāti), что является одновременно и процессом, и целью космического и человеческого жертвоприношения. Ибо Агни есть божественная Воля, постоянно присутствующая во всех вещах, постоянно разрушающая и возводящая, постоянно строящая и совершенствующая, постоянно поддерживающая сложный процесс развития вселенной. Именно она неподвластна смерти и переменам. Воля вечно и неотъемлемо владеет Истиной. В глубочайшей тьме Природы, в самой беспробудной непросветленности Материи, эта Воля есть скрытое знание, и она понуждает все эти темные движения подчиниться, пусть даже механически, божественному Закону и следовать истине их собственной Природы. Это она заставляет дерево расти из его семени, а всякое действие – приносить соответствующий плод. Во мраке человеческого неведения – меньшего, нежели материальной Природы, но, по своему, даже большего – божественная Воля направляет и ведет, она ведает причину человеческой слепоты и смысл человеческих заблуждений, а из искажающих действий космической Лжи в человеке она развертывает всевозрастающее проявление космической Истины. Единственный среди сверкающих богов, Агни ярко горит и виден во мраке Ночи так же ясно, как и при свете дня. Прочие боги есть uṣarbudhaḥ – пробуждающиеся с Зарей.

По этой причине Агни является жрецом жертвы, сильнейшим или наиболее подходящим для жертвоприношения, он, будучи всесильным, неуклонно следует закону Истины. Мы должны помнить, что приношение (havya) всегда означает действие (karma), и всякое действие ума или тела рассматривается как дарение обилия, которым обладаем, космическому бытию и космическому намерению. Агни, божественная Воля, есть то, что стоит за действиями человеческой воли. В сознательном приношении Агни выходит вперед, он – жрец, поставленный во главе (puraḥ-hita), он направляет жертвоприношение и определяет его действенность.

Этой полновластной Истиной, этим знанием, действующим как непогрешимая Воля в Космосе, Агни созидает в смертных богов. Он раскрывает божественные возможности в плоти, одолеваемой смертью; он приводит их к действенному осуществлению и к совершенству. Он создает в нас лучезарные формы Бессмертных.

Он совершает эту работу как космическая Сила, трудясь над неподатливым человеческим материалом, даже когда мы в нашем неведении противимся устремлению к небесам и, в силу привычки посвящать свои действия эгоистической жизни, уже не можем или еще не хотим целиком поручить себя божественному. Но по мере того, как мы научаемся смирять свое эго и заставлять его в каждом деянии склоняться перед божественной Сущностью, и в своих самых неприметных движениях сознательно служить верховной Воле, Агни сам обретает форму в нас. Божественная Воля начинает присутствовать и осознаваться в человеческом уме, освещая его божественным Знанием. Вот именно так человек, можно сказать, создает своим собственным трудом великих Богов.

Здесь употреблено выражение ā kṛṇudhvam («создай»), в котором предлог передает идею вбирания в себя чего-то извне и выработки или формирования этого в нашем сознании. Глагол ā kṛ имеет обратное соответствие глаголу ā bhū, употребляемому в отношении богов, когда они приближаются к смертному, неся Бессмертие, и, при наложении их божественной формы на форму человеческую, «становятся», как бы проявляются, в человеке. Космические Силы действуют и существуют во вселенной; человек принимает их в себя, создает их образ в своем сознании и наделяет этот образ жизнью и энергией, которые Высшее Существо вдохнуло в Свои собственные божественные формы и энергии мира .

Именно когда Агни присутствует и сознателен в смертном, как «хозяин дома» , господин в своем владении, он предстает в своей истинной божественной природе. Пока мы темны и противимся Истине и Закону, наше продвижение кажется ковылянием от неведения к неведению, оно мучительно и хаотично. Постоянным подчинением Истине, смирением и поклонением, namobhiḥ, мы создаем в себе этот образ божественной Воли, который, напротив, исполнен покоя, ибо сопряжен с Истиной и Законом. Равновесие души , возникшее от поручения себя вселенской Мудрости, дарует нам высший покой и мир. А поскольку эта Мудрость направляет все наши шаги по прямым путям Истины, мы, ведомые ей, минуем все дороги, уводящие в сторону (duritāni).

Более того, когда присутствие Агни в нашем человеческом естестве осознано, сотворение в нас богов становится истинным их проявлением, а не просто скрытым ростом. Воля внутри все более сознает нашу возрастающую божественность, пробуждается и принимает участие в этом процессе, воспринимая направления роста. Человеческое действие, разумно направляемое и посвященное вселенским Силам, перестает быть механическим, стихийным или несовершенным приношением; мыслящий и наблюдающий ум включается в этот процесс и становится орудием жертвенной воли.

Агни есть энергия сознательного Существа, которую мы называем волей, действующая позади движений нашего ума и тела. Агни есть могучий Бог внутри нас (maryaḥ – сильный, мужественный), который противостоит своей силой всем враждебным воздействиям, препятствует силам инерции, борется со всяким проявлением слабости в сердце и в характере, устраняет любой недостаток мужества. Агни осуществляет все, что иначе могло остаться в виде мысли или устремления, лишенных силы. Он – вершитель Йоги (sādhu), божественный кузнец, который трудится у наковальни, выковывая в нас совершенство. В гимне сказано, что Агни становится возницей Высочайшего. Высочайшее и Чудесное, что движется и осуществляет Себя «в сознании другого» (здесь употреблено слово adbhuta – то же, что в беседе Индры и Агастьи), производит движение через эту Силу, как возницу, удерживающего поводья действия. Митра, владыка Любви и Света, также является возницей. Озаренная любовь воплощает в жизнь гармонию, которая и есть цель божественного движения. Но требуется также и сила этого владыки Воли и Света. Сила и Любовь, объединенные, а также озаренные Знанием, реализуют в этом мире Бога.

Воля есть первейшая необходимость, главная осуществляющая сила. Поэтому, когда смертный человеческий род обращается сознательно к великой цели и, предлагая свои возросшие возможности Сынам Неба, стремится создать божественность в себе, люди, в первую очередь и главным образом, обращают свои помысли об осуществлении к Агни, выражая их через всесозидающее Слово. Ибо они – арии, те, кто вершит труд и принимает на себя усилие – громаднейшее из всех трудов, грандиознейшее из всех усилий, а Агни есть сила, которая берется за Действие и Действием исполняет труд. Что есть арий без божественной Воли, которая принимает труд и битву, действует и побеждает, страдает и торжествует?

Только эта Воля уничтожает все силы, направленные на прекращение этого усилия; мощнейшая из всех божественных Могуществ, самим наивысшим Пурушей избранная в качестве своего образа – она должна даровать свое присутствие человеческим сосудам. Здесь она использует ум как орудие жертвоприношения и самим фактом своего присутствия проявляет вдохновенные и действенные Слова, которые, как колесница, созданная для передвижения богов, дают созерцательной Мысли просветленное понимание, что позволит всем формам божественных Сил проявиться в нашем бодрствующем сознании.

Пусть тогда и другие Могучие, несущие с собой дары высшей жизни, Индра и Ашвины, Уша и Сурья, Варуна и Митра и Арьяман, достигнув полного возрастания в человеческом существе, примут формы своих ярчайших энергий. Да сотворят они свое изобилие в нас, изливая его из тайных мест нашего бытия, дабы оно могло быть использовано при свете дня, и пусть их побуждения возносят боготворящую мысль в Уме, пока не преобразится ум в высшее сияние.

Гимн заканчивается. Так вдохновенными словами, священным напевом рода Готамов, был утвержден Агни, божественная Воля. Риши использует свое имя и имя своего рода как символ; в этом имени мы видим ведийское слово go в значении «светозарный», Готама же означает «самый светозарный», «всецело обладающий светом». Ибо только те, кто обладают изобилием светоносного разума, могут полностью принять и утвердить в этом мире более тусклого Света владыку божественной Истины – gotamebhir ṛtāvā. И лишь на тех, чей ум чист, ясен и открыт, vipra, может озарить правильное знание божественных Рождений, которые есть опора физического мира и из которых мир черпает и пополняет свои энергии – viprebhir jātavedāḥ.

Агни есть Джатаведас, знающий рождения, миры. Ему полностью известны пять миров и он не ограничен в своем сознании этой неполной и зависимой физической гармонией. Он имеет доступ даже к трем высочайшим состояниям , к вымени мистической Коровы , к изобилию Быка о четырех рогах. Из этого изобилия он будет питать озарения арийских искателей, развивать обилие их божественных качеств. Полнотой и изобилием своих озаренных способностей к постижению он соединит мысль с мыслью, слово со словом, пока человеческий Разум не станет достаточно обогащенным и гармоничным, чтобы принять и воплотить божественную Идею.

 

V

Сурья-Савитар, Создатель и Взраститель

Ригведа V.81

yuñjate mana uta yuñjate dhiyo viprā viprasya bṛhato vipaścitaḥ ǀ

vi hotrā dadhe vayunāvideka in mahī devasya savituḥ pariṣṭutiḥ ǁ

1. Озаренные мыслители запрягают свой ум, впрягают свои мысли в того, кто есть озарение и широта и ясное понимание. Знающий все явленное, он один распределяет энергии жертвоприношения. Велико всеохватное утверждение Савитара, божественного Создателя.

viśvā rūpāṇi prati muñcate kaviḥ prāsāvīd bhadraṁ dvipade catuṣpade ǀ

vi nākamakhyat savitā vareṇyo ’nu prayāṇamuṣaso vi rājati ǁ

2. Во все формы облекается он, Провидец, и творит из них благо для существования двучастного и четырехчастного. Творец, Благословеннейший, он проявляет Небо целиком, все заливает он своим светом, следуя по стопам Зари.

yasya prayāṇamanvanya id yayurdevā devasya mahimānamojasā ǀ

yaḥ pārthivāni vimame sa etaśo rajāṁsi devaḥ savitā mahitvanā ǁ

3. Вслед за его продвижением и другие боги силой его достигают величия Божества. Царства земного света он измерил своей мощью – ослепительный, божественный Творец.

uta yāsi savitastrīṇi rocanota sūryasya raśmibhiḥ samucyasi ǀ

uta rātrīmubhayataḥ parīyasa uta mitro bhavasi deva dharmabhiḥ ǁ

4. И достигаешь ты, о Савитар, трех лучезарных небес, и лучами Солнца ты выражен всецело; и с обеих сторон ты обступаешь Ночь; и становишься ты, по закону своих действий, господином Любви, о Бог.

uteśiṣe prasavasya tvameka iduta pūṣā bhavasi deva yāmabhiḥ ǀ

utedaṁ viśvaṁ bhuvanaṁ vi rājasi śyāvāśvaste savitaḥ stomamānaśe ǁ

5. И исполнен ты силы для всякого творения; и становишься ты Взрастителем, о Бог, благодаря своим движениям; и озаряешь ты всецело весь этот мир становлений. Шьявашва достиг утверждения тебя, о Савитар .

Комментарий

Индра со своим сверкающим воинством, Марутами, и Агни, божественная сила, исполнитель арийского жертвоприношения, являются наиболее важными божествами ведийского пантеона. С Агни все начинается, к нему же все возращается в итоге. Эта Воля, которая есть знание, побуждает смертного предпринять усилие вознестись к Бессмертию; к этому божественному сознанию, единому с божественной силой, мы приходим как к основе бессмертного бытия. Индра, повелитель Свара, озаренного разума, в который мы должны превратить нашу затемненную материальную ментальность, чтобы стать способными воплотить божественное сознание, есть наш главный помощник. Ведь именно с помощью Индры и Марутов осуществляется это преобразование. Маруты берут наше животное сознание, состоящее из импульсов нервной ментальности, наполняют эти импульсы своим сиянием и ведут их вверх по горе бытия к миру Свара и истин Индры. Наша ментальная эволюция начинается с животных табунов, этих пашу (paśu); но, по мере нашего возвышения, они становятся сияющими стадами Солнца, gāvaḥ, лучами, божественными коровами Веды. Таков психологический смысл этого ведийского символа.

Но кто тогда есть Сурья, Солнце, от которого исходят эти лучи? Он – Владыка Истины, он – Сурья, Озаряющий, он – Савитар, Творящий, он – Пушан, Взращивающий. Его лучи есть, по своей природе, супраментальные движения откровения, вдохновения, интуиции, просветленного различения, они составляют действие того трансцендентного принципа, который в Веданте носит имя Виджняны, совершенного знания, соответствующего ведийскому Ритам, Истине. Но эти лучи нисходят и в человеческую ментальность, образовывая на ее вершине Свар – мир светоносного разума, которым правит Индра.

Ибо Виджняна есть качество божественное, а не человеческое. Ум человека не создан для самоозаренной истины, в отличие от ума божественного, это – чувственный ум, Манас, способный принять и постичь Истину, но он не тождественен ей. Свет знания должен являть себя в этом человеческом понимании ограниченно, так, чтобы соответствовать в своих формах возможностям физического сознания. И он должен постепенно обнаруживать свою подлинную природу, последовательно проводя нас через фазы эволюционного развития ментальности. Поэтому лучи Сурьи, по мере того как они воздействуют на формирование нашего ментального существования, создают один за другим три мира ментальности, расположенные друг над другом: чувственный, эстетический и эмоциональный ум, чистый интеллект и божественный разум. Полнота и совершенство этих тройных миров ума существуют лишь в чистом ментальном плане бытия , где эти три мира сияют превыше трех небес, tisro divaḥ, как их три свечения, trīṇi rocanāni. Но их свет изливается на физическое сознание, создавая соответствующие формации в его царствах, которые в Веде именуются pārthivāni rajāṁsi, земные царства света. Их тоже три, tisraḥ pṛthivīḥ, три земли. Сурья-Савитар есть создатель всех этих миров.

В этой метафоре различных психологических уровней, каждый из которых рассматривается в качестве отдельного мира, заключен ключ к концепциям ведийских риши. Человеческое существо есть организованная единица бытия, отражающая в себе строение вселенной, оно повторяет собой ту же организацию состояний и игру сил. Субъективно человек содержит в себе все миры, в которых объективно он и существует. Как правило, отдавая предпочтение конкретному языку перед абстрактным, риши говорят о физическом сознании как о физическом мире, как о земле, Бху или Притхиви. Чистое ментальное сознание они описывают как небо, как Дьяус, вершиной которого является Свар, лучезарный разум. Промежуточное динамическое, витальное или нервное сознание они именуют либо Антарикша, «промежуточное видение», либо Бхувар, множественные динамические миры, участвующие в формировании Земли.

По мысли риши мир есть, прежде всего, формация сознания и лишь во вторую очередь – физическая формация явлений. Мир это loka, способ, которым сознательное бытие отображает себя. Творит же все эти формы каузальная Истина, воплощенная в лице Сурьи-Савитара. Ибо именно каузальная Идея в бесконечном бытии – идея не абстрактная, но реальная и динамичная – вызывает к жизни закон, энергии, формации сущего и осуществление их потенциальных возможностей в детерминированных формах через детерминированные процессы. Так как эта каузальная Идея есть реальная сила бытия, она именуется satyam, Истина в существовании; так как она – детерминирующая истина всех действий и формаций, она именуется ṛtam, Истина в движении; так как она широка и беспредельна в своем самопостижении, в своем размахе и действии, она называется bṛhat, Безбрежность или Широта.

Савитар есть Творец, созидающий посредством Истины, но не в смысле изготовления или механического формирования вещей. Корень этого слова означает «побуждение», «высвобождение», «порождение» – это же значение имеет и расхожее слово sṛṣṭi, «творение», – и, таким образом, «произведение». Действие каузальной Идеи не строит, но высвобождает через Тапас, через давление сознания на свое же бытие, то, что скрыто, то, что заложено как возможность, но, поистине, уже существует за пределами явленного.

Силы и процессы физического мира повторяют, словно в символическом отображении, истины супрафизического действия, которое и создало этот мир. И поскольку одни и те же силы и процессы как в физических, так и в супрафизических мирах, управляют нашей внутренней жизнью и ее развитием, риши лишь заимствовали обозначения явлений физической Природы в качестве символов процессов внутренней жизни, описать которые конкретным языком сакральной поэзии, предназначенной одновременно служить и внешнему почитанию Богов как сил зримой вселенной, было для них труднейшей задачей. Солнечная энергия есть физическая форма Сурьи, Властелина Света и Истины; через Истину мы достигаем Бессмертия, конечной цели ведийской дисциплины. Вот почему в образах Солнца и его лучей, Зари, дня и ночи, жизни человека между полюсами света и тьмы, представляли арийские провидцы постепенное озарение человеческой души. Итак, Шьявашва из рода Атри воспевает Савитара, Создателя, Взрастителя, Побудителя.

Сурья освещает ум и мысли озарениями Истины. Он есть vipra – Озаренный. Это он высвобождает ум отдельного человека из тисков осознавания лишь себя и своего окружения, расширяет ограниченное движение, навязанное человеку его чрезмерной сосредоточенностью на самом себе. Поэтому он – bṛhat, Безбрежный. Но его озарение это не рассеянный свет и безбрежность его происходит не от хаотичного и нечеткого представления о себе и объекте, – оно несет в себе ясное различение вещей в их тотальности, в их частях и взаимосвязях. Поэтому он – vipaścit, тот, у кого ясное восприятие. Люди – стоит им только получить частицу солнечного озарения – стараются впрячь весь свой ум со всем его содержимым в сознательное бытие божественного Сурьи, пребывающее внутри них. Иначе говоря, они как бы обращают свое непросветленное ментальное состояние и свои путаные мысли к этому проявившемуся в них Свету, с тем чтобы он, в свою очередь, смог обратить беспросветность ума в ясность, путаницу мыслей – в те истины, которые они столь искаженно отражают. Это впрягание или сопряжение (yuñjate) становится их Йогой. «Они, озаренные, впрягают ум, они впрягают свои мысли (т. е. чтобы они могли принадлежать ему или стать его частью) в Озаренного, Беспредельного, Ясно-воспринимающего».

Тогда Владыка Истины распределяет все человеческие энергии, принесенные ему в жертву, в соответствии с Истиной, ибо он становится в человеке единственной и верховной Властью, управляющей всем знанием и действием. Не зная вмешательства противоборствую-щих сил, он правит совершенно, ибо он ведает все проявления, понимает их причины, вмещает в себя их закон и процесс, добивается их верного результата. В человеке существует семь жертвенных энергий (hotra), каждая из которых соответствует одной из семи составных частей его психологического бытия: телу, жизни, уму, сверхразуму, блаженству, воле и сущностному бытию. Их неправильное действие или неверное соотношение, вызываемое и поддерживаемое помрачением знания в Уме, является причиной всех заблуждений и всех несчастий, всех дурных деяний и дурных состояний. Сурья, Господин Знания, отводит каждой из них ее истинное место в Жертвоприношении. «Знающий явления, единственный, он распределяет жертвенные энергии».

Таким образом, человек приходит к широкому и всестороннему утверждению в себе этого божественного Творца. Так, в этом отрывке выражается косвенно, а в следующем стихе указывается более ясно, что результатом этого утверждения является правильное и благое сотворение, – ибо все наше существование есть постоянное творение, – вселенной всего человеческого бытия. «Беспредельно всеохватное утверждение бога Савитара».

