Итак, утро дня «Ха» началось как всегда с легкой пробежки и стакана воды, у Алены сегодня был первый день без еды. Я ей разрешила только воду пить и не важно, что ей еще весь день во дворце работать, перетерпит как-нибудь. У нее только первые ощутимые результаты появились, Алена похудела на восемь килограмм, глядишь через три месяца она станет похожа на девушку а не на бегемота на выпасе. Нужно сказать, что данные у Аленки были очень хорошими. Рост чуть выше среднего, над комплекцией мы усиленно работаем, но и так видно, что кость не широкая. Черты лица у нее правильные, глаза, которые стали видны, тоже довольно симпатичные, прыщи прошли совсем, волосы заблестели и заиграли, коса толщиною в руку. В общем, Аленка похорошела. Особенно это заметно стало по увеличившемуся количеству поклонников вечерами под окнами:

— Алена, выходи!

— Га?

— Пошли на сеновал, там такие звезды, — вещал очередной ценитель прекрасного.

— Каки звезды? После таких звёздов, Маланья у прошлом годе дитёнка родила! Не, не пойду, — упрямилась она.

— Дура! Ты не знаш, шо теряешь! Я ж тебя ТАКОООМУ научу!!!

— Та ниче, проживу и необразованной, — маханула она на него рукой и закрыла окно.

И вот так всю последнюю неделю, а что делать, когда я ее еще немного похудею? Дрын применять? Или Аленкину чугунную сковородку? А что дрын например наипервейшее дело в воспитании противоположного полу. Ладно, что-то я отвлеклась. Итак, все тоже утро. Аленка, напялившая униформу и вертящаяся перед зеркалом и я, сидящая у нее на плече и с трудом удерживающая себя от комментариев увиденного. Пусть думает, что она в новом платье просто красавица.

— Ален, ну, сколько еще ты крутиться будешь? У нас времени уже не осталось, ты во дворце должна быть к восьми, — попыталась я воззвать к ее благоразумию.

Да куда там, женщина и новое платье — это страшное сочетание. Пока она себя в нем не рассмотрит со всех сторон и во всех позах, она же не успокоится.

— Ален, пока ты тут хвостом вертишь, там прынц у дворце скучает, а может и не скучает, — применила я запрещенный прием.

— Га? — одним словом она умудрилась выразить такую гамму эмоций, что я аж диву давалась. В этом «га» было столько удивления, возмущения и непонимания, как же это так, принц и без нее, что я просто восхитилась! — Так чего мы тут ждем? У дворец!

И ломанулась в сторону города со скоростью, с которой еще ни разу не бегала на тренировках. И не выдохлась же на протяжении всего забега, даже не запыхалась. Вот что значит грамотная мотивация! Она на огромной скорости подлетела к дворцовым воротам, искоса глянула на охранника и побежала дальше. И что самое странное, у того даже не возникло мысли Аленку остановить. Вот что значит убежденность в собственной правоте! Хотя такими темпами и с такой охраной, у них тут пол дворца вынесут и скажут, что так и было.

— Стоять! — гаркнула я ей на ухо, когда Алена свернула в сторону королевских покоев. — Ты куда ломишься дурища?

— Так это, проверить з кем он без меня! Може изменяить, а я ничо не знаю! — пыхтела она взбираясь по лестнице.

— Да даже если и так? Вы же еще не знакомы, на каком основании ты ему претензии предъявлять будешь?

Вот тут она задумалась, даже простимулировала умственную активность усиленным почухиванием затылка.

— И шо делать? — спросила она растерянно, все еще поглядывая на заветную дверку.

— Работать идти! С коллективом знакомиться, вливаться, так сказать! — я подтолкнула ее в нужную сторону.

Ну, она и пошла. По дворцу мы бродили где-то с полчаса, так и не встретив ни одной живой души. Аленка уже готова была вопить, что-то навроде «Лююююдииии! Помогитееее!» Но сдержалась. Молодец! Уважаю! Не каждая молодая девица будет вести себя в такой ситуации спокойно. Как правило, у другой через минут десять начались бы стенания, упреки и истерика, а эта держится. Проблуждав еще десять минут, мы нашли давешнего лакея. Вы бы видели, с какой радостью Аленка к нему кинулась! Мужик аж опешил от неожиданности, а потом развернулся и бросился наутек.

