Виктор, сколь мог подробно рассказал Наталье о своих приключениях в Критских лабиринтах, кое-что добавил и Гоша. Но Наталья, как человек, увлеченный собственными делами, не слишком сопереживала своему мужу, да и своему бывшему оруженосцу тоже. С самого начала и до самого конца их поездки она не сомневалась в благополучном исходе предприятия, что, собственно, и подтвердилось. Но хрустальный череп, светящийся мертво-желтым цветом, произвел на нее неизгладимое впечатление. Это то, что надо.

Вскоре афиши и программы ее театра Духа украсились чуть страшноватым стилизованным хрустальным черепом, ставшим теперь его фирменным знаком. Она объездила несколько стеклодувных мастерских, и нашлись умельцы, соорудившие для нее пусть не хрустальный, но все же очень красивый череп. В него уже другие специалисты встроили источник света, который мог менять свой цвет от бледно-голубого до кроваво-красного. Зависело это от накала страстей в спектакле или от настроения зрителей, сказать трудно, но число поклонников ее театра с появлением на сцене черепа, несомненно, выросло.

Огорчило ее известие о смерти Арама Сергеевича.

– Хороший был старичок, – грустно произнесла она, – добрый и умный.

Ехать в экспедицию она наотрез отказалась, сославшись на загруженность делами театра, а Виктор и не настаивал, вспомнив о предсказаниях кипрского отшельника. Так будет спокойнее, подумал он про себя.

Между тем подготовка к экспедиции в Ирак шла полным ходом. Решалось множество организационных вопросов. В первую очередь надо было получить разрешение иракских властей на проведение экспедиции. Госдепартамент США ни за что не хотел обращаться с такой просьбой к иракской администрации. В конце концов, удалось договориться, что с этим обратится к ним российская сторона. Достичь такой договоренности оказалось несложно, но выполнить очень трудно. Российское министерство иностранных дел не спешило удовлетворить просьбу Академии наук, и Виктор вскоре понял, что если пустить это дело на самотек, то экспедиция в этом году не состоится, да и будет ли она в следующем, неизвестно. Нужно было подключать какие-то другие силы, способные ускорить хотя бы отправку запроса в Ирак.

В окружении Виктора таких людей не было, но тут на выручку пришла Наталья. Один из поклонников ее театра оказался видным работником МИД. Его-то она и попросила помочь. Запрос вскоре ушел. Теперь надо было ждать ответа. Как ни странно, но и тут Наталья смогла помочь. В январе в Москву прилетел министр иностранных дел Ирака Тарик Азис, и она сумела вручить всей его делегации приглашение на спектакль, указав в письме, что он будет посвящен его стране и лично Саддаму Хусейну. Министр на спектакль не пришел, но несколько человек из свиты этого государственного деятеля его посетили. В этот день сцену театра, помимо черепа, украсил еще и портрет Саддама Хусейна. Зрители так и не поняли, при чем тут портрет диктатора, зато свитские генералы, препровожденные Натальей на самые почетные места, оценили оказанное им уважение и восприняли высказанную ею просьбу. Спектакль же они все равно не поняли, но это было уже неважно.

Так что ответ из Ирака пришел вовремя, в конце февраля, а в начале марта Виктор и Гоша вдвоем вылетели в Триполи, где был назначен сбор экспедиции. Замену Араму Сергеевичу Виктор не нашел, а может быть, и не искал.

В Триполи они, уже как со старыми знакомыми, встретились с Майклом Тейлором и Диком Лайтом.

– Селина не прилетит, – сказал Майкл Виктору, – Дик оказался категорически против ее присутствия в нашей компании, уж и не знаю почему.

Так что экспедиция была в сборе. В порту они получили и снаряжение: два новеньких Хаммера, доверху набитые продовольствием, водой, горючим и другим экспедиционным снаряжением. Все было сделано добротно, надежно, с большим запасом. В общем, по-американски. Путь предстоял неблизкий, через пустыню, фактически без дороги. Из Ливана им предстояло добраться до Сирии, а оттуда уже в Ирак, в сторону Евфрата, где и начинались разведанные до них пещеры.

Комфортабельные мощные автомобили, снабженные кондиционерами и спутниковой навигационной системой, делали путешествие приятным, хотя к концу дня непрерывная тряска вызывала утомление. Окрашенные в защитные цвета пустыни они совсем не походили на своих блестящих лаком и хромом городских однофамильцев.

На границе Ливана с Сирией заспанный сержант в мятой униформе лишь вяло махнул рукой, мол, проезжайте поскорей, но когда на пятый день пути подъехали к границе Ирака, возникли проблемы. Пограничники долго и тщательно изучали документы. Потом заставили полностью разгрузить машины, облазили их снизу доверху. Пересмотрели весь груз: канистры с водой и дизельным топливом, продукты, палатки, посуду, предметы личной гигиены. В конце концов, тщательно обыскали всех членов экспедиции, но ничего запретного не нашли.

На все это ушло больше половины дня. К вечеру пограничники сказали, что сегодня же пошлют доклад в Багдад, и надо будет ждать ответа оттуда. Выбора не было, и экспедиция, отъехав метров на пятьсот от пограничной заставы, разбила лагерь. Вечером к ним на огонек завернули пограничники. Они с удовольствием попробовали американские консервы и вдоволь напились кока-колы. Дик предложил им взять несколько бутылок с собой, но один из них объяснил, что если на посту кто-нибудь увидит даже пустые бутылки, то у них будут большие неприятности.

Пограничники вели себя вполне дружелюбно, но пропустить экспедицию без разрешения из Багдада они не могли просто по долгу службы. Разрешение пришло только к вечеру следующего дня. Так что ночевать опять остались здесь и вновь принимали у себя в гостях пограничников, с которыми почти что подружились.

