Единственное, что удивило зрячий глаз царского охотника по пути в Лысовку, так это несколько богатых экипажей, стоящих подле заброшенного каменного дома, которые в то время только стали возводиться купцами средней и крупной руки. Любопытство не было его сильным качеством, а после злоключения в Звенящем Лесу оно и вовсе пропало, потому слуги, сторожившие экипажи и морозившие носы на морозе, только и проследили за пронесшимся мимо всадником. Внутри в этот момент, кто на чем придется, сидели наместники окрестных деревень. Все собрались, не хватало только вдовы наместника из деревни Беззнаменово, которую по чину мужа так и звали наместницей Сияной. И пока она не явилась, наместники пользовались всем известным правом - обсудить отсутствующего.
- Слышали? – спросил наместник из деревни Троицкая.
- Чего? – отозвался глава Зеленого Яра.
- Да вот, говорят, Сияну гроза ударила.
- Зима же. Гроз ведь зимой не бывает.
- И я слышал, что не бывает, - сказал наместник из деревни Прибрежная, рядом с которой берегов отродясь не видели.
- Была, была гроза недавно, - подтвердил наместник из единственного в ближайших землях почтового села Полпути. – Я как раз на зайца ходил.
- Смотреть что ли?
- Очень смешно. Охотиться.
- По сугробам-то?
- Да в этом ли дело? Я сказать хотел, что не заметил, как из своего лесочка то забрел в лес Сияны.
- Известно, как забрел, - вмешался наместник из Зеленого Яра, - у тебя лес – три куста и два камня.
Раздался дружный смех. Наместник из Полпути продолжил говорить, только уже с покрасневшими ушами.
- И вот зашел я в ее лес, как ниоткуда, молния как трахнет куда-то в середку ее деревни, прям как дятел в темя. Да так странно, не одна стрела как бывает, а целый столб.
- Это ты потому зайца ни одного так и не подстрелил?
- Да, такой был гром, что мои собаки все по кустам разбежались. Одну так и не нашли потом.
- Слушайте, а если и правда ее молния ударила так, что Сияна разума лишилась, и она сейчас к нам приедет вся нагая, и скажет, забирайте меня?
- Ох, ну, чур я первый ее заберу, - сказал наместник из Троицкой и оттянул свои шаровары за промежность. – Я давно глаз на нее точу.
- И не только глаз.
На дворе заржали кони, а следом заскрипели колеса: последний экипаж прибыл. Наместники навели важность на лица и встали со своих мест. В дом вошла Сияна. Она с шестнадцати лет состояла в женах у наместника, которому на тот момент было чуть больше тридцати, и стойко снесла все прелести семейной жизни, и вот теперь в возрасте сорока лет обрела, наконец, свободу, а вместе с ней и статус вдовы-наместницы.
- Доброго дня, - сказала она и учтиво поклонилась.
- Доброго, - смущенно ответили наместники, утирая пот на лбу и губах, проступивший после недавнего разговора, следы которого все еще витали в воздухе.
- Простите, что вынудила ждать. Благодарю, что все явились. Отбросим любезности, коих, я уверена, вы произнесли немало до моего прибытия. Приступим.
Она достала из рукава шубы сверток и положила на бочку, которая, судя по запаху, бывшим владельцем использовалась для хранения ни то огурцов, ни то соленых грибов.
- Что это?
- Княжье слово.
Один из наместников уже потянулся к свертку, но отдернул руку, как от горячего котелка.
- Что за дела, Сияна? – спросил наместник Полпути.
- Все тут мужи сведущие, и я нисколько не сомневаюсь, что вы помните слова князя о том, что касается беглых крестьян. Князь оставил за нами право решать судьбу беглецов и мы…
- Кто «мы», Сияна? – спросил голова Троицокой.
- Мой покойный муж, который всегда уважал традиции и правила писанные и неписанные, вместе со всеми вами принял решение о том, что бегство крестьян будет караться смертью. Сегодня нет только одного наместника, который в тот день поддержал это решение. Бокучара, который нынче творит в своей деревне черти что, и принимает наших крестьян так, как бы мать родная не приняла. Из-за него я и осмелилась вас побеспокоить.