— Куда? — вопила на бегу Алена и протягивала к нему загребущие ручонки.

После этого крика души, мужичонка припустил еще быстрее. А что ему еще оставалось, если за ним неслась девица в сером мешке и с горящими, чуть сумасшедшими глазами? Добежав до поворота, и слегка в него не вписавшись, лакей был изловлен, и прижат к стенке монументальным Аленкиным бюстом. Седьмой размер, я вам скажу, это не хухры-мухры, тут у каждого вменяемого самца обильное слюноотделение от открывающихся горизонтов начинается. Вот и лакей свел глазки в кучку и уставился в Аленкино декольте.

— Дядечка, а куды это Вы смотрите? — спросила наша звезда с возмущением.

— На эхватор, — проблеял он, вытирая вмиг вспотевший лоб, трясущимися руками.

— Який эхватор? — удивилась она незнакомому термину.

— Нууу, — видимо, сил что-то ей объяснять у него не было, но мужик мужественно взял себя в руки и попытался перевести стрелки. — А чего это ты за мной бёгла-то?

— А это, — она несколько засмущалась. — Заблудилася я.

— Ааа, это ты новая помощница Михалыча? — спросил он облегченно.

— А хто такой Михалыч? — решила полюбопытствовать она.

— Да наш местный трубочист. Мужик, я тебе скажу, мировой. Ну, чего стоишь? Пошли, знакомить Вас буду, — и он развернулся и с непередаваемой важностью зашагал в противоположную сторону. Вот же, молодец! Как быстро адаптировался-то!

Плутали Мы с лакеем по дворцовым закоулкам минут десять, то, поднимаясь на этаж выше, то, перейдя в другое крыло и опускаясь чуть ли не в подвал. Все встречные служанки «буквально вот пять минуточек назад» видели Михалыча, а потом он как призрак растворялся в неизвестном направлении. Я аж восхитилась таким умением, это же нужно! Все точно знают, что ты занят серьезным делом, но где и каким — тайна за семью печатями! С такими умениями нужно идти в тайную канцелярию, а не в простые трубочисты.

Но ситуация с таинственностью прояснилась, когда мы его таки нашли в подвале, сладко посапывающего на топчане в обнимку с ершиками для чистки труб, и пускающего слюни на подушку. Какой там стоял сивушный духман! Сдуреть! Я аж хмелеть начала, когда этот алконавт зевнул. А что уж говорить о неокрепшем организме Аленки? Ее повело, на лице будущей прынцесы появилась такая умильная улыбочка, что я испугалась за ее репутацию. Кому скажи, не поверят же, что она не напилась в первый день, а просто нанюхалась, да еще и от будущего шефа. Видя такую картину, лакей подхватил ее под руки, да и выволок из каморки.

— Стой здесь, — он прислонил ее к стене и скрылся на минутку в комнате.

Дааа, кажется, вливание в коллектив прошло удачно, то есть внюхивание.

— Вот держи, — вернувшийся лакей протянул Аленке ведро и совок. — Почистишь все камины на первом этаже и свободна на сегодня. Завтра когда придешь, обратишься сразу ко мне, а там посмотрим.

— Дядечка, а как Вас зовут? — вспомнила, наконец, Алена о правилах приличия.

— Никифором Фроловичем, — сказал он, слегка смутившись. Это ж нужно как родители над детенком поиздевались. Хотя это не самый худший вариант Акакий в квадрате — это было бы трагичнее.

— Хорошо, — улыбнулась Аленка, чуть трезвея. — Ну, шо, я пошла?

— Иди, — он проводил ее таааким заинтересованным взглядом! Рассматривая ее перекатывающиеся нижние девяносто, что даже я покраснела. От этого прохиндея нужно будет держаться подальше, а то совратит нашу невинную деву, она и заметить ничего не успеет, как прощай прынц, корона и большая люббофффф!

Ну что, работа по очистке каминов от золы двигалась ударными темпами. В трубы она не лезла. Не ее участок, а вот золу Алена выгребала тщательно. Правда, приходилось сильно наклоняться, оттопыривая попу к верху. Вот этим то и решил воспользоваться неизвестный самоубийца, хлопнув ее пониже спины.

