Когда идет речь о вариациях в скелете современного человечества, то почти исключительно имеются в виду различия в строении черепа, а не всего скелета в совокупности. На последний стали обращать внимание только в самое недавнее время; так, под руководством Ранке, Леман-Ницше обработал богатую коллекцию ископаемых длинных костей из Южной Баварии. Скелеты внеевропейских народов изучали главным образом англичане: Флоуэр, Хепберн, Томсон, Тернер, и французы, из которых особенно известен классическими работами Manouvrier. Несмотря на многочисленные наблюдения, собранные в исследованиях названных авторов, нельзя не признать, что они носят характер подготовительных работ к тому, к чему мы должны стремиться, а именно к выработке сравнительной анатомии человеческого рода и, главным образом, системы его скелета.
Изучая расовые различия костей, мы сразу же наталкиваемся на непреодолимые, по-видимому, трудности, заключающиеся в индивидуальных различиях, которые свойственны человеку еще более, чем большинству животных. При более внимательном изучении можно, однако, значительную часть этих вариаций и аномалий рассматривать как переходные ступени в истории развития человека, другую же часть отнести на долю прогрессивного или регрессивного метаморфоза. Прежде смотрели на разнообразные расположения сосудов, например, на руке, как на какую-то «игру природы»; теперь же мы, на основании морфологических исследований, в особенности Ruge, знаем, что эти разновидности следует приписать процессу развития, пройденному (и отчасти еще незаконченному) человеком.
Довольно часто встречающиеся две большие артерии на плече соответствуют более давнему состоянию, обычным же и более совершенным способом распределения крови является один большой сосуд. Это более давнее состояние связано иногда с присутствием processus supracondiloideus и может быть отнесено к тем животным формам, у которых плечевая артерия, идущая вместе с nervus medianus, защищена костным мостиком над внутренним мыщелком. Не менее веские доказательства изменения человеческого скелета представляют вариации в позвоночнике и ребрах. Так, увеличение числа ребер соответствует более древней ступени развития, а уменьшение ребер, а также числа свободных поясничных позвонков — более позднего происхождения. Крайним примером вышесказанного является позвоночник, описанный Розенбергом и хранящийся в Лейденском анатомическом музее: на нем 15 ребер; кроме свободного ребра на 7-м шейном позвонке, 14 грудных ребер и 5 свободных поясничных позвонков. Если существование 19 позвонков, грудных и поясных, является единственным, то 18 таковых с 13-ю, к которым прикреплены ребра, чаще.
Переходя к рассмотрению вариаций челюсти человека, мы встречаем лишние резцы, 3-й премолар и полное развитие 4-го молара, что является признаком возвращения к очень низким ступеням развития, соответствующим общим родоначальникам человека и приматов. Так, например, 4-ый молар найден проф. Клаачем, кроме людей, между приматами на верхней челюсти черепа Cebus (в Лейпцигской зоологической коллекции). Для расовых делений человека некоторые точки опоры дает более сильное развитие зубов у австралийских туземцев. Их зубы почти все значительно больше, чем у высших рас. На одной нижней челюсти австралийца из коллекции Е. Шмидта в Лейпцигском зоологическом институте Клаач нашел на обеих сторонах три вполне развитых премолара, а на правой стороне, на внутренней поверхности, зачаток лишнего молара. Важнее этих исключений замеченное Клаачем же почти на всех австралийских черепах свободное пространство в верхней челюсти для 4-го молара. В черепе одной австралийской женщины из собрания Годфруа Лейпцигского музея этот зуб даже вполне развит. В этой тенденции к сохранению моларов, не встречающейся ни у одной из высших рас, первобытные австралийцы спускаются даже еще ниже, чем обладатели челюстей из Spy и Karpina, к которым они стоят ближе всего но значительной величине всех зубов вообще и особенно 3-х моларов.
Все присущие современному человеку физические свойства естественнее всего разделить на три группы: первая обнимает все те признаки, которыми обладали предки-приматы, прежде чем они стали людьми; вторая заключает в себе изменения и приобретения специфически человеческих свойств; третья группа характеризуется теми изменениями, которые произошли впоследствии. Здесь мы посвящаем главное внимание последней группе, так как разделение на расы относится к ней.