Сурья – провидец, являющий Истину. Она охватывает своим светом все формы, все феноменальные объекты и процессы, составляющие наш мир, все лики универсального Сознания внутри и вне нас. Она раскрывает в них истину, выявляет их смысл, их назначение, их правомерность и верное использование. Правильно распределяя энергии жертвоприношения, она творит или производит благо, как закон всего нашего существования. Ибо все имеет законную причину для существования, все имеет доброе назначение и истинное наслаждение. Когда истина всякой вещи обнаружена и правильно использована, все сущее творит благо для души, приумножает ее благоденствие, увеличивает ее блаженство. И эта божественная революция осуществляется как в низшем физическом существовании, так и в более совершенной внутренней жизни, использующей физическое для своего проявления. «Провидец вбирает в себя все формы, он производит (созидает или проявляет) благо для двучастного (двуногого) и для четырехчастного (четвероногого) ».

Далее в гимне описывается процесс этого нового сотворения. Сурья, как творец, как наивысшее благо, проявляет в нашем человеческом сознании небесную вершину, сокрытую в нем, на уровнях чистого ума, и мы получаем возможность посмотреть вверх с земли нашего физического существования, избавляясь от мрака ночи Неведения. Сурья, подобно солнцу, следует за продвижением Зари, освещая все уголки нашего естества, на которые проливается его свет; ибо всегда необходимо предшествующее ментальное просветление, прежде чем сама Истина, супраментальный принцип, сможет овладеть этим низшим существованием. «Творец, превыше всего желанный, проявляет все небо и широко сияет повсюду, следуя (за или в соответствии с) поступательным движением Зари».

Все прочие боги следуют за шествием Сурьи и, силой его озарения, достигают его широты. Иными словами, все прочие божественные качества или потенциальные возможности человека расширяются вместе со всеобъемлющим проникновением в него Истины и Света; в силе идеального сверхразума они достигают того же бесконечного размаха истинного становления, истинного действия и истинного знания. Истина в своей беспредельности все преобразует в масштаб бесконечной и универсальной Жизни, заменяя ею ограниченное индивидуальное существование, измеряет с точки зрения подлинного бытия сферы физического сознания, которые она, как Савитар, и создала. Это тоже есть творение внутри нас, хотя на самом деле, это только проявление уже существующего, но дотоле сокрытого во тьме нашего неведения, – точно так же, как просторы физической земли скрываются от наших глаз ночной темнотой, но обнаруживают себя по мере того, как Солнце, шествуя вслед за Зарей, отмеряет участок за участком для нашего обозрения. «За чьим шествием следуя, прочие боги силой его тоже достигают беспредельности божественного; тот, кто полностью измеряет – сверкающий – земные пространства света величием своим, – бог Савитар».

Но эта божественная Истина освещает и создает для совершенного действия не только все способности нашего физического или земного сознания. Она пронизывает собой три лучезарные сферы чистого ума (trīṇi rocanā), она приводит нас в соприкосновение со всеми божественными возможностями ощущений и эмоций, интеллекта, интуитивного разума и, освобождая высшие качества от их ограничения и постоянной соотнесенности с материальным миром, реализует все наше ментальное бытие. Ее действия получают полнейшее проявление; они собираются воедино в жизнь совершенной Истины лучами Солнца или, иными словами, всем великолепием божественного Сверхразума, проявленного в нас. «И ты, о Савитар, идешь к трем лучезарным сияниям, и ты в совершенстве выражен лучами Солнца (или – собран воедино при помощи лучей)».

Тогда высшее царство Бессмертия, Сатчитананда, являет себя, воссияв совершенно в этом мире. В свете супраментального откровения примиряются высшее и низшее. Неведение, Ночь, озаряется с обеих сторон нашего полного бытия, а не только с одной, как в нашем нынешнем состоянии. Высшее царство предстает открыто как принцип Блаженства, который для нас есть принцип Любви и Света, олицетворяемый богом Митрой. Властелин Истины, явившись во всей полноте своей божественности, становится Властелином Блаженства. Закон его бытия, принцип, управляющий его деяниями, предстает в виде Любви; ибо в истинном соотношении знания и действия все здесь становится добром, счастьем, блаженством. «И ты объемлешь Ночь с обеих сторон, и ты становишься, законами своего действия, Митрой, о Бог».

Истина божественного существования в конечном счете становится единым Господином всего творения в нас; и через свои постоянные посещения или последовательные продвижения нас к цели Творец становится Взрастителем, Савитар становится Пушаном. Он возвеличивает нас непрестанным и всевозрастающим творением, пока не озарит весь мир нашего становления. Мы достигаем полноты, универсальности, беспредельности. Так сумел Шьявашва, из рода Атри, утвердить в своем собственном бытии Савитара как озаряющую Истину, творящую, возрастающую, расширяющую человека, – Савитара, который вызволяет человека из эгоистической ограниченности, продвигая его к универсальности, из конечного – к бесконечности. «Ты один имеешь силу для творения, и ты становишься Взрастителем, о Бог, движениями своими; и ты озаряешь всецело весь этот мир (дословно – становление). Шьявашва достиг утверждения тебя, о Савитар».

 

VI

Божественная Заря

Ригведа III. 61

uṣo vājena vājini pracetāḥ stomaṁ juṣasva gṛṇato maghoni ǀ

purāṇī devi yuvatiḥ puraṁdhiranu vrataṁ carasi viśvavāre ǁ

1. О Заря, богатая изобилием в своей сути, прозорливая будь благосклонна к утверждающей молитве того, кто выражает тебя, о Изобильная. Богиня древняя, но вечно юная, ты следуешь, многомысленная, своему порядку, о Несущая все желанные блага.

uṣo devyamartyā vi bhāhi candrarathā sūnṛtā īrayantī ǀ

ā tvā vahantu suyamāso aśvā hiraṇyavarṇāṁ pṛthupājaso ye ǁ

2. Заря божественная, воссияй, бессмертная, в своей колеснице всеблагого света, приводя в движение прекрасные голоса Истины. Пусть скакуны, верно ведомые, везут тебя сюда, золотоцветные, широка сверкающая мощь которых.

uṣaḥ pratīcī bhuvanāni viśvordhvā tiṣṭhasyamṛtasya ketuḥ ǀ

samānamarthaṁ caraṇīyamānā cakramiva navyasyā vavṛtsva ǁ

3. Заря, обращенная ко всем мирам, ты стоишь, высоко вознесенная, ты – их восприятие Бессмертия; вращайся же по ним как колесо, о Новая, двигающаяся по ровному полю.

ava syūmeva cinvatī maghonyuṣā yāti svasarasya patnī ǀ

svarjanantī subhagā sudaṁsā āntāddivaḥ papratha ā pṛthivyāḥ ǁ

4. Заря в своей щедрости, точно сбросившая с себя шитое одеяние, движется, невеста Блаженства; порождая Свар, совершенная в трудах своих и наслаждениях, она простирается от края Неба до земли.

acchā vo devīmuṣasaṁ vibhātīṁ pra vo bharadhvaṁ namasā suvṛktim ǀ

ūrdhvaṁ madhudhā divi pājo aśret pra rocanā ruruce raṇvasaṁdṛk ǁ

5. Встречайте же божественную Зарю, сияющую широко навстречу вам, с поклоном несите ей всю полноту своих энергий. Высоко вознесенной в небе, ослепительной силы достигла она, утверждая сладость; она зажгла лучезарные миры, являя блаженство.

ṛtāvarī divo arkairabodhyā revatī rodasī citramasthāt ǀ

āyatīmagna uṣasaṁ vibhātīṁ vāmameṣi draviṇaṁ bhikṣamāṇaḥ ǁ

6. Небесными озарениями пробуждается она в сознании, несущая Истину, восторженная, с ярким светом восходит она в двух твердях. Зарю, идущую к тебе, сияющую, о Агни, ты ищешь и обретаешь от нее суть восторга.

ṛtasya budhna uṣasāmiṣaṇyanvṛṣā mahī rodasī ā viveśa ǀ

mahī mitrasya varuṇasya māyā candreva bhānuṁ vi dadhe purutrā ǁ

7. Побуждая свои движения в основании Истины, в основании Зорь, их Господин вступает в Простор двух твердей. Необъятная Митры и Варуны мудрость, словно в блаженном сиянии, утверждает всюду Свет.

Комментарий

Сурья-Савитар в своем деле озарения следует за движением Зари. В одном из гимнов описывается, как движения ума становятся просветленными и сияющими благодаря сверкающей силе непрерывной череды Зорь. Повсюду в Веде Уша, дочь Небес, выполняет одну и ту же функцию. Она является средством пробуждения, эффективного действия и возрастания других богов, она является первым условием ведийской реализации. Ее растущим озарением просветляется вся человеческая природа; через нее человек достигает Истины, через нее он наслаждается Блаженством. Божественная Заря риши – это появление божественного Света, который срывает покров за покровом и раскрывает в человеческих движениях лучезарную божественность. В этом свете свершается Труд, приносится жертва, и ее желанные плоды обретает человечество.

Действительно, во многих гимнах богатые и прекрасные образы земной зари скрывают эту внутреннюю истину богини Уши, но в этом гимне великого риши Вишвамитры психологический символизм ведийской Зари проявляется с самых первых строк и прослеживается до конца стиха, он выражается явно и не скрыт за образностью мыслей. «О Заря, полная изобилия в своей субстанции, – восклицает риши, обращаясь к ней, – прозорливая, будь благосклонна к утверждающей молитве того, кто выражает тебя, о Изобильная». Слово pracetas и родственное ему vicetas являются постоянными терминами, употребляемыми в Ведах; по всей видимости, они согласуются с идеями, позднее нашедшими свое выражение в терминах Веданты: праджняна (pra-jñāna) и виджняна (vijñāna). Праджняна – это сознание, постигающее все вещи как объекты, предстающие ее созерцанию; в божественном разуме это – знание, воспринимающее объекты с позиции их источника, обладателя и свидетеля. Виджняна – это всеохватывающее знание, содержащее в себе объекты, проникающее в них, вовлекающее их в сознание путем своего рода отождествления с их истиной. Уша призвана завладеть вдохновенной мыслью и словом риши, как энергия Знания, сознающая истину всего, что это вдохновенное слово и мысль помещают перед умом, дабы оно получило выражение в человеке. Эта утверждающая молитва, предполагается, будет полной и обильной, ибо Уша есть vājena vājini, maghoni, – исполнена обилия ее субстанция, она обладает всеми щедротами.

Эта заря движется неизменно в соответствии с законом божественного действия; великое множество мыслей несет она в своем движении, ее поступь уверенно, в ее руках все желанное – все наивысшие блага, блага Ананды, благодать божественного существования. Она древняя и извечная, заря Света, существовавшая изначально, purāṇi, но в своем восхождении она вечно юная и новая для души, принимающей ее.

Она должна широко воссиять, ведь она – Заря божественная, подобно свету бессмертного существования, пробуждающему в человеке силы или голоса Истины и Радости (sūnṛtāḥ – слово, которое выражает наряду с идей истины идею радости), ибо разве колесница ее восхождения не является одновременно колесницей света и счастья? Опять же, слово candra в выражении candrarathā – обозначающее также лунное божество, Сому, владыку восторга бессмертия, ānanda и amṛta, что изливается в человека, – означает одновременно «озаренный» и «благодатный». А кони, везущие Зарю, – образ витальных сил, которые поддерживают и продвигают все наши действия – должны быть ведомы в совершенстве; они ярко-золотого цвета, их природе (ибо в этой древней символике цвет есть признак качества, природы, характера) должен быть присущ динамизм идеального знания в его насыщенной озаренности; широкой в своем протяжении должна быть масса этой концентрированной мощи, – pṛthupājaso ye.

Божественная Заря, таким образом, приходит в душу человека со светом своего знания, prajñāna, являясь пред всеми мирами как перед полем этого знания, – иными словами, обращаясь ко всем областям нашего универсального бытия: уму, витальности, физическому сознанию. Заря стоит, вознесенная над ними, в наших высших сферах, превыше ума, на высочайшем небе, словно восприятие Бессмертия или Бессмертного, amṛtasya ketuḥ, открывая в них вечное и блаженное существование или вечную и всеблагую Божественность. Так стоит она, высоко вознесенная, готовая явить движение божественного знания, приходя как новое откровение вечной истины, navyasi, в их ставшие гармонизированными и уравновешенными действия, словно колесо, плавно движущееся по ровному полю, ибо теперь они не препятствуют этому ровному движению, так как все их противоречия и разногласия устранены.

Она в своей щедрости словно освобождает и сбрасывает с себя искусно сшитое одеяние, которое скрывало истину вещей, и движется, как супруга Возлюбленного, энергия ее всеблагого Господина, svasarasya patnī. Достигшая полноты в своем наслаждении блаженством, в своем совершенном осуществлении всех деяний, subhagā sudaṁsāḥ, она через свои откровения вызывает к жизни в нас Свар, сокровенный светозарный разум, наши высочайшие ментальные небеса; и, таким образом, с самых дальних краев ментального бытия она простирает себя вплоть до физического сознания.

Подобно тому как божественная Заря широко изливает свет этих небес на людей, так же и люди должны, подчиняясь закону ее божественного действия и движения, принести ей всю полноту энергий своего существа и все свои способности, дабы стали они проводником ее света или алтарем для ее жертвенных действий.

Далее риши останавливается на двух главных деяниях божественной Зари в человеке: возвышение ею человека к полноте силы Света и раскрытию Истины и излияние ею Ананды, Амриты, пьянящего нектара Сомы или блаженства бессмертного бытия, в ментальное и телесное существование. В мире чистого разума, divi, она восходит в полную силу и массу Света, ūrdhvaṁ pājo aśret, и с этих чистых и высоких уровней она устанавливает сладость, madhu, мед Сомы. Заря зажигает три лучезарных мира, rocanā, и становится блаженным видением или несет с собой видение блаженства. Сияниями чистой ментальности, обладающими действенной силой, осуществляющим Словом, divo arkaiḥ, она предстает как несущая Истину, и вместе с Истиной, в разнообразной игре своей множественной мысли и движения, она вступает из мира, находящегося выше Ума, исполненного восторга, в ментальное и телесное сознание, в эти установленные границы, где совершается действие человека. Ведь именно к Заре, когда она является с богатыми дарами, vājena vājini, Агни, божественная Сила, осуществляющая свой труд здесь в теле и уме, дабы возвысить смертную природу, обращается с мольбой о Соме, нектаре Блаженства, субстанции восторга, и благодаря ей достигает его.

Супраментальный мир в нас, основание Истины, есть основание Зорь. Они являют собой нисхождение в тленную природу Света бессмертной Истины, ṛtaṁ jyotiḥ. Господин Зорь, Владыка Истины, Озаряющий, Творец, Создатель, посылающий в основание Истины, высоко над умом, импульс своих движений, вступает вместе с ними посредством этой богини в телесное и ментальное существование, уже не затемненное, а свободное от своих ограничений и способное принять в себя беспредельность, mahī rodasī. Владыка Истины есть единственный Владыка сущего. Он – Варуна, душа простора и чистоты; он – Митра, источник любви, света и гармонии. Его творящая Мудрость, mahī mitrasya varuṇasya māyā, – не имеющая пределов, ибо он есть Варуна, и проявленная, как свет блаженства и радости, candreva, ибо он есть Митра, – устраивает, организует совершенным образом, в великом множестве форм, в просторе освобожденной природы лучезарные пространства, неуловимые выражения Истины. Он соединяет различные сияния, с которыми его Заря вступает в наши тверди, он сочетает в единую гармонию ее истинные и прекрасные голоса.

Божественная Заря являет приход этого Божества. Она есть свет Истины и Благодати, изливающийся на нас по велению Владыки Мудрости и Блаженства, amṛtasya ketuḥ, svasarasya patnī.

 

VII

Бхага-Савитар, Владыка Наслаждения

Ригведа V. 82

tat saviturvṛṇīmahe vayaṁ devasya bhojanam ǀ

śreṣṭhaṁ sarvadhātamaṁ turaṁ bhagasya dhīmahi ǁ

1. Савитара божественного мы принимаем наслаждение, оно есть наилучшее, оно истинно все располагает, оно достигает цели, даже цели Бхаги, – это наслаждение мы удерживаем мыслью.

asya hi svayaśastaraṁ savituḥ kaccana priyam ǀ

na minanti svarājyam ǁ

2. Ведь не умалят они нисколько радости его, ибо самоторжествующая есть она – ни собственного царства этого Владыки наслаждения.

sa hi ratnāni dāśuṣe suvāti savitā bhagaḥ ǀ

taṁ bhāgaṁ citramīmahe ǁ

3. Это он источает услады приносящему жертву, бог, все вызывающий к жизни; к этому многоцветному великолепию его наслаждения мы устремляемся.

adyā no deva savitaḥ prajāvatsāvīḥ saubhagam ǀ

parā duḥṣvapnyaṁ suva ǁ

4. Сегодня, о божественный Создатель, ниспошли нам плодотворное блаженство, отвергни то, что относится к дурному сну.

viśvāni deva savitarduritāni parā suva ǀ

yadbhadraṁ tanna āsuva ǁ

5. Все беды, о божественный Создатель, устрани; что есть благо, то ниспошли нам.

anāgaso aditaye devasya savituḥ save ǀ

viśvā vāmāni dhīmahi ǁ

6. Безгрешные перед беспредельным бытием при излиянии божественного Создателя, мы удерживаем мыслью все отрадные вещи.

ā viśvadevaṁ satpatiṁ sūktairadyā vṛṇīmahe ǀ

satyasavaṁ savitāram ǁ

7. Это вселенское божество и властелина бытия мы принимаем сегодня в себя через совершенные изречения, Создателя, чье творение истинно —

ya ime ubhe ahanī pura etyaprayucchan ǀ

svādhīrdevaḥ savitā ǁ

8. Кто непреклонно идет впереди этих двух – дня и ночи, располагающий истинно мысль, божественный Создатель —

ya imā viśvā jātānyāśrāvayati ślokena ǀ

pra ca suvāti savitā ǁ

9. Кто через стих дает услышать знание всех рождений и производит их на свет, божественный Создатель.

КОММЕНТАРИЙ

Четыре великих божества постоянно появляются в Веде как тесно связанные по своей природе и действиям – Варуна, Митра, Бхага, Арьяман. Варуна и Митра неизменно сопряжены друг с другом в представлениях риши; иногда они появляются в тройке – Варуна, Митра и Бхага или Варуна, Митра и Арьяман. Гимны, посвященные одному из этих богов, сравнительно редки, хотя есть несколько значимых гимнов, обращенных отдельно к Варуне. Зато, несомненно, велико число стихов, где упоминаются их имена, как в гимнах, обращенных к другим богам, так и в тех, которые обращены ко Всем-богам, viśve devāḥ.

