1

Семен сидел на крыльце и ждал. Серое утро обещало такой же серый, и что хуже всего, холодный день. А когда вообще в последний раз выглядывало солнце? Семен не мог вспомнить. Но работа — есть работа. И в жару, и в холод приходилось валить лес. Чаще все-таки в холод.

«Предгорье не для девиц стоит. Тут надо самому быть как камень», — любил поговаривать он. Хотя частенько жалел, что вынужден работать так далеко от девиц.

Вырубка проходила в трех часах езды вверх по дороге. Считай, в горах. Работать должны были четыре человека. По двое, через день. Но так уже вышло, что одного лесоруба придавило деревом, а второй отравился еще до отъезда. Так и решили два лесоруба — Матвей и Семен, работать по одному, через день. И работали так уже почти три недели, вырубая лишь сухостой.

Семен достал трубку, забил ее пахучим табаком и закурил. Голубоватый дым поднимался к небу и терялся среди облаков.

«Девиц нет, но хоть табак есть», — подумал он.

Не успел он докурить трубку, как послышался скрип колес и из-за ближайших сосен выехала телега, груженная лесом.

— Доброе утро! — помахал Матвей.

Семен кивнул головой и выпустил последнюю струю дыма.

— Чего так долго?

— А?

— Я говорю, чего так долго?

— Долго разве? Ну, может.

— Далеко зашел вчера?

— А?

— Да ты оглох что ли, братец?

— Сейчас, погодь. — Матвей спрыгнул с телеги и подошел к крыльцу. — Чего говоришь?

— Далеко зашел-то?

— Да нет. Там много отмерших стоит по правую сторону от домика.

— Мы ж налево решили уйти.

— Ну.

— А чего ты направо пошел рубить?

— Да чет повело меня так. — Пожал плечами Матвей. — Я думал, что как вернусь, так тут и смена наша будет.

— Смена завтра.

— Разве?

— Точно тебе говорю. Давай разгружаться.

— Дай перекурю.

— Потом перекуришь. Ты и так долго ехал. Я уже там должен быть.

— Да я пока глаза в кучу собрал утром, пока скидал все.

— Пил никак?

— Нет, не пил. Я же все тут оставил, от греха подальше.

— Все, да не все.

— Да не пил я!

— Ну смотри…

Они разгрузили телегу и запрягли свежую лошадь. Семен закинул в телегу топор, кое-что съестное, флягу с водой, теплый армяк и сам запрыгнул на козлы.

— Ну, бывай. — Махнул он рукой.

— Погодь, отсыпь табаку. Я свой скурил весь.

— Ух! Куряга…

Скрипя душой, Семен отсыпал-таки табаку и тронулся в путь.

 

2

Вырубка шла возле старого лесничего домика. В самом домике лесорубы устроили себе убежище на случай непогоды. Там же была и ночлежка, если какой мужик, увлекшись работой, забывал отправиться обратна дотемна.

Семен бросил еду на стол и отправился в лес.

Долго он выбирал подходящее дерево. Смотрел на верхушки, стучал по стволам, цеплял пальцами кору и, наконец, нашел. Поплевал на руки, перехватил покрепче топор — работа началась.

О том, что близился обед Семену сказало не солнце, но желудок. Голодный орган высказал все, что думал о хозяине, и заставил того идти в домик.

Еще на подступах Семен осознал, какую совершил ошибку. Дверь в домик была открыта. У порога лежало покусанное яблоко, хлебные крошки и разорванный мешок.

— На ключ не закрыл! Дурак!

Он забежал в дом. Под его ногами проскочила белка с последним сухариком в зубах.

— Ах, зверье проклятое, — крикнул Семен и кинул в след белке то, что осталось от яблока.

Огрызок оставил на дереве мокрое пятно и разлетелся во все стороны.

Семен поднял мешок и вытряхнул на стол, что осталось. Осталась одна пыль. Он ударил кулаком по столу, но желудок ему намекнул, что сколько ни бей, а сытым от этого не будешь.

— Не урчи, козел.

Козел, не козел, а делать что-то надо. Пошел Семен искать по тумбам, коих была одна, что-нибудь съедобное. Тумба была доверху забита тем же, что осталось в мешке.

— Обратно что ли ехать теперь? — он понял, что на это уйдет полдня. — Нет, не поеду. Перебьюсь чем-нибудь.

Он сдвинул шторки с окна и увидел на подоконнике десяток грибов, нанизанных на веревочку.

— Ох, Матвей. Ох, выручил! — обрадовался он и снял один гриб с веревочки.