Наместники переглянулись. Никто не ожидал, что поводом послужил тот, кто недавно заметно набил карманы каждого из присутствующих.
- А что такого? – решился спросить наместник Зленого Яра. – Мы с них цельным золотом получили больше, чем каждый из них принес бы за всю жизнь. У вас у самой, сколько крестьян убегло?
- Ни одного.
- Как же так?
- Мой стрелок, что стоит на вышке дозором, может синицу со ста шагов поразить, что ему стоит попасть в крестьянскую голову?
- И что, никто не пытался сбежать?
- Как же, пара семей пыталась.
- И что же?
- Я стрелку сказала, что только детей щадить и можно. Вот дети и живы, а родители так и лежат среди сугробов, на радость волкам и прочему зверью.
Такой жестокости от новоиспеченной наместницы никто не ожидал. Даже пыл троицкого наместника пропал.
- Как же вы так? Баба… женщина, я хотел сказать, существо смиренно должно быть, как полагается.
- А как же вы так? Крестьян высылаете на дальние ярмарки, да еще и без присмотра? Думается мне, что вы это специально устраиваете, чтобы они сбежали, а вы откуп получить могли.
Наместник Полпути нарочито прокашлялся. Он, на полученное таким манером золото, прикупил в Родольске стаю охотничьих псов, один из которых и потерялся подле деревни Сияны, во время загадочной зимней грозы.
Сияна убрала спавший на глаза лоскут волос, осмотрела всех быстрым взглядом степного хищника и продолжила говорить. Мужчин заворожила хозяйская манера ее речи, и им осталось только слушать.
- Я принесла слово князя, не для того, чтобы напомнит вам о том, что мы сами вольны выбирать наказание для беглых. Я принесла его для того, чтобы напомнить вам о том, что написано почти у нижнего края. Мало кто из вас до этого места дочитал, а потому зачту эту часть при вас.
Она взяла сверток, к которому так никто и не решился прикоснуться, и громко прочитала следующее: «Мы, князь Златолюб из Родольска, сын Златосалва, говорим, что в любое время, которое будет сочтено царем, или органом его заменяющим, за неблагоприятное или близкое к войне, имеем право призвать от каждой деревни, за которой стоит наместник, по десять крепких, способных держать оружие мужиков. В случае нехватки таковых, распоряжаюсь, призвать на военную службу самого наместника и его родственников: последнее призвано держать в узде пылкий нрав наместников, дабы те не забивали крестьян словно скот».
Закончила Сияна и провела платком по уголку губ.
- Вижу, что вы не особо понимаете, к чему же я веду, ведь никакой войны не намечается, так? А все-таки могу ли я узнать, сколько у вас есть мужиков? Вот вы, скажите, - обратилась она к наместнику Троицкой, но тот лишь потупил взор, и забубнил себе в бороду, якобы считая, сколько у него мужиков.
- Тогда вы, - обратилась она к другому наместнику, но встретила тот же ответ - никакой.
- А вы? А у вас? - продолжала она, но так и не получила ни одного ответа. - Да что же вы, не знаете, сколько у вас есть мужиков, наконец?
- А у вас у самой сколько? – спросил один из них.
- Да, – заговорили другие. - Сколько?
- Двадцать семь, - сказала она, улыбнувшись. – И это самых крепких, а есть еще и, так сказать, десяток крепости поменьше. Вы я вижу, удивлены?
- Стало быть, военная служба вам не грозит, - заметил один из наместников.
- А знаете ли вы, сколько в это время мужиков у Бокучара в Лысовке? Вижу по глазам, что нет. А между тем, он может выдать в три раза больше моего на службу, и при том, останется еще столько, чтобы на случай следующей войны отправить князю.
Один из наместников загнул пальцы, считая.
- Дорогой мой, у вас столько пальцев не найдется, - сказала Сияна.
- Так мы здесь собрались, чтобы мужиками померятся али как? Ведь войны-то нет, чего же нам пережевать?