По мнению Саяны, эти четыре божества есть солнечные энергии: Варуна – в негативном аспекте, как повелитель ночи, Митра – в позитивном, как повелитель дня, Бхага и Арьяман – в качестве имен Солнца. Не следует придавать большого значения этим конкретным отождествлениям, хотя солярный характер, приписываемый всем четверым, бесспорен. В них очень отчетливо проявляется эта особенная черта ведийских богов – их фундаментальное единство, несмотря на различие в личных качествах и функциях. Четыре бога не только теснейшим образом связаны между собой, но даже как будто перенимают друг у друга природу и атрибуты, и все они, очевидно, являют собой эманации Сурьи-Савитара, божественного существа в его всесозидающей и всеозаряющей солнечной форме.

Сурья-Савитар – это Творец. Согласно Истине сущего, в соответствии с Ритам (ṛtam), миры возникают из божественного сознания, из Адити, богини беспредельного бытия, матери богов, из этого безраздельного сознания, Света, которому ничто не может причинить ущерба, отраженного в символе мистической Коровы, которую невозможно убить. В этом мироздании Варуна и Митра, Бхага и Арьяман есть четыре действенные Силы. Варуна представляет принцип чистого и широкого бытия, что соотносится с Сат в концепции Сатчитананды; Арьяман представляет cвет божественного сознания, действующий как Сила; Митра, представляющий свет и знание и использующий принцип Ананды для созидания, – это Любовь, поддерживающая закон гармонии; Бхага представляет Ананду как всесозидающий восторг и наслаждение, он наслаждается созиданием и наслаждается всем, что создано. Майя же, творящая мудрость Варуны и Митры, распределяет повсеместно свет Адити, приносимый Зарей, дабы явить миры.

В их психологической функции эти четыре бога представляют действие тех же самых принципов в человеческом уме и в человеческом характере. Боги возводят в человеке различные планы его бытия, формируя их, в конечном счете, согласно условиям и формам божественной Истины. В особенности Варуна и Митра описываются как боги, твердо утверждающие закон своих действий, приумножающие Истину, соприкасающиеся с Истиной и посредством Истины наслаждающиеся безграничностью божественной воли или великим и не знающим препятствий жертвенным действием, присущим ей. Варуна представляет собой необъятность, истинность и чистоту; любое отступление от этого порядка и чистоты, отразившись от него, ударяет по виновнику как кара за грех. До той поры, пока человек не достигнет беспредельности Истины Варуны, он, как жертва, привязан к столбам мирового жертвоприношения тройственными узами ума, жизни и тела, он не свободен, он не может обладать и наслаждаться. Вот почему часто встречается молитва о высвобождении из петли Варуны, о спасении грешника от гнева оскверненной чистоты Варуны. Митра, напротив, есть любимейший из богов, он все объединяет утверждением своей гармонии, чередой сияющих обителей Любви, осуществляющей себя в мировом порядке вещей, mitrasya dhāmabhiḥ. Само имя mitra, означающее еще и «друг», постоянно обыгрывается в этой двузначности; подобно Митре, ибо Митра обитает во всем, и другие боги становятся друзьями человека. Черты Арьямана в Веде едва обозначены и упоминания о нем мимолетны. Функции Бхаги очерчены более отчетливо и проявляются одинаково как в космосе, так и в человеке.

В этом гимне Шьявашвы, посвященном Савитару, мы видим как функции самого Бхаги, так и его тождество с Сурьей-Савитаром; ибо гимн обращен к всесозидающему Владыке Истины Сурье, но конкретно к Сурье в форме, представленной Бхагой – Владыкой Наслаждения. Само слово bhaga означает наслаждение или вкушающего наслаждение; и то, что именно это значение считается наиболее соответствующим его божественному имени – Бхага, подчеркивается употреблением в гимне слов, имеющих с ним общий корень: bhojanam, bhāga, saubhagam. Как мы уже знаем, Савитар означает Творца, но в особом смысле – производящего, выявляющего из непроявленного и вызывающего к жизни. На протяжении всего гимна внимание постоянно удерживается на этом корневом смысле слова, который невозможно адекватно передать в переводе. Неуловимая игра смысла начинается с самого первого стиха; так как слово bhojanam значит одновременно и «наслаждение», и «пища», оно употреблено здесь с намеком на то, что «наслаждение Савитара» есть Сома – слово, производное от того же корня su, в значении «производить», «давить», «выжимать», – Сома, пища богов, высочайший нектар, наивысший продукт великого Создателя. Тогда то, к чему устремляется риши, это – наслаждение бессмертной и дарующей бессмертие Анандой во всех созданиях.

Ананда и есть это наслаждение божественного Творца, Сурьи-Савитара, высочайший плод Истины; ибо Истина сама есть путь к божественному блаженству. Эта Ананда и есть наивысшее, наилучшее наслаждение. Она верно все распределяет; ибо как только Ананда, божественный восторг существования, достигнута, она устраняет все искажения, все зло в мире. Она ведет человека прямо к цели. Если через истину и истинный закон всех вещей мы достигаем Ананды, то и через Ананду мы можем достичь закона и истины всего сущего. Ведь именно божественному Творцу, под именем и в форме Бхаги, принадлежит эта человеческая способность к божественному и истинному наслаждению всем сущим. Когда человеческий ум, сердце, витальные силы и физическое естество объемлют Бхагу, когда эта божественная форма обретает себя в человеке, тогда проявляет себя Ананда вселенной.

Ничто не в состоянии ограничить, никто не в состоянии умалить – ни бог, ни демон, ни друг, ни враг, ни случай, ни ощущение – то наслаждение, которое божественный Вкуситель обретает в сущем, каков бы ни был сосуд или объект его услады. Ничто не может умалить, ограничить или причинить урон его лучезарному самодержавию, svarājyam, его совершенному обладанию собой в беспредельном бытии, беспредельном восторге и в безграничности порядка Истины.

Поэтому именно он дарует приносящему жертву семь услад, sapta ratnā. Он высвобождает их для нас, ибо они все находятся здесь, в этом мире, так же как и в божественном бытии, и в нас самих, и их нужно лишь высвободить в нашем внешнем сознании. Богатство и радужное изобилие этого семикратного восторга, обретшего совершенство на каждом из планов нашего бытия, есть bhāga – наслаждение или доля Бхаги-Савитара в исполненном жертвоприношении, и именно этого разнообразного богатства ищет риши для себя и для своих соратников, совершая жертвоприношение, принимая божественного Владыку Наслаждения.

После этого Шьявашва призывает Бхагу-Савитара уже сегодня даровать ему счастье – не бесплодное, но полное плодов действия, богатое потомством для души, prajāvat saubhagam. Ананда созидательна, она есть jana, восторг, порождающий жизнь и мир; пусть будет все, что высвободилось в нас, созданием истины, а все, относящееся к неистине, к злому сну, duḥṣvapnyam, возникшему как результат незнания божественной Истины, пусть развеется, удалится прочь из нашего сознательного бытия.

В следующем стихе риши разъясняет смысл этого duḥṣvapnyam. То, что он хочет удалить, развеять, есть все злое, дурное, viśvāni duritāni. Suvitam и duritam в Веде буквально означают «правильно идущее» и «неправильно идущее». Suvitam есть истина мысли и действия, duritam – ошибка или заблуждение, грех и извращение. Suvitam – счастливое продвижение, благоденствие, путь Ананды; duritam – бедствие, страдание, все губительные плоды ошибок и дурных поступков. Все, что есть злого, viśvāni duritāni, соотносится с дурным сном, который должен быть отвращен от нас. Взамен Бхага посылает нам все то, что есть доброго, благого – bhadram, благо в смысле благоденствия, благодати божественного наслаждения, радости правильного действия и правильного созидания.

Ибо в творении Бхаги-Савитара, в его совершенном и безупречном жертвоприношении – слово sava, «высвобождение», двузначно, оно употребляется как по отношению к творению, так и к жертвоприношению, возлиянию Сомы – человек благодаря Ананде избавляется от греха и вины, anāgasaḥ, становится безгрешным перед лицом Адити, способным принять нераздельное и беспредельное сознание освобожденной души. Благодаря этой свободе Ананда может стать всеобъемлющей в людях. Люди способны удерживать своей мыслью все предметы восторга, viśvā vāmāni, ибо дхи (dhī), пониманию, которое все устанавливает и распределяет, присуще истинное представление о мироустройстве, восприятие истинных взаимосвязей, истинной цели, истинного использования, истинного осуществления, божественного и блаженного предназначения всех вещей.

Это универсальное Божественное, Владыку Сат, из которого все сущее сотворено в согласии с истиной, satyam, приносящие жертву сегодня стремятся принять в себя посредством священных мантр, обращаясь к нему под именем Бхага-Савитар. Это – творец, чье творение есть Истина, чье жертвоприношение есть излияние истины через излияние его Ананды – его божественной и непогрешимой радости бытия – в человеческую душу. В качестве Сурьи-Савитара, Владыки Истины, он шествует впереди этой Ночи и впереди этой Зари – проявленного и непроявленного сознания, бодрствующего существования, подсознания и сверхсознания, взаимодействие которых и дает нам весь наш опыт; в своем движении он ничем не пренебрегает, ничего не оставляет незамеченным, никогда не останавливается. Он идет впереди и той, и другой, выявляя из ночи подсознания божественный Свет, обращая размытые или искаженные помыслы сознания в лучи этого Света, а мысль неизменно занимает правильное место. Источник всякой ошибки есть неверное применение, неверное расположение истины, неверное установление связей, неверное соотношение со временем и местом, предметом и порядком. Но у Владыки Истины отсутствует такого рода заблуждение, искажение, неверное распределение.

Сурья-Савитар, который есть Бхага, стоит между Бесконечностью и сотворенными мирами внутри и вне нас. Все, чему предстоит родиться в этом всесозидающем сознании, он принимает в Виджняну, всему там отводит правильное место в божественном ритме посредством знания, которое слышит и воспринимает Слово по мере его нисхождения, и, таким образом, он дает этому проявиться в ходе вещей, āśrāvayati ślokena pra ca suvāti. Всякий раз, когда из непроявленного в нас возникает некое творение этой действенной Ананды, prajāvat saubhagam, воспринятое и услышанное верно от знания в безупречном ритме сущего, то это и есть творение Бхаги-Савитара, а все порождения этого творения, наши дети, наше потомство, prajā, apatyam, все это – предметы восторга, viśvā vāmāni. Это и есть то, что вершит Бхага в человеке, это его полная доля в космическом жертвоприношении.

 

VIII

Ваю, Владыка Жизненных Сил

Ригведа IV. 48

vihi hotrā avītā vipo na rāyo aryaḥ ǀ

vāyavā candreṇa rathena yāhi sutasya pītaye ǁ

1. Ты проявляешь энергии жертвоприношений, которые были не проявлены, словно тот, кто являет блаженство и вершит труд; о Ваю, на колеснице благого света прибудь на питие нектара Сомы.

niryuvāṇo aśastīrniyutvāṁ indrasārathiḥ ǀ

vāyavā candreṇa rathena yāhi sutasya pītaye ǁ

2. Отвращая от себя все, что отвергает выражение, вместе со своими конями в упряжке, с Индрой-возницей, о Ваю, на колеснице благого света прибудь на питие нектара Сомы.

anu kṛṣṇe vasudhitī yamāte viśvapeśasā ǀ

vāyavā candreṇa rathena yāhi sutasya pītaye ǁ

3. Те двое, кто, и будучи темными, вмещают все богатства, последуют за тобой в своих трудах, – те, в ком все формы. О Ваю, на колеснице благого света прибудь на питие нектара Сомы.

vahantu tvā manoyujo yuktāso navatirnava ǀ

vāyavā candreṇa rathena yāhi sutasya pītaye ǁ

4. Да привезут тебя запряженные, девяносто и девять тех, кто запряжен умом. О Ваю, на колеснице благого света прибудь на питие нектара Сомы.

vāyo śataṁ harīṇāṁ yuvasva poṣyāṇām ǀ

uta vā te sahasriṇo ratha ā yātu pājasā ǁ

5. Запрягай, о Ваю, сто своих коней сверкающих, что возрастут, или же с твоей тысячей пусть прибудет твоя колесница в полную мощь свою.

КОММЕНТАРИЙ

Психологические концепции ведийских риши часто обладают поразительной глубиной, в особенности когда они имеют дело с феноменом сознательных движений ума и жизни, которые возникают из подсознательного. Можно даже сказать, что эта идея составляет всю основу богатой и утонченной философии, созданной этими вдохновенными мистиками на самой заре знания. И никому не удалось выразить ее тоньше и удачнее, чем риши Вамадеве, одному из глубочайших провидцев и прекраснейших поэтов ведийской эпохи. Один из его гимнов, последний в четвертой мандале, по сути дает нам важнейший ключ к символике, укрывающей за образами жертвоприношения те реальности психологического опыта и восприятия, которые были столь священны для наших арийских праотцев.

В том гимне Вамадева говорит об океане подсознательного, который является скрытой основой всей нашей жизни и деятельности. Из этого океана вздымается «медовая волна» чувственного существования с ее неразрешенным бременем неосуществленного восторга, поднимающаяся, полная гхритам и сомы (ghṛta, soma) – очищенного ментального сознания и озаренной Ананды, что нисходит свыше, – к небесам Бессмертия. «Тайное Имя» ментального сознания, язык, которым боги вкушают мир, точка соприкосновения с Бессмертием – это Ананда, символ которой есть Сома. Ибо все это творение было как бы извергнуто в подсознание Быком о четырех рогах, божественным Пурушей, чьи рога есть беспредельное Существование, Сознание, Блаженство и Истина. В образах очевидной несочетаемости, вызывающих в памяти утонченно гротескные и странные фигуры мистического и символического искусства первобытного мира, Вамадева описывает Пурушу как человеко-быка о четырех рогах, представляющих четыре божественных принципа, о трех ногах, представляющих три человеческих принципа – ментальность, витальный динамизм и материальное естество, о двух головах, представляющих двойное сознание Души и Природы, Пурушу и Пракрити, о семи руках – семи видах действий, присущих, соответственно, семи этим принципам. «Трижды связанный» – связанный в уме, связанный в жизненных энергиях, связанный во плоти – «Бык громко ревет; велика Божественность, вошедшая в смертных».

Ибо гхритам, ясный свет разума, отражающий Истину, спрятали пани, властители низшей чувственной деятельности, и заперли в подсознательном; трижды были утверждены Свет и Ананда – в наших мыслях, в наших желаниях, в нашем физическом сознании, но скрыты они от нас. В корове, символе горнего Света, находят боги очищенные струи гхритам. Эти струи, говорит риши, восходят из сердца сущего, из океана подсознания, hṛdyāt samudrāt, но враг, Вритра, запер их в тысяче загонов, дабы скрыть от различающего ока, от знания, которое трудится в нас над просветлением сокрытого и освобождением заточенного. Они движутся по пути на границе подсознательного, еще не достаточно прозрачные, если остаются порывистыми в своих движениях, ограниченных нервной деятельностью, в малых формациях жизненной энергии Ваю, vātapramiyaḥ. Но все больше очищаясь опытом сознательного сердца и ума, эти энергии Природы, наконец, становятся способными слиться воедино с Агни, божественной силой Воли, которая крушит их ограничения и сама питается теперь уже полноводными потоками. Это и есть переломный момент бытия, которым смертная природа подготавливает свой переход к бессмертию.

В последнем стихе гимна Вамадева описывает все существование, словно бы утвержденное вверху в обители божественного Пуруши, внизу в океане подсознательного и в Жизни, antaḥ samudre hṛdi antar āyuṣi. В таком случае сознательный ум есть тот канал, через который осуществляется связь между верхним и нижним океанами, между сверхсознанием и подсознанием, между божественным светом и изначальной тьмой Природы.

Ваю есть Повелитель Жизни. Древние мистики рассматривали жизнь как великую силу, пронизывающую все материальное существование и являющуюся условием всей его деятельности. Впоследствии эта идея была сформулирована в концепции Праны, универсального дыхания жизни. В понятие Праны включается вся витальная и нервная деятельность человека, которой управляет Ваю. Однако этому великому божеству посвящено сравнительно мало гимнов в Ригведе, и даже в тех, где он главный адресат, он обыкновенно фигурирует не один, а в окружении других богов, как если бы он от них зависел. Особенно часто он выступает вместе с Индрой, и может даже показаться, что он нуждается в помощи этого высшего божества для выполнения тех задач, которые на него возлагают ведийские риши. Когда речь идет о божественном действии Жизненных сил в человеке, то место Ваю обычно занимает Агни в форме ведийского Коня, Ашвы, Дадхикравана.

Это положение Ваю станет понятным, если мы подробнее рассмотрим фундаментальные представления риши. Их главная концепция заключается в том, что низшее бытие озаряется высшим, смертное – божественным. Свет и Сила, go и aśva, Корова и Конь были объектами жертвоприношения. Сила была условием, Свет – средством освобождения, Индра и Сурья – главными носителями Света. Более того, Силе требовалось, чтобы божественная Воля завладела всеми человеческими энергиями и явила себя в них, а символом этой Воли, мощи сознательной энергии, завладевающей нервной витальностью и раскрывающейся в ней, был скорее Агни, чем Ваю, в особенности Агни Дадхикраван. Ибо именно Агни есть владыка Тапаса, божественного Сознания, выражающего себя в универсальной энергии, которую Прана всего лишь представляет в низшем бытии. Поэтому в гимне Вамадевы, пятьдесят восьмом гимне четвертой мандалы, именно Индра, Сурья и Агни осуществляют великое проявление сознательной божественности из подсознательного. Вата или Ваю, нервная деятельность, – это всего лишь первое условие проявления Разума. Для человека же эта встреча Жизни с Разумом и поддержка, даваемая первой в эволюции второго, и есть наиважнейший аспект Ваю. Вот почему мы обнаруживаем Индру – Владыку Разума и Ваю – Владыку Жизни объединенными в пару, причем Ваю всегда тем или иным образом зависит от Индры; Маруты, силы-мысли, хотя по своему происхождению и представляются в такой же степени энергиями Ваю, как и Индры, для риши важнее, чем сам Ваю, а в своем динамическом аспекте они гораздо ближе Агни-Рудре, чем действительному предводителю легионов Ветра.

Данный гимн – сорок восьмой из четвертой мандалы – последний из трех, в которых Вамадева призывает Индру и Ваю на питие нектара Сомы. Их зовут совместно, как двух повелителей сверкающей силы, śavasaspatī, точно так же, как в другом гимне, из первой мандалы (I. 23. 3), они призываются в качестве владык мысли, dhiyaspatī. Индра управляет ментальной силой, Ваю – силой нервной или витальной, так что их союз необходим для мысли и действия. Их приглашают прибыть в одной общей колеснице и вместе испить нектар Ананды, который приносит с собой энергии, претворяющие смертную природу в божественную. Считается, что Ваю имеет право первого глотка, ибо вначале витальные силы, поддерживающие все остальное, должны обрести способность к экстазу божественного действия.