Кислый, но мягкий, и вполне съедобный. Он быстро прожевал пятерку грибов, запил водой — благо лесные звери еще не научились вытаскивать пробки из фляг — и пошел обратно в лес. Дверь на этот раз он закрыл. Как-никак еще пять грибов осталось на ужин.

Работа в тот день не заладилась. И топор все куда-то мимо бил, и руки как-то непривычно ныли. А тут еще и кто-то повадился наблюдать за ним. Конечно, звук топора привлекал внимание многих зверей, но Семен спиной чуял, что кто-то еще смотрел за ним. Как он ни крутил головой — никого не видел. Один раз показалось ему, как кто-то спрятался за орешником, что рос в десяти шагах. Посмотрел за куст — опять никого.

— Что за дела?

Еле-еле он дождался вечера. Сделал он втрое меньше привычного и был жутко собой не доволен.

«Утром еще поработаю, а то стыдно с таким возвращаться» — подумал он и пошел в домик.

Всю дорогу ему казалось, что кто-то следует за ним по пятам. Преследователь не издавал ни единого звука, и вечно прятался, когда лесоруб вертел головой. Или не было никакого преследователя?

Около домика навязчивое чувство пропало.

«Похоже, тварь только под деревьями живет», — подумал Семен.

В доме не оказалась ни одной свечи, и он решил развести костер у крыльца. Так и светло будет какое-то время, и грибы можно зажарить. Он соорудил небольшую оградку из камней, накидал в нее сухой коры, веток и разжег. Запел огонь, затрещали ветки. Семен закурил.

— Хорошо, — выпуская дым, сказал он.

Он нанизал все грибы разом на палочку и поднес к огню. Спустя минуту грибы зашипели, а спустя еще одну почернели и сжались.

— Ну, Матвей, табак, считай, отработал. — сказал он и съел все пять разом.

После еды и земля теплее стала и огонь ярче. Так, сытый и довольный, он прилег возле костра и задремал.

 

3

Сквозь приятную, теплую пелену проступило какое-то зудящее, колючее чувство. Хотелось перевернуться на другой бок, но тело не хотело шевелиться. И что это, все-таки, так кололо правую руку?

Семен приподнял голову. Под боком у него лежала девушка. Голова ее покоилась на его руке, и, судя по самому безмятежному лицу, вполне заменяла мягкую подушку. Она по-хозяйски закинула на его грудь ручку, а ножку положила на бедро.

Семен так и замер.

На незнакомке не было одежды. В свете догорающего костра кожа ее казалась изумрудной. Изгибы тела, до того аккуратные и правильные, еще сильнее убедили его в том, что это лишь продолжение сна.

Он опустил голову на землю и закрыл глаза. Что-то не давало ему покоя. Никогда прежде таких живых снов он не видел. И еще этот камешек, так сильно давил в затылок.

— Да я же не сплю! — крикнул он.

Сбросив изумрудную незнакомку, он подскочил с места и побежал к телеге, где оставил топор.

— Ну-ка, тварь! — крикнул он, махнув топором. — Околдовать меня решила?

Никто ему не ответил. Возле костра и на крыльце никого не было.

— Ах, ты решила спрятаться?

Он забежал в дом с топором наперевес, но и там оказалось пусто.

Озираясь по сторонам, он прошел вдоль крыльца. Никого вокруг. Только сова прокричала вдалеке. Он осмотрел то место, где уснул, и нашел только свои следы.

— Фу, ты, — вздохнул он и сел на крыльцо. — Все-таки померещилось.

— Привет, — донеслось откуда-то из темноты.

— Так ты мне не привиделась?! — крикнул Семен. — Чего ты хочешь от меня? Сожрать хотела?!

— Нет, — донеслось из-за деревьев.

Голос был совсем девичий.

— Так чего ты хочешь, тварь лесная?

— Согреться.

— Чего? Согреться? Ты мерзнуть умеешь?

— Умею. Ветра ночью холодные.

— Найди себе другой костер, или сама разведи!

— Сама я не умею, и других костров нет нигде. Можно к твоему?

— Нельзя, сказал! — помахал Семен топором. — Иди отсюда.

— Я дам тебе еды.

— Не нужна мне твоя еда!

Тут из темноты к крыльцу прикатилось яблочко. Красное, спелое — не родня тому зеленому и мелкому, что он привез с собой.

— Отравить меня хочешь? Не выйдет! — он пнул яблоко обратно в темноту.

— Нет. Хочу согреться.