— Ааа, — взвыла Алена и, развернувшись, чуть не залепила нахалу хук справа. Но, увидев с кем, имеет дело, подвисла на добрые пять минут.

— Прынц! — выдохнула она недоверчиво.

— Алена, маскировка! — рявкнула я ей на ухо. Она на чистых рефлексах опустила руку в золу и провела ею по лицу, устроив себе мгновенный сеанс креативного мейкапа в стиле Рембо.

А что оставалось делать? Рано ему еще ее видеть, мы не готовы. Нам еще минус десять кэгэ для полного счастья нужно сбросить, а потом Аленку и в свет выводить можно.

— Ты хто? — просипел принц, потрясенный увиденным преображением хорошенькой барышни в непонятно что.

— Зо…, кхм, Зол…, Золушка, — выдала она первое, что придет ей в голову. Молодец! Умничка! Дошло, что если я кричала о маскировке, то и имя свое называть не стоит.

— Ладно, Зозо! Бывай! А зад у тебя зачетный! — хмыкнул прынц, еще раз хлопнул ее пониже ватерлинии и свалил в закат…

— Караул! — провыла Алена и сползла по стенке на пол.

Минут пять она сидела молча, уставившись в потолок немигающим взглядом, а потом ее прорвало:

— Прыыынц! Какой красавец! А я как дура у сером, исчо и с сажей на морде! — она ревела в голос, размазывая по личику сажу и сопли.

— Ну и чего ты ревешь? — спросила я, вытаскивая из необъятных карманов сарафана носовой платок и увеличивая его размеры до пригодных в использовании.

— Он такой красивый! Аааааа, а я как дура, — пошла она по второму кругу завывать.

— Ну да, мальчик конечно миленький, — я почухала затылок дрыном, чуть сдвинув на нос кокошник. — Высокий, широкий в плечах, да и мордаха не подкачала. Волосики чернявенькие, опять же, в полном комплекте. Еще не повыпадали и никто не повыдирал. Правда, до женского полу больно уж охоч. Но это с возрастом немного пройдет. Хотяяя, знавала я одного умельца пидстаркуватого, — я мечтательно замерла, уставившись в потолок, а Аленка с удивлением посмотрела на меня и даже рыдать перестала.

— Это ты про шо? — решила уточнить она.

— Нууу, — я несколько замялась, а потом, решившись, продолжила. — Все равно тебя по поводу пестиков-тычинок просвещать придется. Слушай. Познакомилась я как-то на первом курсе с одним из профессоров. Он у меня, правда, ничего не читал, а занимался обучением зубных фей. Да это детали. Лет ему было более шестисот.

— Ух, ты, какой старый! — восхитилась Алена, удобно расположившись на полу возле неочищенного камина, и подперла щеку рукой.

— Не перебивай. Вообще-то шестьсот лет для фея это самый расцвет сил. Это уже не мальчик, а мужчина, у которого о-го-го какой опыт в обращении с женщинами, — я мечтательно улыбнулась, вспоминая некоторые моменты своего студенчества. — Так вот, красоты он был, да и есть необыкновенной. Возраст только в глазах иногда мелькал. Знаешь, глянет иногда так, задумчиво и несколько покровительственно и чувствуешь ты себя рядом с ним дитенком несмышленым. Мда. Уж не знаю, чем я ему глянулась, но осаду он вел по всем правилам на протяжении нескольких месяцев. Все было: и конфеты, и букеты, и серенады под окнами.

Я опять подвисла, вспоминая былое, нужно сказать с удовольствием.

— Ну, так вот, я в тот период не ходила, я летала, ни о чем другом думать не могла, только о нем. Ну а через пару месяцев я сдалась. Все было замечательно, свечи, вино, кровать с лепестками цветов. Он был моим первым. Все было просто как в сказке. Еще месяц мы с ним активно встречались, прячась буквально по углам, чтобы насытить страсть в тот момент, в который она вспыхивала. А вспыхивала она, нужно сказать оооочень часто, — я грустно улыбнулась и продолжила под завороженным взглядом Алены. — А потом он начал терять ко мне интерес. Ведь вокруг еще столько неохваченных, невинных барышень.

