Когда Горан закончил с доспехами, Леший попросил его смастерить наконечники для копий из оставшейся коры сталедуба.
- Я бы и рад, батюшка, да руки болят от такой спешки.
- Вот, прими пару капель и все пройдет, - сказал Леший и протянул стеклянный флакон.
- А что это, батюшка?
- Лекарство, только и всего. Очень хорошее.
Кузнец вылил на язык три капли. Спустя пару минут он занялся наконечниками. Ватные руки перестали откликаться на приказы разума с прежним усердием, однако боль прошла. На самом же деле, она только притаилась.
Предрассветный час застал их на обратной дороге в Лысовку. В санях бойко звенели прекрасные доспехи и два десятка копий разной длины.
- Я бы еще заточил копья, а то точильного камня в той кузнице не было, - сказал Горан, когда сани подъехали к околице.
- У тебя будет немного времени. Но затем, тебе надо поспать.
- Ох, батюшка, – вздохнул кузнец, - даже не знаю смогу ли. Меня, скажу как ну духу, та кузница поразила. Запала в сердце. Ух, я бы там мог столько всего выковать. Могучий горн, разогретый живым огнем – это ли не мечта настоящего кузнеца?
- Что такое, Горан?
- Я хочу просить вас.
- Так проси, пока не поздно.
- Могу ли я в той кузнице поработать?
Кузнец прищурился, и слегка вжал голову в плечи в ожидании отказа.
- Конечно, - добродушно ответил Леший. Он знал, что кузнец ничего не вспомнит из того, что было прошлой ночью.
Телега остановилась возле кузницы Горана. Леший взял копья в охапку и потащил в дом. Два копья упали, предательски разрушив тишину. В одном из окон соседней избы показался мальчик, которого разбудил звон стальных наконечников. Подлинный восторг отразился в глазах мальчика, при виде телеги груженой доспехами, оружием, и запряженной четверкой лосей. Леший состроил заговорщическую мину и приставил палец ко рту. Мальчик заулыбался, но следом принял самый серьезный вид, какой только может быть у лопоухого рыжего мальчика, кивнул головой и скрылся в глубине комнаты.
- Скоро буду, - сказал Леший и покатил в усадьбу.
На крыше его ждала пятерка воронов. Завидев хозяина, черные соглядатаи полетели навстречу.
- Ну, рассказывайте, - сказал Леший, когда вороны уселись перед ним.
- Та-а-к, - протянул Леший, - хорошо. А ты, что скажешь? – обратился он ко второму ворону.
Внимательно выслушав вторую птицу, он разом спросил оставшихся, о том, куда двинулись остальные наместники. Вороны подтвердили, что все они движутся в одно место. Наместники, каждый в сопровождении десяти мечников, собирались на постоялом дворе «Под черным камнем». Все они, как сообщили Лешему вороны, покинули свои деревни.
- Спасибо вам, братцы. Пестрокрыл, Черноклюв, останьтесь. Вы мне еще нужны. Остальным, низкий поклон. Выручили.
Вороны загаркали в ответ.
- Ну что вы? Да разве же они со мной справятся? Не волнуйтесь, все будет хорошо. Как есть хорошо. Теперь летите.
Леший поднялся в комнату. На ступенях остались алые следы. Чем сильнее страдало человеческое тело, тем сильнее становился дух Лешего. «Ничего, - говорил он себе, - скоро все закончится». Он стянул шубу, и рухнул на стул. Гусиное перо никак не хотело держаться в руке. Пальцы, словно онемели, но не от мороза. Слишком много крови он потерял. Тело еще быстрее заростало корой, которая разрывалась от самого легкого изгиба. Леший взял в руки бутыль, но тут же поставил обратно.
- Еще не время, - сказал он и сел за письмо.
«Дорогой Тео.
Спешу сообщить тебе, что вынужден покинуть деревню по очень важному делу, требующему моего и только моего присутствия. Возникли некоторые недопонимания между мной и другими наместниками. Как ты понял из моего предыдущего письма, в деревнях объявлен крестьянский набор – это и послужило причиной разлада. Наместники, что с удовольствием брали откуп золотом, теперь спохватились, что в деревнях не осталось крепких мужиков, и решили вернуть их силой».