Рассматривая признаки этой последней группы, остановимся прежде всего на конечностях. Здесь бросается в глаза большая разница между костями верхних и нижних конечностей. В то время как нижние конечности дают богатый материал для исследования вариаций, верхние конечности, по-видимому, представляют меньшее поле для разработки. Незначительная степень вариаций предплечья и кисти, по сравнению с нижними отрезками нижних конечностей, вполне соответствует тому значению, какое они имеют в процессе превращения в человека. Кисть существовала в древнейшие доисторические времена, нижние конечности подверглись с тех пор целому ряду изменений. Сюда относится, между прочим, преобладание длины нижней конечности над верхней у европейских рас. Меньшее различие в длине обеих конечностей указывает на приближение к одному общему исходному виду человека и высших приматов. С этой точки зрения значительная длина рук у австралийцев, веддов и негритянских рас может быть рассматриваема как первичная стадия. У европейцев эту первичную стадию напоминают только новорожденные.
Из костей предплечья особенно выделяется Radius делювиального человека Spy Neanderthal`я, благодаря своеобразному искривлению его средней части. Клаачем уже раньше было указано на зоологическое значение этого важного признака, общего человеку и обезьянам, как приспособления руки для опоры и лазанья. Из новейших рас Клаач подметил легкую степень искривления только на одном австралийском скелете лейпцигской коллекции, далеко однако не доходящую до типа неандертальца. Расовые отличия плеча были известны уже давно. Стоит напомнить хотя бы различное положение головки плеча, которая у австралийцев и негритянских рас обращена больше назад, чем у европейцев. У европейцев ось плеча образует с осью локтевого сочленения открытый кнаружи острый угол. Плечо неандертальца во многих отношениях отличается от такового у людей более позднего происхождения, преимущественно шириною суставных концов. Поперечная ось головки плеча теперешних рас короче сагиттальной, у неандертальца же они приблизительно одинаковы, и поэтому суставная поверхность является как бы частью шара, что напоминает то же явление у гориллы. Fossa glenoidalis на лопатке у низших рас отличается от таковой у европейцев. Овал, ограничивающий суставную поверхность у европейцев, более широк, у австралийцев уже, у первых край острее, поверхность более углублена; на остатках из Neanderthal, Spy и Karpina, а также у австралийцев край как бы срезан, и поверхность более уплощена. Ключица на низших ступенях развития как у ископаемых, так и у позднейших рас поражает своею тонкостью; Мартин отмечает то же явление у жителей Огненной Земли, а Клаач — у австралийцев.
Относительно нижних конечностей нужно отметить, что еще до сих пор у низших рас можно видеть признаки, указывающие на некоторую слабость этих конечностей, так как необходимая для вертикального положения тела крепость приобреталась только постепенно; и до сих пор в низших расах распространена наклонность к сидению на корточках. У низших рас, кроме платикнемии большой берцовой кости, обращает на себя внимание и изгиб ее назад в проксимальной части. За первоначальную форму большой берцовой кости нужно принять ту, которая перешла от предков-приматов, а именно с умеренным поворотом назад области мыщелков, с ретроверзией головки tibiae соединяется выпуклый изгиб Condylus externus и овальной формы поперечный разрез средней трети оси. Tibia ископаемого Spy занимает среднее место между современными костями и этой комбинацией. Для малой берцовой кости доказано, что ее выгнутое состояние у европейцев связано с выпрямлением большой берцовой кости. На низших ступенях развития она остается прямой. На скелетах японцев отмечается особое положение малой берцовой кости, отличное от такового у других рас. Кость эта идет сверху сзади, вперед и вниз, перекрещивая острым углом продольную ось большой берцовой кости; она значительно удлинена вверх, а внизу доходит до Calcaneus. В виду того, что и большая берцовая кость представляет особенности, скелет берцовых костей у японцев значительно отличается от такового у европейцев, негритянских и австралийских рас. Эти различия могут быть рассматриваемы только как результаты постепенного развития и происхождения