— И шо ты сделала? — спросила она завороженно.

— А ничего, — я с натугой улыбнулась, украдкой смахивая слезу. — Если любишь по настоящему, то отпустишь любимого, как бы тяжело тебе не было. А я любила.

Аленка хлюпнула носом и сочувственно замолчала. Мы просидели в тишине минут пятнадцать, думая каждая о своем.

— Ладно, вставай, у нас еще три камина не чищены на этом этаже, — напомнила я Алене о работе.

С оставшимися каминами мы справились быстренько. Аленка только время от времени бегала во двор, выносить золу и тут же возвращалась обратно. Под конец остался только камин в библиотеке, большой такой, основательный. Попробуй другим такое помещение отопить. Книги от него находились далеко, чтобы избежать пожара от искры. Возле самого камина находилось несколько высоких и удобных кресел. И одно из них было занято, кто там сидел было не видно. Видно было только закинутую ногу на ногу и мерно раскачивавшуюся туфлю, на кончике пальцев.

— Я Вам туточки не помешаю? — спросила Аленка у занимавшего кресло мужчины.

— Ну что Вы, милочка, — раздался бархатный, смутно знакомый голос и из-за спинки стула показалась голова принца в очках. — Вы пришли камин почистить?

Выглядел он чуть по-другому. Волосы были аккуратно причесаны, а не стырчали в разные стороны. На носу круглые очки, рубаха не распахнута на груди, а аккуратно застегнута, в руках толстенный фолиант. В общем, вид у нашего прынца был благообразный и прилизанный аж до зубовного скрежета. Просто удивительно, как в одном человеке может сочетаться столько противоречий, рубаха-парень и вот такой милашка-очкарик, которого хоть к ране прикладывай.

— Ага, — только и смогла сказать Аленка, бочком двигаясь в сторону камина. — Я туточки, я быстро.

Она споро заскребла лопаткой в камине, стараясь не сильно выпячивать пострадавший филей. Принц в это время с любопытством следил за представлением, но попыток прокомментировать или возобновить ощупывание кормы не проявлял. Он скорее наслаждался созерцанием демонстрируемых форм. А Аленка под его восхищенно-ехидным взглядом, краснела, бледнела и еще больше размазывала сажу по лицу, утирая пот со лба. Но вот и с этим камином было покончено.

— Ну, я пойду? — спросила она робко.

— Иди-иди, — он махнул повелительно рукой. — Хотя стой. Ты новенькая?

— Ага.

— А звать то тебя как?

— Золушка, — проблеяла она удивленно.

Это что, у него прогрессирующий склероз? Утром же знакомились.

Аленка быстро вскочила за двери и припустила со всех ног в сторону двора. Там вывалила на кучу золу из камина, припрятала инвентарь до завтра и ни с кем не прощаясь, побрела в сторону дома, бурча некормленым желудком. У нас был водный день. Как бы она не скопытилась по дороге домой. Но обошлось, домой мы добрались довольно быстро и я погнала ее на вечернюю тренировку. Ее Алена провела, задумчиво уставившись в одну точку, и периодически томно вздыхая во время растяжки или прогибаясь как кошка.

— Ален, — рявкнула я ей на ухо.

— Га? — встрепенулась она. — Шо такое?

— Ты, в каких эмпиреях витаешь? — попыталась я привлечь ее внимание.

— У чем? — удивилась наша звезда.

— Вот дурында необразованная, в облаках витаешь.

— Ааа, так бы и говорила, а то пиреи якись, — пожала она плечами и продолжила упражнения на растяжку.

— Ниче-ниче, будет и на моей улице праздник, — погрозила я ей пальцем. — Возьмусь я за твое образование после следующих десяти килограммов.

— Ой, вже напужалася, — махнула она рукой.

— Это ты деточка зря, — сказала я тихонько. — Ну да ладно, еще успеешь оценить все прелести обучения экстерном.

После разминки я заставила ее выпить два стакана воды и вот в таком виде улечься спать. Завтра все-таки рано вставать. Желудок у нее бурчал полночи, требуя еды незамедлительно. Аленка крутилась, сбивая простыню, и никак не могла уснуть. Бедняжка считала баранов, постоянно сбиваясь после второго десятка и бурча «много, ой как много ентих баранов». Я с ней была даже где-то согласна, но имела ввиду я совсем другое.