Рука задрожала, а глаза скользнули к флакону с обезболивающим.
Не сейчас, - сказал он и продолжил писать.
«Некогда мы зареклись друг перед другом, что будем отныне честными друзьями. Поэтому я честно пишу тебе о том, что собираюсь поехать на встречу с наместниками, где мы решим наши проблемы раз и навсегда. О том, где меня искать я напишу во втором письме, которое оставлю на столе в спальне. Надеюсь, что еще увидимся.
Твой верный друг Леший, он же Бокучар - наместник Лысовки»
Дрожащими руками Леший свернул письмо, и тут же написал записку, состоящую из одной фразы: «Ищите меня под черным камнем»
Написать эту короткую фразу оказалось труднее, чем первое письмо. Руки не то, что дрожали, кисти пустились в настоящий пляс. Леший двумя руками схватил флакон и сделал глоток. Дрожь ушла, но боль не отступила. За последний день Леший выпил слишком много настоя дурман-травы. Кое-как он написал еще одно письмо и скомкал его.
Окно спальни наместника открылось, и вороны спрыгнули с крыши на подоконник.
- Вот это письмо, ты передашь Тео. Он должен быть в убежище. Полетишь ты, когда я скроюсь вон за тем холмом, не раньше, ты понял?
Ворон издал прощальное «Кар» и взлетел на крышу усадьбы.
- А ты, Черноклюв, полетишь со мной. Нам нужно сделать кое-что еще.
Наместник накинул шубу, и уже хотел покинуть комнату, но замер.
- Как же я мог забыть?
Леший достал из сундука крохотный льняной мешочек, после чего покинул усадьбу.
Стряпчая наместника проснулась от грохота во дворе. Она просунула заспанное, отекшее лицо в окно и беспокойство сменилось удивлением, а затем и раздражением. Она увидела березовые сани и Лешего, разгребающего завал в сарае.
- И чего ему не спиться в такую рань? Надо больно вам по сараям лазить на морозе, - поворчала она и легла обратно.
Бокучар нашел среди прочего хлама сверток длиной в полсажени и бросил в сани.
Когда он вернулся к дому Горана, тот закончил заточку.
- Ну, как дела?
- Закончил, батюшка. Я только хотел спросить, а могу ли я с вами?
- Куда?
- За зверьем пойти. А то больно мне хочется посмотреть, как доспехи будут на вас смотреться, все ли угадал, да и пикой заколоть тварюгу какую-нибудь сильно хочется. Я ж с десяток лет не охотился. А тут сами боги подначивают меня, посылая мысли подобные в голову чугунную.
- Ого, как заговорил, – ответил Леший и помолчал немного, подперев руки в бока. – Нет, – заключил он, и положил руку на плечо Горану, - один пойду.
- Так, то зверье самое опасное, вы сказали. Как же одним то можно?
- Прям так и сказал? Значит, соврал я, дорогой Горан, соврал.
- Что, не самые опасные?
- Нет. Я опасней буду, - ответил Леший и рассмеялся. – Отправляйся спать. Ночь была тяжелая.
- Не усну, батюшка.
- Уснешь, ты главное ляг в кровать, да укутайся потеплее.
Горан вздохнул: не столько от усталости, сколько от невоплощенного желания поехать с наместником, и побрел в хату. Кузнец кинул пропитанный дымом и жаром армяк на стул, и увидел на плече бурое пятно. Пригляделся поближе и понял: «Кровь!». Тут же осмотрел плечи – уставшие, но невредимые. Пятно расползлось по наружной стороне, там, где лежала рука наместника.
- Батюшка!