С наступлением утра экспедиция двинулась в путь уже по территории Ирака. Вскоре машины съехали с подобия дороги, которая вела в сторону Багдада, и пошли по бездорожью. Дик Лайт, который вел головную машину, счел, что лучше держаться подальше от магистралей, по которым могут двинуться военные колонны. Во время дневки на границе он вообще много рассказывал об Ираке, о том, что эта страна создает большую напряженность в регионе, и так переполненном противоречиями. Говорил он и о том, что разведывательные спутники США и Европы постоянно фиксируют перемещения больших групп войск по стране, а также военные учения.

– Предполагается, Ирак имеет оружие массового поражения, – говорил он, – оно может быть химическим, бактериологическим и даже атомным. Во всех случаях мы не должны допустить, чтобы оно было пущено в ход.

Кто мы, он при этом не уточнял. Дик вообще в последние дни выглядел напряженным и сосредоточенным, в то время как Майкл, по мере приближения к цели путешествия, становился все более благодушным и словоохотливым. Оказалось, что он много знал об иракских пещерах, как о самых древних на земле местах постоянного проживания доисторического человека.

Он пересел в машину к Виктору и Гоше и, не переставая, рассказывал им об истории этого края, как будто сам был ее свидетелем. Если бы не его косноязычие, то рассказ этот можно было бы назвать крайне интересным, во всяком случае, для Гоши, который вообще не был силен ни в истории, ни в археологии. Гоша же от нечего делать следил за маршрутом по карте, которую держал на коленях.

«Уж очень сильно Дик забирает на юг», – думал он. Чуть позже, когда ему стало ясно, что Дик ведет свою машину строго на юг, он сказал об этом Виктору, а тот перевел его слова Майклу. На что тот только беспечно махнул рукой.

Майкл говорил о том, что Библия многое впитала в себя из иудейских преданий, в том числе о всемирном потопе. Но и иудеи не были первоисточником. Они узнали о потопе от шумеров, которые тоже не были ни авторами предания, ни свидетелями потопа. Значит, до них здесь жили еще более древние и достаточно развитые люди, о которых мы ничего не знаем. И жили они во многих пещерах. Наиболее известная из них Шанидар, поскольку люди в ней жили практически постоянно на протяжении тридцати-сорока тысяч лет. Только в одиннадцатом веке до нашей эры люди переселились оттуда в несколько построенных поблизости деревушек.

Раскопки в пещере подтвердили, что потоп действительно был. В шурфе, который пробили археологи, после нескольких метров культурного слоя пошли чистые речные отложения. Откуда бы им взяться здесь, когда точно известно, что река здесь никогда не протекала и протекать не могла.

Вход в пещеру был много выше уровня здешних речных вод. Археологи прошли через речные отложения, и снова пошел культурный слой. Значит, посторонние отложения принес с собой потоп.

В расшифрованных шумерских письменах потоп тоже упоминается и даже, пожалуй, в литературной форме, в эпосе о Гильгамеше говорится, что потоп бушевал шесть дней и семь ночей. Упомянут там же и человек, который спасал на созданном им ковчеге, нет, не просто каждой твари по паре, а, в первую очередь, состоявшихся людей, настоящих мастеров, говоря современным языком – ученых и специалистов, то есть носителей знаний, что сильно отличается от того, что написано в Библии.

Есть в древнем эпосе и философская составляющая. В частности, там говорится об очистительном значении потопа. Возможно, имелось в виду, что потоп расчистил поле для жизни и развития более умственно продвинутой части нарождающегося человечества.

– То есть, если бы потопа не было, его стоило бы устроить, – развивал свою мысль Майкл, – наверное, нашему времени потоп бы тоже не помешал.

– Ну, знаете ли, слепая стихия не очень-то разбирается в том, кого следует уничтожить, а кого сохранить, – возразил ему Виктор.

– Умные и сильные всегда имеют больше шансов на выживание, чем слабые и глупые, – ответил Майкл, – я не сомневаюсь в том, что если в наше время произойдет что-либо подобное, то Америка выживет.

– А Ирак погибнет, – закончил за него Виктор, – а что вы думаете о России? Погибнет или выживет?

Майкл на какое-то время замолчал, понимая, что его слова никак не могут считаться политкорректными. У него не было раньше личного опыта общения с русскими, а тот, что он приобрел во время поездки в Москву, да и сейчас, за неделю тесного общения, был скорее положительным. А потому он примирительно сказал:

– Наверное, я неудачно выразился. Я думал о тех, кто выживет, а не о тех, кто погибнет. Во всех случаях я не прав, извините.

Виктор уже собрался развить эту тему, но тут в небе на горизонте появился вертолет. Он быстро приближался, потом покружил над продолжавшими двигаться машинами и улетел обратно. «Не к добру это», – подумал Виктор. Вскоре вертолет вернулся снова, опять описал круг в небе, а потом полетел в другую сторону. Дик остановил машину. Виктор подъехал к нему и тоже остановился. Все вышли из машин. Можно было ожидать, что вслед за вертолетом сюда нагрянет еще кто-то. Спрятаться в пустыне невозможно, убегать бесполезно. Все это понимали и без слов.

– Давайте пока перекусим как следует, – предложил Виктор.

Пока Гоша доставал походный столик, а Виктор с Майклом открывали и разогревали на крохотном примусе консервы, Дик вернулся к машине. Он открыл люк на ее крыше, развернул небольшую антенну и включил спутниковый телефон. С кем и о чем он вел разговор, слышно не было. Потом убрал антенну, аккуратно закрыл люк, и подсел к столу.

– Давайте раскроем наши карты, господа, – произнес он, наливая в стакан кофе из термоса.