Яблочко выкатилось как новое.

— Разве ты не голоден?

— Не твое дело, тварь лесная!

Яблоко улетело куда-то за домик.

— Попробуй. Оно вкусное, — сказала девушка и яблоко вновь покатилось к крыльцу.

Семен разрубил его топором и выкинул половинки в разные стороны.

В темноте засверкали два золотых глаза. Девушка подошла чуть ближе к костру. Она протянула руки к свету. В каждой руке лежало по половинке яблока.

— Я возьму одну половину, чтобы ты не боялся, — сказала она и кинула ему вторую.

Семен поймал, но есть не спешил.

— Ну и что? Хочешь, сказать, что ты там ешь вторую половину?

— Да.

— Выйди на свет, чтобы я видел.

Девушка шагнула вперед. Семену не показалось, она была нагая. Ростом ему по шею, аккуратно сложенная, с упругой грудью, едва прикрытой каштановыми волосами, стройными ножками, она, казалось, нисколько не смущалась своей наготы. Она ее вовсе не замечала.

— Так тебе потому и холодно, что ты голая ходишь. Оделась бы!

— Мы не носим одежд.

— Потому и мерзнете.

— Когда нам холодно, мы греем друг друга.

— Тебе что, греться не об кого стало? — посмеялся Семен.

— Да…

Ему отчего-то стало стыдно за свой смешок.

— Ладно, подходи. Грейся, — сказал он и надкусил яблоко.

 

4

Девушка сидела возле догорающего костра. Она пододвинулась так близко, как только позволяло пламя. У людей бы считалось нескромным то, как она сидела: раздвинув ноги, откинувшись назад, оголив грудь. Но незнакомка нисколько не стеснялась своего тела. Скорее наоборот. Она убрала волосы, что до того спадали ей на грудь, то ли для того, чтобы тепло лучше доходило, то ли для того, чтобы Семен мог получше разглядеть ее.

Лесоруб все также сидел на крыльце с яблоком в одной руке, топором — в другой. Сначала он тайком поглядывал на девушку, будто бы даже смущаясь, но, когда понял, что ее не беспокоит его внимание, уставился открыто.

— Человек, — позвала она.

— А? Чего?

— Я спросила, можешь ли ты сделать больше огня?

— Хм. Могу. А ты мне дашь еще одно яблоко?

— Если хочешь.

— Нет. Не нужно мне яблоко, — сказал он и пошел за ветками, прихватив с собой топор.

Миг спустя костер вспыхнул с новой силой. Высоко поднималось пламя. Золотые глаза девушки засверкали, вторя искрам. Она будто бы улыбнулась.

— Что, так лучше?

— Тепло, — довольно сказала она.

— Ну, грейся.

Девушка потянулась и совсем по-людски вздрогнула, когда по спине ее пробежал ветер. Она повернулась к костру и Семену спиной, и изогнулась, словно кошка.

Яблоко выпало изо рта лесоруба и покатилось по крыльцу.

Девушка обернулась.

— Не цените вы дары земли.

— Угу, — только и нашел, что сказать Семен.

— Тебе не холодно на крыльце? Можешь подойти, я не укушу.

— Да нет… Я… Мне и тут…

— Как хочешь, человек.

— Как хочу…

Некоторое время они просидели молча. Девушка несколько раз тяжело вздохнула, смотря на пламя.

— Почему ты одна?

Девушка не ответила.

— Ну и молчи. — Подумав добавил: — Кинь лучше еще одно яблоко.

Девушка сделала жест рукой и из темноты прикатился спелый плод.

— Вкусные они у вас, — сказал он, утирая рот.

— Потому что мы любим землю, а она нас.

— Ага, мы тоже любим. Сажаем всякое. Бывает даже растет потом. Скажи мне…

— Что?

— А вот как вы греете друг друга? Спите в обнимку? Или как?

— Также, как и вы.

— Но мы особо то и не греемся. Все одеты тепло.

— Я ни раз видела, как люди, те, что помоложе, прибегают в лес и согревают друг друга телами.

Семен поперхнулся яблоком.

— Человек, ты не умеешь есть? Первое яблоко ты уронил, вторым подавился.

— Умею я все, — сказал он, прокашлявшись.

Девушка засмеялась.

— Так это что, получается ты хотела со мной согреться?

— Я и грелась.

— Ты же сказала, что вы, как и мы.

— Да.

— Но разве мы бегаем в лес, чтобы полежать рядышком?

— Мне не было настолько холодно.

— Ага. А теперь?