Горан выбежал на крыльцо. Глаза его бегали из стороны в сторону, в поисках Лешего. Наконец, он увидел головы лосей за одним из заборов и побежал. Кузнецу оставалось пройти один двор, чтобы очутиться на небольшом пятачке, который считался центром деревни, и где остановились сани, но случилось невообразимое. На его глазах, едва его сердце сделало четыре удара, выросло дерево, да такое, какого он в жизни не видал. Ствол широкий, точно ствол дуба, ветви раскинулись во все стороны, закрыв крыши ближайших домов, верхушка же заросла плотной изумрудной листвой. Если бы в это время, кто-нибудь мог посмотреть на деревню с высоты птичьего полета, то он бы подумал, что в середине Лысовки вырос огромный зеленый гриб. Следом среди густой листвы запестрили крохотные ярко-синие цветы – бутоны набухли и распустились на глазах. Крыши домов окутала голубая дымка. Горан сделал вздох и провалился. Сначала в сон, а затем в сугроб.
Леший простился с деревней и помчался, в сопровождении Черноклюва, в сторону постоялого двора «Под черным камнем». Несколько раз в дороге наместник начинал смеяться без причины. Он решил, что это так действует настойка дурман-травы, бутыль которой ему следовало употребить за месяц. Бокучар же расправился с лекарством за день.
Дорога до постоялого двора, при неспешной езде в тройке, заняла бы треть дня. Бокучар же, на четверке лесных великанов домчался туда в несколько раз быстрее. Телега остановилась на холме, с которого просматривался весь двор. Бокучар отвязал лосей и попрощался.
- Спасибо друзья, великие скакуны! Воистину, своей скоростью вы спасли множество человеческих душ. Однажды, и люди придут к вам на помощь, я в этом уверен. А теперь бегите обратно.
Лоси прошли несколько шагов и повернули головы на хозяина леса.
- Идите! Со мной все будет хорошо. Я просто раздам гостинцы моим друзьям, что дожидаются меня вон в том доме.
Как только скакуны пустились в обратный путь, Леший занялся последними приготовлениями.
- Хо-хо-хо, - вырвался у него смешок, когда он примерил доспех. – Как влитой.
Он развернул сани открытым краем, так, чтобы все пики смотрели стальными наконечниками на постоялый двор.
- Черноклюв, - позвал он ворона. - Вот этот листок передай хозяину. Только найди окошко на кухне или дверь на заднем дворе, чтобы тебя больше никто не видел. Ты меня понял?
Ворон наклонил голову, словно спрашивая Лешего, не шутит ли он.
- Прости, конечно, понял, ты самый умный из своих собратьев, – сказал он, зная, как вороны любят лесть.
Ворон улетел, а Леший вспомнил детскую считалку, что услышал в Радолське:
- Наступает новый кон. Злобный леший, выйди вон!
***
«Это что, огромный гриб, – подумал Олег, когда показалась деревня, - или от холодного воздуха птичий глаз вздумал со мной шутки шутить?»
Где-то среди занесенных снегом полей, по левое крыло от Олега, солнечный луч наткнулся на крохотное стеклышко и радостно отпрыгнул обратно в небо, но вместо синей тверди попал в глаз аиста. Олег сместился от назойливого блика, и это спасло ему жизнь. Глухой щелчок невозможно было услышать среди встречного ветра, но Олег услышал шум приближающегося арбалетного болта. Он принял еще левее, но снаряд достал - пробил птичье плечо насквозь. Крыло парализовало, и аист камнем сорвался в поле. Лишь под конец Олег раскрыл здоровое крыло, чтобы хоть как-то смягчить удар. Только что он парил в небе, а миг спустя ощутил весь холод снежной волны, что вырыл при падении. Олег вновь обратился в человека. Он перевернулся на спину и осмотрел руку - одежда порвалась и через разрез виднелась перерезанная мышца.
«Так, - подумал он, - придется биться одной рукой».
В шаге от него, через снег, пролетел еще один снаряд.
- Мимо! – крикнул Олег.
- А! - удивился Остроглаз. – Ты еще жив, дух?
«Тварь! Дворянин с перебитым глазом, - догадался Олег по голосу, - надо было его прикончить еще в усадьбе.»
- Скоро буду живее тебя!
- Да? Ну, давай посмотрим. Поднимайся, дух.
