Часы в шестигранном футляре из темного полированного дерева висели на противоположной стене. Каиров видел, как большая стрелка под круглым выпуклым стеклом сползла с цифры «двенадцать» и стала клониться к цифре «один».

Старшина Туманов - мужчина сорока лет - несколько удрученный разговором с начальником милиции, настороженно и вопросительно смотрел на незнакомого тучного полковника.

- Вы садитесь, товарищ Туманов, - сказал Каиров, всматриваясь в лицо старшины, рябоватое и плоское.

- Ничего. Я постою, товарищ полковник, - уважительно ответил старшина, полагая, что приглашение начальника не более чем вежливость, что рассиживать ему, старшине Туманову, нет никакого резона.

- Садитесь, - настоял Каиров. - Вот так… Старшие знают, что говорят. Правильно?

- Так точно.

- У меня к вам вот какой вопрос: расскажите, где вы несли службу вечером четырнадцатого марта? Что произошло на вашем участке?

- Это вы про машину, которая офицера сбила? - догадался Туманов и тяжело вздохнул.

- Совершенно верно.

- Вечером четырнадцатого марта я нес службу в районе Рыбачьего поселка, - начал Туманов монотонно, словно пересказывал текст, заученный наизусть.

Каиров понял, что старшина не первый раз рассказывает эту историю, что она ему порядком надоела. Потому перебил вопросом:

- Во всем поселке?

- Нет. Ну… - старшина почесал затылок. - По треугольнику, можно сказать. Рыбозавод. Начало улицы Плеханова. И третий километр Приморского шоссе. Ну… Я ходил.

- Вы были без мотоцикла?

- Да. У нас на той неделе вышли из строя сразу три мотоцикла.

- Понятно.

- Ну… Когда я пришел на третий километр… Там большая трансформаторная будка. Ну… Она, можно сказать, ориентир…

- Действующая будка? - для Каирова ровным счетом не имело значения, была будка действующая или нет, но он еще улавливал монотонность в голосе старшины и стремился добить ее, эту монотонность, неожиданными вопросами.

- Нет. Она разбита. Ну… Когда я подошел к будке, мне показалось, что кто-то побежал в гору. Ветра не было, а камень посыпался. Я вынул пистолет. И поспешил за будку. Ну… Там такой съезд с дороги. Я смотрю, машина стоит, «студебеккер». По номеру вижу - военная… Ну… К ней у меня интерес сразу и отошел.

- Отошел, значит?

- Конечно. У военных своя служба. Мало ли они по какой причине машину за будкой поставили. Ну… У меня к тому времени курево вышло. Я спросил: «Хозяин, не найдется ли закурить?» Никто не ответил. Ну… - старшина стеснительно пожал плечами. - Я подумал, или шофер по какому делу в гору полез, или с девчонкой притих в кабине.

- Бывает и так? - весело спросил Каиров.

- Всякое бывает… Я решил обойти машину. Ну… С фонариком, ясное дело. Смотрю… Метра за два от переднего колеса - след крови. А под передним левым колесом офицер…

- Какой это был час? Точно не скажете?

- Минут пять-десять одиннадцатого. Ну… Я скоро остановил попутную машину. И сообщил военному коменданту.

- А в милицию сообщили?

- И в милицию. Дежурному. Но сначала военному коменданту. Если машина военная, мы первым делом докладываем в комендатуру.

- Вы уверены, старшина, что, когда подходили к машине, какой-то человек полез в гору? - Каиров наклонился над столом, примяв лежащую на краю газету. Смотрел на старшину пристально и тревожно.

Туманов было заерзал под неожиданно потяжелевшим взглядом полковника, выдержал этот взгляд. Сказал тихо:

- Полез, точно. Ну… Человек ли? Судить трудно. Темно как было. Может, шакал. Может, бездомная собака.

- Следствием установлено, что машина шла из города. Случаем, вы не видели ее?