В итоге, рано утром она встала совершенно разбитая и не выспавшаяся. Видя такое ее состояние, я даже не рискнула выгнать ее на пробежку, заставив только сделать необходимый разминочный комплекс упражнений, а потом разрешив позавтракать. Вы бы видели, с каким фанатичным блеском она впилась в вареную куриную ножку, заедая ее все тем же капустным салатом, правда уже с добавлением морковки и свежего лучка.

После того как с салатом и курочкой было покончено, мы отправились на второй рабочий день во дворец. Слава богу, дорога много времени не заняла и мы почти не опоздали. Какие-то несчастные пять минут.

— И таки шо у нас тут? — вещал дворецкий, стоящий с часами возле входа для прислуги и улыбался нам как родным. — Опаздуны, ой, родные мои, хорошие! Проходите не стесняйтеся. От туточки у тенечек стройтесь, шоб вам голову не напекло, бедненьким. А то работать не смогете.

Когда весь опоздавший контингент был собран и построен в линеечку, Иосиф Моисеевич стал прохаживаться перед ними с совершенно счастливой улыбочкой, периодически накручивая на палец взбитые букли парика.

— Ой, ну Ви таки сделали мне улыбку! Отнеслись как к отцу родному. Ви же знаете, шо Вам будет за опоздание? Шо нет? Таки и не догадываетесь? И шо ты Михалыч головой мотаешь, а ну дыхни на меня. Ой, ты моя лапа! Пьяненький! Прелесть моя! Ну, уважил старика! Молодца!

Пока дворецкий распинался перед строем, я сидела на Аленкином плече и тихо офигевала. Это вот сейчас что такое происходит? Чему это он радуется? А народ чего такой смурной? Ну, опоздали, с кем не бывает. Не выгонят же за это, в самом-то деле. Таки да, не выгонят.

— Ой, Ви моя хорошая, — дворецкий остановился напротив Аленки и протянул в ее сторону ручку лодочкой. — Ну и шо Ви на меня так удивились, как Моисей на пустыню? Штраф платите.

— Який штраф? — у Аленки аж губы начали подрагивать от обиды и несправедливости происходящего. Еще толком ничего заработать не успела, как тут же денег должна стала.

— Как який? За опоздание!

— Скока? — прошептала Алена.

— Серебрушечку, радость моя! — он просто на глазах расцветал, собирая штрафы с подчиненных. — Ой-вей, Михалыч! Ну, шо Ви скупитесь? Шо Ви мне одну протягиваете? Да еще и трясущимися ручонками! Ви пьяный? Пьяный! Опоздав? Таки да! Два нарушения режима у дворце, Ви зацените, батенька! Цельных два! И таки шо мене с Вами делать? Простить? А?

— Прости, отец родной! — взвыл Михалыч.

— Прощаю, — дворецкий царственно махнул рукой в сторону Михалыча, а народ недоверчиво запереглядывался. — Не уволю. Но денюжкку-то гони.

Пришлось непосредственному Аленкиному начальнику раскошеливаться, и прощаться с кровно нажитыми непосильным трудом деньгами, как впрочем, и Алене.

— И так кожное утро, — тяжко вздохнул протрезвевший Михалыч. — А ты девонька хто?

— Та Ваша помощница, — махнула она рукой раздраженно.

— Да иди ты! — удивился трубочист.

— Куда? — не сразу сориентировалась Алена.

— Шо куда? — видимо хмель окончательно не выветрился иначе с чего мужик начал задавать такие идиотские вопросы.

— Идти, — всплеснула руками Аленка.

— А шо нужно? Ну ладно, иди, — и он поплелся в такой любимый и тепленький подвальчик, где у Михалыча был заныкан пузырек первача и стоял такой родной топчан.

— Эй, дяденька, — очнулась Алена. — А Вы же мне должны сказать, что делать-то.

— Работать, — буркнул трубочист и скрылся в дверях.

Алена замерла соляным столбом от непонимания ситуации, даже я удивилась. Это что получается, дворецкий держит тут всяких странных личностей, для того чтобы их с утра обирать штрафами? А работать, кто будет? Алена же в трубу не пролезет.