- Ты свой самострел спрячь, тогда и поднимусь! Нашел дурака, как же!
- А вдруг ты медведем обратишься или еще кем похуже? Я видел, на что способен дух, который цепляется за жизнь.
Олег услышал знакомый щелчок заряженного самострела, и зажмурился, ожидая выстрела.
- Вставай же, трус, – повторил Остроглаз. - Я по голосу понял, куда твоя головешка упала, могу хоть сейчас пробить!
- Убери самострел, говорю!
- Это ты в лесу командуй. Да в деревне. А здесь, в чистом поле, так и быть, я покомандую, - сказал Остроглаз.
Положение сложилось хуже некуда. Олег нащупал меч и одним движение подскочил на ноги, готовый наудачу парировать болт. Остроглаз рассмеялся ведь даже не целился в его сторону, самострел покоилось на плече. Оружие сродни длинному самострелу Теодора Кительсона, венчала железная трубка, в которой поблескивало стекло. Олег, решил, что оно то и спасло его от первого выстрела.
- Диковинная вещица, - заметил он, - могу посмотреть?
- В другой раз, дух. Как-нибудь потом.
Как любой охотник радовался загнанной жертве, так и охотник за нелюдью не скрывал приподнятого настроения. В мыслях, он добавил лешего Глухого Бора в список убиенных.
- Не замерз караулить-то?
- Нисколько. С некоторых пор мне мороз совсем не страшен, - сказал Остроглаз и коснулся кончиком кинжала ледяного глаза. – Ваш жалкий советник хотел меня надуть. Как он заливал о том, что наместник и есть леший. Ах, как заливал. Но я сразу почуял в тебе что-то неладное. Наместник – просто тронувшийся умом старик, но вот ты…
«Пришел, чтобы убить Лешего и думает, что это я. Это может помочь».
- Летаешь черным аистом, средь бела дня. Какой смельчак! Ничего-то он не боится. Гляжу я, что крыло подбил, да? Рука теперь ни на что не годна?
- Ерунда какая. Все равно мне левая ни к чему.
Остроглаз рассмеялся.
- Дух, который умеет шутить. Ну, такого не ожидал. Раз уж я тебя не убил сразу, так скажи мне, как ты в теле человека оказался? Что за колдовство?
- Так и быть, - решил Олег выиграть время, - слушай. Значит, поселилась в моем лесу ведьма…
Улыбка пропала с лица Остроглаза.
- Ведьма?
- Самая настоящая. Так вот, ведьма эта просила у меня помощи. Она с сестрами разругалась в смерть, вот и попросила меня схорониться в лесочке моем.
Взгляд Остроглаза скользнул к чернеющему неподалеку ряду деревьев.
«Боишься ведьмы, да? – подумал Олег, - Это хорошо».
- Вот я ее и принял к себе в лес, а она за это мне и говорит, что проси, мол, чего хочешь. Я и попросил. Сказал ей, чтобы переселила меня в человека, страсть хочу по миру походить, а то дальше своего леса ничего и не знаю.
- И что она, до сих пор в лесу?
- Сейчас, нет, - улыбнулся Олег и посмотрел куда-то за спину Остроглаза.
Что-то позади охотника зашевелилось. Он вскинул самострел, и после резкого оборота выстрелил в источник звука, но прежде чем болт поразил цель, Остроглаз понял: его обманули. Заяц подпрыгнул на месте и упал замертво с болтом посредине шеи. Только лапки дрогнули в последний раз.
Олег оказался на расстоянии шага от охотника, и нанес косой удар. Реакция Остроглаза не подвела. Он прижал к себе вплотную самострел, отчего удар пришелся в деревянный корпус оружия, едва задев пальцы. Ударом колена чуть ниже груди он отбросил Олега назад. Охотник выкинул самострел и достал второй кинжал, чуть длиннее первого.
- Что, теперь поговорим на равных? – спросил Олег, видя, что Остроглаз никак не может ухватить раненой рукой оружие.
- Знаю я вас, тварей, – прошипел охотник. – Небось, не терпится превратиться в гигантского змея о трех головах?