В третьем гимне, где определяется результат жертвоприношения, призывается один только Ваю, но тем не менее его союз с Индрой четко обозначен. Ваю должен прибыть в колеснице благого света – подобно богине Уше в другом гимне – и испить нектар, дарующий бессмертие . Колесница символизирует движение энергии, и это – отрадное движение уже озаренных витальных энергий, призываемых в форме Ваю. Божественная польза от этого светлого радостного движения описывается в трех первых стихах.

Богу предстоит проявить – вывести на свет сознательной деятельности – жертвенные энергии, которые пока не проявились , которые пока скрыты во мраке подсознательного. В ритуалистической интерпретации фраза может быть переведена: «поглоти приношения, которые еще не съедены»; при использовании же другого значения корня vī ее можно перевести так: «прибудь к жертвенным энергиям, которых еще никогда не достигали», однако с точки зрения символики все переводы сводятся к одному и тому же психологическому смыслу. Энергии и действия, которые еще не были вызваны из подсознания, должны быть высвобождены из тайной пещеры совместным действием Индры и Ваю и обращены на труд.

Ибо они вызываются не ради простого действия нервной ментальности. Ваю предстоит проявить эти энергии, словно бы он – тот, «кто являет блаженство, вершит арийский труд», vipo na rāyo aryaḥ. Эти слова в достаточной степени характеризуют и природу вызываемых энергий. Возможно, однако, что фраза содержит скрытый намек на Индру и, таким образом, указывает на то, что далее выражается ясно, – на необходимость, чтобы действием Ваю управляла озаренная и возвышенная сила более блистающего бога. Ибо именно озарение, даруемое Индрой, ведет к раскрытию тайны блаженства, и сам Индра есть первый вершитель Труда. Среди богов термин арья (arya) чаще всего применяется в отношении Индры, Агни и Сурьи, он с непереводимой лаконичностью описывает тех, кто поднимается к благородному устремлению, кто вершит великий труд как жертвоприношение, дабы достичь добра и блаженства.

Во втором стихе необходимость руководства Индры утверждается с особой ясностью. Ваю должен прибыть, устраняя все несогласия, которые могут помешать проявлению непроявленного, niryuvāṇo aśastīḥ. Буквально слово aśastīḥ означает «не-выраженности», что описывает попытки темных сил, подобно Вритре, продолжать укрывать свет и энергию, которые ждут своего раскрытия и готовы быть призванными к выражению через воздействие богов и орудие Слова. Слово есть энергия, которая выражает, śastram, gīḥ, vacas. Но оно должно оберегаться божественными Силами, которые дают ему произвести необходимое воздействие. Эта работа приходится на долю Ваю; ему предстоит развеять все силы отрицания, затемнения, непроявления. Для выполнения этой задачи Ваю должен прибыть «со своими конями в упряжке и с Индрой-возницей», niyutvān indra-sārathiḥ. Кони Индры, Ваю, Сурьи имеют каждый свое собственное обозначение. У Индры кони hari или babhru – золото-рыжие или ярко-гнедые; у Сурьи – harit, что означает более глубокое, более интенсивное свечение; у Ваю же кони – niyut, упряжные, ибо они представляют собой те динамичные движения, которые сопрягают энергию с ее действием. Но хотя это кони Ваю, править ими должен Индра: движения Властителя нервной и витальной энергии направляет Властитель ума.

На первый взгляд может показаться, будто третий стих вводит в гимн не связанную с ним идею: в нем говорится о темном Небе и Земле со всеми их формами, послушными или следующими в своих трудах за движениями Ваю в его, ведомой Индрой, колеснице. Небо и Земля не называются по имени, но описываются как два черных, или темных, вместилища субстанций или вместилища богатств, vasu-dhitī; но последний компонент слова («вместилища» – в двойственном числе) с достаточной прозрачностью указывает на то, что речь идет о Земле и о Небе, ее спутнике. Надо отметить, что здесь имеется в виду не Небо-отец и Земля-мать, а две сестры, rodasī, женские формы неба и земли, которые символизируют общие энергии ментального и физического сознания. Это их темные состояния – замутненное сознание между двумя границами, границами ментального и физического бытия – благодаря радостному движению нервного динамизма начинают действовать в согласии с этим движением, т. е. под контролем Ваю, и высвобождают свои скрытые формы; ибо все формы сокрыты в них и нужно лишь побудить их проявить эти формы. Таким образом, мы обнаруживаем, что третий стих завершает смысл двух предшествующих. Как всегда, когда Веда правильно понята, ее стихи разворачиваются, раскрывая мысль в глубокой логической и чрезвычайно значимой последовательности.

Два последних стиха говорят о результате, возникшем благодаря этому действию Неба и Земли и их выявлению сокрытых форм и непроявленных энергий, что происходит вслед за движением Ваю на его колеснице, мчащейся к Ананде. Прежде всего кони Ваю должны обрести свою нормальную общую численность. «Пусть впрягутся девяносто девять и принесут тебя, те, кто запряжен умом» . Эти постоянно повторяющиеся числа – девяносто девять, сто, тысяча имеют в Веде символическое значение, которое чрезвычайно трудно определить с точностью. Секрет, вероятно, заключается в умноженном кратно себе мистическом числе семь и двойном повторении этой суммы с прибавлением единицы в начале и в конце, что и дает нам: 1+49+49+1=100. Семерка есть число фундаментальных принципов проявленной Природы, это семь форм божественного сознания, играющих в мире. Каждый из принципов, сформулированный в отдельности, содержит в себе шесть других; таким образом, их полное число есть сорок девять, сверх этого добавляется единица – то, из чего все они произошли, тогда полное число становится пятьдесят, которое представляет весь диапазон уровней активного сознания. Но есть еще и удвоение этого числа по восходящим и нисходящим рядам – нисхождение богов и восхождение человека. Это дает нам число девяносто девять, постоянно употребляемое в Веде при перечислении коней, городов, рек и имеющее в каждом случае особую, но сходную символику. Если еще добавить к той светлой единице вверху – к чему все восходит, темную единицу внизу – к чему все нисходит, мы получим ровно сотню.

Так что результатом движения Ваю должна стать сложная энергия сознания; проявление наиболее полного движения ментальной энергии, дотоле находившейся в человеке в скрытом и потенциальном виде – это и есть движение девяноста и девяти коней, запряженных умом. Следующий же стих добавляет завершающую деталь. Мы имеем уже сто коней, потому что сейчас в действие включается вся полнота светоносной ментальности, и эти скакуны, хотя они по-прежнему несут Ваю и Индру, уже не просто niyut, они теперь hari – ярко-гнедого цвета скакунов Индры . «Запрягай, о Ваю, сто гнедых, сверкающих, которые должны взрасти».

Но почему же они «должны взрасти»? Потому что сотня представляет общую полноту различных сочетаний движений, но не всю их сложность. Каждый конь из сотни может быть умножен на десять; все могут возрасти в своем собственной роде – такова природа возрастания, переданного словом poṣyāṇām. Вот почему риши говорит: либо прибудь с общей полнотой из ста коней, с тем чтобы они потом возросли до полной своей сложности – десять раз по сто, либо, если пожелаешь, приезжай сразу на тысяче коней, и пусть твое движение достигнет всей массы своего потенциала энергии . Риши жаждет всецело разнообразной, всеохватывающей, всепобуждающей к действию ментальной озаренности с ее совершенством бытия, мощи, блаженства, знания, ментальности, витальной силы, физической деятельности. Ибо, по достижении этого, подсознание вынуждено раскрыть свои скрытые возможности, отдать их на волю усовершенствованного ума ради богатого и щедрого движения усовершенствованной жизни.

 

IX

Брихаспати, Энергия Души

Ригведа IV. 50

yastastambha sahasā vi jmo antānbṛhaspatistriṣadhastho raveṇa ǀ

taṁ pratnāsa ṛṣayo dīdhyānāḥ puro viprā dadhire mandrajihvam ǁ

1. Тот, кто ревом утвердил в своей мощи пределы земли, Брихаспати, в тройном мире нашего осуществления, – о нем размышляли прежние мудрецы и, озаренные, его, сладкоязыкого, поставили впереди всех.

dhunetayaḥ supraketaṁ madanto bṛhaspate abhi ye nastatasre ǀ

pṛṣantaṁ sṛpramadabdhamūrvaṁ bṛhaspate rakṣatādasya yonim ǁ

2. Те, кто, вибрируя от импульса своего движения, радуясь в совершенном сознании, о Брихаспати, соткали для нас то изобильное, быстрое, непобедимое, широкое – тот мир, из которого родилось это существование. Его защити, о Брихаспати.

bṛhaspate yā paramā parāvadata ā ta ṛtaspṛśo ni ṣeduḥ ǀ

tubhyaṁ khātā avatā adridugdhā madhvaḥ ścotantyabhito virapśam ǁ

3. О Брихаспати, то высочайшее, что превыше всего в существовании, туда из этого мира добрались они и сели, – те, кто коснулись Истины. Для тебя вырыты колодцы меда, что иссушают этот холм, и их елейные потоки струятся во все стороны, переполняя все.

bṛhaspatiḥ prathamaṁ jāyamāno maho jyotiṣaḥ parame vyoman ǀ

saptāsyastuvijāto raveṇa vi saptaraśmiradhamattamāṁsi ǁ

4. Брихаспати, первым рожденный от великого света в высочайшем небесном просторе, семиликий, о семи лучах, со множеством рождений, ревом своим разгоняет прочь тот мрак, что нас окружает.

sa suṣṭubhā sa ṛkvatā gaṇena valaṁ ruroja phaligaṁ raveṇa ǀ

bṛhaspatirusriyā havyasūdaḥ kanikradadvāvaśatīrudājat ǁ

5. Он со своей ратью всеутверждающего ритма, всеозаряющего напева, ревом своим разбил на куски Валу. Брихаспати гонит ввысь Сияющих, которые несут вперед наши приношения; он громко кричит, ведя их, они, мыча, вторят ему.

evā pitre viśvadevāya vṛṣṇe yajñairvidhema namasā havirbhiḥ ǀ

bṛhaspate suprajā vīravanto vayaṁ syāma patayo rayīṇām ǁ

6. Так Отцу, вселенскому Божеству, Быку стад, да принесем мы наши жертвы, наше поклонение, наши жертвенные возлияния; о Брихаспати, исполненные силы, богатые потомством, да станем мы владыками благоденствий.

sa idrājā pratijanyāni viśvā śuṣmeṇa tasthāvabhi vīryeṇa ǀ

bṛhaspatiṁ yaḥ subhṛtaṁ bibharti valgūyati vandate pūrvabhājam ǁ

7. Воистину, тот есть Царь и побеждает тот своей мощью, своей героической силой все, что в мирах противодействует ему, – кто несет Брихаспати в себе заботливо, ликующе пляшет, восхваляет его и дает ему первую долю своего наслаждения.

sa itkṣeti sudhita okasi sve tasmā iḷā pinvate viśvadānīm ǀ

tasmai viśaḥ svayamevā namante yasminbrahmā rājani pūrva eti ǁ

8. Поистине, тот живет, прочно поселившись, в собственном доме, и для него всегда полнится богатством Ила, и перед ним сами склоняются все существа, перед Царем, – у кого Энергия Души идет впереди.

apratīto jayati saṁ dhanāni pratijanyānyuta yā sajanyā ǀ

avasyave yo varivaḥ kṛṇoti brahmaṇe rājā tamavanti devāḥ ǁ

9. Никто не может одолеть его, он завоевывает все богатства миров, ему противостоящих, и мира, в котором он обитает; кто ради Энергии Души, ищущей проявления, творит в себе высочайшее добро – о том заботятся боги.

indraśca somaṁ pibataṁ bṛhaspate’sminyajñe mandasānā vṛṣaṇvasū ǀ

ā vāṁ viśantvindavaḥ svābhuvo’sme rayiṁ sarvavīraṁ ni yacchatam ǁ

10. О Брихаспати и Индра, испейте нектара-Сомы, возрадовавшись этой жертве, расточая богатства. Да войдут в вас силы этого восторга, приняв совершенную форму, управляйте в нас блаженством, исполненным всякой силы.

bṛhaspata indra vardhataṁ naḥ sacā sā vāṁ sumatirbhūtvasme ǀ

aviṣṭaṁ dhiyo jigṛtaṁ puraṁdhīrjajastamaryo vanuṣāmarātīḥ ǁ

11. О Брихаспати, о Индра, совместно возрастайте в нас, и пусть сотворится в нас это ваше совершенство ума; поддержите мысли, пробудите множественные силы ума; уничтожьте все лишения, что несут стремящиеся покорить ария.

Комментарий

Брихаспати, Брахманаспати, Брахма – три имени бога, к которому обращает риши Вамадева этот мистический гимн восхваления. В позднейших пуранических теогониях Брихаспати и Брахма представляются уже разными божествами. Брахма – это Творец, один из трех богов, входящих в великую пураническую Триаду; Брихаспати – фигура не слишком большого значения, он духовный учитель богов и, попутно, божество планеты Юпитер; Брахманаспати – другая форма имени, которая некогда объединяла двоих, вообще исчезла. Желая восстановить облик этого ведийского божества, мы должны воссоединить то, что было разъединено, и скорректировать значения двух обособленных терминов в свете первоначальной ведийской концепции.

В Веде brahman обыкновенно означает ведийское Слово или Мантру в ее глубочайшем смысле – как выражение интуитивного знания, возникающее из глубин души или бытия. Это звучание ритма, который сотворил миры и продолжает непрестанно творить дальше. Весь мир есть выражение или проявление, творение с помощью Слова. Сознательное Бытие, лучезарно проявляющее все, что оно содержит в себе, самого себя, ātman, – сверхсознательно; то, что удерживает свое содержание в тени себя, – подсознательно. Высшее, самоозаренное, нисходит в темное, в ночь, во тьму, сокрытую тьмой, tamaḥ tamasā gūḷham, где все, по причине раздробленности сознания, погружено в бесформенное существование, tucchyenābhvapihitam. Оно вновь восходит из Ночи под воздействием Слова, чтобы воссоздать в сознающем бытии свое величественное единство, tan mahinā-jāyataikam. Это безбрежное Бытие, это всеобъемлющее и всесозидающее сознание и есть Брахман. Это Душа, что поднимается из подсознательного в Человеке и восходит к сверхсознательному. И слово творящей Энергии, вздымающееся из души, тоже есть brahman.

Божественное, Дэва, проявляет себя как сознательная Энергия души, Словом созидает миры из вод подсознания, apraketaṁ salilaṁ sarvam, – бессознательного океана, который был всем этим, – как ясно говорится в великом Гимне Творения (X. 129). Эта энергия Дэвы есть Брахма, в данном имени скорее подчеркивается значение сознающей энергии-души, чем Слова, выражающего ее. Проявление различных уровней-миров в сознании человека достигает завершения в проявлении сверхсознания, Истины и Блаженства, в этом и есть предназначение высочайшего Слова или Веды. Брихаспати – владыка этого высочайшего Слова, в данном имени подчеркивается скорее значение могущества Слова, чем идея энергии-души, присутствующей за ней. Брихаспати дарует Слово знания, ритм выражения сверхсознательного, богам – и в особенности Индре, повелителю Разума – когда они трудятся в человеке как «арийские» силы ради великого свершения. Нетрудно увидеть, каким образом эти концепции в более разносторонней, но менее утонченной и глубокой пуранической символике сузились до идеи Брахмы – Творца и Брихаспати – учителя богов. В имени Брахманаспати эти два различных значения соединялись и уравновешивались. Это есть связующее имя между общим и более узко определенным аспектами одного и того же божества.

Брихаспати есть тот, кто твердо установил пределы и очертания Земли, то есть материального сознания. Существование, из которого возникают все формации, это темное, текучее и неопределенное движение – salilam, Вода. Из этой текучести и подвижности прежде всего необходимо создать достаточно прочную формацию, которая послужит основанием для жизни сознающего существа. Это и делает Брихаспати в формации физического сознания и его мира посредством силы, sahasā – своего рода мощного давления на это сопротивление подсознания. Он осуществляет это великое творение, устанавливая тройственный принцип ума, жизни и тела, всегда сосуществующих вместе, включающих друг друга или проистекающих друг из друга в мире космического труда и свершения. Три вместе они образуют тройную обитель Агни, где он вершит постепенный труд совершенствования или завершения, который составляет цель жертвоприношения. Брихаспати звуком, своим ревом, raveṇa, творит формы, ибо Слово есть крик души, пробуждающейся к вечноновым восприятиям и формациям. «Кто силой прочно утвердил пределы земли, Брихаспати, в тройной обители свершения, ревом своим» .

Говорится, что на нем сосредотачивали свои мысли древние или первые риши; сосредоточением и размышлением они достигли озарения в уме; озаренные, они установили его впереди, как бога сладкоязыкого, mandra-jihvam, с языком, вкушающим радость от пьянящего нектара Сомы, mada, madhu, который и есть волна сладости, madhumān ūrmiḥ (IX. 110. 11), сокрытая в сознательном бытии и постепенно высвобождаемая из него . Но о ком идет речь? Это что, семеро божественных риши, ṛṣayo divyāḥ, которые, реализуя сознание в каждом из его семи принципов и гармонизируя их, руководят эволюцией мира, или же это праотцы людей, pitaro manuṣyāḥ, которые первыми открыли тайну высшего знания и сотворили для человека беспредельность Сознания-Истины? Здесь могут предполагаться и те, и другие, но свидетельства все же склоняются в пользу того, что завоевание Истины совершилось праотцами человечества, Древними. Слово dīdhyānāḥ в Веде означает как «сиять, наполняться светом», так и «размышлять, мысленно созерцать, удерживать в мысли». Это слово встречается очень часто с типичным для Веды двойным или даже более сложным смыслом. В своем первом значении оно должно сочетаться с viprāḥ; и в этом случае речь идет о том, что риши становятся все более и более просветленными в своих мыслях благодаря торжествующей силе Брихаспати, пока они не станут Озаренными, viprāḥ. Во втором значении оно связано с dadhire и должно пониматься так, что риши, сосредоточив мысль на интуитивных прозрениях, которые вздымаются из души с ревом Брихаспати, священным и озаряющим Словом, прочно удерживая их в мысли, становятся озаренными в уме, полностью открываются потоку сверхсознательного. Это давало им возможность вывести на поверхность сознательного бытия ту деятельность помыслов души, которая обычно осуществляется завуалированно, скрыто, и превратить ее в ведущее движение своей природы. В результате Брихаспати становится способным насладиться в них и для них восторгом существования, нектаром Бессмертия, наивысшей Анандой. Формирование четко определенного физического сознания есть первый шаг, а это пробуждение к Ананде благодаря выдвижению в уме интуитивной души в качестве управителя нашей сознательной деятельности есть цель или, по крайней мере, условие для ее достижения.

