На вторую ночь пребывания в новом лагере четыре группы по три человека ушли на разведку в ближайшие деревни.

Группа Моргунова, побывавшая в деревне Шарино, узнала, что каратели после нападения на наш лагерь принесли одного убитого и одного тяжело раненного солдата. На нескольких немцах крестьяне видели марлевые повязки.

Жители деревень Ольша и Кисели рассказали разведчикам, что в бою с партизанами на переправе через Березину гитлеровцы потеряли семь человек убитыми и ранеными. Кроме того, были убиты пять полицейских.

Разведгруппы принесли картофель, зерно, а главное — соль, которая у нас уже кончилась. Этими продуктами надеялись прохарчиться несколько дней и подготовиться к новым диверсиям.

Ночью 18 апреля услышали грохот мощного взрыва. Засекли направление. Я проверил запись в блокноте. Оказалось, что в той стороне, в трех километрах восточнее деревни Шаховцы, стояла одна из наших МЗД.

— Так это же наша сработала! — сказал радостно Бажанов.

— Конечно, наша! — подтвердил я.

Послали разведку. Ждали ребят с нетерпением. Они долго не возвращались: таясь в камышах, разведчики наблюдали, как немцы тушили горящие, разбитые вагоны, подбирали раненых и уносили в санитарные автобусы.

„Ага! Получили, гады! Это вам за Сережу Корнилова, за Володю Крылова, за Мишу Лобова, за Володю Кунина!“ — шептали ребята, до крови кусая губы и с трудом сдерживаясь, чтобы не открыть огонь.

Подорвался эшелон противника с живой силой, следовавший в сторону Орши. В результате крушения было разбито двенадцать пассажирских вагонов. Убито и ранено много вражеских солдат и офицеров…

19 апреля радист Ковров принял радиограмму из Москвы, в которой нам предлагалось подготовить площадку, указать близлежащие населенные пункты, условные знаки, сигналы для самолета и удобное для нас время выброски.

А тем временем весна вступала в свои права. Снега в лесу уже почти не осталось. Его ноздреватые сугробы серели только в тех местах, куда не проникали лучи апрельского солнца. Почки на деревьях набухали. Солнце иногда припекало так сильно, что ребята снимали полушубки и ходили по лагерю в одних гимнастерках. Тепло создавало хорошее настроение.

— Ох ты! Стой-ка, стой!.. Ребята, смотрите. Да это ж комарик! вскрикнул кто-то с радостным удивлением. — Надо же, ожил, разбойник!

— Погоди, не радуйся. Скоро этот „разбойник“ явится к нам во главе тучи! — отозвался Алексей Моргунов.

— Да-а-а, тут их, видать, будет больше, чем хотелось бы, — заметил Иван Домашнев, оглядываясь по сторонам. — Это ж такая зараза!..

После крушения большого воинского эшелона немцы усилили охрану железной дороги. Каждый километр, кроме трех парных патрулей, теперь охраняло еще человек десять полицаев. Они ходили по полотну, стучали палками по рельсам. Работать на „железке“ стало значительно сложнее и опаснее. Тем не менее мы решили преподнести фюреру очередной „подарок“. Правда, у нас уже был заготовлен один сюрприз: восточнее деревни Пекло установлена мина. А вдруг она откажет?.. Лучше уж сделать наверняка: активным методом и точно в нужный день.

На „железку“ послали группу. Минерам дали право самим решить этот вопрос, исходя из обстановки.

Вечер. Лес дымился легким туманом. Похолодало. Обычно теплые апрельские дни в тот год часто сменялись довольно прохладными вечерами, а ночью иногда даже прихватывал легкий морозец.

Мощный взрыв прогрохотал перед самым заходом солнца.

— Наша сработала?

— Точно. Она!

— Принимай подарок, герр фюрер! Мы нежадные! — радовались омсбоновцы и поздравляли Друг друга с успехом.

Мы были уверены, что сработала МЗД близ деревни Пекло. После узнали, что на мине подорвался груженый товарный поезд, шедший в сторону Смоленска. Пятнадцать вагонов.

День подходил к концу. Не успел Голохматов преподнести свой „подарок“! Стали беспокоиться о минерах.

— Не стоило посылать ребят, — сказал Бажанов хмуро, не глядя на меня и свертывая уже не первую козью ножку.

— Почему?

— Сработала же та мина, которая предназначалась в качестве „сувенира“. А теперь, после взрыва МЗД у деревни Пекло, зашевелится охрана по всей дороге. Боюсь, что нашим придется туговато.

— Николай не такой парень, чтобы сплоховать. Выкрутится, — сказал я уверенно, а сам вовсе не был ни в чем уверен. Война.

И тут издали донеслись едва слышимые хлопки беспорядочной стрельбы. А вскоре снова загрохотало и покатилось раскатисто над лесом. Я посмотрел на часы. Было 1.45. Мы переглянулись.

— До рассвета еще больше двух часов. Успеют добраться домой, если ничего страшного не случилось, — сказал Бажанов, тоже взглянув на свои часы — Знаешь, Алексей, не могу я привыкнуть к ожиданию. Пока не придут, места себе не нахожу.

Мы вышли из шалаша…

Стало уже светать, когда дозорный окликнул возвращавшихся минеров.

— Ну, как там? — опередил его Бажанов.

— Подарок вручен по назначению, товарищ старший лейтенант!

После мы узнали, что эшелон, подорвавшийся на петарде (петарду использовали как взрыватель), вез военную технику. В составе было и пять цистерн с горючим, цистерны загорелись и взорвались. На обеих колеях железной дороги выгорело много деревянных шпал.