Теперь не по себе стало Олегу.
Остроглаз атаковал. Олег ушел от первого удара, второй прошел вскользь по куртке.
- Что ты знаешь о змее? – спросил Олег, когда они разошлись в стороны.
- Зубы мне заговариваешь? Больше не выйдет! – крикнул охотник и повторил атаку.
На этот раз Олег закончил начатое, и перерубил сухожилия у самой кисти охотника.
- А! Черти!
- Что ты знаешь о змее?
- Пропади ты в бездне, тварь лесная!
Охотник подбросил ногой рыхлый снег, чтобы скрыться на миг из виду. Олег сделал шаг назад и наугад нанес широкий удар, ожидая атаки, но Остроглаз поступил иначе. Сквозь оседающую стену снега пролетел кинжал. Острая боль разлилась возле прежней раны. Олег вырвал из груди оружие. Лишь кончик его окрасился в алый цвет – укреплённая куртка приняла большую часть удара. Охотник, тем временем, зарядил самострел и уже вскинул его, чтобы выстрелить, но не успел. Его же собственный клинок по рукоять вошел в здоровый глаз.
- В голову метать надежней, - сказал Олег.
Он подошел к телу и склонился над лицом врага. Из тела Остроглаза выскочил синий фантом и набросился на Олега. Юноша сделал шаг назад, и приготовился к защите, но фантом пробежал сквозь него и исчез.
- Ну и дела.
Бодрящий холод пробежал по телу. Он осмотрелся, фантома как не бывало. Олег присел возле тела охотника и осмотрел диковинный самострел. Железная трубка, установленная поверх направляющей, служила подзорной трубой. Он посмотрел на округу сквозь трубу и увидел, что никакой это не зеленый гриб возвышался над крышами Лысовки, а гигантское сон-древо.
***
Для Фарсина, хозяина постоялого двора «Под черным камнем», утро выдалось необычным. Он не мог сказать, было ли оно хорошим, но и не спешил утверждать обратного, а потому остановился на «необычное». Одна за другой, приехали четыре кареты, каждая в сопровождении десятка всадников. Знатные господа, что приехали в богатых экипажах, разместились в главном зале, всадникам же они приказали остаться во дворе. По разговорам за наспех распитой бутылкой медовухи гости раскрыли чины. То были наместники из ближайших деревень: Зеленый Яр, Полпути, Прибрежная, Троицкая. Но ожидался еще один гость, о котором наместники говорили со смешанными чувствами, ни то с презрением, ни то с насмешкой, а кто-то со страхом.
- Куда это такая толпа движется? Не на войну ли? – спросил Пробка, который с начала зимы отрабатывал у Фарсина за пропажу веневского вина.
- Язву на твой язык, да побольше. Какая война, Пробка? – вспыхнул Фарсин.
- Паломники, что ходили отсюда на запад, говорят, что купец Соломон, тот, что выкупил у прежнего царя земли, собирает целую армию в Примедногорье. Конные, пешие, стрелки и даже орудия есть.
- Твои паломники такие же пьянчуги, как и ты. Чего они там увидеть могли?
- А вот, что я говорю, то и увидели. Ты, дорогой Фарсин, про крестьянский набор слышал?
- Слыхал.
- Ну. Отчего думаешь, князья собирают крестьян? Потехи ради? Нет. Что-то зреет в южных землях. И наместники, вот, гурьбой собрались не просто так.
- Сказочник ты. Разве же один купец может супротив целого царства пойти?
- Коли златом богат, то и может. Сам посуди, на что живет и одевается солдат? На золото. А у кого его больше: у новоизбранного царя или у купца заморского?
- У царя, конечно.
- Мне бы твою уверенность. Скажи, ты знаешь, где золото добывают?
- В шахтах, все это знают.
- А шахты эти где?
- В Медных Горах.
- Это в тех, у подножья которых стоит армия Соломона?
Во время разговора во двор заехал еще один экипаж, в сопровождении вооруженных всадников. Когда топот прекратился, в залу вошла женщина.