Результатом становится формирование Сознания-Истины в человеке. Древние риши достигли самой быстрой вибрации этого движения, самого полного и стремительного течения потока сознания, которое и составляет наше активное существование, уже не затуманенное, как в подсознательном, но исполненное радости достигшего совершенства сознания – не apraketam, как Океан, описанный в Гимне Творения, а supraketam. Вот почему о риши говорится: dhunetayaḥ supraketaṁ madantaḥ . Достигнув в человеческой ментальности наивысшей стремительности движений сознания в сочетании с полнотой его света и блаженства, риши соткали для всего рода, сплетением этих стремительных, лучезарных и радостных способностей восприятия, Сознание-Истину, ṛtaṁ bṛhat, которое есть лоно, место рождения этого осознанного бытия. Ибо именно из сверхсознательного это бытие нисходит в подсознательное, неся в себе то, что здесь проявляется как индивидуальное человеческое существо, сознательная душа. Природа Сознания-Истины сама по себе есть то, что изобильно в своих потоках, pṛṣantam, или же, может быть, что многоцветно в разнообразии своих сгармонизированных свойств; она стремительна в своем движении, sṛpram, этой лучезарной стремительностью она побеждает все то, что пытается сокрушить или сломить ее, она adabdham; и прежде всего, она широка, просторна, беспредельна, ūrvam. Во всех этих отношениях она противоположна первоначальному ограниченному движению, возникающему из подсознания, ибо оно ущербно, темно, медлительно и затрудненно, легко поддается противодействию враждебных сил, неполноценно и ограничено в своих пределах . Однако, Сознание-Истина, проявленное в человеке, вновь может быть сокрыто от него завесой в результате вторжения сил, которые препятствуют и противостоят, это – Вритры и Вала. Поэтому риши просит Брихаспати оградить сознание от погружения во тьму через осуществление полноты своих душевных сил.

Сознание-Истина есть основа сверхсознательного, природа которого – Блаженство. Именно с вершины супрасознательного, paramā parāvat, нисходит то бытие, parama parārdha, о котором говорится в Упанишадах, бытие Сатчитананды. И к тому высочайшему существованию восходят с плана этого физического сознания, ataḥ, те, кто подобно древним риши вступают в соприкосновение с Сознанием-Истиной . Они делают его своей обителью, своим домом, kṣaya, okas. Ибо на склоне горы физического бытия для души вырыты те колодцы, полные несказанной сладости, которые извлекают из этой неподатливой твердыни скрытую там Ананду; от прикосновения Истины начинают течь реки меда, начинает бить нектар Бессмертия, они текут и полнятся и разливаются половодьем изобилия, заполняя все пределы человеческого сознания .

Таким образом, Брихаспати, первым из богов проявляясь из беспредельности Света Сознания-Истины, в том высочайшем небесном пространстве наивысшего сверхсознания, maho jyotiṣaḥ parame vyoman, предстает во всех семи аспектах нашего сознательного бытия, многократно рожденный во всех формах взаимодействия этих семи принципов, от материального до чисто духовного, неся сияние их семичастного луча, что освещает все наши внешние и все глубинные проявления, и своим торжествующим ревом разгоняет и рассеивает все силы Ночи, все поползновения Несознательного, все возможные затемнения .

Энергиями Слова, воинством ритмов душевных сил приводит Брихаспати все к выражению, он, разгоняя весь мрак, окружающий нас, кладет конец Ночи. Это и есть «Брахманы» Веды, исполненные слова, брахмы (brahman), мантры (mantra), это они во время жертвоприношения возносят в небеса божественные рики, стубхи или стомы. Рик (ṛk), связанный со словом arka, означающим свет или озарение, есть Слово как энергия осуществления в озаренном сознании, а стубх (stubh) есть Слово как энергия утверждения и подтверждения в заданном ритме вещей. То, что должно быть выражено, осуществляется в сознании, утверждается и окончательно подтверждается силой Слова. «Брахманы» или силы Брахмана есть жрецы Слова, творящие через божественный ритм. Их ревом Брихаспати разбивает Валу на части.

Как Вритра есть враг, дасью, преграждающий течение семиструйных вод сознательного существования, – Вритра, олицетворение Несознательного; так и Вала есть враг, дасью, удерживающий в своем ущелье, в пещере, bilam, guhā, стада Света; он есть олицетворение подсознательного. Вала не сам по себе темен или лишен сознания, но он есть причина тьмы. Его естество, скорее, содержит свет, valasya gomataḥ, valasya govapuṣaḥ, но он удерживает свет в себе и не допускает его сознательного проявления. Он должен быть разбит на части, для того чтобы освободились сокрытые сияния. Их освобождение выражается через выход Сияющих, стад Зари, из пещеры в подножии горы материального бытия, после чего Брихаспати ведет их вверх, к высотам нашего бытия, куда с ними и благодаря им восходим и мы. Он призывает их голосом сверхсознательного знания, они следуют за ним, откликаясь сознательной интуицией. В своем продвижении они дают побуждение действиям, которые образуют материал жертвоприношения и составляют те приношения, которые даруются богам и которые также возносятся вверх, пока не достигнут той же божественной цели .

Эта самовыражающаяся Душа, Брихаспати, есть Пуруша, Прародитель всего сущего, универсальное Божественное; это Бык стад, Господин, несущий жизнь всем тем светоносным энергиям, эволюционирующим или инволюционирующим, действующим в свете дня или неприметно исполняющим свой труд в ночи сущего, которые и образуют становление или существование мира, bhuvanam. И этому Пуруше под именем Брихаспати риши призывает нас отдать как жертвоприношение все составляющие нашего существа посредством жертвенного деяния, в котором они передаются Все-Душе как благодатные возлияния, возносимые с преклонением и смирением. Милостью этого божества жертвоприношение наполнит нас героической энергией для жизненной битвы, даст богатое потомство нашей душе, сделает нас хозяевами счастливых даров, обретаемых благодаря божественному просветлению и правильному действию .

Ибо энергия души и сила преодоления совершенствуются в человеке, который несет в себе и способен неколебимо владеть этой сознательной Силой Души, выдвинутой вперед как ведущая действующая сила в природе, – в человеке, который обретает ее стремительным и радостным движением внутреннего действия, как это делали древние мудрецы, который заключает внутри себя этот гармоничный бег скакунов Жизни, и неизменно почитает это божество, ему отдавая первые плоды достижений и радостей. Этой энергией человек встречает и побеждает все, с чем сталкивается в разных рождениях, мирах, уровнях сознания, все, что открывается его восприятию по мере продвижения его существа. Он делается самодержцем, samrāt, правителем окружающего его мира .

Подобная душа достигает прочно установленного существования в своем собственном доме, в Сознании-Истине, беспредельной тотальности, и для нее все время Ила, высочайшее Слово, первейшая энергия Сознания-Истины, та, кто является непосредственным откровенным видением в знании и становится в этом знании спонтанным самопостижением Истины вещей в действии, результате и опыте, – для нее Ила возрастает непрерывно в массе и изобилии. Тогда перед человеком добровольно склоняются все творения, подчиняются Истине в нем, так как она едина с Истиной в них самих. Ибо сознательная Сила Души, все созидающая и все осуществляющая, направляет все его действия. Истина управляет его отношениями со всеми существами, а потому он воздействует на них с полным и спонтанным господством. Это идеальное состояние человека, когда его ведет сила души, Брихаспати, Брахма, духовный свет и советчик, и он, осуществляя себя как Индру, верховное божество действия, управляет собой и всем окружающим по праву их общей Истины, brahmā rājani pūrva eti .

Ибо этот Брахма, эта созидающая Душа стремится проявить себя и возрасти в царственном величии человеческой природы, и тот, кто достигает этого величия света и мощи и сотворяет в себе для Брахмы это высшее человеческое благо, всегда будет взлелеен, вскормлен и взращен всеми божественными космическими силами, которые трудятся ради наивысшего свершения. Он завоевывает все владения души, необходимые для царственности духа, все относящееся к его уровню сознания, равно как и то, что приходит к нему с других уровней. Ничто не может нанести ущерб или помешать его победоносному движению .

Таким образом, Индра и Брихаспати – две божественные силы, чья полнота в нас, а также сознательное владение Истиной и составляют условия нашего совершенства. Вамадева призывает их испить нектара бессмертной Ананды на этом великом жертвоприношении, радуясь в опьянении его экстазом, щедро изливая дары и богатства духа. Эти излияния сверхсознательного блаженства должны влиться в силу души и обрести там свое бытие всецело. Так обретет свою форму блаженство, управляемая гармония, исполненная всех энергий и свойств усовершенствованной природы, которая владеет собой и своим миром .

Так пусть же Брихаспати и Индра возрастают в нас и пусть проявится то состояние истинной ментальности, которое они совместно создают – ибо это есть решающее условие. Пусть они пестуют возрастающие мысли и дают выразиться тем энергиям ментального бытия, которые благодаря обогащенной и многообразной мысли становятся способны воспринять лучезарность и стремительность Сознания-Истины. Силы, нападающие на арийского воителя, хотели бы сделать его ум скудным и оскудить его природу чувств, лишить его счастья. Душевные силы и ментальные силы, совместно возрастая, разрушают эту скудость и неполноценность. Совместно ведут они человека к его царственному венцу, к его совершенному царствованию .

 

X

Ашвины, Властители Блаженства

Ригведа IV. 45

eṣa sya bhānurudiyarti yujyate rathaḥ parijmā divo asya sānavi ǀ

pṛkṣāso asminmithunā adhi trayo dṛtisturīyo madhuno vi rapśate ǁ

1. Вот восходит этот Свет, и всеобъемлющая колесница запрягается на вершине этого Неба; на ней размещены услады, питающие и несущие радость, трое, образующих пару, и четвертый бурдюк, до краев наполненный медом.

udvāṁ pṛkṣāso madhumanta īrate rathā aśvāsa uṣaso vyuṣṭiṣu ǀ

aporṇuvantastama ā parīvṛtaṁ svarṇa śukraṁ tanvanta ā rajaḥ ǁ

2. Ввысь, полные меда, возносятся услады, ввысь – кони и колесницы, когда широко воссияет Заря, прочь сворачивая завесу мрака, окружающую со всех сторон, простирая нижний мир к сияющей форме, подобной лучезарным небесам.

madhvaḥ pibataṁ madhupebhirāsabhiruta priyaṁ madhune yuñjāthāṁ ratham ǀ

ā vartaniṁ madhunā jinvathaspatho dṛtiṁ vahethe madhumantamaśvinā ǁ

3. Испейте меда своими устами, вкушающими мед, и любимую для меда запрягите колесницу. Вы услаждаете медом продвижение и его пути; полон меда, о Ашвины, бурдюк, который вы везете.

haṁsāso ye vāṁ madhumanto asridho hiraṇyaparṇā uhuva uṣarbudhaḥ ǀ

udapruto mandino mandinispṛśo madhvo na makṣaḥ savanāni gacchathaḥ ǁ

4. Лебеди, что вас везут, полны меда, златокрылые, пробуждающиеся с Зарей, непогрешимые; они изливают воды, они полны восторга и соприкасаются с тем, что содержит Восторг. Как пчелы на мед, прибудьте вы на приношения Сомы.

svadhvarāso madhumanto agnaya usrā jarante prati vastoraśvinā ǀ

yanniktahastastaraṇirvicakṣaṇaḥ somaṁ suṣāva madhumantamadribhiḥ ǁ

5. Костры, богатые медом, верно направляют жертву, и они стремятся достичь вашей яркости, о Ашвины, день за днем, когда он с омытыми руками, с совершенным видением и силой, ведущей к цели, выжал давильными камнями медовый нектар Сомы.

ākenipāso ahabhirdavidhvataḥ svarṇa śukraṁ tanvanta ā rajaḥ ǀ

sūraścidaśvānyuyujāna īyate viśvāṁ anu svadhayā cetathaspathaḥ ǁ

6. Испив нектара рядом с ними, огни несутся вскачь, простирая нижний мир к сияющей форме, подобной лучезарным небесам. И Солнце запрягает своих скакунов; в силу устроения своей Природы вы движетесь сознательно по всем путям .

pra vāmavocamaśvinā dhiyaṁdhā rathaḥ svaśvo ajaro yo asti ǀ

yena sadyaḥ pari rajāṁsi yātho haviṣmantaṁ taraṇiṁ bhojamaccha ǁ

7. Я провозгласил, о Ашвины, храня в себе Мысль, колесницу вашу, что ведома совершенными скакунами и неподвластна тлену, – колесницу, на которой вы вмиг обходите все миры, идя к наслаждению, исполненному жертвенных возлияний, ведущему к цели.

Комментарий

Гимны Ригведы, обращенные к этим двум сияющим Близнецам, Ашвинам, как и те, что обращены к Рибху, изобилуют символическими выражениями, и их невозможно понять, не овладев прочно путеводной нитью к этой символике. Тремя главными чертами этих гимнов к Ашвинам являются: восхваление колесницы Ашвинов, их коней и их стремительного и всепроникающего движения; поиски меда и обретение радости от вкушения меда, madhu, и питающие услады, которые Ашвины везут в своей колеснице; а также их тесная связь с Солнцем, с дочерью Солнца и с Зарей.

Как и другие боги, Ашвины нисходят из Сознания-Истины, ṛtam, они рождаются, или проявляются, из Неба, Дьяус, чистого Разума, их движение объемлет все миры, – результат их действия простирается от тела, через витальное существо и мысль, до сверхсознательной Истины. Фактически, оно возникает из океана, из бесформенности бытия, по мере того как проявляется из подсознательного, и Ашвины сопровождают душу, переправляя ее через разлив этих вод, не давая ей сбиться с пути. Вот почему они nāsatyā, владыки движения, ведущие в странствии или путешествии.

Они оказывают содействие человеку через Истину, которая является к ним, главным образом, тогда, когда они встречаются с Зарей, с Сурьей, господином Истины, и с его дочерью, однако чаще всего они содействуют человеку, даруя ему восторг бытия. Они властители блаженства, śubhaspatī, их колесница – или движение – преисполнена усладами восторга бытия на всех своих уровнях, они везут с собой бурдюк, наполненный льющимся через край медом; они стремятся обрести мед, сладость, и наполняют ею все вокруг. Таким образом, они являются действенными силами Ананды, которая исходит из Сознания-Истины и, разнообразно проявляя себя во всех трех мирах, поддерживает человека в его путешествии. Поэтому их действие происходит во всех мирах. Но прежде всего они – Ашвины, наездники, всадники или конники, как явствует из их имени: они используют витальность человеческого существа как движущую силу путешествия, но также они работают и в мысли, ведя ее к Истине. Телу они даруют здоровье, красоту и цельность: они – божественные врачеватели. Из всех богов Ашвины охотнее всего приходят к человеку, создают для него благополучие и радость, āgamiṣṭhā, śubhaspatī. Ибо в этом заключается их особое и совершенное назначение. По самой своей сути Ашвины – властители благоденствия, блаженства, śubhaspatī.

Вамадева в этом гимне последовательно подчеркивает характер Ашвинов. Чуть ли не в каждой строке встречаются с неизменным повторением слова madhu, madhumān – мед, медовый. Это гимн, воспевающий сладость существования, радость бытия.

Великий Свет света, Солнце Истины, озарение Сознания-Истины, восходит из движения жизни, чтобы сотворить просветленный Разум, Свар, которым завершается эволюция нижнего тройственного мира. Eṣa sya bhānur udiyarti. Благодаря восходу Солнца в человеке становится возможным полноценное движение Ашвинов, ибо с Истиной приходит подлинный Восторг, небесное блаженство. Поэтому колесница Ашвинов запрягается на вершине этого Дьяуса, на высоком уровне или высоком плане этого ослепительного ума. Эта колесница всеохватна; ее движению нет границ; она свободно мчится по всем планам нашего сознания. Yujyate rathaḥ parijmā divo asya sānavi.

Полное всеохватное движение Ашвинов приносит с собой и полноту всех возможных удовлетворений радости бытия. Это выражается символически на языке Веды, когда говорится, что в их колеснице находятся услады, pṛkṣāsaḥ, по три пары, pṛkṣāso asmin mithunā adhi trayaḥ. Слово pṛkṣa согласно ритуалистической интерпретации переводится как «пища» – как и родственное ему слово prayas. Этот корень имеет значение «удовольствие», «полнота», «наслаждение», как в материальном смысле – «лакомство» или «пища, услаждающая вкус», так и в психологическом – «восторг», «удовольствие» или «услада». Однако эти услады или лакомства, что везут в колеснице Ашвины, представлены в трех парах, или же эта фраза может просто означать, что их трое и они тесно связаны между собой. В любом случае речь идет о трех видах удовольствия или наслаждения, которые соотносятся с тремя движениями или мирами нашего развивающегося сознания, – это удовольствия тела, удовольствия витала и удовольствия ума. Если они сгруппированы в три пары, то надо понимать, что на каждом уровне происходит удвоенное движение восторга, соответствующее двуединой природе близнецов Ашвинов. В самой Веде трудно провести различие между этими блистающими и благодушными Близнецами, трудно понять, что представляет каждый из них в отдельности. В отношении их не существует таких указаний, какие даются нам в отношении трех Рибху. Возможно, однако, что греческие имена этих двух Диоскуров, divo napātā, сынов Неба, дадут нам верный ключ. Кастор, имя старшего, это, вероятно, Кашитри – Сияющий; Полидевк это, возможно, Пурудамшас, имя, встречающееся в Веде в качестве одного из эпитетов Ашвинов – Многообразный в деяниях. Если это так, то парное рождение Ашвинов вызывает в памяти постоянный ведийский дуализм Силы и Света, Знания и Воли, Сознания и Энергии, go и aśva. Во всех наслаждениях, приносимых нам Ашвинами, эти два элемента неразрывно связаны; где форма состоит из Света или Сознания, там содержание есть Сила и Энергия; где форма состоит из Силы или Энергии, там содержание есть Свет и Сознание.

Но эти три формы наслаждения еще не все, что везет нам колесница Ашвинов; есть и еще что-то, четвертое – бурдюк, наполненный медом, из этого бурдюка мед изливается, струясь во все стороны. Dṛtis turīyo madhuno vi rapśate. Ум, жизнь и тело есть эти трое; turīya, четвертый план нашего сознания, есть сверхсознание, Сознание-Истина. Ашвины везут с собой бурдюк, dṛti, буквально – нечто прорезанное или порванное, частичную формацию Сознания-Истины, призванную вместить в себя мед сверхсознательного Блаженства; но она не может удержать его в себе – неукротимо обильная и беспредельная сладость вырывается наружу и разливается всюду, переполняя восторгом все наше существование.

И эти три пары услад – ментальное, витальное и телесное пропитываются медом, этим всеохватным, широко разливающимся изобилием, они исполняются его сладостью, madhumantaḥ. И, наполнившись ею, они тотчас начинают продвигаться вверх. Соприкоснувшись с божественном восторгом, все наши услады в этом низшем мире возносятся ввысь, неотступно влекомые к сверхсознанию, к Истине, к Блаженству. А с ними – ибо тайно или открыто, осознанно или подсознательно, но именно радость бытия правит всеми нашими действиями, – все колесницы и кони этих богов также неотступно устремляются ввысь. Все разнообразные движения нашего естества, все формы Силы, которые несут им побуждение, – все следует за восходящим светом Истины к ее обители. Ud vāṁ pṛkṣāso madhumanta īrate, rathā aśvāsa uṣaso vyuṣṭiṣu.