Сияна достала конверт с письмом, и кинула его также как и сверток, на бочку.
- Прочтите, и поймете к чему, я вас спросила о мужиках.
Письмо это прилетело к ней с вороном, прямиком из Радольска. Написал его дворцовый писчий, а продиктовал его ни кто иной, как командир дворцовой стражи, который приходился родным братом ее покойному мужу. В письме, он говорил ей о том, что: «Грядут лихие дела на юго-восточных границах княжества, отчего скоро князем будет объявлен крестьянский набор, а потому, хорошо бы было вам об этом знать заранее, чтобы мужика подлечить, да подлатать, а то, как бы самой вместо него не пришлось с пикой на коне скакать». Именно это и прочел наместник из Полпути вслух.
- Как же это так? Как крестьянский набор? Как скоро? – затараторил наместник из Зеленого Яра.
- Со дня на день, вы получите письма. А это значит, что времени у вас совсем немного.
- Немного для чего? За несколько дней, где же мужиков-то взять? Вырастить что ли?
- У Бокучара, - сказала Сияна.
- Так за них уплачено уже, - сказал один наместник.
- А вдруг можно обратно выкупить? – спросил второй.
- Или так вернет, а то золота того больше нет, - понадеялся третий.
- Нет, - сказала Сияна. – Я уже написала давеча ему письмо, с просьбой вернуть мужиков на их прежние места, с тем условием, что вы их не тронете, но он отказал. Даже за возврат золота.
- Прямо так и отказал?
Она достала еще одно письмо. Долго его читать не пришлось, там было только одно слово: «Нет».
- Вот и все, - сказал наместник Троицкой и упал на сундук, стоящий позади.
- Нет, не все. Есть один путь забрать у него крестьян.
- Какой? – в один голос спросили наместники.
- Того самого права наместник казнить беглеца ведь никто не отменял. Это право по-прежнему за нами, а посему я предлагаю, собрать мечников и выдвинуться всем вместе к Лысовке и поставить Бокучара перед нашим решением, либо он отдает мужиков, либо мы заходим в деревню и казним беглецов, и никто не обещает, что его исконные крестьяне не пострадают.
Наместник молча переглянулись. Все увидели в глазах друг друга нежелание ввязываться в кровавое предприятие.
- Как-то это неверно, - сказал наместник из Полпути. – Он ведь за все уплатил, а мы с ножом придем к нему в дом.
- Неверно будет оказаться перед князем, без десяти крепких мужиков. К тому же, мы ведь не будем нападать, это только для устрашения.
- Погоди, Сияна, а тебе с чего вообще все это надо, если у тебя мужиков хватает? Чего ты с нами возишься тут?
- Ты чего, пусть помогает, коли хочет, - прошептали ему на ухо.
- Нет! Просто так ничего не бывает. Она с этого что-то поиметь хочет, а может даже нас, я только пока не понял как.
- Вы можете не верить в доброту моих помыслов, но это так. Я хочу помочь вам выпутаться из положения, в которые вы попали из-за одного недобросовестного наместника, сыгравшего на ваших слабостях.
- Чушь!
- Я сказала все, что хотела, а потому, если кроме оскорблений вы мне ничего не можете сказать, я удалюсь, и буду ждать от вас вестей, - сказала Сияна, изящно склонила голову и, шурша шубой, вышла прочь.
Наместники остались одни. Немое смятение застыло на их лицах. Некоторые из них помнили Сияну, как вечно скромную и мнительную особу, у которой от малейшего испуга кровь шла носом.
- Похоже, смерть любимого мужа ее так изменила.
- Я бы ставил на молнию, все-таки я своими глазами видел.
- Просто без мужской ласки баба совсем одурела. Ух, я бы ее!
Больше не сказав ни слова, наместники разошлись по экипажам, и вернулись в деревни. На следующий же день они получили письма от князя с указом собрать десять крепких мужиков, как и говорила Сияна. Она же получила к вечеру помимо такого же письма еще четыре, в котором каждый из наместников выразил готовность собрать мечников и явиться к Бокучару за беглыми крестьянами.