- Глупости все это. Ерунда, – отмахнулся Фарсин. - Иди с кухни лепешек теплых принеси господам.
- Время покажет, глупость или нет, - поучительным тоном сказал паломник Пробка и побрел на кухню.
Только он взял поднос с лепешками, как раздался стук. Паломник увидел за окном большого ворона. В клюве тот держал скомканную записку.
- А ну, кыш. Лети отсюда! – закричал Паломник, на ворона, опасаясь проклятий, которые, по слухам, эта птица разносит.
- Что там, опять мыши? – забежал, перепуганный Фарсин. – Чего ты ор поднял?
- Ворон сидит. Гляди, вон, - указал он подносом с лепешками, отчего одна полетела на пол.
- Поставь поднос, голова дырявая! Сейчас я его прогоню.
Хозяин приоткрыл дверь, ведущую на задний двор, и направил метелку на ворона, но птица запрыгнула на верхушку двери и бросила под ноги хозяина скомканный клочок бумаги, после чего перелетела на ветку ближайшей сосны.
- Что это? – спросил Пробка.
- Ворон кинул. Давай сожжем и делу конец.
- Эгей, погоди. А вдруг это записка для наших гостей. Вдруг они ее ждут очень? Давай прочтем.
- Иногда, ты дельные вещи говоришь. Читай тогда.
- Фарсин, ты же хозяин, ты и читай.
- Не обучен я. Читай, давай!
Паломник двумя пальцами поднял записку, и на вытянутой руке донес до стола. Там, он развернул ее деревянными ложками, на всякий случай, отпрыгнув в сторону, как только листок раскрылся. Когда Пробка убедился, что в листе не прячется какое-нибудь злопакостное существо, он прочел содержимое.
«Прошу вас, любезный человек, который прочтет эту записку, немедленно скрыться в каком-нибудь укромном уголке, вместе с теми людьми, что не имеют отношения к вашим гостям, кои являются наместниками. Предупреждаю, я не хочу навредить безобидным крестьянам и работникам, а потому даю вам время покинуть постоялый двор. Если вы попытаетесь предупредить наместников – ругайте только себя».
- Что? Что нам делать? – спросил Пробка.
На дереве прокаркал ворон.
- Иди за конюхом, и мальчонку веди, скорее! Спрячемся в винном погребе.
Ворон прокаркал еще раз.
- Скорее, Пробка, молю скорее.
Через минуту конюх с мальчишкой уже спустились в погреб, а Пробка все не решался сделать первый шаг.
- А вдруг там винные бесы, Фарсин? Вот ты же не знаешь наверняка, - сказал паломник. Хозяин помог ему спуститься тяжелым пинком.
Дубовая крышка погреба захлопнулась. Ворон каркнул в последний раз и взлетел. Пока Фарсин с работниками спускался в погреб, Сияна нашла на кухне записку.
Когда ворон взлетел, она выбежала через заднюю дверь, и на бегу произнесла слова, чуждые человеческому уху, отчего под ее ногами возник черный, с клубящимся дымом под копытами и струями пара из ноздрей, жеребец. В следующий миг Леший увидел, взлетевшего ворона, и черную тень, что скрылась, в роще за постоялым двором.
«Кто хотел уйти - ушел», - подумал он.
Хозяин леса вытянул руку вдоль саней, в ответ деревянные копья задрожали, радостно звеня наконечниками. Леший сжал руку в кулак, сконцентрировав все внимание на одном копье. Дрожь в санях утихла, лишь один наконечник еле заметно дрожал. Леший откинул руку назад, словно хотел метнуть камень, и древко ударилось о борт саней. Вместе с тем, как хозяин леса выкинул руку вперед, копье взвизгнуло и вылетело прочь.
***
- Да, странные ты вещи говоришь, - сказал и потянулся в седле мечник Полпути.
- Глаза не обманут. Все это видели. Бежит, бежит и хрясь! Прибила его рукой. А спустя миг закинула в рот.
- Боги! – воскликнул неподалеку мечник Зеленого Яра.