«В широком сиянии Зари» они поднимаются; ибо Заря есть озарение Истины, восходящее над ментальностью, чтобы приблизить восход полного сознания в темноте или полумраке ночи нашего бытия. Заря приходит как Дакшина, чистое интуитивное различение, которым вскармливается, в своем устремлении к Истине, Агни, божественная сила в нас, или как Сарама, всераскрывающая интуиция, которая проникает в пещеру подсознания, где жадные властители чувственных движений спрятали сияющие стада Солнца, и дает о них знать Индре. Тогда является господин озаренного Разума, раскалывает пещеру и выводит наружу стада, udājat, ведя их вверх, к безбрежности Сознания-Истины, к собственному дому богов. Наше сознательное существование есть гора, adri, со множеством последовательно восходящих уровней и вершин – sānūni, пещера подсознания скрыта в ее подножии; мы взбираемся вверх к божественности Истины и Блаженства, где расположены обители Бессмертия, yatrāmṛtāsa āsate .

Благодаря этому восходящему движению колесницы Ашвинов с ее грузом вознесенных и преобразованных наслаждений сворачивается прочь завеса Ночи, что окутывает миры нашего бытия. Теперь все эти миры, ум, жизнь, тело, открыты лучам Солнца Истины. Наш низший мир, rajas, простирается и преобразуется этим восходящим движением всех своих энергий и наслаждений в само сияние светозарного интуитивного разума, Свара, непосредственно воспринимающего наивысший Свет. Ум, действие, витальное, эмоциональное, субстанциональное существование – все наполняется величием и знанием, силой и светом божественного Солнца, tat savitur vareṇyaṁ bhargo devasya . Низшее ментальное существование преображается, превращаясь в образ и отражение высшего Божества. Aporṇuvantas tama ā parīvṛtam, svar ṇa śukraṁ tanvanta ā rajaḥ.

Этим стихом завершается общее описание совершенного и решающего движения Ашвинов. В третьем стихе риши Вамадева обращается к своему собственному восхождению, к своему собственному возлиянию Сомы, к своему путешествию и жертвоприношению; для него риши испрашивает дарующего блаженство и возвеличивающего действия Ашвинов. Уста Ашвинов созданы для вкушения сладости – пусть же вкусят они сладость на его жертвоприношении. Madhvaḥ pibataṁ madhupebhir āsabhiḥ. Пусть для меда запрягут они свою колесницу, колесницу, столь любимую людьми; uta priyaṁ madhune yuñjāthāṁ ratham. Ибо этим медом, сладостью Ананды они делают радостным движение человека, его всевозрастающую деятельность на всех путях. Ā vartaniṁ madhunā jinvathas pathaḥ. Ибо везут они с собой бурдюк, полный меда, переливающегося через край. Dṛtiṁ vahethe madhumantam aśvinā. Благодаря Ашвинам продвижение человека к блаженству и само становится блаженством, все трудности, муки и борения наполняются божественной радостью. Как сказано в Веде – к Истине продвигаются Истиной, иными словами, возрастанием закона Истины в ментальном и физическом сознаниях мы, в конечном счете, выходим за пределы ума и тела в сверхсознательную Истину; здесь же говорится, что и к Ананде продвижение идет через Ананду, через божественную радость, возрастающую во всех наших частях, во всех наших действиях, мы приходим к сверхсознательному блаженству.

Движение коней, влекущих колесницу Ашвинов ввысь, переходит в полет птиц, лебедей, haṁsāsaḥ. Птицы в Веде очень часто использутся как символы освободившейся и возносящейся души; в других же случаях – как символы освободившихся и возносящихся энергий, взлетающих к вершинам нашего бытия, парящих в свободном полете, более не связанных с обычным ограниченным движением или с тяжким галопом Жизненной энергии, с Конем, aśva. Именно таковы энергии, влекущие свободную колесницу Повелителей радости, когда нам начинает светить Солнце Истины. Это крылатое движение исполнено сладости меда, истекающего из переполненного бурдюка, madhumantaḥ. Лебеди неодолимы, asridhaḥ, ничто не может навредить им в полете, или, возможно, подразумевается, что их полет не может быть ложным или вредоносным. И они златокрылы – hiraṇyaparṇāḥ. Золото есть символический цвет света Сурьи. Крылья этих энергий есть полное, удовлетворенное, достигающее движение, parṇa, его светоносного знания. Ибо эти лебеди пробуждаются с Зарей, это крылатые энергии, вылетающие из гнезда, когда дочь Неба касается стопами уровня нашей человеческой ментальности, divo asya sānavi. Таковы лебеди, везущие стремительных Близнецов. Haṁsāso ye vāṁ madhumanto asridho hiraṇyaparṇā uhuva uṣarbudhaḥ.

Исполненные меда крылатые энергии, взлетая, изливают на нас изобилие небесных вод, щедро изливают высокое ментальное сознание; они проникнуты экстазом, восторгом, опьянены бессмертным вином, и они касаются, они вступают в сознательное соприкосновение с тем сверхсознательным бытием, которое вечно экстатично, вечно восторженно в божественном опьянении. Udapruto mandino mandinispṛśaḥ. Влекомые ими Повелители радости прибывают к приношению риши – к нектару Сомы, как пчелы прилетают на мед; madhvo na makṣaḥ savanāni gacchathaḥ. Сами творящие сладость, они как пчелы повсюду ищут сладости, способной послужить им материалом для еще большего удовольствия.

В жертвоприношении то же движение общего озарения, уже описанное как результат полета Ашвинов ввысь, рассматривается уже как нечто, достигнутое с помощью пламени Агни. Ибо огни Воли, божественной Силы, пылающей в душе, тоже пронизаны несказанной сладостью и потому день ото дня в совершенстве исполняют свою великую задачу постепенного подведения жертвоприношения к цели . Для продвижения к цели своими языками пламени они пытаются заслужить ежедневные посещения сверкающих Ашвинов, которые блещут светом интуитивных озарений и поддерживают их своей мыслью, несущей сияющую энергию . Svadhvarāso madhumanto agnaya usrā jarante prati vastor aśvinā.

Агни тогда обретает полноту этого устремления, когда Жертвователь с чистыми руками, со зрением, способным к совершенному различению, с душевной силой, позволяющей ему до конца проделать паломничество, преодолевая все препятствия, до самой цели жертвоприношения, выжмет при помощи давильных камней вино бессмертия и оно наполнится медом Ашвинов. Yan niktahastas taraṇir vicakṣaṇaḥ, somaṁ suṣāna madhumantam adribhiḥ. Ибо восторг существа, обретаемый во всех вещах, сопрягается с тройственными усладами, привезенными Ашвинами, к которым добавляется еще четвертая – радость, изливающаяся из Истины. Возможно, что чистые руки Жертвователя, niktahastaḥ, символизируют очищенное физическое естество; сила исходит из осуществившей себя жизненной энергии; сила же чистого ментального видения, vicakṣaṇa, есть признак ума, озаренного истиной. Таковы условия на уровне ума, жизни и тела для того, чтобы мед излился и напитал тройственные услады Ашвинов.

Когда жертвователь таким образом выжал на своем жертвоприношении медовый восторг сущего, огни Воли способны вкушать его непосредственно на своем уровне, им больше нет нужды приносить его крупицами с далекого и труднодоступного плана сознания. Поэтому вкушая его свободно и незамедлительно, они наполняются ликующей силой и стремительностью, они быстро мчатся по всему полю нашего существа, расширяя и выстраивая низшее сознание в сияющий образ мира свободного и светозарного Разума. Ākenipāso ahabhir davidhvataḥ, svar ṇa śukraṁ tanvanta ā rajaḥ. Эта формула взята без каких-либо изменений из второго стиха данного гимна, но здесь работу совершают уже огни Воли, исполненные четырехчастной медовой услады. Там говорится о свободном парении богов, что возникает спонтанно, едва они коснутся Света, здесь же – о тяжелом труде и устремленности человека в его жертвоприношении. Ибо именно во Времени, днями, вершится труд, ahabhiḥ, чередой восходов Истины, каждый из которых одерживает победу над ночью непрерывающейся вереницей сестер, упоминавшихся в гимне, обращенном к божественной Заре. Человек не в силах сразу получить или удержать все, что приносят ему озарения; они должны приходить вновь и вновь, повторяться непрестанно так, чтобы он смог возрасти в свете.

Но не только огни Воли трудятся над преобразованием низшего сознания. Солнце Истины также запрягает своих сверкающих быстроногих скакунов и начинает движение; sūraścid aśvān yuyujāna īyate. И Ашвины ради человеческого сознания обретают знание всех путей его продвижения, с тем чтобы оно стало способным осуществить полное, гармоничное и разностороннее движение. Это движение вперед, следующее разными путями, становится единым в свете божественного знания благодаря спонтанному, организующему самого себя, действию Природы, характер которого она принимает, когда воля и знание соединяются в совершенной гармонии полностью осознанного и интуитивно направляемого действия. Viśvān anu svadhayā cetathas pathaḥ.

Вамадева завершает свой гимн. Он сумел прочно утвердить сияющую Мысль с ее возвышенными озарениями и дал выражение в себе, благодаря преобразующей и определяющей силе Слова, колеснице, то есть бессмертному движению восторга Ашвинов; движению блаженства, которое не меркнет, не увядает, не исчерпывает себя – оно не подвластно тлену, ajaraḥ – ибо оно влекомо совершенными и освобожденными энергиями, а не ограниченными, легко истощимыми и неподатливыми конями человеческой витальности. Pra vām avocam aśvinā dhiyaṁdhāḥ, rathaḥ svaśvo ajaro yo asti. В этом движении Ашвины вмиг проносятся через все миры низшего сознания, охватывая их в своем стремительном восторге, и достигают того универсального наслаждения в человеке, исполненного его возлияний нектара Сомы, посредством которого они могут вести человека, проникая во все низшее сознание, к великой цели, минуя все преграды. Yena sadyaḥ pari rajāṁsi yātho haviṣmantaṁ taraṇiṁ bhojam accha.

 

XI

Рибху, Мастеровые Бессмертия

Ригведа I. 20

ayaṁ devāya janmane stomo viprebhirāsayā ǀ

akāri ratnadhātamaḥ ǁ

1. Вот ради божественного Рождения сотворена молитва-утверждение дыханием уст озаренных провидцев, та, что в совершенстве дарует блаженство;

ya indrāya vacoyujā tatakṣurmanasā harī ǀ

śamībhiryajñamāśata ǁ

2. Те, кто умом вытесали для Индры пару сверкающих коней, запрягаемых Речью, через свершение своих трудов они наслаждаются жертвой.

takṣannāsatyābhyāṁ parijmānaṁ sukhaṁ ratham ǀ

takṣandhenuṁ sabardughām ǁ

3. Они вытесали для двух повелителей пути благую колесницу всеохватного движения, они вытесали кормящую корову, доящуюся свежим молоком.

yuvānā pitarā punaḥ satyamantrā ṛjūyavaḥ ǀ

ṛbhavo viṣṭyakrata ǁ

4. О Рибху, расширяясь, вы сделали вновь молодыми Родителей, вы, кто ищет прямой путь, кто обладает Истиной в своих помыслах.

saṁ vo madāso agmatendreṇa ca marutvatā ǀ

ādityebhiśca rājabhiḥ ǁ

5. К вам сходятся радости опьянения вином Сомы, к вам вместе с Индрой, сопровождаемым Марутами, и с Царями, сынами Адити.

uta tyaṁ camasaṁ navaṁ tvaṣṭurdevasya niṣkṛtam ǀ

akarta caturaḥ punaḥ ǁ

6. И этот кубок бога Тваштара, новый и завершенный, вы переделали на четыре.

te no ratnāni dhattana trirā sāptāni sunvate ǀ

ekamekaṁ suśastibhiḥ ǁ

7. Так утвердите же для нас трижды семь восторгов, каждый отдельно, через совершенные их выражения.

adhārayanta vahnayo’bhajanta sukṛtyayā ǀ

bhāgaṁ deveṣu yajñiyam ǁ

8. Они утвердили и удержали в себе, они распределили совершенством своих трудов жертвенную долю наслаждения среди Богов.

Комментарий

Высказывалось предположение о том, что Рибху – лучи Солнца. Справедливо то, что они, подобно Варуне, Митре, Бхаге и Арьяману, являются энергиями солнечного Света, Истины. Но их особая отличительная черта в Веде состоит в том, что они – мастеровые Бессмертия. Рибху описываются как люди, которые достигли состояния божественности благодаря силе знания и совершенству своих трудов. Их функция – помочь Индре возвысить человека до того же состояния божественной просветленности и блаженства, которое они сами заработали как свою божественную привилегию. Гимнов, обращенных к Рибху, в Веде немного, и на первый взгляд все они кажутся чрезвычайно туманными; в них множество неизменно повторяющихся образов и символов. Однако, стоит лишь обрести основные ключи к пониманию Веды, и эти гимны, напротив, становятся чрезвычайно ясными и простыми, представляя собой интересную, последовательно изложенную идею, которая проливает яркий свет на ведийское откровение бессмертия.

Рибху – энергии Света, которые низошли в Материю и родились здесь в виде человеческих способностей, стремящихся стать божественными и бессмертными. В этом качестве Рибху называются детьми Судханвана – это их родовое имя в сущности иносказательным образом говорит нам об их происхождении из тех способностей, заключенных в материальном существовании, которые полностью проявляют себя, соприкоснувшись с озаренной энергией. Однако в своей истинной природе они происходят от этой озаренной Энергии, вот почему иногда они зовутся «потомками Индры, внуками озаренной Силы» (IV. 37. 4). Ибо Индра, божественный разум в человеке, рожден от светозарной Силы, как Агни – от пречистой Силы, а от Индры, божественного Разума, в свою очередь, рождаются человеческие устремления к Бессмертию.

Вот имена трех Рибху – в порядке их рождения – ṛbhu или ṛbhukṣan, умелый Знаток или Мастер в знании, vibhva или vibhu, Всеохватывающий, самораспространяющийся и vāja, Изобильный. Имена указывают на особую природу и функцию каждого, но в действительности они составляют троицу, а потому, хотя и зовутся обычно Рибху, могут одновременно именоваться и Вибху или Ваджи. Рибха, старший из них, первый в человеке своими мыслями и деяниями, начинает создавать формы бессмертия; Вибхва придает всеохватность этой работе; младший из них, Ваджа, дарует изобилие божественного света и субстанции, благодаря которым может быть завершена работа. Постоянно говорится о том, что Рибху производят эти труды и формы бессмертия силой Мысли, а полем и материалом для них служит разум; они созданы энергией; им присуще совершенство в творческом и исполнительном акте, svapasyayā, sukṛtyayā, которое есть условие для созидания Бессмертия. Эти творения мастеровых Бессмертия, как они кратко описаны в настоящем гимне, предстают в виде коней Индры, колесницы Ашвинов, Коровы, дающей свежее молоко, а также в виде юности их вселенских Прародителей, в виде приумножения на четыре кубка богов, первоначально изготовленного Тваштаром, Создателем всех форм.

Гимн начинается с указания на его цель: это утверждение силы Рибху, осуществляемое ради божественного Рождения теми людьми, чей разум достиг озарения и обладает той энергией Света, из которой и родились Рибху. Оно производится дыханием уст, или жизненной силой в этом мире. Его цель – утвердить в человеческой душе всю радость Блаженства, трижды семь восторгов божественной Жизни .

Это божественное Рождение и представляют собой Рибху, которые, будучи некогда людьми, стали бессмертными. Свершениями своего труда – великого труда восходящей человеческой эволюции, которая есть вершина мирового жертвоприношения – они получили в этом жертвоприношении свою божественную долю и привилегии наряду с божественными силами. Рибху есть сублимированные человеческие энергии созидания и восходящего прогресса, которые помогают богам претворить человеческую природу в образ божественной. И главное среди всех свершений Рибху – создание двух сверкающих коней Индры, коней, впряженных в свое движение речью, запряженных Словом и обретших форму посредством ума. Ибо свободное движение озаренного разума, божественного разума в человеке, есть условие всех остальных трудов, ведущих человека к бессмертию .

Вторая работа Рибху – изготовление колесницы Ашвинов, властителей человеческого путешествия – блаженного движения Ананды в человеке, которое своим действием охватывает все его миры или уровни бытия, даруя здоровье, молодость, силу, полноту физическому существу, способность наслаждаться и действовать витальному, радостную энергию света ментальному существу, одним словом, это есть сила чистого восторга бытия во всех частях человеческого существа .

Третий труд Рибху – создание коровы, которая доится сладким молоком. В другом месте сказано, что Рибху высвободили эту корову из-под шкуры, покрывавшей ее, – из-под завесы внешних движений и действий Природы. Сама кормящая корова есть воплощение универсальных форм и универсальной побуждающей силы движения, viśvajuvaṁ viśvarūpām, иными словами, она есть изначальное Сияние, Адити, беспредельное Сознание беспредельной сознательной Сущности, которая есть матерь миров. Рибху освобождают это сознание от скрывающего его движения природы и здесь, в нас, создают образ этой коровы. Действием сил двойственности она отделена от своего отпрыска, от души в низшем мире, и Рибху вновь делают возможным постоянное содружество души и ее беспредельной матери .

Еще одно великое деяние Рибху – это в силе их предыдущих свершений (благодаря свету Индры, движению Ашвинов, изобилию молока кормящей Коровы) – возродить молодость престарелых Родителей мира, Неба и Земли. Небо – это ментальное сознание, а Земля – сознание физическое. Они в своем единстве изображаются как поверженные – простершиеся в старческой немощи, словно упавшие жертвенные столбы, изможденные и страдающие. Говорится о том, что Рибху возносятся к дому Солнца, Савитара, где он живет в полном великолепии своей Истины, и спят в нем в течение двенадцати дней, после чего возвращаются к небу и земле, наполняя их щедрым дождем потоков Истины, тем самым напитывая их и возвращая им молодость и силу . Рибху своими трудами охватывают все небо, они несут ментальности божественное возрастание , придают и ей, и физическому естеству свежее, молодое и бессмертное движение . Ибо из обители Истины Рибху приносят с собой совершенство того, что есть непременное условие их работы – движение прямым путем Истины и саму Истину с ее абсолютной действенностью во всех мыслях и словах ментального существа. Неся эту энергию с собой в низший мир, пронизывая его этой энергией, они вливают в него сущность бессмертия .

Именно это вино, нектар бессмертия с его восторгом, Рибху завоевывают своими трудами и приносят с собой человеку, когда тот совершает жертвоприношение. Вместе с ними приходят и занимают свое место на жертвоприношении Индра и Маруты, божественный Разум и его Мыслительные силы, а также четверо великих царей, сынов Адити, детей Беспредельности – Варуна, Митра, Арьяман, Бхага, чистота и широта Сознания-Истины, ее закон любви, света и гармонии, ее энергия и устремленность, ее чистое и блаженное наслаждение сущим .