В общем, пришлось идти к давешнему лакею за новой порцией ЦэУ и плестись чистить камины уже на втором этаже. Слава богу, сегодня было без эксцессов. Правда, на втором этаже было довольно много гостевых спален, и наша девочка умудрилась познакомиться с местными горничными. Ничего так девахи оказались. Все как на подбор кровь с молоком, крепко сбитые, грудастые и глазастые. Они Аленку быстро приняли в свой круг и договорились пойти вечером в местный трактир перекусить и пропустить по стаканчику. Ну и, конечно же, посплетничать, куда же без этого. Это же вообще наипервейшая женская функция, собирание компромата на будущую вторую половину, в целях верчения в нужную сторону и грамотного окучивания.

Итак, вечер, рабочий день закончен, и толпа не окольцованных девиц завалилась в трактир.

— Ты ж помнишь, что ты на диете? — решила я ей напомнить лишний раз о режиме, а то с такими подружками очень быстро вернутся былые килограммы.

— Ага-ага, помню, — она закивала головой, внимательно вчитываясь в меню и облизываясь на все прочитанные названия.

— Шо ты будешь? — спросила Анька, старшая горничная.

— Салатик капустный и паровую рыбку, — скривилась несчастная жертва похудения.

— Ты шооо, больная? Желудком маисси? — удивилась она. — А по тебе и не скажешь, да и работаешь как здоровая. Шош ты така бедна и больна у дворец то поперлася? Тут работы непочатый край и за себя, и за Михалыча. Он токо один день у месяц трезвый, когда у дворецкого получку забираить.

— Слухай, Ань. А часто у вас тут такие утры бывают как сегодня? — решила перевести тему Аленка.

— Та постоянно, как Моисеичу денег на колбасу для Сарочки не хватаить, он рейды проводит, — пожала плечами горничная, наверно и правда для нее эта ситуация была обыденной, в отличии от шокированной Алены.

— А не хватает ему постоянно, — вздохнула вторая горничная Даша. — У, прошлом месяце Михалыча у долг загнав. Теперь ему ишо три месяца проработать нужно, чтобы штрафы отработать. От мужик с горя ишо больше запил. А Моисеич его и ловит кажный раз и долг растет.

— Грустно, — вздохнула Аленка. — Но если не опаздывать, усе ж хорошо будет?

— Так то оно так, да только они найдут к чему придраться.

— И куда я попала? — схватилась за голову Алена.

— Зато к прынцу поближе. Или ты передумала? — вкрадчиво спросила я.

— Та нет! Не передумала, — рыкнула Алена на весь трактир.

— Ты чего, — удивились барышни.

— Та так, ниче. Вы мне лучше о прынце расскажите.

— А шо прынцы? Обнаковенные, люди как люди, правда, до девиц охочие, но так энто же понятно, дело-то молодое. Иногда подойдет, обнимет знаишь так крепко, к груди прижмет и пацалует! А цалует йих высочество, просто ух как! Ну и не только! И тоже ух!

— И шо это «Ух» часто бывает? — спросила Алена размечтавшуюся Ганну.

— Ага, раз в неделю.

— Тю, — сплюнула Алена разочарованно. — А я то думала.

— Та не, ты не поняла, с каждой. А нас-то горничных тут больше десятка.

— От мужик, — восхитилась вторая, — и главное, каждый раз у него это так обстоятельно, шо чувствуешь себя прынцессой.

— И как у него там ишо ничего не стерлось? — зло спросила Алена.

Это же нужно, пол дворца конкуренток и каждая у него в постели уже побывала. И это только горничные. Я уверенна, что он еще и по придворным дамам таскается. А нужен ли Аленке такой ходок и умелец?

После полученной новости, Алена сильно пригорюнилась и едва ковырялась в салате и рыбе. Но, вовремя вспомнив, что это и есть весь ужин, поднажала и приговорила еду до последней крошки. Пока барышни расправлялись со своими порциями, они успели рассказать Алене еще много интересного про дворцовый быт, но слушала она невнимательно, полностью погрузившись в раздумья. Когда с ужином было покончено, Аленка не вытерпела и под благовидным предлогом сбежала домой, по дороге роняя слезы и шипя:

— Кобели, какие же они усе кобели…