— Теперь горит большой костер. Мне тепло. Тебе холодно?

— Мне? Нет. У меня, если что, армяк есть.

— Если холодно, можешь сесть рядом.

— Нет-нет. У меня там… армяк… Пойду-ка за ним.

Семен уже сошел с крыльца, но опомнился и вернулся за топором. Когда он шел обратно, девушка сидела к нему спиной.

«И чего мне стоит пришибить ее топором? Она же тварь лесная. Хоть и краше всех баб, что я видел. Но все же тварь… И все же краше…».

Он вернулся на крыльцо и накинул армяк на плечи.

— А ты чего, тут всю ночь сидеть будешь? — спросил Семен.

— До рассвета.

— Так и будешь сидеть у костра?

— Да.

— Вы, значит, не спите?

— Спим. Всю зиму спим. Просыпаемся, только если мерзнем. Говорят, зима холодная будет. Не знаю, как я теперь…

— И зимой вы греетесь?

Девушка тяжело вздохнула.

Семен прислонился к стеке домика. Топор он прижал поближе. Глаза сами собой закрылись.

«Ничего, просто прикрою ненадолго. Спать не буду», — подумал он и уснул.

 

5

— Человек…

— Чего? — спросил сквозь сон Семен.

— Костер почти потух.

— Почти? Значит, еще не совсем.

— Мне холодно…

— Ну и чего теперь?

Девушка не ответила.

— Ладно, — сказал он и поднялся. — Принесу еще веток.

— Нет. Ночь слишком холодная. Костер больше не поможет.

Семен замер в ожидании.

— Можно мне под твою одежду?

— Это как?

— Твоя одежда широкая и теплая. И ты теплый…

— Армяк-то теплый? Да он весь дырявый!

Девушка села на колени и положила на них руки.

— Я не укушу.

— Ну-у-у…

— Можешь взять оружие, чтобы не бояться. Возьми и иди ко мне.

«Что же я делаю?», — подходя к костру, спрашивал он себя.

Девушка на шевелилась.

Он сел рядом и тогда она слегка толкнула его, и он лег на спину.

— Эй!

— Не бойся, — сказала она и накрыла лесоруба армяком, словно одеялом, и юркнула под него сама.

От девушки шел едва уловимый запах хвои и древесной смолы.

Она легла на Семена также, как в первый раз.

— Прижми меня.

Она лежала на одной его руке, в другой был топор. Недолго думая, он отпустил оружие и прижал незнакомку.

Кожа ее была нежная, но не как человеческая. Скорее гладкая и бархатистая, как лепестки цветов по весне. Он нашел ее кисть и сжал.

— Холодная.

— Да. Мне все еще холодно.

Она высвободила свою руку из его и завела под рубаху.

— Ох. Ты чего делаешь? Ледяные же!

— Прости, человек.

Семену показалось, что это прозвучало даже мило.

— Теперь теплее?

— Да. Но может быть еще теплее…

Она повела рукой вниз по его животу и остановилась у самых штанов.

— Ты чего удумала? — приподнявшись, спросил он.

Золотые глаза девушки вопрошающе смотрели на лесоруба. Ему показалось, что девушка поджала нижнюю губу.

«Будь, что будет», — решил он и лег обратно.

Девушка засунула руку к нему в штаны.

— Боги… — тихо сказал он.

— Ты сейчас думаешь о богах?

— Что? Нет, прости.

«Теперь я перед ней извиняюсь?».

Миг спустя штаны слетели, словно сами собой, и девушка оказалась сверху.

— Ах… — вырвался у нее кроткий вздох.

«Так вам это тоже нравится?», — подумал он.

— Человек… прижми меня…

Он положил руки ей на ноги и повел выше. Несмотря на мягкость кожи все ее тело было упругим, будто бы она только и делала, что бегала по лесам.

— Тебе нравит… — не успел он договорить. Девушка его поцеловала.

На губах остался медовый вкус.

Девушка застонала, ее бедра задвигались. Когда он сжимал ее самые манящие места, она наклонялась и целовала его. Медовый запах усилился, и словно шел уже не только от губ. Все вокруг пахло медом. Или ему казалось?

В порыве девушка скинула с них армяк и тот угодил прямиком в костер. Он вспыхнул вмиг.

— Эй! Зачем так?

— Мы больше не замерзнем.

— А почему… почему я так долго?..

— Потому что у нас в лесу растут чудесные яблоки.

Девушка слезла с Семена, повернулась к нему спиной и изогнулась как тогда у костра.