На этом жертвоприношении боги пьют из четырехчастного кубка, camasaṁ caturvayam (IV. 36. 4), пьют излияния нектара. Тваштар, Создатель форм, первоначально дал человеку один-единственный кубок – физическое сознание, физическое тело, – чтобы подносить в нем богам радость бытия. Рибху же, энергии озаренного знания, принимают кубок уже обновленным и усовершенствованным позднейшими стараниями Тваштара и создают в человеке из материала этих четырех уровней еще три тела – витальное, ментальное и каузальное или идеальное .

Поскольку Рибху создали этот четырехчастный кубок блаженства, давая человеку возможность жить на уровне Сознания-Истины, они способны установить в этом ставшем совершенным человеке трижды семь восторга наивысшего существования, которые изливаются в его ум, витал и тело. Каждый из них они могут даровать человеку во всей полноте посредством совершенного выражения присущего только ему абсолютного качества, даже когда все они выступают единым целым .

Рибху обладают силой поддерживать и сохранять все эти потоки восторга бытия в человеческом сознании; и они способны в совершенстве своих трудов разделить этот восторг бытия между воплощенными богами, чтобы каждый из них получил свою жертвенную долю. Ибо такое совершенное распределение есть главнейшее условие действенного жертвоприношения – совершенного труда .

Таковы Рибху, и они призываются на жертвоприношение, совершаемое человеком, дабы они создали и для него эти дары бессмертия, как создали их для себя. «Он исполняется изобилия и силы для труда, он силой самовыражения становится риши, он становится героем и бойцом, которого трудно сразить в битвах, он несет в себе прилив блаженства и полноту энергий, – тот, кого питают Ваджа и Вибхва, эти Рибху. .. Ибо вы есть провидцы и мыслители с ясным различением, и вам таковым посредством мысли нашей души мы провозглашаем это знание. Вы, в знании своем несущие наши помыслы, сотворите для нас все людские услады: светлое изобилие, творящую силу и наивысшее блаженство. Здесь даруя потомство, здесь – блаженство, здесь великую энергию вдохновения, создайте для нас в своем восторге. Даруйте нам, о Рибху, то богатое многоцветье изобилия, благодаря которому мы пробудимся в своем сознании к тому, что недоступно обычным людям» .

 

XII

Вишну, Всеохватывающее Божество

Ригведа I. 154

viṣṇornu kaṁ vīryāṇi pra vocaṁ yaḥ pārthivāni vimame rajāṁsi ǀ

yo askabhāyaduttaraṁ sadhasthaṁ vicakramāṇastredhorugāyaḥ ǁ

1. Сейчас я провозглашу могущественные деяния Вишну, который размерил земные миры и который дал опору той верхней обители нашего самоосуществления, он, широко идущий, делая три шага в своем вселенском движении.

pra tadviṣṇuḥ stavate vīryeṇa mṛgo na bhīmaḥ kucaro giriṣṭhāḥ ǀ

yasyoruṣu triṣu vikramaṇeṣvadhikṣiyanti bhuvanāni viśvā ǁ

2. То Вишну утверждает в вышине своим могуществом, он, подобный страшному льву, бродящему в неведомых местах, чье логово на горных вершинах, он, в трех широких шагах которого все миры находят свое пристанище.

pra viṣṇave śūṣametu manma girikṣita urugāyāya vṛṣṇe ǀ

ya idaṁ dīrghaṁ prayataṁ sadhasthameko vimame tribhiritpadebhiḥ ǁ

3. Вперед к Вишну пусть движется наша сила и наша мысль, к всеохватывающему, широко идущему Быку, чье место обитания в горах, кто, будучи Един, измерил всю эту обширную и далеко простершуюся обитель нашего самоосуществления всего тремя шагами.

yasya trī pūrṇā madhunā padānyakṣīyamāṇā svadhayā madanti ǀ

ya u tridhātu pṛthivīmuta dyāmeko dādhāra bhuvanāni viśvā ǁ

4. Он тот, чьи три шага полны медового нектара и не иссякают, но несут в себе упоительный восторг в согласии с самой своей природой; и тот, кто, будучи Един, поддерживает тройственную основу, а также землю с небом – все миры.

tadasya priyamabhi pātho aśyāṁ naro yatra devayavo madanti ǀ

urukramasya sa hi bandhuritthā viṣṇoḥ pade parame madhva utsaḥ ǁ

5. Да достигну я, наслаждаясь, той цели его движения – Восторга, где обретают упоение души, ищущие бога; ибо там, в том высшем шаге широкошагающего Вишну, находится тот Друг людей, кто есть источник сладости медовой.

tā vāṁ vāstūnyuśmasi gamadhyai yatra gāvo bhūriśṛṅgā ayāsaḥ ǀ

atrāha tadurugāyasya vṛṣṇaḥ paramaṁ padamava bhāti bhūri ǁ

6. Вот те обители вас двоих мы жаждем как цели нашего путешествия – те, где пасутся многорогие стада Света; ведь здесь тот высший шаг широкошагающего Вишну проливает свой свет на нас во всей своей многообразной шири.

Комментарий

Божество этого гимна Вишну всеохватывающий, который в Ригведе тесно, хоть и неявно, связан и почти отождествлен с другим божеством, Рудрой, занимающим почетное место в позднейшей религии. Рудра, бог свирепый и яростный, обладает и благодетельным аспектом, который приближается к наивысшей блаженной реальности Вишну; неизменное дружелюбие Вишну в отношении человека и помогающих ему богов омрачается присущим ему аспектом страшной свирепости: «как страшный лев, обитающий в местах недобрых и труднодоступных», и описывается этот его аспект в выражениях, которые скорее соответствовали бы Рудре. Рудра – отец Марутов, неистовых в битвах; Вишну в последнем гимне пятой мандалы воспет под именем Эвая Марут, как источник, давший жизнь Марутам, сделавший их такими, какие они есть, и сам отождествляется с единством и тотальностью их воинственных сил. Рудра есть Дэва или Бог, восходящий в космосе; Вишну есть тот же Дэва или Бог, пробуждающий энергии восхождения и помогающий им.

Европейские ученые долго пытались отстоять точку зрения, согласно которой величие Вишну и Шивы в пуранических теогониях относится к временам более поздним, а в Веде эти боги занимали незначительное положение и стояли ниже Индры и Агни. Среди многих ученых даже распространилось мнение, будто Шива представляет собой позднейшую концепцию, заимствованную у дравидов и знаменующую частичное подчинение ведийской религии той местной культуре, в которую эта религия вторглась. Такого рода ошибки с неизбежностью вытекают из общего неверного истолкования ведийской мысли, в чем повинен старый брахманический ритуализм, которому европейская научная мысль, преувеличивая незначительные и внешние элементы ведийской мифологии, только придала новую и еще более далекую от истины форму.

Значение ведийских богов должно измеряться не количеством гимнов, посвященных им, или местом, которое им отводится в обращениях риши, но функциями этих богов. Агни и Индра, к которым обращено большинство гимнов Веды, не более велики, нежели Вишну и Рудра, но функции, выполняемые ими во внутреннем и во внешнем мирах, относятся к числу самых активных, важных и непосредственно воздействовавших на психическую дисциплину древних мистиков, и это единственная причина их преобладающего положения. Маруты, дети Рудры, занимают не более значимую роль в пантеоне богов, чем их свирепый и могущественный Отец, однако к ним обращено множество гимнов и они гораздо чаще упоминаются в связи с другими богами, так как для ведийской дисциплины их функции имели постоянное и непосредственное значение. С другой стороны, Вишну, Рудра, Брахманаспати, ведийские прототипы позднейшей пуранической триады Вишну-Шива-Брахма, создают условия для ведийского труда и поддерживают его, находясь за спинами более действенных сил, и на первый взгляд гораздо менее вовлечены в его рутинные процессы.

Брахманаспати есть тот, кто творит при помощи Слова; он вызывает свет и видимый космос из тьмы бессознательного океана и движет формы сознательного бытия ввысь к их конечной цели. Именно из созидательного аспекта Брахманаспати впоследствии возникла концепция Брахмы-Творца.

Рудра дает силу для восходящего движения форм или образований Брахманаспати. В Веде он зовется Могучий в Небесах, но работу свою он начинает на земле и делает жертвоприношение действенным на всех пяти уровнях нашего восхождения. Он – Яростный, тот, кто управляет восходящей эволюцией сознательного бытия; его мощь противостоит всякому злу, сокрушает грешника и врага; нетерпимый к порокам и грехам, он самый ужасный из богов, единственный, кого по-настоящему боятся ведийские риши. Агни, Кумара, прототип пуранического Сканды, – дитя этой силы Рудры на земле. Маруты, жизненные энергии, которые силой добывают себе свет, есть дети Рудры. Агни и Маруты возглавляют отчаянную битву за подъем ввысь от первоначального земного и темного творения Рудры к небесам мысли, к лучезарным мирам. Но у этого яростного и могучего Рудры, который крушит все порочные образования во внутренней и внешней жизни, есть и более благотворный аспект. Рудра – верховный целитель. Он губит все, что ему противится; но, будучи призван на помощь и умилостивлен, он исцеляет все раны, все зло и все страдания. Воинствующая сила есть его дар, но в ней же – конечный покой и радость. В этих аспектах ведийского бога заключен весь исходный материал, необходимый для развития образа пуранического Шивы-Рудры, разрушителя и исцелителя, милостивого и ужасного, Владыки силы, действующей в мирах, и Йогина, наслаждающегося высшей свободой и безмятежностью.

Для творений слова Брахманаспати, для действия силы Рудры Вишну поставляет необходимые статические элементы – Пространство, упорядоченное движение миров, уровни восхождения, наивысшую цель. Он сделал три шага и в образовавшемся пространстве разместил все миры. В этих мирах он, всеохватывающий, и обитает, отводя большее или меньшее место для действий и движений богов. Когда Индра убивает Вритру, то он сначала возносит молитву Вишну, своему другу и соратнику в великой борьбе (I. 22. 19): «О Вишну, отмерь своими шагами побольше простора» (IV. 18. 11), и на этом просторе он уничтожает Вритру, который ограничивает, Вритру, который скрывает. Последний наивысший шаг Вишну, его высочайший престол – это тройственный мир блаженства и света, paramaṁ padam, который мудрые видят простершимся в небе подобно сияющему оку всевидения (I. 22. 20); этот высочайший престол Вишну и является целью ведийского путешествия. Здесь снова ведийский Вишну выступает как законный предтеча и настоящий прототип пуранического Нараяны, Охранителя и Властелина Любви.

По сути фундаментальная концепция Веды исключает пураническую иерархию – разделение на верховную Триаду и меньших богов. Для ведийских риши существовал только один универсальный Дэва, а Вишну, Рудра, Брахманаспати, Агни, Индра, Ваю, Митра, Варуна – все они в равной мере являются его формами и космическими аспектами. Каждый из них есть сам по себе весь Дэва и содержит в себе всех остальных богов. Полное развитие в Упанишадах идеи этого наивысшего и единственного Дэвы, который в гимнах Ригведы оставался неясным, неопределенным, подчас даже именуемым «То», среднего рода, или единственным существующим, а также ритуалистическое ограничение ролей других богов и все более точное определение их человеческих или личностных аспектов под давлением развивающейся мифологии привело к снижению их значения и к возведению на трон в окончательной пуранической структуре индуистской теогонии менее расхожих и более общих имен и форм – Брахмы, Вишну и Рудры.

В этом гимне Диргхатамаса Аучхатхьи, обращенном к всеохватывающему Вишну, воспевается именно это знаменательное деяние бога – величие трех его шагов. Мы должны оставить в стороне идеи, появившиеся уже в позднейшей мифологии. Здесь мы не имеем дела с Вишну-карликом, титаном Бали и тремя божественными шагами, которыми были взяты во владение Земля, Небо и бессолнечные подземные миры Паталы. Три шага Вишну в Веде четко определяются риши Диргхатамасом как земля, небо и тройственная основа, tridhātu. Именно эта тройственная основа, которая лежит за пределами Неба или налагается на него в качестве его высочайшего уровня, nākasya pṛṣṭhe (I. 125. 5), и есть наивысший шаг или наивысшая обитель, престол этого всеохватывающего божества.

Вишну есть широкошагающий. Он есть тот, кто вышел за преде-лы, – на языке Иша Упанишады, sa paryagāt, – трижды простерший себя как Провидец, Мыслитель и Создатель в сверхсознательном Блаженстве, в небе мысли, на земле физического сознания, tredhā vicakramāṇaḥ. Этими тремя шагами он размерил, образовал во всем их протяжении земные миры; ибо по ведийским представлениям материальный мир, который мы населяем, есть лишь одна из нескольких ступеней, ведущая за своими пределами к ментальным и витальным мирам и поддерживающая их. Этими шагами Вишну устанавливает над землей и промежуточным миром – земля есть область материального, а промежуточный мир есть витальная область, управляемая Ваю, Владыкой динамичного жизненного принципа, – тройное небо с тремя его сияющими вершинами, trīṇi rocanā. Эти небеса и описываются риши как высшая обитель свершения. Земля, срединный мир и небо составляют тройное пространство постепенного самоосуществления сознательного существа, triṣadhastha (I. 156. 5): земля – низшая обитель, витальный мир – срединная и небо – высшая. И все три охватываются тройным шагом Вишну .

Но это еще не все. Есть еще мир, в котором процесс самоосуществления находит свое завершение, – высочайший шаг Вишну. Во втором стихе провидец упоминает его просто как «то». «То» Вишну, продолжая движение вперед, устанавливает своим третьим шагом или прочно утверждает, pra stavate, благодаря своей божественной мощи. После этого Вишну описывается в выражениях, говорящих о его сущностной тождественности ужасному Рудре, свирепому и опасному Льву миров, который берет начало в эволюции как Владыка животных, Пашупати, и движется вверх по горе бытия, где сам обитает, пробираясь сквозь все более и более трудные и недоступные места, пока не останавливается на самых вершинах. Таким образом, тремя широкими шагами Вишну охватывает все пять миров со всеми населяющими их тварями. Земля, небо и «тот» мир блаженства есть три шага Вишну. Между землей и небом помещается Антарикша, витальные миры, дословно «промежуточное пространство». Между небом и миром блаженства есть другое обширное пространство, Антарикша, или место промежуточного обитания – Махарлока, мир сверхсознательной Истины сущего .

Сила и мысль человека – сила, исходящая от Рудры, Могучего, и мысль, исходящая от Брахманаспати, творящего Владыки Слова, – должны двинуться вперед, выйти в великое путешествие ради или навстречу этому Вишну, который стоит у самой цели, на вершине, на пике горы. Он есть это широкое универсальное движение, он – Бык мира, который наслаждается и оплодотворяет все энергии силы и все движущиеся стада мысли. Это широко раскинувшееся пространство, которое предстает перед нами как мир нашего самоосуществления, как тройной алтарь великого жертвоприношения, таким образом было отмерено и сформировано всего тремя шагами этой всемогущей Беспредельности .

Все три шага исполнены медового нектара восторга существования. Всех их Вишну наполняет своей божественной радостью бытия. Ею они неизменно поддерживаются, не иссякая, не иссыхая, но в гармонии со своим природным движением пребывают в постоянном экстазе, в непреходящем упоении своим широким, безграничным существованием. Вишну неусыпно поддерживает их, сохраняет их в неприкосновенности. Он есть Единственный, только он один единственно существующее Божественное, и он содержит в своем бытии тройную божественную основу, которую мы достигаем в мире блаженства, землю, где есть наше основание, и небо, с которым мы соприкасаемся через ментальное существо внутри нас. Все эти пять миров поддерживает он . Tridhātu, тройная первооснова или тройной принцип существования, – это Сатчитананда Веданты, а на обычном языке Веды – это vasu, субстанция, ūrj, изобильная сила нашего бытия, priyam или mayas, восторг и любовь в самой сути нашего существования. Из этих трех вещей и состоит все сущее, и мы стяжаем полноту их тогда, когда достигаем цели нашего путешествия.

Та цель есть Восторг – последний из трех шагов Вишну. Риши использует неопределенное местоимение «tat», которым он поначалу неясно обозначил его: под этим словом подразумевался восторг, всенаслаждение как цель движения Вишну. Именно эта Ананда для человека в его восхождении становится миром, в котором он вкушает божественный восторг, обретает полноту энергии беспредельного сознания, реализует свое бесконечное существование. Там, в вышине, располагается тот источник медового нектара бытия, которым наполняются три шага Вишну. Там души, взыскующие божественности, живут в экстазе от этого сладчайшего вина. Там, в этом наивысшем шаге, в высочайшей обители широкошагающего Вишну и бьет родник медового нектара, источник божественной сладости, ибо то, что обитает там, есть Божество, Дэва, совершенный Друг и Возлюбленный тех душ, что к нему стремятся, недвижимая и конечная реальность Вишну, к которой восходит в космосе широкошагающий Бог .

Итак, есть двое, здесь – Вишну в движении, там – вечно неизменный, наслаждающийся блаженством Дэва, и именно те наивысшие обители этой Пары, тройственный мир Сатчитананды, мы желаем как цели этого долгого путешествия, этого великого восходящего движения. Именно туда идут многорогие стада сознательной Мысли, сознательной Силы, там – цель, там – их пристанище. Там, в тех мирах, посылающих нам сюда свой свет, и пребывает это огромное, полное, безграничное сияние высочайшего шага, высочайший престол широкошагающего Быка, властителя и предводителя всех этих многорогих стад – всеохватывающего Вишну, космического Божества, Возлюбленного и Друга наших душ, Повелителя трансцендентного существования и трансцендентного восторга .

 

XIII

Cома, Владыка Восторга и Бессмертия

Ригведа IX. 83

pavitraṁ te vitataṁ brahmaṇaspate prabhurgātrāṇi paryeṣi viśvataḥ ǀ

ataptatanūrna tadāmo aśnute śṛtāsa idvahantastatsamāśata ǁ

1. О Владыка души, широко распростерто для тебя очистительное цедило; проявившись в творении, ты пронизываешь все его члены. Тот не вкушает восторга, кто еще незрел, чье тело еще не претерпело жара пламени; лишь те могут вынести то и насладиться им, кто был подготовлен огнем.

tapoṣpavitraṁ vitataṁ divaspade śocanto asya tantavo vyasthiran ǀ

avantyasya pavītāramāśavo divaspṛṣṭhamadhi tiṣṭhanti cetasā ǁ

2. Цедило, сквозь которое очищается жар его, простерто в обители Неба, его сияющие нити натянуты. Его стремительные услады питают душу, которая очищает его; на вершину Неба он восходит через сознающее сердце.

arūrucaduṣasaḥ pṛśniragriya ukṣā bibharti bhuvanāni vājayuḥ ǀ

māyāvino mamire asya māyayā nṛcakṣasaḥ pitaro garbhamā dadhuḥ ǁ

3. Это высочайший пестрый Бык, который побуждает воссиять Зори, Муж, который несет миры становления и стяжает изобилие; Отцы, обладавшие творящим знанием, его же энергией знания создали форму ему; сильные в видении, они поместили его внутри, как дитя, должное родиться.

gandharva itthā padamasya rakṣati pāti devānāṁ janimānyadbhutaḥ ǀ

gṛbhṇāti ripuṁ nidhayā nidhāpatiḥ sukṛttamā madhuno bhakṣamāśata ǁ

4. Как Гандхарва, он охраняет свою истинную обитель; как наивысший и Удивительный, он хранит рождения богов; Владыка сокровенного уклада, этим внутренним укладом ловит он врага. Те, кто вполне совершенны в трудах, услаждаются его медовой сладостью.

havirhaviṣmo mahi sadma daivyaṁ nabho vasānaḥ pari yāsyadhvaram ǀ

rājā pavitraratho vājamāruhaḥ sahasrabhṛṣṭirjayasi śravo bṛhat ǁ

5. О Ты, кто имеет приношения, ты и есть та божественная пища, ты есть простор, божественное жилище; небом окутавшись как одеянием, ты заключаешь в себя продвижение жертвы. Царь с колесницей как очистительным цедилом, ты возносишься к изобилию; тысячью своих пылающих сияний ты покоряешь безбрежное знание.