- Да, - продолжил мечник из Беззнаменовки, - много всякого она натворила. А все началось с того, что в главный дом молния попала. Мы все переполошились. Забегаем, а она лежит на кровати, как ни в чем не бывало. Словно и не было ничего.
- А вдруг, тебе это и в правду померещилось? Известно же, что гроз зимой не бывает, - заметил мечник Полпути.
- Всей деревне померещилось?
- А хоть и так.
- А дыра в крыше, прямо над кроватью наместницы? Это тоже померещилось?
Мечник Полпути пожал плечами и отошел к другой группе воинов, что обсуждали, возможна ли битва с Бокучаром, или нет.
- Дурак, - сказал ему в след мечник Беззнаменовки.
- А я тебе верю. В жизни ведь всякое может быть. Вот моя тетка говорила, что видела, как вдоль берега поганки, парень шел, а за ним следом русалки плыли. Она только крикнула ему, чтобы он обернулся, что беда за ним попятам. А он, что думаешь, взял и ушел с головой в воду. И русалки за ним, бултых, только чешуей и сверкнули.
- И ты дурак, - ответил он мечнику Зеленого Яра и отошел в сторону.
Мечник из Зеленого Яра остался один. Из-за врождённой мягкотелости, он частенько оставался в одиночестве. Должность мечника он получил от отца. Больше он сыну ничего не оставил. Грубый, суровый, местами злобный отец оставил мальчика на воспитание матери, отчего тот вырос порядочным толстяком, рыхлым не только снаружи. Поздно отец спохватился. Характер устоялся, жир улегся. Вот отец умер, и пухлый добряк оказался вынужден носить кольчугу и меч, а теперь и двигаться верхом. Но мечником он пробыл недолго – пика пробила несчастного насквозь, выбила из седла, и пригвоздила к холодной земле.
Лошади встали на дыбы, и попятились от трупа – толстяк погиб в тот же миг, как тело коснулось земли. Мечники, что духом послабее спешились и попрятались за лошадей, те же, что меч носят не просто так, достали оружие и завертели головами в поисках врага. Самые умные припали к земле. Следующая пика, прилетела откуда-то из-за солнца, и пронзила сначала лошадь, а следом и мечника, что за ней прятался, и прибила обоих к стене постоялого двора. Мечники ринулись в дом. Больше четырех десятков человек забежали внутрь, под удивленные взгляды наместников.
- Что происходит? – завопил один из них и тут же получил ответ на свой вопрос - последний мечник влетел в комнату нанизанный на пику. Еще живой он пролетел полкомнаты и остановился перед наместниками. Пика вонзилась в пол, у подножья стола, мечник упал на колени, испустил последний вздох и опустил голову на стол.
- Все от окон! – закричал глава мечников Зеленого Яра – первый, кто пришел в себя.
- Я вижу! Вижу его! Там на холме, под солнцем! Машет рукой вона, – закричал один из мечников.
- Его? Это один человек?
- Да, - ответил тот и вновь обернулся к окну, но больше ничего не увидел. Пика пролетела через голову самого зоркого мечника, задела плечо стоящего позади воина и рухнула на пол у ног наместника Полпути. От ужаса, что застрял в горле, наместник даже не пискнул.
Мечники смотрели на растерянных наместников, ожидая команд. Положение в свои руки взял глава мечников Зеленого Яра.
- Переверните столы и к окнам их. Скорее!
Наступило затишье. Мечники расселись на полу по углам залы. Наместники так и остались стоять на своих местах. Из ступора их вывел командный голос:
- Любезные, - обратился к ним глава мечников Зеленого Яра, имя которого Авдей, - что тут творится, не подскажете?
- А нам откудова знать, - пробубнил наместник, - мы, как и ты внутри сидим.
- А ты, что скажешь? – обратился Авдей к своему наместнику.
Никто не заметил этого «ты». Трупы снаружи и внутри уровняли в правах наместников и мечников. Каждый мечтал воспользоваться правом на жизнь.
- А где Сияна? – спросил мечник Беззнаменова. – Где наместница?