- Мы не автоинспекция. Наша задача следить за порядком. Чтоб хулиганства не было, разбоя. В ночное же время машин идет много.

- «Студебеккер» - приметная машина.

- Товарищ полковник, машина что человек. Ее остановить надо, разглядеть… Тогда запомнишь… Шли по дороге в тот вечер «студебеккеры». Два или три видел. Ну… Что из этого? Номеров не знаю, водителей в лицо не видел.

- Скажите, а сколько человек сидело в кабинах тех «студебеккеров»? По одному, по два?..

Старшина Туманов сочувственно, как-то по-отечески, хотя был намного моложе Каирова, посмотрел на докучливого полковника, но твердо ответил:

- Два человека, три…

- Вы уверены?

- Да. В сторону Новороссийска редко ездят в одиночку. Машина с одним шофером сразу привлекает внимание.

- Спасибо, старшина. Вы свободны.

Туманов вышел. Он неплотно прикрыл за собой дверь, и его тяжелые шаги еще долго и глухо слышались в коридоре.

Кряхтя по-стариковски, Каиров поднялся из кресла. Прошел к трехногой вешалке, где висела его шинель и фуражка. Золотухин сидел за столом, отрешенно глядя на откидной календарь.

- Я пойду, - сказал Каиров. - Чертовски выдохся за этот день.

- Я распоряжусь, и вас отвезут в машине, Мирзо Иванович, - Золотухин встал, намереваясь подать полковнику шинель. Но Каиров покачал головой, выражая этим недовольство. И Золотухин стоял возле вешалки немного растерянный.

- Здесь недалеко, - сказал Каиров. - Я пойду. Это полезно - пройтись перед сном. Иначе я не усну. И буду долго мучиться.

- Вам виднее, Мирзо Иванович, - устало ответил Золотухин и опустил голову. Скорее всего он был серьезно огорчен неудачей, постигшей Туманова. Каиров застегнул шинель. Сказал спокойно:

- Я тебе не начальник. Но, как старший товарищ, как твой учитель, должен сказать, что ты неправильно поставил задачу Туманову. Не нужно было пытаться брать этого неизвестного мальчишку, или кто бы там ни пришел, на месте, в развалинах… Нужно было проследить, куда он пойдет. Какие-то связи, какие-то каналы… Поискать каналы, по которым они достают эти продукты. А теперь что? Дело кончилось испугом. И все перекрыто.

Золотухин состроил гримасу. Видимо, он был очень недоволен словами Каирова, видимо, ему было больно слышать эти слова, хотя он, разумеется, и понимал всю их правоту. Но тем досаднее и обиднее было слышать это ему, сгорающему на работе и днем и ночью.

- Это все правильно, Мирзо Иванович. Правильно, так сказать, с точки зрения нормальной, мирной жизни. А сейчас разве есть возможность проследить что-либо?.. Это все может быть настолько случайно… Здесь нужно брать сразу, на месте. Потому что нас всегда поджимает время. Спекулянты. Их нужно хватать. И все. На допросах сознаются. Я в этом не сомневаюсь. Просто Туманова подвел фонарик. И сам он неточно все сделал…

Это сбивчивое и даже наивное объяснение, конечно же, не удовлетворило Каирова И он напомнил недовольно:

- Нельзя было посылать одного старшину.

- У меня некомплект людей. Не хватает народу. Так работать трудно.

- Всем сейчас трудно. Война…

Они не сказали друг другу ни «до свидания», ни «спокойной ночи», но это не означало, что между ними пролетела холодность. Скорее всего они действительно измотались за минувшие сутки.

Ночь по-прежнему была темная. И ветер цеплялся за улицу. И вертелся на ней, как гимнаст на перекладине. Гудок маневрового паровоза прозвучал жалобно, а точнее - тоскливо и одиноко. Грузовые машины с притемненными фарами двигались осторожно, словно па ощупь.