Комментарий

Примечательная, существенная особенность ведийских гимнов заключается в том, что, хотя ведийская религия и не была монотеистической в современном смысле слова, все же в гимнах постоянно признается – иногда вполне очевидно и просто, иногда более сложным и трудным для понимания образом, но эта идея прослеживается всегда, – что множество божеств, к которым они взывают, это на самом деле единое Божественное – Единое со многими именами, раскрывающееся во многих аспектах, обращающееся к человеку под маской множества божественных личностей. Западные ученые, озадаченные этим религиозным подходом, который для индийского склада ума не представляет никаких трудностей, придумали для его объяснения теорию ведийского генотеизма. Риши, предположили ученые, были политеистами, но каждому из Богов, на время поклонения ему, они отводили главенствующую роль и даже по-своему рассматривали его как единственное божество. Изобретение генотеизма представляет собой попытку чуждого менталитета понять и истолковать индийскую идею единого Божественного Существа, которое проявляет Себя во многих формах и под многими именами, и каждое из них для поклоняющегося данному имени и форме есть единый и наивысший Бог. Эта идея Божественного, фундаментальная для пуранических доктрин, уже наличествовала и в верованиях наших ведийских праотцев.

Веда уже содержит в себе семя ведантийской концепции Брахмана. Он признается как Непознаваемое, вневременное Существование, то Наивысшее, которое есть ни сегодня, ни завтра, движущееся с движением Богов, но само ускользающее от попыток ума уловить его (I. 170. 1). О нем говорится в среднем роде – «То»; он часто отождествляется с Бессмертием, с высочайшим тройным Принципом, с беспредельным Блаженством, к которому устремлен человек. Брахман есть Недвижимое, есть Единство Богов. «Недвижимое рождено как Безбрежное в обители Коровы (Адити). .. беспредельное, могущество Богов, Единое» (III. 55. 1). «Это единый Сущий, кому провидцы дают разные имена: Индра, Матаришван, Агни» (I. 164. 46).

Этот Брахман, единое Сущее, о котором так говорится, безлично в среднем роде, понимается также и как Дэва, наивысшее Божество, Отец всех вещей, который появляется здесь как Сын в человеческом духе. Он – Всеблагой, к нему направлено восходящее движение Богов, он проявлен одновременно и как Мужское, и как Женское начало, vṛṣan, dhenu. Каждый из Богов есть проявление, аспект, личность единого Дэвы. Он может быть осознан через любое свое имя или аспект, через Индру, через Агни, через Сому, ибо каждый из них, являясь в самом себе всецело Дэвой и отличаясь от других лишь своей внешней формой или аспектом, содержит в себе всех Богов.

Так, Агни воспевается в качестве наивысшего и универсального Дэвы. «Ты, о Агни, ты есть Варуна, когда рожден; ты становишься Митрой, когда зажжен всецело; в тебе – все Боги, о сын Силы; ты – Индра для смертного, совершающего жертвоприношение. Ты становишься Арьяманом, когда носишь тайное имя Дев. Тебя побуждают сверкать сияниями (“коровами”, gobhiḥ), как Митру, верно утвержденного, когда ты делаешь единомышленниками Хозяина дома и его супругу. Во славу твою, о Рудра, Маруты своим напором освещают то, что есть яркое и многообразное твое рождение. Когда устроен высочайший престол Вишну, им ты хранишь тайное Имя сияний (“коров”, gonām). Величием твоим, о Дэва, боги обретают правильное видение и, помещая в себе всю множественность (беспредельного проявления), вкушают Бессмертие. Люди поселяют Агни в себе как жреца жертвоприношения, когда, желая (Бессмертия), они распределяют (между богами) самовыражение своего существа. .. В знании своем отгони (грех и мрак) и освободи Отца – того, кто рождается в нас как Сын твой, о Дитя Силы» (V. 3). Таким же образом Вамадева восхваляет Индру, и в этом, восемьдесят третьем гимне девятой мандалы, как и в ряде других, Сома также выходит за пределы своих частных функций и предстает в качестве верховного Божества.

Сома есть Владыка нектара восторга, вина бессмертия. Подобно Агни, он также находится в растениях, в ростках земли и в водах. Нектар Сомы используется во внешнем жертвоприношении в качестве символа этого вина восторга. Он выжимается давильным камнем (adri, grāvan), имеющим тесную символическую связь с ударом грома, преобразованной грозовой силой Индры, которая тоже называется adri. В ведийских гимнах говорится о светозарных громах этого давильного камня, как говорится в них и о сверкании и грохоте оружия Индры. Однажды выжатый, подобно восторгу бытия, Сома должен быть очищен при помощи цедила (pavitra), и, пройдя через цедило, он во всей своей чистоте изливается в кубок (camū), в котором и приносится на жертвоприношение, или же он хранится в сосуде (kalaśa) для питья Индры. Иногда символ кубка или сосуда отбрасывается и Сома описывается просто потоком восторга, струящимся в обитель богов, в дом Бессмертия. Что эти предметы являются символами, становится совершенно ясно из большинства гимнов девятой мандалы, которые все посвящены Божеству Соме. Например, физическая система человека здесь изображается в виде сосуда для нектара Сомы, а цедило, через которое нектар очищается, описывается как протянутое в обители Неба, divaspade.

Гимн начинается с образа, непосредственно связанного с физическим фактом процеживания вина и его изливания в сосуд. Цедило, или инструмент очищения, натянутое в обители Неба, представляется умом, озаренным знанием (cetas), а человеческий организм – сосудом. Pavitram te vitataṁ brahmaṇaspate, цедило широко разостлано для тебя, о Владыка души; prabhur gātrāṇi paryeṣi viśvataḥ, став проявленным, ты пронизываешь или проходишь все члены. Сома назван здесь Брахманаспати, именем, которое иногда употребляется и в отношении других богов, но обыкновенно так именуется Брихаспати, Владыка созидающего Слова. Brahman в Веде – это душа или душа-сознание, появляющаяся из сокровенного сердца сущего, однако чаще это мысль, вдохновенная, творящая, полная тайной истины, которая возникает из того плана сознания и становится мыслью ума, manma. В данном случае, однако, Брахман означает, по-видимому, саму душу. Сома, Владыка Ананды, есть истинный творец, который владеет душой и извлекает из нее божественное творение. Ум и сердце, став просветленными, превращаются для него в очистительное орудие; сознание, освобожденное от узости и двойственности, широко простирается, готовое принять в себя весь поток чувственной и умственной жизни, чтобы обратить его в чистый восторг истинного существования, в божественную и бессмертную Ананду.

Таким образом полученный, очищенный, процеженный Нектар жизни, превратившись в Ананду, вливается во все части человеческого организма, как в винный сосуд, и растекается по ним всецело, в каждую часть. Так же как тело человека наполняется ощущением бурной радости от крепкого вина, так и вся физическая система наполняется ощущением ликования от этой божественной Ананды. Слова prabhu и vibhu в Веде употребляются не в значении «господин», которое закрепилось за ними позднее, а в фиксированном психологическом смысле, подобно словам pracetas и vicetas, или prajñāna и vijñāna более позднего языка. «Вибху» значит становление, возникновение через акт распространения, «прабху» – становление, возникновение перед сознанием, т. е. в определенной точке как определенный объект или опыт. Сома источается подобно нектару, капающему из цедила и заполняющему сосуд; он возникает в сознании, сосредоточенном на определенной точке, prabhu, или как определенный опыт, а потом в качестве Ананды наполняет собой все существо, vibhu.

Но не всякое человеческое существо способно принять в себя, удержать и насладиться мощным, часто неистовым, порывом того божественного восторга. Ataptatanūr na tad āmo aṣnute, кто еще не готов, чье тело не прошло через жар, тот не может вкусить или насладиться тем; śṛtāsa id vahantas tat samāśata, лишь те, кто прокалились пламенем, могут вынести то и всецело насладиться им. Нектар божественной Жизни, наполнивший всю систему, есть сильный, всеохватывающий и неистовый экстаз; его не вынести физическому существу, не подготовленному серьезными испытаниями огнями жизни, страданием и опытом. Сырой глиняный сосуд, не прошедший обжиг в печи, не может удержать в себе нектар Сомы, он разбивается, проливая бесценную жидкость. Так и физическая система человека, вкушающего это крепкое вино Ананды, должна через страдание и преодоление всех мучительных накалов жизни подготовиться к тому, чтобы вынести тайный и пламенный жар Сомы; иначе его сознание не сможет удержать вино: оно прольет и утратит его как только или даже прежде, чем сможет испробовать, либо человек ментально и физически сломается под воздействием Сомы.

Крепкое, пламенное вино должно быть очищено, цедило для его очистки широко натянуто в небесной обители, готовое принять его, tapoṣpavitraṁ vitataṁ divaspade, нити или волокна цедила состоят из чистого света и распростерты как лучи, śocanto asya tantavo vyasthiran. Сквозь эти нити должно пролиться вино. Образ, очевидно, относится к очищенному ментальному и эмоциональному сознанию, к осознающему сердцу, cetas, чьи мысли и чувства есть волокна цедила. Дьяус или Небо – чистый ментальный принцип, неподвластный нервным и телесным реакциям. В обители Неба – чистом ментальном существе, отличном от витального и физического сознания, мысли и чувства из беспокойных и смутных ментальных, эмоциональных и чувственных реакций, каковы они есть у нас сейчас, превращаются в чистые лучи истинного восприятия и радостные психические волнения. Из ограниченных и трепещущих, оберегающих себя от боли и чрезмерных ударов судьбы, они становятся свободными, сильными, яркими, они радостно расстилаются, чтобы принять и обратить в божественный экстаз все возможные прикосновения универсального существования. Вот почему именно divaspade, в обители Неба, натянуто цедило, готовое принять Сому.

Таким образом полученные и очищенные, эти жгучие и неистовые соки, эти быстрые и опьяняющие энергии Нектара больше не тревожат ум и не вредят телу, они больше не проливаются и не пропадают зря, но питают и взращивают, avanti, ум и тело того, кто их очистил, avantyasya pavītāram āśavaḥ. Так приумножая весь восторг его ментального, эмоционального, чувственного и физического существа, соки восходят с ним через очищенное и блаженствующее сердце на высочайший уровень, к вершине неба, то есть к светоносному миру Свара, где ум, одаренный интуицией, способный воспринять вдохновение и откровение, купается в величии Истины (ṛtam), освобождается для безбрежности Простора (bṛhat). Divaspṛṣtham adhi tiṣṭhanti cetasā.

До сих пор риши говорил о Соме в его внеличностном проявлении, в качестве Ананды или восторга божественного сущестования в сознательном опыте человека. Теперь же, по обычаю ведийских риши, от божественного проявления он переходит к божественной Ипостаси, и Сома предстает как верховная Личность, как высший и универсальный Дэва. Arūrucad uṣasaḥ pṛśnir agriyaḥ, высочайший Пестрый, он побуждает сиять зори; ukṣā bibharti bhuvanāni vājayuḥ, он, Бык, несет миры, ища изобилия. Слово pṛśniḥ, пестрый или пятнистый, может относиться как к Быку, верховному Мужскому началу, так и к Корове, женской Энергии; подобно всем обозначениям цвета в Веде – śveta, śukra, hari, harit, kṛṣṇa, hiraṇyaya – это слово также символично; на языке мистиков цвет, varṇa, всегда передает некие свойства, качества, темперамент и т. д. Пестрый Бык есть Дэва во множестве своих проявлений, в своем многоцветье. Сома есть тот первичный, верховный пятнистый Бык, первородитель мира становления, ибо все творение происходит от Ананды, от этого всеблаженного Бога; восторг – прародитель всего разнообразия творений. Он – Бык, ukṣan, слово, которое, как и его синоним vṛṣan, означает распространение, генерирование, напитывание; он – отец изобилия, Бык, Самец; это он оплодотворяет Силу сознания, Природу, Корову, он производит и несет в своем потоке изобилия миры. Он заставляет Зори воссиять – зори, несущие озарение, матери сияющих стад Солнца; он ищет изобилия, то есть стремится к полноте бытия, силы, сознания, к изобилию божественности, что есть условие божественного восторга. Иными словами, именно этот Владыка Ананды дарует нам великолепия Истины и щедроты Простора, благодаря которым мы достигаем Бессмертия.

Праотцы, открывшие Истину, получили от него созидательное знание, его Майю, и этим идеальным и идееобразующим сознанием наивысшего Божества создали образ Его в человеке, они утвердили Его в этом роде людском как нерожденное дитя, как семя божественного в человеке, как Рождение, которому предстоит свершиться из оболочки человеческого сознания. Māyāvino mamire asya māyayā, nṛcakṣasaḥ pitaro garbham ā dadhuḥ. Праотцы – это древние риши, открывшие Путь ведийских мистиков; считается, что они и сейчас духовно присутствуют и управляют судьбами людского рода, трудясь в человеке, наряду с богами, во имя достижения им Бессмертия. Они – мудрецы, снискавшие мощное божественное видение, nṛcakṣasaḥ, видение Истины, благодаря которому сумели отыскать Коров, спрятанных пани, и выйти за пределы rodasī, ментального и физического сознания, в Сверхсознание, в Беспредельную Истину и в Блаженство (I. 36. 7; IV. 1. 13-18; IV. 2. 15-18 и т. д. ).

Сома есть Гандхарва, Повелитель сонма наслаждений, и он охраняет истинный престол Дэвы, уровень или план Ананды, gandharva itthā padam asya rakṣati. Он есть Наивысший, стоящий в стороне и над всеми другими существами, отличный от них и удивительный, adbhutaḥ; как наивысший и трансцендентный, он присутствует во всех мирах, но превосходит их, он оберегает в этих мирах рождения богов, pāti devānāṁ janimāni adbhutaḥ. «Рождения богов» – обычное выражение для Веды, под которым подразумевается проявление божественных принципов в космосе и, в особенности, формирование божественности во множестве различных ее форм в человеческом существе. В последнем стихе риши говорит о Дэве как о божественном дитяти, погруженном в этот мир, с тем чтобы родиться в человеческом сознании. Здесь же он говорит о Нем как о трансцендентной сущности, охраняющей созданный в человеке мир Ананды и формы божества, рожденные в нем благодаря божественному знанию, от поползновений врагов, сил разобщения, сил нерадости (dviṣaḥ, arātīḥ), от небожественных орд с их формами темного и лжесозидающего знания, Авидьи, иллюзии (adevīr māyāḥ).

Ибо он захватывает этих вторгающихся врагов в сеть внутреннего сознания; он – владыка более глубокого и точного уклада истины мира и опыта мира, чем тот, который формируется чувствами и поверхностным умом. И этим внутренним укладом, словно сетью, он ловит силы неистины, неясности и разделения, подчиняя их закону истины, света и единства: gṛbhṇāti ripuṁ nidhayā nidhāpatiḥ. Поэтому люди, защищаемые владыкой Ананды, в распоряжении которого находится эта внутренняя природа, способны привести свои мысли и поступки в согласие с внутренней истиной и светом, и их больше не могут сбить с толку силы внешних искажений; они движутся прямо, они достигают совершенства в деяниях и через эту истину внутренней работы и внешнего действия могут вкусить полноту медовой сладости бытия – восторг, который есть пища души. Sukṛttamā madhuno bhakṣam āśata.

Сома проявляется здесь в качестве приношения, божественной пищи, вина восторга и бессмертия, haviḥ, и в качестве Дэвы, владыки этого божественного приношения (haviṣmaḥ), а надо всем – как широкий и божественный престол, сверхсознательное блаженство и истина, bṛhat, откуда вино изливается к нам. Как вино восторга, Сома течет и вливается в это великое движение жертвоприношения, которое есть продвижение человека от физического к сверхсознательному. Он вливается и охватывает жертвоприношение, окутавшись облаком небесного эфира, nabhas, ментальным принципом, словно одеянием и покровом. Havir haviṣmo mahi sadma daivyam, nabho vasānaḥ pari yāsi adhvaram. Божественный восторг приходит к нам, окутанный светозарной дымкой – покрывалом из форм ментального опыта.

В этом продвижении или жертвенном восхождении всеблаженный Дэва становится Царем всей нашей жизнедеятельности, владыкой нашей обоготворенной природы и ее энергий; и через наше озарившееся сознающее сердце, словно на своей колеснице, он возносится, достигая полноты беспредельного и бессмертного состояния. Как Солнце или огонь, как Сурья или Агни, опоясанный тысячью искрящихся энергий, он покоряет обширные просторы вдохновенной истины, сверхсознательного знания; rājā pavitraratho vājam āruhaḥ, sahasra-bhṛṣṭir jayasi śravo bṛhat. Это образ победоносного царя, солнцеподобного по силе и величию, покоряющего широкие земли. Бессмертие завоевывает он для человека в беспредельном Сознании-Истине, śravas, на котором и основывается бессмертное состояние. Это его собственный истинный престол, itthā padam asya, который Бог, сокрытый в человеке, покоряет, поднимаясь из мрака и сумерек, через великолепие Зари в солнечные щедроты.

* * *

На этом стихе я заключаю серию избранных гимнов Ригведы. Цель моя состояла в том, чтобы в максимально кратких пределах продемонстрировать подлинные функции ведийских богов, смысл символики, в которой выражается их культ, природу жертвоприношения и его назначение, приоткрывая тайну Веды на конкретных примерах. Я намеренно отобрал небольшое число кратких и легких для понимания гимнов – не рассматривая другие, которые больше поражают нас своей глубиной, тонкостью, сложностью мысли и образности, – подобно тем, чей психологический смысл ясен и лежит на поверхности, и тем, что самой своей необычностью и глубиной раскрывают свой истинный характер мистической и сакральной поэзии. Надеюсь, приведенных примеров будет достаточно, чтобы показать читателю, готовому беспристрастно подойти к их изучению, подлинный смысл нашего древнейшего и величайшего писания. Другие переводы, более общего характера, позволят читателю убедиться, что эти идеи есть не просто высочайшие взлеты мысли отдельных риши, но сам сокровенный смысл и учение Ригведы.