— Я видела, что тебе это понравилось…

— Ты все заранее знала? Знала, что так будет?

— Уверен, что хочешь сейчас об этом поговорить? — спросила она неприкрыто игриво.

«Будь я проклят, если скажу еще хоть слово!», — подумал он и вернулся к ней.

 

6

Сизая предрассветная дымка поредела от первых лучей. День обещал быть солнечным и теплым. Но тем двоим, что лежали у крыльца домика лесничего, было тепло и без солнца.

Только Семен задремал, как девушка легонько толкнула его в бок.

— Мне пора идти.

— Куда? Уже?

— Да, — сказала она и поцеловала его в щеку. — Спасибо.

Он поднялась и как ни в чем не бывало зашагала прочь.

— Погоди! Какое еще «спасибо»? Куда ты? А как же это вот все?

— Мы просто помогли друг другу этой ночью, человек.

— Но я видел, тебе было хорошо. Я видел!

— Да.

— И ты уйдешь?

— Уйду.

— Но как же? — Он смотрел по сторонам пытаясь найти повод ее задержать. — Но как же…

— Тварь лесная оказалась не такой уж и тварью, да?

— Ты не тварь. Ты чудесная! Самая чудесная!

— Ты понял это за одну ночь?

— Да! Нет. Не знаю…

— Прощай, человек.

— Нет, погоди! А как же зима?

— А что с ней?

— Ты ведь теперь одна. Тебе не с кем быть зимой. Ведь так?

Девушка промолчала.

— Я знаю, что так. Я могу быть с тобой и согревать! Ты и я!

— Мы проводим зимы далеко отсюда…

— Где? Стой, это неважно! Я пойду, куда скажешь!

Девушка замерла, словно раздумывая, а затем повернулась и пошла прочь.

— Я на своих двоих перейду все моря и океаны. Перелезу через горы! Позволь идти за тобой…

Он закрыл голову руками и заплакал.

«Что же это со мной такое?».

— Хорошо, — сказала она. — Ты согласен оставить мир людей?

— Да, тысячу раз да!

— Тогда следуй за мной.

Семен накинул одежду и побежал следом.

Спустя два часа они стояли возле обрыва. Она — бесконечно красивая, он — невозможно уставший. Где-то внизу виднелся лес, который Семен до того рубил и дорога, что петляла между деревьями и вела прочь.

— Не передумал?

— Нет. Но что мы тут делаем?

Над их головами пронеслись два огромных орла.

— Птицы унесут нас туда, где будем ты и я. Как ты и хотел.

— Какие красивые.

— Все в природе красиво…

— Особенно ты.

Девушка одарила его едва заметной улыбкой.

— Когда птица пролетит — прыгай.

В этот миг мимо обрыва пронесся один из орлов. Девушка прыгнула на спину птицы и та полетел над лесом.

— Хорошо. Прыгать, когда пролетит, — проговорил он. — Ничего сложного.

Где-то далеко на дороге показалась телега. В ней ехали двое. Один из них, что-то кричал Семену и махал руками. Следом замахал и второй. Но Семену больше не было до них дела. Орел приближался.

Он прыгнул…

 

7

— Все! — закрыл руками голову Матвей. — Расшибся.

— Да, — сказал второй. — Высота там — будь здоров. Даже не знаю, стоит ли тело искать.

— И сколько таких уже, господин приказчик?

— По южной стороне только пятый. А по всем лесам три десятка насобираем.

— Что же вы раньше-то не приехали?

— Так вы забрались к черту на рога, до вас доедь!

— Куда отправили — туда и забрались. Так отчего прыгают-то наши?

— Тут все больно загадочно, но версия, значит, есть. Вроде как, один из лесорубов, пусть ему спится спокойно, подпалил случайно дерево одно старое. А в нем, вроде как, леший жил. Соответственно, леший и сгорел в нем. А за него кто-то мстить взялся. Причем всем лесорубам.

— Так это же и я мог сигануть с горы?

— Конечно. Чем ты особый, чтоб не сигануть?

— Ой, мамочки! А следы есть какие?

— Никаких, сколько не искали. Только их собственные. Хотя нет, вру. Веревочку находим.

— Это какую?

— А вот на каких грибы сушат.

— И что, никого не спасли?

— Не-а. Почти со всеми так. Только последний прыжок и видим. Бывает, и прыжка не видим. Только мокрое пятно в чаще находим.

— И что теперь делать?

— Поедем, поглядим чего он там нарубил. Дерево-то оно все равно нужно — зима нынче холодная будет.