от одного общего прототипа. Наиболее близко к начальной форме подходит австралийская. Относительно бедра можно сказать, что наиболее приближается по строению к первоначальному типу из современных рас бедро патагонцев, благодаря своей массивности и относительной ширине суставных концов и поперечника головки. Затем надо отметить, что у японцев нижний конец бедра обладает значительной шириной, будучи сравнительно коротким. Можно было бы ожидать, что бедро австралийца будет схоже с таковым у неандертальца, но, напротив, оказывается, что у современных низших рас очень часто находят тонкие бедра; их суставные концы и поперечник головки не превосходят по величине те же части у европейцев. Тем не менее, у них можно обнаружить признаки сходства с древним делювиальным типом; у этого типа есть несоответствие между дистальным концом оси бедра и шириною суставных отростков, — признаки слабости в построении всей кости, и то же явление отмечается и у австралийцев, несмотря на меньшую величину суставных отростков на их бедрах, вследствие чего коленная и подколенная впадины являются у них значительно углубленными. От скелета стопы древнего делювиального человека осталось очень немного. На последнем анатомическом конгрессе в Халле проф. Леббок из Женевы демонстрировал консервированные кости Talus и Calcanus Spy. Неправильное расположение шейки Talusa и сильный изгиб суставной поверхности этой кости находим мы и у австралийцев, хотя величина скелета стопы значительно меньше. По величине к костям Spy скорее приближается монгольский тип.
Надежда на то, что и на скелете туловища у некоторых рас можно будет отметить низшие признаки, оказалась вполне основательной. Наиболее известны исследования Каннингхэма над поясничной частью позвоночника у обезьяны и человека. Он находил разницу в высоте поясничных позвонков сзади и спереди у человеческих рас, из чего вывел заключение, что лордоз поясничной части позвоночника у низших рас не так сильно выражен, как у высших. При исследовании позвоночника австралийцев, в сравнении с европейцами с одинаковыми по длине бедрами, проф. Клаач нашел, что весь позвоночник у них по всем измерениям значительно отстает от такового у европейцев, что бросается в глаза и без цифрового сопоставления. В особенности это относится к поясничной части позвоночника; к тому же os sacrum австралийцев сравнительно очень узка. Есть разница и в строении canalis vertebralis, который у австралийцев шире, чем у европейцев. Относительно шейных позвонков следует сказать, что epistropheus у австралийцев значительно меньше, чем у европейцев, и менее утолщен в своей средней части. Объяснением более низкой степени развития позвоночника у австралийцев может быть только то, что у них менее, чем у других рас, выразились вторичные явления воздействия вертикального положения. Современные остатки древне-австралийского населения стоят ближе к животному прототипу человека, чем какая-либо другая раса. Относительно вопроса о физических свойствах нашего животного прототипа следует заметить, что «низшие» признаки не указывают ни на одну из существующих форм обезьян, и таким образом выражения «pethecoid» следовало бы совсем избегать. По вопросу о разделении человечества на расы проф. Клаач приходит к выводу, что европейцы, негритянские, монгольские и австралийские расы происходят от одного прототипа. Существо это обладало, сообразно нашим представлениям, очень многими низшими признаками, и хотя австралийцы стоят сравнительно на низкой ступени развития, они все-таки по своей физической организации выше этого прототипа; нижние конечности последнего и его позвоночник имели формы вполне животного. «Высшие» физические признаки современного человека могли развиться независимо друг от друга при распространении человечества. Многие черты сходства между монголоидами, негроидами и европейцами могут быть поэтому рассматриваемы как следствие параллельного развития и как явления конвергенции. А так как конвергенция никогда не приводит к совершенно одинаковым результатам, то необходимо подробно изучить скелеты этих трех расовых типов, чтобы найти их различия. Что тщательное и детальное изучение большого числа скелетов дает не менее важный и ценный материал, чем изучение черепов, в этом едва ли можно сомневаться.
